Кара для предателя. Наследник бога-дракона

Пролог

Эмма

Огненные кристаллы в бронзовых чашах мерцают неровным светом, отбрасывая живые отблески на стены зала советов. Воздух здесь пропитан запахами железа и крови. Я стою в тени, у самой стены, глядя на чёрный мраморный трон, обрамлённый рунной вязью. В зале темно, но слышно каждый звук: шаг, шорох ткани, тяжёлое дыхание.

— Ваше Величество… — доносится шёпот из глубины зала.

— Роальд, Хейдрун! — отвечает мой супруг исступлённо. — Зови меня по имени, как раньше! Ты ведь ещё помнишь?

Моё сердце замирает. Я прячусь за колонной и задерживаю дыхание, точно какая-то воровка. Знаю, что не сделала ничего плохого, но мне всё равно стыдно. В груди растекается болезненное чувство. Словно кто-то ударил мечом в самое сердце. Я знала... всегда знала, что Роальд близок с молодой жрицей Стамфара. Но я не подозревала насколько.

— Роальд, остановись, — шепчет мучительно жрица. — То, чего ты хочешь, недопустимо. Подумай о своей жене. Дроттнинг Эмма влюблена в тебя без памяти.

— Мне нет дела до неё, ты же знаешь, — говорит Роальд ещё громче и отчаяннее. — Я всегда любил только тебя.

Руки и ноги холодеют. Нет, это не может быть правдой.

— Но ты взял её в жёны! — возражает Хейдрун, и в её голосе слышится обида.

— Только потому, что её отец потребовал от меня этого, — произносит мой муж. — Иначе я бы не смог занять его место. У конунга Эйнара не было сыновей. Только дочь. Именно поэтому он и устроил нашу свадьбу, чтобы у меня были законные основания встать во главе королевства.

Он говорит обо всём так спокойно, будто моя жизнь, моё мнение и мои чувства ничего не значат.

— А твоя супруга знает, что всё было именно так? — настороженно спрашивает жрица.

В напряжённой тишине слышится шумный вздох.

— Если она не дура, то понимает всё, — отвечает Роальд с какой-то особенной жестокостью.

Я не слышу дальнейшие его слова. Биение моего разбитого сердца заглушает все прочие звуки. Слёзы застилают глаза. Нет, я не понимаю… Не понимаю, как тот, кто клялся мне в любви, может говорить такое. Не понимаю, чем провинилась перед ним. Он ведь обещал конунгу Эйнару заботиться и защищать меня. Я не узнаю его… Может, какая-то злая сила подчинила его разум? Я не могу принять, что слова Роальда исходят от его сердца. Чувствую, что теряю всё, что имела.

В отчаянии я покидаю зал советов. Стражи у дверей склоняют головы перед женой конунга. Я же чувствую себя пустышкой. В сердце зачинается буря. Теперь мне ясно, что Роальд никогда не любил меня, а лишь искусно притворялся. Никогда он не желал меня как женщину, оттого и не прикоснулся ко мне ни в первую нашу супружескую ночь, ни во все последующие. Он объяснял это тем, что я недавно потеряла отца. И я действительно до сих пор оплакиваю единственного родителя. Но от холодности мужа моё одиночество ощущалось лишь острее. Теперь я знаю причину этой холодности.

Коридоры пусты. Каждый шаг отдаётся эхом. По каменным плитам тянутся отблески огненных кристаллов. За окнами завывает ветер, будто сокрушается над моей судьбой. Я кутаюсь сильнее в меха, но это не спасает от холода. Я сама словно оцепенела и промёрзла насквозь, как ледники.

Я выхожу во внутренний двор. Колючая снежная крупа ударяет мне в лицо, путается в волосах. Но я не чувствую боли. Моё сердце болит сильнее. Я поднимаю глаза к покрытым снегом и инеем статуям древних правителей, высеченным прямо в скалах. Кажется, они смотрят на меня с укором.

Я спешу к конюшням, где требую запрячь мне коня. Молодой конюх смотрит на меня недоверчиво, но спорить не решается. Если подумать, возрастом он ненамного младше, но между нами такая огромная пропасть, что это пугает. Дочь прежнего конунга, жена нынешнего… Я отдала моему мужу всё, что мне оставил отец. И что получила взамен? С горечью я думаю, что мне стоило выбрать себе в мужья кого-то похожего на этого паренька передо мной. Такой, как он, без конца смотрел бы на меня с обожанием, и никогда бы не посмел сказать кому-то, что я ему не нужна.

Слеза скатывается по щеке. Я спешно смахиваю её, надеясь, что этого никто не увидит.

— Всё хорошо, Ваше Величество? — спрашивает меня конюх осторожно.

— Да. Я всего лишь хочу посетить алтарь бога-дракона, — отвечаю я, стараясь придать голосу лёгкости.

Направляю своего скакуна к воротам, мимо конюшен, мимо караулов. Один из стражей бросается ко мне.

— Ваше Величество, мы сопроводим вас!

— Да будет так, — киваю я и чуть подумав, добавляю: — Только до горы. У алтаря я хочу побыть в одиночестве.

Стражники опасливо переглядываются. Обычно алтарь бога-дракона в жерле горы Ильфьель посещает лишь приближённая жрица конунга. Она поддерживает связь с божеством дворфов, драконом Стамфаром, приносит ему жертвы и передаёт конунгу его волю.

Дворец остаётся позади, а вместе с ним — всё, что было моей прежней жизнью. Дорога к горе Ильфьель лежит через долину, где река ещё не замёрзла до конца. Буря, наконец, утихла, и тёмная водная гладь поблёскивает под звёздами, как расплавленное железо. С каждым шагом воздух становится холоднее, дыхание превращается в пар.

Глава 1.1

Пятнадцать лун назад

Северное лето короткое и обманчивое. Обещает долгожданное тепло, но уходит, стоит едва привыкнуть к солнцу. На смену ему приходит затяжная осень. Дни становятся короткими; низкое солнце заставляет землю облачиться в свой ржаво-медный наряд. В воздухе ощущаются запахи мха и хвои. Туман поднимается с низин и крадётся по предгорью, придавая округе мистический вид.

Мы с отцом идём по тропе через королевские охотничьи угодья. Под ногами шуршит сухая трава, кое-где на тропе блестят лужицы, в которых отражается тяжёлое осеннее небо. И хотя в глубине леса всё ещё можно отыскать поздние цветы, всё вокруг охвачено ожиданием скорой зимы. Отец ступает медленно, опираясь на свой посох. Я невольно подмечаю то, что раньше пыталась игнорировать: он сильно сдал за последний год. Пропала стать, и шаг лишился былой уверенности. Конунг не стар, но недуг, доставшийся ему по отцовской линии, пожирает его изнутри. День ото дня он слабеет. Отец словно бы и сам находится на пороге зимы.

— Как твои тренировки, Эмма? — спрашивает он, останавливаясь у пологого склона. Отсюда открывается красивый вид на поросшую травой и мелкими деревцами низину.

— Я продолжаю упражняться каждую неделю, — отвечаю, не поднимая глаз. — Я ведь дворф, в конце концов, мне стыдно не уметь драться.

Отец смиренно вздыхает и сильнее сжимает свой посох. Смотрит куда-то вдаль, за линию горизонта, точно видит там что-то скрытое от моих глаз.

— Лучше бы тебе поскорее выйти замуж, — произносит задумчиво. — Чтобы не пришлось драться самой. Защищать семью и свою землю — это удел мужчин.

— Прошу, отец, давай не будем об этом… — произношу я сдержанно.

Несмотря на то что мне уже девятнадцать, я до сих пор не познала первой любви. И хотя некоторые молодые смельчаки из дружины отца пытались оказывать мне знаки внимания, я оставалась равнодушной к ним. Перед моими глазами всегда был образ настоящего мужчины — моего отца. Его я считала образцом и не представляла рядом с собой никого, слабее, глупее и малодушнее, чем конунг Эйнор.

Отец вдруг берёт меня за руку и заставляет взглянуть на себя.

— Послушай, Эмма, — говорит он тихо. — Мне недолго осталось. Скоро я отправлюсь к праотцам. Нет ничего более унизительного для дворфа, чем доживать свой век вот так — старея и дряхлея. Но я выбрал это, потому что должен сперва передать тебя и королевство в надёжные руки…

Его слова полны заботы, но всё равно ранят меня.

— А мои руки, по-твоему, недостаточно надёжные? — хмурясь, спрашиваю я.

Во взгляде его отражаются вина и сожаление. И это ранит ещё сильнее.

— Ты же знаешь, что я доверяю тебе больше, чем кому бы то ни было, — с грустью отвечает он. — Но ты слишком молода, чтобы править в одиночку. Если я оставлю это бремя на тебя, враги и междоусобные войны уничтожат всё, что нам с тобой дорого.

В глубине души я понимаю, что отец прав. Я не могу позволить себе быть эгоистичной. Как единственная дочка конунга, я обязана позаботиться о королевстве и своих подданных. Слёзы подступают, но я сдерживаю их. Мне нельзя показывать слабость вот так, на виду у отца.

— Так чего же ты хочешь от меня?! — восклицаю я.

— Я хочу представить тебе моего младшего товарища, — произносит отец успокаивающим тоном. — Роальда… Ты, наверное, помнишь его?

Я оборачиваюсь вслед за отцом, и только тогда замечаю, что всё это время мы были не одни. К личной охране я привыкла, но дворф, на которого указывает отец, мне не знаком. На вид он зим на десять старше меня. Высок и крепок даже для дворфа. В его глазах цвета морозного неба читается спокойная уверенность. Он кланяется мне слегка фривольно, и это кажется мне возмутительным. Я киваю в ответ, а после демонстративно отворачиваюсь. Что-то вздрагивает внутри, когда наши взгляды встречаются. Мне не нравится это смятение, что появляется в душе, когда смотрю на него.

Глава 1.2

С той самой встречи в лесу Роальд то и дело попадается мне на глаза: то во время конных прогулок, то в зале совета, то на дворе. Кажется, куда бы я ни пошла, он обязательно окажется поблизости. Но, в отличие от прежних моих ухажёров, он совсем не стремится мне понравиться. Напротив, будто нарочно ищет способ уязвить. Его слова грубы, манеры резки, и всё же в нём есть что-то такое, что не даёт покоя. Он словно нарочно ставит меня перед собой, как перед зеркалом, и заставляет видеть то, чего я сама о себе не знала.

Сегодня я пришла на тренировочную арену раньше обычного. Утро пасмурное; над горами тянется сизая дымка. На дальнем склоне за стенами Хольмберга, виднеются осенние ели, чёрные, как копоть, и на их фоне снежные вершины кажутся слепяще-белыми. Ветер несёт с собой холод, предвещая скорое наступление зимы.

Мой наставник, Оствинд, уже ждёт меня на арене. Он из старого поколения дворфов и немного напоминает белого медведя: массивные плечи, седая голова с окладистой бородой, взгляд — суровый, но нрав — миролюбивый. Когда-то он участвовал в военных походах вместе с конунгом Эйнаром и был равен ему по силе. Теперь он, как и отец, больше не участвует в битвах, но по-прежнему обучает новичков.

— Ну что, вы готовы, Ваше Высочество? — спрашивает он, когда я выхожу в центр арены.

Я киваю и обнажаю меч. Острый метал сияет в утреннем свете. Мы начинаем тренировку. Первый обмен ударами — осторожный и больше для разминки. Но со временем интенсивность ударов повышается, а сила возрастает. Влажный песок под ногами скользит, дыхание становится тяжёлым, рука, сжимающая меч, ноет от напряжения. Я стараюсь не уступать, но Оствинд всё равно сильнее. Он легко уходит от моих выпадов и время от времени даже усмехается, будто дразня.

— Неплохо, Ваше Высочество, — говорит он после очередного удара. — Но в бою вы должны быть ещё быстрее.

Он собирается сказать что-то ещё, но вдруг резко замирает, переводя взгляд мне за спину. Я оборачиваюсь и вижу у края арены Роальда. На лице его я замечаю насмешку.

— Ярл Роальд, — наставник прерывает бой и кланяется ему. — Вы здесь по какому-то делу?

— Мне просто стало интересно, чему вы обучаете дочку конунга, — отвечает Роальд, выходя на арену. — И признаться, я разочарован.

— Отчего же? — спрашивает наставник удивлённо. Любого другого слова Роальда смутили бы, но Оствинд на своём веку повидал разного, а потому он выбирает лишь наблюдать за Роальдом.

— Навыки защиты, что вы преподаёте, никуда не годятся, — отвечает он, подходя к стенду с оружием. — В реальном бою они не помогут моей невесте выжить.

Я бросаю на Роальда возмущённый взгляд. Во-первых, как смеет он говорить так неуважительно с наставником? А во-вторых, кто сказал, что я стану его невестой?

— Что? — спрашивает Роальд, снимая со стенда секиру. — Желаешь опровергнуть сказанное мною? Тогда попробуй победить меня.

Роальд бросается на меня без предупреждения и замахивается секирой. Я в последний момент успеваю выставить щит, но сила удара, что приходится на левую руку, заставляет взвыть. Я отталкиваю его изо всех сил и подаюсь назад. Мой наставник пробует вмешаться, но Роальд ударом секиры обезоруживает его, а после пинком отбрасывает назад к краю арены.

— Я же говорил, старик, ты не сможешь научить её защищаться от опасности, — усмехается Роальд. — Потому что ты сам этого не можешь.

— Да ты обезумел, Роальд! — бросает Оствинд отступая. Он покидает арену, и мне хочется верить, что с целью привести помощь.

Прогнав наставника, мерзавец снова обращается ко мне. Но сей раз я принимаю боевую стойку. Готовлюсь к атаке, но тот медлит. Напряжение нарастает. Его взгляд, его насмешки — всё это выводит меня из себя. Наконец, я не выдерживаю и сама бросаюсь в атаку. Роальд замахивается секирой и отражает удар меча. Давит так, что метал начинает искрить. Я знаю, чего он добивается — хочет доказать, что я не способна защититься. Я ухожу из-под его натиска и делаю несколько шагов назад. Он ударяет снова, на сей раз разбивая мой меч, точно деревяшку. А после вдруг резко подаётся вперёд, хватает меня и, притянув к себе, целует.

Я замираю от неожиданности. Сердце в груди бьётся неистово. Не понимаю этого мужчину. Зачем он делает всё это?! Зачем сначала грубит, а потом целует? Это сводит меня с ума.

— Какой свадебный подарок желаешь получить? — спрашивает он, разрывая поцелуй. На губах его, только что целовавших меня, играет самодовольная улыбка.

— Ожерелье из зубов гоблинов, — отвечаю я хмурясь. Спешу оттолкнуть его, но с опозданием. Замечаю за пределами арены отца. Кажется, он видел, что произошло между нами, и это явно порадовало его. Впервые за долгое время на его лице я вижу облегчение.

— Из зубов гоблинов? — переспрашивает Роальд кривясь. — Ну и вкусы у тебя. Но так и быть. Ради своей любимой я на что угодно готов.

Любимой?! Сердце начинает биться ещё быстрее, а лицо заливается краской. Роальд бросает на меня последний взгляд и уходит. Но чувство смятения, что он принёс, остаётся. Я желаю успокоить своё сердце. Никогда прежде я не испытывала подобного волнения рядом с мужчиной. Роальд совсем не похож на моего отца — он наглый и насмешливый. Но почему-то он никак не уходит из моих мыслей.