Караван Теней

ДЕВОЧКА ИЗ ДОЖДЯ

Часть первая

Девочка из дождя

Глава: Тайна ночного дождя

Летний дождь в Ереване — редкость.

Днём он промывает город, смывая пыль со стен зданий и домов, раскрывая всю красоту «розового» города. А ночью, как бальзам на душу, охлаждает его от дневного палящего солнца. Из асфальта поднимается пар, который скользит по нему, как на сцене во время магического представления средневекового волшебника.

Много тайн и загадок истории, человеческих судеб хранит в себе город, стоя на перекрёстке Азии и Европы. Вот уже более чем 2750 лет, встречая рассвет солнца и провожая его до красочного заката. Чёрная «Волга», стремительно прорывая летний дождь, мчится в ночи вверх по улице Абовяна.

***

Асатур за руль автомобиля сел, вернее, встал, впервые в шесть лет. Тогда ещё стоя между ногами отца и еле-еле достигая хрупкими ножками жёстких педалей послевоенной «Победы» — служебной машины полковника особого отдела КГБ Амбарцумяна, — чувствовал себя самым счастливым ребёнком на свете. А сейчас вот уже десять лет как служит помощником и водителем генерала Караченко Г. В. в том же самом отделе. Генерал был строгим, но одновременно очень добрым человеком, что редкость для работников этой структуры. Достигнув такой высоты по карьерной лестнице, видел многое, что превратило бы сердце любого человека в камень. Но Владимир Геннадиевич стал от этого лишь глубоко молчаливым и хмурым, как будто жалея, что жизнь пришлось познать с закулисной стороны.

— Асатур, — прервал тишину в машине генерал, — ты хорошо окутал её?

— Да, Владимир Геннадиевич. Пока вы занимались папкой, даже сумел покормить молоком, что дала мне ваша жена.

— А-а-а! Вот почему она так тихо спит, — подумал Караченко.

На заднем сиденье служебной «Волги», между двумя большими подушками, лежал новорождённый ребёнок в пелёнках. Пелёнки разукрашены маленькими разноцветными ромашками, а на шее висит кусочек клеёнки с надписью: «3.06.1990, 4:30, вес — 4.200, рост — 54 см».

Мария Васильевна, жена Владимира Геннадиевича, аккуратно подложила подушки по две стороны ребёнка, а после передала водителю детскую бутылочку с тёплым молоком.

— Ты многое видел со мною рядом, Асатур, — продолжил разговор генерал, — многое вспоминать и не хочется, и не надо, а вот сегодняшнюю ночь забудешь навсегда. Прими это как просьбу, а лучше, как приказ.

— Слушаюсь, товарищ генерал! — чётко и ясно ответил Асатур, мельком посмотрев через зеркало заднего вида на спящего, как ангелочек, беззаботным и мирным сном, младенца на заднем сиденье чёрной «Волги».

Машина повернула в сторону Норк-Мараша. Это один из старых кварталов Еревана. Он славится развалинами церкви «Святой Марии-Богородицы», куда каждый год в праздник Богородицы, как на паломничество идут все жители Еревана. На месте самой церкви советские власти построили детский сад. От храма остались лишь две стены, что почернели, как и судьба святыни, от дыма свеч, зажжённых под нею. Почти на середине улицы, что ведёт к развалинам церкви, с левой стороны дороги стоят железные ворота. За ними несколько двухэтажных зданий, а двор разукрашен прекрасными садами и деревьями, аллеями разноцветных цветов. «Детский Дом» (так называются в Армении детские приюты). Рядом с воротами — домик, сторожа деда Самвела. Ему уже семьдесят пять лет, но до сих пор крепкий, и хватка на месте. Сторожем работает с первого дня работы этого детского особого учреждения. Старик, потерявший всю семью во время геноцида, вырос в американском приюте, организованном для детей-сирот, пострадавших от геноцида в Османской Турции 1915 году, нашёл утешение на этой работе в детском доме, как отшельник в монастыре.

— Притормози! — как будто проснувшись ото сна, вскрикнул Караченко.

— Да, генерал! — Поворачивая к воротам, ответил Асатур.

Генерал вышел из машины. Распахнул плащ и, открывая заднюю дверь, тихо стараясь не разбудить младенца. Ребёнка, крепко сжимая к груди, укрыл от проливного дождя под плащом. Сделав несколько шагов, он дошёл до дверей и стал стучать по ним так, что дед Самвел испуганно вскочил и рванулся к двери. Распахнулась дверь, увидев старика между дверями, генерал вздохнул.

— Старик, пусти к себе, — строго, но тихо сказал он.

— Заходи, — ответил старик, моргая глазами, до конца не понимая, что происходит.

Домик был скромный, маленький, еле-еле освещался керосиновой лампой. Во мраке комнаты Караченко заметил маленький диван.

— Прими ребёнка, — аккуратно положив младенца на диван, сказал генерал.

— После моего ухода позвонишь директору детского дома, — продолжил генерал. — Скажешь: оставили ребёнка, и срочно нужно его принять в отдел младенцев.

«Отдашь ей эту папку, — протянул руку к Асатуру, который с папкой в руках уже стоял у дверей, — и забудешь про нас».

Ты всё понял?

От строгого голоса Караченко старик уже замер на месте, ему не осталось ничего, как кивнуть утвердительно головой.

— Да, начальник, — сказал он. — А вы кто? — тихо спросил дед.

— Неважно, — ответил вместо генерала Асатур и протянул старику кулон в виде сердечка, что как книжка открывается на две страницы, а в нём фотки.

— Дед, кулон — это всё, что осталось от родителей этой принцессы, — добавил Владимир Геннадиевич. Смотри не потеряй.

— Так это девочка? — спросил дед Самвел. — Как её зовут?

— Алёна, — тихо ответил генерал.

***

Крепко поцеловав младенца, Караченко вышел из домика сторожа и сел в машину. Через мгновение, как призрак, затерялась в ночи чёрная «Волга», за собою оставляя, как метель кружащий пар от асфальта. В глухой тишине раздался телефонный звонок. Дежурная медсестра Карине вздрогнула от неожиданности. Подняв трубку, тихо прошептала: «Алло», стараясь не разбудить спящих малышей за дверью.