Измена. Сердце наизнанку

Стой

Держась за гладкие деревянные перила, быстро спускаюсь по лестнице на первый этаж. Почти бегу по знакомым с детства клеткам напольной плитки. Миную широкий холл с невысокими скамейками по периметру.
Не останавливаюсь, не смотрю по сторонам. Хватит с меня...

Выскакиваю на крыльцо школы. Как была, без куртки. Чёрт с ней, не хочу возвращаться.
За спиной захлопывается дверь, отделяя меня от удушающего воздуха, пропитанного ложью и предательством.

И от злого крика моего мужа Дениса:
- Рената, стой. Дура. Ничего не было!

***

Сегодня вечер встреч выпускников.

За пару недель до этого дня наша староста Алла Иванова создала отдельный чат, в котором собрала всех одноклассников. Путём голосования мы решили отметить юбилей без шика. Не в ресторане, а в школе. Прямо в кабинете класса.

Разрешение на мероприятие было получено автоматически, директором уже пару лет трудится один из нас, отличник Димка. Так сложилось, что и староста Алла, и даже мой муж работают здесь. Муж преподаёт английский, Алла - психолог.

Мы договорились о времени, скинулись, пригласили классного руководителя.
В назначенный час встретились в школе.

В кабинете математики ничего не изменилось. Те же портреты на стенах, постеры с формулами. Те же шкафы для методических материалов.

Я присела за третью парту. Это было моё место. А он... Он сидел прямо передо мной.

Щупаю пальцами стол изнутри. Да, вот она. Нацарапанная чем-то надпись : " Моя кошка" и сердечко. Как было трогательно, волнующе, когда я уронила ручку, наклонилась, чтобы её поднять, и увидела это впервые.

- Чего расселась? Освобождай место, - дёргает меня Кира.

Я необщительная с детства. В школьные годы у меня была всего одна подруга. Кира. Нет, не была. Она и сейчас есть. Мы продолжаем поддерживать отношения. И это ужасно злит моего мужа. Он тоже наш одноклассник, и они с Кирой не переваривали друг друга с начальной школы.
Кира общительная и деловая. Сейчас она активно участвует в организации мероприятия. Я же тихонько прячусь в уголок.

И вот столы сдвинуты и накрыты. На закуску накупили салатов, канапе, фруктов, мяса, сладостей. И много алкоголя.

Стихийно получилось, что девчонки с вином собрались в одной стороне стола, а парни с крепкими напитками - в другой.

Льётся негромкая музыка. Хрустальный звон бокалов, щебетание девчонок, моих бывших одноклассниц. Я сижу в их толпе и чувствую себя неловко.
Вроде они не сильно изменились за десять лет после окончания школы, но у каждого своя жизнь, и я не знаю, о чём говорить.

Подруга же ведёт себя так, как будто и не было десяти лет, как будто мы все только вчера разошлись после уроков. Подсаживается по очереди то к одному, то к другому. Болтает, чокается, смеётся. Она, в отличие от меня, непринуждённо находит с людьми общий язык.

С мужской стороны то и дело слышен звон рюмок, голоса становятся все оживлённее.
Я обеспокоенно замечаю, что мой муж Денис чересчур активничает с алкоголем. Весь раскрасневшийся, выглядит слишком весёлым.

Слышу краем уха, что речь у него изменилась, слова выговаривает нечётко. Рассказывает, как трудно в наши дни быть педагогом. Нагрузка огромная, денег мало. А какие дерзкие сейчас дети и какие злобные у них родители. Нет, десять лет назад таких точно не было.... Я знаю это наизусть. Он бубнит, как под копирку, про это каждый раз, как выпьет. А на мои слова о том, что ещё не поздно сменить работу, всегда отвечает, что уходят слабаки. А он - сильный. Да и школа в соседнем дворе от нашего дома, удобно же.

Опять пьёт. Как меня сейчас это раздражает! Не люблю его пьяным. Хочу остановить, но не знаю как. Неудобно одёргивать при всех.

Пишу в мессенджер:
" Денис, не части, ты много пьёшь".

Он реагирует на вибрацию, достаёт телефон, читает, хмурится. Поворачивается ко мне. Машет головой, и знаками показывает, что всё отлично.
Но я вижу, что нет.

Сама я сижу с одним бокалом вина целый вечер.

Мы давно планируем ребёнка. Вернее, я очень хочу. Денис тоже не против. Вдруг что-то получится в этом месяце? Надо, чтобы малыш был здоровым. Я чувствую себя не в своей тарелке, не на общей волне.

Наверное, надо было остаться дома. Зачем я здесь оказалась?

Прошло около часа. Ребята, видимо, дошли до нужной кондиции. Потому что выключили свет и вырубили музыку погромче. В кабинете стало жарко, душно. Хочу на свежий воздух. Ищу глазами Киру, не вижу. Может, в туалете?

Я пробираюсь сквозь толпу к выходу, замечая, как Денис дёргается в центре танцующих, отрывается изо всех сил. Смешной такой...Танцор диско. Ну, пусть.

Перед тем как выйти, оглядываюсь. Неожиданно замечаю руку своего благоверного на ягодице Аллы. Вот разошёлся. Получит у меня дома.

Открываю дверь, делаю шаг в темноту коридора. И утыкаюсь лицом в мягкий кашемировый свитер с невыносимо знакомым запахом.

- Саша, - выдыхаю и медленно скольжу глазами по мощному торсу вверх, по напряжённо сглотнувшему кадыку. На несколько секунд задерживаюсь на сжатых губах. Тех самых, что подарили мне первый поцелуй в жизни. И натыкаюсь на колючий неприязненный взгляд чёрных глаз.

Да, это он. Сашка Орлов, моя первая любовь. Чувствую в районе солнечного сплетения горячую пульсацию.

Его ноздри агрессивно раздуваются.

- Котова, смотри, куда идёшь, - рычит он.

Внутри вскипает. Так грубо. А с чего бы?
Сашка бросил меня тогда совершенно без причины, уехал на долгие десять лет. Не попрощавшись... Я умирала от тоски, непонимания. Ждала. Сначала даже писала ему, но ответа ни разу не получила.
И теперь этот гад ещё и рявкает на меня.

Я надменно вздёргиваю подбородок.
Звенящим голосом поправляю:

Ты видишь, мы заняты

Что? Мне не послышалось? У меня потемнело в глазах. С кем он там? Чуть шире приоткрываю дверь.

Раздаётся игривый женский шёпот:

- Отстань, Лазарев. Ты, вообще-то, не один здесь, забыл? С женой.

- Да с какой, к чёрту, женой? Она скучная, в постели бревно. То голова болит, то настроение унылое. Мы с ней давно живём, как соседи. А ты офигенная. Меня после тебя ни одна баба не вставляет.

Я начинаю часто-часто моргать. Не хочу верить, что это сказал мой Денис. Что происходит на самом деле? Чей-то тупой прикол, розыгрыш? Кто-то шутит надо мной, наверное. Оглядываюсь. Помутневшим зрением не замечаю необычного. Несколько человек курят около туалета, но они не смотрят в мою сторону.
Прислушиваюсь.

- Ой, все вы так говорите, женатики. Только почему-то от жён своих не уходите... - ехидно заявляет та, после которой не вставляет, - да не рви мне трусы. Не ты покупал, не тебе рвать.

И нечленораздельно мычит, как будто ей зажали рот.

- Ну, не ломайся. Чё ты вредная такая. Давай ещё разочек. Тебе же понравилось тогда, знаю.

Слышу звук возни, возмущённый вскрик:

- Лазарев, блин, ты своей дочери на три года даже куклу не подарил! На фиг ты мне нужен, жадная сволочь. Как не стыдно лезть ко мне после такого...

Раздался шлепок. И я почему-то почувствовала его своей щекой. Вздрогнула. Что она сейчас сказала? Пытаюсь переварить. Какая кукла, какая дочь? Так это же она ему говорит, моему мужу.

Главное - успокоиться сейчас.
У моего Дениса есть дочь, так... А почему он мне не рассказывал? Я лихорадочно подсчитываю. На три года не подарил куклу...

Широко открываю рот, хочу вдохнуть больше воздуха. Теперь всё встало на свои места... Значит, девочка родилась, когда мы уже были женаты. Он изменял мне. Давно. Так вот почему он равнодушно относился к моему предложению завести ребёнка. У него уже есть...
Я пытаюсь собраться, но к лицу приливает кровь, в висках яростно пульсирует. Кажется, накатывает паническая атака.

Сквозь нарастающий гул в ушах слышу, как Денис не унимается, жарко бормочет:

- Подарю я ей куклу. Хочешь, две подарю. Кому скажешь, подарю, завтра. А сейчас повернись вот так.

- Да нет, - сопротивляется женщина.

- А вот так тогда.

- Вот ты где. Что тут делаешь? - Кира незаметно подошла сзади и тронула меня за плечо.

Я вздрагиваю. Выпадаю из чёрной дыры, в которую меня уже почти затянуло. И правда. Чего я жду? То, что я услышала сегодня, переходит все границы.

Распахиваю дверь.

И вижу Аллу, стоящую ко мне лицом с задранной до пояса юбкой. А за её спиной Дениса, пьяного, потного, с неадекватным взглядом. Он прищуривается, пытается сосредоточиться на моём лице, но у него плохо получается. Наверное, он меня не узнаёт, потому что даже не пытается убрать свои руки с груди нашей бывшей старосты, продолжает мять её.

- Пипеееец, - простанывает за моей спиной Кира.

На лице Аллы быстро меняются эмоции. Удивление, шок, жалость, надменная усмешка. Она выбирается из-под мужа, поправляет одежду.

Тот возмущается:

- Куда?

- Лазарев, здесь твоя жена, отвали уже.

- Где?

Муж сводит брови к переносице, пытается взять себя в руки. Застёгивает брюки и укоризненно заявляет:

- Рената, что происходит? Ты видишь, мы заняты. Обсуждаем завтрашний классный час. Алла Сергеевна будет выступать на нём.

Наталкивается на неё взглядом и похотливо расплывается:

- Да, Алла Сергеевна? Выступишь классно на классном часе?

- Идиот пьяный, - фыркает она, - ну, ладно, пообщайтесь, пойду.

- Нам тоже пора, правда? - Кира тянет меня за пояс платья.

Но я стою, как вкопанная. Нет, как вмёрзшая. Как ледяная фигура. Не могу вздохнуть. Даже моргать не получается. Только бешеный пульс напоминает мне о том, что я ещё жива. Одно дело услышать, другой - увидеть воочию. Это всё так мерзко, отвратительно. Воздух вокруг будто наполнился запахом протухших яиц. Меня тошнит.
Алла с дерзким пренебрежительным выражением лица идёт прямо на меня.
Смотрит враждебно.

Подойдя вплотную дёргает уголком рта:

- Кыш.

Я машинально делаю шаг назад и в ту же секунду прихожу в чувство.

- Постой, - хватаю за руку,

- Аха , - с вызовом роняет она.

- У вас общий ребёнок? - голос предательски дрожит.

В глазах Аллы на секунду мелькает что-то беспомощное. Но она берёт себя в руки и кивает:

- Дочка. Василиса.

Эти два слова, как удар в затылок. Мне стало совсем трудно дышать, будто я нахожусь в вакууме. Ну, теперь больше нет путей отступления. Нет возможности оправдать мужа в своих глазах. Списать на алкоголь, усталость, глупую шутку.
Измена, другая женщина, внебрачный ребёнок - вот что сегодня пришло в мою , казалось, спокойную семейную жизнь. И теперь я должна что-то решить, как-то отреагировать.

Боже, что мне делать?

Денис, кажется, начал приходить в сознание.

Сквозь пелену слышу его голос:

- Малыш, не слушай её, было один раз по пьяни, и всё. Честно. Залетела, откуда я знал, что она не предохраняется? Да, родила. Но сейчас у нас нет ничего, клянусь. Не загоняйся, ладно?

Затыкаю уши ладонями и натужно выплёвываю ему в лицо:

- А сейчас. Вот сейчас. Здесь. Что происходит?

Болезненно смотрю в виноватые глаза. Он в ответ мычит что-то нечленораздельное и тянет ко мне руки.
Нет! Я делаю шаг назад, выставляя перед собой ладони. Надо уйти.
Бежать.
Разворачиваюсь. Краем глаза замечая сочувствующие взгляды Киры, ещё кого-то, бросаюсь к лестнице.
Не останавливаюсь, не смотрю по сторонам. Хватит с меня унижений на сегодня...
Держась за полированные перила, убегаю по лестнице вниз. Перед глазами голографически мелькают знакомые с детства клетки напольной плитки. Широкий холл с деревянными скамейками по периметру, тяжёлая дверь, и я на крыльце.

Отпусти

Сижу в салоне автомобиля, согреваюсь. Похоже, климат-контроль шпарит на самых высоких показателях.
Я уже перестала стучать зубами.

Под ритмичные медленные басы мы едем по вечерним улицам. Где-то. Совсем не понимаю где. Не могу сосредоточиться. За окном мельтешат дома и деревья. Виски пульсируют от пролитых слёз. Глаза устали, сами захлопываются. Ещё не хватало задремать. Надо отвлечься.

Я искоса бросаю взгляд на Орлова.

Как давно его не видела...
Он так возмужал.
В машине жарко, Саша снимает куртку и кидает её на заднее сиденье. Закатывает рукава свитера. Замечаю краешек татуировки, сползающей с предплечья. Приглядываюсь, нет, не могу рассмотреть... Осторожно слежу за движениями его тела. Широкие плечи, накачанные руки и торс, раньше Сашка не был таким спортивным. Сейчас он похож на властного мачо из журналов для взрослых.
Напряжённо сведены брови, взгляд направлен вперёд. Следит за дорогой. Ни разу не посмотрел на меня с момента, как мы сели в машину.

Я чувствую себя неловко. Пытаюсь отвлечься, но не очень получается. Глаза так и возвращаются к мускулистым жилистым рукам, которые то нежно скользят по рулю, то переключают поворотники. Это так притягивает взгляд, завораживает. В сумраке плохо видно, но мне кажется, что у него сбиты до крови костяшки пальцев.
Прищуриваюсь, чтобы рассмотреть.
Мысли кружатся в голове, но ничего конкретного.
Правая рука Орлова опускается на ручку коробки передач и случайно касается моего бедра. Мы одновременно вздрагиваем. Я отодвигаюсь к окну и отворачиваюсь.

Чтобы не отключиться, гоняю в голове недавние события.
Сердце щемяще ноет.
Почему Денис так со мной поступил? Предал меня. Унизил и растоптал наши отношения. Наплевал в душу. Противно. Я ненавижу его. Ненавижу.

Ох, что он говорил про меня своей любовнице... Меня бросает в дрожь. Я зажмуриваюсь от стыда. Неужели все эти годы он так думал... Зачем же притворялся тогда? Почему ни разу не упрекнул? Мог бы сказать в лицо. Рената - ты унылое бревно, мне с тобой скучно.

Я не заставляла его быть рядом, не просила, не душила собой. Какой смысл тогда мучиться в моём обществе, если это тоскливо и неинтересно?

Зачем смотреть со мной осенними вечерами фильмы, летом кататься на великах и гулять в парках, весной дарить букеты сирени, тайком оборванные в соседском палисаднике?

Значит, его отношение было насквозь фальшивым. Он всё врал. О любви неземной, о счастье находиться рядом. Как оказалось, ни любви , ни счастья в его душе не было.
Потому что любовь - не только ласковые слова, объятия и поцелуи. Это ещё и уважение. То, что я услышала сегодня, говорит о том, что этого точно нет и не было.
Может быть, я чересчур гордая. Но мне такие отношения не нужны. Сейчас так больно от его слов... Как он мог? Предатель.
Я тихо всхлипнула.

Обидно. Ядовитая муть разочарования заполнила меня и давит, и разъедает изнутри. Хочется ныть в голос.
Как теперь верить людям, если близкий человек так страшно врал...
Наша совместная жизнь была пропитана его ложью. Театр одного актёра. Хитрого и подлого.

И, самое ужасное, что я не знала о ребёнке. Родился настоящий человек, его плоть и кровь . А наши отношения оставались прежними. Ничего не изменилось ни в поведении Дениса, ни в распорядке дня. Денис уходил на работу, вечером возвращался. Не задерживался. Не пытался уйти из дома. Проверял тетради, подрабатывал репетиторством у нас дома. Не было поздних возвращений, запаха чужих духов и следов помады на его одежде. До сегодняшнего дня он ни разу не прокололся. Заработанные деньги нёс в семью.

А как же расходы на ребёнка? Ведь у него дочь! Как можно жить по-прежнему, зная, что где-то растёт часть тебя. Девочка, которой ты очень нужен, которая любит тебя просто за то, что ты существуешь... И не обеспечивать её, не радовать подарками, игрушками, вкусняшками....

Может, он вообще не участвует в её воспитании, не общается с ней... Неужели мой Денис из тех отцов, которые считают детей досадной помехой спокойной жизни? Судя по их разговору с Аллой, возможно, так и есть.
Я увидела мужа другими глазами. И этот новый Денис вызвал в моём сознании отвращение.

Я неожиданно поняла, что теперь точно не хочу от него ребёнка. У моего малыша не будет такого отца. Не хочу, чтобы он был похож на него хоть чем-то. И самого Дениса не хочу в своей жизни больше. Абсолютно. Категорично.

После этого вечера мне противно видеть его. Не буду даже разговаривать с ним, выслушивать оправдания, входить в положение.

Я собрала мысли в кучу. В голове окончательно прояснилось.

Надо немедленно расстаться с Денисом. Хочу, чтобы он ушёл. Пусть идёт к дочери, туда, где нужен. А у меня в душе всё сгорело и обуглилось после того, что произошло. Когда вернусь домой, сразу же соберу его вещи и выставлю.

Так, а когда я вернусь? Где мы вообще? Куда едем? На нервах я даже не додумалась спросить, куда Орлов меня повёз. Вот дура.

Мы притормаживаем у высокого кирпичного забора. Орлов достаёт пульт из бардачка, направляет на ворота, они медленно съезжают в сторону.

- Где мы?

Сашка сверкнул чёрными глазами и промолчал. Как будто я пустое место.
Неприятно. Опять наворачиваются слёзы обиды. Сглатываю и отворачиваюсь.

Мы паркуемся у входа в большой дом с верандой.

- Выходи, - коротко командует Орлов.

Я молча выпрыгиваю из машины, скольжу на шпильках и опять падаю.

Орлов недовольно качает головой, подхватывает меня под бёдра, перекидывает под плечо.

- А, - взвизгиваю я, - отпусти.

Он несёт меня по ступенькам крыльца, в дом.
Когда мы были вместе, он тоже носил меня на руках. Но это было по-другому, бережно, как в кино. А сейчас я бессильно свисаю с его плеча вниз головой, упираясь лицом в поясницу. Я мешок с картошкой, что ли? Сегодня все сговорились унижать меня?! Я сосредоточиваюсь и сильно кусаю его за спину.

Ты так не сделаешь

Я растерянно осматриваюсь. Есть здесь ещё люди? Кажется, кроме нас, никого нет.

Пробегаю взглядом обстановку. Ну, ничего так, стильно. Интерьер минималистичный, но видно, что мебель дорогая.

Интересно, Орлов женат?
Неосознанно поёжилась. Наверное, от мокрой одежды. Конечно, от этого, какая мне разница, есть ли у него семья. Совсем не моё дело. Мы давно расстались, каждый из нас живёт как хочет. А озноб потому что перемёрзла. Так и есть, надо бы переодеться во что-то сухое.

Я осторожно открываю дверь в спальню. Значит, здесь он проводит ночи... Нащупываю выключатель.

Вхожу в просторную комнату с высокими потолками и панорамными окнами.
По центру комнаты стоит огромная кровать. Провожу ладонью по мягкому одеялу, чуть задерживаюсь на пышной подушке. Интересно, на этой он спит обычно, или на той, что рядом?

Дурацкие вопросы какие-то, что за глупости... Отдёргиваю руку. Поднимаю глаза вверх.
Над кроватью нависает необычной формы красная люстра. И лампочка в ней тоже красная. Кошмар какой. Фу, пошлость...

Рядом стоит стеклянный журнальный столик. На нём ноут и зажигалка из серебристого металла с гравировкой морды волка. Надо же, Орлов курит. А восемь лет назад не курил.

Не могу удержаться от любопытства, обхожу комнату по периметру. Ни намёка на присутствие женщины, ни баночек с косметикой, ни симпатичных безделушек, ничего.
Открываю дверцу углового шкафа, пробегаюсь пытливым взглядом по полкам. Женской одежды тоже нет. Он так и сказал, но мне почему-то захотелось в этом убедиться самой.

Так, что тут у нас?
О, какая приятная на ощупь футболка. Тонкая. Кипельно белая. Подойдёт. Расправляю. Большая, конечно. Ну, ничего, хоть что-то.

Беру её, захватываю с другой полки пушистое полотенце и отправляюсь в ванную комнату.

Первым делом и здесь прощупываю обстановку. И окончательно убеждаюсь, что женщиной в этом доме и не пахнет.
На угловой полочке с крючка одиноко свисает мочалка. Над ней стоит мужской гель для душа, он же шампунь. На керамической подставке лежит кусок белого мыла. Поднесла к носу. Запах нейтральный, не фруктовый, не цветочный. Именно такой должен выбирать мужчина. И последний штрих: на раковине стоит стаканчик с зубной пастой и единственной зубной щёткой. Всё.

Я раздеваюсь, развешиваю влажное бельё и платье на горячий полотенцесушитель.
Надеюсь, до утра подсохнет.

Встаю под тёплые струи воды и с облегчением прикрываю глаза. Да, именно этого мне не хватало сегодня. Согреться и отвлечься от случившегося. Смыть с себя грязь, в которой меня извозили.
Вода течёт по волосам, лицу, телу. Я не шевелюсь, стараюсь ни о чём не думать. Просто расслабиться, взять себя в руки. Не знаю, сколько я уже так стою. Наверное, достаточно долго, потихоньку впадаю в медитативное состояние. Так тепло, хорошо... Вот бы ещё можно было изнутри вымыть всю обиду, боль, горечь... К сожалению, не получится.

С трудом заставляю себя закрыть воду. Вытираюсь, натягиваю футболку и отправляюсь в спальню.
Устраиваюсь на кровати. Удобная вроде, но сон никак не идёт. Ворочаюсь. В голове неразбериха, всё смешалось: Денис, Алла, Сашка.

В висках надсадно давит от мыслей о том, что завтра я вернусь домой, и,скорее всего, нам с мужем предстоит серьёзный разговор. Боже. Не представляю, что я должна ему сказать.
Начинаю про себя репетировать речь.

Денис, я доверяла тебе, почему ты так поступил? Нет, банальщина.

Ты предал меня, это так мерзко. Тьфу, опять всё не то.

Денис, ты сказал, что я не нравлюсь тебе, как женщина, что я бревно. А ты не думал, что в этом есть и твоя вина, что секс с тобой не привлекает меня?

Блин, чего я такая правильная... Скучная, Денис так и сказал. Пожалуй, не буду развозить унылую муть. Кому от этих рассуждений и вопросов будет польза? Нельзя донести что-то до человека, в котором нет ничего святого. Да и не мама я ему, чтобы воспитывать.

Денис, пошёл ты в жопу. Собирай вещи и вали из моей жизни. Растворись.

Так скажу и хватит с него. Да, вот это единственно правильные слова. Жаль, что где-то потеряла телефон. Прямо сейчас написала бы, и в сторону. Ладно, подожду до завтра.

Успокаиваюсь на этом.

Опять пробую уснуть. Не получается. Как назло, сознание абсолютно ясное.

Кидаю взгляд на часы, уже полночь, а сна ни в одном глазу.
Может, Сашка тоже не спит? Мы столько лет не виделись. Интересно, как складывается его жизнь. Где он работает, с кем общается, что за татуировка у него на руке?

Сжимаю лицо в ладонях, задерживаю дыхание и одёргиваю себя. Что ты врёшь? Самой себе не ври только, Рената. Ты хочешь знать, почему он тебя бросил тогда, восемь лет назад.
Хмурюсь, пялюсь в потолок несколько минут.

Ну, и что такого? Имею право узнать причину. Я два года после расставания жила как в ночном кошмаре, еле выползла из состояния депрессии. Пусть он ответит. Чтобы мне не думать об этом больше. Хочу обнулиться, начать жизнь сначала, без дурацкого чувства неполноценности и вины непонятно за что. Может это мой единственный шанс всё выяснить.

Решительно встаю и иду искать Орлова.
Поднимаюсь по лестнице, стараясь наступать босыми ногами как можно тише. Вдруг всё-таки в доме есть ещё люди.
Вижу перед собой тёмный длинный коридор. Напрягаю глаза, окидываю взглядом несколько дверей. И только одна приоткрыта, из неё поблёскивает лучик света, слышна тихая музыка. Наверное, там.

Открываю дверь, вхожу в комнату. Меня встречает лёгкий запах парфюма и коньяка.
Я упираюсь взглядом в камин, в котором лениво танцуют язычки огня. Заворожённо останавливаюсь.

- Пришла всё-таки. - слышу из-за спины насмешливый низкий голос.

Вздрагиваю, оглядываюсь.
Орлов, вальяжно развалившись, сидит в кожаном чёрном кресле у стены. Перед ним на столике стоит полупустая бутылка коньяка, бокал, абстрактной формы пепельница, пачка сигарет и зажигалка.
На губах играет циничная полуулыбка, а тёмные жгучие глаза смотрят серьёзно, изучающе. Он не просто смотрит, а хищно скользит ими по моему телу снизу вверх. Трогает на расстоянии. Чувствую кожей его прикосновения. Нет, похоже, это была плохая идея. Меня влечёт к нему и одновременно не хочется приближаться. Ох, интересно, ещё не очень поздно убежать?

Орлов, опять ты?

В лицо с размаху бьёт кровь. То ли от коньяка, то ли от воспоминаний.
Да, я помню, каким ты был, Орлов. Дерзким, борзым, наглым, крышесносным. У меня отказывали тормоза рядом с тобой.

Десять лет назад

Мы с Кирой выходим из школы. Двигаемся по спортивному полю в сторону ворот, подсмеиваясь над тем, как удивился химик, когда не смог открыть дверь кабинета. Какое возмущённое у него было лицо, когда он обнаружил, что замочная скважина забита поломанными спичками.

- Интересно, кто это сделал? - удивляется подруга.

Я знаю и молчу.
Орлов. Как Сашка и рассчитывал, после нескольких бесплодных попыток вскрыть дверь, химик нас выгнал в холл на первом этаже, чтоб не болтались, не шумели и не курили в туалете. Мы спустились, покидали рюкзаки на скамейки и разбрелись кучками ждать. Двадцать минут до звонка на перемену.

- Кошка, - слышу тихий окрик. Оглядываюсь.

Орлов многозначительно подмигивает мне, кивая в сторону столовой. Я доверчиво иду за ним, думая о том, что мы сейчас попьём яблочного компота со сдобной булочкой. Но неожиданно перед самым входом Сашка оттесняет меня в тёмный коридор у спортзала, затаскивает в мужскую раздевалку.

Командует сидящему там щуплому пятикласснику:

- Скройся.

Тот тенью выскальзывает.

Орлов прижимает меня к стене. Смотрит с плотоядной улыбкой несколько секунд. Жадно выдыхает:

- Попалась, Кошка.

И впивается в мой, попытавшийся возмутиться, рот горячими властными губами.
У меня перехватывает дыхание. Я, как загипнотизированная, не могу даже пошевелиться. Он такой накалённый, такой страстный. Одна его рука на моей талии, сжимает, словно тисками. Другой он держит меня за затылок, и я, не в силах сопротивляться, начинаю отвечать на его поцелуй. Мой язык скользит по его языку, и в это время я чувствую, что его рука спускается ниже, к моему бедру, пробует подтянуть юбку вверх. Из последних сил что-то возмущённо мычу, и он понимает, поднимает руку выше, но не отпускает. Забирается мне под блузку, по животу под бюстгальтер и что-то делает с мгновенно напрягшимися сосками. Забываю, где мы находимся.

Я ещё девственница, и каждое действие Орлова вызывает во мне бурю эмоций, от испуга до разрядов тока, пробегающих по телу в совершенно неожиданных местах. И сейчас я растекаюсь горячей лавой от его настойчивых губ и рук, могу только глупо моргать широко распахнутыми глазами, безуспешно пытаясь справиться с головокружением.

- Так, что здесь происходит? - раздаётся грозный голос физкультурника.

Это возвращает меня в настоящее. Ох, как стыдно...

Сашка отпускает меня, и мы стоим глаза в глаза. Задыхаемся, смотрим, изо всех сил стараясь, не прилипнуть друг к другу опять.

Учитель тактично остаётся у входа, из-за его спины выглядывает испуганный пятиклассник.

Орлов улыбается. Учащённо дыша, ласково шепчет мне в губы:

- Повезло тебе сейчас. Ладно, позже продолжим.

Нагло смотрит в лицо физкультурнику:

- Извините, Сергей Алексеевич, так вышло.

Хватает меня за руку, тянет за собой. Смущённо семеню за ним, прячась за широкой спиной. Орлов по пути отвешивает подзатыльник маленькому ябеде.

- Завтра на уроке сто отжиманий, - бросает ему вслед учитель.

- Хорошо, Сергей Алексеевич, - вежливо соглашается Сашка.

Мы входим в столовую. Переглядываемся.

- Дурак, - шутливо бью его по плечу.

Взрываемся в хохоте, раскрасневшиеся, растрёпанные, счастливые...

И сейчас я с загадочной улыбкой вспоминаю это происшествие по дороге домой рядом с ничего не подозревающей подругой.
На улице тепло. В конце апреля погода ещё не устоялась. Утром мы идём в школу в куртках, а после уроков тащим их в руках, почти жарко.

- Рената, постой! Ты выронила.

Оглядываюсь. За нами спешит Денис Лазарев, помахивая моей тетрадью. Удивляюсь. Надо же, странно, как это я могла выронить...

- Спасибо, - хватаю тетрадь, сую в рюкзак и собираюсь идти дальше.

Неожиданно нас практически сносит ураган.

- Утырок, отошёл от неё, - возмущённый окрик, и Денису в глаз летит кулак.

- Орлов, - взвизгиваю я, - чего опять-то?

Но он не слышит, валит Дениса и лупит его что есть мочи.
Я кидаюсь к ним, тяну Орлова за одежду, пытаюсь оторвать от сопящего под ним Дениса.

- Саш, он ничего не сделал, только тетрадь отдал, честно.

Он оглядывается на меня, опаляя взглядом чёрных взбешённых глаз:

- Кошка, брысь! На лавку села. Жди. Задену, бл...

Я сразу слушаюсь, растерянно отхожу и опускаюсь на краешек скамейки, с ужасом глядя на драку.
Несмело дрожащим голосом прошу:

- Саш, ну, хватит, тебя же аттестат не дадут, уже третий раз за месяц.

- Да пусть дерутся, - толкает меня локтем в бок плюхнувшаяся рядом Кира,- Орлов, всеки ему посильнее, уроду.

Сашка, красный и взлохмаченный, с трудом отрывается от Дениса, поднимает его за шкирку и пинает под зад:

- Пшёл отсюда. Повторяю последний раз, мою не трогать.

Подходит ко мне. Кипит от ярости.

- Что он крутится около тебя, а? Повод не даёшь, случайно? Он вытащил твою тетрадь из рюкзака, Соловей сказал.

Я отрицательно машу головой, не даю я никакого повода, вообще не обращаю внимания ни на кого другого.

Денис отбегает на безопасное расстояние и кричит оттуда:

- Чё она твоя-то? Где написано?

Любовником, что ли?

Так, я должна что-то спросить. Мои мысли забились в голове сумасшедшими птичками. С ужасом понимаю, что коньяк потихоньку побеждает меня. Перед глазами немного мутно и плывёт.
Надо сосредоточиться. Всего один вопрос. Самый важный. Как выбрать? У меня их накопилось где-то сто тысяч за эти годы. Какой же важнее... А чёрт его знает. Ну, попробую задать самый первый,что пришёл мне в голову после расставания.

- Почему ты уехал?

Лицо Орлова мгновенно приняло отсутствующее выражение.

Пожал плечами и сразу ответил:

- Чтобы никогда больше не видеть тебя.

Надо же, какие новости! А то я раньше не поняла. Когда он в один момент перестал отвечать на звонки, а потом и вовсе сменил номер. Когда я день за днём приходила унижаться к его бабушке, выпрашивая новый адрес. И потом, когда писала обычные бумажные письма. Упрямо. Каждый день. По письму в течение полугода. А он ни разу ни на одно из них не ответил. В душе, как и годы назад, задрожало от глубоко запрятанной обиды, она проснулась и попросилась наружу.
Как ты бесишь, Орлов!

- Но почему? Что произошло?

Он качает головой из стороны в сторону, недовольно цокает:

- Это уже второй вопрос.

Если бы я была трезвой, то точно остановилась бы.
Но сейчас - нет. Слишком кипит внутри, хочется докопаться. Не верю, что наш разрыв произошёл без причины. Этого просто не может быть...

Я решительно встаю, тянусь к бутылке, наливаю себе коньяк, залпом пью. Морщусь, закрывая ладонями рот, часто моргаю.

Сашка удивлённо следит за моими действиями.

- Крепко так, - жалуюсь сама себе и обращаюсь к Орлову, - Хочу задать второй вопрос. Какая причина?

Куда он смотрит? Прослеживаю за его взглядом по своему телу вниз. Вода накапала с мокрых волос на футболку, промочила её. И теперь Сашка гипнотизирует мою грудь с предательски торчащими сосками. Беспомощно оборачиваюсь, нет ли пледа или чего-то вроде, чтобы прикрыться. Не нахожу.
Скрещиваю руки на груди и опускаюсь в кресло.

Орлов с облегчением выдыхает и, на секунду задумавшись, выдаёт:

- Нууу... Решил, что так будет лучше.

Вот сволочь. Это нормальный ответ?! Невозможно с ним...
Всё больше злюсь на него. Отворачиваюсь, сосредоточивая взгляд на язычках пламени в камине. Почти медитирую под ритмическую пульсацию фолк-рока.
Молчим несколько минут.

- У меня тоже есть вопрос, - раздаётся хриплый низкий голос.

Я надменно киваю на бутылку. Пусть принимает правила игры. Что мне, одной пьянеть, в конце концов?

Сашка усмехается уголком рта, выпивает, не морщась, как воду.

И неожиданно спрашивает:

- Как зовут ребёнка?

Даже мой, в эти минуты уже не совсем адекватный мозг, пришёл в изумление. Почему именно это его интересует сейчас? Очень неожиданный вопрос для этой ночи. Какая ему разница до ребёнка Аллы? Мог бы у неё спросить, я тут причём.

А,понятно. Он, наверное, видел ту позорную сцену, и теперь хочет насладиться моим унижением. Ну, издевайся и ты, раз я заслужила...

Надменно вздёргиваю подбородок и отвечаю:

- Василиса.

Он эхом повторяет :

- Василиса. И с кем она сейчас?

- Надеюсь, с Денисом, - недовольно фыркаю я.

Как будто это очень важно. Что дало ему это знание, интересно?
Мы опять погрузились в неподвижность и молчание.

Обида отпускает меня потихоньку. Внутри алкогольно, горячо и мягко. Прихожу в состояние, когда хочется блаженно расслабиться и ни о чём не думать. Тем более, со мной рядом Сашка.
Я представляла нечто подобное в мечтах. Но только в них Орлов улыбался и обнимал меня. А здесь он задумчиво крутит зажигалку в пальцах, серьёзный, губы сжаты, в глазах болезненные искры.

Тянется к сигаретам, прикуривает, глубоко затягивается, выдыхает дым в противоположную от меня сторону и произносит голосом, в котором явственно прослеживаются металлические нотки:

- На утырка похожа.

- Откуда знаешь? - вот сейчас я совсем в шоке.

В голове шумит. Всё такое нереальное вокруг. Что здесь происходит? Вместо того чтобы говорить о нас, мы обсуждаем ребёнка Дениса.

Слышу, как издалека:

- Он мне показывал фото.

Пытаюсь осмыслить. Но пазл вообще не складывается. Непримиримые в недалёком прошлом, враги хвастаются фотками внебрачных детей... Мир перевернулся, что ли?

Блин, ну, ладно.

Похоже, я уже в астрале. Больше не хочу концентрироваться на этой новости. Меня волнует другое.
Я, наконец, понимаю, какой вопрос для меня самый важный. Он ответит, не сможет увильнуть.

Я опять приподнимаюсь, роняю бокал, ойкаю. Всё, это точно последний.

Наливаю, пью несколько глотков и требовательно глядя ему в глаза, спрашиваю:

- Ты меня просто разлюбил тогда, да?

Пристально смотрит и молчит. Ну же, говори. Скажи мне это. Чтобы я больше никогда не подошла к тебе. Мне нужно услышать, очень нужно.
Отпусти меня, Саш, пожалуйста. Я устала думать о тебе, о нас...

- Давай потанцуем? - неожиданно предлагает Орлов.

Делает музыку погромче, поднимается ко мне. Кладёт руки на талию. В полумраке его бесконечно чёрные глаза кажутся ещё темнее. Не хочу опять в эту бездну. В груди бешено дубасит сердце.
Я скидываю его руки, отступаю на пару шагов назад. Орлов дёргает меня за футболку, притягивает обратно, жадно разглядывает лицо чуть захмелевшими глазами.

От близости его дыхания у меня воспламеняется кожа. Напряжённые соски ноют, а между ног растекается тепло.

Спасите, я не хочу это опять чувствовать. Так не должно быть, нельзя так закипать от его прикосновений, это против моей воли.
Сейчас вырвусь. Вот только мне сначала необходимо начать нормально дышать.

Не бросит

Пять утра. Еду домой, смотрю в тёмную синь за окном, давлюсь слезами.
Чувствую такое опустошение, что хочется завыть.
Больно, горько. Ну, почему всё это со мной случилось в один день? Сначала Денис, потом Сашка.

Я понимаю, его кто-то обманул. Но в моих глазах это его не оправдывает. Почему он не пришёл ко мне тогда, не спросил. Орлов даже не попытался спасти нашу любовь. Ничего не сделал для этого. И это самое отвратительное.

Насчёт того, кто приложил руку к нашему расставанию, у меня даже есть некоторые подозрения.
Мама всегда ненавидела его, с первого взгляда твердила мне, что Орлов - худший парень в мире. Я никогда не понимала почему. Что её раздражало в нём до такой степени?
И она могла нас разлучить. Зная свою маму, я не сомневалась, что она на такое способна.

***

Вспоминаю случай. Мама застукала нас целующимися и устроила ужасный скандал.
В тот день она вышла в подъезд, услышав поскуливание Рэма, моего колли. Мы с Сашкой целовались у лифта, красные и взъерошенные. Руки Орлова хозяйничали под моей толстовкой. При виде нас мама впала в истерику.

- Чтоб ноги его не было в нашем подъезде, вообще рядом с тобой! - кричала она со слезами в голосе, не стесняясь выглядывающих из квартир соседей, - а если он не отстанет, я ему такое устрою, на всю жизнь запомнит. Я тебя в тюрьму посажу, Орлов, если ещё раз дотронешься до моей дочери, она несовершеннолетняя!

К тому времени мы с Сашкой уже почти год совмещали наши свидания с вечерним выгуливанием собаки.

Я жила на окраине города, в десяти минутах ходьбы от дома начиналась лесополоса. В тёплое время года мы уходили туда и гуляли несколько счастливых часов. Бродили по тропинкам, держась за руки, болтали ни о чём, влюблённо рассматривали друг друга, наслаждаясь возможностью просто быть рядом.

Рэм, наверное, немного ревновал меня к Сашке. Иногда подбирал длинную толстую ветку, разбегался и встревал между нами, разделяя ударом. Это было скорее смешно, чем обидно. Мы вскрикивали, а потом ржали, как ненормальные, притягиваясь ладонями обратно.
У Сашки никогда не было собаки из-за аллергии на животных у его мамы. И он с удовольствием играл с Рэмом, учил с ним команды. Нам никогда не было скучно втроём.

Мы гуляли, не оглядываясь на время, забыв обо всём. Главное - оставаться рядом. Когда уставали ноги, находили большой поваленное дерево и устраивались на нём.

Рэм ложился на землю рядом, увлечённо копал перед собой, потом укладывал длинный нос в свежую яму и громко выдыхал, фыркал, издавая странные звуки.
Мы не мешали ему, не запрещали так делать, хотя и не понимали, в чём тут кайф.
И он не лез к нам, увлечённым до дрожи, мурашек по всему телу и опухших губ.

Мы тогда только начали изучать друг друга, и не переступали грань. Но каждое касание, поглаживание и поцелуй вызывали в нас обоих море возбуждения, когда всё вокруг заполнялось стуком сердца, горячим дыханием и неожиданно рождающимися в горле стонами от новизны ощущений. Наши ласки были невинны и развратны одновременно.
Никто не учил, не подсказывал. По крайней мере, меня.
А у Сашки я не хотела спрашивать, даже мысли не могла допустить, что у него когда-то было подобное с другой девушкой.

Каждый день мы познавали друг друга, каждое новое действие жаркого и одновременно осторожного петтинга возникало спонтанно из предвкушения чего-то большего. И нам было очень трудно остановиться, не получив никакой разрядки.

К моменту возвращения домой мы уже не могли разговаривать. Шли наэлектризованные до лихорадки, продолжая целовать и ласкать друг друга, только уже не телами, а молчаливыми многозначительными взглядами.

И в момент, когда за нашими спинами захлопывалась дверь подъезда, опять жадно слипались по-настоящему. И целовались до самой квартиры, не в силах разделиться.
И вот в один такой момент мы были пойманы моей мамой с поличным.

- Он не подходит тебе совсем, открой глаза, Рената! - кричала она, нависая надо мной, шмыгающей носом от льющихся по щекам слёз, - Он ничего в жизни не добьётся. Пойми, мальчик-хулиган - это интересно только в книжках и в кино, а на самом деле от него будут только проблемы.

Я затыкала уши и бубнила в ответ:

- Он не хулиган, он самый-самый-самый лучший в мире. Я никогда его не брошу, всегда буду с ним.

- Да он сам бросит тебя, - взвизгивала мама, - вот увидишь. Он ненадёжный. Бросит, как только ты надоешь ему.

- Не бросит, - трясу головой, изо всех сил стараясь не разрыдаться в голос.

Сашка всё-таки бросил...

Его родители собирались уезжать из страны по работе отца на несколько лет. Орлов отказался ехать, даже поступил в универ в нашем городе. Но вдруг уехал...

И мама открыто радовалась, когда это произошло. Испекла огромный торт. Закатила праздничный ужин. И, конечно, главным гостем на нём был Денис.

Дни, месяцы я открывала глаза утром и начинала умирать от тоски с первой секунды после пробуждения. Не хотела ничего, мечтала об одном, чтобы Сашка вернулся. Жила, как робот. Улыбалась редко и по команде. Училась в универе, вечерами тупо пялилась в телевизор, наблюдая мелькание картинок и не задумываясь, что там происходит.
На улицу выползала только на прогулки с собакой. Бродила исключительно по местам наших свиданий. Искала Сашку взглядом в каждом похожем парне. И Рэм искал. Увидев подходящего по комплекции и причёске парня, тянул меня к нему, изо всех сил раскручивая спиралью пушистый рыжий хвост с белым кончиком.

Так продолжалось два года.

Холодно

Орлов

Вышел провожать её на улицу. Ёжусь. Холодно, бррр.

Она тоже мёрзнет, сжалась, обняла себя руками, зуб на зуб не попадает. Не смотрит на меня больше. Обиделась. Охренеть, а на что? А ничего, что это я должен обижаться...
Тоже отворачиваюсь.

Находиться рядом с ней - испытание похуже, чем на скорости влететь в стену головой. И так еле выжил этой ночью.

Искоса поглядываю, пальчики и нос красные. Так жалко, нахохлилась, как воробышек.
Хочется согреть. Но не буду, а то опять сломаюсь. Снесёт ведь опять, веду себя, как гормональный подросток, влюблённый и неадекватный. Осознаю.
Поэтому не прикоснусь больше, пусть немного помёрзнет. А я - не безвольное мясо, буду держать себя в руках.

Ещё в тот день, когда её мать притащила моим родителям результаты УЗИ, решил для себя, что не буду одним из... Или пусть только моя, или - свободна.

Терплю. Жду такси. Скорее бы уехала...

Надо же было мне вернуться, и сразу в это вляпаться опять.

Так-то думал, можно возвращаться, всё, отморозило.

Когда уехал, сначала было невыносимо. Сменил телефон, только бы не позвонить. Пустился в загулы. Надеялся, что скоро забуду, переболею, другую найду. Но ни одна, с кем пытался мутить, не стала постоянной. Вообще всё не то. Какие-то они ненастоящие, те, другие. И я с ними был не такой, как на самом деле, искусственный, фейковый.
Забил на женщин, перестал думать о постоянных отношениях. Иногда с кем-нибудь снимал напряжение по обоюдному согласию, без обещаний и планов. Никому ничего не обещал.
Но её забыть так и не смог. Каждый день начинался с мысли о ней. Как она без меня...
Убеждал себя, что всё хорошо, что поступил правильно. Постепенно смирился, привык к этой дебильной тоске и ноющей боли в солнечном сплетении. Ко всему привыкаешь...

Пока ничего не напоминало о ней, вроде ничего жил.

А потом почему-то решил открыть бизнес в этом городе. Почему здесь? Хрен знает.

Приехал.
В первый же день попёрся в школу.

Столкнулись с ней в дверях кабинета, и сразу стало понятно, что ничего не изменилось. Как будто и не уезжал, не прошло столько лет в разлуке. Хочу её себе. Только её, никого больше.
Первое, что ощутил - запах. Нежный, тот же самый. Запах леса с оттенками сена и дождя. Встряхнуло, что в глазах потемнело. Не мог ни о чём думать больше. Как будто харакири себе сделал. Хоть вой от того, как это всё остро .

Надо было сразу уезжать, наверное. Но, блин, короткое замыкание.
Поздоровался с пацанами, отправился искать её.
Попал на их с Лазаревым разборки идиотские.

Стоял за её спиной, смотрел на напряжённые плечи. Не хотел думать о том, что там у них происходит. Только молоточками в виски: обнять, вжать в себя, вдохнуть запах, намотать на кулак светлые волосы и прикусить нежную шейку. Потом зацеловать разбегающиеся мурашки. Как тогда. От меня мурашки. Язык онемел от нестерпимого желания попасть в её рот.

Еле держался. Ждал. Не вмешивался.
Сейчас разберутся, и заберу. Мне нужнее, судя по всему. Лазарева она, ага... Ненавижу утырка. Ещё трётся по углам с другими тёлками, урод.

Она ушла. А я навалял ему. Не по привычке, а потому что заслужил, подонок.

Поехал за ней, быстро нашёл. Долбанный магнит опять сработал.
Привёз домой.

А что дальше делать, непонятно. С опозданием дошло, что не моя она больше. Это я одинок, а у неё муж, ребёнок. Она-то, в отличие от меня, живёт на полную. Счастлива даже, может. И мне в её мире места, возможно, больше нет. Да почему вообще у меня возникла в башке мысль, что я ещё нужен ей через столько лет?
Короче, не решился сделать то, что хотел.

Отправил её в спальню. Пусть действует сама, раз я такой безвольный придурок. Пусть поступит, как считает правильным.

Сидел один, уже ни на что не надеялся. Хотел забыться поскорее.

А она вдруг пришла. Да такая, что ВАУ. Невыносимо притягательная. С годами стала только сочнее и желаннее, девочка любимая. В моей футболке. Без белья. Свет так падал на её тело, что охренел от желания. Схватить, распластать, пока не сбежала и залюбить до полной отключки, как десять лет назад.

Она всё что-то хотела узнать. Не мог сообразить, что именно. Пробки вышибло, здравых мыслей не осталось. От её голоса горячая вибрация в паху. С другими не было такого никогда. Каждая минута с ней рядом - как средневековая пытка. И нет облегчения ни на миг.

Она задаёт вопросы, забавно пьёт, носик свой воротит обиженно, такая сладкая. И в голове одна мысль, как наваждение: вот бы ещё один раз, всего раз ощутить её вкус...

Сорвался. И теперь точно знаю, ничего не изменилось. Она всё такая же, моя, больше ничья. Если через столько лет мы также искрим, тот же охренительный фейерверк между нами, это же не просто так.

Моя она, и точка.

Но как примириться с тем, что она сделала, с её предательством? Для меня унизительно делить её с другим, тем более с Лазаревым. При всём этом, походу, она вообще не понимает, что натворила тогда. Неужели ей настолько плевать на меня?

Вызвал такси.

И вот во двор въезжает жёлтая машина.

И тут она такая:

- У меня нет и никогда не было детей. И беременной я тоже никогда не была.

Что?! Пока я беззвучно открываю рот, она уже садится в такси.

Хватаю за руку:

- Постой, давай поговорим.

Отрицательно машет головой, в глазах слёзы:

- Столько не выпью.

Исчезает за дверью машины, такси срывается с места.

А я офигеваю. Что это всё значит? Я же видел эту бумажку. И по срокам выходило, что не мой ребёнок, я уезжал тогда.
Как сейчас помню просьбы её матери не мешать влюблённым строить семью. Чтобы у ребёнка, её типа внука, был настоящий отец.
Обманула? А что, так можно было обманывать?!

Рената, открой

Двери лифта разъезжаются, и я вижу на пороге свою маму с перекошенным от злости лицом. Из-за её плеча высовывается Денис. Он больше не похож на неадекватное животное, выглядит обычным. Таким, каким я знала его раньше, до того как застукала с другой женщиной на дурацкой встрече выпускников. Только виноватые отблески в глазах подтверждают, что мне не привиделась его измена.
Мама и Денис несколько секунд молча смотрят на меня. У них у обоих такое выражение лица, будто перед ними привидение.

- Ты посмотри, она же пьяная в хлам! Где ты была, шлюха? - вдруг во весь голос орёт мама и бьёт меня по щеке.

Моя голова бессильно дёргается в сторону. И это немного отрезвляет. В районе глаз будто лопается наполненный водой пузырь. Слёзы бегут по щекам быстрыми прозрачными змейками. Я не могу ничего сказать, потому что горло перехватило от стыда и обиды. Стараюсь не сорваться в истерику.

Бочком пробираюсь между мамой и Денисом в квартиру, чуть прокашливаюсь и хрипло прошу:

- Дайте пройти, пожалуйста. Спасибо.

Слабой рукой нащупываю на вешалке мамино пальто и куртку Дениса, аккуратно снимаю и выношу за дверь, отпускаю на пол, возвращаюсь в квартиру.
Денис было сделал шаг за мной, но я всё помню. И то, как он поступил, и то, что собиралась ему сказать:

- Пошёл в жопу, Денис, - устало приказываю ему, подталкивая к лестничной клетке.

Он нехотя повинуется, продвигается в этом направлении. Я захлопываю дверь, с облегчением прижимаюсь к ней спиной, съезжаю вниз и застываю на корточках. Подумав, на всякий случай тянусь к дополнительной защёлке, закрываю и её.

Мама громко стучит, дрожащим от возмущения голосом требует:

- Рената, открой, не позорь нас и сама не позорься. Давай поговорим.

Денис тихо мычит:

- Мам, не надо, давай лучше я сам с ней поговорю.

Он с первого дня свадьбы стал называть её мамой. Для меня всегда это звучало дико и неестественно. Льстиво, что ли. Я была против. С какой стати она ему мама... Но Денису было наплевать на моё мнение, и он продолжал звать её только так.

Как у него хватает совести так говорить сейчас, после того, что всё открылось про его измену и внебрачного ребёнка?!

- Ренат, пусти меня, ты всё не так поняла, разреши мне объяснить, - скребётся он в дверь.

Я не соглашаюсь.

- Нет. Я больше не могу тебя видеть, - говорю ему, - Это невыносимо. Не хочу ничего с тобой обсуждать. Мне всё, всё, всё ясно. В жопу иди.

- Любимая, я же всё равно не отстану, пока мы не поговорим.

Возражаю:

- Я тебе не любимая, хватит этих глупостей. Уходи, Денис, между нами больше ничего не может быть, вообще ничего не хочу.

- Это из-за него?- голос Дениса ревниво вздрагивает.

Офигеть просто... Похоже, этот подлец считает, что за ним нет вины. Так неожиданно, что даже стало интересно, какие тараканы в его голове сейчас дискач устроили.

- Да почему из-за него? Из-за тебя.

Я с трудом поднимаюсь на ноги, собираюсь идти в комнату, но тут опять подключается мама. Её тон больше не такой агрессивный, она снижает обороты:

- Ренаточка, доча, ну, прости меня, погорячилась. Мы тебя искали всю ночь, нервничали, поэтому я сорвалась. На звонки ты не отвечала. На улице холодно, с тобой что угодно могло произойти. Пусти, давай поговорим по-женски, всё не так страшно, как тебе кажется. Если меня видеть не хочешь, ладно. Понимаю, что ты злишься за пощёчину, но хотя бы Денису дверь открой. Бедный мальчик и так весь продрог на улице. К тому же ему надо обработать лицо. Этот ненормальный опять его избил.

Понятно. Мне не показалось, что у Орлова сбиты костяшки на руке. Ох, Сашка. В сердце защемило, слёзы полились с новой силой. Почему всё так? Вернулся на мою голову, как теперь не думать о тебе? После сегодняшней ночи я вообще не знаю, как находиться рядом с Денисом. И тут дело не только в его измене... Хотя и в этом тоже. Просто я теперь ясно понимаю, что наш брак был серьёзной ошибкой для обоих.

- Мам, а забери Дениса к себе, если он тебе так нравится, мне он не нужен, - апатично предлагаю из-за двери.

- Что значит, не нужен? Ты соображаешь, что говоришь? Денис - хороший муж, - возмущается мама, - а кто тебе нужен, интересно? Орлов, что ли? Мало этот дикарь тебе жизни попортил, смотрю. Ещё хочешь.

Не отвечаю, но... Да, хочу. Хочу быть с ним. С самого детства. Ну, что мне сделать с собой, как избавиться от этого желания? Если есть, что может исправить это, тумблер, например, или волшебная кнопка, подскажите мне кто-нибудь...

- Мам, не волнуйся, у тебя сейчас давление поднимется, - бубнит Денис, - Я никуда её не отпущу, не переживай. Ты же меня знаешь. Это просто кризис в отношениях, у многих случается такое. Надо съездить в отпуск, перезагрузиться, побыть наедине. Мы скоро помиримся, и всё станет, как раньше. Орлов ей неинтересен. Да, Ренат?

Многозначительно молчу. Не хочу об этом. Мои чувства - не ваше дело. Больше не доверяю вам.
Пауза затягивается. Кажется, они исчерпали аргументы. А я безумно устала.

- Короче, валите отсюда оба. Куда хотите. Никого не хочу видеть. Вообще. Иду спать, - завершаю переговоры я, отключаю дверной звонок и ухожу в комнату.

Слышу вслед взволнованный голос Дениса:

- Я не уйду. Люблю тебя. Буду спать под дверью на коврике, как собака.

Не буду отвечать. Ой, да делай что хочешь, вообще пофиг.

Заваливаюсь прямо в платье на кровать, прикрываю глаза, плачу, плачу, плачу. В голове кружится, опять тошнит. Закусываю себе кисть, чтоб хоть немного протрезветь. Поворачиваюсь набок, подтягиваю ноги к груди и замираю. Незаметно для себя отключаюсь.

Мне снится что-то тяжёлое и мутное.

Выходи

Я отшатнулась от окна.
Откуда здесь Орлов? Как узнал, где меня искать?

Спокойно, Рената. Может, он вообще не к тебе приехал. Ты не одна в этом дворе живёшь. Мало ли какие дела могут быть у человека.

Я выдыхаю, и, стараясь отвлечься, приступаю к приготовлению кофе.
За окном сыплет крупный снег.

Меня настойчиво тянет посмотреть, стоит ли Сашка или уехал. Чтобы не сорваться, я силой утаскиваю себя в ванную умываться.

Привожу в приличный вид. Возвращаюсь на кухню. Демонстративно отворачиваюсь от окна, пью кофе с шоколадной конфетой, больше ничего не лезет.

Сегодня выходной, на работу не надо, спешить некуда. Я прибираюсь в квартире, глупо надеясь, что найду свой смартфон. Не нахожу. Наверное, выронила в сугробе.
Запасного у меня нет. Надо собираться в салон связи, блокировать сим-карту и покупать новый телефон.

Да, так и поступлю. Это я по делу пойду, а не потому, что хочу увидеть Орлова опять. У меня же есть дела. Надо и иду. Не к нему.

Натягиваю утеплённый костюм, сверху куртку, на голову шапку. И только после этого решаюсь выглянуть в окно.

Машина стоит на том же месте. А Орлов как раз заканчивает вытаптывать на свежевыпавшем снегу слово "ВЫХОДИ".

Всё-таки он приехал ко мне...

Сердце сорвалось и зачастило, разгоняя кровь в горло, которое резко сжало в спазме, потом во вспыхнувшие огнём щёки. Ловлю себя на том, что губы сами расплываются в улыбке.

Спасибо, что не как в прошлый раз, Орлов.

***

Мы тогда поссорились. Вернее, я приревновала Сашку к его соседке Ире, которая постоянно возникала перед нами, когда мы были у него дома. Она бесцеремонно заходила и вела себя, как будто ей всё можно. Кипятила себе чайник, переключала фильмы, которые мы смотрели. Одевалась она при этом настолько неприлично, что даже мне становилось стыдно за неё.

Я злилась и доставала Сашку ревностью. Он смеялся над моими словами, не принимая всерьёз. Говорил, что их родители близко дружат с момента заселения в дом, поэтому ничего особенного не происходит.

Однажды он остался на выходные один, родители уехали на дачу. И мы решили устроить романтический вечер вдвоём.

Но явилась Ира. Сашка открывает дверь, на пороге ей объявляет:

- Сегодня мы хотим побыть вдвоём.

- О, как у вас интересно, - заявляет она, проскользнув под его рукой и направляясь прямиком к столику, на котором стоит бутылка шампанского и коробка шоколадных конфет. Достаёт с полки шкафчика ещё один бокал и плюхается рядом со мной.

- Ир, мы хотим побыть вдвоём, - повторяет Орлов и выжидающе смотрит на неё.

- Да ладно вам, мне так скучно дома. Целуйтесь сколько угодно, а я тут в уголке посижу, порадуюсь за вас.

Её выражение лицо явственно говорит о том, что никуда она уходить не собирается.

Ревнивые тараканы активировались в моей голове. Я вскипаю. Хватаю бутылку и выливаю шампанское прямо противной соседке на волосы.

Она пронзительно визжит:

- Долбанутая, что ли? Смотри, с кем ты связался, я тебе сразу говорила, что она дура.

Не знаю, что меня взбесило больше. Её слова или то, что Орлов ничего не делает, а только улыбается, глядя на меня.

Я разъярённо приближаюсь к Сашке вплотную:

- Да? Вы обо мне разговаривали, обсуждали за спиной, и ты ничего не рассказал?

Он стирает с губ улыбку и опускает глаза. Я со всей силы толкаю его в плечи и ухожу во всё ещё распахнутую дверь.

- Кошка, подожди, я с тобой, - кричит Сашка вслед.

- Отвали, - рявкаю я, изо всех сил стараясь сдержать слёзы, - оставайся со своей Ирой. А я бросаю тебя.

Он застывает на лестничной клетке с непонятным выражением лица. Догонять не стал.

Я шла домой и ревела в три ручья. Бросила его, больше никогда не увижу. И Ира эта ещё. Она точно хочет его, сто процентов. Прямо лезет же, как он не видит? Или ему это нравится? Может, они вообще мутят за моей спиной? И сейчас они там вместе, наверное, кошмар. Что они делают?

Я пришла домой, заперлась в своей комнате, заблокировала Сашку в соцсетях, номер - в чёрный список. Проплакала весь вечер, а потом и половину ночи. Забылась тяжёлым сном.

И проснулась в пять утра с дикой головной болью от песни Земфиры.

"Хочешь, я убью соседей?" - жалобно вопрошала Земфира громко, нет, оглушительно, на весь двор.

Я подхожу к окну. Напротив стоит белая иномарка, из которой и орёт музыка.
Рядом с ней, покачиваясь, напряжённо смотрит в моё окно Сашка. Увидев меня, подаёт в машину знак:

- Соловей, сделай потише.

Тот убавляет громкость, а Сашка нетрезво обращается ко мне:

- Кошка, я только тебя люблю. Верь мне. Не нужна мне Ирка, никто вообще, только ты нужна. Выходи.

Я отрицательно машу головой, старательно пряча улыбку. Капец, ненормальный. Но такой любимый...

- Выходи, а то сейчас "Сектор газа" врублю. Соловей, есть "Сектор газа"? - оборачивается он к другу, сидящему за рулём.

Тот вяло кивает:

- Был где-то.

- Ищи, - командует Орлов и поворачивается ко мне, - Ренат, я только тебя люблю, мне никто не нужен, честно. Ну, выйди. На пять минут.

Я отхожу от окна, прислушиваюсь. Вроде тихо в квартире, мама спит.
Мне очень хочется выйти, выбежать даже. Кинуться ему на шею, зацеловать. Но нет, я гордая, со мной нельзя вот так. Никуда я не пойду.

Так думаю, одновременно в темноте натягивая джинсы и футболку. И выскальзываю из квартиры под орущий на всю округу проникновенные стоны Хоя "Ты со мною забудь обо всём".

Ещё пара минут, и я сижу на капоте машины в объятиях пьяного Сашки. Он жарко целует меня, не обращая внимания на Соловьёва, который, еле держась на ногах, протирает тряпочкой боковые зеркала. Обхватив Орлова за бёдра ногами, одной рукой возмущённо луплю его по плечу, другой прижимаю за шею к себе. Он крепко держит меня за затылок и за талию. Наши голодные тела гармонично вжимаются друг в друга.

Не заставляй ждать

- Спасибо. Ещё что-то хочешь? - спрашиваю у Сашки, пряча руку с телефоном в карман, подсознательно стараясь сохранить на ней ощущение от его прикосновения.

- Тебя, - моментально отвечает он, делая шаг ко мне.

От этого короткого слова меня ведёт. По-настоящему, не гипотетически. Кружится голова и картинка перед глазами затягивается туманом. Я чувствую, что Сашка ловит меня, покачнувшуюся, готовую упасть перед ним на снег. Прижимает к себе. Я утыкаюсь в его куртку, пахнущую морозным воздухом и чем-то ванильным, наверное, автомобильным ароматизатором.
Его губы где-то в районе моего виска, тёплое дыхание запускает мурашки по моему затылку. Прикрываю глаза, в груди тепло. Кажется, сердце опять работает, как давно я его не чувствовала в себе.

Боже, нет, я не хочу опять. Не хочу пережить ту боль снова.
Но, кажется,мне уже больно. Где-то глубоко внутри нарастает неприятное тоскливое чувство.

Обиженно шепчу:

- Ты бросил меня.

Тихим низким голосом отвечает:

- Меня обманули. Прости.

Упираюсь ладонями в грудь, чуть отодвигаюсь, приподнимаю лицо. Сашка тоже с закрытыми глазами, не отпускает, стискивает крепче. Губы напряжённо сжаты, в межбровную складку попадает снег.

Машу головой:

- Ты уехал, не поговорил со мной. Почему?

- Не мог, - сдавленно шепчет в ответ.

- Я отправила тебе почти двести писем, почему молчал?

Приоткрывает глаза, смотрит удивлённо:

- Ничего не получал.

Да как так? Весь мир против нас, что ли? Или он врёт? Нет, не похоже.
Но я всё равно не могу так больше. То, что происходит - слишком для меня.

Упираюсь носом в Сашкину шею, глубоко вдыхаю. Хочу запомнить запах. Решительно освобождаюсь из его рук.

- Поздно, Саш. Прошло много лет. Всё изменилось. Я замужем, у меня другая жизнь.

Он отрицательно качает головой:

- Нет, главное не изменилось, - его тёмные глаза погружают меня в гипнотическое состояние, - разведёшься, и мы будем вместе.

Сопротивляюсь сама себе и выдавливаю:

- Развод ничего не поменяет. Я не могу больше верить тебе. Ты бросил.

Последние слова говорю почти беззвучно, голос отказал мне. Подкатывают слёзы. Опять.
Я разворачиваюсь к подъезду. Идти в ту сторону так трудно, будто сквозь водяной столб. Ноги подкашиваются, но я упрямо двигаюсь вперёд. Я правильно делаю. Это важно для моего спокойствия, самозащита. Пусть прошлое останется позади.
Главное, не смотреть на него.

- Рената, - неожиданно слышу запыхавшийся оклик Дениса.

Смотрю в ту сторону.
Он бегом догоняет меня. В руках крафт-пакет из частной пекарни, расположенной в соседнем доме.
Денис видел Сашку, уверена. Но сейчас он демонстративно не смотрит в сторону застывшего скалой Орлова.

Заискивающий взгляд мне в глаза:

- Я купил твои любимые пирожные. Пойдём чай пить?

Очень вовремя.
Я бросаю взгляд на Сашку. Его глаза прищурены, он презрительно кривит губы. Достаёт из кармана сигареты.

- Пойдём, ладно, - с наигранной радостью говорю Денису и иду в подъезд, уже не оглядываясь.

Вызываю лифт. Захожу первой, нажимаю кнопку этажа и выталкиваю попытавшегося протиснуться за мной, Дениса:

- Пешком иди.

У квартиры некоторое время копаюсь в кармане, нащупываю ключ, открываю. На лестничную клетку поднимается запыхавшийся Денис.
Я вхожу в квартиру, следом он.

Прямиком иду к окну. На месте, где стояла машина Орлова, пусто. Слёзы всё-таки потекли. Вот гад, уехал. Обязательно было слушаться меня?
И что я за дура бестолковая? Сама же прогнала его, и давай теперь страдать...
Зачем он вернулся? Обвожу взглядом стены, обстановку. Я же больше не смогу жить вот так. Он прав. Изменилось всё, кроме самого главного. Я всё ещё хочу быть с ним, невыносимо хочу.

Слышу за спиной невнятное лопотание, которое звучит для меня сейчас почти как белый шум:

- Ренаточка, дорогая, как я рад, что ты простила меня. Обещаю, такого больше не повторится, никогда не изменю тебе, клянусь. Я пьяный был просто, вообще не соображал ничего. Клянусь, никогда. Хочешь, с сегодняшнего дня ни капли в рот не возьму? Аллка мне вообще не нравится, я назло тебе тогда с ней замутил. Когда мы поругались с тобой.

Собираю мысли в кучку, вытираю слёзы с щёк.

Беру Дениса за руку:

- Денис, не надо, не оправдывайся, это всё не важно. Просто собирай вещи и уходи, лучше молча.

Его глаза испуганно бегают:

- Зачем вещи? Любимая, не придумывай. Ну, куда мне идти?

Я наигранно улыбаюсь:

- Как это? К дочери. У тебя есть дочь, это же круто! Собирайся, собирайся. А то я сама вещи твои сложу, но тогда уж без обид, если что забуду. Завтра у нас что? Понедельник, так. Я подам на развод. А хочешь, давай вместе подадим, чтобы нас побыстрее развели.

Я беру в руки спортивную сумку и иду по комнате, не задумываясь, скидываю в неё вещи Дениса: футболки, носки, беспроводные наушники...

Муж отрицательно машет головой, падает на колени и ползёт за мной по пятам:

- Любимая, всего один шанс дай мне, пожалуйста. Та измена - отвратительная ошибка, и я это понимаю. И не прошу сразу забыть всё. Просто дай мне возможность всё исправить. Мы столько лет вместе, неужели ты не помнишь ничего хорошего? Ведь были такие моменты. Ради этих моментов дай мне один-единственный шанс. Рената, ну, посмотри на меня. Это же я, Денис Лазарев, который любил тебя со школы, терпел всё, чтобы просто быть с тобой рядом. Знаю, ты меня никогда по-настоящему не любила. Но я ещё подожду, ты полюбишь.

Я ошеломлённо застываю. Ну вот прав же он сейчас. Я притворялась все эти годы. Не любила его, а снисходила, чтобы не быть одной, чтобы отвлечься от боли, создать для самой себя иллюзию счастливой жизни. А он притворялся, что всё хорошо, но на самом деле терпел моё холодное отношение и ждал. И не помню я таких моментов, ради которых мне бы захотелось его простить.

Сейчас буду

В голове взволнованно зажужжало. Что делать? Куда-то бежать...
Мне срочно нужен шопинг. И это не из-за сообщения Орлова, точно. У меня началась новая жизнь, а надеть нечего, ужас!

Первым делом трясущимися от волнения пальцами набираю Кире.

Голос тоже нервно дрожит:

- Привет, чем занимаешься? Пойдём по бутикам погуляем, пожаааалуйста. Да, прям сейчас.

Через час мы встречаемся у входа в торговый центр.

- Дорогая, как ты? - сочувственно чмокает меня в щёку Кира.

- Хорошо, - машинально отвечаю ей, выискивая взглядом в коридоре бутиков магазин нижнего белья.
Отбрасываю возникший на секунду в мыслях вопрос к самой себе, почему именно его. Новая жизнь - новый лифон, ничего странного.

- Что там твой развратник-сиськохват? Наверное, на коленях со вчерашнего дня ходит? Пол у вас дома, поди, зеркальный? - насмешливо усмехается Кира.

- Пойдём, потом всё, потом, - тяну её к вешалкам с дорогими комплектами нижнего белья.

- Оу, странно, - удивляется Кира, но слушается, - знаешь, а я как-то не верю в то, что советуют. Типа сразу белья красивого накупить, борща наварить литров десять, дома всё вылизать, постоянно улыбаться - и мужик шляться перестанет.

Я молча набираю вешалки для примерки. Кира отнимает у меня нечто розово-чёрное в горошек, цепляет на стойку обратно , суёт взамен этого белоснежно-воздушное и делает вывод:

- Мне кажется, хрень это всё. Если мужик - падальщик, это навсегда.

- Да не для Дениса это, Кир. Я выгнала его, - отмахиваюсь я и иду в сторону примерочных.

Подруга по инерции продолжает:

- А если нормальный мужик, то он сам всё сделает. И борщ сварит, и полы помоет, и жене цветы подарит. Ну а если не сделает, сама виновата, не воспитала. Что??? - доходит до неё, - Выгнала? Наконец-то.

Кира смотрит на меня с одобрением.

Кивает на вешалки:

- А для кого тогда всё это?

- Для меня, - отвечаю я, прикладывая к груди чёрное кружевное боди и оценивающе рассматривая себя в зеркало, - Это моя новая жизнь, моё новое начало. Я заслуживаю красоты и удовольствия.

- Ага, так я и поверила, - посмеивается подруга, - эта изящная штучка нужна именно для того, чтобы в ней одиноко по квартире дефилировать.

Я краснею, смущаюсь:

- Знаешь, я позже всё расскажу. Просто помоги мне выбрать, я должна сегодня выглядеть на все сто.

Кира с хитрой улыбкой кивает.

Я выбираю три комплекта белья. Оплачивая, зацепляю ещё и красивый бирюзовый шарфик, на котором останавливала внимание Кира.

Даю ей в руки яркую коробочку:

- На, держи. Это тебе.

- Зачем? - удивляется она.

- Просто хочется сделать тебе приятно, - улыбаюсь я.

- Слушай, всё не просто так, да? Подарки ещё... Ты влюбилась, что ли? - расширив глаза спрашивает Кира.

Не отвечаю, тяну её за собой в бутик косметики.
Несколько часов мы бродим по магазинам, разглядывая, примеряя.
Потом с кучей коробок и пакетов сидим в кафе, пьём ароматный латте, попутно разглядывая видосы с техниками макияжа.

- Нам бы ещё в секс-шоп сходить, - мечтательно рассуждает Кира, - там тоже много интересного.

- Кииира, ну хватит, - тушуюсь я под её довольный хохот.

- Хорошо, в следующий раз.

Я возвращаюсь домой, когда уже начало темнеть, в приподнятом настроении и с гудящими ногами.
Раскладываю на кровати покупки, с удовольствием представляя, как преображусь с помощью этого.
Кидаю взгляд на часы. Шесть. Внутри перекатываются тёплые волны предвкушения. Сердце колотится где-то в нижней части живота. Мечтательно закрываю глаза, вспоминая Сашкин чёрный пронзительный взгляд, губы и руки, которым у меня совсем нет сил сопротивляться...
Да, я жду его. Зачем обманывать себя? Поскорее бы... Может, теперь у нас всё сложится иначе.

Пронзительно звонит телефон.

- Алло, мам, - отвечаю я. Ещё обижаюсь на неё, но сладкое возбуждение почти стёрло неприятное в душе.

Неожиданно с маминого номера отвечает чужой голос:

- Рената? Это соседка вашей мамы. Знаете, ей стало плохо, давление высокое, вы приедете?

В груди что-то сжалось. В горле застрял ком. Накатывает паника.

- Да, конечно, сейчас буду, - выдыхаю я и отключаюсь.

Я вызываю такси, бросаю телефон рядом с вещами на кровать, накидываю в сумку несколько пузырьков с таблетками, кошелёк.
Обмахиваю лицо руками. Так, надо успокоиться. Мама ждёт, я скоро помогу, всё будет хорошо.
Выглядываю в окно, такси уже у подъезда, быстро одеваюсь и выхожу.

Через полчаса открываю дверь ключом в мамину квартиру. Прямо с порога чувствую запах лекарств.

Мама, грустная и слабенькая, лежит в своей комнате. Рядом на стульчике сидит женщина, наверное, соседка.

Увидев меня, радостно сообщает:

- Ну вот и дочечка твоя, а ты боялась, что не приедет.

Поднимается, идёт ко мне навстречу:

- Скорая приезжала, вашей маме сделали укол. Но она очень слабая. Врач сказал, что надо с ней кому-то побыть ночью. А я не могу, у меня, у самой, дед парализованный.

- Да, конечно, идите, я прослежу, - киваю соседке.

Та, махнув маме на прощание, выходит.

Я сажусь около кровати, беру сухую ладонь в руку, глажу:

- Мамуль, всё будет хорошо. Ты же на таблетках, почему так получилось?

- Перенервничала, наверное, - слабым голосом откликается она, - с тобой поругались. А потом Денис позвонил, сказал, что ты собираешься подать на развод. Ренаточка, прошу, не горячись, не надо. Все ссорятся, но это же не повод для расставания с хорошим человеком. Если бы из-за пустячных ссор люди разводились, вообще бы семей не осталось.

Очень неприятная история

- Очень неприятная история, - повторяет мама.

Я выжидающе смотрю на неё.
После короткой паузы она продолжает:

- Мы учились в одной школе. Егор был старше на два года. На момент, когда у нас завязались отношения, ему было семнадцать. Он был такой же красивый, как твой Сашка. Самоуверенный, бесстыжий наглец. Вокруг него всегда крутилась толпа девчонок. Почти все старшеклассницы заглядывались на него. И я не стала исключением. Влюбилась в него, как ненормальная. Наши отношения были тайными и сразу же интимными, так уж получилось, я не смогла справиться с его напором и отказать ему. Всё закончилось через три месяца, он изменил мне и бросил.

Неприятно, конечно, слушать такие интимные подробности от собственной матери... Я была знакома со старшим Орловым. Он всегда был вежлив и предупредителен со мной. Никогда не показывал виду, что знал мою мать. Хотя откуда он мог догадаться, ведь у неё в детстве была другая фамилия...

Тем временем мама рассказывает дальше:

- Конечно, всё бывает в жизни. Ничего особенного. Повстречались, разошлись. Только я тогда забеременела от него. Мне было всего пятнадцать. Я не могла поверить, что такое случится именно со мной. Надеялась, что это какая-то ошибка. Конечно, я не могла признаться родителям, очень переживала и держала в себе. Чего-то ждала, что плод рассосётся, наверное. В одиночку перенесла ужасный токсикоз. Старалась носить просторную одежду. Не привлекать внимания. Постоянно пряталась дома в своей комнате. Но так не могло продолжаться бесконечно.

Первой заметила моя тётя. Она видела меня не каждый день, и обратила внимание на изменения во внешности, посоветовала родителям приглядеться повнимательнее. Они всё поняли. И заставили признаться. И в том, кто отец ребёнка - тоже.

А Егор повёл себя отвратительно. Он сказал, что между нами ничего не было, что я безотказная шлюха, которая даёт всем подряд, и мои слова о его отцовстве - месть за то, что он мне отказал.
Он был очень убедителен. И все поверили ему, а не мне. Меня сразу объявили позором семьи, ведь это был первый и единственный случай, когда кто-то " принёс в подоле".

Родители сразу стали искать способ избавиться от малыша. Мне сделали прерывание в домашних условиях, на обычном диване, без обезболивания. Это было мучительно, ни охнуть, ни вздохнуть. И страшно.

Мама задержала дыхание, её лицо исказила гримаса боли, как будто всё произошло совсем недавно.

- Потом мы переехали в другой район, чтобы избавиться от осуждения окружающих.
Позже я повстречала твоего отца. Он был самым лучшим в мире мужчиной, добрым, понимающим, честным. Денис так похож на него, и внешне, и по поведению...
Дальше ты знаешь. Ты родилась в счастливом браке. Детский сад, школа...

И тут выясняется, что Орловы переехали в наш район, в новостройку. Окончательно для меня стало шоком то, что его сын оказался в одном классе с тобой. А потом и вовсе ты влюбилась в него. Я видела, что ты увлечена им точно так же, как я его отцом когда-то. Я была в шоке. Это просто невероятное совпадение. Я очень испугалась за тебя, родная.

Я задумалась, пытаясь переварить то, что сейчас услышала:

- Мам, мне очень жаль, что тебе пришлось пройти через такую страшную ситуацию. И я могу понять, что ты хотела защитить меня. Но почему именно так? Я - не ты, а Сашка - не его отец. А ты нас разлучила. Это же сделала ты, так?

- Да, - голос мамы стал жёстким, - и не жалею об этом, дочка. У такого подлого человека не мог родиться другой сын. Сашка твой - это повторение своего отца. Он бы обидел тебя рано или поздно.

- А что ты ему сказала? Что я беременна от другого?

- Откуда знаешь? Да, и не хочу больше скрывать это. Всё, что я сделала - только для твоего блага. Тётя Лена, которая в гинекологии работает, помнишь её? Она оформила результат УЗИ другой девушки на твои фамилию и имя. Я пришла с заключением к Орловым. А Егор меня даже не узнал, представляешь? Жизнь мне чуть не испортил и не запомнил. Вот такие они, Орловы. Бессердечные, - с нескрываемой обидой в голосе закончила мама.

Я в ужасе смотрю на неё, потерявшись от её слов. Неужели это не сон?

- Мам, я думала, что ты желаешь мне счастья.

- Так и есть, доченька. Он был для тебя чудовищной ошибкой.

- А может, я хотела ошибиться? Почему ты не подумала о том, что хочу я?

- Ты позже поймёшь и простишь, когда станешь старше и умнее. Мы прожили с твоим папой в любви до самой его смерти. И я очень хочу, чтоб ты была так счастлива с Денисом, как я с твоим отцом. Ренаточка, ну зачем ловить журавля, когда есть милая синичка?

- Неужели ты на самом деле думаешь, что поступила хорошо, обманув Орлова? Ты разбила сердце нам обоим. Сашка - единственный, которого я любила в своей жизни. А ты отняла его у меня, безжалостно разорвала нашу связь, с кровью.

Я поперхнулась воздухом и только в этот момент обратила внимание на то, что по моим щекам катятся слёзы.
Мама часто и беспокойно моргает. У неё очень жалобный вид. Но я уже не могу остановиться.

- Мамуль, а Денис - не милая синичка. Он изменял мне. У него есть ребёнок от другой женщины, ты знала?

Ответ прозвучал, как удар камнем в затылок. Как медленное вкручивание штопора прямо в сердце:

- Да, Рената, я знала.

Пока я беззвучно открываю рот, стараясь вдохнуть побольше воздуха, мама продолжает:

- Он мне рассказал сразу, как только это случилось. Бедный мальчик очень расстраивался и переживал. И странно, что ты не хочешь его понять и простить сейчас. Он всего лишь мужчина. Он молодой и сильный. Ему необходимы близкие отношения с женщиной, это физиология. А ты постоянно отказывала ему. У вас же месяцами не было близости. Он не хотел серьёзных отношений с той девушкой, любит он тебя. Просто не справился с потребностями организма.

Поехали?

Тогда, в прошлой жизни, ещё до Сашки, во время вечерних прогулок мы с Рэмом иногда приходили в эту коробочку, когда там никого не было. Рэм в ограниченном пространстве слушался лучше, активнее откликался на дрессировку.

В тот день тоже.

Весна, конец апреля. На улице было тепло. Но на небе натягивало тучи, то и дело налетали порывы ветра, поднимали пыль с дороги и, закрутив её спиралью, разбрасывали вокруг.
Поэтому коробочка постепенно опустела. Сначала разбежались девочки, оставив после себя галерею рисунков на асфальте. Потом родители загнали по домам горластых мальчишек с мячами.

Мы зашли внутрь. Я отпустила пса с поводка. Некоторое время Рэм отзывался на команды, выполнял взамен на маленькие крекеры в виде рыбок. Но потом стал отвлекаться на летающие вместе с пылью фантики, пластиковые бутылки и другой мусор, начал носиться за ними. Поняв, что я ветру не конкурент, потрепала своего пса за воротник, чмокнула в длинный нос и, разрешила ему побегать по пустой площадке. Сама вошла в раздевалку, уселась на скамейку и зависла в соцсети.

Вдруг я увидела тень: кто-то перепрыгнул через заборчик в коробку.

Рэм тотчас начал охранять, залаял звонко и пронзительно, как умеют только колли.

Я вскочила к бортику раздевалки, собираясь позвать его, но поняла, что помощь неожиданному посетителю не понадобится.

- Мо-ло-дец, какой хороший защитник! - присев на корточки, чесал моего пса за воротником тогда ещё просто одноклассник Сашка Орлов. А Рэм, рыжий доверчивый почти крутой охранник, вылизывал его лицо, поскуливая от удовольствия.

- Рэм, ко мне, - строго окликнула я. И многозначительно показала поводок.

Я выгуливала пса без ошейника, ему было неудобно из-за длинной шерсти, она закатывалась в колтуны. И я нашла другой выход: из пятиметрового поводка сформировала петлю, которая выполняла роль ошейника, была более свободной и ничего не натирала.

Рэм послушался, но не сразу. Извиняясь передо мной опущенными ушами и виляющим между задних лап хвостом, несколько раз пытался вернуться к Сашке. Но когда я повысила голос, он всё-таки подчинился. Обиженно опустив пушистый хвост, подошёл ко мне и с несчастным вздохом всунул голову в раскрытую для него петлю из поводка.

- Привет, Кошка, прикольный у тебя пёс, - улыбаясь подходит Сашка, перепрыгивает через бортик раздевалки, усаживается на скамейку и хлопает ладонью на место рядом, - куда собралась, рано ещё.

В тот момент у нас не было никаких отношений. Кроме того, что в школе весь учебный год я постоянно ловила на себе Сашкины взгляды. Пристальные, изучающие, заинтересованные. Где бы я ни находилась: в коридоре, в столовой, в классе. В любой момент, когда смотрела на него, он откликался тёмным пронзительным взглядом. И со временем стала замечать, что это мне очень нужно . Я напитывалась энергетикой его глаз, как вампир. Если в какой-то день Сашки не было в школе, я чувствовала себя опустошённой, как будто брошенной.

Мы тогда почти не разговаривали, так, перебрасывались парой фраз по учёбе. Я всегда была стеснительной, меня легко было вогнать в краску.

Поэтому, когда он заговорил со мной в тот день, я тоже очень смутилась. В животе всё сжалось от волнения, но я подумала, что сбегать будет глупо и присела рядом с ним и выжидающе замерла.
В тот вечер в основном болтал Сашка. О собаках, о футболе, об учителях, сейчас уже не вспомнить всё. Я смотрела на его лицо и обмирала от того, как мне он нравится. Насмешливые губы, прямой нос, ямочка на волевом подбородке, блестящие глубокие глаза с густыми чёрными ресницами. Он был высоким и широкоплечим, выглядел старше своего возраста за счёт рельефных рук и грудной клетки. И я несколько раз невольно задерживалась взглядом в районе расстёгнутой ветровки, вздрагивала и отворачивалась. Такой красивый...

Он не замечал или делал вид, что не замечал моего смущения.

- Это где-то на проспекте Мира, пойдёшь? - спросил он.

А я вообще не поняла, о чём был разговор. Растерянно кивнув, решила впредь быть внимательнее. И заставила себя слушать его.

Со временем я расслабилась, начала смеяться над его шутками, даже осмелилась сказать несколько слов. О чём-то, фиг знает о чём. Надеюсь, что это было в тему.

Время летело невозможно быстро. Как-то незаметно на улице стало темнеть.

Увидев это, я подрываюсь:

- Ой, мне пора.

Дёргаю за поводок уснувшего на Сашкиной ноге пса:

- Рэм, домой!

Встаю, делаю несколько шагов вперёд, открываю калитку, ведущую на площадку.

Вдруг чувствую, что Сашка подходит ко мне сзади, очень близко, кладёт руку на мою, возвращает открытую дверцу на место.

- Не уходи, - шепчет мне в ухо.

Вздрагиваю от горячей волны, накрывшей от ушей до лопаток. Выпрямляюсь, будто натягиваюсь струной.

В теле пульсирует кровь, дыхание сбивается.

- Такой воздух тяжёлый, наверное, будет гроза, - внезапно онемевшими губами лопочу я.

Щелчок. И я стою к Сашке лицом, прижата к бортику. Его руки держат меня за спину. И это хорошо, иначе я просто сползла бы на деревянный пол. Всё расплывается перед глазами, вижу только его губы. Они так близко...

- Здесь переждём, - его голос звучит низко и хрипловато.

Кажется, одно неловкое движение и наши лица соприкоснутся. Сашка чуть приближается, я чувствую его дыхание на щеке, в нескольких миллиметрах от моего рта. Он через силу останавливает себя.
Уплываю, связь с реальностью исчезает.

- А потом будет темно, страшно. Проводишь меня? - шепчу на последнем издыхании.

Он напряжённо сглатывает и кивает. Прижимает меня к себе крепче.

А после не помню. Помутнение, полуобморок, кто из нас первый: он или я?
Дальше только раскаты грома, головокружение, рваное дыхание и горячие, жадные губы.