История Ирэн 3. Принятие

Пролог.

1 книгу серии История Ирэн. Отрицание (бесплатно) читать здесь https://litnet.com/ru/book/istoriya-iren-otricanie-b471794

Прошло уже почти 6 месяцев с того дня, когда Ирина попала в эту странную для неё реальность.

Баронесса Ирэн Виленская двадцати пяти лет отроду решила свести счёты с жизнью и бросилась под прибывающий поезд 21 января 181… года, а преуспевающая тридцатидвухлетняя бизнес-леди Ирина попала в железнодорожную аварию по пути на горнолыжный курорт.

Ни у одной, ни у другой не было шанса выжить, но…кто-то, кто распоряжается нашими судьбами, решил иначе и, если баронесса Виленская жить не хотела, то Ирина хотела и не собиралась умирать. И она выжила, очнувшись в теле баронессы в девятнадцатом веке.

Досталась ей запутанная история, непонятный семейный статус, испорченная репутация и отсутствие денег. Но в жизни всегда всё находится в равновесии и в дополнение к проблемам Ирина получила двух прекрасных детей, мальчика и девочку, любящего отца и братьев. Ей, никогда не имевшей большой семьи в своей реальности, это показалось большим даром. И именно это стало тем якорем, который привязал Ирину к этому миру.

Много всего сделано, строится храм, возрождён секрет чернения серебра, утерянный несколько веков назад. Целая страна спасена от страшной эпидемии, благодаря тому что в памяти Ирины сохранились знания прежнего мира. Создан металл, способный справляться с вражеским оружием и стать той силой, что поможет остановить войну.

Но за те несколько месяцев, что она прожила в этом мире, её несколько раз пытались убить, до сих пор непонятна ситуация, произошедшая на вокзале, а действительно ли баронесса Виленская сама бросилась под поезд или ей помогли…

Ирина подозревала, что есть кто-то кому мешала баронесса Ирэн Виленская, а теперь мешает она сама. И этот кто-то скорее всего находится в столице.

Вот туда она сейчас и ехала.

Но Ирина не собиралась облегчать жизнь тому, кто был её тайным врагом, а наоборот собиралась разобраться. Потому что у неё одна жизнь, у неё дети, которым она нужна.

На мыслях о детях Ирина улыбнулась.

Глава 1.

На подъезде к столице дороги улучшились и детей перестало укачивать. Конечно, в карете всё ещё было жарко, но и дети и Ирина начали получать удовольствие от поездки.

Ирина научила детей играть в «города», и в процессе игры сама узнала много названий, которые не пересекались с теми, что были в её прежнем мире.

В Москов въехали ближе к вечеру. Дом наместника, даже не так, особняк наместника находился в северной части столицы, на Разгуляе, занимая приличный кусок земли с небольшим парком внутри невысокого забора. Большое здание, выстроенное классическом стиле, оно тем не менее поражало обилием интересных деталей.

По центру особняк был в три этажа, с большими окнами, без особых украшений. Только вход был расположен на небольшом возвышении и на лестнице располагались несколько скульптурных композиций. Сам же центральный вход был сделан в виде портика с колонами. А вот два флигеля слева и справа, явно были пристроены позже и имели несколько отличный вид. Потому как были украшены различными витыми барельефами, Ирина точно не помнила, как это называется в архитектуре, но на ум пришло забавное «рококо».

Прасковья Валуевна уже была там. Лопатиным выделили правый флигель с отдельным входом, что было невероятно удобно, поскольку таким образом никто никого не стеснял и не испытывал неловкости.

Дом был оборудован канализацией, была проведена горячая вода, да и все комнаты были подготовлены к приезду гостей.

Ирина ещё раз порадовалась, что нашлось такое прекрасное решение, она даже представить боялась, как бы их встретили в доме Виленского, особенно когда его нет, а там только его сестра, которая не побоялась даже пойти на преступление и совершить подлог, пока брат отсутствует.

Дети, утомлённые дорогой, были вымыты и уложены, а Ирина, Леонид Александрович и все остальные, задействованные в мануфактурной выставке, стали обсуждать что и как они будут делать с утра.

Не было только графа Забела, который ещё на подъезде к столице, извинился и поехал к себе. Ирине было жаль, что Андрей Забела не может остаться с ними, но она понимала, что это не Никольский уезд, это столица и здесь совершенно по-другому будет выглядеть пребывание графа под одной крышей с Ирэн.

Как и всегда дел было невпроворот. Ирина с отцом должны были поехать в Мануфактур-коллегию, чтобы получить выставочный паспорт, с которым они должны были поехать в Манеж, где и проходила выставка. По паспорту у них уже должно было быть выделено помещение, где они будут размещать свои товары.

Звучало всё неплохо. Но Ирина предполагала, что не всё так просто делается как звучит, особенно в большом городе.

Ну да ладно, — уже засыпая, подумала Ирина, — «волков бояться в лес не ходить».

***

Рано утром, после сытного завтрака, которым их обеспечил местный повар, Ирина с отцом поехали в Мануфактур-коллегию.

Письмо-приглашение на выставку было подписано министром, но, конечно, сам он не занимался такими вопросами, для этого и была создана мануфактур-коллегия.

Несмотря на раннее утро в здании Коллегии, которое располагалось недалеко от Манежа, в одном из переулков, было многолюдно.

Ирине с отцом пришлось просидеть около часа, пока один из чиновников, наконец-то соизволил обратить на них внимание. Леонид Александрович показал приглашение и их сразу провели на второй этаж к кабинету главы мануфактур-коллегии.

Главой коллегии был Александр Васильевич Алябьев. Мужчина примерно сорока пяти лет встретил Леонида Александровича и Ирэн весьма неприветливо. Внимательно рассмотрев письмо-приглашение от Тенишева, он строго взглянул на Ирэн.

— Госпожа Виленская, а вы сами собираетесь выставляться на мануфактурной выставке? — спросил он

— Ирэн Лопатина, баронесса, — Ирина не собиралась давать повод какому-то чиновнику себя унижать, поэтому говорила сухо — и я не понимаю ваш вопрос.

Леонид Александрович подобрался, тоже почувствовав, что ситуация становится странной.

— Что же здесь непонятного, Ирэн Леонидовна, — неприятно улыбнулся глава мануфактур-коллегии и повторил, — я спрашиваю, вы действительно сами собираетесь выставляться на выставке?

Ирэн оглянулась на отца. Леонид Александрович спросил:

— Позвольте господин Алябьев, но я тоже не понимаю ваш вопрос. Какая разница кто собирается выставляться.

— Значит паспорт я выписываю на вас, господин Лопатин? — чиновник продолжал задавать вопрос, не объясняя причину

— Объясните нам в чём разница, если вы оформите документ на меня или на отца? — Ирина решила, что надо заканчивать этот странный допрос.

— Но как же, госпожа баронесса, там не будет женщин, представляющих товары. Если я впишу в паспорт вас, вы попадёте в списки и это опубликуют в газете. И все узнают, что вы сами стоите на выставке, — наконец-то снизошёл до объяснения чиновник.

Понимая, что снова совершенно не вписывается в картину этого мира, Ирина тем не менее сказала:

— Вписывайте моё имя, не волнуйтесь,

А про себя подумала:

— Я переживу

После кабинета главы Ирину с отцом отвели в большой зал, где, за одним из десятка стоящих в зале столов, им выдали выставочный паспорт. Это был плотный лист бумаги с большой печатью, на которой были изображены всё те же купола, но не с орлом, а с чем-то похожим на молот и наковальню. Ирина подумала, что много позже, лет этак через двести молот и наковальня легко могут трансформироваться в «серп и молот*».

(*серп и молот – символ, олицетворяющий единство рабочих и крестьян. Являлся главной государственной советской эмблемой, а также одним из основных символов коммунистического движения)

Но для себя решила, что пусть уже лучше остаются купола, чем придёт «кровавое время», когда брат шёл на брата, а тех, кто использовал серп в своём нелёгком крестьянском труде, объявили кулаками и врагами. И под эгидой «красного террора» отнимали всё, что люди вырастили. А она постарается, чтобы её изобретения помогли империи в этой реальности стать сильнее и сделать жизнь для людей комфортнее.

Глава 2.

Когда первый шок, от увиденного прошёл, Ирина спросила:

—А вы успеете поставить здесь стенд?

На лице служащего отразилось крайнее удивление.

— Вы собираетесь здесь выставляться? — спросил он после секундной паузы.

Леонид Александрович тоже озадаченно глядел на Ирэн, но молчал. Он точно знал, что Ирэн никогда и ничего не делала, и не говорила просто так.

— Ну, другого же места у вас нет? Или вам есть, что нам предложить? — с надеждой в голосе спросила Ирэн.

Служащий расстроенно покачал головой. Ирина подумала, что не все здесь в столице гадкие люди. Но стало интересно, кто же это так постарался.

Ирина не привыкла отступать, поэтому служащий был взят «за шкирку» и отпущен только после того, как клятвенно пообещал, что завтра к полудню в этом помещении будет поставлен такой же стенд, как и в основном зале.

Ирина также договорилась о том, чтобы ей дополнительно выделили освещение. Причём совестливый служащий пообещал поставить всё бесплатно.

— Завозить будем сегодня, — решительно сказала Ирэн и добавила, — могу я оставить свою охрану?

Но служащий сказал, что в Манеже есть своя охрана и госпоже баронессе незачем волноваться.

Ирэн с отцом ушли, а служащий ещё немного постоял, отчаянно желая пойти домой. Эта странная баронесса совершенно «выпила из него все соки», у него не было даже сил отправить запрос в мануфактур-коллегию, чтобы спросить о причинах выделения барону Лопатину кладовки вместо стенда в выставочной зоне, хотя он и собирался это сделать, как только увидел паспорт.

А если бы он это сделал, то вероятно проблема бы разрешилась, но парень устал и сил ему хватило только на то, чтобы пойти и выполнить задания, которые получил от Ирэн.

Александр Васильевич Алябьев был ни причём, он даже представить себе не мог, что на самом деле произошло у него за спиной.

А произошло вот что.

Супруга главы мануфактур-коллегии была натурой творческой и впечатлительной и так её впечатлил рассказ графини Балашовой о вероломной баронессе, что она решила проявить самодеятельность.

Видя, что муж никак не реагирует, Светлана Фёдоровна по собственной инициативе сообщила начальнику департамента распределения мест о том, что одним из участников выставки будет провинциальный помещик Лопатин с дочерью, и чтобы не раздражать высокую публику, и не подставить главу, надобно выделить им самое неприметное место, чтобы их не видели ни иностранные послы, ни высочайшие особы, которые любят посещать такие мероприятия.

Так вот и получила Ирэн кладовку.

Вернувшись в особняк Гайко, Ирина сразу отправила своих людей отвезти упакованные товары в Манеж. С утра следующего дня планировала поехать сама и не уезжать оттуда пока не удостоверится, что всё сделали так как она приказала.

А сейчас ей надо было подготовиться к тому, чтобы её обязательно нашли все те, кто хотел увидеть её новинки.

Прежде всего Ирина отобрала письма из тех иностранных посольств, которые приглашали её и отца на приёмы. К каждому письму была приложена характеристика от графа Андрея. Почти со всеми посольствами он рекомендовал говорить в присутствии его самого или кого-то из тайной службы, с посольством Бротты советовал не встречаться вовсе.

Поэтому сначала Ирина написала графу Забела и сообщила, что собирается отправить письменные приглашения всем иностранным посольствам, кроме Бротты на свой стенд на выставке. Если он считает нужным присоединиться и не оставлять Лопатиных одних, то они целый день будут на выставке общаться с потенциальными покупателями.

Подумала о том, что, если граф сможет, то сам приедет, не сможет, пришлёт кого-то из тайной службы. Она своё обещание выполнила, сообщила.

В общем Ирина написала всем посольствам, что приглашает их посетить стенд с новинками и указала местоположение, приложив скопированную схему.

Схему копировали мальчишки, сын и братья. Им очень нравилось то, что их привлекли к такому важному делу.

Сын, который полдня не видел маму, встретил Ирину, прижимаясь будто котёнок и Ирина в очередной раз разозлилась на Виленского и его сестру, понимая, насколько мальчишке не хватало тактильного контакта, если он так жмётся каждый раз, словно в последний.

***

Старшая баронесса Виленская получила короткую записку из монастыря.

— Уже скоро, — с чувством внутренней дрожи, которое Елена Михайловна не могла себе объяснить, подумала она.

Баронесса как человек, подвергшийся нейро программированию, испытывала чувство возбуждения при мысли о том, что скоро ей предстоит наконец-то выполнить своё предназначение. Так обычно реагируют люди, которых программируют на выполнение террористических актов, они идут на смерть в состоянии возбуждения, чувствуя себя счастливыми оттого, что выполнили поставленную задачу.

По сути, мы люди— это нервная система в защитной оболочке, снабжённая эндокринной системой, которая влияет на наши эмоции. И нейро программирование кодирует эндокринную систему выдать порцию определённого гормона в нужный момент.

Никакого волшебства, сплошная наука.

Баронесса собралась и поехала к настоятельнице. Конечно же, там произошёл очередной сеанс, ведь заданную программу надо поддерживать. И те люди, которые были заинтересованы в том, чтобы баронесса выполнила то, что ей предназначено, не хотели пускать дело на самотёк. И им было всё равно, что будет с госпожой Виленской после.

Самое страшное в этом, что окружающие не могут это увидеть, до определённого момента человек ведёт себя так, как обычно и только в заданное время включается механизм.

Вернувшись домой, баронесса ничем себя не выдала, вела как обычно, даже была несколько более спокойной. Пришло письмо от Сергея, где он сообщал, что едет в Москов, и писал, что крайне недоволен тем, что она выкрала документ и совершила подлог, просил её больше не предпринимать никаких действий до его приезда.

Баронесса улыбалась, читая строки, написанные твёрдым красивым почерком, потому что точно знала, что всё произойдёт до того, как брат вернётся.

Глава 3.

Рано с утра все вместе поехали в Манеж. Где-то в глубине души Ирина надеялась, что Забела уже там и её стенд находится, если не в лучшем, то по крайней мере, в удобном месте выставки.

Но ни Забела, ни кого-то ещё там не было. Хорошо, что вчерашний парень выполнил данные ей обещания. Кладовка была хорошо освещена и оборудована так, как они и договаривались.

Все привезённые ящики в сохранности стояли рядом, и Ирина, взглянув на время, поняла, что пора начинать. Леонид Александрович пригласил специально выделенных людей, которые уже ждали возле кладовки.

Опрятно одетые мужики удивлённо озирались, осматривая помещение, в котором им предстояло работать.

К Ирине подошёл один из них, видимо, старший. Поклонился ей и отцу, и чинно сказал, немного по-деревенски коверкая слова:

—Барин, барыня, здеся есть окно, токмо оно заколочено, но ежели надоть, то мы с мужиками, если не обидите нас копеечкой, откроем, и будеть у вас туточки ишшо лучшее, чем тама.

Махнул рукой в сторону коридора, ведущего в основной выставочный зал, мужичок.

Ирина сразу ухватилась за это:

— Делайте, не обижу, каждый по серебряному рублю получит.

Услышав названную сумму, мужики оживились, ещё бы, на эти деньги крестьянская семья могла жить месяц, а в городе, наверное, хватало на неделю.

И работа началась.

***

Забела получил письмо от Ирэн, улыбнулся, читая между строк, что она хотела бы видеть его, но не обязательно. Как же его заводила эта её самостоятельность и уважение к личному пространству. Она как бы говорила:

— Ты мне нужен, но я не собираюсь привязывать тебя к себе. Моя свобода важна, но твоя важна не менее.

Или ему нравилось думать, что он был ей нужен.

Первым порывом графу Андрею захотелось поехать в особняк наместника Гайко, чтобы самому убедится, что всё в порядке и эта затея, уведомить все иностранные посольства, просто ещё одна из странностей, которые постоянно возникали рядом с Ирэн.

И он уже практически вышел из дома, когда получил записку из дворца с приказом срочно прибыть к императору.

Взял письмо Ирэн с собой, ему было приятно оттого, что, когда она писала, она думала о нём. Что думала, не важно, главное, что думала.

Взглянув, на лежащего на ковре возле камина, Батыра, он сказал:

— Прости, брат, сегодня ты дома, отдыхай.

Батыр обречённо положил голову на лапы и, как показалось графу, грустно вздохнул.

Дворец за то время, что Забела не было, как-то неуловимо изменился. Графу казалось, что дворец каким-то невероятным образом «постарел» и скукожился, он замечал облупившуюся позолоту, паутину в углах и грязные полы.

Граф Забела не понимал, что это не дворец изменился, а он сам. Это как в детстве, когда деревья кажутся большими-большими, а потом ты вырастаешь и волшебный сказочный лес превращается в небольшой парк.

Так, прожив в поместье Лопатиных почти месяц, он привык к другому уровню комфорта, который Ирина обеспечивала только потому, что не представляла себе как можно жить по-другому.

А вот во дворце до сих пор жили так как привыкли и теперь это для графа Забела было очевидно.

Император ждал его, обнял и пожурил:

— Ну вот, я слышал, что ты вернулся ещё позавчера, а мне, чтобы тебя увидеть пришлось посылать записку с приказом. Это как? Что за неуважение к государю?

Забела сразу же, ёрничая, начал «посыпать голову пеплом»:

— Прости государь, раба твово Андрюшку…

Александр рассмеялся и на этом «выговор» был закончен

— Как же мне тебя не хватало, Андрей, — серьёзно сказал Александр, — тебя, Сергея, без вас я здесь как без рук.

Дверь в кабинет императора открылась и вошёл граф Шувалов. Император продолжил, кивнув на Александра Ивановича:

— Мы здесь с Александром Ивановичем уже замучились, то одно, то другое. И ведь непонятно откуда, что происходит.

Шувалов кивнул Забела и сказал:

— Садись Андрей, разговор будет долгий. Мы раскрыли большую сеть шпионов. Где их только нет, даже в церковь пролезли. Но сдаётся мне, что это лишь «верхушка айсберга», а главного «паука» мы ещё даже не потревожили.

Забела понял, что сегодня до Ирэн он точно не доберётся.

***

Прасковья Валуевна разбирала почту и наткнулась на письмо от баронессы Виленской, Елены Михайловны.

Она почти не знала баронессу, поскольку та редко бывала в обществе. Прасковья Валуевна была наслышана, что Виленская весьма набожна, в основном живёт в отдалённом имении, там открыла школу для крестьянских детей. А в столице начала проживать лишь тогда, когда у барона и Ирэн начались сложности.

На этом моменте своих рассуждений госпожа Гайко мысленно хмыкнула, — хороши сложности. По существующей версии Ирэн бросила мужа и сына и в открытую жила с графом Балашовым. И когда-то госпожа Гайко её тоже осуждала.

Но теперь, когда она узнала Ирэн получше, то никак не могла понять, как такое вообще могло произойти с этой яркой, умной женщиной. Как будто кто-то всё придумал. А все и поверили.

Супруга наместника сама занималась благотворительностью и знала, что Елена Михайловна поддерживает приют при церкви Святой Елены. Из чего сделала вывод, что человек она неплохой, но, наверняка с Ирэн, из-за брата, у неё сложные отношения, но так-то женщина она разумная.

Письмо было длинным. В нём баронесса расписывала, что сожалеет, что резко обошлась с Ирэн, когда та нуждалась в помощи.

Здесь Прасковья Валуевна оторвалась от чтения и подумала, что, вероятно, это баронесса говорит о том случае в конце января, после которого Ирэн была вынуждена переехать к отцу.

Баронесса раскаивалась, и это заняло почти две страницы, далее она писала, что теперь брат мечтает, чтобы Ирэн вернулась, и она, как старшая сестра, просто обязана им помочь.

Потом снова шло раскаянье и сожаление, что она уже долгое время не видела племянника, что брат постоянно в разъездах, а ей так хотелось увидеть мальчика. И, узнав, что Ирэн привезла сына в Москов, она просит госпожу Гайко устроить ей встречу с племянником, потому как боится напрямую говорить с Ирэн, так как уверена, что та ей откажет. Или хотя бы передать подарок для племянника, если не выйдет увидеться.

Глава 4.

Всего за какую-то половину дня кладовка преобразилась. Оказалось, что за досками, которыми была обита одна из стен, скрывалось огромное витражное окно.

Ирина видела такое, когда была в Париже и там была экскурсия в Собор Парижской Богоматери. Экскурсовод рассказала, что такие окна назывались «роза» *, а сам витраж делали из кусочков цветного стекла. Тогда её поразило, что это делали ещё в одиннадцатом веке. Но потом рецепт изготовления был утерян и долгое время никто не знал, как повторить такую красоту.

(*роза – это большое круглое окно, которое располагается в центре главного фасада готического храма. Иногда розами украшали также боковые фасады и фасады трансептов (поперечных нефов в церквях, имеющих форму креста). Располагались такие окна достаточно высоко и способствовали дополнительному освещению внутреннего пространства собора.)

Поэтому ещё более неожиданно стало увидеть это здесь, в кладовке Манежа.

Но тайну ей открыли всё те же мужики, которые сами ошарашенно смотрели на витраж, и крестились с неподдельным восхищением.

Оказалось, что раньше здание принадлежало одной из сестёр Петра Алексеевича, вдовствующей царевне Марфе, но после того, как она была пострижена в монахини, здание передали во вновь созданную мануфактур-коллегию, и никто, кроме старого сторожа не знал, что в том месте, где сейчас находится кладовка, раньше была часовня, в которой несчастная царевна проводила последние безрадостные дни перед постригом*. А сторож приходился дедом шустрому мужичку, который первым подошёл к Ирине с предложением.

(*Царевна Марфа - русская царевна, дочь царя Алексея Михайловича и его первой супруги Марии Ильиничны, единокровная старшая сестра царя Петра Первого. В 1698 году за сочувствие и помощь своей сестре царевне Софье была пострижена в Успенском монастыре в Александровой слободе под именем «Маргариты»)

— А что же вы раньше секрет этот не открыли? — после приезда в столицу Ирина уже во всём и в каждом подозревала подвох.

— Дык карту нашёл вот, когда работу енту получил, до этого-то я тоже сторожОм тута работал, — ответил мужик, сделав акцент в слове «сторожем» на последний слог, и добавил, почесав бороду, — думал, что всё пригодится и вот, — хитро улыбнулся мужичок, обнажив щербатый рот, — пригодилось.

Мужичок выжидательно посмотрел на Ирину и Леонида Александровича.

— Угодили, — облегчённо рассмеялась Ирина, понимая, что чья-то подлость, благодаря вот этому въедливому и ответственно подошедшему к своему новому назначению мужичку, сыграла ей только на руку.

В свете солнца, льющемуся из этого витражного окна, помещение кладовки стало напоминать какое-то специально выделенное помещение для особо важных гостей.

А, если ещё учесть, то, что Ирина заполучила дополнительные фонари, то небольшая кладовка превращалась в прекрасно освещённый зал.

На остальных стенах под снятыми досками обнаружились религиозные росписи, которые только дополняли эту прекрасную картину.

Настроение поднялось, и Ирина даже забыла про происшествие в салоне.

Конечно, мужики получили причитавшиеся им серебряные целкачи, а главный мужичок, целых три целкача. Ирина попросила мужиков пока не распространяться о том, как преобразилась кладовка.

— Пусть сюрпризом станет, — улыбнувшись сказала она.

Открытие было назначено на завтра, значит теперь оставалось только всё разложить, но этим Ирина занималась вчера вечером, когда уже зная размеры, доставшегося ей помещения, сделала схему размещения своих новинок.

Оставив необходимые указания, Ирина поехала в столичный императорский университет, где уже ждал её профессор Шмоль.

Профессор уехал в университет сразу после завтрака и обещал подготовить там всё к приезду Ирины.

Встреча с тем, кто поможет Ирэн с нефтью, была очень важна. Нефть пока в Стоглавой не добывали, но Ирэн была уверена, что она есть и именно в тех географиях, где её добывали в её прежнем мире. В прежнем мире появление жидкого топлива привело к очередному витку развития, значит и здесь это возможно.

***

На границе с Ханиданом.

Как бы ни спешил Якоб, ехали медленно. Нет, до границы доехали быстро. На всех перекрёстках Ханидана, при виде штандартов правящего дома, пропускали без слов, можно было даже не останавливаться.

Но когда перешли границу и въехали на территорию Стоглавой, которая начиналась с Кавказского ханства, то стало значительно тяжелее.

Морозов смотрел на вымершие деревни и не понимал, почему эпидемия в Ханидане практически остановлена, а здесь нет. Что происходит в его стране?

Вскоре дошли до позиций армии. Якоб предполагал, что основные поставки мыла пошли в Ханидан, и поэтому считал, что у имперской армии будут проблемы со скоростью излечения, но то, что он увидел превзошло самые мрачные его прогнозы.

В армейском лагере не было порядка или обычного принятого в полевых лагерях делового оживления.

Мирный договор подписан, но никто даже не собирался уходить с позиций. Солдаты вяло бродили по грязному лагерю, многие лежали здесь же, на телегах. Было даже непонятно, живые они или трупы.

Небольшой караван, который из себя представляли Якоб с его людьми и «посольство» наследника Ханидана смотрелся ярким пятном среди серой безысходности умирающего лагеря армии Каспийского корпуса.

Морозов направился к большому шатру, который располагался посередине всего этого безумия. Возле шатра сидели, причём именно сидели, постовые.

—Встать, — приказал Морозов

Но те только вяло шевельнулись, не делая даже видимой попытки выполнить приказ.

Один из солдат, самый старший, всё-таки кряхтя поднялся, посмотрел слезящимися глазами на Морозова, сидящего на коне против солнца, и сказал:

— Не шумите, ваше благородие, мы тут почитай мёртвые все, а мёртвые любят тишину, — и снова сел

Морозов спешился и пошёл ко входу в палатку, где как не там должен был находиться командующий Каспийским корпусом граф Фёдор Апраксин.

Глава 5.

Москов. Столица Стоглавой империи

Утром в день открытия выставки переживали все. Вот просто все! Даже Танюша, которая обычно всегда всем улыбалась, цеплялась за маму и расплакалась ни с того ни с сего.

Ирина сама себе поражалась, почему ей так тревожно. Вроде и с помещением сама судьба ей подарок сделала и всё вчера разложили, и в университет съездила продуктивно.

Аристарх Викентьевич сам отвёз несколько кувшинчиков с нефтью, а Ирина потом, приехав в университет, постаралась объяснить принцип ректификации, почему требуются те или иные температуры, и по какой причине их надо обязательно выдерживать.

Бывший коллега профессора Шмоля по университету, Гукасов Павел Осипович, был человеком очень увлечённым и профессиональным. Ирина считала, что первым делом надо получать керосин. Это сразу можно предложить использовать в фонарях и керосиновых лампах*. Сколько можно уже освещать свечками или как в столице масляными лампами, которые приходится чистить каждый день, да ещё и терпеть запах сгорающего жира.

(*До середины XIX века в освещении господствовали растительные и животные жиры, сжигаемые в масляных лампах. Замена масел на керосин сразу уменьшила образование отложений в лампах и повысила яркость. Высокие текучесть и испаряемость керосина позволили упростить конструкцию масляных ламп, отказавшись от нагнетания топлива в зону горения под давлением. Керосиновая лампа была изобретена в 1853 году)

Павел Осипович очень заинтересовался, и буквально не отпускал Ирэн, вцепившись в неё «руками и ногами», всё время повторяя с сожалением:

— Ах, какая женщина, было бы мне на двадцать лет меньше, я бы выкрал вас и увёз далеко, и спрятал.

Ирина и Шмоль смеялись, а Павел Осипович обижался и говорил:

— Вам, Ирэн Леонидовна надобно весьма аккуратно окружение подбирать. С вашими талантами действительно украдут.

Ирина весело отвечала:

— У меня хорошая охрана, не переживайте, керосин мы с вами сделаем…

— А парафины? — в голосе Гукасова явно слышалось желание не расставаться с Ирэн, чтобы продолжать разговор о нефти и её производных.

Но пора было ехать, и Гукасову всё-таки пришлось отпустить «такую женщину»

А вот Танюша отпускать маму на выставку не хотела, но и взять с собой Ирина её не могла.

На помощь пришла Прасковья Валуевна, которая с вечера не успела поговорить с Ирэн, уже было поздно, когда та вернулась домой.

Супруга наместника собиралась посетить местный приют, которому она благодетельствовала и предложила взять с собой детей. Как старших братьев, так и Сашеньку. Но Танюша добилась своего и тоже была включена в состав «делегации».

Ирина даже порадовалась, что у детей тоже будет интересный день. И даже предложила детям сделать подарки сиротам в приюте, взять мыла душистого, купить конфет по дороге. Посоветовала детям не гнушаться, а сесть с детишками за один стол и попить чаю.

Если бы она только знала, что в приюте Прасковья Валуевна договорилась встретиться с Еленой Михайловной Виленской. Но госпожа Гайко не стала говорить об этом Ирэн.

Услышав, что они тоже поедут на прогулку по столице, дети сразу же перестали расстраиваться и дали Ирэн спокойно собраться.

Ирина смотрела на Сашеньку и думала о том, как быстро свежий воздух и постоянные тренировки с Никодимом на «спортивной» площадке в Никольском в их поместье, сделали из бледного и грустного «маленького принца» улыбчивого и крепкого сорванца. Который умеет не только лазить по канату, но и метать кинжалы, с одним из которых Саша не расставался.

Ирина всё время опасалась, что это опасно носить кинжал на поясе мальчику в неполных восемь лет, но ничего не говорила. Потому что кинжал из булата, конечно, был заслуженной наградой мальчишки. Никодим пообещал ему кинжал, если он научится его метать, и Саша научился, причём всего за одну неделю.

Помимо кинжала они ещё тренировали разные приёмчики, и это ужасно нравилось и братьям Ирэн, и Саше. Они с удовольствием мутузили друг друга на мягкой траве или специальных матах. И даже Танюша всегда тянула Глашу «посмотлеть на блатика и тон-тон».

Вспоминая как он начинал, когда только приехал в поместье, Ирина всегда улыбалась. Вспоминала, как Саша в первый раз не смог влезть на канат, но не сдавался, тянулся за старшими мальчишками и вот, спустя всего месяц, буквально перед отъездом продемонстрировал Ирине как быстро он залезает на канат.

От хозяйки салона пришло предложение привезти Ирэн заготовки, для финальной примерки. Ирине хотелось гордо отказаться, и нажаловаться Елизавете Тумановой, но она понимала, что к аудиенции с императрицей просто не успеет сшить что-то другое и ей придётся идти либо в платье, приготовленном для бала, либо в «модном наряде».

Ирина усмехнулась, понимая, что в таком случае лучше будет надеть одно из старых платьев.

Поэтому характер показывать не стала, написала, что заедет сама. А про себя подумала, но скидку у тебя я запрошу такую, чтобы впредь неповадно было так клиентами поступать.

Расспросила у Гайко про княгиню Полосутину. Прасковья Валуевна поморщившись, рассказала, что это главная московская сплетница и вообще вредная бабёнка.

— В основном умные люди не слушают, что говорит княгиня Полосутина, потому как знают, что у неё язык как помело, выдумывает с три короба и вдохновенно врёт.

— Ну что же, — подумала Ирина, — хозяйка салона явно не относилась к умным.

В общем все были заняты и каждый собирался поехать по своим делам.

***

Дети проводили маму и Леонида Александровича на выставку и сами пошли собираться в приют.

Прасковья Валуевна приказала запрячь огромную карету, чтобы все точно разместились.

По дороге в приют заехали в большой кондитерский магазин, где застряли на полчаса, пока не выбрали конфеты для сирот, и сами не наелись, они оттуда не уехали.

Причём радость конфетную испытали не только дети Ирэн, но и дочки Прасковьи Валуевны.

Глава 6.

Прасковья Валуевна, обсудив с настоятельницей дела помощи приюту, попросила монахиню проводить её к детям и, зайдя в игровую обнаружила, что Саши нет.

Стала спрашивать у близнецов и дочерей, где Саша, куда он пошёл. К ней подошла девочка, примерно семи лет и шёпотом сказала:

— Пойдёмте, я покажу.

Взволнованная Прасковья Валуевна попросила Глашу и дочерей никуда не ходить и ждать её здесь, пошла за девочкой. Та повела её вглубь внутренних помещений и показала на лестницу, довольно узкую, уходящую наверх.

— Он там, — сказала девочка, и не успела Прасковья Валуевна ухватить её за рукав, убежала. Конечно, в игровой же интереснее, чем с толстыми тётками по лестницам ходить.

Прасковья Валуевна крикнула: — Саша? Саша! Но голос её, отразившись от толстых каменных стен, вернулся обратно, судя по всему, не долетев до верха.

Делать нечего, придётся идти, — подумала госпожа Гайко, осознавая, что вся эта история с баронессой Виленской странно выглядит, тем более что она так и не приехала.

Лестница была крутая и Прасковья Валуевна шла, тяжело поднимаясь на каждую ступеньку.

Лестница под ногами скрипела и в тишине глухо раздавались шаги: бом, бом, бом.

Наконец-то, Прасковья Валуевна тяжело дыша вышла на плохо освещённую площадку, и увидела там прижавшегося к стене Сашу, который стоял словно маленький зверёк, приготовившийся к прыжку.

Саша, увидев Прасковью Валуевну, по-детски тоненько всхлипнул и бросившись к ней прижался, обнимая.

— Ну что, что ты Сашенька, испугался, что потерялся, а я вот тоже дура старая, оставила вас одних. А как ты сюда попал?

Саша, уже успокоившись рассказал, что его позвал один из приютских, а потом оказалось, что дверь, через которую они пришли, закрыта, а на лестнице раздались страшные шаги.

— Так это я топала, — рассмеялась Прасковья Валуевна, — уж больно лестница крутая.

И вдруг открылась дверь со стороны приюта, которая была заперта.

Прасковья Валуевна и Саша вздрогнули, когда увидели, как в проёме двери появляется фигура в чём-то темном. Видно было плохо, освещения на лестнице и площадке не было совсем, а свет попадал только из небольших окошек, расположенных в дальней стене.

Появившаяся фигура прошла ближе, и Прасковья Валуевна с облегчением узнала, что это настоятельница.

— Матушка настоятельница, — начала говорить госпожа Гайко, но настоятельница её перебила

— Жаль, Прасковья Валуевна, очень жаль, что вы здесь оказались, — сказала она странные слова.

Прасковья Валуевна смотрела на настоятельницу и не понимала о чём она говорит.

— Вам придётся умереть, — сказала настоятельница и достала из кармана сутаны небольшой пистолет.

Это оружие не было распространено в Стоглавой, поэтому Прасковья Валуевна даже не поняла, почему она должна бояться эту маленькую закорючку в руках сошедшей с ума настоятельницы.

Прасковья Валуевна сделала то единственное, что могла в данной ситуации, у неё было преимущество, она была крупной дородной женщиной и, крикнув:

— Саша беги вниз к ребятам, уезжайте

Она, раскинув руки в стороны пошла на настоятельницу. Раздался громкий выстрел.

Саша так никуда и не побежал, он застыл в начале лестницы, с ужасом глядя как Прасковья Валуевна вздрогнула всем телом, но продолжила идти вперёд. Та пятилась к двери, вдруг ноги у Прасковьи Валуевны подкосились, и она тяжело упала сначала на одно колено, потом на другое.

Саша, увидев, что настоятельница старается обойти госпожу Гайко, перегородившую узкое пространство площадки, решительно побежал вниз по лестнице. Ему очень хотелось остаться и помочь Прасковье Валуевне, но он вдруг понял, что, это он зачем-то нужен этой страшной женщине в тёмном балахоне. И если она его поймает, то жертва Прасковьи Валуевны будет напрасной.

Саша бежал, перепрыгивая через ступеньку и внезапно на последнем пролёте врезался в мужчину, который медленно поднимался вверх.

Первой мыслью было, что это тоже враг.

—Саша? — вдруг услышал мальчишка удивлённое

— Отец? — воскликнул Саша

Это был барон Сергей Виленский.

Примчавшись в столицу из Оренбургской губернии, он обнаружил сестру свою в крайне плачевном состоянии. Елена Михайловна то впадала в буйство и начинала бить посуду, и крушить дом. Буйство сменялось полнейшей апатией, когда баронесса могла часами ничего не делать просто смотреть в потолок. А иногда баронесса начинала раскаиваться. Всё это были последствия выполненной НЛП программы. Очень опасная практика, особенно для людей с нестабильной психикой

Когда барон приехал сегодня с утра, баронесса как раз предавалась раскаянию. Увидев брата, сразу выложила ему всё, что наворотила здесь пока его не было.

Про Сашу рассказала, что попросила супругу наместника Гайко отвезти его в приют при церкви Святой Елены, откуда его должные были забрать и тайно вывезти из империи.

— «Зачем? Как ты посмела Сашу им отдать?» —в шоке спрашивал барон у сестры, не понимая куда делась та ответственная и разумная девушка, которая постаралась заменить ему мать, когда они осиротели.

Барон «вытряс» из плачущей баронессы, где находится Саша и куда его могут увезти. Подумав о том, что возможно он ещё может успеть перехватить Сашу в приюте, собрал имеющуюся охрану и поехал в сторону монастыря.

Пробежав через церковь, барон сразу ринулся в приют, чуть не сбив пару монашек, что-то раскладывающих в длинном коридоре.

Потом барон даже не мог вспомнить как он нашёл эту лестницу. Сначала он услышал выстрел. Представив, что стрелять могли в сына, он быстро разобрался в хитросплетениях переходов и вскоре начал осторожно, стараясь не шуметь, подниматься по крутой тёмной лестнице.

Но не успел сделать и шага, как на него маленьким чертиком свалился сын. В первое мгновение барон сына не узнал, этот мальчишка совсем был не похож на слабого и бледного Сашу. Он нёсся по лестнице ловко перепрыгивая через ступеньки, словно маленький рысёнок.

Глава 7.

Сперва Ирина решила пойти в «кладовку» одна, но стало страшно, кто их этих аристократов знает. Не хотелось стать жертвой, всё-таки здесь «мужской мир» и, отправив Тимофея к распорядителю за охраной, стала осматриваться в поисках того, кто бы мог сопроводить её.

Недалеко от себя увидела пару. То, как они держались и были одеты, выдавало в них аристократов, тех, за кем точно стоит несколько поколений родовитых предков.

Молоденькая девушка в платье нежно-персикового цвета со светлыми волосами, убранными в высокую причёску. Тоненькая, очень изящная, но с весьма осознанным взглядом, который не вязался с эфемерной, несколько «эльфийской» внешностью. Девушка держала под руку высокого широкоплечего мужчину, выше неё почти на голову, с широким разворотом плеч, крепкой спиной и решительным лицом, мужчина был одет в военный мундир, который шёл ему неимоверно. У мужчины тоже были светлые волосы, отчего создавалось впечатление, что он и она чем-то неуловимо похожи.

Поскольку поблизости больше никого подходящего не было, Ирина решительно направилась в сторону этой пары.

— Простите, — обратилась Ирина, останавливаясь прямо перед ними.

Поймала на себе заинтересованный мужской взгляд, и оценивающий женский. Снова подумала, что девица не так проста, если в таком юном возрасте способна на такие реакции.

— Я вас слушаю, — остановился мужчина, немного шагнув вперёд, прикрывая девушку.

— Простите, — повторила Ирина, — вы не могли бы мне помочь?

Мужчина огляделся по сторонам, явно пытаясь найти сопровождающего Ирины. Убедившись, что женщина одна, представился:

— Князь Николай Обухов, — указал на девушку, — моя сестра Софья Обухова.

— О, как же она могла забыть про чёртов этикет, — подумала Ирина, — надо же сначала представиться, потом ещё о чём-нибудь поговорить.

Но действовать надо было срочно, и Ирина снова решила «нарушить» все местные правила, поэтому вслух сказала:

— Ирэн Лопатина, баронесса, простите, но мне срочно нужна помощь, на меня напали

И широко, раскрыв глаза, точно зная, что это убийственно действует на мужчин, даже Забела пробирало, повторила:

— Помогите.

Князь Обухов оказался из тех мужчин, для которых помощь попавшей в беду женщине, являлась нормой жизни.

— Ведите, — без лишних раздумий сразу сказал князь и попытался снять руку сестры со своего локтя.

Но Софья Обухова решительно вцепилась в рукав белого форменного кителя и Николаю, беспомощно оглянувшись по сторонам, пришлось пойти за Ирэн вместе с сестрой.

Поскольку они находились совсем рядом с коридором, ведущим в «кладовку», то ужу через несколько метров Ирина прошла в коридор. Заметив, что князь с сестрой затормозили, она оглянулась и вопросительно посмотрела на князя.

— Простите, — смущённо сказал князь Обухов, — просто не думал, что за этим коридором что-то есть.

И решительно двинулся вслед за Ирэн.

Несколько фонарей, из тех которые стояли в коридоре, были опрокинуты так, будто их пнули ногой, проходя мимо.

— Скорее всего так оно и было, — подумала Ирина, аккуратно обходя вытекшее масло.

Обуховы шли за ней.

На входе в кладовку стояло несколько разодетых молодых людей, которые переговаривались, давая весёлые советы тем, кто находился внутри.

Звучали фразы, типа:

—Ну нет, это оставь, посмотри, как хорошо смотрится на фоне этой мрачной рожи

Или

— Потопчи, потопчи, полы должны блестеть, в таком «прекрасном» месте

Князь Обухов всё-таки отцепил руку сестры и прошёл вперёд, взглядом остановив Ирину.

— Что здесь происходит, — рявкнул он.

От неожиданности, стоявшие на входе господа резко отступили назад, и открылась следующая картина.

Первое, что Ирина увидела, были перекошенные лица её людей. Растерянно стоял паренёк из стеклодувов, которого она взяла с собой, рядом с ним прижимая к груди шкатулку, стоял один из учеников Павла Овчинникова. Сам Павел вместе с Леонидом Александровичем поехал поздравлять Шехтера.

Ирина заметила, что все её люди, а это были не аристократы, стояли и с ужасом смотрели на то, как несколько богато одетых молодых людей методично рушат стенды, вываливая с полок образцы продукции: кримов, стеклянных изделий, мыла. Ещё чуть-чуть и дойдут до серебряных украшений. Ирина посмотрела на плуг и раскиданные булатные мечи и кинжалы, увидела, что парочку кинжалов, эти козлы, да пусть простят меня эти милые, полезные, но попахивающие животные, нацепили на свои пояса.

— Ничего себе аристократики, — подумала Ирина, — ещё и ворьё

— Что здесь происходит? — ещё раз рявкнул Николай Обухов.

Погромщики оторвались от своего «увлекательного» занятия, и Ирина с удивлением узнала в одном из них Кирилла Балашова.

— О, а вот и любовничек, — подумала она и ей снова стало обидно из ту Ирэн, и за Танюшу и даже за Виленского, — ну какое же дерьмо!

Со стороны княжны Обуховой раздался тихий всхлип. Ирина обернулась и вдруг вспомнила, где она слышала эту фамилию.

Конечно же, — вспомнила Ирина, и ей захотелось хлопнуть себя ладонью по лбу, — помолвка между графом Балашовым и княжной Софьей Обуховой.

И сейчас невеста графа стояла и с отвращением смотрела, как нетрезвый и похабно ухмыляющийся «жених» занимается мелким хулиганством.

— Есть на свете справедливость, — подумала Ирина, глядя, как меняется лицо Балашова, осознавшего, кто стоит перед ним и видит всю эту неприглядную картину.

В коридоре послышался топот множества ног и в разгромленную кладовку вбежали солдаты из охраны Манежа. С ними был офицер, который сразу оценил «место действия» и по-военному чётко обратился к старшему офицеру, Николая Обухову.

Князь Обухов церемониться не стал и приказал всех арестовать.

Граф Балашов попытался «воззвать» к будущему родственнику, но, слова застряли у него в горле, когда он увидел взгляд Обухова. Тогда он попытался обратиться к невесте. Но Софья отвернулась.