Измена. Смогу без тебя

Глава 1: Его телефон. Та самая смс...

Я стою на кухне, глядя в окно. В голове проносится сегодняшний день. Он был сам по себе ужасным, а поведение Леши меня расстроило окончательно.

Он весь день проторчал в телефоне, хотя атмосфера не располагала к такому его поведению. И я упорно молчала, как дура. Просто не хотела ссориться на глазах у всех. Пыталась игнорировать осуждающие взгляды родственников, друзей и знакомых. Свекровь даже подошла и сделала мне замечание.

Мне.

Не Леше.

Он выходит из ванной. Я оборачиваюсь. В его руках телефон… Опять!

Он по привычке обернул полотенце вокруг бедер. Это, как всегда, подчеркнуло его красивое тело. Леша никогда не был накачан, но и толстым никогда не был. Среднее телосложение. Но благодаря отсутствию жира и наличию минимальных физ нагрузок, у него всегда были видны мышцы. Я всегда восхищалась им… И была безумно счастлива, что у меня такой красивый, сексуальный муж… Вместе мы были очень красивой парой. А теперь…

— Чет я устал, — бормочет Леша. Он проходит в сторону комнаты, не отрываясь от телефона. Не глядя на меня. — Сделай мне кофе.

Я хлопаю глазами, резко выныривая из своих раздумий. Не поняла. Он шутит или серьезно?

Мы только что вернулись с похорон папы. И я кое-как убедила себя не скандалить. Да собственно, и сил на скандал не было. Даже одни похороны — это тяжело, а двое похорон за один год… Это полный ужас. Не всякий сильный духом человек выдержит такое, а по поводу своих моральных сил у меня в последнее время очень стабильные сомнения.

Мне хотелось верить, что я сильная. Но когда видишь, как твой любимый муж на похоронах родного отца все время торчит в телефоне и улыбается, мне хочется топнуть ножкой и устроить истерику. Но я же взрослая, адекватная девушка.

Вместо этого я прохожу вслед за ним в комнату.

— Устал? Леша, ты шутишь, что ли?

— Чего? В смысле? — он отнимает, наконец, взгляд от телефона.

— Ты заметил, где мы сегодня были? Потому что я сомневаюсь в этом. У тебя весь день перед глазами телефон! От чего ты устал?

— Началось, блин.

— Не началось, Леша. Оно уже давно длится. Ты из телефона буквально не вылезаешь. Это шутка для тебя, что ли? Мой отец для тебя вообще ничего не значит?

— Ну, че ты вот опять начала? Значит, конечно.

— Тогда я для тебя ничего не значу.

— Что за бред ты несешь?

— Почему ты так ведешь себя, Леш? Вот честно, я не хотела начинать этот разговор. У меня на него и сил-то нет, но, блин… Это просто…

— Ты как всегда. Не хотела, но начала. Если б не хотела, то и не начинала бы. Но тебя вечно во мне все не устраивает. Вечно, блядь, придираешься. Я же выразил соболезнования, помог организовать похороны, все оплатил. Что ты еще от меня хочешь? Я, блин, тоже не железный. Твой батя мне не последним человеком был. Я вот так переживаю его смерть. Если тебя это не устраивает, ну бля… Я в этом виноват, что ли? Это твоя реакция так-то. Что ты на меня это сваливаешь?

— Я сваливаю?.. — ошарашенно на него смотрю, не силах как-либо отреагировать.

— Да, блин. Хватит строить из себя тут единственную жертву. Не одной тебе херово, Сень. Но нет, тебе, как всегда, надо сделать еще хуже. Я уже сказал, что устал.

— А я, по-твоему, не устала?

— Ну, устала, а я что, спорю, что ли?

— Ты только что приказал мне сделать тебе кофе!

— Ты реально тронулась. Я не приказывал. Я попросил.

— Ага. «Сделай мне кофе». Ни слова «пожалуйста», ни ласкового обращения. Я уже не говорю про тон. И вообще, просьба подразумевает под собой возможность отказа, а…

— А ты снова начала душнить. Не хочешь делать кофе, так и скажи. Не хочу делать кофе. Развела, блядь, проблему на ровном месте.

— Я не развожу проблему на ровном месте, а она уже есть! И я просто пытаюсь обратить на нее твое внимание… Я устала, как и ты, но тебе как будто плевать на это…

— Если устала, ну, дак, иди ляг и поспи, отдохни, — жмет раздраженно плечом. — Че ты ко мне-то прицепилась? Кофе сделать тебе тяжело, а вот мозги выносить — это запросто.

— Леш… Я не могу спать, ты прекрасно это знаешь!

— Ну, выпей таблеток. Я что сделаю? — раздражается Леша.

— Тебе вообще насрать на то, что я чувствую?

— А тебе?

— Это не ты похоронил своих родителей одного за другим!

— Ну заебись! А ты хочешь, чтоб похоронил, лишь бы мне стало так же хуево, как и тебе?! Ты ваще офонарела?

— Да… ты… — я зависаю не в силах сказать ни слова. — Конечно, нет! Ты с ума сошел такое говорить? Я пытаюсь тебе донести, что ты себя вел на похоронах ужас…

— Все, задолбала, сиди, жуй сопли, я пошел.

Он скидывает полотенце и телефон на диван и идет к шкафу одеваться.

— Стой, Леша, подожди. Ты куда? — я теряюсь от его быстрого решения сбежать.

Меня пронзает паника. Неужели он сейчас действительно уйдет?! Оставит меня?

— Пойду туда, где мне не будут мозги делать.

— Я не делаю тебе мозги, Леша, я просто хочу понять... — я устало опускаюсь на диван и вцепляюсь во влажное полотенце.

Леша одевается очень быстро. Вот он уже в рубашке и брюках, идет в ванну, чтобы брызнуть на себя свой любимый парфюм.

— Что ты хочешь понять? — кричит он мне из ванны. — Что в конце тяжелого дня лучше спокойно провести вечер в молчании?

Экран телефона загорается, и я невольно смотрю на него.

А там СМС... от какой-то «Машули».

«Во сколько ты приедешь? Я соскучилась»

Глава 2: Фотография. Выбор.

«Во сколько ты приедешь? Я соскучилась»

Экран гаснет. А буквы словно отпечатываются у меня на глазах.

Леша возвращается в комнату. За телефоном как раз…

Я поднимаю на него взгляд, чувствуя, как сердце заходится в груди. У меня перед глазами словно все замедляется. Или это я торможу?

Леша берет телефон, смотрит в него, не обращая внимания на меня, улыбается… Едва заметно, только уголком губ, но я это вижу.

И теперь эта и все предыдущие улыбки обретают совсем другой смысл. Он улыбается, а у меня словно дыра в груди образовывается. Легкие в трубочку сворачиваются, и воздух не движется внутри…

— Кто это? — слова вылетают из меня быстрее, чем я успеваю подумать.

— Да так, — отмахивается Леша и идет в коридор.

— Да так? — я поднимаюсь, иду за ним, чувствуя, как ноги не хотят шевелиться. Напряжение в груди нарастает, расходится, расползается по мне от центра груди. Сковывает меня. — А может, Машуля?

Леша надевает пальто, но замирает, как только я это говорю. Поворачивается. Взгляд острый, брови наползают на глаза.

— Ты что в телефоне моем шарилась?

— Ты прекрасно знаешь, что я таким не занимаюсь, — я складываю руки на груди, пытаясь себя так поддержать. Сейчас очень хочется сложиться пополам под тяжестью этой одной маленькой смски.

— Нда? Я в этом уже не уверен, — он одергивает воротник пальто.

Я вспыхиваю от накатившего возмущения. Прям ощущаю, как щеки горят.

— Я не лазаю по чужим телефонам! У тебя экран загорелся. Ты даже ничего не пояснишь?

— Я? Это я еще что-то тебе пояснять должен? Ты в мой телефон залезла, а пояснять должен я? Интересная ты, Сеня, — хмыкает Леша и открывает дверь.

— Я же сказала, что не лезла в твой телефон!

— Сбавь тон, дорогая, и не придумывай себе того, чего нет. Все, я ушел, — Леша делает шаг за порог и захлопывает за собой дверь.

Я продолжаю стоять еще несколько секунд в полной тишине и шоке…

Он даже не стал отрицать!

Ушел. Оставил меня в давящей тишине, пропитанной нездоровой атмосферой свежей ссоры.

Сердце колотится так, что я даже не сразу могу сделать вдох. Я не плачу, не истерю. В последнее время у меня совсем нет слез. Но это не значит, что у меня нет чувств!

Боже…

Я оседаю.

Мне же не могло показаться! Я не слепая, у меня отличное зрение! И я прекрасно видела эту чертову смску от какой-то «Машули».

У меня сердце заходится, а внутри такое чувство, будто органы пытаются свернуться в одну точку.

Что я делала не так? Что?

Нет, нет, я понимаю… В последнее время я мало уделяла мужу внимания, была холодна, у нас было мало секса…

Может, поэтому появилась та, что ему все это давала?..

Боже…

Но меня ведь тоже можно понять, у меня умерли оба родителя подряд! Я просто не в состоянии… Мне просто нужно было время и поддержка любимого.

Горло сдавливает болезненным спазмом, в голове шумит…

Как же это все теперь исправить?

Я достаю телефон и пытаюсь позвонить, но Леша не берет трубку.

Черт… У него наверняка телефон перед глазами. Специально не отвечает.

Пишу СМС. Знаю, что точно прочитает. И, когда остынет, мы поговорим. Да, поговорим. А СМС… это просто интрижка. Это ничего не значит. Да, наверняка…

Почти…

Я уверена?

«Леша, пожалуйста, вернись, давай все обсудим. Ты мне нужен. Жду тебя дома»

Отправляю СМС мужу. А себя отправляю в ванну.

В иступлении тру кожу жесткой вихоткой. Обжигающие струи душа хлещут по телу. Душ помогает согреться.

Пусть я уже не маленькая девочка. Мне двадцать пять. Но я все равно оказалась не готова к ударам жизни. Сначала мы похоронили маму… Она попала в аварию с папой. Он выжил и винил во всем себя.

Через восемь месяцев я и его схоронила. Он просто не вынес вины за смерть мамы. В ту роковую ночь за рулем был он.

Плюс проблемы с бизнесом. Грохнутым. И он сейчас достался мне по наследству. Вместе со всеми долгами и обязательствами.

А теперь еще и Леша! Прямо как будто специально подгадал. А ведь я даже не подозревала! Даже не задумалась о таком варианте!

Я как наивная дура считала, что мы друг у друга единственные. Что любим друг друга! И я ведь люблю! А он!

Ну, как так можно?!

Мы же обещали быть… и в горе и в радости… вместе…

В изнеможении вылезаю из душа. Закутываюсь в халат и иду в кабинет.

Я проверяю телефон в искуплении каждую минуту. Но ответа от Леши нет. Ни звонка, ни СМС. Хотя он прочитал…

Прочитал и не ответил.

Проигнорировал…

Я опускаюсь в кресло за рабочим столом. Взгляд сам цепляется за папку, которую юрист отца вручил мне не так давно. Этой папкой отец меня размазал тонким слоем по стенам. Словно издевательство какое-то.

Я поняла, что он осознанно оставил меня. Он готовился ко всему этому. Скинул на меня всю эту финансовую и моральную ношу…

Я злилась. Переживала. И не могла ничего изменить.

Я снова глянула в телефон. Ответа не было. Я набрала Лешу, но он не брал трубку. Гудки ввинчивались в мой мозг лишь раздражая…

Я сбросила. Написала еще одну СМС.

«Леша, пожалуйста, возьми трубку»

Но трубку он не взял. И СМС не прочитал. Ничего, прочтет. Надо только подождать…

Взгляд снова упал на папку, и я схватила ее психанув.

Мне срочно нужно было отвлечься от мыслей о муже, который, возможно, прямо сейчас ехал к любовнице!

Внутри папки лежало свидетельство о праве на наследство и фотка. Фотка была странная. Я ее никогда раньше не видела. Я нахмурилась, дышать было трудно.

На ней была мама в обнимку с каким-то парнем с идеальной, на мой взгляд, улыбкой, о которую можно было порезаться. Острая, яркая, обезоруживающая… Рядом стоял папа с младенцем на руках. Все такие юные, молодые. Им всем здесь куда меньше лет, чем мне сейчас.

Перевернула фотографию. На задней стороне я увидела старую выцветшую подпись.

Глава 3: Клуб. Алое платье.

Я встаю, собираю все свои моральные силы, какие только во мне сейчас есть. Наскребаю по сусекам. Уговариваю себя.

Ничего непоправимого не случилось. Непоправимое это когда… Когда уже в гробу. А все остальное можно решить. Мы справимся с Лешей с любым кризисом.

Я очень хочу в это верить. Верить в Лешу, верить в нас…

Решительно одеваюсь в черные джинсы-трубочки, в черную водолазку с горлом и кроссовки. Тоже черные.

Не помню, когда в последний раз одевалась во что-то цветное… наверно до смерти мамы.

Дыхание снова сбилось. Так, Сеня! Держи себя в руках, не ной, не размазывай сопли. Дыши!

Заказываю такси, беру телефон, деньги, накидываю плащик и замираю на секунду над столом… Взгляд упирается в фотографию. Что вот мне с ней делать? Что мне вообще делать со всем этим?

Хватаю и ее тоже, подумаю о ней по пути в клуб. Выпадаю из квартиры в тихий подъезд, где пахнет хлоркой.

Такси выплевывает меня прямо у самого входа в клуб. Там ажиотаж, но очереди нет. Люди просто заходят и выходят. Отдельными кучками стоят то тут, то там. Курят, пью, смеются, общаются. Амбалы-охранники никого не задерживают, им, кажется, вообще все равно, что делают гости.

Залетаю без тормозов и…

Тут же торможу. Теряюсь. Внутри просто гигантская толпа!

Ну, и где мне его искать…?

Лешу, разумеется. Я здесь, чтобы найти его и увезти домой. Чтобы, наконец, наладить контакт… Чтобы не допустить, чтоб какая-то «Машуля» его увела у меня.

Но когда я захожу, наконец, внутрь, понимаю, что задача оказывается чуть более сложной, чем я предполагала.

Народу тьма тьмущая! И в целом, здесь потемки, что разбиваются только световыми эффектами от специальной техники и дискошара…

Я вдыхаю удушливый, спертый воздух. В нем смешались десятки чужих парфюмов, запах пота и алкоголя, еды и дыма от кальянов. Я сжимаю кулаки, закусываю щеку изнутри и все же делаю шаг в безумную толпу. Меня тут же подхватывают разгоряченные потные тела в разномастных модных шмотках. Я шатаюсь среди них в полутьме, стараясь устоять на ногах.

В общем ритме кое-как пробиваюсь к барной стойке, где более-менее побольше пространства. Оглядываюсь.

Да, знатная здесь тусня, конечно. По углам зажимаются парочки. Кто-то, не стесняясь, ублажает друг друга прямо на диванах, рядом с которыми стоят столы с едой и кальянами.

Бармен предложил мне пиво, но я отказалась. Вместо этого попросила воды.

Раньше я пила мартини, как истинная девочка. Да и то не много. Моя учительская натура не сильно-то стремилась напиться.

Да и сейчас, после всего, что со мной было, моя внутренняя девочка стала слишком грубой, острой и колючей для мартини. Хотя, на эти колючки отлично бы насадились маслины…

Усмехнулась сама себе.

Когда вынуждена тащить на себе буквально все, как-то забываешь, что ты нежная девочка… А если ты еще и физически сильна, то это как-то забывают и окружающие. Вот Лешка забыл…

Кажется, я что-то делала не так… Может, мне бросить скалолазанье? Может уволиться? Может, в платья переодеться? Давно я их не носила… Но зато я ношу юбки. Для учительницы это самое то.

Может юбки какие-то не такие?

Наверно, стоит делать какой-то другой макияж?

Хотя какой другой? Я вообще почти не красилась. Тушь и блеск для губ - в современном мире и не считались за полноценный макияж.

Я посмотрела в зеркальную поверхность стойки. Увидела свое бледное лицо в обрамлении длинных темных волос. У меня были мамины большие шоколадные глаза.

Я всмотрелась в них, будто мое отражение дало бы мне все ответы.

Но нет. Зеркальная «я» не могла дать мне никакого совета.

Я снова огляделась. Толпа продолжала бесноваться под грохочущую музыку. Девчонок много. Красивые, стройные, накрашенные, в платьях…

Понимаю, что совсем на них не похожу. Чувствую свою неуверенность и даже легкую зависть. Я тоже хотела бы так беззаботно отрываться. Просто не могу.

Я не уродина, очень даже красивая, это я могу адекватно оценить. И тело у меня классное, со спортом дружу. Просто у меня нет привычки его показывать. Да и нельзя. Я же учительница. Чуть что не так сделаю, скажу, одену, сразу рассматривают чуть ли не под микроскопом. Шанс, что меня засудят за слишком короткую юбку - очень велик.

Приходится всегда быть наготове, думать наперед…

Я забила на платья и макияж. Забыла о том, что я девочка.

Когда среди ночи отец звонил и говорил, что я нужна ему, я срывалась в трениках и толстовке. Я срывалась в ночь, забыв о том, что это может быть не безопасно для такой мелкой симпатичной пигалицы, как я.

Отец просил, и я ехала… Иногда, конечно, и Леша срывался. Или меня отвозил.

И теперь я еще и чувствовала себя должной… Как будто я сделала не достаточно, чтобы отплатить ему за его действия.

Наверно поэтому он спутался с какой-то «Машулей». Может она ему давала больше? Хм... А может просто "давала"?
Так, нет! Не горячись раньше времени, Сеня!

Я огляделась в очередной раз. Я попыталась разобрать среди этих потных ярких пятен Лешу, свою последнюю надежду. Если мы сейчас рассоримся, я же точно не вывезу…

Я дохожу до той кондиции, когда почти уговорила себя забить на это чертово сообщение. Просто сделать вид, что его не было. Главное, чтобы Леша вернулся домой…

И…

Я вижу его…

Сердце падает в район желудка и замирает там, изъеденный кислотой.

Я вижу, как Леша жарко целует девушку в ярко-алом платье, которое задрал. Его рука очень активно ласкает ее между ног.

У меня легкие свернулись в трубочку. Никак не вдохнуть. Сердце атрепыхалось и начало рваться из груди куда-то в район горла. Внутри сдавило так сильно, что захотелось сложиться пополам.

Я все смотрю на них, а ноги сами несут меня прямо к ним. Я не замечаю никого вокруг.

Девушка, не стесняясь вообще, изгибается и льнет к моему мужу как кошка! Засунув руку Леше в расстегнутые черные брюки, она дрочит ему, наяривая весьма жадно.

Глава 4: Сборище чертей или все же нет?

— Я его жена!

Леша застыл, глядя на меня квадратными глазами. Я медленно с достоинством поставила бокал на стол, выпрямилась, хотя хотелось рвать и метать. Леша очухался, вскочил. Он начал предпринимать попытки выбраться из-за столика, но запутался в ногах, что-то сказал, на ходу пытаясь застегнуть брюки, но стоящий дыбом член мешал.

— Что ты здесь делаешь?! — орет он. На лице возмущение.

— Я искала тебя!

— Нахрена?!

— Кто это?! — я ткнула в девицу с белыми волосами.

— Ты не так все поняла!

Наш диалог напоминал мне абсурдно идиотскую пантомиму. Как два клоуна, разевая рот и размахивая руками, мы стояли среди толпы и музыки. А на нас смотрели люди, что были рядом.

— Я по твоему совсем идиотка?! Я тебе доверяла! — заорала я и дала ему пощечину. Он сделал шаг назад, но запнулся за туфлю своей барышни. Леша потерял равновесие и завалился на девицу в алом платье. Я почувствовала себя на миг виноватой… Опять.

Но не надолго.

Он вскинул на меня такой взгляд и прошипел «сука». Я прочла это по губам…

И вдруг он…

…пнул меня в голень.

От неожиданности и боли я рухнула на пол. Задела кого-то, на меня упали бокалы, пролилась алкашка.

Сквозь боль я подорвалась и отшатнулась от своего собственного мужа, глядя на него дикими глазами. Он только что пнул меня!

Я, конечно, тоже молодец, дала ему пощечину, но… за дело, черт возьми!

За дело, а не просто так!

— Ты! Ты чего творишь?! — я отмахиваюсь от девчонки в алом платье, которая тоже подорвалась и что-то мне пыталась сказать в пьяном угаре.

Леша ей что-то успокаивающе сказал и развернулся ко мне. Я не разобрала что он сказал, но он поднял руки в примиряющем жесте, словно только не было его злобной гримасы и пинка мне в ногу!

— Ну ты и сволочь! Гад!

— Дорогая, успокойся блять! Тут же люди!

— Ах, люди! Скотина ты! Это та самая Машуля, да?! Это она? Это так ты гуляешь в тишине! Гад! — я снова не выдерживаю и бью ладонью ему по плечу.

От адреналина гуляющего в крови даже не чувствую ничего. Да и Леше хоть бы хны!

— Да, господи боже, ты что совсем сдурела! Я же не знал, что ты здесь!

— Это ты совсем с ума сошел!

— Да я думал ты дома!

— Ты решил, что ты можешь об меня так ноги вытирать?!

— Малыш, дорогая, да перестань ты блять! — он хватает меня за руки, я дергаюсь как бешеная, чувствуя, что внутри все горит. У меня сердце заходится, перекачивая адреналин в крови.

— Ты уехал прямо к этой крашеной дешевке! От меня!

— Откуда ты вообще… Как ты меня нашла?!

— Я твоя жена, а ты тут на глазах у всех! Как ты мог… — я задыхаюсь, но продолжаю орать. — …так со мной!

— Да хватит орать! Перестань! — он резко встряхивает меня как тряпичную куклу.

У меня дергается голова. Силы в нем не мерено. Мой запал первой безудержной ярости постепенно стихает. Он сменяется на жуткое чувство опустошения…

— Кто ты вообще такой, Леша? Я тебя не узнаю…

Он не слышит меня. Музыка слишком громкая. Он говорит что-то. Я его тоже не слышу…

— Ты как будто вообще совершенно незнакомый мне человек.

Мы говорим и не слышим друг друга. И дело даже не в музыке, грохочущей вокруг…

— Ты ее любишь?

Я спрашиваю, но он меня не слышит. Во мне нет сил, чтобы снова перекричать музыку. Связки не справляются.

Я ощущаю, как на нас пялятся люди вокруг. Кто-то подбадривает нашу перепалку поднятыми руками, свистит, орет. Они улыбаются…

Им весело!

Да это не клуб! Это проклятое сборище чертей!

Это снова дает мне какой-то минимальный заряд. Я выворачиваюсь из рук Леши и спешу свалить отсюда.

Не разбираю вообще ничего. Парни. Девчонки. Музыка вокруг. Потные руки. Плечи. Головы. Разномастные прически. Все смазано. Световые пятна, белые мигающие огни, как от вспышки, все мелькало, как будто кадрами сменяя друг друга.

Меня кто-то хватает за руку, разворачивает. Леша. Он что-то орет мне, но мы почти в центре толпы. Я не разбираю, оттолкиваю его руки. Вырываюсь и кидаюсь дальше. Беснующаяся толпа отрезает его от меня, и я успеваю вырваться из душного танцевального зала.

Леша нагоняет меня уже в коридоре, у выхода. Там тоже люди, но меньше.

— Да стой ты, блять!

— Отстань! Слушать тебя не хочу!

— Конечно, блять, ты никогда не слушаешь! Ты не так поняла!

— Ты мне еще и предъявляешь что-то?! — я резко разворачиваюсь и невольно врезаюсь в его плечо. — Это ты сосался с какой-то шалавой, а не я! И ты еще…

Мне прилетает мощная оплеуха.

От неожиданности моя голова дергается. Я отлетаю на стену, больно ударяюсь головой.

Это вышибает из меня последний воздух.

— Маша не шалава! Ты вообще ни хрена не знаешь, так попридержи свой язык, поняла?!

Леша схватил меня за затылок и прошипел мне все это в лицо. Я смотрела на него в диком шоке.

Глаза бешеные, дыхание глубокое. Он словно был на ринге. Он будто был в состоянии готовности…

Он же бывший боксер! Меня охватил ужас, и я пытаюсь вырваться. Щека и губа горят огнем. Я только и могу, что пялиться на него во все глаза, пока он говорит что-то еще…

— Э, мужик, ты давай легче, ало! Какого хера ты делаешь?

Леша отпустил мою голову, оставив после себя ощущение сдавленности - там, где были его липкие пальцы…

Вместо того, чтобы начать шагать на выход или прислушаться к перепалке, что началась рядом, я думала о том, что этой самой рукой он только что ублажал некую Машу-не-шалаву в алом платье…

Ком тошноты подкатил к горлу, и я стремительно побежала на улицу. Едва успела отбежать на другую сторону дороги, как меня вывернуло желчью. Я слишком давно не ела, чтобы меня чем-то стошнило.

И все равно… Все равно нет слез. Я нахожусь в полном шоке. Хлопаю глазами. Волосы застилают мир вокруг, по спине бежит капля пота.

Я чувствую себя на таком моральном дне, что, кажется, ниже уже некуда, но слезы только от того, что желудок пытался вырваться наружу, а не от дикой боли, что режет где-то внутри мою душу.

Глава 5: Паша и Катя. Звонок. 

— Эй, ты как?

Он смотрит весьма участливо, и я не спешу психовать.

— Нормально, — выдавливаю из себя.

Девушка в розовом платье, кстати, тоже стоит тут, обнимая себя за плечи.

— Я тебя знаю? — говорит заплетающимся языком она.

— Нет, не думаю.

— Такое чувство, что да… — она пьяно оглядывается на вход в клуб.

— Ты что же всех знаешь в этом клубе?

— Не-а, но многих. У Пашки др седня, — она машет нежной ручкой с дорогим розовым маникюром в сторону парня. — А у тебя классный лук.

Я в сомнении оглядываю свой повседневный черный прикид и снова смотрю на девчонку. Она зябко ежится.

— А у тебя классный чеснок, — бурчу, выпрямляясь. — Давай разбавим его каплей черного.

Я тупо пошутила, но девчонка под алкоголем, потоэтому засмеялась с нее весьма заливисто.

— А ты клевая. Я Катя. А это Пашка, братишка мой. А ты..?

В оцепенении я стаскиваю с себя плащ и накидываю на плечи девчонке. А то у парня не было видно ни куртки, ни пиджака. Только рубашка с коротким рукавом, что почти трещит на спортивном теле. Он явно не пренебрегал спортом.

Мне нужно делать хоть что-то, иначе я готова лечь здесь же, прямо на асфальт, и больше уже не подниматься.

Мне нужно переключиться.

— Ой, да не надо, — засмущалась девчонка, пытаясь стянуть мой плащ, но я вцепилась ей в плечи мертвой хваткой.

— Оставь.

— Ты точно в порядке? — спросил меня парень. — У тебя кровь. На, — он достал из кармана небольшой носовой платок.

— Спасибо. Надо же… Сейчас еще кто-то носит платки, — я отпустила плечи девушки, вцепилась в платок, словно в спасательный круг и приложила к гудящей губе. Не понятно, но вроде не сильно разбил. Крови не много. Просто нежная кожа нижней губы чуть лопнула.

— Батя приучил. Забирай себе, — хмыкнул парень, доставая телефон.

— Где Леша? Ну… тот парень…

— Его блондинка утащила куда-то внутрь.

— Ясно…

— Бля, я же только что был в гавнину и уже трезвый.

— Ага, конечно, — вяло тянет девчонка, переступая с ноги на ногу.

— Ну, почти трезвый.

— Давай уже вызывай Костю, я домой хочу.

— А я что делаю? Вечно ты торопишься и командуешь, — беззлобно бурчит парень.

— Потому что ты тормозишь…

Паша ее уже не слушает, отходит в сторону, вызванивая кого-то. Я понимаю, что мне больше не за чем тут стоять.

Неожиданно начинает играть мелодия входящего вызова на моем телефоне, Катя вздрагивает. Я тоже, но быстро спохватываюсь. Вытаскиваю из кармана своего же плаща телефон, ключи и деньги. Принимаю звонок, отхожу в сторону и принимаюсь распихивать свои пожитки по карманам слишком узких для этого джинс.

— Алло. Доброй ночи, — я слышу бархатный баритон по ту сторону, — вы мне звонили.

— Эм… — я попыталась сообразить, куда и когда я звонила… Мозг отказывался соображать быстро, но я все же вспомнила. Боже, как не вовремя… Зачем я вообще туда звонила… — Да. Эм… Можно услышать Яна? — по ту сторону наступила долгая тишина, и я даже посмотрела с сомнением на экран, не понимая, идет звонок или нет. — Алло?

— Нет. Никакого Яна здесь нет.

— Извините, ошиблась номером.

— Ничего, бывает. Наверно кто-то перепродал симку, такое случается.

— Ага, наверно, но знаете, я не жалею.

— Почему? — смешок в ухо.

— Голос приятный, — с натугой в голосе едва выговорила, чувствуя, как горят легкие от боли, что я ощущаю.

Вот. Приятный у человека голос, а я даже не могу им насладиться. Я просто отмечаю, что он классный… И даже после поступка Леши, когда, казалось бы, возьми да пофлиртуй с первым встречным ему в отместку, пусть даже по телефону, но нет!

Даже этого не могу толком сделать! Правильная дура!

— Ладно, извините за беспокойство, — я тянусь отключиться но слышу:

— Стойте.

— Что?

— Откуда у вас этот номер?

— В документах отца нашла.

— Хм… А как вашего отца зовут?

— Саша. Богданов.

В трубке ненадолго снова наступает тишина.

— Хм… Не знаю такого. А зачем вы позвонили по этому номеру?

— Какая вам разница? Вы же не Ян.

— Просто интересно. У вас тоже голос приятный, — слышу легкую усмешку в приятно рокочущем тембре.

— Папа умер. Мне надо было… — я замолкаю, так как сама не знаю, что мне надо было. — Просто… С кем-то… Поговорить.

Мужчина по ту сторону снова замолчал. На этот раз надолго, но я не бросила трубку.

— Извините, соболезную.

Вроде сказал искренне… Но я замолчала, сглатывая ком в горле. Я столько раз слышала это слово, что оно уже приелось. Но именно сейчас, после этой долгой паузы, когда я не вижу лица совершенно чужого человека, я чувствую какую-то жуткую тоску.

Я не нашлась, что ответить, и сбросила звонок. Посмотрела на яркий экран. Нахрена я по этим номерам звонила вообще…

— Ты чего?

Я вяло оглядываюсь. Катя глядит на меня осоловело серыми глазами. Красивое сочетание с черными волосами, выглядит чарующе.

— Ничего. Я пошла.

— Куда-а? — пьяно тянет.

— Куда-нибудь подальше отсюда.

— Эй, погоди, но как же…

— Да никак.

— Но…

— Нормально. Пока, Катя. Рада была знакомству.

— Да погоди, давай с нами.

— Нет, благодарю. Я как-нибудь… сама.

Как же мне осточертело это слово.

Сама…

Все сама!

— Да, подожди… А плащ?

— Себе оставь. Все, пока.

Я разворачиваюсь и начинаю подниматься вверх по улице, удаляясь от этого проклятого «Секретного кода»…

— Постой, Сеня! — кричит мне вслед Катя, и я слышу цокот ее каблуков.

Закатив глаза, выдыхаю и разворачиваюсь.

— Ну, чего?

Катя протягивает мне фотографию.

— А откуда у тебя фотка папы?

Глава 6: Временное пристанище.

— Ахренеть, конечно, история! — выдает очередной раз Паша.

Он очень эмоциональный парень.

За пятнадцать минут, пока мы ждали машину, что забрала бы пьяных Пашу и Катю, мы выяснили, что этот Паша реально тот самый Паша, чей номер был написан на фотке.

Он и Катя еще долго матерились в попытке осознать такое интересное совпадение. Только они совсем не знали ни мою маму, ни папу. Они узнали только своего отца. То есть некого Яна, которого, в свою очередь, не знала я.

Потом они еще долго сочувствовали моей утрате. Паша так и вообще долго сокрушался, что у него, оказывается, есть крестный. Тоянее был. Он жалел, что узнал о нем только, когда тот умер.

Паша подтвердил, что на фотке его номер, а второй фиг знает кого вообще, но точно не его отца, и он сказал, что вообще не знает никого по имени Ян, а «батю» его зовут Максимилианом. А для друзей Максом, а то слишком длинно.

Я все это слушала молча, иногда только вставляя редкие реплики. А потом к нам присоединились какие-то шумные друзья Паши и Кати. Приехала машина за ними, и все они загрузились в тачку. Меня уговорили поехать с ними.

Ну, как уговорили… Запихали на переднее сиденье почти не сопротивляющуюся меня.

На самом деле, сегодня мне просто некуда было идти. Лина еще не вернулась домой. В душе царил полный раздрай.

Костя - их водитель - спокойно вел тачку, пока на задних сиденьях молодежь продолжала кутить дальше…

Боже, молодежь… Серьезно, Сень? Молодежь??? Ты же их ровесница! Ну, может чуть старше…А может даже и младше некоторых. Мне всего двадцать пять…

Ага, вот только что-то ощущаю я себя так, словно мне все восемьдесят…

Минут через тридцать мы выезжаем за город. В район, дорога в который перекрыта шлагбаумом, едем еще минут пять и тормозим у реально шикарного особняка в пару этажей.

Я с возбужденной маленькой толпой пьяненькой молодежи миную тропинку и идеальный газон. Его идеальность заметна даже в темноте ночи. А воздух-то здесь какой… Чистый, свежий, особенно после дождя.

На улице вообще классно, но я все же вошла в чужой мне дом с чужими людьми, знала из которых только Катю да Пашу. И то, знала чисто номинально. Я огляделась: дом реально шикарный, сразу видно, что семья была далеко не бедная, и даже не из среднего класса.

Просторный холл встретил меня мраморными полами, которые отражали свет крутой дизайнерской люстры и стильной подсветки, что делила пространство потолка на зоны.

Слева от входа располагалась большая гостиная, где на полу лежал пушистый ковер, а в центре стоял большой белый диван с дорогущей тканевой обивкой. Напротив него на стене висел домашний кинотеатр.

Справа от входа была столовая, в центре которой стоял длинный стол, что представлял половину спиленного ствола дерева на кованных ножках.

Тяжелая наверно бандура…

В дальнем углу была крутая стильная кухня в минималистично черно-белом стиле с кухонным островом посередине, а справа от нее огромные окна от пола до потолка открывали вид на ухоженный сад.

На второй этаж уводила широкая лестница из прозрачных ступенек. Каждая деталь в этом доме говорила о безупречном вкусе и внимании к деталям.

Я почувствовала себя словно в другом мире, где все было продумано до мелочей, чтобы создать атмосферу комфорта и элегантности.

Только шумная компания несколько выбивалась из этого формата.

Ребята цветным шумным горохом рассыпались по первому этажу, кто куда. Кто на кухню к холодильнику, кто к кинотеатру, а кто и наверх.

Я застываю у входа, не зная, куда себя приткнуть. На самом деле тусить не хочется от слова «совсем» до слова «вообще». Хочется смыть с себя налет этого дня и забыться в тревожном сне, и то, если получится.

— Сеня! — меня окликнул Паша, стоя на первой ступеньке лестницы, махнул рукой, зовя за собой. — Пошли. Смари, короч, — он уже опять успел захмелеть. Наверно в машине кто-то дал ему выпивку, — чуствй себя как дома, — широко махнул рукой, улыбаясь. — Можшь идти хоть кда, кроме батиных комнат. Они вс равно на замке.

— Ладно, поняла. Спасибо.

— Пожлста! — он хлопнул меня по плеччу. Так, что я чуть не потеряла равновесие, но успела схватиться за перила. Он спустился вниз и сразу забыл обо мне, направившись к какой-то симпатичной девчонке.

Я вычленила из этой суматохи Катю, что уже завалилась на диван. Кажется, она уже успела уснуть.

Ладно, они хотя бы дома, а не где-то шатаются…

Я устало плетусь наверх, ощущая как болит правая голень и разбитая губа… И это сделал Леша.

Нет, я, конечно, не ангел. Я сама вела себя не образцово, но… Чтобы так…

Как бы выразилась Лина, «ситуация с этикеткой «пиздец»»…

Я впервые жалею, что у меня нет привычки материться. Во мне накопилось столько стресса… И я не знаю, как от него избавиться. У меня нет для него выхода… Я не курю, не пью, не ругаюсь…

Ну, просто образец для подражания, ага.

На ум из способов снятия стресса приходят только секс, спорт и сон. Первого у меня не было уже… Даже не знаю, сколько. С момента смерти мамы моя личная жизнь пошла под откос и мы с Лешей занимались любовью крайне редко… А сейчас так и вовсе… Сейчас у меня не было доступа ни к сексу, ни к спорту.

Оставался лишь сон. Дешево и сердито.

Я нашла себе комнату довольно быстро. Просто зашла в первую попавшуюся открытую. Там внутри неожиданно нашла маленький совмещенный санузел. Наверно, это гостевая.

Я помылась и поняла, что у меня нет сменной одежды. В гостевой полки были пустые. Ни халатов, ни другой одежды... Одевать обратно свою одежду, пропитавшуюся потом и пролитым на меня алкоголем не хотелось.

Лежа в чужой кровати, я задумываюсь, а что меня теперь ждет?

Не знаю… Какая-то новая реальность, наверно. Потому что к старой я не хотела больше иметь никакого отношения.

Решаю подумать об этом завтра, на свежую голову.

Я проваливаюсь в липкий тяжелый сон. Он выходит премерзким. Я постоянно просыпаюсь. Кажется, что куда-то все опаздываю. Кажется, что вот-вот надо вставать, куда-то бежать. Еще и снится всякая дрянь…

Глава 7: Максимилиан. Подработка.

— Паша, блять! — возмущается мужчина в сторону двери. Я услышала там звуки суматохи.

Мужчина поворачивается и склоняется надо мной. Он вперивает в меня тяжелый и пристальный взгляд серых глаз и идет им сканировать всю меня от макушки до пяток, чуть ли не обнюхивая. Взгляд недовольный, оценивающий.

Я тут же чувствую себя бесконечно незащищенной!

Вжимаюсь в кровать в стремлении оказаться как можно дальше.

— Подъем и на выход вместе с остальными дружками. Чтоб тебя через две минуты не было в моем доме, — голос низкий, требовательный. Такой же брутальный, как и внешний вид.

Что такое? Что происходит?

Я вся замираю, глядя, как мужчина бросает одеяло и выходит из комнаты. Дверь оставляет открытой. Я даже сказать ничего не успеваю.

Сонная я всегда плохо соображала. А сейчас и подавно!

Голова гудит. Я совершенно не выспалась. Но это куда меньшая проблема!

Я так поняла, это и есть Максимилиан?! Вот этот роскошный атлет?! В дорогих черных брюках, белой рубашке и жилетке, сшитой явно на заказ. Стильная короткая стрижка темных волос, шикарная талия… Вот это Максимилиан?!

Я представляла его совсем иначе. Думала, это некий среднестатистический дядька-бизнесмен с залысинами.

Но этот мужчина совсем не вписался в мои рамки привычного… Он и в дверной проем моей квартиры с трудом вписался бы!

Наконец, я отмираю. Прислушиваюсь.

Внизу происходит явно какие-то нездоровые движения. Среди стуков, шуршания и какофонии голосов был ясно слышен спор двух мужских голосов. Паши и Максимилиана. Почему он мне кажется таким знакомым? Как будто я его уже слышала…

Раздумывать некогда. Я подрываюсь с постели. Одеваюсь. На водолазке в утреннем свете разглядываю пятна.

Ковыряю ногтем. Мда…

Пролитые на меня коктейли… Запашок еще тот. Но других вариантов у меня нет.

На минутку забежала в ванную, чтобы привести себя в порядок хотя бы минимально. Расчесала пальцами волосы, умылась.

Вздрагиваюсь от неожиданности, когда в заднем кармане джинс начинает вибрировать телефон. Вытяниваю его и фокусируюсь на экране.

Лина? Потом, Лина. Потом. Извини, я перезвоню тебе попозже…

Вылетаю в коридор, встаю на лестнице. Замираю, с ужасом обозревая бедлам, которого еще несколько часов назад тут не было.

Везде валяются перья из разорванной подушки. Ее остатки жалкой тряпкой лежат на диване. Стол завален бутылками и остатками фастфуда. В воздухе витает кислый запах пива, рвоты и кальянов. Корочки пиццы виднеются на полу и столе, а у дивана грустно лежит перевернутый стул… Белый пушистый ковер залит чем-то бледно-розовым.

И нет никого из ночной компании. Что здесь было? Куда все делись?

У меня от волнения вспотели ладони.

Я наблюдаю, как хозяин дома стоит над парочкой, которая мне теперь знакома.

Паша сидит опухший и сонный на диване с жестяной бутылкой колы у лба. Рядом Катя, такая же помятая, по-прежнему в своем розовом платье с пайетками.

— Катюха, блин, ну, как так-то! Я же тебя с ним отправил, чтоб ты приглядела. А ты что? Уподобилась, — сокрушенно басит Максимилиан.

— Пап, ты же завтра должен был… А мы… Ну, там тусовка… Ну. А я… А ты…

— Ты да я, да мы с тобой. Что я должен был, не твоей головы дело. А вот вы должны были тусить свою тусу в клубе, а не раскурочивать дом! У тебя было одно дело - проследить, чтобы дома все было спокойно!

— Ну, па-ап… Я не специально…

— Павел! Какого хрена ты сиськи мнешь? Скажешь вообще что-нибудь или за тебя сестра так и будет отвечать? Ты мужик или кто вообще? Я тебя не так воспитывал, — цедит разочарованно Максимилиан.

Павел морщится, но молчит. Повисает напряженная тишина, в которой вибрация моего телефона звучит просто прекрасно… Я снова вздрагиваю. Торопливо нажимаю боковую кнопку, вызов идет дальше, вибрация пропадает. Но меня замечает Паша и поднимает на меня глаза, продолжая удерживать банку колы у головы. Максимилиан тоже разворачивает и кидает в мою сторону острый хмурый взгляд.

Даже находясь выше него я видела, какой он огромный, широкоплечий и высокий. Навскидку в нем метр восемьдесят девяносто. Не меньше. Он совсем не походит на того юнца с фотографии. Только лицом и ростом, и то… Спустя столько времени…

Если он даже ровесник отца, то ему где-то было лет сорок пять? Ну, плюс-минус. Но на сорок пять он вообще не тянет. Максимум на тридцать пять-тридцать семь… Отлично выглядит.

— Отлично. Отбившаяся от стаи тоже собралась. Выход там, — он поднимает руку и указывает на дверь.

Я поспешно, но осторожно начинаю спускаться. Кошусь на этого мужика, опасаясь, что он решит мне «помочь» покинуть его дом.

— Па, погоди, — подает голос Паша.

— Чего? — раздраженно склоняется над сыном Максимилиан. — Погодить? Ты издеваешься надо мной что ли? Почему я должен в своем доме тебя слушать, когда ты ведешь себя как малолетний сопляк в пубертатный период, дорвавшийся до дешевых шлюх?

— Ну, па-п, — тянет Паша, откидываясь на диван. — Давай без сложносочиненных предложений…

— Хотя, знаешь, ты в этот раз превзошел себя. Хотя бы приличную нашел. На вид ебабельна, хоть шмотки и дешманские.

Я замираю на последней ступеньке лестницы. Чего?... Меня приняли за проститутку?

— Папа!

— Я не шлюха.

Мы втроем говорим одновременно. Паша закатывает глаза и мучительно морщится. Катя возмущенно всплескивает руками и несколько виновато смотрит на меня.

Максимилиан оборачивается ко мне, несколько пораженный нашим слаженным ответом. Только, кажется, он его совсем не успокоил, а наоборот.

— Ну, что ж, раз ты не шлюха и не претендуешь на вознаграждение, то тебе тем более здесь задерживаться не за чем. Выход там, — рычит он и снова показывает на дверь. — Проходим, не задерживаемся.

— Без проблем. Хамить не обязательно, — я стараюсь держать себя в руках, хотя от таких волнений меня колбасило знатно.

Телефон продолжает вибрировать. Лина, блин!

Глава 8: Фотографии. Лина.

Я заставляю себя вдохнуть, но не получается. Хватаюсь за лоб. Закрываю глаза, пытаясь считать до десяти. Не помогает. Пульс начинает отбивать ритм в висках и ушах так сильно, что я больше ничего не могу услышать.

Откуда..?

Как?!

Это точно не я! Я же не сумасшедшая такое делать! Я уже спала в это время…

Это не взлом…

— Сеня?

Я возвращаюсь в реальность рывком. Рядом стоят Катя и Максимилиан. Стоят, смотрят на меня внимательно. Несколько истерично я смотрю на Катю. На ее отца мне страшно смотреть.

— Ты в порядке? — Катя с плащом в руках стоит передо мной, заглядывая в глаза с беспокойством.

Я кое-как всосала в себя воздух. Судорожно выдохнула сквозь зубы.

Вдох. Выдох.

Посмотрела снова в телефон.

— Не шлюха, да? — раздалось сверху ехидным ледяным тоном. — Грудь огонь.

Я вскидываюсь, поднимаю взгляд. Максимилиан заглядывает в мой телефон, а потом смотрит на меня своими серыми глазами с расчетливым прищуром. Реально, как будто сканировал.

— Горазд же ты себе баб выбирать, Паш.

Какого черта?! Его вообще манерам не учили?! Что за бестактный мужчина?!

Отшатываюсь.

— Я не шлюха! — чуть ли не рычу. Хотя звучит жалко с моим-то дрожащим голосом.

Отворачиваюсь, закрываю телефон собой. Принимаюсь лихорадочно жать на экран.

Три точки? Где проклятые три точки?!

Удалить запись!

— Ну, пап, перестань! Сеня нормальная. Я ж говорю, мы вчера познакомились в клубе. Там мужик ее чуть не убил, ну, мы и пригласили к себе. А еще история такая, там фотка у нее была… — Катя вяло пытается вяло достучаться до отца.

— Что за фотка еще?

— Да вот, где-то тут… — Катя достает злосчастную фотку.

Проклятые фотографии!!!

Я пытаюсь выхватить у Кати фото и плащ, но Максимилиан успевает быстрее схватить фото. Поднимает несчастную фотку вверх. Ну конечно! Куда мне со своим метром шестьюдесятью пятью сантиметрами!

И черт с ним! Я выхватываю у Кати свой плащ.

— Всего доброго, — я кидаюсь на выход.

— Сень, да погоди! — кричит Паша вслед, но я хлопаю дверью, отрезая себя от этого семейства.

У меня своих проблем по горло, еще их выходки терпеть? И зачем я только села в их тачку?

Пока шла по тропке от дома к забору, лихорадочно просматривала уведомления в телефоне. Мелкий дождь брызгал на экран. Я попыталась закрыть его рукой от капель.

Да! Вот!

Уведомление о том, что в мой аккаунт произведен вход с чужого устройства. И если это не я, тогда нужно сменить пароль… А я спала!

Кто это мог сделать?

Меня лихорадит. По коже бегали мурашки, но далеко не приятные. У меня такое чувство, что меня сейчас стошнит. Скулы мерзко сводит, слюны становится больше. А мне нечем. Еще вчера было нечем…

Боже, ни дня спокойного… Когда все это кончится?

Мне снова звонит Лина, и я тут же беру трубку.

— Алло, — нервно отзываюсь.

— Ну, как я поняла, ты увидела, да?

— Да.

— И ты этого не делала.

— Нет, — мотаю на автомате головой, выходя за ворота чужой территории. Осматриваюсь.

Где я вообще? Голова не соображает.

Вокруг сыро, прохладно. На дворе стоит август, а дожди уже начинают приносить неприятную прохладу и заставляют листья покрываться желтым налетом осени. Рановато...

Я подхватываю плащ и кое-как надеваю, не отрываясь от телефона.

— Слава богу, я уж подумала, что ты того…

— Я не шлюха! — повторяю как заводная.

— Я это и не утверждаю, Сеня. Ты чего?

— Извини. Я просто на взводе! Это какой-то кошмар.

— Понимаю. Не нервничай, Сень. Все обойдется. Да кто там видел этот пост? Ночью же выставила…

— Я не выставляла! У меня тридцать шесть сообщений в лс… И… некоторые от учеников.

— Ля-я-я…

— А еще мне с работы звонили, но я еще спала. Боже, мне звонила Лариса Викторовна!

— Кто это?

— Директриса. Меня точно уволят!

— Споконо. Никто тебя не уволит. Слушай, это же не ты сделала, верно? Ну и тридцать шесть сообщений это же не так уж и много да? Это не пятьдесят…

Сердце колотится как бешеное. Я не знаю, где я, но по памяти вроде иду правильно. Там впереди должен быть шлагбаум.

— Лина! Какая разница сколько? Они есть!

— Да понимаю, понимаю! Я просто не знаю, что тут сказать…

— Ничего не говори. Я сама не знаю… Я… Я… В полном шоке.

— Ахуе, ты хотела сказать?

— Хотела! Но не скажу…

— Ля, моя ты ягодка… Знаешь, теперь я хотя бы знаю, что ты не до мозга костей правильная. Фотки вон какие сделала… Нюдсы классные, кста, — она беззлобно смеется в трубку. — Ладно, не ссы, красотуля моя. Ну, подумаешь фотки. Как будто такое никто не делает.

— Лина! Конечно, делают! Но не выставляют на показ. Это же увидели все мои друзья и подписчики! Капец какой-то… И люди с работы, и ученики… И их родители наверняка! Боже, какой стыд…

— Ты хотела сказать «пиздец»?

— Хотела! Но не скажу!

Я чувствовала, как меня понемногу начинает отпускать. Спасибо Лине, что она висит со мной на проводе. Это значительно облегчает мое состояние.

— Классика, — она смеется в трубку. — Так что, как думаешь, что это вообще было? Взломали?

— Нет. Это не взлом. Кто-то зашел под моим паролем и логином с другого устройства.

— Хм… — она задумчиво помолчала пару секунд. — И кто это мог сделать? Ты где-нибудь вводила свои данные? Оставляла? Может на бумажке какой-то записала да оставила где-нибудь на работе?

— Нет. Мои данные… — я резко остановилась.

Мне приходит мысль в голову, которая должна была прийти сразу.

— Что?

— Леша знает мой пароль.

— Чего? Серьезно? Обалдеть, ягодка, ты чего?! Кто ж мужикам дает свои пароли от странички?!

— Я его пароль тоже знаю. Да это давно было. Мы просто по приколу обменялись. Доверие, все дела… Да это ни разу никогда не принесло никаких проблем! Мы даже не лезли в переписки друг друга. Нам это не нужно было!

Глава 9: Маски сброшены. Бешеная. 

— Где ты шароебишься? Почему я должен искать тебя? Нашла себе все-таки подработку, да?! — голос Леши раздраженный и злой. На заднем фоне какой-то гул.

Меня захлестывает возмущение перешиваемое с обидой. Я даже перестаю замечать дождь.

— Леша, перестань со мной так разговаривать. Я не давала тебе повода для этого.

— Серьезно? Не давала? А на странице своей ты что устроила? Что это за выходки?

— Мы с тобой прекрасно знаем, что это не я! Я по-твоему совсем идиотка такими вещами заниматься?

— Я не знаю, что у тебя на уме, — тяжело и раздраженно вздыхает мой муж. — Может, ты меня так наказываешь, мстишь.

— Я в шоке. Ты со мной три года в браке, а живем мы и того дольше! Шесть лет мы уже вместе. Я думала ты узнал меня достаточно, чтобы понять, что я так не поступаю.

— Ту девушку, на которой я женился, я знаю. А вот тебя нет. И вообще, давай не по телефону это обсуждать. Давай мы говорим как взрослые люди. Я сейчас уже доеду до тебя.

— В смысле? Откуда ты знаешь, где я? — с сомнением оглядываюсь. Я даже сама еще не знаю, где нахожусь.

— Оттуда же, откуда ты вчера узнала, где был я! — рявкает Алексей мне в ухо. — Жди на месте! Я в двух минутах езды!

Он резко отключается, и мне остается только глупо пялиться в экран телефона, наблюдая, как он гаснет, и на нем постепенно собираются капельки воды.

Я заставляю себя снова сделать вдох, затем выдох.

Леша уже близко. Мне от этой мысли далеко не спокойно, как должно было быть по-хорошему.

Он же мой муж! А у меня сейчас нет ни малейшего желания с ним видеться. Но у меня нет выбора. Мне все равно придется возвращаться домой. Это все надо обсудить. Это надо как-то пережить…

Отношения это труд, так? Не бывает легко и просто, да?

Нужно просто… Просто… Набраться сил. Да…

Которых у меня нет… И желания, на самом деле, тоже. Мне стыдно за это, но я стараюсь быть с собой честна.

Я ощущала уже после треклятой смски, что Леша меня предал. Но я все равно цеплялась за него. За наши отношения. За… Даже не знаю, могу ли сказать «за нашу любовь». Я в этом уже сомневаюсь… Просто уже не верится, что эта любовь есть. Она была бы, если б Леша раскаялся, повинился, остался бы со мной и захотел все исправить. Она была бы, если б я хотела и дальше быть рядом с ним… Но теперь… Теперь я не знаю, чего я хочу.

Ничего.

Спокойствия хочу.

Я оглядываюсь. Вокруг какие-то дома, ограды, много зелени. Я совсем не узнаю этих мест, я здесь впервые.

Я включаю телефон обратно.

Захожу в карты и вижу, что у мы до сих пор можем видеть геолокацию друг друга. Точка Леши двигается ровно мне навстречу по прямой серой линии дороги. Трачу несколько секунд, чтобы это исправить. Вырубаю геолокацию. Моя точка исчезает с карты.

Следом захожу в ВКонтакте и меняю пароль.

Сердце сжимается, когда я вижу уже сорок личных сообщений.

«Эй, детка, я согласен. 2к и…»

«Воу, Сеня, я долго этого жд…»

«Ну, ты даешь! Фотки топчик…»

«Овсения Александровна, а эт…»

«Неожиданно. Давай встретимс…»

«Вот уж не ожидала от вас та...»

И таких было еще много…

В основном, это писали мужчины, и они принимали «мое предложение». Встретилось одно сообщение от Лизы, моей коллеги из школы. Она преподавала русский, поэтому мы довольно близко общались. Она спрашивала «все ли у меня хорошо»…

Отлично. Да. У меня все просто великолепно, ага.

Листать дальше я боялась и не хотела. Не сейчас. Мне надо было собраться с мыслями, решить как это разгрести и поговорить с Лешей.

Я вышла из сети.

Посмотрела вперед и увидела нашу машину. Коричневый Рено Логан. С тревожным ощущением в груди дождалась, пока Леша припаркуется у чужих ворот.

Он съезжает с дороги на чужую территорию, останавливает и поворачивает голову ко мне. Смотрит сквозь стекло на меня. Я на него. Он раздраженно всплескивает руками, мол, не тормози, залезай.

Ладно. Ладно. Я справлюсь.

Сажусь в тачку, нервно сую руки в карманы плаща. С подозрением смотрю на Лешу. С минуту мы молчим. Он сканирует меня, я всматриваюсь в него. Мы будто заново друг друга изучаем. Только теперь… Все куда менее романтично, более тревожно.

— Где ты была? — наконец выдает он.

— Какая разница?

— Большая разница. Я твой муж, и я переживал.

— Ты переживал? — из меня вырывается первый смешок.

Я уже не верю в это.

Я вижу, что ему не по себе, но он продолжает хмуриться и старается выглядеть уверенно.

— Да, Сень, я переживал, — хмуро и раздраженно кивает. — Ты моя жена так-то, если еще не забыла. Или уже все? Набрала себе подработок и можно от мужа отказаться?

Я прикрываю глаза, мотаю головой, отказываясь принимать тот факт, что он продолжает гнуть свою линию.

— Леша. Я не выставляла эти фото.

— Окей, Сень, — хмыкает. — Тебя взломали. Очень вовремя и удобно, да?

— Да, очень вовремя и очень удобно. Как раз тогда, когда я застукала тебя с любовницей.

— Да какой любовницей, Сеня! — вскидывается он. — Ты все не так поняла и сразу начала истерить!

— А ты пинаться!

— Это вышло случайно! Я потерял равновесие!

— А это тоже случайно? — я тыкаю в свою разбитую губу, на которой уже появилась корочка.

— Нет, но ты первая меня толкнула! Уж извини, если баба начинает драться, то у меня включается режим «драки».

Распахнув глаза, я в шоке смотрю на него.

Чего?!

Вот уж не думала, что он станет выворачивать все так!

— Леш, ты сейчас серьезно?! Ты сосался с какой-то девчонкой, вы мастурбировали друг другу, а потом ты меня ударил! Ты сейчас серьезно пытаешься…

— Да что ты несешь, Сеня? Ты все не так поняла! Не надо выворачивать!

— А что тут можно не так понять? Я видела вас собственными глазами, Леша, — я сглатываю ком в горле и утираю влагу со лба.

Глава 10: Маски сброшены. Разговор на дороге.

— Алле, Лешенька, ну, наконец-то! Ты нашел свою бешеную? Поговорил с ней?

Я сглатываю кислую слюну, почувствовав боль в горле. Мне снова становится трудно дышать. Если Леша говорил, что вчерашняя девчонка на него просто вешалась, то… Тогда это кто?

— Бешеную нашел. Разговор в процессе, — отвечаю ей и не узнаю свой голос. Убитый, хриплый. Словно… Словно я выжатый лимон, а не красивая девушка в самом расцвете жизни.

По ту сторону тишина.

Оборачиваюсь. Леша выехал на трассу и пытался запарковаться на обочине.

— Сеня? — с сомнением тянет женский голос в динамике. Мелодичный такой. Жаль я не могла сравнить со вчерашним. Там в этом грохоте музыки было совсем не до запоминания голоса.

— Я то Сеня. А ты кто?

— Эм… Я… Маша.

— Это я уже знаю. Мужу моему ты кто? Это ты вчера была в клубе, да?

Я слышу напряженное сопение в трубку.

— А знаешь, да, — наконец, раздается ее голос. Тон моментально меняется с растерянного на какой-то упрямо-решительный. — Это я вчера была в клубе. И мы с Лешей уже давно любим друг друга, а ты только мешаешь. Он просто слишком добрый, чтобы бросить тебя сейчас…

Ее голос становится все глуше и глуше. Я будто погружаюсь под толщу воды и все звуки от меня постепенно отрезаются.

Маша вовсе не чувствует себя виноватой.

Она…

Она не напугана. Ей не стыдно. Ее голос вполне себе уверенный.

Так почему я не могу быть столь же уверенной и не послать ее сейчас?

— Ты же сейчас вся в проблемах, — она продолжает спокойно. Я даже слышу в ее голосе толику… жалости? — Да, и я понимаю всю твою ситуацию. Мы же люди, а не звери, в конце концов. Бросать тебя сейчас, ну, такое себе… Леша выше этого. Поэтому он и не хотел говорить. И я терпела, понимала. Входила в положение. Но я как бы тоже не железная. Терпение не резиновое у нас обоих. И раз уж все так получилось, то и…

Мне кажется, что мой мир невозможно разрушить еще больше. Леша же был моей последней надеждой. Моей опорой… Я же цеплялась за него до последнего.

Я слышу шаги и не успеваю даже развернуться. Леша вырывает телефон из моей руки. Я вздрагиваю, повернув голову к нему, и вижу его бешеные глаза. Он сбрасывает звонок.

— Какого хуя, Сеня?!

— Ты… Ты… — я не могу подобрать слов. Просто стою хватаю воздух ртом. — Какой же ты…

— Кто тебе давал право совать свой нос в мой телефон? Ты вообще берега попутала, дорогая! То следишь за мной, то собираешься трахаться на стороне в открытую, то в телефон лезешь!

— Это я попутала?! — я взрываюсь. Чувствую - истерика подкатывает волнами тошноты. Но слез все нет… — Это я трахаюсь?!

— Да! Ты вообще видела, что ты выставила у себя на стене?

— Я-то видела. А еще я видела как тебе пишет твоя чертова Машуля. У тебя вообще совесть есть? Я только что разговаривала с ней! Твоей любовницей! Которой ты вчера дрочил! При всех! При друзьях и неизвестных людях! Ты вообще понимаешь, что ты несешь?!

— Ах, ты дрянь, вот так ты решила все вывернуть, да? Я такой абьюзер! Ну, конечно!

— Да ты сам мои фотки выставил на всеобщее обозрение! Они были только у тебя!

— Ну, в этом я лично сомневаюсь. Фиг тебя знает, кому еще ты их скидывала.

Мимо пролетает здоровенная белая тачка и я на секунду замираю, чтоб пропустить шум от нее.

— Да как ты смеешь, я никогда никому их больше не показывала! И пароль от моего акка знал только ты! — я кричу на него, тычу пальцем, чувствуя как сердце заходится в груди, мешая дышать.

Леша кидается ко мне каким-то рваным прыжком, хватает за плечи.

— Не трогай меня, — я пытаюсь вывернуться, но он только сильнее вцепился в меня. — Леша, я предупреждаю! Убери руки!

— Ты меня вздумала обвинять? Ты сама выставила эти фотки в пьяном угаре и теперь меня хочешь в этом обвинить? Чтобы развестись и все забрать себе, да?! Выставить меня мудаком в глазах друзей?! Отлично решила! Когда я уже все оплатил! Все долги твоего жалкого папаши и даже его похороны!

Я не выдерживаю и заряжаю ему пощечину.

Выходит довольно слабо. Я чисто мазнула ему по щеке пальцами.

Но он перешел грань…

Не успела я даже осознать, что вновь перешла эту "физическую" черту, как Леша замахивается и бьет в ответ.

Куда сильнее. Я бы упала на гравийке обочины, но Леша продолжает удерживать меня за плечо мертвой хваткой.

Я ловлю ступор и замираю в таком шоке, что не в состоянии вымолвить ни слова. Я словно становлюсь наблюдателем со стороны, ощущая вполне четкую боль в челюсти.

Я просто позволяю тащить себя через дорогу к машине. Леша только притормаживает, пропуская белый джип, что сдает назад.

Мы останавливаемся. Белый джип неожиданно тоже. Она отрезает нас от нашей.

Я как в замедленной съемке вижу, как открываются дверцы и на дорогу вылезают двое. По-прежнему со стороны отмечаю, что лица мне знакомы.

— Опять ты! — сплевывает Леша.

— Бля, мужик, ну, у меня чувство дежавю! — Пашин голос.

— Это у них ты ночевала сегодня? С ними трахалась? Ну, и сколько они тебе заплатили? — Леша встряхивает меня за плечо. А я только и могу, что переводить взгляд между тремя мужчинами...

Глава 11: Маски сброшены. Просто Макс.

— Это у них ты ночевала сегодня? С ними трахалась? Ну, и сколько они тебе заплатили? — Леша встряхивает меня за плечо.

Я поднимаю на него взгляд, и все замирает.

Я вообще не знаю, как отвечать и реагировать.

Единственное, что я чувствую - боль в горящей от удара щеке и челюсти. Бил он наотмашь, тыльной стороной руки. Будто уже имел опыт.

Он никогда раньше меня не бил. Вчера был первый прецедент и… Я думала, что это просто на эмоциях и алкоголе.

Что это…

Что это не повторится. Что это случайность…

Может зря я его ударила? Но я же... Я же тоже не железная! Как еще мне было реагировать на его слова? Как можно было прекратить то, что он мне говорил?

Сбежать? Почему я должна сбегать? Не хочу я сбегать. Это не по-взрослому.

Я же не железная. Почему я должна была это слушать? Он ведь говорил, что мой папа был для него важен. Так как тогда можно было говорить такое?

Получается, он жалеет, что помог финансово? Получается он сделал это исключительно из долга? Не потому, что хотел?

Как это понять?

Наверно, уже никак…

В этот самый миг понимаю, что это все.

Точка невозврата пройдена.

Он мне больше не муж. Может, на бумаге, по документам - да, но не морально. Больше никогда я не назову его мужем.

Все эти мысли проносятся в голове за мгновение. Такое же быстрое, как чужая крепкая рука, что врезается в подбородок Леши. Он мгновенно выпускает мою руку из захвата и заваливается кулем назад.

И, если б не Максимилиан, Леша точно бы разбил себе голову об асфальт. Но я даже не успеваю испугаться. Максимилиан ловит Лешу за плечи и укладывает на обочину, не особо заботясь об аккуратности.

Я смотрю на все это широко распахнутыми глазами.

— Вы что делаете?!

— Спать укладываю, бляха муха. Что я по-твоему еще делаю?

— Зачем вы его ударили?

— За надом. Паш, давай в машину. Погнали отсюда.

— Стойте, а как же Леша? Он…

— Не маленький. Очухается и домой почапает, — отрезает Максимилиан, подходя к нашему коричневому Рено. Из кармана он достает нож-бабочку, раскрывает ловким движением руки и втыкает в колесо.

— Вы чего творите? — я пытаюсь возмутиться, но Максимилиан уже направляется ко мне. С ножом в руке! — Какого черта?! Не трогайте меня. Я не разрешаю!

— Кто ж меня остановит? — усмехается мужчина, но нож убирает обратно в карман, ловким движением сильных рук свернув его в закрытое состояние. Потом он хватает меня под руку и буквально впихивает на заднее сиденье машины. Паша уже сидит на переднем. — Да забей, все нормас. Муженек твой заслужил. Ну, полежит, проветрится…

Максимилиан быстро садится за руль и дает по газам.

— Это… Это возмутительно!

— Ха, а по-моему, ахуенно вышло. Скажи, Паш? — ровно комментирует Максимилиан и смотрит на меня в зеркало заднего вида. — Куда вести?

— Да давай к нам, пап, — предлагает Паша.

Я же, вцепившись в передние сиденья машин, смотрю на них поочередно, не понимая - они издеваются? Что они устроили?

— Паша, давай без давай. А ты, думай резче, женщина, чего застыла соляным столбом? Говори, куда вести тебя? А то смотри, себе заберу.

Этот наглый и бестактный мужчина кидает на меня насмешливый взгляд в зеркало заднего вида. Я хмурюсь. Говорить ему свой адрес? Вот еще!

— Прекратите хамить.

— Это я хамлю?!

— Да, вы. Я с вами на брудершафт не пила. И вообще, что вы себе позволяете?

— А что я себе позволяю, позвольте узнать, барышня? — и снова этот насмешливый тон, наглый взгляд серых глаз. — Вроде пока только помогать изволил.

— Вы грубиян. И вы полагаете, что если продолжите мне помогать таким хамским и дерзким способом, то смягчите мое о вас мнение?

— Да насрать мне на твое мнение, женщина. Чего ты так разволновалась? Скажи уже куда тебя докинуть. — фыркает этот внешне идеальный образчик мужественности, и в зеркале я вижу его улыбку.

Обезаруживающую, идеальную, острую… Бьющую в самое сердце улыбку. Как на фото. Даже лучше…

Я хотела уже сказать какую-то гадость в ответ, забыв на несколько мгновений до этого обо всех проблемах, что свалились на меня. Но…

Я теряюсь от этой улыбки и весь мой запал иссякает. Я откидываюсь назад и отворачиваюсь к окну.

— Можете выкинуть прямо тут. Без разницы.

— Не, мы в ответе за тех, кого приручили. Куда тебя тащить?

— Я вам не уличная кошка.

— Конечно, нет. Ты ахуенная такая девчонка, с классными сиськами.

— Ну, па-ап, — Паша мученически кладет руку на глаза. — Боже…

— Боже, — мы с ним выдыхаем почти одновременно.

— Сень, извини.

— Хули ты извиняешься? — изгибает бровь Максимилиан. Он что, правда не понимает?!

— Прекратите! Я совершенно точно не нуждаюсь в ваших оценочных суждениях о своей груди, фигуре и прочем. И вообще, вот обязательно нужно ругаться матом?

— Я не ругался.

— Ругались! Вы уже несколько раз использовали ненормативную лексику.

— Обсценную, — заявил он, поиграв туда-сюда челюстью.

Я растерянно захлопала глазами. Он знает такое слово?!

А с виду быдло необразованное!

— Это синонимы. Сути не меняет. Вы продолжаете ругаться в присутствии девушки, это неприлично!

— Да не ругался я. Чего ты заладила? Маты являются частью нашей с вами лексики. Весьма обширной, кстати. Это часть нашего великого и могучего. И если я хочу передать эмоцию, я ее передаю вот так. Это не значит, что я на тебя ругаюсь, женщина.

Мне казалось, что я сейчас выйду из себя окончательно. Возмущение бурной волной накатило на меня, заставляя чувствовать, как горят щеки.

Вот же хамло!

И попробуй ему что-нибудь возразить! Он же здоровый и явно богатый! А значит влиятельный. Выбросит, действительно, сейчас меня из тачки на ходу и поди докажи, что это он! Вон, как Лешу вырубил! Ни одного сомнения в глазах не появилось. И раскаяния тоже!

— Вы хам и мерзавец. Да еще и используете такую нежную вашему сердцу, обширную, но не уважаемую мной, часть нашей русской лексики. Я очень рада за вас. Но я не то, что вы сказали.

Глава 12: Возвращение. Экстрасекс.

— Куда? Ну-ка цыц, руку от двери!

— Вы хам! Вы вообще совесть имеете?

— Вот именно. Я ее имею. Тебе бы понять, девочка, что если ты имеешь совесть, тебя имеет тот, кто ее лишен.

— Вы что, нахватались фразочек из пабликов ВКонтакте? Выпустите меня немедленно.

— Да что ж ты заладила-то, женщина? Сядь, замри и наслаждайся. Твою задницу везут домой. Скажи уже куда и будет тебе счастье.

— Да некуда мне ехать! — раздраженно отрезаю и откидываю на сиденье. Отсаживаюсь подальше. Прямо к самой дверце.

— Как это некуда?

Я молчу. Как вот объяснить сильному, красивому мужчине, который наверняка никогда не испытывал страх перед другим мужчиной, что я просто напросто боюсь ехать домой. Туда рано или поздно вернется Леша. И что дальше? Он наверняка будет зол после того, как Максимилиан его вырубил…

С каждой секундой молчания, напряжение словно еще сильнее давит на плечи. Чувствую, что из-за того, что я перенервничала, меня трясет как от озноба. Сердце колотится так, что впору пить валерьянку и мерять давление.

— Алло, женщина, я вопрос задал.

— Домой ехать боюсь, — бурчу, не поворачиваясь. Мне просто стыдно. Непонятно за что, но дико стыдно.

Боюсь вернуться в собственный дом… До чего докатилась…

— Я ж сразу сказал, давай к нам, — тянет Паша.

— Помолчи, добрый молодец, бляха муха. Не с тобой диалог веду. Подруги есть? — снова смотрит на меня Максимилиан. Я чую его задумчивый, тяжелый взгляд, направленный через зеркало.

— Есть сестра, но она не в городе.

— Когда вернется?

— Завтра. В лучшем случае.

— А в худшем?

— Не знаю.

— Понял. Принял.

Максимилиан быстро останавливается, и я с удивлением понимаю, что он разворачивается обратно.

— Вы куда?

— Домой, — тяжело вздыхает он.

Мы возвращаемся довольно быстро.

К сожалению, проезжаем мимо Леши и нашей машины. Он все еще лежит там, на обочине.

Мое сердце сжимается. Но на мое предложение остановиться и вызвать скорую, Максимилиан выдает короткий вердикт «обойдется».

Мы возвращаемся обратно.

— Чего делать будем? — вяло спрашивает отца Паша.

— Мы? Ха! Оптимист едрить. Я - работать. А ты проспись и не дыши на меня.

— Даже спорить не буду.

— Еще бы ты спорить начал. Брысь.

С опухшими глазами Паша поплелся к себе, спать. Кати видно нигде не было. Наверно тоже уже отсыпалась.

Поэтому мы остались одни.

Я, Максимилиан и жуткий бардак.

Стоим, смотрим на бардак. Он смотрит на нас.

Я бы сказала «искра, буря, безумие»… но… Есть в этом всем только маленькая толика безуменки.

А все остальное занимает усталость.

После того, как адреналин уходит из моей крови, накатывает апатия. Хочется просто сесть, закрыть глаза и больше ни о чем не думать.

Но я продолжаю стоять на краю ковра гостиной, рассматривая разбросанные вещи, мусор и перья от подушки.

Я вздрагиваю, услышав характерный "шпик" открытой банки пива. Поворачиваю голову и вижу, как Максимилиан подходит ко мне. Он делает глоток и встает прям совсем рядом. Почти плечом к плечу. Он протягивает банку мне.

Я чувствую тепло, исходящее от его руки, что едва касается моего плеча.

— Будешь?

— Нет, спасибо, — я смучаюсь и кое-как заставляю себя отвернуться, возвратившись к медитативному созерцанию перьев.

— Значит, тебя зовут Сеня?

— Да, можете звать Сеня.

Максимилиан едва морщится, а потом странно смотрит на меня.

— Странное имя.

— Сокращение.

— Дай угадаю полное.

— Не угадаете.

— А если угадаю?

— Не угадаете.

— Ну, а вдруг?

Я смотрю на него. Взгляд хитрый, самодовольный, лисий… И улыбка эта…

Отворачиваюсь.

Чувствую, как щеки начинаю гореть от смущения.

— Нет.

— Если угадаю, будешь должна мне поцелуй.

— Не угадаете.

— Овсения.

Мне моментально прошибает жар, и я забываю о перьях. Поднимаю взгляд и в диком шоке смотрю ему прямо в глаза.

— Как вы..?

— Просто я экстрасекс, — хмыкает.

— Боже! Этот каламбур работал лет двадцать назад! Откуда вы узнали мое имя?

Улыбка Максимилиана тает так же стремительно, как и появляется. Он достает из заднего кармана брюк ту самую фотографию. С папой, мамой и… Максимилианом.

— Скажу, если объяснишь, откуда у тебя эта фотография.