Их любимая беглянка

Глава 1

Астарт

— Потрепала тебя жизнь, Маахлат, — смыкаю пальцы на дряблой шее и предвкушающе улыбаюсь. Долгие пять лет поисков. И мы, наконец, нашли ниточку к одной маленькой предательнице.

— Здравствуй, Астарт, — дребезжит безжизненно женщина. — Я ждала тебя.

— Скажешь мне, где Каролина, и твоя смерть будет быстрой, — цежу сквозь зубы.

— Ты пугаешь старуху на смертном одре смертью? — хрипло смеётся ведьма. — Я дам подсказку, где её искать. Только с одним условием.

— Опять торгуешься, — усмехаюсь, качая головой. Пальцы сильнее впиваются в горло женщины. Маахлат хрипит, сжимает костлявые конечности на руке. В поблекших болотных глазах вспыхивает страх. Склоняюсь ближе к ее лицу. — С твоей смертью магия сокрытия развеется, и я её найду без твоей помощи. Как и твоих любимых внучек.

— Твоя правда, — хрипло выдыхает она, — только у вашей встречи есть два исхода: ты испортишь всё снова, а узнав, горько пожалеешь. Или найдёшь в себе силы потушить гнев ради любимой и вернёшь её на Тиан.

— Я выбираю тот путь, в котором ты мертва, — хмыкаю и сворачиваю шею старухи.

Стряхнув безвольное тело обратно на койку, выпрямляюсь. Отмщение ещё никогда не было столь сладким. Именно из-за этой старухи в наш дом ворвались нелюди. Именно из-за неё Лину подвергли насилию, обратили против нас и заставили вонзить нож в спину.

Телефон вибрирует в нагрудном кармане. За полгода проживания в этом мире многому научились. Раньше мы посещали Землю только на три дня. Столько времени держалась завеса между мирами. Но после того как война закончилась, было принято решение перебираться на длительный срок на Землю. Чтобы окончательно найти беглянку. Без которой мы с Дарио вот уже пять лет не живём, лишь существуем. С нами остался верный Харен.

— Я нашёл Маахлат, — отвечаю на звонок, копаясь в сумке старухи.

— Она что-нибудь сказала? — напряжённо цедит Дар. Мой брат тяжелее воспринял предательство девушки. Его одержимость вылилась в массовое истребление живых существ. И боюсь, встреть он первый Лину, растерзает.

— Начала ставить условия, я не дослушал, — хмыкаю, вытряхивая содержимое, и нахожу блокнот с записями.

Прижав телефон плечом, листаю его и натыкаюсь на семейную фотографию Маахлат. Пляж. Старуха восседает на лежаке, за её спиной внучки стоят, улыбаются широко. А слева Лина. Прижимается к боку низшего. Но я не могу оторвать взгляд от её округлившегося живота.

Гнев и голод бурлят в груди, выжигая всё светлое к девчонке. К той, кого я полюбил за десять веков одиночества. Я все пять лет её искал, ни на секунду не забывал. Хоть и пытался вырвать, выжечь её из себя. Лина так и осталась в груди острым шипом. Бестия!

Стерва! Так открыто, преданно и жадно отдавалась мне и как же быстро забылась в объятиях другого. Теперь всё изменится. Совсем скоро я найду беглянку. Из-под земли достану. Заставлю её молить о пощаде. Заберу снова и утолю, наконец, свой пятилетний голод. Лина пожалеет о своем побеге. Пожалеет о каждом своём дне вдали от нас. Ардженты предательства не прощают. И ей придётся постараться, чтобы искупить свою вину.

— Астарт! — рявкает на том конце трубки Дар. Встрепенувшись, поднимаю упавший на койку аппарат и прижимаю к уху. — Ты хоть что-нибудь выяснил?!

— Я нашёл её, — цежу сквозь зубы, кроша в руках телефон, и вылетаю из медучреждения, в котором доживала свой век старуха.

Уже к вечеру я действительно нахожу нашу беглянку и вылетаю в Испанию. В провинцию Галисия. Дарио, естественно, ничего не говорю. Ещё рано. Сначала сам с ней встречусь. В глаза её лживые взгляну. И наслажусь малышкой вдоволь.

Несколько часов самолётом и по прибытии отпускаю с поводка сущность… Наша связь с девчонкой никуда не делась. Разве что в безмагическом и многомиллионном мире слегка притупилась. К тому же магия Маахлат выветривается не сразу.

Лину я нахожу в полдень следующего дня. За эти годы она практически не изменилась. Разве что расцвела и стала ещё краше. Сдерживаю внутреннего хищника, просто наблюдаю за ней. Любуюсь.

Она сидит в небольшой открытой кофейне, читает книгу. Бронзовая кожа светится на солнце. Светлые длинные волосы, небрежно собраны на затылке. На глазах очки, но уверен, они всё такие же прекрасные, серо-зеленые. Лживые. На пальцах нет никаких заметных аксессуаров. Неужели замуж за отца своего ребенка не вышла? Или уже развелась? В этом мире низшие не ценят семейные узы. Растрачивают себя в мимолётных интрижках. Но Лина казалась мне не такой.

Допив свой кофе, девчонка расплачивается и идёт в мою сторону. Я не прячусь, с предвкушением ожидая нашего «внезапного столкновения». Ожидаю её страх, когда она заметит меня.

В сумочке звенит телефон, и Лина отвлекается. Достаёт гаджет и прижимает к уху. Между нами неумолимо сокращается расстояние, но женщина останавливается, очки убирает на лоб и широко улыбается. Я залипаю на этой улыбке. На искрящихся счастьем глазах. Теряю все мысли, словно подросток. Смотрю и впитываю в себя как губка каждый жест. Улыбку. Взгляд.

— Да, милый, завтра встретимся обязательно, — воркует Лина, грудину пробивает и своими острыми когтями сердце царапает. — Я тоже соскучилась. Очень, очень жду и люблю.

Лина перебегает небольшую проезжую часть и прячется в маленькой красной машине, так подходящей ей. А через пару мгновение проезжает мимо меня, так и не заметив. Я не преследую её, сдерживаю себя и захлёбывающегося в собственной ярости, голоде и тоске хищника внутри. Мы увидимся с моей маленькой лгуньей завтра. И вместе встретим её милого-любимого. Который лишится своего сердца на глазах девчонки.

Глава 2

— Ма-аа-ам, мы едем, ждёшь?! — кричит из динамика телефона моя почти пятилетняя дочь и улыбается во все свои молочные зубы.

— Жду с нетерпением, — киваю, осматривая малышку. Мы редко расставались так надолго. Целых три дня их не видела, жутко соскучилась. — Тебе понравилась свадьба дяди Миши?

— Да! Я несла корзинку с цветами и разбрасывала по ковру. А Дани мне платье порвал! — дует губы ребенок, вспоминая проделку брата.

— Мы тебе новое купим, а Дани заставим всю неделю овощи есть.

— Только не овощи! — влезает в кадр мой самый любимый мужчина на всем белом свете. Мой сын и защитник, копия своего биологического отца, особенно сейчас, когда сердится и губы поджимает. Трясёт перед камерой контейнером и бурчит: — Я тебе торт несу вообще-то!

Я любуюсь моими двойняшками, такими разными во всём. От внешности до характера. И насмотреться не могу. Не думала, что за три дня истоскуюсь по малышам. И зачем только отпустила от себя на эту дурацкую свадьбу Миши?

Да, у нас с Михой не получилось построить семью. Из-за меня. Молодой мужчина очень старался. Мы даже съехались, когда двойняшки родились. Но дальше поцелуев, обнимашек дело не шло. Он год терпел. Мне нужно было восстановиться после сложной беременности и родов. Я же прекрасно понимала, что постоянно прятаться за детьми и отказывать мужчине в интиме нельзя. Ни к чему хорошему это не приведет. И в один из вечеров устроила свидание. Отвела полуторагодовалых малюток к бабушке Маахлат, приготовила ужин, свечи зажгла и себя приодела в сексуальный наряд.

Миха набросился на меня как голодный зверь. А я, дура, расплакалась под ним. И, кажется, нанесла ему душевную травму. А потом он изменил мне с моей помощницей, няней двойняшек и самой близкой подругой. С Виен. Но я не в обиде ни на подругу, ни на Мишу. В конце концов, какой взрослый мужчина будет два года кружить вокруг сначала беременной, а после сломленной во всех смыслах матерью двух уникальных детей? Никто. Нет таких святых. А Миха меня и так спас. Поддержал, помог, вытащил из трясины и до сих пор остаётся моим лучшим другом, крестным моих двойняшек и единственным человеком из прошлого, кто знает мою историю возвращения.

Вчера Миша и Виен поженились. Нариен, вторая близкая подруга, почти сестра, поехала в другую страну на свадьбу и забрала моих пятилеток. Я тоже была приглашена, но из-за срочного проекта на работе не смогла вырваться. Да и не хотела омрачать свадьбу лучших друзей своей персоной. Родственники Миши ведь прекрасно знали, из-за кого он изначально перевернул всю свою жизнь, и за спиной у невесты обязательно обсуждали бы меня. А нежная и добрая Виен не заслуживает злословия.

— Мам, ты слушаешь? — ворчит Ариадна, для домашних просто Ариша. Встрепенувшись, улыбаюсь. Каюсь, не слушаю, любуюсь моими кровиночками. Но киваю, чтобы не расстраивать её. Дочь тоже улыбается и прижимается к камере ближе, понижая голос до громкого шёпота: — Я решила тоже выйти замуж.

— Хорошо, — давлю громкий смех, — а жениха выбрала уже?

— Нет, — задумавшись, мотает головой ребенок и прикусывает пальчик. — Я потом тебе скажу, ладно?

— Ладно, — соглашаюсь я, и в наши девичьи разговорчики вмешивается сын. Решая внести своё веское мнение по этому поводу.

Мы около получаса общаемся по видеозвонку, в конце прошу передать телефон Нариен и уточняю, в котором часу именно они приедут. Чтобы подготовиться к их встрече. Подруга обещает прибыть к восьми вечера и просит созвониться с Маахлат. Бабушка со вчерашнего дня не выходит на связь, и внучка волнуется. Пообещав обязательно поговорить со старушкой, отключаюсь.

Весь обед я непрерывно звоню нашей бабушке Маахлат. И только через несколько часов на том конце провода отвечают. Уставший женский голос представляется медсестрой санатория, куда старуха уехала подлечить здоровье ещё две недели назад. В последний год Маахлат сильно сдала, но жалеть себя не давала, огрызалась и обещала пережить всех нас.

Медсестра уточняет, кем я прихожусь старушке, и безэмоционально сообщает новость, от которой всё нутро холодеет. Душа немеет, а сердце испуганной пичужкой замирает. Маахлат умерла. Мы должны в течение недели приехать и забрать тело. Я обещаю незамедлительно решить вопрос с транспортировкой и отключаюсь.

Звонить внучкам этой женщины не спешу. Виен с Мишей улетели в свадебное путешествие. Нариен с моими детьми и так едет домой. Сообщу вечером.

Чтобы хоть чем-то занять себя остаток дня, я еду в гипермаркет за продуктами и вкусняшками для детей. И впервые за пять лет меня накрывает то самое чувство преследования, опасности и страха. Оно душит, и я вновь ощущаю фантомные прикосновения.

Казалось бы, больше пяти лет прошло. И завеса между мирами закрыта ещё как минимум пять месяцев. Каждый год в начале лета я с замиранием сердца ожидаю гостей из другого мира. Каждый год я благодарю небеса и старушку Маахлат за спокойствие своей семьи.

И нет, я не забыла их. Они слишком глубоко в моём сердце. Их не вытравить, не вырвать ничем. Но даже несмотря на эту тоску и боль от расставания, я считаю себя счастливой, свободной и живой.

А самое главное, у меня есть ради кого жить. Мои дети. Мои двойняшки. Мой Даниэль, темноволосый белокожий черноокий мальчик от Дарио. И Ариадна, златовласая принцесса с такими же, как у Астарта, аметистовыми глазами.

Глава 3

Астарт

Голодный зверь полностью подавляет сознание. Урчит, сильнее вгрызаясь в желанную плоть. С каждым глотком живительной крови я пьянею и насыщаюсь. Моя девочка ещё слаще, ещё вкуснее стала. Её природный запах, приправленный страхом, просто сносит всю выдержку, дурманит меня. Я контроль теряю, лишь крепче держу столь вожделенное тёплое тело.

В себя прихожу, только когда Лина кричать перестаёт. И даже жалобных хрипов не издаёт, не трепыхается, не всхлипывает. Безвольно виснет. Рывком отстраняю от себя, и меня топит страх. В последний раз такой всепоглощающий страх я ощущал больше пяти лет назад. Когда беспомощно смотрел на лежащую в траве без признаков жизни малышку.

— Лина! — несильно встряхиваю, но она не просыпается.

Бездна! Я её почти высушил!

Разрываю клыками собственную плоть на кисти и прижимаю к её губам. Сползаю на прохладный кафель ванной комнаты, укладываю удобнее и пытаюсь напоить женщину.

Девчонка, поперхнувшись, тихо кашляет, но в себя не приходит. Стираю с её шеи кровавые разводы, замечая, что процесс регенерации запустился. И, поднявшись, несу в спальню. Голод ненадолго утолён, и мысли прояснились.

Укладываю её в кровать, занимаю кресло и просто жду. На самом деле любуюсь ею. Опять. В ней определенно что-то изменилось. Её серебристая аура светится ярче, насыщеннее. Кровь и запах тоже приобрели какие-то глубокие притягательные нотки. Она с годами только краше стала.

Бесовка, внутренности выжигает. Лежит, не двигается, дышит очень тихо. Такая маленькая. Хрупкая. Несмотря на предательство, на подлость, мне её обнять хочется. Целовать до горящих губ. Затрахать, пока молить не станет. Я зависим ею. Одержим. И это осознание злит сильнее, чем поступки лживой девчонки.

Лина просыпается примерно через час. Сонно моргает, а после испуганно садится и, округлив глаза, смотрит на меня. Исподлобья своими серо-зелёными глазами, полными мольбы и слёз. Шею щупает, морщится, чувствуя небольшие ранки. Бледная и дрожит из-за потери большего количества крови, не восстановилась ещё.

Она вечно со мной боролась. Характер показывала, огрызалась, кусалась и не сдавалась. Смотрела прямо, вздёргивала упрямо подбородок. На равных со мной была.

Сейчас даже в глаза не смотрит, покорностью душу выкорчёвывает. Я ей весь Тиан к ногам бросить готов был. А ей нужны были сопляки от какого-то низшего. Поднявшись, подхожу к стене, увешанной фотографиями. И смотрю на её «любимого» с мальчиком. Они мяч по пляжу гоняют. Сжимаю кулаки, сдерживая желание отправиться на поиски этого смертного и растерзать с особой жестокостью.

— Не трогай их, прошу, — шелестит за спиной тихий безжизненный голос.

— И на что ты пойдёшь ради них? — поджав губы, разворачиваюсь.

— Что ты хочешь? — спрашивает и губу закусывает. А я вспоминаю нашу первую прогулку на Тиане. Вспоминаю данное обещание и улыбаюсь.

— Хочу, чтобы ты на колени встала и порадовала меня.

Лина вздрагивает и резко вскидывает голову, прожигая ненавистью в глазах. Вот она, моя своенравная и непокорная. Возвращаюсь в кресло и жду взрыва. Жду её вкусных эмоций. Гнева, злости, возбуждения.

Только ничего из этого не получаю. Лишь обречённый вздох, глаза в пол. И Лина, медленно поднявшись, шатаясь, подходит ко мне. Плавно опускается на колени. Её дрожащие пальцы зависают в нескольких сантиметрах от моих бедер.

— Ты с этими сопляками безвольной тенью себя стала, — выплёвываю каждое слово и резко поднимаюсь.

Лина отшатывается, губы поджимает, голову вскидывает, смотря снизу вверх. Сжав зубы до желваков, обхожу её и удаляюсь из комнаты. Ещё минута наедине, и девчонка точно пострадает. Все ответы из неё вытряхну, вырву силой.

Останавливаюсь у крыльца, опираюсь о деревянные перила и смотрю на бушующие вдалеке волны. Перед глазами слёзы, что ручьём лились по щекам. Губы пухлые, дрожащие. Лина на Тиане лишь раз при мне плакала. Бестия. А сейчас всю душу выжгла, внутренности скрутила слезами. Слабостью и покорностью своей взбесила. А я продолжаю давить, словно садист наслаждаюсь её болью и страхом. Хотя прекрасно отдаю себе отчёт: никогда не смогу тронуть её детей. Плевать, от кого они. Мне от себя самого тошно.

— Она здесь? — цедит сквозь зубы Дарио, появляясь из подворотни.

— Да, — киваю, наблюдая за поднимающимся по лестнице братом. — Она не выдержит твоего голода, истощена.

Дарио не слушает меня, проходит мимо и толкает дверь. Та с глухим стуком ударяется, только за порог вампир переступить не может и рычит. Непонимающе разворачиваюсь и усмехаюсь. Всё-таки не умерло в девчонке упрямство.

— Кара! — рявкает Дар, ударяя по дверному косяку.

— Здравствуй, Дарио, или тебя тоже хозяином звать? — безэмоционально спрашивает Лина, включая свет в прихожей и останавливаясь в нескольких шагах от нас. Собранная, с прямой осанкой. Бледная, правда, и глаза заплаканные. Но в них горит огонёк непокорности и злости.

— Сотри руну, Кара, и выходи. Если зайду я, ты будешь подо мной, — со смешком обещает Дар, Лина бледнеет и, мотнув головой, губы поджимает.

— Они в безопасности. Кровной привязки нет, а значит, вы их не найдёте никогда, — лепечет девчонка не понятно о чём. Скорее всего, о внучках Маахлат. Защищает этих низших, вместо того чтобы о себе подумать?

Глава 4

Тихий монотонный писк врезается в сознание и будит меня. Морщусь, мычу, желая избавиться от назойливого звука. Голова ужасно тяжелая, надвое раскалывается и в ушах шумит. Тело ощущается не своим, безвольным и холодным. Во рту очень сухо и хочется пить. Потрескавшиеся губы от каждого движения кровоточат и ноют.

Кажется, с моего пробуждения писк усилился. И раздражает сильнее. Со второй попытки разлепив веки, таращусь на пластиковый потолок не своей комнаты. И тихо всхлипываю. Конечно, я всё помню. И, положа руку на сердце, безумно счастлива, что выжила. Только у моей жизни есть оборотная сторона. Братья Арджент. Они уже показали всё своё отношение к собственным детям. И я не дам им добраться до них.

С усилием переворачиваюсь на бок и смотрю на пищащий аппарат, который отслеживает моё состояние. К вене прикреплена бабочка с капельницей. Удивительно, что они меня в больницу привезли. И странно, что я вообще жива. Астарт ведь больше половины крови высосал. По собственному состоянию ощущаю, я никак не должна была выжить.

Вчера, как только Арт вышел из комнаты, я вытащила запасной телефон и позвонила Нариен. Мы знали, что этот день настанет. Только не ожидали его так скоро. Но Нари быстро сориентировалась и увезла в тайну квартиру, магически защищённую и оформленную на третье лицо. А потом они вылетят в другую страну. Желательно даже континент сменят. Для этого нужно, конечно, время, но у молодой ведьмы хватит сил укрыть себя и моих уникальных полукровок. Между детьми и их отцами не было никакой привязки, они не участвовали в развитии малышей как в утробе, так и после рождения. А значит, найти их не смогут. Я, конечно, обещала им обязательно выйти на связь, когда опасность минует. Но знала, что Высшие не отпустят меня. Астарт доходчиво показал новое положение дел. И я прекрасно понимала, что будь на его месте Дарио, я бы не выжила.

Мне больно вспоминать вчерашний вечер, и эта боль не физическая. Мне больно от отношения братьев Арджент к собственным детям. Особенно Астарт постарался. Раз за разом кроша моё сердце на части. А ведь Ари так сильно похожа на него. Такая же фарфоровая кожа, светлые кудряшки и аметистовые глаза. А уж если она улыбнётся своей белоснежной улыбкой с маленькими клычками. В неё не влюбиться просто нереально.

От тихо открывшейся двери вздрагиваю и медленно оборачиваюсь. В проёме стоит медсестра с картой, за ней врач и хмурый Дарио. Сморгнув слёзы, прячу нос в подушке. Троица о чём-то тихо переговариваются и подходят к моей койке. Медсестра меняет капельницы, а врач снимает показания с пищащего аппарата.

— Несмотря на обильную потерю крови и полученные повреждения, ваша жена быстро идёт на поправку, — увещевает доктор, от этого заявления я и «просыпаюсь». Изумлённо таращусь на двух медработников. Дарио стоит за спиной, с другой стороны койки, но я отчётливо слышу его ироничный хмык.

— Здравствуйте, сеньора, — улыбается медсестра, заметив пробуждение. — Как вы себя чувствуете? Что-нибудь хотите?

— Пить, — бурчу, пока ко мне склоняется врач.

Мужчина просит лечь на спину, ему нужно проверить рану и, если есть инфекция, назначить дополнительные антибиотики и обработку. Перевернувшись на спину, волей-неволей я утыкаюсь взглядом в бледное и хмурое лицо брюнета.

Дарио смотрит не мигая, я никогда не умела читать по его глазам эмоции. С Астартом было легче. Я просто знала, что он сейчас испытывает: злиться ли или доволен. А Дарио всегда был закрытой книгой. Но сейчас мне чудится в его глазах боль. Тоска. И голод. Как же без него. В отличие от брата, он не успел «поесть» моей кровушки.

Брюнет поднимает руку, и прохладная ладонь опускается на лоб. Слегка остужая раскалывающуюся головную боль. Пальцы ласково перебирают волосы, я знаю, это обманчивое состояние. Игра на публику. Усыпление бдительности. Но неосознанно тянусь за этой лаской. Глаза прикрываю и расслабляюсь.

— Удивительно просто! — восклицает врач, пугая немного. Вздрогнув, распахиваю веки, а Дарио тихо рыкает, злится? Хирург слегка бледнеет и торопится объясниться: — Обычно такие повреждения затягиваются не сразу. Но регенерация вашей жены уникальный случай.

Заглядываю на рану, точнее на небольшой шрам, и глаза закатываю. Это не моя регенерация, а вампирская кровь. Дарио тем временем отводит в сторону медперсонал и что-то им там выговаривает. Те кивают и удаляются из палаты.

Сглотнув, поправляю ночнушку и натягиваю до самого подбородка тонкое одеяльце. Брюнет же наполняет стакан водой. Подходит ко мне, поднимает верхнюю часть койки и вручает тару.

— Спасибо, — сиплю, жадно глотая воду. Услужливый мозг подкидывает воспоминания из прошлого. Как я так же помогала напиться отравленному Дарио. И сердце сжимается от тоски по тем временам. Это очень глупо — скучать по прошлому заточению. — Лучше бы ты дал мне умереть… Я ведь вас предала. А предатели долго не живут. Ты сам говорил, если я сбегу, Астарт меня на части разорвёт.

— Ты бы не умерла, — безэмоционально тянет Дарио, забирая пустой стакан, и опять ладонь на лоб кладёт. Волосы гладит. В душу своими винными глазами заглядывает. Губу закусываю, находя всё больше и больше сходства сына с его отцом. У Даниэля глаза карие, но когда он злится, они приобретают насыщенно винный цвет. — В тебе была кровь Астарта. Ты бы обратилась в вампира.

Округлив глаза, неверяще вскидываю голову. Брюнет невесело усмехается, взглядом приказывает подвинуться и, скинув обувку, взбирается на мою койку. Машинально отодвигаюсь и, охнув, утыкаюсь носом в грудь мужчины. Дар удобнее устраивается, канюли от капельниц осторожно перекладывает и, обняв меня, к себе прижимает. Носом в волосы зарывается и глубоко дышит. А я вот не дышу. Замерла, как кролик перед удавом.

Глава 5

Арт напирает, давит властной аурой, прикусывает губы. Зарывается в волосы, тянет их до лёгкой боли. Дыханием ласкает и шепчет. Свои желания озвучивает. Я сжимаю зубы, кулаками упираюсь в грудь, не дышу. Жмурюсь сильно-сильно. Потому что выдержка трещит по швам. И мои желания резонируют с желаниями вампира. Он имеет надо мной власть. Его тихий шёпот рушит все барьеры, всю ненависть к нему. И пять лет, как оказалось, слишком маленький срок, чтобы избавиться от этих чувств. Чтобы забыть вкус его губ. Низ живота в вакуум превращается и тянет. Желание искорками в венах вспыхивает.

Я себя мёртвой все пять лет считала. Но стоит этому вампиру к себе прижать и жестко поцеловать – пьянею… И сдаюсь.

Сдаюсь этому натиску. Тихо всхлипнув, обнимаю за шею, приоткрываю рот. Астарт, торжествующе рыкнув, углубляет поцелуй. Наполняет всё нутро своим запахом, властью надо мной. Я скучала по нему, нуждалась в нём. В них. Отчаянно. Беспредельно. Люто.

Слёз сдержать не удаётся. Плачу. От собственного бессилия и слабости. Да, я жалкая и слабая. Рядом с ними всегда такой была. У меня никогда не было козырей в руках. Нечем противостоять. Если раньше на кону была лишь моя собственная жизнь, то теперь всё изменилось.

— Дьявол, Лина! — шипит Арт, отрываясь от губ, дышит тяжело, впрочем, я тоже. Его перекошенное гневом лицо расплывается от скопившейся влаги. За щёки хватает, вытирая дорожки слёз. — Не трону я их. Никого не трону: ни детей, ни внучек старой ведьмы, ни твоего низшего.

— А взамен? — шепчу, сглатывая ком в горле. — Что от меня требуется? Полная покорность? На колени перед тобой встать? Ноги раздвинуть?

— Обязательно встанешь и ноги раздвинешь, — цедит гневно, впиваясь пальцами в затылок. — И молить будешь взять тебя. Потому что мы зависимы друг от друга, Лина. Признай это, девочка, и смирись.

Промолчав, поджимаю губы и вздёргиваю подбородок выше. Арт же улыбается по-злодейски коварно. Губами к скуле прижимается. Нежно совсем. Глубоко вдыхает мой запах и тихо урчит. Такой контраст с толку сбивает. Я теряюсь, не зная, как реагировать. Понимаю, что он опять играет в свою игру. Бдительность мою усыпляет. Он умеет быть нежным, ласковым, обходительным.

Открывающаяся дверь отвлекает, перевожу взгляд и бледнею, потому что в палату заходит второй Арджент. А бороться с двумя Высшими у меня просто нет сил.

— Арт, выйди, — сухо приказывает Дар, оценив ситуацию и хмуря брови. Подходит ближе и оттягивает брата. Блондин морщится, сжимает челюсть и, отступив, выходит. Брюнет же открывает лежащую на койке сумку и обращается ко мне: — Тебя выписали, одевайся.

— И куда мы поедем? — бормочу, выуживая из сумки спортивные штаны.

— Для начала поужинаем. Поговорим. Обсудим наше будущее и твоё наказание, — усмехается мужчина и направляется к выходу. На пороге останавливается, окидывает оценивающим взглядом и вкрадчиво-тихо цедит: — В тебе наша с Астартом кровь. Обратишься в вампира — потеряешь человечность. Детей перестанешь узнавать и можешь на инстинктах их загрызть. О чём впоследствии будешь сожалеть и с ума сойдёшь. Тогда никто тебе не поможет. Подумай хорошенько, прежде чем глупости совершать и себя убивать.

Сглатываю, прижимая к груди одежду. Не мигая, смотрю на брюнета. Дарио не врёт, знаю. И не преувеличивает. Потому что сама читала о новообращенных. Ещё там, на Тиане. Да и Маахлат рассказывала.

— Жду за дверью, — кивнув своим мыслям, он выходит, оставляя меня наедине с собственными страхами.

Переодеваюсь, морально готовясь к тяжелому разговору… и к наказанию. Убеждаю себя, что сумею с ними договориться. Упаковав из шкафа старые вещи, выхожу из палаты. Дарио сразу же забирает сумку из рук. Переплетает наши пальцы и тянет. Медперсонал провожает нас с доброжелательными улыбками. А у меня сердце кровью обливается, потому что теперь я не принадлежу себе. Отныне моя жизнь и смерть в руках этих Высших.

На парковке нас ждёт чёрный минивен. С шага сбиваюсь и останавливаюсь.

— Что опять? — тут же заводится Дар.

— Ничего, — мотнув головой, проглатываю язвительный комментарий и продолжаю путь.

— Говори! — давит мужчина, распахивая заднюю дверь авто. И пытливо осматривая.

— Правда, ничего, — пожимаю плечами, взбираясь в салон. — Просто неожиданный выбор авто, вот и всё. Вам больше подходят раритетные спорткары. Феррари там или Астон Мартин.

Вампир удивлённо хмыкает и занимает место рядом со мной. За рулём неизвестный водитель, а на переднем пассажирском Астарт. Наши глаза с блондином сталкиваются в зеркале заднего вида. Вспыхнув, опускаю глаза в пол, а он хмыкает громко.

Машина плавно выезжает с парковки. Гнетущая тишина давит, неуютно ёжусь и перевожу взгляд на Дарио. Брюнет копается в своём телефоне. Видно, что только недавно научился пользоваться. Вытягиваю с любопытством шею, в экран заглядываю, а он «гуглит» спорткары.

— Ты права, симпатичные экземпляры, — оценивает и поднимает голову. — Только для детей безопаснее этот транспорт.

С губ слетает слабая улыбка. Прикусываю язык и отворачиваюсь. Мои дети в эту машину только через мой труп сядут. И то, если они их найдут.

До какого-то ресторана мы доезжаем в молчании. Виском ощущаю на себе блуждающий взгляд, но первой разговор не начинаю. Коплю силы. Мужчины выходят первыми, Дар подаёт руку, помогая мне спуститься, и, приобняв, тянет за собой. Безропотно иду.

Глава 6

Дарио

Кара бледнеет, хватает ртом воздух и, не мигая, на меня смотрит. Голодный, истосковавшийся зверь наслаждается столь явственным потрясением девчонки.

— Это ложь, — лепечет, прикусывая дрожащую нижнюю губу.

Стекло крошится в руке, мне до одури хочется кусать её губы. Хочется… Много чего хочется, но я давлю все тёмные желания, знаю, что это кончится чьей-то смертью. Превысив все мыслимые и немыслимые лимиты самоконтроля, сдерживаю себя. Чтобы на неё не наброситься. Чтобы не отыграться за все пять лет агонии.

— Нет, Лина, — качает головой Астарт, — Помнишь своё желание вернуться на Землю, когда откроется завеса? В ту ночь я хотел предложить тебе: если до открытия завесы твоё желание не изменится, мы лично сопроводим тебя домой.

— Хватит мне врать! Я слышала вас! Слышала ваши планы! — вскидывает голову девчонка. Серо-зелеными глазами воинственно светит.

К нам заходит подавальщик, и Кара замолкает. Лишь смотрит рассерженно сквозь злые слёзы. Ненавистью своей испепеляет.

После побега Каролины, после ее предательства, я полностью отдал контроль хищнику, заблокировав все человеческие эмоции. Мной управляли только инстинкты. Ещё вчера наши с Астартом желания были просты и понятны. Найти и забрать. Показать, что за предательство бывает. Но Кара нас переиграла. Безжалостно, не колеблясь. Её поступок разбудил меня от пятилетней спячки. Подавил яростную сущность, что управляла все эти годы. И на смену голоду и злости пришла всепоглощающая агония, что копилась во мне эти годы.

Я прожил самую длинную ночь, пока Каролина боролась за жизнь. И нет, без неё не видел смысла жизни. Бесовка глубоко в меня проникла, оплела, опутала. Не вырвать ничем.

Любуясь всю ночь бледной малышкой, я обрёл ещё одну простую истину. Маахлат своей подлостью спасла Кару. От последствий войны спасла. Не исчезни она, мы бы все были мертвы. Ведь Кара — наша слабость. И страх за неё сдерживал, сковывал и отвлекал.

Услышав мои мысли, Астарт задумался. И в итоге согласился. Мы ведь совершали ошибки, когда девчонка рядом была. Отвлекались и подставляли её не раз.

Брат предложил вернуться к старому плану: до открытия завесы есть пять месяцев. Если Кара за пять месяцев не передумает, мы уйдём без неё. Астарт всегда уступал малышке. Как бы сильно ни был зол, в итоге всегда делал, как хотела девчонка. Пусть Астарт пробует, всё равно мы заперты в этом мире. Но я в его план не верю. Ни тогда, ни сейчас. Потому что слишком хорошо изучил Каролину. Она не передумает, а мы остаться на Земле не можем. Нас ждут на Тиане. Многое изменилось за эти пять лет.

Только одно до сих пор не понятно. Ведьме кровь Кары нужна была, чтобы завесу открыть. И она её открыла, только зачем Кару забрала? И если бы Арт не был столь импульсивен в собственной мести, возможно, мы бы узнали тайны старухи. Только уже поздно. Можно, конечно, найти внучек старой, но мы вчера Каре пообещали не искать их.

Девчонка в упор в глаза смотрит. Не верит. Губы поджимает. Ищет ответы у меня. Всегда так делала, тянулась ко мне за правдой. А правда в том, что когда завеса откроется, Кара либо добровольно пойдёт, либо я её заберу. Моя больная одержимость не даст ей уйти.

Заменив разбитую посуду и принеся мороженое, подавальщик, наконец, уходит. Арт подливает мне ещё крови. Осушаю мгновенно, чтобы голод немного притупить. Мы давно не насыщаемся чужой кровью. Ни человеческой, ни животной. Для нас всё это заменитель. Суррогат. Чтобы окончательно не иссохнуть и не превратиться в живых мертвецов.

Молчание немного затягивается. Кара пьёт вино, собирается с мыслями. Я не тороплю. Насыщаюсь ею, наполняю истосковавшуюся душу её светом. Она изменилась, ещё краше стала. Расцвела. Прикрыв глаза, давлю очередные тёмные желания. Челюсть сжимаю.

— Так что ты там слышала? — нарушает тишину нетерпеливый Астарт.

— Вы хотели подчинить меня, — судорожно выпаливает Кара. Открываю глаза, внимательно смотря на неё. — Чтобы полностью доверилась. А после обращения в вампира пополняла вампирский генофонд уникальными детьми. Я ведь Серебряная душа, которую даже император хочет. Я права?

— Изначально всё так и было. Но ты немного утрируешь, — цежу, взглядом останавливая от необдуманных слов. Но Кару несёт. Она истерично усмехается и головой качает. Кажется, зря мы ей вино подливали. На Тиане она так быстро не пьянела.

— Только вы у нас умело словами вертите, — малышка через стол тянется за бутылкой, Астарт перехватывает алкоголь. — Я хочу выпить!

— Тебе хватит! — рычит брат.

— Я ушла не из-за нелюдей! Я сбежала из-за вас! Из-за вашего отношения ко мне! Из-за ваших дурацких правил и постоянного давления. Астарт врал, словами красиво играл. И если бы правда не вскрылась, я бы весь год в счастливом ожидании жила. Как дурочка в золотой клетке. А ты… — пальцем в меня тычет, смаргивая слёзы, — манипулировал мной. Кровью поил и внушал. Даже после всего, что между нами было. После всего прекрасного ты это безжалостно перечеркнул. Хотя мог бы просто по-человечески попросить. И в этом весь ты, Дарио! Держишь под контролем всех, подчиняешь и давишь. Только если ему есть что тебе противопоставить, у меня этого не было. И ты этим пользовался! Как и мной пользовался. Вы оба! Утоляли свой голод и уходили по своим вампирским делам. А я в четырех стенах ждала вас. Как верная собачка. И по первому зову должна была ноги раздвигать или шею подставлять. Вопросов лишних не задавать, по шерстке вас гладить.

Глава 7

Раньше, долгими одинокими ночами, смотря на спящих малышей, я фантазировала нашу встречу. Как нас найдут братья Арджент. Злые, обиженные. Рычать будут, наказанием грозить, но я их с детьми познакомлю, и всё изменится. В розовых очках витала. Не могла представить, что они настолько ненавидят полукровок. Мужчины предельно чётко объяснили. Каждым словом припечатывая меня гранитной плитой.

Особенно Астарт старается. Каждый раз, как я о детях заикаюсь, в бешенство приходит. Скрепит зубами, меня на атомы взглядами разбирает. Моё сердце в клочья разрывает. И в ушах до сих пор гремит его ледяное: «убью маленьких ублюдков».

Изначально ведь знала их отношение. Они не хотели этих детей. И если бы не зелье в моей крови, уверена, они бы предотвратили собственную осечку. В отличие от меня, мужчины всегда контролировали себя.

Спрятавшись в уборной, включаю холодную воду и умываю лицо. Глаза ужасно щиплет от невыплаканных слёз. Голова болит от алкоголя. Зачем напивалась? Толком не напилась и не забылась.

Хочется сбежать. Только нет у меня такой роскоши. Они найдут. Поэтому я беру себя в руки. Бумажными полотенцами вытираю лицо и руки. Распрямляю плечи и захожу обратно в кабинку.

Мужчины сидят всё там же. Стол почти опустел, они заказали кофе, и помещение наполнилось бодрящими ароматами. То что нужно для моего похмелья. Обнимаю пузатую чашку и возвращаюсь к теме наших детей.

Астарт опять скрипит зубами, взглядами меня испепеляет. Пусть со мной делает всё, что хочет. Главное — слово даст, что их не тронет. Ведь Земля — не Тиан, и с моими детьми таких ужасов точно не будет. Всё зависит от атмосферы и воспитания!

Получив заветное обещание от братьев Арджент, я как-то даже сдуваюсь. Расслабляюсь. Удивительно, но это было легче, чем ожидалось. Возможно, не настолько и бездушные они. Возможно, даже что-то и чувствуют к ним.

— Иди ко мне, — зовёт брюнет, хищно следя за мной. И я подчиняюсь. Преодолеваю расстояние и сажусь к нему на колени.

Он ласкает взглядами, дыханием опаляет губы. Не напирает, ждёт. Смотрит внимательно и цепко. Весь мир меркнет, утягивая меня в винный омут его глаз.

— Поцелуешь? — невинный вопрос отдаёт спазмом внизу живота.

— Нет, — шепчу, отворачиваясь от его губ. Не потому, что не хочу, а потому, что себя знаю. Знаю своё тело и собственные слабости. Потому что помню, каково это — себя терять в их объятьях. Задыхаться от жёстких поцелуев. Захлёбываться в чувственных ласках и гореть в агонии страсти. Я помню каждое касание, взгляд, поцелуй. Помню, как меня на части разрывало от потребности в них. И раньше у меня были силы бороться с ними. Сейчас их нет. Я сдамся без боя.

— Не хочешь? — удивляется Дар, его прохладные пальцы смещаются к шее. Оглаживают пульсирующую артерию. Меня в дрожь бросает от простых прикосновений. От близости.

Они оба здесь. Рядом. Запредельно близко. Стоит голову повернуть, я наткнусь на аметистовые глаза Астарта. Знаю, он смотрит на нас. Но своё обязательно возьмёт.

— Не хочу, — ещё тише выдыхаю и отворачиваюсь.

— Врёшь, — хмыкает брюнет, перехватывает за подбородок и целует. Языком раздвигает мои губы и подчиняет себе.

Я вспыхиваю моментально. Голова кружится теперь уже не от вина. Моё тело подчиняется ему. Бездушному, безжалостному Высшему.

Сама тянусь, за шею обнимаю, грудью прижимаюсь теснее. Словно не было пяти лет расставания. Словно я никуда не убегала. Словно он не монстр.

— Ведьма, — выдыхает Дарио, победно смотрит в глаза и, удобнее обхватив, поднимает. — Поехали отсюда.

— Куда? Мы ведь о нас хотели поговорить... — нервно ёрзаю и сползаю с рук. Брюнет отпускает, но за талию придерживает. — Что будет дальше? Пожалуйста, будьте честны.

— Дальше, Кара, мы будем жить вместе. И да, твоей свободе пришёл конец. Ты нам пять лет жизни задолжала. Будешь отрабатывать, — хмыкает он и улыбается коварно так, искущающе.

— У нас на тебя большие планы, Лина, — со спины зажимает Астарт, в висок носом утыкается, в скулу целует. — Ты наша связующая, а это надолго. Примерно навсегда.

— Пока не наскучу, а потом можно и другим высшим отдать, — горько усмехаюсь, вспоминая их диалог с Камиллой.

Два мужских тела напрягаются. Каменеют. Воздух наэлектризован и от них идёт просто чёрная ярость. Астарт рывком к себе разворачивает, в волосы на затылке жёстко зарывается и тянет. В глаза заглядывает, челюсть до желваков сжимает.

— Ни одно живое существо никогда не притронется к тебе. Ты наша до последнего вздоха! — гневно чеканит он.

— Кто тебе вообще такое сказал? Маахлат? — отвлекает более сдержанный Дар.

— Я слышала ваш разговор в кабинете. С Камиллой. Она предлагала отдать меня императору, а то он, бедняжка, бездетный, — передразниваю я и фыркаю.

— Только не говори мне, что ты сбежала от нас, подслушав обрывочный диалог? — льдом режет Дар, нависая, к груди брата прижимая.

— Я… — нервно сглатываю, — это была одна из причин.

Винные глаза брюнета вспыхивают, вены набухают и темнеют. Лицо заостряется, становясь каким-то холодным, монструозным. Клыки губы кривят. Он грозно рычит. Но Астарт, вытянув вперёд руки, за плечи его придерживает и меня за свою спину прячет.

Глава 8

Часть утра проходит в рутине. Пока мужчины по очереди принимают душ, я переодеваюсь в один из спортивных костюмов для дома и ухожу делать завтрак. Варю кофе, жарю омлет с овощами. Натыкаюсь в холодильнике на несколько десятков пакетов с донорской кровью. Для кого я тут стараюсь с завтраком? Этим бездушным по пакету дать — вот и поели.

Брезгливо переставляю пакетики в закрытый ящик, подальше от глаз, и возвращаюсь к готовке. Первым моё уединение нарушает блондин. Мужчина незаметно подкрадывается и зажимает у плиты. Вздрагиваю, чуть не обжигаюсь об сковородку, но вампир успевает перехватить мои конечности.

— Доброе утро, маленькая бестия, — мурлычет Арт. — Поцелуй задолжала.

— Ты не уточнил, кого именно нужно поцеловать.

— Меня, — хмыкает он, круто развернув, — Всегда сначала меня.

— Учту, — глаза закатываю, уверена, Дарио бы с ним поспорил. — Омлет подгорит. Садись, пожалуйста, сейчас завтракать будем.

Что удивительно, но блондин отступает. С коварной улыбкой занимает один стул на кухонном островке и ждёт. Нервно вздохнув, разворачиваюсь. И пятой точкой ощущаю его блуждающий по моему телу взгляд. Чёрт! Мы вообще хоть что-то можем делать без висящего в воздухе напряжения и возбуждения? Это ведь ненормально!

Разложив по тарелкам омлет, разливаю кофе и сажусь напротив мужчины. Чтобы дистанция хоть немного была. Мне сейчас ясная голова нужна! Я ведь вопросы даже скопила, чтобы на них обрушить.

Молчание немного затягивается. Взгляды сидящего напротив прожигают насквозь. Я ем и стараюсь не поднимать голову. Мне с Артом наедине как-то не по себе. Всё время всплывают его злые слова, сказанные в пылу гнева. Каждую секунду жду подвоха, грубости, злости. И всё равно какая-то недосказанность витает в воздухе. Какая-то неопределенность и тревога…

— О чём ты там своей светлой головушкой думаешь? — тянет Астарт, наблюдая за мной из-под опущенных ресниц.

— Что будет, когда откроется завеса? — вскидываю голову, отпивая горячий напиток. — Что будет за эти пять месяцев? До того как вы появились, у меня была своя жизнь, и я хотела продолжить жить. Работать в издательской компании…

— Тебе кто-то запрещает? — мрачно хмыкает Дарио, остановившись у порога кухни. Вздрогнув, перевожу на него взгляд и, облизнув губы, таращусь на стекающие капельки воды по мускулистой груди.

— Когда откроется завеса, мы уйдём на Тиан. У нас есть обязательства перед империей, за пять лет многое изменилось, — замечает Астарт, отвлекая на себя. Заторможено киваю, завороженно разглядывая фарфоровое тело без единого изъяна. Чёрт, кажется, пять лет воздержания слишком плохо влияют на меня. Нужно немедленно перестать разглядывать или хотя бы поднять глаза с этих косых мышц, так чётко и красиво разделяющих торс брюнета. Чуть хриплый голос Астарта томно врывается в сознание: — Подойти, Лина. Прикоснись. Хочешь ведь его.

— Да... Что?! — заморгав, отворачиваюсь от Дарио и попадаю в плен аметистовых искушающих глаз. Блондин порочно улыбается. — Нет! — восклицаю громче обычного и, тряхнув волосами, возвращаюсь к нашей теме: — Значит, я могу заняться своими делами? Могу свободно передвигаться, ходить по магазинам и… гулять, встречаться с… друзьями и коллегами по работе.

Замолкаю, цепко следя за брюнетом, что мягкой поступью обходит наш кухонный островок, поправляет низко посаженное на бёдрах полотенце и, остановившись за моей спиной, запирает у столика. Окутывает своим запахом и немного моим морским гелем для душа.

— Что за заминка, маленькая? Ты с кем-то конкретным хочешь встретиться? — зловеще цедит Дарио, носом в висок утыкаясь и глубоко вдыхая.

Вытягиваюсь в струнку, в упор смотрю на сидящего напротив Астарта. Пытаясь понять, что изменило их настроение. Откуда это плохо скрываемое раздражение в воздухе? И как же всё-таки удивительно ощущать любые изменения в них. Я вот совсем не эмпат, но их чувствую. Блондина чуть сильнее, чем брюнета, но всё же чувствую.

— Может быть, ты к сопляку ещё вернуться желаешь? — подхватывает Астарт тон брата и подаётся корпусом через весь стол.

От его вопроса внутренности холодеют. Ненавижу, когда он с таким пренебрежением о наших детях отзывается. Сжимаю зубы, чтобы не наброситься с кулаками. Чтобы не наорать на бесчувственного мерзавца. Больше не покажу слабостей! Не покажу слёз!

— Ему лучше исчезнуть из твоей жизни. Целей будет, — продолжает Дарио. Только почему ему? А не им?

— Подойдёт к тебе хоть раз, я ему сердце вырву! Запомни, Лина! — цедит злобно Астарт.

Тут явно не о детях разговор. Я немного обескураженно таращусь на блондина. Либо я дура, либо сани не едут. Перевожу взгляд на Дарио. У брюнета тёмная яростная бездна в глазах бушует. Хищник из-под контроля вырывается, вижу, как выдержка трещит по швам. Машинально поднимаю руку и едва-едва прикасаюсь к вздувшимся под глазами венам. Меня просто очень завораживает вот эти метаморфозы.

— Я не совсем понимаю, о ком именно вы говорите, — бормочу тихо.

— Об отце твоих детей, Кара, — прилетает от сидящего напротив Арта. Вздрогнув, разворачиваюсь обратно.

— Об… отце? — повторяю как попугай, и истеричный смешок сдержать пытаюсь.

Вампир переворачивает в мою сторону одну из фотографий в рамке, которую я ещё вчера по всему дому собирала, чтобы убрать от греха подальше. Но, позабыв, оставила на кухне. И, как назло, на этой фоторамке сын Дарио играет в футбол с Мишей на пляже. Да, мальчик стоит полубоком, но мне кажется, даже с этого ракурса можно найти сходство между ними. И тем обиднее, что вампиры это сходство не находят.

Глава 9

Дарио

— И что ты хочешь, Кара? — спрашиваю, к груди сильнее прижимая. Будто от брата защищая, а по факту просто наслаждаюсь её близостью, теплотой, сладким ароматом с перчинкой. Во мне выдержки всё меньше, она сгорает с каждой минутой сильнее. И если девчонка не перестанет бегать от меня, сорвусь. Догоню и съем.

— Несколько свободных часов сегодня, — лепечет и жмурится, явно отказа ожидает. Только мы с Артом молчим. Хочет честности, пусть правду скажет. Желательно всю. Кара голову поднимает, удивлённо на меня смотря. — Без вас! Без тюремщика Харена и даже без Корвуса!

— И с кем ты встретиться хочешь? — хмыкает Астарт. Явно с детьми повидаться. Сколько она их не видела? Дня два-три. Как коршун их оберегает, наверное, соскучилась и домой хочет привезти.

— С подругой. Я не хочу, чтобы вы её напугали или сорвались, — выпаливает девчонка.

— Одна из внучек старой? — прищуриваюсь, и Кара нехотя кивает.

— Нет. Не подруги они тебе, — цедит брат, взглядом предупреждая.

— Не стоит судить человека по его родственникам! Если у Маахлат и были какие-то секреты, они о них не знали! И мне это нужно. Сегодня. Я больше ничего не попрошу, — вспыхивает она, повернув голову.

— Твои дети у них? — отвлекаю на себя, и малышка вздрагивает. Бледнеет немного и опять кивает. — Хорошо. Забери детей, Кара. Они с мамой должны жить, маленькие ведь ещё, сколько им?

— Они улетят со дня на день в другую страну… погостить у родственников, — явно врёт малышка. Нарушает недавно скрепленный договор. Злит меня, бестия. Астарт тоже за её спиной зубами скрипит. Мотнув головой, останавливаю. Кара же тем временем шею поглаживает. Подбородок царапает, управляет мной с такой лёгкостью и без единой наигранности. — Тут тесновато будет нам всем. И они маленькие, Дар. Я не хочу, чтобы вы знакомились, чтобы они видели ваш гнев или пренебрежение. Не хочу их пугать вами!

Кара выпутывается из моих рук и, расстроенная, уходит из кухни. Девчонка не врала, а за детей своих боялась. Даже после нашего обещания защищает их как тигрица. Готова держать подальше, лишь бы с нами не столкнуть. И ведь права в своих опасениях. Не сильно и хочется с малышами встречаться. Да даже смотреть на их фотографии нет никакого желания. Они — вечное напоминание, что моя девочка была с кем-то ещё. Пока я от тоски себя сжирал, она личную жизнь налаживала. И пусть безуспешно, но родила ведь двоих.

— Ну, в чём-то я с ней согласен, — задумчиво тянет Арт, постукивая пальцем по столешнице. — Я не готов видеть рядом с ней чужих сопляков. С этой мыслью свыкнуться надо, переварить. И так себя сдерживаю, когда она их вспоминает. А если увижу, точно пойду убивать.

— Кого? Детей? — усмехаюсь мрачно.

— Их отца, — фыркает брат, закатив глаза.

Согласно хмыкнув, допиваю остывший кофе Кары и выхожу из кухни. Застаю девчонку в спальне, она вещи в спортивную сумку укладывает. Делает вид, что не замечает меня.

— Можешь встретиться с подругой или детьми. Мы не будем препятствовать. И следить никто за тобой не будет.

— Спасибо, — у малышки несмелая улыбка расцветает и глаза серебром светятся. — Я вправду ненадолго. Пару часов всего и…

Оттолкнувшись от косяка, быстрым шагом добираюсь. Кара удивлённо голову задирает и рот приоткрывает, не даю вставить слово, вгрызаюсь в пухлые губы. До одури хочу её. Она отравила меня своим ядом. Проникла под кожу. И зудит, не даёт о себе забыть. Не даёт жить без мыслей о ней.

— Дар, мы хотели, — лепечет, царапая шею острыми ногтями.

— Не беги, Кара! — рычу, прикусывая сладкие губы. — Не дразни, малышка.

— Я ведь не дразню, — обиженно сопит и ответно кусает мой язык. Не жалеет, до крови старается. И притягивает к себе ещё ближе. По рецепторам бьёт её возбуждение.

— Дразнишь, — мурлычу. Перехватываю ладонь и направляю на свой пах. Показываю, как сильно я желаю её. — Взглядами своими ласкаешь и зовёшь. Сладким запахом возбуждения манишь.

У Кары дыхание сбивается, а пальчики на плоти смыкаются. Поясницу током шарахает. Меня через тонкое полотенце её касания обжигают. Замираю, сдерживаю желания. Слишком долго я воздерживался и ждал её.

— Астарт может зайти, — шепчет, отвечая на поцелуй, грудь коготками карябая. — Я не готова и…

— Бестия, — рычу, от губ отрываясь. Хватаю за щёки, в глаза серые заглядываю. Вижу, что в них желание плещется. — Я слишком голоден по тебе, девочка.

— Пожалуйста, Дар, — бормочет, губы облизывая.

— Собирайся, поедем к дому старухи, — цежу сквозь зубы, сдерживая собственную похотливо-голодную сущность, и, оттолкнувшись, выхожу из комнаты. Ночью где-то в прихожей сумку с вещами бросил. Пора тоже переодеться.

Дом Маахлат не так далеко от жилища Каролины. Пешком за пять минут добираемся. Малышка отпирает дверь своим ключом и преспокойно переступает через порог. Мы же застреваем на крыльце. Она разворачивается и широко, местами коварно улыбается.

— Может быть, не снимать защиту, — задумчиво тянет. — Буду сюда от вас убегать.

— Ты хочешь, чтобы мы и этот дом по кирпичику разобрали? — выгибаю бровь, приближаясь к невидимым границам в плотную.

Глава 10

Почему-то мне до сих пор не верится, что женщина со мной так поступила ради собственных злых умыслов. Или скорее не хочу верить. Всё же больше пяти лет мы были близкими подругами, почти родственницами. Она поддерживала, помогала всячески. И морально, и душевно, и даже финансово.

Особенно во время беременности постоянно была рядом. Травяные и поддерживающие зелья варила. Книги давала почитать про дампиров и их развитие. На пятом месяце я совсем без сил свалилась, так она с внучками денно и нощно со мной были. На седьмом месяце сама роды приняла, так как до девятого я бы просто не дожила. Малыши всё-таки уникальные, из меня все силы высасывали.

Да и после рождения детей они поддерживали меня. Девчонки помогали в качестве нянек. В общем, доверяла я этим женщинам очень. Без них бы вряд ли вообще выжила. Поэтому до последнего не верю, что всё было ложью и обманом. Что у Маахлат был свой изощрённый план развести нас с вампирами.

Не знаю, что я ожидала найти в доме Маахлат. Но когда вампиры ничего не обнаружили, даже выдохнула с облегчением. Хотя где-то в глубине души мне неспокойно, тревожно и страшно. Впервые за долгие годы меня охватывает тот страх, который я испытала при встрече с нелюдями. Ужас, что подкрадывается в ночи и от которого внутренности леденеют. Возможно, этот страх вызван братьями Арджент и моей теперь уже самой большой тайной.

Пока мужчин нет, звоню Нариен. Хочу договориться о встрече где-нибудь в торговом центре. Сегодня воскресенье, народу будет много, мы сможем затеряться в толпе. Если не увижусь с малышами, просто с ума сойду. И так уже из последних сил держусь. Да и вампиры пообещали не преследовать.

Женщина сразу же соглашается. Мы выбираем самый знаменитый торговый центр, на пятом этаже которого есть большая детская зона. Диктует, что нужно привезти из вещей, и про деньги не забывает. Хочу ещё с детьми поговорить, но вижу выходящего Дарио и скомкано прощаюсь. Не хочу, чтобы вопросы задавал или пообщаться вдруг захотел.

— Я с подругой о встрече договорилась, — выруливая на проезжую часть, информирую брюнета. Чувствую, он опять на что-то злится.

— Хорошо, — соглашается Дар. — Мне бы тоже с ней встретиться. Задать пару вопросов.

— Нет! — выпаливаю, поворачиваясь к нему.

— На дорогу смотри! — рявкает вампир.

— Ты слово дал, — уже тише бормочу, отворачиваясь.

— Что следить за тобой не буду и её не трону. Но поговорить всё же надо, — сухо замечает он.

— Она боится вас. Сама всё спрошу, скажи, что именно тебя интересует. Или никакой встречи не будет. Я не подставлю её!

— Я ведь и сам их могу найти, — зловеще тянет Дарио. — И мог тебе ничего не говорить, просто проследить. Но мы вроде за честность начали, Кара. Что ты скрываешь от нас, девочка?

— Ничего, — выпаливаю, облизнув губы, и радуюсь, что сосредоточена на вождении. Иначе бы точно прокололась. — Они пять лет были моей семьёй. Мы жили под одной крышей. Я их с миром своим знакомила, а они помогали мне… По сути, сейчас я их предаю.

— Чем же ты их предаёшь? — удивляется мужчина.

— Вас в дом пустила. Позволила копаться в вещах близкой подруги!

— Той подруги, кто тебя под нелюдя подложил, — бьёт под дых Дар, аж воздухом давлюсь, и сердце болезненно сжимается. Торможу у первой попавшейся кофейни и разворачиваюсь всем корпусом к мужчине. А он губы поджимает и смотрит неприязненно. — Та самая подруга, что опоила тебя, чтобы ты не передумала в последний момент.

— Опоила?

— В загоне я пузырёк нашёл. Ты просила дать тебе немного времени наедине с виверной. Тебе зелье нужно было принять, чтобы нас усыпить, правильно? — Дар замолкает и многозначительно бровь выгибает. Киваю. Бессмысленно сейчас отпираться. Да и раз сразу не убил, значит, и сейчас не прибьёт, правда? — Мой зельевар проверил остатки из флакона. Там целый сбор трав намешан. Для нас, для тебя. Особенно выделялась одна трава, что лишает концентрации, усиливает воздействие на низшего и управляет его волей.

— Но никто на меня не воздействовал. Ты ошибаешься.

— Ты уснула в моих руках, Кара. С блаженной улыбкой, изнеженная, затраханная и счастливая., — брюнет отстёгивает ремень безопасности и ко мне тянется. С лёгкостью пересаживает меня к себе на колени и по шее гладит. — Ты была честна и открыта. Ты нуждалась в нас. Ты всю себя отдавала и жадно тянулась. Каждый твой жест, каждый поцелуй, каждое касание были наполнены любовью. Я никогда не поверю, что после ты безжалостно через меня перешагнула и, не оглядываясь, ушла.

Мужчина замолкает. А я обдумываю его слова. Пять лет прошло, я ту ночь не так хорошо помню. Только нашу часть. Где была и вправду счастлива, где чувствовала себя любимой. А потом всё смазано и обрывочно. Это из-за стресса, тем более сразу после перехода ведьма стареть и иссыхать начала, я вообще чуть сама не поседела от таких метаморфоз.

— Меня голос Маахлат разбудил, — бормочу, вспоминая последние минуты из прошлого. — Но я не подчинялась ей.

— Любой другой человек на твоём месте был бы марионеткой в руках ведьмы, — Дарио за подбородок тянет и тихо продолжает: — На тебя же не особо действует наша магия, соответственно, и эффекта ты не почувствовала. Но и этого хватило для целей старухи. Маленький толчок, небольшое воздействие, подбадривание, некое обещание. И ты поверила ей.