Измена офицера

Пролог

Все события вымышлены и любые совпадения случайны.

- Катюш, а ты не знаешь, что с пациентом из ВИПки? – обеспокоенно спросила Дарина, чувствуя, как тошнотворное ощущение питоном обвивает грудную клетку, сдавливая и не позволяя вдохнуть.

Не может же что-то случится с пациентом, который идет на поправку? Или может?

Она так боится его потерять!

О, Господи, спаси и сохрани!

- Ты про которого? Горелова что ли? – Катерина остановилась, держа в руках штатив с системой, исходя негодованием, что её задержали.

- Горелова…, - едва слышно произнесла Дарина и замерла, сцепив пальцы. - Его разве готовили к выписке? Или перевели в другое отделение? – допытывалась.

- Да тут он. Никуда не перевели, - раздраженно рявкнула коллега и двинулась по коридору. – Посетитель к нему. В холле их видела…

На её душе разом отлегло и Дарина, развернувшись, припустила по узкому тоннелю хирургии. Торопилась увидеть своего возлюбленного. Окрыленная новой встречей, после томительной ночи ожидания, буквально летела по ступеням, перепрыгивая через одну, скользя ладонью по перилам.

Его не могут так быстро отозвать.

Её любимый мужчина еще не выздоровел окончательно.

Наверное, этот посетитель кто-то из друзей-военных - рой тревожных вопросов кружил в голове.

Дарина влетела в холл и огляделась. Её любимый пациент стоял возле окна. Едва увидев Горелова, с костылями в руках, расплылась в счастливой улыбке. Он стоял в полуоборот, опираясь на подоконник, и ее не замечал. Дарина им залюбовалась, на краткий миг замерев на полпути и никого и ничего не замечая вокруг.

- Серёжа, - радостно воскликнула и поспешила к нему навстречу. - А я потеряла тебя. Пришла в палату, а тебя нет…, - продолжая застенчиво улыбаться, но, заметив, что Горелов не один резко остановилась и уставилась на близко стоящую рядом с ним женщину.

Горелов обернулся на её голос и их глаза встретились. Вместо привычной улыбки с ямочками на щеках и приветливых лучиков вокруг глаз, Дарина уловила в глазах Сергея раздражение, тревогу и…, как ни удивительно, смущение.

Дарина неожиданно растерялась. Медленно перевела взгляд на собеседницу, собственническим жестом держащую мужчину за плечо и сердце ухнуло вниз, как спортсмен с трамплина. Тревожно застучало и дурное предчувствие окатило холодным потом между лопаток.

Кто эта холеная, рафинированная красавица? Его сестра? Коллега?

Она позже расспросит о ней подробнее.

Сделав два глубоких вдоха, Климова натянула на лицо вежливую улыбку и медленно подошла к паре. Официальным, вежливым голосом спросила:

- Пациент Горелов, не забудьте принять в обед витамины и обновить фиксирующую повязку.

Пристально посмотрев на его собеседницу, сдержанно произнесла:

- Здравствуйте.

- И Вам…, сестра милосердия, - незнакомка вчиталась в текст на её бейджике, окинув Дарину любопытным, липким взглядом.

Дарина отчетливо уловила насмешку в её интонации, недоумевая, чем так не угодила изысканной, уверенной в себе женщине. Леди. Она резко ощутила себя замарашкой, лишней среди них, и мужчина, в которого она успела влюбиться, в одну секунду показался ей незнакомцем, в один момент став далеким и чужим. Чьим-то, но увы, не её.

- Простите, что помешала вашей беседе. Всего доброго, - улыбнулась дрожащими губами Нине и, не глядя в сторону Горелова, развернулась и едва ли не бегом бросилась прочь.

В лёгких горело от быстрого бега и волнения. Сумбур в голове от непрошенной и гадливой мысли о том, кто эта женщина? Хотелось немедленно узнать, спросить Сергея, но уязвленная гордость гнала прочь. Спрятаться, прийти в себя и возможно она сделала неверные выводы. Да, она придумала себе их. Не может, что он все это время обманывал её.

- Что с тобой, Климова? На тебе лица нет. Что-то случилось? – обеспокоенно спросила Катерина, пристально разглядывая встревоженное лицо напарницы.

- Нет… Не знаю…, - тряхнула головой Дарина. - Наверное, мне показалось, - растерянно пробормотала, глядя перед собой в одну точку.

- Что показалось? – и Катя, вспомнив, что Климова десять минут назад искала пациента из ВИП-палаты, сообразила, что так сильно могло расстроить девушку. – Ты нашла своего…, - едва не обронила: любовника, - Горелова?

- Нашла, - бесцветно ответила Дарина, пряча взгляд на стенах процедурной.

Губы ее подрагивали, а на дне глаз появилась затаённая боль.

Екатерина разозлилась, фыркнула и выпалила с жаром:

- Дарин, ты до сих пор ничего не поняла? Неужели дура такая...

- Чего я не поняла? – Климова растерянно уставилась на Катю.

Она шумно выпустила воздух из лёгких и отчеканила:

- Женатик твой Горелов. Же-на-тик! И утром явилась – не запылилась, его благоверная. Из самой столицы прилетела. Слезки горькие утирала, руки Евгению Михайловичу чуть ли не целовала да слова благодарности сыпала. Я когда мимо ординаторской проходила, слышала их беседу.

Глава 1. Ворчливый пациент

Крым. Военный госпиталь в Гурзуфе. За месяц до…

Апрель на Крымском полуострове раскрасил пейзаж в яркие краски: желтые мимозы, лиловые гиацинты и алые тюльпаны, а небо, ярко-голубое и чистое в дали горизонта, сливалось с водной гладью Черного моря. В распахнутые окна устремились медовые запахи цветущих кустарников и солоноватый бриз с набережной – пора любви, романтики, свиданий у песчаной отмели и на скамьях в парке. Но пациенты госпиталя мало радовались пребыванию на кроватях, перевязанные и с костылями, медленно перемещались по территории больницы, ворча на выпавшую им долю раненных.

- Очнитесь, мужчина! – потрепала медсестра Сергея за плечи, легонько похлопала по заросшим щекам.

Он нехотя выплыл из наркотического забытья, простонал и заморгал, силясь сфокусировать взгляд.

- Воды… Пить, - прохрипел, глядя полусонным взглядом.

- Пока нельзя. Я смочу губы Вам, - и медсестра заботливо протерла мокрым краем полотенца его рот. – Вот так… Полежите еще немного в АРО, понаблюдаем за Вами пока…, - и участливо улыбнулась.

"Красивая", - первая мысль, что пришла на ум Горелову. – "Рыжая, наверное. Конопушки вон на носу и щеках… Вот, чёрт, о чем я думаю? Чуть не разорвало меня – чудом жив остался, а на девку уже запал! Боль не чувствую… Неужели ногу оторвало?"

- Нога? – прохрипел и, силясь поднять голову, покосился на ноги.

- Ногу Вашу спасли, господин офицер. Сейчас еще действует спинальная анестезия и Вы можете плохо чувствовать конечности, - добавила ласково, сияя изумрудом раскосых глаз.

Горелов расслабленно выдохнул и на миг прикрыл веки. Калейдоскоп воспоминаний о последнем десантировании взорвался в сознании и душевная боль в купе с физической обострила восприятие. Он осторожно ощупал себя, не открывая век и, убедившись, что обе ноги на месте облегченно вздохнул.

- В туалет…

- Вам пока нельзя вставать. У вас стоит катетер, - пояснила рыжеволосая, проверяя данные монитора и налаживая систему для капельного введения лекарства.

- Что? Хотите сказать, что я поссать не смогу как нормальный мужик? – дёрнулся Сергей и, схватив за край простыни, приподнял ее и, увидев трубку, простонал. – Инвалид чертов!

Мужчина выругался и снова откинул голову на подушку. Зашевелился, ища удобную позу.

- Да что Вы такое говорите? Никакой Вы не инвалид! После операции у всех мочевой пузырь катетеризирован. Это же временно. Как сможете вставать – снимем.

От того, что голос медсестры был мягкий и уверенный, Сергею лучше не стало. Он еще больше разозлился, что лежит перед ней уязвимый, голый и слабый. А слабость он не признавал в мужчинах категорически.

- Я курить хочу! – выдал капризно.

- Это сейчас тоже невозможно. Потерпите, Горелов, - ответила Дарина более резко, чем позволяла медицинская этика "доктор-пациент" и, обойдя кровать, приблизилась к нему. – А вот покушать через пару часов можно. Бульон.

Сергей раздраженно посмотрел в раскосые глаза палатной сестры. Он не привык подчиняться женщине, даже если она грамотней в той сфере, где он был профаном.

- Вам поднять изголовье?

- Подними, - хрипло произнес, продолжая буравить личико сестрички.

Воображение тут же нарисовало другую ассоциацию с этим словом, особенно когда Дарина наклонился ближе к его лицу и в нос ударил тонкий аромат ее кожи: смесь геля для душа, кондиционера для белья и сладкого женского пота.

Дарина дернула рычажок и установила полулежачее положение.

- Ну вот, так думаю будет удобнее, - отодвинулась и довольно оглядела пациента. – Обросли заметно. Если хотите могу Вам помочь вечером побриться. Я только заступила на смену и, если не будет срочных больных, могу уделить Вам немного времени.

Горелов жадно смотрел в вырез медицинского халата, вдруг вспомнив, что с женщиной был довольно давно, а сейчас, оставшись наедине с красивой и молодой медсестрой, в нем неожиданно и некстати проснулся истинно мужской инстинкт. Он, конечно, был сильно слаб, почти прикован к постели, но настоящий мужчина не теряет интерес к женщине и на смертном одре.

- Не нужно. Обойдусь, - буркнул и отвел взгляд.

- Как хотите, - обиженно ответила медработница и, проверив работу системы, тихонько вышла из комнаты интенсивной терапии.

- Ты чего такой ворчливый? - послышался голос другого мужчины из-за ширмы и Горелов удивленно посмотрел в сторону звука. – Сестричку обидел. Она же искренне о нас заботится. Другая бы даже и предлагать не стала. Не обязана.

- Ты тоже что ли после ранения? – медленно спросил Горелов соседа.

- Аппендицит приключился. Пока привезли в госпиталь, перитонит развился. Чуть не отправился к праотцам, - скривился в ухмылке седоватый и поджарый мужчина. – А тебя ранило смотрю. Медаль дадут. Герой.

- Да что мне с героя этого, - махнул рукой Горелов. – Из строя вышел. Минимум на месяц. Морпехи там мои без капитана остались.

- Из каких мест?

- Под Малоречьем стоим. Стояли. А при заходе в Кривую бухту, дроны атаковали. Там-то меня и ранило.

- А я с Горовчанки. По контракту служу. И уже неделю тут валяюсь. А рыженькая эта очень добрая, не обижай ее, сослуживец, - встал на защиту сестрички незнакомец и покряхтел, меняя положение.

Глава 2. Вызывая стыд

Дарина откладывала как можно дольше посещение палаты с капризным пациентом. Мужчины по-разному реагировали на боль и ограниченные движения. Кто-то жаловался и просил добавить в систему обезболивающее, кто-то молча лежал, сцепив зубы, кто-то улыбался через силу. Но и были те, что ворчали, ненавидя свою слабость.

Сергей Андреевич Горелов. Пациент сорока двух лет. Осколочное ранение в ногу.

Но не это смущало Дарину. К ранениям пациентов она привыкла, работая в госпитале. На этого мужчина она странно среагировала. При виде него у нее подгибались колени, тряслись руки и пересыхало во рту.

Впервые она увидела его, когда готовила к операции. Он был без сознания и этот факт давал небольшое преимущество: она, не смущаясь его наготы, подготовила операционное поле, отметив про себя мужественные черты лица и поджарое тело, густо поросшее волосами, которые ей тоже пришлось частично сбрить. А придя на повторный осмотр и встретившись с его глазами, отчего-то устыдилась. И ведь не впервые же видела голого мужчину. Прикасалась. Лечила. Но впервые так остро среагировала. Горелов оказался с жутким характером. Но Дарина списала его состояние на последствия наркоза. В конце концов сильный мужчина, вдруг оказавшись на больничной койке внепланово, волей не волей будет удручен.

Дарина шумно выдохнула и решительно открыла дверь в палату. Взгляд тут же упал на кровать Горелова и их взгляды встретились.

Он будто бы ждал ее прихода. Подобрался, удобнее сел к изголовью, держа руку на поручне и смотрел точно в дверной проём.

- Я думал, Вы забыли про нашу палату, - произнес язвительно.

Сосед крякнул от его реплики и поспешил оправдаться.

- Не слушайте его, сестричка. Ворчит Серёга, как не в себе. Может, ему успокоительного чего на ночь уколите? - заметил с усмешкой.

Замечание пожилого пациента насмешило Дарину и она поджала губы, сдерживая улыбку. Прошла глубже, неся в руках бикс со стерильным инструментом.

- Ну, если станет буйным, уколю, - украдкой взглянула на Сергея, считывая его реакцию. – Но для начала обработка швов. Оголяйте раневые поверхности.

Горелов запыхтел на её замечание и устыдился своей резкости. Почему он так реагирует на неё? Девушка выполняет свою работу, а он рычит. Он и сам не понимал. Но списал свою реакцию на ограниченную мобилизацию. Жадно наблюдал за ее пальчиками, суетящимися с перевязочным материалом, уже предвкушая, как эти самые ладошки коснутся его кожи.

Дарина сначала обработала живот пожилому пациенту, благодарно смотрящему на медсестру, но затылком ощущая, как за ней следит Горелов.

Неужели он не может смотреть куда-то в сторону?

Отчего так нервирует ее его взгляд?

Дарина не находила ответа и желала поскорее покончить с процедурой. Приблизилась с лотком для инструментов к Горелову и, не глядя ему в лицо, участливо попросила:

- Приспустите пожалуйста простыню, пациент Горелов.

Сергей дважды моргнул и, перевернувшись на другой бок, откинул больничное покрывало, являя нагое тело. Часть ран были заклеены пластырем, рана побольше бинтами. Взгляд невольно упал на мужской орган и Дарина зависла. Даже в спокойном состоянии член был приличного размера: покоился на ложе из мошонки, подмигивая пустым глазом.

Дарина открыла рот, забыв, как дышать, и тут же одернула себя: нельзя так пялиться на мужской орган! Да, у нее давно не было мужчины, но она и не хотела никого. И это не повод его так пристально разглядывать.

Зато Горелову будто бы доставляло удовольствие смущать медсестру. Он даже на мгновение забыл про боль и свое зависимое от медиков положение: румянец, окрасивший щеки и выделив ярче веснушки на лице Дарины, доставил ему истинное удовольствие. Фантазии пустились вскачь: он представил как ее рыжеволосая голова опускается к бёдрам и пухлые губы накрывают тугую головку. Горелов невольно застонал, ощутив, как эрекция прострелила пах и член подпрыгнул, повинуясь хозяину, вытягиваясь в струнку.

Дарина судорожно втянула воздух и принялась менять повязку на бедре, стараясь абстрагироваться от состояния возбуждения пациента. Перед ней раненный пациент и не более! – пыталась убедить себя. Однако мускулистое мужское бедро, густо покрытое курчавыми волосками, напоминало, что перед ней мужчина. Красивый мужчина.

- Ты меня брила? – хрипло спросил Горелов и Дарина вздрогнула, на миг прервав обработку раны. Покраснела, но промолчала. Горелов продолжил допрос: – Я хочу знать, что ты ощущала, когда держала мой спящий член в руках? Хотела чтобы он встал… для тебя?

Волна возмущения окатила медсестру и она резко вскинула голову.

- Как Вам не стыдно такое спрашивать? – прошипела Дарина, зыркнув на него. – Я выполняла свою работу и только.

- Угу. Непыльная работенка – зуи теребить, пока мужик в отключке.

- Что Вы хотите этим сказать? Что я плохо ее выполняю? – распрямилась и с вызовом посмотрела на Горелова. – Или… Вам может стыдно за свой стручок? – добавила насмешливо, парировав выпад.

Горелов от ее реплики запыхтел и послал раздраженно-обиженный взгляд.

- Хочу сказать, что мне нет дела до Вашего члена и до каких-либо других. Тем более на больничной койке. Вы для меня все бесполые пациенты! Ясно?

Глава 3. Зависимый

Сергей половину ночи промаялся без сна. Он отказался от анестезии, о чем вскоре пожалел, но не хотел звонить и просить медиков об обезболивании. Пришлось бы снова встретиться с Дариной и признаться ей, что ему больно. Поэтому терпел до утра. И когда медсестра переступила порог палаты, искренне обрадовался.

- Доброе утро, товарищи военные, - пропела Дарина, зевнув. – Как спалось?

- И Вам хорошего дня. Пойдет, сестричка. Сегодня меня переведут в общую? – поинтересовался Иван, поднимаясь с постели.

- Подождите обхода заведующего. Возможно и переведут, - улыбнулась седовласому и посмотрела на Горелова. – Как Ваше самочувствие? – приблизилась к кровати и посмотрела на экран прикроватного монитора, отслеживая биопараметры пациента.

Сергей скрывал страдание, напряженно глядя на Дарину и отмечая перемены в её внешности. После ночи, проведенной на больничной кушетке, девушка выглядела растрепанной, заспанной, уставшей и без следов косметики. Веснушки отчетливее проступили на скулах и носу, которые она днем тщательно маскировала тональным кремом. Чепчика на ней не было и он отлично разглядел медный оттенок ее волос.

- У Вас закончилось действие анестетика. Почему не сообщили мне, пациент Горелов? – строго посмотрела на него сверху вниз. – Я сейчас подколю. Вам еще сутки нужно капать фентанил. Боль выматывает и ухудшает регенерацию тканей.

Дарина быстро сходила в процедурную и, взяв лекарство, вернулась.

- Спасибо, - благодарно прошептал Горелов и откинулся на изголовье, когда лекарство заструилось по вене. – Это наказание мне за то, что вчера дерзил тебе. И за мою гордыню, - насмешливо добавил, ловя взгляд зеленых глаз.

- Сейчас еще кровь возьму. Кулаком поработайте пока.

Она поменяла шприцы. Наложила жгут на плечо, стараясь сосредоточиться на процессе забора крови, хотя это было сложно. Офицер не отпускал вниманием, четко следя за её манипуляциями. Пальчики подрагивали от волнения и Дарина едва тянула поршень. Никогда банальный забор крови не казался таким проблематичным, напряженным.

- Всю кровь из меня выкачаете, - нарочито небрежно проворчал Сергей. Поморщился, когда медсестра приложила спиртовую салфетку и согнула руку в локте.

- Перестаньте ныть, Горелов. Если у Вас закончится кровь, Вы смело проживете за счет своего яда.

Тут же послышался раскатистый смех с соседней кушетки. Иван, сотрясался телом, глядя в потолок. Потом повернул голову и, встретившись со смешливым взглядом Дарины, показал вверх большой палец, одобряя ее реплику.

- Смеетесь надо мной. Над больным. Разве медики не должны соблюдать врачебную этику? – с обидой произнёс Горелов, ворочаясь на кровати и ища удобное положение.

Дарина медленно выдохнула, чувствуя укол совести.

- Должны. Но иногда пациенты попадаются неблагодарные. И просто распирает поставить их на место.

- Я понял. Извини.

Она невольно подняла брови. Горелов просил прощения? Это стоит многого. Дарина встретилась с его глазами и на краткий миг застыла, обескураженная вспышкой интереса к ее персоне. Глубоко запрятанная боль, колючая тоска и искорки желания – все это плескалось в глубине его серых глаз. Она часто видела отражение похожих эмоций в глазах мужчин на больничном ложе, но только взгляд Горелова пробирал до кончиков пальцев, щекотал по ребрам, связывал узлом внутренности и рождал постыдное желание.

Медсестра тряхнула головой, скидывая наваждение.

Глупая!

Зачем она позволяет себе думать о нём так много и откровенно? Возможно, у него есть жена, женщина, а она рисует себе картины отношений. И вообще, он скоро снова отправится на службу и затеряется в череде других больных.

Отвернулась, нахмурившись, и двинулась из палаты прочь.

- Когда снова придешь? – не удержался Горелов, крикнув в спину.

Дарина остановилась. Раздумывала: стоит ли ему сообщать о своем графике, но желание увидеть еще раз его глаза и реакцию пересилило. Полуобернувшись, тихо ответила:

- Через три дня. Ухожу на выходные. Вы уже выпишитесь к моей смене. Всего хорошего, пациент Горелов, - и, крутанув задом, быстрой походкой покинула палату.

- Чёрт! – с силой ударил кулаком по матрасу, сетуя на предстоящую разлуку.

Но теперь у него появился еще одна причина скорее встань на ноги. Он сможет свободно перемещаться по стационару и при желании отыщет рыжеволосую сестричку на рабочем месте. Похоже, что пребывание в госпитале предстоит не таким и печальным, когда есть о ком помечтать, кем полюбоваться и даже прикоснуться при возможности. И он решил, что обязательно найдет способ сблизиться с Дариной. Одно печалило: его статус женатого. Но и она могла быть замужем, о чем он ни разу не подумал. Так увлекся, что забыл о таком важном факте.

***

- Климова, - окликнул Дарину заведующий хирургией.

- Да, что-то срочное, Иван Петрович? – заторопилась.

- Анализы брала у мужиков? – она кивнула. – Как сходишь в лабораторию, подготовь ВИП-палату для выписывающихся с реанимации.

- Хорошо. А кого выписываем? Снайпера Илюхина из 504?

Глава 4. Венера Ботичелли

За три дня, пока Климова находилась вне рабочих стен, Горелов окончательно пришёл в себя после операции и перевёлся из палаты интенсивной терапии в общую. Точнее в индивидуальную. Ту самую, которую для него приготовила Дарина. Он понемногу стал передвигаться на костылях. До туалета и на улицу – покурить. Ждал с нетерпением Дарину и когда девушка заступила на смену и пришла в палату поставить капельницу, впервые широко улыбнулся.

- О! Здравствуйте, - стушевалась Климова при виде Горелова, стоящего возле окна и открыто рассматривающего ее. - Смотрю Вы уже на ногах. Давно начали вставать? – она прошла в палату и установила штатив рядом с кроватью, устанавив флаконы с лекарствами. – Ложитесь на кушетку.

Горелов усмехнулся. Ее небрежно брошенная фраза сразу вызвала пошлые ассоциации. Хотел бы он пошутить, что при виде нее у него всё в боевой готовности, но смолчал. Он и так был с ней груб поначалу. Спустя время, придя в себя окончательно, устыдился, но списал на последствие наркоза и ранения. Девушка старалась угодить, заботилась и терпела его брюзжание.

- Два дня хожу на палках, - указал на костыли и торопливо, насколько позволяли костыли, протопал до кровати. Неловко сел, придерживаясь за спинку, и с надеждой посмотрел на Дарину. – На сутки заступила?

- Ага. На сутки…

- Ночью хоть поспать удается?

- Когда как. Бывает, что срочных привозят и тогда я ассистирую хирургам. Готовлю больных к операциям.

- Как меня…, например.

- Да. Как Вас.

Наступила неловкая пауза. Дарина ждала, когда пациент примет горизонтальное положение, стараясь не смотреть в его лицо. Воспоминания то и дело шалили, подкидывая ей картинки его обнаженного, побитого тела. Красивого, по- мужски привлекательного. От чего краска смущения разлилась на щеках, акцентируя еще сильнее веснушки.

Стараясь отвлечься, сосредоточилась на постановке капельницы, при этом всеми открытыми участками тела чувствуя обжигающе пронзительный, жадный взгляд Сергея.

- Ну все, минут сорок минимум придется полежать.

- Спасибо, - поелозил, ища удобное положение для больной ноги.

- Давайте помогу, - потянулась, фиксируя конечность. – Не нагружайте сильно. Ходьба на небольшие расстояния, а то вторая заболит, - мягко улыбнулась.

- Да что ей сделается, - фыркнул. – Главное, не отрезали…

И фраза его прозвучала двусмысленно.

Что подразумевал Горелов под главным или что не отрезали конечность?

Мужчины и раньше говорили пошлости, особенно в наркотическом бреду, но ни один так не действовал на нее.

- Ну, я пойду, - зачем-то уточнила, будто спрашивая разрешения, чем и воспользовался Горелов.

- Посиди со мной, - неожиданно прозвучало с его уст и Дарина удивленно посмотрела на мужчину. – Пожалуйста, - умоляюще, видя, что она готова отказать.

- У меня Вы не единственный пациент. Я не могу. Да и зачем? – недоумевала, но и не уходила.

Под его умоляющим взглядом, таким не похожим на то, как он смотрел до этого дня, замерла на месте, не решаясь сдвинуться, словно лягушка, под гипнозом ужа.

- Извиниться хочу. Неудобно мне смотреть на тебя снизу вверх.

Трудовая обязанность звала идти работать дальше, а долг сестры милосердия удовлетворить желание больного и Дарина, шумно выдохнув, сдалась.

- Хорошо. Но буквально две минуты, - и, придвинув стул к кровати, села и сложила руки на коленях.

Их взгляды встретились. Почти на одном уровне. Горелов полулежал, приподняв изголовье и не моргая, смотрел на Дарину. Не просто смотрел – жадно рассматривал. Любовался. Легкая улыбка блуждала на его губах, делая их изгиб более выразительным. Серые глаза приобрели теплый оттенок, а на щеках обозначились ямочки.

Дарина снова стушевалась. Он все больше ее напрягал. Волновал. Вызывал смесь сложных и непонятных эмоций.

- Вы хотели извиниться, - напомнила и не в силах смотреть в его глаза, опустила свои. – Минута вышла.

- Ах, да. Хм…, совсем я зачерствел в мужском коллективе. Очурбанился.

- Есть немного, - ее губы тронула усмешка.

- Прости старого моряка. Капризничал, словно девица. Самому тошно от себя.

- Бывает. Я уже привыкла, что военные могут вести себя не очень мужественно на больничной койке. Вы не первый.

Она хотела добавить еще: вовсе вы не старый, но не смогла. Вдруг он расценит это как интерес с ее стороны к нему?

- Значит, я прощён? Мир? – заглянул в лицо Дарине и, получив согласный кивок, протянул руку и мягко завладел ее ладонью.

- Мир. Ой, осторожнее, игла выскочит, - удерживая его мозолистую, горячую ладонь, вернула на место.

- Ну я должен был скрепить наш дружеский союз рукопожатием, Дарина Олеговна, - он прочитал ее имя на бейджике, - Климова.

- Вроде так положено, - снова улыбнулась Дарина, чувствуя себя рабой этого офицера и немного глупой.

Он продолжал удерживать ее руку, ощутимо сжав пальчики. А Дарина не могла их высвободить из-за боязни ему навредить.

Глава 5. Крокусы

Горелов досадовал на свою резкость. А может он сильно смутил Дарину своими комплиментами и приставаниями? По кругу крутил воспоминания о том, как касался ее нежной кожи, сжимал пальчики с розовым маникюром. Она даже перчатки медицинские не надела, хотя это разнилось с правилами санэпидрежима. И ему хотелось думать, что ради него.

Сегодня он решительно настроился попасть к ней на перевязку. Специально тянул – не шел к другой медсестре. Ждал, когда закончится лекарство в системе и Дарина вернется и снимет капельницу.

- Я тебя чем-то обидел в прошлый раз? – осторожно спросил.

- Нет. Почему Вы так решили?

- В тот день ты не пришла снять капельницу. Я расстроился, увидев твою сменщицу.

- У меня были срочные пациенты. Я не смогла.

- Ясно.

Он сделал вид, что поверил и медленно выпустил воздух из лёгких. Разговор не клеился.

- Дарина, тебя попросить можно?

- О чем? – напряглась.

- Ты же и хирургическая медсестра? Повязку мне сменить можешь?

- Частично. Я замещаю коллег, когда те в отпуске или на больничном. А почему не хотите к Кларе Акимовне? Она опытная медсестра.

- О, нет. Эта женщина – варвар. Она так туго бинтует, будто тесто месит. Того и гляди мясо с костью в фарш смешает! – Горелова передернуло и Дарина, непроизвольно рассмеялась – до того его лицо было страдальчески-комичным.

- Хорошо. Через час приходите в перевязочную. Так уж и быть сменю Вам повязку, - и, продолжая улыбаться, Климова покинула палату.

Горелов тоже улыбался от своей маленькой победы. Он надеялся, что его ворчание в палате реанимации постепенно забудется Климовой. Девушка не заслуживала его язвительных слов и он поставил себе цель загладить вину. Но и другое, более важное выступало мотивом. Дарина все больше ему нравилась и он все делал для того, чтобы найти повод с ней увидеться. Задержать рядом с собою подольше. Пообщаться. Прикоснуться.

У него был час в запасе и воодушевленный порывом, он подхватил костыли и поковылял из палаты. Выбравшись во двор госпиталя, огляделся. Увидев сидящих на скамье подростков, окликнул:

- Эй, пацаны, заработать не хотите?

Те, подобравшись, настороженно посмотрели на Горелова.

- Дядь, мы Вам покупать курево не будем, - запротестовал один из смельчаков. – Нас накажут.

- А я и не прошу. Мне одна услуга нужна. Да не бойтесь, ничего незаконного.

***

Дарина извела себя мыслями о Горелове. Зачем она согласилась его перевязать? Ответ был прост: ей хотелось почувствовать его ближе. Снова. И это походило на мазохизм.

Горелов грубый. Пошлый. Саркастичный. Он вызывал в ней раздражение и злость. А ещё… как не стыдно признаться… плотское влечение. Почему именно он? Ответа Дарина не находила.

Ей бы бежать от него. Строго пресекать поползновения и игнорировать просьбы, выходящие за пределы отношений "врач - пациент", но не могла. Мало того, с радостью ухватилась за идею позаботиться о нем и поспешила в перевязочную.

- А ты что это тут? – спросила пожилая сестра Климову. – За бинтами что ли пришла?

- Нет, - улыбнулась ей Дарина. – У меня индивидуальная перевязка. И, видя недоумение на лице Клары, пояснила: - Один пациент из ВИП-ки попросил сменить ему повязку.

- Да ладно… Это кто ж такой смелый?

- Горелов, - произнесла как можно безразличнее и пожала плечами, отводя взгляд и доставая стерильные инструменты.

- Т-ю… Неужели морячок глаз на тебя положил? – смекнула пожилая медсестра и понимающе усмехнулась.

- Ничего он не положил. Просто я ему капельницу ставлю, почему заодно не перевязать. И тебе меньше работы.

- Отчего же не перевязать. Можно. Мужичонка-то он видный. Холеный. Статный. И в глазах ум светится. Хоть и хромать будет долго. Если не на всю жизнь.

- Клара Акимовна, - надула щеки Дарина, начиная злиться. - Вы что мне его уже сватаете? Он просто очередной раненный пациент. Больной и бесполый.

- Такой уж и бесполый? Угу…, - скептически.

Их беседу прервал стук костылей по кафелю и шарканье тапочек. А потом в дверном проёме появилась голова Горелова и он произнёс:

- Простите, если помешал вашей беседе. Можно войти?

- Заходите, заходите, - впустила Сергея Клара Акимовна, посторонившись и придерживая дверь. – Я уже ухожу.

- Располагайтесь на кушетке, - указала подбородком Дарина. – И штанину закатайте.

Горелов едва перемещался, неловко прижимая костыль локтем, будто ему что-то мешало и Дарина, посочувствовав, едва не предложила свою помощь. Нет, нельзя мужчине указывать на его слабость. А когда он поставил костыли и сел на кушетку она поняла причину его неуклюжести.

Цветы.

Горелов в руках держал охапку горных цветов.

Лиловые, вперемешку с белыми крокусы, с желтыми яркими пестиками, источали медовый, нежный аромат.

Глава 6. Вдох-выдох

Горелов быстро шёл на поправку. То ли больничный режим и свежий воздух ускорял процесс заживления раны, то ли заботливые руки рыжеволосой медсестры торопили выздоровление. Он уже свободнее мог перемещаться на костылях, выходить во внутренний дворик и даже в парк оздоровительного санатория, расположенного по соседству.

А еще – беспрепятственно мечтать о Дарине. С того дня как он принес ей букет крокусов, отношение девушки к нему изменилось. Или это случилось раньше, когда он извинился перед ней?

Дарина перестала избегать Сергея, и даже больше: наоборот охотно шла навстречу его просьбам. Так как у него не было родных в Крыму, а коллеги находились в море, либо на больничной койке, то и помочь было некому в элементарных вещах. Например, купить сигареты, кофе или предметы бытовой необходимости и личной гигиены.

Горелов, вычислив часы заступления на смену медперсонала и ухода домой, сидел на лавочке напротив центрального входа и караулил Климову.

Она задерживалась после рабочей смены и ему пришлось выкурить лишнюю сигарету, чтобы оправдать своё длительное пребывание на улице.

Дарина вышла не одна, а с коллегой. Увлеченная беседой, не заметила пристального взгляда стороннего наблюдателя.

Горелов же напрягся, чувствуя, что объект его охоты может ускользнуть и он ее не увидит еще три дня. Поспешил подняться, неуклюже орудуя костылями, готовый пуститься наперерез, чем и привлек к себе внимание Климовой.

Дарина посмотрела в сторону лавочки и их глаза встретились: горящий надеждой и ожиданием - Горелова и ее - вопросительно-удивленный. Климова попрощалась с коллегой и направилась в его сторону.

- Доброе утро, Дарина Олеговна, - Горелов нарочно громко и официально обратился к ней, косясь в сторону уходящей медсестры.

- Доброе утро…, - хотела обратится к нему, по привычке назвав фамилию, но не смогла после перевязки накануне и милого букетика. – Что-то Вы рано сегодня на прогулку вышли. Прохладно утром. Не застудитесь?

Горелов недовольно фыркнул.

- Скажешь тоже! Что со мной сделается? В шторм в одной тельняшке по палубе бегаю, - отмахнулся. – А ты сама? В тонкой кофточке ходишь, - заметил с долей осуждения и демонстративно оглядел ее внешний вид – будто бережно огладил.

- Спасибо за беспокойство, - Дарина вспыхнула.

Недовольный и едкий Горелов ей был понятен и она знала как его усмирить. А Горелов - заботливый обольститель, настораживал и смущал. Дарина терялась всякий раз, когда он так на неё смотрел и интересовался ею самочувствием и жизнью.

- А, чуть не забыл, - он отвернулся и, наклонившись к скамье, что-то взял. – Это тебе.

На этот раз в его руке красовался букет из карликовых, желтых ирисов.

- Спасибо, - Дарина приняла букет и опустила нос в нежные язычки, пряча смущение и благодарную улыбку. – Где Вы их берете? – посмотрела поверх бутонов.

- В поле, - усмехнулся Сергей. – Эти пахнут, в отличии от тех, что растут на клумбах.

Дарина не стала уточнять как он добрался до пустырей на костылях и нарвал цветов, но романтичный жест её подкупил. Девичье сердечко разом разволновалось, затрепыхалось.

- Хочешь, провожу тебя до калитки?

- Но Вам трудно передвигаться.

- Ненамного труднее, чем тебе на шпильках.

Дарина взглянула на свои ноги, обутые в лодочки на шпильке и улыбнулась.

- Вы правы. Особенно по ступеням или по гравию.

- Красивые ножки. Кстати…

Дарина прикрыла ноги сумкой и отвернулась, боясь встретиться с глазами Горелова и выдать свой интерес к мужчине. Ни говоря ни да, ни нет, пошла по тротуару к выходу.

Горелов расценил её молчание за согласие и обрадованный, поковылял следом.

- Ты только не беги, а то я еще не научился быстро передвигаться на этих ходулях, - крикнул ей вслед и она вынуждена была сбавить шаг.

Обернулась и кокетливо произнесла:

- Так я не просила меня провожать.

- Поздно. Я уже иду, - он поравнялся с Климовой и они пошли медленнее. – Далеко живешь?

- В Гурзуфе, - сказала расплывчато, не уточняя координат. – А Вы сами откуда родом?

- Севастопольский. Но много путешествовал.

Он немного рассказал о городах и странах, куда заходил в порт, плавая на коммерческом судне.

- А ты? Где-то была?

Климова не могла похвалиться списком зарубежных виз и мягко ушла от ответа. Так они добрались до ворот. В просеке между кипарисов показалось море, словно хвост русалки блеснуло чешуей, отражая поднимающееся высоко в небо солнце.

Климова обернулась, собираясь попрощаться.

- Дарина, можно попросить тебя об одолжении?

- Да, конечно.

- Не могла бы ты купить мне станок и пену для бритья? – и Горелов демонстративно огладил щёки, густо заросшие щетиной. – Только у меня нет наличных. На карту могу перевести.

- Как же Вы брились раньше? – удивленно воскликнула.

Глава 7. Пугливая лань

Три дня тянулись вечностью, мучительной пыткой. Причем для обоих.

Горелов с раннего утра караулил Дарину у центрального входа. Терпеливо ждал, словно брошенный пёс хозяйку.

Климова заметила его, едва открыв калитку. Или у нее уже сработала чуйка на любимого пациента? Она сутки ходила сама не своя, от бури пережитых эмоций. По сотому разу прокручивала свои ощущения в объятиях офицера. Гнала воспоминания прочь, не желая поддаваться их влиянию. Кожа лица горела, натертая щетиной, губы пекло, а рот помнил его дерзкий, юркий язык, нагло исследующий чужое тело – нутро ее рта.

Он целовал бесстыдно, парализуя ее волю, воруя личное пространство. Будто боясь, что кто-то другой отнимет. Или Дарина оттолкнет.

Её так никто ни разу не целовал! Они едва знакомы! Он ее пациент! Их отношения за гранью. И это еще больше пугало, волновало и будоражило.

Как теперь смотреть ему в глаза? Как пережить сутки, зная, что он где-то поблизости? Как дождаться его выписки? А хочет ли она, чтобы он больше к ней не прикасался?

Точного ответа она не знала.

Дарина надеялась, что у неё получится избегать Горелова днём. А ночью она закроется в сестринской на щеколду. И сумасшедший поцелуй вскоре забудется. Но она ошибалась, когда, подойдя к ступеням входа, встретилась с его глазами.

Горелов её ждал. В глубоких, цвета грифеля глазах, она прочла упорство, смешанное с тоской, желанием и затаенной болью. И… ни грамма раскаяния. Сожаления. Извинения.

Горелов считал, что он не сделал ничего предосудительного. Мало того, он хотел это делать снова. Хотел целовать её. Его глаза говорили об этом. Его поза. Не смотря на неуклюжесть и хромоту, больничную одежду Сергей был мужчина во всех смыслах.

Дарина едва не оступилась на ступенях под его пристальным взглядом.

- Осторожнее, Дарина, - он оттолкнулся от колонны, двинувшись ей навстречу. – С меня кавалер сейчас никакой, - и тем не менее протянул руку. – Иди ко мне.

- Все нормально. Спасибо, - Климова мельком взглянула на протянутую ладонь и, проигнорировав жест, поднялась.

Смотреть ему в лицо было неловко. Язык прилип к нёбу и Дарина, облизав губы, нервно теребя ручку сумочки, спросила банальное – первое, что пришло на ум:

- Гуляете?

- Угу. Тебя жду, - подошёл вплотную, ища её взгляд. – А ты отвыкла за три дня. Забыла, о чем мы договаривались?

- Вы…

Но Горелов резко перебил.

- Ты! Я просил обращаться на "ты". Сергей моё имя.

- Я знаю, - ответила раздраженно, но тут же поспешила оправдаться. – Я не могу так сразу…, так быстро перейти на "ты".

Горелов жадно разглядывал её профиль, кожу в золотистых крапинках и невольно расплывался в улыбке. Муза его наконец-то вернулась.

- Как же долго я тебя ждал. Будто не три дня, а три месяца! – выпалил с чувством, покачнувшись на костылях.

Дарина смотрела прямо. Открывала рот, закрывала, желая возмутиться, но слова не шли. Сердце и тело ее тянулись к мужчине, но разум кричал: "Остановись!". Надо было спешить на работу, а она будто под гипнозом стояла и не могла сдвинуться с места, обойти его и бежать прочь.

Ситуацию спасли выходящие из здания госпиталя: санитарка выкатывала пациента на коляске и Дарина, бросилась помочь придержать распахнутую дверь. Коллега поблагодарила ее и Климова, бросив нервный взгляд на Горелова, со словами: - "Извини, мне нужно работать", - исчезла за дверью.

Дарина надеялась, что коллеги не видели их поцелуй с Сергеем и не станут отпускать шутки или подозрительно поглядывать в ее сторону. Хотя романы зачастую случались между пациентами и сотрудниками госпиталя и санатория, Дарина никогда не думала об этом глубоко. Знала, что флирт, выходящий за рамки приличия на рабочем месте, осуждается как руководством и коллегами, так и самими пациентами – наблюдателями.

Горелов выругался матерно, провожая убегающие ножки Дарины.

Неужели ее так задел, обидел его напор? Вороватый поцелуй? Ему так же наоборот - понравилось, что нестерпимо хотелось еще. Повторить, посмаковать и взять больше. Пойти дальше. Он никогда особо не вился за женским полом. Занимался военным делом, полностью погрузившись в него. Дома ждала семья. И те нечастые наезды к супруге полностью удовлетворяли его плотские желания. А тут как с цепи сорвался! Словно дембель-срочник, вернувшийся со службы, охочий до женского тела.

Нет. Это было не совсем то. И не к той. К чужой. К малознакомой и едва ли любимой женщине. А почему возникло – недоумевал. Гонял вопрос, а ответа не находил. Но знал одно: он хочет Дарину не только плотью, но и душой. Разумом. Сердцем. О том, что не свободен старался не думать. Больно было. За себя. За Дарину. За жену. А ничего поделать не мог. Хотел ее. И жить хотел. Любить. И быть любимым.

Догонять не стал. Да и как ее догнать на ходулях? Вернулся в палату и стал ждать, когда его ненаглядная беглянка появится. А не появится – он сам к ней придет.

Дарина не пришла. Вместо себя отправила сменщицу. Последняя капельница, а она струсила. Покупки, заказанные им, тоже передала через медсестру.

Горелов вместо того, чтобы расстроится - улыбался. Тем подходящее нашелся повод отыскать ее и поговорить.