Изгнанная князем, или Хозяйка лавки "Блага из молока"

Глава 1. Из грязи в князи, или как я сюда попала?!

ПРИГЛАШАЮ ВАС В НОВИНКУ!

Лекарь Жестокого Генерала, или Скандальный Отбор

Аннотация к книге "Лекарь Жестокого Генерала, или Скандальный Отбор"

В прошлой жизни я была медсестрой. В этой - Княгиня с даром исцеления. Я скрывала от всех, что была попаданкой. Ведь по закону таких, как мы убивали. И я бы спокойно жила дальше, но меня не сдали…
Жестокий Генерал уничтожил весь мой род. Я выжила и должна отомстить ему, но сначала нужно пройти отбор на личного лекаря Генерала, чтобы подобраться ближе. Он не должен меня узнать! Ведь, если поймет, кто я, то убьет.


‍❤️‍Властный герой
‍❤️‍Боевая героиня - фиалкам скажем "нет"!
‍❤️‍Лекарка, которая всех вылечит!
‍❤️‍Альтернативный мир
‍❤️‍Яркие и вкусные эмоции
‍❤️‍ХЭ

https://litnet.com/shrt/lOPp

- - -- - - - -- - - - - - -- - - - -- - - - - - -- - - - -- - - - - - -- - - - -- - - - - - -- - - - -- - - - - - -- - - - -- - - - -

Кто-то потрепал меня по щеке. Причем довольно настойчиво. Я замычала в знак протеста.

— Господи, Барсик, перестань... Я же тебя только что кормила...

Вчера была такая тяжелая смена, что вставать с кровати совершенно не хотелось. Поэтому я убрала с лица лапу пушистого друга и перевернулась на бок.

Подо мной что-то хлюпнуло.

А над самым ухом хрюкнуло и замычало. Я нахмурилась. Какой-то странный сон...

— Батюшки мои, Ваше Высочество! — испуганно завопил где-то рядом женский голос, после чего меня настойчиво подергали за плечо.

Тьфу! Ну что за люди, елки-палки! И какое еще Высочество, ради всего святого?!

— Просыпайтесь же, ну!

Кто-то с кряхтением попытался приподнять меня, потянув за обе руки. Елки зеленые, так же ведь и оторвать можно!

А у меня и сил встать не было — все тело казалось каким-то тяжелым.

— Ваше Высочество! Почему вы снова спите в грязи?!

Где-где?.. В грязи?!

С титаническим усилием я разлепила сначала один глаз, потом второй. Изображение перед глазами плыло, голова кружилась, а во рту разливалась неприятная горечь. Господи, почему же было так холодно и... липко?

— Ох, слава Перуну, вы пришли в сознаньице!

На меня с беспокойством смотрела девушка в платочке и простеньком вышитом сарафане.

— Я уж подумала, что головы мне не сносить, — испуганно защебетала она. — Ну-ка, вставайте, княжна. Давайте-давайте, поднимайтесь!

Я шустро поднялась на ноги, несмотря на ломоту в мышцах. На удивление, двигаться удавалось вполне сносно — даже бодро! Давненько я себя так не ощущала.

Так… а почему я спала на улице?

Не сказала бы, что узнала это место. Я огляделась.

С одной стороны поля паслись коровы, неторопливо пережевывая сочную траву. Изредка они поднимали головы, чтобы взглянуть на коз, которые прыгали между кустарниками и невысокими деревцами, пощипывая зеленые листья.

Свинки, весело похрюкивая, резвились в грязи неподалеку от небольшой рощицы, наслаждаясь теплом и мягким, влажным воздухом.

Святые пельмешки… Что-то я не припомнила такого живописного местечка в центре Москвы.

— Давайте поторопимся, княгиня. Наш князь-батюшка терпеньицем не отличался. Снова ж выпорет вас за опозданьице…

Чего-чего?.. Княгиня? Князь-батюшка? А на слове «выпорет» я и вовсе растерялась. Это что за чертовщина тут происходила?!

— Ох, что ж вы ручки-то свои совсем измазали! Ах, что ж я за служка такая…

Да нормальная служка — никто ж не виноват, что я в луже лежала. Сейчас вытрем быстренько — и можно будет с вашим князем разбираться…

А?.. Это… что это такое?..

Я вытаращилась на свои руки, будто видела их впервые. Мать моя женщина!

Светлая, фарфоровая кожа — упругая и мягкая. Длинные, аристократичные пальцы. Чистые, миндалевидные ноготки.

Боже правый… и левый.

Я поспешно отлипла от служанки и кинулась к луже, в которой до недавнего времени валялась.

В отражении на зеркальной глади воды на меня смотрела совсем юная девчушка — миловидная блондинка с большими зелеными глазами и пухлыми, чувственными губами.

Одета она была в белую сорочку из плотной ткани — изрядно перепачканную, но все равно невероятно красивую.

Тяжелые светлые волосы локонами спадали на плечи и струились по выступающим ключицам, прикрывая большую и упругую грудь.

Я дотронулась пальцем до щеки и надавила. Отражение повторило мое движение.

Это я, что ли?!

Быть такого не может!

Я — Наталья Ивановна, главный технолог на молокозаводе. Вчера мне исполнилось сорок пять. Отпраздновали с девчатами всем цехом — да и разошлись по домам. Муж давно слинял к молоденькой любовнице, а дочка с сыном устроились за границей.

Из питомцев — Барсик. Любимый черный кот, с которым мы ездили на дачу: грядки полоть да закрутки делать. На зиму — самое то.

— Ну, чего это вы в лужу уставились? Али потеряли чего?

Потеряла — не то слово. Это ж даже не я! Куда делось мое тело, и где я вообще нахожусь?

Позади нас послышался топот. Мы со служанкой синхронно обернулись. Оказалось, что мы стояли прямо у входа в замок. Вход был выложен огромными плитами, по которым как раз шагали солдаты.

Погодите-ка... Солдаты?!

Боже упаси, что же тут творилось, люди добрые...

— Перун милостивый, да это ж дружина княжеская... — зашептала перепуганная служанка.

Дружина? Матерь Божья! Она-то тут откуда взялась? А можно мне как-нибудь вернуться обратно в свою кровать — к Барсику?

Глава 2. Главный и опасный князь, или... где моя скалка?!

Я поперхнулась воздухом. Фаворитки?..

Да вы что, совсем тут с дуба рухнули?!

Кажется, у меня дернулся глаз. Он сказал «арестована»?.. Но я никого не пыталась отравить! Я только в луже проснуться успела!

— Но я не... — я не успела закончить свою фразу.

И получила пощечину от командира. Звонкую, хлесткую — настолько, что место удара тут же запылало, а на глаза навернулись предательские слезы.

— Молчать, женщина! Ущербным слова не давали!

Горло сдавило спазмом от обиды. Ах он, пельмень контуженный... Еще и женоненавистник!

Но теперь я была абсолютно уверена: это не сон. Боль была настоящей.

Однако действия воеводы не остались без внимания присутствующих. Толпа разодетых девушек тут же заголосила, принимаясь с жаром перемывать косточки.

Я тебя запомнила, индюк напыщенный. Повырываю ж тебе перья, падла!

— Арестуйте преступницу и бросьте ее в тюрьму! Будем ожидать решения князя, — отдал командующий приказ своим подчиненным. Те стремительно подбежали и окружили меня.

— Нет! Ваше Высочество!

Служанку оттащили в сторону. Я поежилась, не понимая, куда двигаться. Дружинники были значительно выше меня и плотно сомкнули ряды, перекрыв все пути к отступлению. Мужчины стояли рядом, но не решались вмешиваться.

В груди тревожно билось сердце. Горло сжалось, словно на него накинули петлю. Все тело оцепенело от страха.

«Не хочу в тюрьму… не хочу…» — отчаянно вопило мое подсознание.

Вот зараза! Эмоции-то были совсем не мои. Это тело почему-то затравленно реагировало на каждого приближающегося мужчину. Им бы кузькину мать показать, а не стоять тут и сопли жевать.

— Чего встали?! — рявкнул командир. — Хватайте девчонку и тащите!

Дружина поморщилась. Причем синхронно.

— Воевода Владислав, извольте... может, чтоб княгиня сама пошла?

— Она такая грязная... и так воняет, — один из воинов старательно сдерживал рвотный рефлекс.

Я принюхалась. М-да. Пахло тем самым, небезызвестным ароматом детской неожиданности. Теперь уже я подавляла рефлекс.

— Ну... — воевода сник и брезгливо скривился. — Тащите ее за волосы. Не хватало еще, чтоб сбежала.

У меня от такого предложения глаза на лоб полезли. Они что, список потеряли — кого бояться надо?! Тащить меня за волосы?!

Однако воины восприняли приказ своего начальника как благодать небесную — и уже потянули лапы к моим белокурым прядям.

— Ну-ка, убрал свои культяпки! — рявкнула я, прожигая вояку свирепым взглядом.

Еще и зубами клацнула — для пущего эффекта. Солдат икнул и застыл, боясь пошевелиться.

— А-а-а! Она хотела меня укусить! Больная! — завопил подчиненный воеводы, как истеричная девица.

И не таких обламывали. Тьфу ты, шлепок майонезный.

— Что ты несешь, Илья?! Закрой рот и перестань визжать! — заорал на него Владислав и метнул в мою сторону испепеляющий взгляд.

Ля, ты посмотри на него. Ты на кого удумал батон крошить, сопляк? Ну, погоди… сейчас я тебе покажу, где раки зимуют.

— Значит, вы — воевода Владислав? Главный командующий дружины, я полагаю? — невинно обратилась я к нему, хлопая длинными пушистыми ресницами.

Мужчина прищурился и недовольно цокнул языком.

— Рот закрой и шагай, куда сказали.

Ожидаемый ответ. Слабенько, очень слабенько. Мы и не с такими бессовестными дяденьками разговаривали. Давай, Наташ, включай голову.

Выходило, что я — простая девушка из крестьянской семьи. Угу. Только вот перед ним сейчас была не рабыня, а княгиня. Пусть и с серьезным обвинением — но он обязан был проявлять уважение.

А не унижать прилюдно.

— Как вы смеете так со мной разговаривать? — окончательно разошлась я, приосанившись.

Воевода вытаращил глаза, не веря собственным ушам. А я победно ухмыльнулась. То-то же. Видно, прежняя обитательница этого тела не была особо боевым орешком.

Ну-с, звиняйте.

Спрашивать Владика о том, кто отдал приказ, — глупо. Понятное дело, что это сделал сам князь. Так что было бы славно поговорить с ним тет-а-тет — без лишних глаз и дополнительного позора.

— Для начала отведите меня на аудиенцию к князю, — с нажимом потребовала я.

Толпа девушек, стоявших у входа в замок, пораженно притихла.

— Наташа, значит, может разговаривать? — удивленно выдохнула одна из них.

— А я думала, она только мычать умеет да в обморок падать при виде князя…

— Тьфу! Пороть эту девку надо. Совсем ополоумела. Место женщины — у люльки иль на кухне!

Бедная Наташа. Я прекрасно понимала, как ей было тяжело. Одна, среди незнакомых высокородных людей, которые изо всех сил старались принизить ее за происхождение и незнание этикета.
Еще, небось, и муженек запугал.

— Н-но... так не положено! Князь отдал приказ — заточить вас! Слушайтесь своего господина!

Вот как ты заговорил.

— Значит, скажи этому лупоглазому покемону… — с улыбкой начала я, но договорить не успела.

Все разом замолчали и обернулись в сторону входа во дворец. Дружина тут же поклонилась, моментально потеряв ко мне всякий интерес. А я заметила высокого мужчину.

Это еще что за фрукт?

— В-ваше Сиятельство… к-князь Всемир… ч-что в-вы…

Князь?! Сердце пропустило удар.

— Пошли все вон, — раздался сухой приказ бархатным, низким голосом.

Сладкие мои цветочки!

Рада всех приветствовать в новинке! Прошу не проходить мимо и окунуться в потрясающий мир :) Обещаю вам, что все будет чики-пуки. Не переживайте и насчет других новинок, все будет пополняться активно продолжениями. Я позабочусь об этом!

Пожалуйста, добавляйте книгу в библиотеку, чтобы не потерять! Оставьте вашу шикарную отметку "мне нравится"! Авторы будут безмерно довольны и счастливы!

Обратите внимание на скрин :)

Визуалы Наташи и Всемира!

Пупсеныши! Знакомим вас с героями! Прошу любить и жаловать - Наташа!

Какой образ вам нравится больше всего?)

1

2

3

Всемир

1

2

3

4

Вы знаете, как мы любим обсуждать визуалы героев! Поэтому обязательно отпишитесь, какой образ вам нравится больше всего!

Будем ждать! С любовью)

Глава 3. Молочный форс-мажор, или как Князю дать по шапке

Толпа вояк расступилась, будто море перед Моисеем. И я встретилась с горящим взглядом голубых глаз.

Мурашки побежали по коже.

Дыхание застыло в груди, а мысли испуганно разбежались.

Я замерла, не смея даже шевельнуться под изучающим, прищуренным взглядом князя — острым и пронзающим.

Батюшки!

Вот это мужчина... Никогда прежде я не видела подобных ему. Неудивительно, что бабы шлепались в обморок. Если бы ситуация позволяла, я бы, пожалуй, тоже к ним присоединилась.

Всемир был выше меня на полторы головы и гораздо шире в плечах. Такой высокий и невообразимо красивый, будто сошел с экрана телевизора.

Угольно-черные волосы небрежно лежали на широких, мускулистых плечах, которые угадывались под кожаным плащом. Меховая отделка плотно облегала его мощную шею.

Я сглотнула, опуская взгляд ниже — на полурастегнутую вышитую рубашку. Она обтягивала рельефную, вздымающуюся грудь. И не только ее. Каждая мышца под ней игриво перекатывалась при каждом резком движении князя.

Он двигался четко, быстро — словно хищник, идущий к своей жертве.

Князь остановился всего в метре от меня. От него исходил жар такой силы, что сразу же захотелось прильнуть к этому горячему, сильному телу. Вдохнуть терпкий, мужественный аромат мускуса, исходивший от него.

Я снова сглотнула. Щеки залило предательским румянцем.

— Почему вы еще здесь?! — зарычал Всемир, обводя присутствующих властным взглядом.

Ух, какой голосище! Ему бы — на выставку вымерших видов. Такой ярчайший экземпляр — и пропадал зря!

— В-ваше Высочество... дык, приказано же было доставить княгиню в тюрьму... — начал лепетать воевода, переминаясь с ноги на ногу.

А, так вот кто тут наводил всеобщий ужас. Я было чуть не присвистнула. Эх, жаль, смыться никак не получится... Разобралась бы с произошедшим да себя в порядок привела. А то бог весть, что у них тут творилось...

— Тогда какого дьявола она все еще здесь?!

Теперь уже я переминалась с ноги на ногу. Ой-ей... я и уйти могу. Спокойненько. Только не в тюрьму!

— К-княгиня соизволила встретиться с вами... лично... — проблеял кто-то из стражи.

Всемир моментально впился в меня требовательным взглядом. Упс. А может… ну ее, эту аудиенцию.

— Ты еще смеешь что-то требовать после всего, что сделала? — его холодный голос пробивал до дрожи.

Я было открыла рот, но тут же захлопнула. Отравление фаворитки — это серьезное обвинение. А для такого нужны доказательства.

— Я этого не делала, — упрямо твердилa я. И это, кстати, была чистая правда.

Уж не знаю, что там удумала прежняя владелица тела, но расхлебывать ее провинности я точно не собиралась.

— Боярыня Мария рассказала мне иное, — отозвался князь, — когда я застал ее… гм… в неприглядном виде с отравленной едой сегодня утром.

Его фаворитка. Где-то в районе груди что-то недобро заскреблось. Ревность. Значит, Наталия была влюблена в князя? В таком случае мотив ее поступков вполне объясним. Но — не доказан.

— А доказательства?

— Доказательства?! — взревел Всемир, хищно раздувая ноздри.

Зрачки князя, еще мгновение назад круглые, вдруг стали вертикальными и опасно сузились. Губы скривились в презрительной усмешке. Ради всего святого... почему его зрачки стали вертикальными?!

Однако в его взгляде на миг проскользнула тень — то ли сомнения, то ли понимания. Он что, просто поверил любовнице на слово, без каких-либо доказательств?

— Ты, клятая девчонка, посмевшая отравить боярыню, еще и дерзишь князю?! — заорал воевода чужим голосом.

Владислав вновь замахнулся на меня. Я зажмурилась, готовясь к удару.

Но он не последовал.

Вместо этого раздалось утробное рычание, а затем — мужской крик и хруст ломающихся костей.

— Закрой свой рот, — донесся низкий, рокочущий приказ князя.

— П-простите, м-мой...

Я осторожно приоткрыла глаза, недоумевая от поступка Всемира. Он... защищал Наталью. Возможно, еще не все потеряно?

— Молчать! Никто не смеет наказывать княгиню, кроме меня. Это ясно?

Я аж захлебнулась от возмущения.

Ах ты, кусочек маленького вонючего… А я, значит, тут его еще хвалить собиралась?! Маньяк ходячий, не иначе. Бежать отсюда надо, бежать, сверкая пятками!

Князь отпустил воеводу и снова вернулся ко мне. Я страдальчески закатила глаза.

Господи, ну и что теперь?!

— А ты, женушка...

Всемир нахмурился и задумчиво окинул взглядом мое внешнее состояние.

— Это от тебя так несет? — с недоумением спросил князь, принюхавшись. — Мало того, что ты разгуливаешь в таком неподобающем виде, так еще и воняешь?

Я поморщилась. Он бы еще на всю Ивановскую заорал об этом — девочки на галерке недослышали.

— Как ты смеешь позорить меня?! Придется тебя серьезно наказать. Тащите розги!

Я в ужасе округлила глаза. Р-р-рожги?! Князь что, совсем тю-тю?!

Это что же за такие бесчеловечные порядки?

Князю, значит, можно и любовницу завести, а мне — за то, что каким-то образом угодила в лужу, — еще и отхватить? Да видывала я такие правила знаете где? В одном известном месте!

Так, нужно срочно что-то предпринимать.

Я осторожно обвела взглядом собравшихся. Дружина по-прежнему окружала нас, но не полноценным кольцом. В строю были пробелы. И достаточно серьезные, чтобы туда могла юркнуть хрупкая девушка вроде меня.

Князь о чем-то вполголоса беседовал с воеводой, и я начала медленно отступать.

Бочком-бочком. Осторожно, плавно. Авось успею юркнуть в проем и сбежать — куда глаза глядят. Всяко лучше, чем незаслуженно получить от деспота.

Так-так… еще немного. Солдаты увлеклись местными сплетнями и повернулись ко мне спиной. Да это же шанс!

Еще один шажочек...

— Наталья! — стальной голос Всемира заставил меня замереть.

Я зажмурилась и сглотнула. У него что, глаза на причинном месте?! Ну точно, покемон лупоглазый…

— Ась? — невинно протянула я, повернувшись к князю.

А на холмах... Визуалы!

Наша Наташа проснулась в нестандартном месте. Ведь вокруг княжеского замка раскинулось и само княжество!

Ловите милоту и славную деревушку, где коровки и козочки!

Глава 4. Актриса погорелого театра

— Пошла прочь от моего князя!

Боже упаси. Я выпрямилась и поспешно отступила от Всемира. Да твой он, твой — мне такого добра и даром не надо.

— Мария, что ты себе позволяешь? — князь сузил глаза.

Только вот любовницу это, похоже, совершенно не волновало. Она прижалась к Всемиру своим пышным бюстом и страдальчески заглянула ему в глаза.

Ох, актриса погорелого театра…

— Милый, почему эта убийца все еще разгуливает на свободе?! — брюнетка гневно метнула в мою сторону испепеляющий взгляд. — Или отравление боярыни больше не имеет для тебя значения?

А-а-а… Так вот чем она давила — статусом. Если я не ошибалась, бояре действительно занимали высокое положение в обществе. Но, вообще-то, жизнь княгини должна быть важнее какой-то боярыни.

Надеюсь, в этом мире иерархия не перевернулась с ног на голову.

— Я велел тебе сидеть в комнате, — тихо произнес князь, проигнорировав вопрос Марии.

Черные глаза боярыни испуганно забегали, а тонкие пальцы вцепились в мужскую рубашку, сминая ткань.

— Ну… ну я… — на румяном лице Марии вспыхнули алые пятна, свидетельствующие о том, что особа голубых кровей была в ярости.

Мне только попкорна не хватало. Такая мелодрама разворачивалась прямо у меня на глазах!

Кстати, о мелодрамах… Боярыня выглядела чересчур здоровой для женщины, которую якобы отравили. Да еще и бегала, словно олимпийская чемпионка. Что-то тут явно не складывалось.

— Ох! Ах! Колет сердце! — воскликнула она с театральным надрывом.

Мария внезапно схватилась за правый бок и начала оседать на землю. Ее тут же подхватил князь.

— Сердце слева, — не удержавшись, подсказала я.

Любовница метнула в мою сторону испепеляющий взгляд, а затем завыла еще громче прежнего:

— Ой, сглазила! Как есть сглазила! Помру, любовь моя!

У меня резко зачесалась рука. Причем так сильно, что хотелось вмазать этой страдалице с приступом хитрости. Но я чудом сдержалась. И так у князя не в почете… хотя особо-то и не стремилась.

Все равно же выбираться как-то надо. Да и разобраться, что тут вообще происходит.

А без князя, похоже, пока не обойтись. Все-таки это его территория.

— Боярыню — к лекарю. Княгиню — в тронный зал, — поспешно отдал приказы Всемир.

Я и пикнуть не успела, как с двух сторон ко мне подошли военные и ловко подхватили под мышки. Князь, к моему удивлению, шел впереди. А любовницу унес воевода в неизвестном направлении.

Дружинники держали меня крепко — ноги едва касались пола.

С тяжелым скрипом двери медленно распахнулись, и я оказалась внутри дворца, чувствуя, как прохладный воздух замка коснулся моей кожи.

Впереди уверенно шагал князь. Его плащ развевался при каждом движении, открывая взору широкую, крепкую спину. Да, Всемир был настоящей машиной: высокий, плечистый, мускулистый.

Мы двигались по широкому коридору с полом из добротных деревянных досок. Вдоль стен горели свечи — ровным, спокойным светом — в канделябрах, закрепленных на темных панелях. Их мягкое сияние обволакивало пространство, создавая теплое, но приглушенное освещение.

Дружинники шагали уверенно; казалось, они вовсе не чувствовали моего веса — будто несли не человека, а привычный щит или меч.

Стены коридора, выложенные темным деревом, казались бесконечными, уходя вдаль. Их украшала искусная резьба с изображением военных сцен и героических сражений.

Воздух в замке был прохладным и немного затхлым. Где-то в глубине ощущался слабый запах воска и сушеных трав, вплетенных, по-видимому, в щели между балками.

Проходя под арочными сводами, я замечала массивные деревянные балки под потолком — украшенные замысловатой резьбой и узорами, вырезанными руками умелых мастеров. В некоторых местах стены были декорированы оружием — мечами, щитами и копьями, поблескивающими в приглушенном свете.

Вот это хоромы… Такие я только в сериалах видела. А тут — все воочию!

Один коридор сменился другим, пока мы, наконец, не оказались в тронном зале.

Мой взгляд тут же устремился к трону — массивному деревянному креслу, украшенному резьбой и инкрустацией, установленному на возвышении. Именно туда, с некой звериной грацией, опустился Всемир.

— Куда прикажете княгиню, Ваша Светлость? — подал голос один из дружинников.

— На колени, — прозвучал холодный ответ.

Вот чепушило… Совсем не жалел тезку. Моя б воля — утопила бы его!

Меня медленно опустили перед троном, а дружинники аккуратно отступили назад.

— Итак, княгиня Наталья, признаешь ли ты, что пыталась отравить боярыню Марию? — Всемир смотрел на меня пристально, жадно ожидая ответа.

Я вопросительно изогнула бровь. С чего бы мне признаваться в том, чего я не совершала?

— Если ты чистосердечно признаешь свою вину и принесешь извинения, мой приговор будет смягчен. Если же нет…

Князь решил воздержаться от дальнейших комментариев. А мне и не хотелось слушать, что еще это одноклеточное могло напридумывать своими извилинами. Розги он уже собирался применить — впрочем, не впервой. Даже до голодовки бедняжку умудрился довести.

Раз уж он поверил в те небылицы, что навешала ему любимая пигалица, то говорить что-то, казалось, было бесполезно.

— Если тебе есть что сказать — говори прямо сейчас! — рыкнул он, и его голос эхом разнесся по тронному залу.

Кожа покрылась мурашками. Божечки-кошечки, что же это за голосище такой! Почему-то от него становилось одновременно и трепетно, и страшно.

И что он хотел от меня услышать? Правду? Так будет ему правда, ети же пасатижи.

— Вы нашли доказательства моей причастности?

У князя дернулся глаз.

— Да как ты смеешь…

От той ненависти, которую я увидела в голубых глазах Всемира, стало трудно дышать. Он словно изо всех сил сдерживался, чтобы не придушить меня прямо на месте.

— Постойте, мой князь, — раздался голос, и из тени вышел седовласый мужчина преклонного возраста.

Глава 5. Ты что, воздуха смелого надышался?

Меня будто окатили ведром ледяной воды, а потом с размаху окунули головой в грязь. Давненько главного технолога так не попускали… Я уже и забыла, какое это — обидное, унизительное чувство.

Но хуже всего было истинной хозяйке тела. Наташу родной отец продал, как скотину на базаре. Как так можно?! Продать собственного ребенка?!

Бедная девочка…

— Очень жаль, Ваше Величество, что ваша душевная доброта обернулась против вас. Взять безродную девушку в жены — верх благородства, — продолжал воспевать оды Борис.

Возможно, Наташа и была безродной, но теперь она стала княгиней, и унижать ее — последнее дело. Себя же и позорит, гриб затхлый!

— Из свиньи не сделать благородную особу, Борис, — скривившись, бросил князь. — Она даже изволила спать в грязи, как животное.

Я аж поперхнулась от возмущения. Вы что, воздуха смелости надышались?!

— Но я не спала там!

— Закрой свой рот! — процедил он яростно, будто хотел прожечь дыру прямо на моем месте. — Я не позволял тебе говорить.

Смотри-ка, какой нахал. Ты бы от чувства собственной важности не лопнул, часом? Тьфу, гусь общипанный.

— Ваша Светлость, — Борис почтительно поклонился, — по законам княжества вам следовало бы повесить княгиню.

Князь и бровью не повел.

А у меня чуть челюсть не отвалилась. Слава богу, не вставная…

Я машинально коснулась шеи. П-повесить?! Да вы что, все тут с ума посходили?! Или это у вас такой особенный, теплый прием для каждой милой дамы — сразу вешать?! Где там те розги, матерь божья… Сейчас как всыплю этому князю — одна лысина останется!

— Как ты смеешь предлагать мне подобное? — Всемир произнес это так спокойно, будто бы невзначай отказывался от чашки воды.

Алло, вы там в своем уме? Вы тут, между прочим, решаете мою судьбу, даже не удосужившись меня спросить!

— Это бесчеловечно — обрекать княгиню на верную смерть.

А, то есть бить плетями и морить голодом — это, выходит, гуманизм высшей пробы? Великолепно! Я, оказывается, просто не знала.

Так мне, значит… уже падать в ноги и целовать следы?

— Ее и без того природа обделила, — добавил кто-то ехидно.

Всемир, я, конечно, была самым добрым человеком на всем белом свете, но после таких слов мне захотелось обидеть тебя сильнее, чем когда-либо обижала природа.

Я послала князю непонимающий и презрительный взгляд. Каким это образом, интересно, Наташу обделила матушка-природа? Девочка красивая, с головой у нее все в порядке, ухоженная, рукастая. Ну, повалялась пару раз в грязи — и что? Мало ли, в какой ситуации оказалась. Не приписывать же ее сразу к каким-нибудь… особым людям.

Или ее именно поэтому отец продал, словно животное?

Что-то в этой истории определенно было нечисто.

— Поскольку я не могу с тобой развестись, моя недалекая и глуповатая женушка… — начал говорить Всемир.

Я фыркнула. О-о-о, конечно. То, что у тебя вместо мозгов фисташка, еще ничего не значило, мой до жути «умный» муженек.

— …то я изгоняю тебя в Забытые земли.

Борис вылупился, как баран на новые ворота. Видно было, что его это совсем выбило из колеи.

— Н-но, мой господин… там же совсем ничего нет! Местные жители куском хлеба перебиваются, растягивая его на неделю… а моются и того реже — раз в месяц!

— И жить-то там негде! — Борис завыл, как раненый зверь.

Сразу было видно, какой из Всемира «прекрасный» правитель. Свой собственный народ он оставлял в такой захудалой ситуации, что только диву даваться оставалось.

Еще и жену туда ссылал. Ну, золото, а не человек!

— Прекрасно. Разве этой скотине много надо? — князь кивком указал на меня, все еще сидевшую на коленях.

Я сощурилась, проглотив очередное оскорбление.

— Н-но, Ваше Величество… — начал было мямлить Борис, но сразу сник, когда князь метнул в него испепеляющий взгляд.

— Она еще должна быть благодарна, что я не велел ее повесить.

Что ж, видимо, защиты ждать было неоткуда. Охо-хо… Ну, не из такого выбирались. Вот бы еще узнать, что это за Забытые земли такие.

Я оглянулась. Оказалось, в зале были не только я, князь, Борис и дружина, но и толпа разодетых барышень, набежавших на шум. Глаза бы мои их не видели. Хотя… эти любительницы сплетен могли знать то, что мне нужно.

— Ты оглохла? — мрачно бросил Всемир.

Я поморщилась и тяжело вздохнула. Что еще на этот раз?

— Встала и пошла прочь отсюда. Твое место теперь в Забытых землях.

Князь в последний раз окинул меня скучающим и презрительным взглядом, а затем кивнул Борису.

— Забытые земли?! — вскрикнула одна из дам, подавившись воздухом.

Я обернулась. Девушка от шока даже рот открыла и уронила корзинку. Напоминала выброшенную на берег рыбину — только губами шевелила и дрожала.

Неужели там, куда меня отправлял князь, было настолько ужасно?

— Ах, какой кошмар! Бедняжка ж совсем загнется. Там же только скотина да поля...

— А если хочешь выжить, так спину на огороде гнешь с утра до вечера!

О, огород! Наконец-то! Хоть что-то знакомое в этом клятом мире. Когда уже можно собирать вещички?

Князь, вроде бы, сказал, чтоб я убралась с глаз долой? Так я с удовольствием исполню его желание — и быстро!

— Благодарю за ваше милосердие, князь Всемир, — кивнула я, потом ойкнула и поспешно поклонилась.

Вроде бы, в их времена реверансов не делали? Хотя, судя по ошарашенным лицам окружающих, все же делали.

Ну и ладно! Куда уж деревенщине знать о приличиях... Перебьются!

— Смиренно исполню вашу волю, — добавила я.

Князь моргнул. Лицо его вытянулось, а в глазах мелькнуло неприкрытое удивление. Что, думал, я буду валяться у ног и закатывать истерику? Не тут-то было. Выкручусь и без вашего княжеского величества.

Больно надо!

— Повозка ждет тебя на улице, — тихо добавил князь, натягивая на лицо привычную маску полного равнодушия.

Это, конечно, славно. Но мне бы хоть узелок с вещами собрать...

Глава 6. Нет худа без добра, но иногда и втащить охота

По-моему, в моем лексиконе закончились все приличные слова, и осталась только привычная бранная речь, годами наработанная на заводе.

— Мне ехать вот так? — я многозначительно указала на оставшуюся грязь на ночной рубашке.

Хорошо хоть было тепло, и вероятность заболеть стремилась к нулю. Но ехать, как свинья, за тридевять земель — как-то совсем не хотелось. Проявит ли князюшка свою благосклонность или нет?..

— Можешь ехать и без одежды, если тебе так угодно. Сама виновата, что решила изваляться в луже.

Не проявит. Ну и засунь ты свою «помощь» знаешь куда!

Я до скрежета сжала зубы, лишь бы чего лишнего не сказать. И без того уже наговорила — так накуролесила, что чуть розгами не отхватила.

— Всего вам доброго, — вежливо произнесла я, поклонившись.

На трясущихся ногах я еле пришла в исходное положение. В коленях отдавала пульсирующая боль. Еще бы — попробуй просидеть столько на холодных дощечках, и не только колени заболят. Благо тело молодое — шустро оправилось.

Шаги отдавались гулким эхом в огромном зале, и каждое движение, казалось, было слышно всем.

Я развернулась на сто восемьдесят градусов и зашагала прочь из зала под удивленные и насмешливые взгляды собравшихся.

Гордо вскинув подбородок, я старалась не выказывать ни капли смущения.

Когда вышла за порог тронного зала и оказалась в коридоре, воздух показался тяжелее, чем внутри.

И это было неудивительно — в коридорах уже поджидала дружина. Ей-богу, будто я воровка какая, раз стражу всю подняли!

Один за другим они будто шарахались от меня, едва я к ним приближалась.

Я видела, как их лица кривились в насмешке или отвращении — словно я была не княгиней, а каким-то мусором, случайно попавшим в этот величественный дворец.

— Глянь на нее, — услышала я шепот позади себя. — Боярыня Мария всяко лучше этой соплячки.

Жуть. Какую же славу после себя оставила моя тезка? Я ускорила шаг — сердце подсказывало, что ноги отсюда следовало уносить как можно скорее.

Один из бояр, проходя мимо, внезапно остановился. Он взглянул на меня так, будто я была заражена чем-то неизлечимым, и, сделав два шага назад, шепнул своим спутникам:

— Не прикасайтесь к ней! Еще болячку свою передаст!

Болячка? Какая еще болячка? Кто пустил этот слух? Но лица бояр были закрыты холодными масками, и ни один из них не решился подойти ко мне ближе, чем на несколько шагов.

— Бог с тобой, Вася… Мы еле-еле оклемались от прошлых хворей, а ты нам новые привел?!

— А я что, виноват, что княгиня наша заразная? — обиделся Васька.

Я невольно дернула головой в его сторону и оскалилась. Боярин поежился и икнул, после чего поспешно убежал.

Беги-беги, и друзей своих прихвати. Тьфу! Глаза бы мои вас не видели. Набросились все на бедную девушку, как стадо диких зверей.

Я шла дальше по коридору, намереваясь как можно скорее добраться до ворот, ведущих наружу.

В голове пульсировали вопросы: кто это начал? Зачем?

Но вот, когда я уже собиралась завернуть за угол, где коридор вел к внешним воротам, внезапно кто-то окликнул меня:

— Ваша Светлость! Ваша Светлость!

Я обернулась. О, это же моя служанка — неслась со всех ног, пытаясь разглядеть, куда я запропастилась в толпе бояр.

Она-то мне сейчас позарез была нужна.

— Эй! Я зде…

Неожиданно что-то резко ударило меня в спину. Я не успела опомниться, как меня толкнули.

Мир закружился перед глазами, и меня замутило.

Я не удержалась на ногах и рухнула вперед.

Пол оказался грязным, покрытым пылью, и запах старья, затхлости и сырости сразу ударил в нос.

Я попыталась подняться, но руки скользили по полу, в который, казалось, впитались годы забвения.

За спиной хлопнула дверь, и холодный страх сжал сердце.

— Ну что, допрыгалась, деревенская чувырла? — раздался голос позади.

Я сразу узнала, кому он принадлежал — Марии, любовнице князя.

— Повернись, чтобы я видела твою свинячью рожу, — произнесла она с брезгливостью в голосе.

— В зеркало посмотри, — буркнула я.

Тю. Она ведь вроде хотела увидеть «рожу». По-моему, передо мной стоял ярчайший экземпляр!

— Ч-что ты сказала?! — сразу же закипела Мария и ударила меня сзади по затылку.

Нет, ну допрыгается же она…

Тут ведь свидетелей нет. Ка-а-ак вмазала бы…

С трудом перевернувшись на спину, я ощутила, как пыль осела на моих волосах и одежде. М-да, так я точно не поеду в свое новое жилище.

С усилием приподнявшись на локтях, я наконец смогла разглядеть ту, кто загнала меня сюда.

Мария стояла прямо передо мной, возвышаясь, как тень, заслоняющая свет. Она выглядела так, словно специально ждала этого момента, чтобы насладиться каждой секундой моего унижения.

Длинные черные волосы мягкими волнами спадали на плечи и спину, ниспадая почти до самой талии. Они были настолько темными, что в тусклом свете отливали синевой — словно ночное небо. Волосы обрамляли ее лицо, придавая ему еще более зловещий вид.

Ее глаза — черные и бездонные — смотрели на меня с презрением и холодной хитростью. В них читалось все: она знала, что одержала верх.

Мария напоминала хищную птицу, готовую растерзать свою жертву.

Ой, больно надо — уводить мужика, которого любая кобылка могла бы оприходовать.

Лицо ее было словно высечено из камня. Высокие, резкие скулы подчеркивали хищную природу ее сущности. Тонкие губы были слегка поджаты, но на них играла легкая усмешка, говорящая о том, что она уже чувствовала себя победительницей.

Но больше всего меня поразила ее одежда. На ней была алая сорочка, буквально сиявшая в полумраке.

Ткань оказалась тяжелой, из плотного льна, а поверх нее был вышит узор — бисером и серебром, сверкавший при каждом ее движении. Вышивка была изящной и сложной: тонкие нити переплетались в орнаменты в славянском стиле.

Крупные серебряные вензеля будто вспыхивали на фоне багряной ткани. Ее длинная юбка волочилась по полу, создавая шаркающий звук.

Глава 7. Святые ежики!

Каждый вдох давался мне с трудом.

Я попыталась нащупать что-то у горла, но не нашла ничего, кроме собственной шеи — без каких-либо следов рук.

Я подняла взгляд на Марию. Она стояла прямо передо мной, и ее глаза — черные и бездонные — словно поглощали весь свет в комнате. Она даже не прикасалась ко мне, но я знала — это была ее работа. Она душила меня. Магией.

— Тебе повезло, что мой батюшка настоял на том, чтобы я оставила тебя в живых, — Мария наклонилась ближе. — И мне интересно — почему.

Батюшка? Странно. Пока что я не встречала никого, кто не хотел бы навредить Наташе. Кто мог быть настолько могущественным, чтобы держать Марию на поводке, не дав ей завершить то, что она, очевидно, жаждала довести до конца?

Я почувствовала, как хватка на горле немного ослабла, но лишь на мгновение.

— Отвечай: под каким предлогом князь взял тебя в жены?

Я попыталась что-то сказать, но из горла вырвался лишь хрип. Губы едва шевелились, а легкие горели, словно их заливали огнем.

И как она хотела, чтобы я в таком состоянии ей что-то ответила?! У нее там извилины совсем перегрелись? Или князь все выбил?

— Ах ты, мерзкая соплячка... — с ненавистью зашипела Мария, сжимая на моей шее невидимые пальцы.

И вдруг за дверью раздался стук:

— Ваша Светлость, вы там?

Святые ежики! Это была моя служанка.

Мария резко притихла. Я почувствовала, как хватка на горле ослабла, и в легкие, наконец, ворвался воздух.

Я судорожно вдохнула, не спуская взгляда с любовницы. Она отступила от двери и зашла за мою спину.

— Только попробуй пискнуть, — прошептала Мария, наклоняясь ко мне так близко, что ее губы почти касались моего уха.

Ее голос был тихим, но настолько угрожающим, что по моей спине пробежал холодок. Волосы на макушке встали дыбом.

Да уж, такими темпами я не доживу до Забытых земель... Жуть, а не семейка.

— Ваша Светлость! — служанка забарабанила в дверь с удвоенной силой.

Я не могла ответить ей прямо сейчас — нельзя было провоцировать эту психопатку.

Мария отстранилась, и я мельком заметила, как ее губы скривились в зловещей усмешке. Она наслаждалась тем, что могла контролировать меня.
Ничего-ничего, погоди. Тоже найду волшебный вазон и уроню тебе на голову — так, что мало не покажется.

— Не забывай, кто здесь главная хозяйка, холопка, — прошептала она, прищурив глаза. — Ты молодец, что послушалась и не возлегла с князем. Но... если когда-нибудь посмеешь это сделать...

Она внезапно дотронулась до моего живота, и жест этот был настолько зловещим, что я невольно вздрогнула.

Сумасшедшая ведьма. Голова пульсировала от боли и злости. Она угрожала мне тем, что лишит возможности стать матерью.

Снаружи служанка продолжала стучать в дверь, и ее голос звучал все более обеспокоенно:

— Ваше Величество?!

Я молчала, стараясь не издать ни звука.

— Умница, послушная псинка, — тихо усмехнулась Мария.

Фу, ну и отвратительная женщина. И как князь только связался с такой стервой? Будь он моим мужчиной — я бы уже показала ей, где раки зимуют.

— Пошла вон, простолюдинка, — бросила она и резко толкнула меня в спину, окончательно отпустив горло.

Я тяжело вдохнула полной грудью, словно только что выбралась из воды. Воздух, несмотря на затхлость, казался настоящим спасением.

Развернувшись, я резко распахнула тяжелую дверь, стараясь не оборачиваться. Нужно было уйти как можно скорее.

Как только я вышла, меня тут же встретила служанка. Ее глаза мгновенно загорелись радостью.

— Ваше Велич…

Но это длилось всего мгновение. Секунду спустя ее взгляд упал на мою шею, и лицо побледнело.

— Ох, Перун милостивый, что вы пытались с собой сделать?!

Дверь с грохотом захлопнулась за моей спиной.

Ах ты ж, коза драная… Неужели она оставила на мне магический след?! И как я теперь это объясню? Хотя, что бы я ни сказала, все подумают, что я убивалась из-за изгнания.

— Ну-ка, пойдемте отсюда… — тихо сказала служанка и быстро накинула мне на шею платок.

Теперь уже моя очередь была моргать в изумлении и глупо разевать рот, точно выброшенная на берег рыбка. Выходит, служанка была на моей стороне?

— Скорее! Вам еще переодеться надо — не ехать же так…

И она многозначительно заиграла бровями.

Ну, ясен пень! Я и не собиралась ехать в таком виде, если бы не та прилипчивая особа с явно задетым чувством собственной важности.

Мы со служанкой прошмыгнули мимо оживленного коридора, стараясь не привлекать внимания. Люди спешили по своим делам — слуги, дружинники, бояре.

Миновав главный проход, мы свернули в более тихий коридор. Здесь стены казались холоднее, свет от факелов был тусклым, а воздух — сыроватым.

Впереди я заметила дверь, ведущую в купальню.

Да, на ней действительно было написано крупными буквами: «КУПАЛЬНЯ». Из этого следовало, что местный язык, как ни странно, оказался мне понятен даже в письменной форме. Откуда я его знала? Вот бы у кого спросить…

Проходя мимо, я не удержалась и заглянула внутрь. В помещении стояла большая деревянная кадка, окруженная лавками и полками с банными принадлежностями. С потолка свисали пучки душистых трав, и их аромат заполнял все пространство. В воздухе еще витал пар от недавних омовений, смешиваясь с запахом сушеных растений и свежего дерева.

Мы продолжили путь, и через несколько шагов перед нами показалась кухня. Там было оживленно: повара суетились, поднося огромные кувшины с квасом, ставя на огонь котлы с похлебками, а подмастерья метались, стараясь за ними угнаться.

— Ну, чего ж вы тормозите… али не видели сего места тысячу раз?

И то верно. Мои внезапные остановки определенно вызывали вопросы.

— Прощаюсь, — с грустной улыбкой сказала я.

Служанка с пониманием кивнула, и мы двинулись дальше. Начали спускаться по каменной лестнице, ведущей вниз. Свет факелов освещал неровные ступени, вытертые за долгие годы. Каждый шаг отдавался гулким эхом в этом полутемном пространстве.

Глава 8. Со свиньями жить, по-иному хрюкать

— В-ваша Светлость… — она шмыгнула носом.

Ну да, с памятью у Наташки были некоторые проблемки. Точнее сказать — я вообще ничего не помнила!

— Ну-ну, будет тебе тут сырость разводить, — нежно погладила я служку по голове.

— Забы-ы-ыли вы меня… — завыла она. — Анею меня звать…

Анечка, значит.

Я тяжело вздохнула. Это уж точно: добрых людей забывать нельзя. А тут — прокол вселенского масштаба.

— А ты в луже поваляйся — и не такое забудешь… — грустно протянула я.

Слава богам, что имя свое помнила. И Барсика. И то, кто я такая на самом деле.

— А как вы там оказались?

Опа. Елки зеленые — а ведь это, вообще-то, хороший вопрос. Насколько я знала, служанки обычно находились вместе с теми, к кому были приставлены. Так что Аня должна была жить в одной комнате с Наташей.

— Я не помню, — и это было правдой.

Не думаю, что стоило посвящать служанку в то, что в теле настоящей Наташки явно обитала не деревня. Все-таки, я не знала, насколько подобное здесь было в порядке вещей.

— Разве ты не была со мной?

Аня нервно забегала глазами по комнате и сжала подол юбки.

Так-так… Не была, значит.

— Аня?

Служка тут же не выдержала и затараторила:

— Когда мы закончили с умыванием, а тады уже поздненько было, в комнату постучалась боярыня Мария, — она потупила взгляд. — Ну, че делать-то было… впустила я ее, а она велела выйти за дверь и до утра не появляться.

Интересно… значит, Мария и княгиня уже давненько находились в тесных взаимоотношениях. Настолько тесных, что та захаживала без предупреждения и чувствовала себя полной хозяйкой.

М-да… запущенное положеньице.

— Ну, а поутру я пришла в комнату… а вас там нет… принялась искать, а вы в луже валя… ой, лежали.

Нутром чую — Машка накуролесила. Неспроста эта ведьма по пятам за мной ходила. Отчего-то избавиться пыталась, и очень спешно… вопрос только — от чего?

— Знаешь что, пошли-ка сгоняем в купальню, — сказала я, — а там и договорим как раз.

Пора бы уже избавиться от всего этого… Сколько можно в дурнопахнущей ночнушке бегать?

У Ани расширились от шока глаза.

— А зачем нам в купальню надобно? — с испугом спросила она, прикусив губу от волнения.

Что за странный вопрос? Или они тут тоже мылись раз в месяц, как бедняки в Забытых землях?

— Ну а как ты думаешь? Мыться, конечно!

Служанка хлопнула глазами. Ага, информация дошла. Обработка пошла.

— Сами?.. — с недоверием уточнила она.

Нет, блин, возьму еще пару свинок, поболтаем по душам на сеновале. Ох, цирк тут развели…

Мое молчание Аня восприняла по-своему.

— Вы же ненавидите мыться, Ваше Высочество! В прошлый раз, когда мы пытались вас вымыть — вы волосы повыдергивали всем служкам… кроме меня. Потому и приставили к вам.

Боже упаси! Если бы я такое увидела — точно бы стороной обходила. А Анька еще и помочь решила… неужели моя тезка и правда была дикаркой?

— В этот раз обещаю, что все останутся целыми и невредимыми.

— Агась… только, коли князь прознает, целыми уже никто не выйдет. Помните, что он с вами в прошлый раз сделал?

— Когда розгами лупасил, как ненормальный? — мило уточнила я.

— Да нет, — отмахнулась она, — когда он вас со свиньями неделю жить заставил. За то, что вы отказались делить с ним ложе после боярыни Марии…

Чего-чего?! Спать со свиньями?!

В таком случае неудивительно, что бедняжка предпочитала грязь. Видимо, боялась, что снова примчится князь на «крыльях любви» и заставит делить ночлег со скотиной. И все это — только потому, что не захотела лечь в постель после местной крокодилицы!

— Посему… думаю, ванну придется отложить еще на месяцок, — грустно заключила Аня, сминая приготовленное мне платье.

Ванна? Отменяется?! Еще чего!

— Ты что, дорогуша, совсем с ума сошла? Ну-ка собрала мыльце и полотенце — сейчас пойдем отмывать это безобразие.

Служанка задрожала всем телом и с испугом затараторила. Вот до чего он довел персонал! Люди добрые даже по собственной воле помыться не могли.

— Н-но… Его Светлость ведь позволения не давал! Он накажет!

— Позволялка еще не выросла.

Я тяжело вздохнула. Да уж, надо было раньше переместиться в этот чудный мир, чтобы навести нормальные порядки. А то тут люди скоро будут помирать не от голода или отсутствия работы, а от отсутствия гигиены.

Хотя и это — жуть жутейская.

— Ну чего стоишь столбом? Собираем манатки — и айда! — шустро скомандовала я.

Аня, хоть и испуганная, тут же юркнула исполнять приказ. Вытащила принадлежности из большого сундука и принялась распихивать все по карманам юбки, чтобы не тащить в руках.

Когда все было собрано, мы выдвинулись в путь.

Попадаться на глаза князю категорически не хотелось, несмотря на то, что я бы точно нашла, что ему ответить.

На крайний случай — можно смазать порожек мыльной водой. А что? Рабочая схема! Нет князя — нет проблем.

Служка осторожно выглянула в коридор и подала знак рукой, мол, путь чист. Все шло, как по маслу.

Надеюсь, никто не успеет подложить свинью… Кстати, о свиньях...

— Анька, — шепнула я, — она, Машка, часто ко мне заходила?

Это был рискованный вопрос. У меня не было объяснений, почему я столько всего не помнила. Разве что... перевести все подозрения на любовницу князя.

Ведь именно после нее наши души… поменялись? Или куда исчезла настоящая хозяйка тела?

Аня повернулась ко мне и нахмурилась:

— Госпожа… вы меня пугаете. Что ж с вашей памяточкой сталось?

Я промолчала, и Аня не стала расспрашивать. Это было верным решением. Мне и самой нечего было сказать — хорошо бы хоть понять, что вообще произошло...

— Боярыня частенько захаживала к вам, но все было в пределах приличий. Понимаете ли... дочке десницы полагалось быть правой рукой княгини.

Скорее — правой пись… кхм. В общем, я поняла, какой «работой» Машка решила заниматься. Быть унитазом для потребностей мужчины.

Глава 9. Тебе повылазило совсем?!

Я схватилась за сердце. Тьфу! Вот же падла косматая — так и до сердечного приступа недалеко! И откуда он только нарисовался, этот князь?!

Даже помыться по-человечески не дает!

— Я знаю, что ты там, Наташа!

Вау, мистер Очевидность. Надо же... услышал мой голос за дверью купальни и догадался, что я за ней. Ну, гений! Дайте ему, скорее, пирожок с полки.

— Госпожа, я ведь говорила вам, что купание без позволения князя до добра не доведет... — грустно заключила Аня, шмыгнув носом.

Говорила-гoворила. Только нас еще достать надо. Хорошо, что я поставила преграду в виде стула. Хоть что-то его временно задержит.

Но надолго ли?..

— Наталья, выйди из купальни и отправляйся в Забытые земли, — произнес Всемир вкрадчивым, чуть рокочущим и низким голосом.

По телу пробежал разряд. В горле пересохло, а сердце забилось так часто, что стало трудно дышать. В сознании тут же вспыхнул образ князя — плечистого, высокого, голубоглазого красавца.

Тело само по себе потянулось к двери, а рука уже лежала на ручке и…

— Ваша Светлость! — растерянно пропищала служанка.

И я словно проснулась от дурного наваждения. Встряхнула волосами, нахмурившись. Это что сейчас было?

— С вами все в порядке? — Аня с волнением всматривалась в мое лицо.

— Вроде да, — прошептала я.

Вроде бы и хорошо, а вроде — непонятно. С какого перепугу я вдруг решила дверь открыть? Неужели князь так подействовал? Надо скорее убираться отсюда. Тут, что ни человек — то колдун какой-то!

— Стоять! — рявкнул за дверью Всемир.

Я застыла. Почему-то противиться его голосу оказалось невероятно трудно. Неужели он подсыпал мне чего, жук навозный?

— Повозка ждет тебя во дворе. Даю последний шанс — одумайся и повинуйся своему повелителю.

Я в полном недоумении подняла брови. Кто ты там, пудель пушистый? Повелитель?.. Совсем последние извилины Машка высосала?

— Ничего, подождет, — внезапно нашла в себе силы возразить я.

Анна восторженно ахнула. Вот уже настоящая любительница хлеба и зрелищ.

А князь почему-то не спешил выламывать дверцу. Неужели жалко стало ломать дворцовое имущество? Или совесть, глядишь, проснулась?

— Выходи, Наталья, мое терпение не бесконечно, — процедил он, и, в доказательство его «шаткого терпения», снова дернул дверь так, что та жалобно затрещала.

Мамочки... Так и купальня скоро развалится, не только дверь.

— Вообще-то, я занята.

В ответ послышался утробный рык. Он зверь какой-то, что ли?! Вечно то рычит, то рокочет...

— И чем же ты так занята?

Не, ну он нормальный вообще? Тут даже ежику понятно.

— Тебе повылазило? Моюсь, если что!

— Я тебе не разрешал мыться.

У меня чуть пар из ушей не пошел. Понятия не имею, почему Наташа не сбежала раньше! Всемир — настоящий деспот и грубиян. Женился зачем-то и теперь развлекается, пытаясь по десять раз в день принизить.

Это у него хобби такое?

— Может, мне еще отпрашиваться, чтобы по-маленькому сходить?! Или дышать только тогда, когда ты разрешишь?!

От злости дыхание сбилось — я уже, кажется, фыркала, как паровоз.

Только зайди, утырок. Перееду!

— Будешь, если я захочу, — почему-то показалось, что Всемир самодовольно улыбался.

Вот же чертило заплесневелое! Ему это еще и нравилось.

— Раз ты захотела принять ванну без моего разрешения, значит, останешься здесь. Навсегда.

Послышался грохот. Дверь с той стороны чем-то тяжелым придавили. И в купальне начало стремительно становиться жарче.

Он что, решил сварить нас?!

— Ох, Перун милостивый… что же делать будем, госпожа?! — Аня тут же принялась молиться всем известным богам.

А я нервно кинула полотенце под ноги и смачно выругалась себе под нос.

Да ты, князюшка, совсем с ума сошел. Из дома выгнал. Всего лишил. Забрать с собой ничего не дал. Теперь еще и сварить решил?!

Я тебе что — вареники с капустой?!

— Вы еще так молоды, чтобы свариться заживо! — продолжала сеять панику Аня, мечась от одного угла купальни к другому.

Положим, вариться мне точно не хотелось. Да и не собиралась.

Подошла. Дернула за ручку, толкнула — дверь даже не шелохнулась. Крепко же он ее завалил.

Падла. Со свету сжить меня надумал?!

Не дождется!

Тем временем кожа уже покрылась испариной, становилось все труднее дышать. Одежда липла к телу, а голова наливалась тяжестью.

Паршивец. Решил погубить невинную душу.

А шиш тебе!

Я огляделась. Освещения здесь не было, но ведь какой-то источник света все же был, раз видно так хорошо. Значит, должен быть и выход.

Я отошла от выхода из купальни. Деревянные доски подо мной истошно скрипнули. Осторожно обогнула кадку, наполненную водой, и прошла дальше — за угол. Там открылось просторное помещение, где находилась общая купальня.

— Ваша Светлость! Неужели вы и правда еще хотите помыться?! — следом за мной вбежала Аня.

— Конечно! Чтобы лучше свариться! Лучше скажи, каким образом тут становится все жарче?

Может, это безобразие можно как-то остановить, пока мы еще внутри? Потому что я понятия не имела, сколько времени займет поиск выхода.

— О, вы не знаете? — округлила она глаза.

— Чего?

— Это место специально устроил для нас князь, — затараторила Аня. — Подогрев воды и воздуха идет от черных камней, которые создал дракон Всемира.

Ага, значит, если мы…
Так, погодите-ка. Что она сейчас сказала?

— Д-дракон? — переспросила я, распахнув глаза.

Глава 10. По лбу стук!

— Стремянку? — нахмуренно переспросила она, проследив за моим взглядом. — Что вы задумали, госпожа?

Что-что...

— Спасать свои задницы будем. Или ты предпочитаешь копыта отбросить?

— Нет! Я хочу с вами!

Вот это настрой. Гордость, а не девочка!

— Давай, бегом за нашим средством спасения. А я пока быстренько искупаюсь.

Ну а что? Выход нашли. Сейчас подставим лесенку — и красота. Да и не выходить же в таком виде к людям?

И я сейчас не про грязь.

Разгуливать в одной ночнушке — как-то не по-княжески. Совсем уже опустили статус в грязь. Поэтому я сняла с себя одежду и аккуратно отложила чистую в сторону.

Но Аня все не спешила идти за лестницей. Крутилась вокруг да около.

Я вздохнула.

— Ну, выкладывай, чего носишься туда-сюда, как юла?

Служанка вздрогнула и опустила глаза.

— Вы… вы возьмете меня с собой? — с волнением спросила она, переминаясь с ноги на ногу.

— Конечно. Своих не бросаем!

Счастливая Аня сорвалась с места и побежала за лестницей. А я тем временем поспешила окунуться в горячую воду и с наслаждением расслабилась. Хвала небесам… Спасительная водичка быстро смывала с молочной кожи грязь и дарила чистейшее удовольствие.

А еще вода пахла чем-то приятным. Я принюхалась. О, мята! Получается, в каждую кадку уже подмешивали что-то для запаха или очищения тела?

Удобно!

А я-то думала, как именно тут положено принимать процедуры.

Ладно, пора выбираться, а то из княгини Натальи получится вареная креветка. Я встала из воды, поспешно обтерлась полотенцем и оделась в приготовленное платье, не забыв про башмачки.

К тому времени Аня уже подоспела с лестницей.

Мы приставили ее к окнам и собрали вещи в охапку, перевязав все веревкой. Не оставлять же князю еду и женскую одежду.

Я смахнула пот со лба рукавом.

— Думаю, она уже потеряла сознание, — раздался голос князя за дверью. — Открывайте и несите княгиню в мои покои.

В его покои?! А жареных гвоздей он не хочет?

Мы с Аней одновременно переглянулись. Только собрались выбираться из этой парилки, как мой мучитель уже объявился.

— Вы идите, госпожа, — Аня пихнула меня между лопаток. — Я задержу их.

Но я не собиралась никуда уходить без своей уже почти родной подруги. Вместе чудили — вместе и расхлебывать.

Да и кто знает, как князь «поблагодарит» ее за помощь мне.

— Лезь быстрее, я без тебя не пойду!

А снаружи уже, похоже, начиналось «размуровывание». Грохот, удары, все бухает и падает за стенами купальни.

— Что вы… я останусь и…

— Ты розг по пояснице давно не получала? Вылазь в окошко! — рявкнула я, и Анька поползла вверх, как опытный скалолаз.

О, наша школа! Я полезла следом, передавая мешок с вещами.

Отличненько! Главное — успеть! Палочка за палочкой…

БАХ!

БА-БАХ!

Дверь вылетела с петель с таким грохотом, что у меня поджилки затряслись.

В купальню ворвалась дружина, и кто-то громко заорал:

— Княгиня сбежала!

Я уже почти добралась до окна, как увидела Всемира. Он стоял внизу и крепко сжимал лестницу обеими руками.

Хрясь.

Он переломил доску. Лестница резко начала заваливаться.

Душа у меня ушла в пятки. Если сейчас упаду — хрен потом выберусь… живой!

Я буквально в последний миг оттолкнулась, и сверху меня подхватила Анька, вцепившись в мои вытянутые руки.

— Госпожа, я вас держу! — с выпученными глазами пролепетала она.

А висела я в очень интересном положении. Прямо над головой у князя. Еще и башмачок болтался на большом пальце ноги.

Печально глянула вниз.

Батюшки… Высоко-о-о…

Шмыгнула носом. Падать не хотелось совсем. Перевела взгляд на Аню с надеждой.

Но та держалась, мягко говоря, неуверенно. Руки дрожали, ноги тоже, да и дышала она так, будто вот-вот свалится сама.

— Ты что там выдумала, Наталья?! Немедленно спускайся! — заорал снизу взбешенный князь.

Ага, сейчас! Разбежалась! Шиш тебе без соли!

— В-ваша С-светлость… — пропищала Аня, — кажись, не вытяну я…

Я в ужасе распахнула глаза. Что значит — не вытянет?! Назад дороги уже точно не было!

— Ослушаешься моего приказа? — Всемир был упрям, как баран. Пока я тут боролась за жизнь, он все еще рассчитывал на мою скорую капитуляцию.

У него что, последние извилины высохли?

— Я был с тобой слишком добр, Наталья. Тебя ждет самое суровое наказание.

О да. Его «доброта» действительно не знала границ: и голодом морил, и розгами бил, и со свиньями заставлял спать. А потом, после любовницы, еще и звал быть постельной грелкой…

Просто сказка, а не жизнь!

— И чего мы застыли? — требовательно обратилась я к служанке.

— Я… я не могу… — чуть ли не со слезами взвыла Аня.

— Соберись, квакуха! Болото будет нашим! Тащи, что есть сил!

И Анька потянула. Вцепилась в мои руки покрепче и рванула со всей силы. У меня аж глаза полезли из орбит — так саднило живот. Тело терлось о древесину, и даже сквозь одежду дерево царапало кожу.

Ах, шарики-фонарики… Пришлось стиснуть зубы и терпеть.

Я, со своей стороны, тоже напряглась: уперлась ногами в подоконник и с усилием выбралась наружу.

— Немедленно схватить княгиню и привести ее сюда! — рявкнул Всемир, резко отводя взгляд от меня.

Ну и слава богу!

И только я встала коленями на крышу купальни, как один из башмаков слетел с ноги.

Черт побери! Опять босыми ногами топать… А я ведь даже обрадоваться не успела, когда только натянула обувь.

В шоке я оглянулась вниз, в ту самую дыру, из которой мы с Аней выбрались.

Милая женская туфелька попала прямо в голову князю.

Он даже вздрогнул от неожиданности и принялся рассматривать прилетевшее «добро».

Смотрел, как баран на новые ворота…

— Это еще что такое?! — чуть ли не взревел он от злости.

Смотри, а то пар из ушей пойдет!

— Это кара Божья… — ответила я, осмелев. — Ибо неприлично заходить к дамам, пока те моются! Извращенец!

Глава 11. Окаянная склянка

Ждать и проверять я, конечно, не стала. Делать мне больше нечего! Пусть свое наказание засунет себе в одно место и подожжет.

Тем самым драконьим огнем.

— Ну что, Анька, уносим но…

— А-А-А! БЕЛКА! — заорала служанка.

Белка? Какая еще белка?.. Я осторожно выглянула из-за плеча Ани — и слегка оторопела.

— А ты — мешок кожаный! Но я ж не начинаю от этого орать! — недовольно зацокала рыжая красавица, прикрывая пушистые ушки.

Белочка щурилась, глаза-бусинки сверкали, и она была готова вцепиться Анне в волосы с праведным гневом.

Я перекрестилась.

Неужели моя кукуха настолько улетела от всех этих драконов, что мне уже белочка явилась?.. Даже две. Белочки.

— Тьфу ты! Так и оглохнуть можно ж… Васильевна, ты чего это девку простую напугала?

— А чего она орет, Павловна?!

— Потому что ты красивая, как солнечный свет! Только вот потом нам наша нерадивая хозяйка знаешь, что сделает?.. — она выпучила глазки и провела лапкой по шее.

— Отмудохает! — горделиво рявкнула белка.

— Вот именно! Поэтому помалкивай, пока взрослые речи толкают.

— Это ты-то взрослая? Тоже мне… родилась на секунду раньше — и уже рухлядь старческая!

Пока белки ссорились между собой, Аня нервно хлопала меня по плечу.

— Г-госпожа, вы тоже их видите?

К счастью — да. Почему «к счастью»? Потому что я не сошла с ума. И белки были не плодом моего воображения. Но не успела я открыть рот, как меня уже перебили:

— Канешно она нас видит! — с обидой засопела, кажется, Павловна.

Что за имена у белок? Я нервно расправила юбку.

— Слушайте, нам тут срочно нужно идти… за нами тут… э-э-э… князюшка гонится.

— Шо?! — выпучила глаза Васильевна. — Этот индюк пупырчатый снова докучает тебе, родненькая?

Позиция белок относительно князя стала ясна. А вот слово «снова» навело на подозрения.

— Мы уж разбирались с этим иродом окаянным, когда он через свою девку пытался тебя, миленькая, отравить!

Что? Князь? Не может быть…

— Как?!

— Помнишь ту скляночку с отравой, которую я у Машки-букашки стырила? С твоими инициалами?

Я кивнула. Конечно, помню. Именно из-за этой склянки меня и сослали черти куда. Так ее, выходит, украла белка? И Наташа с ними уже была знакома?

Познакомимся с нашими белочками! Дальше будет немного визуалов, но вы не пугайтесь. После них продолжение текста.

Васильевна

Павловна

И с ней...

Мария

Борис

— Вы что, реально разговариваете? — я не поверила своим глазам и ушам.

Ну разве часто встретишь говорящих белок? Мне вот — впервые!

— Нет, блин, через трубку пукаем… Конечно, разговариваем! — фыркнула Павловна. — Иначе как, по-твоему, фамильяры должны со своей хозяйкой связь держать?

Глава 12. Алло, гараж!

Мы одновременно обернулись. Сзади, по зеленой траве, бежала дружина князя. Вот лиходеи непоседливые — фиг от них скроешься!

— Там чаво, князь, шоли? — удивилась Васильевна.

Чего-чего? Князь? Я протерла глаза и вгляделась в приближающуюся толпу. Среди дружинников действительно шел князь собственной персоной. Воины расступались перед ним, поспешно отстраняясь — не дай бог задеть.

Всемир был явно не в духе. Его голубые глаза горели праведным огнем. На скулах ходуном ходили желваки.

Властный князь буквально прожигал взглядом каждую частицу кожи — от этого становилось тяжело дышать. Двигаться тоже не хотелось. Хотелось только застыть под этим испепеляющим, вынимающим душу взглядом.

— Алло, гараж! — рявкнула белка и шлепнула меня лапой по щеке. — Слюни попускаешь потом! Скажи этому седому, чтоб ехал!

Я встряхнула волосами, приходя в себя. Ну-ка, собралась, Наташа! Даже белка уже уму-разуму учит.

— Дядь, а, дядь, — хлопнула я водителя по плечу, — двигай уже, что ли! Не помирать же нам тут!

— Перун с тобой, девонька, — взмолился он и хлестнул поводьями по лошадям. — Я помру только со своей женой на кладбище, но точно не на этой проклятой земле.

Он сплюнул на землю.

— И не от лап дракона, чтоб ему икалось, — пробормотал мужик, злобно прищурившись, а потом снова скомандовал лошадям: — Пошла!

Мы резко тронулись с места — так, что Васильевна едва не слетела с плеча и не превратилась в лепешку.

— Держитесь крепче, бабоньки! — крикнул наш возница.

— Как не от князя, так от этого старикашки копыта откинем! — завизжала белка, судорожно цепляясь за мои волосы.

Я вцепилась в Аньку, Анька — в край повозки… Так и ехали, цепочкой, уносясь все дальше от дружины и самого князя. Теперь главное — реально не сыграть в ящик.

— Чего ж вы сразу не сказали, что контрабанду везете? Духа б нашего уже давно не было, — буркнул старик.

Сначала я не поняла, о чем он. А потом… не поняла во второй раз. Какая еще контрабанда? И так же ежу было ясно, что за нами гнались.

Я бросила на него вопросительный взгляд, а он вдруг подмигнул. Ага, все понял.

— Так-то дело опасное, сами понимаете, — подыграла я. — А вы чего к нам заглянули? На огонек?

Было видно, что наш провожатый явно не местный и к княжеству особой любви не питал.

— Какой там огонек, доченька, — махнул он рукой. — Провизию я везу в Забытые земли.

Выходило, нам было по пути. Ну и слава богу. Заводить знакомства на новом месте — дело нужное.

— Слушайте, дядюшка...

— Василием меня зовут. Не чужие ведь люди, девонька, — засмеялся старик, обернувшись.

На душе сразу потеплело. Один добрый человек, другой — и я уже чувствовала себя почти как дома.

— А я — Наташа, — улыбнулась я в ответ. — Василий, скажите... А что там, в Забытых землях, творится, если простой люд так их боится?

Василий резко помрачнел. Потер щетину мозолистой ладонью — крепкой, с широкими пальцами и обломанными ногтями. Было видно, что он — мужик надежный, дело свое знал. Видно было, что привык к изнурительной работе.

— Забытые земли не просто так свое название носят, — хрипло начал он. — Дорогу туда перекрыли из-за местной хвори. Народ мрет там пачками каждую седмицу. И ни лекарств, ни толковых врачей — ничего нет.

Пу-пу-пу. Новости — хуже не придумаешь.

Анька, бедняжка, даже побледнела и от страха икнула. А меня всякими болячками не напугать. Помните корону? Вот и я помнила. Иммунная система у меня, будь здорова! Так что, посмотрим еще, что там у них за напасть…

Кстати, о болячках.

— А князь что? — не удержалась я от ехидной шпильки. Все-таки правитель, не просто ж трон задом греть.

— А ничаво, — Василий развел руками. — Он же, девонька, даже не гонится за нами.

И то верно. Тут тебе — сбежавшая княгиня с белками на плечах, а ему хоть бы хны. Еще и дед контрабандой промышлял…
Непорядок!

— А чего это он? — невзначай поинтересовалась я.

И тут Василий нахмурился, не сразу поняв, о чем речь. Конечно, диву дашься, когда княгиня у простого люда про собственного мужа справляется. Но тут уж ничего не попишешь. Память бывшей владелицы тела не возвращалась, а моя в здешних краях особо не помогала.

— Ты, видать, совсем с глуши в столицу пожаловала, — хмыкнул Василий.

Угу. Москва, конечно, та еще «глушь». Прям тишь да гладь!

— Князь на наши земли давно не ступал. Как только хворь появилась — так его и след простыл.

Ути-пути. Мы, значит, боимся каку подхватить? Ах ты моя курочка нежная… А ведь сколько пафосных слов-то было.

— Но это, Натусик, лишь половина беды… Внутри все было куда хуже, чем простое княжеское забытье, — покачал головой Василий.

Я тяжело вздохнула. Ну, по крайней мере, сбежала без потерь. И Аньку прихватила с собой.

— Не бери в голову лишнего, покемарь малость… — прокашлявшись, по-доброму посоветовал Василий.

Я и послушалась. Дорога была неблизкой, а событий произошло так много, что надо было хотя бы голову разгрузить. Спросить бы, какого лешего я тут очутилась, да с белками как-то не поговоришь при старике — подумает, что девка совсем тю-тю.

Мы ехали уже несколько часов, и я не могла отвести глаз от открывающегося передо мной вида. Повозка, покачиваясь, медленно катилась по ухабам, а перед нами раскинулись бескрайние поля, залитые светом восходящего солнца.

Зеленые леса окружали поля, словно оберегая их от мира за горизонтом. Я видела стройные ряды деревьев с яркой листвой, тянущиеся вдаль.

Поля были засеяны, а там, где уже колосились злаки, земля будто дышала жизнью.
Ветер, легкий и прохладный, приносил с собой аромат свежести и цветов, щекочущий ноздри.

Все выглядело так мирно, будто сама природа позаботилась о том, чтобы эти земли остались нетронутыми и чистыми.
Это и были Забытые земли? Тогда с чего ж они — забытые?

Но чем дальше мы ехали, тем сильнее менялся окружающий мир.
Мы выехали на участок, где поля выглядели угнетенными. Почва стала темнее, почти черной, и казалось, будто ее выжгло солнце или она была изрядно размыта долгими дождями.

Визуалы деревни

Решили немного еще разнообразить главы вам

Куда приехали наши девочки!

Глава 13. Эт вас матушка мало мудохала?

— Слышь, а это кто булькнул такой умный? — буркнула Васильевна, уже приготовив свои крохотные кулачки.

Ну, ты ж моя грозная… Но пока попридержи коней. Не хватало еще на первой встрече с местными устроить драку.

— Госпожа, — тихо дернула меня за рукав Аня, — нехорошо было бы устраивать разборки с деревенскими. Хотя…

Аня аккуратно отодвинула сумки в сторону и сошла с нашей «кареты». Приосанилась, прочистила горло.

Местные даже притихли и настороженно прислушались.

Да что там — даже я с деланно умным видом уставилась на служанку. Не зря же бежали — небось, креативная жилка уже выработалась.

— Да вы что себе позволяете, а? — Аня поставила руки в бока и с напряженным взглядом обвела собравшихся. — К вам княгиня приехала, а не какая-то смердячка!

Мужик с граблями даже икнул.

Вот ведь, умеет девка ужасу навести! Даже мне стало слегка не по себе.

— Ой ли? Та самая княгиня, которую отец за корову князю отдал? — Галька хмыкнула, полная праведного негодования.

И я тоже. Тут что, каждая крыса уже знала, за что, как и куда продавали Наташку? Я недобро зыркнула на белок.

А те и притихли. То-то же. Ишь ты, какие нашлись!

Чего ж вы раньше не появились, чтобы я хоть успела речь заготовить?

Ладно, и я хороша. Надо было все заранее вынюхать, а мне — все некогда да некогда.

— Д-дык она… она полноправная хозяйка этих земель! — уже на взводе выкрикнула Аня, заливаясь пятнами злости.

— Ты бы сначала читать научилась, соплячка, — гаркнула женщина, поправляя очки. — Вишь, написано: «Забытые земли», а не «Земли княгини»!

Анька шмыгнула носом и часто заморгала. Божечки, задела за живое…

А-я-яй. Ну, за мою девочку ты ответишь, подруга. Выбью тебе очко — будешь с одним ходить.

— Агась, — поддакнула вторая баба рядом, — сначала харкнули нам в лицо, оставив с хворью, а теперь, гляди, заявляются. Вас, что ли, матушка мало мудохала?

Нет, ну за такие слова и по черепушке схлопотать недолго. Меня даже на родном заводе так не попускали.

Тут титул «княгиня» — это все равно что букашка? Или это Наталье так «повезло»?

— Это вас, видать, матушка мало мудохала, — спокойно, но твердо произнесла я, поднимаясь с повозки. — Раз разучились нормально разговаривать с людьми, которые вам ничего плохого не сделали.

Я знала это дело. Один раз дашь слабину — и тут же с грязью смешают. Знаем, плавали.

— Так ведь и хорошего ничего не было, — буркнула недовольно подруга Гали, пока та переваривала услышанное.

— Я пришла с благими намерениями. А начинать знакомство с грубостей — последнее дело, — спокойно произнесла я. — Разве я хоть раз плевала на ваши проблемы?

Это была последняя точка. Ответить им было нечего.

А я ведь сюда пришла не ссориться, а дела налаживать, жизнь восстанавливать. И разгуляться здесь было где — уж поверьте.

Белочки одобрительно захлопали лапками под самым ухом. Анька вытерла навернувшиеся слезы.

Галька же вдруг резко вдохнула и выплюнула:

— Это вас князь выгнал, а вы теперь прикидываетесь славным меценатом?

Все, дорогуша. Ты доигралась.

Одно дело — задевать меня, и совсем другое — поливать грязью моих людей.

Она явно ни меня, ни моих спутников в грош не ставила.

И с каждым ее словом терпеть ее колкие выпады становилось все труднее — не столько за себя, сколько за Аню. Мою преданную служанку и верную подругу, которую Галина открыто унижала при всех.

Аня держалась позади, как тень, стараясь не обращать внимания на уколы в свой адрес, но я видела, как она нервно теребила край своей юбки.

— Значит так, уважаемая Галина… — начала я, но меня тут же перебили.

Слова застыли у меня на губах, а все внимание переключилось на девушку, которая бежала в нашу сторону, спотыкаясь и тяжело дыша.

Я невольно замерла, наблюдая за ее отчаянным бегом. Девушка, молодая и явно растерянная, кричала:

— Староста! Староста!

Она была вся в грязи, красная от напряжения, с взъерошенной темно-русой косой, выбившейся из-под повязки.

Когда она наконец остановилась перед Галиной, я сразу поняла — что-то случилось.

Ее взгляд был потерянным, испуганным, словно она только что увидела нечто ужасное. Так вот как — Галина оказалась старостой. Теперь многое стало на свои места. Эта женщина явно привыкла к власти и не терпела рядом никого, кто мог бы нарушить ее устоявшийся порядок.

Галина, которую я сначала приняла за обычную селянку, оказалась той, кто держал всю деревню под жестким контролем.

Неудивительно, что отвечала она мне с таким высокомерием и злостью — словно у нас была давняя вражда. В ее глазах я, видимо, была просто городская девица, пытавшаяся навязать чужую волю.

— Что случилось, Маруська? Ты чего бежала, чуть шею себе не свернула? — с раздражением спросила Галина, но ее тон немного смягчился, когда она промокнула лицо девушки своим фартуком.

Суровость ее черт немного смягчилась, но в глазах все равно горело раздражение.

— Мы… мы не справляемся… эта ферма! — задыхаясь, выпалила Маруська, прижимая руку к груди.

Я сразу почувствовала, как в груди защемило от жалости к этим бедным животным. Взгляд Галины стал еще более жестким, она нахмурилась, и я заметила, как ее губы дрогнули.

— Козочки и коровки… они там… все в грязи… и малыши! Малыши не могут родиться!

Визуалы Галины

Долго думала над тем, стоит ли, но Галя у нас тут не первый и не последний раз, поэтому определенно - да!

Выбираем, девоньки!

1

2

3

4

Глава 14. Дела делать это вам не языком чесать!

Маруська беспомощно взвыла, глядя на старосту, от которой, очевидно, ожидала решения проблемы.

— Что ж ты молчала, девка! — прошипела та, моментально забыв обо мне и сосредоточившись на Маруське. — Беги, веди меня!

Она тут же сделала шаг вперед, уже готовая броситься следом за девушкой, но я не могла остаться в стороне.

— Позвольте, Галина, я пойду с вами, — произнесла я, стараясь вложить в голос как можно больше уверенности.

Староста нахмурилась и поправила платок на голове, уже готовясь выдать свою излюбленную колкость, но я ее опередила:

— Это касается всех нас. Если мы можем помочь, не стоит тратить время на споры.

Галина посмотрела на меня так, словно я была не княгиней, а назойливой мухой, которую она только что заметила.

Она сузила серые глаза и уже открыла рот, чтобы ответить, но я не дала ей шанса вставить ни слова.

— Поспешим, Маруська, — бросила я растерянной девушке, которая, похоже, так и не поняла, кто я такая и почему сумела заставить старосту замолчать.

Я просто пошла вперед, следом за Маруськой, и мне было все равно, что она думает о моем участии. Аня последовала за мной, как всегда молча и преданно.

Когда мы подошли к ферме, передо мной открылось ужасное зрелище.

Перед нами лежало пастбище — в таком запущенном состоянии, что его можно было принять за болото.

Коровы и козы стояли, утопая в грязи, истощенные и ослабленные. Они даже не могли зайти в оборудованный хлев, поскольку все было в отвратительном состоянии. Я увидела несколько самок, пытавшихся родить — их тела дрожали от усилий, но малыши никак не появлялись на свет.

Сердце мое сжалось.

— Как давно это длится? — спросила я, обращаясь к Галине.

Кто-то должен был отвечать за их содержание. Ведь это мешало животным жить.

— Давно, — тихо ответила она, не поднимая взгляда. — С весны. Пытались справиться сами, но… никак.

В ее голосе не было ни колкости, ни гнева, только усталость. Теперь я поняла, что ее жесткий взгляд был не столько презрением, сколько защитой от боли и страха.

Страха перед тем, что они не смогут спасти этих животных, страха перед тем, что весной некому будет пасти на этой земле.

Все-таки у нас Забытые земли.

Я посмотрела на Аню. Ее лицо отражало те же чувства, что и у меня. Без слов мы обе понимали: оставаться в стороне мы не могли. Я взяла ее за руку и сжала, словно передавая всю свою решимость.

Белочки, кстати, молча наблюдали. Их участие в этом было лишним.

— Что нам делать, староста? — жалобно завыла Маруська, закусывая ногти и нервно переминаясь с ноги на ногу. — Мы не знаем, где устроить роды, и не знаем, куда выводить малышей...

Галина, нахмурив брови, осмотрела пастбище с таким выражением лица, что мне показалось, она готова была взорваться от злости.

— Я же говорила убрать здесь! — зашипела она. — Почему никто не пришел? Почему все так запустили?

Я смотрела на нее и видела лишь бессмысленные слова и поиск виноватых. М-да, так дело не пойдет. Я плюнула в сердцах, приподняла подол юбки, чтобы не запачкать ее в этой грязи, и направилась прямо к животным.

— Ты куда побежала? — окликнула меня Галина, и я услышала, как ее шаги заторопились за мной. Она явно была ошеломлена моим решением.

— Решать проблемы, а не сотрясать воздух, — ответила я, не останавливаясь и чувствуя, как с каждым шагом мое терпение улетучивается. Я обернулась и бросила ей многозначительный взгляд. — Поможешь?

Галина, как мне показалось, сжала зубы, но, сомкнув челюсть, кивнула. Я понимала: признать, что она не справилась, ей было нелегко.

Женщине у власти тяжело было признать, что все вышло из-под контроля. Но сейчас не было времени для уязвленной гордости.

Мы подошли к первому животному — старой корове с тусклой шерстью и потухшим взглядом. Я осторожно погладила ее по голове, чувствуя, как тяжело ей дышится. Корове нужно было сухое место, где она могла бы спокойно лечь и набраться сил перед родами.

— Нужно было срочно выложить солому. У нас было что-то сухое? Песок тоже подошел бы, — обратилась я к Галине, надеясь, что хоть немного запасов осталось.

Галина покачала головой, но затем, словно вспомнив что-то, сказала:

— Есть старая стайня, там осталась солома. Но она могла быть гнилой… а песка у нас валом…

— Принесите все, что можно использовать, — я кивнула ей и, даже не дожидаясь ответа, обратилась к Ане: — Аня, посмотри, может быть, в каком-нибудь из домов найдутся еще сухие тряпки или хотя бы мешки.

Пока Галина с неохотой пошла в сторону стайни, а Аня поспешила к домам, я продолжила обходить пастбище. Рядом с коровами копошились козы, испуганно прижимая ушки и фыркая на грязь. Некоторые из них явно были на последних сроках — животики тяжело отвисали.

Им нельзя было быть в таких условиях.

Когда Аня вернулась с несколькими мешками, а Галина принесла солому, мы начали обустраивать для животных хоть какое-то подобие места для отдыха.

Я взяла солому и стала разбрасывать ее вокруг коров, стараясь сделать место чуть мягче и суше. Затем в ход пошел песок. Мы выстилали площадь у самого края загона, чтобы животные могли хотя бы немного отдохнуть.

— Кто-то умеет принимать роды? — спросила я у присутствующих, но те молчали.

Ладно, будем сами выкручиваться.

Я присела рядом с первой коровой, которая едва дышала, изо всех сил пытаясь привести на свет своего теленка. Ее огромные глаза, полные боли и страха, встретились с моими.

Я мягко положила руку ей на шею, пытаясь хоть как-то успокоить. Казалось, что ей от этого становилось чуть легче, дыхание замедлялось, и она слегка расслабилась.

— Ну что ж, давай попробуем, милая, — прошептала я ей, не зная, слышит ли она меня, но надеясь, что мои слова хоть немного ее поддержат.

Рядом со мной появилась Аня, которая принесла несколько чистых тряпок и миску с теплой водой.

Я бросила на нее благодарный взгляд и тут же обратила внимание на признаки того, что роды у коровы начались всерьез. Я вспомнила, как еще в селе наблюдала, как деревенские женщины помогали коровам в родах, и попыталась припомнить все их действия.

Визуалы малышей

Солнышки, готовимся давить лыбу! Дальше милоты отсыпала наша Дианелла!

Есть еще визуалы, но они уже будут вставлены по ходу сюжета) Поскольку наша милота рождалась не в самых уютных условиях, то Наташе предстоит еще привести все в порядок!

Глава 15. А князь нам и хату подобрал!

Дел было непочатый край, поэтому все дружно принялись разгребать работу. Я занималась родами и принимала новорожденных. Аня быстро приловчилась и кинулась помогать. Даже Галина вся вспотела от напряжения.

Маруська все топталась на месте, пока белки вокруг нее рассыпали песок.

Нет, так мы только через три недели управимся.

— А ты чего встала, как баран перед новыми воротами? — обратилась я к Маруське, заканчивая с родившей мамочкой. — Вон, даже белки делом заняты. Иди помогай. Кто не работает — тот не ест!

Контрольная фраза сработала, как спусковой крючок. Девчушка тут же подорвалась и принялась помогать моим рыжим помощницам. Галина лишь хмыкнула, поправляя очки, — поддерживала методы воспитания молодежи, так сказать.

Вот и славно!

Когда с безотложными делами было покончено, я осмотрела место содержания скота. М-да… ну и дела! Что ж, начнем с малого.

Сначала мы занялись обустройством домика для новорожденных и их мам. Только вот на эту рухлядь, называемую «хлевом», без слез и не взглянешь. Галина кабанчиком метнулась за мальчишками и принялась приводить местечко в порядок.

Работа кипела! И вскоре это место уже можно было назвать чем-то вроде уютного уголка. Поэтому, закончив с обустройством, мы встали у входа в загон и дружно выдохнули.

Остальные помощники разбрелись по домам.

Я заметила, что солнце клонится к горизонту, и вслед за ним опускаются сумерки...

Темнело.

Гм.

Неужели заночуем на улице?

— Достопочтенная староста, — я закатала испачканные рукава, чувствуя, как по ним пробежал холодок.

— Ась? — хлопнула она глазами, обернувшись ко мне. — Чего-с?

А-а-а-а… намеков она не понимала или прикидывалась. Выкрутимся. Да и помощи просить было больше не у кого. Васька куда-то смылся, а кроме него мы с Анькой никого и не знали.

— Есть у вас тут где косточки бросить? На кров-то мы, я думаю, уже напахались.

Галя вся оживилась, подхватывая длинные испачканные юбки. Контакт налажен! Авось удастся делов накуролесить.

— Ой, ну конечно! Когда князь вас сюда определил, он внес обязательное условие вашего проживания. Специально отвел для вас дом, представляете? Уж мы всем селом тогда диву давались...

Мы с Аней переглянулись и пошли следом за старостой.

Это он, значит, постарался? Тот самый, который меня в бане сварить хотел? И тот, что морил голодом, и тот... в общем, у Всемира было много «заслуг».

— Собственный участок вам даровал. Ну, муж — одним словом!

Я скривилась. С таким мужем и врагов не надо!

Тем временем мы шли по заросшей тропинке и шмыгнули мимо старых изб, из окон которых едва пробивался тусклый свет. Дальше становилось все темнее — все было поросло бурьяном и непроходимыми кустарниками.

Я вспомнила один анекдот, который начинался точно так же. Только там девушку вывозили в багажнике в лес… Я нервно хихикнула.

— Вот мы и пришли! — сказала Галя, закашлявшись.

После чего зажгла два фонарных столба. И я увидела ЭТО. К такому жизнь меня точно не готовила!

Девчат, мне уж страшно представить, что там князь подготовил у подарунок! Что вы думаете? Что такого там увидела наша Наташулька? О, и напоминаю! Подпишитесь, пожалуйста на меня!

Это очень-очень важно!!!!!

Ну, муж... Ну, кудесник! Прямо сейчас от счастья тресну. Еще бы и самого Всемира на радостях треснуть — чтобы икалось и чихалось ему до посинения.

— Ну и халупа, конечно, — пробурчала белочка.

— Ага. Лучше бы он ее себе оставил. Тоже мне — подарочек подготовил... Мы такие «подарки»... — дальше прозвучала нецензурная брань в стиле Васильевны.

Галина взбиралась по любезно вытоптанной лестнице и тяжело вздыхала, осматривая мои «владения».

— Так значит, милостивый князь и впрямь велел, чтобы я жила здесь? — спросила я с надеждой, бросив собранные узелки на траву.

— Черным по белому, — глубоко вздохнув, ответила Галина.

Я тоже вздохнула. Ладно. Посмотрим поближе, что это за «лакшери»-участок от самого князя.

Я оглядела свое жилище.

Это место, где, как он сказал, мне предстояло жить и отдыхать, едва ли можно было назвать жилищем.

Ну, погорячилась... С кем не бывает.

Изба выглядела скорее как развалины, нежели как дом, и совершенно не вызывала ощущения уюта или безопасности.

Она стояла одиноко на краю деревни, в стороне от остальных построек, почти на границе леса.

Крыша была покрыта толстым слоем мха, который, казалось, рос здесь уже много лет, захватывая каждую щепку. Мох стелился зеленой россыпью по скатам крыши, свисал лохмотьями, придавая избушке вид заброшенного места, давно ставшего частью леса.

В некоторых местах крыша прогнулась, и я была почти уверена, что при первом же ливне вода будет стекать внутрь, а не защищать от дождя.

Ну, коли там голодом не заморил, так здесь гриппом добьет. Вряд ли у кого-нибудь найдется в кармане парочка антибиотиков…

Стены были обветшалыми, испещренными трещинами, будто сама изба пыталась сбросить с себя остатки прежнего облика.

Визуалы деревни!

Да, у меня тут много чего... Решила вот принести, чего Наташулька сотворила с хлевом для коровок!

Глава 16. А домовой-то не пальцем деланный!

— Ох, горе-то какое… Что ж делать будем, а? — взвыла Анька, опускаясь на траву возле избушки.

— Что-что… работать.

Я покачала головой, подняла испачканный подол юбки и пошла внутрь. Ночевать-то где-то надо было, а заболеть после переезда совсем не хотелось. Потом кто лечить будет? Галька, которая уже смылась? Фигушки.

Я подошла к двери избы и толкнула ее от себя.

Ручка заскрипела так громко, что мне на мгновение показалось — я пробудила что-то древнее и крайне недовольное моим вторжением.

К моим ногам осыпались сухие куски дерева и облупившаяся штукатурка.

Я сглотнула и мысленно перекрестилась.

— Там спички на столе, — Павловна указала лапкой на сиротливо лежавший коробок. — Темно ж, хоть глаз выколи.

И то правда. Интересно, не сгнили ли они. Я медленно подошла, слыша, как скрипят половицы, взяла коробок и чиркнула по наждачной полоске.

Ших. Спичка вспыхнула, и моему удивлению не было предела — она загорелась с первого раза! Коробок выглядел совершенно новым, будто кто-то только что оставил его здесь. Неужели староста?

Я поспешно зажгла свечи, стоявшие на столе.

Внутри оказалось еще хуже, чем снаружи. Я едва успела осмотреться, но уже заметила старые, прогнившие балки, покрытые пятнами плесени, и деревянные полы, такие ветхие, что я с опаской ставила на них ногу.

Воздух был густой, затхлый, с гнилостным привкусом, и каждый вдох отдавался в груди тяжестью. Это место больше походило на могилу, чем на жилище.

— Ну и рухлядь… Ее бы снести, да чего славненького на этом месте сотворить… А так — без слез не взглянешь, — пробурчала Васильевна.

Я уже было открыла рот, чтобы поддержать белку и по второму кругу вылить на князя ведро словесных помоев, но…

— Кто это тут решил меня снести?! — прозвучало изнутри так громогласно, будто мне в лицо заорали из рупора.

У меня волосы встали дыбом. У белок, судя по виду, тоже. Васильевна, кажется, икнула.

— Да как ты смеешь икать в моем присутствии?! — раздалось с новой силой.

Голос начал обретать очертания, собираясь в светло-молочный полупрозрачный комок.

— Ик, — снова не сдержалась Васильевна, — прости… ик… те…

— А вы кем будете? — неожиданно осмелилась я.

— Ты вошла в мой дом и даже не знаешь, кто я?! — воскликнуло нечто с явной обидой в голосе.

А… у избы, оказывается, был еще и местный дух. Чудесно. А экзорцисты тут вообще предусмотрены?

— Вы это… не горячитесь, — попыталась я успокоить проявление, — я тут новенькая. Меня князь сослал… велел здесь жить. Да и Галька ничего не...

— Сядь! — неожиданно скомандовали.

И я села. А кто бы не сел в моем-то положении…

— Да на стул! Вон, возле стола ж тебе поставила, княгиня новоиспеченная!

Ох ты ж блин! Встала, отряхнулась, хоть и без толку. Села на стул. Это что же, уже и призраки были в курсе моего статуса?

— Я — домовой этой старой избушки, Пе…

— Пердушки? — перебила Васильевна.

— Петр Петрович, — с нажимом произнес домовой. — Иди-ка сюда, животинка, язык твой укорочу…

Васильевна тут же захлопнула рот ладошками и умоляюще уставилась на меня. Ну, язык ей, положим, еще пригодится. Ничего, выручим малышку.

— А чего это вы, Петр Петрович, жилище свое до такого состояния довели?

Глаза его недобро сощурились. Да-да, именно глаза. Сначала мне показалось, что это игра воображения, но с каждой секундой силуэт становился все четче, пока, наконец, не оформился в полноценную фигуру прямо передо мной.

Маленький старичок — худенький, с седой бородой и глубокими, пронзительными глазами, смотревшими на меня из-под густых, кустистых бровей. Его фигура была слегка сгорблена, а лицо покрыто мелкими морщинами.
Домовой был одет в простую льняную рубаху, подпоясанную веревкой, а поверх нее висел потертый тулуп, больше напоминавший мешок.

— А чтоб ты пришла и убрала все, конечно! Или ты думала, что все тут наготове будет? — проворчал он.

Что-то защекотало в носу. Я чихнула. И как это я вообще умудрилась заснуть?

Неожиданно заорали петухи. Я распахнула глаза. Белки недовольно заурчали, свернувшись клубочками у меня на плечах.
Стоп. Что-то здесь было не так.

Я села на постели, протерла глаза и огляделась. Белки скатились с плеч… на белоснежную простыню?

Я спала на чистом постельном белье! Как такое вообще возможно?

Пощупала подушку — мягкая, пуховая! Это... это как так?

Это была та самая избушка?!

Каждая доска, каждый уголок этой прежде заброшенной избушки выглядели чистыми и ухоженными. Стены, раньше покрытые пылью и плесенью, были вычищены до такой степени, что дерево казалось новым, словно только что срубленным в лесу.

Крыша больше не выглядела потемневшей и гнилой — балки были крепкими, а между ними мягко пробивался солнечный свет, заливая комнату теплым сиянием.
На полу лежал ровный, свежий ковер из соломы, словно его постелили буквально вчера.

Вместо старой, прогнившей мебели я увидела простые, но добротные лавки и стол — будто бы их только что изготовил умелый мастер.
Ставни на окнах тоже были новыми — темное дерево сияло гладкой, почти полированной поверхностью.

Я почесала затылок. Может, меня все-таки огрело доской, и сейчас я валяюсь в какой-нибудь луже, видя этот чудесный сон? И даже домовой куда-то исчез...

— Ну и шо ты расселась да уши развесила? — недовольно буркнули у самого уха.

Я подскочила и прижала ладонь к сердцу.

— Тьху, мама родная! — выдохнула я.

А Петр Петрович, как ни в чем не бывало, восседал на изголовье кровати.

— А… значит, это не сон, — вздохнула я с сожалением. — Тогда отчего здесь вдруг так чисто стало?

— Дык я и постарался, а кто ж еще? — рявкнул домовой. — Ты ж от усталости вырубилась и чуть нос себе не разбила, когда на пол рухнула. Я уж не стал тебя будить… Твои фамильяры нажаловались, что ты тут пахала за троих и от самого князя удирала.

Глава 17. Ты уверен, что это я?

— В том-то и дело, милая, что нет, — грустно заключил Петр, поджав губы.

Я едва сглотнула. Охох… Худо дело выходит.

— Хозяйка эта, — домовой понизил голос, — была девочкой слабенькой. Потому-то и продал ее батя. Я тебе даже больше скажу: он хотел Натульку и вовсе бесплатно князю отдать. Старик только рад был, что избавляется от еще одного рта. Да еще и такого — вечно болеющего.

М-да… Что же это за отец такой, который больную дочь сплавил, как ненужную вещь? Совсем не по-людски. Найти бы его да как следует накостылять по лысой башке!

— А князю-то она зачем сдалась? — нахмурилась я.

— Князь, видишь ли, ребенка одаренного хочет. А тело этой барышни было развалюхой, пока дух внутри — слаб.

— Р-ребеночка?.. — я едва воздухом не поперхнулась.

— Да куда ему дитя растить, у самого еще молоко на губах не обсохло! — с досадой выпалила я, аж сплюнула. Ишь ты, чего удумал! Слава богам, что между нами ничего не произошло.

Хоть и красив, чертило… ой, как красив и хорош собой. Только характер — мерзкий!

— Так вот… прежний дух умер, а ты появилась — и все заработало, как надо, — Петр похлопал меня по ладошке. — Местное население уж давно молилось, чтобы у них жизнь на лад пошла.

Тут я оживилась:

— А чего ж это они Забытые земли зовутся? Люди-то, гляжу, живут.

— Забытые они потому, — тяжело вздохнул Петр, — что сюда ссылали тех, кому больше некуда было податься. Лучшие земли доставались богатым, а остальным — то, где ничего не растет и выжить непросто.

Ай-ай-ай… Я покачала головой. Неужели эту систему придумал сам князь?

— Почему же на этой земле ничего не растет?

Домовой пожал плечами:

— Перун его знает. Сколько всего сажали — толку никакого. Даже скотинку завели.

— За которой никто не ухаживает? — хмыкнула я.

— Народ слег, Наташ, — вздохнул Петр. — Жрать нечего, пить нечего. Деревенька загнивает. Работать скоро некому будет… И все это — клятое драконье проклятие…

Я удивленно подняла брови:

— Какое еще проклятие?

— Тем, которым наказали род Всемира, — серьезно ответил Петр. — За то, что они хвастались своим могуществом и пренебрегали дарами природы. Лесные боги обозлились на княжеский род, да так, что отобрали у них магию перевоплощения. А заодно отвернулись и от простых людей.

Так было всегда. Страдали в основном простые люди, а не те, кто сидел у власти.

— И что же я могу сделать? У меня ни магии, ни власти... Ты уверен, что это именно я?

Домовой прищурился. В его взгляде промелькнуло сомнение — впрочем, такое же, как и у меня. Разве стал бы князь отказываться от девки, от которой хотел ребенка? Очевидно, Наташа не обладала тем, что он искал.

А давать ложную надежду — ни себе, ни другим — не хотелось.

— Вчера ты помогала со скотиной, — заговорил Петр. — Если проклятие действительно отступило, если в животных и в землю вернулась жизнь... значит, это точно ты.

— Там и должна была стать лучше ситуация, — возразила я, нервно сжимая край скатерти, — после всего, что мы сделали…

Петр Петрович лишь покачал головой и, хмыкнув по привычке, произнес:

— В мире магии все работает не так, голубушка. Ты своими силами и верой поддерживаешь землю — вот она тебе и отвечает добром. А теперь поднимайся, бери этих пушистых разгильдяев и марш смотреть! И не надо своими беньками блымать. Давай-давай!

Его глаза весело блестели, но тон был твердым. Прежде чем я успела возразить, он быстро выставил меня за дверь, на ходу заставив принять летний душ и вручив простое деревенское платье, которое я и надела.

На мои плечи тут же прыгнули две белки — Васильевна и Павловна. Они выглядели крайне недовольными нашим ранним выходом, но все же остались рядом, поглядывая на меня сонными глазками.

— А шо это мы с позаранку куда-то идем? — спросила Васильевна, протирая лапками глаза.

Я только тяжело вздохнула. Самой не особо хотелось вставать в такую рань.

— Кстати, а Аня где?

— А, у нее важное задание от старосты. Так что и жилище ей выделили, и дело нашли. Ей, выходит, больше доверяют, чем тебе, — с ухмылкой добавил Петр Петрович.

Понятно. Аню, значит, пристроили. Славно. Надо будет узнать, чем она теперь занимается.

— Так куда мы идем? — недовольно спросила Васильевна.

— Домовой ваш, — буркнула я, — наговорил мне бредятину, будто магия у меня есть и я землю эту спасти смогу.

Я все еще чувствовала легкую досаду на то, как меня выпроводили из дома без объяснений.

— А в чем он был не прав? — спокойно спросила Павловна, которая всегда отличалась вдумчивостью из двух белок.

— Да какая из меня магичка? Вы что, сказок не пересмотрели? — усмехнулась я, хотя внутри все еще тревожилась.

— Не зря же тебя богиня спасла и направила сюда вместо Натахи. Значит, судьбинушка у тебя такая.

И правда. Второй шанс дается не просто так. И я обязана сделать все возможное, чтобы ничего не упустить. А уж тем более — не позволить злодеям торжествовать. Они ведь свели в могилу молодую девочку только потому, что она была слаба здоровьем.

Это было несправедливо. И бессердечно.

Мы направились вниз по тропинке — подальше от моей скромной избушки, затерявшейся в самой глубине этих земель.

Утреннее солнце только-только начинало подниматься над горизонтом, озаряя деревню бледным светом. Чем дальше мы шли, тем больше я замечала странные признаки болезни, притаившейся в этих землях.

— Когда с такой хворью сталкиваешься, Натусь, и не только в сказки поверишь, — печально проговорила Павловна, задумчиво глядя на прохожих.

Перед нами шла женщина с маленькой девочкой.

Девочка жалась к матери, словно надеясь спрятаться от всего мира. Лица у обеих были бледны и осунувшиеся, движения — вялыми и безжизненными, как у людей, на которых уже легла неведомая хворь.

Странно. На первый взгляд — ни сыпи, ни кашля, ни насморка. Что это тогда?

Глава 18. Скот умрет и вся ваша деревня

Я вздрогнула и испуганно зашептала:

— Нет-нет… Как же так? Так не должно быть…

Я присела на корточки и осторожно потрогала бедное животное. Пульс бился еле-еле. Она была жива! Но настолько истощена, будто не ела уже много дней. А как же остальные?..

Я рванулась взглянуть, но меня резко остановили.

— Куда прешься, кобылка? — окликнули меня высокомерным тоном.

— Ну что, добилась своего?! Княжеская девка… — с брезгливостью бросила одна из крестьянок, подходя ближе.

С ней тут же подоспела и целая толпа подруг.

— Оттого ее и прогнали, что толку с гулькин нос…

— Пф, была бы еще красива… — усмехнулась другая.

— Да небось в постели бревно бревном! Не на пустом же месте князь любовницу завел?

Эти оскорбления сыпались на меня, как навоз с лопаты. А я молча слушала.

— Ну чего молчишь? Или ты правда такая недалекая, как о тебе и говорили? — загоготали они.

Я выпрямилась и приподняла брови.

— Посмотрим, как вы запоете, когда есть будет нечего, — раздался голос Галины позади девушек.

— Эта, как вы говорите, бестолочь пахала до ночи с дороги, пока вы, нахалки, палец о палец не ударили!

Девки тут же вытянулись, понурились. Конечно, перед старостой не повыделываешься. А вот на ровесницу — можно сорваться.

— Кыш отсюда! Чтобы мои глаза вас больше не видели! — грозно щелкнула пальцем Галина, и девицы мигом испарились.

Староста покачала головой, буркнув себе под нос что-то о бестолковой молодежи, и тяжело перевела взгляд на лежавшую корову.

— Спасибо за добрые слова, староста. Вы не знаете, что тут произошло? — сразу перешла к делу я.

— Ох, милая... Все труды наши — насмарку. Животные отказывались есть. И вот что с ними стало...

Я молча кивала, слушая рассказ Галины. И правда — сено и трава оставались нетронутыми. В хлеву прибрались, в загоне тоже. Даже земля постепенно «просыпалась» — покрывалась едва заметными цветами и молодой травкой. Странно, но только в том месте, где убирались мы с Галей.

Ладно. В чем же причина?

Я задумчиво прошлась вокруг, оглядела остальных коз и коров. Явных признаков болезни не было — только слабость и отказ от еды.

— Ох, клятая земля! — в сердцах взвыла Галина. — Благо хоть цветы на ней растут… может, пущай и заморские?

Она наклонилась к цветущему малиновому кусту. И правда — этих цветов было непривычно много. Ни ромашек, ни бурьяна — только они, словно проклятые, цвели даже в загоне. Странно, что я не заметила их еще вчера.

— И кто ж это у нас садовник такой? — пробормотала я, нахмурившись.

Я знала, что это за цветы. Капризные, требовательные к почве. И все же — росли под палящим солнцем как ни в чем не бывало.

— О, это боярыня Мария привезла, — небрежно бросила Галина.

Я вздрогнула.

Машка, значит. Поня-а-атно.

— Она одна не боялась заезжать в Забытые земли… и подарочек привезла. Жаль, не наведывается больше. Хвори боится. А вдруг князя заразит…

— Вырывайте цветы, — резко сказала я.

— Что? — не поняла Галина.

— Вырывайте срочно все цветы. Иначе скот уже завтра погибнет. А следом — и вся ваша деревня.

— Не будем мы их вырывать! Это же подарок самой боярыни! И единственное, что нормально растет! — Галина посмотрела на меня так, будто я предложила уничтожить священную реликвию.

Я сжала губы, стараясь удержать спокойный тон, но внутреннее раздражение уже распирало.

— Это азалия, — тихо произнесла я. — Ее листья очень опасны. Они содержат яд. А что творит пыльца — я вообще молчу.

Галина лишь фыркнула и закатила глаза.

— Яд? Ха! Вопиющая глупость, — отмахнулась она, словно я была вздорной девчонкой, ничего не смыслящей в сельском хозяйстве.

Внутри все кипело. Если эти цветы останутся, то скот погибнет. Неужели она этого не понимает? Но все мои доводы пролетели мимо — Галина лишь насмешливо смотрела на меня, игнорируя каждое слово.

— Если их не вырвать и не помочь коровам… — начала я, но не успела договорить.

— Так! — резко перебила Галина, нахмурившись и указав на выход. — Собрала свои манатки, полоумных белок — и марш в дом!

Меня схватили за плечо и буквально вытолкали из хлева.

— Ишь чего удумала — поучать и порядки наводить! Не хозяйка ты тут! — добавила она. В ее тоне сквозили раздражение и уязвленная гордость.

Видимо, мои слова задели ее самолюбие. Я ведь не пыталась стать хозяйкой — всего лишь хотела помочь. Но для Гали это выглядело иначе. Она стояла, преграждая вход, с руками, упертыми в бока, словно воинственная наседка, охраняющая свое гнездо.

Значит так? Хорошо. Я развернулась и направилась к избе.

— И что теперь? — раздался голос Павловны, одной из моих спутниц, сидевшей у меня на плече. Белка приподняла уши, словно ожидая, что у меня есть план.

— Шо-шо… шею ей намылить, а то обнаглела совсем, — пробурчала Васильевна.

Я молчала, пытаясь справиться с чувством бессилия. Но с каждым шагом, отдаляющим меня от хлева, в голове все яснее формировался четкий план.

— Эй, Наташ… мы что, так просто уйдем? — Васильевна снова обратилась ко мне, но ее голос был приглушенным, почти подавленным.

Я уверенно кивнула.

— Мы вернемся ночью, — твердо сказала я. — Я не собираюсь из-за чьей-то задетой гордости бросать на произвол судьбы целое село и несчастный скот.

Белки переглянулись, их взгляды заискрились любопытством. Видимо, мои слова пробудили в них то же чувство долга, что горело внутри меня. Нам нужно было вернуться, пока все спали, чтобы вырвать проклятые цветы и отпоить скотину.

Когда мы вернулись в избу, домовой Петр Петрович уже поджидал нас. Он сразу понял, что что-то пошло не так.

— Снова пыталась учить Гальку, княгиня? — тихо ухмыльнулся он. — Ну и зря. У нее характер… знаешь сама какой.

— Да, характер у нее — что каменная стена, — вздохнула я, потирая виски. — Хоть я и не магичка, как ты мне втирал, но кое-что умею. И помогу.

Глава 19. Варим отвар и на подвиги!

— В деле! — домовой довольно заурчал. Ну и слава богу. Тогда перейдем к делу.

— Петр, ты же все знаешь. Растет ли тут зверобой и ромашка?

Петр Петрович прищурился, будто вспоминая что-то важное, а затем коротко кивнул.

— Отчего ж не расти? Прямо у нас в лесу и растет, — его глаза весело блеснули.

Я задумчиво прикусила губу, обдумывая, как все организовать быстро и незаметно. В голове уже складывался план. Повернувшись к моим верным спутницам — белкам Васильевне и Павловне, я ласково обратилась к ним:

— Хорошие мои, вы в травах разбираетесь?

Белки одновременно кивнули, их черные глазки загорелись энтузиазмом.

— Тогда соберите столько, сколько сможете унести. Будем варить отвар.

Без промедления они сорвались с места и быстро скрылись в зарослях. Я же направилась на кухню, чтобы проверить запасы воды. Оказалось, всего два литра — недостаточно. Мне нужно было больше для приготовления отвара. Вздохнув, я взяла ведро и направилась к колодцу за водой.

Когда я вернулась с полными ведрами, белки уже стояли у крыльца, гордо таща целый мешок трав. Они выглядели такими забавными и серьезными, что я не удержалась от улыбки.

— Молодцы, мои хорошие, — похвалила я, бережно принимая мешок.

Собрав все необходимое, я принялась за дело. Я варила отвар, полностью погружаясь в процесс: аккуратно опускала зверобой и ромашку в кипящую воду, вдыхая пряный аромат трав, наполнявший всю избу. Мы работали вместе: белки помогали размешивать, приносили дополнительные травы — и вскоре у нас получилось несколько банок чудодейственного отвара.

Когда на село опустилась тьма, все было готово. Я нашла небольшую тележку, чтобы удобнее перевезти банки, аккуратно уложила их, проверила ремни и переоделась в удобное платье. Вместе с белками, которые тоже выглядели готовыми к ночной вылазке, я отправилась в путь.

На улице было так темно — хоть глаз выколи! Все вокруг затихло: лишь шум ветра да редкое мычание скота нарушали ночную тишину. Мы осторожно шли, а тележка тихо поскрипывала, наполняя ночь мягкими, ритмичными звуками.

Васильевна время от времени тревожно озиралась, и ее беспокойство постепенно передавалось и мне.

— А если поймают? — прошептала она, сжав лапками мое плечо.

— Не будешь так кричать на всю округу — никто нас и не поймает! — шикнула я, стараясь подавить нервный смешок.

Мы медленно, но уверенно продвигались в сторону хлева. На дороге не было ни души — лишь легкий ветерок пробегал сквозь заросли травы. Казалось, весь мир затаил дыхание, пока мы тащили свой груз на колесах.

Добравшись до хлева, я остановилась, стараясь уловить малейшие звуки.

Тишина. Лишь коровы и козы, казалось, мирно дремали внутри. По крайней мере, я на это надеялась...

Я подошла к калитке и начала развязывать веревку, стараясь не шуметь. Та поддалась быстро.

— Мы тут не одни! — завопила белка.

И тут меня схватила чья-то сильная, цепкая рука. Я испуганно пискнула, но тут же почувствовала, как мне зажали рот.

— Что за вор тут у нас визжащий? — прохрипел низкий мужской голос прямо у самого уха.

И я увидела его.

Сердце забилось сильнее. Черт! Обнаружили! Ночной воздух вдруг стал ледяным, а обжигающая хватка незнакомца приковала меня к месту. Я попыталась вырваться, но рука держала крепко.

— Эй, слышь ты, давай раз на раз! — пискнула Васильевна, стуча маленькими лапками по его руке.

— Ты... девушка? — удивленно пробормотал незнакомец, еще сильнее сжав мою руку. В его голосе прозвучала неподдельная растерянность.

Мужчина чуть ослабил хватку и отступил, решив, что я не представляю угрозы.

— Нет, блин, мужик в юбке! — вырвалось у меня раньше, чем я успела подумать.

Я нахмурилась, понимая, что могла бы выразиться вежливее, но его наглая хватка и удивленный тон только подлили масла в огонь. А еще Галя с утра нервы мотала...

Слишком поздно было пытаться исправить первое впечатление.

Я повернулась к нему и встретила пронзительный взгляд незнакомца. Высокий, крепкий, одет в грубую ткань — явно из местных.

Он замер на мгновение, его брови удивленно приподнялись, пока он пристально вглядывался в меня.

— А это кто у нас тут с тележкой? — ухмыльнулся он, глядя на мой груз. — Чего это ночью по селу шастаешь, красна девица?

Красна девица? Ишь ты, насмотрелся среди ночи. Теперь бы понять, как от него сбежать.

— Я тут по делу. Вопрос жизни и смерти! Так что пропустите — мне некогда языком чесать!

Я уже потянулась к тележке, собираясь завезти ее в хлев, как незнакомец снова схватил меня. Признаться, хватка у него была железной.

— Ага, жизни и смерти, значит… — протянул он с подозрением.

Я энергично закивала.

— Тогда позволь узнать, что за такое важное дело у тебя с тележкой банок посреди ночи? Молоко, что ли, воруешь? — его голос звучал спокойнее, но я все еще улавливала в нем явную насмешку.

Я едва не поперхнулась от возмущения.

— Ага, конечно! Только вот пока мы тут обмениваемся любезностями, скотине все хуже и хуже. Так что скоро и воровать будет нечего!

— Да ну?

Мужчина задумчиво склонил голову. Тугодум, что ли? Или просто не верил мне?!

— Да! Поэтому я и пришла их лечить.

— А-а, вот оно как, — пробормотал он, подходя ближе к тележке и внимательно разглядывая банки. — Сельская целительница среди ночи вышла. И белки тоже врачуют, да?

Он явно издевался, но в его взгляде мелькнуло нечто большее, чем просто ирония. Он не верил мне до конца, но и не мог не признать: выглядело все вполне осмысленно.

— Мне не нужно ваше одобрение, — твердо произнесла я. — Я просто делаю то, что могу. Скотине сейчас плохо, и я не стану ждать, пока станет хуже.

Я посмотрела прямо на незнакомца, готовая к резкому ответу. Но, к моему удивлению, он вдруг замер, будто что-то обдумывая, а потом пробормотал, глядя куда-то вдаль:

— Так вот о чем матушка говорила…

Глава 20. А может я добряк такой?

Теперь я уже не знала, как на него реагировать — таким странным он мне показался. Но терять время на сомнения я не могла.

Поэтому коротко кивнула и шагнула внутрь хлева. Он последовал за мной, а белки вцепились в плечи, устроившись поудобнее и готовые к делу.

Внутри было темно, но лунный свет, пробивавшийся сквозь щели в стенах, создавал мягкое освещение.

Мы прошли вдоль стойл, где сонно дышали коровы и козы, и я почувствовала, как сердце сжалось от жалости. Они выглядели измученными, их дыхание было тяжелым и прерывистым, как у больных.

Детеныши мирно сопели возле матерей. Хотя некоторые тревожно поскуливали — чувствовали, что что-то было не так.

В груди поднялась решимость — нужно помочь, и как можно скорее.

Я остановилась рядом с одним из стойл и начала доставать из телеги банки с отваром. Незнакомец стоял рядом, ожидая указаний, словно уже привык к тому, что надо выполнять мои распоряжения.

Это было непривычно, но в то же время — удивительно удобно.

— Как тебя звать, парубок славный?

Он слегка опешил. Волновался, что ли? А зря — мы сюда не развлекаться пришли.

— Святослав, княгиня, — подмигнул он.

О, как неожиданно.

— Так ты понял, кто я?

— Отчего ж нет. Таких красавиц еще поискать надо, сразу видно — не деревенская. А ручки-то какие нежные!

Я засмеялась и хлопнула его по плечу. Вот шутник! Только вот с происхождением не угадал.

— Вообще-то, я с деревни.

Его лицо вытянулось от удивления.

— А и не скажешь… кожа мягкая, загара нет… что-то вы, Наталья, недоговариваете!

Я замерла и слегка покраснела. Даже по имени назвал. Откуда он взялся, такой внимательный? Какой-то уж очень наблюдательный у меня ночной гость. Аж диву даюсь…

— Гм… женские секретики, — усмехнулась я и хлопнула в ладоши, переводя тему.

— Вот, — сказала я, протягивая ему банку, — берешь ложку и у края пасти вливаешь отвар. Если прольется — ничего страшного. Я много сделала. Так мы хотя бы выведем токсичные вещества у бедняжек.

Он коротко кивнул и, не задавая лишних вопросов, принялся за дело. Его движения были быстрыми и уверенными. И я вдруг поймала себя на мысли: он как-то удивительно гармонировал с этим местом — грубый, решительный, будто вырос среди таких вот темных, пыльных стен.

— С чего это ты вдруг решил заняться скотиной? Помощь предложить? — тихо спросила я, стараясь, чтобы прозвучало невзначай.

Он оглянулся и слегка усмехнулся:

— А ты что, не рада помощи? Я, может, просто такой добряк, — ответил он с той самой насмешливой ноткой, что, похоже, была его второй натурой. — К тому же, ходит молва, будто есть у нас в селе одна красавица, что всем подряд помогает. А я подумал — чем я хуже?

Я скептически приподняла бровь, но промолчала, вновь углубившись в работу. Может, он и шутил, но продолжал помогать, и это было куда важнее его мотивов.

Вместе мы быстро отпоили скот, затем покрыли кормушки отваром и налили его в поилки, чтобы животные могли пить. Я мысленно надеялась, что их состояние хоть немного улучшится.

Пока мы работали, в тишине хлева раздавались лишь легкие шорохи да приглушенные вздохи животных.

Закончив с отваром, я откинула волосы назад, ощущая усталость, но вместе с ней — и облегчение. Святослав тоже выпрямился и посмотрел на меня так, словно изучал каждый жест, каждое движение.

— Ты странная, — сказал он вдруг, нарушив тишину. — Не встречал таких, как ты.

Я улыбнулась и, взглянув на него, ответила:

— Ты тоже странный. Кружился среди ночи возле хлева… еще и помогать взялся. Кстати! А сам-то чего бродил?

Я прищурилась, совсем забыв спросить об этом раньше. Свят даже как-то стушевался — вопрос оказался не из удобных.

— Ну-с? — настаивала я.

— Цветы вырывал. Те самые, что мамка отказалась уничтожать.

Я заморгала. Он что, сын Гали?!

Мы вышли из хлева на улицу. Ночная прохлада приятно охлаждала тело после изнурительных хлопот.

Белки остались внутри, развалившись на соломе. Дежурили, так сказать.

— Мамки? — переспросила я дрогнувшим голосом. — Поточнее можно?

— Ну, здрасьте, приехали, — с усмешкой вскинул бровь он. — Я-то думал, что княгиня уж точно знакома со старостой живописного уголка нашего княжества.

С «живописным» я бы, конечно, поспорила, но сейчас не время. Значит, он и правда сын Гали. Вот так поворот!

Я окинула его новым, более внимательным взглядом. Высокий, плечистый парень — явно моего возраста. Из-под простой, бесформенной рубахи угадывались натренированные мышцы, могучая шея, мужественный подбородок и прямой нос с легкой горбинкой.

Карие глаза даже в темноте поражали своей глубиной — в них плясали чертики.

— Насмотрелась? — вдруг с интересом спросил он, усмехнувшись.

Черт, он заметил, что я на него пялилась. Как всегда — вовремя.

— Было бы на что, — фыркнула я, стараясь казаться равнодушной, и закатила глаза.

Но сердце предательски заколотилось быстрее. Да кто он такой, чтобы меня смущать? Молоко на губах еще не обсохло!

— А врать у тебя не получается, — рассмеялся он, хитро сощурив глаза. — Покраснела до кончиков ушей. Смотри, еще заикаться начнешь.

Я чуть не подавилась собственным возмущением. Ля! Этот Святослав, похоже, вообще не подбирал выражений. Умеет же вывести из себя!

— Т-ты... и ничего я не...! — начала было оправдываться, но он лишь шире усмехнулся, словно знал, что будет дальше.

— Вот, уже заикаешься, — заметил он, тихо посмеиваясь.

Его спокойная уверенность и этот дурацкий смешок только подливали масла в огонь моего раздражения.

Я глубоко вздохнула, стараясь вернуть самообладание. Ну уж нет, я ему не дам победить в этой нелепой словесной схватке.
Временная капитуляция!

— Гм, — быстро переключилась я, выпрямилась и облокотилась о стену хлева. — Слушай, думаю, у вас тут получается немало молока. Неужто все выпивают?

Глава 21. Она сбежала из княжества... на тележке… с белками

Глава от лица Всемира

__________________________

— М-мой князь... — голос воеводы Владислава дрогнул, когда он вошел в зал. Лицо его было напряженным, а плечи чуть согнутыми, словно он уже ожидал удара.

Я посмотрел на него из-под тяжелых век.

— Что? — спросил я, не поднимая взгляда.

Владислав замер, уже чувствуя, что я был не в лучшем расположении духа.

— Не извольте казнить... — начал он, но эти слова тут же заставили меня нахмуриться.

Я подался вперед, сжимая подлокотники трона, будто собирался раздавить их в руках.

— Говори уже, — прорычал я раздраженно.

— Гм... — он побледнел. Не знал, с чего начать, или испытывал мое терпение?

— Где княгиня? — спросил я, чувствуя, как под кожей зашевелилась ярость.

Владислав сразу сник: плечи опустились, голова поникла еще ниже. Он явно боялся моего гнева. И правильно делал. Никто не смел перечить мне.

А тем более — княгиня со своими побегами и своеволием.

— Она сбежала... — почти пискнул Владислав.

Его лицо побледнело, взгляд был опущен в пол, будто он не решался встретиться со мной глазами. Мне стало жарко от накатившей ярости, и я на мгновение замер.

Сбежала?! Прекрасно. Значит, ее будет ждать еще более изощренное наказание, чем жаровня в купальне.

— Я знаю. Я не застал ее в купальне, — ответил я, пытаясь удержаться от вспышки, но в голосе уже проступало напряжение.

Я поднялся с трона, больше не в силах сидеть.

— Она сбежала из княжества... на телеге, — добавил Владислав. Его голос стал почти неслышным, словно он и сам понимал, насколько абсурдно и постыдно это звучит.

— Что?! — я не сдержал крика.

Голос мой прозвучал громко, насыщенный яростью и недоверием. Я шагнул вперед, чувствуя, как по венам разливается кипящая кровь.

— Эта бестолковая деревенская девка удрала от целого отряда?!

— Не велите казнить! — взмолился он, почти падая лицом на пол.

Он, похоже, не ожидал такой ярости с моей стороны — и именно это еще сильнее разжигало мое негодование.

Почему он до сих пор ее не поймал? Почему она, к черту, вообще решилась на это?

В голове крутилась мысль — как быть с этим беспорядком? Как я вообще оказался в ситуации, где не могу контролировать даже собственную жену? И какого… хорька отмороженного… она не подчинялась своему князю?

В голове бушевала ярость, но сквозь нее пробивалась холодная мысль: насколько абсурдна вся эта ситуация.

Наталья… сбежала.

На телеге.

Мы не в диком лесу живем, а в самом сердце княжества. Я не позволю ей вот так просто выйти из-под контроля. Не позволю.

— Как она смогла? — спросил я, сдерживая ярость, чтобы не задушить остатки логики. — Кто ей помог?

Владислав поднял голову — его взгляд метался, как у загнанного зверя.

— Она… она была не одна, князь. Ее сопровождали… какие-то зверьки. Белки, кажется…

— Белки? — переспросил я, чувствуя, как гнев переходит в ошеломление. — Белки помогли ей сбежать?

Владислав не решился повторить, но его молчание было для меня ответом. Я застыл, обдумывая сказанное.

Ситуация становилась не просто нелепой — абсурдной. Княгиня, которой я дал все — возможность, статус, уважение, — сбежала на телеге в компании… белок.

Я почувствовал, как губы дрогнули, почти скривившись в усмешке, но тут же подавил это чувство.

— Найти ее, — спокойно, но твердо произнес я.

Мой голос прозвучал как приговор, высекаясь в воздухе, словно удар камня о камень.

— Немедленно. Прочесать каждый лес, каждую деревню. Она не могла уйти далеко.

— Слушаюсь, мой князь, — Владислав кивнул, но не осмелился подняться с колен.

— И больше никаких оправданий, Владислав. Если ты еще раз явишься с вестью, что она ускользнула...

Воевода торопливо закивал. Понял, значит. Славно. Целый день в моей голове крутилась Наталья. Я не мог забыть ее уход.

— Отправь людей за боярыней.

Глава от лица Натальи

________________________

Со Святославом мы быстро разделились. Азалию вырвали, скотинку напоили. Теперь оставалось понаблюдать сутки — а там уже решать, что делать дальше.

Но впереди был допрос с пристрастием.

Петр Петрович... сегодня тебе не сдобровать.

— Ну, как вылазка? Чего награбила? — с явным удовольствием защебетал домовой, едва я переступила порог.

Его глаза лукаво сверкнули, будто он заранее знал, что именно меня так задело.

Я закрыла дверь, аккуратно переложила усталых белок на кровать — они моментально свернулись в пушистые комочки, — и, скрестив руки на груди, обратилась к домовому с видом прокурора.

— Выкладывай, Петр. Давай по-хорошему, — произнесла я с легким упреком, не отводя от него взгляда.

Домовой тут же потупился. Его крошечные ножки переминались с места на место, а виноватый взгляд уставился в пол.

Он даже пнул носком какой-то камушек, как ребенок, пойманный за шалостью.

— Да ладно тебе, Натах... — наконец пробормотал он, тяжело вздыхая.

— Ну? — надавила я.

— Не буду я больше издеваться, белок среди ночи отрывать, пугать их истошными визгами… Подумаешь, пару раз припугнул Каспером… Доброе же привидение...

Павловна тут же вскинулась с кровати, ее шерстка вздыбилась, а глаза расширились от ужаса.

— Привидение?! Где?! — завизжала она, лихорадочно озираясь по сторонам.

— Да нет никакого привидения, спи уже, — шикнула я на нее и пригладила шерстку, чтобы немного успокоить.

Павловна, поворчав под нос, снова свернулась клубочком и тихо захрапела. Маленькая, а храпит так, будто у меня в хате целый мужик развалился.

Я покачала головой, едва сдерживая смех.

Да, бывало у Петра. Развлекался, как мог: то тень в углу создаст, то что-нибудь с грохотом уронит в соседней комнате.

Мне это давно приелось, но белки каждый раз попадались на его фокусы, будто в первый.

Глава 22. Там князь прислал кое-что

Странная история. Убегать куда-то вместе с ребенком? От кого же она бежала так поспешно? И по какой причине?.. Беременной женщине в этом жестоком мире, явно, приходилось особенно тяжело.

Петр выдохнул, слегка качнув головой:

— Никто не знал, куда она делась. Может, кто увез, может, сама ушла. Но люди остались без нее. С тех пор все начало медленно катиться под откос. А с приходом нового князя стало в разы хуже.

Я замерла, обдумывая его слова. Хозяйка, которая врачевала землю и людей, исчезла, оставив за собой пустоту.

Это многое объясняло. Почему деревня была так запущена. Почему люди словно угасали. Они потеряли опору, а земля перестала давать то, что раньше.

А вот почему после прихода Всемира все посыпалось окончательно — было непонятно. Неужели один человек мог навлечь такую беду?

От этих мыслей внутри стало пусто и тоскливо.

Когда страдают простые люди, которых некому защитить, сердце сжимается от безысходности.

И все же… куда пропала та самая хозяйка?

Может, именно она знала, как спасти это место?

— А ты… ты ее знал? — спросила я, глядя на него с любопытством.

Петр усмехнулся, но в его улыбке проскользнула печаль.

— Конечно, знал, — ответил он. — Добрая была. Слушала меня, когда я что-то говорил. Не то что ты, упрямица.

Я хмыкнула, но промолчала. Его слова заставили меня задуматься еще больше. Возможно, мне действительно стоило узнать о ней больше. Кто она была? Почему ушла? И как мне теперь справляться с тем, что она оставила после себя?

Тем временем солнце уже поднялось, и в избушке стало светлее. Пыльные окна, которые я успела вымыть, впускали в помещение теплые лучи, а свежее утро наполняло воздух легким ароматом. Я огляделась, чувствуя удовлетворение от проделанной работы.

Это место начинало оживать, и я поняла: здесь можно создать нечто новое.

— Ну что, княгиня, довольна? — поддел Петр, наблюдая за мной с насмешкой.

— Еще нет, — ответила я, смахивая со лба прядь волос. — Но мы на правильном пути.

Через некоторое время работа была закончена. Я остановилась возле старинных приспособлений и задумчиво скрестила руки на груди.

— Получается, местные не знакомы с молочными изделиями? — произнесла я, оборачиваясь к Петру, который в этот момент сидел на краю стола, раскачивая ногами.

— Да, — вздохнул он, развел руками и недовольно фыркнул. — Этому научился только я, а меня, кроме тебя, никто и не видит.

Я приподняла бровь, осознавая весь абсурд ситуации.

— Ну и дела... — пробормотала я себе под нос.

Как же так? Неужели никто не додумался сделать хоть что-то из прокисшего молока? Сыр, творог, масло — все это ведь казалось таким естественным…

Хотя, задумавшись, я осознала, что местным сейчас не до кулинарных экспериментов — они изо всех сил боролись за выживание.

Болезни, усталость, голод — все это многое объясняло.

Я неодобрительно покачала головой, размышляя, как лучше подойти к этой задаче. Придется приучать деревню к новой культуре, начинать с нуля, объяснять, что молочные продукты — это не роскошь, а польза и возможность выжить.

Кальций, белки — все это могло бы помочь укрепить здоровье людей, поднять иммунитет.
Пока я размышляла, облокотившись о стол, снаружи раздался громкий, раздраженный голос:

— Наташа! Выходи, зараза этакая!

Я вздрогнула и обернулась к двери. Голос был знакомый — резкий, как треск сухого хвороста. Мы с Петром переглянулись.

— Это Галя, — спокойно заметил он, но в его голосе явно слышалась усмешка. — Опять что-то у нее стряслось.

Я отложила все мысли о сыре и выскочила во двор, решив, что с этим лучше разобраться сразу. Чего это она удумала так обзываться?

Прознала про ночную вылазку? Если да — готовьтесь, сейчас будет скандал. И скандалить буду не она, а я!

Во дворе стояла Галя — вся красная, запыханная, с перекошенным лицом. Казалось, она только что пробежала целую версту и теперь никак не могла отдышаться.

Под ложечкой засосало. Что-то это было не к добру.

— Вот ты где, княгиня наша, — недобро протянула она, прищурив глаза так, что я моментально напряглась.

— Чего еще? — отозвалась я с таким же прищуренным взглядом.

А нечего на меня зыркать! Раз уж пришла с наездом — пусть сразу выкладывает, а не устраивает спектакль.

Галя, тяжело дыша, шагнула ближе, вытирая пот со лба.

— Поди за мной, — бросила она загадочно, оглядываясь, словно боялась, что ее подслушают. — Там князь тебе кое-что прислал.

Она двинулась вперед, не оглядываясь, но даже со спины было видно, насколько она напряжена.

Спина прямая, но плечи будто налились тяжестью. Походка — резкая, почти нервная, как у человека, которого гложут неприятные мысли.

Да и лицо, когда она мельком взглянула на меня перед выходом, выдавало усталость, смешанную с раздражением.

Я шла за ней, стараясь держаться уверенно, хотя внутри нарастало беспокойство. Мы двигались по вытоптанной главной тропинке, которая вела через деревню.

На улице почти не было людей. Те немногие, кого я все же замечала, выглядели так, будто из них вытянули всю жизнь: бледные, как простыни, с пустыми, потухшими глазами. Даже шаги у них казались замедленными, словно каждый нес на плечах невидимую тяжесть.

Эта жуткая хворь…

Она напоминала мне о том, насколько слабым может быть тело — и насколько сильной бывает безысходность.

С каждым днем я видела все больше подтверждений того, что эту землю накрыла не просто болезнь, а нечто куда более зловещее.

Проклятие, как говорили местные? Или лишь следствие многолетнего запустения? Не знаю. Но с каждым взглядом на этих людей во мне крепла решимость изменить хоть что-то.

И я уже знала — что.

Пока я размышляла, пытаясь отогнать нахлынувшую тяжесть, Галя вдруг бросила через плечо:

— Слыхала, ты среди ночи делов наворотила.

В ее голосе прозвучала обвинительная нотка.

Глава 23. Шишку оп и по лбу хоп!

Галя вручила мне несколько кувшинов молока, осторожно поставив их на стол. Они были наполнены не до краев, но в тот момент казались мне настоящими сокровищами.

На ее лице читалась усталость — будто вместе с этим молоком она отдала мне последние силы.

— Это все, что осталось, — вздохнула она, вытирая руки о фартук.

Я уже собиралась поблагодарить ее, как она неожиданно сжала мое плечо и добавила:

— Делай, что хочешь, Наталья. Но если кому лихо станет — отвечать будешь сама. Я не при делах.

Ля, удобно она устроилась. Вся ответственность — на мне, а как успех — так и заслуги, глядишь, к себе приберет. Ужас!

Ну да ладно. Сначала нужно разрулить это дело, а уже потом разбираться с людскими характерами.

Кувшины с молоком оказались тяжелее, чем я ожидала. Взять оба сразу было невозможно, поэтому мне пришлось таскать их по очереди, и на это я потратила чуть ли не два часа.

Естественно, никто не захотел помочь — даже Василий тихо смылся, сославшись на какие-то дела.

— Ты справишься, княгиня, — бросил он, глядя, как я волоку первый кувшин через двор. — Нечего тебе расслабляться.

— Ну, спасибо, — пробормотала я, чувствуя, как раздражение постепенно нарастает. Но с Василия помощи было трясти бесполезно, так что я молча продолжила.

Когда я наконец добралась домой, мои руки дрожали от усталости.

Хотелось упасть на кровать и пролежать до следующего утра, но это было бы слишком просто. Вместо этого я закатала рукава и сразу принялась за работу.

Ящик от князя оставила на потом — не до него сейчас. Сначала разберусь с делом, а уж потом посмотрю, чего он там прислал.

Дело, к счастью, оказалось не таким уж сложным.

Я поставила молоко на огонь, стараясь не дать ему пригореть или убежать. Когда оно начало закипать, по дому распространился теплый, уютный аромат. Я добавила в него мед, чтобы сделать смесь сладкой и успокаивающей.

— Ты откуда столько добра взял? — удивленно спросила я.

— А меда я много выторговал у матушки-природы, — вдруг раздался за моей спиной голос Петра.

Я вздрогнула и обернулась. Он стоял, заложив руки за спину, и явно был доволен собой.

— А чего́ еще можно у той матушки попросить? — поинтересовалась я, глядя на него с любопытством. — Травы всякие можно?

Раз уж такие плюшки были, нужно было пользоваться! Авось поможет.
Все-таки мне нужны были травы, чтобы приготовить полноценный отвар для людей.

— Травы, говоришь? — задумался Петр, поднимая взгляд к потолку. — Ну, это не ко мне. Я ж тебе говорил: сходи к лесу, попроси помощи. Лес у нас щедрый, если уметь его задобрить.

Щедрый лес? Ну конечно. Звучало прекрасно, но кто бы объяснил, как говорить с деревьями или духами, что в нем обитают?

— Да ты это, сильно не заморачивайся, — добавил Петр, явно заметив мое замешательство. — Есть в тебе что-то. Сходи, попроси у леса помощи. Авось кто-то из местных и выйдет.

— Местных? — недоверчиво переспросила я.

— Ну да, из лесных, — уточнил он, пожимая плечами.

Я лишь покачала головой, стараясь скрыть нарастающее беспокойство.

Говорить с нежитью из леса? Да мама родная, я таких только в книгах встречала. И то потом ночами боялась в окно смотреть.

— Да мы поможем, — заверила меня Павловна.

Я вздохнула, чувствуя, как внутри зашевелился червячок сомнений. Но что делать? Люди в селе болели, и без помощи леса мне было не справиться.

Стараясь следовать подсказкам Петра, я собрала плетеную корзинку. Туда отправились гостинцы: молоко с медом, сырники и блинчики. Если уж идти задабривать лесных духов, то уж точно не с пустыми руками.

В лес мы зашли, как на войну.

Кажется, для полного антуража не хватало только шлемов и копий. Белки, несмотря на свой небольшой размер, выглядели напряженными — точно перед боем. Павловна с Васильевной шептались между собой, боясь леса даже больше, чем я.

Белки… лесные создания…

Я же старалась идти как можно тише, но, к сожалению, под ногами все равно хрустел хворост, и каждый звук заставлял меня вздрагивать.

От каждого шороха сердце замирало. Страх подкрадывался с каждой секундой, особенно когда в темноте мелькали силуэты ветвей, которые вполне могли оказаться чем-то... или кем-то.

Уговорить себя продолжать путь было задачей не из простых, но дороги назад уже не оставалось.

Мы дошли до единственного огромного пня, который Петр описывал как «место встречи».

Он возвышался среди низкой травы, будто был наблюдателем всего леса.

Я осторожно поставила корзину на его гладкую, местами покрытую мхом поверхность. В голове пульсировала мысль: «Это же просто старый пень. Что тут может произойти?» Но воображение уже рисовало картины странных существ и необъяснимых происшествий.

Я глубоко вдохнула, стараясь успокоиться, и медленно выдохнула.

«Спокойствие, только спокойствие», — напомнила я себе мысленно.

— Ну, говори уже, а то я всю пятую точку от страха отморозила, — неожиданно клацнула зубами Павловна.

Ее нервный голос немного разрядил обстановку, но лишь на миг.

Честно говоря, я и сама едва сдерживалась, чтобы не сорваться и не убежать обратно. Но все же набралась смелости и громко произнесла:

— Прими дары мои, матушка! Для себя не прошу — молю о помощи благословенной ради дела доброго!

Мои слова разнеслись по лесу и, как мне показалось, даже отозвались эхом.

Громкий звук в такой тишине только усилил напряжение. Мы с белками переглянулись — глаза у нас были, как у испуганных зайцев.

— Ну все, пошли обратно... Надурил нас Пе… — пробормотала Павловна.

— Да какая я вам матушка! — вдруг обиженно засопел чей-то голос.

Мы замерли. Белки едва не подпрыгнули на месте, а у меня внутри все сжалось.

У троих — глаза, как у испуганных сов, по пять копеек, как говорится.

— Тихо-тихо! — шикнула я, ощущая, как Павловна сунула мне в руку палку.