Из-под палочки

Глава 1

Проклятый телефон звонил и звонил, а Алиса никак не могла найти его в рюкзаке. В конце концов её терпение лопнуло, и она перевернула рюкзак вверх дном, как следует встряхнув. Вещи рассыпались по тротуару, раскатились от газона до бордюра. Телефон упал экраном вниз, и защитное стекло, конечно же, треснуло.

Алиса собиралась рявкнуть в трубку так, чтобы собеседник больше никогда даже не подумал в сторону того, чтобы ей позвонить, но, конечно, это был папа.

— Да, папочка, — елейным голосом сказала Алиса, стоя посреди улицы в центре взрыва своего рюкзака.

— У Маркуса семейные дела на следующей неделе, — как обычно, не здороваясь, сообщил отец, и у Алисы всё оборвалось. — Выйдешь за него.

— Но, папочка, у нас гастроли на Гарнете, — заныла Алиса.

— Значит, за тебя кто-то выйдет, — раздражённо ответил отец. — Что ты мне каждый раз эту шарманку заводишь, как первый? Тебя заменить нетрудно, не ради тебя люди на концерты идут.

И повесил трубку.

Алиса опустила телефон от уха и, не глядя, принялась набирать сообщение директору оркестра, что на следующей неделе не сможет со всеми ехать на Гарнет. Нико порадуется — он запасная скрипка. Он очень хотел поехать. Алиса тоже хотела.

От сообщения её отвлекло какое-то шевеление на тротуаре.

— У вас всё хорошо? Давайте помогу.

Незнакомый молодой человек присел на корточки и принялся собирать Алисины вещи обратно в рюкзак.

— Не надо, — выдавила она, с трудом сдерживаясь, чтобы не заехать заботливому мужчине с ноги под челюсть.

— Да мне нетрудно, — не понял её непрошенный помощник и лучезарно улыбнулся ровными белыми зубами. — Такой милой девушке грех не помочь.

Алису пробрало холодом. Ещё и флиртует, гад. Алиса ненавидела, когда вызывала интерес у мужчин. С её ростом было сложно не привлекать внимания, но она очень старалась: огромные мешковатые свитера, треники с вытянутыми коленками, убитые кроссовки… Что угодно, лишь бы не показаться какому-нибудь придурку желанной. Она не хотела вступать в отношения. Никогда. Ни с кем. Это бы значило впустить кого-то в свой маленький мирок, в котором и так катастрофически не хватало времени и места на себя, не говоря уже о нервах. Какого дьявола этот хмырь думает, что Алиса готова ради его улыбки жертвовать куском своей жизни? Что он о себе возомнил?

Она оглядела рассыпанные вещи, игнорируя молодого человека, как будто он был голосовым помощником в каком-нибудь терминале. Первым порывом её было просто развернуться и уйти, оставив всё этой сволочи, и пусть думает, что хочет. Алисе не очень-то нравилась мысль потом прикасаться к вещам после его рук. Но, с другой стороны… Вон наушники дорогие, вон сувенирное саше, хоть внутри дребедень, но саше она привезла с Эспаги, а все вещественные доказательства своих поездок Алиса берегла, как зеницу ока. Напоминания, что она где-то бывала, что мир не состоял из дома и зала для репетиций.

Нет, ладно, притворимся адекватными и не будем совершать неоправданно драматичных поступков. Этот день и так уже плох на все сто, незачем ещё и терять ценности. Алиса подняла ногу и аккуратно поддела мыском кеда кейс с наушниками, которые мужчина уже собирался взять. Лёгкий пинок — и кейс улетел на газон. Мужчина странно глянул на Алису, но тут же потянулся к пачке салфеток. Её Алиса отправила на газон ещё быстрее.

— Леди настроена поиграть? — неуверенно улыбнулся молодой человек. — Но я не собачка… — его улыбка стала увереннее, вероятно, идея хорошая пришла. — Раззадорите волка, что делать будете?

Алиса дала пинка саше и примерилась к связке ключей, всё ещё игнорируя мужчину, как будто его тут не было. Ну что он, не видит, что она не улыбается? У него не возникает чувства, что что-то не так и он связался с неадеквашкой? Ну давай уже, давай, пугайся и уходи.

Ключи летали не так хорошо, как наушники, а скорее, ползали, и пока Алиса примеривалась второй раз, мужчина успел до них дотянуться. Тогда Алиса наступила ему на пальцы. Конечно не всем весом навалилась, а то можно было бы и расплющить. Телосложение у Алисы было обычное, зато роста сильно больше нормы, особенно для азиатки. Ну, внешне азиатки. Мама Алисы ещё говорила на японском как на родном, а Алисе уже пришлось на курсах учить, да и культура исторической родины интересовала её только очень узкими сегментами.

Мужчина выдернул руку и встал, растеряв свои улыбки.

— Если помощь не нужна, так бы и сказали! — выпалил он, разминая отдавленные пальцы. Алиса с интересом наблюдала, как он справляется с растерянностью через агрессию. Её саму немного отпустило после лёгкого членовредительства. Не пинком под челюсть, конечно, но лучше, чем молча стерпеть.

— Я и сказала, — напомнила она. — Я сказала “не надо”.

— У вас всё хорошо? — донёсся сбоку озабоченный голос. Ещё один помощничек. Алиса закатила глаза. Наверняка она теперь с этим непрошенным добровольцем выглядят, как семейная пара посреди ссоры.

— Не лезь к ней, она психованная, — буркнул отдавленный и оттёр нового прохожего плечом, покидая место происшествия.

— Давайте помогу всё поднять, — предложил тот, не вняв предупреждению.

— Не надо! — рявкнула Алиса и демонстративно перевернула рюкзак, вытрясая из него всё то, что первый мужчина успел туда сложить.

На сей раз вышло доходчивее. Пробормотав: “О, ну, как скажете,” прохожий ретировался. Алиса села на корточки и стала методично складывать своё барахло по правильным отделениям. Вот сегодня с утра собиралась наспех, потому и телефон не могла найти. Хотя, как теперь оказалось, спешить было незачем. Она пыталась переделать все дела до отъезда, но теперь отъезда не будет…

Дома она первым делом с ненавистью засунула в чехол скрипку, которую бросила на кровать перед уходом. Чехол отправила в шкаф — с глаз долой. Вся утренняя репетиция, значит, насмарку, она же репетировала то, что играл оркестр Томислава, а теперь надо то, что будет играть папин. Впрочем, папа редко обновлял репертуар, так что, скорее всего, она уже всё знала, да и с ребятами сыгралась давно. Далеко не первый раз папа выгонял её заменять одну из своих скрипок, хотя Алиса не числилась в его оркестре и даже денег не получала за эти замены. Хорошо хоть, билеты и гостиницы на гастролях ей оплачивали, хотя папа всегда ужасно раздражался, оформляя эти расходы: их приходилось проводить как-то хитро, Алиса ведь не была в штате.

Глава 2

— Кому ты звонить собрался в таком часу?

Экдал, брат Эндана, сидел, скрестив ноги, в другом углу дивана и покачивал в руке пиалу с разбавленной хримгой. Его жена придумала себе какое-то важное задание на вечер — писала, сказал, писульку какую-то, которую через несколько дней будет зачитывать на конференции. К счастью, на этот раз ехать никуда не придётся, конференция сетевая. Экдал уже давно привык ездить со своей кралей по всему свету, но он теперь был одним из генералов муданжской армии, а делать ему визы приходилось Эндану…

— На Тигрэн, — вздохнул Эндан. — У них там только-только рабочий день начался в министерстве, а мне надо мужика этого задержать.

Брат покачал головой и почесал выбритые на виске узоры. На Муданге так не стригли, это он в начале месяца с женой на Тамль ездил.

— Смотрю я на тебя, братец, и думаю, что зря ты на повышение пошёл. В наёмниках да телохранителях ты выглядел повеселее. Может, вернуться?

Эндан скривился. Ещё поучений от младшего брата он не выслушивал. Не то чтобы у того не было морального права — Экдал собрал свою команду наёмников, к которой Эндан даже в итоге присоединился, когда его собственный капитан стал Императором, а потом, когда Император аккуратно, но настойчиво загнал всех наёмников в ряды регулярной армии, получил там сразу генеральский чин. Эндан же в армию идти не захотел, а чем ещё заняться, не придумал, пока тот же Император не предложил ему место телохранителя при министре природопользования Хосе — нечеловеческой твари, выросшей в лесу. Тварь, впрочем, оказалась довольно милая и покладистая, и через пару лет перестала трястись в присутствии чужих людей, а потом и люди попривыкли, так что необходимость в постоянной охране отпала. Эндана никто не гнал, он мог бы остаться в телохранителях, но, во-первых, он перестал чувствовать нужность своей работы, а во-вторых…

— Не могу я, — вздохнул он. — Хос постоянно трётся с императорской семьёй. Это только ходить и смотреть целыми днями, как они живут, милуются и плодятся. Не могу.

Брат сдвинул точёные брови. У Эндана были почти такие же, они с братом вообще мало различались, но Экдал вышел как-то неуловимо красивее. Может, просто держал себя иначе.

— Это тебя землянка так раздражает? Мне казалось, ты с ней поладил, это у меня с ней тёрки были. И то я теперь думаю, что она в чём-то была права.

— Да нет, чего там землянка, — отмахнулся Эндан и ущипнул себя за переносицу. — Землянка как землянка, грубая, конечно, и нахальная, но они все такие, я привык. Тут другое. Ну не могу я целями днями смотреть на чужое счастье, которого мне самому не видать. Это… нездорово. Так и сглазить можно. А я не хочу зла Ахмад-хону, на его долю и так выпало немало.

Глаза брата раскрылись шире, и он быстро спрятал взгляд в пиалу, как будто боялся показать свою настоящую реакцию. Эндан и сам не хотел её видеть. Стрезва он бы и не стал откровенничать, зная, что услышит в ответ, но хримга развязала язык.

— Слушай, ну, — начал Экдал, и Эндан подобрался, готовый отстаивать своё решение, — моя вот родила, и нормально всё. Я понимаю, что ты опасаешься, но сейчас с этой земной медициной — когда последний раз в столице кто-то от родов умирал? Ты бы с той же землянкой перетёр на эту тему, может, можно как-то подстраховаться?

— То, что ты решился своей жене ребёнка сделать, это на твоей совести, — тихо ответил Эндан. Ссориться с братом он не хотел, и так полжизни из-за политики помириться не могли, теперь ещё и это… Хотя Эндан в упор не понимал, как Экдал договорился со своей совестью: их мать умерла в родах, мать отца умерла в родах, и жена Эндана тоже умерла в родах, только там и ребёнок не выжил. Как Экдал, зная это, отважился рискнуть своей женщиной, было Эндану недоступно. Наверное, так же, как он когда-то решился создать свою команду наёмников, сам ещё будучи зелёным юнцом почти без опыта. Младший удался отважнее, красивее и удачливее старшего, и с этим приходилось мириться. Не завидовать же ему. Так и правда до сглаза недалеко. — Но я не могу. Понимаешь, я просто не могу. Мне иной раз на улице девица улыбнётся, так потом всю ночь кошмары снятся. Я просто не переживу этого ещё раз, понимаешь?

Экдал состроил скорбное лицо, какое только он умел — словно с миниатюры в каком-нибудь старинном сборнике баллад.

— От кошмаров теперь тоже лечат, — заметил он. — Вон Алтонгирел своих призраков упокоил, говорят. Не знаю уж, что у него там была за история, но он духовник и сам не справился, так что уж наверное непростая. И потом, ну хорошо, я понимаю, детей ты заводить боишься. Но бабу-то почему нет? Ты же аккуратный, с ума не сходишь, у тебя всё по расписанию. Она и рада будет не рожать.

Эндан допил хримгу и налил себе ещё из запотевшего графина. Брат со своей женой почти всегда уживался неплохо — поначалу потому, что она не создавала проблем ему, а потом потому, что Экдал не стал создавать проблем ей. Но были вещи, которых брат не поймёт никогда. Ни одна женщина не могла сравниться с его Яргуй, цветочком ветреницы, алой лесной звёздочкой. Когда он смотрел на неё, у него сердце щемило и дыхание замирало, а от её смеха слабели руки. Эндан, конечно, никому в этом не признавался, особенно ей самой — прослыть неуравновешенным, потерявшим душу, ему вовсе не улыбалось. Но ему казалось, что она знала, замечала за ним мелкие странности и не пугалась, а наоборот, забавлялась, любуясь произведённым эффектом. Душа Эндана развеялась пеплом вместе с ней, а без этого… Он просто не представлял себе, как быть с женщиной, к которой не будут сами собой тянуться руки.

— А то ты не знаешь, что будет дальше, — сказал он вслух вместо всего этого. — Ну год, ну два проживём, а потом начнётся: что это у вас деток нету? Жене на подарки скупишься, или пропиваешь всё, или силы мужской не хватает? Можно подумать, ты не слышал таких разговоров.

Экдал смутился: наверняка не только слышал, но и сам участвовал.

— Ну возьми вон из приюта, — внезапно предложил он. Эндан уставился на него, прикидывая, не была ли хримга крепче, чем ему казалось.

Глава 3

Алиса так и застыла с раскрытым ртом, рассматривая этот экземпляр азиатской эстетики, как она последний раз изучала в гостях у подруги драгоценную коллекционную модель Риц Нуво. Первой содержательной мыслью в её голове возникло — у него на запястьях даже шарниры не видны, а вон как крутятся! И только попытавшись присесть, чтобы посмотреть, как шея в голову входит, Алиса сообразила, что это всё-таки не кукла, а живой человек. Который, кажется, сбился на полуслове, заметив её восхищение.

Блин, с живыми же так нельзя, он же что-нибудь подумает — или про неё, или про себя, и ещё вопрос, что хуже. Ну нет бы вот он так и стоял неподвижно, максимум, разговаривал с Томиславом, а Алиса бы попускала слюни. Ну почему нельзя?

Тут Алиса вспомнила, сколько стоят линейки Риц Нуво и сколько она сама зарабатывает, и прикинула, что живой-то подороже выйдет, наверное. В очередной раз пожалела, что на Земле запрещена работорговля, а даже была бы разрешена — денег-то где столько взять? Ладно, придётся любоваться исподтишка.

— Алиса-хон, что-то не так? — приятный мужской голос с уже привычным лёгким акцентом выхватил её внимание из пучины грёз.

Алиса подняла взгляд и поняла, что разговаривает с ней всё тот же Риц Нуво. Ну нет, это уже было слишком. Ей и так с людьми приходилось общаться почти каждый день, а тут шарнирка ещё хочет чего-то?! Алиса не любила собак за то, что их нельзя просто игнорировать, но уж кукол-то всегда можно убрать в коробку, если не готова сейчас с ними общаться! А Алиса в данном случае вот вообще не готова!

Поэтому она решила сделать вид, что это её не касается, и уставилась прямо перед собой в ожидании, когда странное явление от неё отстанет. От случайных прохожих это работало, пусть и не сразу, особенно если пьяные, но в конечном итоге всегда.

— Алиса-хон? — снова позвало явление. — Вы же Алиса Романова?

Проблема была в том, что там, куда прямо перед собой уставилась Алиса, как раз располагалась широкая грудь явления, облачённая в расписную дублёнку. По коже весёлым принтом бежали узоры вроде тех, что Алиса недавно находила для куклы, по краю изделие было оторочено пучками синего и оранжевого меха, а в глубине, между крашеными ворсинками, блестело какое-то украшение, и Алиса никак не могла его разглядеть…

— Не трогайте её, — вклинилась в разговор первая скрипка, Александра. — Она с незнакомыми не разговаривает.

Повисла небольшая пауза. Возможно, кто-то с кем-то обменивался мимическими знаками, Алиса не смотрела, потому что зачем? Общение переоценено. Что же у него там висит? Блестит так симпатично. Алиса обожала мужские украшения.

— Кхм, ну что же, тогда давайте я вас посажу на фуникулёр? — прозвучал голос Риц Нуво.

Хотя в том, что это всё-таки живой человек, пришлось убедиться очень скоро и в прямом смысле на своей шкуре. Кабинки фуникулёра плыли, не останавливаясь, и вскочить в них самостоятельно было не то чтобы непросто, но стремновато. Риц Нуво вызвался подсаживать. Делал он это профессионально, небось не первый оркестр тут встречал. Алиса немного подтормаживала — и от него взгляд не могла отвести, и кабинки эти, экзотика, — и не сообразила быстренько проскочить у кого-нибудь за спиной, а спохватилась только когда уверенная мужская рука ухватила её ладонь и потянула вверх. Кожа у Риц Нуво была сухая и горячая, несмотря на три градуса по Цельсию, и запястье Алисы уколол уголок не очень аккуратно подстриженного ногтя. От мужчины пахнуло выделанной кожей, дымом и парфюмом, и иллюзия развеялась. Алиса невольно подняла взгляд и рассмотрела совершенно живые глаза с розоватыми, будто с недосыпа, белками, непрозрачными шоколадного цвета радужками и приставшей под нижним веком выпавшей ресницей. Точно живой. Ну блин.

И только сев на лавочку в кабинке, Алиса поняла, что этот блин был не про то, как жаль, что это не кукла для наряжания и фотосессий, а человек, который будет хотеть общаться и высказывать своё какое-нибудь тупое мнение. Этот блин был про то, как жаль, что он не кукла, которую можно за определённую сумму получить в своё распоряжение и посадить на полку, а живой человек, внимание которого ещё надо как-то заслужить.

У подножия горы их рассадили в несколько широких открытых автомобилей на очень больших колёсах и, как на блюдечках, доставили в гостиницу. Хотя это скорее можно было назвать базой отдыха, потому что вместо единого здания или группы жилых корпусов им предлагалось поселиться по двое-трое в симпатичных скруглённых домиках. Алиса, впрочем, оказалась в своём вообще одна. Её это вовсе не удивило — коллеги не очень-то любили проводить свой досуг в её компании, а матрасы, на которых тут предлагалось спать прямо на полу, перетащить было несложно.

Алиса положила футляр в ближайшее кресло и снова вышла на улицу, подставив лицо под мелкие кружащие снежинки. Паром прибыл очень рано утром, и до осмотра сцены ещё было два часа свободного времени, а если всё будет хорошо, то и потом до концерта можно будет пройтись по городу.

— Алис! — окликнул её женский голос. Она поспешно перестала ловить ртом снежинки и обернулась.

По тропинке от ворот спешила женщина в бирюзовом лыжном костюме с капюшоном, из-под которого выбивались длинные и светлые кудрявые пряди. Наверное, это и была Лиза. Алиса уже плоховато помнила, как та выглядит, но волосы какие-то такие и были вроде.

— Привет! — немного запыхавшись, выпалила подозреваемая в лизости, добежав до крыльца. — Ты как?

— Нормально, — ответила Алиса. — Привет.

Кажется, люди что-то ещё говорят в таких ситуациях. Ах да.

— Спасибо за приглашение, — добавила она после паузы и приготовилась уворачиваться, если женщина полезет обниматься.

— Тебе спасибо, что приехала, — улыбнулась та и не полезла. Окей, плюсик в карму. — Пошли позавтракаем, город посмотришь немного, пока время есть.

От такого предложения Алиса не смогла отказаться.

Даже за короткую пешую прогулку город успел её впечатлить. Она никогда раньше не бывала в саманных поселениях, а уж тем более в домах в форме черепах и крылатых котов. Единственным строением, выбивавшимся из пейзажа, был огромный стеклянный дворец, похожий на какие-то земные офисные центры, но Лиза — а это таки была она, — только рукой махнула, что, мол, архитектору модная шлея под хвост попала.

Глава 4

Тур земного оркестра проходил по всем крупным городам: из столицы они отправились на Орл, оттуда в Имн-Билч, а после этого должны были ехать в Худул и Сирий, чтобы потом через Долхот вернуться в столицу. Этот маршрут не менялся от оркестра к оркестру, ничего комфортнее и осмысленнее всё равно было не придумать, потому что именно между этими городами проходили линии монорельса.

Конечно, можно было бы возить выступантов и по воздуху, но на тот же Орл это было не так просто — опасные воздушные потоки над проливом исключали обывательские перелёты, а расстояния между прочими городами были таковы, что лететь там выходило четыре-пять часов, ни себе ни людям. Да и в унгуце можно только сидеть — ни лечь, ни пройтись. В поезде же приглашённым артистам выделяли собственный вагон с персональными отсеками, где можно было с комфортом выспаться, принять душ и получить горячее питание. А в светлое время суток — ещё и насладиться видами из окна, особенно во время поездки по подводному туннелю на Орл и обратно.

— Не думала, что я это скажу, — заявила виолончелистка, падая в кресло в кондиционированном поезде после концерта на Орле и непрерывно обмахиваясь веером, — но Алискино платье тут было явно уместнее. Вы бы предупредили, что такая жарища!

— Я предупредил, — невозмутимо ответил Эндан, усаживаясь рядом через проход. От Орла до Имн-Билча ехать было всего часа три, так что они решили обойтись сидячим вагоном. — В сведениях, которые мы предоставили директору оркестра, были указаны средние температуры для данного времени года по всем площадкам. А голые плечи вас бы не спасли, на Орле жарко, даже если вовсе ничего не надевать.

— Вот это был бы концерт, — хмыкнул брат, усаживаясь рядом с Энданом. — Прикинь, какую кассу бы сорвали.

Эндан покосился на него с опаской. Обычно Экдал так по-земному не шутил. Эндан вообще с трудом узнавал брата. Последний раз они плотно общались, когда Экдал ещё был капитаном, а до того — в подростковом возрасте, но Экдал всегда был серьёзным, даже чересчур, несколько надменным и склонным воспринимать повороты своей судьбы, как сюжетные перипетии героической баллады. Если он это от генеральского чина теперь такой расслабленный, то ещё полбеды, а вот если с ним жена такое сделала… Эндан не знал даже, что и думать. Вроде бы брат доволен жизнью, а вроде и на себя не похож.

— У тебя всё хорошо? — неожиданно для самого себя спросил Эндан. Тихо и по-муданжски, конечно.

— О чём ты? — удивился Экдал.

Эндан помедлил. Не скажешь же “что-то ты подозрительно весёлый”... Покрутив так и этак, он наконец решил зайти с более традиционной стороны и задать стандартный вопрос, позволяющий собеседнику как следует пожаловаться на жизнь:

— Как жена?

Экдал пару секунд смотрел на него неверяще, как будто спрашивать такое было по меньшей мере государственной изменой.

— Ты думаешь, мне на голых землянок посмотреть захотелось? — спросил он через губу, мгновенно вернувшись к своему привычному высокомерному образу. Эндан так обрадовался, что не сразу осознал суть ответа.

— Что? Нет… Чего на них смотреть, землянки как землянки.

В глазах брата внезапно сверкнул хищный огонёк, но Эндан не успел понять, что он предвещал, потому что Экдал уже обернулся к виолончелистке:

— Вам нравится на Муданге? — спросил он ни к селу ни к городу. Эндан прожёг его взглядом, но брат на него не смотрел.

— Что? — нахмурилась девушка. — Да-а… ну так, нормально. Симпатично. Если бы не жара, можно было бы сказать, что условия нормальные.

— А публика? — продолжил расспрашивать Экдал.

Эндан закатил глаза и повернул голову строго вперёд, всем своим видом демонстрируя, что не участвует в разговоре. Землянам нельзя задавать такие навязчивые вопросы и напрашиваться на похвалу, это он уяснил уже давно и даже не на собственном опыте. Его только поражало, что брат не побрезговал, он ведь гордый!

Повёрнутый вперёд взгляд наткнулся на рыжие космы: сиденье перед ним заняла скрипачка Алиса. До сих пор там одиноко стоял футляр с её скрипкой, но теперь и она сама материализовалась — в джинсах и футболке на голое тело, с мокрыми распущенными волосами, с которых на эту самую футболку текла вода, дополнительно подчёркивая, насколько под тонкой тканью тело голое. Похоже, едва зайдя в вагон, девица сразу рванула в душ, а вышла из него уже вовсе не в концертном виде и теперь рассовывала по карманам футляра какие-то причиндалы.

Экдал о чём-то препирался с виолончелисткой через голову Эндана, но тот уже не разбирал слов, не в силах оторвать взгляда от того, как травянисто-зелёная ткань облепила контур небольшой груди. Наверняка там, под тканью, роились веснушки. Эта мысль должна была оттолкнуть, отрезвить, но вместо этого Эндану захотелось встать, перегнуться через спинку сиденья и прижаться лицом к мокрым разводам, вдохнуть вместе с химическим запахом шампуня и стирального геля аромат разгорячённой кожи…

Наваждение отпустило его только когда девица села и скрылась за спинкой кресла. Эндан пару раз моргнул и тряхнул головой. М-да, а он-то думал, что за столько лет в одиночестве потерял интерес. Пока наёмничал, заходил время от времени в гарнетские бордели, но с каждым разом всё неохотнее. Все тамошние девки казались ему на одно лицо, а само действо — рутинным, бесконечным повтором бессмысленных движений… В конце концов он перестал тратить на это время. Не так уж много удовольствия всё это ему и доставляло — сравнимо с хорошим ужином или просто парой часов, приятно проведённых с книжкой на пейзажной террасе какой-нибудь курортной гостиницы. Его уж точно никогда не беспокоил вид оголённого женского тела — ну серьёзно, что он, грудей не видал? Не мальчишка уже давно.

И тут вдруг собственное сознание подкидывает такую подлянку. Конечно, землянка эта безбашенная, ну как можно так, на людях, чуть не голой… Но на то и землянка, они ещё и не так могут. Да и, положа руку на сердце, ничего такого Эндан и не увидел. Футболка тёмная, разве что прилипла к коже немного, да и богатства там весьма умеренные, было б на что смотреть… Но собственную безразличность он явно переоценил. Похоже, к каким-нибудь девкам наведаться всё же стоит. После тура, понятное дело. Искать на Муданге устриц в перерыве между концертами — только репутацию себе портить. Приличные мужчины на государственных должностях по устрицам не ходили, а ухаживали за приличными женщинами, осыпая тех подарками на приличные суммы и комплиментами в интервью странникам. А потом женились и обзаводились выводком сыновей. И этот путь был не для Эндана.

Глава 5

Поезд из Имн-Билча в Худул прибыл морозным солнечным утром. Музыкантов тут же отвезли в Дом песен — в северных городах под открытым небом зимой не выступали. Эндан решил с ними не ехать, а вместо этого немного передохнуть. В конце концов, он же отправился в эту поездку ради пейзажей и деликатесов, а не ради этой рыжей грубиянки. Уж на что Хотон-хон не чтит приличий, но и она по первости вела себя повежливей. Не могла же скрипачка быть её смелее? Или просто глупее? Или о самосохранении даже не задумывалась, что было самым вероятным.

Эндан неторопливой походкой зашёл в трактир — красивый, весь в ярко расписанных резных украшениях. Само здание стояло на крутом берегу с видом на бурные воды Рулмирна в окружении скал. Эндан уселся у пейзажного окна на втором этаже — он оказался единственным посетителем в это время суток, так что получил в своё распоряжение лучшие места. Под самыми стенами трактира проходила торговая улица, но лавка напротив была низенькой, и поверх её крыши Эндан прекрасно видел, как утреннее солнце золотило горы и сверкало на перекатах быстрой реки. Он заказал кофе и сыр и открыл прихваченную из дома книгу, внутренне немножко гордясь собой за так удачно организованный досуг.

Эндан обычно с удовольствием читал о приключениях остроумных охотников, особенно если часть приключений заводили героя в светлицу чьей-нибудь неверной жёнушки или весёлой вдовушки. Сам Эндан никогда не испытывал порывов залезть в окно к одинокой горожанке, но чтение подобных эпизодов наполняло его приятным волнением, которому больше неоткуда было взяться в его размеренной жизни. Однако на этот раз книга никак не могла удержать его интерес. То ли снежные шапки на горах за окном слишком пронзительно блестели, то ли кофе оказался крепковат, но Эндан то и дело отвлекался и взглядывал на улицу, словно ожидая чего-то.

Улица пустовала, и со свеженаметённой снежной глазури его взгляд снова соскальзывал на белые скалы и барашки пены на воде. Подняться бы на такую вершину или, наоборот, спуститься к реке… Может, сплыть по ней в долблёной лодке, поднимая тучи ледяных брызг. Может, пройти берегом до океана и посозерцать серый горизонт. Может, наняться на денёк на рыболовное судно…

Эндан тряхнул головой и снова уткнулся в книгу, фокусируя взгляд на словах. Неутомимый охотник как раз хитро провёл двоих купцов и устроил себе весёлый досуг с их жёнушками, да ещё подарки им оплатил из кармана градоначальника. Эндан обожал истории о хитрецах. Отчего же его рука будто противилась перелистывать страницу?

Он пригубил ещё глоток из маленькой пиалушки и закусил густой напиток шариком солёного сыра, воспользовавшись этим, чтобы снова отвести глаза от текста. Продолжать читать было почти больно. Почему? Он ведь читал что-то подобное и в прошлом месяце, и осенью, и заходило отлично! Снова уставившись в текст, Эндан сосредоточился на том, что свербело у него внутри, и наконец вычленил причину: одна из жёнушек в истории была рыжей, из худульских горцев. А он как раз был в Худуле. Вот только горцы интересовали его меньше всего.

Едва не выругавшись вслух, Эндан захлопнул книжку. Какого шакала?! Нет, он мог понять, почему Ахмад-хон запал на свою Лизу. Она, даром что неотёсанная грубиянка, обласкала его по полной программе и во главу угла посадила на вышитой подушечке. Какому мужику такое не понравится! Но Алиса не делала ничего подобного. Она вела себя неадекватно и создавала проблемы. С какого перепугу Эндан не мог выкинуть её из головы хотя бы на час? Переживал, что она во что-нибудь вляпается?

Переживал. Распутав клубок своих порывов, Эндан разобрал мысль: вот он тут сидит в праздности, а она там наверняка во что-нибудь вляпывается. И она не весёлая жёнушка из книги, чтобы придумать, как выкрутиться, а он не остроумный охотник, чтобы замять все последствия. А что если она нахамит градоначальнику или кому из худульских певцов? Вроде бы никого из них она не должна встретить, но как знать, там же Эсарнай заправляет, могла и познакомить сдуру. А если Экдал вдруг придумал, как ей отомстить за оскорбление? Сделает какую-нибудь гадость, он это может, а она разревётся, не выйдет на сцену…

Эндан усилием воли прекратил придумывать сценарии конца света и одним глотком допил кофе. Неудивительно, что он не мог сосредоточиться на книжке, если в голове всё это время сидела такая заноза! Он встал, бросив последний взгляд в окно, и замер: в лавку напротив заходила Алиса. Её медную голову ни с кем не перепутаешь, да и бесформенную куртку он узнал.

Бросив деньги на стол, он скатился по лестнице и выскочил на улицу — как раз вовремя, потому что Алиса уже выходила из лавки.

— Алиса-хон? — позвал он напряжённо. Что она успела натворить, что её уже выперли? Обложила продавца? Тут вам не столица, худульские клиента ни в хёр не ставят.

Она вздрогнула, обернулась и ещё раз вздрогнула, как будто вид именно Эндана её напугал. Они застыли по разные стороны пустынной улицы, словно последние фигуры на шахматной доске. Она на белом поле, припорошенном ночным снегом, а он на чёрном, под козырьком трактира.

Эндан отверг несколько формулировок вопроса — что вы сказали продавцу, что он сделал вам, кого из вас надо спасать и кто кому будет платить компенсацию за оскорбление — и остановился на самом нейтральном:

— Вам помочь с покупками?

— А… — Алиса воровато оглянулась на дверь лавки, — я хотела сувенирчик купить. Мне сказали, тут какие-то игрушки делают необычные, и что в этом магазине они есть. Но там… человек.

Эндан моргнул. Худул действительно славился подвижными деревянными статуэтками, особенно такими, что изображали персонажей легенд и баллад, и эта лавка, судя по вывеске, торговала всякой резной мелочью. Но Алиса что, за продавцом товар не увидела?

Глава 6

Риц Нуво стоял в начале спуска с видом футбольного вратаря. Алиса прикинула, сможет ли проскользнуть у него под рукой или между ног, но решила не рисковать — дорожка узкая, а падать высоко, если что. Ладно, к этому она уже привыкла, он сам не особо общительный, да и, наверное, ему положено заблудших оркестрантов по подворотням отлавливать, вон какой угрюмый.

Муданжец молча пропустил Алису вперёд, сам посторонившись к краю. Алиса бы предпочла не проходить между ним и стеной, но спорить об этом было бы ещё напряжнее, так что она постаралась шмыгнуть поскорее. До развилки они так и дошли в молчании, и Алиса начала чувствовать себя нашкодившей школьницей в ожидании наказания.

— Я провожу вас до гостиницы, — сообщило наказание холодным тоном.

— Так я ещё не добежала, — воспротивилась Алиса. — Мне ещё сорок минут надо. А до поезда полтора часа.

Риц Нуво страдальчески вздохнул.

— Послушайте, Алиса, я понимаю, что на Земле это, наверное, в порядке вещей. Но у нас девушки не бегают по ночам по обледеневшим горным тропинкам!

— Да где обледеневшим? — нахмурилась Алиса. Не было же скользко, тут покрытие везде такое, как резиновый коврик с ворсом.

— Там, где город кончается, — будто услышав её мысли, парировал Риц Нуво.

— Ну ладно, — пожала плечами Алиса. — Побегаю по городу. Просто тут в городах каждый встречный докапывается, куда я бегу. Или от кого. Какое им дело?

— Я вам говорю, у нас это не принято.

— И что теперь, сдохнуть от гиподинамии? — огрызнулась Алиса. — Поставили бы тогда беговую дорожку в гостинице. А так там спортзала нет, я спрашивала. И в поезде нет.

Риц Нуво поднял лицо к небу, так что его профиль подсветили звёзды. Нет, наверное, всё-таки уличные фонари.

— Вам на Муданге осталось провести четверо суток. Вы не можете до дома с этим потерпеть?

Алиса поджала губы. Ей вовсе не нужно было напоминание, сколько времени осталось до отбытия и конца её уникального тура. Через неделю она уже будет дома, папа вернётся с Тигрэна, и всё пойдёт по-старому. И этот паразитический Риц Нуво сейчас внаглую крадёт её время.

— Это запрещено законом? — уточнила она на всякий случай. Конечно, пятнадцать суток за хулиганство отложили бы возвращение домой, но в муданжскую тюрьму ей отчего-то не хотелось, да и вообще, наверняка штраф выпишут, и всё.

— Что, бегать? Нет… — растерялся Риц Нуво.

Алиса кивнула. В таком случае, её ничто не останавливало.

Быстро оглядевшись, она выбрала неширокий пустой проулок и стартанула с места. За угловым домом чуть не захлебнулась лаем собака, но Алиса уже побегала по муданжским городам и знала, что собаки тут сидят на цепях, так что бояться нечего.

— Алиса! — заорал сзади Риц Нуво. — Куда вы?! Вы вообще меня слышали?!

Алиса нащупала в кармане наушники и вставила их в уши, не сбавляя темпа. Голос у Риц Нуво был неприятно расстроенный, и она не хотела его больше слышать. Шаг за шагом по пустой дорожке, слегка припорошенной снежком, и вот уже можно любоваться смешными скруглёнными домиками и мелькающими в окнах пёстрыми силуэтами хозяев.

Внезапно на краю поля зрения что-то задвигалось. Алиса отодвинула пальцем капюшон и глянула вбок. Риц Нуво бежал рядом.

Видок у него был тот ещё: шикарная дублёнка с выжженными узорами и роскошным меховым воротником, пижонские высокие сапоги в тон с декоративными цепочками и сияющими пряжками, распущенные чёрные волосы, крылом улёгшиеся на воротник — самое то, в общем, для спортивной пробежки. Алисе даже стало его немножко жалко: взмокнет ведь и простудится. Она почти сказала ему об этом, но тут заметила, что он сам что-то говорит. Слов она не слышала, но губы у него шевелились. Такие мастерски сработанные, чётко очерченные губы, верхняя потемнее и чуть вогнутая, с глубокой ложбинкой, а нижняя посветлее и пышная, как будто перманентно надутая.

Алиса споткнулась на ровном месте и поспешно перестала смотреть на кукольные губы. Ничего, Сакуре-сану сделает ещё такой мейк, что этот обзавидуется.

Из-за поворота вырулил местный житель подшофе в золотом халате на толстой подкладке и меховых сапогах, которые выглядели, как звериные лапы. При виде Алисы житель широко махнул рукой и, наверное, что-то крикнул, но Алиса счастливо не слышала. Риц Нуво прибавил ходу и несколько шагов держался чуть впереди, загородив Алисе вид на прохожего, а потом снова притормозил, так что, оглянувшись, Алиса за ним никого не увидела. Она ещё полюбовалась, как чёрные волосы смешно подпрыгивали единой массой при каждом шаге, но вспомнила, что надо смотреть под ноги. На Риц Нуво она ещё налюбуется в поезде, когда он будет её отчитывать за эту выходку. А он, конечно, будет. И это, наверное, даже поможет скоротать время в скучном вагоне. При всей любви Алисы сныкаться в угол и не подавать признаков жизни долгие часы в одноместном купе её раздражали — у неё ведь тур, она тут ради впечатлений, а не чтобы кодить под одеялом! А так будут ей впечатления с доставкой прямо в купе.

Алисино предсказание сбылось: стоило всем разойтись по своим депозитным ячейкам, как Риц Нуво постучался в её дверь.

Большинство оркестрантов, а особенно оркестранток предпочитали мыться в гостинице, где они проводили время до концерта, а потом ужинали, то есть, по мнению Алисы, бездарно тратили свободное время. Сама она, едва выйдя из поезда в каждом новом городе, мчалась смотреть достопримечательности, список которых ей прислала Лиза, наскоро обедала чем-нибудь, ухваченным в толчее на рынке — главное было выбрать самый популярный лоток, чтобы у лотошника очередь поджимала и не было соблазна поболтать, — потом с нетерпением высиживала репетицию и концерт, переодевалась в спортивное и ещё часика полтора наслаждалась пейзажами, но уже на бегу. Душевая в поезде её вполне устраивала — а чего там, помыться же просто, ну мало ли что тесно, зато чистенько и никакой очереди, все уже в гостинице перемылись.

Глава 7

— Где эта оторва пропадает? — Экдал стоял посреди закулисного коридора Дома певцов в Сирии, держа в руке плетёный короб с обедом. У музыкантов были всякие хитрые требования к пище перед концертом, так что трактирам Эндан это не доверял, а заказывал заранее у проверенных людей. — Её паёк последний остался.

— Она ушла гулять, — меланхолично ответил Эндан. Он сидел с ногами в кресле из тростника и бессмысленно обновлял рабочий чат, в котором не было новых сообщений.

— Ну так пора уже возвращаться, сейчас обед кончится — и надо будет переодеваться и всё такое.

Эндан кивнул и ничего не сказал.

— Ну чего ты сидишь? — начал кипятиться Экдал. — Она сейчас опоздает, сорвёт тебе весь концерт. Сирияне придирчивые же, сам говорил, худшая публика из всех городов. Пошёл бы нашёл её и приволок за ухо!

— Тебе надо, ты и иди, — всё так же ровно отвечал Эндан. Рабочий чат по-прежнему молчал, поэтому он пошёл теперь обновлять чат с хохмами, где со вчера висела печальная шутка про парня, которого не приняли в учение на целителя, потому что он мужчина, дескать, женится и бросит работу. Эндан принципиально не ставил шутке положительную отметку, но теперь ему начало казаться, что ни один чат не обновится, пока он этого не сделает.

— В смысле как это — мне надо? — фыркнул Экдал. — Это твоя работа, вообще-то, я просто помогаю, чтобы ты пораньше освободился и мы могли пойти сами причаститься местных деликатесов.

— Ну если Ахмад-хон меня за это уволит, так тому и быть, — уныло заключил Эндан и наконец усилием воли оторвал себя от телефона. — Я к ней больше приближаться не собираюсь. Насладился, спасибо. Жила она как-то все эти годы и концерты не срывала, я проверял.

Экдал поставил короб на журнальный столик и присел рядом с братом.

— Ты что-то последнюю волю к жизни растерял, — озабоченно сказал он. — Что-то случилось, о чём я не знаю?

Эндан пожал плечами. Что у него могло случиться?

— В моей жизни, дорогой брат, ничего не случается. Просто меняются сезоны, а я становлюсь старше.

Экдал подвигал желваками — обычно он так делал, когда хотел кому-нибудь двинуть, но вряд ли же он бы стал бить Эндана?

— Ты занимаешься тем, что возишь Ахмад-хона по другим планетам и невменяемых инопланетных гастролёров по Мудангу. Как при этом может ничего не случаться? Я вожу одну только свою жену, и то у нас каждый день не вулкан, так торнадо, а где не стачка работников космопорта, там митинг каких-нибудь религиозных пуристов. Тебя какой бог так по голове погладил, что у тебя всё гладко?

Эндан пожал плечами.

— У нас тоже не метеорит, так наводнение, исполнители в женские клубы вламываются и показывают Старейшинам неприличные жесты. Ну и что? Это не со мной случается. Это просто работа.

— Если это — просто работа, мне страшно подумать, что должно случиться, чтобы ты это отметил. Ты на фронт хочешь? В миротворческие войска? У нас на Иморее сейчас активные действия под эгидой ЗС, если хочешь, могу тебя туда пристроить.

— Я там был, — отмахнулся Эндан. — С дипломатической миссией. Там наша армия сидит по одну сторону гор, а местные повстанцы — по другую, пока верхи перетирают, кому чего сколько отстегнуть.

— А ты хочешь прямо под огонь? — уточнил Экдал, и лицо его стало ещё более трагичным, чем обычно.

— Нет, — со вздохом успокоил его Эндан. — Не хочу. Это всё не важно. У меня нормальная работа, я прилично зарабатываю и ничего не хочу.

— Врёшь ты посредственно, — покачал головой Экдал. — Особенно для дипломата.

Он собирался ещё что-то сказать, но тут дверь в конце коридора распахнулась, и в неё ворвалась Алиса. Она промчалась мимо, натоптав с кроссовок целый сугроб на паркет, и скрылась в гримёрке.

Экдал поднял со столика короб и покачал им перед лицом Эндана.

— Иди отнеси ей обед.

— Не пойду, — невозмутимо ответил Эндан, глядя в одну точку. — Она там голая.

Экдал недоверчиво покосился на дверь.

— Гримёрка же общая!

— Земляне, — пожал плечами Эндан.

Экдал прищурил глаза.

— А ты откуда знаешь, что она там голая? Повидал её уже по-всякому?

Эндан поднял на него страдальческий взгляд, зная, что сам сейчас выглядит, как герой древней баллады.

— Я зарабатываю тем, что вожу по Мудангу невменяемых инопланетных гастролёров.

Дверь гримёрки приоткрылась, и оттуда выскользнула Эсарнай — эта женщина в совершенстве овладела искусством ходить плавно, как лодочка по зеркальному озеру. Лицо Экдала тут же преобразилось, около глаз появились весёлые морщинки, щёки округлились и даже подбородок как будто поквадратнел.

— Рыбонька!

— Что, мой жеребчик? — проворковала Эсарнай, вогнав мужа в краску.

Эндана затошнило.

— Там госпожа с Земли переодевается, да? — спросил Экдал.

Эсарнай приподняла бровь и присела на подлокотник его кресла — как пить дать переняла эту манеру у Хотон-хон!

— С чего это моего сладкого барсика интересуют переодевающиеся госпожи?

Экдал расплылся в широченной улыбке — до знакомства с Эсарнай у него таких мышц на лице не было!

— Не интересуют, — он снова приподнял короб. — Ей надо обед передать, а мы с братом опасаемся. Выручишь?

— Я бы с радостью, — приторно улыбнулась Эсарнай, — но там ещё и двое мужчин переодеваются, я потому и ушла.

Эндан понял, что сейчас взорвётся. Эта маленькая дура там — с двумя мужиками! Он понятия не имел, что ему с того, но между её кромешным бесстыдством и сахарным заводом, который возвели тут в холле брат с женой, Эндан больше не мог терпеть. Обложили со всех сторон!

Он рывком встал, выдернул у Экдала из руки короб и ворвался в гримёрку. Сощурившись, чтобы не очень чётко различать детали сквозь ресницы, он приметил тонкую фигуру, сиявшую светло-розовой кожей — слишком большим простором светло-розовой кожи, и, отвернувшись, ткнул в её сторону короб.

— Обед, — выдавил он сквозь зубы.

— А! — удивилась Алиса. — А я ела уже.

Глава 8

Эндан изо всех сил пытался наслаждаться игрой в бараньи. Он правда любил это занятие. Но в трактире было шумно и душно от табачного дыма, свет слепил глаза, а Эндан хотел спать. В поезде прошлой ночью как-то не удалось нормально выспаться — сначала всё думал, не пойти ли проверить, как себя ведёт проклятая рыжая стерва, не ходит ли опять голая по вагону или ещё чего… Но ведь она снова начнёт его соблазнять. А ему никак нельзя. Просто наказание какое-то… И чай у заразы такой вкусный… Земляне вечно пьют невыносимую бурду, но, конечно, именно эта разбирается в хорошем чае. Нет, если он снова почует эту смесь имбиря и сладкого цитруса, он точно у неё в каюте и заночует. Нельзя.

Поэтому Эндан вертелся, пытался читать, слушал подкаст про бизнес-культуру Арея и считал морских драконов. Драконы пахли имбирём и сладким цитрусом.

Эндан как раз выиграл раунд и собрался пойти спать, когда ему внезапно позвонил Ахмад-хон.

— Что случилось? — спросил Эндан, тут же выскочив на улицу, чтобы не говорить при посторонних. В таком часу Ахмад-хон по хорошим поводам не звонил.

— А, не пугайся. Просто Лиза решила со своей подружкой посидеть в трактире, и я только что обнаружил, что в домашнем баре нет двух бутылок вина. Оно, конечно, земные женщины нашим не чета в этом плане, но всё-таки… две бутылки… Может, присмотришь за ними? А то как бы по улицам гулять не пошли потом или не полезли куда-нибудь на спор.

У Эндана с первой фразы волосы начали вставать дыбом, а при мысли о том, что чокнутая Алиса готова отколоть на спор… Да тут город бы выстоял!

— Вас понял, — быстро сказал Эндан. — Локация?

— Скину координаты сейчас, —усмехнулся Ахмад-хон. — Ты… без фанатизма. У Лизы тяжёлый месяц на работе выдался, ей надо проветриться, это я так, для подстраховки.

— Так точно, — отрапортовал Эндан и двинулся по навигатору, на ходу печатая сообщение брату, что работа настигла — без подробностей, а то ведь Эсарнай, чего доброго, захочет присоединиться к землянкам, а телефон Экдал от неё не паролит, Ирнчина на него нет!

В маленьком трактире под гордым названием “Красавец” за тремя столиками у двери сидели компании местных — скорее всего, тех, кто пришёл закусить концерт. А вот у дальнего края зала, рядом с печкой, кутили Алиса и Хотон-хон. Им уже было хорошо — расположились в расслабленных позах на больших подушках и валиках и громко подпевали какому-то мужику на изображении с прожектора. Мужик был такой красивый, что Эндан почувствовал желчь у основания языка, да ещё и пел каким-то просто божественным голосом.

— Гость-хон, — обратился к нему учтивый хозяин, — сегодня вечером наше заведение осенила своим присутствием Хотон-хон. Она великодушно разрешила другим посетителям остаться, но при условии, что ей не будут мешать.

— Я от Ахмад-хона, — машинально ответил Эндан и предъявил знак министра. — Присмотреть за ней.

Хозяин кивнул — с плохо скрытым облегчением — и предложил Эндану занять столик в тени от двери в кухню с хорошим видом на женщин.

Пока они разбирались, песня кончилась и лицо мужика на экране застыло.

— Что у тебя ещё есть? — Алиса перегнулась через стол и заглянула в телефон Хотон-хон, стоящий на дистрибуторе. У Ирнчина бы сердце прихватило от такого. — О, давай “Прощание с морем”.

— Надо салфеток побольше попросить, — заметила Хотон-хон.

Алиса включила другое видео — чуть-чуть иной ракурс, более тёмный фон, но тот же мужик. Запись была явно не профессиональная, кто-то держал телефон на весу, света маловато, но тем драматичнее зазвучали первые слова, когда песня полилась. Хотон-хон чувственно вздохнула, а Алиса закинула в себя содержимое довольно большой винной чашечки.

Эндан набрал Ахмад-хона.

— Что-то не так? — насторожился тот.

— Они смотрят видео с каким-то мужиком, — сказал Эндан, не сводя взгляда с мечтательного выражения на лице Алисы. — Одно за другим. И бурно выражают восхищение.

— Что за мужик? — скорее удивился, чем возмутился Ахмад-хон. Но он вечно своей женщине прощал всё, что угодно.

Эндан включил камеру и показал ему несколько кадров. Ахмад-хон хмыкнул, из трубки раздались щелчки клавиш, как будто он тут же рядом с телефоном стал что-то набирать на буке.

— Вы знаете, кто это? — поинтересовался Эндан. Если бы Ахмад-хон запустил распознавание лица, ему бы не понадобилось ничего набирать на клавиатуре.

— Да, это полковник Юмэда, вот только почему… А, я всё понял. Полковник Юмэда и есть пропавший брат Алисы-хон. Я не знал, что он пел.

Эндан покосился на экран. Парню на видео было далеко до полковника.

— В юности, наверное, — прокомментировал он. — Но, Ахмад-хон, это могут не так понять…

— Я черкну про него заметку завтра, — легко заверил его Ахмад-хон. — Я знал, что брат Алисы был Лизиным близким другом, а пропал он ещё до того, как мы познакомились. Я только не знал, что это полковник Юмэда. Не трогай их, Лиза мало с кем ещё может его повспоминать.

Эндан принял установку и нажал отбой. Брат, значит. Ну ладно, у землян семейные связи теснее, чем у муданжцев, особенно те, что между разнополыми родственниками. Муданжская женщина своих братьев видит пару раз в год по праздникам, а Алиса с этим полковником небось одной душевой пользовалась всё детство. Эндан постарался успокоиться и не заводиться по пустякам. Что ему Алисины интересы среди мужиков? Он на неё не имеет ни видов, ни прав. Обиделся, что мужик на экране красивее него? Да что он знал об Алисиных вкусах? Это же землянка, у землян нет единого канона красоты. И потом, Алисе по документам тридцать пять лет. Земных, конечно, но всё же… Если она уже себе мужа не нашла, с чего Эндан решил, что она вообще ищет? Это же землянка, у них по-всякому бывает.

Из мрачных раздумий его выдернуло какое-то шевеление: женщины активно жестикулировали над дистрибутором.

— Твой не подключится, — объясняла Хотон-хон. — Тут муданжские сети, они вообще на других протоколах, это надо как-то там прошивку менять или что… Лучше мне скинь, я поставлю.