Испытание на прочность (и для неё, и для него)

Глава первая

Я снова иду по знакомым с детства улицам. «Давно я здесь не была», — промелькнуло в голове у Миры.

Она приехала в свою «деревушку» — именно так её мать-алкоголичка с пренебрежением называла этот городок, расположенный всего в двух часах езды от Москвы. Теперь Мире предстояло уладить дела с наследством.

Ровно два месяца назад скончалась её мать. Старшая сестра Рая, увлекшаяся в подростковом возрасте наркотиками, погибла ещё раньше. Так Мира осталась единственной наследницей. С вопросами документов и квартиры она решила не тянуть. Сама квартира ей была не нужна — она с радостью отдала бы её кому-нибудь даром. Но её племяннику, Ярославу, сейчас двенадцать, и когда он станет совершеннолетним, жильё может ему пригодиться.

Опекунство над Ярославом Мира оформила на себя сразу после смерти сестры. Ему тогда было всего шесть. Он был страшно худым — мать частенько забывала его покормить. Мальчик рос в грязи и видел всё: и драки, и материнскую «ломку», и побои от собственного отца, которого Мира в итоге лишила родительских прав. Сейчас Ярославу десять. Чтобы смягчить груз его воспоминаний и стабилизировать состояние, ей пришлось приложить титанические усилия.

А вот и участок, мимо которого она сейчас проходила. Здесь, на четвёртом курсе, она впервые проходила практику. Её направили работать психологом именно в полицию. Все однокурсники смеялись, говорили, что она не справится. И поначалу так и было — её не принимали всерьёз, коллеги-полицейские не хотели обращаться за помощью. Но потом один следователь, хороший человек, поверил в неё и поручился за неё перед остальными. Так она и проработала там целый год, получив жестокий, но бесценный жизненный урок.

Глава вторая

Что-то неудержимо тянуло её к этому участку. Сердце билось чаще: а вдруг она увидит его? Того самого следователя, который когда-то поверил в неё. В того самого человека, в которого она была тайно и безнадёжно влюблена всё то время практики. Но он был женат и, кажется, не замечал на свете никого, кроме своей семьи. Мысли путались. «Зачем? Он наверняка уже забыл тебя. Что ты ему скажешь?» — терзала она себя. Но ноги уже сами несли к знакомой двери. «Ладно, живём один раз», — внутренне махнула она рукой и решительно толкнула тяжёлую дверь.

Внутри пахло старым кофе и остывшим табаком. Из-за стола навстречу поднялся грузный сержант, оценивающе осмотрев её с ног до головы.
— Здравствуйте. Вам чем-то помочь? — прозвучал грубоватый, лишённый интереса голос.
— Да, здравствуйте, — голос Миры прозвучал чуть выше обычного. — Я ищу майора Селезнёва.

Полицейский нахмурил брови, и его взгляд стал откровенно подозрительным.
— Для чего вы его ищете?
— Понимаете, мне нужно уточнить у него кое-какой старый момент... — покраснев, начала выкручиваться Мира.
— Понятно, — сержант перебил её, и в его тоне прозвучало что-то вроде брезгливой жалости. — Но майора Селезнёва здесь нет. Его уволили.
— Уволили? За что? — не поверила она.
— За пьянство на службе.

Мира замерла.
— Как пьянство? Он же никогда не употреблял алкоголь! — вырвалось у неё. Она не смогла скрыть своего потрясения.
Полицейский тяжко вздохнул, будто эта история была ему давно надоела.
— Всё началось, когда от него жена ушла. С любовником. Оставила на него троих детей. Он и на работе тянул, и с домом пытался справиться… Не вышло. В итоге детей забрали к себе его отец, генерал-майор в отставке, с бабушкой. Дети теперь при них. А он… Он сорвался. Жёстко запил. Долго терпели, жалели, но когда он начал являться на службу в неадеквате — пришлось уволить. Семья его сейчас не живёт. А где он вообще — особо неизвестно. Говорят, бомжует где-то.

«Вот как…» — пронеслось в голове у Миры. Она даже не знала, как на это реагировать. Такого поворота она не ожидала. Её мирный и сильный майор, каменная стена… разбит.
«Нет, — твёрдо подумала она про себя. — Он тогда не бросил меня в беде. И я его теперь не брошу». Она обязана его найти. Поговорить. Всё-таки она была хорошим психологом и, возможно, ещё могла ему помочь. Хотя бы попытаться. Она пыталась убедить себя, что это — долг. Но глубоко внутри клокотало что-то другое, более личное и тревожное.