Кара небесная

Леди Кейтилин Старк, урождённая Талли, с трудом открыла глаза и оторвала голову от подушки. Голова поднялась с трудом – отчего-то она была очень тяжёлой, перед глазами всё плыло, а во рту стоял мерзкий горьковатый привкус. Поморщившись, Кейтилин проглотила вязкую слюну, протёрла глаза, поморгала, привыкая к утреннему свету, бившему сквозь окна, и пошарила рукой по той стороне кровати, где обычно спал её муж, но вместо привычного тепла ощутила лишь пустоту и прохладу простыни. Она со вздохом вспомнила, что Неда уже несколько дней как нет, он уехал по делам, и ей приходится греться под тяжёлым одеялом, а не в объятиях мужа.

Сев на постели, леди Винтерфелла осмотрела комнату и, нахмурившись, недоуменно потрясла головой. Комната была ей определённо знакома, после шестнадцати лет жизни в замке она знала его вдоль и поперёк, но это была не её спальня, а спальня бастарда Сноу. Боги, что она здесь делает? Она что, всё ещё спит? Кейтилин похлопала себя по щекам и снова поморщилась – удары вышли неожиданно сильными. Она ущипнула себя за запястье, взглянула на руки и не смогла сдержать испуганного вскрика.

Вместо её тонких изящных кистей с белой кожей, узкими пальцами и аккуратными, но острыми ногтями она видела крепкие загорелые руки с короткими обломанными ногтями, под которыми кое-где виднелась грязь. Руки не знатной леди, но мужчины, даже мальчишки, руки... Страшная догадка иглой пронзила Кейтилин. Она вскочила, пошатнулась, чудом удержав равновесие, подбежала к запылённому зеркалу, висевшему в углу комнаты, – им явно пользовались не так уж часто, по пути отметив, каким неуклюжим стало её обычно послушное тело, заглянула в прозрачную поверхность – и отшатнулась, прижав пальцы к губам.

На неё смотрело чужое лицо – знакомое, даже слишком хорошо знакомое, хотя Кэт предпочла бы видеть его как можно реже. Лицо Джона Сноу, бастарда Неда, мальчика, чьё существование было единственной тёмной тенью, омрачавшей их с Недом жизнь.

«Спокойно, Кэт», – приказала она сама себе. «Это всего-навсего глупый сон. Скоро ты проснёшься и даже не вспомнишь об этом».

В последующие несколько минут Кейтилин перепробовала все возможные способы вырваться из оков сна – щипала себя за руки, хлопала по лицу, тёрла виски и уши, умывалась холодной водой из стоявшего возле кровати таза, считала в уме, перечисляла имена богов, королей и членов своей семьи, пыталась прочитать текст валявшейся на подоконнике книги (текст читался прекрасно – это была крайне неправдоподобная, но написанная пышным и цветистым языком история о подвигах некоего рыцаря), молилась старым и новым богам, яростно ходила кругами по комнате... Не находись спальня Джона так низко, она бы всерьёз задумалась о том, чтобы выброситься из окна, но, во-первых, расстояние от окна до земли было слишком маленьким, а во-вторых, Кейтилин к этому времени стала сомневаться, что всё происходящее – сон. Если она сейчас поднимется на башню и спрыгнет вниз, то может лишить Неда жены, а пятерых юных Старков матери.

– Ну хорошо, – произнесла она вслух и поморщилась: так непривычно звучал юношеский хрипловатый голос, уже потерявший мальчишескую звонкость. Она не так часто слышала голос Сноу: можно было пересчитать по пальцам все случаи, когда они говорили друг с другом. – Допустим, меня заколдовали грамкины или снарки, или я попала в одну из сказок старой Нэн, или боги, старые или новые, решили наказать меня... За что? За то, что я так и не смогла полюбить бедного мальчишку, вы решили запихнуть меня в его шкуру? – у неё вырвался истерический смешок. – А говорят, боги не умеют шутить! Но если я в теле Джона Сноу, и я не чувствую его разума... его голоса в своей голове... что же стало с ним?

Первую мелькнувшую мысль – «он мёртв!» – Кейтилин немедленно отогнала. Она не любила бастарда мужа, это правда, но она не желала ему смерти – ни разу с того случая, когда она неосторожно попросила богов забрать его обратно, и маленький Джон тяжело заболел. Она сидела с ним всю ночь, выхаживая его, пообещала простить Неда и разрешить ему принять Джона как законного сына... и не сдержала обещание. За это боги наказывают её теперь?

– Но если он не мёртв, значит... он попал в моё тело, – у неё снова вырвался смешок при мысли об абсурдности происходящего, но потом по телу Кейтилин – точнее, телу Джона, – пробежал холодок. Если Джон Сноу и впрямь в её теле, то что он сделает? Сначала, конечно, испугается, разозлится, будет не верить в случившееся, пытаться проснуться, как это делала она... а потом? Когда он поймёт, какая власть теперь в его – точнее, леди Старк, – руках? Её дети доверяют своей матери безоговорочно – не причинит ли Джон в её теле им вреда? Не попытается ли избавиться от неё, запертой в его теле? Не начнёт ли плести интриги против семьи Старков?

«Тише, тише», – она неимоверным усилием воли заставила себя подавить подкатившую волну паники. Джон Сноу воспитывался Недом и мейстером Лювином, как и законные дети Старков, он учился сражаться на мечах у Родрика Касселя и слушал сказки старой Нэн, как и дети Кейтилин. Он ни разу не давал повода усомниться в себе, не выказывал зависти к законным детям Неда, не пытался навредить им. Скорее уж наоборот: он порой брал на себя вину за проделки Робба или Арьи, возился с Браном и Риконом, помогая им взобраться на лошадь или спешиться, терпеливо выслушивал Сансу, с несколько надменным видом поучавшую его, как должен вести себя настоящий благородный рыцарь. Он всей душой любил Неда, а в детстве старался завоевать любовь Кейтилин, то пытаясь вести себя как можно более послушно, зубря арифметику и упорно сражаясь на деревянных мечах, то совершая безрассудные поступки, вроде драк с деревенскими мальчишками, которые издевались над бездомной собакой, или прыжков с высоких деревьев в богороще.