Измена. Жена на подмену

Глава 1: Сюрприз на годовщину.

— Вот черт, уже год прошел, а я все никак понять не могу, что он в ней нашел… — высокий женский голос слегка жеманно растягивает гласные.

— Да ясно что, бабки ее папаши. Ты же ее видела. Яр ни за что бы на нее не повелся. Она, конечно, ничего такая на личико, смазливенькая… — второй голос ниже и со снисхождением отвечает первому.

— Отчасти.

— Ага, отчасти. …Но у меня такое чувство, что она больная какая-то.

— Все равно не понимаю. Ну, ладно, брак договорной, но они же вроде ведут себя как пара… Что он в ней нашел? Что она такого умеет?

Я закатываю глаза и с излишней громкостью открываю задвижку туалетной кабинки. Выхожу, хлопнув дверцей. За бедром прячу руку, сжатую в кулак.

Две девушки вздрагивают от резкого звука и моего не менее резкого появления. Они испуганно разворачиваются, вылупляются на меня как мыши на удава.

В их руках трясется тушь.

— Она может в позе лотоса отсосать ему, играя на банджо, — смотрю на них исподлобья. Я никогда не отличалась особым терпением. Особенно когда меня оскорбляют. Наоборот, догоню и еще наподдам за это. А после того как я увидела очередной отрицательный тест на беременность, мое настроение стремительной кометой понеслось на дно…— Думаете, можете нести все что угодно, потому что на вашем лице есть дырка, именуемая ртом?

Я поднимаю другую руку, сжатую в кулак.

— Вам все равно с ним ничего не светит. Пошли вон, а то загрызу.

— Чокнутая!

Они ретируются быстрее, чем я успеваю моргнуть.

Богатые су… К ним я так и не привыкла.

Я остаюсь в туалете одна и снова смотрю на тест на беременность в руке. Одна красная полоска насмешливо кричит мне об отрицательном результате. Мне даже мерещится, что она издевательски изгибается в улыбку.

Ощущаю, как дыхание перехватывает на миг, а сердце предательски сжимается, колотится о ребра взволнованной пташкой.

Разочарование накатывает плотной волной и давит на голову.

Сколько можно?

Почему не получается? Ведь тогда же получилось! Легко и просто… Мы даже не старались. А сейчас, почему нет?

Надо сходить к врачу еще раз.

Я же все могу, значит, и порог больницы смогу переступить.

Снова…

Я ведь реально тогда поверила, что все наладится, что моя незапланированная беременность — это добрый знак. Так жестоко я давно не ошибалась.

Выкидыш меня спустил с небес на землю. Очень жестко. Я прям грохнулась стремительной звездой, ага. Я обычно с юмором встречаю всякие неурядицы. Но произошедшая ситуация знатно так меня заставила призадуматься.

Прикрываю глаза.

Ну, зачем я согласилась на этот цирк?

Ответ очевиден. У меня не было выбора. Тогда, год назад, это все казалось единственным выходом. Билетом в лучшую жизнь, как выразился мой отец.

Спасением моей семьи.

Трудно спорить, ведь деньги мне действительно помогли справиться с проблемами.

Только ожидаемого облегчения я так и не могу почувствовать. Наоборот, меня продолжает поглощать чувство, будто я тону. Будто затягивает в болото.

Ладно…

Я в порядке.

Я в порядке.

Я в порядке.

Хватит себя жалеть. Все замечательно. О такой жизни многие только мечтать могут. А у тебя она есть. Пусть и ненадолго, но есть же.

Вдох, выдох. Надо идти.

Я с силой сжимаю пластиковый тест в руке, чувствуя, как ногти впиваются в ладонь. Швыряю несчастный пластик в мусорное ведро, поправляю белую шелковую рубашку, заправленную в серые брюки-палаццо.

Смотрю на свое отражение. На лице ни следа эмоций. Только холодная маска, за которой я научилась маскировать бурю. Как учила Анна Валерьяновна…

Я покидаю туалет и возвращаюсь в зал. Звуки музыки, приглушенный гомон голосов, смех — все это обволакивает меня со всех сторон душным коконом. Глаза привыкают к полумраку, и только вспышки фотоаппаратов продолжают раздражать.

Сегодня юбилей компании семейства Гросс и наша с Яром годовщина. Ровно год, как мы поженились как раз в знаменательную для компании дату. Отец Яра посчитал, что это будет символично.

Да уж…

Как по мне, бредятина какая-то.

Теперь наша свадьба ассоциируется у людей с таблетками, потому что компания Гросс — это фармакологическая компания. Медика-Гросс. И вместо того, чтобы отпраздновать вдвоем с Яром в каком-нибудь ресторанчике, мы вынуждены тусоваться здесь.

Минус богатой жизни. Выбор делают за тебя.

Хотя в бедной жизни у меня тоже выбор не особо-то и был…

М-да…

Я хватаю бокал с местной дорогой «водичкой», но сдерживаюсь и не пью. Так, чисто руки занять.

Яр сидит за нашим столиком, но я иду не к нему, а на сцену. Сейчас мой выход. Мне нужно толкнуть эту дурацкую речь, в которой сначала похвалить компанию, а потом уже поздравить мужа.

Еще одна очередная порция бреда.

Мне это сам Яр сказал сделать. Я не удивилась, когда услышала это. Он всегда на первое место ставил работу… А потом уже все остальное. Я там далеко не на первом месте.

Но не мне жаловаться…

Мне повезло уже с тем, что в этом договорном браке я умудрилась влюбиться в своего навязанного мужа. Что еще я могла ждать?

Я вступаю на небольшую сцену под свет софитов, ловлю на своей коже тепло, излучаемое ими. А еще ловлю на себе тяжелый, холодный взгляд Ярослава.

Я влюбилась в этот опасный, жестокий, равнодушный кусок де… Эм… Я хотела сказать мужчину… Да, точно…

Прекрасного, умного, образованного и сильного мужчину.

Ага.

Так лучше.

Напоминай себе почаще.

Я влюбилась в него, но понимаю, что мне ничего толкового не светит, поэтому я заталкиваю свою любовь подальше.

Беру микрофон, чувствуя непривычный холодок металла. Я тяну широкую улыбку, надеясь, что она выглядит искренней.

Чуть позади меня зажигается экран, на котором вспыхивают наши совместные фотки за этот год. Конечно, фотки сделаны профессиональным фотографом.

Кто бы мне позволил выложить селфи, где я кривляюсь… Да их и не видел никто, кроме меня. Даже Яр.

Глава 2: Зря поверила ему.

Холодный воздух не может забраться под полы дубленки, но зато с легкостью проникает под тонкую ткань брюк, скользит в рукава. Он ласкает меня, как Яр ласкал ту незнакомую мне девку.

В сущности уже не важно, кто она такая. Я ее найду попозже, еще скажу пару ласковых. Напоследок, так сказать.

А вот нечего с женатыми мужиками шашни крутить!

С Яром видеться не хочу. Поэтому спешу «домой» изо всех сил.

Тороплю таксиста, накидываю ему сверху за нарушение правил.

Черт…

Черт!

Я ведь попалась на эту удочку! Дура!

Доверчивая дура…

Поверила в сказочку.

Поверила, что такая, как я, может рассчитывать на участь Золушки.

Наивная дура…

Господи, меня ничто не исправит. Вроде наученная уже, а все равно каждый раз надеюсь, что меня кто-то действительно полюбит всей душой… Такую, какая я есть.

Я знаю, что я не идеальная. Ооо, далеко не идеальная! Наверно даже сказать проблемная… Характер у меня тот еще. Ну, так простите, не мы такие, жизнь такая!

Именно жизненные обстоятельства превратили меня из маленькой плаксивой девочки во взрослую злую девушку. Слишком рано превратили…

И обычно я парням не верю.

А тут…

Поверила.

Я поверила ему!

Дура!

Будет мне урок.

Очередной, блин.

Сколько еще этих уроков мне будет преподано, прежде чем я пойму, что доверять людям нельзя?

Ведь знаю это, но все равно каждый раз на одни и те же грабли. Наивная маленькая дурочка…

Сколько бы ни храбрилась, а все равно наивная в глубине души. Как же это из себя вытравить окончательно?

Как стать такой же хладнокровной, равнодушной сукой, как Яр?!

Ну, не спать же с левыми мужиками, как Яр с левыми девчонками, честное слово. Это просто край! Я не ангел, конечно, но не могу опуститься до такого. Я этого просто не вынесу. Это ниже моего достоинства.

Добравшись до элитного коттеджного поселка, я почти на автопилоте несусь в дом. Экономка встречает меня с улыбкой, но впервые я ей не отвечаю взаимностью.

Даже почти игнорирую.

Только киваю и несусь наверх.

Этот роскошный во всех смыслах дом всегда казался мне чужим. Он не стал мне домом, хоть я его таковым и называла. Нет, это огромная, надменная клеть… Живая и хищная, в которой нельзя расслабиться ни на день.

Я вот расслабилась. И что?

На фотках Яр спал с этой девкой на диване нашей гостиной. То есть она была здесь!

Капец какой…

Сплошная ложь. Круго́м!

Каждый предмет, каждый уголок, каждая чертова картина, выбранная с щепетильностью Анны Валерьяновны, кричали о том, что этот дом не мой. Никогда не был и не будет.

Я ненавижу этот шикарный кожаный компьютерный стул. Я ненавижу этот стол с зеленым сукном. Перила, картины, обои, дорогущий паркет елочкой. Все ненавижу.

Ненавижу эту кровать… Теперь ненавижу.

Раньше мне она нравилась, ведь в ней я находила покой в объятиях Яра…

Вот засранец!

Одни сплошные иллюзии и вранье.

Да, я тоже хороша, но я не изменяла ему. Я полюбила, черт возьми, и была верной!

Это одно из немногих положительных качеств во мне, которые я сама осознаю и горжусь им.

Я — верная. Преданная…

Ага… Вот меня и предали. Преданную.

Пройдя в спальню, я дрожащими руками достаю старый рюкзак, с которым приехала в эту «новую» жизнь год назад. Я не собираюсь забирать все. У меня нет на это времени, да и желания тоже.

Все, что здесь есть, принадлежит семейству Гросс.

Та сказка, которую мне подарили, рассы́палась в прах. Я ничего здесь не имею своего.

Все вре́менное.

Такой был договор.

Я в спешке собираю рюкзак. Хватаю самое необходимое: пара сменной одежды, щетка, документы, наличность, которую я насобирала за год. Раньше я посчитала бы эту сумму космической, а сейчас… Понимаю, что это копейки. Этого нам хватит максимум на года два спокойно жизни без работы.

Надо будет что-то придумать…

Я отправляла своей семье деньги, но все же и себе откладывала кое-что с тех денег, что Ярослав давал на «карманные» расходы, да и отец тоже.

Я понимаю, что остаюсь ни с чем. Моя новая жизнь, на которую я осмелилась надеяться, махнула передо мной хвостом, подразнила меня и ускользнула…

Но даже это меня не так расстраивает… Деньги — дело наживное. Плевать на них.

Меня рвет изнутри другая боль.

Боль потери, предательства и одиночества.

В этом мире столько людей, а я одна! У меня семья огромная! Из шестерых человек, а я ношу тяжесть этого мира на своих плечах в одиночку. Я так надеялась, что Яр разделит со мной эту тяжесть…

Ага.

Размечталась.

Возвращайся туда, где тебе самое место.

Выскочив из дома, я снова сажусь в такси, и оно отвозит меня на вокзал. Беру билет на автобус до родного Вербино.

По дороге телефон разрывается от звонков.

Отец. Он пытается до меня дозвониться, но я не беру трубку. Сначала было не до него. А сейчас, когда я уже села в автобус, просто не хочу с ним говорить. Я знаю, что он скажет…

Мне же нужно привести мысли в порядок. Меня сейчас рвет на куски, словно в дробилке. Я должна как-то справиться с этим…

Жизнь-то продолжается. У меня есть куча дел, которые за меня никто не сделает. Куча обязательств, которые с меня никто не снимет…

Через пару часов автобус выплевывает меня на потрепанную остановку. Ржавую, покрашенную раз на сто синей краской, но такую знакомую…

Залитые светом рекламных щитов, неоновыми вывесками улицы Москвы сменились тихим полумраком, лишь изредка нарушаемым тусклым светом фонарей. Каждый закоулок, каждый обшарпанный дом здесь был частью моей жизни.

Моей настоящей жизни…

Наш дом — маленький, двухэтажный, с потрескавшейся штукатуркой и вечно скрипучей калиткой, выглядел так же, как и год назад. Как и десять. Как всегда, короче.

Как будто время здесь застыло.

А вот внутри шумит жизнь.

Глава 3: Ее нужно найти.

Ярослав

Я смотрю на ночной город под моими ногами, ощущая, как мышцы дергаются от желания что-нибудь сломать.

Ситуация вышла из-под контроля, а я даже не заметил этого.

Черт, это ж надо было так опозориться…

Сначала я подумал, что это Алина решила так взбрыкнуть. Вполне в ее духе вытворить нечто подобное, но ее реакция говорила об обратном. Эти фотографии для нее стали таким же сюрпризом, как и для меня.

Да и тем более, как бы она их сделала?

Хотя… Может, и она. Она же изначально не хотела за меня замуж. Может, подготовилась так…

Тогда, если она сразу подготовила компромат на всякий случай, все дальнейшие ее действия получаются какой-то бессмыслицей.

Если она знала о той девчонке, то получается, я не знал свою жену? Потому что тогда, получается, она отличная актриса и прекрасно претворялась.

Но ведь притворство не про нее?

Ничего не понимаю…

Дверь распахивается, и ко мне в этот безликий офис врывается отец. Его лицо багровое от гнева, на виске вздулась вена.

Я спокойно встречаю его ядерный взгляд.

За ним следом заходит мать и Олег. Брат широко улыбается, я вижу в его глазах одобрение.

Но мне оно не нужно.

— Ну, ты даешь, братан!

— Что это вообще за шлюха с фотографий?! — гремит отец своим басистым голосом.

Его слова эхом разносятся по офису, который, кажется, маловат для такого скандала.

Я молчу, засунув руки в рукава.

А что тут скажешь?

Ну, шлюха.

Ну, переспал. Я что, по его мнению, железный, что ли?

Да и смысл оправдываться, когда дерьмо уже случилось? Случилось и случилось. Всплыло, точнее.

Теперь надо думать, как из этого выгребать.

Я не собираюсь отчитываться перед отцом в этом вопросе. Я и так слишком часто отчитываюсь перед ним по работе. Уж с кем мне спать, не его ума дело.

Все, что произошло, моя проблема, а не предмет его осуждений.

— Дорогой, ну что ты… Тише, тебе нельзя волноваться.

— Я уже волнуюсь, Аня! Как тут не волноваться, когда старший сын, на которого возлагал самые большие надежды, о... Об… Опростоволосился! Опозорил нашу семью. Ты видела, сколько там журналистов было? Да мы завтра потонем в заголовках статей!

— Да, милый, понимаю, — мать ласково гладит отца по плечу, а сама спокойная, как камень.

Она всегда была самой спокойной из нас и якорем для отца. Ее присутствие всегда сдерживало его ярость. Вот и сейчас отец вдохнул, выдохнул и принялся молча мерить шагами кабинет, сверкая на меня глазами.

А мама смотрит на меня и вытаскивает из клатча пачку сигарет.

— Откуда вообще эти фотографии, выяснили? — спрашивает она, закуривая тонкую сигарету прямо здесь. Я морщусь.

— Мам, перестань.

Она мягко мне улыбается и подмигивает, усаживаясь прямо на чей-то рабочий стол. Стряхивает пепел в чужую кружку. Не слушает…

В общем-то, мать никогда никого не слушала. Ну, почти. Она подчинялась только моему отцу. Да и то не всегда… Просто за годы брака как-то они нашли подход к друг другу…

Вот же удивительно.

Алина тоже не слушала меня. Жила, словно дикая пума. Может, так это и работает? Женщины выбирают мужей по образу отцов, а мужчины по образу матерей?

Если так, то я в заднице.

— Не, выясняем еще. Просто кто-то подменил презентацию. Там Алинка что-то подготовила свое, но вместо ее файла был запущен новый. С пикантными фотками, — поясняет Олег, оседлывая чужой стул.

— Кстати, об Алине. Где жена-то твоя? — продолжает допрос отец уже более спокойным голосом.

— Не знаю. Свалила. Михаил поехал ее искать. Мам, прошу, потуши сигарету, пока не сработала сигналка.

Но мама игнорирует мою просьбу. Она склоняет голову набок, щурясь от дыма.

— Почему не ты? Ты же ее муж.

— Потому что она хотела меня прирезать. Пусть остынет. Потом поговорим.

— Пф-ф, — отец фыркает, останавливаясь рядом с мамой. Вынимает у нее сигарету изо рта и тушит в кружке. — Но не прирезала же. Ты бы видел, что твоя мать сделала мне, когда просто заподозрила в измене! Пф! Ты еще легко отделался. Так что ищи давай Алину. Она твоя жена. Ты за нее теперь ответственность несешь.

Я сжимаю руки в кулаки, пытаясь сдержать кипящую внутри меня ярость. Опять сравнивает меня с собой…

Когда же это кончится…

— Как будто я ее выбирал. Если не забыл, это твой выбор, папа. Но да, я в курсе, что она моя жена. Запомнил уже. Сам разберусь.

— Вот именно. Правильно. Не можешь управлять семьей, не сможешь и бизнесом. Так что пока за тебя поработает Олег, а ты…

— В смысле? Я же сказал, что разберусь.

— Э… Пап, может, не надо… — Олег озадаченно откликается, но отец его игнорирует.

— Вот и разбирайся. Я тебе эту возможность даю. Найди Алину, разберись со своей женой, а потом посмотрим, сможешь ли ты снова занять место гендиректора, — отец кивает своим словам, тянет маму слезть со стола и подталкивает ее к выходу.

Она не выглядит удивленной, так что я понимаю, что они уже успели это обсудить…

Я остаюсь стоять на месте, сжимая зубы.

Родители уходят, а мы с Олегом остаемся.

— Просто замечательно, — зажмуриваюсь и стискиваю переносицу в пальцах.

— Слушай, Яр, я не знал… Забей, правда. Да отец завтра уже передумает. Ты же меня знаешь… Ну, ты посмотри на меня, какой из меня гендир? — Олег шлепает себя по груди фыркая.

Я смотрю на него хмуро, недовольно.

Растрепанные волосы, помада на шее, чья-то розовая, рубашка застегнута не на все пуговицы. Пока мы отдувались на этом ежегодном собрании, Олег с кем-то развлекался.

Сомневаюсь, что он вообще видел самый «пик» нашего шоу.

Так что я прекрасно понимаю, почему Олег до сих пор не был ни разу на этой должности. Отец не просто так не ставил его руководителем компании.

А тут отец решил меня так проучить? Он Олега вообще видел?

И он хочет поменять нас местами?

Глава 4: Не ищи меня.

Ярослав

— Илья, пробей, пожалуйста, номер Алины. Нужно найти эту сумасшедшую. Срочно.

— Хорошо, Ярослав Владимирович. Будет сделано.

— Спасибо. Жду тебя у себя в кабинете.

Я отключаюсь и ухожу, наконец, из этого чужого офиса, что приютил мою холодную ярость и стал свидетелем семейных разборок.

Надо продумать стратегию поведения и…

Стоп.

Я даже замираю среди пустого коридора, как громом пораженный.

Мне не нужно готовить никакой стратегии поведения. И речи тоже.

Не я же теперь директор. А Олег.

Улыбка сама по себе расползается на моем лице.

Мне. Не. Нужно. Никак. Реагировать.

Я могу полностью посвятить себя своей дражайшей жене и разобраться, наконец, с ней. Ведь раньше у меня на нее практически не было времени. А теперь…

О-о-о… Теперь у меня оно появилось. Спасибо отцу.

Черт. Да у меня же внеплановый отпуск, считай!

Я последний раз нормально отдыхал наверно лет пять назад, на свое тридцатилетие…

А дальше только и делал, что работал. А отец еще удивлялся, что я холостой. Да когда мне отношения строить, когда у меня каждый день посвящен компании и благополучию счетов Гросс?

Но теперь у меня есть возможность посвятить это время себе и своей благоверной!

Я чувствую такое воодушевление, что, кажется, будто меня сейчас поднимет над землей и унесет в космос. Поэтому я звоню Илье и отменяю последний приказ. Говорю ему, чтоб ехал в ближайший бар. Теперь не обязательно официоз разводить.

Еду туда сам, чувствуя, как впервые за долгое время, с меня приподняли ношу весом с гору. Не то чтобы мне не нравилось руководить компанией, но это была отцовская компания, и я ей руководил по воле долга перед семьей, как наследник, как старший сын, на которого отец «возлагал большие надежды», а не по своей воле.

Меня же самого он никогда не спрашивал — хочу я или не хочу это делать.

И Алина была единственная, кто спросила меня однажды:

«А сам ты хочешь там работать? Если не хочешь, не работай. Ты же можешь себе это позволить»

Я помню, как впал в ступор тогда. Потому что я совершенно точно не хотел, я это понимал, но продолжал делать из чувства долга. А она заметила это…

Единственная заметила.

Я паркуюсь, задумчиво перекладывая мысли в голове то так, то эдак. Ладно. Я ей объясню свой косяк и верну домой.

Женщина моя? Моя. Будет она еще сваливать от меня на людях.

Кто еще тут оскорбленный. Это моя голая задница была засвечена на несколько сотен человек. А завтра вообще станет достоянием тысяч. Но я же не ною.

Вообще, это меня сделали крайним. А прощения просить, как всегда, именно мне…

Подумаешь, с бабой покувыркался. Когда это было?

Вылезаю из машины, иду в бар, сажусь за стойку, влезаю в свои мысли, пытаясь себя как-то реабилитировать в своих глазах и толком не могу.

А что тут исправишь?

Накосячил, да. Точнее, это так выглядит. Кто-то ведь подсуетился. Узнать бы кто…

И узна́ю. Пфф… тоже мне проблема. Я не я, если не расшибусь и не выясню это.

Пока я вливаю в себя дорогущий вискарь, перебираю в голове людей, которые могли бы точить на меня зуб. А еще мотивы такого поступка…

Кто, черт?

Кто этот черт?

Логичнее всего предположить, что это Олег. Самое очевидное событие. Меня сняли с должности, его назначили.

И это был бы самый простой и верный ответ, если б не одно «но».

Я знаю своего брата. И он сам никогда туда не стремился. Этот оболтус только и, может, что облегчать семейный бюджет в клубах. Разбрасывается пачками денег на бухло, тачки и эскорт.

И если б он действительно хотел взять на себя ответственность, он бы этим уже занялся. Но он не тот, кто любит ответственность брать, он тот, кто ее обожает спихивать на других.

Так что нет… Олег — весьма очевидный вариант, и поэтому я его отметаю именно как самый очевидный. Возможно, его хотят как раз подставить.

Кто еще?

Алина.

Да, она тоже весьма очевидный вариант. Злая жена решила отомстить мужу-изменщику и опозорила его…

Тем более что это в ее духе. Она же уже начала ту речь не так, как я ей сказал это сделать. Так что эту выходку с фотками можно было бы приписать ей, если б я не видел ее лица.

Перекошенное от боли.

Мне и самому тогда стало больно… Еще бы. Моя задница на всеобщем обозрении…

Я бы, может, и рассказал ей о той девчонке, но в личной беседе, а не на презентации.

Так что нет… Это точно не Алина. Она бы тоже не стала выносить это на всеобщее обозрение. Я уже понял о ней то, что она не особо любит публичность…

Что странно. Мне Илья описывал ее как совершенно другого человека… Она сумела меня удивить.

— Вечер добрый, Ярослав Владимирович.

— С какой стороны посмотреть, Илья, — я хмыкаю, отпивая из бокала. — Удалось что-то отыскать?

— К сожалению, локация номера больше не пробивается. Симку, скорее всего, вытащила из телефона.

— Какая хитрая дама… — вздыхаю, невольно растянув улыбку. Не зря она мне понравилась. — Ладно. Ищи по старинке. Она должна была попасть на камеры. Я еще подключу тебе в помощь своих… — мой телефон звонит, и я отвлекаюсь. — Извини. Подожди-ка.

Какой-то неизвестный номер…

Так…

— Гросс. Слушаю.

— Дорогой, привет, — ее голос какой-то странный. Вроде Алина, а вроде и нет. — Прости, я не готова сейчас к разговору. Мне нужно время все это пережить, поэтому не ищи меня. Я скоро вернусь, и мы все обсудим.

___________________________________________________

"Дорогой"

Глава 5: Как я в это впуталась?

— Либо возвращаешься, либо хрен тебе, а не деньги, — голос Михаила режет меня без ножа.

Вот же шантажист чертов!

Тоже мне…

Нельзя шантажировать того, у кого ничего нет.

Точнее. У меня навалом того, что более ценно, чем бабки. Да, денег у меня немного.

Я живу на грани нищеты всю свою жизнь. Мне не привыкать. Выкручивалась раньше, выкручусь и сейчас.

Он думает, что держит меня на крючке, но…

Нет.

— Окей, — я коротко откликаюсь, даже не желая его послать куда подальше.

Просто сбрасываю звонок и выключаю телефон. Вынимаю симку, ломаю ее и смываю в унитаз. Сажусь на него сверху и застываю в позе Мыслителя памятником самой себе.

Как я в это впуталась?

Ха.

Очень даже просто.

Такого в моей жизни навалом.

Когда ты живешь в режиме постоянного решения проблем своей семьи, играя роль мамы, сестры, отца, медсестры, ремонтника, добытчика, учительницы, няньки, соседки, подруги, доктора и прочих, вляпаться в какую-нибудь историю не составляет большого труда.

Я же всегда играла чьи-то роли, надевала маски.

Это моя работа так-то. Я аниматор (а еще официантка, уборщица, библиотекарь и бариста иногда, в основном по воскресеньям). Играть я умею, а без образования - это одна из немногих работ, доступная мне. С зарплатой более менее позволяющей сводить концы с концами.

Кручусь, как умею…

Я как-то отстраненно погружаюсь в воспоминания. С чего все началось?

Да с обычного декабрьского вечера, как сегодня. Только предложение о работе в этот раз отличалось.

— Наконец-то… — устало пробормотала, вываливаясь из душного помещения банкетного зала на пронизывающий декабрьский мороз.

Я устала, но все равно живенько перебирала ногами, потому что морозец кусал. В одной руке у меня было несколько пакетов сразу с реквизитом для детского праздника, в другой руке — голова…

Не моя, конечно. Медвежья.

Здоровая такая, поролоновая, воняющая изнутри кислым потом. Потому что после Артура она всегда так воняла. Он ее никак не стирал и не чистил.

Фу.

Меня передернуло…

Я почувствовала, как и сама вспотела внутри этого громоздкого костюма. Майка липла к спине.

Работа аниматором на чужом дне рождении, соединенным с тематикой Нового года… то еще испытание.

Я запихнула в маленькую оку белого цвета со ржавчиной на капоте голову медведя, пакеты и следом тяжело вздохнула. Потому что следом нужно теперь было запихнуть себя. Я вспомнила, как я упаковывала себя в эту консервную банку днем.

Но эта консервная банка моя родная, поэтому я ласково погладила ее холодную крышу и уже занесла ногу, чтобы всунуть ее в машину, как меня окликнул глубокий низкий голос.

— Наконец-то. Я думал, весь бензин сожгу, пока тебя дождусь.

Я вздрогнула, чуть не поскользнувшись, обернулась.

Со стороны серого седана ко мне подошел мужчина, смутно знакомый мне. Где я могла видеть его? Может, старый клиент?

Я прищурилась, пытаясь рассмотреть его. Он был высокий, широкоплечий, но сутуловатый и с небольшим пузиком, которое он умело замаскировал дорогим костюмом и теплым пальто.

Его орлиный нос и кудрявые темные волосы реально мне кого-то напоминали…

Он выкинул недокуренную сигарету и окинул меня оценивающим взглядом. Таким, как и все «денежные мешки», привыкшие получать все, что захотят. Только от этого веяло еще и чем-то опасным.

— Чего надо? — не совсем вежливо отозвалась я. Он ведь также начал, поэтому и я церемониться не собиралась.

Так-то я вежливая, если и ко мне вежливо.

Мужчина усмехнулся.

— Резвая какая. Ну-ка, поди сюда, поговорим.

— Здесь говорите. Я никуда не пойду. Мне еще один праздник отплясать надо. Давайте быстрее. Хотите заказать аниматора?

— Можно и так сказать.

— Я могу вам дать визитку агентства, в котором работаю. Там вам согласуют все, что нужно. Сейчас я занята. Кого сыграть-то надо?

— Жену.

Я озадаченно царапаю бровь.

— Чего?

— А вообще, дочь мою сыграть надо, — я вконец теряю суть, так ее и не уловив. — Ладно, вижу, что не признала. Давно не виделись, понимаю. Я отец твой. Помнишь такого? Михаил Муратович Киньшев. Привет, — и он так ручкой мне взмахнул, как будто невзначай.

Мое сердце бултыхнулось, вяленько отреагировав на его слова. Я слишком устала, чтобы реагировать на подобные заявления.

Ну, подумаешь, отец.

Этот хотя бы опрятный.

Дома же ждал помятый алкаш — вариантик похуже, но зато уже привычный и родной. А этот еще неизвестно кто такой. Может, врет все.

— И чего тебе надо?

Я уже поняла, что он не просто так ко мне заявился. Вряд ли отцовские чувства взыграли и он решил найти свою потерянную дочурку.

Он вздернул брови, удивляясь, но тут же взял себя в руки. На лице появилась улыбка.

— Давай сходим в ресторан, поужинаем, и я тебе все объясню толком.

— Я тороплюсь. У меня работа.

— Я заплачу.

— Это уже оплаченная работа. Меня там ждут.

— Двойне оплачу.

Я оглядываю себя.

— У меня вид непрезентабельный. Четверная оплата и тогда поеду.

Мужчина, назвавшийся моим отцом, расплылся в довольной улыбке.

— Вот это я понимаю деловой подход. Сразу видно породу Киньшевых.

Я закатываю глаза.

— Деньги на карту. Вперед.

И он действительно перевел мне деньги. Тут же достал телефон, я продиктовала ему номер, и он скинул мне четверной оклад за пропущенный праздник.

Глава 6: Адская сделка.

— Дочка как раз есть. Просто она не подходит под эту роль.

— Чего-о?

— Так Алина же. Ты разве не знала? Близняшка твоя.

Я перестала жевать, едва не поперхнувшись.

— Что? — уже менее вежливо переспрашиваю. — Какая, к черту, близняшка?

— Обычная. Родная, — я всматривалась в его глаза, пытаясь увидеть проблеск лжи, но не находила…

Меня редко можно застать врасплох, но ему это удалось…

Я даже не знаю, что сказать и как отреагировать.

Пока я сидела и не могла раздышаться толком, он достал телефон, что-то там нашел и протянул мне.

Я приняла его и всмотрелась в экран, с которого на меня смотрела… Я.

— Слушай, вы с ней как две капли воды. Почти. Если целенаправленно не искать различия, то и не поймешь подвоха. Волосы подстрижешь и все.

— Ну, сейчас ага, — я хоть и ошарашена, но не собираюсь тут же терять контроль. — Бегу и тапочки теряю. Пусть наращивает сама.

Она реально похожа на меня. Как будто я…

Я бы даже предположила, что это меня сфотографировали, если б не мелкие отличия. Она улыбается чуть по-другому, и я никогда не одевалась в такие вещи.

Она на этой фотографии в дорогой одежде… Рубашка, брючки, шпильки…

— Мы тебя приоденем, сводим в салон, прихорошим и тогда совсем никто разницы не заметит. А ее и не заметят, так как не знают о твоем существовании. Даже не подозревают.

— Ну, так и пусть она сама выходит за этого… Как его там? Ярослав? В чем проблема?

— Да не может она, я же говорю.

— Что так?

— Беременна. Узнали поздно. После того как договорились о браке. Обратно не отмотать, посчитают, что я ненадежный, слово не держу, а это уже все… Конец репутации.

И поэтому чтоб ее сохранить, нужно ТАК врать?

Я вскидываю на отца взгляд. А это именно отец, без всяких сомнений. Теперь-то с такими доказательствами. Уверена процентов на девяносто…

— М-да… Это реально задачка не из простых. Я не собиралась замуж, так-то… Да еще и без возможности развестись.

— Не проблема. Точнее, как… Да, беременность — это проблема. Но не для тебя. Это временная проблема для нас. Поэтому ты и нужна.

— Стоп. В смысле «временная проблема»? Ребенок не может быть вре́менной проблемой. Ребенок это навсегда, вообще-то, — хмурюсь возмущенно.

— Алина родит и сможет заменить тебя, а ты станешь свободной.

Я думала, что удивить меня сегодня больше ничего не сможет.

— В смысле? Что за…

— Смотри, — он расставляет локти на столе. — Ты выходишь замуж под именем своей сестры. Вы похожи, это проканает. Ты живешь под ее именем с этим Ярославом, сколько потребуется. Ну, годик-два, не больше. Алина родит, отойдет от родов, приведет себя в форму и заменит тебя. А ты будешь свободна, да еще и при бабках. Это твой счастливый билетик в лучшую жизнь. Ты же устала от нищеты, верно?

Я смотрела на него, пытаясь переварить услышанное.

Это безумие какое-то…

Разочарование от встречи нахлынуло резко, словно на меня ушат холодной воды вылили.

Даже доедать стейк резко перехотелось.

Он предлагал мне обман, который попахивал гнильцой.

— А ребенка она куда денет?

Михаил жмет плечами.

— В приют. Или у меня будет жить. Няньку найму, будет воспитывать. Или отдам в приемную семью. Да мало ли какой вариант можно придумать. Когда родит, тогда придумаем, как от ребенка избавиться. А она тебя сменит. Не в этом же сейчас вопрос стоит.

Я не могу сдержать гримасу отвращения.

«Избавимся от ребенка»?

Это слишком даже для моей прожженной жизни. Это слишком даже по меркам моей матери, которая нарожала шестерых…

Точнее, семерых, получается, если у меня есть близняшка.

Опустим ту информацию, что она родила семерых и свалила в закат… Причин она не объясняла. Просто однажды ушла «за хлебом».

Да, в нашей семейке это была мать, а не отец. Отец хоть и алкашонок, но до сих пор коптит потолок нашего дома.

Но даже моя мать не «избавлялась» от нас. Она не сдала ни одного своего ребенка ни в какой детдом. Тянула до последнего.

Другой вопрос, что она свалила всех на меня, когда исчезла… А потом вернулась и подкинула еще и Андрейку. Но не об этом сейчас.

— Идите вы… Оба. Далеко и надолго, — я поднялась, отодвигая стул со скрипом.

— Подожди, я же еще не озвучил денежные условия.

— Обойдусь, — я пошла к выходу.

— Пять твоих годичных окладов!

Я замерла и обернулась.

Сумма заставила меня обернуться. Я ведь так и жила, хватаясь за любую возможность. Но это была сделка с совестью…

Адская сделка.

— Нет.

Я сижу, вспоминаю все это.

Я отвернулась от него тогда и свалила как можно быстрее. Хоть он меня еще и догнал и всучил свою визитку на случай, если «передумаю».

Я хмыкнула, подумав, что он дал мне свой номер не для того, чтобы попытаться наладить отношения «отец-дочь», а только для случая, если передумаю…

Я вышла тогда из ресторана, скомкала визитку и выбросила ее в мусорку… Знала бы, что меня ждет дома, сохранила бы ее…

Я тогда вернулась домой раньше обычного, и хорошо вообще, что я раньше освободилась и не работала тогда чертовым медведем. Если б я работала в тот вечер по плану, я бы не услышала звонка Бори.

А в тот вечер он позвонил с одной из самых дерьмовых новостей в моей жизни. Адрей мог умереть. Ему нужна была срочная операция.

В детстве, когда он родился, врачи в местной больнице проглядели, что у него была сложная атрезия аорты. И такое не вылечить простыми таблетками. Даже непростыми таблетками не вылечить.

Глава 7: Вы меня бросили!

— Какой мужик? — хмурюсь, поднимаюсь и выхожу. — Биту давай.

— Да я откуда знаю. Взрослый.

Взрослый?

Хм… Михаил, что ли, нашел? Как он умудрился так быстро?

Хотя… С его связями и не такое можно провернуть. Он же пересылал деньги на мою карту. Наверно оттуда и адрес смог достать.

Я накидываю дубленку, беру биту, что мне протянул Боря, и выхожу во двор под пристальными взглядами братьев и сестры.

Ночной мороз окутывает меня. На небе перемигиваются звезды, пронзая пространство и время своим светом. Им в такт подмигивает кончик тлеющей сигареты у калитки.

Здоровый хаммер стоит темным пятном на фоне серебристого снега. От соседнего фонаря еще кое-какой свет долетает. В целом не так темно, как могло бы показаться.

— Иди, иди сюда, — раздается недовольный голос Михаила. Он не кричит, но в его тоне отчетливо слышатся стальные ноты. И каждое слово как удар. — Поговорим, как взрослые.

Он видит биту в моих руках и широко усмехается, кивает. Я прям вижу в его глазах одобрение и слова из разряда «это в духе Киньшевых».

Только вот я не Киньшева.

Перестала ею быть, когда он нас бросил.

— Я уже все сказала. И ты тоже.

— Я не все сказал. А ты вообще ничего не говорила еще толком. Что ты устроила?

Я подхожу к калитке и остаюсь по эту сторону от нее, не выхожу со двора, кутаюсь в дубленку.

— Я же сказала. Это не я.

— А кто тогда?

— Откуда я знаю? Ты думаешь, если б я поймала Яра на измене, то я бы стала такой цирк устраивать?

— Да.

Я поджимаю губы.

— Нет. Я бы устроила цирк помасштабнее, и обычными картинками он не отвертелся. Это не в моем стиле, — я перекидываю биту в правую руку, потому что левая рука замерзла ее держать. Михаил снова ухмыляется, затягивается, подмигивает вонючей сигаретой.

— Так чего тогда сбежала? Устроила бы в своем стиле, — подозрительно спокойно щурится он.

— Потому что он подумал то же самое, что и ты. Что это устроила я. А это не я. И оправдываться я не собираюсь. Не верите, флаг вам в руки. Свои я умываю. Все, хватит с меня вранья. Оно и так круго́м…

— И тебя только сейчас это напрягло? Ты понимаешь, что своим выпендрежем портишь весь план? Устроила скандал, привлекла внимание, поставила всю семью Гросс в неловкое положение. Выставила не только его семью на посмешище, но и нашу. Еще и ударила Ярослава на глазах у всех. Ну кто так делает?

— Повторяю. Презентация — не моих рук дело. Я, по-твоему, самоубийца?

— Ты дура, блин. Сбежала, как маленькая девочка с места преступления. Поэтому да, они думают, что это ты. И пока не доказано обратное, так и будет. Пока ты скрываешься, так и останешься виноватой.

— Плевать. Повторяю, я не собираюсь оправдываться. Пусть думают что хотят. Хватит с меня.

— Да какой оправдываться?! Ты, блин, реально как маленькая! Тебе то что? Это же Алине отвечать! Держи свое слово! Из-за тебя я рискую нашей с Владимиром сделкой!

— Ничем ты не рискуешь! — я тоже срываюсь, не собираясь терпеть его ор. — Вот именно! Алина у тебя есть! Вот она рискует, да! И я тоже. Так что давай, вперед, защищай кровинушку, как ты все время это делал. Ты же для этого меня нашел! Чтоб ее защитить! А теперь… Она уже родила, так что я не нужна больше. У вас есть мои фото и видео. В соц сетях их полно. Пусть теперь она подстраивается под меня, как это делала я. Это же ваш грандиозный план. Вот и пользуйся им! Вперед. Алина же так хотела себе богатенького мужа, пусть забирает этого чертова изменщика! А с меня хватит!

— Так вот оно что! — Михаил бросает бычок и втаптывает его в снег. — В этом все дело? В измене Яра? Тьфу на вас баб, бляха-муха! Влюбилась, что ли?!

— Не твое дело, — чуть ли не рычу в его сторону. Слова сквозь зубы выталкиваю. — Это вообще здесь ни при чем. Или ты думаешь, что твоя дочь, неважно какая, должна была проглотить такое?! Скромненько поулыбаться и приползти к своему мужу-изменщику? Скажи спасибо, что я ему там яйца не вырвала!

Я думаю о том, что действительно жаль, что не сделала так. Мягкой стала… Любовь и доверие меня смягчили…

И в эту мякушку всадили нож по самую рукоятку.

Как обычно и бывает. Ничего нового.

Михаил усмехается, как будто понял мои мысли.

— Какая, к черту, разница, в конечном счете? Тебе же нужны были бабки, так доведи дело до конца.

— Я уже довела его до конца, — отрезаю. — Мы договаривались на год-два. Год прошел. Алина родила. Пусть заменяет меня. Лучшего момента не подобрать.

— Да ты ее видела? Она килограмм на десять больше тебя! Яр, конечно, придурок, но не тупой же! И не слепой!

— Пусть худеет. Стилисты и спортзал в помощь. Ты придумаешь, как выкрутиться.

— Бляха-муха, это не я должен выкручиваться! Твоя задача была быть образцовой женой, а сейчас ты год своей работы выкидываешь просто в мусорку! Это был договорной брак. Ты вообще в курсе, что такое договор?! До-го-вор!

И тут меня прорывает.

— Нет, я не знаю, что такое договор! Я же совсем тупая! Без образования! — рявкаю. — В тот момент, когда это объясняли в школе, я подтирала сопли своим младшим. Я не ходила в школу с десятого класса! Я понятия не имею, что такое до-го-вор, па-па! А знаешь почему?! — рявкаю, как бешеная на всю улицу. — Потому что тебя не было рядом! И матери тоже! Она батрачила на двух работах, чтоб нас прокормить, а потом вообще свалила! Вы оба бросили меня!

Слова, брошенные мной, разлетаются по улице и моментально впитываются в снег. Они такие острые и горячие, что, кажется, топят ледяные снежинки на поверхности сугробов.

Как бы я ни хорохорилась, а все равно обида гложет меня... Никак я не могу избавиться от нее. Как бы ни уговаривала себя, как бы не заверяла себя, что я сильная и справлюсь...

Мы замираем на секунду.

Михаил не находится, что ответить в моменте. Только черные глаза блестят в ночи.

Такие же, как у меня.

Я чувствую, как ком в горле мешает дышать и говорить, но все равно выталкиваю следующие слова дрожащим от напряжения и обиды голосом.

Глава 8: Каково было ему?

— Это тот самый бандюган? Он тебе что-то сделал? У нас проблемы?

Я мотаю головой, не в силах сейчас отвечать на их вопросы. Просто отмахиваюсь. Молча стаскиваю дубленку и поднимаюсь наверх. Уж сегодняшний вечер они смогу справиться без меня.

Заваливаюсь на кровать Лики, думая о том, что мне надо где-то спать. За год в доме произошли перестановки, и теперь все спальные места заняты…

Надо что-то придумать… Но не сейчас.

Я просто заваливаюсь на узкую кровать в углу и смотрю на скошенный потолок. Комната Лики прямо под крышей. Раньше здесь жила я…

Мой телефон в очередной раз вибрирует, не успела я толком выдохнуть.

Ну что еще?!

— Алло?

— Ида, блин, ты охренела? — голос Алины режет мой слух. Век бы ее не слышала.

Меня передергивает. Меня так звала мать, и Алина так взялась звать… Чтоб ее...

— Не зови меня так. Что, папуля уже успел нажаловаться на меня? Что тебе не нравится?

— Что не нравится? Ты серьезно?! Ты прям конкретно меня подставляешь, вот в чем!

— Так ты же хотела замуж за Яра? Вперед и с песней.

— Да я еще не готова! Идочка, ну давай ты вернешься еще хотя бы на месяцок, ну? А я как раз похудею за это время, няньку найду, мы подготовимся как следует, чтобы мягонько сменить тебя на меня…

— И это еще я охренела? — хмыкаю в трубку.

— Ну а кто еще! Ну, кто так делает?! Мы же договаривались…

— С тобой мы ни о чем не договаривались. Я договаривалась с Михаилом. И он, кстати, свои условия не выполнил до конца. Так что и мне не обязательно. Мы договаривались минимум на год, максимум на два. Год прошел. Не вижу причин для претензий. Все, что от меня зависело, я сделала. Остальное — за вами. Кольцо я оставила дома у Яра, так что проблем нет. Приедешь, и он тебе его сам вручит. Наверно… Разберетесь, не маленькие.

— Вот ты сучка! Мразь наглая!

— Уж кто бы говорил. На себя в зеркало давно смотрела? Мне напомнить, почему именно твой отец обратился ко мне?

— Верно папа сказал — бедноту можно обрядить в дорогие шмотки, но в душе беднота так и останется беднотой. Мыслишь как классическая босячка. Ей и останешься, поняла? Потому что не можешь мыслить критически и приходить к компромиссу! Дура!

— Ага, да, понятно. Босячка тебя услышала. Ваш отзыв очень важен для нас. Спасибо, что обратились к нам за услугой. Всего наилучшего.

Я отключаюсь от этого бессмысленного разговора, и стук в дверь разбивает тишину в пространстве и мои мечущиеся мысли в голове.

— Можно?

— Не можно.

— Я так спросил, чисто для галочки, — Боря все равно заходит. За ним, цокая когтями по линолеуму, забегает Достоевский и тут же запрыгивает на кровать. — Э, Достоевский, место, — спокойно командует Боря, и белый комочек шерсти с грустным видом спрыгивает обратно на пол.

Боря внаглую без церемоний двигает меня на кровати к стеночке, а сам заваливается рядом. В его руке звенят две бутылочки пива, одну он протягивает мне, но я отказываюсь.

— Зря.

— Ты же знаешь, меня воротит от пива.

— И меня тоже.

— Что-то незаметно.

— Это доступные мне способы расслабиться. Я не перебарщиваю, не переживай. Не хочу стать как отец.

— Да, Шурик у нас просто чудо…

— Знаешь, мне тут довелось попробовать стаут Смоки Исланд. После него любое пиво словно ослиная моча… — Боря хмыкает, открывает себе бутылку с коротким сочным «пш». — А стаут такой крепкий, дымный, горько-сладкий… И плотный, как сироп. Вещь… — он мечтательно щурится и все равно прикладывается к горлышку обычной Балтики.

— И ты все равно хлебаешь это?

— Хоть что-то.

Я с грустью молчу.

«Хоть что-то» — вся наша жизнь в одной фразе.

Мы никогда не могли позволить себе выбрать лучшее из предложенного: лучшее или худшее. Мы могли позволить себе выбирать лишь «что-то» или «ничего».

Понятное дело, что «что-то» лучше, чем «ничего».

Лучше соленый крекер жевать с чаем, чем пить пустой чай. На круассаны денег у нас не водилось.

Лучше дешевая картошка на ужин, чем ничего. На колбасы и овощные деликатесы опять же не хватало. Те же брокколи и авокадо, которые мы с Борей так любим, стоят как золотые слитки!

Так что да… лучше «что-то», чем ничего.

— Вкусно описываешь. Как всегда… Аж захотелось попробовать этот твой стаут. Кстати, о вкусном. Как у тебя на учебе дела?

— Прекрасно. Учусь. Вкушаю гранит науки. Не всегда он вкусный, но пойдет. Все по плану. Как закончу, устроюсь по протекции в ресторан один. Не пять звезд, но для начала пойдет, — кивает. Для меня даже этих слов уже достаточно. Потому что у него будет то, что не было у меня. Образование. И это хорошо.

— Молодец. Продолжай в том же духе.

— Продолжаю, продолжаю. Ты, может, расскажешь уже, что случилось? Я спрашиваю, чтоб понимать: мне биту хранить под кроватью или поближе к выходу? Готовиться к тому, что к нам снова заявятся какие-то бандосы?

— Нет, — я морщусь. — Такого больше не повторится. Просто мое маленькое брачное приключение закончилось. Вот и все. Карета превратилась в тыкву. Алина Гросс превратилась в… — я тяжело вздыхаю, взмахиваю над собой руками, — … это.

— Слушай, я не слепой. Я понимаю, что случилось что-то еще. Тебя раскрыли или что? Если б ты просто была должна бабок, я б понял. Ты бы по потолку бегала от злости с полыхающей задницей. Я же вижу, что тебе плохо.

Я приподнимаю голову и смотрю Боре в глаза. Они у него голубые. Как у мамы. У них всех глаза голубые: у Бори, Никиты, Лики, Кирилла и Андрейки. Все потому, что у них отец один, а у меня другой. Мать только общая.

Он отвечает мне спокойным взглядом. Эх… Да, Боря у нас такой. Спокойный как слон, непоколебимый как танк. «Нет приема против танка, если нет другого танка». Так о нем говорит Ник. И я с ним согласна.

Боря среди нас самый спокойный и самый уравновешенный. Мне бы так...

— И что, что плохо? Когда это было препятствием для меня? — хмыкаю, пытаюсь свести все в шутку.

Глава 9: Что еще за Степанида Войдас?

Ярослав

Для вас, ягоды мои, нарисовала Яра) ❤️
35 лет, красавец-мужчина! Но характер, конечно...

Проходит семь дней с нашей годовщины.

Неделя раздражающей неопределенности и бесполезных поисков. Я все еще ищу Алину.

И пока ищу, понимаю окончательно, какую ошибку совершил год назад. До меня, наконец, доходит, что сепарироваться от семьи у меня так и не получилось. Я взрослый мужик, а мой отец все равно имеет влияние на меня. И пойдя у него на поводу год назад, я не только дал ему понять, что он может продолжать контролировать меня, но и обзавелся... якорем. И дров наломал знатных.

Мое первоначальное, почти забавное отношение к скандалу на годовщине сменилось глухим, нарастающим гневом. Ситуация уже ни черта несмешная.

Отец так и не сменил своего решения: Олег сидит на моем месте и даже, кажется, преисполнился особой гордостью. Стал носить костюмы и перестал щеголять помадой на щеках.

Отец уперся: пока, говорит, с женой не разберешься, так все и останется. Да я бы и рад разобраться, только жена свалила с пространной формулировкой «Дорогой, привет. Прости, я не готова сейчас к разговору. Мне нужно время все это пережить, поэтому не ищи меня. Я скоро вернусь, и мы все обсудим».

Когда скоро?

Черт ее знает!

Еще и трубку бросила. Больше так и не ответила.

Что еще за выходки?

Михаил тоже завтраками кормит каждый день.

«Дочь еще не отошла, Ярослав, не давите на нее. Вы же знаете Алину, своенравная натура. Сама вернется, когда остынет. Точно вернется, я ее знаю».

Чушь собачья.

Я успел узнать Алину за этот год достаточно, чтобы понять, что она не вернется. Да и что там можно обдумывать целую неделю?! Как правило, люди узнают ответ на важный для них вопрос в первые две секунды после озвучивания вопроса. Все остальное лишь оттягивание неизбежного.

И если она решила свалить, это и есть ответ.

Да и вообще, подумаешь, переспал с левой девкой из эскорта. Справедливости ради, это было еще до того, как мы первый раз переспали с Алиной. Так что даже за чистую измену засчитать нельзя. Чушь собачья какая-то.

И если уж ее это так оскорбило, ну и разобрались бы сразу, какого черта она тянула несколько месяцев? Надо было сразу на берегу разбирать, а не устраивать цирк перед сотнями гостей и журналистов.

Да и пес бы с ней, с этой девкой из эскорта. И черт с ними, с журналистами. К концу недели эту новость уже всю обсосали со всех сторон и успокоились. Тоже мне, скандал.

Побурлило и заглохло.

Меня волнует другое.

Моя жена, та, с которой я прожил этот чертов год, свалила от меня!

Вот неугомонная женщина!

Тот факт, что возвращаться она не собирается, стал понятным сразу, потому что Илья откопал таксиста, который ее подвозил.

Тот нам поведал, что довез ее домой, а потом на вокзал. Так не ведут себя люди, которые хотят вернуться.

Я сначала подумал, что отыскать ее будет плевым делом, да только билет на автобус она брала без паспорта и даже не по карте, а наличными расплатилась.

Так что в каком направлении она укатила, мы узнали только через несколько дней путем добычи видео с камер и механического просмотра тонны часов сырого материала.

Что она забыла в Вербино — я лично не понял. Но Илья копает, мотается, а я ему в этом помогаю.

— Ярослав Владимирович, — наша экономка Нина окликает меня, заглянув в гостиную.

Я оборачиваюсь, отвлекаясь от просмотра кадров с камер видеонаблюдения. У меня уже от этих кадров глаза скоро квадратными станут.

И пусть станут.

Я найду эту бегунью.

— Что?

— Там это… — Нина как-то странно мнется. — Супруга ваша приехала.

Удар сердца. Другой. Грудину сжимает какой-то неестественный для меня спазм волнения.

Я стискиваю челюсти и тут же подрываюсь, оставляя на диване планшет. Слетаю по лестнице, ощущая, как ноги едва касаются ступеней. Во мне тут же начинают бурлить неконтролируемые эмоции.

Их пробудила когда-то во мне именно она.

Гнев смешивается с радостью и выливается в дрожание пальцев. Мне кажется, что эмоции конденсируются вокруг меня в черную тучу, которую, впрочем, никто не видит. Это лично мое ощущение…

И оно только усиливается, когда я вижу ее…

Михаил как раз закрывает дверь за Алиной, когда я прилетаю в прихожую, и застываю как вкопанный, жадно впитывая ее образ.

Волосы остригла и выглядит странно бодренькой. Хотя вижу, что тени под глазами замазала косметикой.

Наступает неловкая тишина несколько секунд, пока мы напряженно друг друга разглядываем и…

Она отводит взгляд! Довольно быстро.

Не понял.

Что с ней сделал Михаил?

Да чтоб Алина первой взгляд отвела так быстро?

Вид у Михаила почти триумфальный, будто лично поймал сбежавшую жену. Хотя, может, так оно и было.

Алина сдержанно хмурится, молчит, но я вижу, что та болезненная ярость, которую она излучала на годовщине, уже не бушует в ней.

Ну, еще бы.

За неделю-то должна была отойти.

— Вот, принимай дорогую супругу обратно домой.

— Надо поговорить, — бросаю коротко, глядя только на Алину. Михаил мне изначально не нравился и контактировать с ним не вижу особого толка.

— Конечно, надо. Поговорим, — кивает Алина и подходит близко-близко.

Она целует меня в щеку и заглядывает в глаза, а потом взгляд опускает.

Я застываю, ощущая странную неловкость.

Не понял.

Это что сейчас было?

Жест примирения, что ли?

Глава 10: Первая встреча.

Стеша.
Год назад.

— Так, нужно починить холодильник. И еще лекарства Андрею купить, — я быстро перечисляю, стараясь ничего не забыть. — Я не знаю, как сегодня все повернется, но есть вероятность, что я не вернусь сегодня домой. Исходим из этого.

Сердце колотится как бешеное. Сегодня первая встреча с этим Ярославом и его семьей. И мне надо потарапливаться, чтобы не опоздать. У меня сейчас мозг вскипит от переизбытка дел, которые я переделала. И от волнения, которое я ощущаю перед встречей...

Михаил тоже «молодец»! Дотянул до последнего. Он только-только позавчера меня нашел, а встреча знакомства запланирована была на сегодня!

Ну, чисто человек, у которого под ногами земля горит. Не люблю торопиться. И опаздывать не люблю. Стараюсь быть пунктуальной, а с нашей семейкой это ой как не просто сделать.

У меня Андрей в больнице, встреча через два часа, все дела по дому нужно привести в порядок, да еще и себя тоже! А он мне дал на это чуть больше суток.

Все, как всегда, в последний момент.

— Те же дорогущие?.. — тянет Лика, постукивая кулачками по столешнице.

— Да! Не дороже жизни Андрея. Что вообще за разговорчики?

— Да поняла я, поняла… Просто так спросила.

— Я тебе поспрашиваю.

— Холодильник. Препараты, — флегматично влезает Боря, возвращая меня в колею разговора. — Что еще?

Я протягиваю Боре пачку наличных из тех, что мне заплатил Михаил.

— Ва-ау, — тянет Лика, увидев столько денег.

— А, ну, живо отдай! Это моя брызгалка!

— Нет! Ты моешь губкой, а я брызгаю!

Из ванной вылетают Ник с Кириллом и начинают носиться вокруг дивана в гостиной, периодически запинаясь за ноги спящего без этих задних ног Шурика. Что-то в этом мире вечно…

— Ребят, прекращайте ссориться!

— Да, лучше начинайте драться, — хмыкает Боря.

— Делаем наши ставки! — включается тут же Лика. — Ставлю киндер на Кира!

— Эй, вообще-то, я твой брат! — оскорбляется Ник.

— Он тоже. А еще он младше, поэтому злее. Бей его!

Я закатываю глаза и все же смотрю на Борю.

— Здесь на воду, дрова, уголь и еду. Десятую часть отложи — это на непредвиденные расходы. Еще пятнадцать тысяч вам в качестве подарка на Новый год. Но! Брать только что-то полезное: одежду для школы, книги, порисовать там… Разберетесь, в общем. Это, если я не вернусь. Если получится приехать, я, конечно, сама все сделаю. Но если вдруг нет, — поднимаю палец, — проследи, пожалуйста. Никаких тонн конфет, пива и концертов. Понятно? Я буду скидывать каждый месяц деньги тебе на карту.

— Это все, что осталось?

— Да, самый большой кредит я погасила. Осталось еще два. Ну, и на операцию Андрею мне еще скинут чуть позже. Я тебе переведу. Пока так.

— Ладно, на зиму найду подработку, — кивает Боря. — У меня еще осталось с прошлой зарплаты немного, если что, докину. Не помрем.

— Только, пожалуйста, не пропускай учебу! — я хватаю Борю за плечи и сжимаю их холодными пальцами. — В задницу подработку, если это повлияет на твои успехи в учебе. Лучше мне скажи, я раздобуду денег.

— Наоборот должно быть, — хмурится Боря. — Кто тут мужик-то?

— Вот получишь образование и будешь своей мужицкой мужицкостью щеголять, а сейчас учись. Я уже в тираж вышла, а у тебя есть еще шанс.

— Блин, Стеш, давай без этого, — он снова морщит брови и губы. Спокойно, размеренно, но есть в этой мимике что-то гипнотическое и мученическое, — Ниче ты не вышла в тираж. Тебе всего двадцать семь.

— Но, согласись, мне уже поздновато в школу идти учиться, — я хмыкаю, хватая пуховик. — Все, я полетела. Так что пока-пока, будем на связи.

— Ага, — кивает Боря и коротко и крепко меня обнимает. — На связи.

Я вылетаю из дома не прощаясь. Не люблю долгих прощаний, а тут еще и опаздываю. Я мчу на остановку, где меня уже ждет такси. Я накидываю тысячу за скорость.

Эх, ценник выйдет космический. Но платит Михаил, так что это уже его проблемы будут.

Таксист довозит меня почти вовремя. Небольшое, но элегантное здание с затемненными панорамными окнами зеленого оттенка встречает меня с прохладой.

Я закидываю рюкзак на плечо и иду внутрь. Михаил говорил, что нужно подняться на лифте на третий этаж, пройти по коридору, не привлекая внимания. Мол, эта первая встреча конфиденциальная и все такое.

Там будет какой-то конференц-зал, там мы и должны будем встретиться.

Лечу к лифту.

— Девушка, вы к кому?

— У меня назначено.

— Вы записывались?

Я все-таки оборачиваюсь на девушку на ресепшене.

— Нет. У меня назначено. Я что, говорю тихо?

Она улыбается мне вежливо, мотает головой. Кидает взгляд на охранника. Тот смотрит на меня.

— У меня что-то на лице? — я щурюсь. Он встает. Но лифт открывается, и я юркаю в него.

Чего прицепились?

Оглядываю себя. Вроде нормально выгляжу. Михаил дал мне денег и сказал «приодеться». Я и приоделась. Брюки классические черные и рубашка бежевая. Что еще нужно?

Ну да, на мне кроссы зимние. Ну, не успела я нормальную обувь купить! Да и, если честно, меня жаба задушила тратить такие деньги на зимние сапоги, в которых все равно неудобно и ноги мерзнут в мороз.

Я предпочла вкинуть лишние десять тысяч за кредит. Вот разгребусь с «подарочками», которые мне мать оставила, когда свалила, и тогда буду настоящие подарки себе позволять. А пока нужно пояс потуже затянуть.

Вылетаю из лифта третьего этажа, стаскивая на ходу пуховик, лечу по коридору. Черт знает, куда именно тут идти. Где этот конференц-зал? Налево или направо?

Глава 11: Нагловатая особа.

Глава 11.

Стеша.

— Здравствуй, дорогая. Что ж ты так долго, я уже заждался.

— Это не я, меня задержали, котик, — я тоже ему улыбаюсь, но в глаза боюсь смотреть. Даже голову к плечу склонила, чтобы только не смотреть на него.

Как бы он меня не прибил за этот спектакль!

— Извините, что потревожил. Ошибся. Работа такая, — буркает охранник, сверкает своими маленькими глазками.

То-то же. С мелкой девчонкой бороться не то же самое, что со здоровым мужиком. Сразу хвост поджал.

Но я не собираюсь тут местью заниматься и конфликт длить. Я, вообще-то, тороплюсь.

— Извинения принимаются, — искусственно улыбаюсь.

— Все нормально, — кивает незнакомец. — Можете идти.

Охранник тоже кивает и, прихрамывая, удаляется по коридору. Как только его массивная прямоугольная туша скрывается на лестнице, я тут же выпрямляюсь, отклеиваюсь от мужчины, стираю тупую улыбку с лица и делаю шаг в сторону.

— Спасибо.

— Должны будете, — задумчиво тянет незнакомец, рассматривая меня своими глазами-сканерами с головы до пят. Особенно он задержался на кроссовках.

Я делаю вид, что не замечаю этого взгляда.

— За такую мелочь прям сразу долг? — хлопаю глазами невинно. — Вы же джентльмен и не станете напрягать даму?

— Стану. Такую даму не грех напрячь.

Я едва сдерживаю гримасу. Вот же умудрилась наткнуться на образчик…

— Ок, сочтемся, если жизнь так повернет и еще раз встретимся, — жму плечами, понимая, что лучше б не встречались! — Не подскажете, где тут конференц-зал? Не здание, а лабиринт какой-то.

Вместо слов он только руку поднимает в небрежном жесте и указывает больши́м пальцем дальше по коридору.

— Еще раз спасибо, — отрывисто киваю и стремительно несусь по указанному направлению.

Открываю дверь, вваливаюсь туда и останавливаюсь, чтобы осмотреться.

Зал длинный, изысканный и… пустой.

Я прохожусь вдоль стола из темной древесины. Стулья с резными спинками задвинуты. На самом столе стоят пять ваз с белыми лилиями. Эх, мне бы кто такие подарил…

Но сомневаюсь, что эти цветы для меня. Скорее всего, это «обычное» украшение этого зала. Ага, которое стоит как половина моей месячной зарплаты, скорее всего.

Стены в темно-синих дорогих обоях с золотыми вензелями, на паркетном полу лежат красные ковровые дорожки. В одном конце зала висит на стене телевизор, в другом конце зала стоит столик с выпивкой. А на одной из длинных стен висит пара зеркал в позолоченной раме.

Куда ж без золота…

— Наконец-то, — о! Все-таки непустой зал. Михаил поднимается из-за стола, поправляя пиджак. Я его из-за вазы не заметила сразу. — Где ты ходишь?

— Ну, я смотрю, не я одна опаздываю. Где эти твои Гроссы?

— Не «эти твои», а уважаемые Гроссы.

— Я их еще не знаю, чтобы уважать. И так как я здесь не последняя, еще пока и не за что их уважать.

— Ох и острый у тебя язык, — вздыхает Михаил, оглядывая меня с головы до ног. Морщится неприязненно. — Что это на тебе?

— Одежда.

— Я вижу, что одежда. Ты не могла нормально одеться? Я же тебе дал денег.

— Это и есть нормально. Что тебя не устраивает?

— Боже, — Михаил прикрывает глаза, вскидывая брови. Весь его вид транслирует мне приличную долю презрения. От этой реакции у меня в животе что-то обрывается от обиды, но я не подаю вид. — Сними хотя бы лифчик, не позорься. Ты же интеллигентная леди по легенде!

— Когда-нибудь я ей реально стану, а ты как был недоделанным торгашом, так им и останешься. Отвали, — огрызаюсь. — И вообще, как это интеллигентность с лифчиком коррелируется? Если так хочешь, сам снимай с себя лифчик.

— У меня его нет!

— А лучше бы был, — ехидно хмыкаю, тыкая в его торчащую грудь. Отнюдь не мощно накачанную. Обычные трясущиеся кусочки жира с сосками на вершине. — Фу.

Он оскорбленно отбивает мою ладонь.

— Ты как с отцом разговариваешь?

— Как заслужил. Забей уже. Что ты так напрягся?

— Может, потому что от такой, как ты, зависит мое будущее?

— Ну, кто ж виноват-то, что от такой, как я, зависит твое будущее, — я нагло улыбаюсь. — Сам затеял это все.

— Приведи себя в порядок, — кривит жирную гримасу на одутловатом лице. — Расческа у тебя с собой хотя бы есть? А то смотрю на тебя и словно вижу транспарант на твоем лице «только бы до вечера дотянуть».

— Ну, спасибо, папуля, — я оглядываюсь. Присматриваюсь к себе в зеркале.

Да уж…

Раскраснелась, идеально собранный хвост растрепался…

Вздыхаю, откладываю рюкзак и поправляю рубашку. Стаскиваю резинку. Руками взбиваю свои вредные локоны, придавая им пышности, и снова смотрю на себя в зеркало.

— Так-то лучше.

Я игнорирую его едкий комментарий, подмигиваю себе и разворачиваюсь, так как двери открываются и в зал заходит пара. И как только я увидела женщину, я сразу поняла, почему Михаил прокомментировал мою одежду как «Боже».

Что ж. Ладно. Беру свои слова назад.

Мой видок только так и можно прокомментировать. Потому что на ее фоне я реально проигрываю.

— Добрый день, Михаил, — басит мужчина, когда они подходят к нам ближе. Они разглядывают меня, а я, в свою очередь, во все глаза разглядываю их. — Знакомьтесь, моя супруга Анна Валерьяновна.

Это вот это мои будущие свекры?!

О БАЛ ДЕТЬ.

— Ну, здравствуй, детка. Рада, наконец, посмотреть на тебя вживую, — женщина томно улыбается мне, но я вижу в ее широкой улыбке нечто хищное и напрягаюсь. Меня несколько коробит это ее легкомысленное "детка". Как будто это слово чужеродное слишком. Она разглядывает меня словно сотрудник таможни. С этой женщиной надо держать ухо востро. — Ты, должно быть, Алина?

Сколько ж ей лет? Выглядит шикарно!

Темные каштановые волосы лежат идеальной волной на плечах, красивое надменное лицо с нюдовым макияжем. Руки с дорогим маникюром даже на вид нежные, несмотря на возраст. И ни одного пигментного пятнышка.

Глава 12: Неограненный алмаз.

Ярослав.

День, как обычно, расписан по минутам. Встречи, звонки, согласования — рутина, от которой зависит стабильность корпорации.

Только этот день все же отличается от других. Я слукавлю, если скажу, что родительское решение женить меня на какой-то незнакомой мне девице, не тронуло струн моей души.

Еще как тронуло.

Предки сыграли на них дьявольскую польку. Какого черта? Сначала, не спрашивая, меня ставят руководить компанией, потому что отец, видите ли, устал и хочет отдохнуть. Окей, это еще могу понять. Потом, не спрашивая, он назначает меня генеральным директором уже не временно, а постоянно.

Теперь, опять же, не спрашивая, он на пару с матерью решает меня женить.

Я откидываюсь на стуле, рассматривая фотографии моей будущей жены.

Я вроде взрослый мужик, проблемы решать умею, руковожу не только своей жизнью, но и жизнью нескольких сотен сотрудников нашей компании… Но смотри, Ярик… Так ли ты уверен в том, что сам руководишь своей жизнью?

В грудине ворочается здоровая туша недовольства, ворчит, изворачивается, давит на сердце. Ненавижу подчиняться. Не хочу я жениться ради всеобщего блага на какой-то незнакомке. Пусть даже и смазливой на мордашку.

Вот же парадокс.

Я гендиректор крупной компании, а принять свое решение не могу! Не имею права, если точнее. Бред какой-то. Как я докатился до такого?

Сжимаю переносицу пальцами.

Пожалуй, это конец. Хватит с меня. Мне здесь давно не место. Приду на эту встречу, извинюсь перед этой…

Кто она там?

Смотрю в досье этой девушки.

Алина Киньшева, двадцать семь лет, по образованию ландшафтный дизайнер. Как креативно…

И где отец только откопал этих Киньшевых? Чего он только не придумает ради процветания компании.

Так вот… Извинюсь перед ней, перед родителями, но откажусь от этой затеи. А потом уволюсь к черту и создам свою компанию. Давно хотел. Уж что-что, а создавать я умею. И руководить тоже.

Отцу это не понравится, конечно, но я реально задолбался жить чужой жизнью и чужими идеями. Семья — это замечательно, но мне пора уже свою создать, а не жить планами отца.

Ради этого я даже раньше приехал — с таким воодушевлением катил на эту встречу, что приехал раньше всех. И чтоб не торчать в этом пафосном зале для конференций, свалил в маленький тайный закуток, из которого отлично этот самый зал просматривался. Аккурат через особое зеркало-шпиона.

С той стороны — обычное зеркало, а с этой — окно, через которое можно все видеть.

Так я спокойно смог понаблюдать за этим ушлым Михаилом. В целом, он спокойно себя вел наедине с собой. Никаких подозрительных звонков и поведения.

Обычное волнение — на часы постоянно смотрел. Ну да. Опаздывали, получается, все.

И мои предки. И эта Алина…

Мать звонит мне, и я беру трубку.

— Ярик, солнышко, мы опаздываем. Тут небольшая пробка. Ты уже на месте?

— Почти.

— Отлично. Тогда увидимся там.

Я слышу какую-то перебранку, звуки усиливаются, и тут дверь распахивается. Тишину разрушает резкий, почти оглушительный удар, с которым распахнутая дверь шарахается о стену.

В проеме в руках охранника барахтается девчонка. И если б не ее голос, я б реально подумал, что ей нужна помощь.

Только, судя по всему, помощь нужна была именно охраннику, потому что он не в состоянии справиться с ситуацией. Я выглядываю из своего маленького укрытия и невольно сдерживаю удивление.

Это же та самая Алина. Моя будущая типа жена.

Меня невольно раскрыли.

Только вот если правильно понимаю, она меня не узнает. Странно. Неужели ей не показывали моих фотографий? Михаил настолько не подготовил свою дочь?

Очень странно…

— Привет, милый, — бросает она, и ее слова звучат как удар грома в идеально выстроенной тишине моего мира.

Или все же подготовил?

Ни черта не понимаю. И…

Я смотрю в ее глаза. Она ожидает отпора, наказания или проблем. Я вижу это в ее мимолетном испуге. Но я всегда ценю умение контролировать ситуацию и импровизацию.

А она интересно выкрутилась за мой счет. Но этот инцидент требует не гнева, а быстрой, точной реакции.

Девушка растрепанная, раскрасневшаяся, с горящим взглядом и выглядит как стихийное бедствие. Из нее буквально кричащим фонтаном бьют эмоции — ярость, отчаяние и вызов, смешанные с чем-то диким и необузданным.

Боже, какая же всратая на ней одежда, особенно эти кроссовки, но… С прохладной улыбкой я приобнимаю ее за талию.

— Здравствуй, дорогая. Что ж ты так долго, я уже заждался, — слова слетают с губ легко. Словно я каждый день ей это говорю.

Она чуть дергается, но не отстраняется.

Мне уже нравится эта игра. Решаю подыграть чисто в моменте, не планируя вообще такого поворота. Она так прижимается ко мне, что я тут же понимаю, что уже не так уверен в своем решении отказаться от этого брака.

Она выглядит так, будто только что приехала из какого-нибудь офиса. Но не будет же дочь какого-то там бандита работать в офисе, верно? Илья мне накопал, что она вообще не работает и только и делает, что по клубам шастает.

Только что-то не клеится…

Вырывается эта барышня из всех моих шаблонов. Точнее, наоборот, врывается в планы. С ноги.

В прямом смысле.

Лисий прищур темных глаз, мягких изгиб губ. Я вижу тонкие ключицы в небольшом вырезе ее рубашки и едва могу оторвать взгляд от этой светлой кожи. А еще я чую… росто крышесносный запах…

Я чувствую, как от ее разгоряченного тела жар валит, и у меня самого в груди тепло разгорается.

Она благодарит меня.

Что ж…

— Должны будете.

— За такую мелочь прям сразу долг? Вы же джентльмен и не станете напрягать даму?

— Стану. Такую даму не грех напрячь.

Я вижу, как она сдерживает свою негативную реакцию. Ты на кого губы кривишь, деточка?

— Ок, сочтемся, если жизнь так повернет, и еще раз встретимся. Не подскажете, где тут конференц-зал? Не здание, а лабиринт какой-то, — она даже не обращает внимания меня толком.

Глава 13: Что-то не так.

Ярослав
Настоящее время

«Что еще за Степанида Войдас?»

Этот вопрос, как старая заевшая пластинка крутится и крутится у меня в голове.

С ним я ушел от Ильи, с ним я вернулся в дом, с ним я смотрел на Алину и пытался понять…

Какого хрена здесь вообще происходит?!

Разумеется, никакого разговора у меня с моей женой не произошло. И не потому, что я до такой степени охренел, что не захотел с ней разбираться, а потому что Алина уже спала.

Спала.

Да…

Она легла спать.

Отличный ход, дорогая жена.

Если это вообще моя жена. Потому что я уже сомневаюсь в этом. Вы простите, но я же не конченный идиот. Я что, похож на конченного? Или на тупого?

Вроде нет. Тридцать пять лет как-то все считали меня сообразительным. Да и я сам тоже. А тут кто-то настойчиво пытается делать из меня дурака.

И.

Это.

Мне.

Не нравится!

Стою в изножье кровати, смотрю, как на нашем семейном ложе спит… кто-то. Женщина. Какая-то женщина. Я уже на девяносто девять процентов уверен, что это не та женщина, с которой я прожил год и на которой женился.

Но…

Я понятия не имею, кто это, блядь, такая!

Волосы те, черты лица те… Если не приглядываться. Я, конечно, призна́юсь, был не особо внимательным к жене, но даже я не настолько слеп, чтоб не заметить различия и лишнюю пару кило. Или даже три-четыре.

Или она за неделю так поправилась? Уезжала отъедаться, что ли? Что за бред?

Стою и трясусь.

Не от страха, а от дичайшей степени бешенства. У меня сейчас внутри кипит такая злоба, что на загривке волосы дыбом встали и мышцы то и дело дергаются.

Вот эта самая женщина, что спит сейчас в моей постели, выдает себя за мою жену. Типа она жила со мной. Но кто она? Алина? Степанида?

Как мне к ней обращаться?

И надо ли вообще?

Если она левая баба, то… Что мне с ней делать? Как в таких ситуациях вообще люди поступают? И на кой черт это все было затеяно?

Я не понимаю!

Кулаки сжимаются сами собой. Я понимаю, что не дышу вот уже больше минуты. Я буквально заставляю себя выдохнуть ядовитый воздух, смешанный вместе негодованием, а потом сделать шаг назад.

И еще шаг.

И еще…

Надо успокоиться.

И разобраться…

Я слетаю по лестнице и несусь в зал. Без разминки, без подходов, без переодеваний. Прямо так: в рубашке и брюках я налетаю на грушу и с остервенением начинаю ее колошматить. Вбиваю кулаки в жесткий материал снаряда, ощущая, как кожу саднит и жжет.

Удары не точные, не взвешенные, косые, потому что энергия гнева распирает… Я просто херачу изо всей силы, прямо удар за ударом. На едином потоке в каком-то злом исступлении.

Я выплескиваю свое бешенство, чтобы не дай бог ненароком кого-нибудь не прибить.

Кто бы ни лежал наверху, Михаил ее знает. В этом всем замешан именно он. Только понять не могу, имеет он отношение к тем фоткам с годовщины или нет. Если имеет, то нахрена был весь этот спектакль?

Если Алина… Или Степанида!

Если Степанида НАСТОЛЬКО не хотела со мной жить, то тогда просто бы сказала! Нет же, мне в лицо говорились нежности! А на деле?

То есть она просто сбежала от меня?

И Михаил ей в этом помог без какой-либо выгоды для себя?

То есть это все было затеяно чисто жену подменить?

У меня же ни развода не требуют, ни денег, ни хрена! В чем прикол?

И главный вопрос — куда делась та, что жила со мной весь этот год? Куда делась моя ЖЕНА?!

Что бы они ни задумывали, они охренеть, как просчитались са-а-амую малость… Я не слепой. И не собираюсь с этим мириться.

Я, может, и переспал с той эскортницей, но я не собираюсь терпеть подобную ложь. Пусть скажет мне все в лицо, если ее что-то не устраивает.

Выбиваю всю дурь из себя до такой степени, что руки дрожат и на ногах еле стою. В груди печет, на корне языка привкус железа…

Вот теперь можно заняться делами.

Быстро переодеваюсь, в этот раз не трачу время на душ. Сначала звоню Илье и прошу его копнуть поглубже насчет Михаила. Очевидно, у него в прошлом завалялось целых две дочери.

Либо!

Либо он подготовил какую-то девчонку, сделал ей пластические операции, чтобы подложить под меня сразу двоих… Чтобы заменить одну на другую. Зачем? Чтобы что? Может, чтоб наследника заделать? Непонятно…

Вот и надо выяснить.

А пока делаю вид, что повелся на эту хрень. Улыбаемся и машем, ублюдки. Я выведу вас на чистую воду.

Я не сплю со своей «женой» в одной постели. Полночи просматриваю те документы, которые мне привез Илья. Я изучаю каждую строчку гребаной справки, каждый пиксель распечатанных фотографий…

И надолго зависаю над сканом паспорта.

Степанида Александровна Войдас.

Ты кто такая?

С утра подрываюсь от звука голоса. Чужого голоса. Не моей жены. А той, что выдает себя за нее. Она уже проснулась и что-то требует на кухне от Нины. Хмуро поднимаюсь с дивана, тру лицо, ощущая, как все тело затекло от такого сна.

Но все же встаю рывком, прячу папку и иду на голоса, прислушиваюсь по пути.

— Я всего лишь хочу начать с чистого листа, Нина. Что тут такого? Это было травмирующее событие. Мы переживем это с Яром, и все будет хорошо. Но для этого нужно время и силы… Я всего лишь прошу вас переделать комнату и сделать в ней нормальный гардероб. Я что прошу многого? Я же не весь дом прошу переделать. Только гардероб. Вы же видели этот шкаф? Это гроб какой-то, а не шкаф…

Я захожу на кухню и застаю картину: Нина сидит за столом, пьет свою утреннюю чашечку кофе, как всегда, и разбирается со счетами и списком дел на сегодня. А рядом с ней стоит… Она.

Как мне ее называть-то хоть?

Наверно это все же Алина. Пусть будет так. А то я точно с ума сойду.

— Доброе утро, дорогой, — прохладно отзывается Алина. — Рада, что ты проснулся. Поговорим?

Нина смотрит на меня странным взглядом. Потом смотрит на Алину и утыкается в счета с видом «это не мое дело». Потом еще с ней перекинусь парой слов. Узна́ю, что она думает о новой «Алине». А пока…