Измена. Я больше не твоя

Глава 1

Я сразу понимаю, что прийти сюда было ошибкой. Это не то место, где должны бывать женщины, вроде меня. Тихие, милые домохозяйки, слишком правильные, чтобы оказаться здесь.

Подруга сказала, что это ресторан, но это место явно нельзя называть просто рестораном. Это… что-то другое. Тут танцуют. Тут играют.

И тут очень много мужчин.

Мне становится не по себе. Придётся рассказать о том, что я была тут мужу. Но я не уверена, что Марк оценит мои похождения.

- Алька, что ты зажалась, давай, проходи.

- Дин, я… может, лучше домой поеду всё-таки? Гуляйте без меня.

- Здрасьте! Потолок покрасьте! Аль! Ну ты чего как не родная? Ну я раз в жизни хочу нормально отпраздновать день рождения!

Я всё понимаю, но всё равно не могу. В такие места если и ходить, то только в компании мужа.

Но подруга настойчиво тянет меня внутрь.

- Давай, давай, не порть мне праздник! Пошли! И не переживай, у нас будет вип-комната, нас тут вообще никто не заметит. Ну, если только танцевать не захотим. А мы захотим, - она закатывается смехом, а я еще больше тушуюсь.

Как дикая. Сама себя ругаю за это, но я такая. Домашняя девочка, как любит повторять мой Марк.

Ладно, я же не делаю ничего дурного, да? Я в компании приятельниц, мы просто отметим день рождения.

- Да, у нас в планах танцы, и танцоры, тебе понравится!

Танцоры? На моём лице испуг, а Дина хохочет радостно.

- Боишься, да? Не боись! Прорвемся! Что по домам киснуть? Мужики наши, небось без нас отрываются!

Я не знаю, что делают их мужчины, но уверена, что мой не такой.

- Да, пойдемте уже, Дин, оставь её, если она не хочет… Наш скромняш считает, что это место её недостойно, да, Валентина? – это говорит Римма, она из нас самая старшая, знаю, Римма меня не очень любит, но общаться приходится, потому что я жена Златопольского.

Только она называет меня Валентиной, или Валей, все остальные знают, что я не очень люблю это имя, меня больше нравится Аля.

- Прости, Дин, ладно, я все-таки домой поеду, хорошо?

- А-аль? Ну, пли-из! Ну, хоть на часик! А? Ну, мне не удобно, ты подарок подарила, и…

- Извини. Я закажу такси.

- Не спеши, Валюша, зайди, посмотри, это не твой Ма-арик там отрывается?

Тон Риммы насквозь пропитан ядом. Смотрю на неё и не понимаю – зачем она так? Почему у человека эта вечная потребность сделать другому гадость? Мне становится совсем не по себе. Зачем я вообще согласилась пойти с ними?

- Мой Марк в командировке. Всего хорошего.

- Неужели? А по-моему, это он. Ну, глянь?

Наверное, до конца жизни я буду ругать себя за то, что сделала это. «Глянула». Как она и просила.

Прохожу вперед, поднимаю голову глядя туда, куда показывает Римма.

И цепенею. Просто застываю. И, кажется, сердце перестаёт биться.

Марк, мой любимый муж, сидит на диване, с ним две блондинки. Он смотрит на одну, улыбается ей, потом наклоняется и… целует её в шею, а вторая тем временем запускает руку под его рубашку, расстегивая пуговицы.

Да, это мой Марк. Именно он. Тот, кто называл любимой и единственной, кто давал клятвы верности, говорил, что я такая одна. Это мой муж. Именно он. Сдержанный, серьёзный, педантичный, брезгливый и чрезмерно чистоплотный. Это он сейчас сидит там. С двумя полуголыми девицами.

Меня накрывает. Голова кружится, перед глазами туман.

Мне надо уйти. Немедленно. Уйти, и потом спокойно подумать, что делать. Наверное, это правильно. Увы… Римма так не считает.

Она хватает меня за руку, вытаскивает вперед к танцполу, туда, где меня точно может увидеть муж, машет ему и орет.

- Златопольский! Ау! Ты никого не забыл?

Я в ступоре, просто не думаю о том, что могла бы вырваться и сбежать. Всё это длится считанные секунды.

Можно было бы надеяться на то, что в грохоте музыки Марк не услышит её, но одна из его спутниц замечает, как Римма размахивает руками. Толкает Марка в бок, и кивает, указывая на нас.

Я всё еще не верю до конца. Может, Римма все-таки ошиблась? Может и я ошибаюсь?

Нет. Сердце замирает, превращаясь в кусок льда. Этот мужчина на диване, который только что ласкал других женщин – мой муж, мой Марк, единственный, любимый…

Тот Марк, которому я собиралась сказать о том, что жду ребёнка.

***

Отталкиваю Римму, бегу к гардеробу, лихорадочно ищу в сумке номерок. Не замечаю ничего вокруг.

- Аля… я… блин… какая-то хрень. Ты извини…

Голос Дины кажется таким чужим, странным. Что ей ответить? Я и сама не знала, что встречу тут мужа?

Мне выдают мою шубку, но внезапно знакомая мужская рука ложится на золотистый мех.

- Я помогу.

Меня трясёт, я не знаю, что теперь будет. Не знаю, как посмотреть ему в лицо. Это он меня обманывает, а кажется, что во всем виновата именно я!

- Ты что тут делаешь? – он на самом деле спросил? Голос жесткий как сталь. Он никогда так со мной не разговаривал. С другими людьми – да. Даже с собственной матерью. Со мной – нет.

Беспомощно поднимаю голову, чувствую, как из глаз вот-вот покатятся слезы.

Его взгляд суровый, такой чужой. Непроницаемый. Я словно язык проглотила, не знаю, что ответить. Стыдно сказать, но я до сих пор немного боюсь его. Мы ведь женаты всего полгода, знакомы почти год.

Да, он мой муж, и он меня любит, но…

Любит. Я думала, что любит, а оказывается...

- Одевайся, домой поедем.

- Я… я могу сама… тебя ждут. – выпаливаю не подумав, а он усмехается.

- Предлагаешь мне остаться и закончить тут? Хорошая жена.

Слезы катятся по щекам.

- Успокойся, малыш, это недоразумение. Поехали домой.

Его мягкий тон, нежность, которая появляется в глазах, теплые руки, помогающие надеть шубку.

- Спалился, Златопольский? Что, вип-комнату западло было взять, да? – Римма, появляется как чёрт из табакерки, на её лице такая неподдельная радость, что меня мутит. – или тебе по кайфу, чтобы вся Москва знала, что ты при живой жене всё что движется имеешь?

Глава 2

- Успокоилась? – он умывает меня ледяной водой. Тушь потекла. Я выгляжу ужасно жалкой. Смотрю в отражение и не знаю – что дальше?

Все сломалось вот так. В один момент.

Зачем я сюда приехала?

Я бы жила дальше в счастливом мире полном розовых пони.

Любящий муж, который сдувает с меня пылинки, бережёт. Мечтает о том, что я рожу ему дочку, такую же красивую как я…

Если я такая красивая, то почему он там, с этими двумя? Зачем?

- Возьми полотенце. Так, давай я сам. – он видит мою беспомощность.

Вытирает меня, как маленькую. Внезапно я понимаю – он как и я в шоке. И он не знает, как себя вести со мной.

Он, Марк Златопольский, мега-успешный бизнесмен, богатый, умный, не знает, что делать!

И я не знаю.

Мы оба растеряны. Нас обоих подставили. И нам обоим тяжело.

Только вот меня предали, уничтожили мою веру в чувства.

А он сам стал предателем, лгуном.

- Поехали домой.

Я послушно иду за ним. С ужасом представляя, что сейчас мы выйдем, а в коридоре стоят Римма, Дина, другие, его блондинки. Свидетели моего позора.

Мне стыдно. Да, да! Мне стыдно! Я жена, которой изменяют! Я дурочка, овца – Римма правильно сказала – которая верила своему мужу.

К счастью, в коридоре никого нет. А может, это Марк позаботился о том, чтобы всех убрали с нашего пути. Он кому-то писал, я видела.

Внедорожник Марка стоит у входа. Водитель открывает дверь.

Марк помогает мне сесть, сам тоже устраивается сзади. Обнимает меня.

Я цепенею. Его прикосновения впервые за все время мне не нравятся. Не хочу его рук на своем теле. Но и убрать не могу.

Я… я боюсь его.

С ужасом понимаю, что ведь я, наверное, совсем не знаю его?

У меня ведь даже в мыслях не было, что Марк может… с кем-то другим.

- Пить хочешь?

Что? Он спрашивает, хочу ли я пить? Серьёзно?

Я смотрю не понимая, это нормально, да? Уничтожить человека и спрашивать, не испытывает ли он жажду?

- Воду будешь, Аль?

Вздрагиваю, судорожно всхлипываю, пытаясь дышать.

- Тише, тише, малышка…

Как он может так называть меня, после всего?

Закрываю глаза. Господи, можно всё это будет просто сон?

Я действительно сплю. Просыпаюсь от того, что Марк пытается вытащить меня из машины.

- Я сама.

- Успокойся, я тебя отнесу.

- Не надо.

- Аля, я сказал, успокойся!

Я подчиняюсь, позволяю взять себя на руки. Даже держусь за его плечи, понимая, что так будет проще. Ему. Нести меня. Я не такая уж худенькая. Не тощая как модели селедки, или те дамочки, которые были с ним. И не как Дина и Римма, которые постоянно хвастаются, что могут влезть даже в нулевой американский. Это как пропуск в мир изящества. Мне его никогда не получить. А из-за беременности меня вообще, наверное, жестоко разнесет.

Дом открывает охранник и сразу уходит.

Марк сажает меня на банкетку в холле. Опускается передо мной на колени, снимает ботильоны. Неожиданно утыкается в мои колени, втягивает носом запах, сжимает бедра.

- Малыш… прости меня. Я… я не хотел, чтобы ты узнала. Я реально идиот.

Не хотел, чтобы я узнала? А… а спать с другими женщинами хотел?

- Аля, правда, прости.

- Зачем? – меня хватает только на то, чтобы выдавить из себя одно слово.

Зачем?

***

Марк поднимает лицо, смотрит внимательно.

- Пойдем спать. Утро вечера мудренее. Поговорим завтра.

Спать? Он… он собирается со мной спать?

Видимо на моем лице такой ужас, что он отводит взгляд. Потом ухмыляется.

- Если хочешь, я лягу в гостевой. Только, честно ли это, малыш? Я ведь и раньше это делал, а потом приходил к тебе. Просто тогда ты не знала. Так что, считай, ничего не изменилось.

Ничего не изменилось? Он серьезно? Я смотрю на него, понимая, что, наверное, взгляд у меня как у подстреленной лани. Марк иногда говорил так…

- Прости, - голос глухой. – я буду в гостевой.

Он уходит.

Я поднимаюсь в спальню. Сажусь на кровать. Машинально стягиваю платье. Чулки. Мне срочно нужно в душ. Необходимо.

Залезаю в кабинку, включаю воду, горячую настолько, чтобы вытерпеть, хватаю мочалку, гель и начинаю тереть себя. Сначала спокойно, потом сильнее, еще сильнее. Словно так можно стереть грязь, в которую превратили мою жизнь.

Остервенело деру кожу, не осознавая, что местами реально царапаю жесткой мочалкой чуть не до крови, реву, захлебываюсь слезами. Перед глазами то, что увидела там.

Марк, развалившийся на диване, целующий блондинку в шею. Его губы, которые я так любила на коже другой женщины! Его тело трогала другая.

Какая мерзость, грязь, фальшь…

Не сразу понимаю, что происходит, створки кабины распахиваются, чувствую руки Марка. Он ругается, чертыхается, хватает душ, делая воду ледяной, обливает меня. Я ору как потерпевшая.

Муж вытаскивает меня из-под воды, ставит на ковер, оборачивает полотенцем. Берет на руки, несет в спальню.

Садится на кровать, держит меня как ребенка, укачивая.

- Тише, маленькая, тише… все хорошо, всё будет хорошо, моя любимая девочка, родная…

Что он говорит? Как он может вот так говорить?

Мне так больно. Я как сломанная вещь. Бабочка, с крыльев которой безжалостно стёрли пыльцу…

- Аля… Посмотри на меня. – голос глухой, какой-то… больной, запутавшийся, потерянный.

Что он испытывает? Зачем так поступил? Чего ему не хватало?

Не хочу смотреть, не могу…

- Аля, посмотри. Посмотри!

Он рывком поднимает к себе моё лицо. Мгновение, и его губы обрушиваются на мои…

***

От неожиданности я приоткрываю рот, впуская его. Только потом понимая, что он вот этими губами… а теперь меня.

Ужасно. Противно. Мерзко.

Верчу головой, отбрыкиваюсь, пытаюсь увернуться, но он не даёт. Держит крепко. Он сильный мужчина. Высокий, крепкий. Не позволяет себе расслабиться, постоянно ходит в зал. Вообще очень следит за собой. С юности. Рассказывал, что был прыщавым, страшненьким юнцом, которого красивая девочка отшила, сказав, что с таким уродом общаться не станет. Это стало стимулом. Не знаю, почему я сейчас об этом думаю, совсем не время. Наверное, просто мозг пытается отвлечься, чтобы не сойти с ума.

Глава 3

Мне казалось, я не усну. Или просто закрою глаза и умру.

Но я проваливаюсь в сон, да еще и со сновидениями. Мне снится наша свадьба.

Я в роскошном платье, испуганная, потому что неожиданно узнала сколько оно стоит и мне страшно.

Мой жених, который смотрит на меня так, словно я самая желанная конфетка, которую он вот-вот стащит с полки.

У нас с Марком ничего не было до первой брачной ночи и это тоже пугало.

Я не знала, чего ждать. Ну… почти, не совсем же я дикая.

Сон сменяется. Я в клинике, он со мной. У меня на руках крошечная девочка, а Марк плачет. Серьёзно! Невозмутимый Златопольский. Робот Марк как называет его лучший друг Адам Агдамов. И плачет!

А потом я просыпаюсь и понимаю, что уже утро. Кладу руку на живот.

Я все еще беременна или уже нет? И что в моем положении лучше?

Мне не хочется подниматься с постели. Но, наверное, надо.

И еще надо собирать вещи. Тут я точно не останусь. И с Марком не останусь. Мне нужен развод. Голова кружится, подташнивает.

Умываюсь машинально, в душ не хочется, уже была вчера, два раза. Теперь эта душевая кабина вызывает не лучшие ассоциации. Заставляю себя все-таки залезть, крови вроде бы нет, но все равно страшно.

Надеваю джинсы, толстовку – откопала на дне шкафа свои старые вещи. Носила еще тогда, когда была простой студенткой и даже не невестой золотого магната Марка Златопольского.

Надо спуститься вниз, в столовую, хотя бы выпить воды. Но я боюсь. Боюсь столкнуться с мужем, с нашей экономкой, или горничными. Они, конечно, стараются держаться так, чтобы их не замечали. Но скорее, когда дома муж. Когда его нет и дома я одна мне кажется им по барабану мешают они мне или нет. Знают, что жаловаться я не буду.

Собственно, почему я должна кого-то бояться? Пока ведь я здесь хозяйка? Или, скорее, наоборот. Я уже тут не хозяйка, поэтому мне фиолетово.

В столовой никого. Странно. Марк же сказал, что мы поговорим? На телефон тут же приходит сообщение.

От него.

Раньше я думала, что миллиардеры мессенджерами не пользуются, или у них есть свои каналы связи. Может и есть, но за полгода брака я так о них и не узнала. Он пишет мне в обычном приложении, которое есть у каждого.

«Доброе утро. Я знаю, что ты проснулась. У меня несколько встреч, которые я не смог отменить. Буду поздно».

Что? Он… он серьёзно?

В ступоре смотрю в телефон. Читаю еще раз. И еще.

После того, что было вчера он считает, что может отправлять мне подобные сообщения?

Я падаю на стул, опускаю руки. Как так-то?

Неужели он настолько бесчувственный, эмоционально нищий, что не понимает, что сделал вчера?

Или… ему всё равно?

Неужели Марк на полном серьёзе думает, что после вчерашнего я просто отряхнусь и буду жить с ним дальше?

Главное. Что я и сама чувствую себя эмоционально опустошенной. Я должна рвать и метать, крушить все в ярости, закатить истерику, скандал…

А вместо этого я сижу на краешке стула, как бедная родственница и боюсь сделать лишний шаг.

Правы мои так называемые приятельницы. Я просто овца…

Или все-таки нет?

***

Закрываю глаза. Закрываю лицо руками. Хочется спрятаться от всего мира.

И в голове набатом – за что? За что?

Он ведь сам мне говорил, что я необыкновенная, что я не похожа на других, что я его чудо неземное, что он и не мечтал встретить в Москве, в двадцать первом веке такую чистую, невинную девочку!

Зачем же он вот так втоптал меня в грязь?

Он мне изменил, да, возможно не именно вчера, но раньше – точно! Сам подтвердил своими словами. И то, что ляпнула эта гадкая Римма – он же не сказал ничего в своё оправдание? Значит, было?

Мерзость.

А еще… он меня… вчера он взял меня силой, я не хотела ничего. Я просила оставить меня – он не послушал. А потом встал и ушёл, мало того, после вернулся и лег рядом, как ни в чём не бывало.

И теперь вот – я на встрече, буду поздно?

- Валентина Ивановна, завтрак подавать?

Я подскакиваю от неожиданности, смотрю на экономку, Юлию Сергеевну растеряно.

О чем она? Какой завтрак?

Господи… неужели для кого-то продолжается обычная жизнь?

Понимаю, что щеки покрываются пятнами. Я обычно не так стремительно краснею, но тут…

Знает ли экономка о том, что произошло вчера? О том, что мой муж мне не верен, о том, что я такая глупая, даже не подозревала о его двуличии?

- Вам нужно поесть, вы очень бледная… и Марк Аркадьевич попросил за вами последить.

- В каком смысле? – выпаливаю, не успевая подумать.

Она удивленно поднимает бровь.

- Последить, чтобы вы поели, конечно. Ваша любимая пшенная каша раковыми шейками по рецепту из «Живаго», сырники безглютеновые, если хотите, могу заказать повару блинчики.

Он просил следить. Просто так? Или сказал – вчера моя жена поймала меня на измене и может вести себя неадекватно?

А я могу? Или…

Я же скромная, милая, послушная Аля.

Овца…

Внезапно ненависть так захлестывает, что становится страшно.

Я не овца! Я еще докажу ему, всем им докажу! Никакая я не овца!

- Не надо блинчиков. Кашу. Кофе. Кофе я приготовлю сама.

- Валентина Ива…

- Я сказала – сама!

Она явно не ожидает от меня резкости.

Встаю, иду на кухню.

Кухня в этом доме как в ресторане, огромная. И работает на ней настоящий повар.

Когда-то я мечтала, что буду сама готовить любимому завтрак, вставать пораньше, бежать на скромную кухоньку, печь оладушки, или варить кашу, или готовить настоящий континентальный завтрак как в отелях – с прожаренным, вкусно пахнущим беконом, глазуньей, свежими овощами, фасолью и сосисками…

Марк перед свадьбой так загадочно улыбался, когда я рассказывала о своих мечтах. О том, как принесу ему кофе в постель. Или он принесет его мне.

А потом, после свадебного путешествия мы переехали в этот дом, и я поняла, что на кухню меня просто не пустят...

Глава 4

Засыпаю зерна в кофемолку. Ненавижу!

Две минуты визга и хруста. Ненавижу!

Его бы так перемолоть!

Ненавижу, ненавижу, нена…

Боже, дай мне сил.

Ищу чашку. Не маленькую, изящную, фарфоровую, в которой нам подают кофе горничные. Нет. Хочу большую, огромную кружку!

Вижу такую на одной из полок.

- Это чья?

- Моя, - говорит помощница, и тут же осекается, - то есть… берите, конечно.

- Нет, спасибо. Больше таких больших нет?

- Есть, новые, целый набор. Принести?

- Да, пожалуйста, - вежливость никто не отменял. Хотя, наверное, все эти люди, как и все друзья моего мужа уверены, что он нашел меня на помойке.

Ага, всех бы на такой помойке находили! Моя бабушка, между прочим, писатель, автор детективов, а еще сценарист-документалист. Папа был переводчиком, мама лингвистом. Родителей уже нет, бабуля, к счастью, жива-здорова.

Помощница – я ведь даже не знаю, как её зовут! – ставит передо мной кружку, которую достала с дальней полки, и сама сполоснула в раковине.

Две ложки с горкой. Кипяток прямо из чайника. Кофе по-польски, так называет его бабуля.

Мой самый любимый кофе. Чуть разбавляю холодной водой из фильтра.

Беру чашку и иду в столовую. Интересно, они расскажут об этом Марку?

Да, собственно, мне уже плевать. Ведь, да? Плевать же?

Сердце гулко ухает. Щемит.

Больно очень.

Когда на самом деле любишь потом очень больно.

- Валентина Ивановна, ваш завтрак, пожалуйста. Что-то еще нужно?

Собственно, да. Мне не улыбается сидеть тут, в столовой. Не хочу.

- Поднос дайте, пожалуйста.

- Поднос? Вы хотите, чтобы я куда-то отнесла…

- Я хочу отнести сама. Можно мне поднос?

Она растеряна.

Конечно, ведь она еще не знает, какой у меня статус. Я все еще любимая жена, за которую Марк глотку порвет, или я брошенка, о которую он будет вытирать ноги, поэтому и прислуге со мной не стоит считаться.

Хм. Вытирать ноги… Пусть только попробует!

Беру поднос из рук экономки, ставлю тарелку с кашей, сырники, кружку кофе. Иду в спальню.

Да, красиво будет мне сейчас навернуться, и вылить черный кофе на белоснежный ковер, которым накрыта лестница…

Но мне везет. Я дохожу до нужной комнаты без проблем. Ставлю поднос на пол, открываю дверь, захожу, закрываю за собой.

Отношу свой завтрак на подоконник – они тут огромные, я люблю на них сидеть, и Марк даже разрешил мне оборудовать один, когда я сказала, что хочу ждать его каждый день сидя у окна.

Боже, неужели я была такой голубой дурой? Наивной до тошноты?

Может…

Может поэтому он и пошёл налево? За острыми ощущениями? Потому что со мной ему было пресно? Скучно, однообразно…

Конечно, скучно. Ничего не умеющая в постели наивная влюблённая девчонка. Готовая отдать ему все и сразу. В глаза заглядывающая, и в рот…

Господи, Аля… Что же ты сама с собой-то сотворила! Ты позволила превратить себя вот в это существо!

Нет, Марк, конечно, та ещё сво… Но я! Я сама-то чем думала? И как? Да, я, конечно, мало что знающая, наивная, невинная девчонка. Но не до такой же степени!

Глотаю обжигающий кофе, частички которого застревают в зубах. Есть не хочется. Совсем.

И тут я вспоминаю о ребёнке, которого, возможно, еще жду.

Ребёнок. Малыш. Мой малыш! Или малышка… да, да, маленькая принцесса о которой я мечтала!

Стоп. Можно ли мне пить кофе, если я беременна? А голодать? Это точно нельзя! Я должна хорошо и правильно питаться!

Так…

Холодный пот прошибает. Ребёнок.

Если я собралась уйти от мужа, то мне надо скрыть от него беременность. Если он узнает о ней, то…

Если он узнает, он меня никуда не отпустит. Или заставит отдать ему малышку. Разве я смогу?

И что делать?

Мысль о том, чтобы избавиться от ребёнка просто убивает. Этого я точно не буду делать! Ребёнок мой, и только мой! А муж…

Мужей у меня может быть сколько угодно! И плевать, что Златопольский магнат, один из самых богатых людей страны. Плевать.

Я справлюсь. Я смогу!

Я не овца!

***

Заталкиваю в себя кашу. Вкусно, но вкуса я сейчас не чувствую от слова совсем.

Что делать? Что?

Да просто взять и уйти!

Вот так просто, собрать вещи… Хотя, что мне собирать? Дорогой шмот, которым меня муж задаривал я брать точно не буду. Все эти вещи я принимала только потому, что боялась не соответствовать. Понимала, что по статусу жены Марка Златопольского я обязана носить все эти брендовые, очень дорогие, привезенные из Парижа и Милана, или сшитые на заказ вещи.

Да, что-то из этих вещей мне очень нравилось. Многое я выбирала сама, по своему вкусу. Когда Марк понял, что у меня со вкусом все в порядке – стал мне доверять.

Только вот все это хорошо тут. В этой жизни. В жизни элитного общества.

Когда я от мужа уйду мне все это даже носить будет некуда.

Драгоценности? О, да, что-что, а золото и бриллианты муж выбирать и дарить умеет. Даром что ли он такую фамилию носит?

Вот только, опять же, это все носится среди определенного круга. Вряд ли обычные люди оценят элитные украшения.

Взять, чтобы продать? Нет уж.

Я выходила замуж не за деньги, не за статус.

Я действительно полюбила Марка.

А не вот это вот всё.

Я не бессребреница, нет, но и не меркантильная сучка. Я пришла в этот дом с пустыми руками, и так же уйду.

Пусть подавится. Брачный контракт мы подписывали, и я знаю, что мне в принципе даже что-то светит. Но… Пусть подавится. Пусть отдаст на благотворительность.

Или на шлюх потратит. Пофигу.

Благо мне есть куда уходить! Бабушка!

Надо было, конечно, ей позвонить, но я не хотела, чтобы она волновалась, лучше расскажу при встрече. Просто сообщу, что приеду в гости.

Собираюсь быстро – собственно, мне ведь действительно нечего брать!

Осталась в тех же джинсах и толстовке. Жаль, что сумки нормальной нет, но ту, которую возьму – любимый бренд всех гламурных девочек, с ценником в сотню-другую средних зарплат по стране – потом верну.

Глава 5

Я решительно иду к вольерам с собаками.

Овчарки, алабаи, доберманы и хаски. Огромные, сильные, красивые.

Одни сторожат дом, другие просто нравятся хозяину. Марк познакомил меня с собаками сразу, сказал, что они должны знать и помнить хозяйку. Мы любили приходить сюда вместе, играть с хаски, и с алабаями – у них как раз появились щенки.

Мы любили… сейчас я думаю – насколько Марк был искренен со мной? Что в нашей жизни вообще было правдой? Где он не лгал?

Снова слезы застилают глаза. Если он обманывал, когда мы были вместе, когда он целовал, повторял как ему хорошо со мной…

Да что я за дурочка такая! Конечно, именно тогда он и лгал!

Если бы говорил правду, то не стал бы… заниматься этим с другими!

Зачем он вообще женился на мне?

Вспоминаю, как рассказала о нашем знакомстве бабушке, она покачала головой.

- Девочка моя, такой мужчина… Надо быть осторожной.

- Ты считаешь, что мне не стоит с ним общаться?

- Я считаю, что стоит быть осторожной.

Я старалась, правда, очень старалась! Но…

Мне, обыкновенной девушке, студентке, не просто было устоять.

Да, в то время Марк был… как это модно говорить – плейбоем. Завидный холостяк. Молодой, богатый, свободный. Я как-то даже читала о нём в модном журнале. Мне потом рассказывали - та же Дина - что за ним просто охота шла. Реальная охота. Молодые девицы вставали в очередь. Модели, начинающие актрисы, разные… модные блогерши, певицы, просто красивые девушки из состоятельных семейств.

А он выбрал меня.

Мы познакомились случайно. Я попала под сильный ливень, спряталась под козырьком дорогого модного ресторана. Девушка, работавшая там – я потом узнала, что их называют хостес – пыталась меня прогнать. А Марк как раз выходил из этого заведения, увидел меня…

Мне было всего девятнадцать. Только окончила первый курс. Промокшая насквозь, так, что сарафан прилип к телу, я чувствовала себя голой. Я думала, что выгляжу ужасно. Марк набросил на меня свой пиджак.

- Не нужно, я его испорчу, я вся мокрая.

- Мокрая везде?

- Да… - я даже не поняла тогда, о чем он спросил…глупышка.

- Чёрт… как интересно. – он смотрел так… горячо! Я смутилась, покраснела…

- Спасибо, но мне надо идти…

- Ты замерзла, тебя нужно согреть. Пойдем со мной.

Он завел меня в ресторан. Потребовал отдельную комнату. О чем-то переговорил с управляющим, и через несколько минут мне принесли пакет с сухой чистой одеждой.

- Переоденься.

- Спасибо, не нужно, сарафан почти высох.

- Переоденься, заболеешь.

Он сказал это и встал, скрестив руки. Я опять залилась краской до ушей.

- Вы… так и будете смотреть?

- А ты на это рассчитываешь?

- Я? – я даже не догадывалась, что он имеет в виду.

Сейчас только понимаю, насколько была наивной. Нет, конечно, он потом всё объяснил, извинился передо мной.

Меня снова тошнит. Не из-за беременности, нет. Из-за собственной глупости.

Я должна что-то делать. Но что?

Если Марк посадил меня под домашний арест, как я могу уйти?

Бабушка! Я должна позвонить ей, но…Но я не могу рассказать ей обо всем по телефону. Как мне быть?

- Алло, бабуля, привет. – стараюсь говорить спокойно.

- Что-то случилось, детка? – она всё равно чувствует.

- Всё хорошо. Мне… просто мне нужна помощь, родная…

***

Семь вечера. Я жду.

Сердце то останавливается, то несётся словно бурный поток с горы.

Не знаю, что будет со мной, когда я его увижу. Просто не знаю.

Мне надо сдержаться. Надо постараться. Если я хочу сохранить себя. Если я хочу выжить.

Нет, конечно, ничего такого он мне не сделает. Наверное. Я надеюсь. Я все-таки хоть немного успела его узнать.

Хотя в свете того, что реально узнала вчера – над моими знаниями только посмеяться, да?

Он был таким влюбленным! Внимательным! Нежным!

Я ведь и подумать не могла!

Дура…

Господи, какая же я дура!

Стоп, хватит, Аля. Хватит себя винить, ругать, хватит волосы рвать на голове. Если хочешь нормально выбраться из всего этого – надо успокоиться.

Успокоиться, чтобы встретить врага лицом к лицу.

Врага. Да, сейчас я воспринимаю его именно так. И мне очень больно. Просто дико.

Болит. Жилы выкручивает.

Я его так любила, а он…

Восемь вечера. Сижу в гостиной на диване, поджав ноги, пялюсь в камин. Он не горит. Пустой камин - черная дыра.

В моей груди сейчас вот такая же дыра. Размером с солнечную систему…

Домработница сообщает, что готова подавать ужин.

Кому? Мне?

Телефон оживает. Опять сообщение. Он что, боится мне позвонить?

«Дорогая, я буду позже, ужинай без меня».

Ненавижу!

Стоп… Спокойно.

Выдержка. Вот что мне нужно сейчас. Поэтому улыбаемся и машем!

Нет, улыбаться не очень получается. Просто говорю:

- Накрывайте. Только для меня.

- Хорошо.

Иду в столовую. На мне все те же джинсы, толстовка. Наверное, надо было переодеться, но я не могу себя заставить надеть вещи, которые висят в шкафу. Они чужие.

В столовой на стене огромная плазма. Мы никогда не смотрим телевизор. Очень редко – какие-то фильмы. Чаще всего Марк включает плейлист, и мы наслаждаемся видами океана, белоснежных песчаных пляжей, или просторов Антарктики, или Альпами.

Беру пульт, переключаю каналы. Случайно натыкаюсь на новости – показывают кадры с экономического форума, и я вижу своего мужа.

Марк Аркадьевич Златопольский.

Он серьёзен, собран, в строгом костюме. Что он говорит не слышно – дикторский голос перекрывает, но явно что-то очень важное, значительное. Его слушают такие же строгие бизнесмены, хозяева жизни.

У меня дрожат губы. Он такой… красивый!

Еще вчера я обязательно посмотрела бы, нашла в интернете всю информацию, гордилась бы Марком. Вечером с восторгом делилась бы своими впечатлениями – какой он молодец, как я его люблю…

Глава 6

Он сказал хорошо? Я… я не верю! Просто не верю.

Не могу на него смотреть, а надо бы! Посмотреть в лживые глаза, понять, но… просто не могу!

- Малыш… - голос у него хриплый. Еще недавно он называл меня так когда… когда любил, когда мы были вместе, в спальне… Называл меня так, нависая сверху, заглядывая в глаза, погружаясь… присваивая, клеймя…

Боже, о чём я только думаю.

- Малыш…

- Не надо, Марк, пожалуйста. Я просто хочу сказать тебе, что…

- Я тоже, Аленькая… так много хочу сказать.

Он делает шаг, ближе, неожиданно мне некуда деться – за спиной оказывается стол, я начинаю тихо паниковать.

Марк кладет букет на столешницу, словно отрезает мне путь к отступлению. Чтобы вырваться мне надо дотронуться до него, а я не могу. Но почему-то мой воспаленный мозг подкидывает картинки из прошлого. Как он касался меня этими руками, как ласкал, как мне это нравилось! Дико, невозможно нравилось, доводя буквально до животного исступления…

Не хочу помнить, хочу забыть.

- Аля.

- Марк, пожалуйста.

- Прости меня, малыш… я… я так тебя люблю!

- Нет, не надо, перестань!

- Надо! Я… я хочу, чтобы ты выслушала. Просто выслушай меня!

Сглатываю. Он говорит спокойно. Тихо. Разумно мне на самом деле его выслушать. И бабушка бы посоветовала ничего не решать сгоряча.

Просто выслушать. Усыпить бдительность.

Пусть думает, что я готова к обсуждению. Пусть.

- Я… я выслушаю. Только… не так. Ты давишь. Я не могу. Я… давай сядем. Сядем… на диван и…

- Хорошо, пойдём. – не могу слушать его сиплый голос, он… он зачаровывает меня. На самом деле. Как… как белый колдун из «Властелина колец». Меня это пугает.

Я так любила его голос!

С ним поняла, что значит выражение – женщина любит ушами! Любит не только за то ЧТО говорит мужчина, но за то КАК!

Отчетливо помню, как Марк впервые назвал меня по имени, и мне показалось, что я стекаю на мраморный пол ресторана, превращаясь в дождевую воду, которая промочила меня насквозь.

- Как тебя зовут?

- Аля… Валя… Валентина… - чуть не добавила «Ивановна» и дико смутилась.

- Валентина, роскошное имя. Аля – нежное. Ну, переодевайся, нежная Аля, я, конечно, выйду.

Он вышел, оставив меня дрожать в роскошном отдельном кабинете заведения для миллионеров. В пакете оказалась длинная футболка с логотипом ресторана и леггинсы. И полотенце. Мне пришлось снять всё, даже нижнее бельё, я подумала, что футболка всё скроет. Наивная.

По его горячему взгляду сразу поняла – я очень сильно облажалась. Обхватила себя руками.

- Сейчас подадут горячий суп, и облепиховый чай.

- Спасибо, я не голодна.

- Надо съесть, чтобы не заболеть. Не бойся, это будет вкусно. Ты любишь морепродукты? Нет аллергии?

- Нет, наверное…

- В смысле?

- Я… я не знаю… - я правда не знала. Не помнила, когда в последний раз ела морепродукты. Я жила с бабулей, а она терпеть не могла морских гадов.

- Никогда не пробовала? Да ладно? Ты откуда такая?

- Откуда?

- Приехала поступать в Москву?

- Нет, я москвичка, коренная. – именно, тут родились и мама с папой и даже папины бабушка с дедушкой. Мамины приехали – дед был военный.

- Ясно, коренная. Не думал, что в Москве остались такие красивые девушки.

Он вогнал меня в краску. С одной стороны, было приятно. С другой – обидно. И я не знала, как себя вести.

Я и после свадьбы не всегда знала, как себя вести. До сегодняшнего дня.

А после вчерашнего вообще все настройки сбиты.

- Аля…

Он отпускает меня, я быстро сажусь в кресло, надеясь, что он займет соседнее и мы хотя бы не будем касаться друг друга. Пульс зашкаливает. Между нами искры. Я словно окружила себя защитным коконом, через который ему не пробиться, но он пытается. Выпускает стрелы. Взгляды…

Марк, вопреки моим ожиданиям опускается прямо на ковер. Опять слишком близко.

- Аля, я… мне многое надо сказать. Я надеюсь, ты готова слушать. Мне реально нужно, чтобы ты выслушала.

Я не готова. Не хочу. Но выхода нет. Сижу, сцепив зубы. Опять пялюсь в черную дыру камина. Он видит это, встает одним движением, опускается перед пустым очагом, достает из дровницы пару поленьев, возится, поджигая. Через несколько минут начинает плясать огонь.

Слишком ярко, я уже привыкла, что в комнате почти темно.

- Ты слишком невинная, слишком чистая для меня. – опять глухой и низкий бас…

Я не сразу понимаю, что он говорит.

- Мне не стоило на тебе жениться. И вообще… Не стоило с тобой…Чёрт…

Вижу, как он сжимает пальцами переносицу. Он сидит боком ко мне, согнувшись, сгорбившись, но все равно он большой. Его много.

Но я неожиданно понимаю, что не боюсь. Что бы он не сделал. Даже если он поступит так, как вчера. Если… силой. Мне странным образом плевать на это. Безразлично. Понимаю, что он может осквернить моё тело. Но не душу! Только не её!

- Я должен был отпустить тебя еще там, в ресторане. Когда ты сказала, что согрелась и тебе нужно домой.

Меня начинает трясти, я только что вспоминала! И он… и сцены из прошлого снова перед глазами.

- Я люблю тебя, Аля. Я полюбил тебя тогда, сразу, не знаю как, очень быстро. Просто… в глаза твои посмотрел там, на крыльце, ты была такая беззащитная, вымокла насквозь. Ты должна была выглядеть жалко. Но у тебя была осанка как у королевы. И ты вся… нереальная. Не похожа на тех, с кем я…

Да, он часто мне говорил, что я не похожа на девушек, женщин, с которыми он общался. Марк не скрывал, что у него было достаточно… близких связей, просто связей. Плейбой. Какое жалкое слово…

Зачем же тогда он опять пошёл к ним, если ему было хорошо со мной? Зачем?

- Аля, ты просто не знаешь. Я… Мне надо больше. Гораздо больше, чем ты можешь дать. Нет. Не так. Я просто не посмею у тебя о таком попросить…

Что? Он… он реально думает, что меня устроит это объяснение? И… что значит больше? Чаще? Но мы… Боже, мне кажется, мы и так делали это постоянно. Или… или ему нравится что-то… Нестандартное? Меня опять мутит. Мне дурно. Дурно от того, что жизнь вот так просто превратилась в фарс. Дурно от того, что я не понимаю, почему и зачем.

Глава 7

Это, наверное, ужасно, но мне всё равно. Я не испытываю стыда. Да и почему я должна его испытывать? Нет, еще пару дней назад если бы меня не то, чтобы вырвало на мужа, если бы я почувствовала, что меня вот-вот стошнит, я бы умерла со стыда.

Мне вообще в начале отношений с ним было безумно тяжело. Я боялась опозориться. Не то сказать, не то сделать… Боже, мне неловко было в дамскую комнату отлучиться! Зная, что он ничего не увидит и не услышит!

А теперь…

Теперь я чувствую облегчение. Я избежала поцелуя.

Вытираю рот тыльной стороной ладони.

- Извини…

- Ты… ты плохо себя чувствуешь? – он смотрит без отвращения, так, словно реально напуган произошедшим, и протягивает мне идеально выглаженный платок, который достает из кармана, – Аля… может стоит вызвать врача?

Он серьёзно? Беру платок, вытираю рот, руки… Отвожу взгляд.

Да уж…

Господи… раньше я готова была все отдать за поцелуи Марка. После того самого первого, голодного, страстного, я каждый раз ждала… А он не спешил. Он… иногда мне казалось, что он боится прикасаться ко мне. Конечно, я сама смеялась над своими мыслями. Тогда я пару раз его провоцировала, смотрела, прикасалась к его плечам, пыталась без слов объяснить, что мне… мне хочется, и я не против.

Мне было очень сладко, я таяла каждый раз, голова кружилась.

До встречи с Марком мне казалось, что все эти любовные описания, которые так любят в книгах – ватные колени, поджимающиеся пальчики на ногах – это ерунда. Не слишком достоверные, даже пошлые описания, которым верят только совсем юные трепетные барышни, или сказать точнее – дурочки.

Но с Марком я чувствовала именно это. Пальчики именно что поджимались, и колени… как вата. Влюбленная дурочка.

Как-то целуя меня на пляже в Сочи, Марк решился погладить меня чуть более откровенно – мне казалось я сойду с ума. Внутри словно огненная лава растеклась, стало так горячо, низ живота скрутило, я даже застонала тихонько. А он… Он отпрянул, тяжело дыша…

- Прости, я… забылся…

- Всё хорошо, я… я мне было очень приятно. Если ты хочешь…

- Если ты хочешь расстаться с невинностью прямо тут, то… Но мне казалось, тебе имеет смысл подождать до свадьбы.

Тогда он сказал именно так – тебе. И я испугалась. Испугалась, что он не хочет ничего со мной, такой неопытной, невинной, что он просто играет, и у него в планах нет серьёзных отношений. Глупая… Наоборот, если бы он не хотел ничего серьёзного, то взял бы меня еще тогда, или даже раньше.

А может… может он тогда еще и не думал жениться? Или раздумывал, стоит ли связывать жизнь с такой как я? Он ведь наверняка уже тогда понимал, отдавал себе отчет в том, что я на самом деле слишком неискушенная?

Но я ведь не была против искушения?

Я… я готова была стать ему женой! Стать его женщиной! Принадлежать ему так, как он захочет!

Увы…

Как стремительно разверзлась эта пропасть! Умирать от желания поцеловать его, и содрогаться от ужаса при приближении его губ.

- Аля, я звоню доктору.

- Не надо... не надо звонить.

- Аля…

- Не надо, Марк! Ничего не надо! Развод дай мне и все. Я помню про брачный контракт. Ни на что не претендую. Ничего у тебя не возьму. Просто дай мне уйти.

- Тебе нужно в ванную.

- Мне нужно уехать из этого дома, Марк!

- Аля… прошу, успокойся, тебе нужно умыться, потом поговорим.

- Умыться? Тебя смущает мой вид? А то, что меня вырвало на тебя не смущает? То, что меня тошнит от тебя не смущает? – меня несет, я начинаю говорить именно то, что думаю. По крайней мере – пытаюсь.

- Аля, пожалуйста…

- Я не пойду в ванную. Мне и так нормально. Если тебя что-то не устраивает – твои проблемы. Я хочу закончить разговор.

***

Внутренний тремор становится все сильнее. Меня колотит. Сердце на повышенных оборотах скачет, кровь гоняет так, что уши закладывает. Мне кажется, я чувствую, как внутри вспенивается адреналин, стреляет по всему телу холостыми разрядами.

- Хорошо, - удивляет его тон, настолько спокойный, бесстрастный, как он может вот так?

- Хорошо? – смотрю на него, понимая, что он опять, скорее всего меня просто обманет, но глупая надежда…

- Хорошо, давай ты успокоишься, подождем несколько дней и поговорим.

- Несколько дней? Зачем? Смысл? Чего ждать? Через несколько дней изменится прошлое? – я просто отказываюсь слушать его нелепые доводы! Не хочу! Не буду! Снова выдаю все свои мысли разом. - Окажется, что ты не изменял? Я не видела тебя с этими двумя? Не слышала о том, что ты… с Риммой?

- Я не был с ней после нашей свадьбы. Она солгала.

Всполох радости тонет в мутном потоке мерзости. После свадьбы не был – какое достижение! А до, значит, был? И не только с ней? А после? С кем? Сколько их было? Много?

Римма вопила, что он… всё, что движется. Господи, какая грязь…

- Аля, я хочу попытаться все объяснить.

Он настойчив. Смотрю на него как-то отстраненно. Как на совсем чужого человека.

Он очень хорош собой. Красив, хотя нельзя сказать, что его красота классическая. Но он притягивает взгляд. Я помню те эмоции, которые испытывала поняв, что этот мужчина заинтересовался мной. Помню трепет, страх, удовольствие. Помню, как увидела в его глазах не просто интерес к себе – жажду!

И его слова, сказанные еще до свадьбы, о том, как он мечтает обладать мной.

И как я мечтала, чтобы он мной обладал, был моим, только моим! И как я верила, что он только мой…

Чувствую, как закипают слезы. И как становится нечем дышать.

Он хочет объяснить? Что он может объяснить? Что тут вообще можно объяснить?

- А я не хочу ничего слушать. Марк. Мне всё равно. Представляешь? Что бы ты не сказал! Один факт измены, то, что я видела… Это… это… Боже, ты не понимаешь, насколько это отвратительно?

Смотрю на него, пытаясь разгадать, он на самом деле искренне считает, что разговор что-то изменит? Что он пытается мне объяснить? Что я слишком неопытна в любви и чиста, а ему… ему нужны оргии? Или что?

Глава 8

- Марк!

- Я всё знаю, малыш, успокойся. Сейчас я закончу дела, приеду за тобой, и мы поедем в клинику.

- Я не могу ждать, ты понимаешь? Не могу! Она единственный родной мне человек, Марк! Мне надо быть там сейчас!

- Успокойся, милая, я буду дома через час…

- Есть же водитель! Пусть он отвезет меня! Я никуда не денусь Марк, я клянусь, я ничего не сделаю, только выпусти меня! Я должна быть там у неё…

Тяжелое молчание, мои судорожные всхлипы…

- Марк, пожалуйста, я всё сделаю, я буду послушной, покорной, я прощу, только…

- Прекрати. Одевайся. Водитель будет готов через десять минут. Охрана едет с тобой…

Всхлипываю, тянусь за платком. Меня реально трясет. Никогда мне не было так страшно.

Когда я потеряла родителей это было… Это было внезапно. Я не успела особенно осознать. А когда осознала – уже всё случилось. Надо было привыкать к сиротству. Даже к тому, что мамочки из родительского комитета жалели меня, и говорили, что с меня денег на подарки к Новому году не возьмут. Помню, бабушка сначала возмутилась, налетела на них как фурия. Потом успокоилась, извинилась. Они не хотели обидеть как-то. Наоборот, помочь… А я тогда очень чётко осознала, что у меня бабушка есть, что она за меня горой. Значит я совсем не сиротка.

А сейчас с ужасом думаю, что кроме бабушки – никого.

Марка я в расчёт уже не беру…

Есть школьная подруга Оксана, Ксюша. Мы с ней созваниваемся, переписываемся, но всё реже. После свадьбы моей ни разу не виделись. Я приглашала её, но она прийти почему-то отказалась, сказала, что стесняется. Да, она скромная очень, спокойная. Вся в учёбе. Я могу сказать, что это близкий мне человек, но всё-таки не родной.

Всегда переживала, что у меня нет двоюродных, троюродных… Нет, эти может где-то и есть, но мы никогда не общались.

В институте близко сойтись ни с кем не успела, так, общались вроде в компании, в чате группы переписывались, но, чтобы душу раскрыть – нет.

Наверное, моя вина – я не компанейская.

Бабушка все время меня ругает, называет интровертом и социофобушкой. Она у меня как раз дама активная, общительная. У неё везде подруги. И в сети и так, по жизни.

Да, да, моя семидесятилетняя бабуля активный пользователь. Обсуждает турецкие сериалы, ругается, отстаивает свою позицию. До сих пор сама активно пишет.

Господи, помоги! Только бы с ней всё было хорошо! Высокое давление, сердце… Это же не приговор? Нет? Ну, пожалуйста!

Молюсь всю дорогу. Водителя попросила поторопиться, он едет с приличной скоростью. Понимаю, что скорее всего будут штрафы. Не важно. Златопольский заплатит.

Вспоминаю, что сказала ему. Прощу, буду покорной.

Я ведь не смогу! Просто не смогу! Но сейчас не в состоянии еще и об этом переживать.

Только бы с бабушкой всё было хорошо!

Приезжаем в элитную частную клинику через сорок минут. Я выбегаю, чуть не падая, хотя плитка перед зданием вылизана и посыпана реагентом.

- Валентина Ивановна, аккуратнее. – Охранник подает руку, которую я игнорирую.

В холле меня уже встречает доктор, огромный мужчина, улыбающийся как мне кажется не к месту, громогласный.

- Валентина Ивановна, значит? Будем знакомы, Товий Сергеевич Коршунов, главврач, мне звонили…

- Как она? Она жива?

- Живее всех живых! – подмигивает, а у меня сердце в пятки. – Не переживайте, так, все под контролем. Пойдемте.

Иду за ним, охрана за нами. Разумеется. Дадут ли мне вообще пообщаться с бабушкой наедине? И что я ей скажу? В таком состоянии ей точно не до моих проблем.

Я ведь и по телефону тогда ничего толком не объяснила. Первый раз позвонила, тогда, когда узнала, что Марк меня запер, хотела просить помощи. А потом вдруг испугалась – ну и чем она мне поможет? Еще её в это втягивать! Вывернулась, просто сказала, что хочу чем-то интересным заняться, я ведь перевелась на заочный, учеба не напрягала. Второй раз позвонила, еле сдержалась, знала уже, что Марк может слышать все разговоры, сказала, что скучаю, хочу приехать, но не могу… если бы я приехала, может быть, с ней ничего бы и не случилось.

Новая волна ненависти к мужу накрывает с головой, со свистом вдыхаю воздух.

- Валечка, милая, с вами все хорошо? Может, укольчик успокоительного? – смотрю на главврача, видимо тоже с ненавистью, потому что у него брови резко вверх ползут, - понял, не дурак. Завидую вашему супругу. Такая красавица, столько страсти…

Страсти? Он сказал страсти? Похоже, этот доктор считал, что он бессмертный. Если Златопольский узнает…

Если узнает – не поверит. Он-то не считает, что во мне есть страсть, раз пошёл налево.

Почему-то в голове само-собой рождается банальное определение, верное на все времена. Козёл.

Да, глупо и пошло. Но мой муж – просто козёл.

- Так, поднимемся тут на лифте. Пятый этаж. Я, кстати, Валечка, вашу бабушку давно знаю. Людмила Викторовна у меня консультировалась, когда писала очередной детектив. Даже предлагала мне сыграть одну из ролей. Но… А вот она сама зря не снималась, актриса бы из неё хорошая получилась. – это он говорит довольно тихо, чтобы охрана, держащаяся поодаль не слышала.

У палаты громогласный врач останавливает охранников.

- Молодые люди, вам лучше остаться тут. Можете, конечно, осмотреть палату… - они переглядываются и замирают у двери в одинаковых позах.

- Проходите, только тихо, Людочка спит…

Но у бабули сна ни в одном глазу, она сканирует меня внимательным взглядом.

***

- Я рассчитывала, что он как минимум порядочнее. И умнее. Просчиталась. Чувствовала, что не надо тебя за него отдавать. – бабушка головой качает.

- Что мне делать? Я… я не могу с ним. – стараюсь держаться.

- Совсем?

- В смысле? – не понимаю её вопроса, реально не понимаю!

- В коромысле, горе моё. Совсем не можешь? А как же… любовь? Помнишь, говорила – я люблю его. – она голову наклоняет, изучает меня исподлобья, а я…

Глава 9

Поговорим, когда будешь в состоянии услышать?

У меня для тебя плохие новости, дорогой.

А может и не плохие.

Стою перед зеркалом – стилист свою зарплату отрабатывает на двести процентов.

Я как на конкурсе красоты. Мисс Вселенная. Вот только моя вселенная пока разбита.

Но я думаю – только пока! Я восстану, как феникс из пепла.

Мы с бабулей договорились, что завтра, когда я приду к ней, она устроит мне обследование. Тайно. Чтобы Марк не узнал о моем положении.

О чем они говорили? Пока молчит. Тоже обещает все рассказать завтра.

Ну и…

- Аля, внучка, разве ж я тебя брошу в беде? Конечно нет. Не волнуйся. Все устроим.

Очень хочется верить, что это действительно будет так. Мне надо вырваться из дома Марка, из его мира, к которому я, как оказалось, так и не привыкла.

Выхожу из комнаты, спускаюсь по лестнице.

Вспоминаю, как впервые была у стилиста, которого пригласил Марк.

Златопольский сообщил, что решил организовать мероприятие в честь нашей помолвки, он хотел познакомить родственников, друзей, коллег со своей невестой. Я дико переживала, понимая, что не смогу сама достойно подготовится, чтобы выглядеть своей в его кругу. Он тогда улыбнулся, поцеловал меня, пообещал, что все будет хорошо.

За несколько часов до начала в нашу с бабулей квартиру позвонили. Приехали стилист Виталий и его помощница Бианка. Привезли все – косметику, одежду, обувь, белье.

Мне почему-то было дико и стыдно. А бабушка, для которой тоже приготовили наряд, сказала мне, что стесняться тут нечего, и Марк всё делает правильно.

Я даже не представляла, что могу выглядеть так, когда увидела себя в зеркале. Сердце колотилось, руки вспотели. Да, я была хороша. Макияж мне сделали не броский, очень натуральный, волосы чуть завили и распустили, платье… Красивое платье в пол по фигуре выглядело шикарно, скрывало недостатки, которые я, как, наверное, всякая девушка у себя находила и делало акценты на сильных сторонах фигуры.

Я видела, каким взглядом посмотрел на меня Марк, когда зашел в квартиру. Обнял, и прошептал, что хочет увезти меня к себе и не выпускать, и никому не показывать.

- Я люблю тебя, Аленький…

- А я тебя.

Зря я волновалась - вечер прошёл волшебно. Мать Марка была невероятно мила со мной, хотя я поняла – отношения у них сложные. Отец его пришел с девушкой, которая оказалась ненамного меня старше, тоже одобрил выбор сына. Да и друзья Марка наперебой сыпали комплиментами. Я познакомилась и с Диной, и с Риммой, и с другими…

Тогда мне казалось, что все прошло отлично, и Марк был очень рад.

- Знаешь, мне реально плевать на мнение большинства этих людей. Да, я такой. Тебе придется с этим смириться, - он усмехнулся, - Для меня главное, что я чувствую к тебе. Но то, как ты сегодня себя показала. Ты всех покорила. Ты была настоящей королевой.

Я была счастлива это услышать. Тогда.

Сейчас думаю – он меня словно скаковую лошадь показывал. Только что зубы мои идеальные не продемонстрировал.

Стою, смотрю на себя в зеркало – Виталий и Бьянка опять расстарались. Я снова идеальная, снова как королева.

Лучшая кобыла в стойле.

Да, я еду с ним на этот чёртов вечер. И улыбаюсь так, что зубы сводит. И смотрю на всех свысока.

Теперь мне тоже плевать на их мнение. На все плевать. Я сбегу. Я смогу вырваться. Никогда больше не увижу ни одну из этих холеных, идеальных, наглых, искусственных рож.

- Валентина? Добрый вечер.

Очередной роскошный мужик, словно сошедший с рекламы одеколона или авто подходит. Неожиданно наклоняется к моей руке. Я не успеваю отпрянуть, или спрятать ладонь – он её целует. Потом поднимает голову, впиваясь в меня взглядом.

- У вас удивительные ладони, невероятно красивые пальцы. Такие пальцы нельзя забыть…

***

- Владимир, держись подальше от моей жены!

- А то, что Марк? Разоришь меня? Или… нос разобьешь?

Лицо незнакомца прорезает хищная ухмылка. Но даже с таким выражением его лицо – образчик настоящей мужской красоты. У него пронзительные синие глаза. Именно синие, и это не линзы. Волевой подбородок с ямочкой. Чувственные губы. Прямой нос. Он похож на какого-то актёра, или мужчину модель. В голове вертится образ. Да, и еще в нём есть что-то от Илона Маска. Только Маск берет харизмой, там обаяние огромного количества бабла. А этот… Я думаю, будь он нищебродом мог бы собрать вокруг себя гарем из дамочек, которые бы его кормили, одевали, обували, обслуживали. Может так оно и есть.

- Так что, Златопольский?

- Выбирай сам, что тебе больше нравится, Набоков.

- Мне больше нравится твоя жена. Удивительное создание, где ты её нашёл?

Чувствую темную энергию ярости, которая клубится вокруг моего мужа. Он зол. Кажется, даже ладонь, которой он меня резко схватил и удерживает вибрирует. Словно он боится, что стоящий рядом с ним человек способен просто взять меня за руку и увести.

- Под дождем нашёл. Там таких больше нет.

- Жаль.

Они стоят друг напротив друга, как бойцы на ринге, или рыцари, готовые вступить в схватку. Дуэлянты.

Я рядом, но меня вроде и нет. Хотя разговор они ведут обо мне.

Пытаюсь, освободить руку от захвата Марка.

- Аля, стой на месте.

- Аля… какое имя. Нежное и в то же время, - не унимается тот, кого Марк назвал Владимиром.

- Хватит, - муж говорит тихо, но резко.

- А в чём дело? Почему ты её не отпускаешь? Боишься, что птичка сбежит?

- А если боюсь? – Марк произносит эти слова, и глаза его собеседника чуть расширяются, словно он удивлён, но тщательно пытается это скрыть.

- Вот как? А что, есть предпосылки? Малышке не нравится золотая клетка, или… ты?

Чувствую, как у меня самой от злости начинают ноздри раздуваться. Говорят обо мне так, словно меня нет. Как будто я не живая!

Я вообще в последние дни ощущаю себя долбанной марионеткой. Куклой. Реально просто предметом интерьера! Без души. Без чувств.

Глава 10

Он выпускает меня, нет, не так… Просто опускает руки, и голову. Говорит хрипло.

- Прости, Аля…Я… Я на самом деле не знаю, что делать если ты уйдешь. Мне будет проще умереть, наверное.

Слишком громкие слова.

Мне нечего ответить. Точнее, есть что, но я даже не знаю, как это выговорить.

- Аля… я дико облажался. Я думал… не знаю, о чем думал. Понимаешь, ты… ты невинная, чистая, и… мне всё время казалось, что я тебе сделаю больно…

Не выдерживаю. Меня несёт, меня взрывают мои мысли, с ума сводят! Не могу держать это в себе.

- И поэтому ты просто решил меня убить, разом, да? Боже, Марк! – меня всю трясет, кажется кожа – как оголенный провод, стоит дотронуться – получишь смертельный разряд.

- Аля…

Выставляю руку вперед. Запрет на сближение. Нет. Ни за что. Нет. Слезы катятся, но я их не чувствую. Смотрю на него, говорю, просто уже не в силах молчать. Не в силах слушать его.

- Мне не было с тобой больно! Марк! Только… в самый первый раз! И то… Потом, это было чудесно! И мне всегда было хорошо!

Я не лгу, не лгу! Мне казалось, я самая счастливая! Я считала, что и он тоже. Получается, Марк врал? Каждый раз занимаясь со мной любовью – врал?

Я так старалась, я… мне казалось, что его всё устраивает!

- Если тебе было со мной плохо, почему ты не сказал? Почему предпочёл окунуть меня, нас, наш брак, нашу любовь в эту грязь?

- Мне было хорошо, Аля… Я же пытаюсь объяснить, пытаюсь… Я люблю тебя.

- Ты… ты просто не знаешь, что такое любовь. Если бы ты любил меня ты бы… ты… Никогда не пошёл бы на это! Никогда!

- Аля…

- Не трогай, пожалуйста. Не надо. Не подходи… если тебе так нужна женщина – вперед! Иди! Выбирай любую! Сегодня там их были десятки. Тех, кто с удовольствием…

- Аля, я прошу тебя...

- А я прошу тебя! Давай просто закончим. Я дико устала. Завтра я с утра поеду к бабушке. Если… если ты мне запретишь я… я всё равно вырвусь, ясно? Устрою наводнение, пожар… что угодно.

- Водитель тебя отвезет. Охрана поедет с тобой.

- Это ради Бога. Да, и еще… Марк. Развод. Я буду добиваться развода. И лучше тебе мне уступить.

- Нет. Аля. Я не могу. Пожалуйста. Ты ведь тоже говорила, что любишь меня? Разве любовь проходит так быстро?

Он повторяет слова бабушки. И смотрит на меня. Внимательно. Изучая.

Это он у меня спрашивает о любви? Он?

- Она не проходит, Марк. Её убивают. Контрольным выстрелом в сердце.

Разворачиваюсь и ухожу. Не видеть, не слышать, не говорить.

Погружаясь в ванну с солью, пытаюсь расслабиться. Беременным не рекомендованы горячие ванны, но я делаю теплую. Мне надо. Мне вообще надо думать о ребёнке. Это мой малыш, или малышка. Я хочу его. Хочу, чтобы он родился. Поэтому надо вести себя осторожнее.

И пытаться решить вопрос с разводом. И с тем, как бы спрятаться подальше от Марка.

«У вас удивительные ладони, невероятно красивые пальцы. Такие пальцы нельзя забыть…»

Не знаю почему в памяти всплывают эти слова, и лицо этого человека. Владимир Набоков. Я почти ничего о нём не знаю, но уверена, что-то его связывает с моим мужем. Что-то не очень хорошее.

Нет, конечно, у меня и в мыслях нет как-то использовать этого Набокова. Да и как я могу? Просто вспомнила, как он держал мою руку. И его синие глаза.

Могла бы я быть с другим мужчиной после всего? И нужно ли мне это?

Мне надо думать о себе и о ребёнке.

Утром быстро завтракаю и еду в клинику. Все спокойно. Никто меня не удерживает. Но охранник заходит со мной.

Впрочем, Товий Сергеевич оставляет его в холле отделения, а нас с бабушкой спокойно выводит через свой кабинет в другое крыло.

У меня мелькает мысль – я могла бы так и уйти! Прямо сейчас! Сбежать!

- И куда, Аля? И на что ты будешь жить? И где прятаться? Твой Златопольский не дурак, он тебя быстро найдет.

- И что делать, ба? Предлагаешь забить на всё и дальше жить с ним? Ты так и не рассказала о чём вы говорили…

- Расскажу после УЗИ. Я не предлагаю забить. Я предлагаю включить голову. Я просчитываю варианты. Ты же не хочешь, чтобы он тебя поймал и запер? У тебя будет только один шанс уйти, Аля. Только один шанс.

Да. И этот шанс я использую по полной программе.

***

- Вот, мамочка, посмотрите на своего малыша… - врач-узи, улыбается, а я смотрю удивленно. Я думала, что на экране будет просто точка, не знаю, какой-то сгусток, пятно. Но я отчетливо вижу очертания.

Доктор рассказывает, что происходит с плодом на этом сроке, какие у него размеры, что он уже умеет делать. Боже! Он уже что-то делает! Вернее… она.

Моя малышка! Почему-то я уверена, что будет девочка. Хочу маленькую дочурку. Мне кажется, с девочкой мне будет гораздо проще, когда я уйду от Марка.

Уйду…

Еще каких-то десять дней назад, даже меньше, я мечтала, как расскажу ему о своем положении. Как он обрадуется. Как мы вместе пойдем на приём к врачу. Я представляла, как во время УЗИ он будет сидеть рядом, смотреть на экран, а потом на меня. Счастливый, с улыбкой, может, со слезами на глазах.

Я просто насмотрелась сопливых мелодрам.

В жизни, оказывается, всё иначе.

Пока ты носишь его ребёнка он развлекается с какими-то…

Ненавистные слёзы…

- А вот нервничать вам совсем нельзя. Вы сейчас подумали о чём-то плохом и сразу у малыша сердцебиение усилилось, он беспокоится.

- Она… пусть будет она.

- Пока еще не понятно, кто. Но если вы хотите узнать, то…

- Нет, я просто… вы сказали сердцебиение? А я могу… послушать?

- Конечно…

Тук, тук, тук, тук, тук… Так громко и так быстро!

Это самый лучший звук, который я слышала в жизни.

Сердце моей девочки.

Снова слёзы, но на этот раз от счастья! Моя кроха! У неё будет все самое лучшее! Самое-самое! И она будет счастливой…

Врач выписывает мне витамины, подробно рассказывает о том, как я должна питаться, что нужно чаще гулять.

Глава 11

Отпусти её, отпусти, отпусти…

Ты же понимаешь, что это правильно! Хотя бы сейчас. Когда ты…

Когда ты проиграл. Просрал свою жизнь, в унитаз спустил.

Да, да, Златопольский, только ты…Больше никто.

Виноватых искать бесполезно. Бесполезно искать оправдания.

Ты проиграл. Опять.

Нет, можно сказать, что это твой первый крупный проигрыш, что таких эпичных провалов в твоей жизни еще не было. Но ты же знаешь, что это не так?

Разговаривать с самим собой не лучшая идея. Психотерапевт наверняка быстро поставил бы мне диагноз.

Плевать.

Сижу в кабинете, листаю ленту фото в галерее. Аля, Алька, Аленький. Она, везде она, только она.

Моя девочка. Маленькая, сладкая моя девочка, в которую я провалился сразу.

Охренел. Сам себе не верил. Сначала думал – ерунда, я просто маюсь дурью. Просто хочется чего-то… другого.

Чистого, невинного, непорочного.

Я ведь и не поверил сначала, не «проинтуичил». Просто вокруг давно не было ничего настоящего. Игра. Игра, чтобы получить куш. Маски, притворство, куклы.

Поэтому и решил, что вот это чудо в мокром насквозь сарафане – тоже тщательно разыгранное представление. Она ведь не могла не понимать, что стоит почти обнаженная, что там все насквозь видно? До белья и дальше? Эти острые вишенки, которые хотелось проглотить. Вообще, всю её хотелось, прямо там…

И подбородок дрожащий, и взгляд потерянный, когда эта тупая овца хостес пыталась её под ливень выставить. Впрочем, почему тупая? Хостес своё дело знала. И тоже наверняка не поверила, посчитала, что девчонка играет на публику. А публика в ресторане как на подбор, с миллионными и миллиардными счетами, прожжёнными циничными взглядами. И таких вот юных, отчаянных, желающих повысить социальный статус, найти «папика», продать невинность подороже – видали.

Я тоже видал не мало, и не вёлся. Просто сразу обозначал рамки отношений. Я готов был платить – не проблема, но только на моих условиях.

С этой насквозь промокшей под дождём девушкой было сразу понятно – на тех, условиях, к которым я привык – не будет. Да и будет ли вообще?

Она… она была… То что она другая я понял довольно быстро. Думал разоблачу её притворство, а в итоге…

В итоге пропал.

Сам не мог понять, чем взяла, зацепила. Захотел разобраться.

Разобрался…

Аленький… На хрена ты пошла в этот гребанный ресторан? Нет… чёрт… на хрена я туда пошёл? На хрена я вообще все вот это творил?

Кому и что хотел доказать? Себе? Пытался доказать, что остался свободным? Что могу делать что хочу, с кем хочу, как хочу? Зачем? Если хотелось только её, только с ней? Только в ней был смысл…

А теперь адова чёрная дыра внутри. Выжженная. Мёртвая. Жжёт проклятым холодом. Пустотой.

- Я хочу развод.

***

Развод. Как просто, да?

Взять и разорвать всё. Как будто и не было.

Самое мерзкое, что я её прекрасно понимаю.

Теперь, когда вот это все произошло я… я не понимаю себя.

Не понимаю, что за дичь я натворил и зачем?

Я ведь отдавал себе отчёт, когда собрался жениться, насколько мы разные?

Аля, Валя, Валентина… Чудесная, чистая девочка. Воспитанная, умная, интеллигентная.

Ни разу не похожа на тех женщин, с которыми я общался последние годы. Много лет.

Наверное, последней нормальной девушкой была… Не важно. Вспоминать о ней не хотелось совсем. Была нормальной. А что с ней в итоге сделал я? Или не только я? Набоков и сам виноват. Это он в конце концов бросил Крис…

Когда я увидел Волда рядом с Алей на этом вечере - крышу унесло. Я бы ему не только по морде съездил. Размазал бы. Раскатал.

Сволочь. Прекрасно знал когда и как подойти.

Ну, больше не подойдет. Не допущу.

Чёрт… как же хреново-то. Как сложно всё! Зачем?

Захотелось в чистое, нырнуть, зарыться, забыться… Влюбиться.

Не смеши себя-то, Марк! Какая любовь? Это не любовь. Это твой поганый эгоизм. Жадность. Похоть. Самые страшные грехи.

Хотел же её осквернить? Хотел.

Еще тогда в ресторане, в первые мгновения. Еще не понимая ничего о ней. Первым делом подумал – сколько предложить? Разово? Или сразу содержание? Хату, тачку, бабки. Неделя, месяц, полгода.

Я ведь даже намекал! Да почти в лоб сказал! Она не поняла!

И тоже тогда решил – играет? Ну, играет же? Не может быть такой наивняк! Не в Москве начала двадцатых! Не в ресторане с Мишленовскими звездами. Не так…

Оказалось – может.

И… ведь охренел! И показалось – как будто в чисты родник окунаешься с головой. И пьешь. И вода эта такая сладкая, невероятная. Пьешь её и не можешь напиться, потому что так хорошо!

Поэтому сразу мысль при осознании – присвоить. Забрать себе. Закрыть. Спрятать.

Посадить в золотую клетку. Только моя. МОЯ!

Не дай Бог хоть одна сво… потянет поганые лапы!

Да уж… а сам-то? Сам-то потянул…

Потому что такому как я нельзя было чистое.

Это как… как в той притче, или сказке, когда могущественному колдуну дали выпить простой воды, а он умер, потому что вода растворила все яды, которые были у него внутри.

Так и во мне её чистота растворяла всё самое мерзкое. И оно наружу рвалось.

Марк, Марк… Столько красивых слов! Вместо того, чтобы сказать правду.

Она слишком хороша для тебя. А ты слишком скот для неё.

Именно так.

Что ты там пытался плести ей, про то, что она чистая, невинная, я тебе надо было… Надо было в грязи изваляться. Как же без этого.

Все строил из себя такого свободного. Не зависимого ни от кого и ни от чего. А сам… Признаться себе боишься, что тупо пошёл на поводу у тех уродов, которые тебя окружают.

И не хрен врать про свободу. Никакой свободы, как оказалось нет.

Это не свобода решить, что ты можешь и дальше жить так, как будто тебя никто и ничто не держит, не связывает.

Свободой было бы признать, что ты можешь и хочешь оставаться верным одной женщине.