Он входит в мою квартиру без стука.
Просто появляется на пороге, и я задыхаюсь от ужаса. Высокий. Такой высокий! Полностью заслоняет дверной проем!
С перепуга не сразу могу разглядеть его лицо, да, собственно, и не стремлюсь… Какая разница, как именно выглядит тот, кто будет меня убивать? Какое у него лицо. Какого цвета глаза.
Это ведь несущественно, да?
Главное, чтоб не долго.
И чтоб именно убил, а не… что-то другое.
Потому что этого другого… Я не выдержу.
Он переступает порог, осматривается, и кажется, что все различает в темноте: очертания мебели, декора, опрокинутую в спешке барную табуретку аккуратно обходит.
И бесшумно двигается, как хищник на тропе охоты.
От этих экономных плавных движений мне становится еще страшнее, потому что приходит осознание: он не простой исполнитель!
Он… Он что-то большее!
Неужели этот урод, который послал убийцу, решил, что я ему все-таки нужна? Зачем? Думает, не доломал? Доломал, урод! Одна оболочка осталась!
Я вжимаюсь в стенку рядом с барной стойкой — самое темное место в квартире, и едва-едва перебарываю желание закутаться трусливо в коричневую портьеру, словно в одеяло в детстве. И закрыть глаза.
Когда-то я так делала. И помогало… Верней, я думала, что помогает, оберегает меня плотная ткань одеяла от чудовищ. А на самом деле, это было не одеяло, а мои мама и папа, которые собой, своими спинами, закрывали от ужасов внешнего мира.
Мамы и папы давно уже нет.
И внешний мир больно бьет каждый раз, когда пытаюсь подняться.
И одеяло, увы, не помогает больше.
Я стараюсь дышать потише и пореже. И не поддаваться панике.
Тот, кто пришел за мной… Может, он решит, что я сбежала? Не найдет? И отправиться искать в другое место, дав мне, таким образом, время… Для чего?
Сколько можно бегать?
Я устала… Боже, кто бы знал, как я устала…
Нет уж.
Если в этот раз меня найдут, то… пусть уж сразу. Жаль немного моих поклонников, они очень ждут новую песню, в канале голосовалка набрала уже тысяч десять голосов… И Васю мою жаль. Будет искать, наверно… Хотя… У нее все хорошо. У нее сложившаяся личная жизнь, малышку родила недавно. Может, и не будет искать. В конце концов, это больше я от нее завишу, чем она от меня. На ее песнях я, по-сути, второй раз поднялась. Если бы не она, то…
Свет зажигается внезапно и настолько ярко, что я, не выдержав, тихо вскрикиваю и тут же зажимаю себе рот обеими ладонями.
Слепо моргаю, в глазах слезы и резь. И неожиданно яркий свет закрывается тенью.
Мой убийца прямо передо мной.
И, хоть тянет глупо закрыть глаза, руками защититься, закуклиться, перебарываю себя. Смотрю.
Взгляд упирается в дорогие кожаные ботинки, скользит выше, по строгим брюкам, обтягивающим длинные ноги. Снизу мне мой убийца кажется великаном.
Пряжка ремня, темная рубашка, куртка тоже темная…
А лица не видно. Только волосы. Светлые. Блондин, надо же… Терпеть не могу блондинов…
— Вот ты где… — бормочет он, и я отстраненно отмечаю, что голос у него приятный. С хрипотцой. Про такие голоса говорят, что и иногда лишь его достаточно, чтоб кончить. Какая несправедливость, что у убийцы настолько офигенный темр… Зачем ему? Жертв своих убалтывать? — Вставай.
Приказ.
И, наверно, я бы ослушалась, все равно ноги не могу разогнуть… Сама. Он помогает.
Наклоняется, подхватывает, поднимает.
Мир резко перемещается перед глазами, и вот я уже вишу в жестких сильных руках.
Мой убийца реально очень высокий, не показалось мне с перепугу… И потому я не могу достать кончиками босых ступней до пола.
Запрокидываю голову, потрясенно смотрю в лицо. Суровое, серьезное.
Красивый.
Взрослый, очень мужественный, твердо сжатые губы. Глаза с прищуром. Синие. Надо же… Такой красивый. И убьет меня сейчас.
Наверно, это должно утешать, да? Меня убьет самый красивый мужик из всех, что я встречала в своей жизни. А я, учитывая мое прошлое и род занятий, много красивых мужиков встречала.
Заторможенно моргаю, не отводя взгляда от его лица.
И удивляясь, почему медлит? Или у него другое задание? Не хочу другое! Пусть сам! Пусть быстро!
Почему-то я думаю, что он не будет мучить.
Лицо суровое, но не маньяческое. Нет в нем жадного интереса к чужой боли, как у…
Словно в трансе поднимаю руку и веду пальцами по чуть колючей щеке.
— Пожалуйста… — шепот вырывается непроизвольно, даже не думаю, что именно говорю… Оно реально само. — Пожалуйста… Сделай это быстро.
Он молчит.
Держит.
И ладони на моей талии каменеют все больше.
Сильный.
При всем желании не вырваться… Только просить. Я не умею просить. Не умею прогибаться. От того и все беды мои.
Но его почему-то не тяжело просить. И я снова пробую:
— Пожалуйста, — шепот срывается, облизываю губы, и мой убийца смотрит на них, но затем опять переводит взгляд к глазам, полным слез. Из-за этой пелены я вижу его нечетко, но, мне кажется, он не сердится… — не мучай…
— Хорошо, — после паузы говорит он, и я снова непроизвольно наслаждаюсь тембром. Такой… цепляющий… — я не буду тебя… мучить.
— Спасибо… — выдыхаю я и закрываю глаза.
Теперь можно закрыть.
Теперь не страшно.
Он обещал, что не будет мучить.
Мир снова переворачивается, и я понимаю, что меня несут на руках. Куда-то. Прочь из временного моего жилья, сначала в подъезд, потом, судя по прохладе, обжегшей голые бедра и ступни — на улицу.
Осознание того, что меня, похоже, не собираются убивать, а куда-то везут, оглушает, но не выводит из ступора.
Я не спала два дня, ничего не ела, и сейчас словно в коме. Звуки воспринимаю, ощущаю тяжесть чужих властных рук на себе… Но ничего не могу поделать.
Значит, он послан, чтоб привезти меня… к этому демону.
Как же так?
Становится невероятно обидно!
А как же обещание не мучить?
Вот чего терпеть не могу, так это заниматься чужими проблемами. Тут бы свое разгрести, всегда дохера было и остается дел.
А еще и в чьи-то вопросы лезть… Жизнь быстро отучает от такой роскоши.
Но тут отказаться не мог.
Все же, невестка попросила выяснить, что там с внезапно потерявшейся подружкой, почему не отвечает. А невестке волноваться нельзя, она только родила, вся испуганная, глазищи на мокром месте. Генька по этому поводу в неадеквате, и, что гораздо хуже, отец невестки, Виталя Большой, не в настроении.
А когда Большой не в настроении, лучше держаться подальше от того места, где он находится. Примерно на пару километров. Идеально — на пару тысяч километров. Хорошо, что страна у нас большая, есть, куда умотать.
Так что у меня не то, чтоб прямо повод решать чужие проблемы… Скорее, возможность свалить.
Ну, а чего?
Внучку я посмотрел, убедился, что не наша, а второго мужика моей невестки… Блять, до сих пор в голове не укладывается, как так… И как Генька на это подписался. И, главное, нравится же ему! Всем троим нравится.
А если нравится, то и хрен с ними.
Даже Большой, уж на что бирюк и ретроград, вынужден был под давлением обстоятельств все принять.
Что обо мне говорить?
Я всегда лояльностью отличался. Гибкий я.
Какое кому дело, кто и с кем живет? Им нравится, значит, нехер лезть.
Так я считаю.
А внучка, пусть и не моих кровей, все равно внучка. Алиска. Прикольная такая, мелкая-а-а…
На руки страшно взять.
Прямо дрожали руки-то.
И не верилось, что я теперь — дед. Пусть и не родной, но дед.
Что мы с Большим — дедушки.
Так странно это понимать.
Вроде как, совсем недавно, молодыми и голодными волчатами бегали по разрушенной и едва приходящей в себя стране, выгрызали кусок пожирнее для себя.
А потом, уже матерыми и сильными зверями, защищали от других зверей свое, честно добытое в тяжелых и кровавых боях.
И вот, только-только успокоились, решили, что все, теперь можно нормально жить, кайфовать… И на тебе.
Мой Генька подрос и устроил море проблем. Да таких, что еле вытащил его, придурка мелкого.
Сын моего корешка, Витьки Каменного, погибшего в далеких двухтысячных, Лешка, тоже попал под ту же раздачу.
А я Витьке обещал, что помогу. Присмотрю.
И не сдержал обещание, проебал.
Я проебал, а пострадали они, наши дети.
Хорошо, хоть не сломались, наша порода, жесткая, волчья. И мало того, что не сломались, любовь свою не забыли. Не предали.
Не то, что мы.
Мы, вот, не смогли удержать, через время пронести это.
Что я, что Каменный.
Что Большой.
И пусть у наших детей любовь оказалась необычная, главное, что это именно она. Не перепутаешь такое, хоть и сам не испытывал никогда.
Но смотришь на них троих, теперь уже четверых… И понимаешь, да… Это оно. Даже завидно становится.
У меня такого не было.
И не будет.
И вообще… Вроде как себя еще охуенным мужиком чувствуешь, и в спортзале фору молодым дашь, и в постели жалоб не было, разве что на слишком большой размер и слишком длительные марафоны.
А потом, в один момент, раз — и ты уже дед!
И у тебя внучка!
С темными глазами и мягкими волосиками!
И губки чмокают! И пальчики малюсенькие цепляют твой палец. Не отпускают. И такая нежность, такая няшность невероятная!
Короче, от внучки я в раздрае уезжал.
Дела в Москве были, но они могли подождать, если подумать.
А вот я не мог.
Надо было в себе разобраться, чуть-чуть прийти в нормальное состояние. Вернуть Бешеного Лиса. А то прямо де-е-едушка… Генька, засранец, протянул это словечко перед тем, как попрощаться. И морду скривил фамильную. Хитрую, лисью.
Ничего…
Внучка — это хорошо. Хоть и Каменева.
Второй внук будет наш. И пацан будет. Еще один Лисин. Или внучка. Лисичка. Да.
То, что мне надо будет по пути заехать и выяснить, что там с подружкой невестки моей, Василисы, почему это она на орбиту не выходит уже несколько дней, я вспоминаю лишь в Москве.
По пути из аэропорта.
Матерюсь, меняю маршрут, решив, что справлюсь без ребят охраны.
В конце концов, чего там может быть такого? Загуляла девочка, телефон потеряла или еще что… Выясню, маякну Василисе, чтоб не волновалась напрасно и не волновала мне внучку Алиску и всех остальных по цепочке, и поеду дальше делами заниматься.
И себе доказывать, что я еще орел.
Хоть и де-е-едушка уже.
Четкий план. Конкретный.
И где я проебался-то?
_____________________________________
Мои хорошие, в моем канале ТГ офигенное видео к последней главе Большого
https://litnet.com/shrt/0fqB
Кстати, если сегодня успею, там будет эпилог и все-е-е... Кто раздумывает, покупать или нет, покупаем! Пока цена низкая. Потом повышу до 210 рублей, предупреждаю!
И сегодня скидка 35% на ЛАПОЧКУ ДЛЯ ДЕМОНА, напоминаю. Успеваем тоже.
https://litnet.com/shrt/UnwZ
И как вам мысли Бешеного? Умилительно, правда?