Казанова, или ловушка для медведя

1 Пробуждение

Я не знаю, когда начал различать голоса. Сегодня? Вчера? Месяц назад? Я просто слышал запах… тонкий, едва читаемый. Он дергал нервы, щекотал ноздри и… бил набатом в пах. Я судорожно втянул воздух и открыл глаза.

Перед глазами – толстые металлические прутья с заметными, глубокими зазубринами. Такой след могут оставить зубы очень большого зверя. Невольно появилось желание оглядеться по сторонам – я здраво оценивал свои силы и не сомневался, что мой медведь, моя вторая сущность, с тварью, оставившей такие отметины - не справится. Но вот, что странно - запаха этого чужого зверя я не слышал.

Подводит обоняние?

Странно…

Я огляделся. Зарычал, обнаружив себя в клетке. На задней лапе – кандалы с толстой, тяжёлой цепью. Я послал приказ мозгу на оборот – тело скрутило такой болью, что я зарычал и встал на дыбы.

Но так и не обратился. А что, вообще, происходит?

Почему я в клетке? Почему не могу обратиться человеком? В глазах поплыл красный туман и я исчез, растворился в звере.

В следующий раз я пришёл в себя и увидел, что прутья клетки были выгнуты наружу. Цепь, которой моя нога была ранее прикована к клети – разорвана. Несколько её звеньев всё ещё висели на моей лапе. Я вполне адекватен, и прекрасно понимаю, что ТАКУЮ цепь нормальный оборотень не разорвёт. Безумно хотелось вернуться в человеческое тело. Но я ещё помнил ту вспышку адской боли, которая промчалась по телу во время последней попытки обернуться из зверя в человека.

Какое-то нехорошее предчувствие зашевелилось в подкорке мозга.

Но мне пришлось отвлечься - возле клетки стояли двое. Один высокий, почти старик. Второй — какой-то смуглый тип, явно обиженный интеллектом. Глаза у него блестели нездорово, будто он сидел на наркоте какой-то. Я потянул носом. Оказывается, с обонянием у меня полный порядок - вонял он так, что перед глазами снова поплыл алый туман.

Вспышка – и я на один миг пропал. Когда способность мыслить вернулась, обнаружил себя вцепившимся зубами в толстый прут клети. Как странно – прочный, закалённый металл, казалось, поддавался моим зубам.

Я сразу понял, что с момента моего последнего возвращения в разум прошло всего несколько мгновений – старик и его вонючий спутник с выражением откровенного страха на лице лежали на земле. Так что же это получается? Монстра не существует? А вернее, этот монстр, с лёгкостью гнущий необычайно толстые прутья – это я?

Пожалуй, нужно взять паузу и всё как следует обдумать.

Я опустился на четыре лапы, отвернулся, лёг, уткнулся носом в подстилку, спасаясь в запахе, который она источала. В запахе, который вдруг стал всей Вселенной. Казалось, этот запах – словно хрупкая натянутая нить между забвением и жизнью. Я даже не сообразил сразу, что мыслю вполне здраво. Уверен, я давно соображаю… просто… не заметил этого.

Настолько хорошо соображаю, что понял: виной сумасшествию, которое превращает меня в дикого, неразумного зверя – красный туман, плывущий перед глазами. И совершенно случайно обнаружил, что он рассеивается, едва я слышу тот тонкий, странно желанный запах. Женский запах, почему-то исходивший от соломенной подстилки.

Я просто дышал, уткнувшись носом в солому, пытаясь хоть как-то зацепиться разумом за тело, вспомнить, как это вообще делается… Шло время, и все больше прояснялось в голове. В мозгу мельтешили обрывки картинок, заблудившихся в памяти. Я уже помнил себя. Мне… тридцать... тридцать три, кажется. И меньше всего я думал, что могу оказаться в таком месте.

Сколько я тут?

Где я?

А сколько я в звере? Не просто в звере, а в монстре невероятно большом и сильном. Когда-то моей второй сущностью был медведь. А кто я сейчас? Я покосился вниз. Взгляд зацепился за когда-то белый, сейчас – побуревший от грязи мех. Кажется – зверь мой. Просто невероятно большой и сильный.

Невозможно даже представить, как я вообще тут оказался? Почему столько злости внутри?

Я тихо зарычал, когда чужой крик вдруг ударил по ушам. Непонятно почему, но остаться равнодушным не вышло. Я метнулся к прутьям и заревел. Ответом мне стали оглушительные ругательства мужчины – по виду моего ровесника, испугавшегося моего рыка. Он настолько испугался, что на мгновение выпустил из рук хрупкую, с виду очень юную девушку. Мне показалось, что она была на грани настоящей истерики.

Она отбежала от мужчины и замерла в метре от моей клетки. Кажется, меня она опасалась гораздо меньше, чем его.

А я тут же узнал ее. Она бывала здесь несколько раз в день. А еще музыка… слушала какую-то музыку в дорогих наушниках. И… пахла так, что хотелось жить… Чем дольше она стояла, повернувшись ко мне спиной, тем ярче мне виделся цветочный луг в летнем мареве, аромат жасмина перед грозой, который наполнял рот слюной, а внутренности согревало от послевкусия нагретой на солнце пшеничной соломинки. Не соображая, я завороженно опустился на четыре лапы, цепенея от понимания — это ее запах я слышу от подстилки. Как? Почему? ОНА бывала в моей клетке?

Я зарычал, а она резко развернулась в мою сторону и посмотрела на меня. Вымученно улыбнулась. Я не ошибся – с такого близкого расстояния стало ясно, что она очень молода. Это – раз. Ну, и во вторых – эта крошка определённо была простой человеческой женщиной. Не оборотнем, не бетой, ни, тем более, омегой. Так почему же именно её запах так действует на меня?

Бабник, - вдруг всплыл в голове насмешливый мужской голос. Знакомый. Но и, одновременно с тем – не знакомый. Я не помнил того, кому принадлежал этот голос. А он, будто в насмешку подытожил:

- Наш Казанова ни одной юбки не пропустит…

Почему-то именно это имя – Казанова, зацепилось за какой-то винтик в моём сознании, да так там и застряло. Как и запах этой малышки. Чёртов бабник…

Между тем, мужчина, преследовавший малышку, уже пришёл в себя. Время от времени бросая на меня настороженный взгляд, сделал осторожный шаг вперёд.

- Тебе придётся поговорить со мной, Жози. Если только не хочешь после смерти моего отца попасть в лапы к Приаму.

2 Снежок

Но, нет. Он так и не подошёл ближе. Мой нос безошибочно понял, что и этот тип – простой человек. По крайней мере, теперь понятно, почему он испытывает такой страх ко мне – люди не могут понять, кто перед ними – зверь, оборотень или же человек. Но какие-то отголоски звериного чутья, всё же, остались. И инстинкт подсказывал ему держаться от меня подальше.

Его угрозы не произвели на меня впечатления. Я с сотней таких, как он, справлюсь одним ударом лапы. Хотя мне даже не придётся махать кулаками – достаточно воспользоваться флером, и людишки сами разбегутся. Именно поэтому, учитывая слабость человеческой природы, в Своде Законов Альф чётко прописаны ситуации, когда альфа мог применить флер против человека.

А кстати…

Я и это вспомнил. Значит, дела мои идут на поправку.

Я провожал взглядом стремительно удаляющегося мужчину. Специально не сводил с него взгляда, наслаждаясь тем, как он нервно передёргивал широкими, как для человека, плечами. И только когда человек исчез, и развеялся его запах, я позволил себе оценить ситуацию.

Я находился в клетке с очень толстыми, но явно поддающимися моим зубам прутьями. Не думаю, что мне понадобится много усилий, чтобы чуть раздвинуть их, выгнуть в стороны – ровно настолько, чтобы, обратившись человеком, я мог выбраться из клетки.

Я решил не медлить. Встал, подошёл к прутьям, просунул между ними лапу и надавил. Так и есть – метал туго, но всё же поддался нажиму плеча. То же повторил и с другим прутом. Ну что же, дорога на свободу расчищена. Соблазн покинуть клетку был огромен, но я решил подождать с этим.

Уж очень меня волновала девчонка. Причём, во всех смыслах. То, что она оказалась замужем, только сделало её в моих глазах более лакомым призом. Несмотря на её молодость, меня никто не сможет обвинить в совращении малолетней человечки. Это, во-первых. Ну и, во-вторых, – я осознаю, что именно её аромат гонит прочь проникающий в мозги красный туман. Вот только вопрос – а насколько обратим этот процесс? Не получится ли так, что я уйду, оставлю её саму разбираться с этими странными мужчинами, а моё сознание не устоит и я вновь превращусь в дикого, не контролированного зверя? И, к тому же, стоит ещё разобраться – где я, почему со мной такое происходит, и не виноваты ли в этом эти людишки.

Если судить по тому, что солнце постепенно двигалось к горизонту, было уже глубоко за полдень. Дул свежий ветерок, вполне комфортный для меня. А если учесть, что зверь мой был самым настоящим белым медведем, это означало, что я нахожусь где-то на севере. Как я ни всматривался в окружающие мою тюрьму деревья, высокие, заснеженные горы, виднеющиеся за ними – узнать местность никак не мог.

Остаток дня, до самого вечера, я провёл, откровенно развлекаясь.

Сначала появились двое мужичков с вёдрами, полными сырого мяса, рыбы и овощей. Какая гадость! Мы, оборотни, в облике зверей не питаемся, не занимаемся сексом и не размножаемся. Эта ипостась была, можно сказать, рудиментом нашего племени и в определённых ситуациях использовалась в качестве оружия. А они мне – сырое мясо суют… Брррр…

Спасибо, хоть воду свежую тоже принесли.

Дальше пришли двое парней покрепче. Исчезли в кустах, чтобы через несколько секунд выйти оттуда с брандспойтами в руках.

- Эй, а ну давай! Брысь! – очень неубедительно прокричал первый и пустил воду.

Струя ударила прямо возле меня. Ничего себе, обращение с альфой. Я встал, лениво потянулся. А затем резко поднялся на задние лапы и с рёвом бросился на клетку. Прутья загудели, клеть задрожала, а мужички бросились наутёк, побросав свои орудия труда. Те били струёй им вслед, извивались, словно огромные змеи и сбивали листья с деревьев. Если бы на моего зверя сейчас кто-то решился посмотреть, то решил бы, что я скалюсь от злости. А я, на самом деле, ухахатывался. То же мне, укротители.

Несколько листьев приземлились передо мной. Следующие несколько минут я рассматривал их причудливую форму, обнюхивал, попробовал на вкус – определённо, эти растения мне были не знакомы. Это же в какую глушь меня занесло?

И вдруг я напрягся. Ветер принёс новую порцию знакомого, кружащего голову аромата.

Раздалось невесомое шуршание шагов по дорожке. Появилась она. На ходу бросила взгляд на опрокинутые вёдра, полные мяса, взвизгнула, когда всё ещё извивающийся шланг скользнул ей под ноги.

- Чёрт. Идиоты, - чертыхалась она суровым голоском, так не вязавшимся с её нелепым видом.

Нелепым – это было мягко сказано. Жози была одета в розовую пижаму с белыми зайками, причём прямо на голое тело. Уж тут я ошибиться не мог – точно, на голое тело. Поверх пижамы – явно дизайнерская шубка из светлого меха. На голове, поверх влажных, висевших сосульками волос – шапка толстой вязки с помпоном. Дизайнерская шубка и помпон – от такого диссонанса у меня даже челюсть свело. Может, в прошлой жизни я был дизайнером?

Но больше всего этого меня поразили её глаза. Я не мог ошибиться - в прошлый раз они были глубокого синего цвета. Сейчас же они поражали холодного серого цвета радужкой. Настолько холодного, прозрачного серого цвета, что напоминали скорее сталь, чем что-то другое. И плюс ко всему, она щурилась так, словно плохо видела.

Так и есть! Она споткнулась на ровном месте и, стараясь удержаться на ногах, стремительно промчалась оставшиеся до клетки несколько метров. А остановилась лишь тогда, когда схватилась за прутья.

Не знаю, как монстр, в чьём теле я оказался, но сам я был просто в шоке от такого появления.

Она воровато оглянулась, и просунула мордашку между прутьями. Она что же, настолько бесстрашна? Либо же глупа? Какая-то часть меня хотела напугать её так же, как я напугал незадачливых мужичков. Но другая моя часть хотела оказаться ближе, прикоснуться, лизнуть…

Лизнуть? А что, неплохая идея.

Я просто качнулся вперёд, и мои глаза оказались так близко, что разглядели бледные, почти прозрачные веснушки на её курносом, как у лисички, носике.

3 А может, стоит одеться?

Я не плюнул на конспирацию и не вернулся в человеческое тело только потому, что девушка… Или, всё же, молодая женщина? Так вот, потому что эта возмутительно неосторожная девица начала откровенничать о том, что планирует побег, и собирается взять меня с собой. При условии, конечно, что я, то есть – Снежок, будем хорошо себя вести и не раскачивать яхту. Я так понимаю, ту самую яхту, на которой и планируется побег. У меня, как у здравомыслящего оборотня, неплохо разбирающегося во всём, что ездит, ходит, плавает и летает, сразу возник вопрос – можно ли называть морской круизной яхтой лодку, которая может опрокинуться из-за неосторожного поведения медведя? Тут или девушка что-то путает, либо её ввели в заблуждение те, кто помогал готовить побег, либо был ещё и третий вариант, о котором я пока даже не догадывался.

Вот смотрел я на эту зайку в розовой пижамке, послушно жевал ненавистную морковку и думал: а почему это она меня не раздражает? А даже, я бы сказал, манит. Хотя, насколько я помнил, об особах женского пола был всегда не особо лестного мнения. Потому мне друзья и дали позывной Казанова.

А вот тут, пожалуйста, помедленнее… А ведь я прямо таки много вспомнил! Без усилий и лишнего напряга. Я от удивления даже на пушистый зад плюхнулся, чем просто умилил зайку.

- Снежок, ты так похож сейчас на большую панду. Ну, я пойду, не скучай, - она потянулась сквозь прутья клетки, пощекотала мне пузо, сунула в мою пасть ещё одну морковь и…сбежала.

Я же сидел, как та панда и жевал морковь… Хотя, нет. Панды, и те жрут бамбук, а не эту гадость. Пока я отплёвывался, мысленно раскладывал по полочкам то, что смог вспомнить.

Итак, мой позывной – Казанова. А значит, я ещё тот ходок по прекрасному полу и, к тому же, имею отношение к военному ремеслу.

Плюс ко всему прекрасно разбираюсь во всём, что движется. Сейчас я – про технику.

Ну, и, вишенка на торте… Я – оборотень, как видите – белый медведь. И мне – тридцать три года.

Прекрасный, кстати, возраст, чтобы ещё заинтересовать эту Зайку.

Если разобраться как следует, то не так уж и много я вспомнил.

Я прислушался. Вокруг было тихо. Ни голосов, ни признаков новых посетителей.

Я обратился человеком, тут же поёжился от холода. Мне нужно срочно раздобыть одежду. Было очевидно, что либо я где-то на севере, либо в этой местности сейчас зима. А потому и думать не стоит, чтобы уходить отсюда, не навестив дом хозяев. Голяка я просто замёрзну, а в теле медведя ходить - тоже не вариант, белые медведи-оборотни даже на севере большая редкость. А в этом, незнакомом мне крае, судя по всему – и подавно, так что в медвежьей шкуре ходить - только внимание к себе привлекать.

К тому же не стоит забывать и о странном тумане в моей голове, который повергает меня в пучину беспамятства. То, что запах Зайки служит для моего монстра путеводным огоньком, вытаскивающим моё сознание из пучины – очевидно. А вот обратим ли этот процесс? Что будет, если я окажусь от неё на приличном расстоянии? И, между прочим, я не ищу повода остаться возле неё. Мне просто нужно выяснить этот нюанс. И, если дело обстоит именно так, этой блондиночке придётся отправиться со мной.

К тому же, меня очень беспокоит такая несвоевременная… эрекция. Боюсь, означать это может лишь одно – я слишком долго находился в плену бессознательного. И если медведь на это состояние не реагировал, то мне, как человеку, это доставляет кое-какой дискомфорт.

Шаг за шагом, осторожно, в любой момент готовый встретить случайного прохожего, следуя по дорожке, я подходил к дому. Я знал, что он близко – я чувствовал напряжение в воздухе, так свойственное обитаемым местам, ловил новые запахи. Стоило прикрыть глаза, как воображение дорисовывало какие-то образы. Но сквозь всю эту какофонию звуков и запахов, я чувствовал ЕЁ. И это уже начинало беспокоить меня. Может, она привязала меня к себе каким-то ритуалом?

Какая чушь. Это только в сказках ведьмы во время инициации вызывают и призывают к себе тотемное животное – ворону, сову, даже волка. Но не медведя же? Да и кто верит в такие сказки? Я, Казанова, боевой оборотень – уж точно не верю. Не верить-то не верю, но когда мимо пролетел то ли филин, то ли летучая мышь, вздрогнул.

А вскоре я увидел и сам дом, где жила моя Зайка. Правильнее было бы назвать его – дворец. Три этажа, кружевные балконы и балюстрады, террасы, огромные окна, стены настолько белые, что кажутся белее снега, который лежит на склонах горы. С одной стороны, дворец словно нависает над каменистой пропастью. С другой - словно врос в гору, на которой можно заметить извивающийся серпантин дороги. А то, что я принял за сад, скорее было редким лесом, подступавшим к дому с третьей стороны. Какие-то в памяти всплывали картинки об этом месте. Но они были такими мимолётными и неясными, что я не смог связать их в одну цельную картину.

Надеюсь, пока не смог.

Я внимательно всматривался в окна дворца, размышляя о том, как бы пробраться в него. В одном из ярко освещённых окон я увидел силуэт мужчины. Возможно, это была игра света, но мне он показался достаточно высоким и крепким. Настолько высоким, что его одежда должна прийтись мне впору. Я ещё раз огляделся по сторонам, и, убедившись, что не встречу случайных свидетелей, бросился к дому. Почему-то я был уверен, что легко взберусь на балкон второго этажа, а оттуда и проникну в комнату к незнакомцу. Так и получилось. Глаза хорошо видели в темноте, руки-ноги двигались механически. Минута, может быть, три – и я оказался на балконе. Мужчина с кем-то разговаривал по телефону. Я внимательно вслушивался в его разговор – в моём положении любое слово может послужить подсказкой и приоткрыть завесу мучившей меня собственной тайны.

- А почему вас интересует именно этот зверь?

…..

- Ну, понимаете, мне трудно говорить о цене – это любимый зверь моей мачехи…

Не обо мне ли идёт речь? А мачеха – это Зайка?

- Нет, она не согласится. А отец ей во всём потакает. Но видите ли, наш отец тяжело болен, и все дела скоро перейдут ко мне и к моим братьям. И тогда…

4 Мачеха - лакомый кусочек.

Джози.

Что-то мне сегодня не везёт! Услышав за дверью шаги, я опрометью бросилась к фикусу. Тому самому, который уже не раз меня выручал, когда Ноа Вилсон, старший сын моего муженька, внезапно заставал меня в своей комнате.

Только не подумайте обо мне ничего плохого! Я вовсе не ради праздного любопытства вот уже несколько раз обшариваю его комнату. А исключительно ради собственной безопасности.

Пожалуй, мне стоит объясниться.

Меня отдали… Вернее, продали… А ещё точнее – выдурили у отца путём обмана и шантажа, когда мне было всего пятнадцать лет. Как оказалось, мой отец, с младенчества один растивший меня, порядком задолжал Джейкобу Вилсону, который был едва ли не старше моего папы.

Отец горько рыдал на моей свадьбе, когда понял, что меня отдали под венец вовсе не за одного из взрослых сыновей Вилсона, а за него самого - семидесятилетнего Джейкоба Вилсона.

Вы можете себе представить: мне – пятнадцать, а женишку - семьдесят? Конечно, в нашем мире вполне допустимы такие ранние браки. Но такая разница в возрасте – это уже что-то из разряда фантастики.

Но, как ни странно, моя семейная жизнь оказалась куда беззаботнее, и уж точно - сытнее чем то, что я знала в детстве.

Самое главное - старый муж так ни разу и не потребовал у меня исполнения супружеского долга. Я была для него скорее дочерью, а уж точно - не женой. Он с каким-то восторгом и энтузиазмом занялся моим образованием. Может, я и утрирую, но за три года я узнала больше, чем за всю свою предыдущую жизнь. У меня были лучшие учителя, мне были доступны самые редкие книги.

Вообще, мне ни в чём не отказывали.

Вот, даже Снежка Джейкоб купил, не устояв перед моими мольбами. Он заплатил целое состояние, выкупив мишку из лап каких-то очень странных людей.

Чем поверг всех домочадцев в настоящий ужас.

Они только-только смирились со мной в качестве члена семьи, как вот вам, получите – Снежок.

Нужно ли говорить, что первые два месяца мишка был просто невменяемым? Он без конца ревел и бросался на прутья клетки, не давал ни подойти к себе, ни поспать ночью. И вот только последнюю неделю, казалось, признал меня своей хозяйкой. И это было так кстати! Ведь я задумала бежать. А оставить его здесь одного – значит, обречь на верную смерть.

Я и сама не сразу поняла, что в какой-то момент отношение ко мне сыновей Джейкоба внезапно изменилось. Если ранее они смотрели на меня чуть ли не с презрением, то примерно полгода назад буквально стали объясняться мне в любви. Их внимание стало таким настойчивым и навязчивым, что во время вечерних чтений… Это, кстати, было моей единственной обязанностью перед мужем – читать ему по вечерам книги вслух, спрятавшись от других домочадцев в комнате, которую все считали супружеской спальней. Так вот, я даже пожаловалась на это Джейкобу. А он взял, старый плут, и ухмыльнулся, похлопал истощавшей от старческой немощи рукой по моему колену.

- Джози, милая, а ты не игнорируй их внимание. Присмотрись получше. Мальчики у меня получились славные – ну точно я – в молодости. Моя жизнь-то клонится к закату. Вот я и решил, что неплохо бы тебе после моей смерти выйти замуж за одного из моих сыновей…

На следующее утро я немедленно позвонила семейному доктору, и потребовала обследовать Джейкоба. На предмет сумасшествия.

Ну, во-первых, кто же в здравом уме назовёт его сыновей – славными?! Нет, они, конечно, были симпатичными. Пожалуй, даже – красивыми. Но вот характееееер… Бррррр…

Старшенький, Ноа - был строгим, угрюмым, и всегда смотрел на всех исподлобья. На меня - так особенно. Словно он был цепной пёс, а я – та, кто украла у него сахарную косточку.

Лиам, средний сын тридцати лет, не далеко ушёл от старшего брата. Он увлекался охотой, и имел огромную коллекцию всякого диковинного оружия. И так смотрел на моего Снежка, будто уже видел его огромную шкуру, лежащей у его же камина.

Мейсона же я откровенно презирала. Он был самым молодым сыном. В свои двадцать пять перетрахал в округе всё, что двигалось. Он единственный из братьев обитал в отдельном доме, стоявшем достаточно далеко от главной усадьбы. Однажды я случайно проходила мимо, и услышала, как неистово стонала под ним какая-то несчастная. Я тогда решила, что он мучил бедняжку, и с криком «Немедленно отпусти её!», ворвалась в гостиную, где прямо на журнальном столике на четвереньках стояла обнаженная девица.

Помню, как изумлённо смотрел на меня Мейсон, не торопясь вытащить из бедняжки свой…свой…Ну, вы поняли.

- Почему это я должен её отпустить? – охрипшим голосом спросил он тогда.

- Ты делаешь ей больно!

Правда, девица выглядела скорее озадаченной, чем обиженной на этого мужчину.

Помню, как Мейсон прищурил один глаз и отстранился от девицы. Бесстыжий! Прикрылся лишь тогда, когда я, пунцовая, как рак, отвернулась и попятилась к двери. Девушку мне, конечно же было жалко. Но вот «любоваться» потным, пусть и красивым голым мужчиной я не собиралась.

Я уже собиралась выскочить на улицу, как о стену у моего носа шлёпнула рука, преграждая мне путь.

- А скажи-ка мне, Джозайя, ты знаешь, что такое секс?

- Ты охренел? - вспыхнула я. – Я, между прочим, замужем за твоим отцом уже три года.

- Не три, а два с половиной. И, на минуточку, папаше семьдесят два. Так ты так и не ответила… - он замолчал. А затем вдруг его физиономия оказалась у моего лица и он изменившимся, я бы сказала, поражённым голосом спросил: - А может, наша мачеха всё ещё девственна?

Я вспыхнула пуще прежнего, вспылила, оттолкнула его руку и выскочила во двор. Домой я в тот день мчалась с невероятной скоростью, недоумевая, чем именно чуть не выдала свою, мягко сказать, неопытность. И с тех пор зареклась делать добрые дела – хотела помочь девице, а сама при этом стала объектом внимания молодых Вилсонов.

Начиная с того самого дня братья посматривали на меня странно. Заинтересованно. С огоньком. Так что я даже была вынуждена попросить защиту у Джейкоба. А он, старый пердун, вооон, как отреагировал… Присмотреться я, видите ли, должна… Да никогда в жизни!

5 Наглец в моей ванной

И я послушалась. Замерла. Тем более, что как ни посмотри, это было только мне на руку. Потому что не в моих интересах быть обнаруженной «сыночком». Да и жить хотелось, а не стать жертвой случайного... Кто же он? Вор? Взломщик? Хотя понятно одно - он явно не друг моему пасынку, возможно - враг. А враг врага - это мой друг.

Что-то я и сама уже запуталась в своих сумбурных мыслях. Одно мне было ясно - совершить побег, заручившись помощью врага моих пасынков, будет гораздо легче, чем в одиночку. И я снова дернулась в его лапах, только теперь всего лишь для того, чтобы сделать ему умопомрачительное предложение о сотрудничестве.

Но мужчина только крепче прижал меня к себе, буквально расплющивая лицо о его грудь.

- Вот, гад, все-таки задушил! - подумала я за мгновение до того, как сознание покинуло меня.

Что-то капнуло мне на лицо. Я вздрогнула и отвернулась. Но холодные капли догнали меня и здесь. Да что же такое? Неужели снова уснула возле клетки Снежка? Я открыла глаза и чуть не закричала - мне в лицо мчалась новая порция воды. Да что это за чертовщина? Я успела отвернуться и услышала вслед:

- Опомнилась? Ну и хорошо.

Перекатилась в сторону, моментально вскакивая на четвереньки. И тут же поняла, что нахожусь в своей комнате, в своей постели. А совершенно незнакомый мне мужчина, как ни в чем не бывало, сидит на моей кровати. В ту же секунду воспоминания вернулись, и я поняла - это тот самый негодяй, который, даже не выслушав, чуть не задушил меня.

- Вы кто? Что делаете в моей комнате? Как вы вообще сюда попали?

- Где твоя вежливость? Могла бы просто поблагодарить...

- За что? За то, что чуть не задушили меня?

- Это были вынужденные меры. Ты и сама попалась бы, и меня бы подставила. И, кстати, я предупредил, чтобы не дергалась.

Я презрительно фыркнула. И тут вдруг поняла всю серьезность и неоднозначность ситуации: в МОЕЙ комнате находится мужчина. Чужой мужчина. Который, к тому же, даже голову склонил к плечу от удовольствия и улыбается, скользя взглядом по моему обнаженному плечу. А может, он сам и приспустил с меня блузку, расстегнув несколько пуговиц?

- Ну и что? - спокойно, даже немного насмешливо спросил мужчина.

- Что? - как попугай переспросила и попятилась к другой стороне кровати.

То, что он не пытался остановить меня и не бросился вслед, нисколько меня не успокоило - ведь он был в моей спальне!!! В комнате, в которой за последние три года никто из мужчин, кроме моего мужа, не появлялся.

Я невольно бросила взгляд на изящные позолоченные часы, которые стояли на тумбочке у кровати - девять часов вечера. Через пятнадцать минут мне нужно будет идти к Джейкобу и выполнять свой супружеский долг - кто бы поверил, читать ему книгу на ночь.

- Как - что? - явно насмехался муж. - Благодарить будешь?

- За что это?

- Ну как? Я спас тебя от разоблачения. Вот, в спальню тебя принес. Даже медицинскую помощь оказал, - он показал на стакан с водой, который все еще держал в руке. - Надо бы поблагодарить...

- Спасибо, - буркнула я, справедливо решив, что не стоит спорить с ним. Особенно сейчас, когда я в таком уязвимом положении.

- Спасибо? И все? - он поднялся на ноги и стал обходить кровать. - Мне кажется, я заслужил другую награду...

Как он смеет! Если он красавчик, если он беспардонный нахал - значит, ему можно оскорблять меня?! Еще несколько шагов и он просто зажмет меня в угол, и там я уже от «спасибо» не откручусь. Я вскочила с ногами на кровать и перебежала на другую сторону, автоматически заметив, что незнакомец настолько высокий, что наши глаза сейчас оказались на одном уровне. Путь к входной двери был отрезан, поэтому я бросилась к той двери, которая вела в спальню мужа.

И только теперь я почувствовала себя немного увереннее - мой мужчина хоть и был старым дедом, но сейчас вокруг него суетятся несколько слуг во главе с нашим «придворным» врачом.

О чем я и поспешила сообщить нахалу.

- Я благодарю вас за то, что не выдали меня и помогли. Но это вся благодарность, которую я готова выразить, - он иронично приподнял бровь и, кажется, хотел что-то добавить. Но я остановила его порыв, как я надеялась, властным движением руки. - Мне пора идти к мужу и выполнить свой супружеский долг. Вам же советую немедленно убраться из моей комнаты. Или я буду вынуждена позвать охрану. И кстати, - окончательно осмелев, сказала я. - Если вы хотите более... горячей благодарности, советую вам сначала принять душ. От вас воняет, как от немытой собаки.

Не стала ждать расплаты, а быстро толкнула дверь и сразу же оказалась в спальне мужа. С огромным облегчением я увидела, что слуги были все еще здесь. Они уже закончили мыть старика и натирать его лечебными мазями, и в этот момент как раз помогали ему лечь в постель.

- Жози, дорогая, ты уже пришла? - суровое лицо старика поплыло, когда он улыбнулся мне.

Вот странная штука - жизнь. Джейкоб принял отвратительное решение, буквально поспособствовав тому, что на меня открыли охоту его сыновья. И все же, я не держала на него зла. Он сделал то, что считал лучшим для меня. И, конечно же, для своих сыновей. И наверное, считал себя очень щедрым, дав мне такой «огромный» выбор - Ноа, Лиам или Мейсон. Все трое были умными и симпатичными. Пожалуй, это их единственное достоинство. Но единственная эмоция, которую я испытывала к ним, — это ярость. Не знаю, почему так. Мне кажется, я скорее отдамся нахалу, который меня чуть не задушил, чем одному из сыновей Джейкоба.

А, кстати... Я даже перестала читать, когда эта мысль меня «озарила». Заняться с ним сексом... Кстати, и насмехаться не будет над тем, что взрослая, восемнадцатилетняя ЗАМУЖНЯЯ жена оказалась такой девственной и неопытной. Просто потому, что как только я забеременею от него, так больше никогда и не увижу. Это не отменяет побег, а просто послужит дополнительной защитой для меня. Как только в моем животике поселится малыш, немедленно сообщу братьям Уилсонам об этом. Поняв, что не успели и потеряли траст и половину состояния, они сразу же перестанут меня искать. А я буду спокойно растить своего ребенка, уверенная в его и своем завтрашнем дне.

6. Нахал! Негодяй! Пошлец! Бабник!

Нахал! Негодяй! Пошлец! Бабник!

Как только я не называла незнакомца, носясь от одной стены своей комнаты к другой. А я ещё хотела к нему за помощью обратиться! И не только за помощью… Господи, какая же я дура. И вот как я себе это представляю? Подхожу такая к нему, вся из себя, не Жози, а женщина вамп, коготком по груди царапаю и томно шепчу: «А не соизволите ли сударь, переспать со мной?»

Я почему-то посмотрела на свои ногти. Какие, к чёрту коготки? У меня не то, что маникюра нет, так от нервов ногти до живого тела обгрызены. А ещё придумала же такое – «сударь»… Это же в каких сказках я такие бредни прочитала?!

- Эй, зайка, - раздалось вкрадчивое над ухом. – Ты что там рассматриваешь?

Я от неожиданности подпрыгнула, оглянулась. Мужчина стоял так близко ко мне, что я упёрлась взглядом ему прямо яремную впадину. Чтобы посмотреть этому нахалу в лицо, мне пришлось высоко задрать голову. Проследила за его взглядом, и поняла, что уже какое-то время застыла у самой стены, причём, повернувшись к ней лицом. Поглощённая своими фантазиями, я даже не заметила этого.

А ему какое до этого дело? И что это он так вольно шатается моими покоями?

Я ступила вбок, ещё шажок, медленный и осторожный разворот и надменно брошенное:

- Вы уже закончили? Процедуры? Может, уберётесь, наконец, вон из моей спальни?

Ничерта он не закончил! Стоял такой возмутительно мужественный, красивый, и абсолютно голый. Маленькое полотенце, прикрывающее срам - даже не в счёт. Мокрые длинные волосы кажутся иссини черными, и пряди змеями вьются по плечам. Никогда не любила мужчин с длинными волосами. Но этот экземпляр просто заинтриговал меня. Да что же это со мной происходит?! Восемнадцать лет – это вовсе не тот возраст, когда будешь вешаться на шею первому встречному. Да я, кстати, ещё ни разу и не вешалась… А почему это он протягивает мне мой бритвенный станок? Розовый? С белой сменной головкой?

- Нет запасного? – спокойно спрашивает он. – А то этого мне лишь на полщеки хватило…

Я смотрю на щеку… И правда, не хватило. Я тупо перевожу взгляд на станок, и тут же заливаюсь краской – ужас какой-то! Я только сегодня утром этим самым станком себе интимную прическу делала. С непривычки не просто сделала, а чуть всё наголо не сбрила. Обычно я каждые выходные проводила в салоне красоты в ближайшем городке, а тут эти гонки наперегонки с озабоченными пасынками совсем выбили меня из привычного образа жизни. Так что многое приходится делать самой. Вот и линзы контактные не успела заменить, хотя вот уже неделя, как нужно поменять их на новые.

Мужчинка моё смущение явно заметил, зачем-то поднёс станок к носу. Губы дрогнули в едва заметной улыбке. Всё явно понял…

Я поспешно отвернулась, скрывая злые слёзы, готовые брызнуть из глаз.

- В ванной в шкафчике, под зеркалом…

Чуть язвительно не спросила – неужели до сих пор не обыскал мои комнаты?

Лишь по движению воздуха я поняла, что вновь осталась в комнате одна. Подбежала к зеркалу и посмотрела на своё отражение – губы алые из-за того, что то и дело терзаю их зубами, взгляд – безумный, глаза лихорадочно блестят, а на щеках расцветает румянец. И сама не понимаю – то ли от злости, то ли от смущения.

Нужно немедленно освежиться и взять себя в руки. Стремительно выхожу на небольшой балкон, упираюсь животом и руками о перила, и закрываю глаза. И словно мне мало всего этого, слышу тихое покашливание.

- Жози, давай поговорим…

О, нет. Это Мейсон – младшенький моего мужа. Как хорошо, что от земли и до моего балкончика достаточно высоко, а то, могу поспорить, он уже давно забрался бы на мой балкон.

- Нам не о чем разговаривать, Мейсон.

- Котёнок, ну не рычи. Спускайся, погуляем, поговорим, поближе познакомимся.

- Как тебе не стыдно, Мейсон! Я, между прочим, жена твоего папы.

- Так он и не против. Лишь бы по согласию.

- Вот видишь? А согласия я не даю.

Фыркнула и вернулась в комнату. Только затем, чтобы тут же наткнуться на странно колючий взгляд незнакомца. Взгляд – колючий, пытливый, пронизывающий. Такой, что даже поёжиться хочется. А на губах играет легкомысленная ухмылка.

- Какая банальная история, - замечает, роясь в своём бауле. – Старый умирающий муж и молодой, страстный ухажер. Сынок, если не ошибаюсь?

И столько в его голосе было уничижения, что я совсем потеряла контроль над собой. Подскочила к нему и занесла руку для пощёчины.

Да не успела – мужчина перехватил мою руку в сантиметре от своего скулы. На мгновение мне показалось, что его лицо вдруг стало похоже на морду какого-то чудовища. Я даже заморгала и головой замотала. А когда посмотрела на него вновь, то он всё с той же улыбкой подносил мою ладонь к своим губам.

- Как вы смеете! Вы ничего обо мне не знаете!

Его губы оказались намного мягче, чем мне это представлялось. Как ни дёргала я рукой, но отнять её не могла – он удерживал её крепко, хотя и не больно.

- Так расскажи мне.

О чём я должна ему рассказать? О том, что чувствует пятнадцатилетняя девочка, которую продали богатому старику? О том, что, получив за меня деньги, отец уехал, бросил меня и больше я никогда не видела его? А может, о презрении, с которым на меня смотрели окружающие? Кто-то исподтишка. А сыновья Джейкоба даже не скрывали этого. Или, может, что чуть ли не единственным утешением для меня были долгие беседы со старым мужем, который, вопреки моим ожиданиям, вёл себя очень порядочно и заботливо? За исключением его последнего решения, конечно. Как бы мне ни хотелось думать, что он таким образом хочет обеспечить моё будущее, но где-то в глубине души я подозревала, что он попросту сошёл с ума.

7. И снова клетка

Казанова

Не уверен, что когда-либо ещё моё мнение менялось с такой скоростью, как этим вечером. Или, вернее, этой ночью.

Я думал, что немедленно покину это место, как только узнаю где нахожусь и буду уверен, что красный туман вновь не овладеет моим мозгом. Но когда девчонка оказалась в моих лапах, тотчас поклялся себе, что не уйду из этого дома без неё.

Она так смешно трепыхалась в моих руках там, под фикусом. Неужели чувство самосохранения напрочь в ней отсутствует? Любой оборотень на её месте затаился бы, замер, оценивая ситуацию. А что там было оценивать?

Неужели не почувствовала, что моя сила в разы превосходит её? Мне пришлось немного придушить её, хотя я легко мог обездвижить её своим флером. Но в последствии она бы чертовски плохо себя чувствовала – флер оборотня действует разрушительно на человека, хотя и заставляет его безропотно подчиняться. Редкие экземпляры могут противостоять ему. И то, в тех случаях стоит поинтересоваться предками человека – скорее всего, в родословной можно обнаружить кровь оборотня или ведьмака.

Я мог бы бросить её там же, за фикусом. Но вместо этого подхватил на руки и отнёс в её комнату – её запах был таким ярким и вкусным, что я безошибочно нашёл дорогу к её апартаментам.

Уложив Зайку на кровать, я первым делом принюхался, осмотрелся, оценил обстановку. И решил, что укромнее места в этом доме я не найду. И задержусь здесь подольше, ведь кроме следов девчонки ничьего другого присутствия я не обнаружил. Даже удивился – девчонка-то замужем. А где следы, запах мужа? Только лёгкий, почти неуловимый след женщины постарше. И даже она не часто тут бывала.

Я заглянул в ванную – и тут же выскочил, потому что долгое время немытое тело стало вдруг чесаться, требуя немедленно принять душ. Сейчас не время, чуть позже – обязательно.

Обнаружил ещё несколько дверей. Одна дверь вела на балкон. Я выглянул, довольно хмыкнул – спрыгнуть с балкона на землю, да и забраться обратно – нечего делать. Просто замечательно!

Подошёл к другой двери, и поморщился. И как только я сразу не почувствовал запах…дряхлости? Тихо открыл дверь и попал в покои старика. Я почти ничего не помню из своего прошлого, но инстинкты мои не угасли. Я не сомневался – жить ему осталось не долго. Дней пять, не больше.

Помню, как в тот же миг презрительно обвинил Зайку в корыстности. Ну а что ещё могло связать почти ребёнка с умирающим стариком, как не деньги? И даже не говорите мне, что любовь зла, полюбишь и козла.

Я решил, что не хочу иметь с ТАКОЙ дело. Осторожно вынул у неё из руки предмет, который она стащила в том кабинете. Весьма примитивная мини видеокамера. Забрал её и вышел из комнаты, не собираясь больше туда возвращаться.

Быстро пробежался тремя этажами огромного дома и убедился, что по-настоящему жилых комнат тут не так уж и много. И уж точно – ни одного зверя, ни одного оборотня. Ни духа, ни намёка на дух зверя. Даже открыл одно из окон в гулком коридоре и принюхался – снаружи тоже не доносилось запахов оборотня. Чёрт знает, что такое.

Моё обоняние меня не подводило – я очень чутко чувствовал то, что было даже за закрытыми дверями. Но духа оборотней так и не уловил. Может ли случиться такое, что я очутился в чужом мире? Скажем, в мире людей? Тогда это объяснило бы многое – кроме странной потери памяти.

Сразу после этого вернулся в кабинет мужчины, на балконе которого припрятал «одолженные» вещички. Даже на балкон выбрался. Но почему-то решил просмотреть то, что записала камера, которую я забрал у Зайки. Ведь зачем-то же она пошла на такой риск?

В принципе, ничего интересного я не увидел. Ну, разве что гуляющего по своей комнате когда одетого, а когда – и не совсем, мужчину. Того самого, чью одежду я одолжил. И только почти в самом конце увидел, как он садится за стол у окна, и открывает ту самую тяжёлую потрёпанную книгу, которой я прикладывал окно. И достаёт сложенные в несколько раз листки, читает, задумчиво смотрит вперёд, и достаёт ещё один листок – фотографию.

Как интересно. Не ради ли них Зайка забралась в чужую комнату?

А я вдруг подумал – а не задержаться ли мне в этом доме подольше? Пустующих комнат в доме – тьма тьмущая. Да и у чужой жёнушки можно пожить. Тем более, что чресла мои ныли и были готовы ринуться в бой.

Я забросил свой рюкзак за спину, и снова забрался в окно, прихватил книгу, на которую поначалу не обратил внимания, спрятал её в рюкзак и, никем не замеченный, вернулся в спальню девчонки.

А потом понеслось… Я разрывался на части от самых противоречивых чувств. То мне хотелось успокоить её, почему-то – утешить. То отшлёпать. Но ни на одну секунду не исчезало одно единственное желание – опрокинуть Зайку на кровать и как следует оттрахать. Хотел этого, когда она огорошила меня тем, что от меня воняет.

И когда отправилась исполнять супружеский долг – тоже хотел.

Тут уж я даже не сдержался, и бросился за ней.

Странные существа эти люди - будто слепые, глухие, с напрочь отсутствующим обонянием. Ни один из присутствующих в старческой спальне не обнаружил меня. Какого чёрта я туда попёрся – не знаю. Знаю одно, если бы этот дед посмел дотронуться к Зайке, тотчас свернул бы ему шею.

Но, она меня удивила. Так, как будто это было нормально, просто взяла книгу, открыла её где-то на середине, и стала читать. Я не мог не заметить, что старик какое-то время смотрел на девушку. Не так, как смотрит изнывающий от страсти мужчина. А скорее, как отец смотрит на своё дитя. Если только я что-то в этом понимаю.

В какой-то момент я предпочёл удалиться. А затем и воспользоваться её ванной. А потом эта безобразная сцена с сынком старика. Вернее, к Зайке, как раз, никаких претензий и нет.

А вот я закатил безобразную сцену, огульно обвинив её в … В чём? И сам толком не понимаю. Потом изменил своё мнение, и чуть не бросился утешать, увидев её широко раскрытые глаза и блестевшие в них слёзы. А как она кусала губку от обиды…

8. Первобытный инстинкт

А вскоре послышались и шаги. К сожалению, это была не Зайка. Один из навестивших меня ступал пусть и пружиняще, но громко. Я тотчас узнал его по запаху, который швырнул мне в морду ветер. Это был хозяин фикуса и одолженных мной вещей. Но он интересовал меня постольку поскольку. А вот трое других, ступавших едва слышно, меня порядком напрягли.

Это совершенно точно были оборотни. Так что идея обратиться человеком, просочиться сквозь прутья и исчезнуть в то-ли лесу, то ли саду, была совершенно идиотской – звериный нюх моментально поможет им обнаружить меня. Я это откуда-то совершенно точно знал. Поэтому я сделал единственное, что мог сделать в этой ситуации – затаился и попытался получить максимум информации.

Я встал, широко расставил лапы и нагнул голову вниз, демонстрируя осторожность и готовность к встрече. Но никак не агрессию. Даже ещё не видя новых гостей, чувствовал их силу, соизмеримую с моей. Встреть любого из них на тропе войны, я мог бы с ним и побороться за доминирование. Но их было трое. И было глупо провоцировать их.

Мне кажется, я надолго запомню тот момент, когда наши с ними взгляды встретились. Странное, необъяснимое чувство дежавю возникло, когда вспыхнул золотой ободок вокруг радужки одного из оборотней. Не смыслящий в иерархии оборотней человек, возможно, и не распознал бы в этом оборотне вожака. Но только не я. Более того… Я не помнил его, но могу поспорить – он меня узнал. Один из сопровождавших его оборотней сбился с шага, другой ничем не выдал того, что узнал меня. Вот только … сердце его застучало чуть быстрее, да ноздри дрогнули, словно он пытался уловить мой запах.

- Вот он, - тем временем нервно произнёс мужчина-человек.

Он так явно замешкался, не желая подходить к моей клетке ближе, что я насмешливо рыкнул. Человек вздрогнул и испуганно отступил на шаг. Ну, ясно – ничерта он не понимает нюансов рычания зверя. А вот один из оборотней при этом едва заметно склонил голову набок, а вожак прищурил один глаз. Чёрт, как же знакомо это мне было. Определённо, эти звери раньше встречались в моей жизни. Вот только кто они мне – враги, друзья или случайные знакомые?

Тот, кого я определил как «вожак», подошёл вплотную к клетке.

- Хороший экземпляр, - ровным голосом произнёс он.

- Вы бы не подходили к нему близко. Он вовсе не так спокоен, как кажется сейчас. Это он затаился, - явно нервничал человек.

Один из оборотней фамильярно положил лапу ему на плечо, и даже провоцирующе подтолкнул чуть вперед. Я фыркнул, оценив этот презрительный ход. А вожак уже не таясь ухмыльнулся, явно распознав мои эмоции, присел перед моей клеткой так, что его глаза оказались чуть ниже моих.

Значит, они мне не враги. А иначе он, наоборот, старался бы смотреть на меня с высока. Таким нехитрым способом он продемонстрировал, что не угрожает мне. Этика оборотней, знаете ли. Хоть ни одна чёрточка на его лице не дрогнула, мне вдруг показалось, что он немного волнуется, нервничает. Я признал и его силу, и его жест доброй воли. И опустил голову так, что наши глаза оказались на одном уровне.

- Кто позволил?! Немедленно отойдите от моего медведя! - за спинами посетителей раздался взволнованный голосок.

Зайка. Как я и ожидал, Жози пришла навестить своего питомца. Я не сводил глаз с вожака, только ноздри мои нервно дёрнулись, да в груди послышался рык-предупреждение. Мол, моя она. Обижать нельзя.

- Я понял, - тихо сказал чужак. Настолько тихо, что только я и услышал. – Привет, Казанова. Надеюсь, ты меня помнишь.

Но нашу «беседу» очень бесцеремонно прервали. Кроха, совершенно потеряв чувство критики, буквально оттолкнула вожака, встав между ним и мной. Тот медленно поднялся на ноги и уставился на неё. Рык в моей груди стал ещё громче. Я мог бы сейчас обернуться человеком, но тогда испорчу себе всю игру. Оборот оставлю на самый крайний случай.

- Не смейте подходить к Снежку, - сверлила она взглядом всех по очереди.

Только я услышал в её голосе истеричные нотки? Желая успокоить её, приблизился к клетке и тронул сквозь прутья ее шею мокрым носом.

- Жози, немедленно отойди от него, - попытался взять ситуацию в руки её пасынок, - это безобразие пора прекращать. Эти люди готовы позаботиться об этом медведе.

- К тому же за кругленькую сумму, не так ли? - огрызнулась девушка. – Этот медведь – мой. И только я буду решать, что с ним делать.

И очень неуместно всхлипнула, будто едва сдерживала слёзы.

- Жози, - глухо сказал мужчина-человек и сделал шаг в её сторону.

Но оборотень, который так и не убрал с плеча руку, заставил его остановиться.

- Судя по всему, есть кое-какие особые обстоятельства, - голосом, который казался мне таким знакомым, произнёс вожак, - которые, скажем так, откладывают нашу сделку.

- Да какие там обстоятельства…

Но реплику человеку так и не дали договорить.

- Пожалуй, мы примем ваше предложение и задержимся немного… Скажем, до утра. А заодно и проясним кое-какие моменты.

Вожак оглянулся на дрожащую Жози, бросил красноречивый взгляд на меня, словно рассчитывал на то, что я его понимаю.

- Мы не обидим вашего… Снежка, - неожиданно задорно улыбнулся он. – Ваш родственник убедил нас посетить приём, который вы организовываете вечером. Надеюсь, у нас будет возможность увидеться там.

И лёгким, стремительным шагом пошёл прочь. Его друзья отправились вслед за ним, ведя, словно какого-то арестанта, пасынка Зайки.

Если честно, я думал, что едва останется одна, Жози ударится в истерику. Но ошибся. Она решительно повернулась ко мне. Явно растерялась, увидев мою морду так близко. А в следующий момент повергла меня в ступор.

- Не бойся, Снежок. Мы справимся. Я уже почти всё решила. Только…если вдруг нам придётся расстаться, веди себя хорошо, ладно?

И…выудила из-за спины морковку. Да какого лешего?! Хотя, кажется, из её рук я скоро буду не только морковку жрать, но и ботву.

- Прости, но мне нужно бежать. Меня ждёт очень важная встреча…

9.Силки для Зайки

- Моё время на исходе, - заявила она сразу после того, как толкнула меня в кресло. – Сегодня один из сыновей Джейкоба влез ко мне в спальню.

Нужно ли говорить, что у меня перед глазами мгновенно красный туман ярости поплыл? Я ещё до конца не знаю, как разрулю эту ситуацию, но Зайку я уже считал своей. И буду рвать руки, кадыки тому, кто посмеет к ней прикоснуться.

- Кто именно? – хрипло спросил я.

- Понимаете, - смутилась Жози и застыла у окна, отвернувшись от меня. - Я не знаю. Я плохо вижу, - поспешила объяснить девушка, - к тому же задумалась, а он…он спрятался у меня на кровати, и схватил, когда я этого не ожидала.

И вдруг до меня дошло! Она же говорит обо мне! И что мне теперь делать? Признаться во всём, и рискнуть её хорошим ко мне отношением? Или соврать? Промолчать? В любом случае я буду чувствовать себя не очень… Пожалуй, лучше признаюсь. В конце концов пусть привыкает к мысли, что я её хочу. А что? Объясню доходчиво, а то и продемонстрирую, что намного лучше её престарелого муженька владею своим орудием.

- А задумалась ты, сразу выйдя из душа?

Она замерла. Я видел, как застыли её плечи. Догадалась? Почему бы и нет? Она кажется мне сообразительной.

- И, кстати, мне интересно… У тебя глаза синие или серые?

Ответа я не получил. Но поспешил встать из неудобного кресла навстречу несущемуся мне урагану. Перехватил её в полёте, ловко скрутил, и тут же плюхнулся назад. Только уже с брыкающейся Зайкой на руках. Я даже подумать не мог, какого она ужасного обо мне мнения, и как ловко формулирует своё возмущение, при этом не использовав ни одного матерного слова. Получив очередной раз белокурым затылком в подбородок, зашипел:

- Если не угомонишься…

- Что?! Что ты мне сделаешь? Придушишь?!

Ну зачем же? Знаю ещё один прекрасный способ заткнуть ей рот. Что и сделал без лишних объяснений.

Поцеловал. Засосал её губы, сразу проталкивая язык в рот, догоняя ускользающий юркий язычок. Ну всё, кроха, ты доигралась. Обязательно найду твоему язычку нужное применение. Такое правильное. Такое… При этом так плотно прижимаю к себе, что она, наверняка, чувствует мою эрекцию. Воон, бёдрами как ёрзает – то ли убежать от моего стержня хочет, то ли, наоборот, насаживается. Бесстыдница. Рядом с комнатой мужа…

Хотя, нет… Пожалуй, пытается избежать контакта с членом – вооон, как дугой выгнулась. Я положил ей руку на живот, чуть скользнул вниз и надавил, плотнее прижимая к себе. Пискнула, дёрнувшись. Но мои пальцы уже нащупали вожделенные складки, нежно касаюсь плоти с легким нажимом, массирую то местечко, где спрятался чувствительный бутон… Вот так, вот так, моя хорошая. Чувствую, как расслабляется. Как робко касается юркий язычок моего, как податливо приоткрылся ее ротик, перестав сопротивляться, как она часто дышит.

Открываю глаза и чуть отстраняюсь, собираясь вновь заткнуть её, если вздумает шуметь. Но не шумит. И меня это разочаровывает. Наклоняюсь и мягко целую в губы.

- Вот так, - шепчу, - меня нужно слушаться.

Голубая венка пульсирует на тонкой шее. Такие разве бывают? Такая тонкая, что чуть нажми – и сломаешь. Смотрю в ее раскрытые от удивления и шока глаза и не могу насмотреться.

Наверное, она и сама ещё не понимает, что в этот момент её судьба окончательно решилась. Смотрит в глаза, такая трогательная. Совсем молоденькая, - щемит в груди, стираю пальцами её слезы.

Не испытывала никогда ничего подобного? Не удивительно, живя со стариком-то.

- Так на чём мы остановились? Ты собираешься бежать? Могу узнать - куда? Как? Каков план? И…причины?

- Мой муж умирает. И рассчитывает, что один из его сыновей станет моим следующим мужем.

- А ты не согласна?

- Они же придурки, - возмущённо шепчет. – Ноа – дундук и зануда. Он за деньги мать родную продаст.

- А где она? Мать?

- А? – смешно морщит носик, не успев за ходом моей мысли. – Так нет её, умерла при родах.

Я молчал, и она продолжила:

- Ноа людей каких-то жутких привёл, хочет моего Снежка продать. Лиам – тот живодёр и охотник. Уверена, как только не станет отца, попытается устроить на Снежка охоту…

А вот это уже интересно. Пусть попробует. Я бы задержался до этого момента.

- Мейсон – тот просто бабник. Обижает женщин.

Хорошая семейка, - подумал я, а вслух спросил:

- И тебя обижал?

- Нет, на меня до того как… в общем, не обращал на меня внимания. Просто я застала однажды, когда он с женщиной был.

- И? – заинтересовался я, увидев её смущение.

- И она кричала.

- И?

- Громко.

- И что?

- Ну как, что?! – возмутилась Зайка.

Замолчала, возмущённо засопела, когда я откинул на спинку кресла голову и беззвучно рассмеялся.

- А ты её, значит, спасла? – догадался я. – Она… поблагодарила?

Жози возмущённо вскочила с моих колен, отбежала на приличное расстояние. А я смотрел на эту человеческую женщину, и уже сомневался – а женщина ли она? Или, может, девственница? Нужно будет поосторожнее, когда в постели с ней окажусь. А то, что окажусь – это уже не обсуждается.

- Хорошо, с этим разобрались, - всё ещё посмеиваясь, хлопнул я ладонями по коленям. – Давай дальше. Какой план?

- По моему сигналу у пристани нас будет ждать яхта.

- Где пристань?

- Километров пять, если напрямую. По серпантину – десять.

- Яхта большая?

- Да.

- Сколько тонн?

Девушка растерянно молчала и снова закусила губу. Какая…соблазнительная привычка.

- Проехали. Куда плыть будешь?

- У меня на острове в океане тётка живёт. Мамина сестра, должна приютить.

- Должна? А если не приютит?

- У меня есть деньги, - передёрнула она плечами, - где-нибудь спрячусь. Вот только лучше к тётке.

- Почему?

- Она живёт на острове, там легко Снежка спрятать. Он у меня не совсем обычный.

- Это да уж. И что, долго его будешь там прятать?

- Пока всё не стихнет. А когда меня перестанут искать, отвезу его к разлому.

10. Первый танец

Знаете, о чем я думала, уставившись на дверь, закрывшуюся перед моим носом? Не о том, что нужно отчитать горничную за пыль, покрывавшую светлое дерево. И не о том, на что намекнул этот мужчина. Хотя, нет... Об этом я тоже думала. Нужно быть совсем идиоткой, чтобы не понять его непристойных намеков.

Это меня несколько пугало, волновало неизвестностью, но в принципе, полностью устраивало. Мало того, что я из-за своего целомудрия не могу даже элементарно обратиться к женскому врачу, боясь испортить репутацию престарелого мужа. К тому же, я неплохо разбираюсь в законах. И вполне осознаю, что если всплывет, что мы с Джейкобом ни-ни, а только сказки друг другу по вечерам читали, то кто-то особенно рьяный запросто может попытаться признать мой брак недействительным. А там и лишить меня положенного мне наследства.

Не могу сказать, что я была жадным человеком. Но меня поймет тот, кто хоть раз жевал ивовую кору, чтобы облегчить голодные спазмы. Да, да, был в моей короткой жизни и такой эпизод.

Не об этом я думала. А о том, что у меня нет ни малейшего основания доверять этому человеку. А я, все равно, доверяю. Я не знаю его имени, понятия не имею, откуда он взялся, зачем появился. Не утешаю себя и тем, что ради моего роскошного тела он готов на все - терпеть унижения, опасность. Ради чего? Ради того, чтобы уложить в постель чужую жену? Бред немыслимый. Думаю, что эта возможность для него лишь приятный бонус.

А каковы его истинные мотивы?

Я опустила взгляд и медленно развернулась на сто восемьдесят градусов. Замерла. Повела взглядом в сторону и всмотрелась в тень, лежавшую за креслом, которое стояло у самых дверей. Услужливая память сразу же напомнила мне, что вчера вечером на этом же месте лежал рюкзак незнакомца.

Наклонилась и подняла... толстую потрепанную книгу, которую видела, кажется, в комнате Ноа, старшего сына моего мужа.

Вряд ли Ноа подбросил ее. И вряд ли потерял. А значит...

Кто же ты, мой незнакомец?

Я подошла к своей кровати, села, начала листать книгу. И - вуаля!!! Завещание Джейкоба! То самое, которое я искала. Но и это было еще не все.

Рядом с гербовым листом лежала маленькая старая фотография. Мой Джейкоб, совсем юный и зеленый, нежно и влюбленно смотрит на молодую девушку. Словно в полудреме я подошла к зеркалу, посмотрела на свое отражение. Затем снова всмотрелась в лицо девушки на фотографии. Или я совсем ослепла, или же... я была точной копией юной соблазнительницы. Даже не осознавая, что почти не дышу, что сердце бьется где-то в горле, я перевернула фотографию.

«Любимому Джейкобу от Мари».

Мари...

Так звали мою маму, которая, как я была уверена, умерла при моем рождении.

Но ниже этой подписи был написан корявыми буквами адрес. Я видела документы, написанные рукой моего мужа, когда он был здоров. И знала, как выглядят каракули, которыми он писал во время болезни. Этот текст был дописан совсем недавно. Его ослабевшей рукой.

В висках колотил набат, в ушах стоял гул... Неужели Джейкоб не лгал и действительно был знаком с моей мамой? И... может быть, она все еще жива?!

Я спрятала книгу и заветные листки под матрас и бросилась в комнату мужа. Правда, мне пришлось подождать со своими вопросами - рядом с Джейкобом сидели два его старших сына.

Я не смогла поговорить с мужем ни через час, ни через два, ни через пять. Его сыновья не оставляли его одного ни на минуту.

К вечеру я совсем изнемогла и была просто в адском настроении - я так ничего и не узнала о своей маме. В любой другой день я бы сбежала к Снежку - но боялась помешать планам незнакомца.

С яростью дергая расческой волосы, я укладывала их в вечернюю прическу - готовилась к вечернему приему.

Я всегда любила такие приемы, хотя и выглядела всегда бледной скучной тенью моего мужа. Его друзья были слишком стары, чтобы интересовать меня или интересоваться мной. Те, кто был немного моложе, просто боялись подойти ко мне. Поэтому если бы я не кружилась по вечерам в своей спальне в объятиях подушки, то даже не научилась бы танцевать.

Роскошь, музыканты, вечерние платья, самые дорогие напитки... Джейкоб никогда не жалел на это денег, устраивал не просто приемы, а настоящие балы. Как в сказке.

Не потому, что любил размах или развлечения. Не из порочного желания пускать пыль в глаза.

Каждый из его приемов был продуман до последней мелочи.

Все знали о балах Джейкоба Уилсона, все стремились туда попасть. Получить приглашение, пусть даже один раз, было чем-то вроде входного билета в новую жизнь. В закрытое общество, где решались вопросы самого высокого уровня. Любого. От многомиллионных сделок до того, кто будет свергнут с олимпа. Здесь решалось все. Именно в нашем доме, на этих приемах. А не в кабинетах и на каких-то переговорах. Это уже было просто декорацией, видимостью.

И слово моего мужа в этих решениях имело огромный вес.

Пусть даже не всегда было окончательным, но он был тем, от кого зависели многие судьбы, многие жизни.

А поскольку все уже давно привыкли к юной, молчаливой девочке, руку которой Джейкоб не выпускал из своих ладоней, то меня уже не сторонились и не стеснялись. Моим любимым развлечением было застыть неподвижной статуэткой возле каких-то банкиров, крупных дельцов, промышленников, и слушать, вникать в их разговоры. Если что-то было мне непонятно из того, что я слышала, я запросто обращалась к Джейкобу с вопросами. И он, сначала - снисходительно, потом - недоверчиво поглядывая на меня, а последний год с огромным вдохновением объяснял, рассказывал мне о тонкостях тех дел, которыми ворочал столько лет. А однажды даже протянул мне пластиковую платиновую карточку и пообещал, что если я смогу за полгода удвоить сумму, которая лежала на счете, при этом не выйдя за пределы нашего дома, добавит столько же. Я удвоила сумму. Только не через полгода, а через четыре месяца. Джейкоб сдержал обещание, и вскоре я стала счастливой обладательницей острова в океане и огромной крейсерской яхты, купленных на мои собственные деньги и на мое имя.

11 Когда кровь стынет

Да, вот... А я переживала о том, что даже имени его не знаю. А он, оказывается - Слайк. Слайк Тросто. Какое странное имя.

Я пялилась на него, как малолетняя влюбленная дурочка! А должна была поговорить с ним по делу. И вообще... Я должна была пылать праведным гневом из-за его возмутительного намека. Но ничего, кроме восхищения от встречи и смущения, изобразить не смогла.

Зачем он явился на этот вечер? А если все сорвется?

Но вопросы и претензии еще даже не сорвались с моего языка, как он, едва шевельнув губами, сказал:

- С твоим медведем почти все решено - он уже на полпути к цели. Осталось только договориться с тобой - когда выезжаем?Я в легкой панике оглянулась на мужа - вокруг него было много людей, но он сидел бледный, и ему явно было не до светских бесед. Повела взглядом по залу. Два его сына - старший и младший, стояли в компании настоящих красавиц, обвешанных бриллиантами. Они улыбались, что-то им отвечали, но... смотрели прицельно на меня. Третий братик оказался у бара в компании пожилой дамы.

- Я Вам сообщу, - тихо ответила я.

Я сегодня долго думала об этом и пришла к выводу, что буду терпеть домогательства пасынков, пока будут силы. Если их преследование станет невыносимым - просто запрусь в своей спальне. Не станут же они ломиться в покои своего отца и его жены?

- Хорошо. Тогда я позабочусь о способе связи. А пока я тебя оставлю.

Он поцеловал мои пальцы, задержав их у губ немного дольше, чем это было необходимо.

- До встречи, - хрипло добавил он и, нырнув за колонну, исчез.

Немного постояла, подождала, пока перестанут дрожать ноги. Затем направилась к мужу.

- Джейкоб, ты не устал? - заботливо склонилась к его уху. - Может, позвать твоего слугу?

- Еще немного, Джозайя, - похлопал он меня по ладони, лежащей на его плече. И устало улыбнулся мне. - Ты сегодня очень красива.

- Спасибо, - поблагодарила я, чувствуя неловкость из-за того, что столько времени думаю о Слайке, а не о больном муже. И досаду - потому что если бы отвезли Джейкоба в его комнаты, я тоже могла бы покинуть это скучное мероприятие.

А вместо этого мне пришлось натянуть на лицо вежливую улыбку.

- Я прогуляюсь? - снова прошептала мужу на ухо.

- Конечно, Жози. Развлекайся, дорогая. Кстати, я видел - ты танцевала. Кто это был? Ноа? Лиам?

- Я не знакома с ним, Джейкоб. Думаю, это один из друзей твоих сыновей.

Я взяла с подноса проходящего мимо официанта шампанское и, стараясь обходить гостей стороной, вышла на террасу. Но и здесь было очень многолюдно. Все уютные и темные места были заняты перешептывающимися парочками, поэтому я развернулась, собираясь вернуться в зал.

Сделала на автопилоте несколько шагов и замерла, увидев старшего пасынка. Ноа даже не скрывал, что направляется ко мне - он решительно раздвигал тех, кто стоял на его пути. Как же мне хотелось убежать! Да хоть спуститься по мраморной узкой лестнице и раствориться в саду. Но несмотря на то, что вдоль дорожек светили кованые фонари, там все равно было очень темно. Да и холодно... В этих краях и так весь год было свежо и ветрено, а сейчас, поздней осенью - и вовсе морозно. А здесь, на террасе, все-таки есть люди, да и свет через окна падает яркий.

Я попыталась сделать вид, что он меня не интересует, и повернулась так, будто любуюсь ночным небом. И так, чтобы краем глаза видеть мужчину, который стремительно приближается ко мне. Он же будет вести себя прилично? Ведь вокруг столько людей, а в зале - его отец...

- Как всегда - скучаешь? Потанцуй со мной...

Дежавю.

Не прошло и часа, как другой мужчина так же приказывал мне. Но в тот раз его властный голос вызвал у меня дрожь и заставил кровь пузыриться, как игристое шампанское. Голос же Ноа моментально вызвал у меня злость и отторжение.

- Спасибо, Ноа. Я не хочу - я устала.

Но он схватил меня за локоть, дернул, прижимая к себе. Я повела плечом, но вырваться не смогла. Его взгляд бесцеремонно скользнул мне в декольте.

- А с тем... чуваком - не устала?

- Ты о партнере твоего отца? - подняла я бровь, прекрасно понимая, что он имел в виду незнакомца... Ах да, Слайка. - Отпусти меня, Ноа. Иначе тебя могут неправильно понять.

Но в мужчину как будто вселился черт - он потянул меня к лестнице, спрятанной в углу террасы.

Моего сопротивления он даже не почувствовал, я спотыкалась, едва поспевая за его широкими шагами, путалась в подоле длинного платья и изо всех сил пыталась не сломать ноги. Ну, или высокие каблуки.

- Если ты меня не отпустишь, - шипела я, оглядываясь в тщетных поисках помощи, - я буду кричать.

- Кричи, Джозая, - зло бросил он. - Давай, Жози, покричи...

Он буквально столкнул меня со слабо освещенной дорожки в густую темноту. Несколько бесконечных секунд я лечу в темноту, грузну каблуками во все еще мягкой, несмотря на холод, земле.

Затем чувствую жесткую руку, обвившуюся вокруг талии, взлетаю в воздух и оказываюсь перекинутой через плечо. Пытаюсь вывернуться, молочу по его спине судорожно сжатыми кулачками, но ничего не получается. Стоило ему прижать меня рукой чуть крепче, и я оказалась полностью обездвиженной.

Ветки больно бьют по ногам, ягодицам, которые бесстыдно торчат вверх. Мужское плечо впивается в живот и ребра - я не то, что крикнуть не могу. Пискнуть не получается. Только дыхание вырывается тяжелыми хрипами.

Вот и все, - мечется мысль в голове, - допрыгалась! Вряд ли он меня о погоде говорить в чащу тащит.

Мои инстинкты, как оголенные нервы, подсказывают, что нужно бежать. Вот только как вырваться?!

Еще мгновение - и снова взлетаю в воздух, ударяюсь лопатками о холодный ствол дерева. Секунда - и голой спиной больно проехалась по шершавому стволу, когда он дернул меня вперед, закидывая мои ноги себе на бедра.

- Что ты делаешь? Что ты себе позволяешь? - молочу по плечам кулачками. А сама схожу с ума от страха. От ужаса.

- Не хотела по-хорошему, будем говорить по-плохому, - толкается в меня бедрами, одновременно хватая рукой за волосы. Горячие слезы текут по замерзшим щекам - мы забрались далеко. Очень далеко - музыка сюда едва доносится. Зато туман рассеивается, когда свет далеких звезд падает и отражается от крошечных снежинок, вихрем закружившихся в воздухе.

12 Ненавистній Ноа

Он на мгновение отпускает меня, чтобы хрипло просипеть:

- Завтра утром отец потребует от тебя ответа – с кем из нас останешься. Скажешь – со мной. А иначе…

Я будто выныриваю на мгновение на поверхность.

- Что – иначе? Изнасилуешь? Убьёшь? Да я и сама после…этого…жить не захочу…

Звёзды отразились в его безумных глазах.

- Сучка маленькая, что ты со мной делаешь? Ослушаешься – жизнь твою в ад превращу…

Его лицо снова несётся мне навстречу. А я закрываю глаза, понимая, что не смогу остановить его, и не смогу избежать ненавистного поцелуя.

Но вдруг слышу свист ветра, грозный рык, глухой удар и понимаю, что больше меня никто не держит.

Сползаю по стволу дерева, оказавшегося единственной опорой в этот момент. Всхлипываю от боли – со спины, кажется, последний кусок кожи содрали. Трещит тонкий шёлк, цепляясь за сломанный сучок.

Падаю на холодную, влажную землю, оборачиваюсь на звук борьбы. В темноте невозможно понять – кто, с кем, кто кого. И ползу прочь. Уползаю. В темноту, в кусты, в чащу – да куда угодно, лишь бы подальше от Ноа Вилсона.

Время словно застывает. Может, шок тому виной. А может и холод, заползающий под остатки платья. Я замираю каждый раз, когда тонкая ткань за что-то цепляется, и каждый раз опять приказываю себе двигаться. Ноа – взрослый, сильный, спортивный мужчина. Сама только что испытала на себе его недюжинную силу. Вряд ли кто-то из его братьев решится ввязаться с ним в драку. А если это кто-то из гостей? Что подумает обо мне? Сплетни поползут…

Какая же я дура! О чём только думаю!!!

- Жози! – слышу рядом знакомый голос. Сквозь туман в голове не сразу понимаю, что это Слайк.

Только когда его сильные руки хватают меня, поднимают, прижимают к такому невероятно горячему телу, узнаю его окончательно. Пытаюсь посмотреть ему в лицо – но всё плывёт, размывается.

- Тихо, тихо, - шепчет, одной рукой прижимая к себе, другой вытирая слёзы. Словно маленькой девочке. И так хочется прижаться, чтобы согрел – потому что я совсем окоченела. И чтобы пожалел – потому что мне и пожаловаться-то больше некому.

Какие глупые мысли лезут в такой момент в голову. Почему так долго шёл? Почему я не слышала его шагов? Почему он такой горячий? Или это я – совсем замёрзла, превратилась в сосульку.

- Зайка, один вопрос, - хрипло шепчет, всматриваясь в моё лицо. – Хочешь, убью его? Для тебя? За тебя? Просто кивни, и …

И от этих слов даже воздух вокруг меняется.

Для меня.

За меня.

А не влюбилась ли я? Или может, он не человек? А, например, джин или ведьмак, который одним лишь взглядом согревает. И воздух вокруг меня, и меня саму, и сосульки в крови плавит своим присутствием.

Не хочу я ничьей смерти, хочу просто… Я всхлипываю, раз, другой. И вот по щеке неудержимой рекой бегут слёзы.

- Я так испугалась… Где ты был? Почему так долго?!

- Прости, Зайка. Прости, маленькая.

Он, наконец-то, прижимает меня к себе крепко-крепко, перед тем рванув на себе уже грязную рубаху. Пнул ногой тело, лежавшее на земле. Оно что-то глухо промычало. Значит, живой. Ну и ладненько.

Слайк шёл так быстро, так, что ветер в ушах свистел. Его рука лежала на моей спине, ладонь – нежно ерошила волосы. Другая рука устроилась на попе и бёдрах. Я и правда кажусь маленькой рядом с ним. Или, вернее, он – намного крупнее и сильнее известных мне мужчин.

Я буквально лежу на его широком плече, обняв его за крепкую шею. И даже спина уже не так сильно саднит. Я слышу стремительно приближающуюся музыку. Вижу яркие пятна света на припорошенной первым снегом земле. Удивительно, что кружась вокруг словно рой белых мух, они не падают на меня. Даже покосилась вверх – нет ли над нами зонта.

Слайк гениально обошёл все освещённые места, и тёмные тоже. Те, в которых притаились обнимавшиеся парочки, вошёл в дом так никого и не повстречав. Мне бы спросить, откуда он так хорошо знает мой дом и куда несёт меня, но мне было лень даже пошевелиться. Я только дышала глубоко, вздыхала, впитывала в себя его запах. Наверное, он каким-то приворотным зельем обрызгался, - подумала я. И услышала его тихий смех. Неужели я уже говорю вслух?

- Причём, уже давно, Жози, - так он это сказал ласково, что я даже не испугалась.

- Не помню, чтобы меня били по голове…

А вот теперь словно услышала рычание у него в груди.

- Это шок, Зайка. Всего лишь шок.

Точно, шок. Потому что даже не испугалась, когда поняла, что принёс меня не в мою комнату, а в гостевые покои. Так он – тоже наш гость?

Не отпуская меня, отправился сразу в ванную. Всё так же, держа на своей груди, пустил в полукруглую ванну воду.

Подумал, задумчиво глядя на бьющие струи, и со словами «Слишком долго» направился к душевой кабинке. В доме моего мужа всё было сделано с размахом. Вот и кабинка оказалась настолько просторной, что мы свободно поместились в ней вдвоём. Только теперь он опустил меня на пол, опустившись рядом на одно колено. Быстро осмотрел меня, крякнул, увидев израненную спину.

- Страшно? – хрипло спросила я.

- Есть немного. Ничего, полечим, - также хрипло ответил. – К утру будешь, как новенькая.

- Это вряд ли, - прошептала я.

- Обещаю, - сказал и рванул горловину моего платья, разрывая его на два полотнища.

Я смотрела, как планирует за его спиной то, что раньше было моим вечерним нарядом. Смотрю, как крепко сжимаются его челюсти, когда он медленно, обжигая взглядом осматривает меня с ног до головы. Решительно стягивает грязную рубаху, брюки… Тёмный пиджак и туфли были сброшены еще раньше – а я и не заметила этого. Трусы попросту разорвал.

Я подняла взгляд на Слайка. Увидела своё отражение в его посеребрившихся глазах. А ведь врёт – точно, линзы носит. Не бывает у людей таких необыкновенных глаз. Да и … членов таких не бывает.

Мне бы испугаться. Завопить. Убежать. Я лишь однажды видела мужской член, когда поймала пасынка за любовными играми. То, что я видела сейчас, было огромным, чертовски возбуждённым. Он даже будто подрагивал то ли от напряжения, то ли просто под моим взглядом.