Искушение

Глава 1

С того знакового вечера в доме Кроуфордов прошёл месяц, полный взаимного довольства, дружеской неги и доверительных разговоров до поздней ночи. И никто не наслаждался этим временем так, как Вильгельмина. После «освобождения», как она называла произошедшее между ней и Лиамом Россом Галлахером, она расцвела и похорошела как никогда. Присущая ей болезненная бледность и хрупкость, конечно, не могла исчезнуть бесследно, но всё чаще можно было заметить, как её цвета слоновой кости щёки освещались румянцем, а в глазах, сверкавших яркой голубизной, прыгали искорки веселья. Благодаря Рогану и Селии, Вильгельмина буквально купалась в любви и участии.

Лишь одного ни заботливый кузен, ни его жена не могли ей дать.

Наблюдательному глазу очевидно было, что особенно очаровательной Вильгельмина делалась в присутствии Люмьера д’Экзиле. Не уступая Кроуфордам в дружеском участии, он тем не менее держался с ней несколько отстранённо. Всякий раз во время разговора с ним Вильгельмину не покидало ощущение официальности, будто князь говорил с высокопоставленной особой. И хотя Вильгельмина желала другого, всё же даже такой общение приносило ей удовольствие, почти постыдное. Она считала подобные чувства непозволительными для замужней женщины, ведь как ни посмотри, официально Вильгельмина всё ещё считалась женой Лиама Росса Галлахера.

Нужно было как можно скорее уладить этот вопрос.

Пожалуй, единственное, что омрачало почти безмятежное счастье Вильгельмины, было воспоминание о Деве-Смерть, которое посещало её всякий раз при мыслях о Люмьере. С того вечера эта экстравагантная особа не появлялась, чему Вильгельмина была бесконечно рада, но её пугающий образ и высокомерная манера держаться буквально отравляли ей существование. Вильгельмина спрашивала у Селии, как ей вообще пришло в голову пригласить в качестве гостьи это отребье (конечно, она благоразумно заменила слово «отребье» на более нейтральное, настолько, что уже не могла припомнить, какое именно). И Селия уставилась на неё с таким разочарованием, что Вильгельмина даже съёжилась, и долго молчала.

— Полагаю, я вижу в ней себя, — наконец ответила она. — Она высказывает и показывает то, что я хотела бы высказать посредством книг.

Вильгельмина густо покраснела и больше не поднимала эту тему ни с кем, особенно с Люмьером. Но после этого разговора её нелюбовь к Деве-Смерть только усилилась.

* * *

Одним промозглым апрельским утром, возвестив о своём прибытии условным стуком в дверной косяк, Люмьер д’Экзиле вошёл в кабинет Селии с двумя конвертами, которые он, судя по всему, перехватил у лакея по дороге.

— Есть новости, миз Кроуфорд! — громогласно возвестил он. — Пришли ответы от наших издателей.

Селия, которая от испуга выронила перо и поставила кляксу на листе, уже собиралась высказать ему всё, что она о нём думает, но услышав, о кого пришли письма, позабыла обо всём и по-детски протянула обе руки к конвертам. Люмьер же, намеренно или нет, не заметил её жеста.

— Из трёх выбранных издателей ответили лишь двое. Первый у нас, — Люмьер сверился с именем адресанта на конверте, — никто иной как Джон-Седрик Карпентер. А вторая…

— О боже, — выдохнула Селия, уже догадавшись. — Неужели Морриган Вейл ответила мне…

— Exactement[1], — кивнул Люмьер, оглядывая стол в поисках ножа для писем. — По всей видимости, многоуважаемый мистер Смитсон оказался недальновидным — поразительное упущение для американца! Вот увидите, он обязательно осознает свою ошибку, но будет уже слишком поздно.

Пугающе чётким движением он взрезал оба конверта и наконец протянул их Селии, уже сгоравшей от нетерпения. То, как она выхватила письма у него из рук, позабавило Люмьера.

— Позвольте заметить, что подобная деловая переписка не стоит таких эмоций. Отказ или согласие издателя для писателя вашего уровня ничего не значит.

Его слова настолько поразили Селию, что она замерла с наполовину вынутым из конверта письмом.

— Так вы считаете, что у меня… — она не решилась договорить окончание фразы и Люмьер по обыкновению мягко рассмеялся.

— У вас, как и у многих прилично пишущих авторов, есть неуверенность в своём навыке. Но поверьте мне, стоит вам попасть в руки по-настоящему толкового издателя, как все ваши сомнения развеются.

Судя по гримасе Селии, она не очень поверила его словам и буквально уткнулась носом в письма. Оба они, хоть и были написаны разными людьми, были одинаково краткими. Селия протянула письма Люмьеру. Тот в свою очередь быстро пробежал их глазами.

— Они оба готовы рассмотреть возможность сотрудничества, — бесцветным голосом сказала она.

— Несмотря на хорошие новости, вы звучите на удивление сухо.

И на то были причины. Селия много раз представляла, как за её рукопись будут буквально сражаться лучшие издатели Лондона, но как это часто бывает, когда ваше желание осуществляется, вы не знаете, что делать с ним дальше. Не знаете, готовы ли вы вообще к его осуществлению. Селия оказалась не готова. Ещё одной причиной для беспокойства стала, как это ни странно, личность Морриган Вейл.

Когда Люмьер рассказал Селии о трёх издателях, она зацепилась именно за фигуру миз Вейл, так как книги, выпущенные её издательством, любила и ценила больше остальных. Она начала понемногу собирать информацию и выяснила много интересного — и пугающего.

Глава 2

Селия не вышла к ужину, но этому особенно никто не удивился. Люмьер, догадываясь, что между ними произошла размолвка, посматривал на Рогана с порицанием. Причём взгляды эти бросались отнюдь не незаметно, что неизбежно выводило из себя того, на кого он был направлен. В конце концов Роган отправил кого-нибудь справиться о здоровье жены. Вильгельмина же почти не обращала внимания на царящую за столом тишину, видимо, целиком поглощённая мыслями о далёком разводе.

— Вы были с ней весь день, д’Экзиле, — начал Роган многозначительно.

— Это правда, ваш лакей и камеристка миз Кроуфорд могут запросто это подтвердить, — невозмутимо ответил Люмьер, сцепив длинные пальцы в замок, и добавил: — Мне показалось, она была чем-то расстроена, когда вернулась в кабинет, но я не стал допытываться, поскольку это не моё дело и явно не касалось предстоящего обеда с мисс Морриган Вейл.

Роган искоса взглянул на Люмьера, очевидно думая о чём-то неприятном. Князь спокойно выдержал его взгляд. Тут вернулась упомянутая Люмьером камеристка, совсем ещё молоденькая девушка, которую и Роган, и Люмьер знали исключительно под именем Идола: у этого на редкость невзрачного существа был особенный дар появляться будто из ниоткуда, словно фантом. Выходило так, что настоящее имя девушки знали лишь Селия, которая никогда не именовала её иначе как этим, ею же придуманным именем, да экономка, которая её и наняла.

— Госпожа просила передать, что неголодна, сэр, — известила Идола тихим, ещё неокрепшим голоском, — и изъявила желание лечь пораньше.

Убитый этим сообщением Роган жестом велел подавать ужин, который прошёл в незнакомом этим стенам гробовом молчании. После же, когда все начали расходиться по своим комнатам, Люмьер поймал Рогана за плечо.

— Выкурим по сигаре перед сном, друг мой.

Роган согласился не сразу, долго вглядываясь в его лицо, словно подозревая в его предложении какой-то подвох. И всё же он, пусть и неохотно, прошёл за ним в курительную.

— Я не позволю вам чувствовать себя некомфортно в собственном доме, — сказал Люмьер, протягивая ему обрезанную сигару. — И обстоятельства складываются так, что причиной вашего неудобства являюсь я.

— С чего вы это…

— Не делайте из меня слепого, мой дорогой Кроуфорд, — голос князя звякнул металлом. — Я сразу понял, что в вашей с миз Кроуфорд размолвке — в чём бы она не заключалась — вы вините именно меня. Так что же, вам ничто не мешает избавиться от лишнего звена. Одно ваше слово, и завтра меня здесь не будет.

Обомлевший от этого заявления Роган чуть было не выронил зажжённую спичку на ковёр.

— Что же вы медлите? — Люмьер выдохнул дым. — Если по каким-либо причинам вы боитесь меня обидеть, то бросьте это дело. Ничто в этом мире не способно задеть меня сильнее, чем затаённая злость. Она ведь затем и создана, чтобы изливать её на других, а не прятать в себе — так она принесёт лишь боль и болезни. Если же вы захотите напомнить мне о наших с миз Кроуфорд обязательствах, с этим проблем тоже не возникнет: я осветил для неё тропинку, и её задача лишь идти по ней не сворачивая.

— Хорошо, — выговорил наконец Роган.

— Хорошо? — Люмьер оживился. — Значит, вы действительно изгоняете меня из своего дома как самого злостного духа из существующих?

Но Роган виновато улыбнулся и мягко положил руку ему на плечо.

— Я и не подозревал, что в вас так сильно чувство самобичевания, — сказал он и покаянно склонил голову. — Если бы я только знал об этом — ни за что не стал бы подозревать вас в чём-либо. А ведь вы правы! Хоть и косвенно, но мы действительно поспорили из-за вас. Но ведь не ваша вина в том, что вы родились таким прекрасным созданием, что даже ваш портрет притягивает к себе всех как мух — мёд.

— Я надеюсь, что вы никому больше его не показывали, — убитым голосом произнёс Люмьер. — Только вам и мне как творцу и его модели дано видеть истину на этом портрете. Другие могут увидеть на нём искажённую реальность.

— О чём это вы, д’Экзиле? Что ещё помимо написанного мной можно там увидеть?

Вместо ответа Люмьер накрыл его руку, всё ещё лежащую на его плече, своей.

— Это уже не важно, mon cher ami[1]. Просто не показывайте его никому, как и прочие мои портреты, которые вам довелось писать. У лжи есть лишь один враг — время. И чем больше проходит времени, тем больше ложь уступает истине… Правильно ли я понимаю, что вы не собираетесь выставлять меня прочь?

— Не делайте из себя слепого, — мягко рассмеялся Роган. — Вы же прекрасно видите, что я больше не держу на вас зла.

— Вижу, — кивнул Люмьер с отсутствующим видом. — Это-то меня и удивляет.

* * *

Всё следующее утро прошло в напряжённом ожидании, и когда наступило наконец время обеда, Селия узрела своего литературного кумира во плоти. С почти богобоязненным трепетом взирала она на высокую фигуру в простом синем платье и бледное лицо, чья небольшая угловатость ещё больше роднила её с суровой директрисой. От волнения Селия начала заикаться, мгновенно устыдилась этого и смогла только молча протянуть руку для пожатия, опустив глаза.

— Миссис Кроуфорд, — низким грудным голосом приветствовала Морриган Вейл, ничуть не удивившись такому фамильярному приветствию. — Вы ещё более юны и прекрасны, чем я полагала.

Глава 3

Кто бы ни был ответственен за подобную иронию, но следующий день ознаменовался очередным письмом. На этот раз оно содержало в себе приглашение «многоуважаемого мистера Рогана Кроуфорда» и его «во всех смыслах замечательной жены мисс Селии Кроуфорд» на приём к барону де Мору, Френсису де Мору.

— Это ещё что за «во всех смыслах замечательной жены»? — пробормотала уязвленная Селия.

— Полагаю, это стандартная формулировка используется для всех жён без исключения, — полунасмешливо-полуутешительно произнёс Люмьер. — Всё же не каждая супружеская пара может похвастать тем, что и муж, и жена занимают определённое положение в сферах творчества. Выделить кого-то одного значило бы оскорбить всех тех, кто не делает вообще ничего.

— Вы посмеиваетесь, однако и вы приглашены на этот приём, д’Экзиле, — усмехнулся Роган и протянул ему точно такой же конверт.

— C’est absurde ![1] — Люмьер с видимым раздражением взял его и разорвал без всякого почтения. — Как я могу быть приглашён к вашему барону, будучи гостем из страны, с которой ваша страна почти всегда была на ножах?

— Это называется «дипломатия», друг мой, — рассмеялся Роган. — А может, через вас барону де Мору поручено узнать об истинном положении в империи, кто знает. А вообще мне кажется, что вы просто ищете любой предлог, чтобы не поехать.

Селия невольно улыбнулась, и Роган почувствовал себя ободрённым: это было первое дружественное проявление с её стороны со времени их ссоры. Люмьеру же не было дело ни до каких проявлений вообще.

— Нет-нет, здесь какая-то ошибка, — упрямо произнёс он и небрежно кинул конверт на стол. — Я не собираюсь становится причиной очередной войны, уж увольте.

«Очередной?» — подумала Селия и непонимающе посмотрела на него.

— Позволю себе заметить, Ваша светлость, — подал голос Розье, — что отказ от приглашения такого ранга может внушить местной власти определённые подозрения. А эти подозрения в свою очередь также могут привести к серьёзным последствиям.

— По-крайней мере, ваша репутация в глазах общества точно пострадает, если вы откажетесь: прослывёте ксенофобом вообще и англофобом в частности, — озабоченно добавил Роган.

— Я слышал, что на подобных приёмах подают отличные угощения.

Люмьер резко посмотрел на Розье, чуть ли не испепеляя его взглядом. Камердинер невозмутимо повёл плечом, но его ответный взгляд ничуть не уступал княжескому в зловещести. Селия вздрогнула — ей на мгновение показалось, что во взгляде этом читался волчий голод.

— Следи за языком, — процедил князь, отворачиваясь. — И не вздумай сказать нечто подобное на приёме у барона — ещё решат, что любезные Кроуфорды морят голодом своих гостей.

— То есть, вы передумали, д’Экзиле? — удивился Роган. — Обычно вас не так просто переубедить.

Селия перечитала приглашение и тут заметила кое-что интересное:

— Вы заметили, здесь сказано, что на приём приглашены «любимцы лондонского бомонда, чтобы обеспечить самое лучшее развлечение»? Могут ли это быть «Парад дю Дестан»?

Роган заглянул ей через плечо, опасаясь, как она воспримет этакую вольность, но Селия не была против и даже показала ему на цитируемое место.

— Вполне возможно, — сказал он, ощущая неимоверное облегчение и с нежностью посмотрев на жену. — Интересно узнать, как там поживает наша маленькая хозяйка театра после того, как мистер Галлахер обеспечил ей сотрясение мозга.

Селия горячо кивнула.

— Раз они будут на этом приёме, значит, всё с ней должно быть в порядке, — Люмьер махнул рукой слегка пренебрежительно. — Людей её типа не так-то просто выбить из седла.

— Вот и спросим у неё завтра, — весело заключила Селия. — О, и ещё нужно сообщить о приглашении Мине. Как думаешь, Роган, она захочет поехать с нами?

От того, что Селия обратилась лично к нему, Роган совсем растаял.

— В последние дни она стала более нелюдимой, — заметил Люмьер. — Полагаю, вам придётся приложить некоторые усилия, чтобы вытянуть её на этот приём.

Селия заверила, что возьмёт это на себя. Но вопреки её ожиданиям, уговоры дались ей непросто: по какой-то причине Вильгельмина заупрямилась так, будто её звали не на приём к барону, а на медвежью травлю особой кровавости. Кончилось это тем, что Селия довела до отчаяния себя и до переутомления Вильгельмину, и ей пришлось оставить её в покое.

— Никак не могу её уговорить! — посетовала она, спустившись в гостиную добрых полтора часа спустя.

Роган всё ещё испытывал эйфорию от того, что их с Селией конфликт разрешился, и оттого несчастный вид жены привёл его в какой-то сакральный ужас.

— Может, в таком случае не тревожить её? — предположил он, усаживая Селию.

— Но что она будет делать здесь в полном одиночестве?

— Отдыхать от вашего любвеобильного общества, к примеру.

Селия с укором посмотрела на Люмьера, но тот и бровью не повёл.

— Ничего не понимаю, — вздохнула она. — Отчего она впала в такую апатию, ведь ещё на прошлой неделе всё было хорошо…

Ко всеобщему удивлению, наутро следующего дня Вильгельмина изменила своё решение, смущённо попросив прощения за доставленные нервные хлопоты, но что именно заставило её передумать, она так и не призналась, хотя румянец, заливший при этом её щёки, был весьма красноречив. Селия почти не сомневалась в том, что Вильгельмину уговорил Люмьер, несмотря на то, что сам наравне с Роганом призывал не давить на неё. В один момент Селию развеселила мысль, что Люмьер захотел иметь товарища по несчастью, так как сам не горел желанием ехать на этот приём, и с тех пор посматривала на князя с лёгкой насмешкой.