Измена за изменой

"99 этаж"

Мой муж мне изменяет.

Четыре слова, которые могут разрушить любую женщину, но на меня это уже такого эффекта не возымеет, если честно. Потому что я знаю и знаю давно.

Мои тихие шаги по шикарному холлу почти мягкая поступь, а раньше бы стук шпилек отражался от мраморных стен и точно заставил администратора в Москва-сити оторваться от своего телефона.

Не-а. Сейчас уже не так все. Да и не только из-за перехода со шпилек на плоскую подошву, дело абсолютно в другом.

- Извините? - зову молодого парня, который бросает на меня мимолетный взгляд и брезгливо морщится.

- В туалет не пущу, это тебе не вокзал. Пошла на хер отсюда.

Забавно. Раньше со мной так разговаривать никто не посмел бы, но я его не виню. Многое теперь изменилось. Многое теперь не так, как «было раньше», только ссориться я не хочу.

Я здесь не за этим.

Мой муж мне изменяет, я это знаю, и сегодня снова решилась увидеть собственными глазами.

Потому что так нужно.

Нужно для последнего рывка в ту или иную сторону. Я пока на перепутье…

Вздыхаю.

Достаю из огромной, неказистой и откровенно «бабской» сумки вдвое сложенный листок и кладу на стойку.

- У меня забронированы апартаменты.

Смешок неприятно бьет прямо в лоб. Я за него тоже не виню этого мудака, но все равно ощущения далеки от идеальных. Ничего. Мое дело того стоит. Я надеюсь.

- У тебя? Ха! Насмешила. Наши апартаменты за ночь стоят тридцать тысяч. Ты…

Взгляд касается моего запястья, на котором одеты золотые Ролексы с бриллиантами. Я поднимаю брови. Знаю, как хорошие вещи способны изменить отношение к тебе, поэтому к засаленному, вельветовому, спортивному костюму, я нацепила свои шикарные украшения. Серьги с огромным бриллиантом, колье с россыпью изумрудов, браслет в набор. Ролексы.

Да, дорогой. Я не просто «тетка». Непросто…Думаю, что он все-таки оценил мой пестрый набор «юного ювелира» — сразу вон подобрался. Глазки забегали свинячьи. Испугался. Проанализировал.

- Кхм-кхм, простите, пожалуйста, - хмурится, краснеет, бледнеет, - К нам тут повадились ходить всякие, и я…

- Я хочу код от замка, остальное мне неинтересно слушать.

Это тоже правда. Все, чего я хочу — это увидеть собственными глазами мужа, а потом побыстрее стащить все его тяжелые подарки, которые жгут мне кожу и тянут к земле.

Каждый камушек.

Каждое звено в цепочке весит тонну. Он купил все эти украшения, чтобы загладить свою вину. Так он извинялся за то, что не мог удержать свой член в штанах и разбил мне сердце на миллион кусочков. Забавно, он думал, что этого достаточно…Едва ли. Иначе почему я чувствую себя уже год как плоская лепешка, по которой проехалась фура? А потом еще и еще. И так каждый раз, когда я вижу его на горизонте.

Больно.

Даже сейчас, когда он только номинально рядом, а фактически на высоте в пару сотен метров.

Мои размышления о высокой философии прерывает этот мудак. Нет, я все-таки немного злюсь за такое пренебрежение, поэтому теснее сжимаю зубы, но молчу. Не сейчас. Пока нет. Тормози, Лиз. Тише…

- Извините, но… - парень опасливо смотрит на меня, краснеет сильнее, губы жует пару мгновений и откашливается, - Произошла какая-то ошибка…

- Нет никакой ошибки, - начинаю уже открыто раздражаться, - В этом номере мой муж и его шлюха. Код.

- Изви…

Бам!

Терпение лопается внезапно и резко, я двигаюсь вперед и щурю глаза, а потом делаю то, чему очень хорошо научилась за годы брака.

Угрожаю.

- Послушай меня сейчас очень внимательно ты, вонючий, высокомерный ублюдок. То, как ты со мной разговаривал, я записала на камеру. Вот она, видишь хорошо? - поднимаю телефон и трясу им с ухмылкой, - Если ты сейчас же не дашь мне код, это видео я сначала отправлю твоему боссу, а потом покажу мужу.

- Судя по тому, что твой муж там развлекается с этой шикарной телочкой…

Ухмыляется едко. Зря. Не стоит говорить женщине о сопернице — это чревато.

Ты напросился.

- Плевать, с кем он развлекается, - рычу, - Я его законная жена. Знаешь, что с тобой будет, когда он узнает, как ты со мной базаришь?! Ты ведь не меня оскорбляешь, а его. Улавливаешь, к чему я клоню?

Улавливает.

Слышу, как громко сглатывает, ухмыляюсь и отгибаюсь с видом победителя.

- Код. Немедленно.

Меньше минуты ему требуется, чтобы оценить риски и выдать мне желаемое, так что меньше, чем через минуту я снова иду по раскаленным углям, а в спину мне доносится:

«Понятно, почему он тебе изменяет, корова…»

Тихое, но недостаточно тихое, чтобы я не услышала.

Ничего. Это я тоже готова сглотнуть. Пока что.

Захожу в лифт, но стараюсь не смотреть на свое отражение, нажимаю на кнопку PH.

Достать и распечатать бронь оказалось проще пареной репы — мой благоверный все еще не сменил пароль на своем Mac, и он все еще эквивалентен сумме даты нашей свадьбы.

Магия чисел.

Он верит в такое. И я тоже верю, если честно.

13.

С самого начала он говорил, что тринадцать — это его счастливое число. В казино он всегда ставит на тринадцать, в скачках, в лотерее, на машине у него это число, если сложить все вместе, и мы равны тринадцати. А еще мы встретились тринадцатого января тринадцатого года. И поженились тринадцатого августа.

Такая вот забавная судьба. Но знаете, что самое забавное? За наш брак у него было тринадцать женщин и прошло тринадцать месяцев с тех пор, как я о них узнала.

Тринадцать долгих месяцев, которые закончились сегодня.

Таймер вышел.

Пора с этим кончать.

Я выхожу из лифта и неспешно двигаюсь к огроменным, серым дверям. Красиво. Здесь вообще шикарный вид — так я думаю. Почти сотый этаж. Как иначе-то? Наверно, весь город на твоей ладони, любимый, прямо как ты любишь…

Господи. Соберись. Ты же все знаешь, ты все знаешь…

Прижимаюсь лбом к прохладному полотну и прикрываю глаза.

Знаю — да. Я знаю. Тринадцать долгих месяцев он насиловал мою душу, терзал ее, резал. Мне очень хочется спросить: за что? Но это кажется совсем мелодраматичным предприятием. Да и бессмысленно. Я знаю, что он скажет. Он каждый раз говорит одно и то же:

"Куш"

- ...Рот закрыла, вонючая сука! - рычит Адам, - И не смей выходить!

Меня тянет посмеяться, когда я присаживаюсь на краешек дивана. Вы посмотрите. Он меня отстаивает…как нелепо!

Тихие шаги. Стук двери о короб. Шлепание босых ступней о мрамор.

Я всем телом чувствую его приближение, но не поднимаю глаз. Кручу по привычке кольцо с огромным бриллиантом, которое он подарил мне, чтобы я совершила самую большую ошибку в своей жизни.

Некоторое «да» исправить просто. Некоторое нет. А для того чтобы скинуть ярмо третьего «да» нужно извернуться так, что в хребте непременно затрещит. Последний случай — мой.

Адам не хочет давать мне развод. Но я надеюсь, что сегодня, на исходе тринадцатого месяца моего безмолвного противостояния, я наконец-то его получу.

Он стоит прямо напротив меня и молчит. Я тоже молчу. Что тут скажешь? Тринадцать месяцев назад я устроила скандал. У меня случилась мощная истерика. А потом состоялся разговор, в котором мне объяснили, как мы теперь будем жить.

Не хочу об этом вспоминать.

И о том, как просила развод спокойно — тоже.

Адам отказался. Он отказывался долгих тринадцать месяцев, и чтобы я не пробовала — отказывается даже сейчас.

Я это чувствую. И это дико раздражает, но я не даю себе открыть рот и спросить: почему?! Твою мать! Почему?!

В этом нет смысла. И это разрушит легенду.

Поэтому я усмехаюсь тихо и смотрю на бутылку вина.

- Мое любимое. Угостишь?

Адам шумно выдыхает.

- Ты на антидепрессантах. Тебе нельзя пить.

Бутылка тут же пропадает из зоны моей видимости, стук донышка отдается эхом. И снова тишина. Адам смотрит на меня, как только он умеет — твердо, сильно. Так что пошевелиться сложно. Так, чтобы до меня дошло, в каком он гневе. Чтобы я не обманывалась тихим голосом дальше…

- Что ты здесь делаешь, Елизавета?

Когда он злится, он всегда называет меня полным именем, и я всегда ежусь. Сейчас не исключение.

- Хотела узнать, какие дела на этот раз у тебя появились.

- Как ты попала в номер?

- Пароль от твоего компьютера — все еще равен нам, - смотрю ему в глаза.

Это сложно. Они у него чернее черной дыры. Самой черной-черной дыры! Чтоб ее…и также засасывают в себя.

Покоряют.

Метят.

Не дают дышать.

Влюбляют.

Я же люблю его до сих пор. Безумно. Дико. Страстно. Иногда мне страшно, что вечно…Говорят, время обязательно вылечит все, что тебе причинили, но это не так.

Я знаю, что он мне изменяет, но это до сих пор адски больно. И я до сих пор его люблю. Ненавижу, но люблю. При этом близость его выносить сложно. Вся моя душа чувствует, как запах его сладковатого, загадочного, дорогого парфюма смешивается с этой вульгарной дешевкой, и готова сдохнуть.

Мне нужен воздух.

Поэтому встаю, отхожу к окну и сжимаю свои плечи. Хмыкаю.

- Марианна, значит? Неплохой выбор. Сегодня она была хороша.

- Прекрати… - глухо шепчет, на что из меня рвется разломанный смешок.

- Ее трусики валяются на полу. Непорядок. Беречь надо свое белье, хотя ты, наверно, всегда сможешь купить ей магазин этого белья, поэтому…

- Елизавета!

Адам в два прыжка оказывается рядом и резко разворачивает меня на себя. И казалось бы, я не должна чувствовать его касаний, но я чувствую.

И они меня убивают.

А я стою стойко. Не пытаюсь вырваться. Даже больше! У меня выходит смотреть в его глаза с больным безразличием. Оно отталкивает Адама. Я уже это поняла и пользуюсь на все сто процентов: слезы, истерики — это не та карта, которую нужно разыгрывать. Заранее провальная схема. Так он думает, что у него есть шанс убедить меня в правильности собственных идей, в своих принципах. Так он видит лазейку в мое сердце.

Адам и так там, но ему необязательно это знать. Безразличие — вот мой щит. Один из них.

- Здесь красиво, - шепчу тихо, муж морщится, ничего не говорит.

А я продолжаю на него смотреть и думать…что же творится в твоей голове, Адам?

Но он закрыт от меня. Я его больше не чувствую…

- Езжай домой, - хрипит и отходит на шаг, чтобы дать мне пройти, - Потом поговорим.

Не поговорим, и мы оба это знаем. Мы уже давно не говорим. В этом нет смысла…

Киваю и отстраняюсь от окна, и пусть волна боли снова меня топит, но я только теснее сдавливаю сумку, сжимаю ее лямку в кулак и роняю.

- Извини, что помешала.

- Лиза…прекрати.

Звучит устало. Знаю, что я его утомила. Знаю. Ты меня тоже. Так давай разрубим этот гордиев узел! В чем проблема?!

Но я этого не скажу. Вся злость, все эмоции, глубоко под слоем мишуры закопаны. Мне нельзя их показывать. Если начну — он быстро сообразит, что ситуация, увы, представляется несколько иначе, чем видно с его девяносто девятого этажа.

Терпи.

Однако терпеть довольно сложно, и я роняю небрежно.

- Кстати, не волнуйся, - усмехаюсь, - Твоя убогая жена исчезнет через черный выход, чтобы тебя не позорить. А то даже администраторы насмехаются…

Чувствую, как волна злости взрывается за спиной, и позволяю себе тихонько позлорадствовать. Да, я не ангел. Та еще сука и этим горжусь! Было бы все иначе, он бы меня уничтожил, но я здесь и я за себя сражаюсь! А этому мудаку внизу — хана. Жестокая кара за хамство? Возможно. Однако пора бы уже понять — к людям надо относиться, как ты хочешь, чтобы относились к тебе. Иначе может и прилететь.

За все надо платить…

Кажется, так считает и Адам.

Он вдруг нагоняет меня на середине пути, хватает за руку и тянет куда-то вправо. В первое мгновение я пытаюсь вырваться по инерции, но быстро бью себя по рукам. Нельзя. Нельзя! Не порти. Все окупится рано или поздно. Должно окупиться…

Тем временем мы останавливаемся перед зеркалом в пол.

Адам с силой жахает по выключателю кулаком, и закуток обливается ярким светом. Я жмурюсь. Отворачиваюсь. Но это не то, чего от меня ждут.

- Не смей отворачиваться, твою мать! - рычит, сжимая мои волосы и заставляя повернуться обратно, - Смотри! И у меня на тебя вставать должно?! Да?!

"Завтра в три"

Адам

Если бы мог, я снес бы стену, но в моих силах осталось только шарахнуть дверью о короб.

Как же я зол! Внутри так и вырываются ядовитые испарения моего личного вулкана — моей души! Они клубятся, душат, разгоняют кровь…

Вынудила меня все-таки! Заставила это сказать!

Завтра в три.

Стоит комом в горле.

Веду плечами, чтобы немного скинуть стресс, потом решительно подхожу к окну и достаю свой телефон.

Дышать пиздец сложно.

Прикрываю на миг глаза, но потом набираю номер Вахи. Рывком.

- Адам Натанович? - звучит глухой голос начальника моей охраны, - Что-то случилось?

- Проследи, чтобы моя жена доехала до дома. И еще. Администратор внизу оскорбил ее, скажи парням, чтобы научили манерам. Ты знаешь как.

- Понял.

Отбиваю звонок и касаюсь лбом холодного стекла.

Черт возьми…

В комнате стоит тяжелый запах секса, похоти и чужих духов. Я бы хотел, чтобы пахло Лизой, но это невозможно. Из разряда чего-то нереального. С недавнего времени…

Тринадцать месяцев она ебет мне мозг. Тринадцать, твою мать, месяцев! Уперлась рогом! И хрен ее сдвинешь с места! Сколько ни скачи вокруг дебильным, цирковым зверьем!

Она ведь просто не понимает! Не может увидеть картину целиком! Это просто секс. Просто, мать его, секс! Бессмысленный. Животный. Жесткий. Трах. Он не имеет ничего общего с тем, что я чувствую сердцем, но он мне нужен.

Возможно, в глазах общественности, это неправильно. Опять же возможно, и опять же, это в какой общественности ты болтаешь.

В моей — практика обычная.

И для меня это обычное дело. Тело требует определенной разрядки в определенное время. И да, так бывает: трахаться — дело нехитрое, а вот любить? Это совершенно другое дело. Я ничего не чувствую ни к одной женщине вокруг меня, кроме Лизы.

Ни. Че. Го. Разве это не самое важное?!

Чувствую дыхание между лопаток, а потом проворные пальчики на прессе. Марианна хороша. Она стройная и звонкая, готовая на все, но главное, мне плевать, если я ее как-то обижу. С ней мне не надо сдерживаться и бояться. С ней я могу полностью спустить себя с поводка, как и со многими другими. Как не могу с Лизой.

- Адам, - слышу похотливый шепот, - Пойдем в постель? Продолжим…

В этот момент из здания выходит моя Лиза. Я узнаю ее сразу и вижу четко даже с такого расстояния — оно не имеет никакого значения!

Моя девочка…

Моя маленькая, строптивая Лиза. Мой сладкий Рассвет.

Любимая.

Я ведь правда ее люблю. Это не блажь. Неущемленное эго. Я люблюее. Но она упрямая и упертая сука, и если в башку себе что-то вбила — пиши пропало. Поэтому хорошо. Я уступлю. Ха-ха! Салманов идет на поводу у женщины, где это видано? Но хорошо. Я прогнусь. Ненадолго. Хочешь развода?! Ты его получишь, твою мать! Иногда нужно отступить, проиграть сражение, чтобы выиграть войну.

Пальчики тем временем путешествуют по моему телу ниже. Член оживает. Это обычная реакция. Это физиология. Она не значит ничего по сути своей. Она неважна. Сердце — вот что во главе стола, а там моя Лиза…

Я вспоминаю ее губы, по которым так скучаю, дыхание на своей груди, которое шпарит, и так хочу вернуться на тринадцать месяцев назад, когда все еще было хорошо.

Я так ее хочу…

Снова и снова. Но она в глухой обороне. Лиза встала в позу. Лизу надо отпустить. Это необходимо.

Резко перехватываю руки любовницы раньше, чем она коснется моего возбуждения. Поворачиваюсь, а потом отталкиваю ее от себя несильно, но достаточно, чтобы она плюхнулась на кровать.

- Одевайся и уебывай отсюда на хер.

- Ч…что? - глупо хлопает глазами, вызывая во мне волну раздражения, - Почему?! Мы же не закончили и…

- Мы закончили.

- Это из-за нее?!

- Да.

Девчонка не ожидала такого откровения, но я никогда не вру, родная. Никогда. Извини, если ты привыкла к другому.

- Но…ты же разводишься! Я слышала!

- Это тебя не касается.

- Что за бред?! - переходит на ультразвук, - Мы теперь сможем быть вместе!

Чего, блядь?!

Усмехаюсь, наклоняя голову набок, а потом с сарказмом, который даже не думаю прятать, спрашиваю.

- И что позволило тебе прийти к такому умозаключению?

Девица глупо хлопает глазами. Понятно. Слишком сложное предложение, хорошо.

- С чего ты взяла, что мы будем вместе? Я разве давал тебе повод так думать?

- Мы занимаемся сексом…

- Вот именно. Это секс, а не отношения. Только секс.

- Но раз твоя жирная сука съебала…

Подхожу к ней быстро, не давая закончить мерзкое предложение, от которого внутри меня мой вулкан бушует только сильнее.

Тварь!

Хватаю ее челюсть грубо и дергаю на себя. Марианна молодая и глупая. Она новенькая. Она пока не понимает. И я сделаю скидку в качестве благодарности за хороший минет. Только один раз.

- Ты пока многого не понимаешь, малышка, - рычу ей в губы, - И я закрою глаза на это в первый раз, но на этом твой кредит закончен. Посмеешь еще раз оскорбить мою жену, я тебя с землей сравняю. Знаешь, как это просто сделать?! Один звонок! И забудь дорогу во все модельные агентства! Я слов на ветер не бросаю! Лучше не проверяй границы моего допустимого! Лучше не стоит этого делать, Марианна. Ты не вывезешь.

Девчонка злится отчаянно, царапает меня когтями.

Красные.

Заметила.

Ухмыляюсь слегка. Значит, ревнует. Все еще ревнует. Значит, не умерла. Надо просто немного подождать, отступить, чтобы она вернулась. И я заберу ее обратно. Разводиться с Лизой я могу хоть до бесконечности в квадрате. Это не проблема. К тому же, она шикарно смотрится в белом платье.

- Пошла вон!

Отталкиваю Марианну. Секса сегодня больше не будет. С ней не хочу. Она посмела пасть открыть в сторону моего Рассвета, а такое я не прощаю никому.

Но Марианна сидит. Черт, ты правда тупая? Или у тебя отсутствует инстинкт самосохранения? Или ты просто наивно веришь, что я так шучу?! Такие как Марианна, считают, что их дырка — венец грез и мечтаний каждого мужчины, но я тебя расстрою: ты и близко к этому венцу подойти не в состоянии. Таких, как ты, миллион. На каждом светском рауте, на каждом благотворительном вечере — бери любую, там все одно и то же.

"Червячок"

Тринадцать месяцев назад

- …О господи, о господи, о господи…

Я прижимаюсь всем телом к Адаму, зарываясь пальцами в волосы. Плачу. Меня распирает от мощнейшего оргазма, и я пошевелиться боюсь, но физически не могу не шевелиться — кажется, сердце сейчас остановится.

Вдавливаю его в себя ногами, которые сцепила на бедрах, заставляю замереть.

- Хватит! - рычу, вонзая ногти в спину, - Я сейчас сдохну, остановись!

Адам тяжело дышит.

Со стороны может показаться, что мы не сексом занимаемся вообще, а может и правда не им. Может, это что-то намного большее. Мне сравнивать не с кем. Адам у меня первый, и я сомневаюсь, что это когда-то изменится.

Только он может заставить меня так не_дышать.

- Рассвет… мой сладкий Рассвет, - шепчет на ухо, - Ты же не хочешь, чтобы я останавливался...

Не хочу...

- Слишком много... - бормочу в ответ, казалось бы, совершенный бред.

Но он знает, что это означает.

Слишком много чувств, любимый, дай мне пару секунд перевести дух.

Улыбается, подчиняясь, щедро одаривает кожу поцелуями.

Они мягкие, ласковые, такие нежные. Его влажные губы цепляют так мало, но так много одновременно, а если совсем точно говорить — до души достают.

- Я тебя так люблю... - шепчу, расцепляя ноги.

Даю ему понять: продолжай.

Адама дважды просить не надо. Он издает глухой рык и отрывает мои руки от себя. Вдавливает их в чистый шелк.

Толчок.

Он разносит остатки оргазма по венам, как чистый кайф, и я закидываю голову назад, вою. Это уже не стон. Стоны были вначале. Теперь остались только крики, от которых у меня горло дерет.

Еще один толчок.

Через мгновение он стискивает меня в коконе собственных рук и ускоряется, чтобы снова возвысить меня над землей.

И так каждый раз.

С ним я всегда летаю.

После такого пробуждения, настроение у меня просто замечательное. Несмотря на то что мы уже пять лет в браке, наша страсть не стала меньше. Она не потухла. Я сижу у него на коленях и улыбаюсь, когда он рисует на моих бедрах аккуратные круги. Что-то читает. Бросаю взгляд — какие-то документы, и я быстро теряю к ним интерес, отправляя в рот свежую клубнику.

- Сегодня должны привести ванну.

- М?

Адам сразу отвлекается и смотрит мне в глаза, а я тихонько смеюсь. Над губой у него пенка от кофе, которую я убираю поцелуем, а потом шепчу.

- Ванну, малыш. Ванну.

- Ооо…это звучит, как обещание.

Это точно. Адам теснее прижимает меня к себе, и я чувствую его член бедром. Смеюсь.

- Ты когда-нибудь устаешь, развратник?

- В могиле отдохну, Рассвет. Чем-то недовольна?

- Как я могу?

Нежно провожу по его щеке и улыбаюсь. Это и правда кажется невозможным.

Так любить нельзя.

Но я люблю. Я люблю его безумно. С каждой секундой все больше и больше. Кажется, что забери у меня кислород — я выживу, но забери у меня мужа — тут же подохну, как собака.

- Дом почти закончен, - хочу сменить тему, он кивает и снова переводит взгляд в экран своего планшета.

- Да.

- И я доучилась…

Адам вздыхает, откладывает свое занятие окончательно и теснее к себе прижимает, откинувшись на спинку кресла. Он никогда не был против детей, но мы договорились, что пока поживем для себя. Первые два года нашего брака, жить для себя было просто. Были моложе, меньше ответственности, так сказать. Вместе мы объехали полмира: Италия, Испания, Франция, Кипр, Мальдивы, Доминикана, Португалия...Везде было одинаково хорошо. Море, солнце, пляж и мы. Танцы...секс. Говорят, что первые два года брака — самые сложные, но у нас все прошло сахарно. Покрыто медом. А потом жизнь начала крутить гайки.

Я училась. Он пропадал на работе. Оба были очень заняты. Я — будущий дизайнер и делом своим буквально живу, поэтому много времени провожу за эскизами или в аудиториях, из раза в раз повышая свою квалификацию и расширяя кругозор, опыт. Адам много летает по стране. На третьем годе брака, он получил серьезное повышение, так что теперь у него прибавилось обязательств.

Муж дико боится разочаровать отца.

Изначально, Адам тот брат, которого называют "балагур". Молодость свою он прожигал в клубах, пару раз чуть не был отчислен из университета. В отличие от своего старшего брата Сая, который всегда отличался серьезным, твердым нравом, теперь ему приходится отвечать за прошлые ошибки и буквально выгрызать себе признание. Нет, вы не подумайте, родители у Салмановых — золото, проблема скорее не в них, а в голове моего мужа. Это он вбил в нее, что на него смотрят "как-то не так", безобидные подколы воспринимает слишком остро и до сих пор думает, что в нем видят того самого мажора из прошлого.

А это не так. Адам сильно изменился даже с нашего знакомства, а уж с тех пор, как ему восемнадцать было? Подавно. Он просто к себе слишком строг, а я надеюсь, что это когда-нибудь кончится, но пока, бывает, мы не видимся неделями... Однако отношения наши все такие же яркие и крепкие. Каждый раз, когда он возвращается домой, после очередной поездки на месторождение — я не могу перестать его любить еще несколько дней кряду, и даже если захочу, Адам не позволит остановиться.

- Рассвет, ты здесь?

Ах да...разговор. Перевожу на него немного взволнованный взгляд, на который Адам отвечает мягкой улыбкой.

- Хочешь поговорить о детях?

Год назад мы купили дом, делали в нем ремонт, и…это же что-то значит? Он готов?

- А ты?

- Я бы провел еще пару лет только вдвоем.

Это немного обидно, и я сникаю, но Адам чувствует меня, как себя. Сразу реагирует, поднимает пальцами подбородок и улыбается.

- Лиз, не надо.

- Ты не хочешь этого, да?

- Хочу ли я вместе с тобой создать наше продолжение? Очень, но я эгоистичная мразь. Пока не готов делить тебя даже с ребенком.

Хочется спросить, ты дурак? Но все написано на моем лице — Адам улыбается и приближается, шепчет на ухо, зацепив мочку.

«Тайфун 10 баллов»

Он стоит ко мне спиной. Рубашка, которую я ему покупала и гладила сегодня утром, наружу. Она некрасиво смята книзу, и мозг, наверно, старается зацепиться за это, чтобы не замечать остального.

Но я вижу остальное.

Длинную ногу, задранную и уложенную на стол. Дорогие босоножки. Хороший маникюр на пальцах, которые цепляются за край. На запястье внушительный, золотой браслет. Я его помню. Он из последней коллекции Gucci, которая мне показалась слишком грубой. Ей нормально. Интересно, это он подарил?

Снова мозг пытается работать в другой плоскости от измены, но у него снова не получается.

Я вижу, как Адам сжимает бедра своей потаскухи, шлепает по ним с силой, рычит:

- Ты маленькая шлюха!

И меня бьет наотмашь.

Я роняю сумочку на пол.

Как в медленной съемке вижу, что Адам медленно поворачивается, и тут уже не спрячешь голову в песок. Это он. Его лицо. Его губы. Его нос. Кожа. Все мое родное — теперь вмиг ставшее чужим и далеким.

Господи…

Из груди вырывается первый сдавленный стон. Это даже не всхлип. Да и не стон, наверно. Вой.

Я хватаюсь за горло, не могу вдохнуть. Спотыкаюсь. Падаю, но все вокруг, как кисель. Я ничего не вижу, кроме него. Да и его тоже плохо.

Фокус мажут слезы.

А тело пронзает насквозь ужасающая боль. Наверно, это чувствуют люди, если их сбивает фура. Хотя…я бы предпочла фуру, чем его измену…

- Лиза, Лиза! - слышу чей-то голос.

Меня хватают за руки.

Но я не понимаю кто.

Я пытаюсь дышать. Пытаюсь начать думать, но все мимо. Меня, скорее всего, действительно сбила фура. Морально. Потому что я ни хрена не понимаю, а только чувствую, как меня долбит крупной дрожью, так что зубы стучат и отражаются в голове эхом.

А потом внезапно мозг начинает соображать. Вышел из ступора. Перезагрузился. Вовремя.

Адам поднимает меня на ноги и пытается прижать к себе, но это настолько невыносимо! Даже не гадко. Не противно. Кажется, что его аура, его кожа, весь он — токсичная жижа, что разъедает меня до костей.

Так что я рвусь с силой воина, сношу что-то огромное со стола его секретарши, и оно валится на пол, разбиваясь на сотни кусков.

Прямо как мое сердце. Как я целиком! В ее случае это компьютер…

Повезло.

Сама она стоит в стороне, зажав рукой рот. Наверно, это настолько жалкое зрелище, да? Наверно, да.

Адам делает ко мне шаг, но я резко дергаюсь снова. Стол неприятно скрипит о плитку.

- Не приближайся, - хриплю, выставив в него руку, - Ни…шагу.

Только ему насрать. Он решительно сокращает расстояние, а я понимаю, что это равно смерти, поэтому хватаю первое, что попадает под руку, и швыряю в него.

На этот раз страдает телефон.

Адам его отбивает. Он летит в стену. Снова на мелкие кусочки.

А меня накрывает волной ярости и едкой ненависти. Я хватаю какой-то стакан и снова швыряю в мужа. Потом лампу. Мышку. Ору, рыдаю и швыряюсь вещами, как в плохом, мыльном сериале. Он все отбивает. Продолжает наступать.

- Не приближайся ко мне, ублюдок! Не смей подходить!

Но ему плевать. Он решает. В любой ситуации. Перехватывает мое запястье, дергает на себя и сцепляет руки за спиной, как в удавке.

Мне, правда, нечем дышать.

- Лиза, малышка, успокойся…

- ОТПУСТИ! ПУСТИ МЕНЯ! ОТПУСТИ!

- Елизавета!

Взрывается Салманов, приподнимает меня над землей и встряхивает, но это не помогает. Я продолжаю его колотить, продолжаю задыхаться и продолжаю умирать.

А потом звучит громогласный бас.

- ЧТО ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИТ?!

И все замирает.

Я. Секретарша. Адам, чье сердце с силой долбит мне в щеку. Весь мир.

Натан Альбертович умеет заставить все вокруг замереть…Мой свёкор — человек большой, строгий, серьезный, но незлой. Справедливый. Мне он всегда нравился, если честно, и я его всегда побаивалась. Наверно, меня это отрезвило?

- Все нормально, пап, - глухо говорит Адам, но я вырываюсь.

Или не отрезвило.

Врезавшись задом в угол стола, я сжимаю себя руками и смотрю в пол. Выгляжу, наверно, как жалкая, побитая псина. Меня ведь продолжает трусить, и пальцы то и дело соскальзывают с рукавов платья.

А я соскальзываю в истерику.

Но я считаю, мне можно. Весь мой мир только что взорвался и разделился на «до» и «после».

Только что меня убили.

Хмурюсь, некрасиво всхлипываю, стараюсь стереть слезы с лица, а как только Адам шагает на меня, я снова бьюсь в угол.

- Н-не…под-под-подходи… - еле удается вытолкнуть из себя предупреждение, но я сомневаюсь, что его это остановит.

На помощь приходит Сай.

Он встает так, чтобы разделить эту пытку гляделками, закрывает своей спиной, а их отец, чей взгляд я тоже чувствую, кивает.

- Разберись.

- Нет!

- Да! - рявкает, - Устроил спектакль! Сай!

Сай кивает.

Он бережно укладывает руку мне на поясницу, уводит, и я ни разу не оборачиваюсь, а в лифте позволяю себе горько заплакать.

- Лиз? - зовет меня аккуратно, - Лиз, ты меня слышишь? Лиза?

Не слышу. Извини. Не слышу…

Я даже не осознаю особо, что меня сажают в машину. Не осознаю, что я куда-то еду. Просто ложусь на заднее сидение и начинаю рыдать.

Взахлеб.

Некрасиво. Громко. И со вкусом.

Адам

Отец входит в мой кабинет быстрым, размашистым взглядом и тут же цепляется взглядом за Милу. Презрительно кривит губы.

- Ну конечно… так и думал!

Мила мнется в углу, неловко прикрываясь клатчем. Но мне на нее насрать. Мне на все насрать. Знаю, что отец устроит мозгоеб. Капитальный мозгоеб, но и это сейчас не суть, как важно. Я давно смирился с ролью разочарования всей семьи, мне давно на все уже положить с прибором.

Смотрю в сторону лифта.

Давай, старый, высказывайся, и я погнал. Моя жена где-то в этом здании, и я хочу с ней поговорить! Я должен с ней поговорить…

Черт…как она здесь оказалась?! Зачем?! Зачем же ты приехала, Рассвет…зачем…

«Не приближайся»

Не знаю, сколько прошло времени с тех пор, как я приехала к Саю и Кате.

Мы с ней лежим в комнате для гостей. Она обнимает меня сзади. Ну как? Пытается. Между нами ее огромный живот, который неожиданно пинает меня, и я тихо усмехаюсь.

- Твой ребенок снова меня толкнул.

- Он хочет, чтобы его будущая крестная мама знала, что он рядом.

Это первое, что я ей сказала за все то время, которое успела провести в ее доме. Наверно, несколько часов? Для меня они пролетели незаметно.

В слезах, соплях, на каком-то отшибе жизни.

Было дико больно.

Сейчас как-то плевать. Наступил полный штиль, безразличие, будто я пустой сосуд, однако, стоит мне вспомнить о том, что случилось, он снова наполняется под завязку болью.

- Хорошо, что у нас не было детей… - шепчу, взгляд опять мажет, а Катя сзади тоже почти плачет.

Она тянется ко мне ближе, сжимает мои руки.

- Лизонька, пожалуйста…умоляю, не плачь.

Переживает. Это плохо. Я не хочу, чтобы ребенок пострадал, но ничего не могу с собой поделать.

- Прости, Кать. Прости…

- Не извиняйся, чего ты? С ума сошла что ли?! Это он должен просить прощения! Умолять! Каяться!

- Да какой в этом смысл? - тихо всхлипываю, - Я никогда его не прощу за это я… просто проверить не могу! Что он действительно…

- Я тоже…это так…странно…Он же любит тебя! Какого черта?!

Вот и я не знаю. Какого черта?! Адам же меня правда любит! Я это чувствую! Тогда…почему?…за что?…

Дверь в спальню открывается, запустив призрачный лучик света. Я не поворачиваюсь. Лишь сжимаюсь сильнее в надежде, что это не он.

- Лиз, я сейчас.

Она встает с кровати и уходит, но стены тонкие, так что я слышу разговор, в который хочу вслушиваться:

- ...Я надеюсь, что ты не привез его сюда?!

Тишина.

- Сай!

- Он — ее муж! Что я должен был делать?!

Твою мать.

У меня внутри все обрывается. Я не могу его сейчас увидеть! Я никогда не смогу. Никогда больше не захочу. Никогда…

- Я его не пущу!

- Катя.

- Я сказала — не пущу! - воинственно шипит подруга, - Вам обоим придется пройти через мой хладный труп!

Сай тихо усмехается.

- Ну раз через хладный…

Шлепок.

- Ай!

- Это не смешно! Выстави его немедленно!

- Кать…

- Нет! Он твой брат, я все понимаю, но я не желаю видеть его в своем доме! По крайней мере, сегодня!

Слышу шуршание, а потом твердую точку.

- Я сказала — нет! Убери его, Сай!

- Кать, ты должна понимать. Он — ее муж. Им придется поговорить рано или поздно.

- Он больше не будет правила устанавливать, ясно?! Он ей изменил! Пусть говорит со своей шлюхой, а Лизу оставит в покое!

- Это не вариант.

- Что значит "не вариант"?! Еще какой!

- Поверь мне, просто поверь. Не. Вариант.

- Тогда пошли! Я сама ему все объясню!

Я слышу, как счастливо женатая пара отдаляется, по пути бурча что-то, а сама сажусь на кровати и тяжело вздыхаю.

Слез было так много, что у меня щеки щиплет, когда я вытираю их руками, становится только хуже. Поэтому я иду в ванну. Свет слепит, я от него отвыкла, будто не видела полжизни, только вот стоило привыкнуть — стало еще хуже.

Из отражения на меня смотрела потерянная девочка с опухшими, красными глазами. Волосы сбились в кучу, промокли, некрасиво прилипли к лицу. Губы искусаны в кровь. На щеках покраснения от раздражения. Я так напоминаю себе себя из далекого прошлого…примерно такое же отражение смотрело на меня после маминых похорон.

Хотя…сегодня тоже были похороны в каком-то смысле…мои. Я ведь действительно умерла в его кабинете. Так просто. Как пуля навылет прямо в голову. И нет Лизы. Счастливой жены, госпожи Салмановой. Ее просто больше нет…

Прикрываю глаза, вздыхаю, набираю холодной воды в ладони. Не помогает. Повторяю. Тоже не помогает. Мне не удается прийти в себя, и скоро доходит — не удастся еще очень и очень долго. Возможно, никогда. Да. Вероятно, что никогда и не выйдет — я вечно буду болеть изнутри, раздираемая на части той раной, которая отравит меня насквозь с годами. Легче станет — я знаю. Боль притупится — тоже знаю. Но бесследно такая рана не пройдет.

Как он мог?!

Изменил мне.

Он меня предал.

Мой любимый человек, которому я доверяла, как себе, меня предал.

Прав был папа, когда говорил, что верить нельзя никому. А я? Забыла обо всем, чему он меня учил. Понадеялась на свою исключительность — дура! Ты просто дура, Елизавета. Просто дура…

Мне ведь все говорили, все предупреждали, а я...это просто смешно! Такой любви, какой я видела нашу — не существует. Чтобы без проблемы, чтобы так гладко...Даже у Сая и Кати есть свои ухабы. Не такие как наши, конечно, но когда-то я слепо думала, что мы просто лучше подходим друг другу.

А то как же.

За розовыми очками правды не видать — вот и весь ответ, и лучше бы мы ссорились, как Сай и Катя, чем все это...

Выдыхаю очередную волну боли, потом беру умывалку и смываю остатки косметики. Легче не становится. Обычно после таких процедур — да. Это как чистка и избавление от тяжелого дня, но, видимо, никакие прежние заповеди с изменой не работают.

А что работает — я не знаю.

Наверно, никто не знает.

Мне почему-то кажется, что никто так и не понял, как с этим справиться, и мне придется самой как-то вошкаться, чтобы разобраться.

Но это будет завтра. Сейчас я ни на что не способна, даже принять душ не могу. Поэтому открываю дверь и хочу снова свернуться калачиком на своей постели, только не успеваю и шага сделать в темную комнату, как утыкаюсь носом в препятствие. Широкую грудь, обтянутую знакомой рубашкой с запахом, от которого у меня подгибаются колени и дрожит все внутри.

Даже сейчас.

В первую секунду я ловлю ступор. В следующую не понимаю: Сай его пустил?! Как он мог?! Но потом отбрасываю все в сторону и хватаюсь за дверь, чтобы ее закрыть.

«Любимая»

План до смешного банален и достаточно прост в своем исполнении. С утра я говорю Саю, что хочу вернуться домой за своими вещами, а потом соглашаюсь на его «щедрое» предложение «выдать» мне водителя.

Стараюсь на него не смотреть.

Если честно, то после того, что я услышала вчера, стала относиться к нему как-то странно. С одной стороны, я понимаю, что Адам — его младший брат, поэтому вполне могу объяснить, почему он его защищает и оберегает. Наверно. С другой стороны, он знал! Я больше не питаю нежных иллюзий. Он точно обо всем знал! Этот факт мешает мне смотреть на него по-прежнему.

Кате тоже.

Я замечаю, как она убирает руку, отстраняется от поцелуя, тоже не смотрит. Сай злится. Его не устраивает такое положение дел, но давить на беременную женщину — не лучший выход, поэтому он просто уходит.

Бросает на меня острый взгляд, которым, сто процентов, винит за все свои проблемы, а потом уходит.

Кажется, Адаму сегодня перепадет на орехи…но меня это не волнует. Я смотрю на Катю коротко, она на меня также тихо шепчет.

- Прости, что вчера так вышло…

Думаю, она извиниться хочет за другое, только не может произнести этого вслух. Ведь слова ее будут означать признание, а признаваться в том, что ее муж поступил бесчестно (опять же с какой стороны, конечно, но эта изнанка мне ближе, поэтому ее за абсолют я и принимаю) никто не хочет. Она этого не сделает. Я сержусь, но только чуть-чуть, ведь понимаю. Пойти против любимого мужа? На это она неспособна, да и я неспособна. Не была способна точнее…Это ничего. Это правильно. Семья должна быть едина. С обороны сила, в тылу сила, иначе все рухнет к чертовой матери, а это по итогу никому не нужно. Достаточно одной сожженной дотла крепости за одну неделю.

К тому же, я не отношусь к женщинам, которые мечтают, чтобы все страдали, раз они страдают. Я желаю своей девочке счастья, которое у нее есть, поэтому тушу недовольство и обиду в свежевыжатом соке, а потом уезжаю.

Ее на прощание покрепче обнимаю, чтобы себя не препарировала, а потом уезжаю…

Итак. Теперь о главном.

Во-первых, картой пользоваться нельзя. Отследить карту самое простое, что может быть, и самая глупая ошибка всех новичков, но я-то не новичок. Сразу, как мы отъезжаем от дома Сая, я ищу поблизости с конечной точкой своего маршрута банкомат, который так удачно появляется на карте красной точкой в районе одного из этажей ТК. Второе — телефон. Это второй самый простой способ, как тебя могут найти, особенно в наши дни, когда на телефонах столько маячков, что хоть вешайся. Ладно еще, если бы у меня был кнопочный, но у меня последняя модель айфона! А это легко. Поверьте мне, легко…

Ну…собственно и все.

Я прокладываю маршрут от банкомата до суда, все запоминаю и несколько раз перепроверяю, а потом прошу водителя остановить.

- …В аптеку надо зайти. Голова болит жутко…

Очень жалостливо вру. Мужчина бросает на меня короткий взгляд, кивает и съезжает на парковку.

Так, до свободы мне остается только руку протянуть, что я, собственно, сразу и делаю. Открываю дверь, благоразумно заранее запихнув телефон в небольшой «карман» на двери с другой стороны, чтобы не спалиться на тупом шуме, и выхожу.

Солнце бьет прямо в глаза. Черт! Очки бы сейчас…но, увы и ах, их я потеряла на месте преступления. Как еще голову не потеряла, не знаю…

Когда вспоминаю о голове, кстати, по ней сразу же бьет наковальней, так что в аптеку я все-таки захожу. А потом залетаю еще в пару бутиков…

Зачем? Поверьте, ответа на этот вопрос у меня нет, а если и есть, то самый позорный. Я, если что, с вами им не делилась, но, кажется, так я тяну время? Серьезно?!

Походу дела, да.

Какая же я жалкая…

Однако выбираю платье. Строгое, черное, облегающее и сексуальное, в котором я чувствую себя как кинозвезда! К нему туфли на высокой шпильке. Пока меряю третью пару к ряду, решаю, что это не игра со временем, а банальная, женская гордость: не хочу подавать на развод, как ощипанная курица, ясно?! Чтобы каждый думал: а-а-а! Ну ясно, понятно! Вот почему он ей изменяет! Вы только посмотрите…

Нет! Мое сердце такого просто не выдержит! Так что я дополняю образ крутыми очками, новой сумочкой, а потом сворачиваю к банкомату, где собираюсь в последний раз хорошенько встряхнуть счет почти-бывшего-мужа.

И все.

Стою посередине цокольного этажа и втыкаю как дура. Мимо снуют люди, я прижимаю пакет из «Перекрестка», где лежат деньги, и понимаю, что теперь мне снова придется быть одной…

Потому что семья моя рухнула! Пять лет сгорели за одну секунду, и это так горько…

Чувствую слезы. Они крушат все на своем пути и из железной леди грозятся превратить меня в клоунессу.

Разоделась. Вся из себя, а по сути своей — жалкая, маленькая девочка. Влюбленная…все еще так сильно влюбленная в жестокого мужчину, который обещал мне весь мир, а потом просто взял и выбросил все наши моменты, ради одноразовой потаскухи!

Или не одноразовой?…

Судя по всему, все-таки второе.

Откровение внезапно снова бьет меня прямо в грудь, но я не подаю вида. Моветон — рыдать на людях, а я себе такого не позволю, ясно?! Меня и без того хорошенько в дерьмо макнули, хватит!

Хватит…

Выдыхаю шумно, надеваю очки и следую к выходу. Естественно, к противоположному от того, где меня ждет водитель Сая. Там я выбираю жертву быстро: молодой паренек, работник магазина техники, курит и копается в своем смартфоне — отлично! Подхожу к нему и без стеснения актерствую, когда прошу вызвать мне такси.

Мол, ой, телефон сел. Ой, помогите. Ой-ой-ой…! Аж блевать тянет! Я не такая женщина! Я все могу решить сама и без мужика…точнее, могла когда-то раньше…до Адама…НО! Тот факт, что пять лет у меня практики не было, не умоляет былых заслуг! Ведь по сути то своей что?! Я даже сейчас решаю все сама. Просто через посредника.

А он, кстати, готов мне отдать последнее.

Мужики — одним словом. Нет, серьезно! И кто сказал, что вы — сильный пол?! Каждого можно проломить, если знать, как именно и куда надавливать! Этот оказался простаком без особых запросов. Глазками похлопай, улыбнись, и он готов тебе даже машину оплатить! Если номерок оставишь…

«Немыслимо»

Глаза в глаза.

Он так близко, что я чувствую частое, хриплое дыхание на своей коже и почти забываю о том, что привело нас в такое положение.

А привело нас плохое. Самое худшее! Предательство.

Оно ошпаривает меня, как кипяток, и я отталкиваю свои привычные чувства и реакции, а еще отталкиваю мужа, которого больше не хочу чувствовать близко.

- Не смей меня касаться! - шепчу еле слышно, надежно удерживая его на расстоянии хотя бы в пару сантиметров — и это уже много.

Адам мне позволяет. Здесь я тоже не обманываюсь, ведь, ну, будем честными, Моська против Слона не ахти какой потрясающий сражалец — там шансы настолько минимальны, что хоть вешайся. Вот примерно, как у нас с ним, если игра переходит в плоскость физики. На свою ментальную силу жаловаться не приходится, но вот на силу тела? Да тоже, по большому счету, только не против мужчины. Такого мужчины точно.

Так что, полагаю, спасибо? За призраки безопасности и ценности моего мнения, которых ты впускаешь по своему желанию?…

- Ты — моя жена, - говорит Адам, а из меня рвется смешок и всхлип.

- Вспомнил?

Салманов молчит. Он смотрит на меня с такой болью и с таким огромным сожалением, что меня наизнанку выворачивает!

КАК?!

Как так можно?! Устроить цирк, вызвать клоунов, разыграть целое шоу, а потом смотреть на меня, будто не ты все это оплачивал?! Но это ты был! Ты!!!

Это твои руки сжимали чужие бедра, ласкали чужую кожу. Твой язык проходился по ее груди и боюсь представить по чему еще! Это твой член входил в чужое тело из раза в раз. Это ты ее трахал…ты поджигал спичку и кидал ее в наш «райский шалаш», это твои лапы брали самый огромный, острый валун и кидали в хрустальные стены нашего царства.

Это ты все разрушил…

- Эта херня ничего не меняет, - наконец-то изрекает, а я застываю.

Он это серьезно сейчас сказал?!

Нет, не может быть.

Молча жду, что сейчас на меня выпрыгнут люди с камерами и скажут: кисуль, это розыгрыш! Выдыхай! Но здесь никого нет.

В темном салоне лимузина мы одни, и дышать из-за этого все тяжелее…

Кажется, даже, что сознание из моих рук медленно уползает, так что приходится встряхнуть головой, чтобы отбросить волосы с лица. Сомнения подальше откинуть — все на самом деле. И да, он это действительно сказал и действительно так считает…потрясающе.

- Не меняет?! - переспрашиваю глухим, не своим голосом — Адам поджимает губы.

- Нет. Не меняет.

Спасибо, блядь, за попугаеву службу, скотина ты вонючая!

Я снова выхожу из себя и хочу побольнее его ударить, но Салманов опытом горьким научен, поэтому быстро пресекает все барахтанья просто: зажимает меня, скручивает и снова нависает сверху рыча.

- Я сказал…

- Ты действительно считаешь, что мне есть дело до того, что ты там сказал, а?! - ору, не жалея связок, - Немедленно отпусти меня и останови сранную тачку, я выйду! НЕМЕДЛЕННО!

- Нет.

- ТЫ НЕ ИМЕЕШЬ ПРАВА!

- Ты — моя жена.

- А ты мне не муж! - выплевываю ему прямо в лицо, - Ты услышал?! Не муж! Предатель, ублюдок, скотина — но не муж!

Адам начинает не хило так злиться, судя по раздутым венам на шее и лбу, но я не отступаю. Взгляда не прячу, не тушуюсь — смотрю открыто и прямо, тяжело дышу, не рыдаю. Что примечательно — слез нет, как не было! И не будет…! Я не позволю себе рыдать при нем!

Тем временем почти-бывший, похоже, эмоции-то под контроль возвращает. Я чувствую, как это происходит поэтапно: сначала руки мои сильнее сжимает и тут же разжимает, потом на миг глаза прикрывает, сглатывает шумно так, что кадык ходуном ходит, и резко концентрирует все внимание на мне.

А потом приходит его ледяное спокойствие, которое я так ненавижу…

- Я всегда буду твоим мужем, Елизавета, а ты всегда будешь моей женой. Никакого развода не будет — забудь это слово вообще! Я тебе его не дам!

- А кто тебя спросит, а?! Я — свободный человек и в свободной стране, так что…

- Я могу купить и несколько раз перекупить любой суд! - снова повышает голос, так как холод от моей наглости развевается вмиг.

А что?! Ты действительно ждал, что я просто буду молча сидеть и кивать, так получается?! Просто смирюсь?! Да пошел ты на хер!!!

- Тогда я просто убью тебя!

Адам грузно наваливается на меня сильнее, а сам улыбается, когда понимает, что попал «куда нужно чем нужно». По моим распахнутым глазам — это дело очевидное и неприятное. Ну…почти неприятное. Как? Душе дико и мерзко, а вот тело еще в новую реальность не вошло. Оно бьется в восторге от всего того многообещающего, что сулит налитый кровью член мужа, упирающийся мне между ног.

И аж тошнит! От себя самой! Но что есть, то есть…из песни слов не выкинешь.

«Это ничего…» - так я себя успокаиваю, пока смотрю на наглую рожу Салманова, - «Это всего лишь условный рефлекс, выработанный за пять лет. Но все проходит…все проходит, Лиза! Даже такая страсть может быть сожжена и рассыпана по ветру. Нужно только время…»

- Хочешь убить меня? - усмехается глухо тем временем, но мне не до веселья.

Я его впервые не поддерживаю. Не поддерживаю и игру, и флирт, а холодно, четко проговариваю…тоже впервые. То, что произошло. То, что происходило за моей спиной…Не знаю сколько!!! И не хочу знать, если честно…меняет меня кардинально.

- Убери свой член от меня, Салманов, он мне омерзителен. И ты омерзителен.

- Давно ли мы стали тебе омерзительны, Рассвет?

Он продолжает усмехаться, но я вижу и чувствую, что через силу. Скажем так, через «не могу», ведь мои слова сильно ранят его душу. Он даже вздрагивает, как от удара, просто старается маскироваться, но можешь не пытаться. Я все вижу и все знаю. Я слишком хорошо знаю тебя, малыш, чтобы ты не мог меня обмануть…хотя бы в чем-то.

- Ты мне изменил.

- Нет.

А это уже маразм, граничащей с сумасшествием и тупостью.

Начинаю зло смеяться, отвернувшись от него, изучаю кожаное сидение. Это куда лучше, чем продолжать тонуть в его черных, как нефть, глазах.

«Вино»

- …Я хочу выпить вина за ужином.

Говорю, чем ставлю в тупик молоденького охранника, которого я даже не успела запомнить по имени. Хорошо, что Вахи нет. Он бы быстро раскусил по блеску моих глаз и наряду, что я что-то задумала, однако, это был не тот случай. Новички едва ли слышали, что характер у «младшей госпожи Салмановой» — дрянь, о чем, несомненно, знали те, кто на службе у Адама провел хотя бы год.

При этом, я никогда не таилась, так что не считайте меня трусихой. Просто для того, чтобы выпустить свои когти — мне нужна причина. Я, как змея, первой не кусаю, но если уж укушу, то, как с черной мамбой, это будет фатально. Что означает простое: чтобы я показала, какой сукой могу быть на самом деле, меня надо сильно выбелить! А когда я вижу, как мой муж трахает какую-то шлюху, а потом еще и несет какую-то дичь, не стесняясь ни грамма, что это самая конченая из всех возможных вариантов дичи! Поверьте, этот момент легко можно назвать «в меру раздражающим» для выпуска всех возможных иголок.

Мне даже почти жаль этого бедолагу…я ведь обычно такая приветливая, а сейчас мой агрессивный «лук» не наталкивает его ни на какие мысли, за что он получит по шапке. Только вот мне плевать. Режим «суки» не дает оценивать любые потери, считая их не злонамеренными, а скорее необходимыми.

Или они, или я. Выбор здесь очевиден, по-моему.

Поправляю локон своих светлых волос, который выбился из высокого хвоста, потом вздыхаю.

- Ты меня слышишь?

- Простите, госпожа Салманова…

Парень сразу тупит взгляд, а я смелею. Такая реакция мужчины для женщины, как котику сметанка, а мне эта сметанка сейчас необходима. Самооценка сильно проседает, хочешь ты того или нет, когда узнаешь, что тебе изменяют. И я подчеркиваю и выделяю: изменяют! Едва ли кто-то на этой земле сочтет тот бред сумасшедшего чем-то нормальным и логичным. И совершенно точно ни одна женщина его не примет: спишь с другой — это измена! Такая парадигма мира есть и будет, другой ни одно сердце не посчитает достаточно убедительным.

Но раз ты так просишь доказательств, хорошо, любимый. Я покажу тебе на практике, как нелепо звучит твоя херня.

Поджимаю губы, злюсь, но злость быстро сублимирую в сарказм, поднимая брови.

- Долго ждать машину?

- Я не уверен, что можно вас…выпускать.

- Я хочу съездить за вином, мальчик. Тебе запрещено выпускать меня в магазин за вином?

Бросает на меня еще один взгляд, но сразу его уводит.

- Мне вообще вас нет причин удерживать…как бы.

- Как бы? Хорошее начало. Звони Адаму в таком случае и…

- Он на совещании, нельзя.

- Тогда машину мне дай и не выебывайся!

Парень начинает жевать губы. Противно так. Мелко дрожать и жевать губы — самое отвратительное, что может сделать мужчина, чтобы не быть никогда привлекательным.

Я вот себе не представляю ситуации, при которой Адам будет вести себя так. Даже в самом сложном положении, этот мужчина будет больше походить на скалу! И я прекрасно знаю, что это одна из его черт, которые тянут меня к нему, как на аркане.

Сила.

Всех женщин тянет сила, если честно. Это в нашем ДНК. Желание вить гнездо, скажем так, а с кем вить гнездо лучше? Правильно. С сильным самцом, который в случае чего сможет защитить и тебя, и его, и ваших детей.

Вот как-то так…

Глупая шутка природы — она нас генетически сталкивает с мудаками, которые генетически рвутся разбить бедные сердечки. Они ведь тоже в ловушке: моногамия для мужчин противоестественное дело. Увы, но это так. Им в ДНК прописано оставить после себя как можно больше потомства, а значит…

Значит, если на тебя вешается каждая тварь в столице, пройти мимо их длинных ног почти нереально, так? Это звучит почти как оправдание.

Слегка закатываю глаза, на миг отвернувшись. Мне так не нравится. Я не хочу давать себе ни шанса его выгородить! Потому что, в конце концов, такие правила работают на животных! А что нас отличает от животных?! Правильно. Сознание. В сознание входит стыд! Стыд, чтоб тебя! Адаму было стыдно?! Нет! Он выносил мне вердикт ровно и спокойно, будто подписывал очередной контракт, так что пошел на хер!

Просто, блядь, на хер!

- Понятно. Поеду на такси, не скучай…

- Стойте! - мальчик делает шаг, чтобы преградить мне дорогу, и я достаточно громко цыкаю и смотрю на него супер-скучающим взглядом.

- Слушай, если бы я хотела сбежать, то явно не стала бы делать этого через парадный вход, логично звучит?

- Ну…да. Логично?

- Ты не уверен?

- Нет, просто…нет.

- Вот и отлично. Дай мне машину, я выберу вино и вернусь.

Все-таки выходит его убедить достаточно быстро и просто. Мальчик кивает, вызывает по рации водителя, и через пять минут я уже сижу в своем, черном Майбохе.

Первый этап плана прошел на «ура». Я поправляю красиво, облегающее платье, которое еле-еле доходит мне до середины бедра, поправляю макияж, складываю руки на коленях. Смотрю в окно. Знаю, что сейчас увижу здание его компании, и знаю, что он сейчас там. Не потому, что мне это сказал паренек, а потому что сердце чувствует. Знаете, когда мы проезжаем мимо, мне даже кажется, что в окнах его кабинета я вижу силуэт, но это пустое. Мне каждый раз так кажется, но если обычно это игра воображение, сейчас тем более. А даже если и нет…что ж, гори ты в аду в своем нефтяном царстве.

Гордо перевожу взгляд перед собой, а еще через два светофора прошу водителя остановить у аптеки. Он меня давно знает, а еще, скорее всего, знает и о случившемся «разладе в Раю», поэтому ведет себя очень аккуратно и осторожно…НО! Здесь работает другое: все сотрудники Адама в курсе, что с ними будет, если его любимая жена будет маяться от любого дискомфорта, так что мало кто на самом деле решиться пойти против моего слова.

Вот такая вот ловушка.

Ха!

Я бросаю ему что-то вроде:

«Мне нужно купить таблетки»

И свободно выхожу, когда машина сразу повинуется моей воле.

«Тесто»

Очень жарко.

Мое тело горит, буквально расщепляется на атомы в маленькой, темной комнатке.

Нечем дышать.

Алкоголь, даже такое небольшое его количество, жестко бьет по мозгам, не давая мне и шанса абстрагироваться. Как бы я этого не просила — ноль. Руки, которые блуждают по моему телу — чужие; губы, что шепчут что-то во тьме ВИП-кабины, имеют не тот вкус, который я хочу.

Они не такие.

Не плохие, вроде умелые, но отталкивающие и... не такие.

Господи, как я по нему скучаю…

Чувствую, как в глазах собираются слезы, а в сердце сгусток боли, обиды, непринятия. Как он мог?! Это разве просто?! Нет! Быть с другим — самое сложное испытание из всех возможных.

Мне не нравится.

Я заставляю себя отвечать из принципа, пока в животе сворачиваются змеи. Они шипят, перекатываются под кожей, отравляют кровь ядом.

Измена-измена-измена.

У меня буквально выжигается это короткое слово прямо на мозге, а как он мог? Заниматься сексом? Касаться? Почему ему так просто было, если я знаю, что точно не смогу?

А я не смогу.

Да, здесь, в темноте с ароматом сигаретного дыма и какого-то слишком приторного освежителя, кажется, иначе. Я стою, прижатая к стене чужим телом, и, наверно, очевидно собираюсь пойти до конца, но это не так. Черт! Его губы на вкус, как малина, а я ненавижу малину. Я ненавижу даже его вкус, что говорить о другом?

- Ты такая красивая…

Различаю слова, сказанные в ворохе частого, шумного дыхания. Оно их ломает на слога, удлиняет гласные, но это не то, что я хочу слышать.

Мне все равно. Только противно до жути, а так не цепляет.

Твою мать. Меня вообще ничего не цепляет! Когда Адам касается меня даже мимолетно, слегка, я начинаю искрить, как сотня маленьких салютов, а здесь пусто. Холодно. Гадко.

Адам…

Стоит подумать о муже, а моему горе-любовнику зайти за границы «третьей базы», запустив пальцы под шелковую ткань платья, как дверь резко открывается.

И я вижу его.

Не лицо, которое скрывается из-за неправильного положения света, бьющего ему в затылок; я вижу его сердцем и душой, даже если глаза подводят.

Черт…ярость такой силы…она бьет под дых, но я усмехаюсь. На ощупь нахожу его глаза и усмехаюсь.

Больно, не так ли? Да, милый? Тебе больно?

- Какого… - начинает Коля, но зря он вообще рот раскрыл.

Не надо было.

Так тебя заметят.

И его замечают.

Буквально через мгновение, Адам подлетает к дурачку, который посчитал, что может трогать его жену, хватает за предплечья и отшвыривает в сторону, как будто он — тряпичная кукла. Хотя нет. Точно нет! Коля парень крепкий, высокий, накаченный, но что он может против разъяренного медведя? Ничего. Не зря ведь их считают самыми опасными созданиями дикой природы.

Тебе пиздец.

Притом я знаю, что сама я в безопасности. Он меня никогда не тронет, а вот Коля…черт, об этом я совсем не подумала.

Прихожу в себя, когда Адам наносит явно не первый удар, сидя сверху бедолаги, поэтому подскакиваю к ним как кошка.

- АДАМ, НЕТ!

Хватаю за плечи. Тяну. Черт-черт-черт!!! Этого я точно не хотела! Но месть…вещь опасная, как и женская обида. Ты просто не думаешь о последствиях, чтоб их, и я не думала. Точнее как? Мне было плевать. Больше всего на свете меня волновало мое разбитое, оскорбленное сердце, а не то, как я буду выходить из этой ситуации, когда он придет.

- ОСТАНОВИСЬ!!!

Ору, хватаюсь за занесенный над бедным мальчиком кулак, висну на нем всем телом.

Адам приходит в себя. Наверно? Потому что дальше я не понимаю ничего. В воздухе совершаю кульбит, после чего меня просто выносят подмышкой, заставляя смотреть и слышать, как Коля стонет в крови на полу.

Вина накладывается сверху.

Неприятно так накладывается, прямо как его хватка.

Адам не говорит ни слова, а вытаскивает меня из клуба, через мгновение кинув в свой лимузин. Это конец. Хотя нет. Они меня не тронет.

Оборачиваюсь, глупо поправляя короткое платье, тут же хлопает дверь, и я замираю.

Столкнуться с бурей страшно. Когда ты стоишь в чистом поле, а перед тобой закручивается торнадо — это страшно. Ты не можешь на него повлиять, ты его не контролируешь, и это то, что я чувствую прямо сейчас.

Бессилие.

Смотрю ему в глаза не шевелясь. Адам дышит часто, хлестко, своих от меня не отводит. А потом отводит. Но лучше бы и дальше вкручивал, потому что медленный взгляд по телу, как вождение холодным клинком по коже — так себе удачная замена прожигающим душу черным дырам.

- Ну привет, любимая, - ухмыляется зло, я проглатываю плотный ком в горле, оттягиваю юбку ниже.

Так. Держи-ка себя в руках, малышка! И давай без этого. Никакого психоза.

Он тебя не тронет.

Гордо вздергиваю носик, опускаю ноги на пол и с улыбкой киваю.

- Ну привет, любимый.

Его это бесит. Я знаю, как играть на нервах Салманова, и то ли у меня нет инстинкта самосохранения, то ли я действительно искренне верю в «он тебя не тронет», но партия началась, и бить по тормозам я не намерена.

Наклоняю голову набок.

- Ты мне помешал.

Слышу хлесткий, сухой вдох, а потом он хватает меня за волосы не больно, дергает на себя тоже не больно. Весело скорее. Да, я точно чокнутая, раз считаю, что это весело, хотя почему нет? Если он не может себя контролировать, значит, я попала в самую точку.

Тебе больно.

- Помешал, значит? - рычит мне в губы, а я хладнокровно улыбаюсь.

- Это же не измена, малыш.

Да, смакую каждое слово. Да!

- Забыл? Я только тебя люблю, но это…

Адам хватает меня за щеки и сжимает их с силой. От пальцев пахнет сигаретами. Опять курил — нервничал. Вишня, ваниль и дым — аромат его психоза.

Улыбаюсь шире.

- Я решила на практике проверить твою теорию и, знаешь…

Договорить не успеваю. Адам еще раз дергает меня на себя, так что мне приходится упереться в его грудь для сохранения равновесия. Там сердце стучит бешено. Сломано. Наверно, так стучало и мое в твоем кабинете, да? Поднимаю глаза, транслируя, знаю, все то, что он не дает мне произнести, а потом стираюсь.