Измена: список моих грехов

«Душнила»

Ната

На последних секундах зеленого светофора я успеваю перебежать только половину дороги, и можно было бы пойти дальше. Задержка — дело такое. Она позволяет нарушать правила без вреда для здоровья, так сказать, и почти все люди вокруг меня ей пользуются. Одна я замираю на островке.

Ну, я и бабуля лет семидесяти на вид.

Поджимаю губы и хмурюсь.

Черт. Если бы меня сейчас увидела Аленка — смеялась бы еще, наверно, неделю. Она моя лучшая подруга. Мы познакомились с ней между горшками в детском саду и полкой с игрушками, где нам обеим приглянулась одна и та же кукла. Наверно, не каждый может похвастаться, что, впервые встретив свою самую близкую подругу, они подрались. А мы вот да, подрались. Притом очень кроваво. Я поцарапала ей руку до крови, а она укусила меня под коленкой. Помню, когда мы возвращались домой, я рыдала и дула сопли, рассказывая маме о том, какая отвратительная эта новенькая Аленка! Наглая! Гадкая! Плохая девчонка!

Не знаю, как мы подружились с такими вводными. Может быть, это случилось, когда на следующий день она подошла ко мне в песочнице и протянула очень вкусную ириску? А может быть, когда во время тихого часа мы вместе с ней оборонялись от одного гадкого мальчика, который так и норовил украсть наши колготки и завязать ими ручку на двери, чтобы воспитательница не могла зайти? Но факт остается фактом: вот уже много лет мы поддерживаем, любим, смеемся друг с другом.

Надеюсь, так будет и дальше.

Нет, я непременно расскажу ей, как застряла посреди дороги вместе со старушкой. Пусть придумает пару шуточек о моем характере и ситуациях, куда этот самый характер и привычки обычно меня заводят. Пусть. Я даже рада буду вместе с ней снова посмеяться, и так еще и еще. Никогда не устану делить даже такие моменты.

Хихикаю про себя, а потом все-таки пересекаю остаток пути и сразу направляюсь к хорошо знакомой парадной. В ней живет мой жених — Савелий.

С ним познакомились, конечно, не в детском саду. Я увидела его в первый же день на учебе, когда мы с Аленой пришли на посвящение, но он меня тогда не заметил. Два года ушло на то, чтобы заметил. Я не против. Тайно влюбленная заучка и подумать не могла, что однажды на лекции по праву она уронит ручку, а самый красивый парень университета поднимет ее и наконец-то заговорит. Он тогда сразу же пригласил меня выпить кофе, поболтать, а потом мы так заболтались, что вот…через четыре месяца, когда закончим обучение, поженимся.

Сава (как его зовут друзья, но не я — мне не нравится это прозвище, учитывая какое красивое у него полное имя) сделал мне предложение на Новый год, когда возил познакомить со своими родителями. Они у него владеют своей адвокатской конторой, которой в основном руководит мать, а отец, точнее, отчим, политик. Знали бы вы, как я переживала, когда переступила порог их дома. Да что там? Я всю ночь накануне не спала! Вся издергалась. Элина Александровна и Мирослав Георгиевич показались мне людьми хорошими, но чрезмерно закрытыми, хотя приняли меня…нормально.

Не тепло. Нормально.

Так, ладно. Я морщусь, когда об этом думаю, поэтому стараюсь не думать вовсе. У Мирослава Георгиевича есть дочь от первого брака. Не очень понимаю, конечно, как так получилось, но она младше Савелия на полгода. Блин, нет, конечно, я понимаю, как так получилось — просто не хочу лезть в чужую постель и делать какие-то выводы о чужих отношениях. Я все-таки их невестка, а не моралфак, хотя мне ситуация совсем не импонирует. Судя по всему, Элина Александровна…кхм, закрутила роман с женатым мужчиной. К тому же мужчиной, который вот-вот станет отцом, и здесь, конечно, плохо все, но опять же — слава богу, не мое дело. Со Стасей мы хорошо ладим. Она красивая, тонкая блондинка с заливистым смехом и всякими, интересными историями.

Полная моя противоположность.

Всегда куда-то "лезет", ищет приключений на свою пятую точку. Чем-то похожа на Аленку, и им обеим я дико завидую, потому что мне такое не по плечу. Смелости не хватает...

Тяну на себя тяжелую дверь его парадной. Он живет отдельно от родителей, слава богу. В хорошем доме, с охраной и консьержем. Они меня знают, да и ключ от его квартиры у меня тоже есть, поэтому я прохожу все эти препятствия спокойно.

Блин, возможно, надо было позвонить заранее…

Ой, что ты несешь? Мы с Савелием не живем вместе. Я…как бы сказать, хочу подождать? В смысле…ну…не готова к таким отношениям. Да, я почти окончила университет, и я уже взрослая девочка, но моя мама выходила замуж…девственницей, а я очень хотела, чтобы у меня было так же. Раз и навсегда. Мне почему-то кажется, что эти вещи взаимосвязаны.

Савелий поддерживает мое решение, так что дальше поцелуев или «второй базы», как это любят называть в американских фильмах, мы не заходили. Он дал мне ключ от своего дома вместе с кольцом. Сказал, что скоро я здесь буду жить, так почему бы и нет? Я тоже не была против. Это правда. Скоро я буду здесь жить, так почему бы и нет?

Подхожу к квартире, и все равно воровато оглядываюсь. Вчера мы были у него допоздна, и я забыла свои конспекты. Черт, надеюсь, он не разозлится, что я пришла в его отсутствие и без предупреждения? Но у меня есть оправдание! Телефон сел, а он поехал к родителям загород. Мои конспекты нужны мне срочно! Так что…открываю дверь.

Со скрипом, вздохом и диким дискомфортом, поворачиваю ключ и быстро юркаю в темную прихожую.

Тут же спотыкаюсь о разбросанные кеды.

Савелий, ну как обычно! Надеюсь, что он не…

Стоп.

Резко торможу, глядя на черно-синие найки. Он сегодня был в них…

А рядом стоят туфельки. Не его, очевидно. Но и не мои, очевидно тоже.

Медленно поднимаю глаза, пока все нутро уже обрастает льдом.

Из глубины квартиры я слышу…то, что сложно перепутать с чем-то другим. Даже мне. Девственнице.

Проглатываю вязкую слюну и хмурюсь.

Гаденькие шлепки. Стоны. Гортанное рычание.

«Малиновые башмачки и дорога из желтого кирпича»

«Серебряные башмачки перенесут тебя через леса и горы. Если бы ты знала их чудесную силу, ты вернулась бы домой в тот же день, когда твой домик раздавил злую Гингему.»

— Волшебник страны Оз

Ната

Пока я еду до дома и дую сопли, кое-что не дает мне покоя.

Малиновые туфли. Ну те, что с уродскими клепками-шипами.

И кто вообще носит такие?! Стриптизерша?! Что-то внутри сразу встает на дыбы, но я пока не очень понимаю что.

Думаю усердней, глядя в окно на мелькающие дома и переулки. Их в Питере много. Наверно, он весь ими усеян, как тело венами.

Прикрываю глаза.

Малиновые туфли. Малиновые туфли. Малиновые туфли.

Да что в них особенного, господи ты, боже мой?! Ну что? Что ты прицепилась? Разве это имеет значения?! Тебе только что изменил жених! А потом…

В груди сразу до ужаса неприятно сжимается, когда я прокручиваю в голове все, что услышала и узнала. А узнала я очень много нового о своей скромной персоне.

Наверно, это действительно было глупо.

Савелий — один из самых популярных парней нашего университета, а я — нет. В смысле, вообще непопулярная. Такую, как я можно смело назвать «серой мышкой» и заучкой. Ну, помните? Такие точно есть в любом классе или впоследствии в группе. Те, кто всегда делают домашнее задание и тянут руку, а когда класс пытается мутить воду и обмануть учителя о том, что никакой контрольной не планировалось — они говорят правду. Наверно, это мой главный косяк, не считая, конечно, абсолютной наивности. Я не умею врать. К сожалению, даже если я пытаюсь, на моем лице всегда написана правда. Некоторые считают это качество очаровательным. Например, те же самые учителя. Но мне оно в жизни сыграло скорее мимо, чем на руку.

Хорошо, что хоть Алена никогда не задиралась. Она давно привыкла и вошла в число моих обожателей, но…

Стоп.

Я резко торможу, некрасиво всхлипываю и хмурюсь.

Малиновые башмачки! Ну, конечно! Вот почему у меня язык не поворачивается оскорбить хозяйку подобного прикида. И вот почему они не дают мне покоя!

Я их уже видела.

У нее.

У своей лучшей подруги.

Застигнутая врасплох подобной инсинуацией, через мгновение я буквально пулей срываюсь и несусь до дома. Ну, до того, где мы как раз с Аленой снимаем уютную двушку.

Нет, нет, нет! Я не верю! Это не могла быть она!

Мы нашли эту милую квартирку в тот год, когда поступили в один университет. Родители нам помогают, разумеется, иначе пришлось бы снимать какую-нибудь халупу. У нас не халупа. Конечно, не хоромы, как у того же Савелия, но вполне красивая, милая и уютная квартирка на пятом этаже в старом фонде Санкт-Петербурга.

Вообще, раньше мы жили на юге. Между Ленинским и Московским проспектом. Притом в соседних домах. Мои родители очень хорошо общаются с родителями Алены. Можно сказать, они давние друзья. Так уж вышло, что Алена переехала с севера, когда попала в мой детский садик, а попала она туда благодаря жене начальника. Ее родителей и моих — вот так; да. Они много лет работают вместе в большой компании, чья деятельность тесно связана с добыванием полезных ископаемых, в большей степени — нефти. Ей владеет Царев Виктор Михайлович, и я его хорошо знаю. Мой папа у него фактически правая рука, а папа Алены — самый доверенный юрист. Он его переманил из Мурманска, и так образовалась наша маленькая ячейка общества. Тот детский сад, куда мы ходили, был когда-то, да, наверно, и сейчас тоже, под «покровительством» Царевых. Жена Виктора Михайловича — Алла Демидовна, — питает огромную слабость к благотворительности. А главное, это не ее прихоть, а искреннее желание помогать людям.

Но я, кажется, отошла от темы.

А заодно и залетела в квартиру, кстати.

Меня тут же встречает аромат духов Алены, но дома никого нет. Жаль, я не смогу сказать, что если чувствую запах, значит, она только что ушла. Парфюм у нее ужасно стойкий, а приходит и уходит она, когда ей вздумается. Ну, или когда «долг зовет». Алена учится на журфаке, и после практики стала работать в крупном журнале. У нее все хорошо в этом плане. Даже если она не закончит обучение, а я надеюсь, что все-таки закончит, у нее уже все схвачено.

А вдруг и мой жених? Ну, в смысле, тоже схвачен?

Кажется, на этих малиновых башмачках я иду по дороге из желтого кирпича в сторону абсолютного безумия.

Как я могу даже думать о том, что моя Алена…могла…

Но…мне не представили его телку, а значит…а вдруг…а может быть, в смысле…это действительно была она? Зачем иначе ей так шифроваться? В моей голове подлые разлучницы всегда выходят, чтобы насладиться триумфом, а эта сидела как мышка! Что, если…

Жмурюсь и решительно открываю дверь в комнату своей подруги.

Я себя за это ненавижу, правда, но дорога из кирпича, она такая…зовет и манит. Прямо к шкафу.

Я подхожу, зачем-то озираюсь, хотя дома никого нет, а потом воровато открываю дверцу и заглядываю внутрь.

Алена — шопоголик. Она обожает наряды, а особенно сильно любит туфли. Их у нее миллион. Поэтому мне требуется много времени и не дюжая сила воли, чтобы просмотреть все ее закрома: туфель нет.

Вердикт.

Их, твою мать, нет.

И вот в этот момент я ощущаю всю тяжесть своего положения.

Моя теория начинает обрастать мясом. Скелет не развалился. Туфель нет.

***

Я не могу сесть за учебу и хотя бы на чем-то сосредоточиться, и если бы кто-то увидел меня сейчас, наверно, они решил бы, что я сумасшедшая.

Не спорю. Это возможно.

Сижу в темноте и пялюсь в одну точку, пока внутри вся исхожу на нерв.

Она? Или нет? Могла ли моя Алена...моя самая любимая девочка, воткнуть мне в спину огромный нож? Или даже целый топорик?

Она могла? Предать меня?

Спроси в любое другое время, я бы решительно сказала "нет". И, возможно, даже перестала бы общаться с человеком, который посмел хотя бы помыслить! О том, что моя девочка оказалась сукой. Лисой в курятнике. Змеей на груди или…

«Оказалось, в наших чертогах два разбитых сердца»

Ната

Я не пошла следом за Аленой. Мне почему-то показалось, что продолжать выяснять отношения сейчас — это контрпродуктивно. Возможно, слишком страшно. Да, вполне вероятно, что я в который раз предпочла спрятать голову в песок, потому что правда…в смысле, если это правда…я боюсь, что не смогу оправиться от такого удара.

Алена — она для меня как сестра, которой у меня никогда не было по крови, а жизнь взяла и подарила. Я разделила с ней все свои и счастливые, и грустные моменты, поэтому…Если она сделала это…если она предала…я не знаю, как буду жить дальше. Даже Савелий отходит на задний план со своей грязью и гортанными стонами. Просьбами взять поглубже.

Жмурюсь, роняя слезы себе на коленки.

В начале марта в Питере все еще слишком рано темнеет, а еще слишком холодно, поэтому я кутаюсь в плед, сидя на своей кровати, и плачу.

Душнила. Душнила. Душнила.

Ты — душнила.

Снова и снова слышу его жестокие слова, которые…я разве их заслужила? Ну, не хочешь ты быть со мной — хорошо; так бывает. Я понимаю. Даже если ты передумал после того, как мы заказали ресторан и разослали приглашения — я могу…могу это понять и, возможно, даже простить. Но…он говорил с такой ненавистью, яростью и злобой, будто я в чем-то перед ним провинилась.

Может быть, и провинилась. Может быть, тебе тоже стоило «взять поглубже».

Неприятно. Веду плечами и тихо всхлипываю, утыкаясь подбородком в коленки. Мне бы сейчас к Алене…поговорить с ней хотя бы немного, но…я не рискну постучаться в ее дверь. Во-первых, я хоть и не совсем уверена, но это все еще может быть она. Я получила какой-то странный ответ и странную реакцию. Во-вторых, если я все-таки без вины сделала ее виноватой, она вряд ли захочет со мной разговаривать.

Господи, как сложно…

Я не так себе представляла все это. Период подготовки к свадьбе должен быть совсем иным. Мы должны были быть счастливы, вместе решать, кого пригласим на праздник, куда поедем на медовый месяц…Я должна с улыбкой бежать вприпрыжку до свадебных салонов и выбирать платье…а не все это.

Интересно, он сейчас с ней, да? Мне ни разу не позвонил…

Ой, господи. Ты и правда такая дура, да, Нат? С чего ему звонить-то тебе? Савелий наконец-то взорвался и сказал всю правду. Так что нет, нет, малыш, тебе не казалось.

Все дело в том, что, когда мы четыре дня назад ездили отдавать залог за ресторан, Савелий был каким-то…злым и дерганым. Пока я щебетала о том, как вокруг красиво, а там действительно было красиво: мы, а точнее я и его мама, выбрали ресторан в Петергофе, откуда открывался сказочный вид на парк даже зимой! А летом! Вы представляете, насколько там красиво? Те, кто был хоть раз в Петергофе точно представляют. Питер сам по себе идеальный город для влюбленных со своей архитектурой, каналами, своим особым настроением и энергетикой. А Петергоф? Это прямо филиал сказки! Будто для свадьбы созданный, сотканный из пышных кустов сирени, маленьких домиков и бесконечной истории, которая течет по его венам.

А я списала состояние своего «женишка» на нервы…так глупо...

У нас скоро диплом, поэтому мы все ведем себя…скажем так, нервно и неоднозначно. Тем более, свадьба. Это двойной стресс…А все оказалось более, чем банально: он просто не хотел никакой свадьбы. Конечно, какая тут радость будет, если тебя буквально толкают в клетку с нелюбимым человеком?

Всхлипываю снова и стираю слезы. От них уже голова болит, но я не могу остановиться. Да и надо ли? Говорят, что нельзя сдерживаться, это на здоровье влияет. Так что, «если хочешь плакать — плачь», это не просто красивая фраза. Это буквально прямое наставление, как сохранить свою психику целой и невредимой.

Раздается тихий стук в дверь.

Я резко поднимаю глаза, а через мгновение вижу Алену. Она просовывает голову, хмурится, а потом вздыхает и заходит.

Неловкая тишина…

Я смотрю на нее, она на меня. Так еще пару мгновений, пока подруга не цыкает.

- Я все еще дико злюсь за подобные намеки, но…как ты?

В этот момент я больше не думаю о «это она и есть». Просто не получается. И да, я полностью отдаю себе отчет, что, возможно, все дело в том, как страшно мне потерять своего близкого человека. Но все-таки я склоняюсь к тому, что чувствует мое сердце: Алена не могла поступить так со мной.

Закрываю лицо ладошками и плачу, а она оказывается рядом и крепко обнимает меня за плечи. Терпит все. И слезы на своей красивой пижаме, и мой бессвязный рассказ. И тот факт, что она устала, а все равно продолжает сидеть со мной и слушать…

И так еще пару часов.

Я более-менее успокаиваюсь где-то вначале трех, а потом засыпаю рядом с ней. Последнее, что помню — как она обнимает меня и гладит по волосам.

Она рядом со мной.

Разве так вела бы себя лисица в курятнике? Почему-то мне кажется, что нет, но, может быть, я просто слишком устала…

***

Утро начинается вместе с ароматным чаем с малиной и моим любимым бубликом с красной рыбкой, который Алена заказала для меня из кофейни неподалеку.

Мы молчим.

Поговорить нам так и не удалось, конечно. Ничего разъяснить тем более. Вчера была истерика, сегодня какое-то гадкое опустошение. Я ей благодарна, конечно, за такой завтрак и за ее близость, но у меня остались вопросы…

Бросаю на нее взгляд. Алена сидит в своем кресле и смотрит в окно. О чем она думает? Что хочет сказать, но не говорит? А я же чувствую, что она что-то скрывает. Это еще одно звено в цепочки «почему я так подумала». Уже достаточно долгое время Алена ведет себя странно.

О чем ты молчишь?

Наконец, она понимает, что я на нее смотрю, переводит взгляд, но я сразу его прячу. Она усмехается.

- Я видела, что ты смотришь.

- Я не…неважно.

Снова замолкаем.

Раньше такого никогда не было, но сейчас я слышу, как в коридоре тикают старинные часы. Хозяин квартиры попросил оставить их здесь, но не трогать, лишь иногда протирать тряпочкой, что я и делаю. Алена эти часы недолюбливает. Она вообще, как бы сказать, боится таких вещей. «Старых» вещей. Считает, что на них непременно лежит проклятие, а я вот, наоборот, считаю, что часы очень красивые. С резным корпусом, длинным, золотым маятником. Старинные, а не старые. Как это модно говорить, «антиквариат».

«Неожиданный результат расследования»

Ната

Пока братья Сальваторе не могу поделить сомнительную Елену в очередной раз, я не могу прийти в себя от результатов нашего расследования.

- Этого не может быть.

Алена поджимает губы.

- Ну…по всем…эм…данным, еще как может.

- Нет! Этого не может быть!

Вскакиваю со своей кровати и упираю руки в поясницу, пока хожу, как тот самый кот ученый по цепи вокруг дуба, блин! Хотя единственный дуб здесь, судя по всему, именно я.

- Не может быть! - отвечаю самой себе на поток сознания, состоящего из воспоминаний и коротких урывков разговоров и ситуаций, - Этого не может быть!

- Ты говоришь сама с собой.

- Блин, Алена! Ты понимаешь…- падаю на кровать мешком картошки и смотрю в одну точку, - Этого не может быть…она же…его сестра.

Перед глазами моментально появляется образ молоденькой Стаси. Тонкая и звонкая блондинка, которая вообще не похожа на своего отца. Наверно, пошла в свою маму. Вся из себя веселая, с кучей историй и приключений, она — вихрь. Когда я была у них дома, и Стася возвращалась с очередной гулянки, от нее невозможно было отвести внимание. Красивая, яркая девушка, с безумно заразительным смехом и очаровательной улыбкой. Савелий на нее всегда смотрел с таким горящим взглядом, но… я не думала, что…

- Этого не может быть, - уже не так уверенно шепчу, пока Алена за моей спиной молчит.

Конечно, что тут скажешь?

Резко поворачиваюсь и выпаливаю.

- Ты уверена?! А вдруг она просто дала эти туфли кому-то?! Например, своей подруге. Это может быть ее подруга, но…не она! Нет! Этого не…не может быть! И…

Алена снова поджимает губы, но на этот раз, кажется, сдерживает смех? По крайней мере, я это чувствую и злюсь еще больше.

- Он не мог говорить своей сестре «возьми поглубже, детка»!!!

Ну вот. Значит, мне не показалось все-таки. Алена начинает ржать. Я сижу и смотрю на нее с открытым ртом. Что здесь смешного?! Или это нервное?! Потому что я допускаю, ведь сама на грани и вот-вот взорвусь!

- Нет, подруга… - мотает она головой, - Так просто мы это не вывезем, и даже «Дневники вампира» тут не помогут. Пойдем, прогуляемся. Свежий воздух, как говорят, способствует улучшению мозговой деятельности.

Ну, я не против. Киваю пару раз и встаю быстрее, чем сама это понимаю.

Мне слишком нервно. Не смогу усидеть на одном месте, поэтому пройтись — самый лучший выход из ситуации.

Да, надо пройтись. Может быть, тогда я смогу понять, какого черта это все значит?

***

Я люблю свой город. Питер — это одно сплошное, бесконечное стихотворение. Поэма. Пьеса. Величайшая трагедия! И величайший роман. Этот город — муза. Думаю, о нем можно говорить бесконечно, а я только сейчас понимаю, что почти не знаю его.

Так странно…

Это мой родной город, мой дом, и я посмела относиться к нему, как к должному. Много где не была, оставляя все на потом, а сейчас…наверно, когда судьба жестко бьет тебя, ты хочешь зацепиться за что-то вечное. А вечного не существует, разве что он — город на Неве, с ног до головы обутый и одетый в гранит и мрамор.

Сердце бьётся ровно, мерно.

Что мне долгие года!

Ведь под аркой на Галерной

Наши тени навсегда.*

Может быть, и моя тень здесь останется навсегда…

Я задумчиво смотрю на все еще замерзшую Мойку и хмурюсь. Алена стоит рядом и греет руки о стакан с кофе.

- Как это может быть? - перевожу на нее взгляд и хмурюсь, - Она же его сестра. Ты понимаешь? Сестра.

- Ну…технически, она его сводная сестра, - морщусь, а Лелька улыбается шире, - Что? Они по крови не родственники. Их родители просто спят вместе и …

- Фу! Замолчи! Я не хочу…представлять этого всего!

Звонкий смех отскакивает от гранитной набережной, покрытой толстым слоем льда. Кое-где, конечно, уже видна свободная Нева, и в ней отражаются миллион огней Петербурга.

Очень красиво.

Как будто маленькие, яркие звездочки, они мигают и переливаются.

Да, мне нужно что-то фактическое, чтобы зацепиться и удержаться на пути того цунами, которое сейчас настолько сносит мою реальность, превращая ее в какой-то сюрреалистичный сон.

- Но это может быть ее подруга? - жалобно шепчу, будто…чувствую себя грязной из-за такой сомнительной связи.

Будто это я в нее вступила! Совсем с ума сошла…но…это так и есть. Я чувствую, что меня тоже изваляли в грязи, и будто я сама третьей лежала в их постели, пока они…

Жмурюсь. Нет, не хочу об этом думать.

- Слушай, может быть…что угодно, Нат. Я нашла туфли. Таких туфель больше ни у кого нет, да и кто наденет их в такую погоду? Я в шубе, алло! Кто из наших знакомых настолько…легкомысленный?

- Стася не...легкомысленная, - снова морщусь, а потом тихо цыкаю, - Уму непостижимо. Я ее защищаю… кажется, я совсем спятила.

- Это да.

- Но…мне не верится, понимаешь? - смотрю на Алену в поисках поддержки, - Такие отношения…это же табу!

- Ты же сама сказала, что на него надавил отчим. Может быть, как раз поэтому? Он же политик, а это, надо признать, профессия, которая требует ума и прозорливости. Вполне вероятно, что он в курсе, чем занимаются их детки, когда выключается свет…

Неприятно ежусь и веду плечами.

Может быть.

- В любом случае мы это вряд ли узнаем. Если ты, конечно, не хочешь спросить у нее прямо и в лоб.

- Думаешь, она мне скажет правду?! Она улыбалась мне в лицо, говорила, что безумно рада за нас! А потом: возьми поглубже, детка!

Алена снова смеется, прикрыв глаза. Я же совсем не настроена даже улыбаться, вместо этого отворачиваюсь и бурчу.

- Очень смешно. Чего ты ржешь?

- Прости, малыш, - Леля обнимает меня за плечи и целует в щеку, - Но когда ты это произносишь, такая очаровательная, что я не могу удержаться.

«Список»

Ната

Если выходить из зоны комфорта, то делать это феерично, я так считаю. Поэтому путь домой мне сегодня заказан.

Затолкав кольцо поглубже в сумку, чтобы его не потерять, а кинуть мерзавцу прямо в его холеную морду, резко поворачиваюсь в сторону Рубинштейна. Я была здесь всего пару раз с Аленой и нашими приятелями из университета, но хорошо запомнила, что эта улица значит на питерском диалекте: бары, клубы, алкоголь.

Кстати, тогда мне не понравилось. Я вообще по алкогольной теме «не ходок», то есть пить не умею совершенно. Мне вечно плохо, а еще очень быстро мозги едут набекрень. Ну и что! Это по канону. Меня бросил жених, который изменял мне со своей сестрой. Сводная она или родная — положение сильно меняет? Сомневаюсь. Поэтому кринжовая ситуация требует соответствующих мер.

Я собираюсь напиться!

Да-да. Вот так.

Это максимально далеко от того, как я привыкла решать проблемы, а еще далеко от «душнилы». Наверно, мне хочется доказать, что это не так? Еще бы! А вам бы не хотелось? Только не ему. Себе. Я хочу себе доказать, что живая, и что мне совсем необязательно быть вечно собранной.

Я тоже имею право на ошибки.

Первая — поверить Савелию.

Вторая — согласиться на его предложение и принять его как настоящее.

Третья — открыть дверь в бар.

Но я за все себя прощаю.

Играет ритмичная музыка, в которой я узнаю ремикс на очень популярную когда-то песню. Ну, вы ее сто процентов знаете:

Ева, Ева, я любила тебя…твои пластинки слушала я.

И все такое. Ой, как мне она нравилась... Слегка улыбаюсь, вижу в этом знак, что все делаю правильно, а потом уверенной походкой направляюсь к бару.

Народу тут не очень много, но оно и понятно. Сегодня всего лишь четверг, это завтра будет «тусовочный» день, ну и ничего. Мне компания не нужна. Я просто хочу напиться!

Сажусь, и ко мне сразу подходит молодой, симпатичный бармен.

- Чего налить?

Я теряюсь моментально, глядя на ряд красивых бутылок.

Боже.

И что мне заказать?

Когда я понимаю, что молчу слишком долго, выпаливаю первое, что пришло в голову.

- Космополитен!

Это единственный коктейль, который я знаю. Его часто пили в «Сексе в большом городе», ну и…вот.

Бармен мой выбор явно не оценил, даже немного сморщился, но быстро взял себя в руки.

- Сейчас организуем.

- Плохой выбор?

Парень бросает на меня взгляд с улыбкой.

- Не мне судить.

- Это просто единственное, что я знаю…

Помедлив, он поворачивается ко мне корпусом и усмехается.

- Хочешь, могу помочь выбрать что-то более достойное?

- Ну…наверно.

- Сочту это за твердое «да». Есть предпочтения?

- Не очень крепкое и сладенькое, - краснею, а потом быстро себя поправляю, - В смысле, сладкое.

Я же взрослая женщина, так? Какое сладенькое? Господи, еще документы сейчас попросит — вот будет провал. Но парень издает еще один смешок, переворачивает к себе меню и пробегает по нему взглядом, а потом указывает на название.

«Шальная императрица»

- Он неплохой. Сладкий, некрепкий, так…для разгона обычно берут.

Хмыкаю.

Для разгона? Думаю, на этом я, конечно, и закончу, но ему об этом знать необязательно. Что до коктейля? Я оценила название. Аллегрова — хорошо; шальная императрица — еще лучше.

- Беру его.

- Супер.

Пока я раздеваюсь, завороженно наблюдаю за тем, как ловко он смешивает разные напитки. Целое шоу!

- Смотришь так, будто никогда в баре не была, - подмигивает мне, и я сразу тушуюсь, краснею и отвожу взгляд в сторону.

- Прости…но это почти правда, если честно.

- М. За ЗОЖ?

- Нет, просто не было повода.

- А сейчас появился?

- А сейчас появился.

Парень ставит передо мной высокий коктейль сразу из трех цветов. Сначала голубой, потом желтый, а на дне насыщенно-красный.

- Пробуй.

Я аккуратно двигаю бокал к себе, а потом тянусь к трубочке, но не успеваю сделать глотка. Рядом раздается до боли знакомый голос. Знакомый и раздражительный. Очень раздражительный своим самодовольством.

- Так-так-так…кого я вижу…

Медленно поворачиваю голову и тут же шумно выдыхаю, прикрыв глаза.

- Царев.

Ну что за наказание!?

Представляю. Это Рома Царев — и да, с начальником моего папы они не однофамильцы. Это его горячо любимый, единственный сын. Тот самый, который в садике воровал наши с Лелькой колготки для своих дебильных планов по захвату игровой или спальни.

Собственной персоной.

- И я рад тебя видеть, мелочь.

Он чинно облокачивается на барную стойку и хмыкает.

- Что это я вижу? Выпивка? Малыш, а тебе уже можно?

Я сразу напрягаюсь и бросаю взгляд на бармена, а потом шиплю.

- Ты старше меня всего на полгода, придурок!

- А иногда кажется, что на целую вечность. У тебя документы спросили перед входом? Ты ж мелкая! Кто тебя сюда пустил?

На последней фразе он повышает голос и начинает крутить башкой, привлекая к себе всеобщее внимание, за что я его еще сильнее ненавижу. Резко хватаю за кофту и дергаю на себя.

- Прекрати обезьянничать! Немедленно!

- Эй, полегче! Руки не распускай, а то вдруг женишок приревнует?

Хочется ему врезать.

Конечно, Царев сделал это не намеренно. Странно, ведь иногда мне кажется, что цель его жизни — это задолбать меня до талого. Но сейчас нужно признать: так просто совпало, что по вот такой дурацкой случайности мне встретился именно он и нечаянно наступил на больную мозоль. Разумеется, он пока не знает, что произошло, но знает, что я выхожу замуж.

Боже…сразу перед глазами проносятся месяца, которые мне осталось провести в родных стенах университета. Когда их достигнет новость о разрыве помолвки, начнется ад.

Прикрываю глаза на мгновение, но не хочу показывать ему ничего из вышесказанного, только хмыкаю.

«Шальная императрица хочет выйти»

Ната

Медленно открываю слипшиеся от туши глаза и шумно выдыхаю.

Сразу об этом жалею.

Такое ощущение, что мне дали кувалдой прямо в затылок, и я втягиваю голову в плечи непроизвольно, но необходимо. Может быть, так будет полегче.

Не-а. Не легче.

Во рту сухо, будто по языку прошлись наждачкой, сильно мутит. Все тело ломит, и такое ощущение, что меня вчера метелили палками, не жалея ни сил, ни времени, ни изощренности.

Да, такое ощущение, что вчера меня отчаянно и с удовольствием пытали, но кто это был? Я не помню. И, если честно, дико пугаюсь, приложив горячие пальцы ко лбу.

Что вчера было? Что произошло? Я помню, как мы с Аленой пошли гулять. Потом она, кажется, ушла. А я осталась. Гулять. Шла…по Невскому? Да, я шла по Невскому и вдруг словила дикую необходимость написать Стасе. Она созналась. А потом…

О боже. Это был бар.

Коктейль.

Как он назывался?

Михаил Боярский?

Алла Пугачева?

Нет, нет…нет! Аллегрова! Точно…Шальная императрица! Да! Вот как он назывался и…

Моментально все мысли в голове сжимаются, а потом резко взрываются и бьют по всем нервным окончаниям разом.

Рядом со мной кто-то есть.

Я медленно поворачиваю голову и вижу под одеялом внушительную горку и коричневую макушку над ней.

О боже…

Перевожу взгляд в потолок, потом иду им дальше. Где я? Что это за место такое? Симпатичное, надо признать. Даже шикарное. Стены обиты коричневым деревом, над кроватью, где я лежу обездвиженным нечто, висит картина. Вверх тормашками я не сразу понимаю, что это, но потом до меня доходит, что это огромная волна. Почти цунами! Которая накрывает меня с головой в еще одном своем очаровательном осознании…

Я медленно поднимаю одеяло и вижу, что…никакой одежды на мне нет.

Вообще. Никакой.

О боже…

Паника моментально разрастается в груди, я начинаю чаще дышать и, конечно же, хлюпать носом.

Неужели? Я...я сделала это? Я…господи! Как я могла?! Ната! Ты просто…даже не шлюха! Ты просто идиотка! Потерять девственность…так?! Помню, с нами в школе училась девчонка. Хорошая, из благопристойной семьи, отличница. Она была всегда вежливая и приветливая, а потом в какой-то момент у нее поехала крыша. Слава богу, не в прямом смысле, конечно, а просто на фоне пубертата ее сильно занесло. Она стала дерзкая, хамила, зло ухмылялась на все вопросы о том, что с ней, черт возьми, происходит, и в один день просто взяла и переспала с парнем своей лучшей подруги. Потом, конечно, выяснилось, что у нее были серьезные проблемы в семье, которые просто неудачно совпали с переходным возрастом. У родителей появились еще дети, маленькие девочки, а на нее забили. Наверно, ей хотелось, чтобы ее любили — по крайней мере, я так всегда думала и жалела ее, потому что тот парень ее не любил. Думаю, он говорил ей об отношениях, но когда получил свое — просто выбросил.

Кстати, может быть, я поэтому так боялась подпустить кого-то ближе к себе. Та ситуация сильно на меня повлияла в свое время. Тогда я впервые столкнулась с мужской жестокостью и так боялась оказаться на месте той девчонки, что решила…безопасней будет сделать это после свадьбы. В смысле…если мужчина настолько тебя любит, что готов подождать, то он точно не обидит.

Ну, жизнь, конечно, оказалось гора-а-аздо сложнее. У меня в голове ни разу не возникало мысли, что «терпеть» в наше время необязательно, а то, чего твоя невеста не знает, ей не повредит. Вот так. Как ни избегай жестокости, но, кажется, она часть нашей жизни и, так или иначе, обязательно тебя догонит да наподдаст.

А потом снова догонит и еще наподдаст, например, подсунув тебе на пути такого вот козла, который видел, что девушка не в себе, но все равно воспользовался.

Нижняя губа начинает дрожать, и я вот-вот расплачусь.

Конечно, понимаю, что винить во всей этой ситуации некого, кроме меня самой. Это я дура, в которую, видимо, вселился дух шальной императрицы, ну и вот. Получай.

Надо было идти с Аленой домой. Тогда бы не лежала голая в постели с хрен пойми кем.

В этот момент кучка начинает шевелиться. Я до дикого ужаса боюсь, что он проснется, потому резко закрываю глаза и замираю.

Притворюсь мертвой.

Говорят, это всегда спасает. Надеюсь, такая отвратительная ситуация не станет исключением.

Кучка начинает шевелиться активнее, потом тянется, поворачивается, и через мгновение я чувствую горячую, сильную руку на своем животе. Она обнимает меня, а хозяин тяжело вздыхает и снова затихает.

Не проснулся. Ведь, да?

Медленно открываю глаза по очереди. Немного приподнимаю одеяло и действительно вижу руку. Она крепко обнимает меня и выглядит…ну, неплохо. Выпуклые вены, темные, мягкие волоски. И кожа не сухая какая-нибудь, а наоборот, очень даже шелковистая. На мизинце кольцо. Кажется, я его где-то видела. Приглядываюсь. Оно золотое, но в темноте сложно что-то различить, разве что оно…чем-то похоже на компас? Или солнце? Или…о боже, а это что?!

Мое внимание моментально фокусируется на огромном, не побоюсь этого слова (а только его наполнения), «мешочке». То есть, бугре в черных боксерах. А если совсем откровенно, то там прячется огромный шланг! Чтоб его…

Господи…

Первая мысль звучит отвратительно: и это побывало во мне? Вторая звучит скорее возмущено: а почему это он одел трусы, а я тут блистаю своими прелестями?! Что за сексизм?!

Дурость, да и только, а не сексизм. Жмурюсь, пытаюсь вспомнить хоть что-то, но в моей голове все еще стоит оглушающий вакуум. Его не разогнать, пусть я и очень стараюсь. Потуги прекращаются моментально, когда я чувствую, что рука незнакомца начинает жить отдельной от него жизнью.

Снова резко смотрю под одеяло на то, как его пальцы скользят по моей коже. Медленно, игриво подразнивают, и она реагирует. О да! Тут же обсыпается мурашками, а соски моментально твердеют.

Не понимаю. Что это за хрень?! Какой-то абсолютно дурной, условный рефлекс! Я дико напугана. У меня сердце сейчас из груди выпрыгнет, но нет же — тело реагирует так, будто ему все нравится. Оно не против. Какого черта?!