Измена. Борись за неё

Глава 1

«Нет в этом мире более раненых людей, чем сильные женщины»

- Привет, Люб. Что-то меня на голосовую переключает постоянно. Не понимаю в чем дело. Позвони. В субботу у нас с Пашей годовщина, хочу проехаться по ресторанам с самыми демократичными ценами. Сама понимаешь, денег у нас свободных мало, так как мы копим на первый взнос, но пять лет со свадьбы грех не отпраздновать. Все, жду, - оставляю голосовое сообщение подруге, рассматривая на экране компьютера сайт маркетплейса в поисках подарка мужу.

Проходит еще час, но подруга так и не реагирует. Поэтому я набираю ее рабочий телефон, попутно отправляя смс мужу. Вдруг у них запрет на мобильные стал действовать. Слышала, что сейчас это актуально во многих фирмах.

- Типография «Коника», здравствуйте, - доносится женский голос.

- Алло, Люба?

- Здравствуйте. Нет, это не она. Ее сегодня не будет. Я могу что-то передать или помочь вам?

- Я ее подруга, Диана.

- А, привет, это Кристина. Слушай, ее не будет, - переходит почти на шепот.

- Приветик. А почему? Я ей набираю все утро, а она…

- Ты не в курсе? – голос коллеги становится тише. - У нее мама умерла.

Шок пронзает все мое тело, и телефон, заскользив в ладони, падает на стол.

- Господи, - вырывается панически. Встав на ноги, я сразу собираю свои вещи, быстро побросав их в сумку.

- Захарова? Ну и куда направляемся? – окликает меня старшая и мне приходится целых три секунды обдумывать, стоит ли что-то пояснять, или просто идти дальше.

Благо разум в моей голове пересилил, заполнив нутро страхом за подругу и желанием скорее быть рядом.

- Галина Никифоровна, можно мне уйти сейчас?

- Вот прямо щас, спустя три часа от начала рабочего дня? – с сарказмом задает вопрос.

- Мне к подруге надо, у нее… - воспоминания о прекрасной Соне Артемовне заставили расплакаться.

- Умер кто? Ты че ревешь?

- Умер… мама ее… Умерла, - пытаясь стереть со щек слезы, их становилось все больше. – Простите.

- Ой, хоспаде. Пошли давай, - подтолкнула меня к своему кабинету.

Мне в руки попали салфетки, стакан воды и полагаю валерьянка, которую я сразу выпила.

- Такси вызвать?

- Угу, - киваю, допивая воду.

Пока она звонит в службу, я смотрю в одну точку.

- Пять минут.

- Отпускаете?

- А че тебя держать? Соплями умывать монитор да стол? Да и… не зверь же я.

Спустя полчаса я стояла на пороге квартиры и стучала в нее, но вспомнив о том, почему я здесь, догадалась, что не откроет. Потом и вовсе испугалась, как бы чего не произошло. Вытащила ключ запасной, с верхнего выступа коробки дверной и открыла.

Тихо вошла и также тихо позвала ее.

- Люб, дорогая… Это я.

Тишина стала пугать, но затем я услышала громкий всхлип и шепот.

Пошла в ее комнату и увидела подругу в халате и со слезами на глазах, что-то бормотавшую себе под нос.

- Мне так жаль, - подбежала к ней и обняла крепко как могла. – Так жаль, Любочка…

Я знаю и помню, что они с матерью во многом не соглашались и часто ссорились. Я не лезла в их отношения. Но порой приходилось тетю Соню успокаивать и заверять, что Люба не хотела быть грубой, что обязательно придет и извиниться перед ней.

Я выросла в детдоме и знаю, что значит терять маму. Моя умерла, когда мне было всего восемь. Отец отказался от опеки, бабушка была слишком старенькой и ей не позволили меня забрать, потом и вовсе умерла, поэтому единственным местом, где меня хоть как-то были рады видеть, стал интернат. Там я встретила и будущего мужа. Моего Павлика.

Еще был наш друг лучший Антон… но где он сейчас я не знала. Когда он поступил в столичный мединститут, наши дороги разошлись. У нас не было телефонов тогда. Да и откуда у сирот такое богатство. Когда появились, отыскать друга стало невозможным. Хотя я почему-то думаю, что он прятался от нас намеренно. Но причин я знать не могла, поэтому, мысленно пожелав удачи, просто отпустила, хотя помнила о друге всегда.

Вновь глажу по спине Любу и пытаюсь успокоить. Я не задаю вопросы о том, что случилось. Сейчас она не ответит, но учитывая, каким слабым было сердце тети Сони, не сложно догадаться, от чего могла умереть женщина, которая подарила и мне как собственной дочери безграничную любовь и тепло.

- Пойдем, я тебе чай сделаю и выпьешь успокоительное.

По правде, мне и самой требовалось успокоение.

- Хорошо.

Она, покачиваясь, поднимается на ноги замешкавшись, но все-таки идет вперед со мной.

В аптечке у нее ничего кроме противовирусных и жаропонижающих.

Я завариваю крепкий чай и хватаю сумочку.

- Так, надо мне в аптеку сгонять. Тут пусто. Я быстро…

- Дианка, - она произносит мое имя со слезами и снова ударяется в истерику.

- Мне тоже больно, Любочка… - сажусь рядом и притягиваю к себе ее. - Очень больно.

Еще несколько минут мы сидим в тишине, нарушаемой нашим плачем, и она отодвигается, трогая и потирая виски.

- Голова болит.

- Так, все, я пошла. Пять минут и буду у тебя. Ключ возьму, а то домофон в этот раз открыли выходившие соседи твои, мне повезло просто.

- Хорошо, - качает головой, но глаза не поднимает.

Прохожу по коридору и, остановившись на пороге, сую ноги в свои ботинки, обращая только сейчас внимание на то, что рядом стоят… так похожие на демисезонки Пашки.

Глаза широко раскрыты и появляется желание пройтись по квартире, чтобы увидеть самой. Но отпуская эту дикость, так как… Да, бред это все, я надеваю куртку, которую бросила, а в отражении, позади себя вижу пальто мужа. И оно может быть только его, потому что я вышила на его воротнике золотую птицу, когда на том месте оторвалась пуговица, оставив после себя небольшую дырочку.

Сознание играет злую шутку и мне становится на миг плохо. Пол резко качается, что приходиться схватиться за дверную ручку, балансируя, как по волнам. Глаза щиплет, а горло распухло до небывалых размеров из-за камня, который застрял в нем и мешал проглотить полный рот слюны.

Глава 2

Мы с Пашей дружили с восьмого класса.

Нас поставили в пару на двадцать пятое мая танцевать вальс. Ни он, ни я не умели ничего такого. Наступали на ноги друг другу и смеялись. Его друг, Антон устал смотреть на нашу пытку и предложил помощь. Так как хореограф был занят другими аутсайдерами.

Так все и началось.

С тех пор я видела только Пашку в своих мечтах, а рядом Антона, как нашего лучшего друга. Правда потом, остались только я и Паша. Антон в одиннадцатом классе от нас откололся. И я винила себя в том, что встала между ними, и разрушила дружбу. Но поправить ничего не смогла. Он сделал выбор за всех нас, и я приняла его, как и Паша.

Сейчас я вспоминала свои мысли почти десятилетней давности, то, как верила, что мы с ним одно целое. Нечто настоящее, что ничем не разрушить. Слово «навсегда» идеально вписывалось в мои мысли.

В итоге я вхожу в нашу съемную квартирку и смотрю на все под другим углом.

Фото на стенах, оставленные вещи. Пара чашек с недопитым кофе говорили о том, что ничего не произошло. Но душа напоминала о подлости двух близких мне людей.

Вопросы «за что» и «почему» теряли актуальность. Разве измену можно объяснить настолько, чтобы в ответ прозвучали слова: «Окей, я поняла. Ты прав». Я сейчас совершенно ничего не понимала, закидывая вещи в хлипкий чемодан.

Не обращая внимания на звонивший в сотый раз телефон, я стояла и смотрела на все оставленные безделушки. Не уверена, что вернусь за ними потом, да и не жалко.

После детдома у меня было немного нажитых вещей. Не забирать же с собой купленную сковороду. А все ценное из детства, хранимое как память о маме и бабушке я уже упаковала.

Слезы лить прекратила, пусть и знаю, что они еще появятся. На данный момент этого было достаточно.

Закрыла дверь и, спустившись по лестнице, вышла на улицу. Села в такси и поехала к другой подруге. Только слово больно жгло, напоминая о том, что все люди могут быть полны предательского яда. Надеюсь, что в ней, его либо нет, либо направлен будет не в меня. Не могу же я всех под одну гребенку, пусть и подорвано это слово «дружба» навсегда.

- Люсь, - она открыла мне и посмотрела на чемодан.

- Привет. А ты чего?

- Могу я остаться у тебя ненадолго? – голос звучал жалко, уверена, что и выглядела я не менее неказисто. Ну и слово подобрала.

- Так, входи, - она фактически затолкала меня к себе и, схватив мои вещи, утащила их в комнату сына. – Умойся иди, а потом на кухню.

Ее командный тон вызвал смешок.

Мы познакомились с ней на моей первой работе после интерната. Без образования при этом с учебой наперевес я работала по выходным. И все лето после сессии в одном и том же кафе. Она была там администратором. И как-то сразу взяла меня под свое «крыло».

У нее имелась строгая внешность и громкий, командный голос. Она была справедлива и в то же время добра. Плюс все это вмещало в себя средний рост и стройную фигуру с платиновым блондом.

Повесив куртку и сняв обувь, я прошла в ванную и, разглядев свое лицо, застонала. Я забыла, что была накрашена. Сейчас меня легко могли спутать с пандой и закрыть в клетке зоопарка.

Когда я вышла на кухню, на столе лежала открытая коробка конфет и две дымящиеся чашки чая.

- Садись и рассказывай.

- Не командуй, - в шутку возмутилась, опускаясь на предложенный стул.

- Не упрямствуй, ребенок.

- Мне двадцать восемь.

- А мне… неважно, - махнула рукой. - Но мой сын младше тебя на семь лет. Так что для меня ты как дочь. Съела конфету, запила чаем и быстро рассказала. Гадать не стану и выпрашивать тоже.

- Ла-адно, - грустно протянула.

Взяла чашку в ладони и повернула голову к окну что-то высматривая, собираясь с мыслями. Проговорить увиденное вслух оказалось довольно сложной задачей. Но Люда не торопила и терпеливо ждала.

- Пашка… С Любой изменил мне.

- Пашка, который муж?

- Угу.

- С Любой, которая твоя подруга. Та блондинка?

- Угу.

- Вот скоты, - она ударила по столу и встала.

- Угу.

Моя шея автоматически втянулась, а голова опустилась еще ниже.

- Так, я сегодня выходная, Сашка на учебу уехал еще на прошлой неделе, так что в его комнате останешься. А пока давай доедай и сходишь со мной в магазин, мне надо туфли купить.

Посмотрела на нее удивленно.

- Что? Надеялась на то, что сопли помогу тебе на кулак наматывать и поддакивать? Нет уж. Сегодня поревешь еще ночью, а завтра поговорите с ним и поставите точки. А спрашивать о процессе не стану. Потом расскажешь, итак, выглядишь затравленной, чтобы еще и от моих вопросов тошно стало тебе.

- Не хочу говорить с ним, - словно каприз выказываю, отвечая ей. Рано говорить, мне бы сначала поверить во все это, да осознать.

- Значит, поговоришь тогда, когда сможешь. Уж чего в тебе всегда было много, так это мужества.

Глава 3

Давно выключенный телефон манил меня.

Несмотря на предательство, части меня хотелось видеть, как он извиняется, пытается дозвониться и не может. Как психует.

Кусочек его метаний я все же успела разглядеть, так как мобильный не утихал от звонков и смс. Собственно, поэтому он лежал выключенный на тумбочке перед моими глазами.

Как бы ни хотелось, а все равно я начала копаться в себе. Искать те самые причины, по которым моя подруга оказалась там, где не должна была, как и мой муж. Точнее, наоборот, она была в своей постели, это мой муж там оказался, но не суть. У меня достаточно уверенности в себе, достаточно самоуважения, но, когда трогают душу, самое ее тонкое и хрупкое основание, баланс меняется.

Отгул в два дня и еще два выходных законных не особо помогли. Я осталась наедине с мыслями, которые не затихали и поражали своей дикостью, спором. Особенно после того, что произошло в пятницу.

Похороны.

Я не могла не приехать в тот день.

Люба предала меня, но предать память ее матери я никак не могла.

Она смотрела извиняющимся взглядом, забыв о скорби, возможно, на мгновение. Были еще знакомые люди и, разумеется, Паша.

Я избегала его как могла, но надолго не удалось отодвинуть эту встречу.

- Диана, я звонил. Приезжал на работу…

Почти обвиняя. Словно не было причин для этих сброшенных звонков и неотвеченных смс.

- Я знаю.

Смотрела на толпу, одетую в черное. Ветер такой сильный был. Замечала разные детали, стараясь не прогибаться под толщей боли находясь рядом с ним. Неужели он этого не понимает?

- Может, поговорим?

- Может. Но не здесь и не сейчас.

Шаг в сторону, и он не выдержал. Взял за локоть. Остановил. Оказался рядом.

И это новая грань боли. Извинения.

Безрассудные, глупые люди. Убивать человека морально, отнимать веру и любовь и людей, чтобы потом сказать «извини».

- Я бы не хотела устраивать сцен, поэтому попрошу тебя не прикасаться и не говорить со мной, Павел. Ко мне уважение растерял, так прояви его к другим.

Сплошная дрожь в голосе, когда хочешь казаться уверенной и, главное, сильной. Даже слово это ненавижу.

- Просто… хотел, чтобы ты знала. Мне жаль…

- Паша, - угрожающе и почти срываясь.

Секс – это не одно секундное прикосновение. Это процесс. Это действие. И, прежде чем до этого дойти, нужна как минимум прелюдия. Даже просто снять офисную одежду. Стягивая рубашку, можно успеть подумать о том, что делаешь. Передумать в ту же секунду. Он не передумал. Не остановился.

Ушла в другую сторону, чтобы подальше быть, затеряться среди неравнодушных людей. Но и там я не осталась одна.

- Прими мои искренние соболезнования, Люба, - чего стоили эти слова. Наверное, горло будет еще долго болеть от сдерживаемых рыданий, даже злости. Я произнесла их ровным безжизненным тоном. Но на этом все.

- Спасибо, - плачет.

Пусть. Это похороны ее матери. Я сама, непонятно как держалась. Тетю Соню я любила очень сильно. И смириться с ее смертью будет тяжело.

Внутри все во мраке, снаружи только лед и холод.

- Диан…

Не хотела слушать. Поэтому ушла.

Началось прощание. Пара горстей земли заставили меня заплакать. Больше не могла сдерживаться. Да и как это сделать?

Шепнула на прощание ей слова любви и памяти, пожелания безмятежных снов и с сожалением покинула кладбище.

Я буду скучать по ней, буду сожалеть о непрожитых ею моментах, годах, событиях.

Вернулась в квартиру Люды и ревела какое-то время.

Все там было в этих слезах: боль, тоска, одиночество и снова боль. А сейчас просто лежу и размышляю.

Причины.

Важны ли они? Полагаю да. Мы прожили в одном только браке пять лет. А до этого студенческие годы, пара лет в детдоме, где мы ограничивались держанием за руки и прогулки вокруг строений интерната да посиделок в беседках. Скромные поцелуи уже в выпускном классе.

Никто в этом мире не знал меня как Паша. Не трогал душу, не любил сильней…

Когда ничего и никого не остается, это приносит бесконечную боль. Ты растешь в месте, где все что-то потеряли. Мы одно целое и становится не так одиноко на мгновение. Ты знаешь, что есть те, кто понимает это. Но не спасает от ярости, которая порой находит. Ты злишься на весь мир, за то, что ты где-то там, а не рядом с мамой, при этом понимая все. И наступает облегчение, когда нежные руки воспитательницы спасают. Говорят, как бы, что все будет хорошо. Что если она и не мама, то все равно рядом, как может, как умеет. И ты сдаешься. Сердце устает болеть. Начинаешь улыбаться, благодарить.

Потом ты находишь кого-то очень близкого. Самого-самого. Сердце выбирает само, случай играет в вашу пользу и вот, ты уже влюблена. Ты уже не так одинока глубоко внутри.

Дорожишь, оберегаешь, отчаянно отдаешься каждому моменту, и все разбивается вмиг…

Сейчас не осталось ничего. Снова выжжена изнутри. Снова одна.

- Я звонила тебе, - врывается ураганом в тишину моего самобичевания голос Люды.

- Боже, - стону разочарованно, - я потеряла счет времени.

- Ты хоть ела?

- Вроде да, - сажусь на кровати и смотрю на подругу, которая выглядит уставшей после смены.

- Когда?

- Я не маленькая, Люд. Давай лучше я о тебе позабочусь?

- Ты? – киваю на ее изумленный вопрос. – Обо мне? – снова подтверждаю с улыбкой. – Кажется, я все же постарела, раз обо мне будут заботиться. Но я так устала, что даже не стану сопротивляться.

Я резво поднимаюсь. Отвожу ее в спальню, заставив переодеться в халат, а сама бегу в ванную и набираю керамическую красавицу до краев, со специальным молочком.

- М-м-м… Как пахнет. Что это?

- Эта вкуснятина для тебя. Выпрыгивай из своего халата и ныряй.

Она снимает с себя одежду и погружается в воду, закрыв глаза.

- Меня пугает то, насколько ты взбодрилась.

- Ну, это лучше, чем тухнуть в кровати весь день, проклиная мир и обвиняя его в несправедливости.

Глава 4

Понедельник начался как обычно. Хотя обычного в нем не было ничего на самом деле, что касаемо внутреннего ощущения самой себя.

Самые важные решения даются сложней всего? Черта с два. Оказывается, что все гораздо хуже.

Эти решения выворачивают душу.

Что я чувствую сегодня спустя… сколько прошло дней? Считала ли я их?

Так что же внутри?

А ничего.

Ты просто дышишь, кушаешь и спишь, как того требует организм, в свободное время занимаешься погружением в мысли.

Поэтому сильно уставшая я проснулась намного раньше будильника, что парадоксально, вообще-то, думала, еле соскребу себя с постели, но не суть. Разбитое корыто выглядит более презентабельным.

Люда спала, и я не стала будить подругу. Собралась на работу перекусив по-быстрому и отчалила.

Понедельник, это всегда полоса испытаний в общественном транспорте, хотя наш городок не сравнишь с миллионником. И все же, квест начался с толкотни в маршрутке и длился сорок минут. Все это время я даже не могла думать о боли упирающегося в мой бок локтя женщины, стоящей рядом. Я была прикована к мысли о Паше, нашем браке и будущем.

Это, как потерять половину себя, только еще больше. Странная мысль.

Наши планы, мечты и… Да вся моя жизнь была связана с ним, с восьмого класса. С того момента, как мне исполнилось четырнадцать. Господи, как же он мог вот так взять и спустить в трубу эти годы?

Это была обида, смешанная с болью. Я снова стала той восьмилетней девочкой, которая только что потеряла маму и оказалась в огромном доме, кишащем детьми и воспитателями, не до конца уверенная в правде ситуации. Только сейчас я была в центре мегаполиса.

Я так отчаянно берегла эти воспоминания. Как мы по кирпичику выстраивали наши жизни, далее семейный быт. Сколько было трудностей с первой работой, голодных дней порой, потому что учились распределять бюджет. Несоизмеримые объемы поддержки, отданной друг другу, даже в неудачные дни и все это обесценилось, превратилось в не более чем груду мусора.

Возможно, он разлюбил меня, и Люба стала мила его сердцу, но можно ведь было по-человечески, а не… Она тоже хороша. Мама умерла, а дочь…

Преодолела привычный маршрут на свой второй этаж. Вошла в отдел бухгалтерский и сразу поймала взгляды. Все коллеги были знакомы с Любой неблизко, однако встречались пару раз и потому решили выразить свои соболезнования через меня ей.

Вежливо поблагодарив села за свой стол и, проработала как робот до обеда. Выскочила из офиса и прошлась до любимой палатки с горячим обедом, купила порцию и села на скамью рядом. В этот момент и позвонила Люда.

- Ты меня не разбудила, - полусонно обвиняет она меня.

- Зато ты смогла выспаться. Да и не в школу же отправляешь дочь. Я девочка взрослая.

- Мы могли выпить по чашечке кофе. Блин, я вырубилась без сил. Как ты? – слышу скрип кровати.

- Ем. А ты отдыхай лежебока.

- Я слышу, что ешь. Приятного аппетита.

- Ага, спасибо.

- Что надумала? Прошла почти неделя.

- Инструктаж имеется, или бланк-черновик? Или пособие по изменам?

- Ага, есть одно. Называется – жизнь. Сойдет?

- Слишком замудренно и по-философски, боюсь, что не смогу разобраться. Что полегче не найдется?

- Нет, мудрено, но действенно.

- Устала.

- Понедельник.

- Нет, морально. Нужно поговорить, я понимаю, но как представлю, что мне придется увидеть Пашу, обсуждать… Так мерзко.

Внутри все передергивает от воспоминаний и тех картинок, что мелькали перед глазами, нехотя представляя то самое предательство.

- Мерзко, но может этот разговор как раз и поможет решиться на тот или иной вариант.

- Ты считаешь, что тут могут быть варианты?

- Просить или не простить, Диан. Их всегда два.

- Первый я даже не рассматриваю. Но… Господи, как же это больно, - голос вконец срывается, и я опускаю голову.

- Эй, ты не обязана делать это сейчас. Но так будет лучше. Я не оставляю ноги наполовину депилированными.

- Боже, это ужасная аналогия.

- Может быть, но я женщина, у меня других не имеется. И я вспомнила о том, что нужно наведаться к Ане, пока меня не спутали с обезьяной. Так вот. Ты ушла, это половина дела. Осталось за малым.

- Сложно. В смысле понятно, что будет и что я решила. Но все-таки. Не представляю, что он мне скажет, Люд.

- Полагаю: «Я не виноват» или «Это ничего не значит».

- Мне кажется, я его задушу, если он так скажет.

- Вот еще. Ты пошлешь его куда подальше и уйдешь.

Убираю в сторону использованную посуду и допиваю свой чай.

- Знаешь, возможно, так и поступлю.

- Ладно беги работать, а я еще полчасика поваляюсь, - она стонет и громко зевает.

- Ну и правильно. Увидимся вечером.

Стоило появиться в офисе, как девчонки заулыбались, а главная громко окликнула меня.

- Дианка, тут у нас не оранжерея, имей в виду. И Пашке своему скажи об этом.

- Галина Никифоровна, я не… - но глаза, устремившиеся к столу, поняли все за меня.

Еще неделю назад, я бы возмутилась из-за такого количества шикарных букетов на своем столе рабочем, потому что копим. Копили… Сегодня это было подтверждение предательства. Словно пороки, принесли в доказательство и положили на стол в красивом одеянии из роз и других цветов.

Противно стало, до слез.

Опустила голову и пошла в уборную. Стерла с лица влагу, подкрасилась и вышла. У меня просто нет времени на зализывание ран.

Все сделали вид, что никто ничего не заметил, сели за стол и принялись работать.

Я поставила букеты в вазы и разнесла по столам девчонок, даже к главной заглянула. Но она делать вид не стала, что не заметила моих слез.

- Ты как?

Женщина она была строгая. Даже посмотрев на нее это заметно в мимике и взгляде. Чего этот зализанный пучок стоит. Но все же справедливая. А еще голос у нее был, точно в рупор говорит.

- Нормально.

- Уходила в слезах о смерти в последний раз, сейчас о чем?

Глава 5

С Пашей договорились встретиться в небольшом кафе, недалеко от дома Люды. Мне не хотелось потом в слезах, которые неминуемы в связи с причиной встречи, ехать через полгорода.

Он уже сидел там. А рядом с его рукой на столе лежал букет.

Да что с ним такое?

Муж даже улыбнулся, пока не заметил мое лицо, подходящее этой ситуации.

- Прости, - сразу ушел в оборону, - я соскучился и не удержался.

Он подвинул букет в мою сторону, но даже взгляд на эти прекрасные розы обжигал болью.

- Давай закажем что-нибудь.

Я бы заказала порцию «Облегчения», «Ластик для памяти». Что угодно, только бы изгнать этот зуд из сердца.

Это был все тот же человек. Мужчина, которого я знала много лет. Которому отдала всю себя. Мужчина, что взял мои дары и отблагодарил любовью, теплом, семьей. Мы были семьей. Той частичкой, которую не имели, пока росли в детдоме. Разделили вместе слишком много… А потом он взял и наступил грязным ботинком на наш дом. На все, что мы строили внутри него. Прошелся по комнатам. Теперь я видела оболочку этого мужчины. Но не воспринимала тем же. Больше нет.

Мы отдали друг другу первые поцелуи, ласки, первую любовь. И я не думала никогда, что он вот так все это вернет обратно: изломанным и грязным, опороченным.

- Диан? – он посмотрел с улыбкой. – Ты слышишь?

Но мне не было дела ни до чего, что он там говорил. Я пришла услышать ответы на свои вопросы.

- Почему, Паш? Почему?

Его глаза растеряли блеск, я видела и темные круги под глазами. И видела, что он даже похудел. Уверена, и во мне есть изменения. Все-таки, когда жизнь бьет, мы падаем не на мягкие подстилки. Мы разбиваем в кровь колени и свои лбы. Вот и сейчас, ошибки были «налицо».

- Диана, - тот же голос… Умоляющий такой, почти родной…

- Что я упустила? Что недодала тебе? Где совершила ошибку?

Я не понимала этого. Я реально не понимала. Да, что-то вошло в привычку. Что-то стало менее ярким. Но если я жила и не думала об этом глобально, не думала о другом мужчине. Паша, вообще решил найти то самое в другой. Но что конкретно?

Пока он молчал, я даже запаниковала внутренне. Но предполагать устала, поэтому решила просто дождаться ответа.

- Это я виноват, Диан. В смысле не было с твоей стороны ошибки, сам все натворил. Я узнал, что Любы нет на работе с утра. Мне сказали, что она сообщила о причине главному и все. Поехал узнать, как она. А там… Не знаю, что сказать. Все так быстро произошло. Я обнял ее в поддержку, пока она плакала. Все ведь делают так. А Люба меня поцеловала…

- Боже… Я не хочу этих подробностей, - закрыла уши ладонями и прикрыла глаза.

Рыдания грозили быть глобальными, а пока что по щекам стекала лишь пара капель. Я знала, что это только начало, но надеялась, что продержусь до конца этого разговора.

- Секс – это не секунда, Паш. Это… чертово действие, - озвучиваю свои мысли ему.

- Знаю. Но хочу, чтобы ты понимала, я не шел туда за этим. Все, что произошло, это была глупая спонтанность.

- Спонтанность? Ты серьезно? Господи… В голове не укладывается. Понимаешь? Не укладывается никак. Что ты, что она… Думаю о вас двоих и тошнит.

- Прости.

- То есть вот так просто, да? Ты поддержал коллегу и нашу подругу. Переспал с ней. Прислал кучу цветов и… Прости? Мы семья, Паша, - голос срывается, но прокашлявшись я продолжаю. – Я и ты. Муж и жена, черт возьми. Мы были кем-то большим. Друзьями. Парой. Ты… ты был моим самым большим другом. Моей опорой.

- Не говори в прошедшем времени, Диан. Прошу…

- Нет, мы и есть прошлое время. Ты разве не понял еще?

Я недоумевала. Он что правда не понимал, о чем наш разговор?

- Диана, милая, - протянул к моим ладоням свои руки и коснулся холодных пальцев, но я не смогла просто принять этот контакт, отодвинулась дальше. – Извини… - сел ровно, сжав кулаки, и опустил голову, прежде чем начать говорить снова. – Не действуй импульсивно. Умоляю. Подумай. Точнее… черт… Просто не нужно сейчас…

Ему не удавалось сложить в предложения слова. Он запинался. Начинал сначала, а я сидела и понимая, что он пытается донести, осознавала одно – это конец. Действительно, конец.

- Нет, Паш, - собравшись сказать то, что должна, эмоции начали подавлять. – Нет… Я не могу… Даже через время, я буду думать о том, что ты сделал. И вряд ли прощу. Во вторник мы подадим на развод. Я здесь не для примирения.

- Родная… - я встала из-за стола и покачнувшись взяла свою сумочку.

- Нет. Хватит…

Быстро развернулась и поспешила на выход. Свернула за угол, но Паша догнал меня и развернув обнял. Крепко и сильно сжимая в своих руках.

- Прости любимая… Прости, прошу… Ты мне одна нужна. Я дурак и подлец знаю… Дианка моя…

Я не вырывалась. Даже если бы пыталась, не смогла, он же мужчина и сильный. Но еще потому, что питала себя болью этих ощущений. Они душили. И могли отнять весь кислород. А значит, я больше и правда не могу с ним рядом быть. Никак.

Быть может, потом, я решу, что совершила ошибку. Возможно, утихнет боль и смогу передумать, хотя не знаю, как это возможно, но сейчас…

- Дианка, я люблю тебя, - отрывается и целует. В губы. Жестко и сильно, но я точно статуя. Даже не дышу. – Ну же, - снова целует. Ждет отклик.

Протискиваю между нами руки и толкаю его. Стараюсь подальше, чтобы не касался, чтобы знал, что не имеет права. А после, когда отвоевываю полшага, бью по щеке. Смотрю в глаза мужа и ухожу. На этот раз Паша не идет за мной. Остается позади, словно так и надо. Словно так теперь будет отныне.

Ноги несут все дальше. Даже дыхание сбивается. Но я не могу остановиться, пока не ухожу на несколько кварталов.

Грудь горит, ноги гудят, а душа вся в осколках и кровоточит.

Я петляю по соседнему району и нахожу небольшую набережную у искусственного пруда. Слышала о ней, но ни разу не приезжала. Здесь спортивная площадка для взрослых, качели для деток. Рядом школа искусств. К тому же стоит сцена, у которой собрался народ, и звучат детские песенки. Афиша на соседнем столбе гласит о концерте выпускников младших классов. Сегодня.

Глава 6

Я думала, что мне придется решаться на разговор долго. Хотела подождать, пока уляжется внутри эта буря, которую сотворил Паша. Но каждый раз, когда я думала, что все, уже можно, резко меняла свое мнение.

Но кто станет судить, если с момента разговора с мужем прошло всего два дня. Я была не готова. Видимо, поэтому Люба пришла сама.

- Давно меня с работы не встречали, - хмыкаю, подходя ближе. – Буквально пара недель, как муж изменил. Хотя что это я, ты ведь в курсе всего.

Слова сыпались сами по себе, а мне было достаточно лень, контролировать их после тяжелого рабочего дня. Новый месяц всегда начинается с тяжелой головой.

- Диан… Прошу… - голос такой тихий, словно я ее ударила.

Я? Ее? Когда мы поменялись местами?

- Знаешь, это хорошо, что ты пришла сама и сейчас. Возможно, именно этого мне не хватало, чтобы пойти и подать заявление на развод.

Это правда. Я ведь уже все решила. А как подумаю о том, что будет во вторник, поджилки трясутся. Хочется найти отговорку. Но пока что держусь, стоит вспомнить, почему я завтра это сделаю.

- Давай поговорим? – словно умоляет.

- Давай.

Почти наплевательски отвечаю. Да только снаружи все так чисто и гладко. Изнутри помято и в хлам разломано.

Сворачиваем к пешеходному. Оказываемся на той стороне улицы и направляемся в небольшой парк.

- Не надо разводиться, Диан… - ну, началось.

Прорвало на жуткую злость. Такую, что не передать словами просто.

- Стоп, давай мы сразу определим цели этой встречи. Мы будем говорить о том, что было, а не о том, как я поступаю со своим браком. Ты, конечно, влезла в него по самые уши, потопталась и наследила изрядно, но это не дает тебе право решать или советовать мне что делать. Окей?

- Я не об этом. Он не виноват. Я сама спровоцировала все это и… Боже, мне так стыдно перед тобой, - сбивчиво, сумбурно говорит. – Я… Диана, мне жаль. Это правда.

- Прямо представляю, как ты карабкалась на него голая и думала о том, как тебе жаль.

Но она не отреагировала на мой выпад, просто продолжила.

- Уж не хотелось мне этого говорить, поверь, но… Я люблю Пашку.

Будто удар пропустила и теперь не могу сделать вдох. Голова кружится, а кислорода все нет.

Любит?

Моя подруга любит моего мужа.

Что за идиотская жизнь?

Молчу. У меня нет слов. Ну откуда их взять, когда такие откровения без предупреждения сыплют на голову? Да и что сказать ей?

- Я не хотела этого. Прятала все чувства глубоко. Не хотела терять нашу дружбу. А в тот день… Я не знаю, что на меня нашло. Но это все я, понимаешь? Я сама… Сама все это начала… Он просто был рядом и обнял. Мне так жаль… - Люба начинает плакать, а я опустошенная иду рядом и смотрю под ноги.

Теперь и злости нет. Остается только думать… Не из жалости. Просто внутри все подчистую вытащили, и эхом ее плач звенит.

Хочется быть далеко. Там, где никто не заставит плакать меня саму. Да и смеяться тоже. Пусть в покое оставят и все. Только одиночества немного. Но кто ж позволит? Им всем надо выговориться, пеплом свои ожоги, оставленные на моем сердце, посыпать и удовлетворенно свалить.

Ей жаль.

Вот так просто. А может, и сложно, теперь не могу сказать. Оказывается, все, что я знала о подруге ничто. Ложь, выдумка и притворство.

И я не стану себя на ее месте представлять. У меня был муж, была подруга, которая его любила и спустя годы тесного общения и дружбы полезла в постель. Нет, я не стану понимать ее. У меня едва хватает сил анализировать себя и брак.

- Ничего не скажешь?

- Да вот как раз думаю об этом, а слова никак не находятся.

- Покричи хотя бы или скажи, что ненавидишь, - повышает голос. Неужели удивлена. Думала, я вцеплюсь ей в волосы, как в фильме про двух невест, а затем мы встанем и обнимемся?

- Ты хочешь, чтобы я как следует покопалась в грязном белье, которые ты носила? Скажу, что ты дрянь и плохая подруга? Но, зачем? Уверена, ты уже в курсе того, кто ты такая. И поверь, думать сейчас о тебе в таком ключе пока еще странно. В смысле, я привыкла, что ты родной человек, а теперь в смятении, совершенно идиотском. Оказывается, терять близких это дерьмово и больно, Люба. Но ты не поймешь, потому что в твоей жизни единственным человеком была мама, меня ты вряд ли таковой считала, снимая штаны с моего мужа.

- Дианка…

- Я не ненавижу тебя. Удивительно не так ли? У меня пока что все ровно. Настолько, что ты сравнима с пустым местом. Только и это обман, - поворачиваюсь и смотрю в ее зареванные глаза. - Ты та, что разрушила мою семью, отобрала любимого человека. Я любила тебя, доверяла и допустила близко вот сюда, - кладу ладонь на сердце, - впрочем, как и Пашку. В этом вы молодцы, сработали в тандеме.

- Прости, пожалуйста…

- Да хватит тебе, - срываюсь на грубый голос. - Прости, прости… Не прощу. Не понимаешь, что ли? Не прощу, Люба. Как такое простить? Ты в своем уме? Что ты, что Паша. Тут другого не скажешь в ответ на обвинения, понимаю, но и вот это «прости» тоже не лучший вариант.

Стою и смотрю на нее недолго. Снова понимаю, что не хочу больше ее видеть, и потому принимаю решение просто уйти. Хватит уже.

Разворот. Шаг в сторону.

- Помнишь… - останавливает, всхлипывая, - Три года назад, ты говорила, что вы с Пашей отдаляетесь? Что становится сложно вдвоем.

Я оборачиваюсь и от непонимания ее слов не говорю ни слова. Жду.

- Я рассказала Паше об этом.

- Что? – степень загрузки мозга стала превышать нормы. – Зачем? Какого черта? Решила покаяться во всех грехах за годы дружбы? Плохой вариант, Люба после твоих дурацких «прости».

- Нет, нет… Я просто… Я бы тогда могла, наоборот, промолчать. Подождать, когда вы разойдетесь. Попытаться с ним… Но я не стала. Не смогла так поступить, Диан. Сказала ему, что он может тебя потерять. Посоветовала свозить тебя на отдых и провести время вместе. Я видела, как сильно он тебя любил.

Глава 7

Паша не согласен на развод. Он просто отказывается.

Никакие уговоры не подействовали. Паша и правда решил, что я передумаю.

Я прождала его у ЗАГСА просто так и расстроенная вернулась на работу. Конечно, следом были гневные сообщения от меня, но он встал в позу, как какой-то капризный мальчишка.

- Ой, разведут вас, - Люда махнула рукой и отвернулась обратно к соусу, который требовал ее внимания, издавая приятные ароматы на ее кухне.

- Да? Черт, мне надо было почитать какой-то литературы о разводах. Я так растерялась, если честно.

- Ну а че нет? Или он думает, что если бегать будет, то не разведут? Так вот, ошибся твой пассажир в вагоне «бывший муж». Пойдешь в суд, а не в ЗАГС. Пояснишь, что и как. Быстро не будет, но в любом случае твои причины примут во внимание, поверь. Муж изменил, это не то же самое: «Он не хочет покупать диван, разведите нас». Через месяц будешь с новыми документами.

- Эй, откуда ты все это знаешь?

- Было дело. Мы с Гришей поссорились. Выгнала его из дома, идиотка. Так нет бы помириться, пошла на развод подавать. Он, как узнал, приехал туда, скрутил в бараний рог и домой.

Я залилась смехом и, держась за живот, представила Люду и ее мужа в подобной ситуации.

- Не смейся. Я была в бледно-желтом сарафане. Лето. Жара. А он связал мои руки после слов, что я уже нашла себе того, кто будет ценить меня. И я ехала на заднем сидении его новой «пятерки», из-за которой мы и поссорились. В ней и Сашку зачали, в ней ехали потом в роддом и из него. Такой дурочкой я была, ужас.

Она сама хохотала так громко, что я поняла – она вспоминала своего мужа. Потому что потом замолчала вдруг.

- Я так его любила, Дианка. Три года всего прошло, а кажется, что три жизни.

- Он любил тебя не меньше, поверь.

- Верю.

К четвергу я взяла все свои документы и понесла в суд одна, оплатив госпошлину. Написать исковое заявление оказалось сложней. Приложить туда все свои «причины», аргументировать их. Написать о его измене. Но я справилась.

Если честно внутри было такое ощущение отвратительное. Из-за Паши, самой ситуации, бессмыслица какая-то.

Словно на пособие собираю документы, а не на развод.

Отправила смс мужу, что виться веревочке осталось недолго и началось.

Кажется, где-то я слышала фразу, что даже в пасмурный день блеснет луч солнца. Может быть, не дословно, но смысл именно такой. Что же, у меня как-то не блестел он.

Возможно, погода не позволяла разглядеть это самое светлое пятнышко в небе, либо ситуация.

Паша пошел в атаку. Решив, что моя гордость — это крепость, которую стоит брать нахрапом он, приходил домой, звонил, писал, отправлял подарки. И на единственный вопрос: «Раз уж пошел к другой, зачем тебе я?», не давал ответ.

Достаточно ли мне его слов: «Я никогда не хотел ее»? Очевидно, нет.

Ну не понимаю я этого. Ну не могу. Не представить, что вот так, обнимая и выражая соболезнования другу, начну вдруг отвечать на его поцелуй. И ладно бы поцелуй, а сдирать с него вещи и позволять раздеть саму себя, позволить все что следует после, когда оба голые?

Нет! Я просто внутренне протестую.

А он говорит, что не хотел ее? Как это возможно, если секс свершился?

Вот и сейчас, идя с работы, я вижу мужа.

- Не начинай по новой, - раздражение затопило меня с ног до головы. – Что ты устроил, Павел? Ты в своем уме?

Уже хотела пройти мимо него, но он остановил цепкой и сильной рукой.

- Мне пришло уведомление из суда.

- И? – посмотрела на него в недоумении. - Я не понимаю. Ты что, удивлен?

- Разумеется.

- Да ты в своем уме, Захаров? – уже не сдерживаясь повысила голос. – Ты мне изменил и решил, что я просто нуждаюсь в месячном успокоении?

- Ну уж не через неделю бежать и на развод подавать. Диана я тебя люблю. Я совершил долбанную ошибку, но я раскаиваюсь.

- Да верю я. Верю. Но жить с тобой не хочу и не буду. Это не та… ситуация, в которой можно закрыть глаза, Паша. Мне казалось, что ты меня понял, что знаешь меня, или узнал за эти годы. И я поражена тем, что ты думал, я тебя прощу.

Эмоции снова захлестнули и я, не желая реветь тут в три ручья просто пошла прочь. Фактически добежала до остановки, прыгнула в свою маршрутку и смогла выдохнуть.

Я думала, что он осознает свой поступок. Вспомнит об уважении и не станет усложнять. Но, кажется, ошиблась.

- Чего ты хочешь? – словно еле держа себя в руках, спрашивает. Не психуя, а устало как-то.

Недоумение стало критическим. Он меня вообще не слышал или слышал, но понимать отказывался.

- Развод, Паш. Разве не ясно?

- Диан, я чертовски сильно облажался, - схватил мои ладони своими и поднял к своим губам, но почувствовав мое сопротивление, целовать не стал, однако отпускать тоже не торопился. - И я готов понести любое наказание. Прости, что так поступил с тобой и нами. Но умоляю… Забери заявление. Мы все преодолеем. Клянусь, буду стараться в сотни раз сильней. Я не хочу разводиться с тобой. Я не хочу терять тебя, малыш.

- Так поэтично. Будь у нас кризис иного рода, я бы уже, наверное, тебя простила. Но это другое. Измена – это не то, что можно решить иным путем. Я таких не знаю.

- Нет же… Нет, - сжимает переносицу двумя пальцами.

- Почему нет? Сравнил меня с другой и вернуться решил к старому и привычному? На кой черт тебе я? Вот зачем?

- Я люблю тебя. Мы семья. Разве не понятно?

- Было бы понятно, не задавала бы этот вопрос. И семью ты нашу развалил.

- Диана, я с себя не скидываю вину. Не пытаюсь сделать вид, что это ерунда. Я понимаю…

Дергаю свои ладони и отступаю на шаг.

- Если бы понимал меня, не посмел бы и близко подойти со своими дешевыми словами о вине. Хочешь поступить как человек, который реально любит и признает вину? Приди в суд, подтверди мои слова и пусть нас разведут.

- Это путь слабаков.

- Именно слабаки изменяют.

Глава 8

Поездка в два часа вышла нормальной. Я весь путь читала. А если нет, то смотрела на бескрайние поля. Погода все больше напоминала, какое время года совсем скоро возьмет бразды правления, и потому утепленное пальто спасло от холода в сочетании с уютными полуботинками.

Родной городок, где располагался мой дом. А никак иначе я не называла детский дом, встретил узкими улицами и небольшим количеством людей. Весьма дешевое такси и вот я на месте.

Прошло немало лет, а я, снова оказавшись напротив ворот интерната, ощущаю на глазах слезы. Помню, как было страшно ступать за порог. Помню, как колотилось сердце при мысли о том, что завтра я уже не буду обедать в привычной столовой за десятым столом, что свою посуду я буду мыть сама, что никто не скажет: «Пора спать!».

Это было время перемен. Удивительно, ведь сейчас у меня точно такой же период. Но мне уже не семнадцать. На десять лет больше, а я снова потеряна.

Вздохнув, я вошла в синие ворота и сразу же перенеслась куда-то далеко.

Встреча с директором и многими воспитателями, которых я помнила, вышла эмоциональной. Но самой-самой, была одна-единственная.

Наша Алла Николаевна по-прежнему была воспитателем отряда девочек. Сейчас ее отряд — это шестиклассницы. И через три года она снова будет прощаться с теми, кого вела с пятого по девятый.

Я робко постучала и, открыв дверь, оказалась в родной «игровой» комнате. Там, где проводила больше всего времени в течение суток. Все наши дни после школы до самого отбоя.

- Ах… - глаза женщины засветились, а губы тронула улыбка. – Диана.

- Здравствуйте, Алла Николаевна.

После череды объятий и приветственных слов мы сели за ее воспитательский стол с двумя чашками чая.

- Ты приехала одна?

Конечно, от нее не укрылось мое присутствие в единственном числе. Хоть Паша и был в отряде мальчиков, и у него был свой воспитатель, Алла Николаевна питала к нему свои материнские чувства.

- У нас все стало очень сложно. Если честно, - вздох оседает в легких какой-то невыносимой тяжестью, прежде чем произнести правду, которая лучше, чем что-либо другое охарактеризует наши отношения. – Мы разводимся.

- Господи, как же такое произошло?

- Вот так, - смогла ответить, не в силах открыть всю правду.

- Ну ничего, случается и такое.

Ближе к пяти часам во дворе интерната появились машины выпускников прошлых лет и администрации.

Мероприятие планировалось большим.

В актовом зале ребята готовились к концерту. Гости сновали, туда-сюда рассматривая изменения родного дома, которые произошли за столько лет после нашего выпуска.

На стендах в длинных коридорах объединяющих здания разных предназначений украшали работы сирот, которые сегодня были рады праздновать день рождения дома, который дал им так много тепла и уюта.

Я смотрела по сторонам на картины, вышитые изонитью, бисером. Нарисованные акварелью, когда услышала до боли знакомый голос. Голос, который стал криком из прошлого. Который воззвал к моим чувствам давно ушедших лет.

- Диана?!

Вопрос или все-таки утверждение?

Повернула голову и увидела его.

- Антон?

Грудная клетка кое-как удерживала сердце, что норовило выскочить из нее и умчаться вскачь к человеку, которого считало самым близким другом.

- Антон…

Больше не спрашивала.

Я смотрела на него. Кудри русых волос. Серые глаза с вкраплениями темных пятнышек. Сильные руки. И улыбка… Самая яркая из всех, в окантовке пухлых губ.

- Дианка, - голос взрослого мужчины, к которому я не привыкла, но все еще его.

Человека, который однажды решил уйти и оставить в прошлом нашу дружбу. Человека, который по-прежнему всплывал в моей голове и не давал покоя вопросами «Почему?».

Глаза, переполненные слез тоски, смотрели на него, пока ноги несли вперед.

- Привет…

- Привет…

Остальное осталось вовсе не важным, когда мы притянули друг друга в крепкие объятия. Самые крепкие из тех, что могли себе позволить.

Антон

Я мог тысячу раз прокручивать момент возможной встречи с Дианой Поповой. Девчонкой, что стала единственной, о которой я мог мечтать в школьные годы.

И, конечно, я знал о ее жизни некоторые факты. Но не более.

Импульс ревности был сильным. Еще тогда в десятом классе, когда понял, что не могу оставаться другом для нее и, соответственно, для Пашки. Да и как можно пояснить, почему ты вдруг решил отойти в сторону, если был только другом. Никто бы не понял. Тогда это казалось отличным решением, просто свалить из этого трио. Потом, когда я стал откровенно понимать, что поступил как мудак и нашел их в соседнем городе от нашего детдома, Павел дал понять, что не желает моего появления в жизни его будущей жены и его соответственно. Извинения были лишними. Пояснения никто не просил. Поэтому я просто сказал: «Пока», попросив передать от меня «привет» девушке.

Глава 9

- Какая встреча, - воскликнул Паша, пока не обратил внимание на стоящую рядом со мной Лизу.

Я обвил талию девушки своей рукой и представил их друг другу.

Павел встал рядом с Дианой и сунул свои руки в карманы. Хм.

- Итак, вот мы и здесь. Все вместе. Ты к Жанне Григорьевне уже ходил?

- Нет. Мы только приехали. А вы как давно тут?

- Я почти с утра, - подает голос притихшая Диана.

- Примерно столько же. Пойдем вместе, - предлагает друг. – Посмотрим, кто там сейчас в наших игровых живет, что за саранча.

- Вы идите, а я пойду найду учителей. Еще не виделась с ними и Светланой Геннадьевной.

- Диан, вместе потом… - его рука потянулась к ней, но девушка остановила его взглядом, буквально в наносекунду.

- Увидимся, - ее глаза остановились на мне с теплом и особенным блеском, который, похоже, видел только я, затем повернулась к моей девушке. - И Лиза, рада познакомиться с тобой.

- И я.

Они улыбнулись друг другу, прежде чем Ди ушла.

Хотелось, как всегда, пойти спросить в чем дело, предложить набить морду любому, кто обидел, но мы уже не в том возрасте. У нее проблема с мужем, как и у всех случается. Эта поездка для нас с Лизой тоже попытка восстановить утраченное после двух лет, проведенных вместе. Поэтому я взял ее за руку и повел по длинному коридору к столовой. Дальше свернул в другой, который выходил в «игровой корпус».

До самого празднования я больше Диану не видел. Паша появлялся порой на глазах, но каждый раз был занят разговором с кем-то.

В три часа нас пригласили на обед. Народа было много. Столовая казалась маленькой комнаткой. Раньше сюда входили мы юными парнями, тощими невысокими. Сейчас тут было три дюжины мужчин и столько же прекрасных женщин разных возрастов.

Черт, мы и правда повзрослели.

Приятной стала встреча с теми, кто был из числа первых выпускников. Нас посадили почти буквой «П» и удалось вести беседу со всеми, не поворачивая головы, как бывало раньше во времена учебы, если надо срочно, а затем получить подзатыльник, чтобы смотрел в свою тарелку, а не по сторонам.

Лиза была впечатлена и постоянно норовила расплакаться. Ее трогает эта часть моей биографии. Она находит в этом свое восхищение, когда сам я, не вижу ничего такого в том, что сирота с рождения и живу в столице, работая в хорошей клинике.

Дальше мы все разошлись на экскурсию. Нам показали планы, начатый недавно ремонт, проводившийся сейчас в спальном корпусе на этаже парней. Надо признать, в наше время такого комфорта мы не видели. Но я счастлив, что находятся организации, которые спонсируют подобные улучшения. Мы даже не знали каково это — жить с кондиционером жарким летом. Сейчас они в каждой игровой и спальне.

Концерт начался в шесть.

Жаль, что сейчас не лето. Мне нравились праздники в то время года. Столы накрывали на улице, например, на выпускной. И мы танцевали под открытым небом получив аттестат, не подозревая, что спустя десять лет окажемся тут, но уже не такими, как раньше.

Администрация подарила разные плюхи для детей. Мебель, одежда и прочее. Выпускники, то есть мы, собрали деньги на новый проектор и небольшие подарки всем учащимся. Малость, но я знаю, какой приятной она бывает.

Ужин, затем салют и как же без танцев.

Все эти несколько часов программы возможности поговорить с Дианой не было. Да и Лиза требовала внимания, как и само мероприятие. А поговорить, если честно хотелось. Все-таки уже завтра мы разъедемся очень далеко.

- Так и будешь ходить и смотреть по сторонам? – Лиза не выдержала и начала предъявлять претензии.

- Прости, много эмоций и тех, кого давно не видел.

Она просто кивнула, а я понял, что реально поступил неправильно с ней. Воспоминания о прошлом сыграли злую шутку с настоящим, и я отвлекся.

- Простишь? – шепнул на ухо ей и, уловив намек на улыбку, успокоился.

Пока все смотрели салюты, стулья в актовом зале убрали и расчистили танцпол. Малышня разошлась спать, а старшие классы до одиннадцати могли почувствовать себя взрослыми.

Частично гости и чиновники разъехались. Воспитатели, учителя тоже стали собираться.

- Устала, - Лиза вытянула ноги вперед, сидя на мягких стульях.

- В гостинице помассирую тебе ступни. А пока что я попрощаюсь со всеми.

- Хорошо, Антош. Буду здесь тебя ждать.

Начал с тех, кого поймал на выходе. Проводив к воротам Жанну Григорьевну, поздоровался с ее мужем. Он, как обычно, забирал ее после работы. Разумеется, мы все были с ним знакомы. Мужчина пожал руку и поехал. Когда стал идти к корпусу, заметил стоящую одиноко Дианку и подошел.

- Скучаешь?

- Нет, вечеринка удалась на славу. Столько апельсинового сока я давно не пила.

- А раньше не могли дождаться очередного праздника, чтобы нахлебаться его.

- Это да. И вода тут будто вкуснее.

- Тоже заметил. Наберу себе пару бутылочек.

Мы тихо засмеялись даже несмотря на то, что шутка вышла кривой.

- Как ты? – сунул руки в карманы и встал плечом к плечу едва соприкасаясь.

- Не знаю. Наверное, хорошо. Этот вопрос, кстати, один из самых сложных.

- Правда? – взглянул на нее и сразу отвернулся, продолжая смотреть вперед на проезжающие мимо редкие машины.

- Потому что каждый раз думаешь, как правильно ответить.

Сейчас она словно упрекала меня в том, что больше не в круге ее доверия, будто ломаю ее привычную зону комфорта.

- Почему? Разве нет желания ответить как есть?

- Чаще всего нет, - уловил ее движение головой.

Диана смотрела в бескрайнее небо, и в этой темноте я не видел ее лица, потому что фонарь светил нам в спины.

- Даже мне? – она повернула свою голову ко мне. Красиво подсвеченное лицо с одной стороны, словно ничего не выражало. Только глаза… Они так и не научились лгать, выдавали странную правду.

- Тебе особенно.

Диана

Это так странно.

Глава 10

Следующий день прошел, как и всегда после празднования дня рождения интерната. Выпускники играли в волейбол против учителей и воспитателей.

И как любит повторять наш физрук. Да и все взрослые «Победила дружба!».

Уезжать было до ужаса тоскливо.

Паша ходил по пятам начиная с того момента, как увидел меня и Антона за разговором.

- Как поговорили? – спросил он тут же подойдя, как только друг и его девушка уехали.

- Отлично, Паш.

У меня не было настроения разговаривать. Я хотела найти Аллу Николаевну и пойти с ней домой, так как она предложила переночевать у нее. Но Паше, видимо, было важно высказаться именно в тот момент, и он последовал за мной.

- Вы так мило смотрелись, разговаривали. О чем, Диан? Рассказывала, как плоха твоя жизнь? Завидовала его девушке, не так ли?

Абсурд лился потоком, за которым я не успевала поспевать, чтобы хоть немного понять смысл.

- Ты что несешь? - кровь закипала с неимоверной силой.

- Тачку его видела?

- И что? Мне какое дело до его тачки?

- А то я не видел, как ты смотрела, как он уезжал.

- И что же ты видел? – я, не выдержав, остановилась и посмотрела на него, уперев руки на талию.

- Зависть?

- Так утверждение или вопрос? Потому что все, что ощущала я, это тот факт, что наш с тобой общий друг впервые за десять лет был рядом. И искренне переживала из-за того, что у нас было мало времени на общение. Мне кажется, ты переложил со своей головы на мою, мысли, которые боялся сам озвучить. И еще, я гордилась им, вот что я ощущала по-настоящему.

- Ну, конечно.

- Я не поняла, о чем речь? О чем претензии? Я не обязана перед тобой отчитываться. Мы чужие с тобой люди, или для тебя все шутки? Так вот, нет. Нас разведут, хочешь ты этого или нет. Почему я должна тебе об этом говорить снова и снова?

- Я совершил ошибку, и теперь ты меня распинать будешь до конца моих дней? Я сожалею о том, что сделал.

- Нет, Паш. В том и дело, мы с тобой уже разошлись, и мои претензии ты больше не услышишь, потому что не увидишь. Это действительно точка, прими данный факт.

- Так просто? – останавливает, когда я снова начинаю уходить.

- Что просто?

- Расстаешься. Вот так просто?

- А тебе просто было утешить Любу своими причиндалами?

- При чем здесь это?

- О, ну конечно. Изменил – все норм, я извинился. Понести ответственность – так виновата Диана, что прощать не хочет. Да? Этому не бывать, Паша. Никогда.

С утра стоило нам прийти с Аллой Николаевной в интернат, так он снова за свое.

Ночью перед сном, я рассказала ей все. Она, итак, сама заметила, что все не очень гладко, но никак не ожидала, что все настолько плохо. Поэтому пыталась меня оградить от Павла и его навязчивого общения.

И вот момент наступил. Снова дорога.

- Все будет хорошо, ты ведь это знаешь, Диан.

- Угу.

Мои глаза стали влажными, когда я обняла ее и села в такси, которое доставило меня на вокзал.

Дома у Люды я остаток дня была одна. Потому что она работала, но мы созвонились и я принялась готовиться к рабочему дню, а после легла спать, приготовив ужин для подруги.

Следующие несколько недель прошли довольно быстро. Что самое интересное, Паша сдался. Не напрягал общением. Отступил. Я выдохнула вроде бы.

Старалась сделать вид, что не жду весточки от Антона. Но с каждым днем успокаивала себя тем, что мы взрослые люди. И все что было – было прекрасно. Наша дружба, воспоминания. Но это закончилось, и пути разошлись.

Так интересно получается. Ты перестаешь что-то ждать и надеяться, как оно сразу же случается.

Я вышла с работы, когда мой телефон завибрировал, все еще находясь на беззвучном режиме.

В маршрутке была такая толпа, что я не стала и пытаться, доставать мобильный. А дома обомлела.

«Привет) Вроде бы не взял твой номер, а написать или позвонить очень хотел. Пришлось импровизировать и выпрашивать его у твоей воспитательницы. Надеюсь, ты не против? Самое время спросить: как твои дела, Диан?»

Мне пришлось прочесть смс трижды, чтобы поверить в то, что он мне и в самом деле написал.

- И чего это мы так улыбаемся? – спросила Люда, от которой не ускользнул факт сменившегося настроения.

- Прикинь, Антон написал.

- Который, как последняя какашка перестал с тобой общаться? Надо же.

- Ну, прекрати. Я уже давно забыла об этом.

- И расцвела. Не забудь спросить, как там поживает Лизочка.

- Ну Люда.

- Что? Твой Черныш повел себя некрасиво.

- Чернов. И, возможно, у него были причины.

- Например?

- Он был занят?

- Десять лет? Мы говорим о президенте?

- Ой все. Мы друзья и я рада, что он написал мне.

- И я рада, что вы друзья.

- К тому же что здесь такого? Люди расстаются и потом снова продолжают общение.

- Да ничего, все верно ты говоришь. Я вообще просто предложила передать привет Лизе. А ты перышки распустила.

- Так, я поняла, - взяла телефон и ушла в свою комнату, но слова подруги все-таки заставили меня задуматься о многом, прежде чем продолжать переписку с прежним энтузиазмом.

В принципе очень скоро, у меня появились другие мысли, другие заботы.

Судья назначила день развода. А за день до него я обнаружила задержку. Потому что со всеми этими событиями забыла, что перестала принимать таблетки, ведь мы хотели стать родителями с Павлом. Мы только начали планирование, не могла же я сразу забеременеть?

- Ты можешь в это поверить?

Я сидела на крышке унитаза и смотрела на узкую полоску в своих руках, которая бордовыми линиями говорила о том, что во мне зародилась жизнь.

- Дорогая, я могу в это поверить. Я вижу доказательство наличия в твоей матке ребенка. Думаю, тебе тоже стоит в это поверить.

- Может купить тест подороже. Я видела там за триста или пятьсот рублей.

Все еще искала способ, который мне покажет иной результат.

Глава 11

- Диан, - послышался шепот, ласково примкнувший к моему уху, и погладил тепло и мягко дыханием.

- М? – повернувшись к источнику, не открывая глаз, улыбнулась. – Пашка…

Мне было сложно признавать даже перед самой собой, что Паша дорог моему сердцу. Я не могу выкинуть из жизни четырнадцать лет жизни, в которой он присутствовал и был ее основой.

Конечно, когда включается разум, тепло превращается в вялую скатанную в куски вату, а не пуховое одеяло. Но и сны никто не отменял.

Иногда он снился мне, напоминая о периоде жизни до измены. Там, где мы счастливы и строим нашу жизнь по плану. Порой это скандалы. Даже драки.

Сейчас было первое. Поэтому пока я не проснулась, он подошел слишком близко.

Его ладонь погладила по щеке. Защекотали растрепавшиеся волосы, пока он убирал их за ухо. А я наслаждалась.

- Родная моя, - шепот приблизился очень близко. Так, что я могла ощутить шевеление губ на своей коже.

Именно в этот момент, прикосновение стало тем, что пробудило меня окончательно.

Я открыла глаза и увидела, что муж… Почти бывший муж нависает надо мной улыбаясь.

- Что ты творишь? – отпрянула назад и сразу же села, протирая глаза ото сна.

- Я… прости, ты так сладко спала и…

- Прекрати делать вид, что все можно исправить и ты не сделал ничего такого, что привело к разводу. Хватит Паш.

- Я поняла, прости.

В крови бурлила злость, которую я пыталась подавить и не реагировать слишком остро.

Быстро осмотрела себя, удовлетворенная тем, что уснула в лосинах и длинной футболке.

- Ты хотел поговорить? – встала с кровати, где он остался сидеть, и отошла к зеркалу.

Пальцами причесала волосы и закрепила их на затылке крабиком.

- Да, хотел, - отозвался, рассматривая меня как-то пристально очень.

- Тебя Люда впустила?

- Да, она сказала, что ты в комнате и убежала в ванную, кажется, торопилась на работу.

- Пойдем на кухню, я хочу пить.

Не разговаривать же в спальне.

Только вышли, как застали подругу с сумкой, спешащую к двери.

- Блин, так что-то случилось. Вызвали срочно пораньше приехать. Ты в порядке? – спрашивает, посматривая мне за спину.

- Да, все хорошо. Ты не против, если мы на кухне…

- Кажется, я говорила чувствовать себя как дома.

- Спасибо. Беги и позвони потом, что стряслось.

Люда поцеловала меня в щеку и одевшись вышла из квартиры.

Паша уже был на кухне, когда я закрыла дверь.

- Что-нибудь хочешь?

- Нет, спасибо.

Наливаю себе стакан сока и сажусь напротив.

- Итак? В чем срочность?

Павел

- Диан, - я положил руки перед собой и сцепил пальцы нервничая.

Последняя попытка. Я поклялся, что, если не выйдет, оставлю ее в покое. Если она думает, что я не ощущаю себя полным дерьмом, то ошибается.

Все я знаю и понимаю, но не могу перестать думать о своей жене. Перестать любить и даже потеряв, надеяться на то, что есть хотя бы маленький шанс вернуть ее.

Ошибка? Нет, я изменил ей. Я знаю.

Нужно было быть идиотом, чтобы не заметить флирт Любы.

А почему поддался? Да потому что идиот.

В десятом, когда мы с Антохой подрались, я четко сказал ему, что она моя. И что я ее не отдам ему или кому-то другому.

Не то чтобы он претендовал активно на сердце моей девушки, просто я это видел и знал.

- Просто отвали. Она сама не станет выбирать никогда, - сказал я ему и спустя пару дней он просто свел на ноль наше общение.

Когда пришло время, мы продвинулись с ней дальше в ласках и прочем, что позволяют себе влюбленные. Мы были первыми… мы были единственными. Мне это нравилось. А потом… Черт, просто иногда становится мало. Что-то становится привычным, что-то приедается даже. И не потому, что ты разлюбил. Нет. Просто я парень, и мне стали уделять внимание.

Люба.

Полезли мысли. «Как это… секс с другой женщиной?». Я даже думал о том, посещала ли подобная мысль ее саму.

Диана была моим идеалом женщины. С ней я мечтал о семье и знал, что она будет. Но похоть… Она стала проявлять себя все сильней. Затмевать.

Если Диана была домом, то Любу я воспринимал порой той, что может удовлетворить на раз, то что свербит глубоко.

Я должен был прекратить, оборвать. Но предпочел сделать вид, что не замечаю. Потому что не отвечал никак. Вел как обычно себя.

Неправильно. Окей. Я в курсе. Но как часто мы прислушиваемся к голосу разума? Особенно, в такие моменты как тот…

Я приехал на работу и заметил, что ее нет. Главный сказал, что у нее умерла мать. Я даже не думал. Я просто поехал. Мы с Дианой любили тетю Соню. А еще я был уверен, что Дианка уже там. Но ошибся.

Люба только что приехала из больницы и плакала.

Сделал чай.

Сел рядом с ней на кровать и приобнял, когда она снова расплакалась. А потом она развернулась ко мне и задышала в шею. Перестала всхлипывать. Коснулась кожи и оторвавшись поцеловала.

Я не остановил.

Сначала оглушенный происходящим, потом похотью, которая взяла верх.

Сразу после секса пришло понимание. Как если тебя включили вдруг. Заработал весь мозг, а не его часть.

Мы не использовали презерватив, что стало еще одной ошибкой за последние полчаса и мне пришлось идти в душ.

Я не продумывал речей для Любы. Я вышел, чтобы забрать вещи, одеться и свалить к черту из квартиры. Но на этом в итоге все и закончилось. Все хорошее, что было в моей жизни.

Она смотрела, не веря. Я и сам с трудом верил, что переступил ту самую черту, которую, казалось, никогда не перейду. Перешел. И поплатился сразу же.

За все приходится платить и есть вещи, которые ты никогда не изменишь. Не сотрешь и не перепишешь.

Доверие – одно из этих вещей.

Я его потерял, а затем и свою жену.

Наверное, в какой-то момент я слишком поверил в то, что Диана всегда будет рядом. Расслабился. Но ни за что не повторил бы то, что уже сделал. Только это не имеет значения. Мы подписали заявление и получили развод в суде.

Глава 12

Стоит ли говорить, что все выходные я провела в оцепенении и ссоре с самой собой.

Серьезно. Я просто злилась и ругалась с внутренним «я».

В среду я получу выписку о решении суда, поеду в ЗАГС, за свидетельством о разводе и спустя пять дней верну свою фамилию в паспорте. О чем можно думать?

У меня будет два дня рассказать Паше о ребенке. И в этом выходит загвоздка?

У него маячит на горизонте новая жизнь. Но что поменяет в его планах ребенок? Что он скажет? Расстояние в… боже я даже не знаю, как далеко от нас находится Ростов, но уверена, что тысяча километров точно есть. Так вот, это расстояние ставит под вопрос его отцовские возможности. Он скажет, что я дрянь, которая позволила ему радоваться перспективам и обрушила на плечи такую новость перед самым вылетом?

Рожать мне не так скоро, а потом? Что мы будем делать?

Черт… Как это сложно.

Я не могу не сказать, но не хочу его терзать и ставить под сомнения. Мы мечтали о детях, пока носили кольца на безымянных пальцах, а сейчас? Вряд ли его обрадует новость о моем положении, учитывая, что я не планирую возвращаться к нему…

Или я лгу? Нет, скорее сомневаюсь?

В четырнадцать впервые переплетя наши пальцы с Пашей, ощутив трепет внутри моего девичьего нутра, я загадала желание. И шла с ним долгие годы.

Это кажется смешным и далеким, но оно почти сбылось. Просто я не знала тогда, что мужчины порой изменяют. Что им бывает мало одной любви и точно не знала, что мамой становишься и после развода.

Это грустно и печально. Я плачу, думая об этом, о нас, тех подростках, познающих любовные стадии одну за другой. Но перенося все это в реальность просто понимаю, что это безвозвратно. И будучи взрослой двадцати восьмилетней девушкой, я пытаюсь справиться с этим по-взрослому. И это сложно, потому что я привыкла в такие сложные моменты опираться на сильное плечо мужа, ища поддержки. Сейчас это плечо и есть источник хаоса. Поэтому ощущаю себя одинокой и потерянной.

Мало кто поймет, почему ты отчаянно борешься внутри с собой за право вернуть то тепло, которое обрел.

Только не после того, как потерял однажды.

Я потеряла родителей и встретила через время Пашу, который забирал мою грусть и дарил радость.

Мозг может знать и подавать сигналы, но сердце порой противостоит, желая верить в другое.

Поэтому мало кто поймет, почему это ранит особенно сильно, отпуская память.

Люда не трогала меня эти пару дней. Позволила немного подумать, прежде чем эмоциональный пузырь будет заполнен.

И если я думала, что жизнь на мой счет свои планы коварные исчерпала, то ошиблась.

Привычка вторая натура? О да. Ужасная и отвратительная.

Я пошла в парк. Мое любимое место, где ты в морозную осень одетая тепло согреваешься нутром.

Как это работает? Понятия не имею. Но я просто покупаю хлеб и семечки, как в старых фильмах с такими же старыми привычками и иду кормить уток и голубей.

Мы делали также с Аллой Николаевной. Рядом с интернатом было озеро. Маленькое и грязное местечко. Со временем оно, к сожалению, превратилось в болото и уменьшилось. Но до того момента мы брали оставшийся хлеб в столовой и кормили уток. Летом по дороге туда объедались дикой кислой вишни или сладкой малины, осенью – брали с собой сухари, которое повара делали из обычного хлеба, вместо того чтобы выкидывать.

Эту традицию я сохранила неожиданно и после выпуска из детдома. О ней же знала и Люба.

Видеть ее сегодня было ужасной идеей и просто насмешкой судьбы. Вроде бы будний день, а мы встретились именно в него.

Она подошла ко мне робко, пыталась улыбаться.

- Привет.

Я промолчала. Это место было почти святым для меня, сейчас она его порочила, даже несмотря на то, что мы постоянно приходили сюда до всего, что с нами произошло.

- Я тоже решила погулять, - пытается снова завязать разговор и с моих губ слетает смешок.

- Ты ведь несерьезно?

- Что?

- Пытаешься завести разговор. Это выглядит смешным.

- Я просто не знаю, что мне делать, Диан…

Ее признание такое грустное, что мне тошно становится.

- Знаешь, когда становится паршиво и ты в чем-то запуталась, можно пойти к друзьям, попросить совет. Загляни в список контактов, они там должны быть.

Сарказм, язвительность… это все не я. Но это то, что я испытываю, когда мы говорим.

- Я понимаю. Ты злишься…

- Боже, да я даже не думаю о тебе, - зло высказываю. – С чего ты вообще взяла, что мне есть дело до тебя? Это ты пришла сюда и делаешь вид, что я обязана тебя пожалеть. Не обязана, ясно? Займись своей жизнью, а меня оставь наконец в покое.

Разворачиваюсь абсолютно разочарованная тем, что не смогла нормально погулять, но ее слова доносятся до меня и заставляют остановиться.

- Я уезжаю.

Ощущение дежавю. Только мне это не кажется.

Они оба меня точно добьют.

Молчу. Стою спиной, не оборачиваясь, но и не двигаюсь вперед.

- И?

- Я не знаю, что еще сказать тебе, Диан. Никакие слова не изменят того, что уже сделано.

- Неужели? – щурясь оборачиваюсь все же и смотрю на нее.

Красивая. Всегда она была такой. Всегда рядом с ней крутились мужчины разных статусов жизни. Ни одного из них она не выбирала для чего-то долгосрочного. А ей предлагали. Знаю это, она не лгала в том, что ей говорили. Я видела подарки. Весьма дорогие.

Люба - действительно красивая девушка. Одна ее фигура, которую она содержит в идеальных пропорциях тела, стоит поклонения от мужчин.

Но все остальное. Внутри она, кажется, все прогнившая, иначе не сделала бы того, что нас разделило.

- Ты не веришь мне?

- Мне это показалось? Ты уверена, что о доверии стоит говорить? Сомневаюсь, что вообще должна это делать с тобой.

- Я правда люблю его…

- Так вот, в чем дело? Я должна была отнестись с пониманием к твоим чувствам? Проблема в том, «подруга», что я любила его гораздо дольше тебя и имела на это право. Угадай, кто из нас двоих был его женой, а кто человеком со стороны? Да и какая разница? Он свободен. Иди к нему. Ты добилась своего, какого черта ты стоишь передо мной и треплешься о любви?