Измена в самое сердце.

Глава 1

Сижу в своём любимом кафе, машинально лениво помешивая давно остывший капучино. За окном моросит мелкий дождь, превращая улицы в размытую акварель. Хотела поработать, но ноутбук так и остался закрытым, нет сил даже открыть почту. В голове крутятся утренние проблемы: Димка опять завалил пробный ЕГЭ по математике, а репетитор намекает, что без усиленной подготовки на бюджет можно не рассчитывать.

“Мам, отстань, я сам разберусь!” Его слова до сих пор звенят в ушах. Конечно, разберётся. Как разобрался с прошлым пробником. Максим говорит не давить на парня, у него и так стресс, да и оплатить мы в состоянии учебу. Легко говорить, когда сам появляешься дома только поздно вечером.

А Лизка... От мыслей о дочери начинает ныть сердце. Вчера очередной скандал закатила. Почему нельзя поехать с друзьями на дачу на все выходные? Ей же уже пятнадцать! Почти взрослая! “ Вы с папой меня вообще не понимаете! Только и знаете, что запрещать!” А что я должна понимать? Что какие-то незнакомые старшеклассники зовут мою дочь на непонятные посиделки?

За соседним столиком устраиваются две девушки. Яркие, шумные, с огромными пакетами из бутиков. От их громких голосов мой уютный кокон тишины лопается, как мыльный пузырь.

– ...и представляешь, он такой весь cool, такой rich, – щебечет одна из них, блондинка с неестественно пухлыми губами. – Я как увидела его крутую машину, сразу поняла, это my destiny!

– Oh my god, Кристи, ты такая lucky! – хихикает её подруга, встряхивая каштановыми локонами. – А сколько ему лет?

– Ой, ну какая разница! – Кристина картинно закатывает глаза. – Это так not important, Хелен! Главное, что он такой... такой... smart! И sexy!

Я невольно морщусь от их манеры разговора, но не могу перестать слушать, они говорят слишком громко, никого не стесняясь.

– Ну расскажи, как вы познакомились? – интересуется Лена, делая селфи с только что принесенным смузи.

– Вообще, это такая magic история! – Кристина поправляет волосы, изображая какой-то ужасающе неприятный моему слуху акцент. – Короче, я такая иду по улице, вся такая beautiful, в своем new платье…

– В том, что папа подарил?

– Нет, в том, что я на его карточку купила! Not important! В общем, я иду, и тут подъезжает этот super-super car…

Официант принимает их заказ. "Что-нибудь healthy и fresh" для одной и "самый Instagram-friendly кофе" для другой. Я делаю глоток своего остывшего напитка, размышляя, не пора ли уходить. Надо ещё заехать в школу, поговорить с классной руководительницей Лизы…

– А как хоть зовут твоего daddy? – снова подаёт голос Елена.

– Макс, – Кристина понижает голос до заговорщического шепота, явно подражая героине какого-то сериала. – И ты не беливишь, какая у него фамилия! Громов!

Чашка в моей руке замирает на полпути ко рту. Это просто совпадение. Мало ли Громовых в нашем городе? В висках стучит, а перед глазами почему-то встает сегодняшнее утро. Димкины учебники по всей кухне, Лизкина записка “ушла к Маше делать проект” и привычное сообщение от мужа: “Прости, сегодня важные переговоры, буду поздно”.

– Прикинь, он такой important человек! – продолжает щебетать Кристина. – Весь такой busy-busy, у него какой-то big бизнес. Only между нами, он не любит, когда об этом болтают. Это типа secret information!

– Ой, да у всех папиков такие secrets, – машет рукой Елена, фотографируя свой смузи. – Главное, чтобы был при бабосиках!

– Baby, ты даже не представляешь! – Кристина чуть не подпрыгивает на стуле. – Вчера я такая говорю ему: "Honey, хочу эту сумочку", а он такой: "Все для моей princess!"

Их смех режет слух. Я пытаюсь сосредоточиться на своих проблемах – надо позвонить репетитору Димы, проверить, правда ли Лиза у Маши... Но вместо этого ловлю каждое слово этих крашеных кукол.

– А знаешь, что самое funny? – Кристина наклоняется к подруге. – У него такая sweet родинка на попе, прям в форме heart! Так cute!

Звон разбившейся чашки заставляет всех в кафе обернуться. Я вскакиваю, моментально повернувшись к болтливым девушкам спиной. Остывший кофе растекается по столу, капает на мои брюки, но я этого не замечаю. В голове бьется одна мысль. Родинка. В виде сердечка. Та самая, над которой я умилялась в медовый месяц…

Беру салфетки со стола и пытаюсь привести себя в порядок. Девушки быстро теряют ко мне интерес, лишь презрительно фыркнув и толком не взглянув, продолжают:

– А ещё он такой romantic! – доносится голос Кристины. – Вчера прислал много-много roses в мой beauty салон. Все девочки были в таком шоке! А я такая: "Yes, это мой man!"

– Кайфово! – восхищается подруга. – А он правда... ну... rich?

– Girl, ты даже не пред-став-ля-ешь! – Кристина закатывает глаза. – Вчера водил меня в такой expensive ресторан, я даже не могла произнести названия блюд! Это просто magic какая-то!

Их восторженный щебет превращается в белый шум. Перед глазами проносятся картинки: вот Максим забирает Диму из роддома, вот ведёт маленькую Лизу в первый класс, вот мы всей семьёй на море...

– А жена у него есть? – вдруг спрашивает Лена, и я вцепляюсь в край стола.

– Ой, это такая sad история, – Кристина драматично вздыхает. – Типа есть какая-то old женщина, но они почти того, divorce...

Глава 2

Иду по промозглым улицам, кутаясь в тонкий плащ. Дождь барабанит по асфальту, стекает по лицу, путается в волосах. Но мне плевать. Сейчас меня волнует лишь одно, неужели это правда? Неужели мой Максим, любовь всей моей жизни, отец моих детей, действительно способен на такую подлость?

В голове до сих пор звучат обрывки того злополучного разговора. Родинка в форме сердечка... Громов... Неужели это все про него? Про моего Макса? Нет, это невозможно, немыслимо! Он ведь не такой! Он честный, порядочный семьянин. Надежный как скала. Любящий муж и заботливый отец. Разве мог он предать меня, нас? Разменять нашу любовь, нашу жизнь на какую-то смазливую пустышку?

Слезы катятся по щекам, смешиваясь с дождем. Перед глазами проносятся счастливые моменты нашей совместной жизни. Наша свадьба, рождение Димки, первые шаги Лизоньки... Максим всегда был рядом. Всегда поддерживал и защищал. Как он нянчился с детьми, когда они болели. Как гордился их успехами. Разве может человек, который так любит свою семью, вот так запросто все разрушить?

И ради кого? Ради этой Кристины, которая годится ему в дочери? У которой в мозгах только шмотки, тусовки и «Нельзяграм»? Какая-то глупая девчонка с пафосными английскими вкраплениями, которая даже не понимает, что такое настоящие отношения. Кристина... Её имя даже произносится как приторная сладость, которую хочется быстрее выплюнуть. Что она знает о любви? О семье? О тех девятнадцати годах, которые я прожила рядом с Максимом?

Как он мог на такое повестись? Чем она лучше меня? Молодостью? Так ведь я тоже не старуха! Мне всего тридцать восемь! Я хорошо выгляжу. Может быть, не тяну на двадцать пять, но уж точно дам фору многим ровесницам. Неужели Максим перестал меня любить? Неужели хочет от меня уйти?

Останавливаюсь посреди улицы, не в силах сделать ни шагу. В сердце как будто вонзили раскаленный нож. Хочется кричать, рвать на себе волосы, бить посуду. Да что угодно, лишь бы не чувствовать этой невыносимой, раздирающей боли.

А я, дура, ничего не замечала! Верила каждому слову! Гордилась успешным мужем. Ночами пропадает, на семью времени нет. А я-то, наивная, думала, он о нашем будущем печется! Ждала, когда наконец сможем отдохнуть. Наверное, давно надо мной хихикала за спиной. Жалел бедняжку, которая ждет благоверного с корпоративов, а он там с длинноногими моделями развлекается!

Я все еще отказываюсь верить в случившееся. Не мог Максим так поступить, только не он! Ведь столько было клятв в вечной любви, столько планов на будущее! И все это в один момент перечеркнуть, растоптать, предать? Из-за чего? Банального кризиса среднего возраста? Неужели наша любовь, наша жизнь стоят так мало? Или он давно уже не любит, а я просто не желала этого замечать?

Из груди рвется истерический смех, но я сдерживаюсь из последних сил. Нельзя раскисать! Надо собраться, надо что-то делать!

Так и стою посреди улицы, не шевелясь. По лицу текут слезы, но я не пытаюсь их смахнуть. Пусть. Пусть все видят, как мне больно. Как разрывается мое сердце, истекает кровью от осознания собственной ненужности. А ведь я ему посвятила лучшие годы. Всю себя отдала без остатка. Растворилась в нем, в нашей семье. Забыла о своих мечтах, увлечениях. И вот она, благодарность!

Мы вместе прошли через столько всего. Когда он решил открыть свой бизнес, я была рядом. Я верила в него больше, чем он сам в себя. Сидела ночами, помогала.

Родинка в форме сердечка... Боже, как хорошо я её знаю. И теперь эта малолетняя… Кристина… говорит о ней с таким непристойным придыханием.

Машины проезжают совсем рядом, брызгая грязью, но мне всё равно.

Интуиция женщины странная вещь. Она не требует доказательств, она просто знает. И сейчас мое сердце кричит, что что-то происходит не так. Слишком много совпадений.

Хватит жалеть себя, нужно думать о детях. Бедные мои, на них ведь тоже обрушится это предательство! Как рассказать им, что наша семья, возможно, рушится? Как объяснить, что папа, кумир и пример для подражания, вовсе не идеален? А главное, как жить с этим дальше? Почему я не могу просто позвонить Максиму и всё прояснить? Потому что внутри какой-то звенящий, леденящий страх. А если это правда? А если всё именно так, как я слышала в кафе?

Нужно вернуться…

Ноги сами несут меня в обратную сторону. В нескольких метрах от кафе замираю.

Внезапно мне на глаза попадается до боли знакомый силуэт. Автомобиль Максима. Тот самый, о котором он мечтал последние пару лет и который купил себе на юбилей. Надо же, даже номера снял, паршивец! Чтобы никто не узнал, чем он тут занимается.

Нет, невозможно! Он не мог так низко пасть! Только не Максим...

Глава 3

“Сегодня важная встреча с инвесторами. Не жди, ложись спать”. Стандартное сообщение. Как много раз было за последний год. Раньше я не обращала внимания, a теперь... Каждое слово кажется липким от лжи.

Я вспоминаю последние месяцы. Максим всё больше дистанцируется. Реже целует. Реже разговаривает о чём-то личном. Только работа, работа, работа. А я списывала всё на стресс, на усталость, на сложный период в бизнесе.

Глупая. Наивная. Я верила.

Я словно в трансе иду к автомобилю. Медленно, как сквозь какую-то завесу. И когда остается всего несколько шагов, машина трогается с места. А из огромной лужи прямо на меня летит целый фонтан грязной воды. Но я даже не пытаюсь отскочить. Только смотрю вслед удаляющимся габаритным огням, чувствуя, как по щекам текут слезы.

Сердце болит так, что хочется закричать.

Захожу в кафе, оставляя на полу мокрые лужицы. Девушек нет. Даже следа не осталось. Только официант, который недоуменно смотрит на мокрую женщину.

– Две девушки, что сидели здесь? – спрашиваю хрипло.

– Они буквально минуту назад ушли, – пожимает плечами молодой человек в белой рубашке. – Что-то случилось?

Что случилось? Да ничего. Просто моя жизнь только что превратилась в какой-то сюрреалистический кошмар.

Максим изменяет. Максим спит с этой… нафуфыренной. Я думала, что знаю его, а оказывается….

- Девушка, с вами все в порядке? Боже, вы насквозь промокли!

Бормочу невнятную благодарность и на негнущихся ногах бреду к своему столику. И только теперь замечаю свой зонт, одиноко прислоненный к ножке. Надо же, я совсем про него забыла! Видимо, чувство самосохранения отключилось напрочь, раз даже о таких элементарных вещах не подумала.

Беру зонт и судорожно сжимаю его ручку. Господи, да что же это такое?! За что мне все это? Ведь я так верила, так надеялась на наше счастливое будущее! И вот, пожалуйста, все мечты разбиты вдребезги. Тот, кому я безоговорочно доверяла, предал меня. Опозорил перед всем миром. Втоптал нашу любовь в грязь.

– Простите, а те девушки, которые тут сидели... Они ушли? - сипло спрашиваю у официанта, пытаясь унять дрожь в голосе.

– Да, буквально минут пять назад. Их какой-то мужчина на крутой тачке забрал. А что, вы их знаете?

Знаю ли я их? Кажется, теперь знаю о своем муже больше, чем хотела бы. Хотя, наверное, это какая-то ошибка. Мало ли в городе Громовых? Может я просто напридумывала себе всякого? Ох, если бы! Если бы все это было лишь страшным сном! Наваждением, помутнением рассудка. Я бы многое отдала, чтобы прямо сейчас проснуться в своей постели, прижаться к родному теплому телу, вдохнуть такой знакомый запах...

Из горьких размышлений меня выдергивает голос официанта:

- Вот, возьмите, вытритесь! Жуткая сегодня погода, правда? Вы уж не обессудьте, что спросил про тех девиц. Просто вид у вас такой расстроенный...

Рассеянно киваю, комкая в руках пушистое полотенце. Надо взять себя в руки! Нельзя раскисать, нельзя показывать посторонним свою слабость. Я же сильная, я привыкла быть сильной! Но, Боже, как же это трудно, когда внутри все обрывается от горя и бессилия!

Еще пару минут стою, бездумно глядя перед собой. В голове роится вихрь вопросов, на которые нет ответа. Как он мог? За что? Неужели наша любовь ничего не стоила? Неужели все эти годы были сплошной ложью?

Под ложечкой нестерпимо ноет. Сердце бьется тяжело и гулко, как чугунный колокол. Веки припухли от слез, каждый вдох дается с трудом. Кажется, вся моя жизнь только что разделилась на “до” и “после”. И как жить в этом страшном “после” я пока не знаю.

Гулко стучат каблуки по мраморному полу, когда я направляюсь к выходу. Голова высоко поднята, подбородок воинственно вздернут. Мне так страшно и так больно, но я не сдамся. Не позволю никому увидеть мою уязвимость.

Застываю на пороге, глядя на серое беспросветное небо. Где-то там, за пеленой дождя скрывается мое счастье. Мои надежды и мечты. Мое безоблачное “вчера”, в котором не было места вранью и предательству. Но это “вчера” уже не вернуть. Как не вернуть и безграничную веру в того, кого любишь больше жизни.

Дождь все так же хлещет, но мне все равно. Зонт так и остается закрытым. Будь что будет! Хватит притворяться и делать вид, что все в порядке. Мое “в порядке” сегодня разлетелось на тысячу мелких осколков. И как склеить его обратно, я пока не знаю.

Но одно мне известно точно. Я никому не позволю играть моими чувствами. Никому не дам повода считать меня слабой и зависимой. Да, сегодня мне невыносимо больно. Мне страшно и одиноко. Но это пройдет. Обязательно пройдет. Время лечит, и мое сердце тоже излечится. Рана затянется, останется только тонкий шрам. В память о том дне, когда мир перевернулся с ног на голову.

Но самое страшное, я даже не знаю, что делать дальше.

Зная мужа, он будет отпираться до последнего. Слишком уж хорошо у него язык подвязан. Нужно найти способ вывести его на чистую воду.

Глава 4

Еле передвигая ноги, добираюсь до дома. Минута. Мне не хватило какой-то минуты, чтобы поймать мужа с этой… Кристи. Тело ватное, сердце болит так, что каждый вдох дается с трудом. Захожу в квартиру, бросаю ключи на тумбочку. Тишина давит на виски. Неужели всего пару часов назад здесь кипела обычная утренняя суета? Димка искал свои учебники, Лиза вертелась перед зеркалом... А теперь? Теперь все будто вымерло.

В этой тишине каждый звук отдается болезненным эхом. Капающий кран, тиканье часов, собственные шаги по паркету. Я стою в прихожей, с волос стекает вода, образуя темные пятна на светлом ковре. Какая ирония. Раньше я бы тут же бросилась вытирать, переживая за дорогое покрытие. Теперь же... Какая разница?

Промокшая насквозь одежда липнет к телу. Дрожащими пальцами расстегиваю пуговицы плаща, который теперь весит, кажется, целую тонну. В зеркале отражается незнакомка. Бледная, с растрепанными мокрыми волосами и размазанной тушью под глазами. Неужели это я? Та самая любящая жена успешного бизнесмена? Внутри что-то обрывается от этой мысли.

Первым делом хватаю телефон, трясущимися руками набираю номер мужа. “Телефон абонента выключен или временно недоступен”. Ну конечно. Интересно, с кем он сейчас? Вспоминаю глупое хихиканье Кристины и ее подружки, и желудок сводит от омерзения.

Звоню Лизе. После нескольких длинных гудков она все-таки отвечает:

– Да, мам, ну что еще? – в ее голосе слышится раздражение.

– Лиза, ты где? С кем? – мой голос звучит жалко и беспомощно.

– Я же сказала, у Машки. У нас завтра презентация по истории, мы готовимся, – на заднем плане слышится девчачий смех и музыка. – Все нормально, не переживай.

— Ты уверена? — вопрос звучит глупо, но я не могу сдержаться. После всего услышанного сегодня любая мелочь кажется подозрительной.

— Боже, ну сколько можно! — взрывается Лиза. – Ты что, не доверяешь? Вечно ты всем недовольна! Вечно лезешь, контролируешь! Я уже не маленькая!

Гудки. Она повесила трубку. Моя пятнадцатилетняя дочь только что послала меня куда подальше, а я даже не нашла в себе сил возмутиться.

Она отключается прежде, чем я успеваю ответить. На душе чуть легчает. По крайней мере с дочерью все в порядке. Пытаюсь дозвониться до Димы, но он не берет трубку. Сердце тревожно сжимается. Где носит этого оболтуса?

Поднимаюсь на второй этаж, на ватных ногах бреду в ванную. Надо смыть с себя всю эту грязь, боль, липкое ощущение предательства. Хочется содрать кожу, только бы избавиться от мерзкого ощущения, словно мною воспользовались.

Проходя мимо Димкиной комнаты, замечаю, что дверь приоткрыта. Неужели он дома? Толкаю дверь, заглядываю внутрь. Сын сидит за компьютером спиной ко мне, в наушниках, и ничего не слышит. Вокруг бардак. Учебники раскиданы по полу, одежда свалена кучей на кровати.

– Дима! – окликаю его, но он не реагирует. Музыка орет так, что у меня начинает болеть голова.

Подхожу ближе, сдергиваю с него наушники. Сын вздрагивает, оборачивается. В его глазах плещется злость пополам с раздражением.

– Какого черта, мам? Ты чего врываешься? – он пытается забрать у меня наушники, но я держу крепко.

– Какого черта? Ты меня спрашиваешь? Ты почему на звонки не отвечаешь? Почему пропустил репетитора? – мой голос срывается на крик.

– Да в чем проблема-то? Я дома, никуда не делся! – огрызается Димка. – Может, хватит уже контролировать каждый мой шаг? Мне почти восемнадцать, мам, имей уважение!

Он выдергивает наушники из моих рук, бросает на стол. Я стою, открыв рот, не в силах вымолвить ни слова. Это мой сын сейчас сказал мне про уважение? Тот самый сын, которого я растила, которому отдала всю себя без остатка?

– Ты... да как ты... – губы дрожат, голос не слушается. – Ты в своем уме? Ты хоть понимаешь, как я переживаю? У тебя на носу экзамены, а он видите ли, уважения требует!

– Хватит! Дима вскакивает, смахивает со стола учебники. – Сколько можно меня пилить? Да, пропустил, это не конец света! Занят был! Имею право! Все, мам, остынь уже!

Он подталкивает меня к двери, игнорируя слабые попытки сопротивления. Я знаю, что должна что-то сказать, должна поставить его на место, но слова застревают в горле. Димка выпихивает меня за порог, хлопает дверью перед самым носом. Слышу, как щелкает замок, и музыка снова врубается на полную мощность.

Стою посреди коридора, сжимая кулаки. Слезы душат, дышать тяжело. За что они так со мной? Почему все против меня? Сначала муж, теперь дети... Неужели я плохая мать? Плохая жена? Где я ошиблась, в чем провинилась?

Глотая слезы, захожу в ванную. Бездумно стягиваю с себя мокрую одежду, кидаю прямо на пол. К черту все. Встаю под горячие струи, пытаясь смыть боль и обиду. Но легче не становится. В голове по кругу крутятся слова Кристины, равнодушный тон Лизы, злой окрик Димки. Как же так вышло? Куда делась моя счастливая семья?

Выхожу из душа, вытираюсь полотенцем. В голове настойчиво пульсирует мысль. Мне нужны доказательства. Иначе я просто сойду с ума.

Иду в спальню, распахиваю шкаф мужа. Руки трясутся, когда выдвигаю ящики один за другим. Белье, носки, галстуки... Все аккуратно сложено, выглажено. Никаких следов, ни одной подозрительной мелочи.

Глава 5

Вытираю слезы, делаю глубокий вдох. Надо собраться. Несмотря ни на что, я все еще мать и хозяйка этого дома. Нужно приготовить ужин, проследить, чтобы сын поел. Даже если внутри все разрывается от боли, я должна держать лицо.

Спускаюсь на кухню, включаю свет. Достаю из холодильника курицу, овощи. Механически нарезаю, бросаю на сковороду. Руки делают привычную работу, а мысли далеко. Я вспоминаю наши первые годы с Максимом. Как мы жили в крохотной съемной квартирке, как я готовила ему ужины на двоих из ничего. Как мы мечтали о большом доме, о детях, о путешествиях.

Ставлю тарелки на стол, зову Диму. Сын выплывает из своей комнаты, не отрываясь от телефона. Плюхается на стул, утыкается в тарелку.

– Дим, может, поговорим? – начинаю я, присаживаясь напротив.

– О чем? – он закатывает глаза, всем своим видом показывая, как ему неинтересно.

– Ну как у тебя дела? Как в школе? – мой голос звучит фальшиво даже для меня самой.

– Нормально, – бурчит, лениво ковыряясь вилкой в тарелке.

– Дима, послушай... – я глубоко вздыхаю, подбирая слова. – Я знаю, у тебя сейчас сложный период. Переходный возраст, гормоны бушуют. Но ты же понимаешь, что учеба важна? Тебе нужно подтянуть оценки, чтобы хорошо сдать ЕГЭ.

– Мам, ну хватит, а? – Димка откладывает вилку, смотрит на меня с вызовом. – Ты для этого меня позвала, чтобы дальше капать на мозг? Сколько можно про эту учебу? Ну не пойду я в универ, и что? У папы столько бабла, что мне и образование не понадобится.

У меня перехватывает дыхание от таких слов. Это мой сын сейчас сказал? Тот самый мальчик, которого я учила никогда не сдаваться?

– Как ты можешь так говорить? – мой голос дрожит от обиды и злости. – Думаешь, папины деньги всегда будут решать твои проблемы? Нет уж, дорогой, так не пойдет! Пока ты живешь в моем доме, будешь меня слушаться. Завтра пойдешь к репетитору, и никаких отговорок!

– Да пошла ты! – Димка вскакивает из-за стола, едва не опрокинув тарелку. – Ты меня достала уже со своими нравоучениями! Не буду я ни к каким репетиторам ходить, ясно?

– Ах так? – я тоже поднимаюсь, упираю руки в бока. – Тогда никаких компьютерных игр. И телефон сдашь. Будешь наказан, пока не образумишься.

– Ой, можно подумать, ты его отберешь! – сын презрительно фыркает. – Да я сам новый куплю, если захочу. И вообще, хватит меня контролировать! Я уже взрослый! Ты уже всех достала своей заботой!

С этими словами он резко разворачивается и быстрым шагом идет к лестнице. Я стою, потрясенная до глубины души. Боже, что происходит? Почему мой ребенок так со мной разговаривает? Да что там, почему он вообще так рассуждает?

Хочется броситься за ним, встряхнуть за плечи, заглянуть в глаза. Спросить, неужели я тебя так плохо воспитала? Неужели не смогла привить правильные ценности? Где я ошиблась, Димочка?

Но я не двигаюсь с места. Только смотрю, как сын скрывается на втором этаже, слушаю, как хлопает дверь его комнаты. Обессиленно опускаюсь на стул, закрываю лицо руками.

Как мы докатились до такой жизни? Муж изменяет, дети не уважают, а я... А что я? Сижу на кухне и реву, как последняя дура. А ведь еще недавно все было по-другому! У нас была любовь, взаимопонимание. Мы ценили и поддерживали друг друга. Когда все изменилось? И главное, почему я ничего не замечала?

За окном сгущаются сумерки. Я механически убираю со стола, мою посуду, протираю столешницу. Дом должен быть чистым, несмотря ни на что. Пусть хоть здесь будет порядок, раз уж в душе такой хаос.

Часы показывают половину двенадцатого. Максима все еще нет. Интересно, когда он соизволит явиться? И явится ли вообще? Вдруг он решил остаться на ночь у своей Кристины? От этой мысли к горлу подкатывает тошнота. Я пытаюсь отогнать жуткие картинки, но воображение услужливо рисует мужа в постели с фигуристой блондинкой. Как они целуются, как он шепчет ей на ушко те же слова, что когда-то говорил мне...

Слезы снова подступают к глазам.

Стоп.

Нельзя раскисать.

Надо держать себя в руках. Я обязательно поговорю с Максимом. Выясню все до конца. Он не посмеет отвертеться, клянусь.

Но не сейчас. Сейчас я слишком на взводе. Устала, расстроена, обижена. Если начну выяснять отношения в таком состоянии, наговорю лишнего, наделаю глупостей. Нужно успокоиться, собраться с мыслями.

Поднимаюсь в спальню, на ватных ногах добираюсь до кровати. Падаю на подушки, даже не раздеваясь. Сил нет совсем. Хочется забыться, уснуть и не просыпаться. Чтобы все это оказалось просто страшным сном.

Но я знаю, что утром ничего не изменится. Боль никуда не денется. Мне все равно придется смотреть в глаза мужу. Придется искать слова, чтобы достучаться до сына, дочери. Придется как-то жить дальше с этим грузом.

Засыпаю с этой мыслью. В голове по кругу крутятся обрывки воспоминаний. Наше знакомство с Максом. Свадьба. Рождение Димки. Лизин первый шаг. Радостные, светлые моменты. И горькие, мучительные. Равнодушный взгляд мужа, злые слова сына, чужой смех в трубке, когда звоню дочери.

Но не сегодня. Сегодня я заслужила отдых.

Уже засыпая, слышу, как хлопает дверь в комнате сына. Видимо, дождался пока я уйду спать и пошел ужинать в одиночестве. А Максим все еще не вернулся.

Глава 6

Просыпаюсь от звука будильника. Голова гудит, словно с похмелья, хотя вчера я не выпила ни капли. Несколько секунд лежу неподвижно, пытаясь собраться с мыслями. Может, все это был просто страшный сон? Поворачиваю голову. Другая половина кровати пуста и даже не смята. Значит, Максим так и не пришел ночевать.

В груди снова начинает ныть. Вчерашняя боль возвращается, накатывает волной, грозя захлестнуть с головой. Почти до крови закусываю губу, глядя в потолок. Рука так и лежит на холодной и пустой части кровати. Чувствую себя одинокой, брошенной, обманутой.

Но я не могу позволить себе раскиснуть. Нужно вставать, готовить завтрак. Хотя бы для Димы. Лиза со вчерашнего дня у подруги, якобы делает проект по истории, в чем я сильно сомневаюсь.

С трудом поднимаюсь с кровати. Состояние ватное, словно сама вселенная намекает: лежи, не вставай, лучше не стало.

Спускаюсь на кухню, включаю чайник. За окном все такой же противный дождь. Серое небо давит на плечи, усиливая и без того паршивое настроение. Достаю из холодильника яйца, сыр, помидоры. Дима должен нормально позавтракать, несмотря ни на что.

Параллельно с готовкой, проверяю телефон.

Сообщение от мужа: “Прости, дорогая, пришлось заночевать в офисе. Важные переговоры затянулись. Буду вечером”.

Руки начинают дрожать, к горлу подкатывает тошнота. Важные переговоры? С кем, интересно? С этой вертихвосткой Кристиной?

Пока омлет жарится на сковородке, открываю письмо от классного руководителя Димы. Читаю и чувствую, как почва уходит из-под ног. "Здравствуйте! Вынуждена сообщить, что у Дмитрия выходят неудовлетворительные оценки за четверть по математике, физике, химии и физике. С такой успеваемостью есть риск быть не допущенным к экзаменам и остаться на второй год..."

Закрываю глаза, пытаясь справиться с подступающей паникой. Господи, как же все запущено... Тут уже не о бюджете думать надо, а вообще о том, чтобы школу хотя бы закончить. Нет, сейчас не время для скандалов. У меня просто нет на это сил.

На втором этаже что-то грохочет. Видимо, Дима наконец проснулся. Через несколько минут он спускается на кухню, взъерошенный, хмурый.

– Доброе утро, – говорю как можно мягче.

В ответ только невнятное бурчание. Сын плюхается за стол, утыкается в телефон. Ставлю перед ним тарелку с омлетом, но он даже не смотрит в мою сторону. Хочется схватить его за плечи, встряхнуть, закричать о двойках, о его будущем... Но я молчу. Просто не могу сейчас еще и это тянуть.

Сын вдруг спохватывается, будто что-то вспомнил, торопливо хватает вилку. Впихивает в рот сразу половину омлета, почти не жуя, давится, запивает холодным чаем прямо из чайника. Крошки сыплются на футболку, на стол, ему все равно.

Молча наблюдаю за этим ураганом, застыв с горячей чашкой чая в руках. Пребываю в шоке.

– Мам, я пошел, – Дима вскакивает из-за стола, хватая бутерброд, оставляя недоеденный завтрак и полный бардак вокруг.

– Куда? У тебя же первый урок только в десять! – я иду следом за ним в прихожую.

Он молча наклоняется, засунув бутерброд в рот. Подбирает с пола рюкзак, из которого вываливается смятая тетрадь. Даже не поднимает. Просто переступает через нее, как через мусор.

– У меня дела, – бурчит с набитым ртом, натягивая куртку задом наперед. Чертыхается, стягивает, надевает правильно.

– Какие дела с утра?

– Господи, ну что ты привязалась? – он нервно дергает молнию, которая постоянно застревает в одном и том же месте. – Нормальные дела! Свои!

Я смотрю, как сын возится с курткой, и руки сами тянутся помочь. Как в детстве, когда он был маленьким и неловким. Но сын резко отстраняется:

– Да нормально все, сам справлюсь!

Наконец молния поддается. Он хватает кроссовки, надевает прямо так, не развязывая, топчет задники. Новые же, месяца не прошло! Но я молчу. Не до того сейчас.

– Дим, может...

– Пока! – перебивает, распахивая дверь.

И вылетает на площадку, даже не обернувшись. Я поднимаю упавшую тетрадь, расправляю помятые страницы. Химия. Та самая, по которой у него двойка за четверть намечается. Окликнуть? Вернуть? Но входная дверь уже захлопнулась.

И снова я остаюсь одна.

Возвращаюсь на кухню. На столе разгром. Крошки, пролитый чай, смятая салфетка. Грязная тарелка, хотя до мойки от стола всего два шага. Недоеденный омлет, над которым я старалась с утра. Даже “спасибо” не сказал.

Сижу за столом, механически помешивая остывший чай. В голове крутятся обрывки вчерашних событий. Подслушанный разговор в кафе, чек из ювелирного магазина, пустая постель...

Ненадолго ловлю чувство дежавю. Ощущение, что все повторяется и где-то уже все это я переживала.

Из глубоких раздумий меня выводит звонок в дверь. Наверняка Димка ключи забыл. А может все-таки решил, что тетрадь ему нужна. Беру тетрадь и иду к выходу. Но на пороге застаю курьера с огромным букетом роз, к своему удивлению.

– Вы Алиса Громова?

– Да...

– Распишитесь здесь, пожалуйста.

Глава 7

Методично складываю вещи. Белье, косметику, документы. Сама не знаю, куда поеду, но оставаться здесь больше не могу. Пусть это малодушно, пусть это побег, но мне нужно время. Время подумать, разобраться в себе, понять, что делать дальше.

Застегиваю молнию на чемодане и застываю посреди спальни, оглядывая царящий вокруг беспорядок. Шкафы распахнуты настежь, ящики выдвинуты, на полу валяются какие-то бумажки, старые открытки, забытые мелочи. Словно и в моей душе сейчас такой же хаос.

Внезапно осознаю, что понятия не имею, куда направлюсь. В гостиницу? На улицу? К коллегам по работе? Мысли путаются, перед глазами все плывет от подступающих слез. Судорожно перебираю в голове варианты и понимаю, что ни один не подходит. Никому не хочу объяснять, что случилось. Никого не хочу втягивать в свои проблемы.

И тут меня осеняет. Аня! Подруга, которая всегда готова поддержать и утешить. Уж она то точно не станет лезть с расспросами и поучениями. Просто выслушает и постарается помочь.

Трясущимися руками достаю телефон. Палец замирает на экране блокировки. Стоит ли беспокоить Аню своими проблемами? Может, сама как-нибудь разберусь?

Но тут взгляд падает на фотографию на заставке телефона. Улыбающиеся лица Максима, Димы и Лизы смотрят на меня, излучая безмятежность и радость. Один из редких моментов, когда вся семья выбралась на прогулку. Вот только меня среди них нет. Я была по ту сторону объектива, пытаясь запечатлеть это мимолетное счастье.

И сейчас, вглядываясь в снимок, меня накрывает волной горьких воспоминаний. Раньше не придавала этому значения, но теперь осознаю, в тот день веселье царило для всех, кроме меня. С самого утра все пошло наперекосяк. Дима с Лизой устроили склоку из-за игрушки, Макс разорался по телефону из-за проваленного проекта. А я металась между ними, стараясь всех утихомирить, поддержать, утешить.

Обида душит, сдавливая горло. Даже в такой момент никто не подумал о моих чувствах. Дети были слишком увлечены своей ссорой, Макс своими рабочими проблемами. А я? Я привычно отодвинула себя на задний план, сосредоточившись на том, чтобы сохранить мир в семье.

Но стоило ли оно того? Глядя сейчас на счастливые лица родных, я вдруг с ужасающей ясностью осознаю, моя жизнь давно превратилась в бесконечную гонку по замкнутому кругу. Дом, работа, быт, снова дом. Ни минуты покоя, ни шанса передохнуть. Вечные попытки всем угодить, подстроиться, успокоить. А взамен холодность мужа и неблагодарность детей.

Паника накатывает удушливой волной. Неужели так будет всегда? Неужели мне суждено раствориться в рутине, утонуть в чужих потребностях и желаниях? От этих мыслей хочется выть в голос, сбежать, спрятаться в самый дальний угол. Но я не могу. Не имею права. Я нужна им такая, какая есть. Вечно понимающая, всепрощающая, готовая жертвовать всем ради их комфорта.

Всхлипываю, комкая в руках телефон. Эта фотография лишь красивая обложка, за которой скрывается тусклая и унылая реальность. Наш брак трещит по швам, и, возможно, уже ничего нельзя исправить. Стоит ли и дальше тянуть эту лямку, закрывая глаза на измены мужа, на отчужденность, поселившуюся в наших отношениях?

Боль пронзает сердце, дыхание перехватывает.

Развод...

Как много в этом слове страха, горечи, безнадежности. Но, может, это и есть выход? Отпустить прошлое, начать все с чистого листа. Дать себе шанс на другую жизнь. Такую, где я наконец-то стану главной. Не идеальной женой, не самоотверженной матерью, а просто собой?

Разблокирую телефон и, все еще всхлипывая, удаляю снимок с заставки.

На душе становится невыносимо гадко, мерзко и пусто. Спускаюсь вниз, к выходу, открываю дверь и замираю. Не могу ни повернуть назад, ни шагнуть вперед.

На автомате, в каком-то тумане, набираю номер Ани. Она отвечает после второго гудка.

– Алло, Ань, это я...

Голос предательски дрожит, и я изо всех сил стараюсь сдержать рвущиеся наружу рыдания. Застыв на пороге с чемоданом, борюсь с желанием бросить трубку, но понимаю, мне некуда бежать. Некуда прятаться от боли, разъедающей изнутри.

– Алис, ты чего? Что случилось?

Обеспокоенный голос подруги действует отрезвляюще. Сажусь прямо на чемодан в коридоре, не в силах больше стоять. Слезы все-таки прорываются наружу, и я, захлебываясь ими, выпаливаю:

– Он мне изменяет! Представляешь? Мой Максим, с которым мы столько лет вместе! Нашел какую-то... Кристину!

Всхлипываю, вытирая слезы рукавом, и продолжаю сбивчиво рассказывать про встречу в кафе, про чек из ювелирного, про равнодушие и холод, царящие в нашей семье последнее время. С каждым словом становится легче, будто тяжкий груз сваливается с плеч.

– Ань, я больше не могу! Хочу все бросить, уехать куда подальше! Вещи вот собрала уже...

Всхлипываю снова, сжимая пальцами ручку чемодана. Подруга молчит пару секунд, видимо, подбирая слова. А потом произносит тихо, но твердо:

– Адиса, послушай меня. Сейчас главное не наделать глупостей. Да, тебе больно, обидно, я все понимаю... Но подумай о детях. О том, что будет с ними, если ты сбежишь.

Давлюсь очередным всхлипом. Ей легко говорить, она ведь не знает, каково это, чувствовать себя преданной, брошенной, никому не нужной! Хочется закричать, поспорить, сказать, что она ничего не понимает! Но Аня продолжает:

Глава 8

От неожиданности икаю, сглатывая слезы.

– Ань, да куда я поеду... Видела бы ты меня сейчас, вся опухшая, растрепанная...

– Вот поэтому и поедешь! Сделаем из тебя красотку, поднимем боевой дух! – подруга пытается шутить, но я слышу в ее голосе неподдельную заботу и тревогу. – Даю тебе полчаса на сборы. И только попробуй не приехать! Ну? Слышишь?

– Слышу, слышу...

Вздыхаю, потихоньку успокаиваясь. Все же хорошо, что я позвонила Ане. Без ее поддержки точно бы натворила дел.

– Алис, все будет хорошо, вот увидишь, – мягко произносит подруга напоследок. – Ты сильная, ты справишься. Просто дай себе время.

– Спасибо, Ань, – шепчу еле слышно. – Правда, спасибо тебе...

– Давай, ноги в руки и бегом. Жду тебя!

В трубке раздаются гудки. Опускаю руку с телефоном, несколько минут сижу неподвижно, уставившись в одну точку. В голове постепенно проясняется. Аня права, нельзя принимать поспешных решений. Что бы ни случилось, у меня есть дети. И им нужна адекватная мама, а не истеричка с чемоданом наперевес.

С трудом поднимаюсь, подхватываю злополучный чемодан и тащу его обратно в спальню. Долго смотрю на чемодан, пока наконец не решаю спрятать его в глубь. Разбирать, снова собирать мне не хочется. А так, на душе вроде как и спокойнее. Я же не отступила, не струсила. Просто…отложила.

Опускаюсь на край кровати, осматривая спальню. Я готова была уйти. Просто бросив все. Только вот, далеко бы я зашла? Или ноги бы сами развернули в обратном направлении на конце подъездной дорожки?

Взгляд упирается в фотографию на тумбочке. Мы с Максимом обнимаемся и улыбаемся, на заднем плане играют дети. Счастливое семейство...

Было.

Слезы вновь подступают к горлу, и я, всхлипнув, отворачиваюсь.

Нет уж, хватит рыданий! Ни к чему хорошему они не приведут. Нужно собраться, взять себя в руки. В конце концов, не я первая, не я последняя. Вон сколько разводов вокруг, и ничего, люди как-то живут дальше...

Поднимаюсь, подхожу к зеркалу. М-да, ну и видок... Опухшие покрасневшие глаза, всклокоченные волосы, бледное лицо. Немудрено, что Аня встревожилась. Пытаюсь улыбнуться своему отражению, но получается жалкая гримаса. Ладно, это мы сейчас исправим!

Вооружившись тональным кремом и тушью, кое-как привожу себя в порядок. Переодеваюсь в чистую одежду, собираю волосы в хвост. Критически осматриваю результат. Ну, по крайней мере на улицу теперь можно выйти. Остальным займется Аня. Она у нас мастер на все руки.

Делаю глубокий вдох, беру сумочку. Зависнув на секунду над чеком из ювелирного, небрежно валяющийся под ногами, раздумываю. Что-то внутри шепчет, что это мне еще ой как может пригодится. Поднимаю бумагу с пола, разглаживаю. Аккуратно складываю в карман сумки и решительно направляюсь к выходу.

Дождь наконец прекратился. Где-то в глубине души, воспринимаю, проглядывающее сквозь тучи, солнышко как знак свыше. Словно я все делаю правильно.

Выхожу из дома и вызываю такси через приложение. Машина приезжает почти сразу, новенькая белоснежная иномарка. Водитель, приветливый мужчина средних лет, молчалив. В салоне играет что-то легкое, джазовое. Пахнет ванильным ароматизатором. Непривычно, но приятно.

Откидываюсь на сиденье, прикрыв глаза. Музыка успокаивает, убаюкивает. За окном проплывают знакомые улицы, но я их почти не замечаю, погрузившись в свои мысли. Когда до салона остается пара кварталов, прошу водителя остановить. Хочется немного пройтись, проветрить голову.

Воздух после дождя свежий, чистый. Иду медленно, разглядывая витрины. В одной из них замечаю свое отражение. Отворачиваюсь поспешно, словно стыдясь того, во что я превратилась за годы брака. И правда, стоит послушать Аню, привести себя в порядок.

Замечаю небольшую кофейню на углу. Что-то внутри подталкивает зайти. Поддаюсь секундному порыву. Захожу внутрь и покупаю себе огромный раф со взбитыми сливками и маршмеллоу. Обычно я такое не пью, предпочитая обычный кофе. Берегу фигуру. Но сегодня можно. Сегодня мне нужны силы и поддержка. Пусть и в виде сладкого кофе.

Делаю глоток, зажмуриваясь от удовольствия. По телу разливается приятное тепло. Может быть, все не так уж плохо? Это оказывается настолько вкусно, что я прошу сделать мне еще один, для подруги.

Салон встречает меня теплом и уютом. Звенит колокольчик над дверью, и я невольно вздрагиваю. Последний раз я была здесь несколько месяцев назад, обычное окрашивание корней, ничего особенного. Сегодня почему-то все кажется другим, более ярким, живым, настоящим.

Аня встречает меня у входа в салон, окидывает внимательным взглядом:

– Ну наконец-то! А это что? - кивает на стаканчики в моих руках.

– Раф. Решила нас побаловать.

– Молодец! - улыбается подруга. - Правильный настрой. А теперь пойдем, сделаем из тебя королеву!

Глава 9

Внутри непривычно тихо. Видимо, утро понедельника не самое популярное время для похода к парикмахеру. И хорошо, не хочется никого видеть, объяснять заплаканные глаза. Мягкий свет падает из больших окон, в воздухе пахнет шампунем и какими-то цветочными ароматами. На столике у входа журналы двухгодовалой давности, в углу тихо бормочет телевизор.

Останавливаюсь у большого аквариума, который всегда привлекал мое внимание. Разнообразные тропические рыбки моментально шмыгают под корягу в центре, окруженную длинными густыми темно-зелеными водорослями.

Аня прошла вперед, за перегородку и с кем-то разговаривает. У меня еще есть шанс развернуться и уйти. Вернуться домой, принять привычную роль заботливой жены и матери. Сделать вид, что ничего не происходит. Что меня устраивает быть просто удобной, незаметной, всегда готовой подстроиться под чужие желания.

Но что-то внутри сопротивляется этой мысли. Может, я просто устала? Устала быть идеальной, правильной, такой, какой меня хотят видеть другие? Почти два десятка лет брака прошли. Немалый срок. Мы выросли, изменились. Вот только я все пыталась сохранить образ той девочки, в которую когда-то влюбился Максим. Скромной, тихой, готовой во всем соглашаться с мужем.

А он? Он тоже изменился. Стал успешным, уверенным в себе. Завел молодую любовницу. И даже не особо это скрывает. Может, ему просто надоела старая, привычная игрушка? Ведь я давно перестала быть женщиной, превратившись в функцию готовить, стирать, воспитывать детей...

От этих мыслей на глаза снова наворачиваются слезы. Нет, только не реветь! Не здесь, не сейчас. Глубоко вдыхаю, пытаясь успокоиться. В этот момент из другого конца парикмахерской возвращается Аня.

Я нерешительно переминаюсь с ноги на ногу:

– Ань, может не надо? Просто покрасим корни и...

– Даже не начинай! - перебивает подруга. - Сегодня ты в моей власти. И я знаю, что тебе нужно.

Не успеваю опомниться, как оказываюсь в кресле. Аня колдует над моей головой, что-то смешивает, наносит. Я пытаюсь подсмотреть в зеркало, но она решительно разворачивает кресло:

– Никаких подглядываний! Будет сюрприз.

Вздыхаю и покоряюсь неизбежному. В конце концов, хуже уже не будет. Мы болтаем о всякой ерунде, старательно избегая темы моего неудавшегося побега. Аня рассказывает последние салонные сплетни, я слушаю вполуха, потягивая кофе.

– Знаешь, - говорит вдруг подруга, - А ведь я давно хотела предложить тебе что-нибудь этакое. Но ты всегда была такая правильная, консервативная...

– Какая есть, - пожимаю плечами. - Максим любит...

Осекаюсь на полуслове. Ком подкатывает к горлу.

– А вот об этом мы сейчас думать не будем, - твердо произносит Аня. - Сегодня мы делаем то, что нравится тебе. Только тебе, понимаешь?

Киваю, часто моргая. Нет, больше никаких слез.

Время летит незаметно. Аня колдует над моей головой, периодически останавливаясь и всматривается в мое лицо. Мне становится неловко. Внутри нарастает тревога:

– Ань, ты же ничего радикального?..

– Доверься мне, - подмигивает она. - Будет бомба!

Аня ловко смешивает краски, напевая что-то себе под нос. Я пытаюсь угадать цвета, но они так быстро мелькают в её руках, что я сбиваюсь со счета.

– Слушай, а помнишь, как мы с тобой познакомились? - вдруг спрашивает, беря первую прядь.

– В универе? - улыбаюсь, вспоминая. - Ты тогда всем однокурсницам стрижки делала.

– Ага! И вечно экспериментировала. Помнишь, как Катьке волосы в синий покрасила?

Мы обе смеемся. Катька тогда неделю в шапке ходила, пока краска не смылась.

– А ты единственная была, кто не давался в мои руки, - продолжает Аня, ловко орудуя кисточкой. - Все “нет” да “нет”. “Я только корни, пожалуйста”.

– Ну так... - я пожимаю плечами. - Максим любит натуральный цвет.

– А ты? - она вдруг останавливается и смотрит мне в глаза через зеркало. - Ты сама что любишь, Алис?

Вопрос застает меня врасплох. Что я люблю? Когда в последний раз я задавала себе этот вопрос?

– Знаешь, - говорит Аня, не дождавшись ответа, - Я вот недавно на фестиваль косплея ездила. В Питер.

– Куда-куда? - я даже не уверена, что правильно расслышала слово.

– Косплей - это когда люди переодеваются в персонажей из фильмов, игр, аниме, - Она снова берется за кисточку. - Или героев книг. Да все что угодно, хоть в тюбик зубной пасты!

– Вроде как на хэллоуин?

– Не совсем. Атмосфера, Алисочка, совсем другая. Три дня полного безумия! Взрослые люди в костюмах, все счастливые, веселые. Я там прически делала участницам.

– И... как прошло? - спрашиваю осторожно. Для меня наряжаться в костюмы, будучи взрослой что-то из разряда фантастики, странно и…не правильно.

– Офигенно! - глаза Ани загораются. - Знаешь, смотришь на них и завидуешь. Они не боятся быть смешными, нелепыми, странными. Просто делают то, что им нравится.

Она замолкает, сосредоточенно работая над очередной прядью. А я вдруг вновь ловлю себя на очередной мысли, когда я в последний раз делала что-то просто потому, что хотелось? Не потому, что надо, должна, обязана...

Глава 10

– Вот смотрю я на тебя, - продолжает Аня, начиная новый этап окрашивания, - И вижу себя тогдашнюю. Такая же потерянная, напуганная. Только я уже после развода такой была, а ты еще в браке умудрилась себя потерять.

– Я не... - начинаю протестовать, но осекаюсь. А разве нет? Разве не об этом я думала все утро?

– Алис, я же не говорю, что надо сразу все бросать, - мягко поддевает локтем. - Но может, стоит немного... пожить для себя? Найти что-то свое?

– Например? - спрашиваю почти шепотом.

– Да что угодно! Хочешь поехали со мной на фестиваль. Хочешь запишись на йогу. Или на рисование. Или... не знаю... прыгни с парашютом!

– Ань, ты с ума сошла! - я не могу сдержать смех.

– А что? - она делает страшные глаза. - Представь: летишь такая в небе, а все проблемы внизу остались. Красотища!

Мы обе хохочем. Впервые за день я чувствую, как отпускает тревога, сжимавшая сердце.

– А если серьезно, - произносит, когда мы успокаиваемся, - тебе нужно что-то свое. Не мужнино, не детское. Твое. Понимаешь?

Киваю. Странно. Понимаю, но не могу осознать до конца. Как будто это что-то из другого мира, не мое, непонятное и далекое, как японская кухня. Но, кажется, мне хочется попробовать. Как будто что-то внутри, долго спавшее, начинает просыпаться.

– Вот видишь этот розоватый оттенок? - она показывает на краску. - Он будет едва заметный, как напоминание.

– О чем?

– О том, что ты можешь быть разной. Нежной и дерзкой. Серьезной и легкомысленной. Какой захочешь.

Она работает молча какое-то время, а я думаю о её словах. О фестивале, о парашюте, о море... Почему-то вспоминается, как в детстве мечтала научиться испанским танцам. Но родители предостерегли, ведь у меня абсолютно “кривые ноги”.

- Знаешь, - говорю вдруг, - а я ведь в детстве...

И я рассказываю. О детских мечтах, о том, как представляла свою жизнь. Аня слушает, кивает, иногда вставляет комментарии. А я говорю и говорю, будто прорвало плотину.

– А помнишь, как мы с тобой мечтали салон красоты открыть? - спрашивает вдруг.

– Да ладно! Правда? - я даже не помню этого.

– Ага! На третьем курсе. Ты все интерьер придумывала, а я собиралась быть главным стилистом.

Улыбка медленно сползает с моего лица. Кристина... У неё ведь тоже салон.

– Алис? Ты чего? - Аня замечает мое состояние.

– Ничего, - пытаюсь улыбнуться, но выходит криво. - Просто... Кристина тоже владеет салоном.

– Кристина? - Аня хмурится, а потом до неё доходит. - А, та самая...

– Да, та самая, - голос предательски дрожит. - Забавно, правда? Макс выбрал именно ту, которая теперь живет моей старой мечтой, пока я...

Не договариваю, но Аня понимает. Её руки, только что уверенно державшие расческу, на мгновение замирают.

– Знаешь что? - говорит она твердо. - Это не твоя мечта. Это была наша с тобой мечта. А у неё... у неё просто салон. Очередное модное местечко, каких десятки.

Молчу, разглядывая свои руки. Руки домохозяйки. Немного шершавые от постоянной готовки и уборки, с коротко остриженными ногтями. Не то что у Кристины, с её изящными пальцами с безупречным маникюром...

– Эй, - Аня щелкает пальцами перед моим лицом. - Прекрати! Я же вижу, о чем ты думаешь. Не смей себя сравнивать с ней.

– Почему? - горько усмехаюсь я. - Максим вот сравнил. И выбрал...

– Ничего он не выбрал! - перебивает она. - Он просто... заигрался. Как мальчишка с новой игрушкой. Знаешь, сколько я таких историй навидалась?

Я киваю, часто моргая, чтобы сдержать слезы. Не хочу плакать. Не здесь, не сейчас. Хватит.

– Слушай, - говорит вдруг Аня серьезно, - а может это знак? Ну, что ты сегодня пришла...

– В смысле?

– У меня тут место администратора освободилось. График удобный, две через две. Зарплата нормальная...

У меня перехватывает дыхание. Работа? Я? Но как же...

У меня же уже вроде есть работа… Да непостоянно, легкий фриланс, так, что бы окончательно не сойти с ума от домашней суеты.

– Не отвечай сразу, - голос Ани возвращает меня в реальность, - Подумай. Ты же всегда любила общаться с людьми. А тут и опыт пригодится, сколько лет домом руководишь.

Странно, но эта мысль не кажется такой дикой. Может, дело в атмосфере салона, может, в словах подруги... Хоть я и не уверена, что хотела бы быть администратором, и что я вообще подхожу для этой должности.

– Ладно, - Аня хлопает в ладоши, - Хватит о серьезном! Давай лучше расскажу, как я на фестивале чуть не влюбилась в человека-паука!

История оказывается настолько нелепой и смешной, что я хохочу до слез. А она рассказывает дальше. Про девушку в костюме русалки, которая застряла в туалете, про парня, перепутавшего персонажей и весь день изображавшего не того героя...

Я слушаю и понимаю: вот оно, то самое чувство свободы и легкости, по которому я так скучала. Просто быть собой, смеяться, болтать о ерунде. Не думать о том, что дома немытая посуда и неглаженное белье.

Глава 11

Через пару часов, когда все процедуры закончены, Аня торжественно разворачивает кресло к зеркалу. Я замираю в шоке. С зеркала на меня смотрит незнакомка. Вместо привычных русых прядей роскошное омбре от темного к светлому, с легким розоватым оттенком на концах. Волосы уложены крупными локонами, обрамляя лицо.

– Это... это я? - выдыхаю потрясенно.

– Нравится? - Аня явно довольна произведенным эффектом.

– Не знаю... - честно признаюсь. - Это так... необычно. Я никогда...

– Вот именно! - торжествующе восклицает подруга. - Ты никогда не позволяла себе быть разной. Всегда одно и то же. Скромный цвет, простая стрижка. А ведь ты еще молодая, красивая женщина!

– Но что скажут дети?

– А что они могут сказать? - перебивает Аня. - Что мама наконец-то начала жить для себя? Что перестала быть серой мышкой? И вообще, хватит оглядываться на чужое мнение!

Продолжаю изучать свое отражение. Странно, но новый цвет действительно освежает, делает черты лица мягче. Да и сама прическа какая-то... дерзкая, что ли? Совсем не похоже на прежнюю меня.

– Знаешь, - говорит вдруг Аня, присаживаясь рядом, - Когда ты позвонила утром, я испугалась. Думала, сейчас наделаешь глупостей, о которых потом пожалеешь. А теперь смотрю на тебя и понимаю, может, оно и к лучшему?

– В смысле? - не понимаю.

– В прямом. Иногда нужно дойти до края, чтобы начать меняться. Ты столько лет жила для других, для мужа, для детей. А про себя забыла. Вот и результат. Они принимают твою заботу как должное, а ты чувствуешь себя никому не нужной.

Слова подруги больно бьют по сердцу. Но в них есть правда, от которой не убежишь.

– И что мне теперь делать? - спрашиваю растерянно.

– Жить! - отвечает просто. - Начать с малого. Новая прическа, новый стиль. Потом, может, фитнес, йога, что тебе по душе. Главное, научиться получать удовольствие от жизни. А там, глядишь, и семья по-другому к тебе относиться начнет.

– А если нет?

– Значит, будешь принимать решения. Но не сегодня. Сейчас твоя задача привыкнуть к новому образу и полюбить себя такую.

Снова смотрюсь в зеркало. Может, Аня права? Может, пора что-то менять? Не сбегать из дома с чемоданом, а начать постепенно выстраивать свою жизнь заново?

– Ну что, берем тебя в работу? - подмигивает подруга. - График удобный, работа не пыльная. А главное будешь среди людей, а не в четырех стенах.

От неожиданности у меня перехватывает дыхание:

– Ты это серьезно?

– Абсолютно! Давно хотела предложить, да все случая не было. А тут такой момент удачный...

Первый порыв отказаться. Куда мне работать на постоянке? А дом? А быт? А дети? Все нутро хочет отказаться. И именно то, что прежняя Я кричит мне не соглашаться, мне очень хочется сказать “Да”.

– Можно подумать? - спрашиваю осторожно.

– Конечно! - Аня довольно улыбается. - Думай сколько хочешь. Место я пока придержу.

– Думаешь, я смогла бы?

Подруга смотрит на меня, как на умалишенную.

– Еще бы! Эх, Алис, ты всегда такая была…

– Какая? - гляжу удивленно.

– Для всех хорошая. А для себя? Дело же не в работе?

– Может, стоит позвонить Максиму? - неуверенно спрашиваю у Ани, хотя внутренний голос кричит “Не надо! Не унижайся!”

– А ты хочешь? - она внимательно смотрит на меня.

– Нет, - признаюсь честно. - Но ведь надо что-то решать...

– Надо, - соглашается подруга. - Но может, не прямо сейчас?

Но я уже достаю телефон. Руки дрожат, когда я собираюсь нажать на вызов. Но мой звонок прерывает входящее сообщение от Лизы.

“Мам, срочно нужны деньги. Тысяч пять. Очень надо!”

– Что случилось? - Аня замечает моё состояние.

– Да вот, - показываю сообщение.

– И что ты обычно делаешь в таких случаях?

– Когда как… - уклончиво отвечаю, зная, что правдивый ответ не понравится ни подруге, ни мне самой.

– А может, пусть папа разбирается? - Аня присаживается рядом. - Почему все проблемы должна решать ты?

Открываю рот, чтобы возразить, но тут приходит ещё одно сообщение. От классного руководителя Димы: “Алиса Сергеевна, завтра в 9:00 жду вас у директора. Ситуация серьёзная”.

Руки начинают дрожать. Что ещё случилось? Последняя двойка по химии? Или опять с кем-то подрался? А может...

– Так, стоп! - Аня забирает у меня телефон. - Сейчас мы заканчиваем с твоим новым образом. Потом ты едешь домой и спокойно разбираешься со всем этим.

– Какое спокойно? - у меня уже истерика подступает. - Ты не понимаешь! Димка может вылететь из школы, Лизке срочно нужны деньги, Максим… – застываю и уже тише добавляю, - Максим.

– Понимаю, - она сжимает мои плечи. - Но посмотри на себя - красивая, свежая. Неужели позволишь всему этому себя сломать?

Глава 12

– Знаешь что? - говорит вдруг Аня, заканчивая уборку - А давай сходим куда-нибудь? Прямо сейчас.

– Куда? - растерянно смотрю на часы. - Еще ведь полдень...

– Ну и что? Посетителей и записей все равно нет. А до вечера ещё далеко. Можем посидеть в той кофейне на углу. Или в парке пройтись. Что скажешь?

Первый порыв отказаться. Надо домой, надо готовить ужин, надо... Но что-то останавливает. Может, новый цвет волос придаёт смелости?

– А знаешь... давай!

Собираюсь быстро, пока не передумала. Телефон снова вибрирует, теперь уже завуч школы просит подтвердить встречу. Решительно убираю его в сумку. Нет уж, хватит. Имею я право хоть на пару часов отдыха?

На улице тепло и солнечно. Мы идём в небольшую кофейню, о которой я столько раз мечтала, проходя мимо. Аня заказывает нам по капучино и какие-то немыслимые пирожные.

– Только не говори, что следишь за фигурой, - предупреждает мой протест. - Сегодня можно всё!

И я сдаюсь. Пирожное оказывается божественным. С хрустящей корочкой и нежной начинкой. Когда я в последний раз позволяла себе такое удовольствие?

– Вот что я думаю, - говорит Аня, размешивая сахар в кофе. - Тебе нужно составить план.

– План?

– Ага. Что ты хочешь изменить в своей жизни. Только честно, без оглядки на других.

Задумываюсь. А чего я хочу? Столько лет жила желаниями других, что свои будто забыла.

– Ну... может быть, сменить работу? - говорю неуверенно. - Только не администратором, Ань. Это не моё.

– О! - она оживляется. - У нас как раз нужен человек для ведения соцсетей. И статьи о beauty-индустрии...

Не успеваю ответить. Телефон снова оживает. На этот раз Максим:

“Что случилось? Освобожусь через час, наберу”.

Руки сами тянутся написать ответ, но Аня перехватывает мой взгляд:

- Не надо, Алис. Пусть помучается. Ты же сама сказала серьёзный разговор вечером.

Киваю, но внутри всё сжимается. А вдруг он не придёт? Вдруг останется у неё? Вдруг...

– Я же вижу, о чём ты думаешь. Не надо!

- Не могу, - признаюсь честно. - Всё время представляю их вместе. Как они смеются, как он дарит ей подарки...

- А ты представь другое, - перебивает она. - Представь, как он приходит домой, а там ты красивая, уверенная в себе. Не бросаешься с расспросами, не устраиваешь истерик. Просто живёшь своей жизнью.

– Думаешь, это что-то изменит?

– Уверена! Мужчины любят загадки, а не удобные тапочки.

От этого сравнения фыркаю в чашку. Да уж, тапочки это про меня. Удобная, привычная, всегда под рукой...

Новое сообщение от Димы:

“Мам, ты где? Я есть хочу”.

– Господи, - хватаюсь за голову. - Надо бежать...

– Стоп! - Аня удерживает меня за руку. - Сколько твоему сыну лет?

– Семнадцать...

– Вот именно! Взрослый конь! Он что, сам разогреть себе не может?

– Может, но...

– Никаких но! - она решительно придвигает ко мне второе пирожное. - Ты имеешь право на личное время. И чем раньше они это поймут, тем лучше.

Звонок от завуча. Сбрасываю, чувствуя, как колотится сердце. Никогда не делала так раньше, всегда, всегда бежала по первому зову школы.

– Смотри, как трясёт, - замечает Аня. - От одного маленького нет такая реакция. А знаешь почему?

– Почему?

– Потому что ты разрешила себе думать о себе. И это правильно, Алиса. Давно пора.

Новое сообщение от Лизы:

“Всё, неважно. Заняла у Кати”.

И следом:

“Ты как всегда, вечно тебя нет, когда нужна!”

Эти слова бьют под дых. Глаза начинает щипать.

– Нет, - твёрдо говорит Аня. - Даже не думай плакать. Она манипулирует, неужели не видишь?

– Но я действительно...

– Что действительно? Всегда была рядом? Всегда старалась? А в результате что? Дети принимают это как должное, муж заводит интрижку на стороне...

Её слова жёсткие, но правдивые. И от этой правды внутри что-то ломается.

– Знаешь, - говорю вдруг, - А ведь я даже не помню, когда в последний раз вот так сидела в кафе. Просто так, с подругой.

– Вот! - Аня торжествующе поднимает чашку. - За это и выпьем. За новую тебя!

Улыбаюсь, чокаясь с ней чашкой. Внутри странное чувство. Страшно и радостно одновременно. Как будто стою на краю обрыва и вот-вот сделаю шаг. Но не в пропасть, а к новой жизни.

Телефон снова оживает. На этот раз школьный психолог:

“Алиса Сергеевна, завтра обязательно нужно встретиться. Ситуация критическая”.

И тут я не выдерживаю:

Глава 13

Сижу в кресле и смотрю на своё отражение. Новая причёска, новый цвет волос... Будто смотрю на другого человека. Но разве не об этом я мечтала сегодня утром? Стать другой, начать всё с чистого листа?

Внутри всё сжимается от беспокойства. Привычка быть хорошей, правильной, всегда доступной для семьи так глубоко въелась в мою суть, что даже простое не отвечать на сообщение кажется чем-то противоестественным.

– Слушай, – говорит вдруг Аня, – а поехали ко мне? Посидим, поболтаем. Я тебе свои фотки с фестиваля покажу. Заодно и до завтра время убьём.

– До завтра? – не понимаю.

– Ну да! Когда ещё ты появишься дома в новом образе? Утром! Свеженькая, красивая, уверенная в себе.

– Думаешь?

– Уверена! – она подмигивает. – Заодно все немного остынут. И ты, и Максим, и дети.

Снова тянусь к телефону, но Аня перехватывает мою руку:

– Даже не думай! Сегодня ты живёшь для себя. Пускай поволнуются.

Киваю, хотя внутри всё протестует. А как же ужин? Димкины уроки? Лизины проблемы?

– Вижу-вижу, о чём ты думаешь, – Аня качает головой. – Поверь, мир не рухнет, если ты один вечер поживёшь своей жизнью.

Не знаю как, не знаю почему, но я соглашаюсь.

По дороге к машине Аня вдруг останавливается:

– О! Смотри!

У входа в салон сидит рыжий пушистый кот. Увидев нас, он важно потягивается и подходит ближе.

– Это Килька, - улыбается Аня. - Местная знаменитость. Каждый день приходит, встречает клиентов.

Когда-то я тоже хотела завести пушистого друга. Вот только Максим не оценил моей идеи. “В доме не место котам” - вот так в нескольких словах разбилась моя мечта о хвостатом.

Кот трется о мои ноги, громко мурча. Наклоняюсь погладить. Шерсть мягкая, теплая.

– Говорят, он приносит удачу, - подмигивает подруга. - Особенно тем, кто решился на перемены.

– Да? - улыбаюсь, почёсывая кота за ухом. - И как, работает?

– А ты проверь! Между прочим, перед тем, как я решила открыть салон, он три дня подряд приходил ко мне. Сидел под окнами, мяукал...

Мы смеемся. Кот мурчит громче, явно довольный вниманием.

– Ладно, пошли, - Аня берет меня под руку. - У нас еще много дел.

– Каких? - спрашиваю с опаской.

– Увидишь! - она загадочно улыбается. - Кстати, давно хотела спросить - помнишь, как мы на выпускном переодевались?

– О господи! - закрываю лицо руками. - Это когда ты притащила парики и мы...

– Ага! - хохочет она. - Ты была такая классная зеленая ведьмочка!

– Ужас какой, - но тоже смеюсь, вспоминая. - А ты с этими дредами...

– Зато весело было! - Аня открывает машину. - Никаких запретов, никаких что люди подумаю"...

– Да уж, - улыбаюсь, садясь на пассажирское сиденье. - А помнишь, как физрук нас не узнал?

– И отчитал за появление посторонних на празднике! - Аня заводит мотор. - Эх, молодость...

– Слушай, - говорю вдруг, - а ведь правда было здорово. Когда мы просто жили, веселились, не думали о последствиях...

– Вот! - она победно поднимает палец. - Наконец-то ты понимаешь! Жизнь не должна быть сплошной обязаловкой. Иногда нужно просто... жить.

Сидим в машине по пути к Ане, и я чувствую себя как в детстве, когда сбегала с уроков, смесь восторга и страха. По дороге заезжаем в супермаркет. Аня решительно направляется к отделу сладостей:

– Так, нам нужно всё самое вредное и калорийное!

– Ань, ты что? – пытаюсь протестовать. – Мы же в кафе уже столько съели...

– Забудь! – она бросает в корзину упаковку чипсов. – Сегодня особый день. День новой тебя!

Смотрю, как она складывает в корзину шоколадки, печенье, какие-то снеки, и внутри просыпается давно забытое чувство авантюризма. Когда я в последний раз позволяла себе есть что хочу, а не что "положено"?

– О, смотри! – Аня хватает бутылку с витрины. – Розовое. Как твои волосы!

– С ума сошла? – шепчу испуганно. – Я же вообще не пью!

– И что? – она пожимает плечами. – Мы же не напиваться собираемся. Так, для настроения.

Телефон в сумке вибрирует. Наверное, снова Лиза или Дима. Или школа. Или... Максим. Руки сами тянутся проверить, но я сдерживаюсь. Аня права, сегодня мой день.

Подруга пожимает плечами и берет с полки набор для приготовления безалкогольного глинтвейна.

– Ну тогда вот, разведем с соком, добавим фруктов, корицы, подогреем и посидим с горяченьким. Согласна?

Эта идея мне нравится куда больше и я довольно киваю.

Набираем еще какой-то еды: сыр, оливки, виноград. Как будто на пикник собираемся. У кассы я достаю кошелек, но Аня отталкивает мою руку:

– Даже не думай! Сегодня я угощаю.

Глава 14

Квартира у Ани расположена на пятом этаже старого дома. Пока поднимаемся по лестнице, я невольно любуюсь игрой света на ступеньках. Большие окна пропускают закатное солнце, окрашивая всё в теплые тона.

– Прости за подъем пешком, - Аня гремит ключами у двери. - Зато для фигуры полезно!

Её квартира встречает нас теплом и уютом. Небольшая, но такая... живая, что ли? Везде цветы. На подоконниках, полках, даже свисают откуда-то с потолка. На стенах картины, постеры, фотографии. В воздухе пахнет корицей и еще чем-то сладким, домашним.

– Располагайся, - Аня забирает у меня пакеты. - Сейчас всё организуем.

Прохожу на кухню, попутно разглядывая обстановку. Каждый уголок здесь рассказывает какую-то историю. Вот коллекция магнитов на холодильнике, из путешествий. На подоконнике затейливые камешки и ракушки. На кухонной полке красивая вазочка с сухими шкурками мандаринов, апельсинов и чего-то еще.

– Это для аромата, - замечает мой взгляд Аня. - И для глинтвейна пригодится.

Мы раскладываем покупки, и я чувствую себя странно расслабленно. Как будто попала в другой мир, где нет обязательств, проблем, где можно просто быть собой.

Аня колдует над плитой. В кастрюле уже закипает сок, она добавляет туда корицу, гвоздику, какие-то травы.

– Сейчас будет волшебство, - подмигивает она мне. - Нарежь пока апельсины кольцами.

Телефон вибрирует, и я жалею, что по привычке положила его на стол. На экране сообщение от Максима:

“Где ты? Дети говорят, дома нет”.

– Не отвечай, - говорит Аня, заглядывая через плечо. - Пусть поволнуется.

– Но дети...

– Что дети? - она размешивает в кастрюле пряности, и по кухне разносится умопомительный аромат. - Они уже не маленькие. Пусть привыкают, что мама тоже человек. У нее могут быть свои дела, планы, жизнь.

Новое сообщение, теперь от Лизы:

“Мам! Ты обещала помочь с докладом!”

- Я правда обещала, - вздыхаю виновато, продолжая нарезать апельсины. Сок брызжет на пальцы, запах цитрусов смешивается с ароматом специй.

– И что? - Аня достает из шкафчика две красивые кружки с золотым ободком. - Сколько раз она обещала убраться в своей комнате? Помыть посуду? Быть дома к десяти?

– Но я же мать...

– Вот именно! - она берет с тарелки кусочек сыра и довольно мурчит. - Ты мать, а не рабыня. И чем раньше они это поймут, тем лучше.

Глинтвейн почти готов. Аня добавляет нарезанные апельсины, мед, прикрывает крышкой:

– Пусть настоится минут пять. А мы пока перейдем в гостиную, там удобнее.

Я следую за ней, прихватив тарелку с закусками. Гостиная самая большая комната в квартире. Здесь царит творческий беспорядок. Повсюду книги, журналы, какие-то интересные безделушки. На стенах фотографии, много фотографий.

– Присаживайся, - Аня кивает на уютный диван с кучей разноцветных подушек. - Чувствуй себя как дома.

Устраиваюсь поудобнее, разглядывая снимки на стенах. Яркие, необычные. Вот Аня на каком-то фестивале, вся в цветах и блестках. А здесь в горах, с рюкзаком за плечами.

– Нравится? - замечает мой взгляд. - Это в прошлом году, в Грузии. Собрала рюкзак и поехала. Одна. - Аня идет на кухню, за глинтвейном.

– Не страшно было? - спрашиваю с восхищением.

- Еще как! - смеется, из кухни. - Первый день рыдала в подушку в хостеле. А потом... потом стало так классно! Представляешь, никто не знает, кто ты, откуда. Можешь быть кем угодно!

В этот момент Аня возвращается с дымящимися кружками глинтвейна и устраивается рядом.

Делаю глоток. Глинтвейн божественный. Горячий, пряный, с идеальным балансом сладости и кислинки. Аня всегда умела создавать особенную атмосферу, будь то напиток или целый вечер.

- Знаешь, - говорит она, подбирая под себя ноги, - А ведь я тоже через это прошла.

– Через что?

– Через измену мужа.

Я застываю с чашкой в руке:

– Правда? Никогда не рассказывала...

– А ты не спрашивала, - она пожимает плечами, откидываясь на подушки. - Все были так увлечены своим счастьем. Ты замуж выходила, Катька беременная ходила... Не до моих проблем было.

Чувствую укол вины. Действительно, мы тогда все были заняты собой. А она... она просто молча справлялась.Ведь она нам всегда казалась такой сильной.

– И как... как ты узнала?

Глава 15

– Случайно. Зашла в его почту. Хотела билеты на самолет распечатать. А там письма, фотки... - она делает глоток, словно смывая горечь воспоминаний. - Знаешь, что самое обидное было? Не сама измена даже. А то, что он даже не старался скрывать. Как будто был уверен, все равно никуда не денусь.

– Молодая? - спрашиваю тихо.

– Двадцать три, - Аня невесело усмехается. - Фитнес-тренер. Все как положено. Длинные ноги, плоский живот, силиконовая грудь. Полный набор.

Телефон снова вибрирует. На этот раз Дима:

“Мам, ты где? В холодильнике пусто”.

– Господи, - хватаюсь за голову. - Там же все есть, нужно просто немного подумать.

– Ну вот, пускай думают, - Аня забирает у меня телефон и кладет его экраном вниз. - Пусть папа приготовит. Или сами. Семнадцать лет парню, неужели омлет не пожарит?

– Может, но...

– Никаких но! - она подливает мне еще глинтвейна. Пар поднимается над кружкой, создавая почти новогоднюю атмосферу. - Давай лучше поговорим о том, что ты собираешься делать дальше.

– В каком смысле?

– В прямом. - Аня встает, подходит к старенькому проигрывателю в углу комнаты. Через секунду из колонок льется что-то джазовое, мягкое. - Какие у тебя планы? Только не говори про детей, мужа и быт. Что ты хочешь?

Задумываюсь, рассеянно водя пальцем по краю кружки. В окно заглядывает закатное солнце, рисуя на стене причудливые тени. А чего я хочу? Когда в последний раз задавала себе этот вопрос?

– Не знаю, - признаюсь честно. - Столько лет жила чужими желаниями, что свои забыла.

– Вот! - Аня торжествующе поднимает чашку, как бокал. - Наконец-то честный ответ! А теперь давай подумаем...

Но нас прерывает звонок. Аня молча смотрит на экран телефона. Я понимаю… Максим. Смотрю на подругу, но не решаюсь попросить вернуть телефон.

– Не надо, - качает головой Аня. - Пусть помучается. Ты же хотела серьезный разговор? Вот и будет. Завтра. Когда ты придешь домой красивая, уверенная в себе...

– А если он не придет? - голос предательски дрожит. - Если останется у нее? Дети будут одни.

– Значит, так тому и быть, - она поднимается, подходит к большому шкафу у стены. - Но знаешь что? Я почему-то уверена, что придет. И еще и за тебя вцепится. Мужчины не любят, когда их игрушки вдруг оживают и начинают жить своей жизнью.

– Но он же будет волноваться, - говорю и самой стыдно от того, как неуверенно звучат мои слова.

– Ничего смертельного, уверена, не произойдет, - Аня включает большой телевизор на стене. - Лучше посмотри, какие фотки с фестиваля...

На экране начинают сменяться яркие кадры. Костюмы, маски, счастливые лица. Люди, которые не боятся быть собой, не оглядываются на чужое мнение. Я смотрю, и что-то внутри меня начинает оттаивать.

– А это тот самый человек-паук, - смеется Аня, показывая фото парня, запутавшегося в искусственной паутине. Картинка сменяется следующей. Аня в компании каких-то бородатых художников, потом она на винодельне, в старинном храме...

– А это кто? - показываю на симпатичного парня рядом с ней.

– О! - она хитро прищуривается. - Это местный гид. Марко. Очень... профессиональный.

– Да ну тебя! - толкаю ее в плечо, но внутри что-то екает. Когда я в последний раз позволяла себе такое? Просто флиртовать, просто улыбаться незнакомому мужчине?

– Слушай, - Аня вдруг подскакивает, и её тень на стене делает такой же резкий прыжок, - а давай устроим фотосессию? У меня есть реквизит с фестиваля!

- Какую еще... - начинаю протестовать, но она уже несется в другую комнату. Слышу, как гремит чем-то в шкафу, что-то падает, Аня чертыхается.

Возвращается с огромной коробкой, от которой пахнет пылью и какими-то духами:

- Так, у нас тут есть... - она начинает доставать какие-то блестящие ткани, перья, маски. Всё это переливается в свете заходящего солнца. - О! Вот это тебе пойдет!

В руках у нее оказывается изящная серебристая диадема с мелкими кристаллами. Они ловят свет и рассыпают по стенам крошечные радуги.

– Ань, ты с ума сошла! - но она уже примеряет её мне на голову, попутно поправляя мои новые локоны.

– Смотри! - разворачивает меня к большому зеркалу в винтажной раме.

И я замираю. В отражении совсем другая женщина. Не замученная домохозяйка, не мама Димы и Лизы, не жена Максима. Просто красивая, немного таинственная незнакомка с озорным блеском в глазах. Новая прическа с розоватыми прядями идеально сочетается с блеском диадемы.

– Ну как? - Аня довольно скачет вокруг, обматывая меня серебристым дождиком. Он холодит плечи через тонкую ткань блузки.

– Знаешь, - говорю медленно, рассматривая себя в зеркале, - а ведь мне идет...

– Еще как идет! - она уже достает телефон. - Так, давай сделаем несколько кадров. О! У меня идея!

Аня убегает и возвращается с охапкой шарфов:

– Сейчас мы сделаем из тебя настоящую богиню!

Глава 16

Яхта плавно скользит по волнам, оставляя за собой пенный след. Небо такое синее, что глазам больно смотреть. Брызги воды искрятся на солнце, как россыпь бриллиантов. Я сижу на палубе, подставив лицо теплому ветру, и не могу сдержать улыбку. Давно не чувствовала себя такой счастливой.

– Мам, намажь мне плечи, - Лиза протягивает крем от загара. - А то уже краснеют.

Моя красавица дочка вытягивается на шезлонге, собирая волосы в высокий хвост. В её глазах пляшут солнечные зайчики, на щеках легкий румянец. Когда она успела так повзрослеть?

– Знаешь, - говорит она заговорщическим шепотом, пока я втираю крем в её плечи, - Мне Сашка вчера валентинку подбросил. Представляешь?

– Какой Сашка? - спрашиваю, чувствуя, как теплеет на сердце от этой девичьей откровенности.

– Мам! - она картинно закатывает глаза. - Ну который из параллельного класса! Я тебе сто раз говорила! Высокий такой, на скрипке играет...

На другом конце яхты раздается радостный возглас Димы:

– Пап, смотри! Клюёт!

Максим стоит рядом с сыном, положив руку ему на плечо. Они сейчас так похожи. Оба в белых футболках, с одинаково прищуренными от солнца глазами. У Димы между бровей появляется та же морщинка, что у отца, когда он сосредоточен.

– Спокойно, сынок, - голос Макса звучит мягко, по-отцовски. - Не дергай. Плавно подводи...

Что-то сверкает в воде. Огромное, переливающееся всеми цветами радуги. Лиза привстает на локтях:

– Ого! Что это?

Я тоже завороженно смотрю на воду. Рыба мелькает то тут, то там, её чешуя вспыхивает на солнце то золотом, то пурпуром, то изумрудной зеленью.

– Давай, сынок, - Максим помогает Диме удерживать удилище. - Ты сможешь!

На лице сына такая сосредоточенность, такая решимость... Сердце сжимается от нежности. Вот она, моя семья. Вместе, счастливые, как в старые добрые времена.

– Поймал! - торжествующий крик Димы разносится над водой. В его руках бьется радужная рыба, переливаясь на солнце всеми цветами радуги.

– Молодец! - Максим хлопает его по плечу, в глазах гордость. - Настоящий рыбак! Какая красавица!

Дима сияет от похвалы. Я так давно не видела этой открытой, искренней улыбки на его лице. В последнее время он все больше хмурится, огрызается, запирается в комнате. А сейчас, словно маленький мальчик, жаждущий отцовского одобрения.

– Мам, сфотографируй нас! - кричит он, гордо держа свой трофей.

Достаю телефон, но Лиза перехватывает его:

– Давай я! А ты иди к ним, вместе сфоткаетесь.

Подхожу к своим мужчинам. От Макса пахнет морем и солнцем, его рука привычно ложится мне на талию. Дима встает между нами, едва удерживая огромную рыбу.

– Улыбочку! - командует Лиза. - Три-два-один...

– А теперь давайте её зажарим! - предлагает Максим. - Такой улов грех не отпраздновать.

Он начинает колдовать над небольшим грилем на корме. Дима крутится рядом, внимательно следя за каждым движением отца. Я помню, как в детстве он точно так же наблюдал за тем, как Макс чинит машину или собирает мебель.

Лиза достает из сумки колоду карт:

– Мам, помнишь, как ты меня в дурака обыгрывала? Давай реванш!

Устраиваемся на мягких подушках. От воды веет прохладой, но солнце греет так ласково... Дочка тасует карты с забавной серьезностью. Я помню, как учила её этому, она тогда была совсем крохой, карты не помещались в маленьких ладошках.

– Только не поддавайся, - предупреждает она строго. - И не жульничай.

– И не думала, - улыбаюсь, разбирая карты.

С кормы доносится шипение жарящейся рыбы и смех. Макс рассказывает Диме какую-то историю. Я краем уха ловлю обрывки фраз, и сердце переполняется нежностью. Как же хорошо... Как правильно.

– Мам, ты опять выиграла! - Лиза картинно падает на подушки. - Нечестно!

Наклоняюсь к ней, целую в макушку, вдыхая родной запах волос. Морская соль, солнце и какой-то новый шампунь, кажется, смесь корицы, имбиря и мускатного ореха. Дочка обнимает меня за шею, утыкается носом в плечо, совсем как в детстве.

– Эй, а нас за что без обнимашек оставили? - Максим подходит сзади, обхватывает нас обеих руками. От него пахнет дымком от гриля и чем-то неуловимо родным, его собственным запахом. Я откидываю голову ему на грудь, чувствуя, как бьется его сердце.

– Диму забыли! - Лиза машет брату. - Иди к нам!

Сын делает вид, что ему это неинтересно. Подростковая бравада. Но через секунду он не выдерживает и вот, уже с нами. Мы сидим обнявшись, спутанные руки, ноги, смех и поцелуи. Я в центре этого кольца любви, защищенная, счастливая. По щекам текут слезы.

– Ты чего, мам? - Дима обеспокоенно заглядывает мне в лицо.

– От счастья, - шепчу, целуя его в щеку. - Просто от счастья.

Максим гладит меня по волосам. Так нежно, как только он умеет. Его губы касаются моих.

– Люблю тебя, малышка, - шепчет слегка отстранившись.

Глава 17

В первые секунды после пробуждения не могу понять, где я. Сердце все еще колотится от кошмара, простыня липнет к влажной от пота спине. Медленно проступают очертания незнакомой комнаты.

Со стены на меня смотрит улыбающаяся Аня в окружении людей в карнавальных костюмах. Точно, я у неё. Вчерашний вечер, фотосессия, глинтвейн... Разбросанный реквизит все еще валяется вокруг дивана. Сверкающая диадема, боа из перьев, какие-то ленты. В воздухе еще витает запах корицы и апельсинов.

Удар в дверь такой силы, что дребезжат стекла в серванте. Вскакиваю, путаясь в пледе, которым укрывалась ночью. Ноги подкашиваются, перед глазами плывет. В дверном проеме Аня, бледная, в наспех запахнутом шелковом халатике:

– Там твой муж. Он говорит, что выбьет дверь, если ты не выйдешь.

Паника накрывает удушливой волной. Хватаюсь за голову, пальцы путаются в новых локонах, непривычных, чужих. По квартире разносится новый удар, от которого подпрыгивает ваза на журнальном столике.

– Господи, - я лихорадочно осматриваюсь.

Анина квартира, её уютный мирок, в котором она приютила меня этой ночью. На полу недопитые чашки с глинтвейном, на спинке стула небрежно брошенная блузка, следы нашего незапланированного девичника.

– Прости, я сейчас все исправлю...

Делаю шаг к двери, но Аня преграждает мне путь. Её волосы растрепаны со сна, в глазах тревога:

– Даже не думай! Я сейчас полицию вызову!

Она хватает телефон с тумбочки, но я перехватываю её руку. Ладонь подруги дрожит, и от этого к горлу подступает ком. Сколько проблем я ей принесла.

– Не надо полиции, - мягко забираю у неё телефон, сжимаю холодные пальцы в своих. - Это же Максим, не чужой человек. Я справлюсь.

Аня качает головой, её глаза наполняются слезами:

– Ты его не видела. Он как... - она запинается, подбирая слова, - Как безумный.

Новый удар в дверь заставляет нас обеих вздрогнуть. На этот раз слышится треск. Дверь явно долго не выдержит.

– Алиса! - голос Максима звенит от ярости. - Я сейчас эту чертову дверь выломаю!

Быстро оглядываю себя в зеркале трюмо. Чужая пижама, растрепанные волосы с розоватыми прядями. Одергиваю верх, будто это может что-то исправить. Делаю глубокий вдох:

– Я должна открыть. Это твоя квартира, я не могу допустить...

Аня хватает меня за плечи, разворачивает к себе. От неё пахнет жасмином, её любимый ночной крем:

– Плевать на квартиру! Ты же сама его боишься, я вижу!

– Нет, - качаю головой, хотя внутри все дрожит. - Не боюсь. Просто…

Просто не хочу? Не знаю, что будет дальше? Или я все же боюсь своего мужа?

– Сейчас открою, подожди! - кричу в сторону двери, и собственный голос кажется чужим.

Иду по коридору, стараясь ступать твердо. Каждый шаг отдается гулким эхом в ушах. Пальцы дрожат, когда берусь за замок. За спиной слышу тихие шаги Ани, она идет за мной, готовая поддержать.

Поворот ключа кажется оглушительно громким во внезапно наступившей тишине. Щелчок второго замка. Медленно опускаю руку на дверную ручку...

Дверь распахивается с такой силой, что меня отбрасывает к стене. Ударяюсь плечом о вешалку, та шатается, и на пол падает чья-то куртка. В образовавшийся проем врывается Максим. Растрепанный, в расстегнутой куртке. Его ботинки оставляют грязные следы на светлом паркете.

– Где он? - рычит муж, даже не взглянув в мою сторону. От него пахнет улицей, холодом и чем-то еще. Смесью злости и гнева.

– Кто? - я отлепляюсь от стены, потирая ушибленное плечо. - Макс, что происходит?

Но он уже несется по коридору, распахивая двери. Сначала рывком открывает ванную. Дверь с грохотом ударяется о стену, что-то падает с полочки. Я бросаюсь следом, путаясь в собственных ногах.

– Ты с ума сошел? - мой голос срывается на крик. - Прекрати немедленно!

Максим влетает в спальню Ани. Его взгляд скользит по разобранной кровати, по раскиданным подушкам, следам нашей вчерашней фотосессии. На секунду замирает, сжимая кулаки так, что белеют костяшки пальцев. Я вижу, как желваки ходят на его скулах.

– Макс... - начинаю я, но он уже разворачивается и широкими шагами направляется на кухню. – Ты не имеешь права!

Внутри все сжимается.

Бегу за ним босиком по грязи. На кухне еще витает запах вчерашнего глинтвейна, на столе стоят две пустые чашки, в раковине лежит нарезанный апельсин. Максим обводит все это яростным взглядом.

– Не имею права? - он резко оборачивается, делает шаг ко мне. - А ты имеешь право сбегать из дома? Не отвечать на звонки? Я все больницы и морги обзвонил! Дети с ума сходят!

От его близости перехватывает дыхание. Я пячусь, пока не упираюсь в кухонный стол. Чашка опасно покачивается на краю.

– Дети? - мой смех больше похож на всхлип. - С каких пор тебя волнуют дети? И вообще...

Осекаюсь на полуслове. Что-то меняется в его лице. Ярость сменяется удивлением. Его взгляд устремлен куда-то мне за спину, и я понимаю, там стоит Аня. Медленно оборачиваюсь.

Глава 18

Муж делает еще один шаг – медленный, осторожный, будто боится спугнуть:

– Алиса, я...

И в этот момент чашка все–таки падает. Звон разбитого фарфора разрезает тишину как выстрел. На белом кафельном полу расползается темное пятно вчерашнего глинтвейна. Как кровь, как предзнаменование.

Красная лужа растекается по полу, впитывается в швы между плитками. Я завороженно смотрю, как она подбирается к ногам Максима, к его ботинкам. Он тоже опускает взгляд вниз, и что–то меняется в его лице.

– Осторожно, – Аня бросается к нам с полотенцем, – сейчас уберу...

– Не надо, – мой голос звучит непривычно спокойно. – Пусть.

Поднимаю глаза на мужа. Утреннее солнце бьет ему в спину, превращая в темный силуэт. Таким я видела его во сне, на яхте, перед тем как начался шторм. Но сейчас я не чувствую страха. Что–то другое поднимается изнутри. Может быть, та самая волна, что накрыла яхту в моем кошмаре.

Максим снова тянется ко мне:

– Ты... такая красивая.

В его голосе удивление и что–то похожее на раскаяние. Словно он только сейчас понял что–то важное. Его рука замирает в нескольких сантиметрах от моего лица.

Часы на стене показывают семь утра. За окном просыпается город. Шум машин, голоса прохожих, чья–то музыка. Обычное утро необычного дня.

– Знаешь, – говорю я, глядя на темное пятно у наших ног, – говорят, разбитая посуда к счастью.

– К счастью? – эхом отзывается он.

– Да, – киваю, чувствуя, как внутри поднимается странное, пьянящее чувство свободы. – Только вот к чьему?

Стою посреди чужой кухни и смотрю, как Максим медленно опускает руку. В его глазах растерянность. Такая непривычная для человека, привыкшего всегда быть уверенным и все держать под контролем. Он явно не понимает, что происходит, и это сбивает его с толку. Мой внешний вид, мое поведение, моя внезапная независимость. Все это словно не укладывается в его картину мира.

– Собирайся, – его голос звучит тише, уже без прежней ярости. – Поедем домой. Дети волнуются.

Дети. Снова дети. Как удобно прикрываться их беспокойством, когда не знаешь, что сказать. Внутри поднимается горечь.

– Нет, – качаю головой, удивляясь собственному спокойствию. – Сначала нам нужно поговорить.

– Здесь? – его брови взлетают вверх, он бросает быстрый взгляд на Аню, все еще стоящую в дверном проеме.

– Нет, не здесь.

Аня понимающе кивает и тихо выскальзывает из кухни. Слышу, как она идет по коридору. Наверное, в спальню. Бедная, устроила я ей утро. Чувство вины колет сердце. Надо было действительно уехать в гостиницу, не создавать проблем.

Максим проводит рукой по волосам.

– Хорошо, – соглашается он наконец. – Поговорим. В машине.

Киваю. В конце концов, это справедливо. Нечего втягивать Аню в наши разборки еще больше. Да и ей самой, наверное, некомфортно находиться посреди чужого конфликта.

– Дай мне десять минут, – говорю тихо. – Нужно переодеться и забрать вещи.

Он кивает, и я замечаю, как желваки играют на его скулах. Сдерживается. Непривычно видеть его таким. Обычно Максим сразу говорит все, что думает, не заботясь о чувствах других.

Иду в комнату, где провела ночь. Мои вещи разбросаны по дивану. Вчера мы с Аней так увлеклись фотосессией, что я даже не удосужилась их сложить. Теперь неловко за этот беспорядок.

Быстро переодеваюсь, стараясь не думать о том, что Максим ждет на кухне. Руки слегка дрожат, когда застегиваю пуговицы. В зеркале отражается женщина с необычной прической. Розоватые пряди, уложенные локоны. Она выглядит моложе, увереннее. Такой непохожей на ту серую мышку, которой я была еще вчера.

Аня появляется в дверях, уже одетая:

– Может, останешься? – шепчет она, помогая мне собрать разбросанный реквизит. – Не нравится мне это все.

– Нет, – качаю головой, складывая вчерашнюю пижаму. – Спасибо тебе за все, но я должна это сделать. Разобраться наконец.

Она понимающе кивает, но в её глазах беспокойство. Мы обнимаемся крепко, как сестры. От нее пахнет жасмином и домашним уютом. Я буду скучать.

– Позвони, как все решится, – шепчет она мне на ухо. – В любое время.

Киваю, сглатывая комок в горле. Какое счастье, что у меня есть такая подруга.

Киваю, сглатывая комок в горле. Какое счастье, что у меня есть такая подруга. И как жаль, что мы в последние годы виделись так редко. Всё время находились причины. То дети, то домашние дела, то очередной ужин для деловых партнеров Максима. А может, дело было в другом? Аня со своей яркой жизнью, путешествиями и фестивалями казалась слишком... неправильной для образцовой семейной женщины. Её истории о приключениях, новых увлечениях и спонтанных решениях не вписывались в мой тщательно выстроенный мирок послушной жены и заботливой матери. Рядом с ней я особенно остро чувствовала, как загнала себя в клетку условностей и чужих ожиданий. Только раньше я этого не видела. Наверное, поэтому и отдалилась. Проще было окружить себя такими же правильными, чьи разговоры не выходили за рамки рецептов, школьных собраний и распродаж в супермаркете.

Глава 19

Максим садится за руль, но не спешит заводить мотор. Его пальцы крепко сжимают руль. Костяшки побелели от напряжения.

– Куда едем? – спрашивает он, глядя прямо перед собой.

– Куда хочешь, – пожимаю плечами. – Только не домой.

Он кивает и заводит машину. Мы выезжаем со двора в утренний поток. Город просыпается. Спешащие на работу люди, школьники с рюкзаками, мамочки с колясками. Обычное утро для всех, кроме нас.

Едем молча. Я смотрю в окно, он сосредоточен на дороге. В динамиках тихо играет какая–то мелодия. Раньше мы любили слушать радио и подпевать вместе. Когда это было? Сто лет назад?

Максим паркуется возле небольшого сквера. В такую рань здесь пусто. Только дворник метет дорожки, да одинокая собачница выгуливает своего померанца.

– Итак, – муж выключает мотор и поворачивается ко мне. – Может, объяснишь, что происходит?

В его голосе проскальзывают привычные начальственные нотки. Так он разговаривает с подчиненными, когда недоволен их работой. Раньше это действовало безотказно, я тут же начинала оправдываться, извиняться. Но не сегодня.

– А ты как думаешь? – мой голос звучит неожиданно твердо.

– Думаю, что моя жена вдруг решила поиграть в подростка, – он откидывается на сиденье, складывает руки на груди. – Сбежала из дома, не отвечает на звонки, перекрасила волосы...

– Поиграть? – горько усмехаюсь. – Нет, Максим. Это не игра. Это жизнь. Моя жизнь, которую я почти потеряла, растворившись в твоей.

Он хмурится, явно не понимая, к чему я клоню. Или не желая понимать?

– Что значит твоя жизнь? – в голосе мужа появляется раздражение. – У тебя есть все. Дом, семья, возможность не работать. Чего тебе не хватает?

– Себя, – отвечаю просто. – Меня самой.

Солнце поднимается выше, его лучи пробиваются сквозь листву деревьев, рисуя причудливые узоры на приборной панели. Где–то вдалеке слышится детский смех, наверное, из соседнего двора.

– И поэтому ты решила... что? – он взмахивает рукой. – Сбежать? Напугать детей? Меня?

– А ты испугался? – спрашиваю тихо, глядя ему в глаза.

Он отводит взгляд, и это говорит больше любых слов. Да, испугался. Не за меня. За свой мир, который вдруг пошатнулся. За свой контроль, который оказался не таким прочным.

– Конечно, – его голос становится мягче. – Ты никогда так не поступала. Я не знал, что и думать.

– Я много чего никогда не делала, – киваю. – Например, не говорила тебе, как больно быть просто удобной вещью. Красивой мебелью в твоем доме.

– Что за чушь? – он резко выпрямляется. – Какая мебель? Ты моя жена!

– Правда? – горько усмехаюсь. – А когда ты последний раз видел во мне женщину, а не функцию? Когда спрашивал, чего хочу я, а не что нужно тебе или детям?

Максим открывает рот, чтобы возразить, но замирает. По его лицу пробегает тень. Кажется, он действительно пытается вспомнить. И не может.

– Послушай, – начинает после паузы, и его голос звучит непривычно мягко. – Я знаю, что последнее время много работаю. Что мало бываю дома. Но это все для нас, для семьи...

– Для семьи? – перебиваю его. – Или для себя? Для своего эго?

Он вздрагивает, словно от пощечины. В карих глазах мелькает что–то похожее на вину, но тут же сменяется привычной жесткостью.

– Ты несправедлива, – подытоживает, словно мы ведем деловую беседу. – Я обеспечиваю вас всем необходимым. У тебя есть...

– Все, кроме мужа, – заканчиваю за него. – Кроме любви. Кроме уважения.

Повисает тяжелая пауза. За окном проезжает велосипедист, звякнув звонком. Ветер качает ветки деревьев, бросая на нас причудливые тени.

– О чем ты? – его голос звучит глухо. – Я люблю тебя. Ты же знаешь.

– Знаю, – киваю. – Как любят старое кресло. Привычное, удобное. Но когда появляется что–то новое, яркое...

Осекаюсь. Нет, еще рано говорить про Кристину. Пусть сам признается, если хватит смелости.

Максим хмурится, пытаясь уловить недосказанное. Его рука тянется к моей, но я отодвигаюсь.

– Алиса, – он произносит мое имя так мягко, почти как раньше. – Давай поговорим дома. Спокойно. Я возьму выходной, мы обсудим все...

– Нет, – качаю головой. – Не сегодня.

– Но почему? – в его голосе проскальзывает раздражение. – Что за детский сад?

– Потому что мне нужно время, – говорю твердо. – Время подумать. Понять, чего я хочу. Кто я без тебя.

– Без меня? – он щурится. – Ты что, собралась...

– Не знаю, – перебиваю его. – Правда не знаю. Но сейчас мне нужно побыть одной.

Он смотрит на меня долгим взглядом. Я вижу, как в его голове крутятся шестеренки. Макс пытается просчитать ситуацию, найти правильные слова. Как на переговорах с партнерами.

– Хорошо, – говорит наконец. – Куда ты поедешь?

– В гостиницу.

Глава 20

– И сколько это все? – в низком голосе звенит сталь. – День? Неделя? Месяц? Мне нужно знать.

– А сколько тебе нужно времени на Дубаи? – слова срываются с губ раньше, чем успеваю подумать.

Проклинаю себя за эту поспешность. Нужно было собрать больше доказательств, подготовиться. А я, как последняя дура, выкладываю все карты сразу.

Максим медленно поворачивается, окидывает меня холодным взглядом:

– Что за чушь ты несешь?

– Дубаи, – уже тише повторяю я. – Конференция. Важная деловая поездка.

– Так, – глубокий вдох, как перед начальственным разносом. – Вижу, твоя подруга основательно промыла тебе мозги. Сколько можно якшаться с этой сумасбродкой?

– При чем здесь Аня?

– При том, что после каждой встречи с ней у тебя в голове появляются странные идеи. То работать она тебя надоумит, то что-нибудь в доме поменять, то бросить семью не предупредив! Кто вообще так поступает? Теперь вот эти... фантазии.

Хочу возразить, но осекаюсь. Зря, зря я вообще начала этот разговор. Нужно было действовать хитрее.

– Немедленно едем домой, – припечатывает Максим. – Хватит этого цирка.

– Нет.

– Что значит “нет”? – его пальцы сильнее стискивают руль. – С каких пор ты мне перечишь?

– Я видела твою Кристи, – слова срываются с губ вместе со слезами.

– Какую еще Кристи? – в голосе звучит наигранная забота.

– Она рассказала про твои подарки, рестораны... И про родинку в форме сердечка.

Секундная пауза. Маска спокойствия слетает с его лица:

– Где ты её встретила? – его слова звучат как удары хлыста. – Что конкретно она наговорила?

Муж даже не пытается отрицать. Девятнадцать лет брака, двое детей. Все перечеркнуто одной фразой.

Но тут же, словно опомнившись, Максим возвращает на лицо привычное холодное выражение:

– И ты поверила случайно подслушанному разговору? Браво. И что же эта... Кристина?

– Вчера в кафе, – цежу сквозь зубы. – Она очень красочно рассказывала подруге о своем rich daddy. О важных переговорах, дорогих подарках...

– Ах вот оно что, – качает головой. – Теперь понятно. Нахваталась сплетен в кафе и устроила истерику.

– Сплетен? – мой смех больше похож на всхлип. – То есть родинка в форме сердечка тоже сплетня?

Его пальцы на руле белеют от напряжения. В глазах мелькает что-то похожее на страх, но тут же сменяется привычным холодом.

– Знаешь, – он резко разворачивается ко мне, – мне надоел этот бред. Сейчас мы едем домой. Ты успокоишься, придешь в себя...

– Нет.

– Да, – отрезает Максим. – И прекрати этот детский сад. Сколько можно? То прическу меняешь, то сбегаешь из дома. На тебя уже смотреть стыдно.

– Стыдно? – мой смех больше похож на всхлип. – Тебе? Который водит любовницу по ресторанам и дарит ей дорогие сумки?

– Все, – его кулак с силой опускается на руль. – С меня хватит. Либо мы сейчас спокойно едем домой, либо...

– Либо что? Запрешь меня? Отберешь телефон? Или отправишь в клинику с нервным срывом?

По тому, как сузились его зрачки, понимаю, попала. Именно об этом и думал.

– Я делаю тебе последнее предложение, – чеканит каждое слово. – Хочешь отдохнуть? Изволь. Неделя в отеле. Считай это моей... добротой. Но потом ты вернешься домой, и мы забудем этот идиотский разговор.

– Добротой? – от этого слова к горлу подступает тошнота. – Ты правда думаешь, что можешь вот так... позволять или запрещать?

– Я твой муж. Я содержу тебя, детей, даю вам...

– Все, кроме уважения? – перебиваю его. – Кроме верности? Кроме...

– А ты заслужила уважение? – его голос становится тише, опаснее. – Своими истериками? Беготней по подругам? Этим нелепым... – обводит рукой мои волосы, – Цирком?

Каждое слово как пощечина. Но я не отступлю. Не сейчас.

– Знаешь, что самое забавное? – говорю, глядя ему в глаза. – Ты даже не отрицаешь. Просто пытаешься заткнуть мне рот. Как всегда.

– Отрицать что? – усмехается. – Твои больные фантазии? Россказни случайных девиц в кафе? Или бредни твоей сумасшедшей подружки?

– Не смей! – вскидываюсь. – Не смей трогать Аню! Она хотя бы честная, в отличие от...

– В отличие от кого? – наклоняется ближе. – Ну же, договаривай! Давай, расскажи мне, какой я подлец. Только учти, потом не жалуйся.

В его глазах плещется ярость. Такой взгляд я видела, когда он разбирался с нечистыми на руку партнерами. Холодный, расчетливый. Без тени сомнения или вины.

– Знаешь, что? – откидываюсь на сиденье. – Делай что хочешь. Вези в отель, домой, в клинику, куда угодно. Но правда от этого не изменится.

– Правда? – смеется. – Какая правда, Алиса? Та, что ты себе навыдумывала? Или та, которую тебе напела эта... Аня?

Глава 21

– Даешь? – не выдерживаю. – Или покупаешь? Как ту девочку своими подарками?

Визг тормозов. Машину заносит к обочине. В спину упирается подголовник. Так резко Максим дергает руль.

– Последнее предупреждение, – чеканит он. – Еще одно слово про какую–то девочку, и ты поедешь не в отель.

– А куда? В психушку? Или просто запрешь дома?

– Узнаешь, – цедит сквозь зубы. – Если не прекратишь.

Снова выруливает на дорогу.

– Знаешь, что самое страшное? – говорю после долгого молчания. – Не сама измена. А то, как ты себя ведешь. Эта уверенность, что имеешь право. Что можешь распоряжаться чужими жизнями.

– Чужими? – усмехается. – Ты моя жена. Мать моих детей. Какие тут чужие жизни?

– Вот именно, – киваю. – Для тебя я просто... имущество. Как машина или дом. Твоя собственность.

– А что не так? – пожимает плечами. – Я о вас забочусь. Обеспечиваю всем необходимым. Что еще нужно?

– Может быть... любви?

– Любви? – фыркает. – Ты о той любви, с которой встречаешь меня в застиранном халате? Или о той, с которой часами говоришь только о детских проблемах?

Каждое слово как нож в сердце. Но я не отступлю:

– А ты думал, почему так? Почему я превратилась в затюканную домохозяйку? Потому что ты этого хотел! Тебе нужна была удобная жена. Послушная. Правильная.

– Мне нужна была жена, а не...

– А не кто? – подсказываю. – Не old женщина, которая только о детях talking?

Его руки на руле каменеют. Но голос остается спокойным:

– Ты начиталась женских романов. Насмотрелась сериалов. Наслушалась своей сумасбродной подруги...

– Перестань! – взрываюсь. – Хватит делать из меня идиотку! Я все знаю! Я видела как они садились к тебе в машину! Я знаю про рестораны, про подарки, про Дубаи!

– Ничего ты не знаешь, – отрезает. – И если хочешь сохранить семью...

– Это угроза?

– Это факт, – цедит сквозь зубы. – Либо ты прекращаешь этот бред, либо...

– Либо что?

Молчит. Только желваки ходят на скулах.

– Знаешь, – говорю тихо, – А ведь я могу все рассказать детям. Прямо сейчас позвонить и...

– Даже не думай, – его голос становится страшным. – Иначе...

– Что? Отберешь их? Запретишь видеться? Или просто лишишь денег?

– Я найду способ, – чеканит каждое слово, – Защитить свою семью. Даже от тебя.

И в этот момент я понимаю, что муж не шутит. Действительно найдет. Запрет, упрячет, отнимет детей... Что угодно, лишь бы сохранить свой мир, свой контроль.

– Неделя, – говорит после паузы. – Считай это... отпуском. Отдохнешь, придешь в себя. А потом домой.

– А если нет?

– А если нет – пеняй на себя.

Остаток пути молчим. Я смотрю в окно, он сосредоточен на дороге. Между нами словно выросла стена. Нет, не стена, пропасть. И я даже не знаю, когда она появилась. Может, сегодня? Или девятнадцать лет назад, когда я впервые промолчала, уступила, позволила собой командовать?

Разбитая чашка к моему счастью, найти в себе силы сопротивляться? Или к его, когда он окончательно превратит меня в безмолвную тень рядом с собой?

Улицы сменяют друг друга за окном. Деловой центр остается позади, дома становятся ниже, зелени больше. Максим ведет машину молча. Рука с мертвой хваткой стискивает руль, вторая уверенно лежит на рычаге коробки передач. Знакомый до боли жест, так он всегда ведет машину, когда злится.

Пейзаж за окном неуловимо меняется. Старые районы сменяются элитными кварталами, появляются ухоженные газоны, дорогие магазины. Машина сворачивает на подъездную дорожку отеля. Четыре звезды, собственное спа, бассейн. Один из самых дорогих отелей в пригороде.

Конечно. Куда же еще? Даже наказание должно быть с размахом, достойным его статуса.

Максим резко тормозит у главного входа. К машине тут же бросается парковщик, но властный жест мужа останавливает его на полпути. Мотор продолжает работать.

– Телефон, – требовательно протягивает руку.

– Что?

– Телефон, – повторяет с нажимом. – Сама понимаешь, для твоего же блага.

Пальцы сами собой сжимаются на сумочке. Внутри все протестует, но в карих глазах напротив такая сталь, что становится страшно.

– Не заставляй меня повторять.

Достаю телефон дрожащими руками. Три пропущенных от Димы, сообщение от Лизы. Не успеваю прочитать, Максим выхватывает трубку, небрежно бросает в карман пиджака.

– Умница, – цедит сквозь зубы. – А теперь слушай внимательно. Неделя на то, чтобы прийти в себя. Никаких глупостей. Никаких попыток связаться с этой... – презрительная пауза, – Подругой. Вещи привезу вечером.

– А если я...

– А если нет – поедешь не домой, а в частную клинику. Там тоже отличный сервис, – усмехается краем рта. – Выбирай.