Измена. Забудь обо мне

1.

- Яр, я беременная.

Нет, не так.

- Ярослав, у нас будет малыш представляешь?

Или так.

- Дай руку.

И вложить в ладонь тест с двумя полосками.

Как лучше?

Ох, я волнуюсь. В моей жизни все перепутано. Судьба странная, играет нами как хочет.

Вытаскиваю черно-белый снимок. Сердечко теплом обливается. Вот он – наш малышок. Едва заметное пятнышко на черно-белом фоне. Мой и Яра. Срок еще маленький, но я ощущаю ребеночка полноценным человечком. И уже люблю его невозможно сильно.

- Беременность протекает хорошо. Мамочке не волноваться. Кушать и отдыхать. Вот список анализов. Сдавайте и приходите на прием.

Я будто в другом мире плаваю. Там я будущая мама. И малыш у меня самый красивый. Он ласковый, тепленький, с длинными-предлинные ресницами. И вообще не карапуз, а самый лучший ребенок на земле.

Не могу ждать вечера. Правда не хочу. Мне прямо сейчас хочется все рассказать Ярославу. Желание непреодолимо.

А пойду. Его сервис здесь недалеко.

Бреду по тротуару, ем вкусное мороженое. Рожок безупречен, он такой невероятный. Ох, боже, смеюсь про себя. Мне сегодня все через край. Надо же. Да я счастлива, черт побери!

Эй, люди! Я беременная! Как же это здорово!

- Здравствуйте, – киваю ребятам на входе. – Яр у себя?

- Э-э … – мнется парень в костюме. – Да. А что?

- Я к нему? Можно?

- Так, – прячет взгляд, а по щекам идут бурые пятна. – Сейчас.

Что происходит? Почему он на меня так и не смотрит? Мне становится не по себе, радость постепенно гасится, уступая место беспокойству. Оно такое гадкое и едва заметно противно царапающее.

- Что-то не так? Он занят? – голос неожиданно проседает.

- Машину тестит. Сейчас узнаю.

- Не надо. Я сама пройду.

Решительно направляюсь вперед.

Бред какой. Зачем расстраиваюсь раньше времени. Может в сервисе просто элементарная запара. Он же постоянно расширяется. Помимо ремонта, открыта еще и продажа авто. Сколько сил нужно, чтобы за всем уследить.

- Подождите, пожалуйста, – быстрым шагом за мной идет тот самый менеджер. – Гордеев занят.

- Ничего страшного, – легко отмахиваюсь и прохожу на территорию закольцованных треков.

Яр все время с клиентами. Он очень ответственно относится к своей работе. С моей стороны некорректно так поступать, отрывать его, но мне не терпится. Простит один раз, правда?

Почти бегу к застывшей посреди кольца машине. Меня даже не смущает то, что она стоит. Вероятно, клиент разбирается с механикой авто. Мне бы тоже научиться водить. Ярик обещал. Только времени не может найти. А теперь и вовсе может быть против моих уроков.

Где же он?

На первых сидениях никого нет.

Почему?

Осторожно обхожу кругом. Багажник машины неровно двигается. Там что происходит? Сломалась?

Тяну ручку на себя и делаю шаг назад.

Боже!

Верхом на Яре сидит Тата. Платье спущено до пояса. Она растрепана, расхристана. Глаза как у шальной ведьмы.

И Ярослав …

Его руки обнимают ее. Рубашка разодрана. Лицо испачкано помадой Таты. Да он блестит как новогодняя елка. Это сон? Галлюцинация? Прикрываю рот рукой, губы разъезжаются, как у плачущего Джокера.

Смотрю на них, не отрываясь. Тата торжествующе улыбается и гладит Яра по всклокоченным волосам, а он …

Как он мог? Зачем тогда со мной был? Зачем все говорил? Зачем обещал? Зачем?

Он обещал быть рядом. Всегда. Для чего вытащил меня из адского ада с Сергеем, чтобы утопить в своем, да? Я же поверила. Я же полюбила его. Я же всю себя отдала-а-а.

Задохнувшись, медленно оседаю на землю.

Гордеев молчит. Он тупо смотрит прямо перед собой, так и не ссадив Тату с себя. Даже рук не убрал. Окаменел, как статуя.

- Яр! – злится Тата. Слышу ее через заложенные уши. – Она так и будет смотреть на нас?

- Заткнись.

- Ярик!

Какой противный голос. У меня дурацкое дежавю.

Сначала его брат, с которым развелась, привел в дом женщину, и потащил в спальню, а потом Яр сделал то же самое. Только в машине.

- Вставай, Алён.

Яр стоит передо мной, протягивая руку. Молча отворачиваюсь. Сама с трудом поднимаюсь с асфальта.

- Забирай, – швыряю ключи от его квартиры.

Вытаскиваю деньги и тоже бросаю. Мне ничего не нужно. Все вытряхиваю, оставляя себе только документы и медкарту.

- Алёна! – кричит Яр вдогонку.

2.

- Прекрати!

Яр хватает и разворачивает.

Не хочу его видеть. Категорически не желаю.

Выламывая руки, выкручиваюсь. Больше всего на свете боюсь взглянуть ему в глаза.

- Вернись к своей женщине.

Виляю голосом, но упрямо талдычу как заведенная. Увеличиваю пропасть между нами, рою с катастрофической скоростью. Мне так больно. Дыра, с размаху пробитая предательством Яра, ширится с каждой проклятой секундой.

- Алён, нам надо поговорить.

- Смеешься? – вырвавшись, с силой бью по лицу. – Ты издеваешься? – луплю по второй. – Ты сейчас с ней занимался сексом, – ору в бешенстве, – а ночью со мной. О чем ты собрался говорить?

Меня всю трясет. Колотит так, что зубы лязгают.

Яр растрепанный. Но это не мешает ему упрямо закусить удила и самоуверенно смотреть, будто сейчас все объяснит и я пойму. Не верю своим глазам. Он хотя бы раскаивается? Хотя бы немного стыдно?

Кажется нет. Он злой и наглый.

- Тата пришла выбрать машину.

- И ты случайно трахнул ее на заднем сиденье?

Скрещивает руки на груди и расставляет ноги. Вот такие они Гордеевы. Нагадил и поза Наполеона, хоть в лоб хоть по лбу. Хамы и предатели.

- Алён … Она не чужой мне человек.

Шутит да? Или издевается?

Припечатываю раскрытыми ладонями ему по плечам, аж гореть начинает и ору.

- Ты такой же, как Сергей.

- Не сравнивай меня с ним, – цедит сквозь зубы.

Как же. Любое упоминание о брате личный триггер, да? Только нечего упираться. Яр на поверку оказался таким же мудаком. Отличие братьев в том, что Сергей хотя бы был прямой в своих сумасбродных желаниях и не скрывал их, а вот Яр просто гад подколодный.

Он хуже.

- А то что? Жаль застрелить некого, да? За неподчинение.

Его братец, недолго думая, убил мою любимую собаку. За то, что отказалась от бредовой идеи растить планируемого ребенка от его любовницы, а потом лучше не вспоминать что было. Я сейчас режу по живому, но не только мне должно быть оглушительно больно.

- Ты дура, – бледнеет Гордеев.

- А ты умный! Иди назад и обогрей несчастную. Замерзла, наверное, без тебя.

- Хватит, – обрывает он. Потом хватает меня за плечи и встряхивает, – что ты хочешь от меня, Алёнка? Ну? Я разве что-то обещал?

- Я спала в твоей кровати, – немею, – этого мало? Ты говорил, что я тебе нравлюсь. Этого мало? Говорил, что мечтал обо мне.

Яр закрывает глаза и сглатывает. Жилы на шее перетягиваются, как канаты, того и смотри лопнут. А потом взгляд, как безжалостный нож. Слова и того хуже.

- И что?

- Подожди, – осеняет меня, – ты что, спал с нами двумя?

- Нет. До сегодняшнего дня ты была единственной.

- А теперь нет …

- Теперь нет …

Удар под дых. Перерублен спинной мозг. Нервная система разрушена.

За что мне все это? Мама, папа, вы меня на мученье родили? Поднимаю глаза в небо, прижимаю руки к груди. В который раз … Почему вы не забрали меня с собой?! Немо ору в небеса. Но там даже мой Хан.

Я одна. Я снова одна!!!

Бедная наивная дурочка.

Сколько еще обжигаться? Сколько гореть на медленном огне? Ну скажите срок, я подготовлюсь. Буду ждать, терпеть, стиснув зубы.

В себя прихожу, когда начинаю окончательно задыхаться.

- Ну что ж. Тогда всего тебе с ней хорошего.

Едва силы нахожу, чтобы выдавить на прощание. В голове щелкает и взрывается. Мне так плохо, так душно, что хочется орать дурниной. Внутри зреет чернота, она провоцирует на то, чтобы вцепиться Яру в одежду, трясти его, бить по лицу, что-то требовать и снова хлестать по щекам. Но я не могу. Внутри все ходуном, а на деле руки поднять не могу. Меня будто частями выключает.

- Подожди, – касается пальцем плеча. Дергает будто оголенный провод в двести двадцать к влажной коже приставили, – так расставаться нельзя.

- Вам – можно.

- Кому это вам?

- Сказала же … Гордеевым.

Отворачиваюсь.

Ты сволочь, Яр. Сволочь! Я шла сказать тебе о ребенке. О том, что у нас все сразу получилось. О том, что я не могла долгое время зачать, пусть не по своей вине, но все же. Я летела. Я была уверена, что …

Ах, как же мне плохо. Ненавижу это плохо. Преследует всю жизнь, господи! Когда же закончится уродское плохо и станет хорошо.

- Алён, я хотел сказать насчет Таты. Давай ты сейчас успокоишься, и я объясню.

- Смеешься? Еще скажи, что мне показалось.

- Так. Ладно.

Он вытаскивает телефон и набирает кому-то. Дозвон не проходит. Пробует еще несколько раз и снова ничего. Яр зол и решителен. Я абсолютно не понимаю, что происходит и к чему весь цирк. Зачем мне что-то ждать, я не хочу.

3.

Надо взрослеть.

Все, закончилась жизнь, в которой за меня кто-то постоянно отвечал и решал. И неважно нравилось или нет. Это было удобно. Правда?

Ем печенье, вяло жую, сидя на кривой лавке в парке. Попить бы, но здесь дорого. Да и денег своих собственных у меня кот наплакал. Тысяч тридцать не больше.

Есть вариант продать дом, что достался от родителей. Нет, трогать не хочу. Он мне дорог как память. Кощунством будет, если воспоминания о папе и маме обменяю на купюры.

И поехать туда не вариант. Есть причина, там Сергей рядом. Если только многим позже. Сейчас что делать?

Подруг нет и отродясь не было. Так вышло. Да и немудрено при моем-то образе жизни, прошлом и настоящим.

К Яру теперь дорога закрыта. Я ее перерыла сама только что. Точнее, он безжалостно перелопатил.

Ну какой он все же предатель. Так оберегать, такие слова наговаривать изо дня в день, а потом поступить как последний урод. И Тата эта. Выжидала момент и выждала. Не упустила своего. И предатель, кстати, тоже не упустил. Или он все же одновременно на два фронта усердно работал? Может Тата тоже беременная?

Яростно пинаю камешек. И слез нет, как назло. Может легче бы было. Как же все у меня не по-человечески. Как заклинило меня, одна только злость. Это плохо …

Уже восемь часов. Нужно что-то придумать. Не всю же ночь сидеть под открытым небом. Допустим, сегодня смогу оплатить самую дешевую гостиницу. А завтра? Что буду делать завтра?

Я так устала. Ну не могу больше. Эмоционально выстирана и высушена.

Гуглю хостелы, так дешевле. Сутки стоят две с половиной тысячи. Это дорого? Думаю да. Вот полторы. Подойдет. Только ехать на другой конец города.

Разве у меня есть выход. Нет. Так что еду. Дряхлый автобус еле-еле катится. Хрипит всеми частями умирающего металлического тела. Вот-вот развалится. Утыкаюсь в мутное стекло носом. Заснуть бы и не проснуться.

- Остановка Артамонова.

Объявляют в маршрутке. Моя. Это конечная. Выхожу, как дряхлая бабка. Плетусь по навигатору черт знает куда. Нахожу весьма затрапезного вида здание и излишне не эмоционируя прохожу в отведенный номер.

Там уже кто-то есть. На одиночество рассчитывать глупо, конечно.

- Привет, а кто тут у нас?

- Привет, – отвечаю размалеванной девице с колтунами на голове, – если не против, болтать я не намерена. Возможно, пообщаемся завтра утром.

У меня правда нет ни сил, ни желания. Ничком падаю на кровать.

- Больно надо, – демонстративно втыкает наушники и отворачивается.

Вот спасибо. Кошусь на нее. Вся драная. Волосы в веревки скручены, в носу и ушах много украшений. Кошмар.

Валяюсь несколько минут, а потом встаю. Проверяю белье. Чистое. Вроде ничем не пахнет. Складываю вещи, снова ложусь, накрываясь с головой.

Перед глазами сегодняшний день.

Мелькает кадрами, бежит.

Странно, за одно мгновение жизнь может перевернуться и извернуться по-своему. Моя судьба еще страннее. Живут другие люди, не заботятся ни о чем, не думают о том, что завтра. Нет, я не завидую. Пытаюсь понять почему одним легко, а другим – как мне.

Мама и папа погибли. Потом муж-тиран, который готов был ради наследника переспать с другой женщиной у меня на глазах, не понимая, что никогда не сможет зачать. Для этого нужно пройти элементарное лечение. Потом побег из дома, потому что изверг убил Хана.

И Яр. Его родной брат. Окутал любовью, лаской приманил. Втрескалась в него по уши, а он вот так со мной. Я ему не нужна.

Сериал, а не судьба.

- Что мне делать? – не замечая ничего, шепчу вслух.

- Эй, ты чего? Ревешь, что ли?

Да. Сама не заметила, как заплакала.

- Отстань.

Уворачиваюсь. Прячу мгновенно распухший нос в подушку.

Отстраняюсь от назойливой девушки. Сталкиваю сумку. Бах, доки на полу. Любопытная Варвара суется туда и присвистывает.

- Ниче се. Ты беременная. Тебя выгнали что ль?

- Не твое дело, – грубо забираю бумажки и сую назад.

- А-а-а, – понимающе накручивает прядь на палец. – Кобелировал? Ясно-понятно. Не грусти. Сейчас достойных мужиков нет.

Ох, какая. Прямо за три секунды мою жизнь разгадала. Аж зло берет. Только на что? Девушка-то тут причем. Могла просто лежать и не реагировать на мои нюни, а она спустилась и жалеет сидит. И глазюки у нее добрые, если по-честному.

Но я все равно сопротивляюсь.

- Тебе то откуда знать?

- Мне? – поднимает зеленую бровь. – Поверь. Знаю. Есть будешь, болезная? Кстати. У тебя телефон разрывается.

Опасливо смотрю на входящий. Яр!

Сердце ухает вниз. Но все равно отвечаю. Нужно сказать, что все. Между нами – все. Я не хочу больше терпеть.

Я не хочу больше прощать.

Я просто хочу жить.

4.

- Слушаю.

В трубке молчание.

И такая тоска накатывает, хоть вой на луну. Упираюсь затылком в прохладную стену. Вдавливаюсь до боли. Как-то нужно отвлечься от рвущего ощущения в груди. Меня перемалывает вместе с костями.

Вот и вся бравада. Чпонь-к и испарилась. Где я сильная? Где все смогу? А-а-а. Дайте поорать погромче. Разорвет сейчас, по стенке размажет.

Зачем звонит сволочь такая, м? Объяснить? Пусть подавится и захлебнется. Пусть к Татке своей валит. Предатель!

Все. Хватит нюнить. Пошли на хрен все Гордеевы. Настоящие, с которыми по ноздри нахлебалась и все будущие однофамильцы, все кто хоть как-то похож на них будет. Видеть больше не могу.

Колочусь затылком, стискиваю зубы. На разрыв меня сейчас … На куски.

Смогу. Забуду и капец. Завод закончился. Мой ключик раскрутился до полной остановки. Ах, как мне больно стало. Я будто умираю сейчас.

- Алёнка …

Закрываю рукой рот, чтобы не заорать. Говорить не могу, способна лишь нечленораздельно подвывать.

Зачем ты это сделал, Яр? В который раз спрашиваю – зачем брал, если ноша оказалась тяжела, чтоб тебя.

Тихо бьюсь о холодную стенку. От нее веет морозом, который пробирает до легких, забирая возможность дышать. С усилием борюсь. Активирую речевой аппарат, надо ответить.

С неимоверным усилием сглатываю ком. Я так хочу быть сильной. Хочу показать, что меня не сломала измена. Что мне наплевать. Только как?

Какое же мерзкое, страшное дежавю. Второй раз вляпаться настолько сильно, что ноги ломаю. Да что ноги! Я позвоночник дроблю. Вся основа - вдребезги!

- Зачем?

Как в другой реальности выпаливаю.

Опускаю голову и понимаю, что что-то не то происходит. Абсолютная тишина давит на уши до звона. Обостряюсь и одновременно с этим глохну.

Мое восприятие основано только на дыхании Ярослава. Он так тяжело хватает воздух, что слышу хрипы в легких. И тут же все пропадет.

- Так вышло. Я не буду оправдываться.

Голос такой чужой. Такой северный. Слова как в снегу. Мокром, липком, отяжеляющим.

- Мгм.

Выдавливаю из себя и замолкаю.

Заберите кто-нибудь у меня телефон и расколотите о стену.

- Ты приедешь?

- Зачем?

- Поговорим.

- О чем?

- Так сразу не объяснить, Алён.

- И не надо.

А ведь и не надо.

Смысл? Послушать про Тату? Я не хочу, если честно. Стандартность фраз будет звучать изрядно банально. Улавливать скрытый посыл в сказанном нет охоты, да и не будет его. Я так понимаю, женщина в моей ситуации хочет уловить его, только вопрос в том, что мужчина ничего не посылает. Он говорит, как есть. Ведь так?

Вскакиваю на ноги. Меня сметает с силой с кровати. Несусь к стене, упираюсь спиной и съезжаю на пол. Дредовая соседка опасливо косится. Порывается подбежать, машу рукой и не подпускаю.

Не надо. Это мой Аид. Хочу спуститься в подземное царство без посторонней помощи, перевозчик по Стиксу не нужен. У меня и монет-то нет, чтобы заплатить Харону.

- Мгм. То есть пропадаешь с радаров?

Голос ровный, спокойный и мертвый. Почему такой безучастный не понимаю. Ведь с утра другой был, нежный, ласковый и счастливый. Обнимал, целовал.

М-м-м … Бож-же-е! Разбить бы себе башку, чтобы воспоминания вывалились оттуда.

- Да. Навсегда.

- Прими последний подарок.

- Нет.

- Да. Прими. И если что, знаешь где меня искать. Если будет нужна помощь, все решу. Прости, что так вышло.

Трубка валится из рук. Новая знакомая ловит и смотрит на экран.

- Ниче се. Тут тебе пять лямов прилетело.

Все равно. Мне наплевать на них.

5.

- Вроде недорого.

С тоской таращится на грязную кухню, но все равно пытается ободряюще улыбаться.

- Диан, я не знаю. Воняет здесь.

Не то, что воняет. Кажется, тут кто-то ел консервы и не выбросил банки с остатками. Но данная квартира нам подходит по цене. Ничего больше не нашли, перелопатили тысячу объявлений.

Да. Такая перемена в жизни. Моя дредовая соседка оказалась очень предприимчивой и такой же безденежной. Сошлись два неприкаянных одиночества. Так-то нормально, да и лучше вместе держаться.

Диана бросает небольшую сумку на пол, где почище и решительно втыкает руки в бока.

- Ой, все. Помоем! Зато по цене нормально. Хватит тебе. Тут подклеим, тут почистим.

- Берете девчонки? – торопит риелтор. – Можно поскорее?

- Ладно, – уныло вздыхаю, – сойдет.

- Подписываем.

Отдаем оплату и получаем ключи.

- Сейчас отдраим, – воинственно трубит соседка, – потом пойдем на рынок. Купим картошки и пшена какого-нибудь. Может курица по акции попадется, – задумчиво накручивает прядь волос. – И работу на завтра искать. Да?

- Да. Мы же за месяц только заплатили. Денег-то кот наплакал.

Диана никак не комментирует перевод от Яра. Но по моему лицу еще тогда поняла, что я решительно настроена вернуть их назад. Мне подачки не нужны. Никогда не понимала, как можно заменить самое дорогое материальной компенсацией.

Так-то «хорошо» богатые придумали. Случилось что с человеком, нате вам баблишко. Идите купите себе что-то и все пройдет. Несчастный случай, а вот вам денежка! Бросили тебя? Вот кругленькая сумма. Иди утешайся. Да пошли вы все с такими расчетами. Я не продаюсь.

- Снимай барахло, возьми пока вот, – бросает мне велосипедки ядовитого цвета и длинную футболку в тон.

Снимаю свою одежду. Аккуратно развешиваю на стуле. Кошмар, кроме этого у меня ничего нет. Ужас.

- Куплю такой же с первой зарплаты. Спасибо, Диан.

- Да ладно тебе, – роется на балконе, – Алён, глянь сода! Оу, и порошок. Щас намутим средство.

На пол летят смятые пачки. Им лет сто, но не беда. Главное есть чем наводить порядок. Приступаем к работе максимально быстро.

- Хоть диван свежий. Только купили что ль, – косится на софу.

- Шкаф вроде тоже не сильно пострадавший.

- Ага. Вроде не воняет, – осторожно принюхивается. – Это компенсация за грязь, – сдергивает пыльные шторы, – ф-фу-у! Я пошла в ванной их замочу.

Киваю, не отрываясь от работы.

Мы долго приводим все в порядок, но, когда почти падаем дома становится гораздо уютнее. Все отчищено до блеска. Сижу на блестящем полу, устало дыша. Приглаживаю влажные пряди волос, кислород в легкие поступает через раз.

Диана валяется рядом в позе морской звезды. Прикрыв глаза, трепещет ресницами. Что ж такое, брови зеленые, ресницы тоже. Дреды разноцветные. Натюрморт блин.

Зато она хорошая.

- Неприятность эту мы переживе-е-м! – очнувшись, горланит.

Смеюсь. Нерадостно, но улыбаюсь. Что остается делать.

В животе громко урчит от голода.

- Я на рынок. А ты сиди, жди меня, – поднимается, идет к сумке, достает плитку шоколада и разламывает пополам. Мне отдает большую часть. – Ешь, я быстро.

Что ж я такая размазня, сижу как дура, глотаю слезы. Эта шоколадка … Я буду помнить о ней в любых обстоятельствах. Сжимаю фольгу в руке, пока не слышу, как Диана хлопает дверью. Отламываю кусочек, бросаю в рот. Вкусно.

На кухне ставлю чайник на плиту, хорошо, что мы догадались купить с собой пачку и взяли еще немного сахара. Жду, когда закипит.

Устало опускаю голову на столешницу. Как все странно, как все быстро.

Как оглушительно скоро меняется жизнь.

Буквально недавно меня сонную гладили и целовали. Шептали ласковые слова и перебирали мои волосы, а теперь я на другом краю города. И слава Богу, что встретилась с Дианой. Бывает так, когда сходишься с человеком сразу и, наверное, навсегда.

Вновь подкатывает. Не хочу. Я не хочу вспоминать.

Но словно издеваясь, в голове всплывает.

- Ты моя самая любимая девочка, – горячие губы палят кожу между лопаток. – Ты моя мечта. Всегда … Всегда …

- Яр, – словами внахлест, потому что тоже таю, рассыпаюсь, – я даже не думала, что ты так меня …

- Я тебя очень!

Красивые слова. И только. Они ровным счетом ничего не значили и не значат. День назад думала по-другому. Гордеев был очень убедителен. Если бы мне знать, то никогда не искала бы в нем спасения, убежала в другое место. Но поехала именно к нему. Что тянуло туда?

Искала защиты. Вот и все. Только вышло как всегда по-другому.

С Гордеевым все произошло быстро, ошеломительно и невозможно стремительно ярко. Он настолько хотел заполучить меня себе, что развод с бывшим организовал в кратчайшие сроки. Я так была рада избавиться от тирана, так была счастлива окунуться в новую жизнь, что абсолютно перестала замечать все вокруг.

6.

- Иди, все потом, – рявкаю Тате.

Мне надо побыть одному. Она крутится постоянно рядом. То звонит, то пишет, то всякий раз нечаянно попадается на пути.

Башку разрывает. Надо уладить с Алёной, а тут она мельтешит.

- Яр! – упрямо сверлит. – Прекрати так со мной разговаривать.

Хочется вытолкать ее из кабинета взашей. Неужели трудно понять, что сейчас так и сделаю, если не послушает. Это будет больно. Не надо меня вынуждать.

- Вышла.

Тата с шумом выдыхает. Лупит по двери и вылетает, бормоча проклятия. Пусть остынет, мне тоже не помешает.

Не в моих правилах жрать посреди дня на работе, но стакан вискаря так нужен, иначе разнесу все нахрен. Плещу на пару пальцев, вливаю и отбрасываю стекло, как ядовитую змею.

Что за жизнь!

Все в жопу катится с бешеной скоростью, останавливаться не собирается. Не наладится, видимо, никогда, потому что в самом начале зарядило до удушья. И теперь полной грудью не вдохнуть, все время удавка на шее.

Она не отпускает. Только туже затягивается. Мне никогда не стать свободным.

Тру лицо. Отросшая щетина царапает. Зарос, как вшивый пес. Как Алёнку вышвырнул из жизни, так и потерял смысл. Похер. Пусть живет одна. Ей не судьба быть ни с одним из нас. С Серым не вышло, а со мной тем более.

При мелькающих кадрах сцены в тачке, взрываюсь в ошметки. Она так смотрела. Сдохнуть можно. Разорваться надвое. Но так получилось. Я скот. Реально скот и что теперь. Не подарочек, что уж. Но я хотел им быть, хотел!

- Я сказал – вышла! – ору в открывающую дверь.

Только на пороге не Тата. Там Серый стоит. Давно не виделись и главное все вовремя. Как сговорились. Зло лыблюсь. Что еще остается, когда обосрался по всему периметру.

В клоунской манере приседаю и показываю на кресло. Он тоже не в настроении. Хмурый, обиженный и очень злой. Что ж, посоревнуемся у кого жизнь гаже.

- Кишки не порвал? – закуривает прямо в кабинете. Терпеть этого не могу. Распахиваю окно и швыряю пустой цилиндр, предлагая использовать вместо пепельницы. – Кричишь, как ненормальный.

- А ты нормальный.

- Хватит, а? Кому бы говорить? – давит окурок. – Как моя жена?

Сука.

Какая жена? Он лишился ее охерительно быстро. Со спринтерской скоростью также извратил судьбу, как и я. Только на его месте женой я бы ее не называл. Она ему никто теперь.

- Что несешь? Какая она тебе жена? Ты в разводе.

- Это временно.

Кривая ухмылка ломает лицо. Не могу сопротивляться. Я как ебанутый Джокер беззвучно изгаляюсь, кривляюсь и юродствую. Самому от себя противно. Только тело не слушает, продолжает свой дьявольский танец. А мозги … Я их обронил и никак не найду.

- Слушай, тебя что не смущает, что она у меня была? Ты же понимаешь, что я с ней спал.

Серый почти задыхается, но бровью не ведет. Только кулаки на подлокотниках сжимает. Была б его воля, голову мне оторвал и всю кровь выпил.

Подначиваю специально. Он же не отказывал себе в удовольствии дрочить меня по другим поводам, когда было настолько больно, что просто оставалось повеситься. Нет, конечно. Пользуется до сих пор. Я же принимаю. Пусть и он примет.

- Трахал ее.

С удовольствием ковыряю гнойную царапину. Я хочу, чтобы всем было больно в моей безысходности. Не только мне.

Взрослые мужики, а раны все те же. На вид альфачи, но в душе подранные, покоцанные кошаки. Бывает. И не такое, мать вашу, бывает. Иной раз покруче заворачивает.

- Да ничего страшного, – скрипит зубами, – переживу.

- Ты придурь конченый. Знаешь об этом?

- Ты хуже. Ты на самом деле …

- Заткнись! Завали свой рот!

Быстро отхожу к окну, чтобы глотнуть свежего воздуха. Иначе удавлю.

Молю всех богов, пусть заткнется. Мотор надрывается. Молотит как перфоратор, я со счета сбиваюсь. Тарабанит так, что в голову кровь толчками шибает. Еще немного и через уши выливаться начнет.

Хватаюсь обоими руками за раму и нагибаю башку. Давай! Лейся! Я хочу захлебнуться и сдохнуть.

- Остынь. Я не по этому поводу приехал.

В нос вбивается еще раз никотиновый запах.

- Ну.

- Ты реально хочешь выйти из игры?

- А ты наблюдаешь, как я отчаянно с кем-то делаю ребенка, чтобы предоставить внука отцу по условиям ублюдского завещания?

У папаши не выйдет прогнуть меня. Я в семье кто? Урод! Вот останусь им до конца.

- Не знаю. По крайней мере, я не собираюсь отказываться. Внук будет.

Как же ему денег охота. Ох, бляха-а-а. Но не осуждаю. Пусть уже забирает и катятся они все на хер из моей жизни.

- У тебя есть план, как убедить отца, чтобы он меня вывел?

- Попробую поговорить.

7.

Сменить номер не судьба была, да?

Мозгов нет, считай навечно. Но с учетом того, что Сергей меня до этого времени не трогал, я была спокойна. А потом закружило и понесло. Безалаберность, как известно, потом откликается. В моем случае – голова на плаху прошлого кладется успешно.

О чем нам теперь говорить? Заношу палец и готовлюсь занести абонент в черный список. Только на последнем этапе останавливаюсь. Я знаю, он найдет, если захочет.

Сергей принадлежит к тем людям, которые мир перевернут, но цели достигнут. Это его философия жизни. Сдохни, но добейся. А то, что он меня не доставал … Значит, не надо было. Вот и все.

В моем положении, чтобы не оказаться в аду, нужно пойти на разговор в любом случае.

Алёна: «Я не хочу с тобой встречаться»

Сергей: «Почему?»

Прилетает мгновенно. Будто он ждет.

Алёна: «Нам не о чем больше говорить»

Сергей: «Ошибаешься. Ты больше не с Яром, да? Я наберу?»

Алёна: «Нет!»

Сергей: «Не понял) Не с Яром? Или мне не набирать?»

Алёна: «Не набирай»

Пауза. Она очень мучительная. Сергей просто так не отступит.

Верчу в руках телефон, покрываясь липким потом. Не дай Бог ему узнать, что я ношу ребенка. Это самое страшное для меня.

А для него это решение проблемы и тогда не выбраться.

Сергей: «Я дам тебе время подумать, и мы все же поговорим. Не отказывайся. Я перезвоню позднее»

Трясет до ужаса. Мне страшно.

Бегаю по квартире, как умалишенная. Меня колошматит, внутри звенит и трескается. Бежать? Только куда бежать, где он меня не найдет. Но может все не так страшно? Может я накручиваю, может просто гормоны. Я не знаю.

Понимаю одно - меня тошнит от ситуации. Оставьте в покое, м? Ну отвалите все уже.

Если бы не Яр, то все было бы хорошо. Ведь можно было избежать, можно было просто попросить тогда денег и уйти в неизвестность. Но он не отпустил.

Никогда больше не поверю никому. Ни одному мужику. Ни одному парню. Ни одному мальчику. Никому! И любить их тоже не стану. И доверять тоже. Я вас всех ненавижу, мужской пол. Всех до одного!

Предатели и самолюбы. Больше всего на свете ценящие исключительно свою персону, да вам женщины только для одного нужны. Все вы сволочи. Гады. Уроды просто.

Падаю на кровать и сжимаюсь в клубок.

- Яр, что ты любишь на ужин? – играю с его ладонью, переплетая наши пальцы.

- Тебя, – губы скользят по уху.

- Щекотно, – смеюсь и уворачиваюсь, – я серьезно.

Рывок и я на спине, а сверху нависает Ярослав. Он так смотрит, что в животе сворачивается тугой узел. Пальцы на ногах поджимаются.

- Тебя, – ведет по краешку губ и завороженно моргает. Ресницы медленно-медленно падают и поднимаются. – И на завтрак. И на обед. И на ужин.

- Ой, какой обжора …

Я была счастлива. Тогда казалось, что навсегда.

Все. Не буду плакать. Больно стираю слезы и втягиваю сопли. Кусок жизни выброшен безжалостно на помойку. К чертовой матери вся ваша любовь пусть идет. Отныне и навсегда. Да … Да …

Хватаю телефон и пишу Сергею, чтобы никогда больше меня не искал и не звонил. Я для него умерла. Нечего тянуть кота за хвост. Теперь решаю все здесь и сейчас. Потом вношу его в ч/с. Облегченно выдыхаю.

А потом захожу в кабинет и перевожу назад пять миллионов Яру. Блокирую от него любые действия. Пусть заберет назад свои отступные. Я не продаюсь и не покупаюсь. Его Тате деньги пригодятся больше, чем мне. Может съездит куда-нибудь отдохнет. Умаялась, наверное, ожидать свой счастливый билет. Так лови его, не урони.

Умываюсь. Смотрю на опухшее лицо. Олег Монгол и то лучше выглядит. Мочу полотенце, прикладываю, постепенно прихожу в себя.

- Я пришла! – кричит Диана.

- Иду.

Торопливо дотираю щеки, выхожу помочь разгрузить еду.

- О-о, – недовольно-осуждающе бурчит, – опять что ли ревела? Знаешь, что собирайся-ка ты погуляй. Съезди в парк, съешь мороженое, а я пока приготовлю. Зеленая, как лягуха.

- Диан, ты тоже устала, – вяло сопротивляюсь, но воздуха глотнуть правда хочется.

- Одевайся, – командует она. – Считаю до трех, чтобы духу не было здесь пару часов. Алён, ты не экономь. Купи себе вкусненького. Я пирожок брала, – делает круглые глаза на мой осуждающий, не до вкусного мне сейчас, – тебе не рискнула. Хрен с деньгами, заработаем. Иди, а? Смотреть тошно. Только отписывайся.

Я знаю ее пару дней. Всего пару. И вот так. Разве так бывает?

В носу щиплет. Не могу себя пересилить. Делаю шаг и втыкаюсь Дианке в плечо. Признательно дышу и обнимаю.

- Ну все, – гундосит она, грубовато отрывает меня.

8.

- Ярослав, сколько мне ждать?

Конечно. Сколько? Когда на часах уже почти десять вечера. Незаметно досадливо дергаюсь. Сколько ты меня сюда вызывать будешь, столько ждать придется. Заебло!

Мне сыновний долг не позволяет зарядить в табло, а порой хочется. Видно, несмотря на устоявшуюся репутацию в семье, совесть все же имеется. Нелюбимый сын, разъебай и ненадежный. Ладно, мне привычно.

Отец сидит в высоком офисном кресле. Смотрит как на проштрафившегося школьника. Как же меня все достало. Не в том пришел, не так сижу, не так веду бизнес. Поднимаю ворот кожанки, упираюсь затылком в подголовник и таращусь пустым взглядом перед собой. В башке плывет.

Туман. Такой злоебучий туман, что продираюсь с трудом. Отец молчит, а мне надо что-то отвечать.

Мне давно не двадцать. Я страдаю по времени, когда можно было встать и хлопнуть дверью. Теперь не получится. Вроде как по статусу не положено.

- Не жди.

- Почему?

- Я тебе еще тогда сказал. По-твоему не будет.

По лицу отца идут нездоровые волны. Знаю, категорически не приемлет отказы, но соррян, блядь. Не в моем случае. Уже давно предупредил, что прогибаться не стану. И я реально не понимаю, почему не дойдет, что лишение денежного довольствия не повлияло тогда. В ответ я замутил свой бизнес.

Пожил с полгода божмом, но поднял на крипте старт и выкупил старый сервис.

- А если я твой бизнес сверну?

Запрещенка пошла, да? Нагло хмыкаю. Ну-ну. Попробуй.

Вот тут хер вы угадали. Конечно, отец может смахнуть меня не задумываясь, против его капитала я щенок. Но он меня тоже знает. Стоять буду до края и за ним тоже. И если сейчас у нас есть хоть призрачная надежда сохранять видимость семьи, то потом болты будут.

- Нет.

Отец раздраженно шаркает по шее.

Бесит его. Ну пусть. Что я могу сделать? Не нравится мне от него зависеть. Разве тяжело понять? Маниакальная идея держать все под контролем у него постоянная. Все должны жить по указке. Если идешь против системы, тебе конец. Но это всего лишь верхушка айсберга, на дне творится полнейший треш. Участвовать в нем не желаю.

- Я не дам тебе полностью выйти из семейного бизнеса. Не для того кампанию основывал, чтобы сыновья творили что хотели.

- И поэтому решил привязать всех внуками? – нагло смеюсь в лицо.

- Дети это основа! Кому предлагаешь передать все? Стервятникам? Чем больше детей, тем лучше.

Он двинулся с недавних пор. Поехал кукушкой окончательно. В скрепы поверил, в древние обычаи ударился. Даже хлеб ему делают в его же пекарне. Короче, потёк мужик чердаком. Мать уже с ума сходит.

- Сергей тебе в помощь.

- У меня два сына.

- Отец! – взрываюсь я. – Не перегибай. Мне твои деньги не нужны. Я сам себе заработаю.

Мой крик ярит его. Это предсказуемо. Только мне больше не десять лет, когда от одного взгляда съеживался. Теперь похер. Пусть хоть жилы полопаются.

- Тебе нужна моя защита!

Мгновенное удушье. Я чувствую вздувшиеся вены. Они сейчас лопнут.

- Мне ничего не нужно.

В глазах темно, но я встаю и хлопаю дверью. На хрен их всех. Ненавижу. Я всех их ненавижу.

Падаю на руль, зажмуриваюсь. Все нормально. Просто это посттравматический синдром. На самом деле отболело давно уже. Все дебильные отголоски, они больше эмоциональные, так что в жопу все.

Перебарываю себя, загашиваю злобу. Искр в глазах становится меньше. Сую в рот сигу и глубоко затягиваясь, зло усмехаюсь. Пусть попробует помешать. Значит будем воевать по-крупному. Я ж урод? Да. Так что с меня взять. В первый раз не выжил, посмотрим, что во второй получится.

- Какие люди!

В стекло долбится Азар. Натягиваю маску развеселого разъебая.

- Какими путями?

Азар закатывает глаза и разводит руками.

- Шатаюсь без компаса. Пойдем? – выразительно хлопает по горлу. – Что-то достало все.

- Едем, – толкаю дверь, – давай в «Энджел».

- Там сегодня гоу-гоу. Девки закачаешься. Там будет Окси. Мне светит или опять ее возьмешь?

Зачетный приват девка делает. Я ее постоянный клиент. Когда достает все … Короче она знает, что нужно делать. Такие дела.

- Посмотрим.

Азар ржет.

Выкручиваю руль, музыку погромче и педаль в пол. Забыть все и всех. Пусть мне повезет. Азар кривляется на сиденье, подпевает чернокожему реперу. Я на автомате включаюсь. Только все равно как во сне.

Навалилось не продохнуть. Алёна еще …

Я не хотел так. Но я не могу связать себя с ней. Не могу! Хуже будет. В первую очередь для нее. Ей нужен другой. Любящий, понимающий. Готовый обогреть и оживить. Вернуть веру после двух уродов, что повстречались ей на пути.

М-м … Зубодробительно. Просто сдохнуть.

9.

- Как ты нашел меня?

Во все глаза смотрю на стоящего рядом Сергея. Сходила погулять …

В первую минуту пытаюсь сообразить сон это или явь. Все настолько иллюзорно, что с трудом походит на правду. Моргаю с усилием. И вдруг окатывает волной. Доходит, что все реально.

Мне страшно. Я его так давно не видела. Сергей просто исчез из моей жизни. С бракоразводным процессом решал Яр, и я была этому рада. После того, что Сергей натворил, была не готова ни к какому контакту.

Он по-прежнему угрюм и грозен. Также давит тяжелой энергетикой, будто вытягивает из тебя жизненные соки. Собираю все силы, безразлично встречаюсь взглядами, только внутри полный холодец. Все вибрирует и трясется.

Чтобы он не заметил тремора, прячу руки в карманы. С каждой секундой тряска все больше.

- Случайно. Я присяду?

Не знаю, что сказать. Я боюсь Сергея. Затравленно озираюсь, вокруг много народа. Не посмеет. Не дурак же он, сделать что-либо во вред себе. Поэтому настороженно киваю.

Сергей присаживается совсем рядом. В первое мгновение соприкасаемся бедрами. Даже через ткань пронзает холод. Я отвыкла. Он чужой для меня, посторонний. Наша прошлая жизнь кажется выдумкой.

Я сама поставила себе этот препон. Бывший муж перестал для меня существовать, когда лишил жизни Хана. Отодвигаюсь дальше. Не могу … Я не могу простить и никогда этого не сделаю. Он мрачно усмехается, но действия никак не комментирует.

- Как дела?

- Нормально.

- М-м. А я за тобой.

Говорит буднично и как-то слишком просто. От его слов замираю. Мне так становится неприятно. Я что вещь? Или тварь бессловесная? Зачем я ему? Ведь знает, что жила у Ярослава, неужели все равно?

Качаю головой. И еще дальше отодвигаюсь.

- Нет. Ты прям за этим ехал?

- Ехал к брату, но там узнал, что ты от него ушла. Вот я подумал … Был кризис. Готов простить тебя, Алён, – вдруг поворачивается и сверлит взглядом, – я ведь лишь только погулять тебе дал. Короче, чтобы смерть пса пережила спокойно. Перегнул тогда. Ты уж прости. Пора назад.

Ушам не верю. То есть ересь, вылетающая из его рта, нормально звучит, да? Что он несет …

- Мы в разводе, Серёж.

- И что?

- Для тебя ничего, а для меня – весомый факт. Назад пути нет.

- Ошибаешься.

Он так это говорит, будто давно решил. Голос глухой, но настолько уверенный, что мне не по себе. Кошусь на Сергея. Он спокоен, ничуть не встревожен. Будто мы только вчера расстались. Вид настолько непробиваемый, настолько уравновешенный, что вызывает оторопь. Это что-то нездоровое.

Зная его характер …

Бежать надо.

Я не знаю, что произошло с ним в последнее время, но кажется, что Сергей стал еще мрачнее, еще более зацикленным. Внешне не выдает ни одной раздражительной эмоции, как машина сидит, как робот запрограммированный, фишка в том, что внутри. Там цунами и шторм. Сметет и не чихнет.

- Сереж, – от леденящего страха, решаю не лезть в разборки. Внутренним чутьем ощущаю, что лучше спокойно себя вести. Очень боюсь спровоцировать, потому что кажется, еще немного и сосуд пробьет. – Не нужно. Я никогда не смогу быть рядом с тобой.

- Да?

Сначала улыбается. И улыбка практически парализует. Так Лектор улыбался Клариссе. Я смотрела этот фильм. Губы раздвигаются в змеиной улыбке.

Поворачивается и хватает меня за руку. Против воли волочет к себе, не успокаивается пока не придвигает. Склоняет голову, лбом почти по моему стучит. Отшатываюсь от боли, но не дает ни на секунду отодвинуться.

Я жду. Закричать не могу. Я боюсь.

- Слушай, – хрипит, – ты все равно вернешься. Поняла? Даже если ты … будешь против … – сжимает до боли руки, вскрикиваю. – Все равно заберу.

- Отпусти, – срываюсь на животный писк, – мне больно. Мне больно-о.

- Девушка, – раздается рядом напряженный голос. Перед нами стоит пара крепких парней с колясками. Оба в спортивках, большие, мускулистые. В руках перекладинки люльки как тростинки смотрятся, – все в порядке?

Сергей ослабляет хватку. Я пользуюсь моментом, запальчиво тарабаню что все нормально и опрометью убегаю с площадки. Нахожу в себе силы, оборачиваюсь. Парни о чем-то беседуют с Сергеем.

Припускаю на остановку бегом и запрыгиваю в подходящий автобус. Забиваюсь на заднее сиденье, съезжаю и пытаюсь быть меньше ростом. Боже … Боже! Зачем я его встретила. Как он меня нашел. Как все теперь это разрулить.

Падаю на сложенные руки и замираю.

Мне так страшно.

Немного подумав, вытаскиваю из телефона симку и ломаю, соскребаю с нее все, что можно соскрести. Попрошу Диану приобрести новую для меня. Не хочу иметь больше ничего общего ни с кем из братьев. Проказа они, а не люди.

Сергей однозначно меня триггерит. Даже вводит в ужас. Я немею в его присутствии, замираю как змея при звуках дудки. Он как будто магнетизирует. При звуках голоса впадаю в кому, теряю возможность сопротивляться. Правда. Даже ноги не двигаются. Если бы не парни, так и сидела бы парализованной куклой.

10.

В руках проект моек. Их у меня пока еще в компклексе нет. Подкинули неплохой вариант. Мне бы вникнуть, только голова по-прежнему как валенок. Не варит. Туплю в окно. С трудом возвращаю себя к делам. Идея заманчивая …

Если грамотно подойти к делу, то потом все руки само потечет. Есть такой вариант. Подгрести мойки, пошатать кто послабее неплохо будет. Короче, есть над чем размышлять. От монополизма в здравом уме еще никто в перспективе не отказывался.

Еще заманчивее найти Алёну …

С-с-к-а … Сколько еще думать, м? Ну, блядь, сколько?!

Опять!

Все. Забыл. Выбросил ее из головы срочно. Не мой вариант. Не нужна она мне.

Я реально устал от разбитого состояния. Творю разную дичь. После Алёнки сорвался с цепи и несет меня кубарем. Как остановиться не знаю. Азар втягивает в загулы, я не сопротивляюсь. Потому что реальность пиздец давит. Дело в том, что сам хочу забыться. Не вывожу я.

Понимаю, что мудак я мудище и что? Че-т реально достало. Как выпрыгнуть из жопы пока не знаю. Уравнение в двумя неизвестными. И я не Лобачевский, если так-то.

Да и по всем показателям порядочности во мне по нулям. Лет не мало, а в душе гарь и зола.

Жру абсорбенты горстями. В душе пусто. Будто вытащили из меня жизненно важный орган, а без него тяжко. Ночью совсем труба. Снится.

Обнимаю. И там в снах все хорошо. Алёна рядом. Просыпаться иной раз неохота. Долго отхожу. Задолбался.

Зло смахиваю со стола канцелярию. Лабуда летит на пол, в голове звоном херачит. Зачем найти? Что дальше-то?

Конец все равно один. Точнее никакого конца нет. Да и начала тоже.

Денег дать? Так не возьмет. Купюрами не искупишь вину и пробоину не залепишь. Думал быстро отлипну. Возьму свое и отвалю по тихой грусти. Ни-хе-ра!

Ладно. Пошло оно все.

Все, хорошо. Надо тормозиться.

Зачем тогда … Ищу ответ и не нахожу. В очередной раз четки мыслей перебираю.

Нравилась? Да. Хотел? Да! Любил? Нет.

Это другое.

Она неземная была, не досягаемая. Мечта, что ли такая. Незакрытый гештальт. Да какой гештальт? Будто у нас что-то было с ней когда-то.

Просто тот вечер, когда она шла из бани … Он перевернул сознание. Влетело махом. Как заклинило. И ничем не выжечь. Вообще ничем!

Там даже потом Татка ночью не загасила. Кипело и булькало, что в вулкане. Трахал Тату, а представлял Алёну. Закрывал глаза и … Ох, твою ж … Как только не вертел Татку, что только с ней не творил. В молоко. Бесполезно.

Эти плечи. Эти мокрые волосы. Силуэт фигуры в лунном свете. Наяда. Замкнуло провода.

Получилось то, что получилось. Кого винить? Это жизнь. Мы все в ней конченые твари. Добываем свое и исчезаем с горизонта. Платим и забываем. Так же легче жить, да? Конечно. Конечно! Нам никто ничего не должен.

Сердце снова болезненно колотится. Шманает навылет. Того и смотри вырвется из-под ребер и покатится. Прикладываю ладонь к ошалевшему мотору. Лупит как угорелое. Бахает, что колокол.

С-су-к-к … Ш-ш-ш … Тихо. Тихо … Все нормально.

Надо отвлечься.

Подрываюсь, вылетаю на улицу. Разговаривать ни с кем не хочу. Под удивленные взгляды сотрудников срываю с места на скорости и топлю в пол. Расколошматиться бы на хрен, чтобы хоть что-то в башке на места стало.

Забрал что хотел, что еще тебе, Яр? Живи, радуйся. Проблемы нет. Только куда теперь деть воспоминания об упоении с ней, м? Ну куда? Таких же никогда не было. Была похоть, была эротика, было много чего, а взахлеб не было. И вроде ничего особенного, но тащило по волнам, заворачивало так круто, что тело в невесомость падало.

Нужно все забыть. Вычеркнуть из памяти. Все бред собачий. Было и прошло.

Думай о делах! Думай и голову разной сопливой херней не забивай. Бери Тату и пользуй куда хочешь. Бери Окси. Бери любую! Алёна не для тебя!

А-а-а …

Что ж так таращит, м? Что так наизнанку-то? Ненавижу это чувство.

Все. Все! Запускаю руку в волосы, тягаю с силой. Боль отрезвляет. Упрямо бычу перед собой и твержу, как заклинание – забудь!

Подъезжаю к компклексу мойки, которая уже умирает. Боксы ржавые, убитенькие. Оборудование, конечно, так себе. Посмотрю, скорее всего смогу выкупить и реанимировать. В целом доходное место. Прежним хозяевам она уже на хрен не нужна, мне пойдет. Расширяться, так расширяться. Немного вложений на первых порах и в шоколаде. Потом мощное вливание и греби лопатой.

На подъезде решаю проверить персонал. Возможно, кого-то оставлю у себя, предложу лучшие условия. Если сотрудники дельные, таких днем с огнем поискать. Поэтому заезжаю в бокс и заказываю полную обработку салона. Присаживаюсь недалеко на лавке. Пью вонючее кофе из автомата, наблюдаю.

Старший кричит вглубь служебки. Грубо дергает кого-то из сотрудников. Это все при клиентах. Молодец, что сказать. Такого сразу убирать надо. Этика ему незнакома.

- Позовите стажерку, – величаво командует, – пусть приступает.

11.

Ошарашенно смотрю в глаза Яру. Не ожидала!

Вот это я устроилась на работу. Прекрасно. Нигде покоя нет! Что за ... М-м-м!!!

Первый порыв бросить все и уйти. Я как-то не готова под присмотром наяривать, но останавливает одно -зарплата. Она здесь достаточно высокая. Может мне так кажется, не знаю. Опыта особо нет.

Диана нашла нам работу буквально за день. Я сама же упросила ее съехать в обозримом будущем. В двух словах обрисовала ситуацию, и мы приняли решение, что свалим из этого района как можно дальше. Она придет немного позже. Пошла показывать рисунки в агентство. Диана графический дизайнер. Колледж закончила, а я вот не сподобилась. Тоже надо думать. Без образования никуда в приличное место не попасть. Вот если только сюда и все.

Яр рядом. Сколько не отвлекайся на рандомные мысли он в двух шагах.

Как дура стою. Менеджер неодобрительно косится. Он и так взъелся на меня, чем не по нраву пришлась не понимаю. Воспринимает будто я его личный враг. Может тут так принято грызть новеньких. И я молчу, норов не показываю. Нужны деньги. Такая простая арифметика.

- Пошевеливайся, – прикрикивает.

Так неловко, но делать нечего. Кушать что-то надо.

Молча прохожу к стенке, снимаю керхер. Секунду соображаю, как нажать. Мне показывали, но так волнуюсь, что из головы вымело все адекватные мысли.

- Куда ты суешь, бестолочь! – шипит дракон.

Тушите свет. К лицу подкатывает краснота. Мне становится удушающе жарко.

- Свали отсюда, – грозный голос Яра заполняет гулкое пространство. – Сначала научись с сотрудниками разговаривать, а потом рожу свою здесь свети.

Не поворачиваюсь. Собираю всех богов про себя. Какого лешего Гордеев приперся именно сюда! Если сейчас меня попрут, то это еще время поиска, а у меня его нет. Пережила бы придирки, все равно дракон последние два дня работает, потом в отпуск сваливает.

- Послушайте, – отвечает Яру.

- Нет, это ты послушай, – отодвигает меня назад, ставит за себя. Вот это уже ни к чему, я не должна пользоваться защитой предателя. Телепаюсь тряпкой между ними, выскользнуть без вариантов. Ох, не нравится мне. Сердито и нагло протискиваюсь нахрапом, а Яр продолжает орать, – она справится. Ты можешь идти.

Менеджер не спорит. С горящим злым лицом размашистым шагом сваливает в подсобку. Мне конец теперь. Закусив губу со злости, смотрю ему вслед наливающимися слезами глазами. Все. Не работать мне здесь. Дракон меня сожрет.

И такое отчаяние берет. Готова этим керхером по лбу ударить долбанного Гордеева. Гад. Сволочи кусок! Всю жизнь испортил. Горите вы керосином, раздолбаи.

Слезы проливаются сразу и обильно. Тяжелые капли срываются, падают. Нагибаю голову, сжимаю покрепче ручку и иду к его машине. Срываю со стены пеногенератор, обильно лью. Запениваю всю морду, не жалею.

- Алён.

Блокирую работу прибора. Не глядя на Яра, едва цежу, при этом стараюсь говорить вежливо.

- Вы оплатили компклекс работы. Пройдите, пожалуйста, в зону ожидания пока я закончу. Там вам предложат чай или кофе на выбор. Так же там есть телевизор, и вы сможете приятно провес …

- Алёна! Посмотри на меня.

Мертвею.

Зачем он так говорит? Таким голосом как тогда. Зачем … Это же так больно.

Швыряет в запретную зону. Блокировка летит к черту, броня падает и рассыпается. Мое сердце снова бьется через раз. Больно! Больно же! Невыносимо.

Не хочу. Я не хочу снова в кипящий котел, не желаю вариться заживо от безысходности и захлебываться горем. Иначе не выдержу. У меня тоже есть предел.

Дышу и считаю про себя. Диана научила. Помогает. Промаргиваюсь и начинаю снова воспринимать мир.

Едва реанимируюсь. Как только обретаю возможность говорить, выскребаю из себя.

- Разговоры с клиентами не поощряются.

Яр ругается. Он так матерится, что по ушам режет. Такие слова выдает, кошмар. Слава Богу, что в боксе никого кроме нас. Но тут камеры. Я еще не знаю, пишется ли звук, если да, то вообще конец однозначный.

Мне нужен всего месяц, чтобы заработать. Ну нет времени искать что-то еще. Поэтому преодолеваю себя, дергаю Яра за рукав и прошу успокоиться. Не понимаю, почему он разошелся, ведь я же молчу. Имею право после всего с ним не разговаривать или нет? Думаю да. Так в чем дело?

- Прошу тебя. Мне нужна эта работа.

Сверлит глазами. Взбешенный, всклокоченный и ужас какой злой. Лицо перекошено. Ну надо же. А я будто бесчувственная. Он подумал, как мне, м? Или его только свое состояние интересует? Повернуться и уйти? Вот было бы отлично.

- Если бы взяла деньги, то сейчас бы со шлангами не бегала, – выговаривает Гордеев.

- Правда? – брови взлетают. – А мне не надо.

- Серьезно?

- Да. Отступные не беру. Подари своей даме. Я обойдусь.

- Это не отступные.

- А что же?

- Это на жизнь.

12.

- Сядь, – грубо двигаю Алёнку дальше на заднем сиденье.

Близость шарашит по нервам. Ненавижу чувство беспомощности, оно каждый раз рядом с ней возникает. Мне будто отрубает всю сучность души, вылазит верхом убойная розовопузость. Спрятать бы, да не помещается никуда. Уродство какое-то, ей-богу. Меня выматывает состояние раздробленности.

Зажимаю пальцы в кулаки. Что блядь как сопля! Ноешь … Но она-то рядом. Да почему такая? Взялась на мою голову. Как вышвырнуть из жизни и забыть? Ну не нужна она мне!

Трясется вон вся, как щенок замерзший. Нос мокрый, глаза мокрые. И пальцы синие. Замерзла.

- Выпусти.

Пищит как кутёнок. Надо ж было такой беззащитной уродится.

Сгребаюсь в кучу. Думаю. Поспешно стаскиваю броню и формирую защиту. Что было, то было. Ничего не сделать уже. Алёнка зажимается в клубок, копошится и злится. Как раздраженный ёжик фыркает.

- Можешь минуту посидеть спокойно?

Ресницы как стрелы взлетают. Жжет взглядом своим. Усмешка трогает мои губы. Ненавидит. Знаю.

- С тобой я больше не то, что минуту, секунды быть не хочу. Или ты меня выпускаешь, или я … Я … – озирается по сторонам. – Открой дверь, – обессиленно.

Ничего лучше не нахожу, как сказать.

- Полсекунды дай мне. Пожалуйста.

Только зачем мне, а? Все просто. Совесть очищаю. Да, наверное, так называется.

Отворачивается. Быстро теребит рукав растянутой мастерки. Неотрывно таращусь на торчащие нитки. Они меня бесят, вымораживают. Как нищенка с паперти выглядит. Неужели нельзя что-то приличное купить? Разве я ограничивал?

- Вернись, вещи хотя бы забери.

У нее же целый гардероб. Я все забил. На каждый сезон шмотки, как одержимый покупал. Дергается. Морщится, будто я жидко обосрался. Выпячивает дрожащую губу и машет головой. Шипит, как маленькая змейка.

- Нет.

«Не-ет» – про себя передразниваю.

- Ты на кого похожа? Что пытаешься доказать? И кому? Мне?

- Я никому ничего доказывать не собираюсь. Отстаньте уже от меня.

Под ноги падает пакет. Забыл совсем про него. На сиденье вываливается выпечка и кусок мягкого сыра. По салону ползет запах и у Алёнки дергается горло. Меня расшибает в лепешку. Она есть хочет?

Что за …

Краской полощет по лицу. Все бросается на щеки. Ее тонкое горло дезориентирует и выбивает из оболочки. Я глохну. Так все плохо? Да плохо! Я же не мультики смотрю, вот она передо мной сидит. То есть до такого дошло, да? И что было выёбываться? Зачем мне назад деньги перевела не понимаю. Чтобы жрать было нечего?!

- Ты ела сегодня?

Голос виляет. Алёна смотрит прямо перед собой, молча застегивает высокий ворот. Молчит. Эта ебаная тишина громче натужного крика. Из рук все валится. Опускаю голову, зависаю.

На сколько меня хватит? Сколько еще терпеть смогу, прежде чем оторвет крышу, и она полетит по ветру.

- Послушай …

Не знаю, кажется, в этот момент давление бьет по самым высоким точкам. Меня шибает от пятки до макушки. Судорожно пытаюсь сообразить, что надо сказать. В башке жжет и долбит. Как убедить ее хоть что-то съесть?

- Нам не о чем говорить.

- Понимаю. Не настаиваю. Просто съешь это, и я отстану.

Алёна ведет плечом. Жест напряженный и настолько протестный, что невольно сжимаю зубы. Противен. Я ей очень противен. И как всегда косячу – зеркалю действия. Самого от себя выворачивает. Последней тварью себя ощущаю. Но что поделать, я не могу по-другому.

Так будет лучше для всех.

Перебарываю в себе дерьмо. Отворачиваюсь. Мне не хватает воздуха в гребаной тачке душно, стекла запотели. Дышу с перебоями, кровь толчками в башку бьет.

- Не буду. Я не голодна.

- Да?

Не верю ни единому слову. Алёнка серого цвета. Меня взрывает. Я реально не понимаю, другие девки как девки, а эта непробиваемая. Уперлась и ни шагу назад.

- Да.

Тихий голос режет тишину острым ножом. И единственное, что хочу сейчас избавиться от немоты. Но еще больше хочу, чтобы она приняла деньги. Мне так спокойнее. Пусть возьмет.

Давлю борзее, чем требует ситуация.

- Разблокируй меня. Пополню счет. Не надо здесь работать.

- Я не твоя собственность, чтобы мне указывать, что делать и как жить. А теперь сделай милость, Яр, пропади из моей жизни.

- Я выкупаю мойку.

На хрена я говорю это? Испугать? Надавить?

Несмотря на внутренний мятеж, продолжаю нести дичь.

- Тогда я увольняюсь. Прямо сейчас.

Не останавливаясь, шпарю первое что приходит на ум. Действую быстро, потому что время на исходе. Сейчас она начнет убегать.

- Предлагаю стать менеджером. На место этого, – киваю в сторону подсобки, – подумай.

13.

Еще одна встреча и я размозжу ему башку. Даже встреча с Сергеем не вызвала у меня выворачивающих эмоций, там был просто страх, а здесь … Мне будто в который раз сердце вырвали. Вспороли грудь, сунули руку под истекающее кровью ребра и выдрали. Медленно и с наслаждением. Он издевается, а?

Выглядываю в окно, машина стоит. В салоне сидит Гордеев. Да уезжай ты!

Забиваюсь в угол, складываюсь пополам, сжимаюсь в больной комок. Больно. Больно мне! Снова в голове рефреном «за что?»

Все люди как люди, почему мне пригоршнями глотать кислоту надо, не понимаю. Лицо перекашивает, я не могу остановиться.

Господи. Куда мне идти! Ты меня слышишь? Ты же видишь, что я запуталась.

Зачем ты обрек меня любить, чувствовать? Кроме горя ничего в ответ. Я ношу ребенка, я хочу выстоять! Ну помоги же ты мне! Я так устала …

Выкручивает жалостью к себе, вымораживает. Стыну заживо и горю одновременно. Отчаянье страшная вещь, почти убийственная. Оно заставляет взращивать в себе зерна безнадежности и обреченности.

Яр озабочен лишь тем, чтобы всучить мне деньги. Так его совесть очистится, да. Скорее всего так и есть. В нем нет капли сожаления о своем поступке. Почему я не видела раньше, да потому что предпочла не замечать. Было же известно, что он кобель. Но я дурочка, решила, что он и правда в меня влюбился и теперь будет все по-другому. Наивная простота. Идиотка.

Никогда не возьму ни рубля. Пусть он подавится купюрами. Ничего мне не надо. Плевала я на него и на всех. Сволочи. Беспринципные сволочи … А-а-ах, как же печет все.

Выжимаю слезами себя досуха. Нечем больше плакать, пересохла как ручей. Смотрю перед собой в точку и все плывет. Даже на хлопающую дверь не отвлекаюсь.

- Ты какое право имела не обслужить клиента? – противный голос Дракона ввинчивается в уши.

Заторможено поворачиваю голову. Он возвышается надо мной, злобно поблескивает глазами. Большой, полный и ужасно надменный. Руки подпирают выступающее брюшко, в палец врезалась золотая печатка.

Судорожно вздыхаю. Первый день работы в трубу.

- Извините, Альберт. Я сейчас все исправлю.

- Не надо ничего исправлять, – шипит он, – ты уже проявила себя, как смогла, безрукая.

Опирается на стол, я как завороженная не свожу взгляд с перстня.

- Я не безрукая, – оправдываюсь, – первый день … Так бывает.

- Замолчи.

Если бы не это все, вспылила. Но я обескровлена. Мне бы по сопротивляться, а не могу. Подавлена сверх всякой меры. Хочу одного, чтобы оставили в покое. И я смогу.

- Альберт, вы …

- Значит так, – стучит по столу, – этот день работаешь бесплатно. Поняла? Сейчас приедут три машины. Сделаешь сама! Одна!

- Но …

- Что-о??? Бесплатно? Вы думаете о чем говорите?

Позади стоит Диана.

Смотрю ей в глаза, она же ответно меня рассматривает. Кивает, как бы спрашивает, что со мной. А когда понимает, что я истерила, то лицо каменеет в буквальном смысле. Зеленые брови ползут вверх, а дреды становятся дыбом.

- Позвольте спросить, – низким голосом заводит она, максимально медленно стаскивая планшет с плеча, – почему у вас стажер в истерике?

- Ты кто такая?

- Я-то? – прищуривается и наступает на Альберта, тот ни шагу назад. – На работу к вам хотела устроится, но видимо не судьба. Тут я смотрю рабство приветствуется.

- А-а, – тянет насмешливо, – это ты мне звонила. Ну так иди бери щетку и вперед. Дотирай машину за своей криворукой подругой. А я еще посмотрю, взять вас или нет.

У Дианы глаза наливаются кровью. Она сейчас на него бросится.

- Диана, – встаю и протискиваюсь к ней. Ловит меня за руку, ободряюще сжимает. – Пошли отсюда, а?

- Конечно уйдем, еще не хватало придурков разных терпеть.

- Что ты сказала, сука?!

Рев Дракона разносится на всю подсобку. Он бросается на нас, я пугаюсь, оглушительно визжу и тяну подругу к двери. Но та балда и не думает. Хватает с полки какую-то увесистую хрень, с размаху кидает в жирдяя.

Эта штука разбивается о ногу Альберта, тот с завыванием оседает на пол.

- Я вас посажу, овцы тупые, за причинение повреждений.

- Кто еще кого посадит, – огрызается Диана, тянет меня на выход.

- Ах, вы твари, сейчас в полицию позвоню.

Хватает телефон и что-то набирает. Прижимаю руки к груди и пытаюсь сообразить. Диана бледнеет и шипит, что полиции в нашем случае только не хватало. Я переживаю, вдруг у этого Дракона нога сломана, но вроде шевелит ей и достаточно бодро орет.

Надо же было так вляпаться.

В дверях сталкиваемся нос к носу с Ярославом. Мгновенно оценивает погром, ощупывает меня взглядом и убедившись, что все нормально, подходит к менеджеру.

- Ты что ей сказал?

- А вам какое дело? – поднимается и усаживается на стул, – сейчас подойдут и помоют машину. Остальное внутренние дела.

14.

- Алён, давай еще немного потерпим, – уговаривает Диана, – он небось тут появляться не будет. Владелец же. Назначит такого же, как Альберт и смотается восвояси.

Тереблю тряпку в руках. Мы почти всю ночь не спали, обсуждали произошедшее. Обстоятельства такие, хоть матушку репку пой. До конца месяца на двоих осталось всего ничего. А мне еще надо на учет встать куда-то. Благо чувствую себя нормально, но это не значит, что следить за собой не нужно. Я прочла в интернете, сдать анализы необходимо. Да и для выплат тоже понадобятся документы.

И с работой просто ужас. Вакансии есть, но зарплата смешная. Тут хотя бы более-менее. Вопрос в том, как дожить до этой самой зарплаты.

- Диана, – просто произношу имя, не зная, что ответить.

Ее я тоже понимаю. В целом она очень рационально рассуждает. Может правда Яра тут не будет, тогда станет намного легче. Коллектив тоже неплохой. Все нормальные, кроме Дракона.

- Так, – сводит брови, – ладно. Если совсем тебе никак, давай прощаться и искать новое место.

- Подожди, – пищу в изнеможении, – еще день отработаем, а потом решим. Хорошо?

Диана тревожно дергается. Отбрасывает пластиковую штуку и присаживается рядом.

- Я всегда с тобой, – пожимает руку, – не брошу. Хватит голову клонить. Не заставляю, просто попросила. Еще день и решим. Только не себе во вред. Эй, подружка, – шутливо толкает легонько, – ну-ка носик по ветру. Прорвемся!

Кисло улыбаюсь, но держусь. Может и правда не заморачиваться. Да переживу я встречи с Гордеевым. Если ему все равно, то и мне, знаете ли, тоже. Поболит и пройдет. Хоть и боли страшные и местами ужасно непереносимые, но жизнь не заканчивается. Я сильная. Я выдержу.

Шмыгаю носом.

- Эй, девочки, – в дверь пролазит лохматая голова Женьки, – бегом на планерку. Новый собирает. Там на счет зарплаты и развития говорить будет.

В животе привычно скручивается комок. Сейчас снова лицезреть того, кто разбил мне сердце. Ловить взгляд на себе и каменеть от того, что больше в нем нет тепла. Слышать голос и вспоминать, каким он бывает в минуты особой нежности, расслабленности.

Но не это самое ужасное.

Чувство отдаленности и отчужденности. Это самый страшный укол в нервные окончания. Это вскрытие без наркоза. Это как удаление зубного нерва наживую, без анестезии.

Видеть, как Яр уходит или скользит по тебе безразлично взглядом – моя маленькая смерть.

И тем не менее я живу. Ломко, надрывно, хромоного, но живу.

Протискиваемся в небольшое помещение, рассаживаемся. У окна стоит Гордеев. Как всегда неотразим, по-другому не выглядит. Опускаю глаза, стараюсь отключиться от эмоций. Все любовные рефлексии теперь не главное, на первый план нужно учиться ставить совершенно другое.

- Итак, коллеги, – голос Ярослава вливается ядом в вены, – я пригласил вас, чтобы рассказать, как будет работать комплекс. Нас ждут глобальные изменения. Мы все усовершенствуем, завезем новое оборудование, которое отвечает современности и пересмотрим заработные платы сотрудников. Первое, что хотелось бы расширить …

Чем больше слушаю, тем больше поражаюсь. Он хорошо знает то, чем занимается. Со всех сторон доносятся одобрительные возгласы народа. Они восхищены грядущими переменами. А названная зарплата и вовсе вводит в эйфорию. Женя удивленно-восхищенно присвистывает и даже пытается аплодировать.

Если мы с Дианой продержимся, то можем снять что-то поприличнее. Мы может и остались бы на прежнем месте, но в довесок ко всему наш дом облюбовали наркоманы. Рыщут в клумбах днем и ночью, дерутся и черт знает что делают. Вот вам и дешевая аренда.

- Мне понадобятся старшие смен и дельный менеджер. С кандидатами спешить не будем. Пока назначу и.о. Кого, сообщу чуть позже. У кого есть вопросы?

Диана поднимает руку.

- Выплаты два раза в месяц или один?

- Два. Десятого основная зарплата, а двадцать пятого небольшой аванс. Зарплата белая. Вся. Так что с трудоустройством поторопится нужно, кто еще не оформлен.

- Мы стажеры, – разводит руками подруга.

- Стажировка две недели, потом оформление по ТК РФ. Еще вопросы?

Пока сотрудники галдят, наперебой выспрашивая про разные разности, я молчу. В растерянности пребываю. Не спрашивать же его о том, как часто он здесь будет. Слышу только, что мойку будут перестраивать частями, закрывать никто не будет, чтобы клиенты не отвыкли от мысли, что она работает. Все же часто будет здесь, контролировать процесс кто-то должен.

Это мне никак не подходит.

- Если вопросов больше нет, то у и.о. будет в доступе мой номер на крайний случай. А так прошу обращаться к заму, в связи с моим отъездом в командировку на этой неделе. Закончили?

Он так и ни разу не взглянул в мою сторону. Вот и все. У меня яд по телу носится. И кто дурак в нашем случае? Конечно, я дура. Да ему плевать на меня. Случилась в жизни обычная история. Вот и все.

Встретил, попользовался и бросил.

А чего я хотела … Бабочек и цветочков, как у Диснея? Шиш там! Получите злую Гингему. Дайте мне пластырь залепить свою зияющую и кровоточащую дыру в теле.

15.

- Ничего себе, это кому интересно?

Диана аккуратно подходит и цепкими пальчиками хватает конвертик. Разворачивает.

- Это тебе.

- Я не буду!

Апатично отхожу в другой конец бытовки, сажусь смотрю в окно. Купил все-таки. Незаметно вытираю набежавшие слезы. Вот паразит.

Он реально считает, что мне от этого легче или как? Можно уже забыть меня раз и навсегда. Нет желания быть кошкой, которой хозяин постепенно отрезает хвост. Можно уже сразу рубануть.

Я не понимаю действий Яра ни разу. Руководствуется остатками совести или для него нагадить и потом делать вид, что ничего такого не произошло обычная жизнь. Скорее всего так и есть.

- Алён, может поешь? – сводит брови Диана. – Тут хоть свежее, не наши с тобой акции в маркете с почти истекшим сроком годности. Говядина, медальон. Будешь? Не ради себя, если так-то. Подумай.

Еще одно.

Понимаю, не маленькая. Но я не могу преступить. Не за кусок же говядины продаваться. Ой, я понимаю. Рассуждения у меня не зрелые, но у ж какая есть.

- Нет.

- Тогда и я нет.

Деловито складывает все назад в пакет, а потом сует наши баночки в микроволновку. Молчим. Нашу тишину разбивает Женька.

- Едите? Че у вас?

- Дифлопе, – улыбается Диана.

- Да? Тогда возьмите вот к дифлопе, – и вываливает нам на середину стола половину курицы, – мама сунула. Сказала на всех. Лопайте.

И уносится.

- Спасибо, Женька! – кричит Диана. – Во! Давай. Налетай.

Молча отщипываю кусочек, ем. Подруга болтает, заполняет паузы. А я все никак от встречи на собрании не могу отойти. Судорожно соображаю остаться на работе или все же убежать с позором.

Отстраненно жую, глядя как Диана копается в телефоне. Фукает, отметая вакансии. Морщится.

А может мне все же продать дом? Ведь Сергей сто процентов не уедет, не бросит же хозяйство. Жить от него в нескольких километрах такое себе удовольствие. И тем более после ужасной встречи, намерения его просто жесть.

Продать и влезть в ипотеку. Там выплаты на ребенка … Потом няню найти … И куда я без вышки устроюсь? Черт побери одна засада кругом.

А если …

- Ты свалишь из моей жизни или нет?! – от истошного визга закладывает уши.

С бешеным ором влетает разъяренная Тата. Она вне себя. Кричит, визжит, брызжет слюной. Я даже не понимаю, чего она хочет. Хотя что тут понимать, ей надо чтобы я просто исчезла.

Выглядит растрепанной, максимально разъяренной. Тонкие пряди упали на лицо, пальцы скрючены, еще немного и она бросится.

- Выйди отсюда, – цедит Ди, – это помещение для персонала.

- Заткнись, нищенка. Где хочу, там и хожу. Это бизнес моего мужчины.

Ох, как …

Перехватывает спазмом. Я пульсирую, как свежая рана. Быстро же он переквалифицировался. Одним днем. Раз и все! Значит ее мужчина … Её …

- Серьезно? – поднимает бровь подруга. – Что-то не помню, чтобы о тебе говорили на собрании, как о лице, что может таскаться где угодно. Может ты террористка. Кстати, надо полицию вызвать.

Несмотря на ситуацию мне немного смешно.

Вот умеет Ди вывернуть в свою пользу. Боже, как я хочу собраться. Как я хочу остервенеть. Научите меня, девочки. Подскажите хоть кто-то! Как это делать? Что ж я за тряпка-то такая. Чуть что и сопли на кулак наматываю. М-м, как задрало!

- Я тебе сейчас вызову! – грозится. – Я так вызову. Слышь, замараха, чтобы завтра тебя тут не было.

Это мне.

Вот же падлюка.

Командовать еще будет.

Соскребаю, как бабка в колобке со всех сусеков наглости побольше и по капле в ладошку противостояния надавливаю. Хватит, да? Надо отвечать.

Нагло шпарю по ухоженному лицу хамоватым взглядом.

- Обязательно. Бегу. Волосы назад.

Даже Диана прячет ухмылку. Ой, перегнула что ли? Но Ди прям подмигивает.

Зато Тата зеленеет. Швыряет в стену клатч. Упирается в стол руками, наклоняется надо мной и шипит. Взгляд не отвожу, успеваю рассмотреть филлеры, идеально структурированные брови, подкачанные губы.

- Яр мой. Поняла, дешевка? Он и был мой, а ты – презрительно фыркает, – ты гребанный фастфуд. Запомни, грязнуха деревенская.

Не ведаю какая сила поднимает меня, но в глазах темнеет. Сука!

- Заткнись.

- О, – удовлетворенно тянет уголки губ, – цапануло? Ну естественно. Ты создана для того, чтобы коров доить и ходить в платьице в цветочек. Возвращайся к курам и уткам. Они тебе очень подходили. Мамаша с папашей к чему приучили, тем и занимайся. Лохушка сельская, найди себе тракториста.

Как там? Красные линии пересечены, теперь только жесть в ответ.

Прерывисто дышу, но пока еще себя контролирую. Проворачиваю слова в голове. Может я бы и проигнорила, но мама и папа … Нельзя.

16.

- Ты что творишь, дура!

Я разбила ей губы. В углу сочится кровь. Тата вся красная, всклокоченная. Она настолько в шоке. Не верит, что приложили лицом. Не ожидала, что руку на нее подниму. Видимо в жизни такого никогда не случалось. Прикладывает ладонь к лицу и смотрит на красные размазанные капли.

- Эй, спокойно, – предупреждает Ди, закрывая меня собой.

- Спокойно? – набирает обороты. – Спокойно?!

Визжит на всю бытовку. Я же обхожу подругу и выхожу на первую линию. Что ж поделать, мы уже пару раз подрались. Такая видать судьба, она не спрашивает, как удобнее, а подкидывает разные сюрпризы. Как сейчас, например.

- Ну дрянь, – бросается и хватает небольшую табуретку, – сейчас ты получишь.

С воплем нападает, как индеец с томагавком наперевес. Стараюсь оттолкнуть Диану, она же подпрыгивает, пытаясь защитить от удара, мы сталкиваемся, падаем и я заваливаюсь на бок, а сверху опускается стул.

Ох, как больно. Подскакиваю на ноги, как ужаленная. Неугомонная вновь на меня нападает.

- Убью! Чтобы завтра тебя не было тут … Завтра не было ….

Изгибаюсь, хватаю за руки, раздираю кожу ей в кровь. И вдруг все исчезает. Я в странном состоянии. Отряхиваюсь, ошарашенно осматриваюсь по сторонам. В углу скрючившись сидит Тата, а над ней нависает Яр.

Его шевелюра растрепана и стоит дыбом. И если бы я сейчас была на месте Татки, то никогда в жизни не подумала, что склонились надо мной с добрыми намерениями. Может она сабмиссив и ей так нравится? Хотя кому говорить подобное? Мне?

Меня вообще на помойку выбросили за ненадобностью. Правда в отличие Таты в глаза ему с собачьей преданностью не заглядываю.

- Ты что здесь делаешь?

Рычит, как зверь.

Тата сжимается, становится в два раза меньше ростом. Лицо скукоживается и обильные слезы проливаются. Они потоком льются, так горько рыдает, так плачет. Осталось только схватится себя за волосы и рвать.

- Ярик, – тянет к нему руки, – она набросилась на меня.

Мои глаза сейчас переплюнут размер Совы из Винни-Пуха. Надо же как изящно врет. Вот же брехло. Навалять бы ей следом за поганый язык.

Как же все бесит, как же надоел фарс. Ну почему я все время с ними сталкиваюсь, а? Это такое чувство юмора у судьбы, наверное. Больше разумного объяснения не вижу.

Вытираю кончик носа. Оттягиваю рукава мастерки. Замерзла от стресса. Пытаюсь к себе прислушаться, вроде ничего не болит. Табуретка хоть и пластиковая, но все равно ощутимо было.

Безучастно наблюдаю за ними, как кино смотрю.

Гордеев дергает Тату, ставит на ноги, будто забывает о ней. Развернувшись, сверлит нас взглядом. Разбиваюсь о ледышки. Сыплюсь со звоном. Надо же какая реакция. Готов защищать ее, да?

Надменно выворачиваю губы и презрительно морщусь. Не собираюсь оправдываться. Пусть хоть разорвет.

- И?

- Что «и»?

- Как все это, – обводит кругом, – можешь объяснить? Что за драка?

- У женщины своей спроси.

Предательски виляет голос. Хватаюсь за горло, ругаю себя, что дрогнула. Гордеев не дурак, догадается, что мне не все равно. Только что же теперь, ведь Тата его женщина в настоящий момент и, видимо, была ей всегда. Я же транзитный пассажир в жизни Гордея.

Разве я хотела расставаться. Да нет, конечно. Только Яр распорядился по-своему. Короткая любовная остановка не стала постоянной. Добро пожаловать, вон из реальности Яра.

- Я пришла в гости! – визжит Тата.

Вырывает из печальных грез мерзкий голос.

- И быстро предложила Алене исчезнуть с горизонта? – повышает голос Диана. – Хватит притворяться. Это ты спровоцировала драку.

- Ярик, – снова в мольбе протягивает руки. Вот это актриса. Аплодирую стоя! – Это не так.

- Врунья! – кричит Ди. – Ты обзывала её. Сказать как?

Я молча выхожу из подсобки. Оправдываться и объяснять сил нет. Это низко говорить о том, чего не было в помине. И вообще мне плохо от того, что я без конца становлюсь участницей долбаного тройственного союза.

Знала бы – сбежала сразу. Но я влюбилась в Гордеева. Будь проклят тот день, когда понадеялась на помощь. Лучше бы обошла стороной его дом.

Мне обидно.

И еще я беременна от него. Я даже сказать ему не могу, потому что боюсь последствий. Он обязательно скажет Сергею. И тот слетит с катушек. Быть пленницей до конца дней. Не хочу!

Но еще я уверена, что не нужна Яру ни при каких условиях, так значит и ребенок ему тоже будет не нужен. Одна выращу. Все одна. Пошли вы все к черту!

- Ты куда? – останавливает Гордеев, осторожно прикоснувшись к локтю. Тут же бьет током. Яркая дрожь бежит по телу. Съеживаюсь и стараюсь скрыться скорее. – Алёна, я хочу знать.

- Пусти.

- Яр! Оставь ее, – Тата вновь рядом, виснет на Гордееве.

Вот же липучка. Пиявка прям!

17.

- Соглашайся.

Припираю дверь плечом, не давая ей выйти.

Глаза Алёнки округляются. Рот приоткрывается и возмущению нет предела. Понимаю. Но как объяснить, что чувствую за нее ответственность. Впервые в жизни понимаю, что я кому-то что-то должен.

Стыд жрет.

Даже за то, что оголтело заменяю ее размалеванной куклой. Только сколько не деру до потери пульса, нихера не работает. Я запрограммирован на стоящую напротив. Мозги взорваны баллистической ракетой по имени «Алёна».

Закрыть пора гештальт. Нужно скорее опускать железный занавес, прятать все в глубокую шахту и не вспоминать. Не получается, сколько не стараюсь. Дело не в любви. Какая любовь в наше время. Хотелка. Все. Секс всему голова.

Вроде взял. Кончил и не раз. Должно спустить на тормозах, ведь черта подведена. Блядь, блокпосты рушатся сколько не возводи.

На семью положил, а на нее не могу. Скребет за ребрами, задолбала непрекращающаяся чесотка.

Опираюсь бедрами на подоконник, сую руки в карманы. Что за нахрен, даже не моргаю, когда смотрю на нее. Будто впрок хочу набрать зрительных впечатлений, чтобы потом ночью воспроизводить.

Это ничего не значит, мне приятно вспоминать и все. Все …

Необыкновенная она. Даже наряженная в самую дерьмовую одежду сейчас все равно наядой выглядит. Гребаное свечение изнутри, оно насквозь бьет. Огненное зрелище.

- На что ты рассчитываешь, Яр, – дергает плечом, – если бы мне знать, что это твой компклекс, на метр не приблизилась.

Конечно, не приблизилась. Понимаю, только все равно неприятно. Махровый эгоизм пробивает совестливая дыра.

А что я хотел? Невозможно сохранить нейтралитет после всего произошедшего. Девушки не прощают. Такие как Алёна – без вариантов. Тут только лбом стену пробивать. Но я этого делать не стану.

Ни к чему. Да и не нужно никому.

Отметаю крамольные мысли в голове, выдаю на автомате.

- Я буду платить.

Мотивация? Для нее почему нет. Деньги двигатель. Тем более, что реально собираюсь ей платить вдвое, а то и втрое больше остальных. В благодарность за то, что подарила мне ночи. Если сразу большим объемом не взяла, значит всуну частями.

Рано радуюсь. Алёнку ошпаривает предложением. Буквально выворачивает. На лицо наползает чудовищное презрение и насмешка. Она где-то горькая, невозможно не рассмотреть ту горечь.

- Засунь себе их поглубже.

И снова фиаско. Неужели трудно понять, что надо сейчас купировать гордость, как хвост собаки. Ни к чему все, зачем навешивать на себя маски, с какими не совладаешь.

- Я-то засуну, ты что будешь делать. По тебе за километр видно, что деньги нужны. Я предлагаю обучение, служебное жилье и хорошую зарплату.

- Нет.

Ясно. Все предельно ясно.

Упрямая, как осел. Не насильно же ей пачки в руки совать. Шагаю по помещению, кляня прежнего владельца. Мог бы и пошире площадь охватить. Я тут как тигр в клетке. Едва плечами между стен помещаюсь. И близость с ней … невыносима.

Стояла бы хоть она на месте. Ерзает, руки заламывает. Любое движение пиздецом по телу прокатывается. Успокойся уже, хватит. Но не могу. Я буквально вдыхаю ее. Уникальная. Запах снова будоражит, едва до ноздрей долетает тонкий аромат пионов. Не понимаю почему Алёнка ими пахнет. Это не парфюм, нет. Это ее кожа.

Задерживаю дыхание, застывая перед ней. Ноздри трепещут и жадно хватают воздух. Алёнка замечает, испуганно отшатывается. И я тоже. Одновременно отходим в разные стороны.

- Уйти хочешь?

- Да.

Куда … Сейчас уйти или вообще … О чем мы …

Насильно разворачиваю себя, заставляю пялится слепо в окно.

Отвыкай. Отвыкай!!!

- Не горячись. Подумай. Я не буду нажимать ни на что. Твоя воля соглашаться на менеджера или нет. Просто тогда работай … Не буду к тебе лезть. Обещаю.

Алёна думает. Залипаю, наблюдая как размышляет. Постукивает себя пальчиком по губе и водит по верхней пухлой. Сомнения чуть ли не на поверхность кожи выплывают. Надеюсь, что останется. Может хотя бы так станет немного легче. Буду видеть, что с ней, как живет. Короче все такое.

- Диане предложи.

Неплохой вариант, но в Алёнке заинтересован больше. Соглашаюсь на всякий случай.

- Подумаю.

- Тогда останусь на месяц при условии, что пообещаешь, что в мою сторону смотреть не станешь. Потом уйду.

Месяц так месяц. За это время может многое изменится. А пока соглашаюсь на все условия. В конце концов может и передумать. Хотя бы тридцать дней поживу с мыслью, что у нее все более-менее. А там возможно получится всучить отступные.

- Алёнка, я понимаю тебя. Но, возможно, ты простишь. Так бывает, понимаешь. Люди расстаются и … Нам же хорошо было. Так что …

Несу какую-то хуету, самому противно. Лицо Алёны перекашивает. Она силится не зареветь и ей с трудом удается. Но клянусь, мне еще хуже.

18.

- Алёнка, а давай с первой зарплаты купим что-то дельное.

Захлопываю раскладку с колледжами. Сегодня пол-ночи и все утро мониторю куда можно поступить. Край нужно выучится. Пока с трудом представляю, как совмещу беременность, работу и учебу, но деваться некуда. Без образования все двери закрыты.

Заглядываю к Диане и вижу, как она копается на сайте посуды. Невольно восхищаюсь. Красиво как. Особенно вон тот веселенький наборчик. Большая кастрюлька, средняя и ковшик. Благородный серый цвет снаружи, внутри приглушенно-оражневый.

- Наверное, можем себе позволить теперь, – бормочу, запихивая в рот карамельку.

За пару недель надежды на улучшение материального обеспечения увеличиваются прогрессивно. Так что можем, как говориться, себе разрешить потратить немного денег.

- Конечно, – тянет себе из кулька, – я на новой должности, – подмигивает залихватски, – а ты моя и.о. Продались за деньги, да?

Ой … Недовольно морщусь. Диана улыбается. Она умнее меня. После моего разговора с Яром мы все обсудили. И так судили и этак. В целом я могу трижды свернуть рот набок. Как бы не сходила с ума, не выворачивалась наизнанку от неприязни, боли и злости, уйти сейчас и бросить все самый простой и глупый вариант. Тем более в нашем положении.

Диане тоже обратится за помощью некуда и не к кому. Там своя жуткая история. И слава богу, что я ее встретила. Ди в чем-то сильнее меня и мудрее. Но она это она, а я это я.

В целом что … Работаем как-то. Тем более, что Гордеев поклялся, что Таты больше не будет. И вообще он скоро уезжает в командировку, приедет его зам.

Я стараюсь расставить внутри замки. Кстати, немного удается. Жизнь с Сергеем научила меня прятать истинные чувства далеко и глубоко. То чуть ли не единственный плюс, но он мне сейчас очень актуален.

- Да шучу я, – толкает меня локтем, – главное, что ты справляешься. Сейчас накопим и только нас и видели. А уж если мне повезет и мои идеи одобрит агентство, тогда вообще круть.

- Ты талантливая, Ди. Я в тебя верю.

- Ты знаешь, думаю, что ты тоже. Только надо понять, что тебе нравится.

Задумываюсь. Наверное, люблю готовить. Только не стандартную еду, а букеты. Из зефира. Меня соседки просили, когда жила там. Хвалили, а там не знаю. Не уверена в себе. Реакции были разные.

Люди-то хвалили, это да, но Сергей всегда находил небольшие недостатки. Там лепесточек кривой, там бутон открыт по-иному по отношению к другим цветочкам. Не считала я себя супер-профи. Хотя если потренироваться, купить формочки получше, мешки и насадки, все возможно. Кстати, есть курсы одной девочки, там бомба!

- Я тебе покажу кое-что после работы.

- Я чего-то не знаю?

- Да так, ерунда, – смущаюсь и сомневаюсь уже в затее, – оставим до вечера.

- Ну ладно. Ой. Уже пришли. Доброе утро! – машет рукой Женьке.

Бежим переодеваться. Диана пытается провести пятиминутку и настроить народ на рабочий лад. Боже, мы как слепые котята, тычемся что-то стараемся. Все равно считаю все нормально, мы же не обучались. Все у Ди впереди. Гордеев вот-вот должен начать реконструкцию. Мы буквально последние деньки дорабатываем.

Но и они максимально насыщенные. В пару последних дней сотрудникам организован подвоз горячей еды. Все упаковано в одноразовые контейнеры. Приятно, что так заботятся. Теперь кормежка будет на постоянной основе.

Ребята говорят, что и средства для ухода за авто стали более современными и более продуктивными. Клиентов заметно поприбавилось. Растем в целом.

- Ой, там снова этот приехал, – краснеет Надя.

Поворачиваюсь, замечаю зеленый порше. Не помню такого. Равнодушно отворачиваюсь и иду взять с полки запасные перчатки. Без них никуда. Средства могут быть слишком пахучими, а у меня теперь с этим проблема, поэтому прихватываю дополнительно еще плотную маску. Готовлюсь к следующему клиенту. Моя очередь.

С удивлением смотрю на растерянную Надюшку, что возвращается. Подходит почти вплотную, будто слепая.

- Алён, – растерянно трогает за плечо, – а он тебя попросил компклекс сделать.

- Что? В смысле?

- Тот парень на порше.

- А ты?

- Ну … меня не хочет. Попросил девушку с буйной непослушной копной. Ты его другу хорошо машину помыла. Вот тоже хочет.

Машинально трогаю волосы. Я сменила прическу на кудри. Захотелось чего-то …

- Бред какой-то фейеричный, – усмехаюсь.

- Иди. А то он ждать не любят.

- Ок, ладно.

Дернув плечом, спешу к клиенту. На входе к бокс стоит красивый высокий мужчина. Он неотрывно смотрит, пока двигаюсь навстречу ему. Под его пристальным вниманием становится немного неловко. Очень откровенно рассматривает. Мне становится немного зябко.

Навешиваю на лицо улыбку, потому что помню, все прибывшие на мойку клиенты наши дорогие гости и им должно быть максимально комфортно у нас. От этого наша зарплата растет! Мантра!

- Добрый день, рады приветствовать вас.

- Здравствуйте, Алёна.

Застываю. Ого! Он знает, как меня зовут. Бросаю взгляд на его машину. Не понимаю. Она же вся сверкает. Что парень собрался мыть у нас, если металл машины чище моих рук. Торпеда бликами сверкает от полироли. Э-э-э …

- Чем обязана?

- Ничем. Странно, да?

- Да. Вы же не собираетесь мыть машину, да?

Улыбаясь, качает головой. Оборачиваюсь назад. Так и есть. К стеклу прилипли любопытные носы. Я чего-то не догоняю, да? Мне становится немного стыдно за откровенное любопытство коллег. Капец, вот мартышки. Хотя и ситуация у меня непростая. Что парню от меня надо?

- Нет. Но я могу оплатить в полном размере весь набор услуг взамен на один разговор с вами.

- Что-о …

Растерянно отступаю. Парень продолжает улыбаться как знаменитый Касас. Вероятно, сейчас я должна упасть в обморок и принять любое предложение. Так ведут себя девушки, да? Вся фигня в том, что я не из их обоймы.

Копия Касаса ныряет в салон и вытягивает с заднего сиденья огромный букет цветов в немыслимой упаковке. Это красиво не спорю, но мне зачем? И тем не менее он протягивает цветы.

19.

- Доброе утро!

Голос с пятьюдесятью оттенками инея раскалывает воздух. Не менее ледяной взгляд поджигает, как хворост. Огонь и лед. Банально звучит? Наверное, согласна. Только на самом деле ситуация еще хуже.

Серьезно? Доброе?

Мне хочется убежать. Ярослав хлопает дверью сильнее, чем нужно. Рывком расстегивая куртку, направляется к нам. Затискиваю руки в замок. Разве он еще не должен быть в командировке. И в целом, если по-честному, ну с чего такие страсти-мордасти?

Разве хоть кто-то из нас двоих имеет право на транслируемый апокалипсис, м? Все в прошлом. Оттуда не возвращаются.

- Доброе.

Яр стремительно движется, вклиниваясь между мной и парнем на кайене. Тот отступает, держа в руках свой букет, а Яр напоказ свирепствует. Честно говоря, не понимаю. Что за яростный перфоманс? Вроде ничем друг другу не обязаны. Он сам так сказал.

- Простите, – дергает Гордея «порше», – если вы мыть машину, то встаньте в очередь. Я первый приехал.

- Да? – сводит тот брови. – Ты в очереди, что ли? Я думал, что доставка цветов приехала. Кстати, ты не курьер?

«Порше» покрывается пятнами. А мне хоть сквозь землю провались. Больной Гордеев совсем? Что устраивает? Судя по его лицу, все происходящее ему прям заходит, а мне нет. Яр всегда умел подавлять людей, кайфует от своей наглости и борзоты. Зашкаливает красная стрелка. Сейчас полетим, блин.

- Слушай, – срывается парень, – прикрути. Ок? Ты кто?

Гордеев отмахивается, как от назойливой мухи. Раздражение шкалит по порванным венам, врывается горящей, гудящей струей, впрыскивается горькой отравой. Козел! Ведет себя, будто я ему принадлежу. Зачем не понятно. Вот гад!

- Иди, – наступает на меня, отодвигая от парня. Сверкает глазами, как стоваттная перегретая бешеная лампа. – Правила работы выучи. У меня на работе запрещено клиентам глазки строить. Иди, я сказал!

Бесит, что орет при посторонних. Выносит из рамок. Треснуть бы ему посильнее. Прямо по злой физиономии. Задолбал уже. Ходит и командует почем зря. Я ему не нанималась. Да, блин! Как раз нанималась!

Делаю круг, чтобы обойти двоих, но «порше» хватает меня за руку и обворожительно улыбается.

- Не знаю, кто это, но если твой рабовладелец, то беги. Могу предложить большее. А пока согласись просто на разговор. Подумаешь? – хлопаю глазами, не зная, что ответить на словесную атаку. Я в дичайшей растерянности. – Алён?

Улыбаюсь. Как умалишенная растерянно качаю головой. Ответить надо, но я в душе не понимаю, что сказать. Я впервые вижу этого парня, а тут такие предложения. Неужели кто-то соглашается на подобное. Пока соображаю, Яра взрывает еще круче.

- Ты что творишь? – дергает меня в другую сторону. – Короче, выкини свои цветы на помойку и ищи другую мойку. Там свой веник впихивай. Здесь обслуживать не будут.

Высвобождаю руку из плена. Можно я пойду уже?

- Диана, – орёт Гордеев на весь компклекс.

Через секунду летит испуганная Ди. Подлетает к нам и Яр, не давая ей хоть что-то сказать, продолжает.

- Что за сутенерство на работе? Не видишь, как сотрудники пересекают личные рамки с клиентами?

- Ярослав, сейчас все исправим. Алёна, иди, я позову другого работника.

Машет, чтобы я уходила.

- Никого звать не надо, – отвечает парень, снова ко мне идет и мягко вкладывает в руки букет, вместе с ним всовывает конвертик, – внутри мой номер. Позвони, я буду ждать.

Бросаю нечаянно взгляд на Гордеева. Еще минута и бросится на него. Трясет крупной дрожью, он не пытается скрыть раздражение. На меня не смотрит. Сжав челюсти, таранит «порше» насквозь, а тому хоть бы что. Спокоен, как удав.

- Спасибо, но я не могу.

- А ты смоги. Ничего такого, – поднимает руки, очаровательно улыбаясь, – буду ждать. Кстати, я Марк.

- Слышь, – срывается с места Гордеев, – пошли-ка поболтаем. А ты, – это уже мне, – уйди пока.

- Яр! – возмущаюсь не от того, что провожает, меня шманает от наглости и быковатости напористой и бессмысленной. – Прекрати!

В эту минуту взгляды внахлест. Кто кого передавит и пересмотрит. Каждый свой подтекст в выражение вкладывает. Накаляется вокруг, аж звенит.

Марк смекает. Доходит до него. Не может так простая работница противостоять владельцу. Он напряженно улыбается краешком губ, просительно на меня смотрит. Да что ты хочешь от меня? Я не знаю …

- Ясно, – многозначительно тянет Марк, но потом все равно добавляет, – Алён, набери меня, как сможешь. Все мои слова в силе.

Не обращая внимания на Яра, хлопает дверью и плавно отъезжает. Э-э-э … И что?

От ругательства Яра закладывает уши. Он вырывает букет, сует его в урну и возвращаясь, тащит к своей машине, буквально вносит туда. Я отбиваюсь, но не справляюсь.

Едва отплевавшись от волос, прибиваюсь к мягкому дивану. В ушах скрежет тормозов, в нос забивается гарь от шин. Гордеев, набирая огромную скорость, куда-то везет.

- Я запрещаю.

20.

Не шевелюсь. Вжимаюсь в кожаное сиденье, зажмуриваюсь. Скорость бешеная. В уши врывается озлобленный звук клаксонов, громкий мат и визг тормозов. Давление долбит по воспаленным точкам, проваливаюсь и поднимаюсь будто в невесомости плаваю. Только там страшно и холодно.

Гордеев сошел с ума. Слетел с катушек стремительно, быстро.

Просить замедлиться бесполезно. Яр сейчас ничего не услышит. Закрываю лицо руками, молюсь чтобы с нами ничего не случилось.

Машина виляет из стороны в сторону, как замоченный в воде миксер. Едва успеваю схватиться за ремень, как тащит в противоположную сторону. Накрывает неистовым страхом. Он как плотное одеяло ложится на плечи и давит.

Не продохнуть. Сглатываю тяжесть, неимоверным усилием концентрируюсь, перекрывая протяжные автомобильные звуки ору, как ненормальная.

- Яр! – не слышит. Слепо набрасываюсь на плечи, впиваюсь отросшими ногтями в футболку и продирая ткань, съезжаю вниз. – Йя-а-ар! Сто-ой!

- Села на место! – гаркает, шокируя и пугая.

От громогласных децибелов отлетаю назад. Трясу головой, я, кажется, оглохла.

Ситуация накаляется. Не знаю, что помогло, крик или то, что вспорола плечи, но Гордей выравнивает машину и немного сбрасывает скорость. Не помогает найти равновесие, все равно в мозгах полнейший разброд и шатание. Расплющивает в разные стороны, как птенца, выпавшего из гнезда.

Я как раскаленный металл, только что вынутый из огня. Плавлюсь и яростно горю. Опустите уже в воду, я не выдержу! Зараза! Всю кровь из меня выпил.

Ну что ему еще? Отстанет пусть уже. Сто раз пожалела, что осталась на его сраной мойке, провались пропадом работа и зарплата.

Хоть машину на ходу открывай и выпрыгивай.

Шальная мысль вспыхивает в воспаленном мозгу. Вытягиваю голову, смотрю на бегущий асфальт и неосознанно кладу пальцы на ручку.

- Не смей! – орет Гордей. – Сейчас привяжу.

- Заткнись! – вырывается прежде, чем могу адекватно думать и оценивать положение. – Заткнись! – упрямо повторяю. – Куда мы едем?

- Ко мне.

- Зачем?

Молчит.

Наблюдаю за ним в зеркало. Яр медленно моргает. Затяжно и будто с усилием. Скулы готовы вспороть напряженную кожу. Он будто наэлектризованный и пропитанный огнеопасными веществами. Не хватает малейшей искорки, сразу же взлетим.

- Я спрашиваю – зачем?

Молчит.

В глазах шторм, буря и натиск. Моя кровь против воли ревет, сильнее бежит по изодранным венам. Будто мало я их собирала и на узлы завязывала, чтобы элементарно не сдохнуть. А теперь поток увеличивается, он безжалостно распирает красными реками тонкие каналы.

- Высади меня, – дрожащим голосом прошу.

- Нет.

- Пожалуйста, Яр. Зачем так издеваться надо мной. Может хватит?

Гордеев смотрит не в глаза. Он заглядывает мне под кожу.

Острой стрелой маниакальной энергетики пробивает салон. Такое чувство, что между нами взорвали ракеты и распавшись эта смертоносная сука распылила нечто, отчего дышать стало почти невозможно.

- Я не издеваюсь, – говорит тихо, но я слышу, – я пытаюсь … Ох, черт!

Резко выруливает, уходя от столкновения.

А-а-а … Мое сердце отрывается и само по себе плавает отдельно от организма. Как в разуме остаюсь, не понимаю. Бьет с двух сторон, с эмоциональной и физической.

- Алёна, мы можем поговорить? Нормально, – обводит пальцами круг в воздухе, – поговорить.

- Только если ты остановишься.

Я уже готова на все, лишь бы не нестись как ненормальным по городу. Мне нужна крошечная передышка, просто прийти в себя и перезарядиться. А потом посмотрим. Хотя не на что смотреть, мне надо бежать ото всех. Наелась досыта всего и со всеми. Уже как переполненная шкатулка не закрываюсь.

- Хорошо.

Гордей поворачивает руль и через пять минут выезжает из переулка прямо к своей работе. Ностальгия острой плетью разряжает колчан, вытаскивает самую острую стрелу, добротно смоченную ядом и со всей силы попадает в грудь. Мгновенное расползается уродливо-удушливым пятном яд. Как все знакомо и значимо.

Опускаю ресницы, пытаюсь разогнать видение счастливых моментов, что были в недавнем прошлом. Да тряпка я или где? Щипаю себя за запястье. Противная ноющая боль отрезвляет. Вскидываю голову, как упрямая коняшка, сама себе противостою.

Сбоку щелкает замок. Игнорирую руку Яра, выхожу сама. Здороваюсь с парнями, которые изумленно косятся на мой внешний вид, но ничего не комментируют.

- В мой кабинет, – ровно говорит Гордеев.

Не оборачиваясь, прохожу и поднимаюсь по лестнице. Торопливо поднимаюсь, мечтая лишь об одном – хочу поскорее разделаться с Яром, сказать ему все, что думаю и пусть уже оставит меня в покое.

Несмотря ни на что! Несмотря на все еще оставшуюся долбанутую привязанность, на мои воспоминания, несмотря на то что ношу его ребенка, о котором не знает. Не собираюсь говорить о нем. Я сама … Сама-а-а! Не нужен никто. Пусть валит к своей истеричке Тате и живет с ней прекрасную жизнь.