Как там говорят? Молния два раза...

Глава 1

Дверь в камеру следственного изолятора с лязгом распахнулась. Наталью никто в спину не толкал, не торопил, не приказывал. Еще бы. Доблестная полиция не знала, как поступить. Все же, чиновница высокого ранга. Сама, кого хочешь в бараний рог согнет. Ее знали, уважали и побаивались. И вдруг такое… Покушение на двойное убийство.

— Наталья Николаевна, здесь все смирные, рецидивисток нет, — следом вошел конвоир со свернутым чистым матрасом под мышкой. — Спят-храпят. Они вас не побеспокоят. Вы уж, не обессудьте, не отель. Свободных номеров нет.

Он раскатал матрас по лежаку и бережно накрыл простынкой. Подушку сверху положил, взбив ее два раза. Шерстяное одеяло в синюю клетку, сложенное вчетверо раскинул сверху.

— Если чего, я рядом. Стучите, — попятился, виновато опустив глаза.

Заместитель мэра по градостроительству кивнула. Присела к небольшому столу, отодвинув стул. Из одного кармана спортивных брюк вынула пачку сигарет и зажигалку. Из другого горсть конфет в золотой фольге. Опустила голову, подперев кулаком щеку. Давит сверху, будто гравитационное поле Земли усилилось. Еще немного и в лепешку размажет. Новенькая сиделица камеры утробно зарычала, как волчица, загнанная в ловушку.

Все прахом. Полностью и бесповоротно. Клокочет в груди, ноет от боли и непонимания. Она обязательно все поймет. Потом. Разложит по полочкам, взглянув на свой позор со стороны трезвым взглядом. А пока…

Наталья Звенигородцева посмотрела на свои раскрытые ладони, прошитые линиями судьбы. Согнула подрагивающие пальцы. Ощущение, будто держала в руках что-то весомое, нужное, важное и вдруг это вырвали. Украли.

Она еще помнила тяжесть пистолета. Свою лютую ненависть, направленную с дулом на предателя мужа, на шлюху, что верещала и пыталась спрятаться за его спиной. Не ожидали любовнички, что их застукают в самом разгаре лядства. Оружие, которое только что она выдернула из кобуры замешкавшегося охранника, размахивающего граблями:

— Наталья Николаевна, не надо! Остановитесь! Не нужно глупить.

— Тоша, отвернись, — оскалилась она. — Отвернись, чтобы не соврать на полиграфе.

Наташа смотрела в расширенные зрачки мужа, смотрела в того, кому верила больше, чем себе. Не представляя, как он мог так поступить? Ведь вместе столько лет сквозь огонь и воду. Познали радость родительства и хапнули горе потери родителей. Шли рука об руку, достигнув всего, о чем только могли мечтать.

И вдруг, бес в ребро, седина в бороду… Или наоборот? Неважно.

— Наташ, давай ты успокоишься, и мы все решим, — он сглотнул, не чувствуя боли из-за впившихся когтей в кожу плеча от своей подвывающей девки.

— Знаешь, а в ней ведь ничего особенного, — усмехнулась Наташа. — Не писаная красота, да и сиськи только на двоечку. Хотя, зачем ей красота в закрытом гробу, если я ей башку разнесу. Да, милый? Грохну ее, а ты мне поможешь закапывать. Мы же семья? Как ты говорил: «Своих никогда не бросаю».

— К-костя? — пискнула дева, и затряслась еще сильнее. — Костик, что она говорит?

— Да, Костя. О чем это я? Объясни своей потаскухе, что есть вещи намного важнее, чем ее посикушка, куда ты свой орган пихал. Разве ты готов ради нее лишиться статуса, денег? Или, может быть, готов рассказать нашим детям, какой ты паршивец и мудак, что обманываешь их мать? Поэтому, ты как крыса тщательно скрывал свою связь. Ты решил, что я тупая, Костенька? А? — взмахнула темным орудием мести, и они опять шарахнулись от испуга. — Я, что по-твоему, не отличу врешь ты мне или действительно по командировкам мотаешься?

Блондинистая шваль подушкой прикрылась, поняв, что от любовника помощи не жди, будто это ее оградит от пули.

— Наташа, не надо, — он захрипел, моментально покрывшись потом. — Не надо…

Куда подевался тот презентабельный мужик, что ворочает бизнесом и раздает команды налево и направо? О как сдулся, пойманным за причиндалы собственной женой. Даже на Тошу не кричит, чтобы отобрал у нее пукалку.

Звенигородцев реально подумал, что она заставит его трупак этой дурехи в лес везти и под елочкой прикапывать? Ну, что же… Наказание бы не было полным.

Наталья обхватила рукоять пистолета второй рукой снизу, как инструктор когда-то учил. Полетела штукатурка на грешные головы. Стоял такой грохот и крик, пока она всю обойму не всадила в стену над головами любовников.

Когда все закончилось, Тоха держался за сердце, сползая по стеночке. Пыль вперемешку с порохом била в ноздри. Запахло полынью и первобытным страхом. Девка валялась в глубоком обмороке поперек кровати. Палец Натальи на автомате продолжал щелкать курок. Патроны закончились, а ее запал — нет.

Костенька?

Расширил пальцы рук, которыми закрыл лицо, будто не веря, что все еще жив. Казалось, седых волос у него прибавилось… Или это штукатурка.

Наталья подошла и наотмашь била девку по лицу, приводя ее в сознание. Добившись желаемого, склонилась, ловя мутный затравленный взгляд.

— Запомни этот момент, сучка и заруби себе на носу — ты никто! Твой так называемый, котик, слил тебя, спасая свою шкуру. Даже рука не дернулась, чтобы тебя защитить. Разочарована, детка? Костик своим молчанием, дал согласие спрятать твой трупешник. Помни мою доброту. Ты дышишь только потому, что я тебе позволила.

Наталья, дулом провела по белой коже с испариной, услышав жалобный всхлип. Подняла глаза на мужа, застывшего в ступоре. Это был не плохой урок для него.

Топот ног по коридору отеля. Окрик: «Они в двадцать пятом!».

Наряд полиции вызвали сотрудники отеля.

— Хватит прикидываться, что дрыхните, — Наташа щелкнула зажигалкой и жадно затянулась, приподняв подбородок. У нее есть время до утра подумать. Скоро очнется муженек и начнет заметать следы. Скандал ему ни к чему. А пока…

— Громко думаешь, начальница, — закряхтела как старая бабка женщина лет шестидесяти с короткой стрижкой и колючим взглядом. Она спустила ноги в грязных носках на пол. Короткий завистливый взгляд на пачку сигарет.

Глава 2

— За что тебя? — тетка, назвавшееся Людмилкой, прикарманила половину сигарет и одну закурила, облизнув сухие губы.

— Мужа с любовницей чуть не грохнула, — криво, одним уголком губ улыбнулась Наталья.

— Чуть — не считается… Хотя, все мы здесь за чуть-чуть. Я бутылку водки и палку колбасы не донесла до входа магазина. Лейла свою дочь не смогла украсть и сбежать, — Людмилка двумя пальцами с зажатой сигаретой указала на темноволосую девушку, притаившуюся на втором ярусе кровати.

— В смысле, свою и не смогла? — поперхнулась Наташа. — Если ребенок ее, то…

— В том-то и дело, что «если»! Она там вторая жена без прав и без право голоса. Все дети, рожденные у них, записываются на первую жену и держателя гарема. По бумажкам, дочка ей не принадлежит. Вот и хотела, дуреха, выкрасть, да сбежать… А, куда от диаспоры смотаешься? На другом континенте найдут.

— Но, это же бесчеловечно. Мать и не может быть со своим ребенком, — возмутилась Звенигородцева, забыв на время про свои печали. Она оборачивалась на смуглянку с огромными глазами лани в пол-лица, изредка махающими длинными густыми ресницами.

— Давно уже горцы стали не те, приняв не законы своих предков, где женщину уважали и ценили. Когда-то гордая кавказская женщина могла бросить платок и остановить битву. А теперь, по бедуинским законам всего лишь рабыня для хозяина, который делает с ней, что захочет. Хуже собаки на привязи. Бил он ее сильно, кости ломал. Никто не заступится, даже родня. Отдали девку, получив выкуп — все равно, что похоронили заранее. И все оправдано, правила чести пишутся теперь арабской вязью. Восточная сказка, етитвою мать, — Людмилка сплюнула на пол. — Слыхала про таких Галиевых?

Х-м-м! Память чиновницы заработала, закрутились, заскрипели колесики в голове. Примерно, месяца два назад. Да! Вспомнился бородач с шальным блеском в глазах, что приносил бумажки ей на подпись для согласования. Намеками все, шутками. Белозубый оскал до клыков. Яркая ляпистая рубаха с закатанными рукавами. Сильные загребущие волосатые руки. Цепь золотая вокруг шеи, толщиной с палец.

Земля ему нужна была под застройку в парковой зоне.

«Отказать!» — крупными буквами расписалась Наталья Николаевна на проекте и швырнула ему писульки обратно. Галиев ругался на другом языке и больше не улыбался. Хлопнул дверью, пообещав, что еще вернется.

— Вижу, что знаешь, — крякнула тетка напротив, разворачивая с шелестом конфету. — Не вздумай соваться, начальница. Ты не сможешь побороть целый клан в одиночку, даже при твоем статусе. Судьба у Лейлы предрешена. Исчезнет и никто не заметит. Она знала, что шла на самоубийство… Смелая, но глупая девочка. Тот, кто живет сердцем, а не умом, обязательно проигрывает.

Карие глаза Натальи Заславской умели менять цвет в зависимости от освещения. Сейчас они стали черными дырами. Наталья смотрела, как табачный дым группируется, вытягивается и ползет в вытяжку. Дыма много, но щель для него только одна… В чем-то права Людмилка. Но, вслух свои умозаключения она попридержала.

Прогнувшись в пояснице, Наташа встала, чтобы размять ноги. Ровно четыре шага до двери и обратно. Подошва брендовых кроссовок ступает мягко, почти неслышно. В узенькое окно с решеткой под потолком, заметно, что пробивается утро с первыми лучами солнца. Сокамерницы задремали, забывшись в беспокойном сне. Девочка с длинными черными косами иногда стонала, будто ей снились кошмары.

— Наталья Николаевна-а-а? — приоткрыв смотровое оконце, позвал сторожевой шепотком. — Чаю не желаете?

— Давай, чай, — тряхнула волосами Наташа. — Без сахара.

— Сей момент! — обрадовался надзиратель.

Через три минуты на подставке появилась алюминиевая кружка, да две печеньки в маленьком прозрачном целлофановом пакете.

— Спасибо, добрый человек, — поблагодарила Николаевна, забирая подношения.

— Я же вас помню, Наталья Николаевна. Как вы вступились за дольщиков жилья перед застройщиками, которые хотели нас с квартирами кинуть. Деньги с них вытрясли, плюсом компенсацию. Мировая вы женщина и справедливая, Наталья Николаевна. Как же горожане без вашей поддержки? — вздохнул мужчина средних лет в серой форме.

— Рано меня еще списывать, — она отпила глоток, почувствовав покалывание на языке от кипятка. — Будь добр, девочкам тоже принеси чай и печенье. Через час, когда проснуться.

— Седлаю, — закивал служивый и осторожно посмотрел по сторонам. — Может, еще чего надо?

Наташа задумчиво прищурила глаза.

— Телефон мне надо, сделать один звонок.

Глава 3

— Тоша, это я, — ее голос звучал глухо, чуть надтреснуто, словно у нее ангина.

— Наталья Николаевна, как вы? — искренне забеспокоился парень.

— Ну, бывало и лучше, — Наташа обвела взглядом стены камеры, выкрашенной в грязно-синий цвет.

Остановила взор на двух замерших, прислушивающихся к ее разговору женщинам. Лейла, которая ела, как воробей казенную кашу и Людмилка, набившая полные щеки и облизывающая ложку до блеска. Доев свою пайку, Людок вытянув шею, поглядела на нетронутую порцию Наташи. Посмотрев на чиновницу жалобным взглядом, словно спрашивала: «Будешь?».

Та ей просигналила рукой: «Нет, забирай». И опять усиленно ложка застучала.

— Как там мой практически бывший муж и его шлендра? — она опять заходила из угла в угол, чтобы все нервные переживания уходили в ноги, словно заземлялась, скидывая напряжение.

— Пьет, Наталья Николаевна. Плачет и глушит водку. Слушает песни Надежды Кадышевой. Девку его я вчера на поезд посадил и отправил обратно к матери в Воронеж. Думаю, она была рада сбежать.

— Ожидаемо, — Наташа потерла лоб пальцами.

От этого дурака помощи никакой… «Мужское плечо», называется. Ага. Как запахнет жареным, Звенигородцев начинает оправдывать свою фамилию: слышал звон, да не знает, где он. Все сама разруливай и решай. Сложно представить, что он станет без нее делать.

— Может, адвоката нанять, Наталья Николаевна? — робко спросил Антон. — Я… я все там убрал, прибрал. От ствола избавился.

— Умница, Тоша. Больше ничего и не надо. Как этот — любитель народных песен начнет рыгать, вызови нашего врача, чтобы промыл ему кишки. На этот номер больше не звони. Отбой.

Наталья подошла к двери и тихонько поскреблась. Тут же появилось отверстие по центру и мужская ладонь, куда она вернула старенький смартфон, сказав, «Спасибо».

— И чего теперь? — любопытная Людмилка почесала отъевшийся бок.

— Предъявить мне нечего. Ремонт номера компенсирую и все. Если заявлений нет, то в лучшем случае отсижу за дебош трое суток.

Люда кивала, закурив сигарету. Лейла переплетала косы. Наталья за день ни разу не слышала ее голоса.

Наступил вечер. Наташу сморило, только она прилегла, коснувшись головой подушки. Казалось, минуту назад закрыла глаза и ее уже орет кто-то грубым голосом.

— Звенигородцева, на выход!

Наталья вздрогнула и ошарашенно стала осматриваться, со сна еще не понимая, где находится. Каштановые волосы рассыпались по плечам небрежно.

— Давай, без выкрутасов. Слышал я, что блатная тут завелась.

Стало понятно, что сменщик хорошего дядьки решил понтануться. Любят некоторые ничего из себя не представляющие личности, повышать свою значимость за счет других. Власть их делает опасными, а безнаказанность — наглыми.

— Тупарь, — процедила Наташа сквозь зубы, впихивая ноги в кроссовки.

— Че мы там вякаем? Повякаешь мне еще и в кашу соплю получишь, — усмехнулся пузатый хрен с дебильной прыщавой рожей.

Наталья заметила его сальный взгляд на Лейлу, которая сразу же полезла под одеяло, укрывшись с головой. Короткий перегляд с Людмилкой, которая незаметно для конвоира скрутила из пальцев «козу». Наташа кивнула, поняв, что ее предостерегли быть осторожней с упырем. Козел — он и в Африке козел.

— Хватит копошиться и прихорашиваться, ваша светлость. Кому ты там нужна? Говорят, твой мужик загулял и нашел себе бабу моложе, — дверь отъехала, лишь для того, чтобы выпустить ее на встречу со следователем. От грубияна пахнуло чесноком и потом.

Умная женщина будет молчать, а мудрая…

— Спорим, ты здесь и больше часа не продержишься? — зашипела Наталья, как только поравнялась с ним. — Уедешь в свою деревню картошку копать, потому что тебя даже дворником никто не примет.

— Поговори мне еще, — огрызнулся сопровождающий, запыхтев от унижения и злости. Пусть сходит на свиданку, а уж потом он устроит ей… Да.

Наталью привели в небольшую комнату, где вытянутые люминесцентные лампы моргали, делая глазам больно. Молодой следователь с худой папочкой, в которой был лишь один пустой лист, строил из себя важную персону. Еще бы! Ведь ему было доверено допрашивать ни кого-то там, а саму госпожу Звенигородцеву, заместителя мэра. Он уже видел себя в регалиях, доспехах и орденах. Невдомек, что более опытные следаки предпочли не соваться в это дело.

— И-и-и так, Наталья Николаевна. Что мы имеем? — следователь стал щелкать кнопкой автоматической ручки, ерзая по стулу. — Работники отеля слышали выстрелы из номера, который был снят на имя вашего супруга. Ночью заявились вы. Вся стена в отметинах от пулевых отверстий. Как вы это объясните?

— Плохая звукоизоляция в отеле? — Наташа смотрела на него прямо, сложив руки на столе.

— Знал, что с вами будет не просто, — он начал что-то записывать, заполняя протокол. Посмотрел на часы, чтобы вписать время опроса подозреваемой.

Никто сразу не понял, откуда возник высокий мужчина, будто из стены вышел. Он дернул со стола едва заполненную бумажку. Ручка следователя оставила длинный след почеркушки, продолжив царапать стол, когда листа не стало.

— Что вы себе… — соскочил следователь и заткнулся, проглотив язык, разглядев кто перед ним стоит, возвышаясь на две головы.

Наташа откинулась на спинку стула, задрав подбородок. Она единственная, кто не удивился. Опустила ресницы, приготовившись к разносу всех и вся. Ей было даже немного жаль «зеленого» парнишку.

Ее конвоир зашелся в кашле, увидев через решетчатую вторую дверь нежданного посетителя.

— Улик нет. Свидетелей нет. Пострадавших нет. Что ты будешь ей предъявлять? Колупание стены? — он говорил негромко, вкрадчиво, немного растягивая слова, ставя ударения на «нет». Казалось, своей огромной тенью закрыл всех присутствующих.

И в этом был страшен.

Глава 4

— Наталья Николаевна, ты перетрудилась что ли? Что за гангстерские разборки в центре города? Тебя, конечно, уважают и ценят, но люди быстро забывают хорошее, стоит только раз оступиться. Мы не имеем права на слабости и месть. Надеюсь, ты меня услышала? — он злился, при чем конкретно так ярился, судя по вибрации голоса и тому, как несколько раз поправлял кипенно-белые манжеты.

— Так уволь меня, Захар Матвеевич, и дело с концом, — Наталья меланхолично рисовала пальцем на запотевшем стекле автомобиля человечков.

Палка, палка, огуречик, вот вышел человечек…

Где-то там в тесной камере в грязных носках остались Людмилка и Лейла. Чудака, что пытался ее шпынять, отстранили от дежурства, стоило только попросить.

Наталья просить не любила, понимала, что за все придется платить. Вокруг нее круг не бескорыстных людей, одни амбициозные карьеристы. Только дай слабинку и тебя мигом подсидят, несмотря на особое расположение к ней мэра. Вон, брови нахмурил и все равно позволяет ей огрызаться. Глаза цвета стали уставились на нее в упор, словно заморозить пытались. И фамилия и Захара Матвеевича говорящая — Морозов. Правда, нифига он не добрый волшебник с мешком ништяков. Обязательно ей припомнит, что вытаскивал из вонючей камеры и позволил ей целую минуту слабости.

— Так, значит, сейчас домой. В душ и на недельку отпуска по семейным обстоятельствам. Чтобы привела себя и свою хандру в порядок. Мужа больше не убивай, — он дернул шеей, будто пытался скинуть с плеч коромысло. В одном ведре у него обязательства быть железным мэром, а в другом перетягивает «особое» отношение к Наташке.

— Не поеду домой, — зыркнула на него косо. — Не хочу. И вообще, буду с Костиком разводится. Хватит с меня быть ему нянькой-мамкой, сопли подтирать. Хочет других женщин щупать, так флаг Звенирогородцеву в руки и барабан на шею. Перекантуюсь пока в ведомственной квартире. Только вещи заберу. Высади меня по пути в моем районе. А, завтра на работу, как штык. Дел невпроворот.

Она подумала про Галиева и Лейлу. Про то, что иногда приходится делать жертвы и поступать не по принципам, а ради гуманизма.

— Проводить или сама справишься? — Морозов подал знак водителю, чтобы тот остановился у торгового центра.

— Да, не трону я его! Очень надо руки марать об всякое го… голимую пьянь. За помощь спасибо, от всей души, Захар Матвеевич, — она вышла, аккуратненько прикрыв дверцу авто. Втянула ноздрями прохладу сентября. Немного кружилась голова от кислорода, стресса и голода. Пришлось идти медленным осторожным шагом. Спину держать ровно, потому что Морозов смотрит, сечет за ней через тонированное окно.

На углу у шлагбаума ей бодро махал рукой Тоша. И только когда она дошла до охранника мужа, черная каракатица мэра двинулась с места.

— Наталья Николаевна, я тут имел смелость взять вам бургер, — он протянул ей бумажный пакет с фирменным знаком известного фастфуда.

— И картошку? — сглотнула Наташа слюну.

— И картошку и молочный коктейль. Все, как вы любите, — он подхватил ее под руку и потянул в сторону дворов.

— Тош, давай на скамейку, жрать хочу, не могу больше, — у нее действительно ноги заплетались. От одурманившегося запаха из упаковки свело желудок.

Анатолий взглянул на позеленевшее лицо начальницы и кивнул. Довел до первой сидушки. Снял с себя кожанку, чтобы постелить ей под жопь. Лавка мокрая, вчера целый день дождик моросил. Умилялся, как Наталья накинулась на еду, порыкивая от удовольствия. Съев все до крошки, вздохнула и присосалась к коктейльной трубочке.

— Ну, докладывай, Тоша. В каком состоянии Звенигородцев? — выдохнула она, сыто обмякнув и поглядывая, как голуби дерутся из-за упавшего ломтика картошки на асфальт.

— Все плохо, Наталья Николаевна. Допился. Закрылся у себя в кабинете и все крушил. Недавно орал, что не сдастся без боя. Вас вспоминал, — Толя покраснел до кончиков ушей. — Говорил, что вы его никогда не любили и все такое… Ему так хотелось женского тепла. Короче, это вы во всем виноваты.

— Ясно-понятно, — Наталья вытирала руки влажной салфеткой, приложенной к заказу. Тщательно вытирала каждый пальчик, под ногтями зачистила.... Будто готовилась к хирургической операции.

Глава 5

Затхлый запах разлагающегося костиного беспутства встретил ее с порога. Разбросаны вещи. Разбита ваза в зале-столовой. Дорожка из крошек и остатков еды тянется к кабинету с приоткрытой дверью, которую удерживает пустая плоская коробка из-под пиццы. Храп стоит, аж стены дрожат.

— Сами можете наблюдать, Наталья Николаевна, — развел руками Тоша. — А вы куда? Бросаете нас? — понуро шел за ней по пятам.

Смешной, честное слово от этого «нас». Не мужики, а дети малые. Если муж решил, что может завести любовницу, то значит стал дохрена самостоятельным и Наташа-локомотив, который тащила на себе «вагончики» больше не нужна. О запасном пути пора подумать.

— Поживем пока раздельно, нужно остыть, — Наташа вытянула за ручки сумку из шкафа в супружеской спальне и стала в нее складывать свои вещи, снимая с вешалок.

«Барахла много, а толку от него, если мужик смотрит налево?» — раздвигала плечики с красивыми платьями. Брала самые консервативные под классику без всякой вычурности. Посмотрела на полочки с обувью… Нет, туфельки свои Наталья не бросит, не оставит с предателем. Придется, взять еще чемодан.

Набрав код, открыла небольшой сейф. Взяла ровно половину налички в пачках, перетянутые банковской лентой. Документы. Шкатулку с украшениями запихнула на самое дно сумки. Пока паковала, умаялась. Присела на край кровати, в последний раз оглядывая пространство, которое делила с мужчиной последние… Лет десять точно. До этого они жили скромнее.

Всего пара минут, чтобы пройти все стадии принятия.

Посидев «на дорожку», Натали хлопнула себя по коленям, будто пришпорила.

— Антон, хватай чемодан и сумку. Я пакет с косметикой и всякой мелочью возьму. Ну? — свела брови. — Чего встал?

— Может, не надо-о-о? — плаксиво затянул бугай под два метра ростиком, разглядывая поклажу.

— Надо, Тоша, надо! Костик нарушил наш договор. Думал, что обещания имеют срок давности? Полумерами решил жить: ему можно, жена потерпит? Да, пошел Звенигородцев в сраку! Так ему и передай, как очнется, сын собаки. На брюхе приползет, а не пущу! — она была прекрасна в своем гневе. Даже такая, после суток в камере общего содержания. Злость давала силы действовать.

Почему-то именно сейчас вспомнились зашуганные любовники. Пробитая стена. Наталья хихикнула коротко, а затем ее прорвало. Схватившись за живот, согнулась и давай ржать. Этот ее смех с придыханием…

Когда-то именно он привлек Морозова и выделил ее в разношерстной толпе студенток. Не было в Наташе ничего особенного во внешности. Только переливистый смех будил в мужчинах темный азарт желания узнать ее поближе, разглядеть. Глянуть, что находится под упаковкой хорошей девочки.

Ровно год первокурсница Наташа и Захар Морозов с четвертого юридического факультета были неразлучной парой. Он закончил институт и уехал покорять Москву. Она отпустила. Без вопросов и претензий, ведь никто никому ничего не обещал. После расставания, которое стало неожиданно тяжелым для нее, под руку попался Звенигородцев.

Теперь, вот оно как обернулось.

Истерика прекратилась так же быстро, как началась. Насмеявшись до икоты, Наташа умылась холодной водой. Хотелось, конечно, принять душ, но она себе поставила цель добраться до служебной квартиры. А там уж…

Тоша, поняв, что спорить с ней бесполезно, поволок сумки на выход. И когда они проходили мимо рабочего кабинета, дверь отъехала в сторону, шурша картонной коробкой.

Широко расставив ноги, в одних трусах появилось чудо-юдо с небольшим брюшком. Красные, как у быка глаза Константина уставились на жену.

— Сбегаешь? — зашипел, покачиваясь. Нетвердый шаг вперед и Звенигородцев ухватился за косяк, удерживая свою тушу от падения.

— Ухожу от тебя, — кивнула Наташа. — По-другому и быть не может, после твоей измены.

— К нему? — взревел Костик, будто это Наталья ему рога наставила.

Глава 6

— Не хорошо, Костик, спирать на других, когда сам в штанишки накакал. К кому, к нему? Ты уж определись… Я от тебя ухожу. Видеть противно и слышать, как ты других винишь, если сам накосячил. Ты ведь таким не был, Кость. Где тот бравый парень, что смог защитить меня от толпы хулиганов? Куда ты его дел, муженек? — она его не боялась.

Ни пьяного, ни трезвого, ни в гневе. Звенигородцев не настолько отбитый, чтобы руку на нее поднимать, в каком бы состоянии не был.

Краем глаза Наталья заметила, как Тоша отступил от нее на шаг. Кобуры с пистолетом уже нет… Но, так на всякий случай, чтобы между супругами не стоять и крайним не оказаться. Снова.

— Душишь ты меня, Наталья. Вот где, твоя правильность, — оттопырив большой палец, провел ребром ладони по шее, оттянув нижнюю губу. — Шага ступить нельзя, чтобы ты не сунулась, не подсказала. Надоело быть осликом на привязи, бегущим за морковкой, — движения его резкие, ожесточенные, сжатые в один комок обиды. Его не смущало, что речи толкает, дефилируя в одних трусах.

— Что ж, дорогой, если ты устал от наших отношений, мог бы сказать прямо. Базовое человеческое уважение к партнеру, где? Честность элементарная, порядочность…

Она отвечала, но понимала, что он не слышит, погрузившись только в свое расстрелянное «эго». Их разговор напоминал радиообмен с помехами между судами в непроглядном тумане.

Наташа злилась не на него. На себя. Вот так считаешь человека «своим» на протяжение двадцати лет, растишь с ним детей, строишь планы. А, однажды вечером, после пришедшего на телефон сообщения: «Ваш муж с любовницей в отеле», понимаешь, что ты его совсем не знаешь.

Ошиблась, ты Наталья Николаевна, в мужике.

Наташа знала его запах, и как меняется голос в зависимости от настроения. Знала, когда он устал, когда радуется, когда молчит, раздумывая над проблемой. Если Костик болел, то становился тихим, вялым и капризным, словно ребенок. Любил сладкое, но пытался себя ограничивать. Поэтому, Наталья в доме конфет и шоколада не держала, чтобы не соблазнять сластену. Хотя, сама сладкое не прочь покушать за чашкой кофе.

Еще несколько дней назад они делали видеозвонки дочери и сыну, которые учатся по разным универам. Даша в Питере на художественном. Она у них творческая девочка и всегда мечтала писать картины. Саша в Москве пошел по стопам матери в архитектуру. Их дети — погодки. Плановые, желанные, любимые.

Что будет, когда они узнают о разрыве родителей? Наталья не хотела об этом даже думать. Но, и улаживать Костин «небольшой косяк» желания не было. Всему есть предел.

— Хватит с меня. Как очухаешься, поговорим о разводе на спокойных тонах. Сейчас наша беседа больше похожа на противостояние двух псов в поединке, пытающихся перевыть друг друга. Тоша, помоги донести вещи до такси, — она посмотрела на подпирающего стену охранника с напряженным взглядом.

— Антон, если ты ей поможешь, будешь уволен! — зарычал Костя. От потуги даже грыжа на пупке вздулась. Ноздри раздул, буравя охранника бычьими глазами.

— Наталья Николаевна, я помогу, — парень, не раздумывая, подхватил ручки багажа и пропустив ее вперед, замыкал шествие.

— Ну и валите все к едрене! — ныл Звенигородцев в квартире. Что-то разбилось, едва за ними закрылась дверь.

Новый образ Константина стал шокирующей явью.

— Не пожалеешь? — обернулась Наталья к охраннику и водителю мужа.

— Без вас станет хуже, — простыми словами выразился Антон. — И, я должен признаться… — он покраснел. Остановился на ступеньке, поставив сумку с чемоданом на выступ. Утер со лба тыльной стороной ладони выступивший пот.

— Это ты прислал то сообщение, Тоша, — мягко ответила она за него. Дотронулась кончиками пальцев до запястья с массивным медным браслетом. Забавный парень верил во всякие талисманы. Этот подарок она привезла ему из Тибета. — Я, знаю. И поверь, что за добро плачу добром. Ты правильно поступил. Найдем мы тебе новую работу лучше прежней.

За столько лет работы в администрации, Наташа перестала удивляться низости одних, и глупости других. Умела бесстрастно сортировать и форсировать поток алчных желающих урвать кусок пожирнее себе. Но, даже в страшном сне ей бы не привиделось помогать мужу с бизнесом за счет своей службы. Могла помочь советом и знанием рынка. Но! Всегда есть «но»…

Звенигордцев и так получал бонусы, имея за спиной такую жену. Как теперь станет выкручиваться без незримой поддержки? Конкуренты только и ждут, когда кто-то оступиться, даст слабинку. Останется без «крыши».

Такси подъехало быстро. Тоша загрузил ее вещи в багажник и сам забрался на заднее сиденье, с ней рядышком. Заметил ее вскинутые брови.

— Я с вами пока поживу, Наталья Николаевна. Идти-то мне некуда. Свое скромное барахло вечером заберу и ключи Звенигородцеву передам, — Тоша слабо улыбнулся, как беспризорник, надеющийся на благосклонность более взрослого и опытного.

Наталья чуть себя по лбу не стукнула. Точно! Они снимали Антону квартиру напротив. Больше он там оставаться не может.

(Как вам Тоша? Хорошая партия для Лейлы?)

Глава 7

Стены обклеены самыми дешевыми бумажными обоями. Из мебели в спальне: кровать, шкаф и тумбочка. В гостиной диван стоит напротив поставки со старым пузатым телевизором, который ловит с помехами только два канала. На кухне холодильник тех же времен. Стол с тремя табуретками. На одной из них, прислонившись спиной к стене дремала Наталья после душа, облачившись в длинный халат, пока Антоша варил макароны, намешивая на сковороде говяжью тушенку. Все ингредиенты он смешал в одну массу и раскидал по двум тарелкам с горкой. Сверху натер сыра. Вилок не было, хорошо, что нашлись в хозяйстве две ложки.

— Ого, обед для слона? — она посмотрела на еду сквозь ресницы. Речь заторможенная, ей дико хочется спать.

— Кушайте, Наталья Николаевна. Вам нужно хорошо питаться. Кожа, до кости одни, — взял и ущипнул ее руку.

Наташа потрясла головой, пробуя взбодриться. Тоша прав, надо еще немного поесть и завалиться спать. Хорошо, что она догадалась взять с собой два комплекта постельного белья. Но, ничего. Остальное можно докупить. И взяться за развод с раскулачиванием Звенигородцева. У них был загородный дом, но его пришлось продать, чтобы купить детям по небольшой квартире там, где они учились. Делить придется Костин бизнес, две машины, квартиру в двести квадратов. Сбережения. У нее где-то скопилось немного под процентами на счете, но это мелочи.

Пока Антон активно орудовал ложкой, Наташа успела зайти в телефон и написать знакомому юристу: «Услуга за услугу, Зоя. Оформи мне развод с мужем. Подготовь все для дележа имущества. Хочу все. Что мне причитается! Список скинула с выписками из гос.реестра».

— Вкусно, — похвалила антошину готовку Наталья. — Не забудь написать в бухгалтерию мужа и получить расчет. Ты ведь, официально оформлен в его фирме?

Тоша, кивнул с набитыми щеками. Подтянул к себе чашку с чаем и отпил горячего с прихлебыванием. Его порция быстро закончилась. Ложка была облизана. Антон помыл за собой посуду и грустно уставился в окно.

— Тош, спасибо тебе большое за обед. Извини, доесть не смогу, — Наташ схватилась за живот, в котором возросло давление от набухшего желудка. — У меня будет к тебе задание… Купи разного к чаю и самого чая. Лапши там заварной… Что еще можно в камеру следственного изолятора передать? Сам придумай. Я напишу записку для кого передать. Отнесешь все туда, где меня держали.

— Ладно, — кивнул подручный, перешедший на ее сторону.

— Хороший ты парень, Тоша, — она задавила зевок в ладонь и потерла слипающиеся глаза. — Жаль, девушки для тебя подходящей не нашлось.

Наталья вспомнила ту историю, когда Тоша познакомился с одной вертихвосткой, увидев на какой машине молодой человек разъезжает. А когда выяснилось, что работает он на босса и тачка вовсе не его, как любительница красивой жизни подумала. Со скандалом разругалась прямо в торговом центре, словно Антон виноват, обманул красотку… Будто золотые горы обещал. Тоша тогда честно не понял, за что она так с ним поступила. Сама увивалась и предлагала себя, а потом бросила, обозвав нищебродом. Девушек Тоша стал побаиваться.

И такое его чувство несправедливости взяло, когда он увидел, что почти идентичная размалеванная кукла завелась у босса, женатого на чудесной и сердечной женщине, как Наталья Николаевна… Есть вещи, которые для чистых душой людей непонятны и неприемлемы.

Сам Тоша никогда бы так не смог, ни при какой погоде. Его мозг работал на одной наивной волне, без искривлений, как у Маяковского: «Что такое хорошо, а что такое плохо». Он был исполнительным и пунктуальным, не задавал лишних вопросов. Но, на подлость не подписывался. Хоть прибей.

Убедившись, что начальница спит. Тоша сгреб наличку, оставленную для порученного дела. Мысленно проговорил список покупок, и отправился в ближайший супермаркет за покупками.

Через час, он уже стоял как штык на проходной.

— Я к Людмилке и Лейле с передачкой, — заявил Антон, рассматривая дежурного голубыми искренними глазами ребенка.

— Фамилия у них есть? — докопался сержант, перебирая пакет и выискивая «запрещенку».

— Наталья Николаевна Звенигородцева сказала, что вы поймете, — даже глазом моргнул Тоша, прикрываясь заместителем мэра.

Сержант вздохнул. Он мог бы включить непонятки и выгнать простоватого детинушку. Но, последствия! Тут одного уже пинком под зад уволили, стоило ему вякнуть не так в сторону чиновницы.

— Ладно, проходи! Свидание пятнадцать минут. Людку выпустили уже с утра. А эта, чернобровая, суда дожидается. Иди, давай! Сейчас позовут твою Лейлу, — нажал кнопку, чтобы двери разблокировались.

Тоша, прижимая пакет к груди, вошел в небольшое помещение со столом. В замкнутом пространстве не по себе. «А, тут ведь людей содержат» — стал осматриваться, впервые попав в подобную обстановку.

— Здравствуйте, — пропела маленькая девчонка, ростиком ему едва доставая до плеча.

Какой-то балахон. Две черные косички. На ногах балетки поверх носков. Только Антон все на свете забыл, утонув в невероятных красивых темных глазах, обрамленных густыми ресницами. Двигалась она плавно и осторожно, как кошка, не слышно и осторожно ступая.

— Не понял? Тебе сколько лет? — он чуть на стул не сел, мимо самого стула. Коротко стриженные волосы встали дыбом: «Неужели и детей сажают?».

— Девятнадцать, — девушка скромно потупила глаза и стала перебирать тонкими пальчиками «хвостик» косы.

Тоша отмер, захлопнув челюсть.

— Я это… Тут от Натальи Николаевны кое-что тебе принес, — он сглотнул слюну, заметив, как у Лейлы загорелись глаза.

Глава 8

Если обернуться назад и проанализировать их жизнь с Константином, то можно сказать, что жили они неплохо. Звенигородцев ее любил той спокойной собственнической любовью, как любят свой автомобиль, как думают с теплом о своем бизнесе. Берег, как берегут драгоценный и спокойный сон. Принимал от нее все должным образом. Любовь между ними не имела ни формы, ни имени. Ни названия. Она каким-то образом рикошетила от детей, объединяла. И когда Даша с Сашей разъехались, отражение пропало. Два человека, притершихся друг другу за столько лет, остались один на один.

Костик существовал в мире своих котировок, деловых встреч, закупок. Ему интересно было с женой говорить только про работу и подкидывать ей сплетни про закулисную суету известных семей города. Кто с кем спит, кто от кого ушел. Прогорел, увлекшись ставками на спорт.

Проснувшись и просто лежа в неудобной кровати, Наталья не испытывала к мужу совершенно ничего. Ушла злость, закончились силы для ненависти, боли, желанию причинить ему как можно больше страданий. Изменилась она сама от пережитого в отношении самой ситуации. Та прошлая терпеливая и понимающая закончилась. Ей не за что цепляться. Давно границы передвинуты.

Просто Наташа не заметила траекторию падения мужа. Как разговоры сводились к язвительной пошлости. У кого есть любовница, у кого тачка круче. Жалел, что из-за работы жены нельзя за границей светится.

Чтобы он в ней самой хотел изменить…

— Наташ, ты бы хоть сиськи подкачала, — сказал он «приятное» после быстрой близости в четверг.

Почему-то именно по четвергам у Звенигородцевых сводилось планы на супружеские обязанности. Наталья надевала что-то красивое поверх чулок. Распускала волосы. Духи втирала в кожу «те самые» для секса. И дольше готовилась, чем получала удовольствие. Константин сильно не распалялся. Пощупает грудь, помнет ягодицы и к делу… После соития, чмокнет в знак благодарности. И тут же переведет тему на бытовую или деловую. Иль просто захрапит.

Когда он перестал говорить ей комплименты? Лет восемь или десять назад?

Правда, Костик ревновал ее к Морозову, когда тот появился пару лет назад и занял кресло мэра. Подкатывал с намеками: «Ну, что, Наташка, старая любовь не заржавела? Не тянет к бывшему?». И высматривает на реакцию, вглядываясь пристально.

По ее удивленному и вытянутому лицу понял, что формулировка ей совсем не зашла. Так и по роже получить недолго. Перевел быстренько в шутку. Что, она и без переделанных сисек еще о-го-го! Как бы Захар Матвеевич не увел драгоценную женушку, ведь мужчина он, насколько известно, свободный. Был в сожительстве с некой актрисой, но не срослось у них… Детей нет.

Сама Наталья, свыклась с появлением и присутствием Морозова на службе. Запретила себе помнить, кем он был для нее когда-то. Сколько воды утекло… Ни разу Захар ни словом, ни взглядом не позволил усомниться, что для него имеет значение их давнее знакомство. Хуже того, был с ней строг больше, чем к остальным. Как взглянет на нее, будто всех собак понавесить собирается. Документы, которые иногда Наташа приносит на подпись, вычитывает вдоль и поперек, выискивая ошибки и неточности.

Наталья повозилась на неудобном матрасе, с которого все время съезжала простыня. Еще от мыслей отяжелела голова. Сухость во рту такая, что слюной не размочить. Она пошлепала сухими губами и решила встать. На телефоне восемь вечера, считай целый день подушку давила.

— Проснулись, Наталья Николаевна! — обрадовался Тоша, откладывая книгу в сторону, положив ее распахнутыми страницами вниз на спинку дивана. — У меня свекольный салат готов с грецкими орехами. Можно заправить сметаной или растительным маслом. А еще, я сходил в тюрягу…

— Не трынди! Сейчас я кофе выпью, и ты мне все подробно расскажешь, — она провела рукой по взлохмаченным волосам и проскользнула в ванну. Надо привести себя в порядок, не гоже пугать парня видом лешей.

Закрепив волосы на макушке заколкой-крабом, и умыв помятое лицо, Наташа пошла на звук закипающего чайника. По светлым глазам Антона заметно, что ему не терпится поделиться впечатлениями.

Выпила часть воды из пластиковой бутылки. Присела за стол.

— Рассказывай! — зачерпнула ложкой свекольный салат и принялась меланхолично жевать.

— Лейла… Она такая… Такая. Ничего же не сделала! А ее держат, как преступницу. Я тут план начертил, — с лихорадочно горящими глазами, он вынул из заднего кармана джинс свернутый листок. Развернул его. Разгладив ребром ладони. Водил пальцем по корявому рисунку, примерно напоминающем схему здания изолятора.

Наташка подавилась, угощение не в то горло пошло. Заботливый Тоша похлопал ее по спинке и продолжил задвигать свой гениальный замысел по освобождению темноглазой из заточения. Стратег хренов.

— Все сказал? — прищурилась Николаевна, сжав посильнее ложку, словно собирается дать ее по неразумному лбу.

Глава 9

Антон, несмотря на воодушевление и подъем геройского настроения, в голосе начальницы распознал ту самую ноту… Обычно, с которой начинаются все Тошины неприятности.

Наталья Николаевна примерно так же спрашивала, когда он сидел на высоком барном стуле в холле отеля и юзал игровой автомат, в попытке поймать щипцами милую плюшевую зверушку.

— Где они? — прорычала Наталья в затылок.

От вибрации голоса у него все поросль на теле вздыбилась в неприятном предчувствии.

— Но… Но, надо же что делать? — жалобно возмутился Тоша. — Лейле там не место…

— Там нормальным людям не место, — кивнула Наташа. — Только поверь мне, друг мой наивный, для Лейлы там сейчас безопасней всего. Пока с Галиевым нет договора, девочке лучше отсидеться взаперти. До суда у нас есть еще время. Кстати, если хочешь быть полезным, сгоняй завтра до адвокатской конторы на окраине. Не пугайся. Там обстановочка как из лихих девяностых. Возьмешь мою визитку и скажешь, чтобы Лев Левинсон занялся защитой Лейлы. Только он сможет, все остальные откажутся.

— Хм-м-м, крутой какой-то? — заерзал Тоша на стуле, слушая наставления умнейшей из женщин.

— Старый еврей, которому нечего терять. И там будет личное. Поверь мне, Левушка даст по зубам любой галиевской шпане. Этот еще в советские времена на КГБ работал. Его угрозами не взять. А я пока, зайду с другой стороны, — Наташа недобро улыбнулась.

Многое в этом продажном мире решают деньги. Тем, кто в красном углу поставил не божью икону, а поклоняется «золотому тельцу», думают, что все возможно. Такие, как Галиев мать родную продадут подороже, была бы цена подходящая. Но, главное, им есть, что терять.

Наталья закрылась в своей спальне и сделала пару звонков.

— Наталья Николаевна? Не ожидал, не ожидал… А, я тут с детьми и внуками на даче. Шашлыки, банька. Ты ведь не просто так мне звонишь, голуба моя? — добродушный голос начальника налоговой мог кого угодно сбить с толку. — Приезжай. Веники березовые свежие. Слышал я, что отмыть тебя бы не помешало, — он крякнул по-стариковски, делая жирный намек, что был в курсе про ее арест. Знал и все остальное, кто ее оттуда вытащил, показывая, что трогать эту замечательную женщину чревато…

— Банька, говоришь, Сан Саныч? От чего же не попариться? На такси быстро долечу, — согласилась Наталья, что может решить два дела сразу...

Звенигородцева доходы пробить за несколько лет и поговорить про загребущего сожителя Лейлы. Быть такого не может, чтобы Галиев чистый и белый бизнес вел. Она готова поспорить, что съест свои тапки, если это иначе.

Закончив телефонный разговор, Наташа покосилась на двери, хитро прищурившись.

— Тоша-а-а, нехорошо подслушивать!

Створка со скрипом отъехала, показывая виноватую мордасю охранника. Он чесал свой любопытный нос, разглядывая как из дырки на его носке весело выглядывает большой палец.

— Можно мне с вами на шашлыки? — сглотнул слюну.

— Ладно, давай собирайся! — благосклонно махнула рукой Наташа. — Только вентиляцию прикрой! — указала пальчиком на его ногу сорок четвертого размера.

Прикупив в ближайшем магазине вина и фруктов, чтобы не являться с пустыми руками, колоритная парочка села в такси.

***

Константин мутным взглядом обвел гостиную. Разбитая ваза. На плазме телевизора вокруг вмятины расходятся паутиной трещины. Память возвращалась урывками, преодолевая препятствие из головной боли. Он по привычке, хотел позвать Наталью и спросить, у нее…

Но, первая же буква имени его жены, застряла где-то между гландами и кончиком языка. Пришло осознание, что жена не откликнется. Наташа ушла от него, застукав Звенигородцева в постели с любовницей.

Охнув, он согнулся от боли. Напомнила о себе хроническая язва желудка. После такого количества выпитого алкоголя, у него там точно воспаление открылось. Завыв, Костя крутился, соображая, где могут быть таблетки. Сильный спазм, чуть его не добил, заставив зареветь.

Будто ножом тупым вскрывают…

— Наташа, где таблетки? — заверещал он, опять забывшись.

Только жена знала, где нужное лекарство. Попробуй просто так, найди в огромных апартаментах тайник с аптечкой. Проще уж в скорую позвонить.

Он уже тыкал пальцами по цифрам, набирая: один, один, два… Как на экране высветился входящий от сына.

— Саша, Сашенька! — слезливо выкрикнул он, приняв звонок.

— Пап, что-то случилось? — забеспокоился Александр, услышав вместо обычного приветствия истерику в голосе отца. — Звоню маме, у нее недоступно…

— Саша, твоя мать с ума сошла! Она меня бросила и ушла к другому, — заныл Константин, скрючившись на диване и держась одной рукой за живот. — Мне так плохо, С-саша. Я тут умираю.

Он натурально заплакал навзрыд, еще больше растревожив сына.

— Пап, этого не может быть! Мама не могла так поступить, — кричал ему в трубку сын. — Подожди, я сейчас Дарье позвоню. Мы все выясним… Это какая-то ошибка!

— Давай, сынок, — капал Звенигородцев крупными слезами на обшивку дивана, давясь соплями. — Я ведь люблю ее. За что Наташа так со мной? Ой, с сердцем плохо… Неотложку сейчас вызову, — он трагично отыгрывал, а возможно и сам верил в то, что придумал.

Болячка пульсировала, не давая ему продохнуть.

Подумаешь, сгулял немного! Разве стоит его так сильно наказывать? Сколько случаев было среди их знакомых, что жены закрывали глаза на адюльтер. Не могла сделать так же?

Костя бы ее за стрельбу простил.

Еще Антона, сучка забрала! Стакан воды принести некому…