Клёнова, это фиктивный брак!

1

Можно в тёмном кабинете, где только лампочка унылая на мощном столе работала и горел телефон в руках, испугаться двух взрослых мужчин в камуфляжах, явно с задания, при оружии. Но мне бояться нечего в их присутствии, я не от того страшными глазами на них смотрела, что у каждого по пистолету.

— Он видел тебя... Голой? — спросил Рома.

Миша за спиной отчима хмыкнул, но на меня не посмотрел.

— Нет, ты что?! — уставилась на него испуганно. — Пап, нет! И не зарабатывала я этим!

Глаза у Ромы были глубокими карими, с таким серьёзным, неподвижным взглядом, будто у меня титры на лбу шли, с пояснением как я так влетела.

А на его лице не было лишних выражении, только строгая сосредоточенность и холодная уверенность. В чём? Что я сама спровоцировала? Пап, это правда, но тебе не признаюсь – читай титры.

Клёнов Роман Борисович – человек с железной волей и внутренней дисциплиной, он у нас привык отвечать за безопасность и порядок. А ещё он старше мамы, поэтому полностью седой. Но он всегда держал осанку прямой, от этой стати казался моложе. Для меня он был больше, чем отчим – он стал настоящим отцом, который в любых обстоятельствах рядом и готов помочь. Поэтому ему я позвонила. И хотя Клёнов своими намёками оскорблял натурально, я терпела.

Несмотря на суровость и строгость, он знал, как сказать нужное слово поддержки и когда просто молча быть рядом. Но сейчас он подозревал: а не зарабатывала ли я в столице нашей родины чем-нибудь противозаконным. Допустим эскортом. Не произнёс это вслух, но я так поняла – меня подозревали.

— Какие фото у него есть? — Рома-отчим-папа-самый надёжный мужчина на свете попытался мне поверить, хотя два года не виделись. Я, тупо, забила на семью и не приезжала сюда.

— Я не переписывалась с ним, я боюсь его! — честно призналась.

— Хорошо. Какие фото он мог найти?

— Самое развратное в танкини, — пожала я плечами.

— Миш, — беспомощно простонал отчим, всё же проявив эмоцию – усмехнулся. И поднял глаза на своего помощника, который стоял за его спиной.

— Купальник с маечкой, — пояснил Михаил.

Этот был намного младше, с густыми светлыми волосами, почти белого оттенка, которые бросали контраст на его загорелую кожу. Его глаза были необычными, зеленоватыми, с холодным кошачьим блеском. В Мишкином облике было что-то мощное и одновременно мягкое, словно он был большим белым медведем: внушительный, крепкий, но с доброжелательной, почти игривой натурой.

— После чего началось преследование? — продолжил допрос Рома.

— Челлендж, — ответила я, чуть дрожащим голосом, смотрела на свои пальцы, пришлось срезать маникюр, потому что… Что-то не так в моей жизни.

Эффектно закинула белокурую прядь за ухо и подняла взгляд на Михаила, который улыбался, чуть краснел, что-то печатал. Он женат. Ему до меня дела не было совсем. Миша в гостях у босса, только потому, что я прилетела.

— Что за челлендж? — подталкивал к ответу Рома. — Марусь, мне надо знать.

— Танец живота. Танцевало около сотни девчонок, он на меня одну так запал.

— Не факт, обычно на всех разом. Нашли, что танцевать. Готова, что переедешь обратно домой?

Из Москвы! Второй курс университета! И всё профукать благодаря съехавшему арабу?

Но я просто сбежала из Москвы, вернувшись в родной город. Летела на самолёте, унося ноги от преследования навязчивого арабского ухажёра. Его настойчивость и внимание постепенно превращались в невыносимый груз, там нужно было спасаться любой ценой. Не могла больше терпеть постоянное давление и ощущение, что моя свобода рушится на глазах. Моей единственной надеждой была дорога назад, сюда, в этот дом, к любимому папе.

— Почему я? — голос сорвался, полились слёзы. — Папа, почему он меня выбрал? Я спрашивала у других, никого так не преследовал.

— Ты – эффектная юная девушка, — спокойно ответил он. — Миш?

— Угу… Девушка.

— И ему вдруг показалось, что у тебя никого нет, — закончил Рома. — Марусёк, реши, пожалуйста, ты серьёзно просишь защиты или завтра сорвёшься обратно? Давно не виделись, я не знаю, как ты жила.

— Знаешь! Я чистую правду вам говорила.

— Маша, я дам тебе инструкции, мне важно знать – ты сбежишь завтра в Москву или способна остаться дома? Бабушкина квартира свободна. Я присмотрю за тобой, помогу, если что. Но стоит ли тратить время, если вдруг завтра тебе покажется происходящее не таким уж и страшным?

— Ты шутишь? — разозлилась я, — откинувшись на спинку кресла. В его кабинете вся мебель мягкая и удобная. — Представь себе: просто живёшь своей жизнью, строишь планы, общаешься с друзьями, и вдруг появляется он. Сначала это показалось милым – комплименты, знаки внимания, желание узнать меня получше. Признаюсь, мне льстило! Проблема в том, что он богат. Серьёзно так богат, папа! Я повода не давала, намёки пропускала.

— Принимала подарки?

— Только цветы два раза.

— Деньги?

— Папа, нет!

— Я верю, Маш, — тихо вздохнул Рома. — Как не выкрали-то.

— Два раза пытались, — шмыгнула я носом. — Постепенно, незаметно, грань между ухаживанием и навязчивостью стёрлась. Личное пространство сузилось, а каждый шаг стал объектом пристального наблюдения. Папа! Это не просто неловкость или легкое раздражение. Это глубокая тревога, настоящий страх. Моё "нет" не воспринималось, границы игнорировались. Я даже не могла побыть одна или с другими людьми. Всегда появляется там, где я, даже если его не приглашали. Он знает, где работаю, где живу, с кем общаюсь.

Повисла пауза.

Миша перестал улыбаться и опустил глаза на босса.

— Как у Далиры.

— Не совсем. Марусёк, как насчёт выйти замуж? — ласково поинтересовался папа.

— Нет! — округлила я глаза, Миша не удержался – хохотнул. — Зачем? Разве замужество от одержимости защитит?

— Это, смотря какой муж.

— Я просто поживу здесь…

— Потом вернёшься? А мы тебя по частям будем собирать?

— Время, Роман Борисович, — тихо подсказал Миша.

2

До дома я бежала вот в буквальном смысле. Неслась со всех ног, чтобы скинуть этот стресс, этот страх и все, что я пережила. Вбежала во двор, потом в дом.

Встретила прихожая с объёмным потолком, который визуально увеличивал пространство. С тёмной улицы слепила глаза впечатляющая иллюминация.

Я с собой в посёлок собиралась взять одну сумку, остальные вещи Рома обещал на квартиру бабушки закинуть, то есть на мою квартиру.

Детей, скорей всего я сегодня не застану. Приедем мы с мамой поздно.

Но завтра с утра я собиралась проснуться рано, чтобы на всех посмотреть. Я соскучилась, особенно по старшим близнецам. Младшие тоже мои хорошенькие, и Гришка удался, но почему-то Дёмка с Тёмкой особенные.

Странно, что я два года не скучала по ним вообще, а тут прямо пробило.

Маме нужно было ехать уже в посёлок. Она ждала в прихожей одетой. Классическое пальто, сапоги на высоком каблуке. И шикарные локоны, возможно единственное, что мне по наследству от неё досталось, спадали ниже плеч. Мама распахнула глаза, быстро подошла ко мне.

— Что случилось? — тут уже спросила она, с ужасом уставившись на меня.

— Я…

— Вижу, что ты. Машенька, что случилось?

— Ничего, мам

Она меня рассматривала, со всех сторон обошла, потом строго посмотрела в глаза.

— Маша? Почему ты не позвонила Роме сразу же?

— Потому что ничего такого страшного не произошло, — попыталась натянуть улыбку.

— На тебе лица нет.

— Ужасное выражение, — поморщилась я. — Психодел какой-то.

— Волосы спутаны, и ты ревела, — она начала быстро кидаться доказательствами катастрофы.

Мама, повышая на меня голос, взяла и распахнула моё пальто, потому что нижние пуговицы были расстёгнуты. А я даже как-то, с перепуга, и не заметила – капроновые колготки были порваны. И юбка вместе с ними чётко разошлась по шву.

У борова по кличке Ляпик , вот такие были сильные руки. Надо было в руки и стрелять.

Я раскрыла рот вместе с мамой, уставилась на свои ноги.

— Кто это сделал? — рявкнула родительница и посмотрела на меня убийственным взглядом. — Это тот , из Москвы?

— Нет, — выпалила я, с опаской поглядывая на своё жалкое, а местами пугающее отражение.

— Тогда не молчи, тебе скоро двадцать один год, ведь так?

— Да, не скоро, — прошептала я, достав расчёску, стала быстро причёсываться.

— Кто. Это. Сделал.

И встала передо мной в позу.

Ну, давай, Маша. Делай выбор. Будь смелее, заложи придурка, больного идиота с его дружками – насильниками. Нельзя же это так оставлять.

— Посидела с девчонками, а потом уроды какие-то повстречались, ничего страшного, я справилась. Рома позаботился обо мне, — выпалила я. — Рома обо всем позаботился.

Мама перекрестилась. И обняла меня:

— Ты запомнила их?

— Нет. Но я их сильно напугала. Это не тот страх, мам. Это даже не угроза, а какая-то ерунда.

Я нервно собирала сумку на один день, а сама начала всхлипывать:

— Что за карма такая? Куда не попаду – вляпаюсь.

— Внешность у тебя ну очень привлекательная и видно, что молоденькая. Это всегда кажется доступным. Машенька моя, — мама погладила меня по волосам. — Ты такой красивой стала.

— А была страшной, — посмеялась я. Выпрямилась с сумкой на плече. — Да нет, я обычная. Я готова ехать.

— Была красавицей, и только лучше с каждым днём, — шептала плаксиво мамочка. — Ты хорошенькая и самая лучшая.

Мама, конечно же, преувеличивала, ну не красавица я. Если, конечно, накраситься, то можно выглядеть хорошо, а на самом деле таких, как я, миллионы. Ну, это же мама. Мама любит, для мамы, ты всегда будешь хорошей и самой лучшей, и самой красивой.

Я обняла её.

— Я остаюсь, мам. В этом городе, может в посёлке, может тут. Можно?

— Что ты спрашиваешь, я так рада этому.

— Напиши Роме, он спрашивал: останусь я или нет. Точно остаюсь. Мне надо будет перевестись в университет.

— С этим проблем не будет. И Роме ты сама скажешь.

Роман Борисович, мой дорогой папочка вошёл в дом, увидел нас.

— Что ревёте? — он подозрительно осмотрел меня с ног до головы. — Что произошло? То есть ты даже травмат из кармана не вытащила, так выстрелила?

— Маша! — выкрикнула мама и закрыла рот ладонью. Глаза её наполнились слезами.

— Папа! Все хорошо, я остаюсь! — крикнула в тишине прихожей.

— Отлично, — улыбнулся Рома, подошёл ближе, чтобы маму успокоить. — Поехали.

Вышли в ночь, оставили дом на сигнализации и сели в дорогую мамину машину, только Рома сел за руль. Я назад запрыгнула, кратко наврала, что вляпалась в компанию.

Сидела на заднем сиденье автомобиля, наблюдая за тем, как огни мегаполиса мерцали, словно звезды, спустившиеся с небес.
Мы проезжали мимо знакомых улиц, где каждый поворот напоминал мне о чем-то важном. Я смотрела в окно, иногда провожала взглядом проулки и знакомые здания. Оглядывалась. И улыбалась. Это мой дом!

В свете уличных фонарей мелькали силуэты людей, спешащих по своим делам в такое позднее время, и витрины магазинов манили яркими огнями. Музыка в машине звучала тихо, мама с папой беседовали о риелторе, о покупателях, о поиске новых квартир. И я наслаждалась каждым мгновением, чувствуя себя маленькой девочкой.

Такое спокойствие!

Пришло сообщение, но я не спешила читать.

Постепенно город остался позади, и мы выехали за его пределы. Ночь стала еще более загадочной, а звезды на небе засияли ярче, как будто приветствуя нас. И я садилась ниже, чтобы увидеть небо. Потому что я много лет его не видела. Это так странно. А ведь советуют: плохо тебе – посмотри на небо. Я даже в самолёте летела с закрытой шторкой и не видела ничего.

А теперь разливались на душе: радость, чувство свободы и умиротворения.

Мы проезжали мимо полей и лесов, где темнота скрывала все, кроме самых ярких огней. Вдалеке виднелись огоньки деревень, словно маленькие островки в бескрайних просторах темноты.

3

Гриша из этих дикарей – самый цивилизованный мальчик. Дёма с Тёмой все-таки какие-то необузданные. Побежали быстро к машине, а потом увидели, кто приехал и не смогли скрыть разочарования.

Дело в том, что перевелись они в поселковую школу совершенно недавно. А до этого учились в том самом лицее, где мы с Далиевым. И они его прекрасно знали. Тачка у него шикарная, чёрного цвета, окна затемнённые. Остановился у калитки.

Здесь исторический центр посёлка, так что и калитка соответствующая, и забор красивый. Все такое древненькое, чудесненькое и уютненькое.

Берег реки укреплён бетонными блоками, вдоль них тянулась ровная, идеальная дорога и домики за невысокими красивыми заборчиками, как у нас, старые, но все ровные, покрашены в разные цвета. Деревянная резьба, ставни, балконы. У дороги фонари низкие, аккуратные.

Это место похоже на картинку. На каждом здании и на наших воротах, в том числе, висели таблички – год постройки, какой ремесленник жил. А ведь этот чудесный уголок хотели снести и застроить. Рома и дед Серёги Далиева до Москвы дошли, но снести эти старинные дома, не дали. Рома конечно старался, ведь владел частью полуострова, не меньше тридцати соток. С трёх сторон река. Асфальтовая дорога подходила прямо к участку.

Даль вышел из машины барином. Глаза карие прищурил, оглядев подростков.

После прошедшего сна немного щемило меня между ног, когда я его увидела, но только чуть-чуть. Все же сон с реальностью я путать не собиралась.

На нём серая спортивная одежда, круто так подчёркивающая атлетическую фигуру. Куртка с капюшоном, улыбочка.

— Здорово, Даль, — Артём первый подошёл к незваному гостю, протянул руку.

— Здорово, пацаны, — тихо ответил им Даль, приметив меня взглядом.

— А ты к нашей Марусе что ли? — тихо поинтересовался Демьян, тоже пожимая его руку.

— Да, поговорить надо.

— Ха-ха, поговорить, — парни отошли от Далиева. — Батя уже с утра сказал, как вы собрались говорить.

— Рюкзак на плечи и до встречи! — рявкнул в ответ Серёжка.

Парни посмеялись.

— Это вообще не бесплатно! — злился Дёмка.

— Почасовая оплата, да? — хохотнул Даль.

Парни поняли, что наговорили глупостей.

— Марусь, да мы пошутили, — тут же оправдался Артём, заметив, что я решила промолчать, пока мысли станут цензурными, но на лице видимо всё было написано.

Я очень важная сестра. Авторитетная. Если я поднимаю руку (то есть я могу вломить хорошенько) так-то давать сдачи мне нельзя, как матери, хотя мама никогда никого не била. Ну а вдруг? Если захочется, то сопротивляться её желанию не следует.

Я же старалась бить взглядом. Так посмотрела на братьев, что они рюкзаки свои поправили на плечах и отошли от машины.

— У меня тут некоторые вопросы, — не теряя злого настроя, вышла я к Далиеву.

А он от хмурого вида из-под бровей на пацанов, смягчился, физиономия стала слащавой, улыбка растянулась.

Сложив руки на груди, я встала напротив. И слова проглотила.

Тяга у меня к нему. Нормальная такая, серьёзная. Ну, это, конечно, будет означать катастрофу всей моей жизни, если я попытаюсь с ним связаться. Вот если хочется острых ощущений, полного краха, разбитого сердца, изуродованной психики, то можно связаться с Серёжей Далиевым. Ну, бывают экстремалки, которые понимают, что нельзя, но очень хочется, а значит можно. Я ведь не из таких. Да?

Парень сунул руки в карманы спортивных штанов, посмотрел в сторону уходящих подростков. У него красивый профиль, залипательные большие глаза с пушистыми ресницами и губы... Губы особенно нравились. Особенно когда он улыбался. В уголках появлялись чудесные ямочки. И хотелось потискать этого котика.

Я закатила глаза. Хмыкнула сама себе. Сделала большой вдох.

— Между нами, Маруся, осталась некоторая недотраханность.

— Далиев!

— Я серьёзно, надо поговорить.

— На блокировку во всех соцсетях наговорил уже. Что ты там моей маме в уши вдул? Какой брак?! Даль, посмотри на себя. Ты же кобель мажористый. У тебя, наверное, полгорода перетрахано. Весь университет под тобой был или ещё нет? И ты мне предлагаешь брак? — недовольно повышала на него голос.

Вообще все его подвиги я для себя перечислила, чтобы не забыть, кто передо мной.

— Клёнова, это фиктивный брак!

— То есть будет развод? — брезгливо осмотрела его.

— От комплиментов до алиментов много приятных моментов. Меня хотят женить. Там уже речь не идёт на ком, лишь бы меня таким образом остепенить. Хотя это нереально. Вчера ты пробила ногу, очень серьёзному человеку…

— Это твой Ляпик серьёзный? Это чмо мне колготки порвало, и под юбку залезло!

Даль зло сверкнул на меня глазами, заиграли мышцы под его острыми скулами. Он поджал губы и сам стал не похож на себя, а больше на папку своего, хотя Касьян Далиев жгучий брюнет.

— Слушай, малых, — он подошёл ко мне и схватил неожиданно за локоть.

Почти мгновенно раздался свист. Близнецы далеко не ушли, наблюдали за нами.

— Хватит меня трогать! — дёрнулась я.

— Ты трогательная!

— Серёжа, вот нельзя доверять человеку, который неспособен следовать простым правилам. Девушек так не хватают! Не возят на машине втроём с намёком на изнасилование.

— Отлично сказано, сохраню в папку «развитие». — Он оглянулся, и скривился всем лицом. — Да, бля, малолетки гребаные. Нарвутся ведь, — недовольно прошипел Далиев, не отпуская мою руку и подтаскивая меня к себе.

От него пахло мятной жвачкой. Лёгким, мягким, успокаивающим и свежим парфюмом. И все это прятало его настоящий запах. От этого неприятно стало.

Кто очень много трахается, тот просто помешан на гигиене. Свою одежду, своё тело заливают какими-то антисептиками, безумным количеством парфюма и мажут кремами. Лишь бы спрятать свой запах. Ищут в пару таких же ароматных. Им кажется, что с обычным человеческим запахом, с кожей, непокрытой кремами, передадут множество бактерий и страшных болезней.