Иллюзия Любви

Серый вечер

"Он наблюдал с высоты, не смея приблизиться."

Серое небо над городом заволакивали тяжёлые тучи. Осень в этом году пришла рано, как будто сама природа спешила что-то закончить.

На крыше старого заброшенного здания стоял Он. Без лица, без времени, без жизни — но с душой, которую когда-то отдал в обмен на силу.

Гумбр. Бог Иллюзий. Наблюдатель. Палач. И... тот, кто однажды почувствовал, что значит быть человеком.

Он смотрел вниз — на школьный двор, где среди сотен голосов звучал один, особенный.

Она.

Танцующие волосы цвета каштана. Белая рубашка под школьным пиджаком. В руках — книга, в глазах — мечта.

— Ты не должна была родиться в этом времени, — прошептал Гумбр. Его голос, как ветер, никто не услышал.

Он знал её имя. Знал её расписание. Знал, как она улыбается, когда думает, что никто не видит.

И он знал страшную правду. В одном из возможных будущих — он должен был убить её.

Но каждый день он приходил сюда. Чтобы не дать этому будущему наступить.

ЖИЗНЬ

Берлин, 7:43 утра.

Будильник зазвенел в третий раз, но Элиза всё равно продолжала лежать, уткнувшись в подушку. На потолке играли слабые отблески света — за окном начинался очередной пасмурный день.

Она встала неохотно, нащупала ногами холодный паркет и прошла к зеркалу. Рыжевато-каштановые волосы торчали в разные стороны, глаза ещё сонные, но с каким-то странным спокойствием. Сегодня у неё была контрольная по математике и обязательная встреча с психологом в школе — результат последней драки в коридоре.

Элиза — не из тех, кто любит светиться. В классе её считали странной: она не вела соцсети, читала старые книги и рисовала странные вещи — ангелов с выжжеными глазами, часы без стрелок, лица без ртов. Учителя волновались. Одноклассники — избегали.

На завтрак — лишь кофе.

Мама снова уехала в командировку, отец давно живёт в другой стране. В квартире было тихо — почти слишком. Элиза ощущала это не как одиночество, а как привычный фон своей жизни.

Выйдя на улицу, она натянула капюшон и надела наушники. Группу «Rammstein» быстро сменила нежная классика. Школа была в двадцати минутах ходьбы. Она шла, рассматривая прохожих. У каждого — своя жизнь. Свои маски.

И никто не замечал, как на одной из крыш стояла фигура в чёрном. Высокий силуэт без лица. Только глаза, наполненные вечной тоской.

Гумбр наблюдал за ней.

Он не знал, зачем именно. Но чувствовал, что эта человеческая душа — не такая, как все.

Он был Богом Смерти. Но впервые за столетие — он не хотел её забирать. Он хотел понять.