Измена. Брошенная жена мага

Глава 1

Я проверила температуру жаркого в третий раз за последние полчаса. Идеально. Мясо таяло под прикосновением вилки, а аромат розмарина и тимьяна наполнял кухню замка Руденов. Три месяца я представляла этот вечер, как Эриэн войдёт в парадную столовую после долгой пограничной кампании, увидит стол, накрытый его любимыми блюдами, и, может быть... может быть, в его холодных зелёных глазах мелькнёт тепло.

— Госпожа Винона, вы опять за кастрюлями, — мягкий укор Марты вырвал меня из мечтаний. Моя верная горничная стояла в дверях кухни, неодобрительно покачивая головой. — Для этого есть повара.

— Знаю, — я улыбнулась, вытирая руки о передник. — Но фазана в винном соусе я всегда готовлю сама. Эриэн однажды сказал, что никто не делает его так, как я.

Это было давно, когда он ещё иногда замечал мои старания. Когда ещё была надежда, что безмагичная жена из незначительного дома Мортем сможет завоевать сердце одного из сильнейших магов королевства.

— Помоги мне отнести всё в столовую, — попросила я, снимая передник. — Гонец сказал, они будут к закату.

Марта кивнула, но в её умных карих глазах читалась тревога. Она служила мне ещё в доме моего отца, последовала за мной в Рудхолл после свадьбы, и за эти годы научилась читать меня как открытую книгу.

В парадной столовой я в очередной раз обошла длинный дубовый стол, проверяя каждую деталь. Хрустальные бокалы — те самые, что Эриэн получил в дар от короля за победу над мятежниками. Серебряные приборы с гербом дома Руден — огненный феникс на чёрном поле. Букеты цветов — астры и хризантемы, потому что розы он считал слишком банальными.

— Миледи, — Марта расставляла блюда на серванте у камина, — позвольте спросить... Лорд Эриэн знает о вашем сюрпризе?

— Нет, — я поправила складку на скатерти, хотя она лежала идеально. — В его последнем письме было только сообщение о дате возвращения. Сухие строки, как всегда. Но это неважно. Он вернулся живым и невредимым — это главное.

Марта промолчала, но я видела сомнение в её глазах. Она помнила, как я плакала над этими «сухими строками», в которых не было ни слова о том, что он скучает. Ни намёка на то, что думает о жене, ожидающей его в холодных стенах родового замка.

— А что если... — начала она осторожно, но я подняла руку, останавливая её.

— Не надо, Марта. Не сегодня. Сегодня он возвращается домой, и я хочу, чтобы всё было идеально. Может быть, если я покажу ему, как старалась, как ждала... Может быть, он поймёт.

— Поймёт что, миледи?

Я отвернулась к окну, за которым садилось солнце, окрашивая небо в багровые тона.

— Что я люблю его. Всё ещё люблю, несмотря ни на что. Несмотря на его холодность, на презрение его матери, на шёпот слуг за спиной о безмагичной жене, которая не может даже зачать наследника...

— Миледи Винона...

— Пять лет, Марта. Пять лет я пытаюсь растопить лёд в его сердце. И каждый раз, когда он уезжает, я надеюсь, что вернётся другим. Что война, опасность, близость смерти заставят его понять, что дома его ждёт женщина, готовая отдать за него жизнь.

Я прижала ладонь к животу, чувствуя знакомую пустоту. Три выкидыша за пять лет. Три маленькие жизни, которые не смогли удержаться в моём безмагичном теле. Последний — после того, когда Эриэн уже был на границе. Я даже не написала ему об этом. Зачем? Чтобы получить ещё одно холодное письмо с выражением разочарования?

— Вы слишком добры к нему, — тихо сказала Марта.

— Или слишком глупа, — я горько усмехнулась. — Но что мне остаётся? Вернуться к отцу позором рода? Стать вечным укором для семьи, которая так гордилась союзом с могущественными Руденами? Нет, Марта. Моё место здесь, рядом с мужем. И я буду бороться за него.

— Даже если он не хочет, чтобы за него боролись?

Вопрос повис в воздухе, тяжёлый, как камень. Я не ответила. Не могла ответить, потому что ответ был слишком страшным.

Вместо этого я прошла к серванту, проверяя температуру вина. Красное, из южных виноградников — Эриэн терпеть не мог холодное вино. Я помнила каждую мелочь, каждую его привычку, словно собирая по крупицам образ мужчины, которого почти не знала, несмотря на пять лет брака.

— Расскажи мне что-нибудь хорошее, — попросила я, усаживаясь в кресло у камина. До заката оставался час, и ожидание становилось невыносимым. — Что слышно в замке?

Марта задумалась, явно подбирая новости, которые не расстроят меня ещё больше.

— Садовник говорит, что розовый куст у северной башни наконец зацвёл. Тот самый, что вы посадили весной. Белые розы с розовой каймой, как вы хотели.

Я улыбнулась. Хотя бы что-то в этом замке расцвело благодаря мне.

— А ещё кухарка родила сына. Здоровый мальчик, кричит так, что слышно на весь нижний двор.

— Нужно послать ей подарок от моего имени. Тёплое одеяльце и серебряную ложечку.

— Уже сделано, миледи. От вашего имени.

Конечно. Марта всегда думала обо всём. Что бы я без неё делала в этом холодном замке, где даже стены, казалось, презирали меня за отсутствие магического дара?

— Миледи, — Марта помялась, — можно вопрос?

— Спрашивай.

— Почему вы так стараетесь? Я имею в виду... Лорд Эриэн никогда не показывал, что ценит ваши усилия. Простите мою дерзость, но...

— Но почему я продолжаю? — я закончила за неё. — Знаешь, Марта, я часто задаю себе этот вопрос. Особенно по ночам, когда лежу одна в холодной постели, вспоминая, как он смотрел на меня в день свадьбы. Как будто... как будто я была неизбежным злом, платой за союз домов.

Я встала, подошла к окну. Солнце опускалось всё ниже, и тени от башен Рудхолла становились длиннее.

— Но потом я вспоминаю другие моменты. Редкие, мимолётные, но они были. Как он улыбнулся, когда я впервые приготовила этого фазана. Как взял мою руку, когда я упала с лошади на охоте. Как сидел у моей постели после первого выкидыша...

— Два дня, — фыркнула Марта. — Два дня из пяти лет.

— Но он сидел. Значит, где-то глубоко внутри есть сердце. Просто оно погребено под грузом долга, ожиданий его матери, традиций дома Руден. Он с детства воспитывался как оружие, Марта. Как маг-воин, защитник королевства. Его учили подавлять чувства, считать их слабостью.

2.1

Дверь распахнулась, но вместо Эриэна в столовую ворвалась запыхавшаяся служанка. Девчонка едва держалась на ногах, щёки пылали от быстрого бега.

— Миледи! — выдохнула она, приседая в поспешном реверансе. — Господин... господин требует вашего присутствия в Тронном зале. Немедленно!

Тронный зал? Моё сердце сжалось. Почему не здесь, где я приготовила встречу? Почему официальный зал для приёмов?

— Он... он один? — спросила я, хотя язык едва повиновался.

Служанка опустила глаза, и этот жест сказал больше любых слов.

— Леди Катарина велела передать, что ждёт вас. И... и весь двор уже собирается.

Весь двор. Публичная встреча вместо интимного ужина. Что-то было не так, катастрофически не так.

— Марта, — я обернулась к своей верной горничной, — пойдём со мной.

— Миледи, мне велено сказать, что только вы... — начала служанка, но я резко взмахнула рукой.

— Марта идёт со мной. Передай это тем, кто велел.

Девушка закивала и умчалась. Я посмотрела на накрытый стол — свечи догорали, отбрасывая дрожащие тени на остывающие блюда. Всё это вдруг показалось детской наивностью.

— Миледи, — Марта подошла ближе, — может, стоит переодеться? Парадное платье...

— Нет времени. Да и какая разница?

Но я всё же остановилась перед зеркалом в коридоре. Тёмно-синее платье выглядело скромно рядом с портретами прежних хозяек Рудхолла в их магических одеяниях. Я подняла подбородок выше. Что бы ни ждало меня в Тронном зале, я встречу это с достоинством.

Коридоры замка никогда не казались такими длинными. Каждый шаг отдавался эхом под сводчатыми потолками. Магические светильники вспыхивали при приближении слуг-магов, но для меня оставались тусклыми камнями. Факельный свет плясал на стенах, создавая причудливые тени.

Чем ближе мы подходили к Тронному залу, тем больше людей попадалось навстречу. Придворные в парадных одеждах, офицеры в мундирах, даже несколько младших членов дома Руден. Все спешили в одном направлении. И все — я видела это — отводили глаза при встрече со мной.

У массивных дверей Тронного зала стояла стража в парадных доспехах. Капитан поклонился, но в его движении не было прежнего почтения.

— Леди Винона. Вас ждут.

Двери распахнулись, и шум голосов ударил как волна. Тронный зал был полон. Казалось, весь Рудхолл собрался здесь — от высших придворных до младших слуг. Все головы повернулись ко мне, и воцарилась мёртвая тишина.

Я заставила себя идти размеренным шагом по красной ковровой дорожке. Справа и слева расступались придворные, их лица были масками — любопытство, смешанное с чем-то похожим на жалость. Или злорадство?

В конце зала, на возвышении, где обычно стояло кресло лорда во время официальных приёмов, я увидела их.

Эриэн стоял в центре, всё ещё в дорожных доспехах. Несколько месяцев добавили новых шрамов на его лице, но это только подчёркивало суровую красоту. Рыжие волосы пламенели в свете сотен свечей. Он смотрел на меня, и в зелёных глазах не было ничего — ни тепла, ни холода. Пустота.

Рядом с ним восседала его мать, Катарина, в кресле, словно на троне. Её лицо было маской безупречного удовлетворения. А по другую сторону от Эриэна...

Моё сердце остановилось.

Женщина была прекрасна той агрессивной, вызывающей красотой, которая заставляет мужчин терять головы. Золотые волосы струились по плечам как расплавленное золото. Изумрудное платье облегало фигуру, подчёркивая... подчёркивая округлый живот.

Беременная. Она была беременна.

Я остановилась в нескольких шагах от возвышения. В зале стояла такая тишина, что слышно было потрескивание свечей.

— Винона. — Голос Эриэна прозвучал громко в тишине зала. Ни "жена", ни "леди". Просто имя. — Подойди ближе.

Я сделала ещё три шага. Теперь я видела их лица отчётливо. Холодное безразличие Эриэна. Торжество Катарины. И самодовольную улыбку незнакомки.

— Пару месяцев назад я уехал на войну, — начал Эриэн, и его голос разнёсся по залу. — Уехал, оставив за спиной дом, нуждающийся в наследнике. Дом, чья магическая линия должна продолжиться. Дом, чьё будущее зависит от силы крови.

Он сделал паузу, и я почувствовала, как сотни глаз впиваются в меня.

— Пять лет назад я женился, исполняя свой долг перед домом. Взял жену из дома Мортем, надеясь, что союз принесёт стабильность и потомство. Пять лет я ждал. Мы все ждали.

Каждое слово било как удар хлыста. Я стояла, вцепившись в складки платья, чувствуя, как ногти впиваются в ладони сквозь ткань.

— Но некоторые союзы... — Эриэн посмотрел прямо на меня, — оказываются ошибкой. Бесплодная земля не родит урожай, сколько её ни обрабатывай.

По залу пронёсся шёпот. Бесплодная. Он назвал меня бесплодной перед всем двором.

— К счастью, — продолжил он, и его рука легла на плечо рыжеволосой женщины, — судьба послала мне встречу с леди Стэллой из дома Фарроу. Магически одарённой. Сильной. И... — его взгляд скользнул по её животу, — плодовитой.

Стэлла. Её звали Стэлла. Она смотрела на меня с улыбкой хищницы, оценивающей добычу.

2.2

— Эриэн, — я нашла в себе силы заговорить. Голос прозвучал хрипло. — Что... что происходит? Я твоя жена. Я ждала тебя. Я...

— Ты была моей ошибкой, — отрезал он. — Ошибкой, которую я намерен исправить. Завтра прибудет представитель Высшего Жречества. Наш брак будет аннулирован по причине твоей неспособности исполнить основной долг жены — дать наследника дому.

— Но... три выкидыша... я пыталась... — слова застревали в горле.

— Именно. — Это заговорила Катарина, поднимаясь с кресла. — Три попытки. Три неудачи. Безмагичное тело отторгает магическую кровь. Ты с самого начала была непригодна для роли жены наследника дома Руден.

— Я любила тебя, — прошептала я, глядя на Эриэна. — Всем сердцем любила.

В зале кто-то хихикнул. Унизительный, режущий звук.

— Любовь? — Эриэн усмехнулся. — Дом Руден нуждается не в любви, а в наследниках. Стэлла носит моего сына. Сильного, магически одарённого сына. Она уже дала дому больше, чем ты за пять лет.

— Когда? — я не узнала собственный голос. — Когда ты...

— Это имеет значение? — Стэлла наконец заговорила. Голос у неё был низкий, чувственный. — Важно лишь то, что лорд Эриэн наконец нашёл достойную пару. А ты... — она окинула меня оценивающим взглядом, — ты можешь вернуться откуда пришла. В свой незначительный домишко.

— Не совсем так, — Катарина подняла руку. — Мы не варвары. Винона может остаться в Рудхолле. В северной башне найдётся комната для... родственницы дальней ветви. Пока она будет вести себя подобающе.

Северная башня. Там держали бедных родственников и верных, но состарившихся слуг. Последнее унижение.

Я посмотрела по сторонам, ища хоть одно сочувствующее лицо. Но придворные отводили глаза. Те, кто ещё вчера кланялся мне как леди Рудхолла, теперь смотрели сквозь меня. Я уже была никем.

— Ты не можешь так поступить, — выдавила я. — Церковь... клятвы...

— Церковь признает расторжение брака в случае бесплодия, — холодно ответил Эриэн. — Особенно когда речь идёт о магической линии крови. Жрец Калеб уже дал предварительное согласие.

Значит, всё было решено заранее. Этот спектакль — лишь публичное унижение, последний удар.

— Встань на колени.

Слова Эриэна прозвучали как удар грома.

— Что? — я не поверила своим ушам.

— Ты осквернила дом Руден своей неспособностью. Встань на колени и проси прощения за пять потерянных лет.

— Эриэн... — голос сорвался.

— НА КОЛЕНИ!

Магия вспыхнула вокруг него. Огненная аура, от которой даже стоящие рядом придворные отшатнулись. Для безмагичной, как я, это было подобно стоянию рядом с бушующим пожаром.

Колени подогнулись сами. Я упала на красный ковёр, чувствуя, как слёзы текут по щекам. Не от боли — от абсолютного, всепоглощающего унижения.

— Проси прощения, — повторил Эриэн.

— Простите... — прошептала я. — Простите, что не смогла... не смогла дать наследника...

— Громче. Пусть все слышат.

— Простите! — выкрикнула я, и голос сломался. — Простите за мою неполноценность!

— Достаточно, — Катарина взмахнула рукой. — Зрелище окончено. Стража, проводите бывшую леди Винону в северную башню. Марта может собрать самое необходимое из её... из комнат новой леди Рудхолла.

Я почувствовала грубые руки на плечах. Стражники. Они подняли меня, не церемонясь, как поднимают мешок с мукой.

Последнее, что я увидела, уводимая из зала — как Эриэн повернулся к Стэлле и поцеловал её. Долго, страстно, демонстративно. Так, как никогда не целовал меня.

А потом двери Тронного зала захлопнулись за мной, отрезая от той жизни, которая только что превратилась в прах.

Стражники тащили меня по коридорам, а я не сопротивлялась. Не было сил. Где-то сзади семенила Марта, что-то говорила стражникам, но я не слышала слов.

В моей голове звучал только смех. Негромкий, довольный смех Стэллы и ледяной голос Эриэна: "Бесплодная земля".

Так закончилась моя сказка о любви. В северной башне, среди забытых вещей и разбитых надежд.

3.1

Стражники тащили меня по бесконечным коридорам замка, их железные перчатки впивались в плечи. Ноги заплетались, колени горели от падения на камни Тронного зала, но они не останавливались. Позади семенила Марта — я слышала её быстрые шаги и сдавленные всхлипы.

Северная башня находилась в самой старой части Рудхолла. Здесь стены были уже, окна — реже, а холод пробирал до костей даже летом. Чем выше мы поднимались по винтовой лестнице, тем сильнее становился запах сырости и забвения.

— Здесь, — один из стражников толкнул низкую дверь.

Комната была размером с чулан для мётел в моих прежних покоях. Узкая кровать с продавленным соломенным матрасом, шаткий стол, единственный стул с отломанной спинкой. Маленькое окошко под самым потолком пропускало жалкие лучи заходящего солнца. От стен тянуло могильным холодом.

— Добро пожаловать в ваши новые апартаменты, — усмехнулся второй стражник. — Леди Катарина велела передать, что посетит вас позже. Для... разъяснительной беседы.

Они вытолкнули меня внутрь. Я упала на колени — те самые, что всё ещё горели от унижения в Тронном зале. Дверь захлопнулась, и я услышала, как ключ поворачивается в замке.

— Миледи! — Марта просочилась в комнату каким-то чудом, прежде чем дверь закрылась. — О, милосердная Матерь...

Она помогла мне подняться, усадила на шаткую кровать. Матрас провалился подо мной с противным скрипом, и облако пыли поднялось в воздух. Я закашлялась.

— Что я сделала, Марта? — прошептала я, когда смогла говорить. — Что я сделала не так?

— Ничего, моя девочка. Абсолютно ничего. — Марта обняла меня, и я уткнулась в её плечо, как в детстве. — Вы любили. В этом нет греха.

— Но он... он заставил меня... перед всеми...

Слёзы хлынули снова. Горячие, злые, беспомощные. Марта гладила мои волосы, шептала что-то успокаивающее, но я не слышала слов. В ушах всё ещё звучал его голос: "На колени!"

— Послушайте меня, — Марта взяла моё лицо в ладони, заставляя посмотреть на неё. — Нам нужно действовать быстро. Они велели очистить ваши покои к утру. Я попытаюсь спасти что могу, но...

— Зачем? — я обвела взглядом убогую комнатушку. — Куда здесь что-то ставить?

— Ваши драгоценности. Письма от родителей. Тёплые вещи — здесь холодно как в склепе. Я принесу что смогу.

— А если тебя поймают?

— Не поймают. Я старая крыса, знаю все ходы в этом замке.

Она поднялась, но я схватила её за руку.

— Марта... ты не обязана. Я больше не твоя госпожа. Я никто.

— Вы — леди Винона из дома Мортем, — твёрдо сказала она. — И вы моя девочка, которую я нянчила с пелёнок. Никакой лорд-выскочка этого не изменит.

Она ушла, оставив меня одну в сгущающихся сумерках. Я огляделась внимательнее. В углу стояло ведро — видимо, вместо уборной. На столе — треснувший кувшин с водой. Даже последняя служанка жила лучше.

Я подошла к окну, встала на цыпочки. Отсюда были видны освещённые окна главного крыла. Мои бывшие покои сияли как рождественская ёлка — там зажгли все магические светильники. Силуэты двигались за занавесями. Готовили комнаты для новой хозяйки.

Дверь отворилась без стука. Я обернулась, ожидая увидеть Марту, но на пороге стояла Катарина вен Руден собственной персоной.

Даже здесь, в этой убогой комнатушке, она выглядела как королева. Тёмное платье без единой складки, серебристые волосы уложены в безупречную причёску, магическая аура окутывала её невидимым коконом власти.

— Садись, — приказала она.

Я опустилась на край кровати. Катарина окинула взглядом комнату, и её губы изогнулись в брезгливой гримасе.

— Даже это слишком хорошо для такой, как ты, — произнесла она. — Но мой сын настоял. Излишняя мягкость — его единственный недостаток.

— Чего вы хотите? — я удивилась собственной смелости.

— Поговорить о твоём будущем. Вернее, о его отсутствии. — Катарина не стала садиться на единственный стул, предпочтя стоять надо мной. — Ты понимаешь своё положение?

— Я изгнана. Унижена. Заменена.

— Ты жива, — поправила она. — И это больше, чем ты заслуживаешь после пяти лет обмана.

— Обмана? Я любила вашего сына!

— Именно это и было обманом. — Её голос стал ещё холоднее. — Ты представлялась способной родить наследника. Твой отец клялся, что женщины дома Мортем плодовиты. Ложь.

— Я потеряла троих...

— Потому что твоё тело отвергает магическую кровь. Ты дефектна, Винона. Бракованный товар, который нам подсунули под видом достойной невесты.

Каждое слово било больнее пощёчины.

— Но я благосклонна, — продолжила Катарина. — Ты можешь остаться здесь. Будешь помогать на кухне, в прачечной. Полезный труд облагораживает. Конечно, появляться в главном крыле запрещено. Как и приближаться к Эриэну или леди Стэлле.

— Леди Стэлле? — я не сдержала горькую усмешку. — Она уже леди Рудхолла?

— Она носит наследника дома. Это делает её более достойной титула, чем ты когда-либо была. — Катарина наклонилась ближе. — И если ты попытаешься каким-либо образом помешать их счастью, навредить ребёнку или посеять смуту...

Магия вспыхнула вокруг неё. Воздух в комнате стал разреженным, трудно дышать. Невидимые руки сдавили горло.

— Я убью тебя собственными руками, — закончила она. — Медленно. Мучительно. И никто не посмеет меня осудить за устранение угрозы дому.

Магия отступила, и я жадно глотнула воздух.

— Я... понимаю...

— Вот и чудесно. — Катарина выпрямилась. — Завтра начнёшь работу в прачечной. Экономка даст тебе подходящую одежду. И ещё — обращение "миледи" тебе больше не положено. Для слуг ты просто Винона. Усвоила?

Я кивнула, не доверяя голосу.

— И последнее. Завтра состоится официальная церемония аннулирования брака. Твоё присутствие обязательно. Будешь стоять с прислугой и наблюдать, как мой сын обретает свободу от ошибки молодости.

Она развернулась к выходу, но остановилась на пороге.

— Знаешь, что самое забавное? Он действительно пытался. Первый год старался быть хорошим мужем. Но ты так и не смогла дать ему повод остаться. Подумай об этом холодными ночами.

3.2

Дверь закрылась. Щёлкнул замок.

Я сидела в темноте, обхватив себя руками. Слова Катарины жалили хуже любого яда. "Он пытался". Значит, был шанс? Был момент, когда я могла всё изменить, но упустила его?

Дверь тихо скрипнула. Марта проскользнула внутрь с узлом в руках.

— Быстро, помогите спрятать, — зашептала она.

Мы засунули узел под кровать. Марта достала из-за пазухи свечу и огниво, зажгла скудный свет.

— Что принесла?

— Ваш зимний плащ — здесь холодно. Шкатулку с украшениями — те, что от вашей матушки. Немного денег, что были в столе. И... — она замялась.

— Что?

Марта достала из кармана небольшой свёрток. Развернула. На тусклой ткани лежало моё обручальное кольцо — простое золотое колечко без камней, единственное, что дом Мортем смог себе позволить.

— Оно валялось на полу в ваших покоях. Видимо, он... он бросил его там.

Я взяла кольцо дрожащими пальцами. Такое маленькое, невзрачное рядом с магическими артефактами дома Руден. Но я надевала его с такой надеждой, с такой верой в будущее...

— Что там происходит? — спросила я, пряча кольцо. — В моих... в тех покоях?

Марта отвела взгляд.

— Говори.

— Леди Стэлла распоряжается. Велела вынести всю вашу мебель — говорит, от неё пахнет неудачей. Ваше свадебное платье приказала сжечь во дворе. Сказала, что... что не хочет, чтобы зараза бесплодия осталась в комнатах.

Свадебное платье. Я сама вышивала на нём узоры долгими вечерами, мечтая о дне, когда стану леди Руден.

— А Эриэн?

— Лорд был там. Наблюдал. Когда жгли платье, леди Стэлла что-то шепнула ему на ухо, и он... рассмеялся.

Рассмеялся. Мой сдержанный, суровый муж, который за пять лет едва улыбался, рассмеялся над уничтожением последних следов нашего брака.

— Миледи... то есть... — Марта запнулась. — Они велели мне больше не называть вас так.

— Знаю. Катарина уже известила.

— Я всё равно буду. Когда никто не слышит.

— Не надо, Марта. Не подвергай себя опасности ради призрака прошлого.

— Вы не призрак! — яростно зашептала она. — Вы живая женщина, которую несправедливо...

Снизу донёсся грохот и пьяные выкрики. Празднование в честь возвращения героя и его "освобождения" было в самом разгаре.

— Тебе пора, — сказала я. — Если заметят твоё отсутствие...

— Я сказала, что иду проверить, готова ли комната для дальней родственницы лорда.

— Умно.

Марта поднялась, но помедлила.

— Винона... простите, что спрашиваю. Но что вы будете делать? Неужели останетесь здесь, будете терпеть?

Я посмотрела в окошко, где за толстым стеклом мерцали звёзды.

— А куда мне идти? Дом Мортем не примет обратно отвергнутую невестку. Денег хватит на месяц, не больше. По крайней мере, здесь крыша над головой и похлёбка.

— Но унижения...

— Я переживу. — Я попыталась улыбнуться. — В конце концов, я пережила сегодняшний вечер. Всё остальное — мелочи.

Марта всхлипнула и бросилась обнимать меня.

— Я буду приходить. Каждый день, если смогу. Приносить новости, еду...

— Осторожно. Если Катарина узнает...

— Плевать мне на неё! Простите мой язык, но плевать! Я служу вам, а не ей.

Она ушла, оставив свечу. Я сидела в её тусклом свете, слушая звуки празднества внизу. Смех, музыка, звон бокалов. Жизнь замка продолжалась без меня. Как будто пяти лет не было. Как будто я не существовала.

Достала из-под кровати плащ, завернулась в него. Холод пробирал до костей. В моих прежних покоях магические камины поддерживали тепло круглый год. Здесь придётся привыкать к холоду. Ко многому придётся привыкать.

Свеча догорала. В последних отблесках пламени я смотрела на своё обручальное кольцо. Такое простое, такое никчёмное. Как и я сама.

"Бракованный товар", — сказала Катарина.

"Бесплодная земля", — сказал Эриэн.

"Зараза бесплодия", — сказала Стэлла.

Я сжала кольцо в кулаке до боли. Нет. Я не товар. Не земля. Не зараза. Я женщина, которая любила и была предана. Которую растоптали и выбросили как ненужную вещь.

Но я всё ещё дышу. Всё ещё чувствую. Всё ещё существую.

Пусть в этой холодной башне. Пусть лишённая всего. Но живая.

Свеча погасла. Темнота накрыла меня, как саван. Где-то внизу кто-то запел пьяную песню о победах лорда Эриэна. О том, как он сжигал врагов магическим огнём.

Интересно, подумала я, засыпая на жёстком матрасе, что он чувствовал, сжигая моё свадебное платье? Торжество? Облегчение? Или ничего, как всегда?

Завтра я узнаю. Завтра я буду стоять среди слуг и смотреть, как священник освобождает его от клятв, данных пять лет назад.

Последний акт моего унижения.

А потом... потом начнётся новая жизнь. Жизнь никого в северной башне замка Руден.

4.1

Утро пришло слишком быстро. Серый рассвет просочился сквозь маленькое окошко, и я проснулась от холода, пробравшегося под тонкий плащ. Спина болела от жёсткого матраса, но хуже была боль в сердце — вчерашний вечер не оказался кошмаром.

Дверь распахнулась без стука. Пожилая женщина в грубом переднике экономки стояла на пороге с узлом в руках.

— Вставай, — бросила она. — Церемония через два часа. Вот твоя новая одежда.

Она швырнула узел на кровать. Серое платье служанки, такой же передник, платок на голову. Грубая ткань царапала пальцы.

— Переоденься и спускайся в главный зал. Встанешь с прислугой у дальней стены. И помни — ни звука, ни движения. Будешь как статуя.

Экономка ушла, оставив дверь открытой. Намёк был ясен — никакой приватности для такой, как я.

Я переоделась, стараясь не думать о шёлковых платьях, которые ещё вчера висели в моих шкафах. Серая ткань висела мешком, передник был слишком большим. В треснувшем зеркальце на стене отражалась бледная тень — не леди Винона вен Руден, а безымянная служанка.

Спускаясь по лестнице, я держалась за стену. Ноги дрожали. В коридорах главного крыла уже собирались придворные в парадных одеждах. Некоторые узнавали меня — я видела, как расширялись глаза, как они торопливо отворачивались или перешёптывались за веерами.

— Смотрите, это же она...

— Неужели правда будет стоять со слугами?

— Говорят, совсем спятила от горя...

— Тише, а то услышит...

Я шла, не поднимая глаз, чувствуя на себе десятки взглядов — любопытных, жалостливых, злорадных. Вчерашние поклоны сменились презрительным разглядыванием.

У входа в главный зал толпились слуги. Они расступились, пропуская меня, и я встала в самый дальний угол, стараясь слиться со стеной. Марта нашла меня взглядом из противоположного конца — в её глазах плескалась такая боль, что я поспешно отвернулась.

Зал был украшен как для праздника. Белые лилии — символ новых начинаний — везде. Их сладкий аромат мешался с запахом благовоний. У алтаря стоял жрец Калеб в парадном облачении, листая свиток с текстом аннулирования.

Трубы возвестили о прибытии главных действующих лиц. Первой вошла Катарина в платье цвета ночи, расшитом серебряными нитями. За ней — Эриэн.

Моё сердце сжалось. Он был великолепен в парадном камзоле дома Руден — чёрный бархат, золотая вышивка в виде феникса на груди. Рыжие волосы сияли в свете магических светильников. Лицо — маска спокойного удовлетворения.

А потом вошла она.

Стэлла выбрала алое платье. Конечно, алое — цвет страсти, победы, крови. Декольте было вызывающе глубоким, а специальный покрой подчёркивал её беременность как величайшее достижение. Золотые волосы струились по плечам водопадом. Она двигалась с грацией хищницы, знающей свою силу.

И магия. О, её магия заполняла зал, заставляя воздух искриться. Земля, воздух и огонь в идеальной гармонии — то, что так ценил дом Руден.

Они встали у алтаря. Эриэн взял Стэллу за руку, и она посмотрела на него с обожанием. Или с имитацией обожания — так искусно сыгранной, что разницы не было.

— Возлюбленные дети Солнца, — начал жрец Калеб. — Мы собрались здесь, чтобы исправить ошибку прошлого и благословить союз будущего.

Ошибка прошлого. Пять лет моей жизни свелись к двум словам.

— Брак между лордом Эриэном вен Руден и... — жрец запнулся, словно моё имя было грязным словом, — Виноной из дома Мортем был заключён в надежде на продолжение магической линии крови. Увы, воля богов оказалась иной.

Он развернул свиток. Длинный список моих "грехов".

— Бесплодие, неспособность поддержать магический род, введение в заблуждение о своих способностях к деторождению.

Каждое обвинение било как удар кнута.

— Посему, властью, данной мне Солнечным Престолом, я объявляю сей союз недействительным. Как будто его никогда не было.

Жрец взмахнул рукой, и в воздухе вспыхнули золотые руны — символы разрыва. Они горели несколько секунд и рассыпались пеплом.

Вот и всё. Пять лет превратились в ничто.

— А теперь, — голос жреца стал радостным, — благословим союз, угодный богам! Лорд Эриэн, берёте ли вы леди Стэллу в жёны?

— Беру, — голос Эриэна был твёрдым, уверенным. Таким, каким никогда не был на нашей свадьбе.

— Леди Стэлла, берёте ли вы лорда Эриэна в мужья?

— С величайшей радостью! — она даже подпрыгнула немного, изображая девичий восторг.

— Тогда властью, данной мне...

Дальше я не слушала. Смотрела, как они обмениваются кольцами — массивными, с магическими камнями. Как Эриэн наклоняется для поцелуя. Как зал взрывается аплодисментами.

А потом Стэлла повернула голову и посмотрела прямо на меня.

Улыбка на её губах была торжеством чистой воды. Она положила руку на живот, поглаживая его с преувеличенной нежностью.

"Смотри, — говорил её взгляд. — Я смогла то, чего ты не смогла. Я победила."

Церемония закончилась. Придворные потянулись поздравлять новобрачных. Слуги начали расходиться к своим обязанностям. Я тоже повернулась к выходу, но путь преградила фигура в алом.

— Куда же ты? — Стэлла стояла передо мной, сияя от счастья. — Не хочешь поздравить нас?

Я молчала. Что тут скажешь?

— Кстати, как тебе твоя новая комната? — продолжила она, понизив голос так, чтобы слышала только я. — Надеюсь, не слишком холодно? Хотя для таких, как ты, это должно быть привычно. В конце концов, холод бесплодной утробы ты носила в себе годами.

Кулаки сжались сами собой. Ногти впились в ладони до боли.

— Ой, неужели злишься? — Стэлла изобразила испуг. — Как грубо с твоей стороны. Впрочем, чего ещё ждать от дочери мелких дворян? Манеры простолюдинки никуда не денутся.

— Стэлла? — голос Эриэна прозвучал совсем рядом. — Что ты здесь делаешь?

Он подошёл, обнял её за талию. Взгляд скользнул по мне без малейшего признания — будто я была предметом мебели.

— Просто интересовалась, как поживает бывшая хозяйка моих покоев, — промурлыкала Стэлла, прижимаясь к нему. — Знаешь, дорогой, стоило бы выкинуть всю мебель. От неё до сих пор пахнет неудачей и слезами.

4.2

Грохот привлёк внимание. Десятки глаз обернулись. Я стояла на коленях посреди зала в жалком сером платье, а надо мной возвышалась Стэлла в алом великолепии.

— Ой, как неловко! — воскликнула она громко. — Бедняжка, видимо, ноги не держат от потрясений. Эриэн, милый, может, стоит отправить её на кухню? Физический труд поможет забыть... неприятности.

— Делай, что считаешь нужным, — бросил он через плечо, даже не обернувшись.

Они ушли под руку, оставив меня на коленях под взглядами всего двора. Кто-то хихикнул. Кто-то покачал головой с фальшивым сочувствием. Большинство просто отвернулось — я больше не существовала для них.

Марта кинулась помогать, но я остановила её взглядом. Нельзя. Если узнают о её привязанности ко мне, ей тоже достанется.

Я поднялась сама. Медленно, достойно, хотя колени горели от двух падений за два дня. Отряхнула серое платье и пошла к выходу.

В коридоре меня ждала экономка.

— На кухню, — приказала она. — Будешь чистить котлы. И чтоб ни звука о том, что была леди. Для кухарок ты просто новая посудомойка. Ясно?

— Ясно.

— И вот ещё. — Она протянула мне грубые кожаные перчатки. — Леди Стэлла распорядилась. Сказала, твои нежные ручки не привыкли к работе. Пусть огрубеют, как положено честной служанке.

Я взяла перчатки. Они были специально малы — пальцы едва влезали, швы впивались в кожу.

— Надень при ней, — ухмыльнулась экономка. — Она любит смотреть, как исполняют её приказы.

Дорога на кухню вела через главный двор. Там уже накрывали столы для праздничного пира. Слуги сновали с подносами, музыканты настраивали инструменты.

И там, на почётном месте под балдахином, сидели они. Эриэн и Стэлла, принимающие поздравления. Катарина восседала справа, сияя от гордости.

Стэлла заметила меня первой.

— О, смотрите! — воскликнула она. — Наша новая плсудомойка! Покажи-ка ручки, дорогая. Надела мой подарок?

Все головы повернулись ко мне. Я медленно натянула тесные перчатки, чувствуя, как кожа сдавливает пальцы.

— Чудесно! — захлопала в ладоши Стэлла. — Теперь ты выглядишь как подобает твоему новому положению. Правда, милый?

Эриэн взглянул и отвернулся.

— Не задерживай прислугу, — сказал он. — У них есть работа.

Я поклонилась — как требовалось служанке — и поспешила прочь. За спиной раздался серебристый смех Стэллы.

— Знаешь, я почти ей завидую! Простая жизнь, честный труд, никаких забот о магии и наследниках...

На кухне меня встретили горы грязной посуды. Праздник в честь новой госпожи требовал усилий всего замка. Главная кухарка — дородная женщина с красным лицом — окинула меня оценивающим взглядом.

— Новенькая? Ну что ж, начинай с котлов. Песок вон там, щётки там. И давай без разговоров — работы по горло.

Я молча принялась за дело. Горячая вода обжигала руки даже через тесные перчатки. Песок забивался под ногти. Спина ныла от постоянного наклона над огромными котлами.

Но хуже была не физическая боль. Хуже было слышать обрывки разговоров.

— ...говорят, новая госпожа уже переделывает весь замок...

— ...магия у неё — загляденье! Вчера одним взмахом руки подняла все вещи бывшей...

— ...а та ничего и не предприняла, когда её платья горели! Совсем спятила с горя...

— ...господин так смотрит на новую госпожу! Небось, скоро ещё наследников будет...

Каждое слово — укол. Каждый смешок — пощёчина. Я тёрла котлы до блеска, представляя, что оттираю воспоминания. Но они липли крепче сажи.

К вечеру руки превратились в сплошную рану. Перчатки пришлось разрезать — пальцы распухли, кожа покрылась волдырями. Платье промокло насквозь от грязной воды.

— Эй, новенькая! — окликнула кухарка. — Отнеси объедки свиньям. Ведро у дверей.

Я подняла тяжёлое ведро с помоями. Идти пришлось через парадный двор — другой дороги к свинарнику не было. Музыка гремела, факелы горели, гости танцевали.

И тут я увидела их. В центре, в вихре танца — Эриэн кружил Стэллу. Её алое платье развевалось как пламя. Его руки на её талии, её голова на его плече. Идеальная пара — маг огня и магичка земли и воздуха, сила и красота, страсть и власть.

Ведро выскользнуло из онемевших пальцев. Грохот, брызги помоев, вонь. Музыка оборвалась. Все уставились на меня — грязную судомойку, облитую помоями посреди праздника.

Стэлла первой пришла в себя.

— Боже, что за неуклюжая прислуга! — воскликнула она. — Эриэн, дорогой, неужели в твоём замке не могут найти слуг поприличнее?

— Уберите это, — приказал он стражникам. — И её тоже. Быстро.

Меня подхватили под руки, поволокли прочь. Последнее, что я увидела — как Стэлла делает брезгливый жест рукой, и магия очищает подол её платья от брызг.

— Подожди, — её голос остановил стражников. — Пусть сама уберёт. На коленях. Это научит её быть аккуратнее.

Меня швырнули обратно. Кто-то сунул в руки тряпку.

— Давай, — прошипел стражник. — Не зли госпожу.

Я опустилась на колени в третий раз. В луже помоев, под взглядами сотен глаз, под серебристый смех Стэллы и равнодушное молчание Эриэна.

Тёрла камни дрожащими руками. Собирала объедки. А они стояли надо мной — король и королева этого проклятого замка, наслаждаясь зрелищем моего унижения.

— Вот так-то лучше, — проворковала Стэлла. — Каждому своё место. Не правда ли, любимый?

Эриэн не ответил. Просто повернулся и увёл её обратно к танцам. Музыка заиграла снова. Веселье продолжилось.

А я ползала на коленях, собирая грязь, которую сама же разлила. Метафора всей моей жизни — пытаться исправить то, что уже разбито вдребезги.

Когда я наконец добралась до своей башни, ноги едва держали. Платье провоняло помоями, руки кровоточили, колени были ободраны в кровь.

Марта ждала в комнате. Увидев меня, она вскрикнула.

— Что они с вами сделали?!

— Поставили на место, — прохрипела я. — Моё новое место. На коленях. В грязи. Под ногами.

5.1

Стук в дверь вырвал меня из тяжёлого сна. Рассвет едва брезжил за маленьким окошком, но я уже научилась — в моей новой жизни не бывает хороших известий, особенно ранним утром.

— Леди Катарина требует твоего присутствия, — голос стражника был безразличным. — Немедленно.

Я поднялась с жёсткого матраса, чувствуя, как ноет каждая косточка. Работа на кухне оставила следы — распухшие раненные пальцы, ободранные колени с новыми шрамами, спина, горящая от постоянного наклона над котлами. Серое платье служанки постоянно воняло помоями, несмотря на попытки его отстирать.

— Я... мне нужно переодеться...

— Немедленно значит немедленно. Иди как есть.

Конечно. Новое унижение — предстать перед свекровью в грязной одежде посудомойки. Я накинула плащ поверх платья, пытаясь хоть как-то прикрыть позор, и пошла за стражником.

Катарина ждала меня не в Малом салоне, как обычно, а в своём личном кабинете — святая святых, куда допускались только самые доверенные. Комната дышала властью: тёмное дерево, тяжёлые гобелены с гербом Руденов, магические артефакты на полках, излучающие едва уловимое свечение.

Она сидела за массивным столом, перебирая какие-то бумаги. Не подняла головы, когда я вошла. Заставила стоять, как провинившуюся служанку, пока дописывала письмо.

— Садись, — наконец соизволила она.

Я опустилась на край стула напротив. От моего платья шёл лёгкий запах кухонных отбросов, и я видела, как ноздри Катарины брезгливо дрогнули.

— Прошёл месяц с... изменения твоего статуса, — начала она, откладывая перо. — Месяц, который ты провела, позоря себя и косвенно — наш дом своим жалким существованием.

Месяц? Неужели прошёл всего месяц? Казалось, целая вечность минула с того дня, когда Эриэн вернулся с войны со своей беременной любовницей.

— Я выполняю ту работу, которую мне назначили...

— Плохо выполняешь. — Катарина достала лист бумаги. — Разбитая посуда, пролитые помои на празднике, постоянные слёзы на кухне. Ты деморализуешь прислугу своим видом.

— Простите, — выдавила я, хотя слово застряло в горле.

— К тому же, — она откинулась в кресле, изучая меня холодным взглядом, — твоё присутствие... раздражает Стэллу. Вчера она пожаловалась, что не может спокойно прогуливаться по замку, зная, что где-то поблизости ползает её предшественница.

Предшественница. Будто я была старой мебелью, которую заменили на новую.

— Я стараюсь не попадаться ей на глаза...

— Недостаточно стараешься. — Катарина встала, подошла к окну. — И потому я решила проявить милосердие.

Милосердие. От этого слова в её устах мороз пробежал по коже.

— Монастырь Соларэ на Севере, — продолжила она, не оборачиваясь. — Древняя обитель, посвящённая служению Свету. Там принимают... женщин с трудной судьбой. Дают им возможность искупить грехи в молитве и труде.

Монастырь Соларэ. Я слышала о нём. Каменная крепость на краю ледяных пустошей, где зима длится девять месяцев из двенадцати. Куда отправляли неугодных жён, опальных дочерей, женщин, которых нужно было упрятать подальше от глаз.

— Это же... это же пожизненное заточение, — прошептала я.

— Это шанс на искупление. — Катарина повернулась ко мне. — Подумай: тихая жизнь вдали от мирской суеты. Никаких унизительных встреч с бывшим мужем. Никакой грязной работы. Только молитвы и покой.

Покой. Она называла покоем медленную смерть в ледяном склепе.

— А если я откажусь?

Улыбка Катарины стала острой, как лезвие.

— Ах да, я забыла упомянуть. — Она вернулась к столу, взяла другой лист. — Твой отец, лорд Мортем. Милый старик, всё ещё пытается удержать те жалкие клочки земли, что остались у вашего дома. Знаешь, что я обнаружила?

Сердце ухнуло вниз.

— Что?

— Нарушения в уплате налогов. Мелкие, конечно, но при желании их можно раздуть до государственной измены. Утаивание доходов от короны — серьёзное обвинение.

— Это ложь! Отец никогда...

— Никогда не был особо умён с цифрами, — перебила Катарина. — И его старый управляющий, кажется, пользовался этим. Конечно, я могла бы замолвить словечко в Королевском казначействе. Или... могла бы предоставить улики.

Она положила передо мной свиток. Я узнала почерк отцовского управляющего, колонки цифр, печать дома Мортем. Всё выглядело подлинным. Слишком подлинным.

— Вы подделали это, — прошептала я.

— Докажи. — Катарина села напротив, сплетя пальцы. — Слово опальной бесплодной женщины против Матери Дома Руден. Как думаешь, кому поверят?

Ловушка захлопнулась. Я смотрела на свиток, видя не цифры, а лицо отца — доброе, усталое, постаревшее после моего позора. Мать, которая плакала, провожая меня в Рудхолл пять лет назад, полная надежд на счастливое будущее дочери.

— Они ни в чём не виноваты, — голос сорвался. — Пожалуйста, леди Катарина, они старые, больные...

— И потому нуждаются в покое на склоне лет. А не в конфискации земель и публичном суде. — Она откинулась в кресле, наслаждаясь моим отчаянием. — Выбор прост, Винона. Монастырь — и твои родители доживают свой век в относительном комфорте. Отказ — и дом Мортем падёт окончательно. Твой отец не переживёт позора.

— Вы... вы чудовище, — выдохнула я.

— Я мать, защищающая интересы своего дома. — Катарина поднялась, давая понять, что аудиенция окончена. — У тебя три дня на размышления. Потом предложение будет отозвано, а документы — отправлены в казначейство.

Я встала на непослушных ногах. Комната качнулась, пришлось схватиться за спинку стула.

— Ах да, — добавила Катарина, когда я уже была у двери. — Не вздумай писать родителям или пытаться предупредить их. Вся почта из замка проверяется. И если я узнаю о попытке связаться с ними...

— Вы отправите документы немедленно, — закончила я.

— Умница. Всегда знала, что ты не совсем глупа. Просто... неудачлива.

Я вышла из кабинета, едва сдерживая тошноту. В коридоре прислонилась к стене, пытаясь унять дрожь. Три дня. Три дня решить: медленная смерть в ледяном монастыре или уничтожение семьи.

5.2

Я опустилась на колени. Снова. Это становилось привычкой.

— Что ты делаешь в господском крыле? — Стэлла остановилась передо мной, брезгливо разглядывая. — И почему от тебя несёт как от помойки?

— Леди Катарина вызывала меня...

— Леди Катарина? — она рассмеялась. — Какая честь для посудомойки! Неужели она снизошла до беседы с тобой?

Я молчала. Что тут скажешь?

— Знаешь, что меня в тебе больше всего раздражает? — Стэлла наклонилась ниже. — Эти жалкие остатки гордости в глазах. Как будто ты всё ещё считаешь себя леди.

Её рука взметнулась, и магия ударила как хлыст. Невидимая сила впечатала меня лицом в каменный пол. Нос хрустнул, во рту появился вкус крови.

— Вот так лучше, — удовлетворённо произнесла она. — Лицом в грязь — твоё естественное положение.

— Миледи, — робко подала голос одна из служанок, — лекарь говорил, вам нельзя волноваться. Ребёнок...

— Ребёнок прекрасно себя чувствует. — Стэлла выпрямилась, поглаживая живот. — Сильный мальчик, будущий наследник дома Руден. Не то что... — она пнула меня носком туфли, — жалкие выкидыши этой бесплодной твари.

Боль от её слов была хуже физической. Три маленькие жизни, которые я не смогла сохранить. Три раза я теряла частичку души вместе с кровью на простынях.

— Кстати, об этом, — Стэлла присела на корточки рядом со мной. — Эриэн рассказал мне, как ты выла, теряя последнего. Сказал, это было... патетично.

Ложь. Эриэн не был рядом, когда я потеряла третьего. Он отбыл, а я корчилась от боли в одиночестве, только Марта держала мою руку. Но знать это Стэлла не могла. Значит, просто наслаждалась, придумывая новые способы ранить.

— Поднимись, — приказала она. — И посмотри на меня.

Я с трудом встала на колени, подняла голову. Кровь из разбитого носа капала на серое платье.

— Запомни этот момент, — прошипела Стэлла. — Запомни, как выглядит настоящая женщина. Плодовитая. Магически одарённая. Любимая. Всё, чем ты никогда не была и не будешь.

Она выпрямилась, отряхнула платье, словно от прикосновения ко мне можно было испачкаться.

— И знаешь что? Я слышала о предложении Катарины. Монастырь — слишком хорошо для тебя. Но я уговорю Эриэна согласиться. Хочу, чтобы ты сгнила там, вспоминая, как он целует меня. Как ласкает. Как шепчет слова любви, которых ты никогда не слышала.

Она пошла прочь, служанки засеменили следом. У поворота Стэлла обернулась.

— Ах да! Чуть не забыла. Вчера мы с Эриэном выбирали имя для сына. Знаешь, что он предложил? Феникс. Как символ возрождения дома Руден из пепла неудачного брака. Поэтично, не находишь?

Она исчезла за углом, оставив меня на коленях в коридоре. Кровь капала на камни, оставляя тёмные пятна. Феникс. Птица, возрождающаяся из пепла. А я и была тем пеплом, который нужно развеять по ветру.

Кое-как поднявшись, я побрела к своей башне. Каждый встречный слуга отводил глаза — то ли от жалости, то ли от отвращения. В моей жалкой комнатушке я рухнула на кровать, не в силах больше сдерживаться.

Слёзы смешивались с кровью из носа, пачкая подушку. Три дня. Три дня решить судьбу — свою и родителей. Монастырь означал конец всему. Никакой надежды на возвращение, на новую жизнь. Вечная зима, молитвы и медленное угасание.

Но отказ означал уничтожение дома Мортем. Позор, нищету, может быть, даже казнь отца. Они не заслужили расплачиваться за мою неудачу.

Дверь тихо скрипнула. Марта проскользнула внутрь с узелком в руках.

— Винона! Ваше лицо... что они сделали?

— Неважно, — я попыталась отвернуться, но она поймала моё лицо ладонями, осматривая повреждения.

— Нос не сломан, слава богам. Но синяки будут. — Она достала из узелка чистую тряпицу, смочила водой из кувшина. — Это Стэлла?

— Кто же ещё. — Я поморщилась, когда она коснулась разбитой переносицы. — Марта... Катарина предложила отправить меня в монастырь.

Руки старой служанки замерли.

— В Соларэ? На Север?

— Да. И если я откажусь... — я рассказала об угрозе. С каждым словом лицо Марты темнело.

— Старая ведьма! Простите мой язык, но она хуже любой ведьмы! Использовать ваших родителей...

— Что мне делать, Марта? — я схватила её руку. — Я не могу допустить, чтобы они пострадали. Но монастырь... это же могила!

— Тише, тише, моя девочка. — Марта обняла меня, и я снова разрыдалась на её плече. — Мы что-нибудь придумаем.

— Что тут придумаешь? Она загнала меня в угол. Либо я, либо мои родители. И выбор очевиден.

— Нет! — Марта отстранилась, глядя мне в глаза. — Не смейте так говорить. Ваши родители не хотели бы такой жертвы.

— Они даже не узнают, что это жертва. Катарина напишет им, что я по доброй воле ушла в монастырь искупать грех бесплодия.

— И вы думаете, они поверят?

— Поверят, — прошептала я. — Потому что это логично. Опозоренная женщина ищет утешения в вере. Что может быть естественнее?

Марта сжала губы, продолжая обрабатывать мои раны.

— Значит, нужно найти другой выход. Три дня — это время.

— Время для чего? У меня нет союзников, нет денег, нет возможности даже покинуть замок. Я в ловушке, Марта.

— Пока вы живы — вы не в ловушке. — Она закончила с лицом, отошла к узелку. — Я принесла хлеб и сыр с кухни. И вот это.

Она протянула мне небольшой флакон с мутной жидкостью.

— Что это?

— Настойка для сна. Без сновидений. Старый рецепт моей бабки. Вам нужно выспаться, восстановить силы.

— Зачем? Чтобы бодрой уйти в заточение?

— Чтобы ясно мыслить! — рявкнула Марта с неожиданной яростью. — Вы сдались, ещё не начав бороться. Это не та девочка, которую я растила!

— Та девочка умерла месяц назад на коленях в Тронном зале!

— Нет. — Марта села рядом, взяла мои руки в свои. — Она ранена, унижена, загнана в угол. Но не мертва. Иначе вы бы не плакали сейчас о родителях. Мёртвые не чувствуют боли за других.

Я посмотрела в её глаза — карие, тёплые, полные упрямой веры.