Истинная для чудовища

1. Всё идёт не так

Потолок размеренно покачивается, кровать чуть поскрипывает, хотя она совершенно новая, но ни одна мебель не выдержить такой неуёмной силы. Мощное тело дракона нависает над Виоллой, идеальное тело, которым может обладать только представитель сильнейшего рода, они крупнее обычных мужчин, каждая черта, линия, изгиб скрывали опасную грацию, с которой Эрдман овладевал ею.

Дыхание Ви лёгкое, прерывистое, его — тяжелое, сильное.

Она слышит, как аромат его тела изменяется, от терпкого и сильного до одуряющего притягательного, свежий, словно горная река. Хочется выпить его до дна, почему так мало его? Его всего мало?

Закусывает губы, чтобы не издать постыдный стон, когда он вжимает её в упругую постель. Горячие пальцы стискивают полушария ниже спины до боли, заставляя всё-таки издать звук то ли боли, то ли удовольствия. Его ласки всегда на грани боли. Странные противоречивые чувства смешиваются в Виолле — наслаждение и протест, слишком порочно и неправильно испытывать от этого удовольствие.

Одурманивающий поток подбрасывает Виоллу на воздушных крыльях и несет прочь, куда-то ввысь, за пределы супружеской спальни, заставляя её сжаться, а дракона сжать челюсти и издать рык, а потом расслабиться.

Миг, и всё замирает.

Его звенящее напряжение сведённых лопаток передается ей, сильные руки упираются в матрас по обе стороны от её головы с разбросанными по тёмно-синей подушке золотистыми локонами. Сквозь трепещущие чуть влажные ресницы Виолла видит, как он смотрит на неё. Рассматривает каждую линию, разгоняя по телу мурашки. Интересно, о чём он думает сейчас? Ему нравится её тело? Или находит в нём изъяны? Девушка мучается в догадках. Не дышит. Ей жадно хочется его коснуться, но страх, что она сделает что-то не так, сковывает. И как только она осмеливается, Эрдман отстраняется, демонстрируя своё горячее тренированное тело.

Магический рисунок на его груди в виде алого дракона проявляется на коже где-то в паху, ярко сверкая, быстро переползая по твёрдому животу на плечо. Даже мелкие алые чешуйки проступили. Виолла приоткрывает губы в удивлении. Он всегда неожиданно показывается ей на глаза, в этот раз во всей своей красе, позируя, дразня, вызывая любопытство.

Рука сама тянется успеть коснуться его пальцами, но жёсткий захват запястья заставляет вздрогнуть.

— Не нужно… — чуть хрипло просит Эрдман, но в голосе считывается командный тон.

— Прости… — сжимает тонкие пальцы, вдавливая ногти в ладонь.

Эрдман смотрит строго. Благородные черты лица выдают чистоту крови, пульсирующие зрачки в синеве глаз из-под бархата ресниц заставляют трепетать. Он слишком красивый мужчина, с тёмными бровями вразлет, аристократическим носом и твёрдым подбородком с чувственной линией губ. Чёрные волосы чуть растрёпаны, несколько шёлковых прядей непослушно лежат на гладком лбу, придавая его облику свободолюбивый вид. Ему шло. Ему всё шло, и этот флёр страсти после близости в сочетании с грубостью и надменной холодностью, которая порой ранит.

Виолла его совсем не знает, какие мысли занимают его голову? Нравится ли ему с ней в постели? Чего он хочет? Чего желает? О чём мечтает? Все эти вопросы оставались без ответов уже несколько месяцев.

Взгляд Эрдмана опускается чуть ниже, на её губы, пальцы на запястье сжимаются. Виоллу бросает в жар, она не дышит, боясь пошевелиться, ожидая, что он что-то скажет.

Но Эрдман смыкает губы в линию, будто в чём-то разочаровавшись, втягивает в грудь воздух и отворачивается, резко поднимается, отпружинив от постели.

По животу скользит прохлада, спускаясь по разгоряченным бёдрам. Девушка бессильно прикрывает веки, делает судорожный вдох.

Слышит, как шуршит одежда, крайним зрением наблюдает, как он одевается. На нём уже надеты брюки, Эрдман застёгивает белоснежную рубашку.

— Ты куда-то уходишь? — поворачивается к нему.

Ещё так рано, робкий утренний луч едва пробрался в полумрак комнаты.

— Нужно провести подготовку, — коротко отвечает.

— Сегодня состоится бальный вечер, — напоминает Виолла.

Эрдман срывает чёрный камзол с алыми эполетами со спинки резного стула, четким размашистым движением надевает. Его широкие плечи облегает военная форма, подчёркивая мужскую стать. Он никогда не расслабляется, хоть выглядит спокойным и неподвижным, как айсберг, но это обманчиво — внутри он всегда настороже, всегда готов к бою. Хотелось, чтобы он немного проявил чуткости.

— Ты вернёшься вовремя? — всё же интересуется она.

Бросает строгий взгляд, по щекам скользят желваки напряжения наравне с раздражением. Единственное, о чём она знает, Эрдман не любит светские вечера, в особенности в компании своего младшего брата. А он также в списке на сегодня.

— Нет.

— Тогда мне опять быть на приёме в одиночестве?

— Как хочешь, — бросает он, поправляя воротник форменного камзола.

Виолла поджимает губы, чувствуя укол обиды. Хотя знает его нрав, но ей никогда не привыкнуть к этому. Кажется, ему вообще нет дела до неё, стоит ему выйти из спальни, так и вообще забывает, что у него есть жена.

— Не грусти, Ви. Мы вместе только несколько месяцев, и обязательно всё наладится.

Или она снова пытается найти оправдание таким странным отношениям?

Эрдман открывает телепорт, который подёргивается едва заметной рябью, и шагает в него, покидая супружескую спальню, больше не сказав ни слова.

Виолла, оставшись одна, тянется за краем простыни, прикрывается ею и быстро поднимается. Спешит в ванную комнату. Пробежав босыми ногами по кафельному полу, отводит край простыни. С замиранием осматривает своё тело. Со страхом наравне с трепетным волнением ищет взглядом метку. Поворачивается одним боком, другим, рассматривает спину, отводит волосы в стороны, открывая шею. Но нет, она не появилась и в этот раз, только следы от его пальцев. Расстроенно откидывает простынь на пол и, приближаясь к мраморной ванне, открывает кран.

2. Виолла, ты зануда!

Эрдмана Виолла не дождалась. Пришлось собираться одной, ведь невежливо получить приглашение от самого императора и оскорбить его своим игнорированием. Хотя Эрдмана это не обременяет. Он как никто другой приближен к королевской чете.

Виолле же непростительно делать такие сомнительные жесты. Разве Эрдман этого не понимает? Разумеется понимает и всё равно ставит свою жену в неловкое положение. Тем более что именно император настоял на браке между родом Астеров и родом Форсов, что было для семьи ошеломляющим известием. На ближайшую пару лет у неё не входило в планы выходить замуж, тем более выходить замуж за самого родовитого дракона во всём Ливорно. До последнего она надеялась, что родители поддержат свою дочь в её устремлениях — раскрыть свой магический дар.

И вместо приглашения в академию она получает предложение выйти замуж.

Отгоняя грустные мысли, Виолла взглянула на сидящую напротив неё лэри Шону Форс, её маму.

Женщина изящно раскрывает веер, быстро начинает обмахивать им грациозную, как у лебедя, шею, разгоняя душный воздух, наполненный летним липовым цветом.

— Нужно было воспользоваться телепортом, — стонет она.

— Это не тактично, мама.

— Знаю, но на улице такая жара, что дышать нечем.

Виолла берётся за ручку и приоткрывает стекло.

— Благодарю, родная, — выдыхает лэри.

Шона Форс ценительница шика и комфорта, всегда потакает своим слабостям, используя частенько в своих интересах, делая это так деликатно, что другой не замечает, как начинает исполнять все её прихоти. Но положительное в ней всё же имелось. И это, пожалуй, перевешивало чашу весов — она научила всех членов семьи строить отношения на доверии. Умела расположить любого и очаровать своей непосредственностью. Даже саму Виоллу.

— Ты всё о нём думаешь? — вдруг интересуется она. — Ну и достался тебе в мужья этот айсберг.

И это тоже было одним из умений родительницы — проникать в мысли и занимать собой пространство.

— Если ты так считаешь, почему тогда согласились выдать меня за него?

Виолла напускает равнодушный вид, будто эта тема разговора ей так же скучна, как однообразный вид за окном.

— Ну скажешь, — ёрзает она на месте. — Виолла, с тобой совсем не интересно.

Несмотря на все усердия мамы воспитать из неё чуткую нежную лань, Виолла всё же пошла в отца.

— Неужели ты к нему совсем ничего не испытываешь? — подаётся вперёд женщина. — Ну признайся, расскажи о своих чувствах, переживаниях? Может, у тебя есть вопросы? Как ты себя чувствуешь рядом с ним? М?

Виолла отводит взгляд, чувствуя только неловкость, вспоминая утро. Эти вопросы слишком личные, и единственное, что она испытывает, это… Виолла спотыкается на этой мысли. Что она чувствует? Разочарование, переживание, тяжесть?

— Скучно, мама, — отвечает честно. — В замке нет никаких развлечений, кроме библиотеки. Кстати, некоторые фолианты такие древние! Отец бы позавидовал! Я только приступила к их изучению, и знаешь, что я…

— Стоп, Виолла, — протестующе выставляет Шона ладонь, прерывая. — Я тебя не о том спросила.

Глаза Виоллы тускнеют, а губы смыкаются в угрюмую линию. Женщина откидывается на спинку сиденья, поправляет своё шикарное атласное платье цвета морской волны.

— Пожалуй, я возьму свои слова обратно. Сочувствую лэру Эрдману, что ему попалась такая… зануда.

— Мама! — округляет девушка глаза.

— А что? — саркастически хмыкает. — Даже нет, не так, пожалуй, вы друг друга стоите, — заключает она, оставаясь в полном удовлетворении от своих рассуждений.

— Вот я с твоим отцом знаешь как познакомилась? Это было волшебно, феерично! — закатывает глаза, погружаясь в воспоминания. — Магический бал, мы в центре внимания, мой первый танец с ним. Твой отец был красавцем: статный, сильный, остроумный, с пепельными волосами и глазами цвета янтарной глазури. Мы произвели настоящий фурор! Зажгли публику, нам аплодировали стоя.

Виолла закатывает глаза. Маме повезло, что её интересы совпали с папиными. Он любил бальные танцы, и мама обожала балы. Её знакомство с Эрдманом не было таким ярким, до свадьбы она видела его пару раз, и обошлись сухим приветствием. Ничего романтичного. Впрочем, ей это не интересно!

— Да, мама, я помню и знаю, чем она закончилась. Папа в этот же вечер попросил твоей руки, да. Ты мне рассказывала много раз.

Мама смолкла, как-то с обидой взглянув на дочь.

— Прости.

Виола вздыхает, чувствуя укор совести, что в глубине она считает её немного легкомысленной.

Она, наверное, действительно немного груба, но настроение испортилось ещё утром. Пожалуй, ей бы хотелось появиться на приёме в компании своего новоиспеченного мужа рука об руку. Сердце учащенно забилось в груди при этой мысли. Хотя нет, это слишком для неё серьезное испытание. Хорошо, что Эрдман не терпит танцевальные вечера. Виолла задержалась на этой мысли и усмехнулась про себя: танцующий Эрдман это столько нелепо, сколько и интригующе.

— Ничего. У тебя ещё всё впереди, — оттаивает быстро Шона. — Любовь бывает разной, иногда она вспыхивает как звёздное небо, осеняя своим алмазным мерцанием, даря целый необъятный мир, — подводит мечтательно взгляд к потолку кареты. — А иногда ей нужно время, чтобы раскрыться в полной красе.

3. Мужчина мечты или скисшее молоко?

— Виолла, что у тебя с лицом? — приподнимает пальцами подбородок девушки Шона. — Улыбайся, ты явилась на бал, неси себя с достоинством, ты жена Эрдмана, и показывай это во всей красе.

Звучит как приговор, но Виолле ничего не остаётся, как послушаться, сложно спорить с родительницей. Украшает своё лицо лёгкой расслабленной улыбкой.

— Так-то лучше, идём, — выходит мама из кареты, придерживая подол своего пышного платья, следом направилась Виолла, приняв помощь королевского лакея, что учтиво подавал леди руку.

Золотые вечерние лучи слепят глаза, всё сверкает, трава пышет зеленью. Виолла наступает на ковровую дорожку в вельветовых белых туфлях, ловко справляясь с тяжёлым шлейфом атласного платья, чуть приподнимая его. Всё же служанка перестаралась, затягивая шнуровку корсажа — дышалось тяжело.

Окинув взглядом ратушу с балконами и башнями с голубыми, как небо, полукруглыми крышами, огромные арочные окна, отражающие солнечный свет, Виолла выдохнула. Здесь уже была уйма гостей: у входа и возле дорожки, лэри и лэры переговаривались, создавая группы, все они имели высокие титулы и статусы, вес в высшем обществе.

К парадному входу подъехала ещё пара карет, помпезных и вычурных, из красного и серебряного бархата, с именитыми фамильными гербами. Сердце Виоллы подпрыгивает, когда она узнаёт в серебристом гербе знакомую символику рода Астеров — парящий дракон над замком, что олицетворяет символ власти и превосходства.

Но это был не Эрдман. Виолла разочарованно вздыхает, впрочем, почему? Разве она ждёт его? И вообще, пора бы привыкнуть, что у Эрдмана есть младший брат, который часто бывает в его доме.

— О, и Росбран уже здесь, — прикрывается Шона веером. — Интересно, когда же император пристроит его в хорошие руки? Женские, разумеется, — тихо подшучивает она над братом Эрдмана. — Такие мужчины не должны находиться долго одни, иначе, обласканные женским вниманием, они быстро ипортятся как молоко на солнце. Конечно, из него можно что-то приготовить, но это уже слишком хлопотное дело, — не унимается Шона, продолжая болтать до самых парадных дверей. Виолле оставалось только осматриваться по сторонам, убеждаясь, что её никто не слышит.

Церемониймейстер встречает их приветствием, громко произнося титулы и имена:

— Лэри Шона Форс и лэри Виолла Астер!

Казалось, весь приёмный зал, наполненный гостями, повернулся в сторону дверей, вытягивая шеи. И Виолле что-то подсказывало, что они хотели увидеть самого лорда-дракона. Увы, их всех ждало разочарование. Среди гостей идёт лёгкая волна перешептываний.

Шона чуть подтолкнула дочь мягким касанием руки до локтя, широко улыбнувшись.

— Смелее, — шепчет, и они проходят дальше под любопытными взглядами лордов и леди, занимают место.

Виолла старалась не смотреть по сторонам, мысленно решая арифметические задачи, этот приём легко помогал отвлечься и придать лицу умный вид, хорошо маскируя волнение. Даже сложно представить, какая была бы реакция у всех этих господ, если бы она вошла вместе с Эрдманом!

— Лэр Росбран Астер! — громыхает голос церемониймейстера.

Сердце вновь подпрыгивает, когда Виолла слышит это имя. Она, наверное, никогда не перестанет вздрагивать от него.

Толпа быстро теряет интерес к ним и устремляет взоры к вошедшему мужчине.

Высокий, такой же крупный и широкоплечий, как Эрдман. Его наряд цвета молодой зелени с золотыми заклёпками на лацканах льнёт к рельефному, как скульптура, телу дракона. Шейный белоснежный платок идеально оттеняет смуглую кожу. Пепельные волосы до плеч зачесаны назад, открывая правильные черты, любой бы сказал, что Росбран является родным братом Эрдмана. Единственная их отличительная черта заключалась в том, что Эрдман прекрасно владеет эмоциями, а Росбран никогда их не скрывает. И сейчас на его лице блуждает плотоядная улыбка, от которой вся прекрасная часть зала млеет. Виолле всегда думалось, что ледяной дракон, по сути, должен обладать холодным расчетливым нравом, но, кажется, создатель ошибся, перепутав дары местами.

Росбран проходит вальяжной походкой вперёд, обдавая окружающих своей головокружительной харизмой, дракон будто невзначай скользит взглядом по собравшимся. Виолла улыбается, когда их взгляды пересекаются, разумеется, “случайным” образом.

4. Никогда не расслабляйся

Помимо того что он дракон, к тому же занимал место ректора в военной академии, конечно, не высший маг, как Эрдман, но тоже весомый статус.

— Смотри, а вот и она! — отвлекает Виоллу Шона.

Даже не слышала, как прозвучало имя вошедшей в приёмный зал рыжеволосой, с высоким бюстом, обтянутым атласной тканью, и неимоверно тонкой, как соломинка, талией, девушки. Её платье было настолько узким, что, пожалуй, служанка над корсажем Виоллы вероятно плохо потрудилась.

Ливия Блейз с приторной улыбкой на пухлых губах присоединилась к своим родственникам, конечно, она была в компании не одна, а со своим кузеном.

Каждый мускул тела Виоллы напрягается. Ливия Блейз претендовала на ёё место и всячески добивалась быть рядом с Эрдманом. Но её планы разрушились, ходят слухи, что именно из-за старшего Астера она поступила в академию на факультет боевой магии, что оказалось жёстко раскритиковано её родителями, но, несмотря ни на что, она успешно учится уже второй год.

Виолла опускает взгляд на её выпирающие полушария, и внутри щекочет неприятное чувство, Ливия действительно ближе к Эрдману, чем она, его законная жена.

— Я бы на твоём месте не расслаблялась, — шепчет Шона, смотря в ту же сторону. — Такие пассии просто так не отступают, — бросает неоднозначные намёки родительница.

Но разве Эрдман может мне изменить? На него совсем не похоже, в отличие от его брата…

— Мне всё равно, — отвечает девушка, сделав равнодушный вид.

Шона расправляет плечи и взмахивает веером, эксцентрично начинает обмахиваться им.

— Боюсь, с таким отношением ты, — склоняется к Виолле, — можешь его потерять.

Внутри толкается злость, Виолла упрямо поджимает губы, одна мысль о том, что Эрдман способен на клюнуть на другую, заставляет испытывать распирающий жар в груди. Ви не из ревнивых, никогда не страдала собственническими чувствами и не слыла эгоисткой, но слова родительницы оказались болезненными для неё.

— Значит, нам не быть вместе. Давай сменим разговор, — просит она.

Виолла не задумывалась раньше, что Ливия может продолжать иметь на дракона виды, может, она не так сильно влюблена в него, чтобы бороться с тем, кто попытается его увести? Он её муж, и они поклялись сохранять верность перед древними. Но всё же сомнения успело упасть зерном в почву, продолжая грызть весь оставшийся вечер.

Бал удался на славу. Грохот музыки, бесконечные танцы и веселые разговоры закрутили в водоворот. Ви любила подобные празднования и всегда чувствовала себя великолепно. В этом они похожи с Шоной, которая не отказывала себе ни в чём, ни в танцах, ни в глотке изысканного дорогого вина. Решив сделать перерыв, Ви прошла к фуршетному столу и взяла бокал пунша.

Голова кружится. Всё сверкает, и рябит перед глазами белоснежный мраморный зал с золотой лепниной, пышными нарядами, драгоценностями, магическими люстрами, звон бокалов ослепляет. Виолла решила подышать немного воздухом. Под грохот аккордов скользнула к колонне, скрываясь от любопытствующих глаз, выходя на один из балконов.

Закрыв двустворчатые стеклянные двери, она пересекает балкон. Свежий воздух колышет волосы, приятно холодит разгоряченную кожу. Виолла жадно вдыхает запах сладких роз, что оплетают каменные перила. Сад погружался в ночную прохладу, лишь только серебристый свет стволов дубравы освещал фонтаны, беседки и лабиринты троп. Красиво.

Обернувшись на дверь, убеждаясь, что никто её не видит, Виолла скидывает вельветовые туфли и ступает босыми в нейлоновых чулках стопами на прохладный каменный пол, блаженно прикрывает ресницы. Смотрит на звёзды, но перед глазами Эрдман, его такие же, как небо, чёрные шёлковые волосы, холодное мерцание небесных светил в глазах. Такой же недосягаемый, далёкий. Он так и не появился на балу. Интересно, думает ли он о ней сейчас?

“Я бы на твоём месте не расслаблялась” — вспоминаются слова Шоны.

Виолла сжимает пальцами холодный камень перил. А что, если он сейчас с другой? Болезненным шипом вонзается в сердце неприятная мысль. Любит ли она его, чтобы испытывать ревность? Когда его нет рядом, она всё время возвращается мыслями к нему, когда он близко, её сердце замирает и перестает биться, а холодность в синих глазах заставляет всё внутри полыхать.

Виолла обнимает себя за плечи, чувствуя пропасть внутри. Всё-таки она бы хотела, чтобы он был рядом сейчас…

— Красивый вид.

Виолла вздрагивает от внезапного мужского голоса и бросается к своим туфлям.

— Всё в порядке! Оставайся так, — приближается Росбран Астер.

— Я уже собиралась возвращаться в зал, — торопливо надевает туфли, но не удерживает равновесия. Росбран в два шага оказывается рядом и заботливо поддерживает за локоть.

5. Это всё сонный порошок

Какая бы ни была сомнительная репутация у Росбрана, он импонировал. Этот дракон умел быть галантным и обходительным, приятным в общении.

Виолла встаёт на каблуки, но это не слишком даёт ей преимущество перед высоким мужчиной.

— Мой брат совсем ополоумел, отпускать на бал свою жену в одиночестве, без должного присмотра.

Виолла краснеет и отводит взгляд, всегда, когда разговор заходит о ней, становится неловко.

— Я не одна, с лэри Форс, — произносит и отстраняется, непроизвольно увеличивая расстояние.

Всё же этот мужчина — дракон, и лэри неприемлемо находиться так близко к нему, какие бы дружеские отношения между ними ни были. Только Росбрана это никогда не смущало, он всегда нарушал границы. И ему это сходило с рук.

— Разве она сможет защитить от толпы свободных мужчин?

— Как обстоят дела на кордоне? — уходит от щепетильного разговора.

— На самом деле неважно, — смотрит вдаль, положив ладони на камень.

Волосы ворошил ветерок, золотистый свет из балконного окна льёт на мощную спину, очерчивая мягкими линиями его фигуру.

— Ксоры опять попытались напасть, но мы отбились. Правда, это навело много лишней суеты. Собственно, поэтому Эрдман отсутствует на приёме.

Об этом Виолла знала, как раз по этой же причине её отец не составил им компанию на бал. За последний год “зеркало” будто прорвало. Тревожные чувства колыхнулись внутри.

— Это ведь не опасно?

— Волнуешься за своего мужа? — с ухмылкой интересуется.

Виолла отводит взгляд, чтобы скрыть свои чувства.

— Эрдман — дракон, высший маг, тебе не стоит беспокоиться, у него сто и одна жизнь. Кстати, — резко меняет тему разговора. — Хочу похвастаться одной находкой, которую создали флористы, — мужчина лезет в карман камзола и достаёт небольшой кожаный мешочек.

— Вывели новый вид растения… И его свойства оказались весьма полезны.

Он не торопясь развязывает мешочек, дразня интерес, и получает от этого явное удовольствие. Усмехается, тянет за шнуровку и переворачивает, вытряхивая содержимое.

Даже ладони вспотели — так любопытно скорее посмотреть! Виолле всегда были интересны подобные вещи, Росбран умел интриговать и, кажется, знал её слабые места, она бы тоже хотела выводить неведомые растения или создавать магические плетения, но Эрдман высказал свой протест. Он против, чтобы она поступила в высшую академию и занималась наравне со всеми. Как бы она ни уговаривала его, пытаясь найти подход и доводы. Бесполезно. Эрдман Астер не менял своего решения. Росбран же, как глоток свежего воздуха, вносил в её серые будни краски.

На ладонь просыпалась мелкая сияющая изумрудным светом пыль.

— Только не дыши на него, — предупреждает осмотрительно он.

— И что у него за свойства? — завороженно смотрит на мерцание.

Мужчина оглядывается назад, потом подставляет руку к губам и слегка сдувает порошок на белый бутон розы. Виолла задерживает дыхание. Зелёная пыль оседает на лепестки, и бутон мгновенно сжимается в тугой комок. Девушка раскрывает губы от изумления — настоящая магия, она ничего подобного не видела раньше!

— Но на людей он имеет другое влияние, — продолжает Росбран.

Виолла хмыкает, кажется, догадываясь.

— Осторожно! — Росбран отстраняется, но уже поздно: магическая пыль взметнулась в воздух, и несколько светящихся частиц защекотали ноздри Виоллы.

Громкий чих, и в глазах медленно начинает темнеть, а всё тело мгновенно становится лёгким и ватным, как облако. Виолла покачнулась, отяжелевшие веки сами собой прикрылись, она медленно обмякла.

Девушка упала прямо в его руки.

— Проклятье! Ви? — Росбран чуть похлопал по щекам девушки ладонью, но бесполезно, она заснула.

Стебель бификтуса именно так и воздействует, как самый действенный сонный порошок. Он отлично обезоруживает противника, и это открытие принесло много пользы военным адептам. И, конечно, не предназначалось для злоупотреблений среди людей.

Да он и не хотел, чтобы так всё вышло! Просто хотел показать.

Виолла обмякла на его руках, откинув голову назад, открывая свою тонкую с нежной кожей шею... Такая лёгкая, тонкая, нежная, как хрустальная ваза, казалось, чуть сдавить, он причинит вред. Хотя с женскими телами Росбран имел большой опыт. Виолла совершенно не походила ни на одну, она совсем иная, какая-то особенная, и Росбран так и не мог понять, в чём именно заключалась эта особенность. Ему интересно наблюдать за ней. С виду нежная лань, но внутри чувствовалась сила. В ней была какая-то особая тайна. Смотрела на него и слушала так, будто ей действительно интересно каждое его слово. Обычно девушки слушают красивые лестные слова, любят, когда им мёд в уши льют. Но Виолла скучающе отворачивалась, когда он пытался говорить с ней как со всеми. Он не мог найти к ней подход, хотя ему это и не нужно. Она жена его брата.

Росбран глянул в сторону зала — кто-то прижался к балконной двери.

— Проклятье.

Он подхватил девушку на руки, прошел за колонны и посадил её на каменную скамью, привалив на спинку.

6. Давай поговорим?

Виолла не поняла, что произошло, сознание просто померкло, а дальше она не помнила. Не помнила, как оказалась на лавке. Разомкнула ресницы и увидела перед собой Эрдмана.

Как он здесь оказался?

Стоящий рядом Росбран медленно поднимается с пола, вытирает с губ… кровь!

Виолла хотела броситься к нему, чтобы помочь, но вовремя остановилась, столкнувшись с льдом синих глаз Эрдмана.

Чуть поодаль уже столпились гости, и все глазели на них. Рыжеволосая Ливия презрительно кривит полные губы, сочувственно вздыхает на Эрдмана. Виоллу будто кипятком обдало чувство стыда.

"Неужели они все подумали, что я... что мы с Росбраном?!.." — встает с лавки.

— Эрдман, ты все не так п…

Но слова застревают в горле, когда на скулах мужа дергаются желваки. Он поджимает губы и делает шаг в её сторону. Виолла сдерживается, чтобы не отшатнуться, настолько его вид был пугающим. Но как объяснить, что это всё изумрудная пыль?!

— …Ты все не так понял, — все же срывается с её губ шепот.

Эдман обхватывает стальной хваткой ее локоть.

— За мной, — бесцветно приказывает он.

— Отпусти, не нужно так со мной! — вырывается она.

Почему он ее так хватает грубо? Она ничего не сделала плохого.

— Ну хорошо, — цедит сквозь зубы дракон, во взгляде полыхает ярость, закованная в клетку, он отступает, а потом резко разворачивается и уходит прочь.

Просто бросает её.

Толпа в испуге расходится перед ним, чтобы не попасть под руку. Несколько секунд девушка смотрит ему вслед.

По толпе проходит волна перешептывания.

— Что тут произошло?.. Да вы что?!.. Застал целующихся?! Какой ужас. Почему таким легкомысленным особам всегда достаются самые лучшие?

Виолла поворачивается к Росбрану, который лишь одними губами шепчет короткое — "прости".

Но зачем ему извиняться? Это она повела себя неосторожно.

— Виолла, дорогая! — появляется Шона.

Женщина тут же отгораживает собой от Росбрана и от других, обнимает дочь и уводит прочь от лишних глаз.

— Быстро за мной.

Достигнув дамской комнаты в одном из коридоров, Шона молча достает платок из сумочки и начинает вытирать щеки Виоллы от слез. Странно, она даже не заметила, что плачет. Но осознание тут же догнало ее, и стало обидно.

— Он все не так понял, Росбран показал мне одну вещь… — пытается объяснить, запинаясь. — Я случайно вдохнула его и потеряла сознание…

— Виолла, сколько раз тебе говорила, поменьше общайся с Росбраном, а тем более не уединяйся, ты только больше злишь Эрдмана этим. Ни одному мужчине это не понравится, мужчине, которому не безразлична его женщина.

О ком она? Это точно не про Эрдмана, ему всё равно, есть она или нет. А эта драка всего лишь повод помериться силой. И она тут лишь причина.

— Мы же просто разговаривали! — горько поджимает губы, решая не говорить вслух, что думает на самом деле. Шона имеет свою точку зрения.

Шона вздыхает и сокрушенно качает головой.

— Вот что, сейчас он успокоится, а ты поезжай домой и поговори с ним, поняла? Только спокойно, попробуй понять его.

Хотелось сказать, что она не станет с ним разговаривать. Сам виноват, устроив перед всеми эту дурацкую борьбу. Но с мудрой родительницей пришлось согласиться.

Вечер был испорчен. Шона осталась на балу, лишь только чтобы всё утрясти и постараться не дать слухам приобрести весомых размеров.

Но Виолла зря спешила. В замке Эрдмана не оказалось, и, по словам слуг, он и не появлялся. Её встретили холодные стены.

Сняв украшения, сложив в шкатулку, Виолла воспользовалась помощью служанки, скинув тяжёлое узкое платье. Переодевшись в лёгкое домашнее платье, посмотрела на каминные часы. Уже близится полночь, но дракон так и не появлялся.

Стоит ли его вообще ждать?

Но чем ближе подбиралась ночь, тем унылее становилось внутри. Он сделал неверные выводы. Но как доказать, если он и слушать не стал?! И вряд ли поверит.

Виолла, не найдя покоя, отправилась спать, кровать казалась такой холодной и пустой. Призрачный лунный свет льется в окно, отбрасывая серебряное пятно на ковер и край кровати. Так и казалось, что вот сейчас пойдет рябью воздух, засветится, и в комнату шагнет Эрдман.

Все больше внутри крепло желание отправиться к нему через телепорт. Виолла неустанно крутила на пальце кольцо, которое нестерпимо жгло .

— Нет, нужно дождаться, когда он сам явится в замок! Сделать шаг первой — это признать свою вину. А я ни в чем не виновата.

Укладывается удобнее на бок и накрывается одеялом, закрывает глаза, отгоняя прочь беспокойство.

Эрдман не явился ни ночью, ни под утро. Виолла стояла перед зеркалом в рассветных лучах и задумчиво проводила щеткой по мягким волосам, в которых ещё сверкали блёстки, что сыпались вчера водопадом на балу. Взгляд цепляется за белую ткань в отражении.

7. Ты никто

Затянув потуже корсет бледно-голубого платья и собрав волосы в высокую прическу, Франа украсила ее веточкой таких же, под цвет платья, голубых цветов с камнями.

Удовлетворившись своим отражением, Виолла отпустила служанку, оставшись одна. Пришлось собраться с мыслями и настроиться на встречу с супругом. О чем начать разговор с Эрдманом?

Лишь о том, что произошло недоразумение.

Прикрыв ресницы, Виолла коснулась обручального кольца, соединяясь со своим супругом, открыла телепорт, надеясь застать его ещё в комнате своей казармы в столь раннее утро.

Делает шаг, потом ещё один, по телу проходится тугая волна сжатого пространства, яркая вспышка ослепляет. Девушка уверенно ступает на каменный пол, находя устойчивость, выходит из телепорта и застывает, осматриваясь по сторонам.

В зале пусто, пахнет деревом и холодным камнем, утренний свет льется золотистым потоком в полупустое помещение, освещая единственное украшение в этом месте — герб на стене, все тот же дракон над замком. В этом главном здании академии Эрдман и преподаёт. И здесь Виолла была всего один раз, когда Эрдман решил показать ей свой второй дом. По телу разбегаются мурашки от воспоминания, как закончилось их путешествие в одной из комнат этой военной ратуши.

Тряхнула головой, сейчас нужно сосредоточиться на другом.

Виолла уверенно направляется в сторону комнаты мужа. Как ни странно, дверь не заперта.

Задерживая дыхание, Виолла берется за холодную металлическую ручку. Она не хотела прийти неожиданно, зная, что Эрдман не любит непредсказуемость, но до слуха внезапно доносится женский голос.

Все тело мгновенно наливается свинцом, пальцы сжимают ручку, сплавляясь в металл. Виоллу оглушает собственный грохот сердца.

— Не думала, что этот момент может настать… Ээээрдман, ты мой… — сладкое придыхание знакомого чувственного голоса.

Виоллу пробирает током, она прикладывает неимоверные усилия, чтобы толкнуть дверь и войти. И только потом поняла, что зря это сделала. Только выставила себя посмешищем, но назад уже нет пути.

То, что она увидела, повергает в потрясение.

Перед ней спиной стояла обнаженная девица, густая копна медных с розовым холодным отливом волос спускалась волнистым каскадом на узкую спину до самой поясницы. Ливия уже натягивала на фигуристое тело платье, под которым не было ничего: ни нижнего белья, ни сорочки, только чулки. А впереди неё сидел в кресле, расставив сильные ноги, Эрдман. Он тоже ещё не успел одеться, сверкая своим загорелым торсом. Он смотрит на дверь, из-за Ливии заметив, что в комнату кто-то вошёл.

Виолла сжимает пальцы в кулаки, вонзая ногти в плоть, прорезая ими нежную кожу. Эрдман смотрит несколько секунд на неё, его темные волосы взъерошены, глаза горят, но, увидев свою жену, он раздражённо отворачивается, будто увидел что-то, что помешало его планам. Челюсти дракона сжимаются, а длинные пальцы обхватывают подлокотник до побеления костяшек.

И только после Ливия понимает, что они не одни. Оборачивается. Её бесстыжий взгляд округляется, тонкие брови изящно выгибаются.

— О! — выдают покрасневшие от поцелуев губы, она быстро натягивает на себя платье, то, в котором была вчера на балу — серебристое, с изумрудным шлейфом. Кое-как надев его, она отступает, придерживая лиф на высокой груди.

— Покинь комнату, Ливия, — приказывает Эрдман ей.

Даже странно, что он приказал ей, а не Виолле. Ливия не протестует, шурша одеждой, она послушно спешит выйти, проходя мимо Виоллы, не осмелившись взглянуть в глаза, но Виолла уловила ее победную улыбку, и от это стало еще горше.

В комнате воцаряется тишина. Эрдман не смотрит на неё, а внутри Виоллы становится так холодно, что сердце сковывает льдом отчуждения.

Что она сделала не так? Ещё никогда не чувствовала себя настолько глупой и ничтожной. Для кого она собиралась так тщательно, кому хотела нравиться? Сколько он спит с Ливией? Какой же наивной она была, думая, что он будет верен только ей, по её смелому поведению понятно, что их связь длится давно, ведь так?! Из самой души рвался крик. Чувства и мысли клубились, спутывались, заставляя поверхностно дышать. Мало воздуха, слишком мало, и слишком больно, будто в сердце вбили гвоздь.

— Ты ничего не хочешь сказать? — первой начинает разговор, не в силах сдержать эту боль.

Эрдман поворачивает голову, полосует острым взглядом. Обхватывает подлокотники кресла и медленно поднимается, а у Виоллы уходит пол из-под ног. Это конец, конец их союзу. Ничего не вышло, не получилось. Это было ясно изначально. Она не истинная для него, и он для неё тоже, но почему так нестерпимо?!

— Почему ты пришла без предупреждения? — он приближается к столу и как ни в чем не бывало берет рубашку, которая валялась на краю, снятая и откинулся прочь во время порыва страсти.

Губы Виоллы кривятся в горькой усмешке. И это все? Все, что он может сказать, упрекнуть её в том, что она нарушила его планы?! В груди разгорается пожар негодования, злости и обиды. Он умеет растоптать сердце, уничтожить все чувства.

"Почему? Почему ты так со мной? Почему не сказал, что не любишь меня? Что плохого я тебе сделала?" — эти вопросы едва не срываются с губ, но Виолла не собирается унижать себя ещё больше перед ним.

8. Ты не виноват

Виолла входит в свои покои, несколько секунд смотрит перед собой затуманенным взглядом, в груди разливается кипучая лава, топя Виоллу в невыносимой боли.

Она поджимает дрожащие губы, глаза заполняют слезы. Одним рывком срывает с волос украшения, сдергивает серьги и швыряет их на трюмо, скидывает туфли и бросается к кровати, падая на неё плашмя, плечи сами собой вздрагивают в беззвучном рыдании, вжимаясь в подушку. Слезы сдержать не удается. Слишком невыносимый удар. Такого она не ожидала. Никогда ещё она не чувствовала себя растоптанной, раздавленной сапогом бездушного монстра бабочкой. Он даже не стал слушать.

"Покинь мой дом", — оглушают жестокие слова.

Неизвестно, сколько времени Виолла пролежала в рыданиях. Она всё ещё теплила надежду, что он передумает, вернётся и попросит извинений, скажет, что это всё недоразумение. Но ничего подобного не происходило. Он окончательно принял это решение. В какой-то момент Виолла пожалела, что ушла так быстро, нужно было всё-таки потребовать объяснений, разобраться, понять, но чувства взяли верх. Нет, она ни в чем не виновата, он первым должен был прийти к ней!

Обида снова затопила, перекрывая воздух. Виолла даже не услышала, как в дверь постучали. Оторвав голову от подушки, она наспех вытерла слёзы и села, попытавшись привести себя в порядочный вид, но куда там. Заглянув в круглое зеркальце, которое лежало рядом, ужаснулась: глаза красные, веки распухли, волосы влажные и растрёпанные. Наспех поправила прическу.

— Да, войди, — разрешила она, вставая с постели, когда в дверь постучали ещё раз.

— Лэри, вы вернулись, как вовремя, — не сразу Франа заметила, что глаза у госпожи на мокром месте.

— Что такое, Франа? — поторапливает служанку, приближаясь к трюмо, беря в руки пудреницу, пряча глаза.

— В замок пожаловал лэр Росбран Астер.

Кто? Росбран? Неужели вчерашнего ему показалось мало? Но, может, он приехал сказать что-то важное?

— Скажи, что сейчас спущусь.

— Слушаюсь, — склоняет Франа голову, отводя немного растерянный взгляд.

Оставшись одна в покоях, она поворачивается к зеркалу. И в немом раздумье смотрит на свое отражение. Тряхнув головой, раскрывает пудреницу. Несколько минут приводит себя в порядок, убирает красноту и припухлость век, щипает себя за щеки, чтобы появился румянец, поправляет локоны волос. Никто не должен видеть ее истинного состояния.

Поднявшись с пуфа, покидает покои и спускается вниз по широкой изогнутой лестнице.

Замок Астера Кептлон не уступал, пожалуй, королевскому дворцу. Украшенный золотой лепниной, дорогой мебелью, картинами, стрельчатые окна убраны бархатными портьерами, за окнами вид на горы, сейчас скрывающиеся в белесой дымке. На улице прекрасно, но внутри… внутри настоящий мрак.

Росбран ожидал в приемном зале. Рослый, молодой, сильный — он стоял перед окном, чуть расставив ноги на ширину плеч. Черный форменный камзол с серебряной прошивкой безоговорочно шел ему.

Он повернулся, когда Виолла сошла с последней ступени лестницы. Внутри кольнуло сочувствие, когда она увидела посиневшие с левой стороны губы дракона.

Виолла встречает его привычной улыбкой.

— Это правда? — начинает он прямо с порога.

— Ты о чем, Росбран? — делает Виолла непонимающий вид.

Дракон пронизывает серебристые волосы пятерней. Виолла ещё никогда не видела его таким растерянным, всегда даже больше самоуверенным. А сейчас на его лице искреннее переживание. Неужели из-за неё?

— Я только что разговаривал со своим горячо любимым братом… Он сказал, что… — Росбран стискивает зубы, вспоминая, по всему, неприятный разговор. — Сказал, чтобы ты покинула его.

Дракон старался сказать об этом как можно деликатнее.

— Да, это так, — не стала скрывать Виолла, раз Эрдман решил во всеуслышание об этом заявить, то…

— Это из за вчерашнего? Я действительно виноват, мне не нужно было приносить с собой этот порошок.

— Не нужно, Росбран, извиняться, ты не при чем, просто Эрдман… — из груди вырывается тяжелый вздох. — У него сложный характер…

— Это не оправдание, — сердится он.

— Уже всё решено.

Правда, она ещё не думала, что будет делать, куда отправится, но, конечно, к родителям, а дальше…

Дракон сглатывает, сводит брови и смотрит на пол, о чем-то задумываясь. Но тут лоб его разглаживается, и он вскидывает прояснившийся взгляд.

— Что, если… тебе поступить в академию, я знаю, тебе интересно, и…

— В академию, вашу академию? Военную? — перебивает его Виолла, даже не зная, правильно ли поняла.

— Да, именно так, конечно, без подготовки тебя возьмут на самый простой факультет, той же флористики или целительства, а дальше можно и выше, уверен, ты очень способная…

Щеки Виоллы пылают, когда Росбран хвалит ее. Эрдман ничего подобного не замечал в ней, не говорил ей таких слов. Но поступить в академию… да, она хочет! Это была ее несбывшаяся мечта, но в военную академию, там, где находится Эрдман…

— Не знаю, одобрит ли он… Наверное, это плохая затея.

9. Этого не может быть!

Виолла вздрагивает от такого личного обращения, так называли ее только родители. Она дожидается, когда Росбран покинет замок, и судорожно выдыхает, поднимает запястье, смотрит на змейку браслета, которая льнула к телу как жидкий воск. Хотелось его снять, но Виолла оставила, теперь она может поступать так, как подсказывает интуиция.

— Изволите подать завтрак? — появляется Франа.

Виолла оборачивается.

— Нет, в этом доме мне больше завтрак не понадобится, — отрезает Виолла. — Помоги собрать мои вещи, — велит опешивший девушке.

— Собрать вещи? Лэри, но разве вы покидаете лэра Эрманда Астера?

— Да, Франа, покидаю, и, пожалуйста, поторопись, — Виолла разворачивается, давая понять, что ни на какие вопросы она больше отвечать не станет.

Сборы заняли не много времени, Виолла успела переодеться в дорожное платье, сняв то нарядное, в котором она явилась к своему мужу, но теперь уже не мужу. Франа собрала те вещи, которые Виолла решила забрать, только свои, то, что подарил Эрдман, все оставила здесь, и даже украшения — ей не нужно чужого. Вот только единственная вещь оставалась все ещё с ней — это обручальное кольцо. Связь с Эрдманом.

Гладит ободок кольца, в памяти возрождается утренняя встреча, полуголая Ливия Блейз и отчужденный взгляд синих глаз Эрдмана.

" — Ты никто…"

Это значило только одно — разрыв связи.

Виолла решительно снимает с пальца кольцо, которое жгло и будто примагнитилось к ней, кладет на столешницу, чуть задерживается. Губы смыкаются в горькую линию. Оставляет кольцо и отворачивается. Берет свой скромный саквояж — он настолько лёгкий, что помощь слуг не требовалась.

Франа, что стояла чуть позади мышкой, вытянулась. Виолла хотела попрощаться, но слова застревают в горле. Вызывает телепорт, молча шагает в него, покидая покои, покидая Кептлон и его жестокого хозяина.

Виолла решила сначала вернуться к родителям и сказать о своем намерении насчёт академии. Больше ей некуда податься. Выходит перед парадной лестницей Баресторма, который находится среди зелёных холмов с льняными полями. Двухэтажная усадьба с белыми колоннами и открытой террасой.

Закусывая губы, Виолла сжимает ручки саквояжа. Как сказать родителям правду? И как это воспримет Шона? Она ведь так была довольна этим браком дочери с драконом. А теперь…

Откинув прочь грустные мысли, Виолла поднимается по лестнице на крыло и входит в дом. Запах фиалок сразу окутывает и навевает воспоминания былой жизни. Обстановка дома в бело-розовых тонах с дополнительным лавандовым цветом создают гармонию интерьера. У Шоны есть вкус, и во всем этом присутствует шарм, истинная женская энергия.

— Виолла?

Взгляд Шоны опускается на саквояж в руках девушки, она растерянно поднимает взгляд.

— Что случилось?

— Я вернулась домой, мама.

Понадобилась доля выдержки, чтобы глаза оставались сухими.

— Как домой, милая? Что ты такое говоришь?..

…Через несколько минут они сидели на террасе за стеклянным столиком и пили чай. Виолла рассказывает то, что произошло утром, согревается напитком, будто на улице не стоит жара. Прохладный ветерок ворошил зелёную листву кустарников роз, качал тугие белые бутоны, цвет чистоты и невинности. Они напоминали Виолле её же, такой она была, когда покидала родительский дом.

— Я не понимаю, — произносит Шона, выслушав до конца недлинный рассказ Виоллы. — Точнее, все тут ясно!

Виолла возвращает взгляд на родительницу. Ей бы тоже хотелось ясности. Очень хотелось.

— Эрдман ревнует тебя к своему брату, говорила же тебе, поменьше с ним контактируй, — Шона нервно берёт чашку с чаем с розовой заваркой. — И про Ливию предупреждала, она та ещё стерва, — дует на напиток, остужая. — Но поступать в академию я не советую.

— Почему?

Виолла, конечно, понимает причину, но все же хочется послушать родительницу.

— Ты будешь постоянно с ней сталкиваться, со своей соперницей, это будет тебя подрывать каждый раз, я имею в виду твою самооценку. К тому же Эрдмана это разозлит, ведь рядом с тобой постоянно будет Росбран, будь он неладен.

Даже ушам сложно поверить, что слышит это.

— Он мне изменил, мне все равно, разозлится он или нет. Его больше нет в моей жизни, — в груди вновь становится горячо и тесно, настолько, что просто невыносимо.

— А вообще, ты права, — не слышит ее родительница, строя какие-то планы в голове. — Он тебя не достоин, бросай его.

Виолла горько усмехается.

— Ладно, мама, я пойду к себе. Устала очень, — отставляет недопитую чашку.

— Да, конечно, продолжим позже разговор.

Под задумчивым взглядом Шоны Виолла покидает террасу. Поднимается по широкой резной лестнице, скользя по гладкости дерева ладонью. Её комната находилась в конце коридора. Внутри мягкий солнечный свет пронизывал белый тюль, скользил по кровати с белым мягким одеялом. Окна выходили на балкон, где Виолла любила проводить время, любуясь на сад, мечтая об учёбе и о своём даре.

10. Срочное послание

Наскоро приняв ванну, Виолла быстро вытирается полотенцем, натягивает нижнее шёлковое белье, поверх новое платье, скрывая от глаз рисунок, приводит себя в порядок, пытаясь не думать о метке. Может, она ещё пропадет. Хорошо бы!

— Пусть бы так и случилось, пожалуйста! — просит у высших с мольбой.

Из столовой исходили вкусные запахи блюд по всему залу, но у Виоллы не было аппетита, хотя домочадцы ожидали за стол только её.

Шальден, отец девушки, хмуро и задумчиво смотрит перед собой, располагаясь в глубоком резном с мягкой обивкой кресле, закинув ногу на ногу, синий камзол с императорскими орденами на груди придавал ему ещё больше благородства, как и серебряные пряди среди зачесанных назад черных волос.

Он встречает Виоллу пристальным взглядом, зелень в его глазах сгущается, а челюсти плотно сжимаются. Он зол, а может, и в ярости. Виолла не могла понять. Шальден генерал, всю жизнь на службе у империи, тому подтверждение несколько шрамов — на щеке, веке и возле брови, словно борозды от чьих-то страшных когтей, полученные в сражениях с ксорами. Шона рядом с ним выглядит садовым нежным цветком. Она тяжело вздыхает при виде спустившийся дочери, что говорит о том, что между ними уже случился непростой разговор.

— Итак, — начинает мужчина, — я немедленно отправлюсь к нему, чтобы потребовать ответа!

— Что? Нет! Не нужно! Я уже все решила — я ушла, — Виолла даже испугалась, что отец сделает это.

— Он не имеет права так обходиться с тобой!

— Шальден, — мягко вмешивается Шона, кладя ладонь на сжатый кулак мужа. — Пускай они сами разберутся, ведь о разводе пока не было и речи, ведь так, Виолла? Ну поругались, разве ты забыл нас в молодости? Вспомни, — мурлычет женщина.

Шальден заметно успокаивается, видно, как в нем борются противоречивые чувства. Он генерал, заматерелый вояка, честь и долг которого превыше всего. К тому же стихийник, он не последний человек в высшем кругу, один из главных в королевской армии. Для него, разумеется, репутация дочери — слабое место.

Виолла набирает в грудь воздуха и произносит:

— Я хочу поступить в академию.

Повисло молчание, две пары глаз удивленно устремлены на девушку.

— Виолла, милая, — первой отвечает Шона. — Об этом ты должна разговаривать с Эрдманом.

— С ним я не стану ничего обсуждать, — отрезает Виолла.

— Не понимаю, что на него нашло… — Шальден трёт подбородок. — Род Астеров благороден и честен, — рассуждает мужчина вслух, пропустив заявление дочери. — Эрдман эталон мужества и отваги. Да, он жестче, чем второй сын лэра Гленора Астера, но чтобы из-за пустяков раздувать скандал…

И только тут Виолла понимает, что Шона не договорила всю глубину проблемы и генерал не знает, что Эрдман изменил ей с Ливией.

Виолла ловит выразительный извиняющийся взгляд Шоны. Так даже лучше, это подорвет нервы отца. Только как долго это удастся скрывать? Правда все равно всплывёт рано или поздно.

— Кхм, прошу прощения… — неожиданно появляется служанка в зале с подносом в руках, на котором лежал пухлый конверт, бурая печать на нем заставляет насторожиться всех присутствующих.

— Срочное послание для лэри Виоллы Астер…