Исход Мира. Голгофа Нашей Молодости

ГЛАВА 1

Канкун встречал меня жарким солнцем и побережьем Карибского моря на полуострове Юкатан в туристической зоне Ривьера Майя. Здесь, в этом туристическом раю, мы должны были встретиться с Александром и Дмитрием, прилетевшими из разных концов света, чтобы сделать непростой выбор. Наша родина трещала по швам, рушилась, словно карточный домик, и требовалось принять серьезные решения.

Тяжёлый разговор с матерью накануне лишь добавил тревоги. Судя по обрывкам фраз, и дома у парней творилось что-то неладное. Чувство неотвратимости нарастало – нам пора было возвращаться.

Пока самолёт медленно катил к терминалу, я смотрела в иллюминатор, и память уносила меня на три года назад, когда мы, выпускники "лесной школы", покидали бушующий СССР, разъезжаясь по разным уголкам мира, куда забросила нас судьба и распределение.

Тогда, в далёком 1990-м, мы, отличники, смеялись над моей удачей – идеальное произношение и владение английским языком открывало мне двери в новый мир. И действительно, три года в Штатах, в нашем посольстве, прошли не зря. Собранные мной военные протоколы и сведения, словно зловещее эхо холодной войны, свидетельствовали об одном: несмотря на видимость потепления, отношение США к нам не изменилось.

Шум двигателей стих, и салон наполнился гулом оживленных голосов. Я вышла из самолета, и жаркий, влажный воздух Канкуна окутал меня, словно теплый плед.

Зарегистрировавшись в отеле и заселившись в номер, я набрала номер стойки регистрации, уже предвкушая, как закажу билеты на ночное шоу – место, где можно раствориться в оглушительном шуме и спокойно поговорить. Пока решение о возвращении домой висело в воздухе, легенду требовалось поддерживать, и ночные клубы с их пестрыми шоу казались идеальным прикрытием.

В номере раздался телефонный звонок. Подняв трубку, я услышала знакомый, корявый английский:

– Привет, малышка. Вечеринка в «Кристалле». Билет доставит посыльный.

Я положила трубку и откинулась в кресле. Разведка на то и разведка, что наши мысли текли в одном русле. В ожидании посыльного я достала из сумки маленькое черное платье, которое всегда брала с собой в поездки. Оно было универсальным – подходило и для званого ужина, и для танцев до утра. Нанесла легкий макияж, подчеркнув глаза, и распустила волосы, придав им небрежный вид. Важно было выглядеть так, словно я действительно собираюсь провести вечер в ночном клубе.

Стук в дверь прозвучал неожиданно, хотя я и ждала его. Открыв, я увидела молодого человека в униформе отеля с конвертом в руках. Он протянул его мне, пробормотав что-то о комплиментах от отеля. Я забрала конверт, положила ему в руки пару долларов и закрыла дверь. Внутри лежал билет на шоу в «Кристалле» и небольшая записка на английском: «Встретимся у бара в полночь».

Подчерк Дмитрия узнавался мной сразу. Я усмехнулась. Он всегда был таким – немногословным и предельно осторожным. В полночь, значит в полночь. У меня было еще несколько часов, чтобы подготовиться. Я проверила ножи, убедилась, что они надежно спрятаны под платьем на внутренней стороне бедра, и вышла из номера.

Прогулявшись по отелю, я осмотрела окрестности, запоминая лица и детали. В холле было много людей, в основном туристы и бизнесмены. Ничего подозрительного. Я зашла в бар, заказала напиток. Время тянулось медленно. Наконец, стрелки часов приблизились к полуночи. Я расплатилась и направилась к ночному клубу «Кристалл».

Пробираясь сквозь толпу в главном зале, я сразу выхватила взглядом Александра и Дмитрия, стоявших в разных сторонах танцпола. Их лица, осунувшиеся и повзрослевшие, хранили отпечаток той же тревоги, что терзала и меня. Танцпол бурлил в полумраке, заполненный силуэтами танцующих, а дискотечное свечение выхватывало из темноты лишь фрагменты пространства, словно подчеркивая общую неопределенность.

Александр, заметив мой взгляд, кивнул и пробился ко мне сквозь танцующих. Дмитрий на расстоянии последовал за ним, держа в руке стакан с какой-то мутной жидкостью.

– Рад тебя видеть, малышка, – наигранно произнес Александр, продолжая легенду случайной встречи молодых людей для приятного времяпрепровождения.

– И я рада, – ответила я, чувствуя, как напряжение немного спадает.

Дмитрий сделал большой глоток из своего стакана и сказал:

– Пойдемте вон в тот темный уголочек. Я проверил. Слежки нет.

Объятия были короткими, а слова – сдержанными. Мы понимали друг друга без лишних объяснений. Продружив все три года своего дополнительного обучения, мы досконально знали друг друга. Уединившись, сразу приступили к делу. Дмитрий, осевший в Соединенном королевстве, рассказал о растущем недовольстве, о страхе перед неопределенностью. Александр, работавший в Восточной Европе, говорил о потерянных связях с родиной, о чувстве вины перед оставшимися там близкими.

Каждый из нас, несмотря на относительный успех в новой жизни, чувствовал себя оторванным от корней, вырванным из привычной среды. Главным вопросом оставалось – что делать? Вернуться и попытаться что-то изменить, рискуя всем, что мы построили за эти годы? Или остаться и наблюдать за происходящим издалека, терзаясь чувством беспомощности? Единого мнения не было. Каждый понимал, что от принятого решения зависит не только наша судьба, но и, возможно, судьба нашей страны.

Разговор тянулся, словно вязкая патока, заполняя позднюю ночь обрывками фраз, искрами споров и туманными воспоминаниями. Все смешалось в густой, сумбурный поток, грозя утопить в себе остатки разума. В конце концов, обессиленные, мы решили отложить окончательный вердикт до рассвета, дать уставшим мыслям передышку. Но я нутром чувствовала: какое бы решение мы ни приняли, этот выбор навсегда останется с нами, словно заноза, впившаяся глубоко под кожу.

ГЛАВА 2

Хмурый Александр молчал и ушел в себя. Он о чем-то размышлял и явно не готов был пока рассказывать. Дмитрий же, напротив, пристально смотрел на меня, как будто изучая заново.

– Дим, а чего ты на меня так пялишься? У тебя есть ко мне какие-то вопросы? – я решила пойти напрямик, потому что с этими парнями я могла себе это позволить.

Он в ответ только мило улыбнулся и сказал:

– Наташка, давай останемся здесь. Заведем себе детей и будем наслаждаться жизнью. Что-то я устал переживать. Мне уже тридцать два года. Я хочу семью. Наша страна съехала с рельсов. Мы ей больше не нужны. Возвращаться – это значит нажить себе проблем. Ты же видела, что там творится?! Союз рухнул, а новая формация политиков разворовывает страну.

Это предложение было крайне неожиданным для меня. Дмитрий никогда не говорил со мной о любви и семье.

– Дим, тебе так просто отказаться, потому что у тебя там никого нет. А у нас с Сашкой семьи под ударом. Нам в любом случае необходимо вернуться, чтобы разобраться в ситуации на месте, – уверенно ответила ему.

– Не права ты, моя дорогая. У меня там родня побольше твоей будет. Весь детдом – моя семья, – засмеявшись, ответил мне друг. – Так что пойдешь за меня замуж?

– Хватит бросаться из крайности в крайность. Давайте по делу. Саш, ты чего молчишь? – резко закрыла я неприятную мне шутку Димки.

Александр перевел на нас тяжелый взгляд, в котором клубилась боль.

– Мне по-любому возвращаться. Не знаю, что будет дальше, но мне срочно нужно туда. Мать говорит, что какие-то придурки наехали на маленький бизнес отца. Это же надо! Мой отец, ярый коммунист, завел себе магазинчик! Никогда бы не поверил. Но мать говорит, что нужно было на что-то жить. Вот он и занялся какими-то шмотками. И по Ольге я соскучился, – задумчиво и медленно отвечал он.

– Так ещё бы Сане не нужно было туда! У него там жена! – с энтузиазмом подхватил Димка. – Я вот тоже решил обзавестись семьей, а ты, Наташка, не хочешь!

– Дим, хватит уже шутить. Не смешно! – резко одернула я его.

Его дурацкие шутки сейчас раздражали меня до зубовного скрежета. Дмитрий всегда был ироничным оптимистом, юмор для него был как броня, выработанная годами жизни в детдоме, способ защититься от моральных потрясений.

Будучи абсолютно свободным от каких-либо обязательств, кроме присяги, данной Родине, он всегда серьезно относился к делу. Вальяжный и расслабленный на вид, он никогда не позволял никому устанавливать для себя рамки.

Его мозг работал с точностью часового механизма, молниеносно анализируя ситуацию, в чем ему не было равных на нашем курсе. Димку вполне можно было назвать красавчиком, потому что его подтянутое тело, средний рост и брутальность, проступающая сквозь черты лица, выдавали в нем мужчину, закаленного жизнью. Он в совершенстве владел английским и немецким языками, весьма хорошо итальянским.

Однако, эта внешняя непринужденность обманчива. За маской весельчака скрывался человек с глубокой душевной организацией и дисциплиной. Он умел сочувствовать чужой боли, был готов подставить плечо в трудную минуту, даже если это шло вразрез с его собственными интересами. Эта черта характера, возможно, и не была заметна при первом знакомстве, но нам, кому посчастливилось узнать его ближе, ценили ее превыше всего.

Дмитрий не любил говорить о своем прошлом, предпочитая жить настоящим и строить планы на будущее. Детский дом оставил свой отпечаток, но не сломил его дух. Он научился быть самостоятельным, ценить дружбу и не рассчитывать на чужую помощь. Эта закалка помогала ему в службе, где он быстро завоевал авторитет и легко сходился с людьми.

Он был не из тех, кто рвется в карьерный рост, предпочитая оставаться в тени. Главным для него было честное выполнение долга и чувство удовлетворения от хорошо сделанной работы. Димка не гнался за славой, но его имя всегда было на хорошем счету у начальства. Его ценили за профессионализм, ответственность и умение находить выход из самых сложных ситуаций.

Сашка же был его полной противоположностью. Всегда сосредоточенный и собранный, жесткий, а временами и жестокий, он сочетал в себе физическую силу и глубокую духовность. Родина и семья для него были высшими ценностями.

В отличие от Дмитрия, он был человеком, чья жизнь всегда была выстроена по четким, незыблемым принципам. Его взгляд, прямой и проницательный, казалось, видел насквозь, оценивая каждую деталь, каждую потенциальную угрозу. В нем не было и тени той легкости, что так присуща Димке.

Сашка – это воплощение дисциплины тела и ума, его движения отточены профессиональным боксом и службой в ВДВ, а слова – всегда весомы и обдуманны. Он не искал легких путей, предпочитая преодолевать трудности атакой, прибегая к хитростям. Саша весьма сносно владел английским, но его коньком были языки Восточной Европы, которыми он жонглировал идеально.

Их различия, однако, не мешали им находить общий язык. Напротив, они дополняли друг друга, создавая уникальный тандем. Там, где Дмитрий мог найти нестандартное, порой даже рискованное решение, Сашка обеспечивал надежность и основательность, проверяя каждый шаг на прочность.

В их совместной работе, где требовалась не только острота ума, но и железная воля, они были непобедимы. Дмитрий мог разрядить напряженную обстановку шуткой, а Сашка – одним своим присутствием вселить уверенность в успех. Их дружба, зародившаяся в суровых условиях «лесной школы», была построена на взаимном уважении и понимании. Они видели друг в друге не соперников, а партнеров, каждый из которых обладал уникальными качествами, необходимыми для достижения общей цели.

ГЛАВА 3

Солнце зашло за горизонт. Решение о возвращении домой было принято. Мы сидели на шершавых каменных валунах и смотрели на бирюзовый цвет морской воды, местами переходящий в малахитовый.

– Мой желудок затянул марш. Пошли в тот местный ресторанчик? Там прекрасно готовили лангустинов и тако в прошлом году, – предложил Дима.

Почувствовала, как мой пустой желудок завибрировал ему в ответ. Я улыбнулась, предвкушая вкусный ужин.

– Идемте, – ответила я, поднимаясь с камня.

Холод от природного камня пробрал сквозь тонкую ткань шорт, напоминая о близости ночи. Вместе мы направились в сторону небольшого ресторанчика, чьи огоньки уютно мерцали вдали. С каждым шагом запах жареной рыбы и специй становился все отчетливее, разжигая аппетит.

Вскоре мы оказались у входа. Ресторанчик, казалось, немного изменился, но в целом сохранил свой неповторимый уютный шарм. Небольшая терраса и столики, размещенные на деревянном настиле под большим синим тентом, стояли прямо у моря. Приветливый хозяин, радушно встречающий гостей, посмотрел на нас и улыбнулся, показывая на свободные места.

Мы заняли столик у самого края террасы, откуда открывался захватывающий вид на темнеющее в ночи море. Заказав лангустов и тако, соус сальса и легкие салаты, мы погрузились в неспешную беседу. Звуки музыки, доносившиеся из основного ресторана, смешивались с шумом волн, создавая неповторимую атмосферу умиротворения и безмятежности.

– Мы возьмем текилу, а ты? – спросил Дима меня.

– Их Маргариту, – сухо ответила я, едва сдерживая свой голод. – В прошлый раз меня впечатлил её размер и прекрасный вкус.

– Еще бы! Маргарита в литровом бокале. Это было круто, – засмеялся Дима, удаляясь к бару.

Когда принесли заказ, мы с парнями обменялись многозначительными взглядами. Лангустины выглядели еще более аппетитно, чем в наших воспоминаниях, а гора из тако с разнообразными морепродуктами источала соблазнительный аромат. И мы, не теряя ни минуты, приступили к ужину, наслаждаясь каждым кусочком, каждым глотком, каждым мгновением этого чудесного вечера.

Закончив с едой, мы абсолютно довольные наполненностью своих желудков откинулись на спинки стульев.

– Наташ, мы полетим через Ларнаку. Я недавно купил дом в Ороклини. Там кое-что необходимо забрать, – спокойно сказал Саша.

– Документы там? – вполголоса спросил Дима.

Саша утвердительно кивнул, и тема на этом была закрыта. Значит, он позаботился, чтобы всё необходимое, включая новые документы, на всякий случай, мы взяли с собой в родную страну. Закончив с напитками, мы медленно побрели в сторону нашего дома.

– Ты считаешь, что дома нам понадобятся вторые документы? – с тревогой спросила я. – Там так всё плохо?

– И третьи, и четвертые. Увидим, что пригодится. Но там всё непросто, – ответил Саша. – Ты должна понять, что мы уехали из Союза, а возвращаемся в Россию. Вас не было ни каких-то три года. Вас не было дома уже три года. Основных, чтобы страна стала другой. Это я два раза в год бывал у своих, потому что мне рядом. Наведывался к жене и родителям. Видел, как быстро менялась страна и люди. А вас с Димкой в стране не было целых три года! Дома то у себя сколько ты не была?

– Считай, три в Штатах и три с плюсом пока училась, – с грустью вспомнив маму, ответила ему.

– Вот и я об этом! Ты не была в своем родном городе почти семь лет. По нынешним временам это много, – задумчиво произнес Саша.

Что такого могло произойти с людьми всего за три года? Я почувствовала всепоглощающую тревогу, смотря на друга, задумчивость которого мне не нравилась. Насколько мог измениться небольшой городок в Подмосковье, где я когда-то жила и закончила школу с золотой медалью? После чего с большим трудом поступила на факультет международных экономических отношений в МГИМО. Экзамены были не сложные, а вот подать документы было совсем не просто. Сначала требовалось получить рекомендацию комсомольской организации школы, потом районного комитета комсомола и, наконец, районного комитета КПСС. На каждом этапе собирались важные комиссии, где задавали вопросы на знание внутренней и внешней политики страны и международной обстановки.

Именно оттуда, с пятого курса, я была приглашена на беседу и тестирование, а в последующем направлена в «лесную школу» внешней разведки, где встретила своих друзей Сашу и Диму, с которыми дальше мы вместе прошли три года обучения. Что нас сдружило? Многое! Разные были ситуации, в которых ковалась наша дружба, проходя проверку. Но основное – мы полностью дополняли друг друга. Казалось, что мы сделаны из одного теста. Расстались только после распределения, но всегда тайно поддерживали отношения.

За этими мыслями мы медленно подошли к дому, прислушиваясь. Все было спокойно, ни лишних звуков, ни запахов. Только обычный морской бриз и аромат местных растений. Запоминать и проверять всё стало уже неотъемлемой частью нашей жизни и происходило автоматически на подсознании.

Войдя, мы разошлись по своим комнатам и легли спать. Но что-то внутри меня поворачивалось и тревожило уже не на шутку, не давая спокойно уснуть. То ли меня смущала задумчивость Саши, то ли мамин голос, когда она, директор школы, говорила о том, что времена настали тяжелые и дети совершенно изменились. Волевым решением отодвинув все мешающие мне мысли, я приказала себе спать, закрыла глаза и отключилась.

ГЛАВА 4

В осознанной решимости мы покинули Мексику. На сердце была радость от пришедшего понимания, что мы все же летим домой. Кипр встретил нас солнцем и морем, которые обняли теплом и светом. Вдохнув аромат соли и свежести, мы ощутили, как все тревоги и заботы остались позади, потому что самое непростое решение в своей жизни нами было принято окончательно – мы все покидали родную разведку.

Поселились в доме Саши, где с балкона открывался великолепный вид на уютный, почти домашний поселок Ороклини с выходом на Ларнакский залив Средиземного моря. Время здесь словно замедлилось, и каждый момент хотелось запечатлеть в памяти.

Мы решили отправиться на прогулку по набережной, наслаждаясь звуками прибоя и легким ветерком, который приносил с собой запахи кипрской кухни. Солнце постепенно клонилось к закату, окрашивая небо в розовые и золотые оттенки.

Сели в одном из множества местных ресторанчиков, где нам подали свежие морепродукты и традиционную для этой страны мусаку. Вкус еды напомнил о теплоте и радушии этого места. Коренные киприоты – славные и добродушные люди! Я любила бывать в этой замечательной теплой стране и всегда уезжала глубоко и высоко в горы Троодоса, в древний монастырь Киккос.

– Будем ждать два дня, – сказал Саша. – Он привезет остальную часть документов.

– Я предлагаю провести время с пользой и посетить Церковь Лазаря, а затем отправиться в Киккос. Останемся там в каменных кельях на ночь. Я договорюсь, – предложила парням, видя, как с каждым моим словом они согласно кивают.

– Я бы удивился, если бы ты это не предложила, – улыбаясь ответил Димка.

На следующий день мы шагали по набережной Финикудес, сворачивая на узкие петляющие улочки Ларнаки в сторону Церкви Святого Лазаря. В самом сердце древней церкви, в полумраке подземелья, покоилась каменная гробница, хранящая сакральную надпись: «Лазарь, друг Христа». Здесь, казалось, сама тишина дышала многими веками истории и чувствовался дух времени, а в тени напольных камней неторопливо бил ключом чистейший святой источник, даря людям надежду.

Вера в себя и наше общее дело была непоколебима, но в этом месте, пропитанном историей и молитвами, мы просили у Святого мудрости и сил. Молили укрепить нас на выбранном нелегком пути, помочь принимать верные решения и не потерять себя в вихре предстоящих испытаний.

После того как мы провели некоторое время в тишине и размышлениях, вышли на солнечную улицу, полную ярких красок и звуков. Воздух был наполнен ароматами свежей выпечки из местных кондитерских.

Мы арендовали автомобиль и выдвинулись в сторону горного массива, направляясь в Киккос. Удаляясь от шума побережья в горы, где смешанный плотный величественный лес хвойных и широколиственных деревьев вставал серьезной преградой на пути, и лишь одинокая узкая дорога вела к древнему монастырю. Каждый из нас понимал, что это путешествие – не просто физическое перемещение от нечего делать. Это была возможность заглянуть внутрь себя, найти ответы на волнующие вопросы и, возможно, нащупать свой путь.

К вечеру мы прибыли в средневековый Киккос. Монастырь, величественно возвышающийся на фоне гор, производил неизгладимое впечатление. С великолепных мозаичных полотен, расположенных на древних каменных стенах, на нас смотрели лики святых, возвышающиеся в полный рост.

Монастырские стены, сложенные из крупного камня, ярко красовались на солнце, выделяясь среди сплошного леса. Нас встретили привычная для этих мест умиротворенность и длинные балюстрады, мощеная булыжником земля и древний колодец, которые как знаковые точки вели к главному храму. Войдя, мы разошлись в разные стороны, чтобы в уединении поговорить с этим древним местом.

Величественный храм встретил мягким светом, который дополнялся мерцанием свечей, отражаясь в золотых окладах множества старых икон. Воздух был пропитан запахом ладана и воска, создавая атмосферу благоговения и таинственности. Я направилась к древней тысячелетней главной иконе, самой большой ценности этого места, возле которой любила долго стоять и размышлять. Казалось, она знает все мои мысли и открывает все мои тайны.

– На днях я вспоминал тебя, как чувствовал, что ты приедешь, – сказал тот, кого я ожидала здесь увидеть.

– Приютите нас на ночь? – с почтением спросила я.

– Ты знаешь, что ответ всегда один, – ответил он, цепким взглядом смотря на меня. – После службы мы поговорим.

– Благодарю, – смиренно сказала я своему духовнику.

Голоса других посетителей доносились приглушенно, словно издалека, не нарушая тишины этого святого места. Я почувствовала, как постепенно отступают мирские заботы, уступая место ощущению внутренней гармонии и покоя. Здесь, вдали от шумного мира, я могла побыть наедине, поразмышлять о будущем и встретиться с ним.

Этот храм, с его тысячелетней историей и незыблемым спокойствием, был для меня местом молитвы и убежищем. Мысли о родине, о ее судьбе, не давали мне покоя. Вдали от дома, в этом чужом, но таком близком по духу месте, я чувствовала особую ответственность.

Мы говорили до глубокой ночи, после окончания службы. Он, русский, давно живущий здесь, разделял мою тревогу за родину и наших людей. Его слова, сказанные с полной уверенностью, словно подтверждали невидимую связь, которая всегда существовала между нами. В его глазах я видела глубокое понимание моих самых сокровенных переживаний.

ГЛАВА 5

Поздняя осень 1993 года встретила нас в Москве холодным дождем и унылой серостью. Когда наш самолет наконец коснулся земли, в салоне тут же поднялась суматоха. Люди спешили покинуть свои места, их голоса звучали громко и немного нервно, словно отражая общую тревожность времени и ту самую неуверенность в завтрашнем дне, которая витала в воздухе.

Выйдя из терминала, мы остановились и посмотрели на знакомые, но как будто изменившиеся места, на город, который мы оставили, и который теперь казался таким далеким, на таксистов, предлагающих свои услуги, на суетящихся людей, на эту новую, незнакомую реальность, в которую мы только что ступили.

– Я в ведомство. Сразу хочу закончить с вопросом увольнения, – мрачно сказал Дима. – Делаем, как договорились. Встречаемся у Наташи через неделю. Этого времени должно хватить всем, чтобы разобраться с текучкой и принять окончательное решение, где будем жить и чем заниматься.

Все согласно кивнули, и мы разъехались по своим городам. Так мы сохраняли драгоценное для нас время. Каждый был способен проанализировать обстановку и составить полный отчет по необходимым решениям.

Направляясь в такси домой, я внимательно оценивала все, что видела. Пока страна не радовала. Обшарпанные здания и пустые дворы навевали скуку. Лица людей были хмурые и без улыбок. Таксист молчал, изредка посматривая в зеркало заднего вида.

– Вижу, вы не из наших? – неожиданно спросил он.

– Это почему? – спокойно ответила я.

– Да всё в вас говорит о том, что вы издалека. Вы русская только внешне, – посмеялся он.

– А что, за модную не сойду? – дерзко прикинула на себя личину смелой женщины.

– Нет. Они не такие, – хмуро ответил он и замолчал.

Въезжая в родной город, я взглядом цеплялась за знакомые дома и улицы. Возвращение домой всегда было особенным чувством, но в этот раз что-то было не так. Вместо теплого узнавания меня охватило странное ощущение чужеродности. Все, что когда-то было таким родным, теперь казалось незнакомым, это был другой мир. Чувство было настолько сильным, что его невозможно было игнорировать.

Город, который я помнила простым и красивым, теперь предстал передо мной серым, безрадостным месивом. Всего семь лет меня не было здесь, а убогая тусклость успела поглотить мой родной город с пугающей скоростью. И люди... Я не узнавала в тех, кто двигался по улицам, прежних счастливых лиц.

Единственное, что бросалось в глаза, так это несоответствие общей серости города мелькнувших роскошных фасадов с вывесками ресторанов, казино и магазинов. Мимо пронеслись несколько черных внедорожников, которые ярко выделялись на фоне общей массы советских автомобилей.

– Видно, опять на разборки поехали, – скупо констатировал водитель такси, провожая недобрым взглядом яркие немецкие автомобили.

– Почему так решили? – с интересом спросила я у него.

– А видела, девонька, что впереди прошел седан, а затем три джипа? Значит, в первой – босс, а сзади – охрана. Братки так на разборки ездят. На таких крутых машинках только братки рассекают, – внимательно посмотрев на меня в зеркало, сказал он. – Ты видно с луны свалилась!

Таксисты во все времена были особым народом. Они знали и подмечали всё, не хуже нашего ведомства. Поэтому его умозаключение я запомнила, как и интересное название «братки».

– Да я из другого города, – слукавила я и замолчала.

– Это ж где в России-матушке такой город есть, где ничего не знают про этих кровопийц? – не унимался пожилой мужчина, вальяжно держа руль.

Я отвернулась к окну и продолжила осматривать город, решив не отвечать на его допрос. Молчала, а настроение с катастрофической скоростью катилось вниз. Поймала себя на мысли, что уже готова отсюда убраться. И в этот момент я заметила родной мне двор и дом.

Восторг был секундным, и сразу наступило отчаяние. Игровых площадок, где я провела своё детство, уже не было. Весь внутренний двор выглядел как пустырь с парой лавок по центру, единственная роскошь, что осталась от прежнего двора.

Расплатившись и выходя из такси, я с горечью осматривала суровую реальность, стараясь не показывать своего удивления. Знакомый подъезд встречал не приветливой покосившейся дверью, болтающейся на одной петле. Ужасающая атмосфера тёмного подъезда была не лучше. Поднимаясь на третий этаж, я прочитала на давно некрашеных стенах все мнения местных о соседях и кто кого любит.

Нажала звонок родной двери и прислушалась. За дверью медленные шаги неторопливо направлялись в мою сторону.

– Кто там? – спросил усталый голос мамы.

– Мам, это я. Открывай, – ответила с радостью, что она дома.

Несколько щелчков, и я смотрела на удивленную маму, с выступившими слезами на глазах.

– Наташенька, доченька! Да как же так! Ты же даже не сообщила, что приезжаешь! – сумбурно и нервничая запричитала мама, обнимая меня, когда я шагнула в квартиру.

– Проходи! Проходи, милая! Как я рада, что ты приехала!

Первые минуты пролетают, как секунды, в объятиях и поцелуях моей заждавшейся и постаревшей мамы. Странно было видеть её в таком состоянии. Поседевшая, с не закрашенной сединой и в наброшенной на плечи шали, она неторопливо перебирала ногами, обутыми в домашние тапочки. Что-то неуловимо изменилось в ней, и казалось, навсегда. Никогда не видела у неё таких опущенных плечей и взгляда обреченности.

ГЛАВА 6

С утра, вставая с постели, я для себя твердо решила, что хватит хандрить. Стены в подъезде можно покрасить, входную дверь починить, а на крайний случай можно и поменять район проживания.

По моим меркам скромно позавтракали, и я отправилась в ближайший магазин за продуктами. Проходя по улицам, пристально оценивала работу городских властей по благоустройству города и все больше приходила к выводу, что уговорю маму продать квартиру. Переедем в Москву. У меня были небольшие накопления, значит сложимся и купим квартиру. Устроюсь на работу и заживем вдвоем, а там и замуж выйду.

– Наташка! – неожиданно для себя услышала собственное имя, которое кричал незнакомый голос. – Наташка, это ты!

Оглядевшись, увидела молодую женщину, в которой едва смогла опознать свою бывшую одноклассницу Свету. Мы не виделись одиннадцать лет, с самого выпускного. Она стояла на другой стороне улицы с коляской. Не дожидаясь, я подошла к ней.

Света выглядела немного растерянной, но ее глаза светились той же теплотой, что и раньше. Мы обнялись, и я почувствовала, как напряжение последних лет немного отступило.

– Ты как здесь оказалась? – спросила она, все еще не веря своим глазам. – Все говорили, что ты за бугром. А ты совсем не изменилась, даже стала ещё красивее. Как тебе удается настолько хорошо выглядеть? У тебя есть семья, дети?

– Нет, Света. Мне еще рановато, – засмеялась я.

Мы разговорились, стоя на тротуаре. Я слушала внимательно, как Света рассказывала про одноклассников и политические изменения в стране, а я лишь задавала уточняющие вопросы. Она поделилась своей историей, как вышла замуж, как родился малыш. Ее рассказ был полон той самой обычной, но такой важной человеческой жизни. В ее словах не было ни жалоб, ни сожалений, только спокойная уверенность и радость от того, что есть.

– Знаешь, Наташа, – сказала она, когда мы уже собирались расстаться, – Суровый с ума сойдет, когда узнает, что ты в городе.

– Кто? – растерянно спросила я.

– Леша. Прости, Алексей Сергевич, – пояснила она.

Что-то смутное в памяти пошевелилось, и я вспомнила парня, который учился в школе на три года старше нас. Я припомнила, как он пытался ухаживать за мной, даже приезжал в студенческое общежитие. Тогда я попросила его оставить меня в покое, потому что серьезно занята учебой.

Ее слова и странное прозвище заставили меня задуматься. Я смотрела на Свету, на ее счастливое лицо, на мирно спящего в коляске ребенка, и понимала, что она сейчас сказала о чем-то важном.

– А почему Суровый? – решила уточнить я.

– Ой, ты знаешь, мне надо бежать. Забудь. Давай позже встретимся, – суетливо и нервно ответила она, что мне показалось странным. – Ты приехала насовсем или как?

– Пока не знаю, – скупо ответила ей, видя, как странно меняется ее лицо.

Мы расстались, но чувство тревоги усилилось. Что-то в этой встрече было не так. Света, всегда такая открытая и прямолинейная, сейчас казалась какой-то замкнутой, словно пыталась что-то скрыть. Ее внезапная спешка, нервозность, когда я спросила про «Сурового», и то, как она уклонилась от моего вопроса о причинах его прозвища, – все это вызывало подозрения.

Я знала Алексея как обычного парня, немного застенчивого и доброго, но никак не сурового. Может быть, за годы, прошедшие с нашего последнего общения, что-то изменилось?

Мысль о том, что Алексей может быть так взволнован моим приездом настораживала. Он был на три года старше и, по идее, должен быть уже женат. Наши пути пересекались лишь мельком, в коридорах школы. Я помнила его как парня, который не отличался особой настойчивостью, но и не был равнодушен ко мне. Его попытки ухаживать были скорее робкими, чем навязчивыми. И вдруг – «Суровый». Это прозвище совершенно не вязалось с тем Алексеем, которого я когда-то знала.

Прогулявшись долго по городу, зная, что мама еще в школе, через несколько часов я возвращалась домой с продуктами. Все еще не могла отделаться от ощущения, что Света что-то недоговаривает. Я прокручивала в голове обрывки воспоминаний, пытаясь найти хоть какую-то зацепку, но все казалось таким далеким и незначительным. Решила, что не буду больше мучить себя догадками.

– Ну, здравствуй, красавица, – едва выйдя из-за угла своего дома, услышала я грубый мужской голос.

Черный тонированный со всех сторон внедорожник смотрелся одновременно величественно и глупо, стоя у моего дома. Среди общей серости эта роскошь била по глазам. Я смотрела на высокого красивого мужчину в шикарном деловом костюме и узнавала в нем того Алексея, но только кардинально изменившегося.

Его широкие плечи и уверенная осанка говорили о том, что он не просто достиг успеха, а стал настоящим хозяином своей судьбы. Я помнила его еще тем парнем из соседнего двора, с которым мы играли в казаки-разбойники, смеялись и делились мечтами о будущем. Теперь же он выглядел иначе – абсолютная уверенность и высокий статус буквально полыхали из него.

– Алексей? – произнесла я, стараясь скрыть удивление в голосе.

Он усмехнулся, но в его взгляде мелькнула тень теплой ностальгии.

– Для тебя, да. А для остальных – Алексей Сергеевич, – сказал он, подойдя ближе. – Многое изменилось, Наташенька.

Я кивнула, осознавая, что за семь лет, которые прошли с нашего последнего общения, мир каждого из нас изменился до неузнаваемости.

ГЛАВА 7

Мы ехали долго, и город постепенно сменился пригородом, а затем и вовсе погрузился в темноту, нарушаемую лишь редкими фонарями на дороге. Я не знала, куда мы направляемся, и эта неизвестность меня совершенно не беспокоила.

Примерно через сорок пять километров от города машина съехала с главной дороги и направилась по новому асфальту в глубь леса. Я внимательно за всем наблюдала и запоминала. Через несколько минут ход внедорожника замедлился, а впереди показались огромные ворота и вдалеке силуэт большого дома, окруженного темным лесом.

Когда мы подъехали к двухэтажному богатому дому, стоявшему посреди большой по территории усадьбы, двери внедорожника открылись, и меня встретил прохладный вечерний воздух. Алексей вышел первым, его фигура казалась монументальной на фоне темного фасада. Он протянул мне руку, и я, не имея выбора, взяла ее. Его прикосновение было холодным, но в нем чувствовалась сила, которая одновременно пугала и завораживала.

Я шагнула навстречу своей судьбе, в этот дом, который, как мне казалось, был построен специально для того, чтобы стать моей клеткой. Мы вошли в дом через парадный вход, минуя двойные дубовые двери. Богатство внутреннего помещения поражало воображение, после серости и общей нищеты города.

Внутри царил полумрак, освещаемый лишь тусклым светом старинных люстр, чьи хрустальные подвески тихонько позвякивали от малейшего движения. Воздух был густым, пропитанным ароматами старого дерева, кожи и чего-то неуловимо цветочного, но при этом тяжелого. Каждый шаг по толстому ковру, поглощающему звуки, казался шагом в другую эпоху.

Алексей, не выпуская моей руки, повел меня по просторному холлу. Его шаги были уверенными, привычными, словно он здесь хозяин не только этого дома, но и самой жизни. Его взгляд, когда он изредка бросал его на меня, был непроницаем, как гладь черного мрамора. В нем не было ни тепла, ни злобы, лишь спокойная, почти безразличная власть.

Мы прошли мимо картин, где несколько штук я сразу узнала. Это были мировые шедевры. Я ощущала себя песчинкой, занесенной сюда ветром судьбы. Алексей остановился у широкой лестницы, ведущей на верхние этажи. Его пальцы сжали мою руку чуть сильнее, и я подняла глаза, ожидая его дальнейших указаний. В глазах Алексея мелькнуло что-то, что я не смогла расшифровать – то ли предвкушение, то ли вызов.

– Насиловать будешь? – спокойно спросила я.

– Что ты, любимая моя. Ужинать будем, – улыбнувшись, ответил Алексей, смотря мне прямо в глаза. – Ты смешная, Наташенька.

– Да уж, обхохочешься тут у вас, – усмехнувшись, иронично произнесла я.

– Я убрал на время из дома прислугу. Знаю, что ты будешь сопротивляться и пытаться сбежать. Так что поживем пока вдвоем. Свидетели того, как мы будем притираться, нам не нужны. А теперь я буду готовить нам ужин к прекрасному красному вину, а ты честно и не торопясь расскажешь мне последние три года своей жизни. И Наташа, я сказал честно! Меня не интересуют ваши государственные тайны. Меня интересует, как ты жила, что любишь покушать, какой парфюм предпочитаешь, какую слушаешь музыку и фильмы, ну и все остальное. Ты меня поняла? – медленно говорил он каждую фразу.

– Люди притираются годами. Алексей, как ты считаешь, за какое время притремся мы? – внимательно рассматривая этого мужчину, спросила я.

– Как только ты в постеле между стонов назовешь меня Лешей и попросишь еще, – коротко ответил он и отвернулся.

Мне нечему уже было удивляться. В принципе, ситуация, в которой я оказалась, была до тошноты понятной. Скинув пиджак, он прошел на кухню, и я последовала за ним. Мне требовалось играть свою роль дальше. В голове постоянно крутилось число шесть. Шесть дней! Ребята приедут, получат закодированный запрос о помощи и придут. Ну сколько может у них уйти времени, чтобы отыскать меня в доме за городом? Зная своих друзей – день, два! Итого, мне как воздух нужны были эти восемь дней!

– Это какое-то безумство, Алексей! Я не могу поверить, что это все происходит в реальности. Зачем? – тихо спросила я, встав перед ним и смотря прямо в глаза. Моя игра началась!

– Затем, что я давно люблю тебя, Наташенька. Еще со школы. Но ты оттолкнула меня, слабого и простодушного пацана. Теперь же я стал другим! – медленно пояснял он, беря в руки нож.

Алексей подошел к холодильнику и начал доставать помидоры, болгарский перец, мясо, зелень, масло, все медленно раскладывая на столе. После чего повернулся ко мне и спокойно сказал:

– Вина? У меня есть прекрасное французское вино. Сам привез от своего партнера по бизнесу. У него огромные виноградники, – сказал он.

– Наливай, – равнодушно произнесла я, уходя в свои размышления.

Пока он занимался вином, я быстро просчитывала данную ситуацию и процент ее совпадения с целью моего появления в стране. И выходило, что весь этот происходящий суровый абсурд, так я для себя обозначила моего бывшего друга Лешку Сурова, стоящего сейчас передо мной Алексея Сергеевича Сурова, а в городе более известного как Суровый, так вот, это все великолепное и весьма полезное стечение рабочих обстоятельств на все сто процентов. Я ведь приехала с целью проанализировать страну? Ну вот и получила – лучший источник информации! Все происходящее можно пронаблюдать теперь воочию, прямо внутри криминального мира, тех, кто правит в моем родном доме. Пока мы там усердно работали для страны, рискуя собой, они здесь вырастили таких вот персонажей, один из которых в данный момент протягивал мне бокал с вином.

ГЛАВА 8

Еще не открывая глаз, чувствовала, как мое тело начинает гудеть в предвкушении тренировки. Потянулась, лежа в постели, и напряжение мышц отступило. Привычка – это составляющая жизни любого человека. В моей жизни все факторы приходящие и уходящие, а тренировка тела и ума вечна.

Поднявшись с постели, осмотрела свои узкие джинсы и усмехнулась. Занятно будет в них заниматься. Нужно у своего тюремщика попросить хотя бы минимальный набор одежды. Оделась в то, что есть, и отправилась искать для начала Алексея, чтобы согласовать свои права на передвижение по территории, и уж потом найду тихое место для уединения. Он сидел в гостиной и читал книгу.

– Доброе утро. Скажи, я могу выходить из этого замечательного дома? – тихо спросила, оперевшись на левую сторону арочного проема перед гостиной.

– Зачем? – удивленно спросил он.

– Видишь ли, мне необходимы уличные прогулки, свежий воздух, ну и пробежка. А еще хотя бы минимальный набор спортивной одежды. Сам видишь, у меня одна футболка и джинсы, и те на мне. Я же не рассчитывала, что окажусь запертой здесь, – равнодушно ответила ему.

– Наташенька, сегодня все привезут. Я просто не знал твой размер. А по поводу прогулки, могу составить тебе компанию, – спокойно говорил Алексей, отложив книгу и медленно двигаясь на меня.

Он встал напротив. Его предложение составить компанию казалось скорее контролем, чем заботой.

– Спасибо за предложение, Алексей, – ответила я, стараясь сохранить нейтральный тон. – Но я предпочитаю бегать в одиночестве. Это помогает мне сосредоточиться. А насчет одежды, я буду ждать.

Я не стала ожидать его ответа, развернулась и направилась к выходу из дома. Мне нужно было найти свое собственное пространство, где я могла бы полностью отдаться тренировке, не отвлекаясь на чужие взгляды и оценить его территорию.

Выйдя на широкое гранитное крыльцо, я достала из кармана бейсболку и натянула ее на голову, предварительно освободив длинный хвост. Солнце уже высоко стояло на небе. Размяв стопы, я начала легкую пробежку, направляясь к границам усадьбы.

Территория простиралась примерно на два гектара, включая внутренний лес усадьбы. Воздух конца октября был прохладным и чистым, наполненным ароматом хвои и влажной земли. Каждый вдох наполнял легкие силой, пробуждая тело.

Я бежала, ощущая, как мышцы отзываются на нагрузку, как сердце начинает биться в ритмичном темпе. В этом лесу, в тишине, я чувствовала себя по-настоящему живой. Здесь не было оценочных взглядов, не было ожиданий, только я и мое тело, работающее в унисон. Ощущала, как напряжение, накопившееся за эти сутки, растворяется с каждым шагом, с каждым вздохом.

Добравшись до дальнего края территории, я остановилась. Передо мной открывался вид на небольшие холмы находящиеся за высоким кирпичным забором. Они были покрыты густым лесом, уходящим вдаль, к горизонту. Я решила, что мне предстоит многое узнать об этом месте, о его обитателях, и, конечно, о своем «хранителе». Но сейчас, в этот момент, меня волновало только одно – возможность продолжать движение.

Осмотревшись, никого из охраны взглядом не нашла. Выровняв дыхание, приступила к любимой технике ката, с небольшими изменениями. Тело отзывалось послушно, готовое к любым нагрузкам. Я чувствовала, как каждая клетка моего организма пробуждается, наполняется энергией. Мои движения были уверенными, собранными и отточенными. Это было мое время, мое пространство, где я могла быть собой, без масок и притворства. Я прекрасно владела самбо и другими видами единоборств, но больше всего любила ножевой бой и стрельбу.

Перейдя к йоге, задействовала глубокие мышцы в статических позах и концентрацию на удержание равновесия, работу мышц стабилизаторов и скрытых мышечных слоев. Закончила тренировку медитацией, давая организму отдых, успокоение и восстановление.

Когда солнце поднялось еще выше, я решила вернуться. Мне нужно было оценить дом, понять его планировку и слабые места. После тренировки, впрочем как всегда, мое тело было к этому готово, мой разум был сосредоточен.

– Охрана в полном шоке от тебя, – раздался насмешливый голос Алексея из кухни. – Спрашивают, что это вообще такое. Мне показали видео с уличных камер, и я увидел тебя с совершенно новой стороны, Наташа. Ты великолепно владеешь своим телом. Только я никак не возьму в толк, зачем тебе все это? Ты моя женщина, и такие тренировки тебе теперь совершенно ни к чему.

– Позволь это решать мне. Невозможно сразу перестроиться, – спокойно ответила Алексею и направилась в свою комнату.

В отведенной мне спальне была своя ванная комната. Скинув одежду, я отправилась в душ. Вода смывала следы тренировки и дарила умиротворение. Стоя под прохладными жесткими струями воды, я наслаждалась чувством легкости и размышляла. Алексей, конечно, не мог меня понять. Его мир был миром власти, контроля и демонстрации силы, но не внутренней, а внешней. Он привык к тому, что женщины в его окружении – хрупкие куклы, а не существа, способные управлять своим телом и разумом на таком уровне, как я.

Вышла из душа, завернувшись в мягкое полотенце. В зеркале отразилась женщина, чьи глаза горели спокойной уверенностью. Я была охотницей, готовой к любой добыче, к любой опасности. И эта готовность требовала постоянной отточки своего физического состояния. Почувствовав чужое присутствие в комнате, я сменила угол обзора и через отражение в зеркале увидела его, стоящим в дверном проеме, как изваяние.

ГЛАВА 9

Ситуация сложилась любопытная. Он явно решил провоцировать меня. Его игра продолжалась, и я, не колеблясь, уселась ему на колени. Если бы Алексей хотел меня обидеть, то уже давно бы это сделал. А информация, полученная в интимной обстановке, – более достоверная, потому что даже бумага умеет врать.

Его глаза, обычно скрывающие глубину, сейчас казались особенно проницательными, словно он пытался прочесть мои мысли, угадать мои намерения. Я чувствовала тепло его тела сквозь тонкую ткань одежды, ощущала его дыхание на своей щеке. Это было не просто физическое сближение, это было погружение в его мир, в его правила. Я уже поняла, что он из людей, которые не терпят слабости, не прощают ошибок. И сейчас он ждал от меня не просто послушания, а готовности принять его реальность без сомнений.

Я подняла голову, встречаясь с ним взглядом и смело села на его колени, как будто это было самое естественное место для меня. Это теперь была моя игра. Я должна была показать ему, что я не просто любопытный наблюдатель, а человек, способный понять и принять его мир, даже его темные стороны.

– Ох, с огнем играешь, Наташка, – прозвучал его голос, низкий и бархатный, но с едва уловимой стальной ноткой иронии.

Он не задавал вопрос, он констатировал факт, ожидая моего подтверждения или опровержения. Я слегка наклонила голову, позволяя своим волосам коснуться его плеча.

– А ты чего ожидал, мой школьный друг? – ответила я, и в этих словах была решимость.

Он усмехнулся, и эта усмешка была словно приговор и одновременно одобрение. Его рука легла на мою талию, нежно, но властно, притягивая меня еще ближе. Я чувствовала, как напряжение в его теле постепенно спадает, сменяясь чем-то более мягким, но не менее сильным.

– Ну, хорошо, – произнес он, и на этот раз в его голосе звучало удовлетворение. – Тогда слушай. То, что я тебе расскажу, не найдешь ни в одной газете, ни в одном новостном выпуске. Это то, что движет миром на самом деле, то, что скрыто от глаз большинства.

Он замолчал на мгновение, словно собираясь с мыслями, и я ждала, затаив дыхание, готовая впитать каждое его слово, каждый его жест, каждое его откровение.

– С какого года начинать? – уточнил Алексей.

– Я уехала из Союза в 90 году, – честно ответила ему.

– Понятно. Пропустила самое значительное и интересное. Девяностый год, – повторил он, словно пробуя слово на вкус. – Да, это был год, когда старый мир начал трещать по швам, а новый еще не обрел своей формы. Это как огромный корабль, который медленно меняет курс, и ты, вместо того чтобы быть на борту, наблюдаешь за ним с берега. Ты видишь движение, слышишь гул, но не чувствуешь вибрации палубы под ногами, не ощущаешь запаха соли и ветра, не видишь, как команда борется со стихией. Я тогда уже год, как вернулся из армии и начал вставать на ноги. Собирал парней. Отбирал ближний круг.

Он слегка сжал мою талию, словно подчеркивая важность своих слов.

– То, что движет миром, – это не ваша разведка, не экономисты, и уж точно не те, кто кричит громче всех на площадях. Это те, кто дергает за ниточки, кто направляет все потоки, кто создает нужные иллюзии, в которые верят массы. Это те, кто понимает, как работает человеческая психология, как управлять страхами и желаниями, как формировать общественное мнение. Это искусство манипуляции в чистом виде, возведенное в ранг политики.

Его голос стал тише, почти шепотом, но от этого его слова приобрели еще большую силу.

– Ты думаешь, что распад Союза был результатом внутренних противоречий, экономических проблем, или, может быть, воли народа? Это лишь верхушка айсберга, красивая обертка для куда более сложной и многослойной игры. На самом деле, это был тщательно спланированный процесс, инициированный теми, кто понимал, что старая система себя исчерпала, и кто хотел построить новую, более выгодную для себя и установить новые правила игры.

Он отпустил мою талию, но его рука осталась рядом, словно готовая вернуться в любой момент.

– И знаешь, самое интересное, – продолжил Алексей, глядя мне прямо в глаза, – это то, что многие из тех, кто тогда дергал за ниточки, до сих пор у власти, или, по крайней мере, имеют огромное влияние. Они просто сменили маски, перекрасили флаги, но суть осталась прежней. Они научились играть по новым правилам, и, надо сказать, преуспели в этом. Они создали мир, в котором правда – это то, что выгодно в данный момент. Мир, в котором иллюзии продаются лучше, чем реальность, а страх – лучший мотиватор.

Он сделал еще одну паузу, словно давая мне время переварить услышанное. В комнате повисла тишина, нарушаемая лишь тихим тиканьем часов.

– Это не заговор в классическом понимании, это скорее система, в которой каждый играет свою роль, осознанно или нет. Система, в которой личные интересы переплетаются с глобальными, в которой деньги и власть – главные движущие силы. Девяносто первый и второй – это было время больших возможностей и больших потерь. Время, когда рушилась страна и создавались новые состояния. Время, когда люди теряли все и вынуждены были искать себя. Время, когда ложь стала нормой, а сила способом выживания.

Алексей рассказывал долго и с подробностями про августовский путч 1991 года, про рождение новой России, про либерализацию цен и начало гиперинфляции, про государственную приватизацию, про приход первого президента и конституционную реформу, вооруженные столкновения в Москве, названные роковым октябрем 93 года, и в одно мгновение изменившийся народ, когда-то великой страны. Я слушала его взгляд изнутри, и это было весьма познавательно.

ГЛАВА 10

Утром на завтраке Алексей пристально смотрел на меня.

– В тебе что-то изменилось, – сказал он.

– Не выспалась, – сухо ответила ему.

– Сегодня смотреть фильмы не будем, – продолжил Алексей. – Мне не нравится твое настроение. И вообще о политике говорить тоже не будем. Мне необходимо сегодня уехать. В доме будешь одна. Постараюсь вернуться побыстрее.

Он уехал сразу после завтрака, а я отправилась профессионально изучать дом и все его потайные места. Кабинет оказался снабжен хитрым замком. Но я, к счастью, прекрасно вскрываю практически любые замки. Через несколько минут дверь поддалась, и я оказалась внутри.

Кабинет был обставлен дорого. Тяжелый дубовый стол был пуст, кроме одной фотографии, сиротливо стоявшей в рамочке. Это была моя студенческая фотография! Огромный железный сейф находился в углу. На стенах висели картины в золоченых рамах. Я начала с осмотра стола.

В ящиках обнаружились простые счета, договора, какие-то распечатки с графиками и цифрами. Ничего интересного, кроме того, что я поняла, чем занимается Алексей. Документы были на английском и ряде европейских языков. И все они касались четырех аукционных домов, специализирующихся на продаже картин и произведений искусства.

Затем я перешла к сейфу. Он оказался куда сложнее, чем дверной замок, здесь нужно было оборудование, которого у меня не было. Решив отложить это до прибытия своих друзей, я начала осматривать книги на полках. В основном это были издания по экономике, юриспруденции и истории искусств. Следом осмотрев все комнаты, я не нашла ничего и двинулась в цокольный этаж. Вот здесь оказалось самое интересное. По находке нескольких тайников я поняла, что это не просто дом, это берлога! Его берлога! Смольный брали с меньшим арсеналом.

Поднявшись на первый этаж, я взяла сыр с плесенью и бутылку шампанского, отправляясь смотреть телевизор с политическими новостями. У этого Сурового было все, чего я и близко не обнаружила в холодильнике своей мамы. Самое главное, мне необходимо было перед Алексеем разыгрывать скучающую и беззаботную женщину. А он, судя его словам, должен был скоро вернуться.

Творящийся окружающий ужас и разоблачения, освещаемые в политических передачах, на трезвую голову выносить было тяжело. Сердце обливалось кровью. Моей, той родной великой страны, больше не существовало. Я здесь была совершенно чужой.

Когда я уже собиралась идти спать, входная дверь сообщила об открывающемся замке. Я продолжала сидеть на диване, лишь поджав ноги под себя. Тяжелые шаги, словно поступь загнанного зверя, приближались. И вот, Алексей опустился на колени передо мной, положив свою усталую голову мне на колени. Долгая, мучительная тишина повисла между нами, и я не решалась ее нарушить.

– Я вымотан сегодня до предела, Наташенька, – прозвучал его тихий, надломленный голос. – Прости, не смог вырваться раньше. Дела.

В нем не было и следа той властности, той силы, что обычно била через край. Он казался сломленным, раздавленным.

– Леш, что произошло? – прошептала я, коснувшись его волос.

Он медленно поднял голову. В его глазах плескалось такое растерянное удивление и отчаяние, что мое сердце сжалось от предчувствия беды.

– Повтори, – прохрипел он, словно боясь услышать то, что уже услышал.

– Что повторить? – недоуменно спросила я, чувствуя, как холодок пробегает по спине.

– Мое имя. Как ты его произнесла.

– Я сказала «Леша» и спросила, что случилось, – ответила я, внезапно почувствовав себя загнанной в угол.

Внутри поднималась тревога, заставляя принять оборонительную позицию. Лицо Алексея улыбалось мне, но какой-то тяжелой улыбкой.

– Я хочу, чтобы у нас были дети, – прошептал он, беря мои ладошки в свои. – Много детей. Сыновья и дочь. Хочу дочь похожую на тебя.

Я молчала, не понимая, что происходит. Его реакция была совершенно неадекватной. Какая-то странная, пугающая.

– Алексей, ты бежишь впереди паровоза, – мило улыбнулась в ответ.

Он покачал головой, словно пытаясь отогнать наваждение. Его взгляд блуждал по моему лицу.

– Нет, Наташа, – проговорил он тихо, но в его голосе звенела сталь. – Это самое правильное, что я могу сделать в этой жизни.

– Ты меня пугаешь, – призналась я, пытаясь высвободить руки.

Алексей держал крепко, не позволяя выскользнуть ни одному пальчику.

– Почему? – тихо спросил он, не отрывая взгляда от моего лица.

Я замерла, словно окаменела. Этот вопрос прозвучал как гром среди ясного неба.

– Думаю, что тебе необходимо лечь спать, – прошептала я, стараясь сохранить спокойствие.

Он снова улыбнулся, но эта улыбка не предвещала ничего хорошего. В ней читалось отчаяние и какая-то обреченность.

– С тобой, – констатировал он, словно ставя точку в долгой истории.

– Не сегодня. У меня еще есть время, – тихо ответила я.

– Я лягу на диване. Не хочу быть один, – уверенно ответил он. – Не бойся, не трону тебя. Сегодня я действительно устал.

Он резко поднялся и взял меня на руки. От удивления и страха перед этим не очень адекватным мужчиной, я решила не спорить. Его состояние подсказывало мне, что сейчас не время для провокаций. Он пронес меня на второй этаж, но повернул не в мою спальню, а в свою. Алексей опустил меня на кровать, нежно, словно хрустальную вазу. Его глаза, полные смятения и какой-то затаенной боли, изучали мое лицо. Он провел большим пальцем по моей щеке, оставляя за собой легкое покалывание.