Калейдоскоп

ГЛАВА 1. ДОБЕРМАН

Яна Черникова – двадцать два года. Улыбчивая кареглазая брюнетка среднего роста. Выпускница престижного факультета Академии Управления. Любит путешествовать. Увлекается спортом. Не боится ответственности и редко унывает.

***

Яна Черникова вела свой автомобиль марки Лада Ларгус Кросс по пустынному участку дороги. Автомобиль был не совсем ее. Служебным. Но лояльный шеф разрешал пользоваться машиной в личных нуждах. Она и пользовалась. Постоянно.

Яна направлялась в родильный дом. Пару часов назад ей показалось, что начались схватки. Совсем слабые, может быть, и не схватки вовсе. Да и по срокам еще рано. Но в полузаброшенной деревне, где она проводила отпуск, подсказать было некому. Три старухи, да дряхлый дед – вот и все население. А личного опыта у нее не имелось. Приходилось руководствоваться подсказками мобильного интернета и внутренними ощущениями.

Девушка внимательно смотрела по сторонам и не превышала скорости. Специальные знаки, установленные вдоль дороги, предупреждали о возможности появления лосей.

Боковым зрением уловила движение. Справа на обочине.

Страх попасть в ДТП с участием крупного зверя поторопил переместить ногу на педаль тормоза.

Яна включила аварийный сигнал, опустила автомобильное стекло до упора и присмотрелась.

Сбитая собака.

Нет, она не станет выходить. Животное, скорее всего, мертво, а движение ей просто померещилось.

Опровергая ее предположение, пес пошевелился.

– Черт, – отвернулась Яна, закрыла стекло и поехала прочь.

Не проехав и двести метров, переключила управление на заднюю скорость и вернулась к месту, где лежала раненая псина.

Вновь поставила аварийку. На этот раз выбралась из машины, аккуратно придерживая одной рукой большой живот.

Пес был жив.

Породистый. Настоящий доберман. По виду молодой, но уже не щенок. Кобель.

Яне никогда не нравились такие собаки. Слишком опасные. Много историй об агрессии и злости. На ее взгляд, доберманов могли заводить исключительно опытные собаководы.

– Выбросили тебя, что ли? – пыталась она рассмотреть характер повреждений, не приближаясь к собаке слишком близко. – Или сам убежал, да попал под машину? Ошейника на тебе нет.

Пес лежал в зеленой траве на левом боку, поскуливал, лапы его подрагивали, острые уши, наоборот, застыли в неподвижности. Он тяжело и часто дышал. Зрачки черные, словно нефть, наблюдали за Яной.

Заметила неглубокую рану на шее и еще одну возле выпирающей лопатки. Видимо, основные повреждения внутренние, оттого животное и не может встать.

Она не могла теперь уехать и бросить добермана.

– Как же мне тебя поднять? Особенно в моем положении? – оглядывалась Яна в надежде остановить любую проезжающую машину.

Но эта дорога – не трасса. Населенных пунктов поблизости – несколько вымирающих деревень. На интенсивное движение можно не рассчитывать. Повезет, если вообще за ближайший час кто-нибудь проедет мимо в одну или другую сторону.

– Ты слишком большой и тяжелый, – продолжала разговаривать Черникова с несчастным кобелем. – Я тебя точно не донесу до машины. Но, знаешь, у меня есть одеяльце. Не для тебя, конечно, покупала, – вздохнула она и открыла заднюю дверцу Ларгуса.

На кожаном сиденье громоздились пакеты с детскими вещами. Из одного Яна с сожалением вытащила стеганое сиреневое чудо младенческой индустрии с веселенькими аппликациями Лунтика и разложила его перед огромной псиной.

– А ты меня не укусишь? – боялась она дотронуться до гладкой блестящей шерсти.

Пес не мог ей ответить, лишь глядел на Яну безотрывно. И этот пронзительный взгляд придал беременной девушке решимости.

Кое-как подтащила собаку на одеяльце, затем доволокла до машины. Пришлось ползти на коленках, волоча за собою тяжелую ношу. Пес вел себя смирно. Скулил. Ему было больно.

– Часть дела сделана, – выпрямилась Яна. Поправила мятый сарафан, прислушалась к себе. Ребеночек толкнул живот ножкой или ручкой. Улыбнулась, с малышом все в порядке.

Дальше дело застопорилось. Она не может рисковать, брать на руки такую тушу. Поднять добермана с земли и переложить на сиденье в машину виделось задачей непосильной.

Оставалось надеяться на чужую помощь. И минут через десять по встречной полосе наконец-то показался свет фар. Грузовик.

Яна замахала руками со своей полосы.

– Что случилось, девонька? – к ее радости водитель затормозил и теперь взирал на нее с высоты водительской кабины.

– Собаку сбили. Хочу в клинику отвезти, а поднять не могу.

– Ты сбила?

– Нет. Я мимо проезжала. Увидела его на обочине.

– Сердобольная, значит, – спрыгнул мужчина на асфальт, отодвинул Яну в сторону и без видимых усилий поднял добермана на руки.

Судя по комплекции случайного помощника, ему не привыкать поднимать грузы и потяжелее.

ГЛАВА 2. СЕМЬ ЛЕТ СПУСТЯ

Глеб Соколов – двадцать девять лет. Высокий шатен спортивного телосложения. Окончил Ветеринарную Академию. Работает по специальности. Любит животных и биатлон. Участвует в любительских соревнованиях по биатлону.

***

– Глеб Дмитриевич, поступил вызов, – заглянула в дежурку Людочка. – Координаты я сейчас вам скину.

– Ну что за ночь? – проворчал Андрей. – Только вернулись и сразу срываться.

– Это наша работа, Андрюха, – поднялся Глеб с неудобного стула. Неудобного для его тяжеловесной комплекции.

Снял с крючка кожаную куртку, подхватил внушительную сумку, набитую всем необходимым для оказания первой помощи животным, и вместе с Андреем направился к выходу из ветеринарной клиники.

– Крупная собака. Доберман, – поспешно вводила в курс дела Люда. Молоденькая операторша вынуждена была почти бежать за врачами. Слишком широкий у них шаг, но мужчины не останавливались, в их деле зачастую дорога каждая минута. – Псу восемь лет. Что-то у него там с лапами.

– На моей тачке?

– Ага. На твоей поедем, – кивнул Глеб. – У моей Subaru бак почти пустой.

Возвращаясь с предыдущего вызова, не получилось разжиться топливом. Две заправки по пути, и обе оказались закрыты.

До нужного адреса добрались за двадцать минут. Вот за что Глеб любил ночные дежурства – никаких заторов на дороге.

Андрюха припарковался у громоздкой Лада Ларгус Кросс с броской рекламой на кузове. Пока Глеб вылезал, друг фотографировал.

– Ты что делаешь? Пошли, давай.

– Телефончик хочу сохранить. Парк проката кайтов, парапланов, паромоторов. Прикольно. Можем сходить как-нибудь, развлечься, – Андрей убрал смартфон в карман джинсовой куртки.

– Прикольно, – хмыкнул Глеб.

– У тебя завтра днюха. Нет, уже сегодня, – глянул Карлов на наручные часы. – Почему бы не махнуть в этот парк?

– Я дорожку в боулинг-клубе забронировал. Ты же знаешь, – остудил его пыл Глеб. – Семь вечера. Не опаздывай.

– Как я могу, Соколов, – набрал Андрюха номер квартиры на заляпанном краской домофоне.

Сигнал открытия преграды в подъезд запищал после первого же гудка. Так часто бывало, обеспокоенные хозяева заболевшего питомца дежурят у окон и входных дверей в ожидании ветеринара и спешат побыстрее впустить Айболитов.

Подниматься на пятый этаж пришлось пешком. Лифт в доме не предусмотрен.

Глеб слегка удивился, завидев на лестничной площадке заплаканную молодую женщину, по виду его ровесницу или чуть младше. Все известные ему хозяева доберманов являлись крепкими серьезными мужиками. А тут такое хрупкое создание. И мальчик из дверного проема выглядывает. Судя по рюкзаку, брошенному в коридоре, ученик начальной школы. Не спит малец, понятное дело, за собаку переживает.

– А у нас Лунтик заболел, – посторонился школьник, пропуская мужчин в квартиру.

– Что ж, раз заболел, будем лечить, – улыбнулся Глеб пацаненку.

Хозяйка провела их в комнату, где на детском одеяле лежал пес. На приход чужаков не отреагировал. Правая задняя лапа сильно тряслась.

Богатый опыт позволял определить – доберман чистокровный, без помесей. Красивый пес. И ухоженный.

– Рассказывайте, – присел Глеб перед собакой.

Пока девушка говорила, он и Андрей проводили визуальный осмотр – зрачки, пасть, уши, живот.

– Мне Лунтик вялым уже с утра показался, – дрожал у нее голос. – Но я не придала значения. У него никогда раньше проблем со здоровьем не было. Да и торопилась я сильно. С сыном в школу, потом на работу. А как вернулась, он лежит. От еды отказывается. Воду ему с ложечки влила. Скулит. И лапа вот… как в тот раз.

– Как в тот раз? – перевел Соколов взгляд на хозяйку добермана. Даже заплаканной, даже в мешковатой футболке и обрезанных старых джинсах она показалась ему красавицей. Темные, почти черные волосы спускались ниже лопаток. Богатое на эмоции лицо. Носик аккуратный, маленький. В больших карих глазах застыла тревога. Тонкие пальчики с бежевым маникюром на ногтях теребят колечко. Не обручальное. И колечко на указательном пальце, не на безымянном.

– Я его семь лет назад подобрала в ужасном состоянии, – пояснила девушка. – Раненого. Со сломанной челюстью. Тогда тоже лапа тряслась. Но после всех операций и реабилитации Лунтик был в полном порядке.

– Сильное отравление? – предположил Андрей.

– Согласен. Все симптомы, – расстегнул Глеб молнию на сумке, переваривая услышанное. – Мы сейчас сделаем несколько уколов, – принялся пояснять он для нее план действий. – Обезболивающее, жаропонижающее, противосудорожное. Возьмем анализ крови и поставим капельницу. Ему должно стать легче.

Девушка всхлипнула, закивала головой.

– Лунтик поправится? – спросил ее сын. Мальчик прижимался к матери, держа в руках резиновый мячик, вероятно, игрушку добермана.

– Мы постараемся сделать так, чтобы поправился, – не стал давать утвердительных надежд Глеб. В его практике случалось всякое.

ГЛАВА 3. ВОРОВСТВО

Коломбина Аллегретти – двадцать лет. Циркачка и мошенница. Рыжеволоса. Цвет глаз – небесно-голубой. Живет вдвоем с тетей в бедном районе Калабрии, Италии начала шестнадцатого века. Ничего не боится.

***

– Коломбина, ты вновь пошла на поводу у той богачки?

– Тетушка, я ни у кого не иду на поводу. Смотри, сколько лир мне заплатили только лишь за то, чтоб я притворилась другой, – выложила Коломбина монетки на обшарпанный кухонный стол.

– Дорогая, но тебя могут поймать. И в таком случае наказание будет суровым, – покачала головой Беатрис. – Не спорю, внешнее сходство между тобой и Делфиной определенно имеется. Но неужели ты и правда думаешь, будто синьор Дюзза настолько слеп, что примет тебя за свою дочь? Даже, если он и взаправду подслеповат, ваши манеры, речь, тембр голоса…

– Тетушка, перестань! – эмоционально всплеснула руками Коломбина. – Я просто лежу в кровати Делфины и притворяюсь спящей. Я не разговариваю, не хожу, не сижу, не демонстрирую своих манер простолюдинки. И что видит синьор Дюзза, если заглядывает в спальню дочери? Он видит спящую девушку с рыжими волосами и белой кожей. В ночной сорочке его обожаемой доченьки. Все отлично.

– Зачем ты это делаешь, Коломбина? – вновь принялась причитать Беатрис. – Мы разве настолько плохо живем, что ты рискуешь жизнью ради пары-тройки лир? Ради разврата Делфины?

– Тетя! – сгребла девушка заработанные лиры в ладошку и сунула деньги в тайник, устроенный во вздувшемся от влаги полу. – Почему сразу разврат? Делфина и Энрике любят друг друга, а синьор Дюзза ничего не хочет слышать об Энрике, вот они и встречаются тайно.

– И правильно, что не хочет слышать об Энрике, – проворчала Беатрис. – Синьор Дюзза богат. В его руках сосредоточена торговля шелка по всей Калабрии. Не такого зятя ищет он для своей единственной дочери.

– Пусть они сами разбираются, тетушка, – обняла Коломбина женщину. – А нам лиры не помешают. Это легкие деньги. Лучше накорми меня завтраком и расскажи, как там твой русский граф.

– Скажешь тоже… граф, – смутилась Беатрис. – Ты же знаешь, Ян обычный переводчик.

– Пока да, – весело улыбнулась Коломбина, наблюдая за тем, как родственница начала суетливо накрывать на стол. – Но в округе болтают, им весьма доволен виконт. Кто знает… Возможно, Ян Черников в скором времени станет бароном. А там и до графского титула недалече.

– Если он станет бароном, а тем более графом, то в мою сторону вовсе не посмотрит, – разлила Беатрис крепкий чай в две кружки.

– Не говори так, – надкусила девушка пшеничную лепешку. – Ты у меня красивая и еще молодая. К тому же понравилась его дочурке.

– Гортензии все нравятся, – рассмеялась тетя. – Такой открытый и очаровательный ребенок. Еще и пяти лет нет, а смышленая какая. И она, кстати, ждет, когда ты ей снова покажешь какой-нибудь фокус.

– Обязательно покажу, – пообещала Коломбина и поднялась из-за стола. – Придешь на представление?

– Сегодня не смогу. Извини, милая. Срочный заказ. Двадцать скатертей для виконта.

– О! А заказ, надо полагать, раздобыл Ян? – радовалась Коломбина тому, как ловко ей удалось перевести тему со своих проделок на саму тетю.

– Да, – игриво хмыкнула Беатрис. – Он самый.

– Про новые ленты для меня не забудешь?

– Уже пошила, Коломбина. Отнесла в твою комнату.

– Вот спасибо тебе, – поцеловала циркачка женщину в щеку. – Значит, сегодня на арене я буду блистать.

– Ты всегда блистаешь, дорогая моя, – с нежностью и грустью глядела Беатрис на племянницу. – Марио давно пора поднять тебе жалованье.

– Я так ему и передам.

– Да-да, скажи, мол Беатрис передает хозяину цирка, что он жмот.

– Так и скажу: Марио – жмот, – смеясь, скрылась Коломбина за дверью своей маленькой комнатушки.

В этом доме все было маленьким и ветхим – две комнаты, гостиная, кухня, прихожая, веранда. Крыша кое-где протекала. Все требовало ремонта. И она мечтала накопить денег на хороший ремонт. В этот дом еще можно было вдохнуть жизнь. Оттого и соглашалась время от времени притворяться синьориной Делфиной Дюзза. А еще не гнушалась подворовывать. Там ложка серебряная, там чашка фарфоровая, там кошель в чужом кармане или кулон на чужой шее. Она ведь акробатка и фокусница. Гибкость, ловкость и красивая улыбка в качестве отвлекающего маневра. Ее никогда не уличали. Продать украденное несложно, в гавани всегда найдется какой-нибудь купеческий корабль. Вопросов там не задавали. А тете знать об этом совсем ни к чему.

Новые ленты веером укрывали застеленную постель. Зеленые, синие, красные, желтые. Все из атласа.

– Отлично, – сняла она с вешалки костюм, в котором будет сегодня выступать. Сегодня у нее как раз номер с лентами. А прежние выцвели и обтрепались.

Коломбина аккуратно уложила в тряпочную сумку реквизит, алый корсет, длинные перчатки ему в тон, короткую синюю юбочку и самую большую свою ценность – туфельки из тончайшей кожи с пробочным мыском.

Неясное предчувствие кольнуло где-то под ребрами, но так быстро, что она не успела подумать о нем. Девушка оглядела свою спаленку. Рассеянные лучи осеннего, но по-прежнему теплого солнца проникали сквозь прорехи в шторах. Взгляд задержался на букете из красных кленовых листьев. Его собрала Гортензия. Маленькая девочка. Собрала и подарила Коломбине. Ее это тронуло, и она поставила листья в треснутую вазу. Другой вазы в доме не было.

ГЛАВА 4. ВНЕ ЗАКОНА

Викензо Веккьони – тридцать лет. Сероглазый брюнет. Промышляет пиратством. Обманывает королевскую власть. Отчаян. Любит свободу и готов бороться за нее. Домом считает море и остров Мальту.

***

Викензо наблюдал за погрузкой. Вино, оливковое масло, фасоль, рис, вяленое мясо – для нужд команды. Материя, зеркала, украшения – для товарообмена. Ящики с золотом и оружием погрузили еще ночью.

Корабль слегка покачивало на несильной прибрежной волне. Капитану все больше нравился трехмачтовый голландский флейт, купленный им пару месяцев назад. Прочный корабль с интересной конструкцией. Его длина в шесть раз превышает ширину, что позволяет смело ходить под парусами при крутом встречном ветре. Десять вращающихся пушек. И штурвал, конечно. Отличное изобретение.

– Отчаливаем, как погрузимся? – спустился с трапа Маттео.

– Нет, – покосился Викензо на новенькую щегольскую рубаху приятеля.

– Нет? – картинно изогнулась правая бровь аристократа.

– Двух пассажиров примем на борт. Предупреди Оттавио, когда парочка объявится, парня надо в шлюпку посадить. Лодку за ним с английского галеона пришлют.

– А второй пассажир?

– Пассажирка, – поправил Веккьони. – Она остается.

– Подготовить каюту?

Викензо на секунду задумался.

– Не стоит, – решил он. – Дама у нас не задержится.

– Значит, в бочку? – понимающе усмехнулся Савонарола.

– В бочку, – кивнул капитан. – Но не сразу. Пусть покрасуется на корме, ее должны хорошенько рассмотреть с берега.

Викензо не раз доводилось выполнять подобные заказы. Обиженные родственники, заклятые враги, политические соперники обращались к пиратам с просьбой убрать с дороги то или иное лицо. Платили хорошо. И ничего сложного. Жертву в бочку, затем за борт на корм акулам. Так будет и в этот раз. Причины, отчего одна синьорина заказала другую, его не интересовали.

Он решил подождать гостей на берегу. Очаровательная Делфина предупредила, нужная девушка будет похожа на нее, потому Викензо высматривал среди праздной публики рыжеволосую. А когда высмотрел, передумал держать девчонку в бочке.

Он узнал ее. Видел накануне в цирке. И имя запомнил, специально на афише прочел – Коломбина Аллегретти. Ловкая трюкачка. И прехорошенькая. Издали девушку и правда можно было принять за синьорину Дюзза, но не вблизи. Делфина из той породы девиц, чья красота быстро увянет, а вот неповторимый шарм Аллегретти, скорее всего, сиял бы до глубокой старости. Легкая, грациозная, с лукавым взглядом и дерзкой улыбкой на устах. Не стоит держать голубку в бочке. Пусть проведет последние часы жизни на свободе, наслаждаясь соленым ветром и безбрежным морским простором.

– Приветствую, капитан. Я Энрике, – сильно нервничал спутник девушки. Его пальцы, удерживающие ручку саквояжа, заметно дрожали.

Викензо безошибочно распознал в нем испанца и едва не поморщился. Он следил за восхождением Карла Габсбурга, коронованного короля Голландии, Швейцарии, Австрии и Бельгии. Недавно Карл прибыл в Испанию и явно нацелился на итальянские земли. Этот парень подданный Карла, и в следующий раз они могут встретиться уже в бою. Лучше бы его сбросить за борт, а не итальянскую циркачку.

– Тебя проводят, Энрике, – не стал расшаркиваться перед ним Веккьони. – Шлюпку с берега не видно. Отцу синьорины Дюзза доложат, что его дочь бежала с возлюбленным на пиратской шхуне.

– Хорошо. Покончим с фарсом побыстрее, – взял испанец за руку Коломбину и повел ее к трапу.

Девушка не выглядела напуганной. Она с любопытством осмотрела сначала самого Викензо, а затем и добротный корабль. В незабудковых глазах прыгают чертики. Ясно, наслушалась романтических россказней о славных пиратах.

– Баттиста, поднимай якорь, – велел он боцману, поднявшись вслед за парой.

Энрике боязливо озирался по сторонам, а Коломбина задрала голову и, придерживая шляпку, украшенную пестрыми лентами, восторженно следила за тем, как надуваются паруса.

– Спасибо тебе за помощь, – неуклюже поцеловал ее испанец в щеку. – Мне пора.

– Пока, Энрике, – беспечно бросила она. – Может, еще свидимся.

– Да, может, – поспешил ретироваться жених Делфины.

Корабль приходил в движение, все были заняты своим делом, но Викензо знал, стоит им выйти в открытое море и взять нужный курс, команда в полном составе побежит знакомиться с девчонкой. Надо предупредить Маттео насчет бочки.

Савонарола обнаружился на капитанском мостике.

– И куда это ты смотришь? – отнял Викензо у него подзорную трубу. Так и есть, пялился на Коломбину. Та продолжала стоять на палубе. Опиралась о бортик и не отрывала взгляда от удаляющегося берега. Извилистый пейзаж Калабрии с чредой мысов и равнин, со скальными замками и монастырями постепенно уменьшался и исчезал из виду.

– Она радует мой взор, – проскользнуло сожаление в голосе Маттео.

– Бочка отменяется, – вернул ему трубу. – Пойду, отгоню от нее парней.