Капитан Крам

Свидание не состоится

Самолёт падал, пилот безнадёжно опаздывал на свидание. Его не будет на танцах в клубе в субботу. Хотя это и не важно. Он так и не научился танцевать.

Нос аппарата пробил лёд и погрузился в воду. Холод мягко убаюкивал, очень хотелось спать. Постепенно все процессы в организме замедлялись, его сковывало льдом. Капитан Америка заснул навсегда.

***

Мальчишка лет пяти, худой, черноволосый, с крупным носом, упал с метлы. Упал и разбился. Мать плакала и костерила отца, который позволил мальцу сесть на взрослую метлу. Всё твердил, что сделает из него настоящего мужчину. А мальчик едва выжил!

Виктор тогда не выжил. Но его роль в истории была слишком важна.

***

Когда Стив открыл глаза, он сначала не понял, где находится. Комната была очень светлой. Одну стену полностью занимало окно. С его кровати вид открывался лишь на кроны деревьев, чтобы увидеть что-то ещё — пришлось бы встать. Он попытался было поднять голову, но ничего не получилось. Попробовал снова — безуспешно.

Испуг пронзил Стива, неужели он парализован?! Хотя, странно, что вообще жив, учитывая последние воспоминания…

Впрочем, если он жив, то должен рано или поздно восстановиться, регенерация справится. И он уснул.

Следующий его приход в сознание состоялся уже вечером: он видел в окно, как солнце садится за облака. В этот раз он смог приподнять голову и даже оглядеть себя. И обомлел.

Он рассмотрел узенькую худую грудную клетку, маленькие руки и совсем короткое тело. На миг ему вдруг показалось, что он вернулся в то время, когда был хил и немощен, до своей трансформации. Но затем сообразил, что даже то тело не было таким маленьким. Это было тело ребёнка!

Стив хотел было поднять руку, но ему не удалось. Получилось лишь чуть сжать пальцы. Голова бессильно упала на подушку.

Дверь где-то за спиной открылась, послышался стук каблучков. Вошла очень красивая женщина. Она кинула взгляд на Стива и, увидев, что тот открыл глаза, бросилась к нему со слезами. Её лицо просияло.

— Витя! Ты очнулся, Витенька!!!

Она обнимала его очень крепко, Стив чувствовал, как слёзы пропитывают одежду где-то в районе плеча. Но не мог даже приподнять руку, чтобы утешить женщину. Он полностью перестал понимать, что происходит. Почему он в теле ребёнка, и его называют Витей? Что это вообще за имя такое? Сербское? Русское?

Женщина продолжала плакать. На её крик сбежались другие. Суровый пожилой мужчина с густыми кустистыми бровями и копной волос, седых той сединой, которую именуют — соль с перцем. Был ещё один мужчина: худой, жилистый, с крупным носом и такими же бровями как у пожилого. У него был тяжёлый подбородок и не менее тяжелый взгляд. Он сказал:

— Ты напугал нас, Виктор!

Опять Виктор! Стив ничего не мог ему ответить и лишь непонимающе смотрел. Женщина отстранилась и спросила:

— Как ты, сыночек?

Но Стив ответить не мог. Он и правда хотел, но голос словно отказался ему служить.

Женщина испуганно взирала на него.

— Витя?!

Стив, как мог, глазами, изобразил непонимание.

Женщина оторвалась от него и крикнула:

— Стефан! Что ты стоишь?! Врача!

Мужчина с тяжелым подбородком нахмурился и быстро вышел из комнаты. А потом всё завертелось.

Пришёл врач, осмотрел Стива, помахал над ним какой-то палкой. После чего сказал что-то про потерю памяти и необходимость реабилитации после травмы. А потом споил Стиву отвратительнейшую микстуру, от которой тот провалился в сон.

Дни летели один за другим. Стив учился пользоваться телом, слушал разговоры вокруг. И свыкался с тем, что он теперь больше не Стив Роджерс, он — Виктор Крам. Болгарин. Сын Стефана и Марии Крам, внук Петера Крама. И ему пять лет. Он упал с метлы и разбился, больше недели был без сознания.

Сказать, что Стива это потрясло — не сказать ничего. Почти неделя у него ушла на то, чтобы свыкнуться, что он больше не Капитан Америка. У него больше нет миссии, нет цели, более того, война давно закончена. На дворе 1981 год. Вариантов, как он тут очутился было два, один невероятнее другого.

Первый означал, что Стив умер и реинкарнировал вот в этом мальчике. А до пяти лет просто ничего не помнил. Но где тогда память мальчишки? Второй вариант был хуже: похоже, что когда он умер, то каким-то способом перенёсся в это тело, и заменил погибшего по причине падения ребёнка. И этот вариант был больше похож на правду.

Стив никогда не слышал о подобном, и даже не читал, но не исключал, что всё возможно.

Врач, посетивший его повторно через две недели, сказал, что, скорее всего, память не вернётся. И потому нужно учиться жить заново. Родители мальчика, Стив не мог называть их своими, потому, что пока так до конца и не принял, что он теперь Виктор, — очень расстроились. Но не пали духом. И стали много говорить с ребёнком. Рассказывать о семье, о доме, о том, что он любил и чем занимался.

Как оказалось, Витя, сокращенное от Виктора, любил верховую езду, фехтование и полёты на метле. Так говорил его отец Стефан. А мать рассказывала, что Витя любит рисовать и играть с друзьями — двоюродным братом Ваней и соседом — Петко.

Ещё через неделю Стив смог встать самостоятельно и дойти до уборной. Там, сделав свои дела, он долго смотрел в зеркало. В нём отражался Виктор. Черноволосый, черноглазый, худой, с чересчур крупным носом для этого лица. Стив пристально вглядывался в нового себя и вдруг с каким-то отчаянием понял, что это всё правда. Он не проснётся где-нибудь во льдах, больше не возьмёт в руки щит… и он совершенно точно не пойдёт на то свидание….

Учебка

— Блок! Витя, ставь блок! Защищай голову!

Блок он поставил, но удар был силён, и Стив полетел на пол. В такие моменты он чертовски скучал по своему усовершенствованному телу! Несмотря на то, что ему было уже одиннадцать, и последствия травмы давно прошли, ему всё ещё было трудно в этом теле.

У Вити было плоскостопие, которое не исправили в раннем детстве, и чуть шаркающая походка. Стив потратил очень много времени на то, чтобы научиться ходить заново. Ещё больше времени ушло на укрепление мышц корпуса, для этого он ездил верхом и летал на метле. Сутулость ушла, но силы ему всё равно пока не хватало.

Виктор был из тех, кому никогда не достигнуть тела атлета, к которому Стив привык в прошлой жизни. Он скорее походил на палку, обёрнутую ремнями. Но, тем не менее, заметно превосходил сверстников в выносливости и скорости.

От размышлений его отвлекли.

— Крам! Ты долго собрался отлёживаться? Поднимай зад, у тебя блок не отработан! — проорал тренер, и Стив поднялся.

Уже год он учился в Дурмстранге, и впервые, с тех пор как очнулся в теле Виктора, чувствовал себя в своей тарелке. Дурмстранг был военной академией для волшебников. Стива приняли туда на подготовительное отделение, когда ему исполнилось десять лет.

Целый год он жил в одной казарме с кучей мальчишек и парой девчонок. Казарма была общая, условно поделенная на женскую и мужскую части, только ванные и туалеты были раздельные. Вместе они учились и тренировались. Учили языки: русский и немецкий, на котором велось преподавание, основы транфигурации и заклинаний, историю магии, взаимодействие с магглами (населением неволшебного мира). Также их знакомили с волшебными животными и растениями и активно гоняли по физкультуре. Тут душенька Стива развернулась. Он бегал, прыгал, ездил верхом, дрался и летал на метле. В этом он был первым. С остальным труднее. Волшебство было… чудесным. Загадочным, невероятным, сказочным — и ужасно трудным.

То, что он необычный, и его новые родители тоже не совсем простые — он понял давно, практически сразу, как вышел из комнаты, в которой проходил первичную реабилитацию.

В доме было множество заколдованных вещей, а все взрослые решали бытовые трудности при помощи тарабарщины и махания палкой, что на первый взгляд, выглядело нездоровым. Но после этих действий посуда мылась и складывалась в стопки, пыль исчезала, а разбитые предметы собирались воедино. Как тут не поверить в волшебство?

Жили они с семьёй в магической Варне, крупном портовом городе. Магическая часть города была значительно меньше маггловской, но очень полинациональной. Здесь можно было встретить магиков со всех концов света. Хотя, конечно, мадьярских колдуний было в разы больше, чем всех остальных. Любили они Болгарию, и слетались сюда по поводу и без. У родителей часто гостили друзья, и Стив вдоволь насмотрелся на ярко одетых, смуглокожих и блестящих золотом румынских магинь. Ещё приезжали вполне респектабельные хорваты и черногорцы — партнёры отца по бизнесу. Отец занимался туризмом, волшебным и маггловским. В волшебном мире у него было несколько доходных домов, а в маггловском — гостиницы. Ещё были военные друзья деда. К Деду Стив проникся особым уважением. Тот активно участвовал в войне с Гриндевальдом, и даже возглавлял движение сопротивления. Потому к волшебству Стив привык относительно быстро и безболезненно. Он просто принял его как часть новой жизни.

Когда Стиву исполнилось десять, он, разозлившись, взорвал окно в библиотеке. В этот же день ему пришло приглашение на подготовительный курс в Дурмстранг. Отец был горд. Он уже отчаялся, за столько лет у Стива не было ни одного выброса, и отец думал, что он сквиб — волшебник без колдовства. Пару раз он даже слышал в свою сторону презрительное: калека. Но у Стива был богатый опыт жизни в теле очень больного человека. И ему было всё равно. Кроме того, Стив был взрослым. Несмотря на то, что он всё чаще ловил себя на мысли, что думает как мальчишка.

В казарме он подружился со сверстниками, наравне с ними участвовал во всяческих эстафетах и соревнованиях. Учился. В конце первого года сдал экзамен и поступил на Цвайтер — серебряный факультет. Он был вторым по престижности в Дурмстранге, здесь была своя большая гостиная и факультетская библиотека. Всего факультетов было четыре — по количеству башен замка. Золотой, серебряный, медный и железный. За успехи в учёбе и спорте можно было повысить свой статус и перевестись на факультет получше. Но так же легко можно было загреметь вниз. Экзамены на право занимать место на факультете сдавали ежегодно. Первый раз — при поступлении.

Его факультет располагался близко к большинству учебных аудиторий, и можно было не тратить время на беготню по корпусам. Крепость Дурмстранга была огромна, и ученики Фиэтера, железного факультета, чья казарма находилась дальше всех от учебных корпусов, нередко опаздывали к началу занятия, за что получали наряды. Вместо общей казармы была вполне комфортная спальня на пять человек. У каждого своя тумба, стол и шкаф. На факультете несколько отдельных ванных для парней и девушек, и даже по одной индивидуальной, пользование которой можно заслужить, неделю побеждая в общефакультетском зачёте.

До Эрстера, золотого факультета, самого престижного в школе, он не дотянул самую чуточку. По физподготовке Стив обошёл всех сверстников, по знанию животных и растений — тоже, а вот история неволшебного мира и его традиции его подвели. Слишком большой скачок совершили магглы в развитии, и слишком много всего произошло, с тех пор как он сгинул во льдах. Да и судя по тому, что он уже успел изучить, это был не его мир. Что тоже стало неприятным открытием.

Но серебряный факультет тоже был хорош. Как и вся школа в целом. Для Стива Дурмстранг стал местом воплощенной мечты. Здесь царила дисциплина, все подчинялись правилам. За нарушения можно было очень серьёзно получить. Когда наряд, а когда и розог. Если ловили на чём-то серьёзном, на первый раз — переводили на железный факультет без права обратного перевода. Если ситуация повторялась, студент вылетал из заведения с волчьим билетом.

Взрыв, Птица, Царь и Пятый

— Вить, а у тебя невеста есть?

Спрашивал Станислав. У них была самоподготовка, и Станислав валялся на койке, закинув ногу на ногу и пытаясь удерживать над ногой в воздухе кинжал. По задумке, кинжал должен был медленно кружиться вокруг своей оси как бы стоя на кончике большого пальца ноги. Это было новое увлечение мальчишек, как бы невзначай прокручивать боевые ножи и кинжалы, уперев острие в палец. Но Станислав хотел вы…делиться перед Анникой с их факультета. У него давно яй… руки чесались при виде красотки латышки, но та была неприступна.

В этом году у многих парней крыша основательно потекла. Девушек было мало, а тестостерона много. Потому вопрос Станислава Виктора не удивил. Но ответить было нечего. Невесты у него не было. Отец хотел было настоять на помолвке с дочерью своего делового партнёра, но Виктор отказался. С браками в волшебном мире всё было сложно. С тех пор как им стали преподавать Ритуалистику и Нумерологию, то сакральное значение, которое придавали браку волшебники, стало понятнее. Правильная жена могла усилить волшебника и его семью и привести к развитию нужных магических векторов у детей. Неправильная — погубить род. Кроме того, волшебниц рождалось меньше. Многих принципиально оставляли на домашнем обучении, прививая лишь навыки, которые пригодятся для ведения хозяйства. Такой подход удивлял его. Нет, позиция, что женщину нужно беречь, была ему очень близка, но запирать её и ограничивать? Такого Виктор не понимал.

Дурмстранговские студентки совсем другие. Поступить в это учебное заведение было трудно: требовался определённый магический потенциал и некоторые умения. Но если девушке это удавалось, — значит, она вытянула счастливый билет. Поступление в Дурмстранг гарантировало успешное и стопроцентное замужество. Здесь соотношение девушек и парней было примерно один к десяти, потому студентки Дурмстранга чувствовали себя королевами. И вели себя соответственно. Обижать прекрасную половину никому и в голову не приходило. Во-первых, можно было сразу получить от однокурсников, которые своих девчонок защищали как куры-наседки птенцов, во-вторых, если не прилетело от однокурсника, точно прилетит от самой прекрасной дамы. Дурмстранговские студентки не уступали парням в подготовке, и посохом могли засветить между глаз так, что звёзды посыплются. И это Виктор одобрял.

Что касается всеобщего сумасшествия и повернутости на девушках… Ему уже шестнадцать, и он здоров, как и его друзья. О чём ещё говорить в закрытой школе? Тем более, что соревнования по квиддичу ещё не начались, и отборочные в команду только через пару недель? Об учёбе? Пфф…

— Нет, — ответил он отрывисто. Он вообще не отличался многословностью, и при его внешности, такую манеру говорить часто можно принять за угрюмость. Хотя это было не так. Виктор предпочитал говорить исключительно по делу.

— И у меня нет, — горестно вздохнул Станислав. У него оказалась какая-то очень редкая магическая аномалия, из-за которой сильно стопорился подбор невесты. В чём суть он не рассказывал, ограничившись тем, что дети могут иметь сильные отклонения в развитии. Станислав и Нумерологию выбрал в дополнительные предметы только из необходимости самостоятельно посчитать ритуалы для себя и старших братьев. Он пятый в семье. Из всех женат был только самый старший — Казимир. И то, невесту удалось найти с огромным трудом, в закрытой французской школе для девушек.

— А у меня — есть! — злорадно ухмыльнулся Пашка.

— Ага, и ей десять лет, — поддразнил его Стас.

— У тебя и такой нет, — высунул язык Пашка, отчего его конопатое лицо изобразило непередаваемую гамму эмоций. Виктору уж точно такое не повторить, с его-то набором мимических выражений.

— Кончайте, — беззлобно протянул он, — через полчаса на полосу препятствий, а потом плавать.

— Ой-ё… — хором протянули парни.

Сколько тоски было в этом возгласе! И понятно почему, полоса препятствий, место, ласково называемое студентами — Мучильня, состояла из различных барьеров, рва, через который нужно было перебраться по бревну, двух сеток, стены-скалы и как финиш — горного озера, вода в котором в самое тёплое время года прогревалась максимум до пятнадцати градусов. Первые годы по полосе нужно было просто бегать на время. Потом добавились различные иллюзии и чары-ловушки, с третьего курса нужно было бежать и колдовать, как минимум Щитовые чары и с десяток атакующих. Начиная с четвёртого курса, бежать нужно было с боевым посохом, колдовать одновременно им и палочкой, и на полосе препятствий появились по-настоящему пакостные заклятия. Виктор как-то пропустил одно и неделю ходил с рогом во лбу и радужными волосами. Наслушался он за эту неделю… Дразнили Единорогом, напирая не только на окрас рога, но и на девственность его обладателя, но пара расквашенных носов, и Единорог переквалифицировался в Носорога. Точнее — Взрывопотама, но произносить долго. Теперь его звали коротко — Взрыв. Что соответствовало действительности. Витя взрывал очень качественно. Его Бомбарда была в разы мощнее этого же заклятия в исполнении однокурсников. Так же как и Редукто.

В Дурмстранге клички были в ходу, ими пользовались чаще, чем именами. Частично это было данью традициям, частично — тем, что ученики здесь были самые разные, и имена некоторых выговорить было крайне трудно. Пашка с первого курса за фамилию получил кличку Царь, а Станислав был просто — Пятый. Не трудно догадаться почему. С ними вместе в группе грызли гранит волшебной науки Жук, Шкет, Точка, Рыжий и ещё с десяток человек. На золотом учились целых три девочки, что удивительно, так как большинство девчонок редко дотягивали до серебряного, что уж говорить о том, как трудно попасть на Эрстер.

Девочки тоже имели клички, но их упоминали скорее за глаза, предпочитая прекрасную половину всё же звать по именам. Негласная королева факультета — Анника, звалась Валькирией, и не просто так. Она была быстрее и ловчее многих мальчишек, а в волшебной схватке могла уделать и некоторых старшекурсников. На неё многие засматривались, но хорошего предложения о замужестве она пока не получала, мешала пресловутая кровь. Мать её была магглой, а для Дурмстранга полукровки негласно были вторым сортом. Хотя Виктор этого и не одобрял, как и его соседи по комнате. Они стали жить вместе после того, как дружно поучаствовали в мордобое с одной из групп негласных последователей Гриндевальда. Официально, идеологию бывшего Тёмного лорда мало кто поддерживал, это было «политически некорректно», но неофициально у него осталось множество последователей. Но Виктор, Паша и Стас происходили из родов, пострадавших в этой войне. На этой почве и сдружились.

Болотоходы

Поход! Сколько в этом слове! Поход — то, что приближает к природе, помогает ощутить её всей сутью. Это дым костров и треск сучьев, вкуснейшая вода из родников, от которой сводит зубы. Пригоревшая каша и макароны по-флотски.

Поход юных волшебников — выматывающие переходы по хрен-знает-какой местности к лагерю на скорость. Начинается всё всегда одинаково: с четвёртого курса первые две недели летних каникул ученики Дурмстранга проводят в походе. Мероприятие призвано объединять и сглаживать межфакультетское противостояние. На деле же — ученики с четвёртого по седьмой курс тянут соломинки, как магглы, без малейшего волшебства, и надеются не угрохать друг друга в походе. По номерам на соломинках определяются их отряды. С собой можно брать только то, что на тебе в момент жеребьевки, ещё посох и палочку. Ты колдун, — тебе больше ничего не нужно! Затем группы по очереди шагают в портал, откуда попадают… да куда угодно! От вечной мерзлоты и гор Валдая до джунглей Амазонки! На месте их ждёт карта местности с двумя отметками: заданием — главной целью похода, и точкой эвакуации — портключом до родного Дурмстранга. Портключ сработает ровно через две недели в определённое время. Если не доберёшься — за группой отправятся кураторы, и тогда по ушам получат все, а вместо каникул вполне реально на месяц застрять в школе, отрабатывая всё то, на чём ты прокололся в походе.

Для Виктора этот поход будет третьим. Следующий год — его выпускной курс, и вместо путешествия туда, куда Макар телят не водил, он будет тренироваться со сборной страны, борясь за выход Болгарии в финал Чемпионата Мира по Квиддичу. В предыдущие годы он уже успел побывать в Намибии, и это было просто очень, очень трудно! Живы они остались исключительно потому, что группу вёл опытный семикурсник с задатками волхва.

Второй его поход состоялся в каких-то хвойных лесах, и был бы практически курортом, если бы не усложнялся тем, что в группе из десяти человек трое были девушками с четвёртого курса, совершенно неподготовленными к походной практике.

Они быстро уставали и постоянно жаловались, отравляя жизнь остальным.

В этот раз ему очень повезло. Во-первых, соломинку с номером его отряда вытянул Царь, а значит хоть один человек, на которого Виктор мог положиться, в отряде уже был.

Во-вторых, подходя к отряду, он заметил ещё одно знакомое лицо — Жанна. Если им достанется участок с водными преградами — здесь Ледяной Деве не было равных. Она — единственный стихийник на факультете. Дар очень редкий, просто на вес золота. О проявлении его у девушек Виктор вообще не слышал. И, несмотря на то, что Жанна обладала мерзейшим характером, Виктор был ей рад.

С остальными так сильно не повезло. Точнее — сильно не повезло. Семикурсник был всего один, и в походе практически бесполезный. Малефик Саак Теймуразян. Поход для него, несмотря на седьмой курс, был первым. Саак перевёлся из закрытого колледжа в Грузии, после того, как у него открылся дар, которым управлять получалось крайне скверно. Но Проклятийник из него должен был выйти отличный, лет эдак через десять. А пока нужно будет держать щиты даже ночью — испугавшись или разозлившись, Саак мог проклясть так, что всем отрядом не расколдуешь.

Ещё были младшаки в количестве четырёх штук и двое пятикурсников, о которых он не знал ничего. Виктора, закономерно, назначили командиром группы. Жанна только фыркнула, а Царь дружески хлопнул по плечу. Они быстро перезнакомились, Виктор честно попытался запомнить имена ребят, и попросил не обижаться, если первое время забудет, и попросил называть его Взрыв или Командир. Ему ужасно не нравилось, когда звали по фамилии. Крум или Крам для него звучало сродни: «Эй, ты!»

Они шагнули в открывшуюся арку портала. Первым шёл Виктор, замыкал Царь. Они вышли на берегу то ли заливного луга, то ли болота. Вокруг была лишь вода, кочки и невысокие редкие деревья. Пахло тиной, было очень влажно, изредка поквакивали лягушки и гудящим тёмным роем кружили комары. Светило яркое полуденное солнце, и душная жара заставила рубашку тут же прилипнуть к телу. Виктор сразу наложил климатические чары на себя и бросил заклятие на младшаков. Краем глаза отметил, что Жанна накрыла себя и Саака, Пашка сначала перепроверил, всех ли взяло заклинание, после чего только наложил его на себя. Сработаемся.

Жанна улыбалась. Стихийники всегда очень остро чувствовали свою среду, и раз она так лыбится — воды вокруг было очень много. Карта, привязанная к дереву, показала им, что они находятся в сердце болот, а выйти им надо к огромному озеру. Около двадцати километров по болотам.

— Ну что, ребят, — начал Виктор, — наша весёлая задница начинается прямо сейчас! Мы где-то на болотах, по плану у нас выход к озеру, получение задания и его дальнейшее выполнение. Задание будет ровно на середине маршрута. У кого-то есть опыт хождения по болотам?

Он оглядел свой отряд. Жанна улыбалась как сытая кошка, но руки не подняла. Ну, за неё он переживал меньше всех. Его смущали младшаки. Один из мальчишек с четвёртого курса поднял руку.

— Я у бабушки был в Беларуси, пару раз за клюквой ходили, — он смущенно замолчал.

— Это лучше, чем ничего. Что можешь рассказать? Как ходили, чем пользовались, чего остерегаться? — он уставился на мальчишку.

— Ну, ходили в таких вроде лыжах не лыжах, на снегоступы похожи, — неуверенно стал говорить парень, — палки с собой брали длинные, глубину проверять. Ходить надо только по кочкам и ближе к деревьям. Идти друг за другом, где ярко-зелёная трава — там опасно, топь. Может затянуть. Если яма где с застойной вонючей водой — мочажина, надо очень аккуратно обходить. Если провалился, не дергаться, если кого-то вытягивать, то лучше лечь и протянуть верёвку или палку.

На этом монолог закончился. Парень мялся, но ничего припомнить больше не мог. Не слишком-то много информации, но Виктору и этого хватило. Он почувствовал знакомый мандраж. Такой всегда охватывал его в бытность Стивом перед боевыми операциями. Он оглядел отряд новым взглядом. Это его команда, они бойцы, и они дойдут! Он сделал глубокий вдох, выдохнул, расправил плечи и обратился к Жанне: