Изомир

Глава 1

Старшая школа в городке Флэйр была его главной достопримечательностью. Символом, напечатанным на открытках, красовавшимся на городском сайте. Построенная в середине позапрошлого века, школа стояла среди старого парка, тронутая суровой зимой и жарким летом, посеревшая от времени, но все такая же изумительно-красивая, и утопала сейчас в ярких осенних красках, только крыша торчала над верхушками деревьев.

Желтый, оранжевый, красный, карминовый, алый — люди выдумали столько цветов, а парковаться так и не научились, — думал шериф Реймонд Келлер, выписывая квитанцию Бобби Кларку, местному агенту по недвижимости. Бобби никогда никому ничего не продавал, но недвижимостью являлся сам регулярно, и Рей подозревал, что сегодня, вечером пятницы, безупречно исполнявший обязанности городского пьяницы Бобби займет любимое место в углу продуваемой всеми ветрами камеры.

Река, протекавшая внизу холма, тоже называлась Флэйр* — с незапамятных времен, когда еще города никакого здесь не было, и само это слово означало — очарование. Впрочем, Шотландец МакГи, владелец заправки, считал, что город назвали в честь речных скатов. Этой версии противостоял учитель биологии Майк Боул, закадычный — по боулингу — приятель Рея. Скаты, сообщал Майк, никогда не водились в штате Мэн, а стало быть, не может быть никаких сомнений: город получил свое название в честь красоты. В том, что здесь невероятно красиво, никто же в здравом уме сомневаться не станет?

___________________________________________________

*Flair — (англ.) очарование, колорит; (шотл.) скат (рыба)

___________________________________________________

На самом же деле это была всего лишь фамилия первого поселенца, человека довольно вздорного, самолюбивого и жестокого, так что неудивительно — потомки благодарность не проявляли.

Рей вздохнул, сунул квитанцию под стеклоочиститель, прикинул, где искать владельца машины. Выходило, что в баре Хромого Питера, и стоило наведаться туда, пока Бобби не спустил все доходы от своей основной работы — на заправке Шотландца МакГи. Маленький город прекрасен тем, что здесь все друг друга знают, а еще — тем, что туристы летом приезжают сюда, в места, разрекламированные Королем Ужасов, и наплевать, что здесь никогда ничего толком не происходит, главное, что бизнес идет.

Рей направился к бару Хромого Питера. Благо идти было недалеко — каких-нибудь ярдов сто, на другой конец площади. На крыльце курила Эдди, бессменный бухгалтер всего Флэйра, и, завидев Рея, приветливо махнула ему рукой.

— Буэнос диас, Эдмунда, — по-джентльменски склонил голову Рей. Эдди рассмеялась:

— Нет, над произношением надо еще работать! «Б» не такая четкая, как в слове «Бостон». Смотри-ка, а что это там?

Она произнесла это так некстати и так удивленно, что Рей обернулся и проследил за ее взглядом.

— Дым? — не поверил он.

— Похоже, да, — Эдди затушила сигарету. — Опять в лесу кто-то разжег костер?

Рей тревожно всматривался. Дым, только что едва заметный, уже отчетливо стелился над крышей.

— Господи, да это же школа горит! — выдохнула Эдди.

Буквально чувствуя, как в кровь льется адреналин, Рей крикнул:

— Звони в пожарную! Быстро! Скорей! — и кинулся со всех ног через площадь.

Движение на площади всегда было слабым, но именно в этот день что-то понадобилось здесь старенькому пикапу. Рей выскочил буквально из-под колес, радуясь, что он не окончил жизнь так нелепо, и ужасаясь одновременно: с того момента, как Эдди заметила дым, прошла от силы минута, но дым уже было не спутать ни с чем.

Завыла пожарная сигнализация. Было четыре часа дня, уроки давно закончились, но кое-кто в школе еще оставался. Рей перепрыгнул через кусты, понесся через желто-красно-карминовый парк, и запах беды — ведь огонь действительно пахнет — забирался в легкие.

Под ногами шуршали опавшие листья, чавкала влага, ботинки скользили, а в боку уже нещадно кололо. Рей выбежал из парка и с облегчением увидел, что школьники — совсем немного, человек двадцать — уже покинули помещение.

— Миссис Стивенсон! — крикнул он. — Всех вывели?

— О, шериф, — миссис Стивенсон дрожащими руками пыталась набрать номер пожарной бригады. — Вроде да. Это вся моя театральная труппа. Нэн закрыла компьютерный класс — пошла в больницу, боится за свой животик. Боже, да что со связью?

Рей выхватил свой телефон. Не такой навороченный, как у большинства школьников — все они как один снимали, как занимается здание. Уже горит, никаких сомнений. Пожар серьезный. Во Флэйре жили всего восемь тысяч пятьсот человек, согласно последней переписи, и вся пожарная служба состояла из добровольцев.

«Вот это минус нашей системы, — подумал Рей, — здание не спасти. Они не смогут, нет ни сил, ни средств».

Несмотря на то, что школу окружал парк, риска, что огонь может перекинуться на деревья, не было. Вчера прошел ливень, кроме того, асфальт, заменивший некогда выложенный тут булыжник, протянулся ярдов на сорок с обеих сторон особняка. Ветра не было. Рей, как и миссис Стивенсон, не получил ответа от пожарных, но, может быть, с ними удалось связаться хотя бы Эдди?

Рей всматривался в небо, ставшее враз низким и сумрачным, видел, как огонь пробует на язык верхние этажи, а потом ему показалось, что кто-то мелькнул в одном из окон.

Глава 2

Его слова встретили одобрительными выкриками, и веревки затянулись снова. Мир крутанулся, чьи-то руки схватили его за ноги, за плечи и под задницу и водрузили на спину одной из тварей, которая точно не была лошадью. Взгляд уперся в большую блестящую чешуйку на мохнатой шее, и Рей понял, из кого были сделаны штаны Улльха.

«Надеюсь, чалла — это не мясо», — подумал он. Это был бы уже слишком жестокий наркотический сон, и неизвестно, что привидится после. Было не страшно, а любопытно, куда больше грызла мысль, что что-то может пойти не так — не здесь, во сне, а у врачей.

«Но, наверное, я пойму это сразу. И все равно как-то глупо вышло, я совсем не собирался сегодня умирать...»

— Дай мне, — «лошадь» дернулась, и кто-то сел ей на спину позади Рея. Рассмотреть, кто именно, он не мог — взгляд упирался в шерстяно-чешуйчатый бок и кусок громоздкого кожаного седла.

Глюк переставал быть комфортным.

«Что они там со мной делают? Какая манипуляция могла заставить медиков согнуть меня пополам?»

В голову ничего не приходило.

— Эй, кто там, — кашлянув, окликнул Рей. — Сидя мне несколько удобнее.

Если его и услышали, то проигнорировали — на последнем слове животное снова дернулось и рвануло вперед.

А вот это было уже страшно. И чертовски реалистично. Рея мотало взад-вперед, отбивая кишки о жесткую упряжь, но хотя бы свалиться не грозило: в седле держали сила тяжести и чья-то крепкая рука.

Он хотел сказать: «Ну все, хватит», но что-то остановило. Мы не можем контролировать собственные сны, тем более вызванные искусственно. Превозмогая, как персонаж идиотской супергероики, боль и неудобства, Рей подумал, что отличная мысль — выйти позже на ученого, изучающего природу снов.

А потом его стошнило. Конечно, не от скачки по полям, а от лекарств, которыми его напичкали. Наверное, это было хорошо — возможно, его уже выводят из наркоза.

Несколько раз ему даже казалось, что лошадиный бок уже начинает плыть перед глазами, чтобы раствориться в реальности больничной палаты, но очередной мощный скачок возвращал его обратно в красный наркотический сон.

О том, что они приехали, возвестили человеческие голоса. У Рея уже не было сил, чтобы поднять голову и осмотреться, но он слышал приветственные крики — кажется, женщин и детей. А потом лошадь резко затормозила, и его стащили на землю.

— В югу его, — распорядился, видимо, Улльх. — Накормить, напоить, привязать.

«Значит, со мной закончили, — подумал Рей с облегчением. — Зашивают и сейчас отправят в палату. Интересно, кто-то еще пострадал? И улики, они же все уничтожены, черт… А Майк? Скорее всего, он не выжил».

Мысль, что на следующий срок его шерифом не изберут, даже порадовала. Можно будет пойти помогать сестре с ее гостевым домом, летом у нее всегда тьма постояльцев, а, помимо них, трое детей в таком возрасте, когда мать им еще крайне нужна…

Его опять куда-то понесли. После долгой скачки мешком Рея все еще мутило, и он закрыл глаза, чтобы не стошнило снова. И открыл, только когда стало вдруг темно. Его занесли в какое-то помещение, сняли веревки и сеть, но вместо этого накинули на ногу жгут с прочной петлей. Рей попробовал ее развязать, но не преуспел в этом.

Потом мужчины, которые его несли, куда-то ушли, и пришла женщина. Почти такие же, как у Улльха, кожаные штаны на ней были короче, а кожаная перевязь — шире и скрывала грудь. Да и узоров и на ней, и на мужчинах было намного меньше.

Женщина принесла две плошки: одну с водой, а другую с чем-то похожим на мясной суп. Обе она поставила на пол, явно опасаясь приближаться, и поспешно выбежала прочь из… Тут Рей наконец огляделся и заключил, что находится в каком-то сарае, вот только вместо досок и бревен был использован какой-то странный твердый материал, похожий на скатанную трубками глину.

Есть, находясь под наркозом, тоже странно. Рей хотел провести эксперимент: каким ему покажется вкус внутривенного питания. Мясо — в плошке оказалось мясо — было сладким и жестковатым.

«Глюкозу добавили», — догадался Рей.

В супе было не только мясо, но и овощи. Или травы, не разобрать, есть их не получалось, пресные, без вкуса вообще, и Рей решил выпить бульон, раз так вышло.

Тот обжег горло, и, будь оно наяву, он уже кричал бы, что его отравили. Во сне же спокойно допил, подумал, что сделал глупость, потому что от острого ему адски захочется пить, а воды принесли немного, но воду он выпил даже не всю, и ее хватило. Жажда не мучила, странным было лишь то, что его приковали.

«Чертовы выверты подсознания...»

Рей растянулся на полу и задремал.

Он успел неплохо отдохнуть, когда дверь распахнулась, и в сарай вошел Улльх. По крайней мере, кто-то на него похожий. Он огляделся, нахмурился и молча ушел снова, чтобы вернуться с двумя меховыми шарами. Один он вручил Рею, а второй бросил на пол и сел на него как на табурет, скрестив ноги.

— Вождь Улимхан сказал мне говорить с тобой, — произнес отчего-то торжественно. — Сейчас решится твоя судьба. Раз ты можешь говорить — говори.

— О чем? — Рей приподнялся и сунул пушистый «стул» под задницу.

— Что привело тебя в наши травы?

Глава 3

Толпа безмолвствовала. Рей потряс головой. Игры подсознания превзошли все мыслимые пределы, и он с тоской подумал, что анестезиолог был пьян. Или, что еще хуже, врачи ничего не смогли сделать, и Рей теперь валяется в коме без шансов в скором времени прийти в себя. Он краем уха услышал вскрик — «Убит?..», и в голове у него словно бы что-то щелкнуло.

— Можно я посмотрю?

В конце концов, его сон — его правила.

— Зачем тебе смотреть на мертвого вождя?

Вопрос Шамана был более чем резонен, Рей на его месте спросил бы то же самое. К ним никто не повернул головы, за исключением Улльха. Может быть, это было грубейшим нарушением ритуала.

— Я… — Как объяснить этим людям, что это его глюки и ему интересно? — Я стоял на страже порядка и закона… следил, чтобы никто никого не убивал, а если убивал, то был за это наказан, — Рей с трудом подобрал слова, и на Шамана они не произвели никакого впечатления.

— Ты следил там, а теперь ты здесь, — Шаман указал на него разукрашенным пальцем. — Ты здесь, а Вождь мертв.

Но он не удивился, услышав от Рея про убийство, только быстро обернулся в сторону тех двух мужчин, которые вместе с Улльхом упали на колени. «Убит?..» произнес кто-то из них.

— Вы были ко мне добры, — быстро пояснил Рей, — я хочу отплатить вам тем же. Добротой.

— Пусть идет, — негромко и очень веско произнес Улльх. — Он из мира под синим небом.

И сразу же отвернулся и застыл в той же позе, что и остальные. Шаман и Рей смотрели друг на друга какое-то время, потом Шаман отступил в сторону, давая тому пройти.

— Твои руки, — заметил Рей, проходя мимо. — Пойдем. Пойдем со мной.

Дилан Пирс разбился на мотоцикле. Безмозглый парень, гонял как умалишенный, благо что не по городу, а Рею гоняться за ним было не на чем. В одну дождливую ночь Дилан доездился, догнав ленивую фуру, и половина его оказалась под полуприцепом, а вторая — на противоположной обочине. Было мало крови, и Рей, тогда еще не знавший всех тонкостей, спросил об этом Колина, парамедика. «Так и должно быть, — покачал головой Колин. — Если возле трупа нет крови, смерть была мгновенной. Поэтому я тоже люблю, когда крови нет…»

На руках Шамана было мало крови. Не столько, сколько могло бы быть, если бы он сам убил Вождя. Или добил того, бессознательного. Рей не спешил выдавать Шаману индульгенцию, просто прошел, окосев от запаха крови и мельком подумав, что это у него разошлись швы и это его сейчас опять на каталке везут в операционную. Шаман вошел следом и замер за спиной.

Рей сглотнул, с трудом обрел дар речи.

— Что это с ним? — спросил он, хотя спрашивать было незачем. Кто-то ножом, валявшимся тут же, вскрыл бедняге грудную клетку, но — крови было мало. Вождь уже был мертв, когда его распороли почти надвое.

— У меня есть сила возвращать жизнь, — Шаман обошел Рея, подошел к Вождю. Рей тоже приблизился. После слов Улльха Шаман снизил градус враждебности, этим нужно было воспользоваться. — Видишь? — Он указал на зияющую рану и мертвое сердце в ней. — Я сжимал его, но оно не бьется. Иногда моей силы недостаточно.

Рей не стал спрашивать, что бы делал Шаман, если бы прямой массаж сердца помог. Знатоком истории он не был, но фильмы видел, так что прикидывал: Голливуд можно делить на три-четыре-шесть-восемь, чтобы получить примерный уровень развития медицины в эти… времена. Возможно, чем-то Шаман бы Вождя и заштопал, и тот бы даже не умер в первые двадцать минут.

— Он так и лежал? — спросил Рей. — Кто нашел его первый?

— Силлья. Его жена.

Рей готов был поклясться, что крик был не женский. Но, может, эта Силлья и не кричала. Может, она даже обрадовалась.

— Что в твоем мире под синим небом говорят о таком, изомир?

— Я посмотрю? — вместо ответа предложил Рей и присел на корточки возле тела.

Вождь лежал на спине. Красивый по-своему, очень статный, недавно полный сил и жизни пожилой мужчина в роскошных, расшитых вручную одеждах. Он тоже был покрыт узорами шрамов. Рей отметил, что Шаман не ответил ему, как Вождь лежал, и задал вопрос снова.

— Нет. Он лежал на боку. Как младенец.

Рей хмыкнул. Младенцы, в его понимании, лежали обычно на спине. Может, на животе, но Шаман слишком уверенно обозначил позу.

— Как спят младенцы в утробе матери, — нахмурившись, пояснил Шаман, и до Рея начало доходить, что среди прочих обязанностей тот, вероятно, выполняет и обязанности акушера. Вон как умело вскрыл Вождя. Не хирург, но ловко поработал.

Несмотря на то, что Шаман был не сильно доволен действиями чужака, Рей все равно осматривал тело. Не то чтобы он был в этом экспертом, но пока не видел ничего, что могло бы указывать на смертельные раны. Он даже осмотрел нанесенную Шаманом рану — пристально, как коронер, и еще раз отдал должное умению местного знахаря и колдуна. Сердце было целым. Ни ран, ни повреждений. И в легких не было крови или жидкости… насколько Рей мог видеть, а видел он немного, увы.

— Почему тот человек возле хижины решил, что Вождя убили?

И он вспомнил, что с Вождем собирался говорить Улльх. Успел или нет?

— А ты взгляни на его лицо, — посоветовал Шаман.

Глава 4

Поселок как будто вымер. Даже старики и дети, кроме самых немощных и маленьких, уехали собирать траву. Рей, конечно, не понимал пока смысла происходящего до конца, но догадывался: ритуалы были у каждого народа и в каждой религии. Кочевой народ мог не поклоняться Богам, но почитал траву, что давала жизнь, как морские народы почитали океан, а бушмены — леса.

Улльх привел его на окраину аюта. Здесь, рядом с огромным загоном для животных, сейчас совершенно пустым, высился большой навес. Под ним стояли какие-то странные кожаные то ли мешки, то ли сундуки. На каждом был вытеснен искусный узор.

— Уллюты — кочевой народ, — пояснил Улльх, уверенно проходя вглубь этого странного склада. — Стоянка два месяца — долгая стоянка. Обычно меньше. Вещей много, их нужно возить с собой. Это — вози́лок, — он похлопал пузатый сундук по крышке. — Вещи, которые нужны не каждый день.

— Экономите время на сборы, — понял Рей. — А если своруют?.. — Улльх посмотрел непонимающе, и он пояснил: — Что если кто-то возьмет что-то не свое?

— Одежду? — уточнил Улльх озадаченно. — Зачем кому-то чужая одежда?.. А все остальное и так почти общее.

— То есть у вас не воруют? Неплохо, — Рей подумал, что в таких маленьких общинах была своя прелесть, хоть он, конечно, привык совсем к другому.

Впрочем, воровать тут, может, и не воровали, но убивали, похоже, так же, как и везде.

Улльх подошел к большому сундуку из цветной ярко-красной кожи. В отличие от других сундуков, у этого вся поверхность была покрыта искусным тиснением, очень похожим на узор на его теле.

— Возилок Вождя, — сказал Улльх с благоговением и печалью. — Здесь одежда отца для ритуалов и празднеств.

— Его нужно переодеть? — догадался Рей.

— Да, — Улльх решительно открыл сундук. — Уюст и Уллет мне помогут.

— Это твои братья?

— У Уюста другая мать. Вторая жена. Мать Уллета обменяла свою жизнь на жизнь сына.

— Как это?

— Ушла в Траву, чтобы протоптать ему дорогу.

Понятнее не стало, но Рей не стал спрашивать снова. По всей видимости, мать Уллета, первая жена Вождя, умерла родами, а уж насколько переносным был смысл слов, он рано или поздно разберется — раз уж он обрел тут вторую жизнь.

— Часто тут появляются люди из-под синего неба? — поинтересовался он, когда Улльх открыл сундук и начал осторожно перебирать вещи.

— На памяти живых ты первый, — отозвался Улльх. — Но мой дед рассказывал о человеке, которого знал сам. Нужно спрашивать Ойгу. Он знает. Он видел всех.

— И каково это — жить вечно? — спросил Рей и тут же пожалел об этом. Так, на первый взгляд: великолепно. Но после первой сотни лет придет понимание, что это не жизнь, а список потерь. Все, кого ты знал, уйдут, а ты останешься.

Со своим чувством долга.

Улльх уже достал из недр сундука нужную ему вещь, но, услышав вопрос, бросил ее обратно и тяжело уперся ладонями в борта.

— У нас будет время говорить, изомир, — произнес он глухо, не глядя на Рея. — Ты задашь свои вопросы, я — свои.

— Но сейчас лучше отвалить, — вздохнул Рей. — Я понял. Извини.

Улльх покосился на него, выдернул такой же красный, как сундук, кожаный комбинезон и захлопнул крышку.

— Идем.

***

Дорога из травы оказалась вовсе не образным выражением. Красную траву «расчесали», как гребешком, особой волокушей, привязанной к седлу чалла, отчего получилась полоса смотрящих в одном направлении колосьев. Она протянулась на несколько километров к горизонту и кончалась огромным стогом. Тело Вождя переодели в тот самый красный комбинезон и пронесли на носилках до самого стога — пешком, даже не взяв с собой лошадей.

Хотя нет. Одну все-таки взяли: как понял Рей, это было личное животное Вождя — огромный, больше похожий на носорога, чем на лошадь, самец. Он шел безо всякой привязи и то и дело тыкался мордой в руку мертвого хозяина.

Рея не звали, но и не просили остаться, поэтому он, подумав, пошел вместе со всеми. Во-первых, если это действительно была его новая реальность, то стоило познакомиться с обычаями уллютов как можно скорее. Да и с самими уллютами тоже.

А во-вторых, убийца Вождя тоже должен был быть среди них, и стоило присмотреться ко всем, кто шел рядом с телом.

Носилки несли трое. Рей пока не понял, кто из братьев был старшим, а кто младшим, но Улльх определенно отличался от обоих и статью, и ростом, и более ладными, интересными чертами лица. А вот узоры, насколько мог судить Рей, на их коже были почти одинаковыми. Рей бывал на похоронах — намного чаще, чем обычный человек — и реакции присутствующих видел разные, а что выражали лица сыновей Вождя, сказать не мог. Непроницаемые лица, а может, Рей еще не знал эмоций этого мира.

Вторая жена Улимхана была женщиной красивой и очень невысокой — из чего Рей мог предположить, что ее сыном, Уюстом, был самый низкорослый из братьев. Но он, конечно, мог и ошибаться.

Всю дорогу вдова шла, держась одной рукой за носилки, смотрела исключительно вперед и беззвучно глотала слезы. Рей не исключал, что именно она убила мужа по какой-то совершенно банальной причине, но видеть такое молчаливое искреннее горе было больно. Хотелось как-то утешить эту красивую маленькую женщину.

Глава 5

Ночь прошла беспокойно. Хоть местная Трава, она же степь, и была просто морем травы, но звуки издавала все равно. Его гаррут — наутро Рей с трудом вспомнил чужеродное слово — располагался на окраине. Вся суета прошла мимо, как и рассвет. Рей был разбит, спал он урывками, постоянно чудились какие-то странные вещи — шипение, нечеловеческие тихие крики, вой полицейской сирены, детский плач, звякание медицинских инструментов… два мира смешались и не давали уснуть.

Рей был благодарен, что хотя бы не видел и не слышал никого из родных и близких. И все равно в какой-то беспокойный момент он очнулся от забытья и почувствовал, как печет под веками от скопившихся слез.

Только этого еще не хватало!

Рей решительно выпутался из теплого кокона мягких шкур и вышел из домика.

Небо было черно-багряным. Наверное, так здесь выглядело раннее дождливое утро. Впрочем, дождь здесь был не такой, как на земле. Рей вздрогнул, когда на плечо упала капля величиной с куриное яйцо. Через несколько секунд рядом на землю прилетела еще одна. Редкий, но очень крупный дождь никак не мешал уже проснувшимся жителям аюта. Женщины с корзинами шли прочь от домов, явно намереваясь собрать что-то в глубине Трав, а мужчины седлали чаллов.

Найдя среди них Улльха, Рей подошел к нему.

— Мы едем проверять ловушки, — пояснил тот, опережая вопрос. — Скоро Большой переход. Нужно поймать побольше еды, чтобы не пришлось есть чалл. Можешь поехать с нами.

Рей кивнул, не задумываясь. Несмотря на дождь, провести день в степи на охоте было интереснее, чем валяться в доме в компании одних лишь собственных мыслей.

— Если не помешаю, — добавил он, спохватившись.

— Не мешаешь, — ответил Улльх серьезно. — Новый взрослый охотник — это хорошо. Нужно только научить. Я могу дать тебе чалла или посадить на своего.

— В моем мире есть лошади, но я никогда не ездил верхом, — Рей с некоторой опаской глянул на чалла.

Вблизи тот казался больше похожим на корову, чем на лошадь: мохнатый, с большими вытянутыми ушами. А еще очень большой и массивный. Ноги местного коня на самом деле были длинными, но по колено утопали в траве, а потому создавалось впечатление, что перед Реем стоит приземистый бычок с круглыми упитанными боками.

— Это несложно, — заверил Улльх. — Поедешь со мной сегодня.

И, оставив животное совершенно непривязанным, куда-то ушел.

Впрочем, чаллы никуда не убегали. Они стояли возле своих хозяев или ждали, когда те к ним придут, неподалеку от домов.

Вернулся Улльх с еще одним седлом. Его чалл был таким большим, что оно легло на его спину позади первого так, будто и должно было там быть.

— Садись, — Улльх наклонился и подставил Рею руки.

Догадавшись, что от него хотят, Рей наступил на его ладони одной ногой и не без труда вскарабкался во второе седло.

— Нет, сядь вперед, — покачал головой Улльх, а когда Рей переполз в то седло, что было на чалле изначально, легко вскочил позади него. — Здесь больше трясет, — пояснил он. — А тебе нужно научиться.

— А у вас не используют стремена?.. — Рей наклонился, глянув на свои висящие в воздухе ноги. — Как держаться?

— Я не знаю это слово, — Улльх тронул чалла пятками, и тот пошел вперед.

Рей схватился было инстинктивно за седло руками, но быстро понял, что его почти не качает и совсем не трясет. Животное, конечно, перебирало ногами, но его спина при этом оставалась практически неподвижной.

Охотиться явно предстояло в Траве, но сначала Улльх повернул в поселок.

— Нужно вывести чешштак, — пояснил он.

Рей решил не уточнять, а попробовать понять незнакомое слово. И это вполне удалось, когда Улльх вместе с еще одним мужчиной открыли ворота большого загона, выпуская наружу тех чаллов, что не предназначались, по всей видимости, для верховой езды.

— Это чешштак? — уточнил он, кивнув на табун.

— Да, — Улльх развернул чалла, и тот побежал вслед за животными. — Утром выводим, вечером заводим. Ночью Трава опасна.

Он взял длинные сплетенные из травы поводья, заключая Рея в кольцо своих рук, и его чалл вдруг радостно затрубил, задрав морду. А потом пустился вскачь.

Вот теперь его движения ощущались хорошо, но все равно усидеть на нем было несложно — тем более что Улльх осторожно придерживал Рея локтями. Пока они выпускали чаллов, дождь незаметно прекратился, а небо стало нежно-розовым.

Скакать по мокрой степи на огромном животном оказалось приятно. Рей любил машины и обожал мотоциклы, и, видимо, только городской образ жизни удержал его от попыток залезть на лошадь. Сейчас же знакомое ощущение ветра в лицо и скорости тесно мешалось с непривычным удовольствием от мощи покоренного живого существа и запахами незнакомой природы.

Местная степь — Трава — пахла одновременно и привычно, и чужеродно. В какой-то момент Рею казалось, что в нос ударил ожидаемый аромат мокрой земли, грибов и сена, а в другой — что он вообще не понимает, чем таким сладким и пряным веет со всех сторон.

Впрочем, один запах был очень хорошо знаком. Каким бы чужим ни был мир вокруг, человек, к груди которого он то и дело прижимался спиной, пах именно так, как и должен был: молодым сильным мужчиной, чуть вспотевшим, разгоряченным скачкой и обнаженным почти по пояс.

Глава 6

День вышел длинным. Они объездили так много ловушек, что Рей сбился со счета. Одни были сетчатые — на квакк, — другие оказались ямами с кольями на дне, третьи были как маленькие гарруты с крышкой из таких же, как стены домов, глиняных трубок.

Из десяти или двенадцати ловушек на квакк были полными еще только две, а вот в ямах и ящиках почти в каждом сидел какой-то зверь. Улльх исправно озвучивал названия и рассказывал что-то про каждого зверя, но Рей мало что запомнил — лишь для себя понял, что звери тут были совсем не похожи на земных. Например, одной из самых желанных добыч тут, видимо, считалась огромная мясистая гусеница. А вот животное, с виду напоминавшее помесь барсука с лягушкой, вытащили из ямы и отпустили на все четыре стороны. Оно, кстати, было цело, невредимо и отчаянно верещало тонким неприятным голосом.

— Плохое мясо, — пояснил Улльх. — Горькое. Но хороший зверь.

Рей понял две вещи. Первая: придется есть то, что совсем недавно бегало, само кого-то или что-то ело и никак не рассчитывало быть съеденным. Сложная задача для человека, вся жизнь которого, особенно в последние годы, прошла под лозунгами «сохраним природу». Причем лозунги не сильно бы мешали, вот действия, которые предпринимали правительства разных стран и особо сознательные граждане, давили сильнее. От мяса коров и свиней Рей не отказался, но уже сто раз думал, прежде чем купить кожаные ботинки. Рассматривая на обратном пути траву и прислушиваясь к доносящимся из нее звукам, Рей пытался себя убедить, что вот где-где, а в этом мире, да и в его прежнем, пожалуй, в такие вот времена потребление было разумнее некуда: не убивай больше, чем сможешь съесть.

Труднее было с тем, что все, что было поймано, должно было быть каким-то образом умерщвлено, несмотря на то, что совсем недавно было живо. Проверка на гуманность, думал он, удивляясь проскакивающим по траве искрам. Скорее всего, это было что-то живое.

Рей открыл для себя неведомый прежде триггер: убийство живых существ. Не самых разумных, но все же. Для пропитания, но все же. Ни разу в жизни он не делал этого сам, но догадывался, что теперь придется.

Второе открытие не вызывало моральных дилемм, но сильно мешало физически. После езды на чалле он не чувствовал собственного зада и подозревал, что ходить нормально какое-то время не сможет, как и сидеть.

Степь была сочно-багряной, небо напоминало рубин и сияло так же за красными облаками — возможно, местное светило, или даже не одно. Вся группа держалась рядом, добыча в мешках к ночи совсем притихла — может, смирилась с неизбежным, может, просто боялась. Рею тоже становилось не по себе, как только он отвлекался от мыслей о еде и заднице и начинал всматриваться в степь. Мир, тишина, но это все обманчиво. Если все настороже, и ему следует быть молчаливым и внимательным, насколько получится.

Но они вернулись благополучно. Рей сполз с чалла, держась за седло. Ноги ощущали землю, но стоять не желали и физической связи с задницей и всем остальным телом, кажется, не имели. Осторожно, как годовалый ребенок, Рей сделал шаг и чуть не упал.

— Ты привыкнешь, — пообещал ему Улльх. Вокруг шла суета, подбегали мужчины и женщины, принимали добычу, проворно утаскивали куда-то. Рей догадался, что он тут лишний.

Он смертельно устал, но это была усталость от впечатлений и незнакомых ранее действий. Хотелось сесть и медитировать, хотя никогда в жизни Рей не тратил время так бездарно. От просиживания штанов его удержало то, что все были чем-то заняты, безделье могло быть расценено неправильно. Или правильно, что еще хуже.

Глядя на упорядоченный хаос, на детей, которые радостно шныряли под ногами и визжали, Рей побрел к своему гарруту. Ноги понемногу начинали подчиняться, но шаг все равно был как у пьяного. Интересно, уллюты пьют? Или ведут здоровый образ жизни? Есть ли у них какие-то пороки?

Есть, и Рей это понял, когда увидел сидящего возле гаррута Шамана. Уллюты способны на убийство.

— Тебе нужна новая одежда, — сказал Шаман, поднимая голову. Сам он не встал, лишь подвинулся и указал Рею на место рядом с собой. — Тебе ее принесли.

— Спасибо, — улыбнулся Рей и подумал, как он будет смотреться в одежде племени. Его охватило странное чувство причастности к группе — чувство, которое раньше его всегда пугало, слишком много он видел последствий существования таких групп… к счастью, не в тихом Флэйре, только по телевизору. — Скажи, Ойгу, ты ведь живешь долго. Ты помнишь, чтобы кто-то из уллютов кого-то убивал?

Шаман ответил не сразу. Рей вглядывался в его лицо и ничего не мог прочитать: как тот воспринял его слова?

— Не помню, — наконец сказал он. — И мой учитель не рассказывал мне, а он прожил… много больше, чем я. Видишь, изомир, я думаю о том же: может быть, мы просто не знали, что то была чужая смерть?

Рей нахмурился. Шаман тоже, увидев его замешательство. Какое-то время они сидели, смотря друг на друга и не зная, как продолжить разговор.

— Чужая смерть, — повторил наконец Рей. — Ты имеешь в виду — преждевременная насильственная смерть? — Шаман неопределенно покачал головой. — Кто-то кого-то убил, а вы не знали, потому что не было ни крови, ни следов борьбы?

— Ты хороший изомир, — Шаман с облегчением улыбнулся. — Понимаешь. Да, мы находили мертвых уллютов, но как понять, что причина смерти? Ты ведь знаешь.

— Не всегда, — не стал притворяться Рей. — Если это был яд или какая-то болезнь, я вряд ли смогу назвать причину смерти. В других случаях… я мог бы вас научить, но я не хочу таких случаев. Смерть — это плохо.

Глава 7

Комбинезон оказался довольно удобным, хотя упаковывали Рея в него сразу двое человек — справиться со всеми этими завязками и ремешками самому оказалось не под силу.

Ему и правда помогли. Стоило раздеться, как к нему шагнул один из мужчин с полным мешком воды, а только что помывшаяся женщина сунула в руку кусок хорошего, почти как дома, мыла. Мочалок не было — вместо них люди брали по пучку травы из специально принесенного сюда снопа. Грязная вода стекала по глиняным желобам в отдельный котлован. Там росла какая-то трава, кажется, очищавшая ее. Мыла она явно не боялась. В основной же водоем не попадало ни капли.

— Ее можно пить? — спросил Рей, увидев, как люди спокойно подставляют под мешки ладони, чтобы умыться и напиться.

— Да, — его помощник уверенно кивнул, и Рей не стал отступать от заведенных традиций. — Помочь тебе тоже? — поинтересовался затем.

Охотник удивленно вскинул брови, помедлил, зачем-то оглянулся на Шамана, но в итоге кивнул и передал Рею мешок. Тот оказался жестким, словно ведро, и не было никаких проблем с тем, чтобы набрать воды и окатить ею мужчину.

Вода, к слову, была теплой, словно в горячих источниках — и это определенно было хорошо. Не привыкший к наготе, Рей чувствовал себя еще более голым от того, что у других были хотя бы узоры на коже и загар, а его белое тело очень давно не видело солнца, а в некоторых местах — и вовсе никогда. Будь вода холодной, смущения добавилась бы еще больше, а так хотя бы за собственную мужественность можно было не волноваться: хоть большинство местных мужчин и было выше него ростом, мужская гордость им размерами не уступала и не сморщилась от холода.

Одевшись, Рей и вовсе почувствовал себя почти отлично — лишь мышцы неприятно тянуло от непривычной нагрузки, но в остальном было почти так же хорошо, как и дома после теплого душа.

Он уже собрался было вернуться в свой гаррут, когда к нему подошел Улльх. Он тоже был у озера — они с, кажется, Уллетом, помогали друг другу.

— Вечером племя собирается у костра, — сказал он. — Приходи тоже, изомир.

— Хорошо, — Рей улыбнулся. — Когда?

— Когда станет темно, — Улльх улыбнулся тоже. — Сегодня будет вкусный ужин.

— Он был вкусным и вчера… — и правда, крепкий бульон и незнакомое жирное мясо с кореньями ему очень даже понравились. — И, Улльх… меня зовут Рей.

— Рей, — повторил Улльх. — Я представлю тебя племени вечером, Рей из мира под синим небом, — сказал слегка торжественно и, кивнув ему на прощанье, поспешил в поселок.

***

Кажется, племя уже привыкло к мысли, что с ними отныне чужак. На Рея посматривали, но не пялились, и это было приятно. Сам он поступал так же: с любопытством оглядывался, стараясь не задерживать слишком надолго взгляд. Однако кое-что все-таки привлекло внимание: старая женщина ощипывала тушки квакк и складывала их в большой мешок, пересыпая чем-то, похожим на черную соль.

Увидев его интерес, женщина поманила его рукой и жестом предложила заглянуть в мешок.

— Хорошая была ночь, — сказала она довольно. — Чамес вытопит из них жир. Три дня — и можно будет готовить на нем.

— Отлично… — пробормотал Рей. В мешок он все-таки заглянул, но поспешно отошел подальше. А вот убитого квакка рассмотрел с интересом. Видимо, это все-таки была птица: из то ли меха, то ли пуха торчал маленький клюв, а прямо над ним — тонкая заточенная кость, которой животное безболезненно и быстро умертвили. — А почему охота была только сейчас? Перед самым отъездом? Почему не заготавливаете заранее?

— Слишком много жира не нужно, — пояснила женщина, не отрываясь от своего занятия. — Охотиться слишком часто тоже не нужно. Звери пугаются, люди устают.

— А если бы не поймали квакк?

— Не страшно. Есть чаллы, есть другие звери. Есть старый жир.

Это было странно. Обычно люди боялись голода и старались делать как можно больше запасов. Впрочем, когда есть огромный табун, голод вряд ли грозил живущим рядом с ним людям, так что речь шла скорее о разнообразии пищи.

— Иди сюда, — позвала его женщина и отложила ненадолго работу. Она принесла небольшой кувшин с какой-то белой массой и острой костью отколола кусочек. — Попробуй, — она протянула осколок Рею.

Уже догадываясь, что это, но не желая обижать женщину, Рей кое-как справился с инстинктивным отторжением и положил кусочек жира в рот. К его удивлению, тот оказался очень нежным и почему-то сладковатым, словно хорошее сливочное масло. А еще отдавал то ли орехами, то ли чем-то шоколадным.

— Вкусно? — женщина улыбнулась, и Рей подумал, что в молодости она была весьма красива.

— Очень, — честно ответил он, улыбнувшись в ответ, и с удовольствием взял еще один предложенный кусочек.

Вообще есть хотелось ужасно. В племени явно было заведено есть два раза в день, и не перестроившийся еще на такой распорядок желудок отчаянно бунтовал. К счастью, терпеть оставалось недолго. У больших котлов, кажется, сделанных все из той же слоистой глины, колдовали вперемешку и женщины, и мужчины.

Есть хотелось, но вести себя как подросток и крутиться возле котлов у Рея недостало совести. Он сел неподалеку, сам себя теперь сравнив не с подростком, а с нахальным котом или псом. Вот, мол, сижу, никому не мешаю, но вы мне дайте что-нибудь со стола!

Глава 8

Рей ожидал суеты, криков и множества работы. Но уллюты, привыкшие жить, переезжая, были спокойны. Спокойным был завтрак — все тот же густой суп, что и вчера, но наутро он стал еще вкуснее. Спокойными были работы после него — люди выносили из гаррутов нехитрый скарб, упаковывали его в возилки, и… все. Собственно, никаких особых сборов не было: все и так уже было упаковано.

— А дома останутся на следующий сезон? — поинтересовался Рей у Улльха. Тот проверял упряжь своего чалла и, кажется, не был против компании.

— Их размоет дождем, — удивил его Улльх. — Дождь идет по Траве от края до края. Мы поедем перед ним, а потом за ним.

— Пояснишь? — с искренним любопытством попросил Рей.

Улльх отложил плетеную узду и сорвал плотный травяной прутик.

— Смотри, — он расчистил на вытоптанной копытами земле небольшой участок и нарисовал на нем круг. — Это Трава. Она как миска. С этой стороны Вода, — он пометил один край. — Здесь — Камень и люди Камня. А здесь — трава с жесткой кожей. В ней живут люди, которые боятся неба. Дождь ходит от Воды до Камня и за него. Потом возвращается обратно. Сейчас он здесь, — он нарисовал на импровизированной карте точку. — А мы здесь. Дойдем сначала сюда. Десять дней пути. Потом пойдем впереди дождя до травы с жесткой кожей. И пропустим дождь вперед, спрятавшись под ней. Он дойдет до Воды и вернется, и тогда мы пойдем за ним и вернемся сюда.

— Тут тоже долгая стоянка? — Рей показал на место, где уллюты пережидали дождь у леса — так, видимо, стоило понимать слова «трава с жесткой кожей».

— Да. Два долгих периода, здесь и там.

— А сколько времени нужно, чтобы дойти отсюда туда? — Рей буквально чувствовал, что этот ответ очень важен.

— Четыре месяца идем, два месяца стоим и здесь, и там, — Улльх отдал прутик подошедшему чаллу, и тот с удовольствием его съел. — По пути подходим к Воде, иногда — к Камню. Если нужно обменять женщин или шкуры.

— Так к чему мы пойдем сначала?

Улльх на несколько секунд застыл. Потом потрепал чалла по голове, медленно обернулся, нервно кривя губы.

— Ты спрашивал вчера. Спрашиваешь сегодня. О чем ты думаешь, Рей?

Скрывать было бессмысленно.

— Маххла может быть только твоей женой, так? Но только когда ты станешь Вождем. И этот срок у нее уже истекает, — произнес Рей, тщательно обдумывая каждое слово. — Где она или кто-то из ее родных мог достать ядохвоста?

— Нигде, — покачал головой Улльх.

— Когда последний раз вы были там, где растет трава с жесткой кожей?

— Шесть месяцев назад, — без колебаний ответил Улльх. — Ты думаешь, это Маххла? — он нахмурился. — Это бессмысленно. Я не стану Вождем раньше, чем мы вернемся сюда. Она не вернется с нами.

«Многие преступления бессмысленны», — подумал Рей.

Уллюты предпочитали доверие. Рей понял, что без доказательств, таких, которым… которым поверили бы присяжные всего мира — не судья, не прокурор, не адвокат, именно безыскусные, эмоциональные непрофессионалы, — без таких доказательств ему лучше не поднимать эту тему.

Он почти уллют, но чужой. И забывать об этом не следует.

В задумчивости он тоже погладил чалла и вздрогнул, когда тот с силой ткнулся мордой ему в руку, выпрашивая то ли ласку, то ли угощение.

Увидев это, Улльх улыбнулся и вдруг перепрыгнул ограду загона — в преддверии переезда животных в Траву выгонять не стали.

— Идем со мной! — позвал он Рея.

Хоть чаллы и казались с виду дружелюбными длинноногими телятами, они все же были очень большими животными, и последовал за Улльхом Рей с некоторой опаской. Он надеялся, что животные станут опасливо отходить в сторонку, как сделали бы это табунные лошади, но те, наоборот, потянулись к людям, сбредаясь к ним со всего загона. Улльх хлопал их по мохнатым бокам, гладил по мордам и шел вперед, лавируя между телами, пока не остановился у чалла очень странного цвета. В красноватом свете неба шерсть животного казалась густо фиолетовой, тогда как другие были буро-рыжими, коричневыми и черными.

— Это ча́лла, — Улльх погладил животное по совсем уж круглым бокам. — Она почти такого же цвета, как твое небо. Когда она родит, это будет твой чалл.

Рей натянул неискреннюю улыбку. Из фильмов про ковбоев он знал, что такое телята и жеребята. Для человека городского — нечто, к чему лучше не приближаться на расстояние пары миль.

«Но это теперь моя жизнь», — напомнил он себе. Ему придется справляться, хочет он того или нет.

Однако, может, уллюты и были примитивным народом с простой, хорошо понятной жизнью, а простачком Улльх не был точно.

— Ты не рад, — заметил он прозорливо. — И ты боишься. Не нужно. Я помогу тебе. Твой чалл никогда не уронит тебя и не обидит. И я научу тебя сидеть на нем.

— Спасибо, — улыбнулся Рей на этот раз искренне. — Но будь готов к тому, что у меня будет плохо получаться. Мы… как тебе это объяснить? Мы привыкли делать… несколько самых важных дел. Разогревать еду, которую приготовили другие люди. Бриться. Вот стрижка или, например, ремонт возилка — это делают те, кто умеет. Как Ойгу, который умеет лечить. — Рей подумал и задумчиво потрогал щетину, перевел взгляд на гладко выбритого Улльха. — Кстати, о бритье…

Глава 9

В гарруте осталась лишь одна шкура, в которую Рею предстояло завернуться, чтобы спать. Все остальное было свернуто, упаковано и заранее прикреплено к специальным седлам, предназначенным исключительно для поклажи.

Рей лежал, укрытый шкурой, и слушал степь. «Ночью Трава опасна» — верный своему шерифскому долгу, Рей хотел знать, чем.

Трава звенела тихо и умиротворенно. Это был действительно звон — словно далекие колокольчики на санях Санты, но Санте взяться здесь было неоткуда, это развлекались сверчки или какая-то аналогичная местная живность. Размеренно, никуда не спеша и ни с кем не споря, обитатели Травы создавали белый шум, под который легко можно было уснуть, если бы не внеплановые помехи.

Первый раз Рей подскочил, потому что так издевательски хохотать мог только убийца, крадущийся к его гарруту с ножом в руке. Улегшись обратно, вскочивший было Рей напомнил себе, что у уллютов есть тысячи других способов прикончить ненужного пришельца, и уж тем более не имеет смысла гоготать на всю округу, привлекая внимание Шамана и сыновей Вождя. Смерть обычно крадется тихо — и здесь не должно было быть исключений.

Рей закутался в шкуру плотнее и считал, сколько раз на фоне стрекотания сверчков начнет хохотать какой-то умалишенный. «Люди с отклонениями в психике есть везде. Что уллюты делают с сумасшедшими?»

Он перевернулся на другой бок и решил, что это не его дело. Пока его самого не объявят немного ку-ку, можно быть спокойным. Относительно.

— Йе-у-ую-у-а-а-а! — раздалось совсем рядом.

Рей потянулся было к оружию, которое он положил рядом с собой — «Глок 17», семнадцать патронов и всего пятьдесят метров прицельной дальности, Рей не избавился от него, а уллюты не обратили на пистолет никакого внимания. После того, как у них побывал рыцарь в латах и, возможно, даже со щитом и прочей своей атрибутикой, их уже ничем нельзя было удивить?

— Йе-хе-хе-ийя-а-а…

— Шакалы, — проворчал Рей, опять переворачиваясь. Он не был уверен, шакалы это или нет, но вопли в самом деле были похожи.

Потом он услышал плач. Зато шакалы исчезли.

Проворочавшись еще с четверть часа, Рей встал и вышел из гаррута. Пистолет он не взял: кругом было спокойно, стало быть, как опасность звук распознал только он один.

— Все не спишь, изомир? Завтра трудный день.

Рей обернулся. Он мог бы притвориться, что не расслышал, потому что голос прозвучал очень тихо, но не стал. Маххла могла рассказать много интересного или умолчать о многом, но выводы можно было делать и из откровенности, и из молчания.

— Незнакомые звуки, — объяснил он. — Я тебя знаю, ты Маххла.

— Незнакомые? — она подошла ближе, и Рей отметил — никаких поползновений продолжить попытки более близкого знакомства. — То, что кричит в Траве, это каллы.

— Они опасны?

— Нет. Они хотят подобраться к чаллам, но не затем, чтобы их съесть. Им бы стащить хоть что-то.

— Тогда почему они не подбираются?

Маххла засмеялась. Она была красивой даже по меркам привычного Рею мира и могла оставить далеко позади всех моделей и инфлюэнсеров. Здоровый образ жизни, отсутствие излишеств и физический труд — вот что делает человека идеальным.

— Пойдем, покажу. Только если ты обещаешь держать при себе руки.

Рей открыл было рот, чтобы возразить, что он не собирался распускать руки, что он все еще не пришел в себя окончательно, что он устал, но Маххла тут же забыла о своем предупреждении и быстро пошла куда-то между гаррутами. Рей покорно шел за ней и думал, что это же идеальное время и место для убийства. Маххла сейчас избавится от него, усадив задом на ядохвоста, и никто не найдет твоего убийцу, изомир, а сам ты окажешься уже не в племени под мудрым спокойным руководством Вождя и Шамана, а в пещере неандертальцев, где тебя, как самого бесполезного члена общины, сожрут, когда припрет. И даже не поджарят перед этим на костре, потому что огня каннибалы еще не знают.

Были ли неандертальцы каннибалами? А кто им, собственно, мешал?

Но Рей шел в том числе потому, что плач и примешавшийся к нему стрекот становились громче. Маххла остановилась перед темным забором из глины и травы и лукаво спросила:

— Обещаешь беречь руки? — и распахнула дверцу.

Звуки — плач и стрекот-клекот — затихли, зато явственно стало слышно мурчание. Заинтригованный Рей сделал шаг вперед и очень вовремя спрятал руки за спину.

Серебристый комок с длинным хвостом, ростом не больше мелкой кошки, появился ниоткуда и усердно принялся карабкаться по ноге Рея. У комка были острые ушки и длинные цепкие коготки, так что Рей, все еще держа руки за спиной и испытывая неимоверное желание сцапать комок и зарыться в него лицом, только сцепил крепче зубы.

— Не трогай руками, — в очередной раз предупредила Маххла, смеясь. — А то он примет твои пальцы за сосцы матери, и будет больно.

Сама она ловко поймала еще один комок с хвостом, пытавшийся просочиться за ограду, закрыла дверцу и только после этого подхватила под брюшко атаковавшего Рея зверька. Тот долез уже так высоко, что Рей и сам собирался просить о помощи: детенышу все равно, за что хвататься коготками, а Рею нет, ноги ему не так жалко.

Глава 10

Снова садиться на чалла было намного сложнее, чем вчера. Ноги отказывались гнуться и подниматься, и в итоге Улльх просто затащил его на спину своего скакуна и посадил в седло. Натруженные и натертые мышцы сопротивлялись еще несколько долгих минут, но потом сдались и перестали болеть, лишь жалобно ноя в такт движениям животного.

Все животные табуна — как ни старался, Рей не запомнил слово, его обозначающее — были либо оседланы, либо нагружены поклажей. Даже самые маленькие телята везли хотя бы пару меховых пуфов. Собственно, вешать на них эти пуфы, уложенные в специальные плетенные из травы сетки-корзинки, и было той работой, что Рей мог выполнять, не мешаясь под ногами, но и не прохлажаясь в сторонке. К счастью, малыши не боялись ни человека, ни своей поклажи, так что с порученной задачей Рей справился без подсказок и помощи, правда, слегка перестарался: оказалось, что у некоторых телят были не менее молодые хозяева, и животные были вполне способны нести детей на своей спине. Но с этой незадачей справились быстро, просто перевесив лишние пуфы на телят постарше.

И вот теперь табун бодрой рысью бежал по степи, окруженный людьми племени, а впереди на своем огромном чалле скакал Улльх и кое-как болтался в седле Рей.

В какой-то момент Улльх положил руку Рею на плечо и с силой надавил.

— Сядь, — сказал он. — Не нужно двигаться. Просто сиди.

Рей честно попытался и чуть не свалился набок. Улльх удержал его, а потом переложил поводья в левую руку, а правой обхватил Рея за живот.

— Тело не должно работать, — попытался он объяснить. — Тело должно отдыхать. Иначе ты не выдержишь.

Рей совершенно не представлял, как можно отдыхать, несясь вперед на большом сильном животном, но почувствовал себя увереннее со «страховкой». Впрочем, ненадолго… Прошло десять минут, полчаса, час… Чалл уже не скакал галопом, но бодро бежал вперед уверенной устойчивой рысью, и в попытках найти хоть мало-мальски удобную позу уже начало сводить ноги.

— Когда будет остановка? — спросил он, не рискуя повернуться, чтобы не потерять равновесие.

— Это длинный перегон, — отозвался Улльх. — Весь день двигаемся быстро.

— Весь день?! — ужаснулся Рей.

Он обреченно вздохнул и попытался держаться за седло.

— А где арранки? — вдруг вспомнил он. — Маххла говорила, что я их сегодня увижу!

На это Улльх хмыкнул и, придержав его, прибавил скорости, отъезжая с пути табуна в сторону.

— Смотри, — он указал рукой на траву.

Та шевелилась, и, присмотревшись, Рей увидел то и дело выпрыгивающие из тугих стеблей макушки детенышей на спинах своих матерей. Арранки бежали совсем близко к чаллам и, кажется, не давали табуну рассыпаться, заставляя животных бежать плотным организованным строем.

— Они прекрасны, — вырвалось у Рея, хотя за секунду до того он был готов целую поэму посвятить арранкам. — У тебя тоже есть свой зверь?

Вместо ответа Улльх как-то по-особенному свистнул, и из травы вверх взметнулась тень. Интерес победил осторожность, и Рей развернулся, схватившись за придерживающую его руку.

Большой арранк, судя по всему, самец, восседал на скачущем чалле позади Улльха с царственным видом, будто не замечая, что под ним движется пара тонн живого веса.

— Как его зовут? — поинтересовался Рей, завороженно разглядывая зверя.

— У животных нет имен, — покачал головой Улльх. — Я зову его, и он приходит. Ему не нужно имя для этого.

— Но у Таллы, арранки Шамана Ойгу, есть имя… — вспомнил Рей.

— У нее — есть. Ойгу много общался с людьми из-под синего неба. У вас на все есть имя.

Рей никогда об этом не думал, полагая, что так просто легче — назвать явление или предмет. Сейчас ему пришло в голову, что уллюты многому не придают значения и, соответственно, не дают названия.

Например, есть ли название у того, чему он стал свидетелем? Когда уллюты разбивались на пары, не принимая на себя никаких обязательств? Спрашивать об этом он не стал, решив, что узнает со временем. Например — когда согласится на одно из предложений. Или, может быть, предложит сам?..

Тем временем арранк потерся головой о плечо Улльха и спрыгнул обратно в траву — отдых ему пока явно не требовался. А вот Рею он уже был нужен как воздух — очарование момента пропало, и спина с новой силой взмолилась о пощаде.

***

Рей сказал бы, что он чуть не сдох. Но «чуть» было бы явным преуменьшением.

Он был уверен, что и ноги, и задница у него на месте, им некуда было деться, но с чалла Рей не сошел — свалился. Рухнул кулем и так сидел, вытянув ноги — нет, они определенно были целы, но что-то там внутри поломалось и починке, вероятно, не подлежало совсем. Рей существовал теперь отдельно от своих нижних конечностей и от того места, посредством которого эти конечности крепились к телу. Ноги даже не кололо, как бывает, когда их отсидишь. Рей их просто не чувствовал.

Уллюты, и в том числе Улльх, на счастье, не обращали на него внимания. Все были заняты делом, и только Рей сидел, как сенатор в сортире, и отстраненно наблюдал за происходящим. К нему подошла любопытная арранка — красивая молодая самка, — обстоятельно обнюхала его плечо и шмыгнула в траву. Рей даже не пошевелился: арранка незнакомая, а это все-таки хищный зверь с зубами, надо думать, немаленькими. Плохо было то, что чаллу надоело стоять на месте, он отошел, и обезноженный Рей съехал в траву.