Карельский вояж. Сказка

Июль. Глубокая ночь. Хасану не спится, ему скучно, грустно, хвост мешает и в ухе звенит, прям жизнь боль. Вчера всей семьей провожали его любимицу. Марфушечка-душечка нацепила новую голубую брендовую панаму, подаренную боссом по случаю, и улетела на шабаш-корпоратив в Армению, на Ра-ра-ра-рат… И теперь никто его не любит и не понимает.

Вчера британскоподданный весь испереживался, проверил, что она там себе собрала в дорогу, залез в ее шопер, высыпал всё ненужное и поместил нужное - себя, так устал и разволновался, что аж котодавление упало, и вот сегодня… Муха где-то летает, жужжит, корм в миске сохнет, котомучения.

Хасан вздохнул, неспешно слез со своего трона, еще раз громко вздохнул — а в ответ тишина… Котоподданные спят и смотрят свои сны, а он тут один грустит, воды в миске — на дне, корм в пакетике сам себя не откроет, муха жужжит… Безобразие, в общем!

Глава котоархата приподнял любимую железную миску и уронил на кафельный пол, миска с грохотом, дребезжанием и звоном разорвала ночь в клочья и добавила смысла тяжелой котожизни: МЫ не спим, и вы не спите!

Ничего не изменилось, по котодому раздавались переливистые трели храпа Бармалея Омаровича и похрапывание-причмокивание Наталии Михайловны. Хасан вздохнул и грохнул миской во второй раз, вслушался с наслаждением в звон и с удовлетворением услышал сначала наступившую вдруг гробовую тишину, а потом крайне недовольного Омаровича и сонную Михаловну.

Британскоподданный быстенько шлепнулся поперек кухни и приготовился милостиво принимать любовь и заботу своих котоподданных. Вот таков котоархат в действии, если вы не в курсе…

Сонное семейство накормило, приласкало и даже уже получило свою дозу снисходительного мурчания. Но тут вдруг...

За окном уселся старый ворон Оскар и клювом застучал в стекло.

Хасан в мгновение, прям мухой, совсем как молодой, взлетел на подоконник и уставился гневно на потрепанную птицу.

— Приперся, старый хрыч! Всё котовеселье испоганил. Да я тебе сейчас! Но сейчас же он вспомнил, что он няша, оглянулся на семью и изобразил лучшую свою чеширскую улыбку, месть — это холодное блюдо, ну я тебе устрою боинг-недоросток, только покажись… Оскар же задрал свой замечательный во всех смыслах клюв и презрительно отвернулся. Он птица вещун, облезлые британские коты ему не указ.

Между тем Омарович впустил старого приятеля, наклонился к нему, внимательно выслушал, сказал пару слов и отправил в обратный путь… Взглянув на свои часы подводника, что-то пробурчал себе под нос и сообщил, что на сборы два часа, ровно в пять ночи открывается портал на горе Филина, идем с Северного Речного вокзала.

Михаловна с тоской посмотрела на свой ноутбук. Она совсем недавно начала писать новую книгу на сайте Литнет, семейная сага о золотой девочке Еве захватила все ее мысли, а теперь надо забыть о ней на неопределенное время — интернет-детокс, как говорит ее подруга ведьма Инга. Но озеро, оно манило и снилось ей каждую ночь. Русалки шептали: приходииии... Спрашивать, что там принес Оскар в своем клюве, что случилось на Щучьем, было бессмысленно, лысый огр Омарович совсем не свиреп, зря им детишек пугают и называют то людоедом, то циклопом, он нежный и ласковый, но спорить с ним себе дороже, а сейчас он вообще озабочен, мрачен и занят.

В дверь постучали. Омарович открыл, на пороге взлохмаченный мальчишка-доставщик, у него блюдечко с голубой каемочкой, дите заученно звонко заорало: «Вам доставка!» Лысый огр скривился, зачем так громко? На блюдечке лежал большой конверт из крафтовой бумаги, огр расписался в ведомости и отправил мальца. В конверте — горячие, дымящиеся билеты в портал.

Успели, пробурчал себе под нос Омарович и отправился к грустному коту. Грозный огр уселся на полу перед котовладельцем и принялся сюсюкать с ним, но Хасан мрачно отвернулся от него и вздохнул со всей скорбью несчастного и отверженного изгоя, брошенного в одиночестве умирать мучительно и одиноко.

— Милый, Марфуша прилетит завтра, ты же дождешься ее?

Котофей горестно вздохнул, его устроенная котожизнь мгновенно рухнула, а как всё хорошо складывалось.

— Хасанчик, хочешь свою вкусняшку?

Хасанчик поворачивает свою несчастную морду и брезгливо смотрит на любимый пакетик, какая такая еда: «Я сейчас лягу и умру от тоски, будете потом громко рыдать!»

Наконец коту был выдан недельный запас ласки, и британскоподданный обиженно, не прощаясь, по-английски ушел спать, он был крайне недоволен своим семейством и решил в одиночестве сочинить торжественную оду о своей красоте и изяществе, ну или еще какую пакость совершить, может быть.

А семейство, прихватив свои дымящиеся билеты на портал и котомку с подарками, загрузилось в старенький «Ниссан» и отправилось на Северный Речной вокзал, в порт семи морей. Здесь, рядом с роскошной лестницей, находится неприметная дверка, именно сюда, не замеченная простаками, стекается нечесть со всей Масквы. Туда и шагнули Бармалей Омарович и Наталья Михайловна.

Внутри было оживленно. Гоблины распределяли пассажиров по их маршрутам. Один из них махнул в сторону открывшегося окна, сверху горела-мигала надпись: «Гора Филина, ладожское направление». На выходе из портала их ожидали...

Чудесатый робот-магмобиль «Эх, прокачу» мгновенно домчал по Рисстилахти до нужного озера Париккань ярви (Щучье). Любимый племянник Балбес Обормотович в прошлом году посетил Снежану Снеговну, собрал у нее из пазлов заколдованное слово «безмолвие» и теперь стал совсем умный, разумный вихрастый огр, соорудил электрический мотор на свою лодку, 3D-принтер и прочие чудеса, и теперь жизнь на хуторе стала удобная и комфортная, словно это не заброшенные избушки на краю света в лесу. Их накормили и уложили спать в новом барн-домике для гостей с огромными окнами и всеми удобствами. Но Михаловне не спалось, она обула местные черевички-туфельки и отправилась на озеро, скинула одежду и бухнулась в воду, мигом принеслись русалки и закружили в хороводе, началось веселье, казалось, вот только мгновение назад она окунулась в озерную воду, а уже совсем расцвело — новый день начался, и на мостках стоит сердитый Омарович.