Изменить себе

Глава 1

— И он говорит: «Ты у меня первая!» — Лера заливается хохотом, едва договорив.

С её волос сыплются блёстки, вокруг глаз лежат чёрные тени из-за размазавшейся туши. Наверняка и на моей новой наволочке остались следы.

Но это не имеет никакого значения — такова моя плата за пикантную историю с самого утра.

Я тоже смеюсь и хватаю подругу за руку:

— Что?! Серьёзно?! Он же весь такой из себя альфа-самец! И красавчик! И ему двадцать пять!

Лера зарывается лицом в подушку, а через секунду выглядывает и довольно щурится:

— Короче, я велела ему одеваться и проваливать.

Что?! Я не понимаю. Ей же нравился этот парень, хоть она и делала вид, что её интересует только его внешность.

— Почему?

Лера напускает на себя серьёзный вид:

— Катя, я не готова к такой ответственности! Сегодня он отдаёт мне свою девственность, а завтра — скажет, что любит!

— Но он же классный парень.

— И тем не менее. Я не готова ко всем этим… штукам, — она машет рукой в воздухе и морщит нос, — ну, как у вас с Владом.

Я качаю головой:

— Эти штуки называются «отношения». Любовь. Попробуй как-нибудь на досуге.

Лера делает вид, что её тошнит. Я запускаю в подругу подушкой:

— Ну ты и бестолочь!

Мы смеёмся и затеваем подушечный бой, окончательно разворошив мою постель.

Лера чаще ночует у меня, чем дома, да практически живёт в моей квартире. Шкаф забит пополам моими и её шмотками — мы уже и забыли, где чьё.

Чаще всего Лера приходит под утро после очередной вечеринки, и, открыв глаза, я обнаруживаю, что подруга похрапывает рядом, сместив меня к самому краю кровати и раскинувшись «звездой».

Так было и сегодня.

— Катя! Ты проснулась? — доносится до нас мужской голос из коридора.

Мы обе замираем.

— Вспомнишь, солнце — вот и лучик, — недовольно бормочет Лера. — Ты ему уже и ключи дала?

— Ну он же мой парень, у нас всё серьёзно, — пожимаю плечами я и встаю с постели, чтобы встретить Влада.

Лера со стоном заворачивается в одеяло:

— Но этот Влад такой уны-ы-ылый!

— Не говори о нём так, — я оборачиваюсь на пороге спальни и смотрю на недовольный одеяльный кокон. — Вставай и иди в душ! Завтрак через пятнадцать минут, а от тебя несёт как от забулдыги. Как не стыдно, ай-я-й!

— Он заразил тебя унылостью, — глухо отвечает кокон.

Я смеюсь и выхожу из комнаты.

Влад уже по-хозяйски возится у плиты и вздрагивает, когда я обнимаю его сзади и целую в шею.

— Привет.

— Опять она завалилась среди ночи? Тебе пора бы брать с неё деньги за проживание, — ворчит Влад.

Я кошусь на Лерины туфли, брошенные у порога. Они целиком усыпаны стразами, а каблук такой высокий и острый, что может сойти за холодное оружие при необходимости.

Частичка сверкающего великолепного хаоса, нагло ворвавшегося в упорядоченный мирок моей квартиры, в которой все вещи всегда на своём месте.

Влад тоже смотрит на туфли и вздыхает:

— Я о них споткнулся, когда зашёл. Чуть шею себе не свернул.

— Как опасно, — хихикаю я и разворачиваю его к себе.

Приподнимаюсь на носочки и легко целую Влада в губы. Серьёзные голубые глаза становятся мягче, и Влад целует меня в ответ. Его поцелуй быстро становится глубоким и требовательным.

Влад красивый. У него правильные черты, густые тёмные волосы и абсолютно прекрасные глаза. Он — само совершенство.

А Лера говорит, что он унылый, и ей даже обидно, что такая внешность досталась такому зануде.

Но Влад не зануда — просто взрослый и любит порядок во всём. У нас с ним много общего, между прочим.

Мы оба не любим сюрпризы, предпочитая надёжную предсказуемость. А ещё мне нравится, что его планы на жизнь всегда простираются дальше завтрашнего дня.

С ним я выпала из веселого балагана, в котором крутилась с Лерой, и теперь всё чаще провожу вечера с Владом, смотря какой-нибудь фильм из списка «топ-сто обязательных к просмотру для общего развития».

Мы встречаемся уже полгода, и думаю, скоро съедемся. Но пока у нас слишком много дел, чтобы заняться этим вопросом. Мы не спешим.

Рядом с Владом я заземляюсь. С ним спокойно. Вовсе не скучно.

— О господи! Если что, спальня свободна! — возвещает о своём прибытии на кухню Лера. — Так и быть, подожду в одиночестве пять минут, пока вы там утолите свою страсть. За пять минут, глядишь, и два раза успеете.

Мы с Владом расходимся. Он хмурится, и я посылаю ему мягкую, понимающую улыбку: «ну потерпи».

Лера усаживается за стол и потягивается.

Сейчас, когда она смыла потекший за ночь боевой раскрас, кажется такой юной, почти школьницей. Мокрые светлые волосы собраны в пучок, лицо чистое и совершенно ангельское.

Она щурит кошачьи глаза и весело обращается к Владу:

— Как дела на работе? Папочка тобой гордится?

Я ставлю перед ней кружку с кофе и легко щипаю за щёку:

— Отстань от него.

Лера фыркает и закатывает глаза.

Влад расставляет на столе тарелки с омлетом и едва слышно вздыхает.

Лера вечно цепляется к нему, потому что считает его мажором.

Отец Влада — крупный бизнесмен, и сразу после выпуска пристроил сына к себе. Но это не значит, что Влад просто с умным видом ходит по офису отца: он работает и работает тяжело.

Но Лера редко меняет своё первое мнение о людях, тем более о тех, кто так на неё не похож.

— Да, у меня есть работа, — спокойно говорит Влад, садясь рядом со мной. — А у тебя как, Валерия? Нашла что-то?

Лера подцепляет вилкой помидор, отправляет в рот и отвечает с набитым ртом, нарочито демонстрируя полное отсутствие манер:

— Я — художник, ты же знаешь. Как и Катя, кстати.

Я пью кофе, чувствуя себя между молотом и наковальней. Ещё только семь утра, а в нашей кузнице взаимного раздражения уже вовсю летят искры.

— Да, художник, но у Кати есть работа, — почти со мстительным удовольствием отмечает Влад, закидывая руку на спинку моего стула. — Брала бы пример.

Глава 2.1

Рабочий день в магазине проходит спокойно.

Я принимаю новое поступление книг, расставляю их по полкам, время от времени разговариваю с посетителями и упаковываю их покупки.

По четвергам в магазине мало людей. В какой-то момент я даже могу почитать в мягком кресле в конце зала, не волнуясь, что отлыниваю от работы.

Я уже едва не засыпаю над страницами, когда телефон в моём кармане начинает вибрировать.

Звонит Женя.

— Привет, невеста! — весело отвечаю я.

Женя — моя единственная подруга детства. Без неё школьные годы были бы совершенно невыносимы.

Мы обе были одинокими подростками: она — слишком полной и закомплексованной, чтобы вписаться, я — слишком зажатой и тихой. Нас не особенно принимали сверстники, и мы нашли утешение в компании друг друга.

Я уехала из родного города сразу после выпускного, а Женя осталась. И, как это часто бывает между теми, кто объединяется под гнётом обстоятельств, с годами становилось всё меньше и меньше тем для разговоров, а наши звонки друг другу — всё реже и реже.

Поэтому то, что она пригласила меня на свою свадьбу, стало приятной неожиданностью.

И ещё большей неожиданностью стало то, что Женя выходит замуж за парня, который изводил её с шестого по одиннадцатый класс и был частью ненавидимой нами компашки популярных придурков.

Вот уж воистину превратности судьбы.

— Да-да, привет. Катя, у меня к тебе огромная просьба! — тут же тараторит Женя. — Ты же поедешь на машине?

— Да, а что случилось? — настораживаюсь я, закрывая книгу.

— Слава богу! Можешь подобрать одного человека? У него сломалась машина, а билеты на самолёт уже все раскупили! А он друг жениха и не должен опоздать на свадьбу!

Я люблю долгие поездки, но люблю совершать их в одиночестве. Но раз такое дело…

— Конечно, захвачу его, без проблем.

Женя облегчённо выдыхает:

— Спасибо тебе огромное! Я бы не попросила тебя, но вы с ним в одном городе, так что… Прости, ладно? Это форс-мажор.

— Да ерунда, чего ты так переживаешь, — улыбаюсь я.

Женя секунду молчит, а потом выдаёт:

— А я не сказала? Это Максим.

— Максим? — рассеянно переспрашиваю я, прижимая телефон плечом к уху и пытаясь впихнуть книгу обратно на полку. Ну какого чёрта она не встаёт на место!

— Да, Максим, — повторяет Женя эхом. — Максим, ну… помнишь? Макс Яров.

Я застываю.

Не слышала этого имени уже семь лет, и сейчас, когда оно обрушивается на меня, снова превращаюсь в ту неуверенную девочку, которая рыдает в подушку вместо того, чтобы постоять за себя.

— Катя? Ты тут? — в голосе Жени снова чувствуется нервозность. — Пожалуйста, прошу тебя, не отказывай! Столько лет прошло, мы все выросли, он уже не такой уж придурок. Честно!

Я беру себя в руки. Да, уже прошло много лет. Не знаю, что там с Яровым, но я точно уже другая.

Сбрасываю с себя секундное замешательство и натянуто улыбаюсь в трубку:

— Нет проблем. Я выезжаю в семь утра. Где его подобрать?

Женя называет адрес, я записываю его на стикер. Прошу её передать Ярову, чтобы в семь пятнадцать уже был на улице и не проспал.

Подруга клятвенно обещает, что он не проспит и что всё будет хорошо. Ещё несколько раз горячо меня благодарит, и мы прощаемся.

Я убираю телефон обратно в карман и пялюсь на адрес. Надо же — Макс Яров живёт совсем недалеко от меня.

Невольно вспоминаю, каким он был в школе. В последний раз я видела его на выпускном.

Помню белую рубашку с небрежно закатанными рукавами, обнажённые сильные запястья лучшего спортсмена школы — он быстро остался без пиджака в тот вечер, отдав его какой-то якобы замёрзшей девице, которая наверняка носила этот пиджак как трофей, а до этого передралась с подружками за право его заполучить.

Макс болтал с друзьями — такими же тупоголовыми придурками, как он, — то и дело смеялся, запрокинув голову, ерошил длинными пальцами свои кудри, которые вечно пребывали в беспорядке и сводили с ума всех девушек на его пути.

У него были тёмные глаза и яркие, полные губы, нос с горбинкой — как у древнегреческого бога, — и бархатистый голос.

Добавьте сюда рост выше среднего и атлетическое телосложение — и получите идеальную девичью мечту, на широких плечах которой готова повиснуть каждая вторая. Впрочем, он каждой второй это и позволял.

Коридоры и классы школы были затоплены слезами тех, кто до него добрался, и тех, кто остался не у дел. И те, и другие одинаково страдали — либо от потери того, что так недолго имели, либо от отчаянного желания это заполучить.

Я страдала по другой причине.

Макс называл меня Монашкой, намертво закрепив за мной это прозвище в умах одноклассников. Смеялся над моими длинными юбками и безразмерными джемперами, за которыми я пряталась от любого внимания.

Он мог подсесть на перемене и потребовать моё домашнее задание, чтобы списать. И пока он сидел и переписывал мои ответы в свою тетрадь, вокруг нас собиралась толпа его почитателей, с которыми он заводил непременно грубые и грязные разговоры, заставляя меня смущаться чуть ли не до слёз.

Закончив, он не говорил «спасибо» или, например, «пока» — он просто уходил с гагочущими друзьями, даже не посмотрев в мою сторону, словно я пустое место.

Это холодное пренебрежение ранило меня не хуже тех язвительных комментариев, которые Макс время от времени отпускал.

Помню, однажды, в одиннадцатом классе, я пришла на физкультуру в новой форме. Вернее, эта форма была куплена давно, просто я надела её в первый раз.

Обычно на мне были широкие штаны и огромная футболка, доходящая до середины бедра, но в тот день мама постирала мою привычную форму, и я едва не заплакала, поняв, что придётся брать с собой леггинсы.

Я долго возилась в женской раздевалке — до тех пор, пока все не ушли, и осталась только Женя, которая вообще редко от меня отходила. И только тогда я смогла переодеться.

Проблема леггинсов была в том, что они обтягивали моё тело слишком подробно. Да, другие девчонки тоже носили такое на физру, почти все, но мне было мучительно неловко в такой одежде. Я чувствовала себя голой.