Именно так все и было

На меня упала ведьма

Возвращался с работы, абсолютно никого не трогал, даже не смотрел ни на кого зовущим взглядом. Любовался трещинами на асфальте. И вдруг на меня упала ведьма.

Сколько раз писали в газетах… Выпрыгнул кто-то из окна — и прямо на прохожего. Оба вдребезги. Возмутительный эгоизм! Прежде чем прыгать, посмотри внимательно вниз, рассчитай траекторию, прояви гуманизм… Иногда такой безответственный тип даже шел на поправку и начинал вовсю радоваться жизни. Еще бы, ведь он приземлялся на мягкое чужое человеческое тело! Но прохожий всегда вдребезги. Такая уж трагическая судьба. Родственники и сослуживцы рыдают…

А тут ведьма упала на меня с невероятной высоты, и все живы и даже не ушиблены. Потому что она все-таки ведьма, а не самоубийца. И не домохозяйка, помешанная на чистых окнах. Вероятно, притормозила над самой землей. Вовремя сориентировалась.

Я говорю (довольно вежливо):

— Мадам, почему именно на меня?

Молчит и глупо улыбается. Наверно, еще не отошла от падения, хоть и притормозила.

— Мадам, вы сами можете идти?

Обхватила мою шею еще крепче.

Не могу сказать, что ноша такая уж неподъемная. Обычные женщины очень боятся постареть, страх делает их тяжелее и придавливает к земле. А она — ведьма и не боится старости.

Рыжие волосы и зеленые глаза. Зеленые, как качественная зеленка.
Кожа теплая и нежная. Нежная, как белый шелк. Забыл упомянуть, что она была совершенно голая. «Лё гран ню». Амедео Модильяни. Почему-то всплыло в памяти.
Шагаю дальше.

Прохожие делают вид, что ничего не замечают. Идет себе по улице мужчина относительно интеллигентной наружности и тащит на руках даму в стиле ню. Все нормально. До чего же толерантной стала у нас публика. Еще бы, ведь им такое счастье не прилетело.

Кожа гладкая, как мрамор. И вся она, ведьма, словно классическая статуя. Не нести же ее домой, в мою малогабаритную квартиру. И вообще, ведьма — это пережиток, анахронизм. Куда бы этот пережиток пристроить?

Тут как раз музей по дороге попался. Поднимаюсь по парадной лестнице.
В вестибюле весь коллектив в полном составе. Очки, пышные прически и шали с бахромой.

— Ваш манекен музейной ценности не представляет. Хотя, знаете что? Приходите через три месяца, у нас будет День дарителя, и вот тогда мы, пожалуй, ваш дар примем. Мы в этот день все подряд принимаем и выдаем почетную грамоту мецената. Однако сейчас не получится. Извините-с!

Просмотрел я на ведьму, а она и в самом деле превратилась в какой-то кондовый манекен. Я бы сам его в музей не принял.

Вежливые люди из музея мне сочувствуют:

— Может, мы все-таки взяли бы ваш манекен, вы ведь его, наверно, через весь город на руках притаранили. Но, увы, оформить не сможем. У нас даже заведующей сейчас нет. Уехала в Питер на свадьбу бывшего второго мужа. Он ее пригласил.

Я удивился, даже о ведьме на время забыл.

— Бывший муж? Пригласил?
— Сами в шоке. Еще раз извините-с.

Только оказались на улице, как ведьма сразу ожила. Но не нести же мне ее в свою квартиру! В прошлом году у меня уже завелась одна Клавдия или, кажется, Валерия, со своими кастрюлями и пеньюарами. И сразу стало невыносимо тесно. Хорошо, что это было в прошлом году.

Ведьма такая роскошная. Как кукла из дорогого латекса. Секс-шоп за углом. Может, там примут?

— А она у вас сертифицированная? — строго спрашивает товаровед.

А я откуда знаю?

— Если с сертификатом, так и быть, примем на комиссию. Хотя этого добра самим девать некуда. Кризис, знаете ли, народ нынче о другом думает. Правда, пару месяцев назад из санэпидемстанции пришли, заинтересовались. Взяли несколько кукол на проверку, до сих пор проверяют.

В общем, выбрались мы из секс-шопа в прежнем составе.
А ведьма в глаза мне заглядывает и галстук мой поправляет, чтобы ровненько держался.

Жаль, квартирка маленькая, тесноватая.
Ничего, как-нибудь разместимся…

Художник

Один художник в молодости рисовал только ангелов. На его картинах они прогуливались по воздушным садам, сидели на звездных качелях, улыбались и грустили. Жаль, что эти картины не покупали и не брали на выставки. Знатоки и любители, коллеги и случайные знакомые пристально смотрели на ангелов, щурили глаза, задумчиво прохаживались по мастерской. «Все-таки странно в наше время рисовать такое... Лучше обратиться к другим сюжетам. У вас великолепная техника», — говорили они. Молодой художник уже привык, что его считают старомодным и чудаковатым. Он не слишком переживал по этому поводу и продолжал рисовать так, как считал нужным.

А потом в его мастерской появилась красивая женщина с прозрачными кошачьими глазами. Молча переходила от картины к картине и любовалась ими. Потом скинула свои туфли на высоких тонких каблуках и с ногами устроилась в углу дряхлого дивана. Она осталась в мастерской, стала возлюбленной художника, его музой и единственной натурщицей. На вешалках по стенам теперь висели невесомые платья из бледного шелка, куда-то исчезла пыль, а в глиняном кувшине стояли цветы.

Художник бесконечно рисовал свою подругу, мечтая о том, что когда-нибудь ее изображения назовут шедеврами. Все ангелы на новых картинах были похожи на нее. Однако женщина не хотела долго ждать. Ей нравилось царить в избранном кругу, выслушивать комплименты и наслаждаться общим восхищением. Наверное, она была этого достойна.

И вот в один вьюжный февральский день она последний раз поставила в кувшин цветы (это были белые гвоздики), собрала платья и туфли, флаконы с дорогими духами и навсегда покинула мастерскую. Через неделю художник отвез все свои картины к родственнику, который жил за городом, и сжег их на заднем дворе. Казалось, лица на горящих холстах плачут и искажаются от боли. Художник все-таки не бросился на помощь и не затушил огонь. А потом вернулся домой и отныне рисовал лишь то, что от него ждали окружающие. Первое время по ночам ему снились его ангелы, но это вскоре прошло. Теперь он видел только черно-белые сны.

Шли годы, молодой художник превратился в человека почтенного возраста, да так и не прославился. Знатоки и ценители мялись возле его картин, которые стали охотно брать на всевозможные выставки, и уже ничего не говорили. Даже о его великолепной технике умалчивали и старались поскорее отойти. Времена менялись, жизнь не складывалась, стала мятой и пыльной, словно забытый холст в углу.

Однажды в мастерскую заглянул поболтать однокашник — знаменитый, признанный, заслуженный и так далее живописец. Лениво перебирая наброски и эскизы, хранившиеся в толстых папках, вдруг воскликнул:

— Какое чудо! Именно то, что нужно! Я уже и забыл, что ты раньше так писал.

В руках он держал картон, случайно уцелевший с тех давних пор, когда наш художник рисовал только ангелов. Как только гость ушел, хозяин бросился к чистому холсту, приготовленному для очередной никому не интересной картины. Наконец-то его час настал. Художнику мерещилось: он помнит каждый мазок кисти, каждый оттенок, каждый штрих…

Наступил вечер, а художник все не отходил от холста. Безуспешно смешивал краски в надежде воссоздать то, что так легко давалось прежде. Ничего не получалось… Швырнул кисть на пол, опрокинул мольберт и распахнул окно, чтобы глотнуть свежего воздуха. Малиновый закат раскинулся по всему небу, и только далеко-далеко густела холодная сиреневая дымка. Именно там, медленно взмахивая крыльями, пролетел некто в длинных развевающихся одеждах. Хотя не исключено, что это лишь померещилось старому художнику.

Пари

Госпожа Удача и гражданка Неудача как-то встретились в кафе. Феи (а они были самыми настоящими феями) расположились в центре зала и с любопытством посматривали вокруг. Рядом с кафе находились художественные мастерские, консерватория и академия искусств, поэтому публика здесь бывала соответствующая.

Удача взглянула на веселую стайку студентов, облепившую большой стол, и шепнула своей визави:

— Обратите внимание на того русоволосого юношу. Какие у него румяные щеки и блестящие глаза! Это мой протеже. Он все успевает — занимается спортом, без конца заводит новые романы и получает круглые пятерки. Перед каждым экзаменом учит один билет, и именно этот билет ему достается.
— Молодому человеку повезло.
— Что и говорить! Надеюсь, он и дальше будет вести себя хорошо и не поссорится со мной. А теперь посмотрите налево. Видите, за тем столиком… преподаватель консерватории.
— Я с ним знакома.
— Не сомневаюсь. Я заметила его, когда он еще учился на последнем курсе. У него действительно были способности, он тонко чувствовал гармонию. Вскоре стал побеждать на конкурсах, участвовать в концертах. Но потом затеял интригу против музыканта, который был талантливее его, и я от него отвернулась. За все приходится платить.
— Такова госпожа Жизнь.
— Да, вы правы. Его исполнительская карьера совершенно не задалась. Он устроился преподавать, пишет какие-то научные статьи. Студенты его терпеть не могут, считают безнадежным тупицей. Видели бы они его лет двадцать назад! К сожалению, с годами он еще и стал слегка глуховат. Впрочем, это довольно скучно… Лучше взгляните на ту сутулую девушку в дальнем углу. Это моя крестница. Она была такой хорошенькой в детстве, так легко училась, так всем нравилась… Я решила, что здесь моя помощь ни к чему. Недавно случайно встретила ее и ужаснулась. За те годы, что мы не виделись, она превратилась в унылую старую деву, нескладную и длинноносую. Собственные родители давно забыли, как когда-то гордились своей дочкой. Да, здесь госпожа Жизнь сыграла злую шутку! Хотя если приглядеться… У моей крестницы по-прежнему большие синие глаза, волнистые волосы и нежная кожа. Да и нос, хоть длинноват, но довольно благородных очертаний…
— Но кто же будет приглядываться к этому долговязому крокодилу?
— Даже и не знаю, что можно сделать для нее, — Удача задумалась, потом вдруг просияла. — Придумала! По дороге домой она встретит фотографа, близкого к миру моды. Снимки попадут в известный журнал, ее своеобразную красоту заметят, а дальше все пойдет как по маслу.

Удача неслышно хлопнула в ладоши. Девушка встала и направилась к выходу.

— Как легко вы решаете человеческую судьбу, — с некоторой завистью заметила Неудача.
— Да, такая уж у меня натура. А почему вы не рассказываете о своих подопечных? Или их здесь нет?
— Ну почему же нет? Позвольте представить вам этого молодого художника. Я опекаю его с самого детства. Талантлив почти как Караваджо, но беден, словно церковная мышь. А уж застенчив и неловок так, что остается лишь удивляться! Сколько раз у него появлялась возможность привлечь к себе внимание… Но все время что-то мешало!

Неудача усмехнулась и продолжила:

— Например, три месяца назад его собирались отправить со своими картинами на столичный вернисаж. Перед самым отъездом умудрился подхватить ветрянку — и в столицу поехал другой. Вот и сейчас есть шанс пристроить картину на одну выставку. Если удастся, работу заметят, появятся заказы. Он наконец-то снимет приличную мастерскую и сможет покупать столько холстов и красок, сколько захочет. А там и до широкого признания недалеко. Но бедолага никак не решится поговорить с организатором выставки, от которого, в сущности, зависит вся его будущая судьба. Такой, понимаете ли, характер!
— Вот уж не повезло, так не повезло!
— И не говорите! Прямо-таки патологическое невезение.

Удача допила кофе и предложила:

— Хотите пари? Я сумею изменить судьбу этого застенчивого юнца. Да-да, его жизнь резко изменится в лучшую сторону!

Неудача поморщилась. Ей не нравилось, когда вмешивались в ее отношения с людьми.

— У вас ничего не получится. Он слишком долго находился под моим влиянием.
— Вы хотите сказать, что ваше влияние непреодолимо?
— Сама госпожа История говорит за меня. Не только отдельные люди, но даже целые семьи, целые поколения…

Неудача хотела провести небольшой исторический экскурс, однако Удача ее перебила:

— Итак, пари? Вы ведь уверены, что ничего не изменится?
— Ну… хорошо. Пари!

В знак согласия феи пожали друг другу руки.

— Кстати, — спохватилась Неудача, — на что мы спорим?
— На пару перчаток! — лукаво бросила Удача, поднялась и распрощалась.

Неудача слегка покраснела и смущенно посмотрела на свои потрепанные, бывшие когда-то ярко-коньячными перчатки. На кончиках пальцев уже появились дырочки, которые, конечно, заметила Удача. Неудача поплотнее обернула вокруг шеи полинявший шарф и тоже покинула кафе.

Тем временем Удача незаметно следовала за молодым художником, который, казалось, бесцельно бродил по улицам. Наконец он приблизился к обшарпанному пятиэтажному дому и зашел в подъезд. Вскоре в окне под самой крышей зажегся свет. Как раз напротив этого окна находилась пожарная лестница, и Удача, оглянувшись по сторонам, стала осторожно подниматься наверх. Она уже почти добралась до пятого этажа, когда ее ехидно окликнули:

— Ах, вот вы где!

Внизу стояла Неудача, запрокинув голову так, что с нее чуть не слетела шляпа.

— Раз уж вы тоже здесь, — бросила Удача, — поднимайтесь ко мне.

Через некоторое время феи уже стояли рядышком на лестнице и заглядывали в окно. Обстановка в комнате, где обитал художник, была не из роскошных. Она состояла из продавленной тахты, древнего кресла, венского стула и мольберта. К стенам были прислонены готовые и незаконченные картины. Как же много их было… Скоро появился сам хозяин; он принес с общей кухни только что вскипевший чайник и явно намеревался поставить его на подоконник. Увы, стол в комнате отсутствовал. Феи в полном молчании спустились по пожарной лестнице. Ступив на землю, Удача воскликнула:

Фиолетовая загадка

Эдуард Васильевич обожал всякие садовые эксперименты. Поэтому не особо расстроился, получив вместо заказанных по интернету семян декоративной капусты какие-то крошечные фиолетовые лодочки. Однако оставлять ошибку без внимания тоже не стоило. Эдуард Васильевич сфотографировал странные семена, включил компьютер и сел сочинять письмо с претензиями.

Ответ пришел на следующее утро. Перед уважаемым клиентом извинялись за технический сбой, однако сообщали, что изображенные на фото семена в ассортименте отсутствуют. Зато обещали не только выслать семена декоративной капусты, но еще и семена газонной травы в качестве компенсации за неудобства.

Ответом уважаемый клиент остался доволен и приступил к посадкам на подоконнике. Вскоре руки дошли до таинственных семян. Хотя было непонятно, нужно ли вообще выращивать рассаду или лучше просто в мае бросить семена в грунт. И все-таки Эдуард Васильевич подыскал подходящую плошку, насыпал туда универсальный грунт, посадил фиолетовые лодочки (их оказалось всего пять) и полил теплой водой. Вечер пытливый пенсионер посвятил сетевым розыскам, изучению журналов и звонкам приятелям-садоводам.

Все оказалось безрезультатным. Оставалось только ждать.

Через неделю появились первые ростки нежно-фиолетового цвета. Они быстро развивались, и спустя еще неделю их можно было рассаживать по торфяным горшочкам. Операция шла благополучно, пока Эдуард Васильевич случайно не повредил стебель последнего растеньица. Садовод огорченно крякнул. Стебель хоть не сломался окончательно, так и остался слегка согнутым.

Дни шли за днями, мартовское солнце старательно освещало подоконник, сплошь заставленный разнокалиберными емкостями с рассадой. Неизвестные растения заметно выделялись своим внешним обликом и росли, как на дрожжах. Толстые стебли, причудливые листья с фиолетовыми разводами, местами разбавленными зелеными полосками…

Снова Эдуард Васильевич листал справочники и зависал на дачных сайтах.

— Что же это? Амарант трехцветный? Живучка ползучая? А, может, синеголовник? — бормотал он. — Нет, конечно, нет! Удивительно…

К середине апреля нахальные фиолетовые растения потеснили остальную рассаду, которой пришлось переехать на другой подоконник, не такой солнечный. А двадцатого апреля, ровно в полдень вернувшись из магазина, Эдуард Васильевич еще в прихожей услышал грохот и странные звуки, доносившиеся из комнаты. Отважный пенсионер поставил пакеты с продуктами на пол и бросился навстречу неизвестности.

Он застыл на пороге. Его уютная гостиная была вся наполнена фиолетовым свечением, а на потолке мерцали мелкие зеленоватые огоньки. Но даже не это потрясло Эдуарда Васильевича. Пятеро незнакомцев… Все очень похожие друг на друга, мускулистые, молодые и стройные, в фиолетовых комбинезонах, тесно облегающих тела.

«Все равны, как на подбор», — мелькнуло в голове изумленного Эдуарда Васильевича.

На полу валялись остатки торфяных горшочков, рассыпанная земля и обрывки причудливых листьев.

Один из незнакомцев согнулся, прижав ладонь к боку, и стонал. Он пытался разогнуться, но ничего не получалось. Тогда другой подошел к нему, попробовал помочь, потом еще один. Вдвоем они сумели поставить своего товарища (товарища? брата? соплеменника?) в вертикальное положение. Через пару минут вывели его под руки из комнаты. Остальные последовали за ними. Сверхъестественное свечение и огоньки немедленно исчезли.

Эдуард Васильевич успел вовремя ретироваться в ванную. Осторожно выглянув оттуда, он убедился, что незваные гости скрылись на кухне и захлопнули за собой дверь. Любопытство одержало победу над осторожностью, и Эдуард Васильевич решил проникнуть на кухню. Однако дверь оказалась закрыта намертво. За ней раздавались звон, бряканье и голоса, говорившие на совершенно незнакомом языке.

«Что они там творят, на моей кухне???» — в ужасе подумал хозяин и вытащил из кармана телефон.

Дрожащими пальцами Эдуард Васильевич набрал короткий номер.

Представители правоохранительных органов прибыли буквально через десять минут (отделение находилось в соседнем доме). Однако все звуки за кухонной дверью уже стихли. Один из прибывших был в форме, другой в штатском и довольно сильно смахивал на бандита из сериала.

Они сначала прошли в гостиную, выслушали сбивчивые показания Эдуарда Васильевича, брезгливо взглянули на рассыпанный по линолеуму чернозем.

— Значит, сейчас эти люди на кухне?

— Возможно. Но там уже тишина.

— Только возможно? Ладно, я осмотрюсь на всякий случай, — бросил бандитоподобный и вышел из комнаты.

— Дверь не открывается, — крикнул ему вдогонку Эдуард Васильевич.

— Откроем!

— Что принимали, уважаемый? — вежливо поинтересовался оставшийся в гостиной лейтенант. — Наверно, что-нибудь от давления плюс коньячок?

Эдуард Васильевич хотел возмутиться, но тут раздался голос:

— Леха, смотри, че тут за...

То, что творилось на кухне, шокировало не только аккуратного владельца квартиры, но и полицейских.

Все шкафчики были распахнуты, покрытая черной копотью занавеска оборвана, пол пересекали зигзаги и окружности из муки, крупы и соли. Примерно такие же знаки украшали стол, вплотную приставленный к окну. Еще на столе были щедро разбросаны кофейные зерна. В оконном стекле зияло отверстие, в которое как раз мог вписаться человек. По форме оно напоминало меловой силуэт, обычно обозначающий, что на асфальте или где-то там еще раньше лежал криминальный труп.

Края отверстия были слегка оплавлены.

— Да-ааа-а, — протянул лейтенант. — Порезвились здесь у вас.

Он сфотографировал последствия кухонной оргии на свой навороченный смартфон, достал из папки лист бумаги, положил его на подоконник и приступил к составлению протокола. Писал быстро и размашисто, время от времени воздевая глаза к потолку и шевеля губами.

— Я тут написал, что вы отлучились в магазин, а потом заметили этот погром. Про всяких пришельцев не стоит распространяться... Чтобы было правдоподобней. Сами понимаете…

Визит бабочки

Она появилась неожиданно, будто вспышка лимонного света. Странно… Ведь окно и входная дверь были закрыты наглухо. Желтая бабочка летала по всей комнате, потом доверчиво опустилась на мое плечо. Мы прекрасно провели послеобеденное время, гостья посидела на клавиатуре, повисела на полупрозрачной шторе, угостилась капелькой варенья, оставшейся на скатерти. Когда ближе к вечеру люстра залила комнату холодным электрическим сиянием, бабочка порхнула к окну. Обычно насекомые летят на свет, но моя гостья долго и упорно билась в темное стекло, словно угрожая рассыпаться в прах, если ее не выпустят наружу. Пришлось ловить это свободолюбивое насекомое. Как же трепетали нежные крылышки, заключенные в тесную тюрьму моих ладоней… А дальше гостья очутилась в большой стеклянной банке. Об ее стенки крылышки бились, пока банку сверху не накрыло полотенце. Приподняв кончик ткани, можно было увидеть, что бабочка смирно сидит на толстом стеклянном дне. Птицы и бабочки так похожи… Она дождется утра, и мы снова подружимся.

Утро наступило быстро, но внутри банки уже не мелькали желтые крылья.

Бабочка превратилась в куколку.

Клаусофобия

Мы сидим в крошечной (возмутительно крошечной!) комнате уже давно. Только я и Клаус. Все вокруг белым-бело. Потолок и стены — понятно, но офисные шкафы, кожаный диван, два кресла, ламинат на полу, толстенные папки могли быть какого-нибудь другого цвета. Единственное яркое пятно — картина над диваном, изображающая то ли любовные игры алых пиявок, то ли пламя камина в разрезе.

Мои изрядно подуставшие глаза снова и снова изучают высокохудожественное полотно и заодно Клауса. Странное имя… Хотя чего уж там изучать в столь малоинтересном представителе мужского пола… Худосочный блондин с уныло опущенными плечами и белесыми ресницами. Безрадостное, не способное никого вдохновить зрелище.

А ведь мы могли бы раскрыть друг другу души, рассказать о самом сокровенном, посплетничать о скандале в благородном семействе мэра, заняться умопомрачительным сексом, обсудить свежайшие международные события, поиграть в города...

Но нет, продолжаем молча таращиться друг на друга и прислушиваться… Час назад наверху загрохотали тяжелые шаги и кто-то явно начал передвигать мебель. Если бы под рукой оказалась длинная палка, я бы вскочила на стол и принялась стучать по потолку, чтобы привлечь внимание невидимого силача. Если бы Клаус был нормальным мужиком, он бы что-нибудь непременно придумал. Ни фига! Тупо сидел на диване, слившись с интерьером.

А еще раньше, два часа назад, из-за стены доносились крики, выстрелы и гулкий звон, будто кто-то одним махом расколотил сервиз на двенадцать персон.
Если бы только Клаус был нормальным!.. Угораздило же оказаться наедине с жалким хлюпиком…

Я забежала в эту контору поставить печать на счете, Клаус — тоже по какому-то пустяковому делу. Нас попросили минутку обождать в соседнем офисе. И вот мы уже обождались…

Даже не заметили, когда ключ в двери повернулся, и ловушка захлопнулась. Минутка превратилась в четверть часа, я встала с дивана, нажала на дверную ручку. И тут выяснилось, что я заперта вместе малоприятным типом, имя которого только что узнала исключительно из вежливости.

Пожалуй, зря мы пили зеленый чай из больших, девственно-белых чашек. В первый час казалось, что наше заточение лишь забавный розыгрыш, а теперь оно длится почти четыре часа…

Наши телефоны отключились, связи с внешним миром нет. Родным, друзьям и коллегам на нас наплевать. Спасите нас, хоть кто-нибудь! Ну, хотя бы меня одну, Клауса не обязательно.

В очередной раз раздвигаю жалюзи, прекрасно зная, что тринадцатый этаж не станет вторым или, на худой конец, пятым. Написать маркером призыв о помощи, прилепить к стеклу скотчем? Но окна выходят на совершенно безлюдный, окруженный глухой стеной двор.

Господи, когда все это кончится?
Еще ни один человек мне так не надоедал.

Клаус поднимает руку и медленно почесывает свой покрытый крупными веснушками нос. Я наблюдаю за ним, как кошка за мышкой. Или мышка за кошкой?
Почему он такой спокойный? Чертов флегматик… Другой бы сразу взбесился. Может, он все заранее знал? Точно, подсадная утка. Но кому понадобилось разыгрывать такой сложный спектакль? Кто все придумал?

На лице Клауса появляется кислая полуулыбка.
Невыразительные черты, заурядная внешность, полное отсутствие привлекательности… Именно из таких получаются маньяки.

Тянет время, чтобы подольше помучить будущую жертву, хочет довести до полного одурения, оглушить молчанием и потерей надежды выбраться отсюда. Интересно, как он собирается меня убивать? Наверняка долго и мучительно…

Я — не жертва! И не такая уж беззащитная, как ему мечтается. Поблизости на столе — внушительных размеров дырокол, да и у часов, которые отсчитывают минуты ожидания, вполне увесистый металлический корпус…

Дверь распахивается!
На пороге стоит некто в светлых джинсах и черной футболке. Жутковатая карнавальная маска в кроваво-красных тонах полностью закрывает лицо.
Он манит меня рукой.
Я встаю с кресла и подхожу к пришельцу.
Это, во всяком случае, лучше, чем сидеть здесь с Клаусом.

Верну мужа, сниму порчу...

Полуголая девица смотрела свысока и вызывающе усмехалась. Этот календарь меня давно раздражал. Только мой покой… простите, бывший муж мог повесить на кухне такую пошлятину.

— Прощай, милочка! Ты совершенно не вписываешься в интерьер.

Милочка обреченно качнула ножкой в лаковой туфельке, отправляясь в помойное ведро. Стена вновь сияла нежной первозданной зеленью, но легче не стало. Да, год нынче не сложился... Началось все с бегства второй половины и, похоже, заканчивается потерей работы. Фирмочка, которая уже давно дышала на ладан, приблизилась к своему закономерному финалу. Во всяком случае, зарплату выдавали все реже и реже… Так какой смысл появляться в офисе? Правильно, никакого. Благоразумно оставшись дома, я попыталась приступить к генеральной уборке.

Попытка не задалась, и вместо того, чтобы с энтузиазмом отдраивать плиту, нерадивая хозяйка погрузилась в чтение бесплатной газетки, где всевозможные мошенники рекламировали свои магические услуги. Кого здесь только не было! Белые колдуны, ясновидящие, потомственные предсказательницы, ведуньи, гадалки, целители… В самом низу газетного листа мощнейший экстрасенс Виолетта обещала вернуть мужа, снять порчу, изменить жизнь к лучшему и много чего еще, причем на все давала стопроцентную гарантию. Заняться было решительно нечем (не считая генеральной уборки), любознательность всегда была моей лучшей чертой, и я, сама себе удивляясь, набрала номер…

*******

В подъезд можно было попасть совершенно свободно, никаких тебе домофонов, секретных кодов и консьержек. Входную дверь открыл потрепанный жизнью субъект. Услышав, что я по объявлению, пропустил в прихожую и махнул вялой ладошкой.

— Там!..

«Там», в скромненько обставленной комнате, на диване сидела женщина средних лет, в чем-то очень-очень домашнем. Ее шея была замотана стареньким пуховым платком.

Женщина устало улыбнулась.

— Здравствуйте. Это вы недавно звонили? Так вы хотите, чтобы я сняла с вас венец безбрачия…
— Вообще-то я вышла замуж сразу после института. И с мужем прожила почти пятнадцать лет.

Она внимательно посмотрела на меня своими небольшими глазками с белесыми ресницами. А где же бездонные черные очи, которые пронзают простых смертных насквозь?!

— Извините, я перепутала вас с другой клиенткой.
Она чихнула.
В комнату бесцеремонно ввалился уже знакомый субъект. Не обращая на меня ни малейшего внимания, он заявил:

— Люсь, дома жрать нечего. Дай денег, я в магазин сгоняю.
Женщина недовольно поморщилась, приподнялась с дивана, сунула руку в ящик тумбочки, долго копалась там и потом протянула супругу несколько мелких купюр.

— Вот. Купишь батон, макароны и ливерную колбасу.
— А на пиво? — возмутился супруг. — Иначе не пойду!

Люся-Виолетта сунула ему еще пару бумажек, и он удалился.
Она снова извинилась и как можно любезнее обратилась ко мне:

— Итак, вы хотите вернуть мужа?..

Хочу ли? Я внезапно поняла, как сильно мой Витюня напоминает супруга экстрасенсши, вот разве только выглядит попрезентабельней, да залысины у него пока не такие капитальные. Ну и зачем, собственно говоря, мне это сокровище?

— Пожалуй, обойдусь, — решила я. — Но пусть он оценит, кого бросил, и сам попросится назад.
— Хорошо, — немедленно согласилась экстрасенсша, — А еще?
— Еще я хочу найти работу своей мечты, чтобы и творческая, и интересная, и престижная, и денежная… Если, конечно, такое бывает.
— Ой, сейчас трудно устроиться… Вот я, как попала под сокращение, так уже несколько лет не могу найти нормальную работу, — вздохнула Люся-Виолетта. — Но у вас-то все будет хорошо, — поспешила заверить она.

В прихожей забулькал телефон, и послышалось негромкое бормотание. Снова появился хозяин дома, успевший облачиться в зеленый пуховик.

— Тебя вызывают в школу. Твой Петька склеил классный журнал «Моментом».
— Петька такой же мой, как и твой! Сам сходишь, мне надоело одной позориться…

Мы остались наедине. Она выглядела немного сконфуженной.

— Эти дети… Младший-то еще ничего, подумаешь, журнал склеил… Но вот старший… У вас, случайно, нет какого-нибудь знакомого нарколога?
— К сожалению, нет.
— Продолжим. Что еще вы хотите изменить в своей жизни?
— А вы действительно все можете? — съехидничала я.

Мою иронию она не поняла и невозмутимо пояснила:

— Гарантия сто процентов.
— Тогда, пожалуйста, пусть в меня по уши влюбится добрый, умный, красивый, богатый мужчина. Желательно в ближайшее время. Вот за него-то я и выйду замуж.

Экстрасенсша что-то тихонько пробормотала и один за другим загнула три пальца на руке.

— Еще я хочу шикарно выглядеть. Лет на двадцать пять, не больше.

Она кивнула и загнула четвертый палец. Судя по всему, ей для меня было ничего не жалко.

— Может, еще что-нибудь?

Моя фантазия почти иссякла. Вот разве что…

— Хочу сибирского кота!

Люся-Виолетта сжала пальцы в кулак, уставилась в потолок и беззвучно зашевелила губами. Я подумала, что в ход пошли какие-то заклинания, однако, скорее всего, она занималась устным счетом, поскольку тут же произнесла:

— С вас тысяча двести пятьдесят рублей.
— А вы разве не будете снимать порчу? — поинтересовалась я.

Виолетта-Люся на секунду прищурилась.

— Порчи нет. Вам наверное, просто не везло.
— Теперь, значит, повезет?!
— Теперь повезет.

Она чихнула напоследок.

Чувствуя себя дамой-благотворительницей, я отсчитала гонорар и распрощалась. На обратном пути как следует отругала себя, ведь деньги, между прочим, были совсем не лишними.

Изрядно промерзнув и угодив в потемках в ледяную лужу, наконец-то притащилась домой. Лифт на призывы не реагировал, лампочка в подъезде перегорела, в почтовом ящике обнаружились коммунальные платежки. Решила побаловать себя остатками кофе — и безнадежно испортила драгоценный напиток щедрой порцией соли, которая почему-то оказалась в банке для сахара. Я крепко разобиделась на соль, коммунальщиков, скверную погоду, экстрасенсов-аферистов и улеглась спать, пока не случилось никаких новых пакостей.

*******
Утром разбудил телефонный звонок. Спросонья до меня не сразу дошло, что звонят из компании, работать в которой мечтала давным-давно. Причем владелец компании звонил сам. ЛИЧНО. Это конечно, гораздо лучше, чем беседовать с чирикающими секретаршами и бестолковыми кадровиками. Голос у него был прямо-таки бархатный.

— Я в курсе, что вы еще весной присылали резюме, но, честно говоря, оно просто затерялось среди остальных. А сегодня утром мы его совершенно случайно заметили. Когда вы смогли бы подъехать?

Когда? Да прямо сейчас, в цветастом халате и тапках! Разумеется, вслух я этого не сказала и великодушно согласилась найти немного времени после обеда.
Положив трубку, метнулась в ванную. Предстояло срочно привести себя в порядок, соорудить прическу, погладить деловой костюм, разыскать портфолио…
Из-под душа меня вытащил еще один звоночек:

— Ты не против, если я сегодня загляну? Там в шкафу, кажется, оставались мои серые джинсы. И вообще, кажется, мы поторопились, — звонивший не представился, номер не определился, но в этом не было никакой нужды. Кто же, кроме Витюни, произносил каждое слово так медленно и вдумчиво, с легким подвыванием?

— Джинсы ты забрал вместе со всем остальным имуществом.
— Да?.. Значит, мне показалось…В общем, надо бы встретиться. Хорошо, что мы развод так и не оформили. Я ведь тебя только сейчас оценил. Может, начнем все снова?
— Об этом не может быть и речи, Витюня, — бодро откликнулась я. — Но можешь как-нибудь на следующей неделе сводить меня в ресторан. Поболтаем, вспомним молодость.
— Макдоналдс устроит? Я сейчас на мели.
— Отлично! Заодно и развод обсудим.

До чего же хорошо вдруг почувствовать себя свободной! Удивительно, что еще вчера я этого не понимала!
*******
Летела как на крыльях… Именно так я возвращалась домой после собеседования. По пути запорхнула в магазин, чтобы обзавестись давно присмотренным супер-пупер кремом от морщин. Теперь-то можно было себе это позволить.
О, неожиданность! Продавщица принялась активно отговаривать от покупки.

— Этот крем вам не подходит, он слишком сильного воздействия. Вот появится сыпь, нам же будете предъявлять претензии! Вам еще рано пользоваться такими средствами.
— Сколько мне лет, по-вашему? — возмутилась я.
— Да уж не больше двадцати пяти.

Расправила крылья и величественно полетела дальше, опустившись на грешную землю только возле троллейбусной остановки.
Большая серебристая машина резко затормозила. Водитель вылез наружу и наклонился над темным комочком, застывшим почти у самого колеса.

— Ах ты, бедолага, откуда ты только выскочил? Не оставлять же тебя на дороге. И у меня, как назло, дома ремонт…

Тут я услышала свой голос:

— Давайте я его возьму! У меня как раз нет ремонта.

Подхватила на руки котенка, который оказался совсем крошечным и практически невесомым, и уже развернулась к остановке, но услышала:

— Я просто обязан вас подвезти!

Как же мне нравятся большие машины! В них забираешься, словно в карету. Котейке тоже пришелся по душе салон джипа. Во всяком случае, мой новый питомец казался довольным. Его тихонько гладили по спинке, в складках шубы было мягко и тепло, поэтому малыш скоро замурлыкал.

На мужчину рядом я старалась не заглядываться, слишком уж хорош, мне такие раньше не попадались. Что ж, исполнит долг вежливости, доставит нас с кошаком домой, и до свидания. Машина уже остановилась у подъезда, когда незнакомец вдруг ни с того ни с сего спросил:

— А вы верите в любовь с первого взгляда?

По-моему, он сам от себя такого не ожидал. Перевел взгляд на котенка, погладил его и сказал:

— Посмотрите, какие у него кисточки на ушах! Сибирский…

Именно так все и было

Салатик и бокал недорогого белого вина. Так себе заказ. Я, честно говоря, подумал: она из тех девиц, что заказывают по минимуму и битый час стреляют глазками, ищут, кто бы их накормил-напоил-потанцевал. Отчаливают вместе с новыми знакомцами. Но обычно профессионалки появляются не в обеденное время, а ближе к вечеру.

Собственно, почти не обратил на нее внимания.
Нежная блондиночка. Ничего особенного. Терпеть не могу мэрилинистых блондинок и гламуристых. Знаете, прокопченные в солярии, с губищами из силикона. Нет, тоже не тот случай. У нее даже косметики на лице совсем не было или только так казалось. Платье темно-синее, с короткими рукавами. В стиле ретро. То ли из бабушкиного сундука, то ли из бутика. Я в этом не разбираюсь. Тонкие руки, под белой кожей просвечивают жилки, на запястье часы с узким ремешком.

Когда проходил мимо ее столика, услышал:

— Вы не могли бы попросить музыкантов?.. Я хотела бы спеть со сцены…

Мне не жалко. Хотите петь — пожалуйста. У нас регулярно кто-нибудь вылезает к микрофону и верещит дурным голосом. Однако иногда случаются приятные сюрпризы. Прямо хоть на конкурс.

Подошел к нашей певичке Алле, которая мурлыкала под джаз, предложил отдохнуть пять минут. Сразу насупилась и уселась в углу на диване. Ей настолько не повезло в жизни, что Алла постоянно обижается.

Блондиночка встала и отправилась к сцене. Походка легкая, но какая-то неуверенная. Словно девушке кажется, что все на нее уставились, и она из-за этого смущается. А потом она запела. Сперва тихо, однако звук быстро нарастал, заполнял весь зал. Вы смотрели «Пятый элемент»? Люблю сцену с оперной певицей. Так вот, даже та инопланетная дива по сравнению с блондиночкой — просто дерьмо. Извините.

Мелодия лилась, голос то звенел колокольчиком, то становился низким и бархатным… Музыканты стояли, опустив руки со своими ненужными инструментами. Кто они были такие, чтобы аккомпанировать ЭТОМУ пению?! Сначала еще слышно было, как звякают ложки и вилки, чашки и бокалы, которые ставят или роняют на столы. Одна толстая дама застыла с эклером у рта. Выглядела довольно смешно, но никто, разумеется, на нее пальцем не показывал. Некоторые посетители вставали, у многих текли слезы, кто-то улыбался, словно наконец видел перед собой то, о чем мечтал всю жизнь.

Да что я буду рассказывать! Нет у меня слов передать, что творилось вокруг. Будто невидимые бабочки летали в воздухе, и все стало совсем другим. Если бы только сумел вспомнить мелодию! Хоть несколько нот. Бесполезно...

Не знаю, сколько это продолжалось. Может двадцать минут, может час.
Я смотрел на певицу, оторваться не мог. Вдруг почему-то вспомнил, как познакомился со своей первой женой. В тот день мы ходили в кино на дурацкий боевик, ели мороженое, целовались в темноте сладкими губами… А еще — как ездил с родителями на лесное озеро. Я тогда в пятом классе учился. Мы с отцом ловили окуньков, мама собирала на берегу цветы. И такая мама была красивая в соломенной шляпе с широкими полями, и так нам было хорошо всем вместе…

Возле двери и у стен столпилась обслуга. Впереди остальных — вышибала, культурно говоря, швейцар. Полный отморозок. Но сейчас он всхлипывал, как какой-нибудь дошкольник на новогоднем спектакле.

Тут в зале появились новые люди. Трое или, возможно, четверо. Неприметные и одеты неброско. Одного я бы, пожалуй, узнал. Шатен с узким лицом, над губой маленький шрам. Они рассредоточились по залу, подходили к посетителям, и те отдавали деньги, кредитки, часы, кольца. Женщины расстегивали цепочки, вынимали из ушей серьги. Похожие сцены я частенько встречал в фильмах. Вот уж не думал, что придется увидеть наяву.

Шатен и ко мне подошел, поэтому я его рассмотрел в подробностях. Было ли у него оружие? Кажется, нет. Не заметил. Да и зачем оно было нужно, если люди беспрекословно расставались со своим имуществом? Он мне только мигнул, и я честно сложил в его пакет несколько купюр. Забыл, правда, о заначке в брючном кармане. В общем, ущерб получился незначительный.

А нашему бедному Матвею Борисовичу пришлось вместе с одним из пришельцев сбегать в свой кабинет и выпотрошить сейф. Недельная выручка, это вам не шутки. Матвей Борисович по этому поводу тогда не огорчался, только торопился поскорее вернуться в зал, потому что в кабинете пение хоть и было слышно, но приглушенно.

Когда они собрали весь урожай, блондиночка осторожно сошла со сцены и медленно-медленно стала отступать к выходу в окружении своих молчаливых спутников. Она еще пела… А потом они исчезли.

Хлопнула входная дверь, и промчалась по улице машина. Прошло какое-то время, прежде чем люди в зале смогли заговорить. Громче всех, конечно, Матвей Борисович. Что тут началось! Ну, дальше вы и сами знаете.

Да, господин полицейский, с моих слов записано верно. Именно так все и было…