Как правильно разделить Сильмариллы

Когда Манвэ степенно вступил в гостиный зал, его смутил господствующий там беспорядок. Два резных кресла валялись кверху ножками. Красная бархатная скатерть с золотыми позументами съехала со стола. Даже картина, изображавшая пленение Мелькора в ходе Войны Стихий, и та покосилась набок, потерявши в этом виде большую часть поучительности, которую вложил в неё художник. С балкона дул свежий ветер, неся с собой запах липового мёда и свежескошенной травы. Под столом Манвэ заметил валяющийся ларец из красного дерева, покрытый искусной резьбой. На ковре, сцепившись и выбрасывая ноги, молча катались Берен и Маэдрос.
Манвэ брезгливо перешагнул через дерущихся и вышел на балкон. Подставив лицо под потоки освежающего ветра, он жадно вдыхал ароматы леса. Наползали сумерки и, то там, то сям, вспыхивали огоньки светлячков. Дневные птицы устало лепетали, утомившись за день. В тёмной глубине леса начинали просыпаться ночные жители, оглашая окрестности робкими выкриками. Откуда-то издалека доносился медвежий рёв и хруст веток.
Вернувшись в комнату, Манвэ увидел, что Берен и Маэдрос уже сидят друг против друга на полу и, устало отпихиваясь ладонями, бормочут: «А ты кто такой?»
- Что, не можете поделить? - спросил Манвэ, задёргивая портьеру.
Берен и Маэдрос быстро вскочили на ноги и принялись что-то говорить, перебивая друг друга. Манвэ смог уловить лишь общий смысл из их путанных объяснений. Когда поток слов иссяк, Берен и Маэдрос одновременно наклонились за ларцом. Схватив его, они стали тянуть каждый в свою сторону. За отсутствием явного преимущества, борющиеся стороны сочли за благо поставить ларец на стол. Манвэ предусмотрительно поправил скатерть и бросил многозначительный взгляд вокруг. Берен и Маэдрос стремглав бросились наводить порядок. Когда залу был придан первоначальный вид, они вновь пустились в пространные рассуждения, суть которых сводилась к выпячиванию собственных достижений и очернению действий оппонента.
- Ну, довольно, - молвил наконец Манвэ. - Картина битвы мне ясна. Но не помешал ли я вам? Вы что-то делали тут на полу? Вы делили трофеи? Продолжайте, продолжайте, я посмотрю.
- Я хотел честно, – сказал Берен, осторожно поглаживая ларец, – по справедливости. Один Вам, один мне, для Тингола, и один ему.
– Очень хорошо, – заметил Манвэ. – А теперь пусть разделит Маэдрос, у него, как видно, имеется особое мнение.
- Конечно, оно у меня имеется, - с энтузиазмом в голосе и азартным блеском в глазах заявил Маэдрос. - Чтоб я не разделил наши трофеи? Да это же пустяк.
- Ну-ну, - скептически произнёс Манвэ, с интересом наблюдая за эльфом.
- Значит так, - ни капельки не смутившись, продолжил Маэдрос. - Вам, Владыка, один Сильмарилл, мне - два. У меня брат, между прочим есть, Маглор. Берену достаётся Лютиэн, ему и этого сверх меры. Он и такого не заслужил.
- А Тинголу? - в гневе спросил Берен, закрывая глаза.
– За что же Тинголу?! – завизжал Маэдрос. – Это грабеж! Кто такой Тингол, чтобы с ним делиться?! Я не знаю никакого Тингола!
– Всё? – спокойно спросил Манвэ.
– Всё, – ответил Маэдрос, не отводя заворожённого взгляда от ларца. – Какой может быть в этот момент Тингол?
– А теперь буду делить я, – по-хозяйски сказал Манвэ.
Он не спеша открыл ларец, полюбовался светом Сильмариллов и решительно закрыл крышку.
– Два камня я передам на хранению своему глашатаю, Эонвэ, – заявил Манвэ, – У него они будут в безопасности. Третий получит Берен, как выкуп для Тингола, согласно их уговора. Вам нравится такой способ дележа?
– Нет, не нравится! – вырвалось у Маэдроса.
– Бросьте шутить, Владыка! – твёрдо, но осторожно, сказал Берен. – Надо разделить по справедливости.
– Это и будет по справедливости, – холодно сказал Манвэ. – И вообще, в этот полночный час я с вами шутить не собираюсь.
Маэдрос в отчаянии всплеснул ладонями. Он с ужасом посмотрел на Манвэ, отошел в угол и затих. Изредка только сверкал оттуда отчаянный взор эльфа.
– Как же так? – сказал Берен, отдуваясь. – Так нельзя. Это... Объясните…
– Тебе, Берен, – вежливо сказал Манвэ, – я, так и быть, объясню. Согласно Пророчеству Мандоса, Сильмариллы вернутся в Конце Мира после Битвы Битв, в которой Мелькор будет навсегда повержен. Камни будут использованы для окончательного спасения Мира и исполнения замысла Эру Илуватара. Я хочу, чтобы они до того момента находились в безопасности. Именно поэтому мне придётся отдать их Эонве...
В этот момент в углу раздалась какая-то возня. Маэдрос развернулся, опустил голову и с криком « А ты кто такой?!» вне себя бросился на Манвэ. Не переменяя позы и даже не повернув головы, Владыка лёгким толчком длани вернул взбесившегося эльфа на прежнее место и продолжал:
– Дело в том, Берен, что когда мир будет стар, а Силы утомятся, тогда Мелькор, увидев спящую стражу, вернётся через Врата Ночи из Безвременной Пустоты и уничтожит Солнце и Луну. Но к нему спустится Эарендиль, подобный белому опаляющему пламени, и низвергнет его с небес. Тогда на полях Валинора грянет Последняя Битва. В тот день Тулкас сразится с Мелькором, и по правую руку от него будет Эонве, а по левую — Турин Турамбар, сын Хурина, освобождённый от Судьбы Людей в Конце Мира. И чёрный меч Турина принесёт Мелькору смерть и окончательную гибель. Так будут отомщены дети Хурина и все люди.
После этого Земля будет разрушена и переделана, и Сильмариллы будут извлечены из Воздуха, Земли и Моря, ибо Эарендиль спустится и отдаст то пламя, что было дано ему на хранение. Тогда Феанор возьмёт Три Самоцвета и разобьет Камни, и с помощью их огня Йаванна вновь зажжет Два Древа, и тогда загорится великий свет. И падут Горы Валинора, так что Свет распространится по всему миру. В том свете Боги вновь станут юными, а эльфы пробудятся, и восстанут все их мёртвые, и замысел Илуватара касательно эльфов будет завершён.
– Прекрасно! – воскликнул Берен. – Замечательно!
В углу заплакал Маэдрос.
– Отдайте мне мои самоцветы, – прошепелявил он, – они мои по праву.
– Ты и твои родичи утратили все права на них, – отрезал Манвэ.
– Весь смысл моей жизни в обладании этими камнями, – продолжал Маэдрос, содрогаясь.
– Совершив во исполнение клятвы множество злодеяний, вы потеряли своё право на Сильмариллы, - нахмурился Манвэ. - Вам надлежит вернуться в Валинор и ждать решения Валар. Но Сильмариллы вам более недоступны.
– Не говорите так! – закричал перепугавшийся Маэдрос. – Вы не знаете Маэдроса. Я не отступлюсь от своей клятвы. Отдайте мои самоцветы!
– Ты лучше скажи, подчинишься ли воле Валар или нет? Последний раз спрашиваю!
– Нет! – воскликнул Маэдрос и стремительно выскочил из зала.
- Что ж, - задумчиво проводил его взглядом Манвэ. - Он выбрал свой путь. Вот твой камень, Берен. Возьми его и отдай Тинголу. И будь счастлив со своей Соловушкой.