К черту на кулички

Глава 1. Да кому ты нужна кроме меня?!

— Астария, дорогая… Ничего личного. — Владелец Обливиона, мужчина с лицом уставшего тритона, положил на полированную стойку бара небольшей кожанный мешочек. Звякнуло тускло и жалко. — Твоя неделя. И… проходной билет отсюда. Собери вещи в раздевалке и воспользуйся чёрным ходом.

Он не смотрел ей в глаза. Его взгляд блуждал где-то на уровне её подбородка, а пальцы нервно перебирали перламутровый край стойки. В клубе только-только зажигали огни, готовясь к вечернему наплыву гламурной нечисти. Воздух пахл ланолином для рогов и алкоголем.

— Это приказ? — её голос прозвучал тихо. Медные глаза с вертикальными зрачками изучали мешочек, будто это был скорпион.

— Это… просьба. Очень убедительная просьба. — Владелец вздохнул, и на его жабрах у шеи дрогнули серебряные кольца. — Возьми деньги и уходи. Его Светлость Таргалин разослал… рекомендательные письма. По всему городу. Всем, у кого есть хоть капля здравого смысла. Суть одна: не портить с ним отношения, связываясь с тобой. Я не могу, понимаешь? Моё заведение…

— …держится на благосклонности крылатых аристократов, а не на навыках официанток-полукровок, — закончила за него Астария. Уголки её губ дрогнули в горькой, кривой усмешке. В её взгляде вспыхнуло золото — не ярость, а ледяное, обжигающее презрение. По линии плеч, там, где тонкая ткань рабочей блузки касалась кожи, проступил слабый перламутровый отсвет. От эмоций пробивалась чешуя.

Она не стала спорить. Не стала умолять. Медленно, с преувеличенной театральностью, расстегнула тонкий пиджачок — часть униформы Обливиона — и стянула его с плеч. Бросила на стойку, точно тряпку. Теперь были видны её сильные плечи и тонкая шея, а на них, подобно татуировке гнева, всё отчётливее проявлялись переливающиеся чешуйчатые узоры. Она сунула руку в мешочек, нащупала одну-единственную серебряную лунницу — свою плату за неделю вытирания столов и терпения похабных шуток — и щелчком отправила её через стойку бармену.

— В таком случае, — голос её зазвучал громко, чётко, перекрывая нарастающий гул музыки, — я сегодня ваш гость. Глоток Пустоты. И чтобы не смел мне разбавлять как остальным.

Она повернулась спиной к ошеломлённому владельцу, уперлась локтями в стойку и уставилась в стену с зеркалами и бутылками. В зеркале она видела своё отражение: волны русых волос, медные и горящие глаза, плечи, длинная шея, пухлые губы подчёркнутые блеском. Видела, как владелец, покраснев, ретируется в офис. Сломаюсь без денег, да? Вернусь? Посмотрим, Таргалин. Посмотрим.

Именно в этот момент, когда бармен с опаской ставил перед ней матовый чёрный бокал с клубящимся внутри напитком, кто-то задел её за плечо. Резко, потому что шёл быстро и целенаправленно.

Она инстинктивно рванулась в сторону, спасая напиток, но её локоть встретился с чьей-то грудной клеткой. От неожиданности она развернулась, и её золотой, яростный взгляд столкнулся с взглядом человека в темно-сером плаще.

— Эй, осторожнее! — буркнула она, не извиняясь. Её чешуйчатые узоры на предплечьях ярко вспыхнули в свете неоновых огней и тут же начали гаснуть, с трудом подчиняясь контролю.

Человек даже не взглянул на свой слегка помятый плащ. Его внимание было приковано сначала к удаляющейся в толпе спине полуэльфа в пиджаке цвета морской волны, а затем — полностью — к ней. К её лицу, искажённому не дежурной улыбкой обслуживания, а чистой, неразбавленной горечью. К волне эмоций, которая исходила от неё и била в его эмпатические чувства, как удар грома после тишины. Ни капли лжи. Ни тени притворства. Только грубая, обнажённая, колючая правда. После целого дня, проведённого в слежке за неверным мужем, чьи клятвы в любви к его жене отзывались в душе липкой, ядовитой ложью, это было… как глоток ледяной родниковой воды в пустыне. Он физически ощущал тошноту от всей этой лжи вокруг, и вот — живой антидот.

— Прошу прощения, — сказал он тихо, но так, что она услышала сквозь музыку. Его глаза, обычные, человеческие, казалось, сканировали не её лицо, а самую суть происходящего. — Я отвлёкся. Преследую объект. Полуэльф, пиджак цвета морской волны. Позвольте представиться, Йердан.

Произнеся своё имя, мужчина смазку не существующую пылинки с плеча.

Астария, всё ещё на взводе, резко махнула головой в сторону дальнего бара.

— Астария. – представилась она в ответ, – Ваш голубой пиджак только что прошёл туда, с какой-то сильфидкой в блёстках. Воняет похотью и ложью за версту. По-любому навешал девчонке лапши на уши про "мы с ней не живем вместе, как чужие давно".

Йердан не удержался — его губы тронула едва заметная улыбка. «Воняет ложью». Какая точная формулировка. И какая точная оценка.

— Спасибо. Вы экономите моё время. — Он сделал паузу, его взгляд скользнул с её плеч, где ещё догорали отсветы чешуи, на бокал с Глотком Пустоты. Знающий выбор. Дорогой выбор для уволенной официантки. — Похоже, ваш вечер тоже выдался… насыщенным.

— Можете сказать полным дерьма, я не обижусь, — отрезала она, берясь за бокал. Пальцы её были крепкими, уверенными. — Меня только что вежливо попросили на выход. С благодарностью за службу и рекомендациями не работать вообще нигде. Так что теперь я — почётный гость. На одну недельную зарплату.

Она сказала это с горькой, вызывающей иронией. Не жаловалась. Констатировала. Вызывала. И снова — ни тени лжи, только боль.

Йердан почувствовал, как в нём оживает что-то давно спящее — интерес, выходящий за рамки контракта. Его полудемоническая натура, ценящая чёткость и прямые сделки, откликалась на эту грубую искренность.

—Одна недельная зарплата Обливиона — это слишком мало для свободы и слишком много для незаслуженного унижения, — произнёс он, глядя прямо в её золотые глаза. — Я владею одним бюро. «У чёрта на куличках». И у меня как раз есть разовая работа. Опасная. Но оплачивается ровно в десять раз больше той суммы, что у вас в мешочке. Оплата— триста лунниц. Здесь и сейчас.

Он не стал распространяться, не стал уговаривать. Он сделал предложение. Предложил сделку. И наблюдал, как в её глазах вспыхивает недоверие, интерес, азарт и та самая прямолинейная ярость, что цепляла его с первого взгляда.