Кластер-2

Глава 22. Заинька саблезубая моя

Глава 22. Заинька саблезубая моя

Штатно отработан положенный сеанс инфернально притягательного интима. Лёгкое всхрюкивание от неотразимого подобия заученных человечьих чувств. Мой светлый, чересчур запоминающийся гений, а на самом деле на редкость паршивая кузька по имени Ксюшка Алек-хан исподлобья смотрела и смотрела на меня. В качестве дополнительной опции воздействия на жертву разбросала по плечам пушистое льняное счастье, грамм этак триста. Слегка предчувствовалось, как где-то там притаились терпеливо ждущие своего часа стальные челюсти на главном взводе. Флюиды со всех сторон остервенело наседали словно комары. Каждый со своим кусочком, а то и полновесным зарядом счастья, словно ударный дрон. Чаровница свои чары напускала обильно и в форсированном темпе, ночью наверно были бы видны крупнокалиберные трассеры. Заодно фиксировала изменения облика клиента в статусе. Такая попалась продвинутая многостаночница. Точнее, встретилась. Профи, одним словом. А попался – это я. Господи, ну почему я маму не слушал?! Она же как никто знала, предчувствовала, от чего меня предостерегала!

Только что состоявшийся органо-лептический контакт position number one, не помню, какой по счёту, кажется, не слишком устраивал мой запретный плод. Отчего космическое существо пребывало в пассивно-агрессивном состоянии, фактически предписанном и для остальных, земных женщин. Эфирное создание окончательно вошло в роль побеждающей искусительницы и теперь явно колебалось на обомшелом перепутье гражданской гендерной войны, издревле тлеющей на этой планете. То ли предложит мне закрепить достигнутый успех, опять нырнуть во глубину её сокровищ, заняться там дайвингом, то ли сама в любви признается, но не исключено, что и начнёт плаксиво доставать, люблю ли я её?! Контрольник в голову сделает, чтоб совсем подписался на неё и впредь не мучался никакими сомнениями. Это как белая акула-людоед зубиком цыкнула бы, доглатывая.

Всё же до конца я не был понятен воздушному организму, не исключено, что и стоящему за ним механизму. Не говоря уже о последующем за ними контроллере. Это совокупное Нечто по-прежнему пыталось что-то вычислить в отношении меня, на что-то решиться, да что-то пока никак не получалось у него, не сходилось. Вряд ли на уровне простой перцепции. Поглубже. Скорее, некий когнитивный диссонанс. Сбои, фантомы и прочие приблудные и строевые фата морганы, видимо, зудели где-то там поистине наперебой. Ярко выраженная некогерентность и приводила к периодическому сцепленному выпадению в фоновый режим и немедленному западению обратно. Где-то во глубине процессорских ископаемых руд стандартно охмуряющего меня своими табельными прелестями субъекта моя личность во что-то никак не вкладывалась. Зависла там как упёршийся дрын в некорректный запрос или тупой дизлайк. Где-то между мантией и ядром. Явно требовала к себе нестандартного отношения, а этого у наступающего организма, а также механизма и контроллера за спиной, в развёртке действия пока не значилось. Поэтому требовалась если и не полная перезагрузка, то какие-нибудь блоковые пересогласования операционной системы почти наверняка. Поэтому и перепрошивалась, училась моя заинька ускоренно и на ходу. Массированно вводила и закрепляла новые опции обработки клиента. Добивала с механизменно-устройственной тупостью и неостановимостью.

Довольно долго вот так смотрела и смотрела белобрысая пантерочка на меня, как будто устаканивалась внутри себя окончательно. Заодно раздумывала, пристально щурила хищные глазоньки цвета неба, задумчиво теребила волосёнки цвета льна. Видимо обдумывала дальнейшие главы женского бестселлера всех времён и народов: «Как найти мужчину своей мечты и что потом делать с этой сволочью». Может быть, с досады прикидывала, с одного раза сожрёт меня или часть трупа придётся припрятать в кустах. Или унести подальше к себе. В гнездо под облака, Большие, да Магеллановы. Внешне она продолжала напряжённо молчать, по-прежнему с полуоткрытым ртом, словно американская героиня при виде героина, типа вау и вааще. Так ведь и я смотрел и я молчал. Вроде как не сдавался. Раскалённая аура состоявшегося, но зависшего контакта, будто хорошо натравленный антициклон, не шевелясь, стояла над нами, «брэк» не кричала, но и ни за что не собиралась никуда сдвигаться. Поскольку также затупила перед фиксацией очевидного факта, что во второй раз ювелирно точно накрыть комплементарные объекты под одним колпаком у неё вряд ли получится, и сволочь наверняка сбежит. Поэтому сдавать назад никак нельзя было. Но и на последний прыжок вперёд с перекусыванием аорты пока не решалась. Поскольку просчитать такого как я у них всех троих наверняка дымились мозги. Или что там имеется заместо них.

Я и сам пребывал в определённом раздрае. Плохие предчувствия давили со всех сторон. С существами из-под звёздного плинтуса мне как-то не приходилось сражаться. Поэтому тупо и элементарно боялся, а вдруг прекрасная гадина возьмёт, да и вправду утянет к себе в свои гадские чертоги. Повезёт, если не прямиком в себя утилизирует. Хорошо быть улитке в таком случае. Всегда можно на всякий случай быстро спрятаться в отдельной раковине, где всегда припасена бутылка водки и пистолет. А мне что делать, когда ясно, что ничего не ясно?! Разве что попытаться спрыгнуть на лету. Сорваться с крючка с отсрочкой раскрытия.

Кошачьи гляделки выдержать в принципе не большая проблема. И не такие задачки решал. Тут пробивало кое-что другое, а что конкретно - пока было не понять. Оно-то по-настоящему и начинало беспокоить, куда сильнее всех этих заморочивающих, пиф-паф гляделок навылет. Действительно ли больно на голову создание в ажурных чулочках, скажу по-другому: на самом ли деле настолько крепко оно тронуто рассудком?! Или всё же так, практически идеально, прикидывается натурально падшим человеком самая настоящая космическая хищница?! Бабы и без того все до единой инопланетянки, но когда попадается такая, совсем из ряда вон, тогда сразу туши свет. Всё время вертится на языке спросить напрямую: слушай, бишо, а ты кто на самом деле?! Ты хоть живая?! У тебя кровь есть?!

Глава 23. Троянский кабан

Глава 23. Троянский кабан

- Слишком вы умны, Городецкий, как я погляжу, даже чересчур! Не имея меры в уме, слишком высока вероятность свалиться в полную противоположность, безумие. – Прозорливо сказал мне как-то Борман, то ли каркая, то ли опять вынося отеческое порицание. - Имейте в виду, что избыточное знание и старательность не только обременяют, но и обязательно губят. Так всегда было. И останется так. Не мною сказано - горе от ума. Он один и карает. Притом всегда и при любых обстоятельствах.

Многия знания - и есть многие печали, как вы хорошо и без меня знаете, но гораздо ранее до нас об этом догадалась некая группа древних товарищей под общим творческим псевдонимом Экклезиаст. Всегда важно быть разумно ограниченным, то есть, огранённым, как алмаз. Только тогда будет толк. Необходимо постоянно знать и соблюдать свою грань, разумный предел, в том числе и своим возможностям. Известно ведь, что реализация этих возможностей всегда достаётся трудом, зачастую непомерным. Тогда как любой риск, любая опасность имманентно имеют кошмарную склонность воплощаться сами по себе. В непроизвольном, спонтанном режиме. Увидел какую-нибудь гадость, будь уверен, обязательно сбудется.

Этот разговор состоялся на рыбалке. Вернее, как бы на рыбалке. Потому что сидели мы на набережной и ловили взятыми напрокат у пацанов деревянными удочками с пробковыми поплавками и какими-то хотя и острыми, но подозрительно корявыми крючками. На кого в действительности были сделаны?!

Вспомнился в тему про ум хороший диалог с пойманной золотой рыбкой: «Слишком грамотный?!». «Как бы да!». «Тогда убей сразу!». Есть и вариант: «Бабка жива?!». «Да». «Жарь!». Я всегда со своим могущественными покровителями чувствовал себя такой рыбкой, которую лучше изжарить, чем она бабке попадётся. Как только вычислят и выпотрошат меня до конца, так сразу на сковородку и оформят. Даже тени сомнения в этом нет.

Особый прикол состоял в том, что реальный наш диалог действительно состоялся с утра пораньше. Был повод. Но и улов всё же был. Чтобы два гения кого-то не заловили - да такого просто не бывает. Золотой рыбки к счастью не было. Иную же мелкоту мы, как истинные рыбаки, выбрасывали, а крупную складывали в баночку из-под майонеза. После очередного лосося, с трудом затолканного в эту непомерную ёмкость, я мягко возразил величайшему спонсору всех времён и народов.

- Когда вы, не дай бог, столкнётесь с провалом, увидите губительное воздействие моих избыточных, безмерных, как вы считаете, знаний, тогда и говорите. Мне же просто кажется, что вы всё-таки профилактируете меня, перестраховываетесь, чего-то всё время боитесь. Можете не беспокоиться, моя персона всегда в тонусе. Такие вздрюки как ваш предписывается делать лишь обычным исполнителям. Но не мне. Я заинтересован в успехе нашего дела побольше вашего. У вас в нём только деньги, и то не свои, а у меня - вкачана вся жизнь, все знания, умения, навыки и прочая глубинная утварь, без которой не человека не бывает.

Борман как всегда после отпора тут же взял примирительный тон и даже похлопал меня по плечу, дружески оставляя на нём рыбью чешую, дар от великого мыслителя. Индивидуализм не проповедовал. Напротив. Очень просил не отрываться от коллектива, верить в мудрость народную и всякие такие же прочие краснознамённо-маразматические штучки откалывал. Тогда, мол, меньше шансов срыва, случайного провала. Ибо слишком много поставлено на некую карту. Слишком велика ответственность для одного. Думал, я страшусь ответственности.

Эх, Владимир Мартинович, Владимир Мартинович, столько лет прожил, столько противников заломал под ковром, а главного в жизни так и не понял. Как тебя в кураторы-то взяли?! Нельзя быть по уши в коллективе, слишком опасно. Это верная смерть любому подлинно значимому начинанию, да и тебе самому как действительно того стоящей личности. Рок, случай, бьёт только по скоплениям, по коллективам. Именно они - его излюбленная мишень. За одиночками ни одна уважающая себя судьба сильно гоняться не будет. Дура она, что ли, так распыляться!

Лишь одинокому не страшен случай. Одинокий и дальше всех ходит и целее всех остаётся. Попробуй, поймай его. Потому что одним этим он неуязвим, как Кластер. Успеха достигает лишь одним, самым проверенным способом – приводит сам себя в состояние внутреннего неприятия любой стадности. Стебается налево и направо, вдоль и поперёк. Куда хочет, туда и прорубает себе проход. Лучше всего в состоянии одержимости своей миссией. Только тогда человечьи стада расступаются и нехотя пропускают его к успеху. Затем смыкаются и подчиняются. Безоговорочно признают верховенство над собой.

Поводом для утренней безотлагательной встречи на набережной явилось следующее. Требовалось детальнее отработать схему взаимодействия с фирмами, занявшимися второй стороной нашего дела. Именно Мартиныч их успешно мобилизовал и подрядил на практическое обеспечение моих мероприятий, подключил, как он говорит, к «отработке на местности». Однако конкретно взаимодейстовать с ними, увы, всё равно надо было. Некто Сиротинин являлся как раз хозяином холдинга целого конгломерата фирм, с которым мне и приходилось теперь вступать в определённые контакты. Тот ещё фрукт. Надменный, заносчивый, понятно, только вчера из грязи в князи вылез.

Холдинг Сиротинина, насколько мне был известно, состоял из ряда совершенно непрозрачных фирм. Однако предпочитал он работать легальными способами. Или почти легальными. Как со мной. По мере сил - с умом, обстоятельно, формально просматриваемо. В результате эффективность была не сравнима даже с работой спецслужб. Когда и вашим и нашим.

Глава 24. Сон как территория охоты

Глава 24. Сон как территория охоты

Кузька с глазами цвета неба, по имени Оксанка Алек-хан, она же Фредди Крюгер в юбке и твёрдыми, видимо нарезными девчоночьими сиськами строго наперевес, а на самом деле необыкновенно коварная дьяволица не только во сны принялась ко мне ломиться со своей всепоглощающей энергией. Решило придорожное счастье захватить меня целиком и полностью и почти сразу приступило к форсированию событий. Исподволь, как и полагается хорошей троянской программе, вползло ко мне в мозг. Через сосцевидный отросток височной кости в рядом находящиеся корковые 20 и 22 поля, а затем и в программные мои сетапы через турецкое седло по экстрапирамидным путям прямиком в неокортекс – бах, не успел два раза вздрогнуть, как захватила всё, включая локомоторику. Чую с гибельным восторгом - пропадаю. Эхма, как судак в сметане.

Кажется, на днях именно её и видел в городе, эту самую Ксюху Алек-хан. Не на рабочем съёме. Не на трудовой вахте. Вряд ли померещилось. Стояла Ксюша с другим аналогично замаскированным трояном, крашеной фиолетовой девчонкой, может просто какой-нибудь Маняшей, не исключено, что и напарницей по космическому патрулю, но у сто первого универсама. Кушала мороженое, дитё панельное, путанка-астральная-сметанка, очередной земной полтинничек проедала, но может и мой недавний зелёненький стольничек. Небрежно, как истинная леди, топорщила пальчики и губки, чтобы не запомадиться, но и наверняка вкусненько причавкивать, бездна ведь. Как не чавкнуть! Ни одна бездна откажет себе в таком удовольствии, поймать кого-нибудь и чавкнуть. Видимо боевые подружки-лазутчицы обматывали очередного попавшегося землянина паутиной сладкою своей, много чего обещающей. А тот бобик покачивался рядом с отвисшей челюстью и от счастья уже из штанов выпрыгивал со всем своим навесным оборудованием. Металась в одиночестве последняя мысль - вот пир-то будет! Потому что, как известно, ни одна девушка не может доставить человеку столько удовольствия, как две.

Она. Точно она, леди Ксю. Те же неестественно мерцающие демонически белые, точнее таки льняные волосы. То же реально белокипенное вздымающееся платьице или балахон какой, словно у примадонны преисподней на ежедневном обходе подведомственных территорий. Тот же пронизывающий, абсолютно пустой и потому дико возбуждающий взгляд бездонных флюоресцирующих глаз. За ушком наверняка и антеннка всё та же пульсировала, издалека не рассмотрел. Это называется, сорвал я себе однажды цветочек, неизбывный девичий бутончик сплошного вожделения. Может цвет в том распускающемся венчике бездны как следует и не завязался, но зато пестики с тычинками даже издалека показались просто умопомрачительными. Любого заплетут, утянут и переварят. Глазом не успеет моргнуть. Едва я стал отдавать себе отчёт в том, как же эта плотоядная раффлезия в действительности выглядит, при всей её красоте и притягательности, - поистине космическим тараканом, а может и саблезубой заинькой какой-нибудь - так сразу же мороз по моей коже ка-ак принялся гонять - туда сюда, туда сюда. Действительно, попал так попал! Надо же было так промахнуться!

Я шёл тогда с профессором физтеха, которого подобрал себе в консультанты по одной из текущих тем, и мне было неудобно прерывать его страстный научный монолог (типа «и вот беру я её за левую грудь…») и бросаться на поимки своего очаровательного вурдалака. Допустим, даже поймал, что делать-то с ней?! Да ничего! Опять жениться и отпустить?! Как поступить с ней, когда она у тебя как бы в руках?! С дикой межзвёздной кошкой, настоящей хищницей, прилетевшей сюда поохотиться, в том числе и на земных гениев, как на носорогов. Чучела тех изловленных умников, небось, самые престижные трофеи для самых отважных межгалактических охотниц. Выставляются где-нибудь там, далеко-далеко за Млечным путём. Да такая лярва меня одним щелчком уложит! Вторым – чучелом сделает. Выставит в персональной галерее где-нибудь в своём созвездии Гончих Кузек.

Так и ушла леди Ксю со своей напарницей-подружкой по направлению к очередной своей охотничьей панели. По пути может быть очередной раз приколятся над земными баранами, объявление наклеют: «Похудеть за одну ночь! Ксюша и Маняша. Не гербалайф». Лишних несколько сотен идиотов никогда не помешают. Для чего-то их боженька воспроизводит, да ещё в таких количествах?! Не иначе, как для таких шалав на прокорм. Что-то вроде сушёных дафний для аквариумных рыбок.

В любое время, даже когда просто вспоминал об этой засланной казачке, акуло-нимфетке, прикинувшейся простой отечественной кузькой, - у меня сердце, как тогда, при первой встрече, сдваивало и страивало удары, глухо, отрывисто, с долгим самовзрывающимся рикошетом по всей груди. Словно в меня опять входила разрывная пуля дум-дум, давненько, насколько помнится, запрещённая Гаагской конвенцией. Да с куда более опасной взрывчаткой внутри. Да и шастала туда-сюда по внутренностям, прикидывая, где лучше рвануть. Может быть, то просыпалась в душе совсем неведомая мне моя же сущность, которую я и не знавал вовсе?! И леди Ксю наконец её активировала.

Так оно и случилось, был я один, а стало меня двое. А это уже диагноз, сам такие ставил.

Как всегда я во всём отдавал себе отчёт. Отслеживал своё внутреннее состояние буквально по деталям. Понимал, что всё дело и вправду лишь во мне, а не в ней, что меня если и захватили, то исключительно через меня же, через мои слабости и пороки, через моё юннатское тупое естество, вечно сующее свой нос куда ни попадя. Всё слишком смахивает на банальнейшую клинику индуцированного психоза влюблённости, на котором вся эта шатия и сыграла. Тут наверняка и злого-то умысла особого не было. Никто её напрямую не засылал, конкретно не подбрасывал, персонально не подкладывал. А всё равно ничего с собой поделать не мог. Этот её всё более сладкий аудиовизуальный капкан «Ныряй, что ли?!» мне и наяву в голове иногда позвякивает. Универсальным разводным ключом. Поддувает знойным сирокко. Набрасывает и не ослабляет петлю ни на секунду. Может быть это единственные слова, которые она знает на всех языках мира, но зато как пронимают! Как звучат?! «Три слова, будто три огня». С ума сойти! Вот это аудиовизуалка! Удавливает на раз. Сшибает на лету.

Глава 25. Будильник с хреном

Глава 25. Будильник с хреном

Несмотря на всегдашнюю бодрость начавшегося дня, благотворительный завтрак на этот раз почему-то в горло не полез. В другое отверстие, может быть, ещё и сподобился бы. Всеми суставами сучок упирался, выл, царапался, но не лез. Однако бодун всё равно тут оставался ни при чём. Бомжики исправно сидели за столом и трудолюбиво ковыряли ленивые вареники, подозрительно припахивающие непонятно чем, но неотъемлемым. Полуподвальные ребята и сами пахли неважно, обычно. Скунсам не было бы за них стыдно. Но ели всё-таки мало. На этой планете как приготовят иногда что, так хоть выпрыгивай куда-нибудь в сторону, скажем, Марса, или того же созвездия Гончих кузек. Там-то по меньшей мере вкуснее накормят.

Передовой эшелон полуподвального сообщества, глубоко подоночья элита, вновь активно искала себе приключений на одно место. Изначально любому понятно какое. Может быть даже, если повезёт, то и не на одно место. В чём тоже следовало бы разобраться. Бывший педофил, а ныне педофоб Фредди Серёгин по дико несуразной и бородатой кличке «доцент» долго и во всеуслышанье гадал, для чего же их обаятельный спиногрыз, то есть непонятный мальчик-бомжоночек, здесь, в полуподвале среди них окопался, что ему тут от всех так срочно потребовалось. Прямо как с ревизией прибыл. Серёгин при этом приводил всякие научные рассуждения, чем даже бомжомамку с папкобомжем слегка впечатлил и поэтому напугал. Ему даже не стали бить морду лица, хотя недавно и пытались, а тут вдруг почти до конца взяли да и выслушали.

Потом доцент научной педофобии сравнил мальчонку даже со сфинксом египетским, что на страже долины пирамид стоит в одной африканской стране по имени, прости господи, Египет. Стоит себе, сволочь, и молчит, как партизан. Даже пушечное ядро Наполеона, отколов кусок от носа человеко-льва, не вытрясло правды из такого загадочного молчания. Вывод: и от нашего пацана, как ни пытай, ничего не добьёшься, даже появись он в натуральном исполнении, с гривой, в собственном соку и потребуй перехода в свою рычащую веру. Если же, не дай бог, он всё-таки найдётся, вновь исполнится в такой своей басурманской натуре, тогда просто останется всем быстро собраться и уходить. Подобру-поздорову. От греха подальше. Пускай это счастливое семейство само тут остаётся и размножается дальше в том же ебипетском духе.

Небось, не перевелись у нас другие загадочные изваяния, в изножии которых и без ночных пыток вполне сносно можно провести остающееся время.

Наслушавшись этих, а также других, долгих и пылких рассуждений Фредди Серёгина о сумрачных злодеяниях инфернального карлы и полностью проникнувшись ими, бывший интеллигент Жорик также слегка возбудился и принялся энергично восклицать, словно шайбу гоняя гуманитарный вареник по столу:

- Всё, бичи, если оно так и есть, как сообщает доцент, то нам обломилось, как никогда до сих пор! Бля буду! Мы всё же попали в Поле Чудес, в то самое заколдованное место, где всё закопано, а раскапывать принципиально и даже категорически некому. Здесь, в полуподвале для нас, а может и из нас, сделали взлётную площадку в действительно кайфовую жизнь. Лифт в параллельный мир установили. Портал или хаб для перекачки на тот свет соорудили. Все степени свободы самосвалом сгрузили под ноги ко всем нашим услугам! Что хочешь, то и твори! Как эти господа сверху каждый день и делают, падлы. Поэтому, бичи, просекайте всё это дружно, пока не поздно! Дураки совсем станем, если не воспользуемся, не побудем, хоть чуток, хоть какими-нибудь, но настоящими. Иначе нас всех тут окончательно стравят между собой, потом пустят на щебёнку. Покрошим тогда друг друга, просто как пить дать!

- Не юли, господин бомж, - сурово одёрнул его сыщик, при этом сизый туман у него самого даже из ушей клубился, - жути попусту не нагоняй, а предлагай. Не люблю я этого. Конкретно говори! Не то враз опять товарищем сделаю!

Жорик сразу стушевался и принялся сдавать карту обратно. С конца на начало.

- Да чего тут. Предлагать пока нечего. Ясно только, что сам по себе парнишка может быть и ни при чём, неча мутного доцента слушать. Иначе бы не пропадал. И нас не запускал как воздушных змеев в космос. Нет-нет, пацан он всё равно правильный. Если кто-то кого-то с кем-то стравливает, то может это и правда. Или даже по делу, хоть я такого не заметил пока что. Но только не он это проделывает. Нет-нет, не он. Однако в одном я согласен с нашим трепачом, то есть, с доцентом – наверняка этот короед где-то над нами благополучно материализовался, господ бугров забавляет, глазки строит. Может даже письку показывает, которой как никакой другой ещё писать и писать, как нам глазами хлопать.

Но раз так, то самое первое дело для нас пока что - отыскать пацанчика, да побыстрее взять с этого положенное, то есть, отступное, а потом и магарычовое. Прежде всего, с тех козлонавтов, что умыкнули нашего короеда. Затем и сам магарыч - с мамки, да с батьки. Ништяк в целом, думаю, получится! Пузырей на пять, полагаю. Что потом делать, успеем решить. Ещё не вечер, ещё ясны глаза.

- Ай, молодца, Жорик, ай, выкрутился, - восхитился его дружок Колик, - я дико горжусь тобой, бичара. Любую дырку законопатишь! Допивай свои помои и айда наверх! Покажем этим пентюхам, как наших деток мучить. Где наша, однако, не пропадала, правильно?! Толик, ты где?! Давай свою коронку, покажем всем тем гадам, где кузькина мамка Клавка зимует?! Писюнеть так писюнеть до упора!

Глава 26. Страсти из параллельного пекла

Глава 26. Страсти из параллельного пекла

- Слышите?! «Фи-гу! Фи-гу!». Это чёрный дрозд. Певчие дрозды поют куда мелодичнее, настоящие песни выдают, разливаются руладами почище соловьёв. Словно пропагандисты. А этот дрозд, чёрненький, вроде большого скворца, только так фигу всем кажет, словно из-под полы вякает как бы по делу. И ничего больше. Мой профессор Пал-Саныч Резник довольно здорово в своё время натаскал меня в певческой орнитологии. В бытность мою студенческую. Вы не знали, что по первому диплому я биолог?! Это к слову о памяти моей. Можно ли ей доверять. В качестве ненавязчивой саморекламы, уж простите. Полвека прошло, никогда фактически не пользовался, но помню латынь, если не всю, так половину точно. По систематике растений хуже, с сотню наименований. Зато по животным, особенно позвоночным – много. Всех хищников, по герпетологии, в частности. Гадюк, питонов и ужей по именам помню. Попадись сейчас кто, сходу распознаю и назову по бинарной классификации Линнея. Больше всего в памяти держатся птички. Слышите, как трещит сорока?! Кого-то нашла, воровка. По Линнею – Pica pica. Моей внучке нравится это имя. Теперь внимание на то дерево, вон там, наверху. Разоряется словно базарная торговка - кто?! Garrulus glandarius. Сойка собственной персоной. Тоже невероятная разбойница. Видите, её крылья переливаются бело-сине-зелёным перламутром! Прислушайтесь, как имя её звучит?! Прочувствуйте по слогам - Garrulus glandarius. Просто песня! Готовое название для молодёжной программы. Так же шумит, трещит, балаболит, головы всякой ерундой забивает – а толку никакого. Зато важничает, понтится как?! Полторы извилины, а гонору на миллион. Я ни на что не намекаю. Просто так. Для разминки. И чтобы вы мне больше доверяли. Если что говорю, то помню абсолютно точно. До букв! Воспроизведу в любой классификации и номенклатуре. В прямой и обратной последовательности.

- Поразительно! В таком случае, поехали дальше, памятливый вы наш?!

- Извините, традиционно отвечу вопросом на вопрос, ни на что больше не намекая. На какой стадии находится наш молодой следователь?! Извините, Александр, что постоянно под разными соусами переспрашиваю вас об этом. Дело в том, что ваше следствие сильно буксует. Это же очевидно, не возражайте! Хорошо, скажу сам, хотя и предполагал сделать это несколько позднее, когда вы окончательно втянетесь в финальную разборку. Без сомнения, до предела кровавую, это чтобы ходу назад не было никакого. И ни у кого.

- Вы в своём амплуа, сходу заинтриговали. Сначала с птичками увертюру пропели, теперь вот в драку, да ещё кровавую зовёте. Так давайте-давайте же, Авк, чего там у вас для меня новенькое появилось - выкладывайте! Спешу засучить рукава.

- Что ж, держитесь! Сами напросились. Придётся сознаться. В действительности, Саша, я вам дал программу само-зомбирования под видом невинной методы «мозгового штурма» Диснея. Своеобразный умственный клофелин. Проглотив эту нейро-лингвистическую пилюлю, вы полностью вошли в режим спонтанного само-зомбирования. Начав придерживаться в определённой форме предложенных вам стадий мозгового штурма, вы элементарно сами себя перестроили, перепрограммировали, да так, что на себя прежнего теперь совсем не похожи. Разнесли сами себя по кусочкам. Во что заново слепились - сами не знаете да и знать до конца не можете. НЛП-формулы помимо вашей воли, как вирусы, внедрились в самое ваше глубинное естество, именно в жёсткий программный диск, куда-то там в лимбическую систему и гипоталамус над турецким седлом, перестроили его, и отныне целиком и полностью управляют вами. Это гораздо более совершенная методика, чем, скажем, издревле применяемые молитвы, мантры и заклинания. Или даже сглаз, приворот и проклятия. Я даже скажу – никакого сравнения!

- То, что вы сейчас проделываете – есть также нейро-лингвистическое программирование?! Спонтанные ваши приворот, да сглаз с цифровым проклятием?! Или пере-инфицирование инфекции?! А может вакцинирование от поллюций?! Либо всё-таки гуманное усыпление, эвтаназия?! Под видом бескорыстной помощи, отработанной на студентках, методом платонического поглаживания попки?! Так это совсем не есть карашо-о! Более того, уголовно наказуемо. Профессор, вы упустили из виду самое главное.

- Э-э, дружок, да вы серьёзно подзабыли мой курс по нейролингвистике. Самые азы?! Помните, по академику Леониду Васильевичу Щербе?! Давайте! Вспомните хотя бы его шутливое семантическое тестирование: «глокая куздра штеко будланула бокра и…»

- «…И курдячит бокрёнка!». Как такую прелесть нам, бокрам, и не запомнить?! А что, требуется в ответ кого-то закурдячить?!

- Смешно, но хоть что-то. Теперь вспомните способы индуцирования фиксированной установки. Ладно. Повторяю вам заново. Молитвы, мантры и так далее - по сути и есть самые настоящие антивирусы, установочные подпрограммы, которые чистят предыдущие базовые программы или даже перезагружают их. Охраняют, если хотите. Ментальные секьюрити. Так понятнее?!

- Авк, да вы опять в ударе?! Может, с утра стаканчик пропустили, нет?! Обалдеть, с места не сойти!!! Столько лет одно и то же долбите! Даже паутина на вас не держится! Пауки в панике разбегаются. Что значит долгое воздержание да нерастраченный ресурс! Соломон был неправ, не дыхание девственницы продлевает человеку жизнь, а опять же дружеское пощипывание попки ея.

- Какие-такие мои годы?! О чём вы говорите?! Да-да, не щенок, так и не старый козёл же. Щипать не разучился. Во всяком случае, сильно надеюсь на это. Хотя давно седой, да и слегка облезший. Что же касается вас, то скажу: всегда пользуйтесь моментом, только не клеем, не клеем, мой юный друг, и внимайте мудрому удаву Каа, как и положено бандерлогу. Впрочем, самому способному из всех, согласен. Потому что помнит, что он на самом деле бокр.

Глава 27. Вампира потерять нельзя

Глава 27. Вампира потерять нельзя

Первое, что сделал Жорик, вернувшись в подвал, опередил друга Колика у самой двери и быстро-быстро пошёл к Фредди, тому самому чудаку на букву «м», который проходил у них ещё и как доцент. Выглядел многообещающе и слегка колоритно: сжатые у хилой диафрагмы кулаки, вид грозный, как бы подстрекающий бомжующие массы к самосуду над смутьяном. Должен же он когда-нибудь свершиться над этим зарвавшимся умником! На самом деле Жорика распирала обида на весь белый свет и ему хотелось срочно получить сатисфакцию за полученную ложную наводку на дом начальства, за лапшу на уши, за телесный ущерб, полученный от стражей общественного порядка. Но тут Жорику опять пришлось наступить на горло собственной песне, причём в который раз. Он поймал сбоку холодный взгляд сыщика, собирающегося в очередной свой дальний поход и шнурующего поэтому свои невообразимой непромокаемости и износоустойчивости альпинистские ботинки. Сыщик поднял голову и сказал ему серьёзно, почти доброжелательно, но со смыслом:

- Докладывай, как акция. Быстро. Мне некогда.

- Как-как… По черепу опять схлопотал. Вот как! А то не знал, что будет?!

- Ты посмотри, - ухмыльнулся Осклизкин, - и ты ещё жив после таких-то приключений?! Что же тогда так рвался туда, настолько хата запала в душу?! Решил всё-таки поживиться?! Или сам не знал как наверняка получится?! Теперь после облома решил доцента крайним сделать?! Молчишь… Ну-ну. Кто ж тебя причесал-то?!

- Кто-кто, дед Менто, кто ж ещё, брательник твой, ментопёс… Больше некому.

- Ой, как же я дико писюнею, Клава! - Хладнокровно констатировал ситуацию Толик своей привычной мантрой. И на всякий случай отодвинулся. Правильно сделал. Потому что если опять состоится заварушка, разве ж станет кто разбирать правого и виноватого, описюнелого до полной невозможности? Тогда же и мама Клава не спасёт, не выручит.

- Что правда, то правда. – Усмехнулся доцент.

Однако тут тихо подошёл папа-бомж и слегка выдохнул:

- Короче, писюны, где пацан?.. Опять уволокли?! Я вам щас сделаю маму Клаву! Во всю октаву.

- Короче, нет пацана. - Отодвинулся Жорик. - Если он где и появится в этом домике на подземных ножках - шухеру станет, не оберёшься! Бабки-ёжки его нам сами принесут. В конвертике, крепко связанным и в наморднике. Чтобы потом сразу дать дёру до канадской границы. Скажи, Колёк!

- Скажу. Объявляй розыск на всю педерацию!

- Объявляю!..

- Тогда наливай, если что осталось!

Командир эскадрильи попытался дать в морду Колику, но промахнулся. Тогда он с заиндевевшим, точнее, как подметил доцент, действительно описюнелым взглядом двинулся к выходу. И пропал. Это сумеречное телодвижение его и выдало. Сынок, похоже, мало интересовал прославленного аса. Нет, так нет, чего уж тут, другого сделаю, может быть. Причина агрессивного наезда состояла не в том. Здесь просматривалось кое-что другое. Впрочем, довольно неоригинальное. Оно не замедлило проявиться. Просто комэску по причине утреннего полыхания труб требовалось срочно, во что бы то ни стало, но найти-таки рядового «скунса». Возыметь прямо на месте обнаружения, до дыма из ушей. Сам хищно раздувающийся ободранный нос бомжопапика свидетельствовал о крайней целеустремлённости бывшего лётного, а теперь нелётного командира. Бомжомамка, услыхав новый звон про сынка, опять принялась понемногу хрюкать, да подвывать, но в целом пока что довольно прилично себя вести. Лучшая представительница по-настоящему волевого народа, не сгибаемого всяческими жизненными невзгодами, не то, что нынешнее племя.

Перед необыкновенно волевым народом на тумбочке, похожей на старый и большой почтовый ящик, к месту упавший со стены, - как раз там и стоял наполовину опорожнённый флакон изысканного цитрусового одеколона, очень дорогого, по сорок пять рублей бутылочка. Градусов на девяносто. Настоящий чуфырик. Однако он вовсе не добавлял ощущения излишнего роскошества, как можно было бы сгоряча обрадоваться странствующим бомжовым рыцарям. Просто он им чуть-чуть кое-что пригасил, может даже и притушил. Но всё ж на время.

Потом как-то так ненавязчиво образовался поблизости дяденька радиослесарь. Угрюмый и главное что трезвый, сигарета приклеена к губе. Не очень брит. Если и слесарь, то скорее по взлому и пробиванию засоренных черепов. Представился: «Дядя Алик. Предъявы есть?». Народ вздрогнул и сразу признался, что и он сильно рад, что особых предъяв нет, кроме того, что шибко скучно стало без событий с фронтов текущей линии жизни. Бритый мужик в спецовочке и с немаленьким рюкзачком на боку – события те пообещал, но только в избытке. Если меньше, то не согласен. Да они и не делятся так. Рюкзачок под воздействием умелых рук развязался и обступившие бомжики увидели беленький, правда слегка в пятнах и сбоку приплавленный, но в целом всё-таки довольно симпатичный радиофончик, вполне такой сабвуфер, который сняли с производства наверное во времена антиалкогольной кампании Иуды Меченого. Намётанным режиссёрским взглядом Фредди сразу же отметил необычное количество разнообразных выводов на задней панельке и слишком серьёзный для такого приборчика сетевой разъём. Словно бы в потёрханный «Запор» впихнули мерседесовскую начинку. Оттуда же, из слесарского ящика, извлечены были мотки цветных иностранных проводов, молоток, естественно отечественный, отвёртка, пассатижи и мелкие гвозди с шурупами. Также несколько как бы звуковых колонок довольно странного образа и подобия. Больше как будто ничего не было. Но там опять же кто знает. Притом вся эта рухлядь почему-то потребовала невероятно вдумчивой электронно-акустической настройки на месте. Ни себе чего. Настоящее радио теперь такое?! Да ещё и для бомжей?!

Глава 28. Сучка его мечты

Глава 28. Сучка его мечты

Жизнь и в самом деле уходит так быстро, как будто ей с тобою совсем неинтересно. В тот момент, когда ты говоришь, что жизнь всё же имеет смысл как задача или долг, она немедленно доказывает, что уж такого-то смысла в ней и подавно быть не может. Если ты всё равно упорствуешь, она попросту отворачивается, решительно и бесповоротно. Да ещё и с отвращением. Пшёл вон, использованный! Второго раза не будет. С этого момента, как подметил Гёте, откуда ни возьмись, из бесчисленных засад появляются демоны подножки и начинают подсекать тебя до тех пор, пока не упадёшь и больше не встанешь. Это называется рок последних витков, когда с тобою фактически до конца уже предрешено и вопрос лишь во времени, как долго это всё протянется, или можно по-быстрому смиловаться над тобой.

Всеобъемлющий жизненный кризис – несомненный симптом начала последних витков по жизни. С этих самых пор действует совсем другой, нежели в детстве или даже зрелости, императив – режима одной только свёртки и ничего окромя. Как в песне: я люблю тебя жизнь, ну а ты меня снова и снова! По-другому не бывает. Конечно, в этом-то некий смысл всё же появляется и он по сути таков: не жизнь нам может нравиться или не нравиться, а исключительно мы ей.

Оно и вправду: как можно заглядывать судьбе в зубы, да ещё и носом ковыряться в том, что тебе и без того неизвестно за что подарено?! Тем непонятно кем, кто на кране сансары где-то там сидит и всем очередникам, словно в концлагере, не глядя, отпускает. Кому половничек, а кому и пару ложечек, и тех чайных. Мы от рождения буквально приговорены всегда угождать единственной своей благоволительнице, жизни, хвост ей неустанно подносить, пока совсем не отвернулась. Или того хуже – не продолжила ещё больше ломаться, строить из себя недотрогу, оставаясь ни туда и ни сюда, никак по-настоящему не даваясь, короче, словно порядочная. Все, кто этого не понимает – быстрее прочих заканчивают свой жизненный путь в канаве разочарования, в той самой ложбинке, что под забором желаний. Возле кладбища мечты и надежды. Хоть бомжики, хоть аристократы, хоть апатиты иль навоз. За каждым, кто однажды попался шалаве жизни на пути, сразу же пристраивается свора сначала ограничивающих, потом кусающих, а затем и добивающих кризисов. Выскакивают они из засады и тут же бросаются в погоню, как полоумные с бритвами наперевес. Пока, на последнем витке, догнав, совсем не исполосуют! И только тогда переведут дух в ожидании следующей цели и новой команды «Фас!».

Женщинам с кризисами куда проще, иногда даже намного. И в принципе. Они по всем статьям совершенно другие существа, может быть, с очень далёкой планеты. Той самой, с Нибиру, которая сама по себе есть нечто совсем безнадёжное, поскольку всегда сама по себе. У посланниц с Нибиру рецепт борьбы с любым земным кризисом один, но самый надёжный: белое не надевать, обтягивающее не носить. Ни в коем случае не танцевать! Даже по трупам женихов. Как бы трудно ни было, но удержаться всё-таки можно! И тогда щупалец с присосками сразу можно и не увидеть. Именно поэтому они после любых крушений выживают, а вот земные мужики сходу идут на убой. Прежде всего, с помощью вот таких посланных им пастушек, в руки которых в любом случае попадут. Каждого из них где-то по жизни ждёт вот такая инопланетянка, как счастье, а точнее участь. Каждого, но поскольку всё-таки неизвестно где конкретно это счастье окопалось и замаскировалось, то и далеко не каждому удаётся избежать этой встречи.

Меня ни один способ бегства уже не спасёт. Слишком глупо и безнадёжно попался своей инопланетянке на крючок. Нутром чую близящуюся участь подавляющего большинства! Не потому не спасёт, что по определению тоже мужик, то есть, заведомо обречённый, а потому что я её встретил, элементарно и тупо ей попавшись. И она уже как панночка злорадно взвилась надо мною. И ей теперь всё по фигу, настолько уверена, что жертва попалась окончательно.

Поэтому Ксюха сейчас раскованна и небрежна во всём. В чём только не ходит, а всё получается гарантированно к лицу. Что только ни проделывает она со своей обволакивающей хамелеоньей внешностью. Чаще предпочитает прикидываться маленькой кузечкой, несчастной девочкой-звездюлечкой, которую всякий мент обидеть норовит и в багажник засунуть. Сама же в действительности добивается всего чего хочет. Такая выживет и на солнце, и даже в ментовском обезьяннике. Из глотки своё вырвет, как даже самые ушлые, всё заглатывающие интердевочки не могут. Предварительно же такого тумана напустит, что в нём могут затеряться все спецслужбы мира. Туда-сюда бегать и «ау» друг другу кричать. Можно подумать, да теперь я в этом просто уверен, что кризиса у неё никогда и ни в чём не бывает. Даже рядового, месячного. Вот такой она человек. Да и человек ли, в таком случае?!

«А ты знал, что во мне полно стафилококков, несмотря на то, что регулярно в сифилятнике обследуюсь?!». Ха-ха, слышал и этот понт. Пугать, троллить опять начнёшь, землю из-под ног выбивать. Свой НЛП-вирус вгонять! Паутину наматывать по всем меридианам и чакрам. Врёшь, теперь не возьмёшь! Это я и сам могу, да так, что тебе и не снилось.

В качестве положенного облома тут вдруг последовало довольно грамотное разъяснение Ксанки Алек-Хан, моей леди Ксю по поводу профилактики ЗППП, то есть заболеваний, передающихся половым путём. Фактически была прочитана вполне профессорская лекция на самую злободневную тему современности. Но откуда же это в ней?

«Ты же не врач?!». «Бери выше. Я женщина. Эти существа на вашей планете – не только самые страшные, но и самые умные. От них спастись нельзя. Я так их сразу и поняла. Они… мы, то есть, - на самом деле хорошо упакованные бездны. Только безумцы могут заглядываться в нас?! Достаточно мимоходом, случайно остановить взгляд на такой бездне, как она в ответ сама начинает не просто всматриваться в нечаянно взглянувшего, а и немедленно фиксироваться на нём, проникать, запускать когти и начинать прибирать для своих нужд. Как вы только не боитесь нас… и с нами?! Всё адреналину мало?! Рисковые вы ребята, земляне!». И тут же мгновенно успокоила, отвела внимание в сторону, вновь аккуратно скатываясь на уровень рядового, хотя и необычайно хорошо разработанного месторождения юрского периода: «Да ты меня всё равно не бойся. Я же и в самом деле всего лишь простая кузька! Как у вас трусы за рубль двадцать. Если болтаю всё подряд - так что с нас, с кузек, и вправду взять-то?! Мы ж, кузьки, такие! Нам что скажут, то и делаем! А если гавкаем, так то на ветер чаще всего».

Глава 29. Согласованный транс

Глава 29. Согласованный транс

Целиком именно этой животрепещущей теме мне пришлось посвятить свою очередную просвещенческую эскападу, совершившуюся в послеобеденную сиесту на нашей фирме. Кстати, ловлю себя на ощущении, что наверняка примерно так же, иезуитски и методически грамотно охмуряли своих последователей и прочих исполнителей и все великие Кластеры всех прошлых времён и народов. Иисус - своих остолопов, ставших впоследствии апостолами. Кровавый дедушка Ленин - своих будущих сверхмегатонных убийц. Таковы и послеобеденные монологи душки Гитлера в его «Волчьем логове», в «Вольфсшанце». Только, надеюсь, пена-то на губах у меня, как у них, не станет проступать?

Против коренного совпадения технологий, в том числе и с нанотехнологией, ни в коем случае не возражаю. Они и вправду из одного помёта, то есть, кластера.

Тут никуда не попрёшь, против цикла универсального, производственного по своей сути. Да и поперёк цивилизационного мэйнстрима, не к ночи будь упомянутого.

Истинный, то есть новейший Кластер - не чета всем его предшественникам, притом, всем-всем, вместе взятым. Основной механизм действия такого, подлинного, я бы сказал, по-настоящему профессионального Кластера основан на калибровочном паттерне его поведения, то есть, на его умении применять определённые поведенческие ключи, а попросту отмычки. Они безотказно запускают строго определённые реакции у других людей. Они взламывают любую их оборону, сознательную, любой силы воли или непроизвольную. Теряется воля к жизни, жертва раскрывается как моллюск и становится доступной. Безотказные Ключи Доступа срабатывают в определённых движениях глаз Кластера, их особом блеске, который у Гитлера особо подчёркивал Эрих Фромм. Они действуют в самом тоне голоса Кластера, темпе и тембре его речи, в позах, жестах, характере дыхания даже и так далее.

Всё это всегда было предельно важно. Кластер Суворов, генералиссимус, чаще всех предпочитал слову жест, чаще всего один. Он даже иногда полностью оставлял своё фирменное красноречие. Чтобы достать до всех, наверняка взломать крупные массы людей и повести их за собой, он начинал отчаянно жестикулировать, а то и кукарекать. В прямом смысле. Великий полководец, генералиссимус ходил по воинским частям и кукарекал. Причём порою самым непотребным образом. Именно таким кукареканьем будущий генералиссимус задирал у солдат воинский дух.

Глоссолалия, даже настолько сомнительного свойства, чаще всего приводит к уникальным результатам и в принципе свойственна любой кластеризации. Невербальная коммуникация слишком часто оказывается самой действенной, чтобы кластеры прошли мимо неё. Они и не проходят. Кто-то кукарекает, кто-то мычит словно бык или трубит как боевой слон Митридата. Но всегда их понимают сразу. Долгих пылких речей не требуется.

Столь же красноречивы знаменитые римские приветствия Гитлера вытянутой правой рукой. Кто из смертных, особенно мальчишек, удержался, не повторил такой жест хоть однажды?! Да он вбит в каждого по самую шляпку! В любой момент может прорезаться. Не у одних лишь мальчишек. Я долгое время приятельствовал с одной профессоршей из нашего госуниверситета, причём очень уважаемым и солидным историком, она хорошо известна и в Германии как весьма серьёзный исследователь меннонитских поселений немцев в пределах России.

Приятельство наших сиятельств закончилось после того, как я прикололся, то есть, подшутил, шепнув ей при встрече: «Зиг хайль!». Совершенно автоматически она вскинула вытянутую правую руку в римском приветствии и с видом, будто бы и она тоже прикалывается с приятелем, нерассчитанно громко крикнула в ответ: «Хайль Гитлер!». На всю улицу. И тут же осеклась, краска бросилась бедненькой в лицо - мимо гурьбой проходили её студенты и обалдело смотрели на свою великую сильно учёную преподавательницу. Естественно, дружно побежали доносить куда следует. Впоследствии пере-ученая педагогиня была вынуждена перевестись в другой вуз. Наконец совсем уехала из нашего города. Подальше. Такова величайшая притягательность кластерской глоссолалии! Срабатывает автоматически, на подсознательном уровне! У кого угодно! Даже у самых порядочных и уважаемых людей! Даже они в своё время были взломаны Ключами Доступа великого Кластера. С усиками под носом.

Не существует ни одного человека без ключей к нему. На то и человек, чтоб отмыкаться. К особо упрямым всегда подойдут отмычки. Иногда их обзывают лайф-хаками.

Отмычки эти существуют очень давно и в довольно разнообразном ассортименте. Самые эффективные отмычки существуют в виде приёмов психического взлома, перевода в гипнабельное состояние и последующей скупки всего человека на корню. Честолюбивых ловят и взламывают на приёме «Посвящение себя миссии». Причём миссия та всегда оказывается великой. Нельзя сказать: «У него была миссия по жизни – мести дворы» или тупо чинить краны. Нет, только нечто чрезвычайно судьбоносное в глазах огромных групп людей. Например, посвящение в орден СС, в советские пионеры, в партию единороссов, в движение «Наши», в волонтёры спецоперации, в скинхеды, в олигархи, в вольные слесари, в американскую демпартию. Неважно во что, в кого, главное - посвятить себя миссии, то есть, высоко значимому, а то и вправду великому делу.

Так что ловятся, взламываются практически все. Основной мотив, основная наживка для особо продвинутых, а может наоборот задвинутых – мол, вы можете оставить после себя След на Земле и обретёте единственно возможное бессмертие. И всё! Они ваши!