Из Темноты . Часть первая: Дядюшка Бо

Эксклюзивный материал

Ева посмотрела в окно, и как раз заметила Энди, который медленно, но упрямо шёл по лужам, сопротивляясь хлеставшему дождю и ветру.

- Заходи, мерзляк! – послышался снизу приветственный возглас Руди.

Энди глухо поздоровался, потом на лестнице раздались шаги, и в комнату вошёл журналист, весь вымокший до нитки, стучащий зубами от холода. Смотреть на это продрогшее, худощавое существо без жалости нельзя было.

Ева не замедлила предложить плед и горячий кофе.

- Пасибо, - произнёс он, шмыгнув носом.

- Ты садись, отогревайся, - поддержал идею Руди.

Энди охотно принял приглашение.

Когда он устроился в кресле под пледом, поджав под себя ноги, в руках у него была большая чашка кофе, Ева протянула ему картонную папку с несколькими листами рукописного текста.

- Это всё, что ты просил.

- Ну наконец-то! - отозвался Энди из недр своего пледа.

Немного оттаяв, он развязал верёвочки и открыл папку.

- Сейчас все уже печатают тексты, а не пишут вот так, - буркнул Энди.

- Мне так гораздо проще выражать мысли! – возразила Ева и, переглянувшись с Руди, уверила: - Я старалась писать очень аккуратно, чтобы всё было понятно.

Журналистов тут недолюбливали. Они всё шныряли здесь, выискивали да вынюхивали. Не удивительно: закрытая частная лаборатория, о деятельности которой очень мало известно, прямо за городом! Как можно такое пропустить? Но долгое время их всеми способами не пускали внутрь, в отместку они писали такое, что больше по части писателей-фантастов. Это здорово нервировало всю команду Евы. Мешали работать.

Но Энди был в журналистике новичком, и ещё не приобрёл всех необходимых профессиональных качеств. Он был рыжим, тихим, застенчивым до глупости и крайне вежливым. Когда он впервые попал в лабораторию, он вышел оттуда в состоянии лёгкого шока, а точнее – полного ужаса. На работников лаборатории Энди смотрел круглыми от удивления глазами, а особенно на Еву. Но чём-то он понравился Еве, и она решила не выпроваживать его. Все смирились и не обращали на рыжего журналиста никакого внимания.

И потому, как только Энди уселся и начал читать, все вернулись к работе.

Только Ева осталась присматривать за ним. Она устроилась у окна и стала смотреть, как по стеклу сбегают вниз капли дождя – маленькие серебристые существа.

Ритуал, который они задумали, был сложной магической манипуляцией с символами. Именно поэтому текст нужно было писать от руки: при печати особые комбинации палочек, точек и завитков терялись. Статья, которую написала Ева, не несла особо никакого смысла, кроме как привлечь внимание тех, кому было необходимо увидеть зашифрованные символы. Эти символы вели к другим таким же, написанным в другом месте, и так далее. Таким образом, с помощью достаточного мастерства можно было проложить маршрут от одного места к другому с помощью магических нитей, соединяющих одну цепочку знаков с другой…

Конечно, Энди об этом не знал и не должен был. Его задачей было опубликовать то, что ему дали: не более того. Ева была уверена, что он опубликует, потому что никому больше нельзя было зайти в их лабораторию, потому что Энди внушаемый, потому что, в конце концов, он хотел заработать репутацию. Эти листочки в его руках были настолько бесценны, что он даже согласился не перепечатывать их, а отсканировать и опубликовать в виде иллюстраций к тексту, который он сам напишет. Получалась такая статья в статье: Энди бы написал, что он, проведя весьма сложное и хитроумное расследование, раздобыл секретные записи самого руководителя секретной лаборатории, которая занимается не совсем конвенциональными исследованиями.

Один рабочий заголовок: «В Лизпорте изучают вампиров по науке?!» чего стоил!

Ева улыбнулась немного грустно, глядя на журналиста. Получалось, что они используют его для достижения своей цели. Однако чего не сделаешь для, как тогда казалось, благого дела.

- Ты прочитай и скажи, что ты хочешь убрать.

Энди кивнул и отпил кофе. Еве необходимо было лично проконтролировать, чтобы Энди в процессе корректуры не повредил последовательность магических символов. Ева бы никогда не составила бы эту последовательность сама, если бы не помощь Синтии Патиенс. Она приходилась Еве тётей, но Еве больше нравилось думать, что это её «Мама-2».

Шёл сильный-сильный дождь с грозой. Такие ливни часто налетали на побережье летом, ломая последовательный фон из жары и бриза. Дождь мог не прекращаться несколько дней, и, как сейчас, могло стать достаточно холодно.

За окном было почти ничего не видно из-за воды, лившейся с неба. Капли плясали, ударяясь о крыши, громко стучали в окно, но внутри здания было тепло. Ева зевнула: наблюдение за дождём всегда её расслабляло, к тому же, она мало спала, готовясь к ритуалу. Необходимо было продумать всё… Всё.

Вода - элемент, ассоциирующийся со временем. Даже не зная магических свойств воды, мы интуитивно догадываемся и говорим «с тех пор много воды утекло», подразумевая, что прошло много времени. Точно так же вода может дать доступ к прошлому. Постоянно двигаясь и меняя свою форму в природном круговороте, сама по себе вода всегда остаётся одной и той же и сохраняет память обо всём, что она видела и слышала с самого начала времён. Если вы будете достаточно долго смотреть на дождь, или на море – обе этих формы воды присутствовали тогда в Лизпорте – вы сможете увидеть всё, что угодно.

Глава 1. Женщина в чёрном и серый пёс

Конец сентября. Это был день, когда погода стояла хмурая, тучи угрюмо нависали над городом, собираясь пролиться дождём.

Но утром было тихо: ни дождя, ни ветра, ни солнца, только густые серые тучи.

В доме было сонно. Я с грохотом поставила чайник на плиту, а моего папы не было видно. Дверь в его спальню была заперта, но, проходя мимо, я услышала шаги и шорохи, что свидетельствовало о том, что папа не спит. Он опять курил в комнате: я услышала запах табака. Запах всегда был, когда папа бывал дома, но сейчас особенно сильно. Я решила не стучать к папе и не предлагать завтрак – если он курит с утра, значит, максимум выпьет чаю вместо еды. А если заперся, значит, так надо, и он чем-то занят.

С папой я общалась мало, а мамы у меня не было. Я ни разу не видела её, я даже не знала, как её зовут. Маленькой я пыталась выяснить у отца, где моя мама. Он становился очень угрюмым от таких вопросов. Однажды он сказал, что она бросила нас вскоре после того, как я родилась. Мне пришлось принять эту версию, потому что ничего другого не могла бы добиться.

Впрочем, в какой-то момент я решила, что мы нормально живём и без мамы. У нас был небольшой одноэтажный дом на одном из переулков Лизпорта. Здесь была моя комната, папина спальня, небольшая гостиная, кухня, ванная – всё, что нужно для жизни. Был даже небольшой клочок земли рядом с домом, но за ним мы не ухаживали, и там росли, пожалуй, все виды сорняков, и ещё несколько тонких осинок около ограды.

Вообще мой отец был довольно странным. Звали его Мэттью Дистурб. Он был высоким и очень худым, глаза у него были мутно-серые, редкие брови всегда сведены вместе. В любую погоду на его голове, покрытой светло-русыми тонкими волосами, была серая старая шляпа. Он ходил быстро, широкими шагами, держа при этом руки в карманах, был неразговорчив и много курил. Дома он бывал редко, постоянно где-то пропадал целыми неделями, а то и месяцами. Кого ни спросите – никто не знал о моём отце больше.

Сами понимаете, жилось мне с ним не очень-то весело, зато папа почти не контролировал меня. 

На папу я похожа только высоким ростом и худобой. Волосы у меня были по плечи густые, прямые и чёрные, глаза большие и зелёные, густые чёрные брови и ресницы. Соседи часто выдумывали самые различные объяснения этому, но одно из лучших качеств отца - ему было плевать. Потому что он-то знал одну единственную правду, которая была невероятней даже самой смелой версии сплетников.

Я собралась в школу, взяла свой рюкзак и выкатила за калитку свой старый велосипед. Уже выходя за калитку дома, я издалека увидела, как по улице идёт незнакомая мне женщина…

Она шла по нашей такой пустой по утрам, забрызганной грязью улице, такая тонкая, бледная, красивая… Шла легко, казалось, что она не касается ногами земли. Но одета была во всё черное, будто носила траур. Она шла немного неуверенно, постоянно озиралась, внимательно поглядывала на номера на калитках…

Наконец, она увидела калитку нашего дома и остановилась. Посмотрев на меня, она улыбнулась и тихо произнесла голосом:

- Ты не знаешь, Дистурб дома?

Я ответила не сразу, потому что немного опешила. Я смотрела на эту женщину во все глаза, как на какое-то чудо, а потом несмело сказала:

- Д-да, он дома.

А сама я  в это время лихорадочно соображала, кто же это такая. Мне казалось, что я где-то её уже видела, где-то далеко, когда-то давно…

- Мне повезло, - улыбнулась незнакомка.

- Да уж… - пробормотала я.

Воспользовавшись моим замешательством, женщина мягко оттолкнула меня от калитки, проскользнула в неё и скрылась в доме.

Я же смотрела ей в след, не в силах сказать ни слова от удивления, а в голове моей тем временем вертелся один и тот же вопрос: «Но откуда она знает, что папа редко бывает дома?»

Часы на городской ратуше забили половину восьмого утра, напоминая мне, что, если я не потороплюсь, то опоздаю в школу, а этого делать никак нельзя, ведь я уже сделала это вчера. И позавчера. И два дня назад тоже…

Я вскочила на свой старенький велосипед и принялась с усилием крутить педали, чтобы разогнаться.

Но мысли о незнакомке не покидали меня. Для меня не было сюрпризом то, что к отцу наведываются незнакомые женщины. Но эта женщина была не похожа на тех, что приходили раньше. Она была какая-то … странная. И, к тому же, она вела себя  так, как будто знает меня…

И тут одно неприятное обстоятельство отвлекло меня от моих мыслей.

За моим велосипедом гнались собаки.

По этой дорожке в парке ежедневно проезжали десятки, а может, сотни велосипедов, но эти собаки избрали именно мой. Я часто езжу этим путём в школу, но собак здесь вижу впервые. Откуда они взялись, да ещё и в таких количествах? Думать об этом некогда, мне нужно было как можно энергичней крутить педали, и при этом не сбиться с курса. Вообще-то, я не боюсь собак, я их даже люблю, но эти, что гнались за мной, крупные, лохматые, не произвели на меня хорошего впечатления. Всё это дополнялось громким лаем и тем, что самые резвые из них уже пару раз сумели ухватить меня за штанину. И зачем я им только понадобилась?

Мне не хотелось это выяснять.

Глава 2. Огонь

Тот день отпечатался в моей памяти болезненно чётко.

Я вскочила с кровати, как ошпаренная, и мигом схватила трубку, но не успела я сказать привычного «Алло», как голос в трубке поинтересовался:

- Ева?

- Д-да, это я, - я была не уверена, что это я. Номер был не определён, как и вчера, только в этот раз звонили на мой телефон. А голос был мужским и совсем незнакомым.

- В доме никого нет, кроме тебя? – спросил голос.

- Нет, - сказала я и тут же спросила. - А вы кто?

- Это сейчас не важно, - ответил голос. - Я тебя знаю, а ты меня не знаешь - это всё,  нет времени объяснять.

- Но ведь…

-Нет, никаких вопросов, - несколько грубо оборвал меня голос, - просто слушай меня внимательно и делай то, что я скажу, хорошо?

Я, конечно, была не согласна с этим условием, но на всякий случай ответила:

- Хорошо.

-Так вот, вчера ночью произошло кое-что, - сообщил голос, - я не могу пока тебе сейчас прямым текстом сказать, что именно. На всякий случай знай, что ты оказалась в большой опасности.

«Как здорово!» - подумала я, но промолчала. А голос тем временем продолжал:

- Сейчас найди телефон своего отца и отключи его. После этого ступай в его комнату и открой маленькую чёрную шкатулку, которая стоит на полке над кроватью. Там найдёшь одну безделицу, но безделицу очень важную. Забери её. Будь осторожна: старайся не шуметь и не включай свет. После этого собирай свои вещи, закрой все окна, дом закрой на ключ и выходи на улицу. Там тебя будет ждать человек, ты узнаешь его по шраму на щеке. Он отведёт тебя в безопасное место, - мой загадочный собеседник запнулся и вздохнул. Затем его голос немного смягчился: - Я понимаю, что это сложно. Но я обещаю, что, когда ты окажешься в безопасности, тебе всё объяснят.

Я тоже смягчилась и сказала:

- Хорошо, я это сделаю.

- Я знал, что ты поступишь разумно, - похвалил голос. Затем он строго добавил: – Но поторопись!

И он повесил трубку.

Я села на кровать и ещё какое-то время сидела в ступоре. После бессонной ночи мысли в голове шевелились очень лениво. Наконец, они дошли до событий вчерашнего вечера.

«Посмотри на свой огонь…»

И вот тут-то я окончательно проснулась. Мне вспомнилась моя рука, покрытая серебристо-белой кожей и чёрная кровь…

«Конечно, - успокоила я себя, - это всего лишь был сон…».

Согласившись с этим, я зевнула и включила настольную лампу. Было ещё темно, потому что рассветало по-осеннему поздно. На часах было шесть утра. «Эх, спать бы сейчас сладким сном, как обычно», - подумала я, после чего вздохнула, понимая, что это желание неосуществимо.

Поднявшись с кровати, я зевнула и стала вспоминать, что велел мне голос… Найти, телефон, выключить… найти шкатулку, взять что-то… собрать вещи, закрыть дверь… на улице будет ждать человек со шрамом на щеке. Вроде, ничего не забыла.

Я не была уверена, что доверяю тому голосу, который мне звонил, поэтому не спешила выполнять его поручения. Я решила, что сначала неплохо было бы умыться и подкрепиться.

Придя к такому заключению, я отправилась в ванную. По мере того, как я приближалась к ней, я всё больше и больше нервничала. Дверь была распахнута, свет в ванной горел… На полу лежали блестящие холодные осколки зеркала.

«Что всё это, чёрт возьми, значит?!» - подумала я. Ответ пришёл сам собою: «это значит, что это был не сон, что ты ночью разбила это зеркало, что у тебя чёрная кровь, что порезы на твоей руке зажили в одну секунду, и что с тобой что-то неладно. Вот что это значит».

Я подняла с пола крупный осколок зеркала, и заглянула в него. Нет, всё в порядке, я отражаюсь. Дрожащей рукой я провела острым концом осколка по своей ладони. Из пореза тут же потекла кровь – красная, какой она и должна быть. Немного успокоившись, я вздохнула, и, поклявшись себе не вспоминать больше об этом, поднесла ладонь ко рту, слизнула языком кровь…

Тут же мой живот скрутило от чувства ужасного, дикого голода. В глазах на секунду потемнело, и я поняла, что, если сейчас же не поем, то потеряю сознание. И я мигом оказалась на кухне.

Наскоро поджарила яичницу, тут же съела её прямо со сковороды, заварила крепкого кофе, залпом выпила чашку. После этого мне стало легче. Вернувшись в ванную, я, осторожно собрала осколки щёткой в совок. Умылась.

Теперь я могла сделать всё то, что требовал от меня тот странный голос.

Телефон найти было нетрудно. Он лежал на том же самом месте, где я бросила его. Невольно вздрогнув от воспоминания о вчерашнем звонке, я безропотно выключила телефон и отправилась в комнату отца.

За всё то время, что я жила в этом доме, мне ни разу не удалось побывать в этой комнате. Вход туда был мне строго воспрещён, проникнуть туда не было никакой возможности, ведь комната запиралась каждый раз, когда отец куда-нибудь уходил. Итак, я первый раз в жизни хотела намерено войти в комнату папы. Зная, какой он человек, мне было немного не по себе.

Ключ от комнаты был, как ни странно, в замочной скважине, поэтому отпереть комнату было нетрудно. Дверь негромко скрипнула, и я оказалась в запретной комнате.

Глава 3. Знакомство

Когда рассвет забрезжил сквозь занавески, а аккумулятор моего телефона разрядился окончательно, Марк Вунд сказал:

- Следующая наша станция.

Я отодвинула занавеску на окне, но не увидела за окном ничего, кроме, как казалось, бесконечного хвойного леса. Так как я не спала всю эту ночь, мои вещи были собраны, я была готова в любую минуту выйти из поезда. Вунд тоже был на взводе. Но нам пришлось повозиться с Барбарой, которая никак не хотела просыпаться. Когда мне всё же удалось её разбудить, поезд уже остановился, и дверь вагона открылась. Мы подхватили вещи и быстро вышли на платформу.

Дул прохладный свежий ветер, пахнущий морем, рассвет золотил всё кругом, и шуршал песок под колёсиками чемодана. А тащить чемодан по песку, в котором он всё время завязает, совсем нелегко. Мы шли от станции вслед за другими немногочисленными пассажирами, сошедшими здесь, чьи спины ещё виднелись вдалеке, по широкой песчаной дороге, ведущей к небольшой деревне. Но, не доходя до неё, мы свернули на узкую тропинку, теряющуюся в густой траве. Эта тропинка уводила вглубь леса.

- Давай понесу, - как бы между делом кивнул Марк Вунд на мой чемодан. В одной руке он уже нёс коробку с моим «наследством» (чем бы оно ни было), но я была только рада отдать ему свою ношу. Его сильные руки справляли лучше моих: Вунд поднял чемодан повыше над землёй и понёс, чтобы мои вещи не намокли от травы.

В лесу было на удивление светло: пожелтевшие листья деревьев, казалось, светятся, впитав в себя лучи солнца, стволы и раскидистые ветви деревьев отражали рассвет шершавой корой, а в траве множеством серебристых капель блестела роса. Однако тут было холодно, и я вздрагивала при каждом дуновении ветра, и, к тому же, мои ноги по самые колени стали мокрыми.

Деревья стали редеть, и лес вскоре закончился. Я чуть было не свалилась в канаву, поросшую травой, в глубине которой тихо плыл ручей. Пройдя по деревянному мосту, мы пересекли эту канаву, после чего, вскарабкавшись по крутому холму, мы оказались перед большими железными воротами, распахнутыми настежь. За ними я увидела огромное здание, серое, с множеством высоких стреловидных и круглых окон, покрытых витражами. Над окнами были сделаны искусные арки, всюду фасады были украшены статуями странных зверей с телом льва, крыльями и головой орла, а самый огромный из них сидел над входом, расправив крылья, и грозно смотрел сверху вниз. Под его лапами извивались змеи, силясь высвободиться из цепких когтей. К входу вела высокая лестница с чёрными железными перилами, а дверь была из тёмного дерева с большой железной ручкой.

Увидев всё это, я потеряла дар речи. Я восхищенно разглядывала это мрачное великолепие, неожиданно возникшее передо мной в лучах рассвета. Будто я случайно попала в сказку, и стою перед замком дракона.

 Вунд опустил мои вещи на землю и спросил:

- Ничего так домишко, да?

- Фамильный замок Патиенсов, - сказала Барбара Дефенди, заметив моё удивление, - твой новый дом. Ворота открыты, значит, тебя уже ждут. Ах, да, кстати…

Она открыла свою сумку и стала искать там что-то. Наконец, она достала оттуда большую плитку шоколада и с улыбкой протянула мне:

- С днём рождения, Ева.

- Спасибо, - вот и всё, что я смогла сказать. Я и забыла об этом событии, а ведь не каждый же день исполняется четырнадцать!

Она ещё шире улыбнулась и спросила:

- Ты сохранила мой номер телефона?

- Да, - кивнула я.

- Звони, рассказывай мне, как ты тут, - попросила Барбара. – Я не знаю, когда смогу заехать в гости… Но в любом случае будем на связи!

Она помахала мне рукой и скрылась под пологом леса. Мы ещё очень долго после этого не виделись.

- Ну что, пока? – Вунд всё ещё стоял рядом.

- Ну пока, - сказала я, пытаясь заглянуть ему в лицо (чтобы это сделать мне пришлось подниматься на носки и высоко задирать голову).

- Я живу здесь неподалёку. Заходи как-нибудь! – пригласил Вунд и обнял меня за плечи на прощанье.

- Обязательно зайду! – пообещала я.

- О, и мой номер запиши. Вдруг…

Я так и не поняла, что «вдруг».

- У меня села зарядка, - сказала я, но тут же сообразила достать бумагу для рисования из рюкзака. Марк быстро записал номер одним из моих карандашей на альбоме и, помахав рукой, отправился вслед за Барбарой. Наверное, он проводит её до станции.

Я ещё долго смотрела ему в след. Он, конечно, странноватый, но добрый. Мне так не хотелось, чтобы он уходил!

Я стояла у ворот замка, нервно сжав шоколадку в руках и не решаясь войти. Тёмно-серая громада  на фоне светлеющего рассветного неба пугала меня, от вида её меня пробирала дрожь. Но в то же время странный замок притягивал взгляд, звал, словно запечатанный старинный сундук, заглянуть внутрь.

Я вздохнула, спрятала шоколадку в рюкзак, взяла коробку под мышку, чемодан в другую руку и двинулась вперёд. Когда я пересекала пустой широкий двор, затенённый деревьями и уложенный большими камнями, я слышала каждый свой шаг. Кругом стояла полнейшая тишина, только чуть шуршали листья на деревьях. Подойдя ближе к замку, я увидела, что кладка его поросла густым синеватым мхом, сквозь щели в ступенях и между камнями пробивались зелёные травинки, а у фантастического зверя над входом от старости осыпались перья. Это было доказательством того, что замок не явился передо мной из ниоткуда, а давно уже стоял на этом месте, что меня несколько успокоило. Взобравшись по ступенькам, я набралась храбрости и, взявшись за дверную ручку в форме головы орла – большую, ржавую, с облупившейся краской, - постучалась в дверь. И вздрогнула – такими громкими показались мне звуки этих ударов в окружавшей тишине.

Глава 4. На новом месте

После завтрака я решила погулять и осмотреть окрестности. Хьюго показал мне ещё один выход из замка, и первым делом я оказалась на огромном пространстве, которое, видимо, называлось «парком». И за этим «парком» уже, должно быть, давно никто не следил. Здесь росли огромные дубы, загораживая небо своими ветвями, поэтому в парке было полутемно. Между деревьями петляли узенькие дорожки, когда-то красиво уложенные белыми плитами, а теперь разрушенные корнями растений и теряющиеся в траве. Роса ещё не высохла. Было влажно, и по дорожкам то и дело проползали, оставляя за собой серебристый слизкий след, большие неторопливые улитки. Заметив меня, они испуганно прятали свои усики в панцирь. Я переступала их и шла дальше.

И с каждым шагом мне здесь нравилось всё больше. Парк был очень красивым, не смотря на свою неухоженность. И, может, неухоженность и придавала ему его очарование. Вокруг толстых стволов деревьев, как вокруг огромных колонн, вился гибкий зелёный плющ. Листья дубов, словно бронзовые пластины, блестели в проникающих сюда лучах солнца и причудливо играли их светом. Неожиданно для самой себя я вышла на берег большого пруда. Над ним тихо шелестели ветвями плакучие ивы, на берегу, наполовину спрятавшись в камышах, сидели два каменных льва, а рядом с ними лежала полусгнившая лодочка. Пруд зарос тиной, в нём плескалась мелкая рыбёшка, и квакали лягушки. Через пруд вёл большой шаткий деревянный мост, по нему я и решила пойти. Пройдя половину моста, я заметила в тени на другом берегу какую-то серую высокую фигуру, похожую на человека. Подойдя ещё ближе, я поняла, что это статуя, изображающая плачущего ангела. Он стоял, склонив голову вниз и закрыв лицо ладонями, а крылья его печально поникли.

Сойдя с моста, я невольно вздрогнула. Ангел стоял над могильной плитой.

Я долго ещё блуждала по траве между деревьями, пока не нашла дорожку. В траве я то и дело спотыкалась о могильные плиты, уже совсем старые, превращенные в бесформенные каменные глыбы.

Вскоре я натолкнулась на железную старую оградку, так сильно заросшую плющом, что её было сложно заметить, пока не споткнёшься об неё. Я поняла, что она означает границу парка. Я пошла вдоль неё и нашла ржавые запертые ворота – они вели за пределы замка.

«Могу прогуляться», - подумала я и с энтузиазмом стала разматывать цепь на воротах, отделявшую меня от побега. Я испачкала ржавчиной все руки, но дело было сделано: цепь лежала передо мной на земле. Оставалось только открыть ворота. Но это оказалось не так просто. Ворота приржавели мёртво, и ни в какую не хотели открываться. Я оборвала с ворот плющ, после чего изо всех сил толкнула их плечом.

И мои старания оправдались – ворота с громким жалобным скрипом поддались, и мне удалось открыть щель достаточно большую, чтобы я смогла пролезть.

Выбравшись наружу, я радостно хихикнула, оглянулась: не видел ли кто моего подвига? Я помнила, откуда мы пришли утром, и в какой стороне деревня, поэтому уверенно шагала вперёд. Но когда я вышла на дорогу, моя радость несколько омрачилась: когда мимо меня, поднимая пыль, проезжала телега, человек, ехавший там, очень удивлённо посмотрел на меня. Тогда-то я поняла, что после открывания ворот я ужасно запачкалась, и, прежде чем идти в деревню, надо бы где-нибудь вымыться. Но где?

«Море, здесь должно быть море, - подумала я. - Но где же оно?». Так я и стояла посреди дороги, вспоминая, как можно найти море, как вдруг я услышала у себя над головой крик чайки и подняла голову. Белая птица покружила надо мной, а затем полетела в сторону замка, и вскоре скрылась в дали. Мне пришлось возвращаться, и идти вслед за чайкой. Шла я очень долго: сначала по дороге, потом мимо замка, затем по лесу… Я уже думала бросить эту затею, как лес кончился, я поднялась по крутому склону, и оказалась на высоком утёсе, который, как нос корабля, смотрел в море. Радуясь этой находке, я стала искать путь, чтобы спуститься к воде. Утёс подмывался волнами, и часть его от этого осыпалась в воду, и большие серые камни выглядывали из глубины. Только по этим камням вниз – другого спуска к воде не было, и я немало рисковала. Мои ноги то и дело соскальзывали, камни осыпались вниз, а море угрожающе гудело внизу. Но я всё же смогла спуститься без особых повреждений – только расцарапала колени и ладони.

Волна столкнулась с обломком скалы, на котором я стояла, и вода брызнула мне в лицо. Я с трудом набрала в ладони холодной воды, чтобы умыться.

Умывшись, я полезла обратно по скалам, но это оказалось гораздо сложнее, чем спускаться, поэтому я остановилась на полпути отдохнуть. Я стояла на камне и смотрела на море. В спину мне пригревало полуденное солнце, а в лицо дул холодный ветер и летели брызги. И я рассмеялась, сама не зная, чему.

Всё ещё чувствуя пощипывание морской соли на сбитых ладонях, я пришла в деревню. Пыльная дорога переходила в главную деревенскую улицу – главную и единственную. По ней гуляли гуси и куры, что-то ища в пыли; иногда эту живность распугивала проезжающая телега, запряжённая лошадью. Автомобили, как я понимаю, были здесь редкостью. Кругом были наполовину деревянные, наполовину кирпичные одноэтажные домики, огороженные заборами. До меня доносились крики петуха, мычание коров, лай собак и пение птиц. Всё было тихо и мирно, людей вокруг совсем не было, только под забором два мальчика играли с чёрной собачонкой. Когда я поравнялась с ними, они остановили своё занятие, испуганно глянули на меня и, ловко перемахнув забор, скрылись из виду. Собачка, с которой они играли, прижала уши и зарычала на меня, после чего с громким лаем ретировалась куда-то в кусты.

Вскоре я дошла до деревенского рынка. Это было большое огороженное деревянным покосившимся забором пространство, забитое торговыми палатками. За прилавками стояли, зевая, продавцы – торговли сегодня у них не шло никакой, и многие уже собирались уходить. Я купила у толстой старушки яблоко и пошла гулять по рынку. Посреди рынка я нашла небольшое заведение под названием «Серый Дуб», с деревянной вывеской. Оно, видимо, было своеобразным культурным центром деревни.  На двери его висело объявление: «Уважаемые посетители! Просьба не бросать окурки на пол! Они жгут колени и руки посетителям, покидающим заведение». Сейчас заведения никто не покидал, но оттуда слышались голоса и вкусно пахло жареным мясом, и я решила пойти туда.

Глава 5. Следы

Неделю повторялась одна и та же история. Как бы рано я ни вставала, Хьюго был уже на ногах. Мы вместе шли на кухню готовить. Он, как обещал, привёл в порядок наш монструозный холодильник, и теперь я могла залезать в него сама. Я всегда стремилась приготовить на нас двоих: мне казалось, старику и так тяжело, когда он закупает для нас еду и следит за порядком в нашем огромном жилище.

- Ты, эм… - смутившись, спросил он в одно утро, заглянув мне через плечо в сковородку, - вегетарианка?

- Н-нет, - я цокнула языком, не понимая, как он пришёл к такому выводу.

- Просто ты всегда готовишь только или яичницу, или макароны… - развёл руками Хьюго.

Я растерянно посмотрела на четыре красивых ярко-жёлтых яйца на сковородке. Я знала примерно пять способов приготовить яйца и примерно три – макароны. Это блюда, которыми я владела в совершенстве. Папе было всё равно, что есть, - лишь бы что-то было в холодильнике, когда он придёт. Такая аскетичная диета передалась и мне.

- Я просто не умею делать мясо, - не без грусти призналась я.

- Я сегодня сделаю мясо! – решительно сказал Хьюго. – Или рыбу. Что ты любишь?

- Спасибо, - ответила я.

Когда завтрак был готов и мы сели есть, я вдруг заметила:

- Вегетарианцы не едят яйца и молоко. Вроде бы.

- Для этого, кажется, есть отдельное слово, - припомнил Хьюго.

Спустя секунду слово всплыло в моей голове:

- Лакто-ово-вегетарианцы, - выговорила я, чуть не поперхнувшись.

- Значит ты, лакто…эм…- у Хьюго не получилось это выговорить.

- Нет.

- У всех свои, кхм, предпочтения в диете, - пробормотал он.

После завтрака с Хьюго я мыла посуду и уходила гулять. Погода была отличная, поэтому раза три я брала с собой мольберт и краски и рисовала. Барбара не обманула – пейзажи здесь были и впрямь очень красивые. Я искала точку, где хорошо бы ловил телефон – обычно для этого надо было забраться на какой-нибудь холм – и набирала её номер. Барбара почти всегда брала трубку сразу, хотя, как я могла представить, у неё была работа. Мы долго разговаривали: она рассказывала, как там поживает мой город, я – о своих приключениях. Как там погода? О да, у моря прекрасно, только ветрено. Лес очень красивый в это время. Барбара обещала обязательно приехать навестить меня и посмотреть, какие пейзажи у меня получилось нарисовать. С Хьюго отлично подружились, дядя… пока без проблем. С Марком пока не виделись, хоть я ему тоже часто звоню. Он приглашал в гости, но я всё не соберусь пойти.

- Кстати, я была в вашем с папой доме, - сказала мне Барбара в один из дней.

- Да? – встрепенулась я.

- По секрету: твой папа оставил мне ключи, на случай, если… на всякий случай. Навела там порядок.

- Спасибо, - мне стало неловко. Вряд ли тот «порядок», который оставила я, уезжая, был идеальным.

- Тебе что-нибудь привезти оттуда?

Да уж, подумала я. Мне бы хотелось перевезти примерно весь дом. Желательно, вместе с папой.

- Я взяла маловато одежды, - призналась я.

- Хорошо, я привезу тебе тёплой одежды…

- И мои учебники…

- Я сдала их в библиотеку, - оборвала Барбара.

- Но…Разве я не должна ходить в школу дальше?

Барбара пару секунд помолчала, а потом серьёзно сказала:

- Ты не сможешь продолжать учиться в своей старой школе, потому что теперь живёшь слишком далеко. Проблема в том, что в вашей местности школы просто нет. Этот вопрос пока решается, но не переживай, ты обязательно закончишь учёбу. Просто пока у тебя перерыв.

Конечно, внезапные каникулы меня радовали. Но тут же мой мозг представил, как разрыв между мной и одноклассниками растёт и каким галопом мне придётся нагонять по учёбе, когда я вернусь к урокам. А может даже остаться на лишний год?

- А это надолго? – уточнила я.

- Пока мы с дядей не найдём учителя, - неопределённо ответила Барбара. – Скорей всего, ты будешь учиться прямо дома. Но это ещё не сейчас, так что наслаждайся свободой!

Я рассмеялась. Хотелось бы наслаждаться свободой, но на душе у меня было неспокойно. Они с моим дядей ищут мне учителя. Этот человек решает, как я буду учиться. Он мог бы отправить меня чёрт знает куда в школу-интернат, где нас бы одевали в одинаковые платья. Он мог бы жить со мной в доме папы, чтобы я ходила в свою старую школу. Но он решил оставить меня здесь, где коров и собак больше, чем людей, где нет ни одного учителя, и искать мне кого-то для личных занятий. Как странно должно быть это?

- А вы скоро приедете? – безнадёжно спросила я в трубку.

- Я надеюсь, что через неделю…

«Вы находитесь вне зоны действия сети», - строго произнёс голос в телефоне. Я безнадёжно оглядела холмик, на котором я сидела. Я же не сдвинулась с места, а связь пропала! Я почувствовала себя совсем безнадёжно. Эти странные «каникулы» начинали действовать на нервы.