Как Кощей с ведьмой уживался

Глава 1

Мне девочка сказала:
Ты — мой Волшебный Фей.
О, нужно очень мало
Для полевых стеблей!
Им дай лишь каплю влаги,
Им дай один лишь луч,
И цвет расцветшей саги
В безгласности певуч.

Светлоголовке малой
Я сказку рассказал.
Я был пред тем усталый,
Пред тем я духом пал.

Из слез моих незримых,
Из смеха уст моих,
Я слил — о серафимах
Прозрачно-светлый стих.
И цвет раскрылся алый
В устах мечты моей,
И я — не мрак усталый,
А я — Волшебный Фей.

К. Бальмонт. «Фей»

                Утро добрым не бывает. Эту нехитрую истину я усвоила еще в детстве, когда родители стали отводить меня пять дней в неделю в детский сад. Ну как можно назвать добрым утро, когда ты плетешься по улице, зеваешь на ходу и мечтаешь вернуться в теплую постельку, а маме уже пора на работу, и тебя тащат, словно бычка на веревочке?

         Теперь, отучившись и выйдя замуж, я все чаще убеждалась, что фразу «доброе утро» придумал изощренный садист. Вот и сейчас за дверью что-то гремело. Судя по звукам, там сошлись в неравном бою сразу три былинных богатыря. А может, напились и не могут найти выход, отчаянно пытаются выбраться и то и дело налетают на стены. Беда только, что былинных богатырей в нашем доме не водилось.

         - Прибью, - зевая, угрюмо пообещала я. Вылезать из кровати не хотелось, но нужно было идти и наводить порядок. – Если снова Васька зачинщик…

         Кощей, в одних шортах, хмыкнул, поднимаясь со своей половины:

         - Лежи. Мы сами разберемся.

         - Знаю я, как вы разберетесь, - проворчала я, провожая его взглядом. Чадолюбивый, он наказывал детей крайне редко, что приводило к их практически полной безнаказанности.

         - Была б твоя воля, они б у тебя только и делали, что зубрили правила и таблицу умножения, - заявил он мне как-то. Я тогда только плечами пожала: идеальное наказание. И мозговую активность стимулирует, и детей на какое-то время усмиряет.

         Грохот прекратился. Гадая, что же все-таки там произошло, я, в длинной ночнушке, заставила себя подняться и стала передвигать ноги по направлению к двери.

         В коридоре Кощей негромко отчитывал Даню, Лизу и Василису. Десятилетние двойняшки и их четырехлетняя сестра стояли, понурив головы, косились на притворившегося ветошью Ваську и молчали.

         - Что опять не поделили? – вмешалась я в процесс воспитания. – Кого без завтрака оставлять?

         Слаженный вздох был мне ответом. Эта троица явно играла на нервах у отца, зная, что тот их в обиду не даст. В принципе, так и получилось бы, но на улице раздался вдруг жуткий грохот, а затем – вой.

         - И кого там убивают? – сцедив зевоту в кулак, мрачно спросила я пространство.

         Во дворе мы появились всей компанией, включая тихушника Ваську.

         Высокая широкая деревянная конструкция, стоявшая на земле, больше всего напоминала лично мне граненый стакан. Правда, использовалась она для других нужд.

         - Неужто разбудила? – ухмыльнулась явно довольная своим эффектным поведением Юлька, сидевшая внутри «стакана». – Увы, этот обормот так и не наладил мне ступу.

         Обормотом моя дражайшая подружка любя называла своего мужа Соловья.

         - Почему ступа? Есть же машина, на худой конец – лошадь, - проворчала я, наблюдая, как Юлька, одетая в удобные джинсы и длинную широкую кофту, вылезает наружу.

         - Не пристало правильно бабе Яге на лошади скакать, - заявила Юлька, крепко обнимаю довольных ее появлением мелких.

         - Джинсы носить бабе Яге тоже не пристало, - сообщил Кощей.

         Юлька только отмахнулась от него, словно от назойливой мухи.

         - Я у вас поживу недельки две, на худой конец – три, - любезно просветила она нас, - пока желание прибить этого, - взгляд на любопытных детей, - не утихнет.

         - Какая у вас бурная семейная жизнь, - язвительно откликнулся Кощей. Он предпочитал общаться с Юлькой как можно реже, считая, что это полезно для здоровья.

         - Ну, не все же Дашке дворец разносить, надо и мне потренироваться, - хохотнула Юлька.

         Дворец обычно разносила не я, а Ника на пару с Ванькой, но исправлять любимую подругу я не стала.

         Со стороны кухни сначала громыхнуло, затем повалил сизый туман.

         - Это Ника, она готовить учится, - выдал Данька.

         Я подавила вздох. Следующие недели обещали быть очень насыщенными.

         За завтраком мы собрались через час. Довольно улыбавшаяся Ника щеголяла ярко-красным платьем и ярко-синим синяком под глазом. Ванька, обряженный в штаны, рубашку и кафтан, все серого цвета, посматривал на нее так же, как частенько смотрел на меня Кощей: с жалостью и пониманием, что от этой красавицы ему никуда не деться. Мы с Юлькой появились в нежно-лиловых платьях с глубоким декольте и открытыми плечами. Кощей, то и дело нырявший в «мое» декольте, был одет в черный классический костюм – явно собирался в очередную краткосрочную командировку на Землю. А может, и долгосрочную, Юлька же обещала подольше задержаться.

Глава 2

Тонкий, узкий, длинный ход
В глубь земли мечту ведет.
Только спустишься туда,
Встретишь замки изо льда.
Чуть сойдешь отсюда вниз,
Разноцветности зажглись,
Смотрит чей-то светлый глаз,
Лунный камень и алмаз.
Там опал снежит, а тут
Расцветает изумруд.

И услышишь в замках тех
Флейты, лютни, нежный смех.
И увидишь чьих-то ног
Там хрустальный башмачок.
Льды, колонны, свет, снега,
Нежность, снежность, жемчуга.
Тонкий, узкий, длинный ход
В этот светлый мир ведет.

К. Бальмонт. «Светлый мир»

                Мясной суп, жареная рыба, свежие и квашеные овощи, колбасная и сырная нарезка, на десерт – пирожки с малиновым и клубничным вареньем и сладкий чай – все было съедено за полчаса. Я специально поинтересовалась у Ники, нет ли среди блюд ее неудачного эксперимента. Дочь надулась, но меня успокоила:

         - Он сразу в ведро отправился. Ничего, в следующий раз точно получится!

         Я не стала уточнять, что именно, в душе мечтая, чтобы Ника все же признала тот факт, что не всем дано стать шеф-поваром. Пока что она упрямо твердила, что обязательно научится готовить перед свадьбой. А так как до свадьбы оставалось месяца два-три, не больше, я заранее жалела несчастного Ваньку, которому достанется такая хозяюшка.

         Кощей сбежал сразу же после завтрака: какая-то жутко важная встреча на Земле прямо-таки тащила его подальше от дома. Мы с Юлькой понимающе ухмыльнулись: мужчины, им только повод дай из дома поскорей сбежать.

         - И что опять у вас приключилось? – мы с Юлькой уселись в уютной гостиной, обставленной мягкой мебелью нежно-голубого цвета.

Мебель переправил с Земли Кощей, когда я затеяла очередной ремонт. Теперь это была одна из моих любимых комнат: яркие занавески на окнах, в цветочек, комфортабельная обстановка, в холодную погоду включавшийся электрический камин в углу – еще одна вещица, переправленная с Земли, - и жизнь прекрасна, особенно когда в руке – чашка кофе, сдобренного молоком или коньяком, под настроение.

- Да козлина он, - досадливо дернула плечом Юлька, делая приличный глоток зеленого чая из чашки. – Вот знала же, не надо было за него выходить!

- Ты так каждый год твердишь, - ухмыльнулась я, наслаждаясь кофе, на этот раз – с молоком, - и ничего, потом миритесь.

В ответ – вся родословная Соловья, выданная в бранном ключе. Ругаться Юлька умела отменно, я каждый раз приходила в восхищение, вот и сейчас заслушалась.

- А по делу? – когда подруга выдохлась, спросила я.

- По делу – он собирается свою родню привезти к нам, на месяц! Понимаешь, всю родню. Их там человек тридцать!

Я представила себе и бедлам, и возможные последствия, и уточнила:

- Зачем? Должен быть повод. Соловей, конечно, как и Кощей, бывает с дурниной, но не настолько же.

- У его родителей юбилей – золотая свадьба, - дернула плечом Юлька. - И справлять обязательно у нас, в доме старшего сына. Традиции у них такие, видите ли!

Я вспомнила Юлькин мат и мысленно согласилась с каждым словом, порадовавшись в данный момент, что Кощей – сирота. Такую ораву я точно не выдержала бы и двух суток.

- А дети?

- А что дети? Они еще мелкие, им десять и восемь, если помнишь. Им вся эта чехарда по кайфу. Я их с любимым папашей оставила и приказала, пока эта толпа не уедет, меня домой не звать.

Через пару часов, напившись чая и кофе, немного помыв кости своим благоверным, мы с Юлькой переместились в мою личную «лабораторию», как называла я это место.

Не химик ни разу, столкнувшись с необходимостью куда-то выплескивать свою силу, я прочитала уйму книг по технике безопасности и оснастила помещение вентиляцией, поставила огнеупорные столы, забила шкафы ретортами, колбами и прочей посудой, установила треноги и перегонные кубы, в общем, потрудилась на славу. Кощей, когда впервые попал сюда после «обновлений», долго ловил челюсть у пола, а потом самолично накладывал на все, находившееся в комнате, разнообразные  охранные заклятия.

- Знаю я тебя, - проворчал он, закончив, - технику поставила новую, заклинания не освоила, как рванет – всем весело будет.

Тогда я на него обиделась, как же так, сам велел всю лишнюю энергию скидывать в зелья, а доверия мне, молодой ведьме, оказывать не желает. Но уже на следующий день пришло понимание, что без наложенных заклинаний вся моя огнеупорная мебель после некоторых экспериментов расплавилась бы в одночасье, что уж говорить о посуде.

- Колбы, колбы, колбы. Нет, чтобы, как нормальной ведьме, котелком пользоваться, - проворчала Юлька, усевшись на удобный диванчик у дальней стены. – Позоришь ты, Юлька, славное племя ведьм.

- Это мне говорит баба Яга в джинсах, - вернула я шпильку. – Так, чем займемся? Кого травить будем?

- Пихто в деревню звал. Им там нужны какие-то настойки, вот сейчас и наварим.

Я с сомнением покосилась на свою посуду, перевела взгляд на горевшую энтузиазмом Юльку, вспомнила Глашку и шестиногого теленка и подавила вздох. Чувствую, после Юлькиных сегодняшних экспериментов в деревню к древнему старосте деду Пихто я еще лет двадцать не покажусь. 

Глава 3

Сегодня майские жуки
Не в меру были громки.
И позабыли червяки
Мне осветить потемки.
Пошла бранить я Светляка,
Чтоб не давать поблажки.
Споткнулась вдруг у стебелька
Ромашки или кашки.
И вот лежу я и гляжу,
Кто черный там крадется.
Никак ума не приложу,
А сердце бьется, бьется.
И молвил кто-то грубо так:
«Послушай-ка, гляди-ка».
Тут лампочку зажег Светляк,
И вижу я — улитка.
Ползет, расставила рога,
Вся мокрая такая.

К. Бальмонт. «Беспорядки у Феи».

                Читая сказки Нике, я всегда полагала, что ступа – средство передвижения, рассчитанное на одного человека. Как оказалось, Юльке одной летать было скучно, и в ее ступу, благодаря наложенным на нее заклинаниям, могло поместиться два-три человека. Поэтому, когда я направилась к конюшне и предложила встретиться в деревне, Юлька кивнула на свой агрегат:

         - Залезай. Вместе полетим. Да не трусь ты, она выдержит.

         «Она-то, может, и выдержит, - подумала я, скептически осматривая ступу, - а вот что станет с моей нервной системой».

         Порадовавшись, что предусмотрительно сменила домашнее платье на штаны и рубаху из плотной ткани синего цвета, я кое-как залезла внутрь, прислонилась к одной из стенок, вопросительно посмотрела на Юльку.

         - Абракадабра, - красуясь, произнесла та. Ступа осталась на земле. – Да влетай ты, зараза!

         После такого обращения ступе ничего не оставалась, как подняться в воздух.

         Летели недолго, минут пять-семь. В лицо бил холодный ветер, не стеснявшийся трепать не заколотые волосы. Я читала про себя детские стишки, ловила сердце где-то в районе пяток и жалела, что согласилась на такую авантюру. Все же мне было намного проще передвигаться по земле, чем парить над облаками.

         Сели мы неподалеку от деревни. Юлька бодро выпрыгнула из ступы, я с сомнением посмотрела вниз, попробовала разогнуться и поняла, что ни ноги, ни руки слушаться хозяйку не желают.

         - Дашка, что ты там застряла? – позвала Юлька, поправляя на плече холщовую сумку с настойками.

         - Приклеилась, - честно ответила я. – Юль, я с места сойти не могу.

         - Трусиха, - весело фыркнула Юлька. – Смотри, Дашка, пойду одна. А к тебе в гости отправлю Глашку с ее шестиногим быком.

         Угроза подействовала: едва представив себе рядом со ступой чудо местной селекции, я с трудом, но все же перекинула одну ногу через край ступы, наклонилась вперед и через пару секунд встретилась с землей. Мое многострадальное тело к подобной жесткой встрече готово не было – я вскрикнула от боли.

         - Из ступы вылазят, а не выпадают, горе ты мое горькое, - проворчала Юлька, подавая мне руку и помогая подняться.

Пока я, пошатываясь, стояла на одном месте и привыкала к новым ощущениям, Юлька провела руками в нескольких миллиметрах от моего тела, вверх-вниз.

         - Вроде ничего не сломала, - сообщила она. – Эх, Дашка, голова твоя садовая, идти-то сможешь?

         Я снова вспомнила шестиногого быка и его не всегда трезвую хозяйку и храбро кивнула: рядом с Юлькой было не так страшно.

         Деревня ни капли не изменилась за последние годы: те же крытые соломой крыши, тот же густой частокол, отделявший участки друг от друга и от дороги. Единственное, на этот раз никто не распугивал воем народ.

         - Явились, наконец-то, - сморщенный дед, лет семидесяти-восьмидесяти, не меньше, одетый в кафтан, штаны и сапоги, все – коричневого цвета, показался из небольшого деревянного домика, - я уж думал, помру, вас дожидаючись.

         - Не ворчи, Пихто, - небрежно отмахнулась от него Юлька, - пациенты где?

         - Та туточки, где ж еще им быть, родимым, - дед кивнул на домик, из которого вышел, - у двоих живот пучит, один с головой мается, еще один спать толком давно не может.

         Странные диагнозы, особенно последний, Юльку не насторожили. Она храбро потянула на себя деревянную скрипучую дверь, зашла в избу. Я юркнула следом.

         Четыре лавки у стен, три стула и стол – посередине комнаты, вот и вся обстановка. На лавках лежали мужики разных возрастов, в такой же одежде, как и Пихто. Крестьянские вещи изысканностью и разнообразием не отличались. Юлька сгрузила сумку на стол, осмотрела пациентов, приказала:

         - Кто самый храбрый – подходи, лечить буду.

         В ответ – кладбищенская тишина. Народ, похоже, не особо верил в Юлькины лекарские способности и предпочитал отбросить коньки самостоятельно.

         - Не подойдете сами – хуже будет, - пригрозила Юлька, оседлав стул.

         Угроза подействовала – все четверо умирающих подскочили с лавок и резво подбежали к своей спасительнице.

         Юлька раздала склянки, в которые перелила свежесваренное лекарство, с видом как минимум спасительницы человечества, проследила, чтобы каждый честно выпил свою порцию, и внимательно уставилась на страдальцев.

         Те под ее инквизиторским взглядом смутились, опустили глаза на деревянный пол.

Глава 4

На детскую руку упали снежинки,
На малом мизинчике восемь их было число.
Различную форму являли пушинки,
И все так мерцали воздушно-светло.
Вот крестики встали, вот звезды мелькнули,
Как мягок сквозистый их свет.
Но детские пальчики чуть шевельнули, —
И больше их нет.

К. Бальмонт. «Снежинки»

                Жабы возмущенно квакали, не спеша убегать, Юлька сидела с открытым ртом и пребывала в полной прострации, а я понимала, что снова где-то напортачила. Зелья мне упорно не давались. Да и вообще, с магией я была далеко не на дружеской ноге. Кощей утверждал, что мне не хватает усидчивости и упорства, а я предпочитала пользоваться техникой или плодами магических действий других людей, не доверяя своим умениям. Ника, кстати, пошла в меня. Ей тоже магия не давалась.

         - Дашка, - отмерла наконец-то Юлька и с грозным видом повернулась ко мне, не забыв кинуть в жаб парализующее заклятие, чтобы не разбежались, - ты вообще что сотворила? Какие там травки висели, с подобным эффектом? В каком поле ты их собирала?!

         - Уж явно не под Чернобылем, - огрызнулась я, сознавая, но не желая вслух признавать свою вину. – Там, где положено, собирала. На лугу. В новолуние…

         - Дура, - всхлипнула Юлька, сползла со стула и начала не то рыдать, не то смеяться. – В полнолуние их собирают. Какое, к лешему, новолуние!

         Да какая, блин, разница, когда собирать эти дурацкие травки?!

         - Делать-то что теперь? – я посмотрела на жаб, встретила их обвинительные взгляды, закусила губу. То Глашку непонятно чем опоила, и та, кроме самогона, ничего в рот не брала, то теперь вот… Жабы…

         - С собой этих идиотов брать, в дом Кощея. Будем на них эксперименты ставить, - фыркнула Юлька, поднимаясь с пола. - Что? Что ты так смотришь? Есть другие идеи? Слушаю.

         Идей не было. Жаб Юлька засунула в сумку, наложила на нее заклятие и вышла из дома.

         Пихто стоял у ветхого забора, ждал нас.

         - Ну чаво там? – подался он вперед, пожирая нас полным любопытства взглядом.

         - Отдыхают. Пока не беспокой их, - не моргнув глазом, соврала Юлька и храбро зашагала к ступе. Я, молясь, чтобы наш с ней обман не раскрылся, пока не взлетим, поспешила следом.

         Путь назад практически не запомнился: я переживала из-за жаб, пыталась понять, как Юлька собирается их расколдовывать и снова и снова давала себе зарок больше траву на зелья не рвать и магией не баловаться. Хватит с меня Глашки и жаб.

         Дым мы заметили издалека, густой, серо-сизый, словно перья голубя.

         - Интересно, выжившие на развалинах найдутся? – язвительно хмыкнула Юлька.

         - Не дождешься, - заверила я ее. – Кощей защиту и на детях, и на дворце каждые полгода обновляет.

         - Жаль, - садистским тоном протянула Юлька. – Кинули б сумку на пепелище, глядишь, не пришлось бы возиться… Ты ж гляди, пихаются! Не хотят шашлыком становиться.

         - Злая ты, Юлька, - качнула я головой, наблюдая, как трепыхаются в сумке жабы.

         - Злая, - согласилась подруга. – А ты поживи с мое с этим обормотом. Не такой  станешь.

         Напоминать про возможность развода, как во всех цивилизованных странах, не стала. Пусть сами между собой разбираются. В их отношения встревать – себе же хуже делать.

         Ступа к тому времени подлетела к дворцу. Дым вился над ним тугой спиралью и уходил высоко в небеса.

         - Какая прелесть, - восхитилась Юлька, наблюдая за дымной спиралью, - кто ж такой умелец тут завелся?

         - У нас полдворца умельцев, ткни в любого, не ошибешься, - хмыкнула я, раздумывая, как буду выбираться из ступы – здесь стимула в виде Глашки и ее быка не существовало, а самостоятельно я из этого средства передвижения вряд ли вылезу.

            Ошибалась. Насчет стимула так точно. Он появился в виде высокого широкоплечего шатена, подтянутого и мускулистого, одетого в просторные штаны и рубаху. Мой отец, Добрыня, вместе с детьми всех возрастов жарил на мангале шашлык во дворе дворца.

         - А вот и девочки, - прогудел он, подавая руки нам с Юлькой, когда ступа села неподалеку. – Дети сказали, что вы улетели, а куда – не знают. Присоединяйтесь, сейчас мясо поспеет, есть будем. Это что? – кивнул он с интересом на задергавшуюся сумку.

         - Да так, кое-что для опытов, - небрежно отмахнулась Юлька и вручила сумку Лизе. – Сбегай к маме в комнату, оставь там.

         Угу, у меня в спальне теперь будут жить жабы. Отлично. Просто превосходно. Жаль, Кощея дома нет. Он оценил бы юмор.

         - Завтра к нам приедут гости, - обрадовал меня папа, параллельно занимаясь мясом, - я отдал повару распоряжение приготовить всего и побольше.

         Я подавила вздох. Сначала Юлька, теперь папа с непонятными гостями. Чувствую, жить здесь скоро станет чересчур весело, придется по примеру Юльки сбегать куда-нибудь.