Испанец. Дерзкий корсар

от автора

.

Если долго молить небеса о любви, то она непременно настигнет...

.

.

В моем несчастье одному я рад,

Что ты — мой грех и ты — мой вечный ад

В. Шекспир.

.

Внимание! После завершения подписки книга будет недоступна к покупке на этом сайте. Если вы купите книгу на стадии подписки, то книга в готовом варианте останется у вас.

Глава I. Маскарад

.

Одесса, Российская империя

1831 год, Май, 20

Уютную просторную комнату окутал мрак. Духота не позволяла уснуть, потому еще вечером Сашенька приоткрыла большое окно. Здесь, на юге империи, куда они приехали с отцом накануне, лето уже полностью вступило в свои права.

Часы недавно пробили одиннадцать, но девушка никак не могла уснуть. Осознание того, что завтра состоится ее помолвка, а через три недели свадьба, терзало ее. Она ворочалась на постели и никак не мола уснуть. С противоположной стороны улицы уже более часа доносились громкие звуки музыки, гомон голосов и шум подъезжающих экипажей. В какой-то момент, не выдержав, Саша проворно поднялась с постели и приблизилась к столу. Стояла ясная теплая ночь, оттого лунный свет окутывал спальню. Налив воды из хрустального графина, девушка начала жадно пить, горло от духоты и волнений совсем пересохло.

Невольный интерес толкнул ее подойти к приоткрытому окну. Высунувшись наружу, она оглядела широкую улицу. На другой стороне, чуть впереди, большой двухэтажный особняк сверкал множеством огней. У парадного въезда кучно в ряд стояли экипажи, а слуги в ливрее услужливо открывали двери для прибывающих дворян. Именно оттуда доносилась громкая бальная музыка и гомон голосов. Похоже, в особняке в этот час принимали гостей.

Сашенька никогда не бывала на подобных приемах, да и вообще на балах, ибо все свое детство и отрочество безвылазно провела в пансионе. Оттого она с интересом рассматривала дворян, в этот миг выходивших из подъехавшего экипажа: даму в светлом бальном платье, и ее кавалера в черной паре и цилиндре. Их лица скрывали маски в тон нарядам, видимо, в особняке давали бал-маскарад. Пара вошла в ажурные распахнутые ворота и прошествовала по цветочной алее к дому.

Девушка ощутила, что тоже хочет попасть на этот бал, как гостья. Хотя завтра в доме ее жениха тоже будет праздник, по случаю помолвки, вряд ли она оценит по достоинству это торжество. Волнение о своей будущности не даст ей спокойно насладиться приемом. Оттого в эти минуты, наблюдая за происходящим напротив, она очень хотела поближе посмотреть, что же происходит на этих маскарадах, о которых она так много слышала от подруг в пансионе.

Услышав громкие шаги прямо под окнами и приглушенный смех, Сашенька невольно опустила глаза. По мостовой следовали двое молодых мужчин во фраках и цилиндрах, они о чем-то говорили и смеялись. В следующий момент зрачки Саши удивленно расширились, ибо в одном из них она узнала Михаила, своего знакомого. Сегодня он был одет как настоящий франт: в черный бархатный фрак, белоснежную рубашку, светлые брюки, цилиндр и белые перчатки. Ее сердце вдруг сильно забилось, и она чуть попятилась, боясь, что мужчины заметят ее на втором этаже у окна. Спрятавшись за портьеру, она продолжала следить за молодыми людьми и увидела, как они дошли до изысканного голубого особняка, где теперь давали бал, и скрылись внутри.

Нахмурившись, Сашенька с колотящимся сердцем смотрела на закрывшиеся за мужчинами двери особняка и лихорадочно размышляла. Как она хотела оказаться на маскараде рядом с Михаилом и хотя бы раз покружиться с ним в вальсе. Но она находилась здесь, в этой душной спальне, в одиночестве, как и подобает благочестивой девице на выданье в столь поздний час.

Однако еще с детства Александра не отличалась спокойным и покорным нравом. Хотя она скрывала многие свои горячие порывы, страстные желания и чувства от окружающих, именно боевой, твердый характер помогал ей выживать в суровых условиях пансиона.

Чем дольше она думала о маскараде, тем более отчетливо в ее голове выстраивался дерзкий план.

— Завтра меня отдадут этому… — пролепетала девушка, не в силах произнести имя ненавистного жениха, и его образ, возникший в голове, тут же вызвал гадливую гримасу на юном лице. — Всего лишь одна ночь непослушания. Никто не узнает. Последняя ночь перед кабалой на всю жизнь…

Дернувшись с места, она проворно подбежала к шкафу. Распахнув дверцы, Саша прошлась возбужденным взглядом по прекрасному бальному платью из нежного розового шелка, с вышивкой по подолу и атласной лентой под грудью. Это платье батюшка купил ей сегодня днем по приезде в Одессу в одном из модных салонов. Оно предназначалось для завтрашней помолвки. Никогда раньше Саша не надевала подобных чудесных нарядов, и в этот миг платье казалось ей самим совершенством.

— Что с ним станется, если я один раз его надену? — возбужденно прошептала она.

Мятежные безумные мысли уже полностью завладели девушкой, и она быстро стянула платье с вешалки. Аккуратно уложив прекрасное творение на постель, Сашенька устремилась к комоду, разыскивая белье, чулки и рубашку.

Спустя полчаса она закончила свое облачение и простую прическу. Немного перекрутив пряди светло-русых густых волос, она собрала их на затылке, сделав небольшую «корзинку» из локонов. Саша виртуозно умела укладывать волосы, в пансионе они с подругами часто делали друг другу прически тайком перед сном.

Осторожно открыв дверь спальни, Сашенька выглянула в коридор. Отец спал в соседней комнате, а через дверь его камердинер. Остальные комнаты доходного дома, где они теперь снимали номера, не были заняты, так сказал хозяин вчера по приезде. Потому девушка беспрепятственно, очень тихо ступая на цыпочках, прошла до деревянной лестницы и быстро спустилась на первый этаж. Кругом стояла гробовая тишина. Она знала, что управляющий придет только в пять утра, но до этого времени надеялась непременно вернуться.

Глава II. Серенада

.

В следующий миг позади раздался громкий звук, как будто кто-то провел рукой по струнам гитары. И далее зазвучала песня мужским бархатным баритоном. Саша от неожиданности вздрогнула и обернулась. Оказывается, с другой стороны беседки был еще вход, который она не заметила. Перед ней в десяти шагах стоял мужчина.

Темный силуэт его, в черной одежде и широкополой шляпе, казался нереальным и каким-то мистическим. Высокая фигура незнакомца вызвала у девушки ступор. Он не только умело играл на гитаре, перекинутой через плечо, но еще и пел. Звук его мелодичного хрипловатого голоса становился более насыщенным и громким. Он пел на малознакомом языке, и девушка смутно понимала слова. Она вообще потерялась, не зная, что происходит. Мужчина продолжал петь, аккомпанируя себе на гитаре, а мелодия, которую играли позади нее музыканты в лодках, сливалась с его красивой песней в унисон, создавая гармоничное звучание.

Исполняя свою песню, мужчина начал медленно приближаться к ней, и Саша отметила, что на его лице нет маски.

— Что это? Серенада? — прошептала она себе по нос, невольно замерев на месте и вперившись взглядом в мужчину, его загорелое лицо было ей незнакомо.

Его голос завибрировал на высокой ноте, едва он остановился от нее в трех шагах. И тут ее осенило, что он поет по-испански. Она очень мало знала этот язык, оттого поняла только несколько слов из последней мелодичной фразы. Сопровождение скрипок и флейт стало не слышно, и Сашенька невольно обернулась и отметила, как лодки с музыкантами поплыли к другому берегу.

В голове Сашеньки царил хаос. Может быть, этого певца нанял Михаил для нее? Или же нет? И где сам Михаил?

Мужчина замолчал, продолжая перебирать струны гитары, играя довольно виртуозно, и вдруг раздался его приятный громкий баритон:

— Как вам серенада, сударыня? Вы сказали, чтобы я был романтичным и решительным.

Наконец Сашенька пришла в себя и в негодовании выпалила:

— Вы кто такой?! Что вам нужно?

Гитара некрасиво пискнула, когда незнакомец оборвал мелодию, опустив руку со струн. Он так же пораженно уставился на Сашу, как и она на него.

— Сеньорита? — выдохнул он, в два шага приблизился и дернул вниз ее маску, открыв лицо девушки.

— Что вы себе позволяете? — возмутилась она и невольно попятилась.

Когда мужчина вышел на свет, она отчетливо разглядела его молодое, но не юное лицо, с заостренными чертами и высокими скулами. Он был черноволос и широкоплеч.

Сашенька хотела закричать, чтобы позвать на помощь, и уже открыла рот. Но тут же осознала, что ее крики только привлекут излишнее внимание. Для нее это было опасно. Может получиться еще больший конфуз или даже скандал, если ее узнают.

Мужчина продолжал рассматривать ее, явно не понимая, кто перед ним. Она видела, как его пронзительный взгляд мечется по ее лицу, фигуре, с головы до ног.

— Простите меня, сеньорита, я не хотел напугать вас! — сказал он порывисто в следующий миг.

— Однако напугали, — выпалила она нервно, окончательно разозлившись на себя. Ей показалось, что от мужчины исходил какой-то знакомый запах. — Зачем вы заманили меня сюда?

— Я и не собирался. Я ждал мадам Дерябину, а не вас, — он говорил с очень сильным акцентом по-русски.

— Но мне передали письмо, и двое слуг перевезли меня сюда на лодке.

— Все верно, письмо писал я, — продолжал он с горячностью. — Но оно предназначалось не вам! Татьяне Дмитриевне Дерябиной. Похоже, слуги что-то перепутали.

— Прекрасно! Просто прекрасно! Я ведь чувствовала, что не надо никуда идти, так нет же! Глупая гусыня!

Всплеснув руками, Саша начала озираться по сторонам, собираясь немедленно покинуть это место. Ситуация казалась ей невозможно комичной и идиотской. Этот темноволосый франт приготовил романтическое свидание для другой дамы, а она пришла сюда вместо нее.

— Какой курьез, вы не находите? — раздался над ее ухом приятный баритон, и мужчина улыбнулся. — Я и впрямь ошибся, сеньорита.

Саша невольно попятилась от него, воскликнув:

— Не приближайтесь!

— Вы разозлились? Я не хотел напугать вас, — покаянно заявил он, и его лицо вновь озарила улыбка, которая делала незнакомца привлекательным.

На вид мужчине было лет тридцать. Смуглый, гладко выбритый, он имел темные густые волосы и обветренное лицо. Его карие, почти черные, глаза блестели юношеским задором. Во всем его облике чувствовалась какая-то молодецкая удаль.

— Конечно, разозлилась. Привезли меня ночью в какое-то жуткое место. Поете эти свои песенки, а я вас впервые вижу!

— Как же впервые? Я помню вас. Час назад я приглашал вас на полонез.

— Ах вот оно что, — прошептала она, тут же поняв, отчего запах цитрусовых и бергамота показался ей знакомым. — Но нас не представляли друг другу.

Так и есть, его рост и широкоплечая фигура, и эта роза в петлице бархатного фрака указывали на ее кавалера по последнему танцу. И тут Сашу осенило, что на дворе ночь, а она говорит с незнакомцем в этом уединенном павильоне. Если кто-то узнает не только о ее ночной вылазке на бал, а еще и о том, что она находится здесь наедине с мужчиной, от ее репутации не останется и следа. А непорочность для девицы накануне помолвки очень важна! Так говорила мадам Лазарева из пансиона благородных девиц.

Глава III. Пансионерка

.

Месяцем ранее

.

Екатеринослав, Российская империя

Пансион для благородных девиц

1831 год, Апрель, 22

— Оленева! Опять ворон за окном считаешь? — раздался неприятный скрипучий голос мадам Исаевой, стоявшей у доски.

Сашенька быстро отвернулась от окна, ибо ее парта находилась у подоконника, и посмотрела на классную даму. Сухопарая высокая старая дева в черном платье походила лицом на крыску, имея маленькие глаза и узкое скуластое лицо серого оттенка.

— Простите, мадам, — вымолвила девушка, чуть привстав со своего места и поклонившись в знак раскаяния головой.

Исаева вперила в светловолосую худенькую ученицу неприятный взор и строго велела:

— Сядь! И повтори, что я только что сказала про пятое писание от Матфея.

Пытаясь сосредоточиться, Саша послушно села обратно и начала мямлить:

— Там говорится… апостол Матфей сказал, что надо…

Она не могла ничего повторить, потому что пропустила мимо ушей то, что рассказывала до того мадам. Положение спасла ее соседка по парте Варвара Дорошенко, которая потянула руку вверх. Исаева кивнула, и Варя, встав, повторила все «умные слова», сказанные только что наставницей.

— Умница, Варвара, — похвалила Исаева. — Вижу, ты на отлично окончишь наш пансион и нам не будет стыдно перед твоими родителями. А вот некоторые, я про тебя, Оленева, так и останутся глупыми неучами.

Насупившись, Александра опустила голову, подумав о том, что она совсем не неуч и с удовольствием занималась историей и литературой, прочитав почти все книги в библиотеке в пансионе. А еще она обожала географию, а именно, изучать всякие карты и описания других стран. Она могла часами рассматривать атласы и даже сама заносила в тетради заметки, описывая страны, города, реки и моря, пытаясь запомнить все названия и изучить обычаи народов. Но лучше всего Сашеньке давались языки, она была первая в классе по этим предметам. Немецкий, английский и французский она знала превосходно, немного изучала итальянский и греческий. Потому вовсе не считала себя необразованной, как намекала мадам Исаева.

Ненавистный урок закона Божьего начался, как всегда, с занудных наставлений мадам Исаевой о том, что девица из благородного семейства должна быть послушна своим родителям и будущему мужу. Исполнить свой долг, который ей велит беспрекословно подчиняться и слушаться. Эти наставления не нравились Саше и вызывали только скуку. Оттого, едва увидев за окном прилетевших грачей, сидевших на ближайшем дереве, она с интересом стала разглядывать их, любуясь тем, как солнечные лучи озаряют их черные спинки и бока.

Наступила весна, и две недели, как в городе растаял снег, кругом журчали ручейки, а на деревьях набухли почки.

Сашенька была слишком активной и любознательной, и все эти уроки закона Божьего вызывали у нее скуку. Но приходилось три часа в неделю слушать проповеди или приходского священника, или мадам Исаеву о благочестии и святых.

Девушка же думала, что это время можно провести с большей пользой. Например, прогуляться по улице, рассматривая прилетающих птиц, или покататься верхом на лошади, которой у нее никогда не было, или полюбоваться на городском пруду небольшими суденышками, пахнущими едва высохшей краской. Но девиц в пансионе мадам Вавиловой держали почти в заточении. Один раз в месяц они всем классом выходили на подобие прогулки, парами, строго на три часа после обеда. И так каждый из четырех классов, составленных по возрасту. Этого Сашеньке было мало, а часовая прогулка в пансионном небольшом саду с единственной яблоневой аллеей казалась ей скучной.

Ее душа рвалась на простор, увидеть мир, новых людей, но уставы пансиона были строгими, и пансионеркам запрещалось выходить за его пределы. Долгие одиннадцать лет Сашенька жила здесь. Точнее, не жила, а томилась, как птица в клетке, чувствуя, что ее существование невыносимо. Почти у всех воспитанниц была мечта как можно скорее вырваться из этого убогого места с армейскими законами на волю, уехать к родным. Учились они круглый год, и даже летом пансионерок не выпускали на каникулы. Таковы были уставы заведения, родители, опекуны или родственники девиц подписывали о том бумагу, отдавая с шести лет девочек на двенадцатилетнее обучение.

Классная дама разрешила Варе сесть.

— Спасибо, — шепнула ей Саша, Варенька была ее лучшей подругой. — А то опять влепила бы мне низший балл.

— Оленева! Еще слово, и выйдешь гулять в коридор.

Сашенька замолчала, думая о том, что, может, и правда лучше будет в коридоре, там хоть за грачами последить можно.

Неожиданно в классную комнату постучали, и все четырнадцать девушек старшего класса обернулись к двери. Вошла секретарь начальницы пансиона, бойкая дама сорока лет, и спросила:

— Можно? — после утвердительного кивка Исаевой секретарь заявила: — Мадам Вавилова немедленно требует Александру Оленеву к себе в кабинет. Приехал ее батюшка.

— Ступай, Александра, — разрешила классная дама.

Саша медленно подняла деревяшку парты и встала, не понимая, отчего вдруг приехал отец. Последний раз он появлялся в пансионе десять лет назад и то уехал в тот же день, удостоверившись, что дочь в порядке.

Глава IV. Михаил

Слобода Новоалександровка, Российская империя

1831 год, Май, 12

Почти пять дней они были в дороге на пути в Одессу, следуя в усадьбу господина Протасова. Оставалось всего два дня до прибрежного города, когда карета Оленевых остановилась на постоялом дворе. Изматывающая духота и ни капли дождя были утомительны всю дорогу до Одессы. Пока помощник смотрителя менял лошадей, Сергей Данилович решил отобедать с дочерью в трактире, чтобы подкрепиться и отдохнуть в прохладном доме.

В течение всего обеда Сашенька пытливо разглядывала шумный постоялый двор: как приезжали и уезжали кареты, курьеры с почтой, телеги с провиантом. По двору бегали куры, детишки смотрителя играли в салки. Одна из дворовых девок, приписанная к постоялому двору, чистила поилки лошадей, меняя воду. Сашеньке все было интересно. Благо распахнутое настежь окно, у которого она сидела за столиком в небольшом трактирчике на втором этаже почтовой станции, позволяло видеть все пространство двора.

Свой раковый суп и тельное с гречей на второе она уже с аппетитом съела. И теперь, медленно отпивая остывший чай, дожидалась, пока батюшка насытится своим цыпленком в яблочном соусе и допьет клюквенную наливку.

Уже неделю, после того как Сергей Данилович забрал ее из пансиона, Сашенька ела досыта и вдоволь. Что хотела и сколько хотела. Она сама выбирала в ресторациях и трактирах по меню блюда и первые дни с жадностью наедалась до боли в желудке. Потом ее жадность к еде немного поутихла, ибо она осознала, что голодные пансионные годы уже не вернутся. Батюшка на отменный аппетит дочери смотрел одобрительно, твердя, что дочь уж очень худа, а мужчинам нравятся девицы в теле. Девушка довольно кивала, соглашаясь, чувствуя себя на краткие минуты счастливой, когда уплетала за обе щеки пирожные со взбитыми сливками или уху из стерляди.

В широкие ворота въехал всадник на караковой лошади, в военном мундире и с кивером на голове. Бравый гусар тут же заинтересовал Сашеньку, и она отметила, как ветер трепал густые русые волосы молодого мужчины. Он быстро спешился. Оживившись, Саша следила глазами за мужчиной, отмечая, что он имеет военную выправку и очень хорошо сложен. Отдав поводья лошади подбежавшему конюху-парнишке, гусар вошел в здание почтовой станции.

На удивление девушки, бравый высокий гусар спустя четверть часа появился на пороге трактира. Он что-то спросил у слуги, который в этот момент шел с подносом еды для другого постояльца. Слуга ответил ему, и гусар направился в их сторону.

— Доброго здравия, господин Оленев, мадемуазель, — произнес молодой человек, остановившись у их стола. Сашенька удивленно подняла на него глаза, отмечая аристократические черты лица и голубой яркий взор. Гусар продолжал: — Позвольте представиться. Протасов Михаил Иванович. Сын Ивана Романовича. Отец приказал встретить вас по дороге и сопроводить до Одессы.

— Будем весьма признательны, молодой человек, — закивал приветливо Оленев и указал на место рядом с дочерью. — Присядьте, пообедайте с нами.

— Почту за честь, — кивнул Михаил и тут же гаркнул в сторону слуги: — Эй, милейший, принеси поесть да вина еще не забудь. Лучше французского какого.

.

Михаил Протасов сразу же понравился Сашеньке. Его открытая улыбка, правильные черты бледного лица, пытливый цепкий взгляд, все в совокупности казалось совершенным в его облике. Он имел поджарое тело, длинные ноги, рост выше среднего и мягкий тембр голоса, все это делало его неотразимым. Наверняка он пользовался успехом у противоположного пола. Хотя ему уже минуло двадцать шесть лет, невесты у молодого человека до сих пор не было, как он рассказал при первой же встрече.

Это обстоятельство весьма впечатлило девушку. Ее стали терзать навязчивые мысли о том, что хорошо было бы выйти замуж за сына, а не за отца. Михаил все три дня совместного пути до Одессы проявлял к Саше повышенное внимание. Был так мил, вежлив и добр, что в конце их дальнего вояжа она уже в своих девичьих мечтах нарисовала радужную картину — Михаил просит ее отца отдать ему в жены Александру, потому как за время поездки разглядел в ней свою суженую.

Сашенька влюбилась в Михаила быстро, почти сразу. Оттого постоянно смущалась, когда он целовал ей руку или вкрадчиво беседовал с ней по душам. Однако он никогда не заговаривал с ней ни о чем интимном или же о чувствах. Он вел себя сдержанно и галантно, что еще больше распаляло воображение девушки на его счет. Она предчувствовала, что сможет полюбить Михаила по-настоящему, ведь он точно был достоин этого.

.

Когда утром двадцатого мая они приехали наконец в Одессу, Михаил предложил сначала заехать к ним в Петровку, фамильную усадьбу Протасовых, чтобы поздороваться с Иваном Романовичем. Оленев согласился, и спустя полчаса карета въехала в просторные ворота, подкатив к парадному крыльцу двухэтажного большого особняка с черными мраморными колоннами. Тотчас узнав их имена, едва Оленевы с Михаилом вошли в парадную, один из лакеев умчался оповестить барина о приезде гостей.

Иван Романович поспешил им навстречу, обрадованно оглядывая Оленева с дочерью.

— Иван Романович, доброго здравия! — сказал громко Сергей Данилович.

Однако едва взгляд старшего Протасова упал на сына, он недовольно вымолвил:

— Ты чего здесь, Мишка?

Глава V. Иностранец

Ледяная дрожь охватила ее тело, и она ощутила, как кровь прилила к лицу. Надо было что-то немедленно предпринять. Ретироваться из гостиной, скрыться, пока этот вредный испанец не увидел ее. Но она не могла уйти. Надо было что-то сказать жениху и отцу. Ведь гости все подходили и подходили.

«Можно сказать, что мне дурно и выйти на часик?» — нервозно размышляла она.

Ее метания длилось недолго, ибо Михаил и испанец неожиданно направились в их сторону. Саша до боли в пальцах сжала свой веер, желая убежать немедленно, пока этот человек не рассказал о ней все, что знал. Ее ладони вспотели, а сердце билось как бешеное, ожидая неминуемого разоблачения.

— Позвольте представить моего хорошего знакомого, графа де Мельгар, — важно произнес Михаил, едва мужчины подошли к ним. — Советника испанского посольства. Господин Оленев, отец нашей невесты. И мой отец, Протасов Иван Романович.

Мужчины поздоровались, пожав руки.

— Примите мои поздравления, господин Протасов, — улыбнулся Эрнандо, говоря с акцентом, и, переведя взгляд на Сашу, произнес высокопарную фразу, полагающуюся в подобных случаях: — Вы сделали верный выбор, ваша невеста прекрасна.

— Благодарю, я тоже в восторге от Александры Сергеевны, — воодушевленно сказал Иван Романович, целуя ручку Саше. — Лучшей невесты и не сыскать. Красавица, да еще скромна и послушна.

— Прямо кладезь достоинств, — буркнул ехидно Михаил, поморщившись от слов отца.

— Мишель, ты слишком молод и легкомыслен, чтобы оценить по достоинству эти качества, — одернул его отец.

— И правда, батюшка, куда уж мне!

Заметив напряжение между сыном и отцом, Эрнандо решил перевести внимание на себя.

— Вы, мадемуазель, лучшее украшение, которое достоин носить на своей груди любой из мужчин, — вымолвил он. Видя недоумение на лицах окружающих и понимая, что они не поняли это известное испанское изречение, пояснил: — Известная испанская пословица, о красоте и грации дамы.

— А, понятно-понятно, — закивал довольно Оленев. — И я не раз говорил вам, Иван Романович, невероятно повезло с моей Александрой. Вы давно в России, граф?

— Прибыл еще в марте, — ответил де Мельгар. — Посланнику нужна была консультация по успешной морской торговле и корабельной навигации.

— Вы разбираетесь в этом? — поинтересовался Протасов-старший.

— Да, — ответил испанец. — Наше семейство владеет десятком торговых судов в Малаге.

— Эрнандо один из лучших шкиперов во всем средиземноморье, — похвалил графа Михаил, похлопав его по плечу.

Скользнув быстрым взглядом по молодым мужчинам, девушка отметила, что граф де Мельгар так же высок, как и Михаил, только испанец гораздо шире в плечах.

— Вы сами водите корабль? — удивился Оленев.

— Сам, — кивнул Эрнандо. — Есть у меня такая слабость, еще с юности.

Сашенька стояла ни жива ни мертва, украдкой смотрела на де Мельгара и тут же смущенно отводила глаза. Она видела, что испанец не сводит с нее цепкого заинтересованного взгляда. И все ее страхи воплотились в реальность, когда в следующую минуту Эрнандо спросил:

— Как вам вчерашний маскарад, господин Оленев?

Похолодев до кончиков пальцев ног, девушка замерла, ощущая, что ее сердце почти остановилось.

«Вот! Сейчас все и выясниться, и прямо на моей помолвке разразится скандал!» — заверещал ее внутренний голосок.

Она тут же представила в красках, как Протасов разрывает прилюдно с ней помолвку, не желая иметь в женах столь порочную и взбалмошную особу, бегающую по ночам на балы без сопровождения мужчины.

«А может, это к лучшему? — тут же подумалось ей. — Иван Романович откажется от меня, и я буду свободна. — Она чуть задумалась и уже печально выдохнула про себя: — А потом отец скажет, что я опозорила его имя и выгонит меня на улицу».

Все эти мысли пробежали в ее гудящей голове за мгновение.

— Маскарад? Ничего не слышал, когда он был? — удивился Сергей Данилович.

— Как же? Вчера у графа Васильчикова на Морской набережной, — уточнил Эрнандо и перевел взгляд на Сашу, прожигая девушку глазами: — Мне казалось, что я видел вас там.

— Не может того быть. Вчера мы с дочерью только приехали в Одессу и вечером никуда не выходили.

— Ты, наверное, обознался, Эрнандо, — предположил Михаил. — Я тоже на видел господина Оленева на балу.

— Скорее всего, я и правда обознался, — согласился де Мельгар, и его взор, направленный на девушку, стал просто обжигающим. — Все эти маскарады с масками… можно действительно принять одного человека за другого, дамы так вообще все на одно лицо.

Читая про себя уже вторую молитву, Сашенька то бледнела, то краснела, но упорно молчала. Боясь, что вот-вот этот испанец скажет, что видел ее на балу, она неистово сжимала в руках свой закрытый веер. Но, к ее облегчению, разговор на эту тему быстро замялся и перешел к более увлекательным для мужчин темам — кораблям и торговле.

Когда спустя четверть часа Михаил со своим испанским знакомым отошли от них, Саша почувствовала, как в ее горле пересохло. Получив позволение отца, она как одерживая устремилась к большим фуршетным столам с прохладными напитками.

Глава VI. Свадебный вечер

— Отныне вы муж и жена, — громко объявил священник, и его скрипучий голос пронесся эхом в тишине церкви. — Живите в благочестии и добре. Благословение Господне на вас.

«Вот и все, — прошептала про себя Сашенька. — Теперь я мадам Протасова, жена старого вельможи и навсегда несчастная девица, лишенная возможности когда-либо выйти замуж по любви».

Чувствуя, как ее руку твердо сжимает сухая жилистая ладонь Ивана Романовича, она невольно перевела на него взгляд. Вид новоиспеченного мужа, гладко выбритого, с небольшими усиками и сединой на висках не вызывал отторжения у Сашеньки. Она приняла свершившийся факт венчания как данность, как и требовалось от послушной дочери.

Протасов повернулся к ней и, подняв фату, легко, даже целомудренно поцеловал в холодные дрожащие губы и быстро отстранился.

— Пойдемте, дорогая, — велел Иван Романович.

Так и держа Александру за руку, Протасов последовал по широкой красной дорожке по просторному храму, полному приглашенных и простых прихожан.

.

Свадебный бал, как и полагалось, открыл Иван Романович со своей прелестной супругой и умело исполнил все движения затейливого полонеза под одобрительными взглядами многочисленных гостей.

Чуть позже Протасов удалился в свой кабинет, ожидая сына. Он то и дело цедил сквозь зубы проклятья, перебирая на столе бумаги. Было не положено надолго оставлять гостей, да и не хотелось расставаться с Сашенькой, а этот неблагодарный мальчишка никак не появлялся. Иван Романович был зол, оттого что в день своей свадьбы должен был решать этот щекотливый неприятный вопрос.

— Вы звали меня, батюшка? — спросил Михаил, заходя в кабинет отца.

— Звал. Сядь, — велел хмуро Протасов-старший. Когда молодой человек уселся вальяжно в кресло напротив Ивана Романовича, тот продолжал: — Говорил я тебе, чтобы Лариски Выхиной рядом с тобой не видели? Предупреждал? Так нет, ты, дурень, продолжаешь мое имя позорить на всю Одессу!

— Батюшка, о чем вы? Все сделал, как приказали. Бросил Ларочку, как вы и велели, — начал Михаил, но отец тут же грохнул кулаком по столу.

— Врешь, поганец! Тьфу ты, Ларочку! Вера Никитична вчерась видела тебя с этой непотребной девкой в трактире на Григорьевском спуске! Сегодня с утра, еще до церкви, кума Вера рассказала про то! Я едва успокоился, все ж свадьба у меня.

— Так слепая она, Вера Никитична, перепутала меня с кем-то.

— Слепа, говоришь? — процедил Иван Романович и вытащил какой-то документ, исписанный мелким почерком, протянув его сыну. — Раз ты зрячий, так читай, баламут.

— Что это? — нахмурился Михаил, взяв протянутый лист и пробегая глазами по первым строкам и далее.

Внизу страницы стояла витиеватая подпись Ивана Романовича, а также заверительная роспись поверенного Протасовых.

— Завещание. Как и обещал тебе, — коротко ответил Протасов-старший. — Все мое состояние после моей смерти будет отписано жене и ее детям.

— Все? — спертым голосом выдохнул Михаил, сев прямо в кресле и снова пробегая выпученными глазами по строкам.

Вытянув из рук сына документ, Иван Романович вновь убрал его в синюю бархатную папку и положил на нее руки.

— Да. Этот дом с усадьбой, имения в Борисове и Почаевке с крестьянами, все две тыщи душ, лесопилка и деньги, что в банке.

— Но батюшка, — выпалил гневно Михаил, вскакивая на ноги. — Это же безродная девка! Незаконнорожденная! Ее мать блудница, под Оленевым лежала да в грехе ее родила. А вы все ей?

— Да, — кивнул твердо Протасов. — Зато она тиха да покладиста. Мне с ней хорошо, душа прямо поет. Как целую ее, так будто снова молод. И красавица она знатная, буду ее всем, как сокровище, показывать. Детки от нее красивые будут.

— Как вы можете так со мной? — прохрипел молодой человек, сжимая кулаки. — Что же, эта девка вам дороже меня?

— Не дороже. Ты сам виноват. Сказал, порви с Лариской, так нет, ты уперся как баран.

— Вы для того меня позвали, чтобы все это сказать и меня унизить? Чтобы все знали, что я нищий при богатом отце? В душу мне плюете? — процедил в бешенстве Михаил, испепеляя глазами отца.

— Вот тебе мое слово. Пока положу это завещание в тайник, и никто, кроме меня, о нем не узнает. Поверенному пока велел молчать. Как только женишься на девице Радовой, как я велел тебе, а Лариска сгинет из города, бумагу эту сожгу. Никто не узнает о завещании. Все наследство тебе по закону достанется. Александре Сергеевне только седьмая часть, как и положено вдове. Если нет, пеняй на себя. Своим трудом и мозгами живи.

.

На очередной танец Сашенька опять вышла с мужем, уже в четвертый раз. Хотя Протасов не очень жаловал танцы, но все же стараясь угодить молоденькой жене, неизменно приглашал ее танцевать. Спустя пару часов от начала бала, который последовал после обильного торжественного обеда по случаю венчания, девушка попросила выйти на воздух, немного угорев от духоты.

Протасов немедля согласился и проводил Сашу на просторную веранду, примыкающую к парадной столовой. Прохлада вечера немного остудила горящие щеки девушки, и она поблагодарила мужа. Тот же не преминул воспользоваться тем, что они с супругой остались совсем одни на веранде. Торопливо прижав девушку к себе, Протасов начал настойчиво оглаживать ее обнаженные до плеч руки, выше ажурных перчаток.

Глава VII. Испуг

— Извините, граф. Я не танцую, — ответила она с ледяной вежливостью, резко захлопнув веер.

Она жаждала танцевать, но только не с ним. Граф де Мельгар был единственным из мужчин в этой зале, с кем она не хотела вальсировать.

— Отчего же?

— Не желаю и все.

— А я желаю с вами танцевать, Александра Сергеевна, — настаивал он, прищурившись.

— Я уже сказала вам, сударь, что не танцую, — опять повторила Саша нервно. — Не надобно настаивать.

Демонстративно вновь раскрыв веер перед его носом, она начла обмахиваться им, словно создавая преграду между ними. Взор де Мельгара стал угрожающим, и она видела, как его скулы сжались, а на лице заходили желваки. Он явно разозлился. Но ей было все равно. Пусть идет туда, откуда явился и желательно вообще отправляется в свою Испанию.

Он так и не отходил от нее, а как истукан застыл напротив, буравя ее горящим взглядом. Понимая, что граф не отстанет, Саша обошла его и последовала в другой конец залы, желая отделаться от навязчивого поклонника. Похоже, она нравилась этому испанцу. Оттого, имея горячий темперамент, он был так дерзок и пер как бык, несмотря на то что она не хотела общаться.

.

Следующий час на балу у Саши пролетел как в тумане. Она станцевала с одним из офицеров польский танец и тихо села в стороне на диванчике с другими дамами. Батюшка и муж не обращали на нее внимания, и она видела, как они говорили то с одними, то с другими гостями. С Сашенькой же никто не общался, ибо она ни с кем не была близко знакома. Все три недели, проведенные в Одессе, девушка безвылазно провела в съемных комнатах, подле отца. Они почти не выходили на улицу и никого не посещали, кроме Ивана Романовича.

То и дело смотря на большие часы за стеклом в гостиной, Сашенька трагично вздыхала. Она ощущала, как время неумолимо приближается к полночи и к неминуемым супружеским обязанностям в постели Протасова. Настроения у нее совсем не было, и духота действовала на нервы.

Вдруг ей безумно захотелось выйти из этой многолюдной залы и побыть хотя бы некоторое время в одиночестве. Думала она недолго. Проворно встав с диванчика, девушка устремилась прочь, юркнув в ближайшие открытые двери. Из бальной залы двери не открывались на улицу, потому девушке пришлось идти через гостиную и просторную парадную. Здесь она почти столкнулась с величавым усатым адмиралом и его женой, которые входили в гостиную.

— Госпожа, Протасова! Мои нижайшие поклоны и поздравления, — приветливо произнес адмирал, чуть поклонившись головой девушке.

— Благодарю, — тихо ответила Сашенька, вспомнив, что муж вроде бы представлял эту чету дворян ей еще у церкви.

Она последовала далее на улицу и потом в сад Протасовых. Она так жаждала подышать свежим воздухом. Ее душа рвалась на волю, на простор. Все свои сознательные годы она была заперта в пансионе, теперь же ее вновь запирали в особняке Протасова. Конечно, она станет более свободной, нежели в свои отроческие годы, но все же навсегда будет привязана к старому мужу.

Сашенька шагала дальше по дорожкам едва освещенного сада и в своих раздумьях не заметила, как прошла весь небольшой сад и добралась до дальней ограды. Оглядевшись и видя, что далее простираются узкие городские улочки, утопающие в буйной зелени, девушка захотела прогуляться еще и посмотреть, что там, за оградой. Она так долго жила взаперти, подчиняясь почти армейским строгим порядкам пансиона, что совсем не знала, каково это, быть свободной и решать самой, когда и куда идти.

Уже стемнело, и ночь сияла звездами. Было тихо, пустынно и тепло.

Безумная мысль о прогулке сейчас по темному городу возникла неожиданно и быстро завладела девушкой. Что будет, если она немного пройдется до соседнего квартала и просто осмотрится? Ведь как она ни просила батюшку все эти три недели прогуляться по Одессе до моря, он ни в какую не соглашался. Он твердил, что это все блажь, и они живут в спокойном квартале, и это небезопасно посещать другую сторону города, где находился шумный порт.

Решение девушки стало твердым. Быстро стянув с головы тяжелую кружевную фату, Сашенька просунула ее в железный завиток кольца чугунной ограды. Все же идти на улицу в фате было странно. Венчальное платье ее было нежно-бежевого цвета и вполне подходило для прогулок.

Оглядевшись, она вышла за калитку и, озираясь по сторонам, пошла далее по мощеной мостовой до первого одноэтажного каменного дома, видневшегося впереди. Саша следовала дальше, запоминая дорогу, и пару раз свернула на небольшие улочки, которые ей приглянулись. Город уже спал, и было почти безлюдно и тихо. Лишь пару раз ей повстречались прохожие, весьма приветливые. Взрослая пара дворян, мужчина даже чуть снял шляпу, поклонившись девушке, а после еще какой-то торговец с котомкой.

В кокой-то момент она вдруг отчетливо услышала позади скрип камней под чьими-то ногами. Девушка невольно обернулась и в неярком свете, льющемся из окна ближайшего дома, разглядела темную мужскую фигуру. Мужчина шел за ней всего в двадцати шагах. Нахмурившись и ощущая некий неприятный холодок, пробежавший по телу, Сашенька быстро отвернулась и прибавила шаг. Она отметила, что незнакомец, идущий позади нее, так же ускорился и продолжал неумолимо следовать за ней. Она опять обернулась. В темноте невозможно было различить его лица. Только высокий темный силуэт и твердую походку.

Глава VIII. Супруг

Почти бегом Саша устремилась по дорожке к особняку. Ее всю трясло от произошедшего. Дворецкий услужливо открыл перед ней дверь, кланяясь. Уже в парадной она невольно налетела на некоего господина, которого едва не сбила с ног. Но твердая рука придержала ее, и голос Михаила произнес над ней:

— Что-то случилось, Александра Сергеевна? Вы так бледны.

— О, Михаил Иванович, я немного погуляла, освежилась на воздухе, в доме очень душно, — ответила девушка, улыбнувшись ему.

— Не стоит гулять одной в столь поздний час, дорогая, — заметил наставительно он.

— Я уже поняла это, потому и вернулась.

— Ступайте в гостиную, кажется, отец искал вас. И более не выходите одна, это небезопасно.

— Спасибо за заботу, вы очень добры, Михаил Иванович, — с лаской в голосе пролепетала она.

— Как же, я говорил, что я ваш друг, Александра. Могу отныне я вас так называть? Все же теперь мы в некотором роде родственники.

— Конечно, Михаил, — закивала она приветливо.

— Я рад, что мы подружились, — он чуть склонился над ней, лаская взглядом. От его пронзительного взора и приятной улыбки, появившейся на лице, Сашенька часто задышала. Еще никогда молодой человек не приближался к ней настолько. Михаил же тихо произнес: — Потому вы всегда можете обращаться ко мне с просьбами. Не стесняйтесь. Мне будет это приятно.

От его слов Саша зарделась, ощущая, что ей по сердцу слова Михаила. Он был очень мил и проявлял заботу, предостерегая, не то что этот невозможный де Мельгар, который сначала напугал ее своими преследованиями, а затем вообще пытался подбить на позорное дело — убежать с ним от живого мужа! Бред какой-то! Вот Михаилу она действительно нравилась, он пытался предостеречь ее от неприятностей. Она вздохнула, в очередной раз пожалев, что отец выдал ее за Протасова-старшего, а не за его притягательного сына.

— Благодарю, — произнесла она.

— Не буду задерживать вас, идите в залу, отец наверняка беспокоится.

— Да, вы правы, — выдохнула Саша, волшебство, возникшее между ними, мгновенно разрушилось его словами о муже.

Когда она вошла в гостиную, часы пробили полночь. Отъезжающие гости уже прощались с хозяином дома. Некоторые приехавшие из дальних поместий и городов уже поднимались в свои спальни наверху, чтобы переночевать в усадьбе Протасовых.

Иван Романович, едва заметив жену, немедля распрощался с очередными гостями, быстро подошел к ней.

— Где ты была, душенька? Я обыскался тебя.

— Немного прошлась по саду, Иван Романович, извините меня, — покаянно ответила девушка.

— Разыскала бы меня, я бы сопроводил тебя, не дело гулять в саду по ночам одной, — наставительно заявил муж, беря жену под локоть и склоняясь к ее уху, чтобы их разговор не слышали гости. — Ну да ладно. Больше одна не выходи. Теперь ступай в спальню, душенька, я скоро приду. Приготовься, — многозначительно добавил Протасов, окидывая ее горящим взглядом. — Провожу адмирала Радлова и графиню Юрьеву и поднимусь к тебе.

От его слов, а более от его масляного взгляда Саша напряглась. Она нервно кивнула мужу и поспешила наверх.

.

Горничная помогла ей раздеться и ополоснуться. Далее распустила волосы госпожи на ночь, расчесав их и красиво опустив волной на плечи. Облаченная в ночную рубашку и пеньюар, Саша осталась одна в спальне.

Каминные часы пробили три четверти первого. Ожидая прихода мужа, Сашенька, нервничая, меряла шагами просторную комнату, обхватив себя руками. Она настраивала себя на послушание и что должна выдержать физическую близость Ивана Романовича. Это ее долг. Муж относился к ней хорошо, даже ласково, и она чувствовала, что вполне сможет примириться со своим браком. Спокойный нрав Протасова и его вежливость были ей по душе, но вот физическая близость вызывала отвращение.

— Только бы он не слишком часто настаивал на своих супружеских правах, — шептала она себе под нос, ожидая прихода мужа. — А первый раз я как-нибудь вынесу…

Она знала, что вначале бывает больно и идет кровь, девочки в пансионе об этом рассказывали. Но Сашенька не боялась. В пансионе за малейшую провинность наказывали розгами, оттого еще с детства она научилась терпеть боль. Более ее волновала сердечная составляющая близости. Целоваться с тем, с кем не хотелось, все же было тяжко, потому она и настраивала себя на нужный лад, чтобы все сделать верно и не разозлить мужа.

— А может, он вообще не придет? — с надеждой думала она. — Может, он устал?

Раздался скрип двери, и девушка инстинктивно обернулась на звук. Чуда не произошло, и в спальню вошел Иван Романович. Он был уже без сюртука, в одной рубашке, вышитом жилете, брюках и домашних туфлях. Этот наряд отчетливо подчеркивал его небольшое брюшко.

Плотно прикрыв за собой дверь, муж приблизился к дрожащей девушке и приветливо спросил:

— Как тебе моя спальня, Александра? По вкусу?

— Вполне приятная, — ответила она тихо.

— Мрачновато, наверно? Я ведь раньше один здесь обитал после смерти Марии, — объяснил Протасов. Насколько знала Саша, Мария была первой женой Ивана Романовича и умерла пятнадцать лет назад. — Теперь ты со мной будешь. Если не нравятся цвета, то можем обои обновить и новую мебель купить. Как думаешь?

Глава IX. Обманщики

Сашенька несчастно опустилась на пол, прислонившись спиной к двери. Ее мысли метались в бешеном хаосе.

— Как хорошо, что он любит меня, он поможет. Это сама судьба послала мне его, — вымолвила она и, подняв глаза к беленому с лепниной потолку, прошептала: — Благодарю тебя, Боженька, что послал мне Михаила, если бы не он…

Она вновь посмотрела на неподвижно лежащего мужа. По ее лицу покатились слезы.

Ей надо было уехать. Но куда? На сколько? Она не знала. Паника охватила ее существо. Сашенька никогда не выезжала за пределы пансиона все двенадцать лет, потом приехала сюда в сопровождении отца. Ее, как куклу, передавали из рук в руки, и Саша совсем не думала, что ей делать дальше, за нее все всегда решали.

Сейчас же ей представилась возможность решать самой, устраивать свою жизнь. Она же хотела свободы? Вот, пожалуйста. Но такая свобода казалась ей пугающей. Ехать в ночь, непонятно куда. Отправляться по морю в другую страну, как беглянка от правосудия. Это было безумно страшно и даже жутко. Она никогда не плавала на кораблях, мало того, она вообще не умела плавать. В пансионе этому не учили, считая это умение не нужным для девицы. Да и негде учиться: ни озера, ни реки поблизости не было.

Ее душа была в смятении. Сейчас Сашенька молилась о том, чтобы Михаилу удалось найти деньги на ее вояж, и чтобы до утра никто не хватился ее мужа.

Неожиданно послышался топот копыт с улицы. Быстро приблизившись к окну, Саша выглянула в распахнутую створку. Некий всадник поскакал от крыльца в сторону центральных ворот. Внимательно приглядевшись, девушка отметила, что это точно не Михаил, скорее всего, один из слуг или какой-то гость? Может быть, молодой человек послал гонца к своему знакомому, как и обещал?

Утвердившись в этой мысли, она отошла от окна и вновь окинула тревожным взором тело мужа. Как это все ужасно. В этот миг вся ее жизнь казалась Сашеньке водоворотом мрачных событий. Детство без матери, затем казарма-пансион, потом навязанное замужество. А теперь вообще труп на руках. Она явно родилась не под счастливой звездой.

Она напряженно смотрела на неподвижное тело, и ей вдруг стало жалко Ивана Романовича. Хотя она не любила его, но такой смерти он точно не заслуживал. Все же он по-доброму относился к ней, ласково. После венчания подарил прекрасный рубиновый браслет. Девушка бросила печальный взор на небольшие красные камни и вздохнула. Все же он любил ее, наверное.

Вдруг в ее мысли ворвались воспоминания об их последней встрече в саду, когда он обнял ее, целуя. И еще нечаянно уколол в бок часами. И тут ее осенила догадка.

Быстро подойдя к мужу, Саша опустилась на колени перед ним и начала осматривать жилет. Сразу же нашла в правом кармане те самые часы на цепочке, которые он показывал ей в саду. Она начала вертеть их в руках, ища, как они отрываются. Верхнюю створку, прячущую циферблат, она открыла быстро, но ей нужно было другое. Потайное отделение, где муж якобы хранил некий ключ. Ей повезло, и она догадалась, как нажать на едва заметную выпуклость на середине циферблата, чтобы открыть потайное отделение часов, которые отъехало чуть в бок. Саша сунула тонкие пальцы в углубление и вытащила оттуда небольшой ключ.

Вскочив на ноги, она подбежала к тайнику, который пытался открыть Михаил чуть ранее, и вставила найденный ключ в замочную скважину. Повернув два раза, она охнула от изумления, ибо дверца легко распахнулась. Открыв тайник, Сашенька увидела внутри какие-то бумаги, аккуратно сложенные стопочкой, и еще небольшую шкатулку. Далее она не стала рыться, все же это были вещи мужа.

— Не буду. Пусть сам Михаил смотрит, есть ли деньги. Я не воровка, — пролепетала она и, вновь закрыв тайник, зажала ключ в ладошке.

Она начала нервно ходить по комнате, дожидаясь, когда вернется Михаил, чтобы обрадовать его. В какой-то момент она резко остановилась.

— Надо ему сказать, что я открыла тайник! Он наверняка все еще ищет деньги в кабинете.

Тут же девушка вознамерилась выйти из спальни и поспешила к двери, но вмиг остановилась, оглядев себя. Бродить по дому в ночной рубашке и пеньюаре было неприлично.

Метнувшись к шкафу, Саша проворно надела рубашку, нижнюю юбку и простое платье без корсета, чулки и туфли. Поспешив, она осторожно открыла дверь и выглянула в коридор. Никого не было видно. Девушка быстро вышла из спальни и поспешила к лестнице, спускаясь вниз. Свечу она не взяла, чтобы не привлекать внимания, потому приходилось идти осторожно, присматриваясь в темноте.

Спустившись в парадную, она не встретила ни души. Послышались чьи-то голоса, и Сашенька, испугавшись, быстро прошла дальше и юркнула в кабинет, там Михаила не оказалось. Спустя пару минут она вознамерилась вернуться обратно в спальню и тихо подошла к лестнице, как вдруг отчетливо услышала громкий возглас со стороны кухни.

— Ты обещал мне!

Высокий голос принадлежал женщине. Девушка решила быстрее поняться наверх, чтобы ее не заметили, думая, что это служанка с кем-то спорит, но тут же другой голос, уже мужской, прикрикнул громко:

— Не ори ты так! Я сделаю, как сказал!

Пустынный коридор и тихая парадная позволяли все хорошо слышать, что говорили на кухне. Саша узнала голос Михаила и замерла на первых ступенях лестницы. Ноги сами понесли ее в сторону кухни. На цыпочках девушка приблизилась к большому помещению и заглянула в приоткрытую створку двери.

Глава X. Побег

Покинув пределы усадьбы Протасовых, Сашенька поспешила вперед по мостовой. Кругом еще властвовала глубокая ночь и петухи спали на своих насестах. Торопливо следуя по пустынным улочкам, девушка думала о том, что только один человек в этом мире может ей помочь. Это ее отец. Она выложит ему всю правду и покажет завещание мужа, Сергей Данилович наверняка сможет защитить ее от каверз Михаила.

Ее батюшка намеревался отправиться домой в Екатеринослав только завтра. Сейчас же он, покинув венчальное торжество еще в начале бала, отдыхал в съемных комнатах на Александровском проспекте.

Сашенька старалась идти быстрее, но длинная юбка путалась между ногами. К тому же местами ночной мрак скрывал дорогу, и идти приходилось осторожно, чтобы невзначай не оступиться или не встать в грязь или конский навоз.

Почти за час она преодолела длинное расстояние до доходного дома и, вбежав на небольшое крыльцо, толкнула входную дверь. Та оказалась заперта. Искренне удивившись, девушка начала дергать ручку, понимая, что ночной сторож опять заболел, а управляющий запер дом до утра. У постояльцев был ключ от входной двери, но у нее его, к сожалению, не имелось.

По ее подсчетам, сейчас было около четырех утра. Понимая, что управляющий придет на службу только в шесть, Саша решила покричать в окно. Войдя во двор, она пару раз крикнула, смотря в окна на третьем этаже, где снимал комнаты отец, но ей никто на ответил. После нескольких безрезультатных попыток девушка устало присела на деревянную лавочку у входа в дом и решила ждать.

Все время она озиралась по сторонам, боясь, что Михаил или полиция уже ищут ее, но кругом было тихо и спокойно, только одинокие прохожие проходили мимо ограды доходного дома, не обращая на нее внимания.

Сашенька напряженно размышляла, как все рассказать отцу. Она надеялась на его знание законов и жизненный опыт.

Как она и предполагала, в шесть часов у ограды появился управляющий. Увидев озябшую девушку в легкой накидке и летнем платье на скамье, он удивился:

— Мадемуазель Оленева? Что вы тут делаете?

— Здравствуйте, Афанасий Игнатьевич, — ответила Сашенька, вставая. Она прекрасно знала управляющего, как и он ее. Ведь почти три недели она жила здесь ранее. — Я к батюшке пришла. Хотела навестить его, а дверь заперта, да и в окно кричала, он не слышит.

— Они же уехали, барышня. Разве вы не знаете о том?

— Как уехал? — опешила она.

— В парадную-то зайдите, что ж на улице говорить, — приветливо предложил управляющий, проходя внутрь, Саша последовала за ним.

— Уехали они, уехали. Вчера заказал дорожный экипаж и рассчитался полностью по счетам.

— Но куда? Почему так рано? Он же только завтра хотел, — недоумевала Саша.

— Дак депеша вчерась срочная ему пришла, на службе у него какая-то оказия случилась, вот он и сорвался. Говорю же, еще вечером, едва вернулся, собрал все вещи и уехал.

— Господи, как плохо, — расстроилась девушка, присев на стул в конторке управляющего. — А когда вечером? Поздно?

— Насколько помню, около девяти вечера уехали, все торопились до полуночи до Коблево добраться, чтобы переночевать там на станции.

— И что же делать? — пролепетала Сашенька, не зная, что теперь предпринять. — Что же, в Екатеринослав ехать за ним?

— Не могу знать, барышня, может, вам батюшке письмо отправить?

— Мне срочно он нужен, наверное, поеду за ним…

— Тогда извозчика вам надобно. Деньги-то у вас есть?

— Деньги?

— А как же. И отчего ваш муж не поможет? Вы же вроде вчера замуж вышли. Вы с ним поговорите, может, он отвезет вас к батюшке вашему.

— Муж? Нет, он занят, не хочу его отвлекать от дел, — соврала она тут же.

Денег у нее не было, но был браслет, подаренный Протасовым, и еще драгоценности, которые она забрала из тайника. Можно было продать их.

— Вы знаете, где можно продать этот браслет, Афанасий Игнатьевич? — спросила Саша, протягивая к нему тонкое запястье и показывая изящный браслет с рубинами.

— Прекрасная вещица. Это вам к ростовщику надо, барышня. Если быстро хотите, они и деньги сразу дадут, только вот цена у них мизерная.

— Поблизости есть кто из ростовщиков этих?

— А как же. Купец Балакирев, его лавку найдете, если пойдете по нашей улице вниз.

— А карету вы не поможете мне найти, чтобы ехать?

— Лучше вам карету на почтовой станции нанять, так дешевле будет, барышня. Это вы на Екатерининскую площадь ступайте, не доходя до нее, главная почтовая станция. Там смотрители найдут вам место в общей карете.

— Благодарю за совет, Афанасий Игнатьевич, так и сделаю. Спасибо, я уж пойду.

— Ступайте с Богом, барышня.

Уже у дверей девушка вдруг вспомнила еще об одном. Отвернувшись, она сунула руку в корсаж платья и достала заветную бумагу и, развернув ее, прочитала нужное имя. Снова спрятав ее в одежду, она обернулась к управляющему.

— Вы случайно не знаете, где живет господин Дмитриев Юрий Петрович? Он поверенный моего мужа.

Глава XI. Матросы

Испуганно Саша попятилась от дома, сжимая в руке саквояж. Приподняв юбку и, стараясь бесшумно ступать, она быстро засеменила к крашенной калитке. Надо было немедленно бежать отсюда, пока Протасов ее не увидел или пока бедный Дмитриев не проговорился, что она во дворе.

Почти полчаса она быстрым шагом шла по шумным улицам, едва переводя дух. Она старалась как можно скорее уйти подальше от квартала, где рыскал одержимый злобой Михаил. Сумбурные мысли в ее голове смешались, но одно она понимала очень отчетливо. Необходимо где-то затаиться до завтра, до четырех, когда почтовая карета увезет ее прочь из Одессы.

Найдя место в одной из захудалых таврен в порту, девушка забилась в свою коморку на ночлег, даже отказавшись от ужина, предложенного хозяином. Заперев дверь на засов, она упала на узкую кровать и долго смотрела в беленый потолок, молясь о том, чтобы поскорее наступило завтра и она могла отправиться к отцу.

Но на следующий день ее ждало дикое разочарование. С утра зарядил сильный ливень, который не прекращался несколько часов. Когда же Сашенька, укутанная в накидку, пришла на станцию, смотритель заявил, что дороги размыло и карета пока ехать не может. Саша попыталась возмутиться, но смотритель заявил, что карета увязнет в грязи, но если дождь в ближайшее время прекратится, то, возможно, вечером карета сможет отправиться в Екатеринослав.

Смотритель предложил девушке подождать до вечера с другими пассажирами, которые сидели тут же на жестких стульях. Перекусив в чайной напротив, Саша осталась терпеливо ждать на станции. Лишь поздно вечером дождь наконец прекратился. Заявив, что уже поздно, смотритель заявил всем ожидающим, что экипаж отправится завтра утром в семь часов, ибо за ночь дороги подсохнут.

Вздыхая, Саша отравилась в тот же трактир, где и ночевала накануне, чтобы отдохнуть. Все же плата четвертак за ночь вместе с ужином казалась крайне приемлемой в ее положении.

Выйдя со станции около десяти вечера, она поспешила по широкой аллее, тянувшейся вдоль набережной, надеясь до полуночи лечь спать. Улица, вымощенная булыжником, даже немного подсохла, и девушка осторожно шагала вперед, повыше поднимая юбку, стараясь не запачкаться.

Уже стемнело, и улочки стали пустынны. Она приблизилась к порту, намереваясь обогнуть его и уже выйти на улицу, ведущую к нужному трактиру, как вдруг за спиной раздался свист.

— Эй, красотка! Не хочешь немного подзаработать? — раздался позади нее грубый голос.

Недоуменно обернувшись, Саша увидела, как к ней приближаются трое мужчин в темной форме моряков.

Не собираясь вступать с ними в разговоры, она поспешила дальше, но не успела пройти и десятка шагов, как они догнали и один неучтиво схватил ее за руку.

— Погоди! Куда так бежишь, красотуля? — завил матрос с сильным акцентом и, разглядев лицо девушки, присвистнул: — Ух ты, какая цыпочка!

— Иди к нам, сладенькая, — добавил второй, приближаясь к ней неровным шагом.

Саша попыталась отбежать, но ее тут же схватили жесткие руки мужчин. Выронив свой саквояж, она протестующе закричала и начала неистово вырываться. Но подвыпившие моряки не собирались отпускать свою добычу. Они быстро закрыли рот девушки ладонью и потащили в сторону доков.

Неожиданно раздался громкий хлопок выстрела, и мужчина, крепко державший Сашу, болезненно вскрикнул. На его плече вмиг образовалась кровавая дорожка раны, пуля пролетела мимо, сильно оцарапав его кожу.

— Отпустите девку! — прорычал хриплый голос позади.

Охальники невольно остановились, непонимающе обернулись. Саша же выглянула из-за плеча державшего ее матроса. Она увидела Эрнандо де Мельгара, в одной руке он держал пистолет, в другой — обнаженную саблю. Наверное, впервые за все время знакомства она была рада его видеть!

Эрнандо повторил приказ и для устрашения полоснул второго саблей по шее, чтобы напугать. Пьяные матросы совсем не жаждали связываться с агрессивным вооруженным незнакомцем, потому тут же отпустили девушку.

Спустя пять минут матросы покачивающейся походкой поковыляли дальше по улице, бранясь и чертыхаясь в адрес де Мельгара.

Эрнандо убрал оружие и, обратив горящий взор на Сашу, громко произнес:

— Тысяча морских чертей! Алеандра! Собственной персоной! Вы знаете, что вас уже вторые сутки ищет вся полиция Одессы и пригорода?

— Вы спасли меня, чтобы сдать полиции?

— Даже и не знаю, — как-то нагло ухмыльнулся он, делая несколько шагов к ней и умелым движением засовывая саблю в ножны. — Однако мысль про полицию весьма заманчива…

— Мысль, достойная негодяя! — выпалила она с вызовом, попятившись и откидывая назад светлую прядь волос.

— Вы, как всегда, любезны, сударыня. Оскорбляете вместо благодарности, — прищурился он и глухо буркнул: — Надобно было оставить вас с матросами.

— Я погорячилась, граф, простите, — сказала Сашенька, оправляя лиф платья. — Последние дни я вся на нервах, поймите.

— Я понимаю, не каждый день обвиняют в убийстве собственного мужа.

— Вы совсем ничего не знаете, а так категорично заявляете о том. Я не виновна в смерти Ивана Романовича. Все подстроил Михаил, это он убил отца и решил свалить вину на меня!