Качели над пропастью. Книга 1

Пролог

Качели над пропастью

Мы совпали с тобой, 
совпали 
в день, запомнившийся навсегда. 
Как слова совпадают с губами. 
С пересохшим горлом — 
вода. 
Мы совпали, как птицы с небом. 
Как земля 
с долгожданным снегом 
совпадает в начале зимы, 
так с тобою 
совпали мы. 
Мы совпали, 
еще не зная 
ничего 
о зле и добре. 

И навечно 
совпало с нами 
это время в календаре.

(Р. Рождественский)

Пролог 

Москва, 1977 год

Февраль отвратительный месяц и совсем не похож на солидного дяденьку в тулупе, каким его изображают в мультике "Двенадцать месяцев". Мне последний месяц зимы больше напоминает вредного востроносого паренька в дырявом кожухе, который зябко жмется и утирает постоянно текущие сопли. 
Сегодня один из тех дней, когда слякоть и сырость проникают сквозь кожу и оседают в душе, усиливая и без того тревожное настроение. 
День "перед чем-то". День "накануне". 
День, когда все уже изменилось бесповоротно, а ты еще об этом не знаешь и даже не догадываешься. 
Правда, последнее время в нашей дружной семье не все тихо и мирно, как бывало обычно. Мама часто задерживается в издательстве, а сегодня так и вовсе осталась там на всю ночь. У них какой-то большой скандал и аврал. Папа уехал навестить своего отца, моего второго деда, который слег после очередного сердечного приступа. 
Мне тринадцать. Я уже не маленькая и вполне самостоятельная. Могу оставаться дома одна, но сегодня мне не хочется, да и родителям спокойней, что я под присмотром. Поэтому после школы  иду к бабушке и дедушке, у которых мне всегда нравилось бывать. Кажется, в стенах их обычной московской квартиры есть какой-то невидимый волшебный очаг, отогревающий замерзшие души. 
Не то чтобы моя детская душа требовала чего-то особенного. Семейные неурядицы в первую очередь ложились на плечи взрослых, не особо озадачивая меня, и все же я достаточно чутко воспринимала все происходящее. 
Сейчас, спустя много лет, знаю, что тогда понимала ровно столько, сколько хотела понимать. Я еще не стремилась вникать в суть вещей и событий, на всю катушку используя свое детское право на пребывание в сладком неведении, на запас ошибок и заблуждений, которые могут быть исправлены и прощены без ущерба. Это как носить волшебный покров, дарованный каждому с рождения, сквозь который только в детстве и можно смотреть на мир глазами, полными исключительно светлых ожиданий. 
Жаль, что этот защитный слой временный и нельзя предсказать срок, когда он истончается настолько, что перестает действовать и приходится сполна нести ответственность абсолютно за все наши слова, действия, мысли и нежелание замечать очевидное. 

***

... Подпирая щеку, я смотрела сквозь прозрачные тюлевые шторки, как на улице беснуется февральский ветер, неистово раскачивая черные ветки деревьев. 
Бабушка лепила чебуреки и варила борщ, дед сидел за столом. Он нацепил очки и уткнулся в "Советский спорт" - изучал шахматную партию. Дед на низком старте: готов встать уйти в гостиную, вытащить изрядно потертую коробку шахмат с отполированными до блеска от частого использования фигурками и разыграть опубликованную в газете партию на доске. Наверняка позовет меня, но мне сейчас совсем не хотелось играть в шахматы. 
Бабуля нервничала, но старалась это не показывать. Она ждала звонка от сына, младшего брата моей мамы, Антона, который сейчас находился в командировке в Красноярске. 
Антону двадцать четыре, он у нас молодой специалист, инженер-электронщик, и после окончания ВУЗа работает на крупном московском предприятии. Я не очень вникала в то, чем занимался мой молодой дядя. Знала только, что работа его связана с постоянными командировками, и каждые полтора-два месяца Антон на неделю или две улетал в Красноярск. 
Для меня он просто Антон - любимый родственник, красивый, как киногерой, добрый и забавный. С ним мне всегда интересно и спокойно и можно болтать обо всем на свете. Мы с ним схожи нравом и внешне, и даже именами - Антон и Антонина. 
Сегодня он должен был вернуться из очередной деловой поездки, но несколькими днями ранее позвонил и предупредил, что задержится. Бабуля все равно почему-то не знала покоя, она методично сновала от холодильника к раковине, затем к плите. И чистила, резала, месила, размешивала... А еще хмурилась и молчала, поджав губы, а это совсем нехороший признак. 
Борщ и чебуреки готовились специально к приезду Антона, ведь из своих командировок он всегда возвращался уставший и голодный. 
Дом наполнен мирными и привычными запахами и звуками. Всё, как всегда, и все же что-то не так. Сквозь уют и спокойствие прорывалась тревога, которая зависала в воздухе, густела, как холодный туман и пробирала до костей, словно влажный февральский ветер, завывающий за окном. Мне никто ничего не говорил, а я и не спрашивала, полагаясь на привычную формулу - взрослые разберутся. 
Я давно сделала уроки, почитала обожаемого Дюма и теперь мне нечем заняться. Поймав лукавый взгляд деда, со вздохом согласилась на шахматную партию. 
Пока мы играли, бабушка так и возилась на кухне. Потом я помогла ей убраться, и все отправились укладываться спать. 
В тишине отчетливо слышно, как в прихожей стучали ходики, на циферблате которых изображен забавный футболист. 
А в соседней комнате переговаривались бабуля и дед. Он что-то сердито бубнил, она также сердито отвечала. Дед повышал голос, прикрикивая, бабуля шикала на него. Потом все смолкло. 
Я не прислушивалась, просто лежала, гоняя в голове отрывочные мысли, наслаждаясь удобством мягкого дивана и запахом чистого постельного белья, которое бабушка всегда перекладывала в шкафу душистым мылом. 
Я засыпала в тишине и уюте, и не знала, что после этой ночи все переменится для всех нас навсегда. 
Точнее, уже переменилось. 
...Утром в субботу я проснулась рано. Из-за двери доносились приглушенные голоса, и я смекнула, что, наверное, вернулся Антон. 
Как оголтелая слетела со своего дивана, натянула треники и футболку и рванула на кухню. 
За маленьким столом сидели бабушка, дед, Антон и какая-то незнакомая девушка, которую я и не заметила сразу. 
Я затормозила в дверном проеме, разглядывая всю компанию, а все уставились на меня. 
- Привет, Тошка, - во весь рот улыбнулся мне Антон. - Мы тебя все-таки разбудили? 
- Привет! - радостно ответила я. - Нет, не разбудили,  сама проснулась. Мне сегодня в школу. 
В другое время я бы с визгом повисла у него на шее, но сейчас, видя недовольный строгий взгляд бабушки и то, как у сердито насупленного деда на скулах ходят желваки, я не тронулась с места. Антон тоже сидел, не двигаясь. С неприятным удивлением я заметила даже не недовольные физиономии родственников, а то, что мой красавец-дядя с каким-то особым трепетом держал в своих руках тонкую ручку девушки и нежно поглаживает ее большим пальцем, словно успокаивая. Хрупкая кисть с остренькой, выступающей на запястье косточкой, утопала в его ладони. 
Бледная, узкоплечая, с круглыми, как у птички, испуганными, но удивительно яркими небесно голубыми глазами. Она вся сжалась, поникла за столом так, что еще немного и совсем спрячется под столешницу. Девушка неуверенно улыбнулась мне, тихо произнося: 
- Здравствуй. 
- Здрасте, - вежливо отозвалась я. 
И вопросительно подняла брови, ожидая пояснений. 
Антон открыл, было, рот, но бабушка зыркнула на него, потом резко бросила мне: 
- Иди, поспи еще. Рано совсем. 
- Я выспалась, - и попыталась изобразить всем своим видом, что уходить не собираюсь, пока меня не посветят в то, что происходит. 
- Тогда иди, умывайся, - не сдавалась бабушка, вооруженная целью выставить меня с кухни. 
Антон бросил на мать быстрый взгляд, и лицо его застыло. 
Мне показалось, что в погасших глазах дяди мелькнуло осуждение, адресованное бабуле. 
Гостью мне так никто и не представил, и я, решив, что объяснения все равно никуда не денутся, удалилась в ванную. Там, сквозь шум льющейся из крана воды, я слышала голоса родственников. Они снова что-то обсуждали, не повышая тона, но за всей этой внешней сдержанностью так и прорывалось тревожное напряжение. 
Когда я вышла из ванной, умытая и причесанная, Антона и девушки уже не было на кухне. У плиты возилась бабуля, поджаривая аппетитные оладьи. Она шмякала готовые золотистые кругляши в расписную фаянсовую миску и ловко смазывала их растопленным маслом. Отложив три штуки на  тарелку, поставила завтрак передо мной. 
- Ба, кто это? - спросила я, окуная теплый оладий в вишневое варенье (прямо в вазочку, пока никто не видит). 
- Ешь, пока не остыло. Потом поговорим, - бросила бабуля, не поворачиваясь ко мне. Мне показалось, что ее голос дрожит. 
- Когда потом? Что случилось? - не сдавалась я. - Почему ты ничего мне не говоришь? Все равно ведь узнаю. Я уже не маленькая, и вы все моя семья! - возмутилась я. 
Бабушка повернулась ко мне, в глазах ее притаилась грустная улыбка. 
- Да, ты уже не маленькая. Все время это забываю. 
- Ну и? - я само нетерпение. 
- Ну и - что? 
- Ба, ну хватит! Что случилось и кто эта девушка? 
- Да, эта девушка... - вздохнула бабуля и добавила, понизив голос и поглядывая на дверь. - Представь себе, это наш Антон привез свою... жену. О которой мы ничего не знали. 
- Ооо... - только и смогла сказать я. 
Не сразу поняла, как относиться  к услышанному. Новость надо переварить. Красавец Антон женился и выбрал вот такую тощенькую, бледненькую, серенькую. Нет, не мышку. Птичку. Он скрывал ее от нас всех, от своей семьи. Я, пожалуй, почувствовала себя растерянной. Это совсем не то, что  ожидала. И дело даже не во внезапной и тайной женитьбе. Мне хотелось, чтобы мой молодой и красивый дядя, которого я обожаю, встретил девушку себе под стать - необыкновенно прекрасную и умную. Они бы долго встречались, а я бы надувалась от гордости перед подружками, рассказывая им об их "неземной любви". 
- Вот тебе и "о", - заключила бабушка, снова вздыхая. 
- А как ее зовут? 
- Светлана ее зовут. 
- А мама знает? - спросила я. 
Бабуля задумалась на пару секунд. 
- Хороший вопрос. Может быть, и знала, но все скрывала от нас. Они же с братом привыкли партизанить и друг за друга стоять горой. Мы с дедом узнали вот только сейчас. 
- И поэтому так расстроились? - не унималась я. 
- Кхм... ну, в общем, да. Из-за этого, - как-то неуверенно ответила бабушка. - Очень уж все неожиданно. И еще обидно и неприятно, когда собственный ребенок скрывает что-то, тем более принимая такие серьезные решения. Плохо, если настолько не доверяет... 
- Так Антоха вам вообще ничего не сказал? - удивилась я. 
- Сказал. Почему же не сказал, - невесело усмехнулась бабуля. - По телефону заявил мимоходом: "Приеду не один, с девушкой". 
- И все? 
- И все. Ешь, давай и иди одеваться, в школу опоздаешь, - бабушка решительно, но мягко поставила точку в череде моих вопросов. 
А вопросы вихрем продолжали проноситься в моей подростковой голове {"Женился? По-настоящему? А свадьба была? Если нет, то когда будет? Где молодые станут жить? Если у бабушки и деда, то смогу ли по -прежнему оставаться здесь ночевать?"} 
Но с вопросами я больше не приставала, благоразумно решив, что все и так узнаю в свое время. Закончив завтрак,  ушла собираться в школу. Проходя мимо закрытой двери, ведущей в комнату Антона, услышала тихие голоса. Низкий, звучащий ровно и спокойно и тоненький, прерывающийся всхлипами. 
Дед вызвался проводить меня, и когда мы с ним уже одевались в прихожей, дверь в комнату Антона открылась, и из нее вышел мой дядя, а за ним выскользнула его супруга. 
Я посмотрела на них и застыла, неприлично широко раскрыв от удивления рот и глаза. 
Антон стоял, возвышаясь над своей молодой женой чуть ли не на две головы, держа ее за худенькие плечики. Светлана точно была похожа на хрупкую птичку. Русые волосы убраны в куцый хвостик и открывали тонкую шейку, на бледном невыразительном  личике выделялись  яркие, как аквамарины глаза. На "птичке" надет синий шерстяной сарафан с голубой водолазкой. Трапециевидный силуэт не скрывает заметного утолщения в области талии. Такого заметного, что казалось, будто эта миниатюрная девушка целиком проглотила надувной мячик. Тонкие ножки, кажется, чудом держали нелепое тельце. 
- Эммм...- вырвалось у меня. 
Это было настолько неожиданно, что я пялилась, не замечая ни неодобрительного взгляда Антона, ни удушающего смущения незнакомой девушки, ни того, как дед нахлобучил мне на голову шапку, сунул в руки портфель, а бабушка чмокнула в обе щеки, одновременно подталкивая к двери. Я очнулась, только когда меня выволокли из квартиры.

Глава 1

Глава 1

Москва, 1994 года

Звонок на урок прозвенел пятнадцать минут назад.

Отсидевшись в туалете на этаже, где располагался спортивный зал, Алексей и Егор кубарем скатились по лестнице и бесшумно пронеслись через погруженное в тишину фойе к раздевалке.

Лихорадочно сдернули с вешалок куртки, одевались на ходу и поглядывали, как бы из кабинета в торце правого крыла этажа не вылезла вечно злющая завуч или откуда-нибудь не выплыл директор, решивший дозором обойти свои владения.

Георгий запутался в рукавах, чертыхаясь, остановился.

-Давай, Гаря, линяем быстрее,- поторапливал брата Алексей. – Хватай барахло, на улице разберешься.

- Постой, ты ничего не слышишь? - замер Егор.

- В смысле?

- Звук какой-то, будто мышь пищит.

- Не слышу ничего, пошли уже, - отмахнулся Алексей. - Двинули скорее, а то спалимся.

- Погоди, - повторил Егор, прислушиваясь.

В самом деле, в тишине отчетливо раздавался тоненький звук, похожий на страдальческий писк мыши, угодившей в мышеловку. Звук то прерывался, то снова зудел на высокой ноте.

Георгий наклонился, потом присел на корточки, заглядывая под ряды развешенной одежды. Пригнувшись, ловко поднырнул под ворохом тряпок и исчез из поля зрения. Откуда-то раздался его тихий голос. Алексей выругался и полез за братом.

Гера сидел на корточках возле кучки каких-то одежек, из недр которых и доносился звук, напоминавший приглушенный комариный писк.

- Ты чего ревешь? - тихо спрашивал Егор "кучку".

В ответ писк стих, а через пару секунд возобновился, перемежаясь теперь приглушенными всхлипами и бульканьем.

Егор ухватил рукой за тряпки, осторожно потянул.

Из вороха показалось зареванное, покрытое красными пятнами и залитое слезами детское лицо.

Глазастая девчонка лет семи сидела на полу, забившись в темный угол, ближе к стене. Она всхлипывала, содрогаясь всем маленьким телом, и судорожно прижимала к себе какую-то одежду. На голову криво нахлобучена белая меховая шапочка, из-под которой на Егора смотрят наполненные слезами большущие карие глаза. Круглая мордашка, курносый покрасневший нос, в уголках обиженно оттопыренных губ вздулись пузыри.

Алексей брезгливо скривился, тронул брата за плечо.

- Пошли, братан. Оставь малявку. Двойку, небось, получила, вот и ревет.

От его слов девчонка снова заскулила, пряча лицо в одежку, которую держала в охапке. У ее ног, обутых в не застегнутые сапожки, стоял ранец, рядом валялся мешок со сменной обувью.

Брат коротко оглянулся на Алексея через плечо и бросил:

- Сейчас, погоди.

Он снова протянул руку к малышке и осторожно поправил на ней съехавшую шапку. Девчонка приподняла мордашку, глядя на Егора одним глазом.

- Слышь, мелочь. Кончай реветь! Говори, что случилось, - не выдержал Алексей.

- Шу...шу...шуууубаааа... - тоненько протянула девочка. - Шуууба...новая...

- Какая, блин, шуба? "С вешалки упала"... - прокомментировал он.

- Не упаааала...Сорваааааали...- подхватила малышка. - На полуууу... Грязная вся... рваная... Она же новаяаааа...

- Слышь, малая, давай-ка потише! Сейчас на твой вой вся школа сбежится, - шикнул на неё Алексей, понижая голос до сердитого шепота. - И ты вообще чего, из-за тряпки так убиваешься?! Вот дуреха.

- Лех, момент... - начал, было, Егор.

Алексей будто и не слышал брата. Устрашающе надвинулся, навис, как туча.

- Кончай реветь, одевайся и шуруй домой, - раздраженно шипел он. - Дома мамка все зашьет и почистит. У тебя, небось, уже и уроки давно закончились, а ты тут сидишь, соплями пол поливаешь из-за ерунды. Хватай свои шмотки и дуй отсюда поживей!

Малышка замерла, приоткрыв рот и глядя на Алексея большими испуганными глазищами. И в финале его тирады разразилась новой порцией судорожных рыданий, приглушенных многострадальной шубой, в которую девчонка снова уткнула залитое слезами лицо. Шапка свалилась, и перед глазами братьев предстала круглая голова с двумя хвостиками, перетянутыми ядовито-зелеными резинками, на которых в качестве украшений крепились по три пластиковых орешка в чашечках из листиков. Цвет волос тепло коричневый, как гречишный мед.

- Не могуууу домоооой, - ныла девчонка. - шубааааа - подарок....

- Слушай, а может Зинаиду Михалну попросить, пускай зашьет? - обратился к брату Егор.

- Я просилааааааа, - жалобно пропищала девочка, - она сказала... сказала... не исправить ничего...слишком много зашивать. Подкладка... и рукав...И все грязноеееее....

- Вот грымза вредная, - в сердцах обронил Алексей в адрес их школьного завхоза..

Егор больше не стал слушать ни брата, ни девчонку. Он деловито выпрямился, уверенным движением поднял малышку, подхватив ее под локотки. Подобрал с пола шапку, отряхнул об колено, нахлобучил на голову малышке и стал решительно натягивать на неё шубу.

- Да не дергайся ты, - спокойно, но строго сказал он девчонке, пытавшейся увернуться от его рук. - Одевай свой тулуп, застегивай обувку и пошли.

- К-куда пошли? - всхлипывая, проговорила малышка, послушно просовывая руки в рукава шубки.

- Куда скажешь, мы тебя туда и проводим. Что толку здесь сидеть и реветь на всю раздевалку. Выйдем на улицу, там и разберемся.

Алексей пробурчал что-то невнятное и явно недоброе в адрес брата, не вовремя записавшегося в добровольные няньки. Вот так было всегда - то кошку подберет и носится с ней, пристраивая в добрые руки. Теперь вот малявка эта... Сердобольный, блин, братец.

Юноша резко вдохнул сквозь зубы, гася раздражение, и быстро подхватил с пола разбросанный девчоночий скарб.

Они втроем вышли из дверей и, стараясь не маячить под окнами, спешно двинулись с территории школы.

Глава 2

Глава 2

Вера

- Верка, танцуй! - провозгласила в трубку Наталья. - Пока твое немощное бюро сопли размазывает, мы нашли тебе консультанта.

- Правда? Здорово! - обрадовалась Вера. - Быстро вы. А он точно в теме?

- С этим дядькой Олег пересекался, утверждает, что это именно то, что тебе нужно. Сейчас перешлю смс-кой его координаты. Созванивайся, договаривайся. Ситуацию и тему статьи в общих чертах ему обрисовали, он согласен помочь. Детали распишешь сама. Дядечка пенсионного возраста, но еще активно работает. Сам статьи в иностранные издания пишет. Только не на испанском, как ты, а на английском.

- Я не пишу, перевожу только, - заметила Вера. - Надо, чтобы он был компетентен именно в той области, которая затронута в статье. Там очень важна правильная трактовка и изложение описываемых процессов. Я не могу ничего сокращать, заменять термины или даже предложения местами переставлять...

- Ну и зачем мне-то эти подробности! Для меня это пустой звон, - нетерпеливо перебила подруга. - Вот как тебе-то не стрёмно браться за такие тексты? У тебя ведь нет технического образования, а твоя шарашкина контора не может даже своим сотрудникам обеспечить достойных специалистов-консультантов. Вообще не представляю, как тебе позволяют этим заниматься! Вдруг напортачишь по-крупному.

- А тебе и не надо представлять. Никто не в курсе, что у меня уж такой недостаток в образовании, и я пока нигде не облажалась. Все-таки год изучения курса "Автоматизация технологических процессов и производств" не прошел даром, - хмыкнула девушка. - В резюме все потихоньку привирают, разве нет? Главное, осторожненько, не переоценить возможности. А вот чтобы не напортачить и нужны консультанты.

- Переводила бы ты лучше дамские романы.

- Романы это не мое, - спокойно отозвалась Вера. - Также как и сложные узкоспециальные, научные тексты, где помимо знания языка действительно нужно еще и соответствующее образование. Но моего опыта и возможностей вполне хватает на переводы, приправленные спецификой. Документация, инструкции, иногда научно-популярные статьи. И за них платят неплохо, ты же знаешь.

Зажав телефон между плечом и ухом, Вера присела на корточки в прихожей и принялась чистить Димкины ботинки.

- Тебе на булавки не хватает? - саркастично поинтересовалась подруга. - При таком супермуже, как твой Стас, тебе можно вообще не работать. А ты наизнанку выворачиваешься ради копеек.

- Не могу я не работать. И не надо, Нат, мои копейки считать. И тем более как-то там оценивать моего мужа, - она понизила голос.

За спиной, громко топая босыми ногами, пронесся Димка, вертя в руках какую-то игрушку, которую шумно уронил прямо рядом с матерью. Вера вздрогнула и едва не завалилась на пятую точку, с трудом удержавшись на корточках.

Где-то в квартире раздался зычный голос Стаса, окликнувшего сына. Детские ноги тут же торопливо прошлепали на отцовский зов.

- Ну, трудно не замечать очевидного, - хмыкнула подруга. - Боишься, сглазят что ли?

- Ничего не боюсь. Просто не имею желания это обсуждать. Ни с кем, - сдержанно отозвалась Вера, яростно натирая губкой с бесцветным блеском детский ботинок.

Аккуратно поставила рядом с уже почищенным, проверила ортопедические вкладыши внутри. Закончив, отправилась на кухню, накрывать стол к завтраку. Краем глаза заметила, как муж и сын делают зарядку в комнате. Димка неуклюже, но очень старательно повторял движения за отцом, ловя его одобрительные взгляды.

- Ладно, не сердись, - снизила тон Наталья. - Просто твой благоверный ведь на самом деле не из тех мужиков, что своих жен на работу гонят палкой. Это вот мой Олег из таких. Каждую мою зарплату ждет, как будто я алкаш, который до дома ничего не доносит, все по дороге пропивает. Потом пересчитывает, аж трясется. И по пунктикам расписывает, все до копеечки. И раскладывает на стопочки, и скрепляет скрепочками, и бумажечки надписывает - "за квартиру", "на продукты", "на бензин", "кредитки", "прочее". А знаешь, что такое "прочее"? Это мы с Ленкой.

- Олег у тебя обстоятельный и бережливый, Натусь, - отозвалась Вера. - Благодаря стопочкам и скрепочкам ты аккуратно два раза в год заграницей отдыхаешь, на хорошей машине ездишь и ребенка учишь в престижной школе. И квартира есть приличная, и дача. И порядок везде и достаток. Разве нет?

- О, да! - простонала подруга. - Достаток, да. И порядок. Везде! Тотальный! Начиная с зубов в наших ртах и заканчивая аккуратно и вовремя затертыми воском царапинками на паркете. Аж тошно...

- А чего тебе тошно? Олег ведь тебя не заставляет, все сам делает. Даже к стоматологу записывает.

- Это точно. Все сам, - заметно спокойней и с каким-то благостным вздохом отозвалась Наталья. - Да что там к стоматологу. Он про покупку тампонов мне напоминает, когда календарные дни подходят. Ничего, гад, не забывает. За что я его и обожаю до полусмерти.

- Вот видишь...

- Да, вижу, вижу. Ладно, хватит об этом, - встрепенулась Наташа. - Значит так, что б ты знала, этот консультант не просто хороший специалист, а доктор наук, профессор, работает в НИИ автостроения или что-то типа того.

- Профессор, доктор наук, да еще и пенсионер! А удобно ли его беспокоить? Не перебор? Там же всего лишь статья, а не научно-технический труд...

- Господи, Вер. То тебе отменного специалиста подавай, то профессор не устраивает! - простонала Наталья. - Да все удобно! Он в курсе чего тебе требуется и отреагировал адекватно. Он не маразматик, работает в полную силу, еще и преподает где-то и студентов консультирует. Какая ему разница - статья, дипломная работа или диссертация. Ты для него в общем потоке пойдешь, вот и все

Разговаривая, Вера вихрем перемещалась по квартире, попутно делая кучу привычных дел. Накрыла стол к завтраку, пошла звать своих мужчин, по дороге подбирая разбросанные сыном игрушки. В дверях столкнулась с мужем. Стас придержал жену за плечи, чмокнул в макушку, обдав знакомым запахом туалетной воды и чуточку зубной пасты.

Глава 3

Глава 3

Стас и Вера

- Тебе еще плеснуть? - Стас поднес бутылку к бокалу жены.

- Давай, - охотно согласилась Вера.

Оставшаяся с осени бутылка не самого дорогого Божоле должна быть выпита уже давно, но как-то затерялась на винной полочке в кладовке и только сейчас извлечена на свет. На бутылке тонкий седой налет, и плевать, что это обычная пыль, живущая в московской квартире, а не прах благородных частиц, осыпающихся со старых потолков винного погреба в Бургундии, где хранится какой-нибудь Домэн Жан-Жак "КакЕгоТам".

И само Божоле совсем не похоже на это самое Домэн, а напоминает кисленький компот. Но его приятно пить, потому что именно сегодня все кажется правильным.

Вере нравились тихие вечера дома, когда и ужин удается, и у мужа хорошее настроение, и сын угомонится вовремя. Сегодня один из таких вечеров. А еще на улице наконец-то настоящая весна, снег растаял, и солнце днем пригревало так, что приникало сквозь кожу, оживляя душу ласковым теплом.

На кухне жарковато от долго работавшей плиты и духовки. В приоткрытое окно залетал ветер, напоенный волнующей свежестью и тревожными противоречиями. Так бывает, когда на периферии бытия, там, где проходит смена времен года, еще слышно недовольное ворчание зимы, а весенний дурман уже ударил в голову и заглушает этот ропот.

И кажется - всё, пережили. Зиму, голод, войну - не имеет значения.

Главное, теперь что-то изменится, пойдет чуть иначе, возьмет разгон и помчит по накатанной. А остановится там, где и когда захочется нам.

И эта обманка ударяет в голову вместе с жиденьким хмельком от дешевого вина.

Что-то мелькало на экране небольшого плоского телевизора, закрепленного на стене над столом, но никто на него не смотрел.

Под внимательным взглядом мужа Вера дожевала дольку помидора, подцепила кусочек стейка, поднесла ко рту. Мясо сочное, мягкое, жуется легко, глотается с удовольствием. Глоток вина довершил простое и доступное кулинарное наслаждение приятным штрихом.

Стас наблюдал за женой, особенно пристально глядя на губы, влажные и яркие, орошенные вином.

- Я сегодня сдала два объемных перевода, - сказала Вера. - Оба раньше срока.

- Твой многоязыкий Янус, конечно, в дичайшем восторге, - иронично заметил Стас. - Сразу тебе премия в размере пяти окладов и гора поощрительных бонусов.

"Многоязыкий Янус" это практически официальная кличка директора бюро переводов, в котором работает Вера. На самом деле его зовут Ян Андреевич и по неподтвержденным никем, в том числе и им самим, слухам он знал шесть языков.

- Да никаких премий и бонусов, зато оплата за работу случилась сразу, - сдержано улыбнувшись, отозвалась Вера.

Стас глубоко вздохнул, медленно жуя кусок мяса и опуская к тарелке внезапно помрачневший взгляд.

- Ну, главное ты довольна. И это хорошо, - произнес он. - Но я все равно не въезжаю, ради чего ты такое рвение проявляешь. Целыми днями сидишь за компьютером, скоро очки придется носить постоянно.

Он посмотрел на жену.

- У тебя вон, глаза все время красные, - ворчливо добавил Стас. - Сбавь обороты, отличница. В твоей конторе только ты так стараешься.

- Угу. Стараюсь. Расту над собой. Выхожу на новые горизонты, - пробормотала Вера, пожалев, что поделилась с мужем кусочком профессионального успеха, но тут же добавила. - Меня пригласили на мероприятие в один солидный институт в качестве аккредитованного переводчика.

Стас шумно проглотил кусок плохо прожеванного мяса, приправленный иронией в тоне жены, поморщился, сделал большой глоток вина из бокала.

- С чего вдруг такое предложение поступило? - спросил он. - От кого? Ты же не хотела заниматься устными переводами.

- Это хорошее предложение и возможность попрактиковаться в живой устной речи непосредственно с носителями языка, - Вера коротко пожала плечами, стараясь сохранять невозмутимый вид.

Взгляд Стаса потяжелел, у рта образовались жесткие складки.

Пытаясь уйти из зоны действия помех, которые отчетливо стали исходить от мужа, меняя картину его благодушного настроя, Вера поднялась и стала убирать со стола.

- Я вчера ездила к профессору консультанту, которого Олег с Наташкой мне нашли, - говорила она. - Он мне и предложил поучаствовать в мероприятии в их НИИ. На следующей неделе в пятницу. Там будет куча их партнеров из Перу, переводчиков не хватает. Я вот подвернулась удачно.

- Хорошо сказала - подвернулась, - отозвался муж голосом Робокопа. - И ты уже согласилась?

- Не-а, пока еще не дала окончательный ответ.

- И от чего он будет зависеть, твой ответ? - Стас отодвинулся от стола, сел, отклонившись назад и закинув руку за спинку стула. - Если предложение действительно стоящее, так еще и профессиональной пользы вагон, так чего тут долго думать - дерзай.

Вера не смотрела на мужа, укладывая тарелки в посудомойку и убирая остатки салата в холодильник. Закончив, взяла свой бокал с недопитым вином и встала у раковины. Отпила кисловатую жидкость, глядя на мужа поверх кромки бокала, будто прячась за хрупким стеклом.

Стас недоволен, и Вера знала, что так будет. Любые телодвижения жены, пытавшейся разнообразить область своих интересов, погружали его в состояние глубокого анализа, в процессе которого он мучительно пытался понять причины ее стремлений.

Ей чего-то не хватает? Она мало загружена? Заскучала? Или, как он выражался, просто "поперла в дурь"?

Он предпочитал все контролировать настолько, чтобы не задаваться лишними вопросами хотя бы о том, что окружало его в непосредственной близости. Жена и дети должны быть понятны, даже предсказуемы. Он отвечает за них, и удовлетворять их потребности - только его задача. А чтобы это делать достойно, он должен их потребности знать досконально. Так же, как и природу их происхождения.

Глава 4

Глава 4

Островатая свежесть весеннего утра, щекочущая обоняние, врывалась через приоткрытое в машине окно. Вдыхаешь поглубже, и голову прочищает так, словно нюхаешь нашатырь. Только запах совсем не такой мерзкий и резкий.

Радио настроено на волну Jazz FM, и хрустальный голос Ане Брун пел Островной блюз:

Здравствуй, моя любовь...

Становится холоднее на этом острове.

Мне печально: я одна,

Я так печальна в своём одиночестве...

Island Blues

Музыка и порции свежего ветра соединялись в отвлекающий от реальности коктейль, который поглощался легко, без усилий. Впитываешь это обонятельно-слуховое поппури, и оно ненадолго уносило куда-то, тонкой гранью отделяя сознание от всего сиюминутного.

- Твои планы на сегодня не меняются? - голос мужа - это якорь, который не дает унестись слишком далеко.

Вера неохотно оторвала взгляд от окна.

- Не меняются. Все в силе. А в чем дело? - осторожно поинтересовалась она.

Они только что завезли Димку в садик, и теперь Стас подбрасывал жену на работу.

Утро прошло в суматохе. Сын канючил какую-то игрушку, всеми ему известными способами пытаясь привлечь внимание родителей. Заглючил ноутбук Веры, потом ее "шкода" отказалась заводиться, и Стасу пришлось стать шофером, развозя семейство по местам дневного обитания.

Должность начальника юридического отдела солидной фирмы позволяла ему некоторые вольности. Например, прийти на час-полтора позже, "осчастливив" подчиненных объявлением, что утреннее совещание переносится на послеобеденное время.

- Ну, может, ты передумала, - небрежно заметил Стас.

- Я уже не могу передумать, - отозвалась Вера, бросая удивленный взгляд на мужа. - Это ведь не бал-маскарад, а серьезное официальное мероприятие. Я аккредитована, у меня бейджик и все такое.

- Ну, если бейджик, тогда, конечно, все серьезней некуда, - мрачно обронил Стас.

Тяжелый долгий вздох, перешедший в покашливание.

Муж напряжен, и Вера почти видела, как под его непробиваемо-упрямой черепной коробкой темным дымом клубились беспокойные мысли. Например, о том, что он какого-то черта отпускает жену на сомнительную научную тусовку. В то время как в ее должностные обязанности это совсем не входило.

За прошедшую неделю Стас, пользуясь связями, нарыл на профессора Прокофьева целое досье и выяснил все, что только можно, вплоть до детских болезней. Никакого криминала в информации не содержалось, доктор технических наук А.Г. Прокофьев был вполне заслуженно уважаемым человеком с бесспорно весомыми достижениями.

Но у Стаса его врожденные обстоятельность и неумение (или нежелание) доверять даже очевидному, помноженные на профессиональные дотошность и подозрительность, сделали свое черное дело. Позволять жене соваться в незнакомую, чуждую среду, где его не будет рядом, казалось недопустимой промашкой, которая дико бесила, заставляя ощущать устойчивый дискомфорт.

Куда Верку вдруг понесло? Ну, какой из нее переводчик-синхронист? Или не синхронист, но все равно один хрен. Она и разговаривать-то не очень любит, молчунья та еще. Надо ей попрактиковаться в устном испанском, так сказала бы загодя, он бы побеспокоился и снял виллу на месяц или больше где-нибудь в Таррагоне. Пусть себе болтает с носителями языка. Приятно, полезно, муж с сыном рядом и все довольны.

Так нет, авантюра эта подвернулась с "легкой" руки заклятых друзей - Олега и Наташки Полексиных. Вечно они лезут во все дыры. Но Олег-то хоть мужик серьезный и надежный, у него все по полочкам. А у Наташки ветер в голове, и язва она хитрющая, каких поискать. Эта хорошему не научит.

Вера часто замечала, что ее муж находился в тонусе в присутствии этой семейной пары, хотя Олег и Стас были давнишними друзьями и всегда неплохо ладили.

Она не любила вспоминать, что было время в начале их семейной жизни, когда Стасу везде и в каждом мерещились тайные воздыхатели его молодой жены. Тогда в их иллюзорное "число" попал даже лучший друг...

- Вер, будь на связи. Телефон не отключай, кто бы что там не вякал, просто звук убери,- увещевал Стас жену в десятый раз. - Я сегодня на работе до пяти, заеду за тобой в семь и не позже.

- А успеешь Димку к маме забросить, а потом за мной приехать? Пробки все же...

- Успею, - отрезал Стас. - Ты точно закончишь свою болтовню до семи?

- Да, конечно. У меня же время строго оговорено - четыре часа. Как раз с трех до семи.

- Ладно. А как ты туда добираться будешь? Своим ходом на этих каблучищах? - Стас неодобрительно покосился на ботильоны жены с двенадцатисантиметровыми каблуками.

- Зачем своим ходом. Сейчас на работу приеду и сразу вызову такси.

Стас одобрительно кивнул, заруливая в широкую арку в железном заборе. Во дворе, обсаженном елками, располагалось пятиэтажной офисное здание, в котором на первом этаже находилось бюро переводов.

Берясь за дверцу машины, Вера готова была уронить с губ обычное "Ну, пока. До вечера". Но, натолкнувшись на взгляд мужа, остановилась, приблизилась, положила ладошку на сильный упрямый затылок, погладила жесткие волосы. Потом легко поцеловала в уголок напряженного рта.

- Пока. Спасибо, что подвез и осторожней на дороге, - сказала мягко.

Стас в ответ не проронил ни слова, долго провожал жену глазами, пока она не скрылась в дверях здания.

Добравшись до рабочего места, Вера первым делом заказала такси на половину второго, рассчитывая приехать в НИИ заранее и успеть осмотреться на месте.

***

...Профессор Прокофьев звонил ей почти ежедневно. Первый его звонок раздался через день после того, как она отдала ему статью на проверку. Перевод он одобрил, сказав, что хоть автор {"халтурщик и дилетант, а сама статья рассчитана на школьников младших классов"}, но весь научный мизер, что там упоминается, она трактовала и изложила самым наилучшим образом.

Глава 5

Глава 5

Антонина

- Ты, любезный дядюшка, что-то похудел с последней нашей встречи. Точнее, постройнел. Прям, как юноша.

- "...бледный, со взором горящим", - автоматически проговорил Антон, помешивая ложечкой в чашке с зеленым чаем.

Красивый, моложавый, подтянутый, с аккуратно причесанными волосами, ухоженными руками. Серый пуловер подчеркивает идеальную осанку и разворот широких плеч.

Антон выглядит почти моим ровесником. Но в глазах его такая неимоверная усталость, будто на самом деле ему две сотни от роду, и большая часть из них прожита в дыму и огне неравных сражений.

Я села напротив него за кухонный стол, налила себе кофе, плеснула щедрую порцию обезжиренного молока.

- Все кофе пьешь на ночь, - привычно проворчал Антон.

- С молоком. Много молока. Это практически молоко с кофе, - отмахнулась я. - Не отвлекайся, пожалуйста. Не томи, рассказывай.

- Да рассказывать особо нечего, - качнул головой мой дядя. Неторопливо отхлебнул из чашки, поставил ее на блюдце, покрутил туда-сюда. Снова помешал ложечкой.

Эта его манера "тянуть момент", как струну, которая того и гляди лопнет. И выжидать, пока собеседник не дозреет. Тогда любая новость, пусть даже самая пустяковая, может показаться сенсацией.

Но сейчас было что-то в этом его напряженном молчании более значительное, чем просто привычная "игра на нервах".

- Ты сказал "есть новости". Говори уже! Не будь задницей, дядюшка! - не выдержала я.

- Не называй меня... дядюшкой! - шутливо возмутился Антон.

Сделал большой глоток чая и выпрямился на стуле, став серьезным.

- Сразу тебя попрошу ничего не говорить Алексею. Я знаю, ты с ним общаешься регулярно. Но эта информация его не касается. Не будем нагнетать лишнего, - заговорил он.

- Мог бы и не предупреждать. Я будить лихо не собираюсь, - отозвалась я.

- Ладно. Это я так, для проформы, - снова сделал глоток чая. Закашлялся, вытащил из кармана брюк аккуратно сложенный платок,и сказал, прикрывая рот, - Гера нашелся. Он сейчас где-то в Вологодской области. Точно сказать сложно, потому что он постоянно перемещается.

Антон быстро взглянул на меня.

- И, насколько мне известно, в Москву возвращаться не собирается, - добавил он, предваряя мой возможный вопрос.

Я выдохнула с разочарованием и облегчением одновременно.

- Догадываюсь, что не собирается. Но хотя бы известно теперь, что жив-здоров. Или что? - напряглась я, заметив выражение лица дядьки.

- Жив, жив. Здоров ли? Наверное, да. Физически, - ответил Антон, убирая платок снова в карман.

При этом он не смотрел на меня, а словно размышлял о чем-то своем.

- Ты... ты с ним сам разговаривал? - осторожно поинтересовалась я.

Антон одарил выразительным взглядом. Так смотрят на слабоумных, или на слишком наивных, убеждать которых в прописных истинах нет никакого желания. И смысла.

- Нет, конечно, милая, - терпеливо ответил он все-таки по-существу. - Насколько тебе известно, мы с ним не общаемся. Уже очень долго. И это прочное состояние, неизменная величина.

- Все меняется... - проворчала я.

И поняла, что вру сама себе. Мы столько раз сидели за столом на этой кухне за последние сорок лет. Менялись столы, мебель и краска на стенах, но само место оставалось неизменным. И мы только старели, а все остальное в нас сопротивлялось глубинным трансформациям.

Любая перемена возводится на основе постоянства, а полные изменения лишь иллюзия.

Но сейчас мне бы хотелось, чтобы кое-что во мне самой изменилось радикально. Хотелось разозлиться настолько, чтобы бросить все к чертям, найти Георгия, притащить его за шкирку в Москву. Потом любыми неправдами заманить упрямца Лешку и столкнуть братьев лбами.

Пусть до крови, пусть с разрывающей их болью, но необходимо преодолеть сопротивление между этими одноименными зарядами. Сделать так, чтобы эти двое, наконец, оказались в одной пространственно-временной точке и смогли хотя бы посмотреть друг на друга. После стольких лет...

- И еще одно, - заговорил снова Антон, вырывая меня из погружения в несбыточное. - Надежда что-то крутит со свадьбой.

- Как это?! Опять?! - на миг я даже забыла новость про Георгия.

- Опять и снова. Но на этот раз с ней явно что-то происходит. Существенное, я бы сказал. Мы Павла уже пару недель не видели и не слышали. Прости, Господи, дочь мою неразумную, - развел руками Антон.- Девочка наша ничего никому не рассказывает по своему обыкновению, приходится только гадать и предполагать. Но она... - он прикрыл один глаз, подбирая слово. - Она озадачена. Чрезмерно погружена в себя. Стала злая и вредная, как старая дева.

- Она и есть у вас старая дева, - заметила я раздраженно. - Девице скоро тридцать, а она все "в замуж" никак не сходит. Только собирается туда, словно на базар со списком покупок. Чего ждет-то? Принца? Пришельца "из далекой-далекой Галактики"? Павел каким по счету разнесчастным женихом будет, которому готовят "сюрприз"? Третьим?

- Хм... четвертым, - уточнил Антон. - Возможно, все эти "принцы", приближаясь к свадьбе, все больше становятся похожими на лягушек.

- На придирчивый взгляд вашей ненаглядной, избалованной девчушки так и есть, - с досадой отозвалась я. - Или не на придирчивый, а искаженный. Павел-то чем ей вдруг не угодил? Ведь все у них было прекрасно!

Антон покачал головой, пожал плечами.

- И мы так думали. Но, наверное, на этот раз дело точно не в нем. А в самой Надежде.

Дядька посмотрел на меня.

- Поговори с ней, Тоник. Поговори, прошу тебя. Не нравится мне все это. Несет куда-то Надежду.

"Поговори с ней, Тоник"