Пролог. Дракон

Когда судья сказал свое последнее слово и свернул приговор, его голос растворился в реве обезумевшей толпы.

Меня прошиб холодный пот.

Женщина, которая стояла на эшафоте, была моей женой.

В голове — шум и гул, как после сильного удара.

Судья чинно сделал шаг назад, кивком головы отдавая приказ палачу.

В этот миг сам воздух наполнился зловещей нервной тишиной, похожей на сон.

Собравшиеся под деревянными подмостками люди затаили дыхание.

Я закричал. Словно дикий зверь, рвущийся на свободу: «Отойдите! Или я вас поубиваю!» — мои руки расталкивали возмущенную толпу, а я прорывался к ней, чтобы остановить это безумие.

Глаза собравшихся горели вожделением, жаждой зрелища.

Маг-палач в чёрном плаще и надвинутом на лицо капюшоне опустил руку в перчатке на растрёпанную голову Астории. В этот момент моя жена закрыла глаза.

Сорок шагов.

Сорок шагов до нее.

Лёгкие сжались. Мое дыхание стало прерывистым и тяжёлым, будто я не могу насытиться воздухом.

Тело Астории дрожало, как пламя свечи на ветру, а по щекам текли слёзы — слёзы боли, страха и безысходности. Я видел, как дрогнули ее хрупкие плечи, словно она представила, что сейчас будет.

Серое мешковатое платье трепал ветер, пытаясь выдуть из нее остатки жизни и самообладания.

Моё сердце стучало так быстро, что кажется, сейчас разорвёт грудь.

Тридцать шагов.

«Остановитесь!» — мой крик прорезал безмолвную тьму, прорвался сквозь толпу.

Я бросился к лестнице. Сердце бешено колотилось, будто вот-вот вырвется из груди.

Ещё несколько секунд, и я буду рядом, чтобы вырвать ее из лап смерти.

Десять шагов.

Каждое моё движение кажется тяжёлым и замедленным, будто я погружен во что-то вязкое.

Моя жена увидела меня. В её красивых, широко распахнутых глазах зажглась искра надежды. Она хотела что-то сказать, что-то закричать мне. Время словно остановилось, когда я был в пяти шагах от нее.

Время кажется растянутым. Мысли — мутными, как в тумане.

Мгновенная внезапная вспышка, и резкий, смертельный укол заклинания заставил ее дёрнуться.

Я вздрогнул. Всё решили доли секунды.

Её глаза расширились от ужаса и боли. Астория пыталась выкрикнуть что-то. Но крик оборвался, и её тело затряслось в агонии. Её лицо — обычно такое нежное, полное любви и спокойствия — было искажено страхом и последним отчаянием. Она поняла, что это конец. Глаза закатились, и Астория дёрнулась, словно в последней борьбе за каждую секунду жизни.

Остекленевший взгляд, застывший навсегда, посмотрел на меня, а тело безжизненно рухнуло на холодные доски, как марионетка, которой перерезали ниточки.

Внутри всё оборвалось. Всё изменилось за мгновенье.

Нет! — заревел я, понимая, что не успел на долю секунды.
Если бы обернулся драконом, то я бы успел. Но тогда погибли бы десятки людей, собравшихся на площади… Старики, дети, женщины… Но сейчас мне было плевать на то, сколько людей бы погибло. Она была бы жива.

«Ура!» — разнеслось по площади.

Сотня голосов, наполненных диким восторгом и кровавой яростью, упивалось зрелищем. Толпа ликовала, как будто это победа. Как будто смерть самого дорогого для меня человека была их личным триумфом.

Я не помню, как отшвырнул от распростёртого на досках тела палача. Я бросился к ней, к её телу, лежащему на досках.

Внутри пустота. Звенящая. Холодная.

Астория лежала на подмостках, безвольно запрокинув голову. Казалось, что она просто спит. И это не грубые деревянные доски, наспех сколоченные для казни, а роскошная постель с мягкими подушками и пуховыми одеялами.

Не мог принять даже тень мысли, что моя жена мертва. Я упорно противился ей. Сердце сковал ледяной холод, будто смерть проникла и в меня. Я не мог поверить своим ушам, не мог заставить прикоснуться к лежащей Астории и почувствовать холод. Казалось, что пока я не прикоснулся к ней, она для меня еще жива.

Что-то внутри меня надломилось, когда я коснулся ее лица, не замечая криков осуждения и возмущения.

Моя жена мертва. Я не успел. Её казнили.

- Что она сделала, что заслужила казни? — спросил я, резко повернувшись к судье.

Визуал

Глава 1. Дракон

Судья молчал.

- Меня полтора года не было в столице! Я был на передовой, где служил верой и правдой своей стране! - сквозь зубы произнес я, глядя ему в глаза. - И вот как моя страна мне отплатила?

Внутри меня бушевали обида и злость. Я чувствовал, как у меня напряглись все мышцы. Даже пальцы закостенели от бессильного желания разорвать кого-то на части.

- Господин генерал… Прошу вас. Выслушайте. Мы действовали в рамках закона! - попытался возразить судья. - Перед законом все равны!

- Там, в кровавом аду войны, я каждый день думал о том, что сражаюсь ради моей жены и моего сына! И эта мысль придавала мне сил, заставляла идти вперед! Я знал, что моя жизнь ничего не стоит, если с ними что-то случится! - задыхался я от ярости.

Мне казалось, что я ничего не слышу вокруг. Я все еще не пришел в себя после случившегося.

Один взгляд на распростертое тело жены вызывал внутри дрожь.

Тело.

Как же страшно звучит это слово.

Оно отзывается в душе пустотой.

Крики и вопли толпы вокруг казались далекими, все звуки сливались в одно глухое эхо. Мое сердце разрывалось, и я чувствовал, как внутри меня рождается неукротимая ярость.

- Кто посмел так поступить с ней? Кто посмел забрать ее у меня?

Мое сердце билось учащенно, кровь кипела в венах.

Еще немного, и моя ярость вырвется наружу. И тогда огонь пожаров достанет до неба.

Сложно поверить, что только что видел ее живой, а теперь всё.

Так же, как до последней секунды я не верил словам взволнованного адъютанта, ворвавшегося в штаб, словно ураган. Его глаза — полные ужаса и тревоги, речь сбивчивая, нервная.

«Господин генерал! Простите, что прерываю вас… И простите, что без стука… Но… Вашу жену собираются казнить! Через полчаса! Я только что случайно узнал об этом!» — его голос дрожал, а сам он пытался отдышаться. — «Мне по зеркалу сказали! Знакомые… Господин генерал… Это ведь не может быть правдой?»

«За что ее собрались казнить?!» — удивился я, когда смысл его донесения дошел до меня.

После замешательства, во время которого в голове пронесся целый вихрь мыслей, я наконец-то обрел дар речи.

Я смотрел на адъютанта, как на сумасшедшего.

«Я не знаю! Мне сказали, я передал вам!» — он бормотал, дрожа. — «Казнь уже началась!»

Я не помнил, как сорвался со стены крепости, как, уже падая, обернулся драконом, как расправил крылья и взял курс на столицу.

Время будто остановилось.

Слова о казни казались глупой шуткой, дурным сном. За что казнить герцогиню Моравиа?

Почему не предупредили?

Мне должны были сообщить!

Я вспомнил последнее письмо из дома, полное тепла, заботы и ласки, вспомнил, как прижимал его к груди, чувствуя, словно тепло чужих слов согревает мою душу. Оно было как глоток воздуха среди бесконечного удушающего кошмара войны.

“Наш Леандр сказал первое слово! Бикака! Я не знаю, что оно означает! Я пыталась у него узнать, но пока он не может показать мне бикаку!” - прочитал я.

Я не застал этот момент. Меня не было рядом.

У меня солдаты. У меня оборона. У меня долг.

Здесь, на Южной границе с Зирионскими землями, два года шла война.

Магия, которую практиковали бездумно, иссушила земли наших южных соседей. Теперь их страна напоминает пустыню. И сейчас зирионцы развязали войну ради того, чтобы захватить часть наших земель. Для них это вопрос выживания. А для меня — дело чести.

Все это пронеслось перед глазами за считанные мгновенья.

Я вспомнил, как увидел под собой толпу людей. “Если я не обернусь человеком, то начнется паника и давка!” - пронеслась мысль. Я приземлился и уже в человеческом облике бросился к эшафоту, на котором маячила хрупкая фигурка женщины.

“Может, не она?” - промелькнула в сердце надежда.

Я стремительно приближался.

Ошибка. Наверняка какая-то ошибка.

Но как только я приблизился, стало понятно. Это моя жена.

В голове звучали только одни мысли — о несправедливости, о боли, о необходимости действовать.

Хрупкие плечи Астории Моравиа тряслись. Ее темные волосы, обычно собранные в изысканную прическу, трепал ветер. Вместо роскошного платья — серое одеяние смертника. Вместо золотых браслетов — тугие веревки на руках.

Она дрожала.

А сейчас уже не дрожит.

Я стиснул зубы, проглотив комок, застрявший в горле.

Приговор приведен в исполнение! — прозвучал голос судьи. — Можете забирать тело!
Присутствующие на площади взорвались криками, словно звери, ликующие в кровавой ярости: «Поделом ей! За её преступление!». Толпа праздновала смерть.

Их голоса сливались в радостный гул. Я слышал только шум в ушах, сердце сжималось от невыносимой боли.

Только что я был драконом, а теперь ощущал себя тенью, эхом того, кто когда-то был счастливым мужем и отцом.

Астория лежала без движения. Её лицо было бледным, глаза закрыты. Ее связанные руки лежали на груди, а тёмные волосы разметались вокруг грязных сапог палача.

Мои глаза наполнились слезами. Они катились по щекам, потому что только что я потерял всё. Все, за что сражался. Все, ради чего жил.

Ярость сменялась безумным ощущением пустоты и боли.

- Как вы посмели! — заревел я.

Судья трусливо сделал шаг назад, а палач в черном плаще — тот самый, что недавно нависал над беззащитной Асторией — спрятался за судью, словно боясь, что я разорву его на месте.

А я был близок к этому.

- Приказ его величества короля! — громко объявил судья, расправляя плечи, словно подтверждая свою власть.

Мир, в котором я жил, рухнул. Осталась только ее оболочка.

Я, разбитый и опустошенный, оказался наедине со своей болью и яростью, которая не находила выхода в словах.

Любовь, которую я чувствовал к ней, — это огонь, который никто не сможет погасить. Никогда.

Я осознавал, что больше не могу сдерживать ярость внутри. Что она дикой распирающей силой рвется наружу, пробегая узором чешуи по рукам.

Арт к главе

Глава 2

Я внезапно очнулась, словно вырвалась из глубокого забытья.

В голове царил хаос.

Только что я была в душном автобусе, слушала чей-то надоедливый икающий рингтон и злилась на водителя, который тошнил по дороге, будто мы с утреца на экскурсию едем, а не на работу спешим!

Говорят, что люди борются за место под солнцем. Неправда! Мы боролись за место под люком. И всякие «подлюки» не желали делиться приятными дуновениями прохлады, оттесняя нас глубже по салону. Подальше от живительной прохлады.

Я уже шесть остановок боролась с этим раздражением, прилипшей к вспотевшему телу блузкой, духотой и желанием выйти на свежий воздух, понимая, что до работы я доеду маринованной в собственном соку!

Скорость автобуса была настолько медленной, что я могла бы за это время сходить на пару неудачных свиданий, потом на одно удачное, выйти замуж, родить ребенка, состариться и даже умереть!

На мгновенье мои мысли зависли на слове «ребенок». Я представляла все эти игрушки, кроватки, первые шажочки, первое слово, детский лепет… Все это вызывало у меня восторг умиления.

Я глубоко вздохнула.

Я так хотела ребенка.

Ради этого я таскалась на нелюбимую работу, выплачивала ипотеку. Чтобы однажды стать мамой самого счастливого на свете малыша или малышки.

Я почувствовала, как у меня неприятно закололо сердце.

Поморщившись, я попыталась преодолеть эту боль. Подавить ее внутри.

Я вспомнила, что в сумочке были таблетки, которые я пила после начальственных нагоняев и нервных клиентов, которые считали, что менеджер по продажам — это девочка для морального битья.

Я пыталась достать шуршащий блистер таблеток, но мою руку зажало. Я никак не могла вырвать сумку из гущи людей.

Что ж мне так плохо? Казалось, воздуха вокруг нет, а я просто делаю вид, что дышу, хотя на самом деле даже вздох сделать не получается. Боль превратилась в иголку, которой кто-то колол сердце.

Лихорадочно я попыталась сделать глубокий вдох, в надежде, что получится, но не смогла.

Последней моей мыслью было то, что если я опоздаю минут на двадцать, меня же не казнят? Не так ли?

Все как-то странно завертелось, и вуаля! Я очнулась лежащей, вдыхая прохладный ветерок. Мне тут же полегчало. Сердце больше не болело. Я даже вздохнула, пытаясь убедиться, какие чудеса с людьми творит свежий воздух.

Сквозь туман я услышала чей-то голос — низкий, холодный, торжественный, с нотками триумфа:

— Приговор приведен в исполнение! Подсудимая мертва!

О как!

Голос раздался в голове, как противное эхо.

Я пыталась прийти в себя. Пока вокруг была лишь темнота, шум и гул. Казалось, что я не в своём теле и не понимала, где нахожусь. Но еще сильнее я не понимала, что происходит вокруг.

А происходило что-то явно нехорошее!

Медленно я разлепила глаза, понимая, что лежу и смотрю в голубое небо. Я приподняла голову, осматриваясь и рефлекторно пытаясь найти рукой свою сумку, в которой лежали документы, телефон, таблетки и духи, которые стоили как крыло самолета.

Только сейчас до меня дошло, что я лежу не на тротуаре, а на каких-то досках. Я попыталась поднять голову, но тут же удивленно покачнулась, видя длинную темную прядь волос на своем лице.

Не порядок!

У меня отродясь волосы ниже ушей не отрастали! И вообще, я — светленькая…

Я тряхнула головой, убедившись, что волосы мои! Ой, то есть не мои! Но почему-то растут на мне!

— Она виновна! Пусть заплатит! — слышались голоса.

— Смерть! Она заслужила!

Ну и мерзкий голос у этой дамочки, которая сейчас орет!

— Такие, как она, не должны ходить по земле!

В первую секунду мне казалось, что я — это кто-то другой. Кто-то, кто попал в самую гущу событий, которых не понимает, но уже побаивается.

Только я приподнялась на локтях, озираясь, как цыпленок, который только вылупился из яйца, как увидела целую толпу с побледневшими и очень недоброжелательными лицами.

Люди смотрели на меня, а я на них. Голоса притихли. Одеты все были странно. Как-то уж больно старомодно.

Крупный, немного одутловатый мужчина лет пятидесяти в костюме, словно с маскарада, стоял и смотрел на меня с изумлением, выронил себе под ноги какой-то свиток.

Рядом с ним застыла зловещая фигура в капюшоне, похожая на смерть. Та часть лица, которая была доступна взгляду, была белой, как мел. Мужик в костюме смерти поднял свою руку, словно уставившись на свои пальцы и ничего не понимая. По его пальцам пробежали голубые искры.

Так, пока ситуация не прояснилась. Я в незнакомом месте, среди явно незнакомых людей. Все вокруг такое непривычное.

Интересно, а что они так на меня уставились? Что им от меня нужно?!

Арт к главе

Глава 3

И тут я заметила незнакомца. На его руках был странный узор из чешуи, а глаза горели серым светом.

Его красный мундир сразу же привлек мое внимание. Я вообще люблю военных, но от роскошного вида этого красавца стало жарко, и захотелось обмахиваться рукой, как веером.

Боже мой! Это ж какого он роста!

Блин! У меня дух аж захватило от того, насколько он мощный.

В этот момент он обернулся и замер. Узор чешуи пропал, глаза стали обычными, человеческими.

Незнакомец возвышался надо мной, заслоняя солнце, высокий, статный, в мундире, с широкими плечами и изумленным выражением побледневшего лица. Его волосы — темные, блестящие, слегка растрёпанные, придавали ему немного бунтарский вид. Его лицо — с поразительно правильными чертами лица, с выразительными темными бровями и холодными серыми глазами — вызвало у меня легкое замешательство.

Его губы были тонкими, чуть сжаты, словно он привык скрывать свои чувства.

Мощная фигура, обтянутая мундиром, излучала власть и решимость, но в его взгляде я заметила оттенок растерянности, будто он тоже не понимает, что происходит.

Незнакомец смотрел на меня так пристально, будто пытался понять, кто я или что я вообще такое?

Толпа за его спиной пришла в себя и начала кричать, визжать, требовать крови. Я бросила на нее возмущенный взгляд, мол, люди, вы чего? С ума посходили? Добрее надо быть! Добрее!

Злобные крики сливались в бесконечный хор ярости, недовольства и страха.

Я посмотрела на свои руки, потянула длинные волосы за прядь, чтобы понять, откуда у меня такая роскошь? Нет, мне не показалось! У меня почему-то были длинные и темные волосы!

Сомневаюсь, что шампунь с надписью: «Способствует быстрому росту волос», который я купила два дня назад, мало того, что отрастил их ниже плеч, так еще и покрасил!

Я почти физически чувствовала ненависть, которая окружала меня со всех сторон.

Меня охватило ужасное ощущение — я не знаю, кто я, что я, и почему все так ненавидят меня.

Я разглядывала незнакомца в мундире. Враг он мне или человек, которому я могу доверять? Ненавидит ли он меня? Или он просто часть этого безумия?

Я хотела что-то сказать, но слова застряли в горле.

Мое сердце колотилось в груди, и я чувствовала, как пульс бьется в висках. Вся эта сцена — словно из другой реальности, из какого-то фильма.

Как сон, из которого хочется проснуться, но который не отпускает.

В этот момент я увидела, что красавец падает передо мной на колени, обнимает меня и… целует. Мммм! Я даже не ожидала такого продолжения.

«Ты жива, жива!» — слышала я голос, а поцелуи покрывали мои щеки под крики осуждения. — «Ты… жива…».

Незнакомец целовал меня с таким исступлением и обнимал так, словно потерял меня навсегда. И это вызвало внутри меня чувство волнения. Ни один мужчина в жизни так не обнимал меня! Ни разу!

В этот момент я передумала признаваться в том, что я не какая-то там Астория. В такие моменты если в чем-то и признаваться, то только в любви!

- Ее вина доказана, господин генерал! — произнес изумленный толстяк с бумагой в руках, указывая на меня пальцем. — Ваша жена Астория Моравиа убила вашего сына, узнав о вашей измене!

Арт к главе

https://sun9-23.userapi.com/s/v1/ig2/EBvMCtf8jsq4U86eW4KMvtgbiD8xn0mGM06k-w66cZFAOqmhJD1qyL-uqWGsiUO-z_hJlTixUE7rOUHsAHT8cOG3.jpg?quality=95&as=32x56,48x84,72x126,108x189,160x280,240x420,360x630,480x840,540x945,640x1120,720x1260,768x1344&from=bu&cs=768x0

Глава 4

“Погодите! Так вот этот мужчина красоты неземной — мой муж? Ого!” — удивленно пробормотала я своим мыслям, чувствуя, как сердце будто отказывается слушаться. Оно явно сошло с ума от таких новостей.

— Что? — произнес красавец, взглянув на толстяка с таким выражением, словно сейчас умножит его на ноль, — вы серьезно? Или это шутка какая-то?

— Господин генерал! — резко вмешался толстяк, набрав воздуха в грудь. — Я говорю вам правду! Вашу жену в ночной сорочке, с растрёпанными волосами и окровавленным ножом в руках обнаружили слуги. Они тут же вызвали стражу. В кроватке вашего сына тоже была кровь. Экспертиза показала, что на кинжале и в колыбельке кровь дракона. На полу нашли письмо от анонимного доброжелателя, который утверждал, что вы изменяете жене и у вас есть другая семья.

— Стоп! — перебила я, чувствуя, как внутри все сжимается от возмущения. — Я никого не убивала! Я вообще не способна на убийство! Я даже пауков, хоть и ненавижу их, но честно выношу на газетке из квартиры в сторону ближайшей клумбы. Разве что деньги на первое время не даю и тормозок не заворачиваю. А тут — мне про убийство! Ребенка! Да я бы в жизни никогда бы не подняла руку на ребенка!

Все смотрели на меня, а я пыталась подобрать слова, чтобы объяснить, что никаких детей я не убивала.

- Астория! Где наш сын? - спросил тот красавец, которого толстяк назвал господином генералом, а я понимала, что про сына ничего не знаю. У меня как бы вообще нет детей!

- Господин генерал, тело ребенка не было обнаружено, - тут же произнес судья. - Следствие предполагает, что ваша супруга, находясь в крайней степени отчаяния и безумия, просто спрятала или уничтожила его тело магией, чтобы сделать вам еще больнее!

Несколько секунд генерал смотрел мне в глаза. Я настолько растерялась от этих подробностей, что даже не знала, что ответить!

— Я в это не верю! — резко произнес генерал, нахмурив брови. — Астория на такое не способна!

Я почувствовала прилив благодарности к этому красавцу, которого все называли господином-генералом. При мысли о том, что у меня такой муж, я даже немного себе позавидовала.

— Увы, господин, — сказал толстяк, глядя прямо на меня, — я сам не поверил своим глазам, когда увидел материалы дела. Она сжимала нож, на котором была кровь вашего сына, и была в состоянии помешательства.

Тем временем толпа пришла в себя от изумления и стала недовольно роптать.

— Как ей удалось выжить? — донесся рокот из толпы, которая с явным возмущением пялилась на меня. — Так нечестно! Мы требуем ее смерти! Ее не казнили, потому что она — жена генерала Моравиа?!

За спиной моего мужа раздались уверенные шаги. На сцену гордо вышла женщина в оранжевом платье и шляпке с пером. Она была худой, с морщинистым лицом, похожим на лица тех бабушек, которые сделали себе удачную пластику и издали их можно было принять за внучек. Волосы у нее были светлыми, почти соломенными, а глаза светло-карими. В них полыхал огонь ненависти.

— Господин судья! — произнесла дамочка с чопорным достоинством. Толпа притихла. — Я — Лоли Гарднер, председатель женского общества благочестивых матерей! Как это понимать?! Я требую казнить убийцу второй раз!

— Что?! — я обалдела. Казнить второй раз? Вот сейчас мне стало страшно, как никогда!

Обстановка накалялась, голос за голосом выкрикивал в мой адрес проклятия, а сердце мое сжималось всё сильнее: как так вышло? Почему меня обвиняют? Почему я должна отвечать за то, чего не делала?

— Госпожа Гарднер, — мягко, но твердо произнес судья, — прошу вас, успокойтесь. Да, такая ситуация у нас впервые! За все время моей службы мертвые еще ни разу не оживали. В законе ничего про это не сказано про повторную казнь, поэтому я сейчас отправлю гонца к его величеству, чтобы тот принял решение по этому вопросу.

Он что-то сказал неприметному мужчине, который стоял внизу. Тот бросился прочь, а судья сделал глубокий вдох.

- Прошу сохранять спокойствие, господа и дамы! - чинно произнес судья, поднимая вверх руки, чтобы успокоить собравшихся. - Сейчас его величество все решит!

Глава 5

— Разве его величество не вынес приговор?! — задыхаясь, произнесла Лоли Гарднер, делая шаг вперед. — Разве он не приговорил ее к смерти?!

Вслед за Лоли Гарднер поднялось еще десять женщин с одинаково возмущенными лицами. По взгляду каждой было видно, что они мысленно плюнули мне в лицо. Дамочки были одеты в причудливые разноцветные платья и почти одинаковые шляпки с перышками, создавая картину яркого, шумного шествия.

— Чего вы ждете?! — раздраженно выкрикнула Лоли Гарднер, заставляя меня все больше и больше недолюбливать ее.

Она повернулась в сторону собравшихся людей, губы задрожали, и ее лицо изменилось. Оно тут же стало грустным, а она достала из рукава платочек.

— Нет более страшного преступления, чем убийство ребенка его собственной матерью! — громким голосом, обращаясь не столько к судье, сколько к толпе, заявила Лоли Гарднер, теребя кружевной платок и прикладывая его к уголку глаза. — Маленький лучик света, сокровище семьи… Есть столько семей, которые молят о ребенке, как о чуде! И готовы все отдать, чтобы их дом наполнился топотом детских ножек.

Она всхлипнула, утирая слезы платком.

- Госпожа Гарднер, - раздраженно произнес судья. - Успокойтесь! Сейчас его величество примет решение! Я понимаю ваше возмущение, но приказ его величества…

— Я вижу этого малыша. В минуту страха он бежал к ней с криками: «Мама! Мамочка!» Он любил ее всем детским сердцем! Он доверял маме! Она была для него целым миром! И в этот момент мать, рука которой, казалось, была создана для того, чтобы гладить и ласкать малыша, вонзила нож в его маленькое, любящее сердечко! - едва ли не закричала Лоли, а из ее глаз брызнули слезы.

Я видела, как Лоли задыхалась, а толпу зашатало. Казалось, сейчас толпа озвереет окончательно и сметет все на своем пути!

Лоли Гарднер сделала глубокий вдох и опустила голову, словно пытаясь собраться с силами.

- Успокоилась! - резко произнес мой муж, видя, как слова Лоли задевают толпу за живое.

— Я представляю его расширенные от ужаса глаза! — шепотом, будто бы в невысказанном ужасе, произнесла Лоли, а толпа притихла. — «Мамочка! Мне больно!»… Он даже не успел понять, — задыхалась она, словно каждое слово давалось ей с трудом, — не успел осознать, что случилось… А потом, в последнюю секундочку своей короткой жизни, он понял самое страшное! Что мама, его любимая мамочка, только что лишила его жизни! Сколько матерей умирают, чтобы защитить своего ребенка! Но не Астория Моравиа!

- Все! Хватит! Мне надоело! Ты зачем поднимаешь толпу? - прорычал генерал, хватая Лоли и пытаясь стащить ее вниз. - Ты понимаешь, дура, что толпа не разбирается, кто виноват! Ты что? Хочешь, чтобы была давка и пострадали другие дети? Ты говоришь о жизни одного ребенка, но в твоей очаровательной, но пустой голове не умещается мысль о том, что сейчас погибнут десятки детей, стариков, женщин!

А ведь он был прав! Толпа подбиралась все ближе, давя на первые ряды. Все! Толпу накрыл гнев, превращая ее в бушующее море, которое вот-вот снесет подмостки вместе со всеми нами. Уже слышались крики боли и возмущения. "Осторожней! Тут ребенок!". Взоры, полные злости и горя, крики и вопли, люди, готовые крушить все на своем пути.

— Поэтому мы требуем справедливости! Если король сказал — смерть! Значит, смерть! — надрывно закричала Лоли, пытаясь вырваться, пока огромная рука генерала грубым движением не закрыла ей рот.

- Госпожа Гарднер! Послушайте генерала! Он дело говорит! Прошу вас спуститься вниз! - резковато произнес судья, пытаясь перекричать Лоли. - Вашу позицию мы знаем! Поэтому будьте так любезны… Не мешайте правосудию! Сейчас дождемся ответа от его величества!

- Я спущусь отсюда, когда эта тварь, - произнесла Лоли, тыча в меня пальцем. - Будет валяться дохлой!

- Успокоилась! - заревел генерал, отпуская Лоли. Он вдруг резко обнял меня, словно прикрывая собой. В нас полетели тухлые овощи, послышался негодующий свист.

- Стража! Стащите ее отсюда! - закричал судья. - Не хватало мне тут еще давок!

Я вжала голову в плечи, чувствуя, как меня защищает от позорных попаданий широкая спина. Стража пыталась прорваться, но живая масса людей ее не пускала.

Обстановка накалялась до предела, чувства кипели, и сердце мое сжалось в тревоге и страхе. В этот момент казалось, что вся эта толпа — это не просто люди, а бушующее море, готовое разбить штормом все на своем пути.

Глава 6

— Успокоиться! - страшным голосом произнес генерал, пряча меня за спину и делая шаг вперед. В этот момент притихли даже самые буйные. - Или сейчас сожгу эту площадь! И всех вас!

Вот это подействовало. Толпа, опьяненная жаждой крови, отошла, заставив судью расслабиться.

— О, благодарю вас, господин генерал, - выдохнул судья. - Вы оказали неоценимую услугу.

"О, боже мой! Вот это мужик!" - задохнулась я, глядя на широкие плечи мужа. Такого даже намечтать еще надо уметь! Сейчас мне казалось, что он - единственный островок безопасности в этом ужасном мире.

— Господин генерал Эльдриан Моравиа! - послышался голос Лоли, а она снова лезла на трибуну. - Для всех вы герой! Вы защищаете наше королевство! Так оставайтесь же героем до конца, а не скатывайтесь до соучастника преступления! Защищая детоубийцу, вы ставите на кон честь мундира и честь своей уважаемой семьи!

Она произнесла это гордым и отрывистым голосом.

- Что вы знаете о чести моей семьи? - спросил генерал. - Честь моей семьи заключается в том, чтобы защищать ни в чем не повинных женщин и детей! Чем я, собственно, и занимаюсь!

— Вы сейчас пятнаете честь мундира, - вздохнула Лоли, гордо вздернув голову. - Люди вам этого не простят! Поэтому отойдите от вашей супруги, чтобы дать долгожданному правосудию свершиться! Ваша жена убила вашего ребенка! А вы продолжаете защищать ее перед лицом правосудия! Разве так поступают военные?

— А кто кроме меня защитит ее, если тело ребенка не найдено? - произнес генерал.

— Но была кровь! Кинжал, который сжимала в руках ваша супруга, был весь в крови вашего сына! Разве для вас это не аргумент? - задиристо произнес Лоли, глядя на толпу.

— Пока не будет тела, я не поверю, - твердо произнес генерал.

— Лучше узнайте, как она выжила! - произнесла Лоли, указывая на меня. - Неужели палач купил ее?!

Ее взгляд переместился на палача.

— Неправда! - зарычал палач. - Заклинание никогда не знало осечки! Я им лишил жизни десятки преступников!

— Или какая-то магия! - продолжала Лоли, явно желающая мне смерти. - Возможно, она утаила какой-то артефакт! Надо ее обыскать! Мы требуем, чтобы ее обыскали! Немедленно!

— Не позволю раздевать мою жену посреди площади! - резко произнес генерал, а я выдохнула. Боже, я влюбляюсь. Остановите меня кто-нибудь. Это просто сон!

— Обыскать! - требовала толпа, а я вжималась в спину генерала, пытаясь спрятаться за ней.

Я понимала, что толпа требует публичного стриптиза, и мысль о том, что мне придется при всех снять одежду, вызвала во мне бурю негодования.

— Расступись! Расступись! - послышался громкий голос. Сквозь толпу пробивался гонец. Толпа нехотя расступалась, давая ему дорогу.

Сердце мое вдруг подпрыгнуло, а я замерла, слыша, как гонец спешно поднимается по ступеням и несет свернутую бумагу с болтающейся печатью судье.

Мне казалось, что я превратилась в одну сплошную нервную клетку, видя, как судья раскрывает лист бумаги. Я пыталась по его лицу понять, чего ждать.

- Казнить… - произнес судья и тут же закашлялся.

Глава 7

- Простите, - сипло произнес судья. - Казнить второй преступницу было бы неправильно. Если судьба сохранила ей жизнь, то пусть дело отправят на пересмотр сроком три недели.

Я выдохнула, а толпа загудела и затопала ногами от возмущения.

- Эти три недели подсудимая проведет в темнице до нового суда, который и решит ее участь, - добавил судья. - По окончанию этого срока будет вынесен окончательный… кхе… приговор!

Он бережно свернул приказ, а толпа возмутилась, но уже тише.

Темница? О, боже… Я тут же представила сырую темную дыру, решетчатое окно и тюк соломы. Жуть какая! И ведь самое обидное то, что я ни в чем не виновата! Я ведь просто очутилась в чужом теле! И теперь должна отвечать по закону за чужие преступления! Это же несправедливо!

- По закону я имею право внести залог! - произнес генерал.

- Да, имеете, - негромко заметил судья.

- Значит, залог сейчас пришлют, а я забираю жену! - произнес генерал.

Мне было страшно смотреть на толпу, готовую растерзать меня в любую секунду. Не успела я опомниться, как меня подбросило в воздух. Сдавленный крик застыл в горле, и в этот же момент меня подхватила огромная чешуйчатая черная лапа. Она была твердой как камень.

“Боже ты мой!” - екнуло что-то внутри, когда я увидела под собой толпу людей, которые, задрав головы, смотрели на меня, разинув рты. Мимо меня пронеслись черепичные крыши домов, а я предпочла зажмуриться.

Всё. Вот теперь я точно уверена, что это сон! Я, видимо, проспала остановку. На работе меня убьют!

Я попыталась зажмуриться покрепче, чтобы вернуться обратно в автобус, как вдруг почувствовала, как мы куда-то снижаемся. Все внутри подобралось, и желудок вместе с другими внутренностями поползли к горлу.

Еле уговорив себя открыть глаза, я увидела поместье, которое напоминало аккуратный замок.

В ту же секунду, когда до земли можно было подать рукой, я сжалась, предчувствуя падение, но тут же оказалась на руках у генерала.

- Господин вернулся! - послышался голос какой-то женщины, одетой, как горничная, в черное платье с белым передником.

Это была не та развратная горничная, обещавшая стряхнуть пыль с супружеских отношений и отполировать хозяйский пипидастр, а солидная дама, одетая в темное скромное платье в пол.

Она маячила на крыльце, пока я с удивлением смотрела на высокие окна и роскошный сад, в котором порхали бабочки. Первое, что бросилось мне в глаза, - детская качель на массивной ветке дуба. Теперь ее слегка покачивал ветер. Рядом с качелью лежала игрушка, похожая на медвежонка. Он выглядел таким осиротевшим и брошенным, что я вдруг вспомнила про ребенка и зажмурилась.

Дверь перед нами открылась, а я увидела целую толпу, встречающую нас. Старик невысокого роста с седыми пушистыми бакенбардами в черном костюме с иголочки выглядел так, словно плакал всю ночь. Остальные слуги выглядели не лучше.

- Господин генерал, - бросился к нам чопорный старик. - Это ужасная трагедия! Я, как дворецкий, приношу вам свои искренние соболезнования!

Только сейчас я заметила у всех собравшихся черные ленты на рукавах.

Генерал опустил меня на пол, а я почувствовала, как каменные плиты неприятно холодят ноги.

- Это моя вина! - покаянным голосом продолжил старик, а у него на глазах выступили слезы.

Женщины-горничные позади него опустили головы. Одна даже уткнулась в плечо другой.

- Это я принес то злополучное письмо! Я не знал, что в нем! Я был уверен, что это приглашение на бал! Там было так и написано: «Астории Моравиа».

Арт к главе

Глава 8

Я заметила, как меняется взгляд слуг, когда они смотрят на генерала, и в тот момент, когда они смотрят на меня. В их глазах — холодное, нескрываемое презрение. Как будто я — нечто недостойное, отвратительное, как насекомое.

- Рассказывай, - приказал генерал, пока я робко осматривала невероятно красивый холл.

Да, тут можно еще один дом построить! Прямо внутри! Привыкнув к низким потолкам, я с удивлением смотрела вверх, понимая, что тут нужно вызывать пожарную машину с выдвижной лестницей, чтобы сменить лампочку.

- Господин генерал, - всхлипнул старик-дворецкий. - В этот день ничего не предвещало беды. Все было как обычно. И вот, вечером пришло письмо. Я даже не придал ему особого значения. Оно адресовалось госпоже. Она уложила вашего сына, юного господина Леандра, спать, а сама сидела и что-то вязала. Я передал ей письмо без задней мысли! Она открыла конверт, а потом побледнела. Я видел, как бегают ее глаза от строчки к строчке. Несколько часов она сидела как ни в чем не бывало, только вид у нее был задумчивый и грустный. Я сначала подумал, что с вами что-то случилось. Потом вспомнил, что тогда бы пришло письмо от короля. Да и, скорее бы, лично послали бы кого-нибудь сообщить ужасную новость. Тогда я решил, что оно может быть от родственников госпожи, мало ли, вдруг кто заболел или при смерти… Прошел день. Все это время ваша супруга была задумчивой. Я бы даже не сказал, что расстроенной. Карету она не просила, и я как бы решил, что ничего страшного не случилось. Но вот наступила ночь…

Голос дворецкого дрогнул.

- Ночью раздался истошный крик ребенка. Я как раз находился здесь, в холле, проверял, закрыта ли входная дверь. Услышав детский крик, я бросился в комнату госпожи. Возле ее двери стояли Минни и Дора и стучались в дверь: “Госпожа, откройте! У вас что-то стряслось? Не молчите!”.

Дворецкий выдохнул, опустив голову.

- Она долго не отвечала, и тогда мы решили ломать дверь! Мы подумали, что госпоже могло стать плохо. Когда мы сломали дверь, то увидели воистину жуткую картину. Вся колыбель была в крови. Матрасик, подушечки… Кровь была повсюду и даже на полу. Но больше всего крови было на ночной сорочке у вашей жены. В ее руках был нож для писем. И на нем тоже была кровь. Я бросился к ней: “Что-то случилось?!” Но она словно не видела меня. Тогда я стал спрашивать ее, где ребенок? Но она ничего не могла сказать… А потом произнесла одну фразу: “Я не знаю! Я ничего не помню!”. Она посмотрела на нож в руках и бросила ее на пол, отшатнувшись от него. Я сначала не поверил! Пока служанки пытались ее успокоить, я позвал стражу. Господин генерал! Я был уверен, что ребенка похитили! Явилась стража, и на полу обнаружила то самое письмо с конвертом.

Дворецкий перевел дух. Слезы снова выступили у него на глазах, а он достал платок, утирая их. Позади него ревела полненькая горничная.

- В письме было написано что-то вроде… Сейчас, одну минутку. “Госпожа Моравиа! Я не тот человек, который останется в стороне. Вы, наверное, удивлены тем, что ваш супруг так редко бывает дома. Мне ужасно не хочется сообщать вам грустные вести, но у вашего супруга Эльдриана Моравиа есть другая семья, в которой подрастает еще один сын. И он собирается подать на развод с вами. Я умоляю вас сохранить это письмо в тайне, поскольку я не хочу рисковать своим положением. Но я не могу не сообщить вам эту новость заранее, чтобы вы могли подготовиться к ней”, - словно наизусть зачитал дворецкий. - К сожалению, память меня уже подводит, но я мог упустить какие-то незначительные детали. Вы же знаете, что я отлично запоминаю тексты писем… Даже если его прочитали всего один раз! И еще! Я заметил, что он был написан таким красивым почерком, что прямо загляденье. Буквы ровные, одна к одной, и завитушки… Прямо как на открытках и пригласительных.

- Где это письмо? - резко спросил генерал, а я посмотрела на него внимательным взглядом.

- Оно было все испачкано кровью. Его изъяли как вещественное доказательство! - развел руками дворецкий.

- У меня никогда не было второй семьи, - произнес генерал, глядя на меня. - И уж тем более, с ребенком! Да, я был один раз женат, но это в прошлом. Но даже в первом браке у меня не было детей!

Глава 9

Я понимала, что никакая сила в мире, а уж тем более какое-то там письмо, не заставят меня причинить вред ребенку! Это ж чем нужно было думать? А ребенок-то тут при чем? Я ничего не знала о жизни той, в чье тело я попала, но если ребенка и правда убила она, то я осуждаю!

- Изучив все обстоятельства дела, госпожу тут же арестовали. Она все твердила, что ничего не помнит. И плакала, когда ей предъявили обвинение. В комнате, кроме нее, никого не было. Мы были уверены, что сейчас все образуется. Что преступник будет задержан, а ваша супруга вернется домой. Уже из газет мы узнали обстоятельства дела. Прочитав письмо, ваша супруга обезумела и… совершила непоправимое! Она хотела убить и себя, но не смогла. Не успела. А тело вашего сына, Леандра Моравиа, она спрятала с помощью магии, чтобы сделать вам еще больнее!

Конечно, спрятать тело с помощью магии звучало невероятно, но если бы мне сегодня утром, когда я собиралась на работу, кто-то сказал мне, что я полечу на драконе, я бы усмехнулась. Я подумала, что не стоит спешить с выводами. В этом мире, кажется, возможно все!

Генерал посмотрел на меня, а я даже не знала, что ответить! Ужас какой! И ведь обидно, что все уверены, что это сделала я!

- Отведите ее в комнату и приведите в порядок, - уставшим голосом произнес генерал, а я едва не расплакалась от нахлынувшего чувства благодарности. Я чувствовала себя под защитой, когда он был рядом. И мне казалось, что это единственный человек в этом мире, кто верит мне!

Служанки вели меня куда-то в совершенной тишине. Казалось, что даже эта тишина дышала презрением.

Роскошный коридор выглядел очень уютно. И, быть может, я бы с восторгом рассматривала обои, изучала бы красивые рамки и любовалась вазами и столиками, если бы не гнетущая атмосфера вокруг меня и чувство причастности к чему-то ужасному.

Одна горничная открыла передо мной дверь, а я увидела на ее лице непроницаемую маску брезгливости.

- Проходите, госпожа, - холодным, но учтивым тоном произнесла она. - Вам что-то принести?

Казалось, в ее голосе звенел металл. Она разговаривала со мной вежливо, не придраться. Но вот в ее глазах я читала желание влепить мне пощечину.

- Нет, спасибо, - прошептала я, совершенно не зная, как разговаривать со слугами. У меня не было раньше слуг! Я не умею помыкать людьми. - Или… эм… чаю… Пожалуйста…

Да, чаю! Чай в начале рабочего дня всегда помогал мне успокоиться. Мне сейчас срочно нужно успокоиться. И чай с ложкой меда подойдет!

Я вошла в комнату, видя посреди комнаты детскую кроватку. Она стояла в самом центре комнаты. Свет, бьющий из-за штор, падал аккурат на нее, словно выхватывая ее из всего роскошного интерьера.

Я сглотнула, понимая, что кроватка есть, а ребенка в ней нет. И нет, он не вышел из комнаты, его не унесли заботливые руки…

Его не просто нет.

Его больше нет.

Поджав губы, я смотрела на красивый узор на спинке, на маленькую взбитую подушку и идеально заправленное одеяльце, чувствуя, как в голову лезут грустные мысли. В кресле лежала игрушка. На столике - яркая детская книжка про какого-то мальчика, который разговаривал с птицами и мечтал летать…

Мне казалось, что здесь ничего трогать нельзя. Словно тронешь, и спугнешь какое-то застывшее мгновенье до страшной трагедии, которым еще дышат эти роскошные обои с золотым тиснением, мягкие шторы и уютные кресла.

- Ваш чай, - послышался холодный, вежливый и учтивый женский голос.

А! Да! Я же просила чай! А я и забыла!

Дверь открылась, а в комнату вошла служанка. Ее бледное лицо, красные глаза, прожигающий взгляд намекал мне, что ей даже смотреть на меня неприятно, а не то, что делать мне чай.

Я внимательно посмотрела на чай, насыпала две ложки сахара и сделала глоток. И все-таки, есть волшебное зелье, способное немного вернуть меня к жизни!

- Как вы могли, - послышался горестный голос служанки, которая вроде как собиралась уйти, но не ушла. Она повернула ко мне лицо, полное слез. - Ему же было всего полтора года! Он был еще таким маленьким! Его все так любили… Как… Как у вас рука поднялась!

Она заплакала, а мне стало жаль ее. Мне показалось, что все в этом доме любили малыша. Но при этом я понимала, что не виновата. Я просто очутилась в чужом теле и не причастна к смерти ребенка!

“А что, если жена генерала и правда убила собственное дитя?” - обожгла меня мысль. - “Что тогда?”

Глава 10

- Я была о вас лучшего мнения! - в сердцах произнесла служанка, вытирая слезы фартуком. - Я всегда ставила вас в пример хорошей матери. Неужели оно того стоило?

Мне ничего не оставалось, как вздохнуть. Ну вот что? Что я ей отвечу? Тетя, вы ошиблись! Я из другого мира! Меня зовут не Астория, а Юлия, для друзей просто Юся. Обожаю музыку пятидесятых, по выходным смотрю черно-белые фильмы с ослепительными улыбками первых голливудских звезд, работаю менеджером в отделе строительных смесей, умею различать марки цемента, знаю разные присадки, рисую бабочек в блокноте, мечтаю о ребенке и скачиваю на телефон все фиолетовые обои и темы.

- О, если бы вы знали, - произнесла служанка, заплакав и отвернувшись. - Как мы все его любили!

С этими словами она вышла, оставив меня в гнетущей тишине.

Я прошлась по комнате, стараясь ничего не трогать, а потом легонько толкнула красивую дверь, обнаружив за ней удобства.

Включив золотой кран, чтобы набрать воды в ванну, я посмотрела на себя. О, нет. Это точно не я. Я вообще по-другому выгляжу!

На меня смотрела бледная, растрепанная темноволосая женщина, похожая на русалку. Глаза у нее были серыми с карим ореолом вокруг зрачка. Ее смело можно было назвать красавицей. А вот счастливой — вряд ли.

Я забралась в ванну, пытаясь смыть с себя всю грязь презрительных взглядов.

Конечно, это противоречит теории эволюции, но не труд сделал из обезьяны человека, а ванна. Теперь я знала это наверняка!

Я вышла, кутаясь в полотенце, и снова посмотрела на кроватку, которая стояла в лучах света, словно само провидение подсвечивает ее, вырывая из сумрака остальной комнаты.

Служанка принесла мне салатовое платье, в которое я тут же переоделась.

Приятное чувство чистоты и прикосновение свежей одежды чуть приподняли мое настроение после короткого общения, полного невысказанных упреков и недовольства.

Настроение приподнялось, осмотрелось и тут же опустилось обратно, когда мой взгляд упал на детские игрушки.

Итак, что я узнала. Жила-была счастливая семья. Муж уехал воевать, а жена родила сына и воспитывала его до того злополучного дня, пока не узнала о измене мужа. В этот момент у нее в голове что-то переклинило, не помня себя от горя она убила своего сына и спрятала его тело магией, чтобы у отца-изменщика не было даже места, где можно было оплакать наследника.

“Ну это, конечно, перебор!”, — мысленно возмутилась я. — “Ладно посуду побить! Покричать, какой же он скотина неблагодарный! Обязательно добавить про лучшие годы жизни, потраченные впустую! Можно даже пару пощечин зарядить по бессовестной красивой морде, чтобы душеньку отвести! Потом порыдать вечерочек и вспомнить все лучшее, что было между вами. Но убивать ребенка, а затем пытаться убить себя? Ну, это слишком! Ребенок-то тут причем? Он что ли матери изменил? Нет! Что это за порыв такой — чуть что сразу детей убивать!”.

Я посмотрела на свои руки. Тонкие, белые, красивые. Они явно не ворочали и не таскали тяжелые мешки со строительными смесями. Мысль о том, что эти руки убили ребенка, вызвала у меня горячее желание проснуться!

Я плохо понимала, как прежняя хозяйка тела могла спрятать тело ребенка магией. Кажется, я вообще плохо понимала, что такое магия и как она работает. Мне оставалось довольствоваться тем, что мне говорят.

- За что? — прошептала я, глядя в окно. — Вот за что мне все это? Вот где я так накосячила, чтобы оказаться в теле детоубийцы! Да, судя по всему, мне котят нужно было топить без перерыва двадцать четыре на семь и старушкам хамить на каждом шагу, чтобы так вляпаться! Врагу не пожелаешь!

Я услышала, как в дверь коротко постучали, видимо, соблюдая правила приличия.

- Войдите, — произнесла я тоже соблюдая правила приличия, хотя сейчас видеть никого не хотелось.

В комнату вошел генерал. Мой настороженный взгляд тут же изменился.

Он смотрел на меня, а я на него. Представляю, каково ему сейчас! Генерал выглядел уставшим, надломленным, а в его глазах я видела отблески боли. Ну еще бы! Его жена убила его ребенка, поверив в какие-то гнусные сплетни про его измену. Или это были не сплетни?

Я присмотрелась к красавцу, думая о том, что вокруг такого мужика всегда полно женщин. Его полтора года не было.

“Ну да! Полтора года он просто делал вид, что женщин не существует! И ты серьезно в это веришь?”, — пронеслась в голове мысль, когда я смотрела на мужа. “Да, но… А вдруг?”, — с надеждой подумала я, все еще веря в сказки про то, что существуют мужчины, готовые блюсти верность и не поддаваться соблазнам, пока жена далеко.

- Астория. Если ты действительно любишь меня, скажи мне правду, — произнес генерал, присаживаясь в кресло напротив. — Или я уйду навсегда.

Арт к главе

Глава 11

Я молчала. Я вообще понимала, что здесь нужно быть очень осторожной. Если я скажу ему, что я вообще не она, то не расценит ли он это как признак безумия? Не подтвердит ли это слова судьи и дворецкого о том, что Астория слегка… хм… того?

Исходя из фактов, сумасшествие в этом мире — не сильно смягчающее обстоятельство. Наоборот, скорее, отягчающее. Обществу так и не терпится избавиться от такой личности. И побыстрее!

Так что же делать? Сказать правду, мол, так и так, я — не она! Я вообще из другого мира!

Если бы мне кто-то сказал такое, я бы сильно усомнилась в его психическом здоровье. Тем более что судья и слуги напирают на то, что на меня что-то нашло! Шарики заехали за ролики, а кукушка взяла билет в теплые страны в один конец.

Не покажется ли мое чистосердечное признание лишним подтверждением того, что я виновна?

— Я… — произнесла я тихо, — я ничего не помню.

Генерал наклонился ко мне, его лицо — смесь усталости и тревоги. "Прости, ты последний человек в этом мире, которому мне бы хотелось врать…", - мысленно произнесла я, схватив в руки мягкую игрушку.

— Может, ты что-то вспомнишь? — спросил он, голос его дрогнул. По лицу было видно, что генерал был готов к любому исходу. — В комнате кто-то был? Странный шум? Хоть что-нибудь! Любая деталь!

Я смотрела на него, чувствуя, как жалость сжимает сердце. Он потерял и ребенка, и, кажется, жену, — только о последней потере он еще не знает.

— Я честно ничего не помню, — прошептала я, голос тоже дрогнул. Как же противно врать тому, кто тебе нравится!

Мой муж вздохнул, встал с кресла и начал нервно расхаживать по комнате.

— Давай по порядку. Ты получила письмо, — начал он, словно рассуждая вслух. Я чувствовала, что генерал очень хочет поверить в мою невиновность. И была только «за», но помочь ничем не могла. — Ты его прочитала. Расстроилась…

Я пыталась. Честно пыталась что-то вспомнить. Нет, ну а вдруг? Но как я могу вспомнить то, что было не со мной?

— Ну скажи, — продолжал генерал, — ты его прочитала. Тебе стало плохо. Ты очень огорчилась…

— Не помню. — Я зажмурилась. — Всё, что дальше — как будто в тумане.

— Целый день ты ходила грустная. Сама не своя. Вечером ты поднялась в комнату, — сказал генерал. — Потом…

Это напоминало мучительную пытку у доски, когда учитель пытается вытащить из тебя то, чего ты не знаешь! Но я честно пыталась вспомнить. Может, получится?

— Я не помню, — дрожащим голосом произнесла я, с мольбой глядя на мужа.

Генерал вздохнул, его глаза были полны сострадания и боли.

— Хочу поверить, что ты ни в чем не виновата, — произнес он тихо, — очень хочу. Помоги мне это сделать. Помоги мне доказать твою невиновность! Я многого не прошу…

В этот момент он взял меня за руку, а от его прикосновения внутри всё задрожало. Огромная рука чуть пожала мою руку, словно пытаясь поддержать.

— Я стараюсь, — прошептала я, глядя ему в глаза. — Но у меня ничего не выходит. Если бы я могла вспомнить, я бы сказала сразу.

В комнате стало тихо. Тишина, которая казалась глухой, растаяла, когда я поняла, что мы оба смотрим на опустевшую детскую кроватку.

Вдруг меня охватило странное ощущение — а вдруг Астория не виновна? Может, она — образцовая мать, которую подставили? Может, она любила своего ребенка и никогда не пошла на такое, и ее обвиняют несправедливо?

Или…

А что, если всё не так? Что, если измена — это глубокая, бездонная рана? Что, если Астория так любила генерала, а его есть за что любить, впала в отчаяние, решившись на ужасный поступок? Что, если она действительно обезумела от боли и убила ребенка, чтобы увидеть в глазах мужа-изменщика ту боль, которую испытала сама, узнав, что брак рушится на глазах?

Детская кроватка была свидетелем этого события. Но она хранила свою тайну, так и не выдав ее.

Боже мой! Я не могла поверить, что однажды вляпаюсь в такие неприятности!

— Я не изменял тебе, — внезапно произнес генерал, его голос тверже, чем я ожидала. — Никогда. Это ниже моего достоинства. Я люблю тебя.

Он приблизился и мягко коснулся моих волос. В его голосе звучала такая уверенность, что я была склонна поверить. Хотя поверить такому красивому мужчине в том, что он не ходил налево, было непросто!

— Я понимаю, что ты могла потерять рассудок, поверив в написанное, — продолжил он, — и я хочу услышать правду. Помоги мне понять, что произошло в этой комнате на самом деле. Я хочу спасти тебя… Мне нужна хоть одна зацепка! Хоть что-то…

Генерал смотрел на меня с надеждой. Я хотела помочь ему. Чувствовала, что нужна ему, что могу раскрыть правду. Но я не могла! Это была чужая жизнь, к которой я не имела никакого отношения! Бессильная, я смотрела на него, не в силах ничего сказать.

В дверь послышался стук.

— Господин генерал, к вам гостья! — заметил дворецкий, чинно входя в комнату. Я опять заметила разницу во взглядах. То, с каким уважением, теплотой и сочувствием старик-дворецкий смотрит на генерала, и с каким откровенным пренебрежением и презрением — на меня.

— Она желает видеть вас и вашу супругу немедленно.

Я с удивлением посмотрела на генерала. Внутри меня зашевелилось что-то тревожное. Что за гостья? Какие еще тайны скрывает этот день?

Арт к главе

Глава 12

Генерал кивнул, а дворецкий молча вышел. Через мгновение дверь открылась, и в комнату вошла женщина. Её красота была неоспорима, а осанка — идеальна. Фигура, тонкая и грациозная, напоминала фарфоровую куколку-статуэтку. Высокая, с покатыми плечами и изящной шеей, незнакомка двигалась легко и плавно и томно, словно танцевала какой-то долгий танец соблазнения.

На ней было изысканное платье из синего шелка с серебряной вышивкой. Оно подчеркивало стройную фигуру. Тонкие руки украшали кружевные манжеты, придавая образу элегантную утонченность. Воротник из тонкого кружева аккуратно обрамлял шею, создавая впечатление благородства.

Длинные волосы, темные, как ночное небо, были уложены в сложную прическу. Жемчужные шпильки и тонкая кружевная лента добавляли образу ощущение продуманности и завершенности.

Взгляд синих глаз был проницательным и чуть таинственным, с оттенком мягкой настороженности, словно она знала больше, чем говорит.

Интересно, кто это?

- Меня не было в столице, когда это все случилось! Я только вернулась, как вдруг услышала, что вся столица гудит о том, что жена генерала убила ребенка! - произнесла она, глядя на нас. - Но я в это не верю! Я уверена, что это какая-то ошибка! Эльдриан! Я более чем уверена, что твою жену подставили!

Я впервые смотрела на человека, который искренне верит в мою невиновность так же, как и генерал.

- Дорогая, - обратилась она ко мне, а ее голос вдруг потеплел, словно она разговаривала с близким другом. - Я понимаю, какой ужас тебе пришлось пережить… Но я более чем уверена, что ты ни в чем не виновата! Понимаешь, я неплохо разбираюсь в людях, поэтому я уверена, что такая женщина, как ты, просто не способна на убийство!

Неожиданные слова поддержки заставили меня посмотреть на незнакомку куда более дружелюбно.

- Я, значит, прилетаю в столицу, а тут такие новости! Еще эта Лоли Гарднер, будь она неладна! - в этот момент лицо незнакомки скривилось, словно ей в тарелку упала муха. - Вечно лезет везде, где только можно со своим комитетом! Считает себя образцовой матерью и всем доказывает, что так оно и есть! Хотя на самом деле раздала всех детей нянькам! Тоже мне, образцовая мама! А строит из себя! Мне Элен Ридл по секрету сказала, что недавно случай был, что когда Лоли решила потискать младшую дочь, так заревела и стала сопротивляться. Она кричала, чтобы тетя пустила ее! Представляешь? Родную мать не узнала! А все почему? Потому что видит ее редко! Что она хочет от трехгодовалой малышки, которая маму видела только по праздникам! Хорошо быть образцовой матерью, когда видишь ребенка один раз в две недели, а служанка на всякий случай подсказывает тебе, как зовут кроху!

Я усмехнулась. Лоли Гарднер мне сразу не понравилась. А тут прям такие новости подъехали. Я смотрела на гостью и чувствовала, что она довольно приятная женщина. Особенно приятным мне казалось то, что мнения по поводу Лоли Гарднер у нас совпали.

- Теперь этот мамский комитет пишет петиции и собирает подписи для короля, - заметила незнакомка. - Они хотят якобы правосудия! И немедленно! Поэтому я посчитала своим долгом вас предупредить.

Она улыбнулась мне, беря меня за руку.

- Милая, я все понимаю. Но тебе пока лучше никуда не выезжать. Особенно в столицу. Люди очень ждут твоей смерти, - произнесла незнакомка, легонько похлопав меня по руке. - А толпа, как известно, разбираться не будет. Так что тебе нужно быть очень осторожной.

- Спасибо, Эва, - вздохнул генерал.

Так, генерал ее знает. Видимо, я тоже должна ее знать! Точнее, не я, а Астория!

- За что? - усмехнулась Эва, притворно нахмурив брови.

- За поддержку, - кивнул мой муж.

- Ах, брось! - улыбнулась она. - Понимаю, не каждая бывшая жена приедет поддержать мужа и его новую жену в тяжелой ситуации, но мы расстались друзьями. И мне не на что обижаться.

Она посмотрела на нас и улыбнулась.

Быть такого не может. Да, он говорил про первый брак. И вот теперь передо мной бывшая жена! Я всегда была уверена, со слов моих коллег, что бывшие жены — это злобные мегеры, мечтающие напакостить новой жене. А тут что-то прямо невиданное!

- Вы — все, что есть друг у друга, - произнесла Эва, взяв меня и генерала за руки. Она вложила мою руку в его руку и посмотрела на нас. - Берегите друг друга и верьте друг другу. Твоя задача, Эльдриан, найти все доказательства невиновности жены. Ты должен спасти ее! Но я бы все-таки подумала о том, куда спрятать Асторию. На всякий случай. Потому как Лоли Гарднер сейчас выбивает аудиенцию у короля, чтобы приговор как можно быстрее привели в исполнение. Ее не устраивают три недели, которые король взял на раздумье и дорасследование дела. Не думала, что Лоли настолько обидчива и злопамятна, чтобы мстить Астории за тот печальный случай!

Арт к главе

Глава 13

- Печальный случай? — с удивлением переспросила я, глядя на Эву, бывшую жену моего мужа. Внутри меня шевелились смешанные чувства: любопытство, тревога и настороженность. Почему она так спокойно говорит о таком событии?

Мне было интересно, что именно произошло тогда, год назад.

"Ой! Я же должна, по идее, знать, о чем она!" — мысленно взвесила я, вспоминая, что я в чужом теле.

— А! Я не так выразилась! — лучезарно улыбнулась Эва, словно улыбка могла развеять всю напряженность. Её манера держаться была какой-то легкой и непринужденной. Она казалась чуть увлеченной, капельку легкомысленной, но при этом серьезной. Я смотрела на неё со смесью удивления и интереса, внутри же собрался целый ворох вопросов. Эта женщина вызывала у меня даже некоторую симпатию.

— Я не знаю, как назвать тот инцидент годичной давности, — продолжила Эва, — когда Лоли официально пригласила тебя в свой комитет, а ты объяснила ей, что не собираешься в него вступать.

Это новость! Теперь понятно, почему Лоли Гарднер так митинговала за мою казнь. У нее, оказывается, есть личные счеты!

— Я об этом впервые слышу, — произнес генерал, явно заинтересовавшись. Его лицо выражало неприкрытый интерес и даже легкое недоумение.

Мне хотелось узнать все подробности.

— Я и забыла, что Эльдриан не в курсе! Сейчас расскажу! — усмехнулась Эва, мягко, словно размышляя. — Отказ герцогини Моравиа вступить в их комитет был для Лоли настоящей трагедией. А еще — это всё утекло в газеты, и вся страна тут узнала о том, что герцогиня не собирается вступать в комитет. Лоли так мечтала заполучить тебя, что, когда у вас родился ребенок, первая бежала с поздравлениями и подарками, надеясь, что герцогиня Моравиа присоединится к их обществу. Но тут — такой облом.

Я слушала, затаив дыхание. Мое сердце сжималось от странного чувства — смесь любопытства и тревоги.

— Тем более, что Лоли была уверена в своем успехе и всем раструбила, что герцогиня Моравиа скоро станет членом комитета благочестивых матерей. А ты, герцогиня, — продолжила Эва со смехом, словно ситуация прошлого ее очень забавляла, — отказалась! И правильно сделала! Я бы на твоем месте поступила так же.

Мои мысли мгновенно сжались в один вопрос: "Значит, у Лоли Гарднер на меня зуб? Личные счеты?"

И вдруг стало понятно, почему она так пылко доказывала мою виновность и требовала моей казни. Это всё — личная месть за публичное унижение. Хотя, она сама в нем виновата! Ну не хочет человек вступать в их общество, и зачем настаивать? Тем более, рассказывать всем подряд о будущих перспективах, хотя еще ничего не решено. Странная она, эта Лоли!

- Многие дамы, поддавшись искушению, тут же вступили в общество, чтобы быть ближе к герцогине Моравиа, чтобы прикрыть ее именем, ее титулом — ведь это должно было стать визитной карточкой комитета благочестивых матерей. А вместо этого — отказ, — продолжила Эва с усмешкой. — Все тут же потеряли к обществу интерес и начали выходить из общества одна за другой. Кто-то понимал, что никаких выгод это не дает, а кто-то просто разочаровывался. Остались лишь самые стойкие, самые преданные.

Я почувствовала, как у меня внутри заиграла тревога. Вся эта ситуация становилась всё более запутанной и опасной.

— Ладно, — сказала Эва, — от чая я, пожалуй, откажусь. Только хочу предупредить вас: будьте осторожны. В столице неспокойно. Пока что герцогине Моравиа там лучше не появляться!

Она грациозно направилась к выходу. Генерал шагнул за ней. Его лицо было серьезным, в глазах — решимость.

— Я провожу, — коротко кивнул он, и Эва помахала мне рукой, улыбнувшись.

Она вышла из комнаты, оставив меня одну.

Внутри вдруг кольнуло чувство ревности, и я задумалась: почему у них такие теплые отношения? Наверное, было бы проще, если бы они говорили друг о друге гадости — я бы чувствовала себя спокойнее. Тогда у меня не было бы этого мучительного подозрения, что, возможно, между ними что-то есть.

Прошла минута, другая, третья. Я смотрела в окно: карета стояла у ступенек, тихо покачиваясь на ветру. Но Эву я всё еще не видела. Где она? Почему она еще не вышла из дома?

Я терпеливо ждала, ощущая, как внутри нарастают тревога и любопытство. Интересно, когда она выйдет? Почему так долго?

Прошло уже полчаса, и всё еще ничего — карета всё так же стояла неподвижно и ждала хозяйку. А Эвы все не было.

Что же там происходит между бывшими? И что они там делают все эти тридцать минут?

Арт к главе

Глава 14. Дракон

- Я хотел бы с тобой поговорить, — тихо произнес я, замечая, как Эва остановилась в коридоре.

Её взгляд был сосредоточен, будто она предчувствовала что-то важное. Внутри меня боролись чувства — уважение и тревога. Не то чтобы я когда-то сильно любил женщину, что стояла передо мной. Но она всегда вызывала во мне тепло, как старый друг — умная, рассудительная, всегда твердая в своих убеждениях, гордая и независимая. Эва невольно внушала уважение. И сейчас, когда весь мир вокруг меня рушился, она приехала, чтобы поддержать нас. Не боясь, что после этого её мнение могут отвергнуть или осудить. Хотя для нее это довольно несвойственно, ведь общество такую поддержку явно не одобрит. И всё же она пришла.

Это значило много.

- Разумеется, — улыбнулась Эва, когда я пригласил ее в одну из комнат. Она грациозно вошла, рассматривая с улыбкой картины на стенах.

- Ты действительно уверена, что моя жена не виновата? — спросил я, глядя на Эву и закрывая дверь за собой.

Мне важно было знать мнение женщины на этот счет.

- Конечно! — фыркнула Эва, тут же обернувшись ко мне. — И я более чем уверена, что все это подстроено! Заметь, тебе не сообщили — раз, все слишком быстро — два. Я уверена, что к этому кто-то приложил руку. Кстати, что говорит твоя жена?

- Она ничего не помнит, — вздохнул я. — Ее слова звучат вполне искренне.

- Понимаю, — задумалась Эва. — Это плохо. Если бы была хоть какая-то зацепка! Ну хоть что-нибудь… Слушай, а ты не думаешь поискать похожие дела? Быть может, это не первый такой случай? Может, уже было что-то похожее. Какие-нибудь таинственные пропажи детей из благородных семей? Я в этом не разбираюсь, поэтому могу лишь предполагать.

- Я как раз думал об этом, — вздохнул я, вспоминая архив судебных дел.

- Для нее главное сейчас — ты. И твоя поддержка, — вздохнула Эва, беря меня за руку и словно рассматривая ее. — Ты единственный, кто может ее защитить. Понимаешь? Сейчас общество перемывает ей косточки, толпа требует ее смерти, а весь мир отвернулся от бедной девочки! Но у нее есть ты!

- Я спрашивал ее о том, что случилось, — произнес я, задумчиво перебирая все факты, которые мне известны об этом деле. Пока что меня успокаивала мысль о том, что тела ребенка не было. Это означало, что мой сын мог быть жив.

- Да как ты мог! Пойми, что сейчас она в таком состоянии, что врагу не пожелаешь! Я бы на ее месте просто плакала бы не переставая! А она молодец. Держится, — произнесла Эва, глядя на меня с осуждением. — Нашел время! Дай ей хоть чуточку в себя прийти! Ее сегодня казнили на площади! Боюсь представить, что она пережила в этот момент! А тут ты со своими расспросами! Подожди хотя бы денек! Попридержи армию! Ей сейчас нужно успокоиться, прийти в себя, и уже тогда, быть может, она что-то вспомнит!

- Согласен, не прав, — произнес я, вынимая руку из ее руки. Я отвернулся, глядя на пламя камина, заложив руки за спину. — Но и времени у нас почти нет. Если, как ты говоришь, Лоли Гарднер сейчас хлопочет об аудиенции и поднимает народ против моей жены, то неизвестно, как поведет себя король. Он, конечно, здравомыслящий. Но принимать непопулярные решения он тоже не станет. Пока что его удерживает лишь то, что я вернулся в Столицу. На одной чаше весов я, на другой — народ, который требует крови.

Глава 15. Дракон

— А кто сейчас вместо тебя там, на передовой? — спросила Эва, чуть приподняв бровь, её голос прозвучал с легким, почти игривым оттенком, словно она намекала на что-то личное. В её взгляде мелькнуло тихое кокетство, которое я заметил. Ох уж эта светская манера общения!

— Отец. Он заменил меня на передовой, — произнес я с досадой, чувствуя, как внутри закипает раздражение. Мне было неловко просить его о помощи, но если я не разберусь в ситуации, никто в ней не разберется.

Эва улыбнулась чуть шире, её глаза заиграли игриво, и она чуть наклонилась вперед, словно собиралась поделиться секретом. И тут же лицо ее стало серьезным.

— Может, я попробую осторожно с ней поговорить? — произнесла Эва. — Просто дело может быть в том, что она верит в твою измену. Знаешь, женщины устроены немного иначе, чем мужчины. И вдруг она не доверяет тебе, потому что ты не предоставил ей фактов своей верности?

Я усмехнулся, глядя на неё с легким ироничным выражением — её кокетство было почти незаметным, но весьма раздражающим. Пожалуй, именно это мне и не нравилось в Эве. Я не принимал его на свой счет. С таким же игривым кокетством она разговаривала с каким-нибудь ветхим старым графом и пылким молодым виконтом.

— Какие факты я должен ей предоставить? Собрать всех женщин форта и пригласить для беседы? — саркастически спросил я. — Головы врагов? Что я могу показать ей в качестве доказательства, что у меня нет другой семьи? В том-то и дело, что ничего. Ей придется поверить мне на слово.

Эва вздохнула, её голос стал чуть мягче, с оттенком сочувствия.

— Это, наверное, самое неприятное. — Она сделала небольшую паузу, словно раздумывая, и добавила: — С ней сейчас нужно обращаться бережно, аккуратно, а не как со шпионом на допросе! А то я тебя знаю. Понимаю, что про измену — это глупости. И ты бы не опустился до такого. Но ты тоже повел себя как сволочь бессердечная. У тебя сын родился, а ты его ни разу не навестил. Вот кто ты после этого?

Я мрачно вздохнул, чувствуя, как внутри загорается гнев.

— Врагам скажи, чтобы они подождали, — тихо произнес я, вспоминая атаку за атакой. — А отца дергать каждый раз — это уже перебор.

Эва вздохнула, её голос стал немного задумчивым.

— В военном деле я не сильно разбираюсь, — призналась она, — и, знаешь, самой моей большой ошибкой было то, что я тогда сказала тебе "да".

Опять! И снова про Северный Форт!

Я вздохнул, понимая, что она может жаловаться на Северный Форт бесконечно. Мягко улыбнулся, хотя внутри всё еще кипело.

— Я и представить не могла, что тебя перебросят в Северный Форт, — сказала она, нахмурив брови. — Там погода — ужас! Ветрища завывает, как дикий зверь. Каменный мешок почти без окон, никаких слуг — только холод и тьма. И крысы! Но не просто крысы… — она чуть приподняла бровь, — ядовитые. Хотя кому я это всё рассказываю? Честно сказать, я повела себя как ужасная жена. Мысль о крысах, бегающих по мне ночью, была невыносима. Поэтому я сразу развернулась и вернулась в Столицу, подала на развод. Я понимаю, что мы слишком разные. Я люблю столицу: блеск, моду, платья, сплетни, комфорт. А махать тряпкой в каменном мешке и наводить порядок — не для меня. Да, такая я. И ты это прекрасно знаешь. Но сейчас я готова помочь, чем смогу. Не дайте боги никому оказаться в такой ситуации!

Она вздохнула, и я прекрасно понимал — не каждая женщина готова оставить свой блеск и роскошь ради того, чтобы своими руками готовить мужу еду и убирать в скромной солдатской комнате. Поэтому я не осуждал её.

— Давай так: ты ищешь дела, потому что я в этом ничего не соображаю, — Эва мягко вздохнула. — А я попробую поддержать Асторию. Ей сейчас очень нужна поддержка. А ты не сможешь одновременно быть там и тут. Тем более, что ходят слухи, что она пыталась наложить на себя руки. Так что нельзя оставлять её одну надолго. Ладно, теперь мне пора!

Эва встала, я вежливо поцеловал ей руку и аккуратно повел её к карете.

— До встречи. Я приеду завтра. Думаю, завтра ей станет лучше, и мы сможем поговорить, — улыбнулась Эва, когда я помог ей забраться внутрь. — Передай слугам распоряжение, чтобы хоть кто-то был рядом с ней. И без этих кислых мин. Поверь, глядя на их лица, мне самой хочется удавиться!

Она слегка улыбнулась, и в её глазах мелькнуло чуть-чуть кокетства, словно она хотела сказать: "Ну что, посмотрим, как ты справишься, дорогой."

Я взглядом проводил карету, вернувшись в дом.

Глава 16

Карета тронулась с места, и я вздохнула, тяжело опираясь на спинку стула.

Оставалось только гадать, что делали бывшие муж и жена за эти бесконечные минуты. Чувство неприятной тревоги закралось в душу. Ладно, допустим, они действительно разговаривали. Но о чем можно говорить столько времени?

Самое странное то, что эта Эва произвела на меня довольно приятное впечатление.

Может, всё дело в том, что в её взгляде я не читаю: «Сдохни, проклятая тварь, убившая своего ребенка!» — как в взглядах остальных. А может, потому что она тоже недолюбливает Лоли Гарднер.

Единственное, что меня смущало, — это то, что она бывшая. Обычно бывшие супруги питают иллюзии вернуть всё обратно, как было. Говорят, что любовь не проходит бесследно, что-то да остается в душе. Пожалуй, это и есть то, что мне не нравилось в Эве — её недосказанность, её прошлое.

Внезапно из холла донесся громкий голос генерала — властный, суровый, без признаков сомнений. Я приоткрыла дверь, решив узнать, что там происходит. Осторожно, буквально на цыпочках, прокралась по коридору и застыла, наблюдая за сценой внизу.

Внизу в ряд стояли все слуги. Их лица были понурыми, усталыми, словно они приготовились к чему-то неприятному.

— Я верю в невиновность моей супруги, — твердо произнес генерал, расхаживая вдоль строя, его голос был полон власти и решимости. — Сейчас она в ужасном состоянии. А глядя на ваши лица и слыша ваши упреки, ей только хуже! Мне кажется, вы забываетесь. Кто разрешал вам так обращаться с моей супругой?

Все слуги стояли, опустив головы. Ни возражения, ни оправдания — только гробовая тишина, нарушаемая лишь твердым шагом генерала, который словно взвешивал каждое слово.

— Те, кто не может сдержать свои чувства, те, кому хочется высказать всё, что у них на сердце, можете покинуть дом. Я вам дам хорошие рекомендации. — Его голос стал жестким, властным, словно приказывал: — После рекомендаций дома Моравиа вас примут в любом доме. Я даже заплачу за два месяца вперед. Но есть одно условие — вы немедленно покинете этот дом! Соберете вещи и уйдете. Распоясались тут без меня!

В его голосе прозвучала нотка, которая не терпела возражений.

— Итак, кто знает, что не справится — вон! — резко и четко произнес генерал, повернув голову в сторону двери.

Две горничные, опустив головы, тут же поспешили по коридору, словно боялись спугнуть внезапную удачу получить целых два жалования и рекомендации.

— Еще желающие? — спросил мой муж, его голос звучал так уверенно, так властно, что сердце у меня чуть не забилось быстрее. Казалось, все мечты, все надежды собрались в этом мужчине, воплощенные в его строгом и непоколебимом облике. Разве такое вообще бывает?

— Остальные, — произнес генерал, чуть смягчившись, — пока меня нет, следите за моей супругой. Глаз с нее не спускайте. Убрать из комнаты все колющие, режущие предметы, веревки, пояса. Все, что может послужить причиной ее смерти!

В этот момент он запнулся, словно сама эта мысль ранила его так больно, что даже не хотелось произносить это вслух. Его лицо исказилось от внутренней борьбы, губы чуть поджались, а в глазах засверкали тени сомнений. Он явно боролся с собой, пытаясь скрыть свои чувства за маской спокойствия.

— Так точно, — послышался нестройный хор мужских и женских голосов. Их голоса слились в один гул, отражая внутреннюю тревогу и недоверие. В их взглядах читалась усталость, страх и одновременно — преданность.

Меня просто распирало от восхищения.

— Вольно! — четко и властно произнес генерал. Его голос прозвучал громко, с очевидной уверенностью и безупречной командной дикцией. Он взглянул на собравшихся с холодной строгостью, в его глазах читалась неумолимость и абсолютная власть. В его движениях ощущалась энергия человека, привыкшего командовать и принимать решения без колебаний. Каждое слово, произнесенное им, было словно приказ, который нельзя было оспорить.

Я не собиралась лишать себя самого ценного, а именно жизни. Но забота была очень приятной.
Удивительно, как меняется мир, когда в нем находится хоть один человек, который тебе верит.
Я посмотрела на фигуру генерала.
Этот человек — моя опора, мой последний маяк в темной бездне. Его вера придавала мне сил, и я понимала — я не одна в этой битве.

— Вы куда, господин? — робко спросил дворецкий, его голос дрожал. Он нервничал, словно боялся нарушить покой или вызвать гнев. Я с досадой заметила, что муж направился ко входным дверям — он, кажется, уже решил оставить нас на произвол судьбы, не дожидаясь ни вопросов, ни объяснений.

— Разбираться! — четко и властно произнес генерал. Его голос прозвучал как удар молота, оставляя ощущение, что никакие возражения не принимаются.

Глава 17

Дворецкий покорно поклонился и медленно закрыл дверь, словно боясь нарушить тишину дома, погруженного в траур.

Я вернулась в комнату, хотя возвращаться в нее ужасно не хотелось. Один вид пустой детской кроватки вызывал внутреннюю боль.

В комнате воцарилась гробовая тишина. Я осталась одна, погруженная в свои мысли.

С одной стороны, мне очень хотелось помочь — хоть чем-то облегчить свою душу, хоть чуть-чуть изменить ситуацию. Но даже не знала, с чего начать. В голове вертелись лишь мрачные мысли: а вдруг правда окажется настолько ужасной, что мне самой станет невозможно ее вынести? Может быть, лучше оставить все как есть, не ворошить прошлое — ведь правда, как известно, иногда бывает острой и болезненной? Готова ли я принять любую правду?

Заняться было определенно нечем. Я просто сидела, уставившись в пустоту, и размышляла, что же делать дальше.

Внезапно в дверь постучали.

— Может, чаю, госпожа? — раздался приветливый голос служанки, мягкий и чуть игривый. Та самая, что недавно позволила себе высказать мне, какая я ужасная мать, показалась в дверях. Ее слова все еще эхом звучали в моей голове, и я ощутила, как внутри закипает смесь гнева и растерянности.

Неужели слова генерала подействовали, как магия?
Хотя, честно говоря, я понимала, что слуги здесь давно распоясались. Им-то какая разница, кому служить — убийце или праведнику? Я понимаю, если бы они устроили забастовку, не докладывая сахар в чай или не домазывая бутерброд маслом, за то, что им не выплатили зарплату. Но сейчас я просто боролась с ощущением, что меня окружают двуличные люди, скрывающие свои истинные чувства за маской вежливости.

— Да, давайте, — тихо кивнула я, решив воспользоваться гостеприимством собственного дома, несмотря ни на что.

Через десять минут в комнату вошла служанка с подносом, вежливо и учтиво, с легкой улыбкой, которая казалась мне скорее натянутой, чем искренней. Она принесла кружку чая и несколько пирожных, улыбаясь так, словно делала мне большое одолжение. Эта улыбка, хоть и выглядела приклеенной к ее лицу, все же была лучше, чем упреки или презрение.

— Давайте я приберусь в вашей комнате, — сказала горничная, осматривая столик для украшений. Ее голос звучал мягко, но в его тоне проскакивала скрытая ненависть.

Я не возражала, вспоминая голос генерала в тот момент, когда он отчитывал слуг.

Я наблюдала, как она аккуратно собирает острые шпильки с бриллиантами, ножницы и даже тонкий изящный нож — все эти предметы, которые могли бы стать орудием убийства, в ее руках казались обычными вещами. Со штор пропали веревки с кисточками, и я почувствовала, как постепенно растет внутри меня ощущение, что я попала в мир двуличия.

Может быть, никто из аристократов и не знает, как на самом деле относятся к слугам, и что скрыто за их приветливыми улыбками? Стоит ли мне вообще задумываться? В конце концов, мы в курилке постоянно ругаем начальство, но при этом улыбаемся начальнику при встрече, делая вид, что мы ему сердечно рады!

Немного успокоившись, я подумала, что, чай, от того, что меня продолжают ненавидеть, хуже не станет. В конце концов, какая разница, ненавидят меня или любят?

Когда служанка закончила, она аккуратно вышла из комнаты, снова оставив меня одну.

И тут я заметила на столике тонкий шелковый шнурок — длинный, алый, словно струйка крови. Он выглядел очень прочным и качественным, и мое сердце вдруг сжалось от странного ощущения.

Интересно, она его случайно оставила на видном месте? Ну, может, просто забыла! Или этим шнурочком мне на что-то намекают?

Глава 18. Дракон

Я вошел в королевский архив, даже не сразу заметив мужчину, который сидел за стойкой. Он был словно частью этого унылого своей серостью хранилища. В кресле, чуть наклонившись, он откусывал булочку и самозабвенно листал какую-то папку. Внезапно из его уст вырвалось с легким покашливанием от пыли:
— «И потом точным ударом расчленил тело, бросив внутренности собакам…» — он смачно прожевывал, словно рассказывал невинную историю, и его голос был насыщен коварным восторгом, будто он наслаждался кровавыми подробностями.

Я прокашлялся, чтобы привлечь к себе внимание, и его взгляд тут же поднялся на меня.

— О! Архив уголовных дел! — голос у служащего сразу зазвучал чуть громче, с каким-то торжественным оттенком, словно он только что вспомнил о чем-то очень важном. Весь его образ мгновенно изменился: кашляющий от пыли голос исчез.
Я ожидал увидеть старика, но архивариус был довольно молод.

— Главный, он же единственный, архивариус его величества — Дрейклоп! — с иронией отрекомендовался архивариус, отряхивая серый костюм. — Предупреждаю сразу. Выносить дела отсюда запрещено! Здесь читать — сколько влезет! Любовные драмы, пикантные подробности, кровавые убийства, интриги и скелеты в шкафу… На любой вкус!

Он выглядел вполне подтянутым, при этом довольно высокого роста, скромно одетым, в аккуратных очках — что создавало впечатление ответственного и серьезного человека. Но в прическе было что-то бунтарское. Волосы архивариуса были взъерошены, словно он постоянно запускал в них руку, не заботясь о порядке.

— Чем я могу вам помочь, господин генерал? — спросил Дрейклоп, пока я рассматривал бесконечные стеллажи и одинаковые папки, пытаясь понять, с чего начать.

— Мне нужны уголовные дела, в которых умирали дети или бесследно пропадали, — произнес я, чувствуя, как тяжесть на душе накатывает волной.

Дрейклоп задумчиво почесал подбородок, глядя на ряды папок.

— Полагаю, — сказал он, бросив на меня подозрительный взгляд, — вы ищете что-то похожее на дело вашей супруги?

Я кивнул, мрачно и безнадежно.

— Да.

Дрейклоп вздохнул и посмотрел на меня поверх очков, его глаза — будто зеркала, в которых отражается вся тяжесть архивного дела.
— Я постараюсь сейчас собрать всё, что могу. Подождите пару минут! Можете присесть в кресло! Только — стряхните пыль! Она у нас тут повсюду. И откуда она только берется? — он с легкой улыбкой протер очки о сюртук и отложил их, словно это было важной частью ритуала поиска.

Он прошептал что-то, взмахнул рукой, и папки начали с разных стеллажей слетаться на стол, шлепаясь и поднимая целые облака пыли.

— Я думал, что у вас они в одном месте, — заметил я, наблюдая, как папки собираются со всей архивной системы.

— Работа у меня в одном месте, — мрачно улыбнулся Дрейклоп. — Понимаете, должность архивариуса — это очень лакомый кусочек для лодырей и бездельников. Сиди себе и раскладывай бумажки. Есть такая примета у нас: как только ты разложишь всё по полочкам и по алфавиту или по уголовным статьям — тебя тут же уволят.

— Почему? — спросил я, указывая на стопку папок, которая медленно росла на столе.

— Потому что, — усмехнулся архивариус, — пока тут царит хаос, только ты один знаешь, где что лежит. Кто хочет разбирать архив почти за тысячелетие? А как только всё станет по полочкам, на твоем месте сможет работать любой!

Он взглянул на очередную папку, а я заметил, что он читает без очков.

— Я думал, что вы наденете очки, чтобы рассмотреть дела, — сказал я, следя за его движениями.

— О, нет! — улыбнулся Дрейклоп. — Очки я надеваю только для начальства. Это тонкий намек, что без сильно увеличивающих очков я не вижу своей обещанной прибавки к зарплате!

С этими словами он вручил мне несколько папок.

— Только, господин генерал, никуда дела не выносить. Всё здесь. Будьте так любезны! Сверху лежит очень похожее дело! Обратите на него внимание!

Я взял первую папку, на которой красовался аккуратный почерк с завитушками — номер дела, обвиняемая, судья, даты и приговор.

— «Сьюзан Морис», — прочитал я, глядя на фотографию милой женщины. — «Обвиняется в убийстве своей пятилетней дочери, Коллетт Морис. Казнена».

Мой взгляд задержался на изображении, и я почувствовал, как на душе становится совсем мрачно.

Арт к главе

Глава 19. Дракон

Я пробежал глазами и отложил в сторону первую страницу. Передо мной лежала целая история — насыщенная, болезненная и тягучая.

Сьюзан Морис была дочерью богатого торговца, и ее муж — Николас — спокойно распоряжался её имуществом, растрачивая его направо и налево. Когда-то ради Николаса Сьюзен сбежала из семьи, но спустя год отец простил ее и выделил положенное приданое. Потом у них появилась дочь — и Николас очень ее любил.

Но всё пошло наперекосяк, когда дочери едва исполнилось пять. Муж стал куда-то пропадать. Иногда даже на пару дней. Одна знакомая Сьюзан донесла ей, что видела Николаса в компании молодой особы, которой он обещал свадьбу в следующем месяце. Сьюзан не поверила — ведь в тот день Николас говорил, что поедет в Империю Ярнат по каким-то важным делам.

Она решила проверить сама. Проехала по нужному адресу, выжидала, наблюдала за окнами, пока не увидела своего мужа под ручку с молодой красавицей. Вернувшись домой, Сьюзан оказалась в состоянии нервного срыва.

Когда Николас приехал, его ждал тяжелый разговор. Он сознался, что у него есть другая, и упрекнул жену в том, что она сильно располнела после родов, потеряла былую привлекательность…

Потом Николас вспомнит, как после разговора Сьюзан долго вращала в руках ленту для волос, словно обдумывала что-то важное. Это подтвердила и ее служанка, которая несколько раз спрашивала, заплести ли ей ту самую ленту или не надо?

Ночью, под покровом темноты, она поднялась в комнату к дочери и задушила ее той самой лентой. Потом попыталась покончить с собой, но не смогла — видимо, не хватило сил или решимости.

На шум упавшего тела хозяйки прибежали слуги. Сьюзан Морис ничего не помнила. Но это не спасло ее: суд приговорил Сьюзан к казни. В последний момент она залилась слезами, горячо умоляя о прощении, уверяя, что очень раскаивается и никогда бы не повторила этого, если бы могла.

И самое странное — в суде никто не защищал Сьюзан.

— Почему? — спросил я, глядя на портрет той милой женщины, на ее спокойное лицо, будто она и не подозревала о том, как повернется ее судьба. — Почему ее никто не защищал?

— Ой, да ладно! — улыбнулся Дрейклоп, опираясь локтем о стол. — Хороший защитник с репутацией не станет лезть в такие грязные и громкие дела. В таких случаях — либо ты выигрываешь и оправдываешь подсудимую, за что тебя готовы растерзать целые толпы людей. За это еще получаешь всеобщее презрение. Ты становишься чуть ли не сообщником! Либо проигрываешь и ставишь под угрозу свой профессионализм и репутацию. Дело громкое. Так или иначе — карьере конец!

Дело оставило тягостное впечатление. Я поблагодарил архивариуса и взглянул на часы.

— Ого, — подумал я, — почти пять часов за одним делом! И даже не заметил.
- Вы завтра придете? Если нет, я убираю, — ответил Дрейклоп, беря папки с моего стола и унося их к себе. — А то начальство голову снимет. Скажет, что за бардак тут... кхе... устроил!

— Приду, — вздохнул я, понимая, что одно дело — это слишком мало. Но прорываться через дебри протоколов было непросто.

— Надеюсь, я смог вам помочь! — улыбнулся архивариус. — Если что, я еще поищу похожие дела. Может, что-то вспомню еще!

Когда я вышел из архива, на улице было уже темно и тихо. Я направился домой, чувствуя тяжесть внутри.

Я не допускал мысли, что моя супруга могла быть виновна. Дела были совершенно разными — их объединяла лишь измена. Но в деле Сьюзан она была подтверждена. А моя жена только получила письмо.

Но в душе не было ощущения спокойствия или уверенности. Зато я точно понимал, почему процесс прошел так быстро. Ее даже никто не защищал на суде!

Глава 20

- Ой, простите! — послышался голос служанки, когда она вернулась за подносом. — Кажется, я у вас тут кое-что забыла.

Она тут же сунула шнурок в карман, ловко подняла поднос и направилась к двери.

Интересно, случайность ли это или всё-таки намёк? За то время, пока она «вспоминала», будь у меня нехорошая цель, я бы её уже достигла.

Я наблюдала, как закрывается за ней дверь, и не знала, что и думать. Внутри всё перемешалось: и подозрения, и тревога.

Она снова заглянула ко мне минут через пять, словно проверяя, всё ли в порядке.

— Вы как себя чувствуете? Не проголодались? — спросила служанка с такой заботой, что я чуть не покосилась на неё с удивлением.

— Есть немного, — кивнула я, понимая, что под еду хорошо бы телефончик в руки. И что-нибудь почитать. — А можно что-то почитать? Книгу, например!
Эта привычка укоренилась у меня уже давно. Я и сама не заметила, как она появилась. Теперь всегда, когда я ем, мне нужно что-то читать. Поэтому одной рукой я ем, а второй листаю интересные статьи.
Сейчас принесу ужин, — кивнула служанка. Не было ее примерно полчаса. Она вошла, неся красиво сервированный ужин и книгу.
— Прошу, мадам, — улыбнулась она. — Это новый роман. Вы его еще точно не читали!
Я посмотрела на красивую обложку, где лобызалась в неестественной позе какая-то страстная пара, и мысленно согласилась, что это лучше, чем ничего.
— Что-нибудь еще? — приветливо и учтиво спросила служанка.
— Нет, пока нет, — выдохнула я, открывая книгу на первой странице и слыша, как закрывается дверь. — Что ж! Приступим!

“Лорелей Гамильтон была ужасной матерью. Об этом знало всё общество. Такой отвратительной матери история ещё не знала. И сейчас, выдавая замуж свою младшую дочь за дряхлого старика, она думала не о счастье дочери, а считала деньги. Поговаривают, что Лорелей Гамильтон убила своего сына. Конечно, крови на её руках не было, но все знали, что Ноэль Гамильтон не желал жениться на Анне Савойдж, но мать была неумолима… А чем это закончилось, общество судачило ещё месяц. Ноэля Гамильтона нашли в своём кабинете мёртвым. И вина за смерть сына целиком лежала на её матушке.” — прочитала я, удивленно поднимая брови.

Я резко отпрянула, словно меня ударили по лицу.

— Значит, это уже не случайность! Или всё-таки? — я начала сомневаться в себе.

Если бы это прочитала Астория, она бы наверняка наделала глупостей. Но я — не она. И как сказано в романе, “крови на моих руках не было”.

Что бы сделала Астория, если бы вместо меня держала эту книгу? Как бы она отреагировала на такое начало? Не ударило бы по её больной душе?

Когда служанка снова заглянула в комнату, я мрачно и холодно вручила ей книгу.

— Я прекрасно понимаю, что вы делаете, — произнесла я, глядя ей прямо в глаза.

— Что?! — удивилась служанка, словно не понимала, в чём дело.

— Сначала шнурок забыли, потом книгу подсунули про ужасную мать! — произнесла я, глядя на нее внимательным взглядом.

— Знаете, я не понимаю, о чем вы говорите! — удивленно произнесла служанка. — Шнурок просто выскользнул из моего кармана, а книга… Если бы вы прочитали дальше, то узнали бы, что на самом деле Лорелей Гамильтон просто защищала своих детей. И это было заказным убийством, а не тем, о чем подумало общество!

— Так вы сказали, что это — новый роман, — произнесла я с подозрением.

— И что? — улыбнулась служанка. — Слуги тоже любят читать, когда есть свободное время. Просто я прочитала его немного раньше, — добавила она с легкой улыбкой. — Могу забирать поднос?

— Да, — кивнула я, аккуратно складывая книгу рядом с пустой тарелкой.

Вот поди ж ты! — внутри я почувствовала странное облегчение и одновременно тревогу.

Оставшись одна, я подошла к кроватке, рассматривая внимательно каждую деталь. Может, там есть что-то скрытое? Следы, что-то, что поможет мне понять, что произошло в этой комнате?

Я задумчиво посмотрела на дверь.

Завтра нужно будет попробовать обыскать комнату. Может, в ней кроется намек на разгадку тайны?

А что, если это сделал кто-то из слуг? Только зачем? Если у Лоли Гарднер были мотивы, то здесь мотивов я не наблюдаю. Сомневаюсь, что сюда на работу брали каких-нибудь маньяков! Может, хозяйка чем-то их обидела? Но это не повод убивать ребенка и подставлять госпожу! Сомневаюсь, что она устраивала показательные порки! Тем более, что это — не крепостное право, что пойти некуда. Ты всегда можешь поменять место работы и устроиться в другой дом, как я уже слышала сегодня. Никто тебя здесь не держит.

Или, может, я чего-то не знаю?

Глава 21

Утром я проснулась от тихого, настойчивого стука в дверь.

Сердце забилось быстрее, и я с трудом разлепила глаза.

По часам поняла — уже далеко не утро. Уже день, и, кажется, солнце начало клониться к закату. Время будто ускорилось, словно весь день прошёл без меня.

— Госпожа! К вам гостья! — раздался вежливый, чуть назойливый голос дворецкого.

— Одну минутку! — сонно простонала я, пытаясь прийти в себя после долгого муторного сна.

— Извините, что вас разбудили. Просто мы тут по очереди дежурили и проверяли, как вы! Сейчас пришлю служанок, чтобы помогли вам одеться. Ваша гостья ждет уже почти час!

Я вздохнула, взглянув на платье, которое мне принесли. Быстро соорудив у себя на голове прическу, я осталась одна.

В дверь грациозно, словно в танце, вошла Эва.

— Простите, что пришлось ждать целый час, — сказала я, чувствуя внутри лёгкую неловкость.

Она улыбнулась, в её взгляде — доброжелательность и непринуждённость.

— О, ничего страшного! — махнула рукой Эва. — Пустяки! Я прекрасно понимаю, что тебе нужно немного отдохнуть. Даже сказала слугам проверять, но не тревожить тебя. Дай, думаю, бедняжка отдохнет. Столько переживаний!

Я чуть смутилась, не зная, как правильно вести себя в такой ситуации.

— Вы что-то хотели? — спросила я осторожно, ощущая себя какой-то уставшей.

— Просто приехала поговорить, — улыбнулась бывшая жена генерала, изящно присаживаясь в кресло. — Давай на «ты». Мы же не на званом вечере, правда? Как себя чувствуешь?

Сейчас ее голос показался мне встревоженным.

— Лучше, — вздохнула я, глядя на бывшую жену генерала. Внутри мелькнуло странное ощущение: если бы она была, скажем, сестрой генерала или хоть родственницей, я бы, может, относилась к ней с куда большей теплотой.

— Это хорошо, — кивнула Эва, погладив мою руку. — Ты что-то вспомнила? Просто это важно!

Я задумалась, чувствуя, как внутри всё сжалось от неопределённости.

— Честно? Нет, — ответила я, стараясь скрыть внутреннюю тревогу.

— Ничего страшного, — улыбнулась Эва, пожимая мои пальцы в знак поддержки. — Успокойся, моя дорогая. Не в такие скандалы попадали люди! Там и покруче было: и жен в карты проигрывали, и дочерей отдавали за врагов семьи… Так что не ты первая, и не ты последняя. Посудачат — и забудут.

Я взглянула ей прямо в глаза, почувствовав внутренний протест.

— Вы сами в это верите? — спросила я, чуть наклонившись вперёд. — Мне кажется, вы говорите это лишь чтобы меня утешить. Но честно — вы в это верите?

Я видела, что она искренне хотела меня утешить. Но пока что у нее получалось слабо.

— Прости, я забыла, что мы на «ты». Хорошо, ты сама в это веришь?

Она немного помолчала, явно пытаясь подобрать слова.

— В высшем свете иногда такое случается! — сказала она, делая акцент на слове «такое». — Что диву даешься.

— Но не всех пытаются публично казнить на площади, — произнесла я горько, с оттенком отчаяния.

Эва вздохнула и, слегка улыбаясь, сказала:

— Да брось! Всё наладится. За дело взялся твой муж! Он докопается до правды, и тебя снова будут звать на балы, как ни в чем не бывало. Извиняться — никто не станет. В высшем обществе извиняться не принято, разве что за какие-то мелочи. Но приглашение, как минимум, пришлют. Вот увидишь, скоро перед тобой откроются все двери, и даже пригласят на королевский бал!

Мне бы ее оптимизм да побольше!

— А что у вас не сложилось с генералом? — спросила я, решив узнать важную для себя правду. — Почему вы развелись?

Эва чуть помолчала, словно подбирая слова. Её лицо стало чуть серьёзнее, и в голосе прозвучала нотка грусти и иронии одновременно.

— Он тебе что? Не рассказывал?

Глава 22

— Ах, видимо, Эльдриан не рассказывал! Ну что ж! Тогда расскажу я! — рассмеялась Эва, и в этот момент её лицо стало задумчивым, а потом озарилось сентиментальной улыбкой. — Понимаешь, в браке главное — вовремя понять, что вы — совершенно разные люди. И что счастье одного исключает счастье другого. Я обожаю балы, вечера, сплетни, кружева, вальсы… Мне нравится быть в центре внимания. Я даже люблю сплетников, которые распускают обо мне гнусные слухи, подогревая интерес к моей персоне.

Она задумчиво посмотрела на кроватку, которую так и не убрали из моей комнаты.

— Для Эльдриана война — как мать родная. Это — его стихия. И у нас был выбор. Или он скучает со мной на балу, зевая украдкой и слушая сплетни, или я по ночам пришиваю пуговицу к его мундиру, гоняя ногой огромных крыс. Поэтому мы поговорили, и я предложила расстаться. Так будет честно. Мы всё обсудили и решили — жить каждый своей жизнью, — закончила свой рассказ Эва, улыбаясь, словно это было самое логичное решение. — Можно сказать, мы расстались друзьями, что в высшем обществе бывает крайне редко!

— Да, такое бывает правда редко, — согласилась я. И всё равно я немного ревновала.

Эва рассмеялась, и в её голосе прозвучала искренняя ирония:

— О, это такая редкость, как найти девственницу при дворе! — и снова улыбнулась. — Знаешь, когда я приехала в Северный Форт, я чуть в обморок не упала. Просто жуткий каменный мешок. Чувство такое, словно ты внутри какого-то чудовища. А ветер! Один зимний ветер — чего стоит! Меня тут же продуло насквозь, едва я вышла из кареты.

Она обняла себя за плечи, словно ее до сих пор трясет от холода.

— А на мне, между прочим, был теплый полушубок! — продолжила она, улыбаясь. — Мне показали комнату, а я сначала подумала, что это — шутка! Да быть такого не может: комната в три раза меньше этой — это теперь и столовая, и гостиная, и спальня, и будуар! А потом я увидела крысу.

— Крысу? — переспросила я, почувствовав, как меня пробирает дрожь.

— Её боги, не вру! — воскликнула Эва, отмеряя руками в воздухе примерно полметра. — Вот такая! Она сидела на кровати, и я чуть в обморок не упала. А мне отвечают: «Не бойся». Не бояться? Серьезно? У неё пасть размером с сундук! И зубища вот такие. Я сразу — «Мама дорогая! Куда я попала!» — и тут же поняла, что это — не место для меня.

Эва рассказала так живо, что я невольно увлеклась её историей, забыв о своих бедах и тревогах.

— Ну что ж, мне пора, — заметила она, вставая. — Только, умоляю, не делай глупостей! Главное — настройся на лучшее. И не думай о плохом. Не надо прокручивать всё в голове по сто раз. От этого проблема не решится. Я уверена, что Эльдриан найдёт способ тебя защитить. Но…

Эва помолчала, внимательно осматривая комнату.

— Я бы на твоём месте поискала следы магии. Может, что-то осталось в комнате, что может пролить свет на твою тайну? — предложила она, осматривая роскошное убранство.

— Следы магии? — удивилась я.

— Да, например, странные рисунки, вещи, которые лежат там, где им не место… Или странные предметы! — задумалась Эва. — Стертые печати… Сейчас любая информация может помочь.

Я посмотрела на нее, чувствуя, что в чём-то она права. Время идёт, а зацепок всё меньше.

— К тебе можно завтра приехать? — спросила Эва, заметив моё задумчивое выражение.

После ее слов в комнате мне стало чудиться что-то нехорошее.

— Да, — вздохнула я, понимая, что кроме нее мне и поговорить не с кем. В конце концов, она — ценный источник информации, а её советы могут оказаться очень важными.

Странная мысль заставила меня задуматься. А бывает интересно такое, чтобы нынешняя и бывшая жена вдруг стали подругами? Или все-таки нет?

Глава 23. Дракон

Я ждал Эву в холле, чувствуя, как напряжение медленно накапливается внутри. Мне хотелось поговорить с ней, пока она не уехала. Мне катастрофически не хватало воспоминаний жены.

— О, — вздохнула Эва, улыбаясь мне своей привычной загадочной улыбкой, — и тебе добрый день, Эльдриан. Вот, заехала навестить нашу бедняжку. Не стала говорить ей о том, что сегодня утром карету её родственников забросали тухлыми овощами. И что её отец во всеуслышание заявил о том, что Астория ему больше не дочь. После всего случившегося он вообще знать её не желает и лишает наследства.

Я почувствовал, как в душе ворочается неприятное ощущение. Глубоко вздохнул и постарался взять себя в руки.

— Поэтому, — продолжила Эва, чуть прищурившись и делая голос более шепчущим, — свежий выпуск газеты не показывай жене!

Она вздохнула.

- Да когда же они угомонятся! Вот прицепились! - с досадой заметила Эва, расправляя платье.

Я открыл перед ней дверь, и она тихо вошла в комнату, присев в кресло, словно уставшая и немного утомленная.

— Вид у тебя так себе, — заметила она, рассматривая меня с заботливым взглядом, — как после недели балов подряд.

Я улыбнулся чуть сквозь усталость, пытаясь скрыть внутреннее напряжение.

— Итак, что мне удалось узнать? - перешел я сразу к сути дела.

Эва немного помолчала, словно что-то обдумывая.

- Да так, по мелочи! Она ничего не помнит. Или не хочет пока говорить. Тут не ясно. Правда, кое-что удалось узнать от слуг. У меня был целый час, пока я ждала её пробуждения. Так вот, одна служанка сказала, что твоя жена прочитала письмо. Она прочитала его несколько раз, а потом уставилась в одну точку. Немного посидев, она взяла ножик, которым вскрывала конверт, и какое-то время задумчиво вертела его в руках…

Я напрягся, цепляясь за последние слова.

— Вертела ножик? — спросил я, чувствуя, как внутри что-то зашевелилось.

— Ну да, нож для писем, как мне сказали! — кивнула Эва. — Она вертела его в руках и выглядела очень задумчивой.

Я почувствовал, как внутри зашевелилась тревога, и сердце забилось быстрее.

Вертела ножик в руках…

Я вспомнил про ленту, которую вертела в руках Сьюзан Морис перед тем, как задушить этой лентой собственного ребенка. А что, если в этот момент моя жена думала о том, готова ли она убить ребенка или нет? Может, в этот момент она принимала решение?

— Эльдриан, — мягко, но с тревогой в голосе прервала ход моих мыслей Эва. Она внимательно посмотрела на мое лицо. — Что-то не так? Ты выглядишь так, словно... словно что-то не так! Я требую объяснений!

Я поднял голову.

— Просто мысли крутятся в голове. Так ты говоришь, что она вертела ножиком, как будто задумалась о чем-то... - повторил я, нахмурившись.

Эва посмотрела на меня с нежностью и заботой. Ее глаза были полны понимания и тревоги.

- Эльдриан! Ты чего? Это же такой пустяк! - обеспокоенным спросила Эва, заглядывая мне в лицо.

- Нет, это не пустяк, - вздохнул я.

- Только не говори мне, что раз она взяла в руки ножик, то всё! Сразу убийца! Скорее всего, она просто нервничала! Знаешь, многие вертят в руках предметы. Я, например, верчу в руках веер! Особенно когда нервничаю! Так что это не повод думать о жене как об убийце! Тем более, что рядом под рукой могло просто не оказаться других предметов! - возразила Эва.

- Может, ты и права, - задумался я.

Мне самому не хотелось верить в то, что моя жена способна была убить нашего сына. Но это совпадение мне не нравилось. Внутри оставалась тень сомнения.

- Брось! Это еще ничего не значит! - произнесла Эва. - И вообще! Прекрати плохо думать о жене! Кстати, ты ознакомился с ее делом?
- Нет. Его не дают на руки даже мне, - скрипнул зубами я. - Мне показали только общие протоколы. Ни письма, ни ножа я не видел. Их отправили на повторную магическую экспертизу.
- Ах, быстрее бы все решилось, - вздохнула Эва. - Быстрее бы ее оправдали!
Пока я думал о ноже и ленте, Эва легонько взяла меня за руку. В её взгляде читалась искренняя забота.

— Послушай, Эльдриан, я знаю, как тебе трудно. Но тебе нужно держаться и не делать поспешных выводов. Сейчас главное — разобраться в ситуации.

Эва вздохнула и посмотрела на меня с мягкой улыбкой.

— Не волнуйся, я помогу тебе во всем. Мы вместе разберемся. Главное — не паниковать и сохранять спокойствие.

— Спасибо, — тихо произнес я, — за то, что решила помочь. Спасибо за то, что поддерживаешь Асторию.

Эва улыбнулась мне, и в её взгляде заиграли теплота и искренность.

— Мы ведь друзья, Эльдриан. И я всегда буду рядом, чтобы помочь тебе. Верь мне, всё наладится. Нужно только немного терпения и веры.

- Спасибо за поддержку, - суховато заметил я, провожая Эву в карету.
Бывшая жена помахала мне рукой, и карета тронулась.

Нет, я не чувствовал к ней любви. Только благодарность за то, что она не бросила меня в трудную минуту.
Хотя могла бы.
Я сидел и обдумывал сходства двух дел. У меня из головы не шел проклятый нож. Откуда такое совпадение? Надо будет спросить у архивариуса. Он-то эти дела уже знает наизусть! Но сначала я зайду к Астории.

Арт к главе

Глава 24

Когда дверь открылась, я увидела на пороге генерала.

В его взгляде читалась какая-то озадаченность, будто он только что узнал что-то очень важное, и это его потрясло.

Внезапно вспыхнувшая в моем сердце радость от встречи тут же погасла, как только я увидела его лицо. Она исчезла, оставив только ощущение тревоги. Что-то не так?

— Как ты? — прошептал он, его голос — чуть хриплый, полон волнения и заботы.

Эльдриан бережно коснулся моего плеча, будто я — хрупкая статуэтка, которую нельзя повредить.

Я сделала глубокий вдох, стараясь скрыть свои истинные чувства. Внутри вдруг вспыхнула искра радости, и я захотела его приободрить.

— Лучше, — ответила я мягко, глядя ему прямо в глаза. — Ну, намного лучше. Однозначно!

Генерал чуть прищурился, его лицо стало серьезнее, и я заметила, как его брови капельку нахмурились.

— Врешь, — заметил он, вздыхая, — я вижу по тебе.

Я улыбнулась чуть робко, радуясь его ласке и вниманию. В этот миг все проблемы будто исчезли. Внутри разлилось тепло, словно его прикосновение и взгляд таили в себе какую-то магию.

— Ладно, чуть-чуть приукрасила, — тихо призналась я. — Я стараюсь держаться.

— Ты — молодец, — он мягко сжал мое плечо, и я почувствовала, как внутри что-то сжалось от нежности и тревоги одновременно.

Я немного нервничала, собираясь с мыслями.

— Знаешь, я хотела с тобой поговорить. По поводу слуг. Понимаю, это звучит очень странно, но… как бы тебе сказать? Служанка собрала все ножи, шпильки, ленты, тесемки… — начала я немного неуверенным голосом.

Сейчас, когда я проговариваю это вслух, все звучит как бред сумасшедшей.
— Это я приказал, — кивнул генерал.
— Но одну оставила на столе, — продолжала я, глядя ему в глаза. — А потом вернулась за ней примерно через полчаса. Она лежала вот здесь. На видном месте. Но… это еще не все. Я попросила принести мне книгу, и… это был какой-то роман, который начинался со слов: «Лорелей Гамильтон была ужасной матерью». Там дальше было про то, что она убила своего сына…

Генерал нахмурился и развернулся к двери. Он позвал служанку, а на крик прибежала та самая девушка, кротко опустив голову, словно ожидая указаний.

— Итак, зачем ты оставила шнурок вот здесь? — спросил Эльдриан холодно, указывая на место, где еще недавно лежала шелковая тесьма.

- Простите, я ничего не оставляла, — произнесла служанка. Она смотрела на генерала с таким удивлением, что я почти поверила ее словам.

Вот врушка! Я стиснула зубы, понимая, что эта красавица просто прикидывается!

- Моя жена говорит, что оставила, — уверенно произнес генерал, а я видела, как служанка удивленно пожимает плечами.

Я смотрела на нее и сопела, сжимая кулаки.

- Простите. Но я ничего не оставляла. Вы дали четкий приказ, я его выполнила! — произнесла служанка, а мои глаза округлились от такой наглости. Я выдохнула так громко и возмущенно, что даже она бросила на меня взгляд.

— Хорошо. — генерал взял книгу, которую принесли, и открыл ее на первой странице. — Принеси мне эту книгу, которую ты приносила моей жене.

Я напрягла память, вспоминая название и обложку. Книга называлась «Брак без любви и правил».

Служанка ушла и тут же вернулась, неся ту самую книгу. Совпало все. И название, и обложка.

Эльдриан открыл первую страницу, а я увидела, что там написано совершенно другое! Эта книга начиналась со слов: «Марибелла Бутсвит была самой прелестной дебютанткой, которую только можно представить. Когда она входила в комнату, мужчины смотрели на нее, как завороженные. Все, кроме одного. Ее жениха».

- Погоди! — растерянно произнесла я, открывая книгу еще раз и не веря своим глазам. — Там была совершенно другая книга про какую-то Гамильтон, которая выдавала замуж детей! Это — не та книга!

- Простите, госпожа. Я приносила вам именно эту книгу, — заметила служанка, пока я листала ее, чувствуя, что в более глупую ситуацию никогда не попадала.

Но я же точно помню, о чем была первая глава!

- Вы тогда еще сами сказали, что мать хочет защитить детей, — произнесла я, глядя на служанку, которая выглядела удивленной.

- Что вы! — кротко заметила она. — Вот книга, которую я вам принесла. Вы прочитали первую главу, и она вам не понравилась. Вы приказали унести ее обратно…

- Спасибо, — кивнул генерал, а я с мольбой посмотрела на мужа. Мне было важно, чтобы он мне поверил!

- Но я же точно помню. Почти слово в слово, — прошептала я, жалея, что у меня под рукой нет ни телефона с камерой, ни диктофона. Вот тогда бы доказательств у меня было бы — мама не горюй!

- Ты просто устала… Я понимаю, — произнес муж, обнимая меня. Я прижалась к нему, робко обнимая его, словно спрашивая себя: «А можно? Да?» Я чувствовала в его объятиях, словно маленькая девочка в домике. И от этого мне вдруг стало так спокойно и тепло, словно два сердца согревали друг друга. Как же мне сейчас нужно было это тепло. Оно единственное согревало меня в этом безжалостном и красивом мире с дворцами, каретами, каминами и казнями!

Эльдриан взял обе мои руки в свои и поднес к губам.

- Все хорошо, — произнес генерал, а в его голосе звучала твердая уверенность. — Я с тобой…

Боже мой! Это — лучшее, что я видела и слышала в этом мире!

- Спасибо, — прошептала я и вымученно улыбнулась. Уголки моих губ дрожали в этой странной улыбке. В это мгновенье я думала о том, что, быть может, стоило попасть в этот мир на собственную казнь, зная, что судьба приготовила для тебя такой подарок.

- Отдыхай, — кивнул муж, осторожно проведя рукой по моей щеке. Сколько нежности было в его движении. Я почувствовала, как сердце забилось часто-часто.. — Я еще раз поговорю со слугами.

Он вышел, а я сделала глубокий вдох и медленный выдох.

Или это происки хитрых слуг, или я действительно слегка поехала кукушкой. И сейчас мне срочно нужно в этом разобраться. А еще лучше — вывести все это на чистую воду. Вдруг слуги что-то знают про преступление?

Арт к главе

Глава 25. Дракон

Открыв дверь в архив, я увидел, что архивариус сидит в кресле, погружённый в чтение какого-то дела, одновременно откусывая мясной рогалик. Его лицо — спокойное, сосредоточенное, будто он вовсе не замечает окружающего мира.

“А потом вытащил из трупа сердце, пустив его на ингредиенты…” — слышал я довольное бормотание.

Услышав мои шаги, Дрейклоп мгновенно спрятал рогалик в стол, а дело аккуратно сунул на полку. Он вскочил, выпрямился и, заметив меня, сразу же расслабился:

— А, это вы, господин генерал? — усмехнулся он, зевая. — Я уж подумал, что начальство явилось с проверкой.

Он махнул рукой в сторону стопки. Поверх нее лежало еще одно дело.

— Я тут еще поискал похожие дела… — добавил архивариус, подвинув папку поближе ко мне. — И вот кое-что нашел!

Я взял папку, внимательно рассмотрел витиеватые цифры и буквы на обложке.

— Хотел спросить, — начал я, открывая ее и глядя на портрет еще одной симпатичной милой женщины. — Например, в деле, которое я изучал вчера, дама долго сидела и вертела в руках ленту, узнав об измене мужа. И этой же лентой задушила ребёнка…

— А! Я вас понял! — небрежно заметил Дрейклоп, перебив меня. — Есть преступники, которые не сомневаются в том, что совершат преступление. У них нет сомнений, колебаний. Они не думают, а действуют. Для них это естественно, как для нас… эм… например, поесть! Но есть преступники, для которых преступление — это неестественно. Обычно это добропорядочные люди. Но в какой-то момент в их голову приходит странная мысль. Обычно они ее подавляют. Говорят себе что-то вроде: «Ну, так нельзя!» И мысль уходит. Но в момент, когда внутри бушуют эмоции, они начинают обдумывать эту мысль. Вертеть ее и так, и эдак.

Он поднял брови, улыбнулся.

— Так вот, дамочка с лентой явно была добропорядочной. И, значит, она долго обдумывала: готова ли она убить? Или нет? И эта мысль ее пугала. Но в тот момент, когда эмоции бушевали внутри, она начала играть с этой идеей, вертеть ее в голове, рассматривая «за» и «против». И в конце концов, — добавил он с мягкой усмешкой, — она это сделала.

Я вздохнул, вежливо поблагодарив за информацию.

— То есть все это время она уговаривала свою совесть? — поинтересовался я.

— Ну, можно и так сказать! Знаете, на этих делах я уже собаку съел! — усмехнулся Дрейклоп.

— Благодарю, — выдохнул я, понимая, что это были, возможно, просто мысли. И к какому выводу пришла Астория, пока рано судить.

— О, погодите! Я тут нашел вам еще одно дело! Оно очень похоже на дело вашей жены! — потер руки Дрейклоп, доставая еще папку. — Как я мог о нем забыть!

— Давайте сюда, — вздохнул я, беря в руки пыльную папку.

Я открыл ее и стал изучать новое дело.

Мартина Крозанд убила двух новорожденных детей, когда узнала, что муж собрался уйти к другой. Убив детей, она спрятала тела, а сама сказала, что не помнит, что произошло. Однако соседи слышали крики, а служанка видела, как Мартина убивает своего сына. Испуганная служанка побоялась вмешаться, ведь в руках у хозяйки был нож, а выглядела она обезумевшей. Служанка убежала за помощью, но когда помощь прибыла, тел детей уже не было. Зато Мартина Крозанд вела себя странно. Она говорила про какие-то цветы, пела песню про двух голубков, которые обещали любить друг друга вечно и не сдержали обещание. Когда ее выводили, она вдруг опомнилась и стала кричать о детях. Она пыталась вырваться, чтобы броситься к детям в комнату. Она не помнила, что убила их. Обыскали весь дом, но тел так и не нашли. Мартину Крозанд казнили сутки спустя. Только спустя много лет, когда дом купила другая семейная пара и решила расширить спальню, они случайно нашли в стене тайный проход, ведущий в небольшую комнатку. Там были обнаружены два детских скелета в сундуке.

Я повидал много ужасов на войне. Но сейчас в душе вращалось что-то тяжелое и неприятное. Я закрыл это дело и взял второе.

Кэтрин Кларк. Муж покинул ее, как только она родила, со словами, что уехал на заработки. Почти год она ждала его, обмениваясь письмами, но супруг так и не появлялся. Однажды Кэтрин получила письмо о возвращении супруга, но он так и не вернулся, чтобы увидеть дочь. Он несколько раз обещал ей, что вот-вот приедет, но каждый раз находил предлог, чтобы не возвращаться. В последний раз, когда он снова обещал приехать и даже назначил день, Кэтрин прождала его до глубокой ночи, накрыла стол, надела самое лучшее платье. Но муж так и не соизволил явиться.
Соседи замечали, что женщина не желает ни с кем общаться и замкнулась в себе, стала нелюдимой. При этом ее считали образцовой матерью. У нее не было друзей, а с родственниками она разорвала все отношения. В последнее время за ней стали замечать некоторые странности. Она всем твердила, что муж нашел другую. Ее соседка, когда пришла в гости, обнаружила дом Кэтрин перевернутый с ног на голову. Кэтрин была в ярости. Она резала подушки, ломала мебель и вела себя, как безумная. Испугавшись, соседка покинула дом, решив больше в гости не приходить. Потом соседи заметили, что давно не видели ребенка. Кэтрин сказала, что ребенка отправила к родственникам. Через месяц явился муж. Не увидев ребенка, он поехал к родственникам, но выяснилось, что Кэтрин у них так и не появлялась ни разу. И ни о каком ребенке они не слышали. Более того, они ни разу не видели ее дочь. Во время скандала, который устроил Кэтрин ее муж Ловард, она выкрикнула ему, что он никогда не увидит ребенка! И не найдет даже тела, ибо она его хорошо спрятала. На суде Кэтрин призналась в убийстве. Она сказала суду, что у нее в последнее время участились вспышки ярости, и во время одной из них она решила, что раз ни она, ни ребенок не нужны ее мужу, то не стоит задерживаться на этом свете. Сначала она долго сомневалась. Ей было страшно. Кэтрин больше жизни любила свою дочь… Но потом она решила, что сначала убьет ребенка, а следом и себя. После убийства дочери, Кэтрин осознала, что у нее не хватило сил убить себя. Она просто не смогла. На требование суда предъявить тело дочери, Кэтрин ответила отказом. Была назначена магическая экспертиза. Достопочтенный ректор Академии провел специальный ритуал поиска, и тело девочки было найдено в саду, в куче компоста. Девочка была убита в ту ночь, когда ее отец так и не приехал. Из чего следует, что убийство произошло в состоянии помешательства матери. Последними ее словами были слова, адресованные мужу: «Не нашел время увидеть дочку, значит, не увидишь ее никогда!».

Арт к главе

Глава 26. Дракон

Я вылетел из-за стола, ощущая, как волнение сжимает мне горло, и направился к выходу.

На ходу я попрощался, думая только о том, согласиться ли ректор на такое или нет?

- В Магическую Академию! - приказал я кучеру, заскакивая в карету.

Все мои мысли были заняты тем, что я и так и эдак прокручивал в голове два чем-то похожих дела, пытаясь уловить общие черты. В то же время меня смущала одна вещь. В первом и во втором деле убийца приняла решение в тот же вечер. И тут же его осуществила. Но в случае с Асторией прошел день! Почему? Что изменило ситуацию?

Серые стены и аккуратные башни Магической Академии встретили меня холодной аккуратной строгостью.

Я вошел в главный холл, глядя себе под ноги. Магические символы, выложенные яркой мозаикой, служили ориентирами среди множества дверей, лестниц и коридоров. В воздухе висел легкий запах пыли и старых книг.

— Как я могу попасть к ректору? — спросил я, поймав за плечо старенькую чародейку, которая шла мимо с кипой бумаг. Она резко повернулась, глаза её расширились от изумления. Видимо, она узнала меня.

— Вам туда! Сейчас я вас провожу, господин генерал! — ответила она, чуть запинаясь, словно сама была удивлена.

Я шел за ней, ощущая эхом отдающиеся гулкие шаги и тихий шорох магических сфер, вертевшихся под потолком, словно искусственные солнца. Внутри все казалось напряжённым.

— Вот, прошу, — сказала старушка, указывая на дверь, — вам сюда.

Она вздохнула и, казалось, сама немного успокоилась, не задавая лишних вопросов. Наконец, я остановился перед роскошной дверью и постучал.

Сначала была тишина.

Я вздохнул и постучался громче и настойчивей.

— Одну минутку, — донесся из-за двери старческий голос. — Я тут провожу важный ритуал. Подождите за дверью…

Я стоял в тревожном ожидании. Сердце моё билось быстрее. Внутри прокручивались мысли: всё, что я хотел сказать ректору, повторялось бессчетное число раз в моей голове.

А вдруг магия действительно способна найти ребёнка?

Тогда всё встанет на свои места.

Готов ли я к правде, если она окажется ужасной? Внутри меня возникла смесь страха и надежды. Стиснув зубы, я подумал, что лучше горькая правда, чем неведение, способное вымотать всю душу и иссушить любое терпение.
- Все, можете заходить! - послышался кашляющий голос, и я толкнул дверь в кабинет.

Я медленно вошел в кабинет, ощущая тяжесть каждого шага. Окна с тяжелыми бархатными шторами едва пропускали дневной свет, создавая в комнате мягкий полумрак. Стены были украшены полками, нагроможденными свитками, магическими артефактами и портретами прошлых ректоров, чей взгляд, казалось, следил за каждым движением. В центре помещения стоял массивный письменный стол из темного дерева, на нем лежали книги, пергаменты и магические кристаллы, мерцающие мягким голубым светом, за которым сидел бородатый старик в серой мантии с узором. Его глаза были яркими и проницательными, несмотря на явную слабость и усталость, которая сквозила в его движениях. На столе лежал носок.

- Простите, что вам пришлось ждать под дверью, господин генерал! - улыбнулся старик, поднимаясь из-за стола. - Это был очень важный для меня ритуал. Понимаете, я увлекаюсь книгами из других миров! Знаете, очень интересно, когда тебе в руки попадает такая книга! - заметил ректор, а в его голосе слышалось сожаление. - Я сам его изобрел в глубокой юности. И вот иногда практикую! Правда, с переменным успехом. Это что-то вроде открыл дверь и закинул в нее удочку. А что она принесет - никогда не ведомо. Вот недавно, буквально несколько дней назад ритуал прошел впустую! А сегодня… носок! Именной! И владельца зовут Абибас.

Сморщенный палец показал на надпись на носке.

- Очень известное имя. У меня уже восемь таких есть, но все разные, - заметил ректор. - Не хотите ли взглянуть на мой музей диковинок из других миров?

- Нет, я к вам по другому делу, - вежливо произнес я, видя, как ректор снова уселся за стол. - Мне нужно найти своего ребенка. Живого или мертвого…

Арт к главе

Глава 27. Дракон

Лицо ректора внезапно изменилось, и его глаза наполнились тенью понимания. Он вздохнул и медленно покивал, словно уже догадался, что привело меня сюда.

— Я знаю вашу историю, — сказал он тихо, — и, честно говоря, очень удивлен, что ко мне не обратились раньше.

Его голос был мягким, но в нем слышалась какая-то скрытая тревога. Он встал и достал из стеклянного шкафа из-за стола черную чашу с каким-то зловещим узором. Он бережно пронес ее через кабинет, пока я старался не думать о плохом.

— Сейчас попробуем, — произнес ректор, аккуратно ставя чашу на стол. — Раньше я уже так делал. Правда, редко ко мне обращаются по этому поводу.

Он стал добавлять в чашу содержимое старинных флаконов, бережно ставя их обратно в шкафчик. Его тонкая, худощавая рука двигалась точно и уверенно, словно он знал, что делает.

— А теперь, господин генерал, — продолжил старик, — мне понадобится ваша кровь. Предупреждаю сразу — совсем немного. А то у меня тут всякие реакции бывают: падают в обморок, думают, что я жертвоприношение устраиваю! — усмехнулся он, мягко улыбаясь. — Я еще слишком молод для черной магии!

Я с решимостью протянул ректору руку, следя за тем, как он достает тонкий кинжал и делает тонкий аккуратный надрез. Я смотрел на свою раскрытую ладонь, зная, что рана заживет очень быстро.

Для дракона почти не бывает смертельных ран, ведь легкие раны способны затянуться за считанные минуты. Более тяжелым нужно несколько часов.

В этот момент я подумал о маленьком Леандре. Убить взрослого дракона не так-то просто. А вот маленького дракона до первого оборота? Если бы у сына был первый оборот, то жена бы тут же написала мне о нем. Если не написала, значит, оборота не было. Если все так, как думаю, то раны у ребенка должны были затянуться довольно быстро. Хотя, смотря какие раны! До первого оборота дракон очень уязвим.

Несколько капель моей крови капнули в чашу, и тут же из нее поднялся черный, густой дым.

— Дракон, — усмехнулся ректор, возвращая мою руку, — сразу видно… Даже кровь у вас особая!

Он склонился над чашей, всматриваясь в клубы дыма, словно искал в них ответы, которых я не мог увидеть. Минута, вторая, третья — я чувствовал, как внутри всё замирает, словно готовлю себя к чему-то очень страшному.

Наконец, ректор отпрянул от чаши и вздохнул.

— Простите, господин генерал, — произнес он, — я ничего не вижу. Тут два варианта: либо ребенок не от вас, либо… — он сделал паузу, — всё дело в вашей родовой магии. Она очень сильная и может скрывать его от моих глаз… и от заклинаний поиска. Это значит, найти ребенка магией невозможно.

А я надеялся!

Я выдохнул, наблюдая, как чаша исчезает со стола, словно магия растворилась в воздухе.

— Благодарю вас, господин ректор, — тихо сказал я. — Спасибо, что помогли.

Он удивленно поднял брови.

— За что? Я же ничем не смог помочь, — с усмешкой развел руками старик. — Впрочем, заходите, я вас обязательно отведу в музей! Всё равно у меня бессоница, и я люблю проводить экскурсии по моей личной коллекции артефактов из другого мира. Вся Академия знает мои экскурсии наизусть, а мне иногда хочется похвататься!

Я вежливо кивнул и поднялся, собираясь уйти. Надо было возвращаться домой.

Внутри я чувствовал смесь разочарования и облегчения. В душе понимал, что новости, возможно, неутешительные, но радовался, что след не привел к телу. Значит, есть надежда, что ребенок еще жив!

На самом деле меня смущало некоторое сходство последнего дела с делом моей жены. Муж уехал, жена осталась с ребенком одна. Наверное, единственное, что давало мне надежду, так это то, что семья подсудимой никогда не была богатой, поэтому позволить себе штат слуг и няню они не могли. Быть может, если бы были слуги, которые взяли бы на себя часть бытовых хлопот, то убийства бы не случилось?

Когда я вернулся домой, дворецкий уже спешил ко мне так, словно дома что-то случилось!

— Ваша супруга сошла с ума! — задыхаясь, произнес он. — Она рвет и ломает всё в комнате! Постель разбросана, шторы порваны, подушки разорваны… — его голос дрожал, а глаза были полны паники.

Я почувствовал, как сжимаются мои кулаки. Неужели всё так плохо? Неужели это приступ безумия? Если у Астории приступы безумия, то есть вероятность того, что суд был прав.

Внутри боролся страх, смешанный с тревогой за жену.

Я решительно направился в ее комнату.

Глава 28

Я решила проверить, а не кроется ли в комнате какая-то магия? Я в магии мало что понимаю, но раз тут летают драконы, то не может быть такого, что кто-то что-то подбросил в комнату?

Мысль показалась мне вполне логичной.

Я стала внимательно осматривать роскошную комнату, решив исключить теорию с магией. Внутри меня царил тревожный хаос — сверкающие поверхности, тяжелые шторы, блестящая мебель, но ощущение, что за всем этим скрывается что-то зловещее.

Я, конечно же, смутно предполагала, как это может выглядеть, но фильмы подсказывали, что могла быть какая-то магическая печать, странный рисунок или вообще что-то странное!

Сначала я осмотрела обои и стену, а потом полезла проверять карнизы. Бабушка рассказывала мне, что одной знакомой в карниз запихали клок волос, обмотанный черной ниткой, и иголку. А потом вся семья ее долго болела.

Пришлось снять карниз, чтобы осмотреть все внутри. Пусто.

Я прошлась по шторам, потом заглянула под кровать, разрезала подушки, вспоминая истории о том, как свекровь подарила молодоженам красивые подушки, а через два месяца они развелись, и подушки остались невестке. Она стала замечать, что как только поспит на кровати, так у нее тут же начинает дико болеть голова. А если она просто спит на диване, то все нормально. Она отнесла подушки в чистку, а оттуда ей вытащили какие-то перья, землю и кусочек игральной карты… Как она потом выяснила, свекровь на нее порчу навела и какую-то остуду сделала, чтобы сын развелся с ней.

Разорвав подушки, я стала рассматривать их содержимое.

- Госпожа, может вам… - послышался голос за спиной, когда я сидела на полу и проверяла содержимое подушек.

Я посмотрела на служанку, а та округлила глаза и тут же вышла из комнаты.

Подушки были чистыми. Я сдвинула матрас, хоть это и было непросто. Под матрасом тоже было чисто. Долго шарила под кроватью, но так ничего и не нашла, кроме детского мячика.

Я утерла пот и вернулась к детской кроватке, внимательно осматривая ее. Я вытащила матрас, проверила подушечки и перевернула ее, чтобы осмотреть дно. Ничего.

Моя рука уже ныряла между ручками кресла и сидушкой, зная, как коварные мягкие кресла и диваны иногда воруют карточки, телефоны и пульты, провоцируя семейные скандалы.

Но и здесь было пусто. Только несколько бусинок.

Значит, либо я что-то не учла, либо я просто не знаю, что искать!

В дверь постучались, а я увидела на пороге генерала. Заметив мой бардак и перья, которые летали по всей комнате, он тут же бросился ко мне, заставив выпустить из рук подушку, которую я решила еще раз пересмотреть. Белые перья разлетелись по комнате.

- Тише, все хорошо, - произнес муж, делая глубокий вдох. Он шагнул ко мне. - Присядь, успокойся…

Он смотрел на подушки, которые валялись на полу, на перевернутую кроватку, на скинутые одеяла и покрывала, а потом на меня.

- Все хорошо, - повторил генерал, снова глядя на беспорядок. Он словно пытался меня успокоить, но я была спокойна!

Я послушно присела в кресло, удивленно глядя на него.

- Не надо нервничать, - убедительным голосом произнес муж, а я смотрела на него и чувствовала, как сердце тает от одного его взгляда. Мне кажется, так смотреть на женщину умеет только он. Я втянула носом запах его парфюма, понимая, что даже запах его способен свести с ума любую.

- Мы разговаривали с Эвой, и она посоветовала поискать мне следы магии в комнате, - пояснила я, показывая глазами на бардак. - Может, в комнате остались какие-то улики или подсказки? Я подумала, что нужно все проверить…

Лицо генерала, которое выглядело напряженным, тут же слегка прояснилось. Он словно выдохнул с облегчением.

- Что-то нашла? - спросил он, а я вздохнула и пожала плечами.

- Нет, - мой голос прозвучал устало. - Ничего. Никаких следов. Хотя я могу ошибаться… Но я не увидела ничего подозрительного. Честно сказать, я не знаю, что искать!

- Понятно, - кивнул муж, сжимая мою руку. - Надо будет пригласить сюда магов, чтобы они все изучили. Эва дала хорошую подсказку. Быть может, они что-то найдут.

Мне показалось, или Эльдриан был слегка встревожен. В его глазах читалась какая-то настороженность. И с этой настороженностью он смотрел на меня. Только сейчас я поняла, что его взгляд изменился. Раньше он смотрел на меня иначе, но сейчас, словно какая-то мысль отравляет его, а он не может сказать это вслух.

- А ты где был? - робко спросила я, чувствуя тепло его руки. Казалось, когда этот мужчина рядом, мне ничего не страшно. Если бы не эта едва уловимая тревога, я бы подумала, что все хорошо. Но я чувствовала, что что-то не так.

- В архиве, - ответил генерал, снова задумавшись. - Искал похожие дела. Быть может, есть какая-то зацепка.

- Что-то нашел? - с надеждой спросила я.

- И да, и нет, - ответил генерал и сжал мою руку уверенностью. Его голос — спокойный и твердый — как щит. - Ладно, сейчас здесь все уберут, а ты поешь. Слуги сказали, что ты сегодня ничего не ела. Так нельзя.

Его улыбка стоила всех сокровищ мира. В этот момент у меня из глаз хлынули слезы. Сколько историй я слышала о том, что при малейшей трудности мужик пакует чемоданы и дезертирует с линии любовного фронта, но не Эльдриан.

- Отдыхай, дорогая… - прошептал Эльдриан с какой-то усталой нежностью, а я так не хотела отпускать его руку. Несколько секунд я удерживала ее, чувствуя, как он нежно перебирает мои пальцы, словно тоже не хочет отпускать.

- Мне пора, - выдохнул муж, а я отпустила его руку. Он взял мою руку и поцеловал. В этот момент я прикрыла глаза, чувствуя, словно мне на голову свалилось умопомрачительное счастье быть любимой таким мужчиной. Хотя он ведь не знает, что я не его жена. И это счастье я, получается, присвоила. Я чувствовала, как тяжело носить в себе эту тайну, но сдержала свой порыв. Неизвестно, как он воспримет эту новость!

Генерал вышел, унося в себе какую-то тайну, которой он со мной не захотел поделиться. И это меня слегка встревожило.

Глава 29

Слуги быстро убрали следы моих поисков и принесли мне обед. Я поела, проверяя каждый кусочек перед тем, как сунуть его в рот. Мало ли, вдруг там муху мне прилепили. Зато будет что предъявить.

“Нельзя вот так вот просто сидеть сложа руки!”, - говорила себе я. - “Время идет!”.

Я думала, что делать дальше. Проверить комнату на наличие тайных проходов? Вдруг они приоткроют завесу тайны? Ну не может быть такого, что ребенок исчез бесследно!

- К вам госпожа Эва! - послышался голос служанки за дверью.

- Пусть войдет, - согласилась я, чувствуя себя не самым лучшим образом.

Ситуация нависала надо мной, как дамоклов меч, грозясь обрушиться в любую минуту мне на голову. И больше всего на свете я боялась, что судьи окажутся правы. И именно Астория убила ребенка. Я не знала, что пугало меня больше: смерть или взгляд Эльдриана в момент, когда он узнает правду?
“Я потеряю его навсегда!”, - сжалось что-то внутри, когда я подумала о возможном убийстве. - “Такое не прощают! Никогда!”.

Визит Эвы отвлек меня от грустных мыслей. Поэтому я даже немного обрадовалась, узнав, что ближайшие полчаса проведу не одна наедине сама с собой.

Эва эффектно вплыла в комнату, источая сладкий аромат духов.

- Ты как? - спросила она, присаживаясь в кресло. - Я слышала, что ты устроила тут переполох и напугала слуг!

- Я искала магию, - ответила я.

- Что-то нашла? - спросила Эва, глядя на меня встревоженным взглядом.

- Ничего, - опустила голову я, злясь на то, что поиски успехом не увенчались. - Ничего подозрительного и необычного. Но Эльдриан пообещал прислать магов, чтобы они сами внимательно изучили комнату.

- Правильно! И делать это нужно как можно быстрее! Пока след от заклинаний не выветрился! - кивнула Эва, обеспокоенно глядя на стены. - След от некоторых заклинаний держится неделю и выветривается бесследно. Так что стоит поспешить.

Я смотрела на нее внимательно. Меня мучил вопрос, зачем она помогает? Кажется, бывшая жена должна быть только рада неприятностям в новой семье, злорадной мухой потирая лапки: “Вот! Гляди! На кого ты меня променял!”.

- Какой смысл тебе помогать? - спросила я напрямую, глядя в глаза Эвы.

Все равно я чувствовала себя как-то неуютно. Мысль о том, что она бывшая жена, не давала мне покоя.

Эва усмехнулась и опустила глаза на свои руки. Она немного подумала, перед тем как дать ответ.

- То, что я скажу, прозвучит странно и, быть может, глупо. Я не из тех людей, которые живут ради помощи другим. И прикрываться благородным душевным порывом бессмысленно. Я просто чувствую свою вину перед Эльдрианом. Вину за то, что из меня не получилось идеальной жены военного, готовой сносить вместе с мужем все тяготы и невзгоды. Я понимаю, что просто дезертировала, выражаясь языком военных, с поля боя, увидев, в каких ужасных условиях мне предстоит жить. Понимаю, что этот поступок достоин осуждения. Но я, правда, не ожидала, что в Северном Форте все настолько плохо! Понимаю, что будь я иного склада, я бы согласилась. Рано или поздно его служба бы закончилась, и мы бы вернулись в столицу, обратно в тепло, комфорт, уют, но я не представляла даже дня в этом жутком месте. Не говоря уже о годах службы! Получается, я его предала. И мне до сих пор стыдно за это. Но поступить иначе я не могла. Я уверена, что после выяснения отношений и моего внезапного отъезда он чувствовал себя преданным, брошенным. И наверняка думал обо мне плохо. Разумеется, он вправе был думать обо мне, как о последней сволочи. И это давит на меня. Поэтому, когда я узнала, что у вас случилась такая беда, я решила закрыть старый долг перед бывшим мужем.

Что ж. Звучало вполне логично. Психологи назвали бы это гештальтом. Быть может, ее и правда мучает совесть, поэтому она здесь.

- Ты ничего не вспомнила? - с надеждой спросила Эва. - Ну, например, странные звуки? Может, ты что-то слышала? Может, тебе поступали угрозы? Или даже запах в комнате был каким-то необычным?

Я не помнила ничего. Совершенно. Да и помнить не могла! Более того! Я даже имя ребенка не знаю. Единственное, что я знаю, - мальчик. Где-то примерно полтора года. И всё.

- Увы, - помотала я головой. И посмотрела на нее виноватым взглядом.

Ситуация казалась почти безвыходной. Ключ к разгадке в воспоминаниях Астории.

- Может, ты вспомнишь день до этого? Что вы делали? Как прошел день с момента получения письма до этой злополучной ночи? - спросила Эва. - Любая деталь может стать полезной!

Вот что ей ответить? Что я ничего не помню? Не могу же я прямо заявить ей, что я не Астория! И я не могу помнить то, что было не со мной!

Разговор о воспоминаниях плавно сошел на нет. Зато со мной поделились свежими сплетнями из столицы. Имена и фамилии звучали незнакомо, поэтому особого интереса к сплетням не проявила. Но делала вид, что мне это ужасно интересно, ведь Астория наверняка должна была их знать.

- Ладно, мне пора, - заметила Эва. Она на прощание обняла меня. - Ты главное - не сдавайся. Поняла меня?

Я почти почувствовала симпатию к этой женщине. Здесь, взаперти, я вдруг ощутила острый укол одиночества и с грустью осознала, что была бы рада любой компании.

Она вышла, а я снова подошла к окну следить за ее каретой.

Симпатия тут же испарилась. Эвы все не было.

Только спустя полчаса Эва вышла и села в нее. Я почувствовала острый укол ревности. Говорят, что ничто на земле не проходит бесследно. Особенно чувства. И теперь я чувствовала, что ревную Эльдриана к его прошлому.

Я понимала, что я не его жена. Я всего лишь чужая душа в ее теле. И все его чувства принадлежат ей, а не мне. А я всего лишь нагло пользуюсь этим.

Нахмурившись, я задернула штору, чувствуя, как груз правды давит мне на совесть.

Глава 30. Дракон

- Ни-че-го, - устало объявила Эва, входя в мой кабинет. Бывшая жена грустно посмотрела на меня. - Очень жаль… Она даже не смогла рассказать о том дне, который предшествовал этому. Она его тоже не помнит. А у тебя что?

Я поднял на нее глаза, откладывая свои записи. Эва присела в кресло и покачала головой.

- Пока никакой конкретики, - заметил я, пытаясь понять закономерности этих дел. Пока что я видел несколько общих черт, но с уверенностью ничего сказать не мог. Быть может, я еще слишком мало дел рассмотрел, чтобы судить?

В дверь послышался стук.

- Войдите! - произнес я, видя дворецкого со свежей газетой.

- Посмотрите, - произнес он. - Это про вашу супругу.

Я взял свежий вечерний выпуск, видя там огромный заголовок: «А ребенок был не от генерала!». Я поднял брови, пробегая глазами строчки о том, что якобы в редакцию поступило письмо от некой дамы, пожелавшей остаться неизвестной. Из письма следовало, что моя супруга имела любовника на стороне, пока доблестный генерал защищал страну. И как только Астория поняла, что любовник не собирается жениться, а ребенок не от мужа и вовсе не дракон, хотя сомневалась до последнего, она его убила. В надежде списать все это на несчастный случай! Но не вышло…

- Какой вздор! - возмутилась Эва. - Ну, это уже слишком! Лоли Гарднер в своих сплетнях зашла слишком далеко! Я лично спрашивала слуг, быть может, они что-то помнят? И поверь, что если бы был любовник, то они бы мне тут же мне рассказали! Такие моменты они бы точно не упустили, зная их отношение к Астории. Я знаю только то, что пока тебя не было, твоя жена вела себя безукоризненно. Как и подобает жене генерала. Она не покидала поместье, не устраивала балов, вечеров и ужинов. Она даже с соседями не общалась! Она иногда гуляла в саду с сыном, много читала, ни с кем не встречалась, никуда не выезжала, никого не принимала. Так что все это - вздор!

Я посмотрел на Эву, которая с подозрением посмотрела на меня. Раньше Астория очень любила балы, визиты, праздники. Но что-то в ней изменилось, когда я уехал. Даже сейчас я смотрю на нее и вижу совершенно другую женщину. Может, просто дело в разлуке?

- Что-то не так? - спросила Эва, заметив мой задумчивый взгляд.

Кэтрин тоже никуда не выезжала. Более того, она стала вести скромный образ жизни, редко показываясь даже соседям. Мне ужасно не нравились эти детали. И я, кажется, начинал немного сомневаться.

- В одном деле я видел похожее поведение, - серьезно произнес я, глядя на свои записи. - Перед убийством ребенка женщина замкнулась в себе, перестала общаться с соседями, родственниками. Обрезала все ниточки, которые связывали ее с внешним миром.

Глава 31. Дракон

- О! Вам, мужчинам, не угодишь! - усмехнулась Эва, сделав вид, что обиделась. - Или тебе было бы приятней, если бы твоя жена, как только ты шагнул за порог, устраивала по три бала в месяц, выезжала бы в свет два раза в неделю, танцуя и любезничая со всеми подряд, давая повод сплетникам почесать языками о ее репутацию? А тебе бы доносили о том, что вчера на балу видели твою супругу в компании графа или маркиза, она смеялась над его шутками и в целом вела себя как совершенно свободная женщина!

Она усмехнулась, а я понимал, что ситуация неоднозначная.

- Я вот одного не могу понять, - заметила Эва. - Когда мы с тобой поженились, ты притащил меня в Северный форт, а Асторию, наоборот, оставил дома.

В ее голосе слышались нотки легкой обиды.

- Могу вернуть тебе твои же слова, - заметил я. - Вам, женщинам, не угодишь! Я понимаю, что, возьми я Асторию с собой, этого никогда не случилось.

- Ну конечно! Давай беременную на передовую! Ей там самое место! - фыркнула Эва. - Других же мест нет? А как же! Я вообще-то пошутила! Ты бы мог с ней хотя бы по зеркалу связываться!

- Не очень смешная шутка, - заметил я, задумавшись над совпадениями, которые начинали меня пугать. - Магические зеркала в южном форте запрещены. Противник умеет подслушивать любые разговоры. Так что зеркала были полностью уничтожены. Только письма. Только проверенными людьми.

Я вспомнил, как догадался, откуда враг знает о наших планах и намерениях, как долго искал шпиона среди своих, пока не догадался о зеркалах. Стоило их уничтожить, как утечки информации резко прекратились.

Я проводил Эву в карету и, убедившись, что она уехала, вернулся в свой кабинет, закрывая дверь на ключ.

Мои записи лежали на столе, а я взял их в руки, внимательно изучая. Вдруг я что-то упустил.

Сначала женщина обрывает все внешние связи. Она чувствует себя брошенной. Потом должен быть какой-то толчок. Чаще всего это новость о предательстве со стороны мужчины. Потом раздумье. Она ведь не убийца? Ей самой страшно решиться на такой шаг. Что-то шепчет ей, что так нельзя… Это же ее ребенок!

Логическая цепочка, которую я выстроил, пока что полностью совпадала с поведением Астории.

Я вспомнил свои письма, в которых выражал надежду, что прилечу в ближайшее время, но, как назло, в этот момент начиналась какая-то заваруха. И я не мог покинуть поле боя.

Я представил Кэтрин, которая надела самое красивое платье и стала ждать мужа. Я почти явственно представил, как Астория надела лучшее платье, сделала прическу и ждала меня в тот день, когда на крепость в очередной раз напали… Я представил, как Астория с грустью подходила к зеркалу, все еще надеясь, что я прилечу. Но в этот момент я отбивал форт и никак не мог бросить командование. Я мог бы попросить отца подменить меня, но мне казалось, что это будет равносильно расписаться в своей несостоятельности. Это то же самое, что солдат хочет на свидание и просит своего отца подменить его в бою.

Но пока что все совпадало, кроме одного. Почему Астория ждала почти сутки? Обычно убийства совершались сразу, когда женщина была на эмоциях. Но за день можно было успокоиться. Эмоции уже должны были схлынуть.

Даже не знаю, что думать.

Немного пройдясь по комнате, я решил вызвать магов. Пусть они осмотрят комнату моей жены.

Глава 32

Я проснулась оттого, что в дверь послышался стук. Дернувшись, я пришла в себя, обнаружив себя там же, где и засыпала, — в роскошной викторианской комнате. Выдохнув и растерев лицо руками, я потрясла головой, приходя в себя.

— Да, войдите! — крикнула я, сползая с кровати.

В комнату вошла служанка с завтраком и платьем. На этот раз платье было голубым. И довольно симпатичным.

— Там приехали маги из Академии, — сообщила она, помогая мне одеться и сделать прическу. — Они будут обыскивать вашу комнату.

Она произнесла это спокойным вежливым тоном, но в ее глазах я увидела какую-то странную радость. Видимо, она ожидала, что я вздрогну, испугаюсь, но нет! Я сохраняла спокойствие!

— Я сама просила мужа вызвать магов, — произнесла я, видя, как радость меркнет в ее глазах. Расправив плечи и глядя на свое отражение, я заметила, что ничуть не хуже Эвы. Может, даже красивей.

Сейчас внутри меня была решимость. Я была уверена, что они что-то найдут! И очень хотела этого.

«А если…» — заикнулось что-то внутри, но я отбросила эту мысль.

Когда служанка унесла тарелки, я услышала в дверь деликатный стук.

— Мадам, к вам можно? — послышался незнакомый голос.

— Да, — кивнула я, понимая, что неизвестность выматывает.

Несколько пожилых чародеев вошли в сопровождении моего мужа. Старый бородатый мужчина выглядел посолидней остальных.

— Я вас приветствую, мадам, — улыбнулся старик, поклонившись. Вид у него был добрый и располагающий. — Не бойтесь. Мы не сыщики. Я — ректор Магической Академии, Абсалом Финчер! Очень приятно!

Я была согласна с тем, что старикан производил приятное впечатление. Словно добрый волшебник, который сейчас достанет волшебную палочку, взмахнет ею, и все сразу станет хорошо.

— А это — преподаватель по чарам Милинда Бобс, — кивнул ректор на старушку в серой мантии со слегка растрёпанным пучком седых волос, которая улыбнулась мне. — Она лучший специалист по чарам. А это — профессор Шоус. Он специалист по всему скрытому.

Я посмотрела на угрюмого усатого дядьку с залысинами и каким-то нервным носом, постоянно дергающимся, словно дядька собирается чихнуть.

— Очень приятно, — улыбнулась я, глядя на делегацию.

— Мы можем тут немного… Как бы это сказать? Посвинячить? — с улыбкой спросил ректор.

— Да, — почти хором ответили мы с генералом.

Ректор одернул рукава мантии, а его спутники тут же принялись колдовать. По стенам пробежала голубая волна, пущенная старушкой. От удивления я даже замерла. Такая хрупкая бабушка, но какая мощь! По полу тоже пробежала волна, а бабушка что-то шепнула ректору. Я чувствовала, как внутри все дрожит. Неприятное чувство волнения закололо внутри, когда я видела, с какой дотошностью маги изучают детскую кроватку. Профессор Шоус что-то чертил на полу, а я смотрела на него, словно зачарованная. Огромный ровный магический круг казался идеальным. Я бы так не смогла! Ковер сам по себе свернулся и встал в уголок, словно живой.

Профессор Шоус закрыл глаза и встал в центр круга, как вдруг я увидела пятна на полу. Они светились, словно кто-то набрызгал светящейся краской.

Я посмотрела на мужа, чувствуя, как он меня обнимает и внимательно смотрит на следы.

— Это кровь, — произнес ректор, расхаживая по комнате. Старушка внимательно смотрела на пол.

— Магии здесь нет, — заметил ректор Финчер, осматриваясь.

— Да, но след крови ведет сюда, — задумчиво растягивая слова, произнесла старушка, указывая на вереницу капель, ведущих к стене.

Я почувствовала, как мне не хватает воздуха, когда она положила руку на обои.

— Думаете, что здесь есть тайный ход? — прошептала бабушка, поглаживая дорогие обои.

— Да, все может быть, — присмотрелся ректор. — Господин генерал! Вы знаете об этом тайном проходе? Или вы, мадам?

— Нет, — прошептала я, глядя на руку старушки.

— Нет, я не знал, — нахмурился муж. — Вы сможете его открыть?

О, божечки! У меня даже ладошки вспотели от волнения. Сейчас все решится!

Арт к главе

Глава 33

- Мы не сможем открыть его без представителей закона. Магия взлома запрещена, - вздохнул ректор, глядя на стену. - К сожалению. На нее нужно особое разрешение. И делается это в присутствии властей. Со всеми мерами предосторожности. Мы никогда не знаем, какие сюрпризы кроются в защите.

- Открывается магией, - прошептала бабушка, зажмурившись. - Но пока что не могу сообразить, какой. Дайте мне какую-нибудь фамильную драгоценность!

Генерал снял кольцо и протянул его чародейке. Та приложила его к стене, но ничего не произошло.

- Вы купили этот дом? - спросила старая чародейка. - Или он ваш, фамильный?

- Купил, - произнес муж.

- Понятно, а прежние хозяева ничего не говорили о проходах? - спросила бабушка. - Видимо, он открывается чужой родовой магией. Или кровью. Такое тоже бывает.

- Прежний хозяин умер. Наследник продал дом и уехал в Исмерию. Погодите, если проход открывается чужой родовой магией или кровью, то как моя жена могла его открыть? - спросил Эльдриан, а его лицо тут же прояснилось.

Я чувствовала, как мое сердце радостно подпрыгнуло. Вот оно! Доказательство моей невиновности! Невиновности Астории!

Мне казалось, что это настоящее счастье. Счастье знать, что на твоих руках нет такого ужасного преступления, как убийство ребенка!

- Думаю, что вам нужно показать это следствию, - заметил ректор. - Быть может, это станет доказательством невиновности вашей супруги!

“Невиновность!” - выдохнула я. Честно? Не могу поверить!

- А ребенок? - спросил генерал, крепко обнимая меня.

- Пока мы не откроем эту дверь, мы не узнаем, где он и что с ним. След крови явно ведет туда, - вздохнула бабушка, скользя рукой по обоям вниз. - Думаю, господин ректор прав. Вам нужно позвать следователей! Пусть они убедятся, что дверь не открывается родовой магией Моравиа! И что ваша супруга никак не могла открыть эту дверь!

Я почувствовала легкое головокружение. Чувство счастья заполонило меня изнутри, вытеснив все страхи и сомнения. Остался только один страх. Страх за жизнь чужого ребенка! Я вцепилась в мужа, чувствуя, как все тело дрожит от волнения.

- Все хорошо, - шептал генерал. Он оставил у меня на лбу поцелуй, а я мечтала, чтобы этот кошмар побыстрее закончился.

- Присядь, - ласково прошептал Эльдриан, опуская меня в кресло. - Сейчас следователи убедятся в твоей невиновности… Все хорошо…

Он выглядел таким счастливым, что это счастье передалось мне. Словно груз сомнений упал с широких плеч, обтянутых алым мундиром.

“Вот! А ты боялась!” - согревала я себя мысль о том, что еще немного потерпеть, и весь ужас останется позади. Хотя, а как же малыш? Я хочу разыскать его! Если его похитили и он жив, я с радостью стану его мамой.

Я сидела в кресле, ожидая следователей, которые, как ни странно, прибыли очень быстро. Пока ректор показывал следы крови и объяснял им, что они ведут к невидимой двери.

Писарь вел протокол, а я ждала. Казалось, все. Моя невиновность доказана!

- Так, у кого вы купили поместье? - спросил суровый следователь.

- У лорда Эдварда Веллерона Третьего, - заметил генерал, показывая документы, поданные дворецким.

- Понятно, - кивнул следователь. - Благодарю за информацию. Мы ее обязательно изучим.

Они уже собрались уходить, как вдруг один из следователей остановился, глядя на дверь. Он поднял палец вверх.

- Одну минутку, - произнес он. - Если память мне не изменяет, то у Валлеронов было много родственников. Несколько побочных веток. Не могли бы вы привезти мне сюда генеалогическое древо Валлеронов.

Я вопросительно посмотрела на генерала, видя, как его спокойное и почти счастливое выражение лица омрачилось тревогой.

- Если ваша супруга не виновата, то нам так или иначе нужно найти преступника. Нас от этого никто не освобождал. Поэтому сейчас в архиве запросят копию генеалогического древа Валлеронов.

Стиснув зубы, я стала ждать. Я чувствовала, что волнуюсь с каждой минутой все больше и больше.

- Вот! - послышался голос, а в комнату влетел один из следователей. Он нес стопку бумаг, вручая ее следователю. Ректор уже поглядывал на часы. Видимо, он не планировал задерживаться здесь так долго!

- Может, мы пойдем? - спросил ректор, вежливо улыбаясь следователям. - У нас педсовет.

- Останьтесь! - произнес следователь, изучая бумаги. - Будете свидетелями. Родственники и слуги свидетелями быть не могут, а вы, как лицо постороннее, можете.

Внезапно следователь замер, остановив свой взгляд на одной из страниц. После этого он перевел взгляд на меня.

- Мадам, подойдите сюда, - резко произнес он, а я встала, не понимая, в чем дело. - Вашу руку!

Я протянула ему руку, а он уколол ее магией, а потом приложил выступившую каплю крови к двери.

Глава 34

- Что это значит? — резко дёрнулся генерал, и в ту же секунду я увидела очертания таинственной двери, проступающей сквозь обои, словно призрак, пытающийся прорваться в наш мир. Моё сердце забилось сильнее, будто предчувствуя что-то ужасное, и в груди разлилось странное ощущение тревоги и безысходности.
- Астория Моравиа, в девичестве Астория Дриадель, приходится лорду Эдварду Валлерону внучатой племянницей. Она — внучка его младшей сестры Элессандры Валлерон. Так что ваша супруга, господин генерал, в отличие от вас и всех присутствующих, спокойно могла открыть дверь… У лорда Валлерона много родственников, и ваша супруга — одна из них. И только что Астория Моравиа открыла дверь в тайный проход, ведущий из её покоев, которые она делила со своим сыном. Занесите в протокол!
Я чувствовала, как холод пробирается по коже, словно тянет меня в тёмную бездну. Внутри всё сжалось от страха и непонимания. Я не могла поверить: что, если всё это — часть какой-то ужасной игры судьбы? Неужели мать могла убить ребёнка? Да разве так можно? Это противоестественно!
Дверь открылась, а у меня сердце упало в пятки. Неужели эта кровавая история — часть ужасной тайны, скрытой в глубине этого потайного прохода? Моё сердце забилось сильнее, и я почувствовала, как кровь приливает к лицу.
Вниз вели ступени — я сделала шаг за шагом, словно в трансе, ощущая, как каждый мой вздох становится тяжелее. Неужели Астория действительно убила ребёнка и спрятала его тело? Вниз вели ступени.
- Глядите! На ступенях следы засохшей крови! — послышался голос следователя, который спускался первым. Его голос был хриплым и напряжённым, словно он сам не мог поверить.
От этих слов я вздрогнула. Сейчас мне казалось, что всё вокруг превратилось в какой-то туман. Казалось, что это не со мной. Он высветил крошечным огоньком засохшую кровь.
- Одну минутку, — произнёс ректор, что-то шепча себе под нос. Внезапно в коридоре стало светло, а я увидела, как огромная сверкающая змея проползла по потолку, и там, где она ползла, оставался светящийся след.
Я спускалась следом, глядя на паутину и пыль. Пыль и паутина ничего не боялись. Они прекрасно знали, что в этом месте их точно не тронут.
На ступенях были следы крови. Капелька за капелькой вели нас вниз, а я чувствовала, как каждый шаг даётся мне с трудом. Дальше была комната. Без окон. В комнате валялся какой-то пыльный хлам. От пыли всё вокруг казалось серым. Но не хлам заставил меня остановиться как вкопанную. На полу возле самой двери лежала детская пелёнка, испачканная кровью.
А ещё через несколько шагов — груда пепла, из которой что-то торчало.
Следователь наклонился и подозвал ректора. Тот склонился над пеплом, и тут же в руке следователя оказался сгоревший наполовину детский ботиночек и медальон с буквой «М».
Мне казалось, что это сон. Просто дурной сон! Быть такого не может! Мои глаза застилали слёзы, и я не могла сдержать рыдания. Сердце сжималось от боли и отчаяния, когда я смотрела на сгоревший ботинок и медальон. Эти крохотные предметы — символы невинности, теперь превратились в осколки горькой правды, которую я боюсь принять.
- Господин генерал! — произнёс следователь с жёстким голосом, который звучал будто из другого мира. — Кажется, вы нашли вашего сына. Точнее, то, что от него осталось.
Каждая клетка моего тела кричала: я не убийца. Я не причастна к тому страшному событию, которое произошло с этим ребёнком. В голове было пусто, словно сердце и разум были заперты за невидимой стеной. Внутри бушевали чувства: страх за свою жизнь, горечь от несправедливости, отчаяние.
Внутри меня было столько любви и нежности к любому маленькому существу, и я точно знала: я не бы могла причинить ему вреда. Моё сердце сжималось от боли, когда я осознавала, что теперь для всех я — Астория Моравиа, руки которой испачканы грязью самого ужасного преступления на свете!
Я мысленно твердила себе: «Нет! Я не убийца! Ребёнка убила не я!» Сейчас я просто вцепилась в эту мысль — я не убийца. И это единственное, что давало мне силы продолжать бороться, несмотря на всё ужасное окружение и безысходность ситуации.

Глава 35. Дракон

Я стоял неподвижно, глядя на горстку пепла, что лежала передо мной.

Я чувствовал ярость — не просто гнев, а глубокое, болезненное предательство, которое пронзало всё внутри.

Передо мной лежало то, что я не смог защитить.

Я сжал кулаки от слабости и бессилия.

Всё то, что осталось от крошечного мальчика, моего сына, которого я даже ни разу не обнял.

- Держитесь, господин генерал, - произнес голос следователя, когда я молча опустился на колени перед пеплом, положив на него свою руку.

Пепел казался мягким. Почти невесомым.

Я смотрел на свою руку, видя, как пепел, словно дым, поднимается вверх, чтобы осесть на мои пальцы.

Перед глазами пролетели эти полтора года. Я мечтал вырваться из ада войны, чтобы быть рядом с сыном. Наверстать всё. Я был уверен, что у меня будет еще столько времени. Столько счастливых мгновений впереди.

И сейчас вместо детской головы с темными волосами я гладил горстку пепла. Вместо теплой детской руки я сжал серый пепел.

Мои пальцы задрожали. Нервы напоминали натянутую струну.

Я не видел его, моего сына, ни разу.

Я думал о том, как он должен был расти, учиться ходить, говорить первые слова. Для чего? Чтобы стать пеплом?

Пепел стекал между пальцев, осыпаясь вниз, где виднелись обгоревшие гербовые пуговицы.

В этой горсти — вся моя потеря, вся несправедливость этого мира.

Среди пепла лежал наш фамильный медальон, холодный и гладкий, словно напоминание о той жизни, которая ускользнула от меня, и ботиночек — маленький, неприметный, но такой важный, ведь это всё, что осталось мне.

Я слышал слова, как будто они доносились издалека.

Мне казалось, что моя душа вылетела из тела и сейчас смотрит на меня откуда-то со стороны.

Генерал, победитель, стоит на коленях перед кучкой пепла, оставшейся от его сына. И это сделали не враги. Это сделала его любимая жена.

Следователь сухим канцелярским голосом диктует протокол, фиксируя каждое слово: "Астория Моравиа, жена генерала Моравиа, испепелила тело сына."

Мне казалось, что сейчас в моих ушах звенят несказанные слова, произнесенные женским голосом. “Не нашел время за полтора года увидеть сына! Значит, не увидишь его никогда!”. Казалось, они застряли у меня в голове. Какая же боль и ненависть кипели в ее сердце, раз она пошла на такое ужасное преступление.

Почему? Как могла она — моя жена, мать моего ребенка — поступить так со своим собственным сыном?

Что в этот момент творилось в ее голове?

Я чувствовал, как внутри всё сжалось, как будто кто-то вырывает у меня сердце. Мне хотелось кричать, разбить всё вокруг, вырвать из себя этот ужас, эту бездну боли. Но я просто стоял на коленях, без сил, и смотрел на пепел, на медальон и ботинок, как на символы утраты, которую уже ничем не восполнить.

В голове мелькали образы, описанные в письмах, крошечные портретики, обведенная детская ручка: его улыбка, его маленькие ручки, эти милые, беспомощные глаза. И я понимал — теперь этого больше не будет.

Только память, письма и эта горсть пепла.

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика

Отборные классические книги

Классика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Библиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории

Любовные романы

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги