Кленовые тайны

Пролог

Когда же закончится эта жара! Подумать только: вторая половина сентября, уже одиннадцать часов вечера, я в цокольном этаже университета, а ощущение такое, словно в бане. Хоть бы ветерок подул для смеха. Нет ведь. Да и подул бы? Какой от него толк, коли какие-то «мудрецы» минувших столетий додумались построить Саюхай – столицу своего королевства в котловине. Свежим морским бризам путь перекрывают высокие холмы, которые в Империи Алого лотоса принято гордо именовать горами. Да и само название «Империя» не вызывает ничего кроме усмешки. То же мне империя – южный остров, который долгое время был частью Артании, а в Эпоху воюющих кланов воспользовался всеобщей неразберихой и отделился, прибрав к рукам парочку крохотных собратьев и стал именоваться Империей Алого лотоса. Окно что ли открыть? Бесполезно.

Всю эту неделю в морге Медицинского факультета дежурить мне. Старикан Тагси́н воспользовался моей оплошкой (подумать только, какое великое прегрешение: мусор не был вовремя выброшен!) и в качестве штрафа свалил на меня все ночные дежурства на две недели вперёд. Сам-то теперь, поди-ка сидит где-нибудь и прохладное винишко потягивает. Ну, любит мужик выпить, можно даже сказать, слабина у него по этому делу. Ходили упорные слухи, будто бы Тагсина из-за этого его пагубного пристрастия из коронеров попятили. Вроде как он большим человеком в Управлении полиции Саюхайя был. Быть-то, может, и был, а теперь вот в морге у медиков лямку тянет, а жалование почти что целиком по кабакам спускает. Справедливости ради надо заметить, мужик он знающий, не особо меня достаёт; но, коли уж с ним приступ хандры приключается, лучше ему под руку не попадаться. С мусором как раз именно так и вышло. Ничего, впредь умнее буду, как почую, что начальнику перец в одно место попал, стану тише воды, ниже травы и постараюсь в его покрасневшие глаза вообще не смотреть.

А на Лотосовом проспекте – ночная жизнь. Вот везёт же кому-то! Кавалеры и дамы прогуливаются, фонари цветные, запах хрустящих жареных баклажанов под кислым соусом щекочет ноздри даже тут, в полуподвале. Прямо охота выскочить наружу, добежать до угла и прикупить парочку порций. Но, с другой стороны, в такую душную жару не до баклажанов, горячее в глотку не полезет. Не повезло, что попечительский совет Медфакультета экономит на охлаждающих заклятьях. Впору в ящик хранилища трупов залезать. Благо, там бутылка с чаем охладилась. Какая ирония! Узнай кто, что я свою бутылку в холодном шкафу меж ног трупешника остывать ставлю, ни за что пить бы не стали, а мне всё равно. Холодный манговый чай – это здорово. А уж каким образом он холодным стал, — дело десятое. Ладно, довольно в окно на прохожих с завистью взирать, почитаю книжечку и на боковую. Мертвецы — соседи спокойные, ни шуметь, ни будить не станут. Люди – иное дело, остаётся надеяться, что и нынешняя ночь продолжит оставаться тихой.

— Хикару! Хикару, — позвали меня с улицы и в дверь принялись молотить башмаком, — спишь что ль?

Не сплю я, не сплю уже. Открываю. И незачем так стучать, нашим клиентам торопиться некуда. Самое худшее и самое естественное явление на свете с ними уже произошло. Они умерли. Посему незачем дверь в морге выносить.

— Получи, — проговорил рослый, загорелый до черноты детина с явными чертами делийца. Его узкие глаза покраснели то ли от пыли, то ли от я́таля – одного из представителей обширного семейства всевозможной дури, до которых жители острова большие охотники. Да и знатоков по этой части похлеще них ещё поискать. У нас в Артании по сравнению с ними эта отрасль из детских штанишек не выросла, — криминальный неопознанный труп, — чуть ли не радостно сообщил загорелый, — мужика в переулках Весёлого квартала мочканули, — они вместе с молчаливым бородатым помощником перевалили на прозекторский стол покойника, — уж ограбили его, или сам нарвался на нож, мне неведомо. Документов при ём никаких нету, поэтому господа полицейские заявили, мол, висяк им не надобен, и велели вам сдать. Коли за неделю личность покойного не ите-инде-сифисиуется, отдадут его молодым докторам на опыты. Это, стал быть, они его резать станут?

— Избегаю интересоваться, что там на Медицинском факультете с трупами делают, — отрезаю таким официальным тоном, чтобы у моих невольных посетителей паче чаяния не возникло неуместного желания продолжать разговор. Очень уж от них потом несёт, — только неопознанные трупы спасают жизнь живым больным. Тут уж, что резать, что на органы разбирать, — всё польза.

Парни надеялись на чаевые, но зря. Однако ж, сие почитаемо мною за верх наглости. Вы мёртвяков возите, а не коробочки с пряной лапшой клиентам доставляете. Так что ни медяка от меня вам не перепадёт, даже и не надейтесь.

Когда стук копыт клячи, которая, уже не первый год дожидалась отправления на живодёрню, трудясь на труповозке, стихли в отдалении, а входная дверь была надёжно заперта, приспело время поглядеть на то, что нынешней ночью мне ниспослали боги. Так. Высокий, молодой, на вид – не старше двадцати. По чертам лица – артанец и не самого худого происхождения. Красивый? Пожалуй, был бы им, коли не пристрастился бы к дури. И принимал он не условно-безопасный яталь – специально обработанную пыльцу дерева я́тки, называемого в народе Дрёмой фей, тут имело место кое-что покруче.

Карманы, натурально, пусты. Грабители постарались: и брюки, и рубашку обшарили, даже ремень не побрезговали снять. Скорее всего ремень под стать башмакам был: тиснёная кожа, пряжки из дорогого нержавеющего металла. Но ботинки эти много чего повидали на своём веку, как и вся остальная одёжа. Похоже, парень приехал отдохнуть, да и подсел на «лотосовые слёзы», так поэтически на острове все наркотики скопом именуют.

Как и предполагалось, на руках синяки разных оттенков побежалости — следы от уколов. Может, продавцу дури задолжал? Или бабу чью увёл? Да, какая ему баба! Такие могут забыть про постельные развлечения; истощён – кожа да кости; волосы — некогда густые, красивого каштанового оттенка поредели и утратили былой блеск. Ладно. Грабители, конечно, обшарили тебя, братец, да не везде. Мне за время работы в морге кое-что любопытненькое не раз и не два в секретных местах попадалось. Вот, к примеру, под подкладкой оченно можно много чего припрятать. Глянем. Ага! Есть. Главное подпороть подкладку осторожненько, чтобы у родни (коли такая сыщется) не возникло подозрений. Малый секционный нож нам в самый раз подойдёт. Им хоть кожу отсепарировать, хот орган разрезать, хоть подкладку подпороть! Всё чисто, вроде как само распоролось, да какие могут быть подозрения по поводу наркомана, зарезанного и ограбленного в тёмном переулке изобилующего преступностью Саюхайя. Опа! Паспорт, да ещё самый настоящий артанский. Вот свезло, так свезло. Паспорта – вещь ценная и дорогая. Кто знает, может, не придётся скоро мне пьяную рожу Тагсина каждый день видеть. При воспоминании о Тагсине враз злость взяла. Бывают же такие человеки, что, когда даже что-то хорошее силятся сказать, всё одно обидно и гадко выходит. Намедни уселся на стул, ножищи свои в не чищенных башмаках на стол закинул, оглядел меня оценивающим взглядом и заявляет: тебя, мол природа внешностью не обделила. Рост, сложение, мордашка симпатичная. Что ж занятия получше не нашлось, нежели целыми днями с покойниками возиться? По больному ударил. И, главное, не станешь ведь этому опустившемуся типу объяснять про нежеланное дитя проститутки, что росло в фешенебельном борделе, про закрывшуюся карьеру из-за травмы колена. Это ведь со стороны легко говорить, будто танцы – одна сплошная радость и ликование. На деле-то выходит иначе: тренировки, тренировки, тренировки с утра до ночи. Вот от этих самых тренировок со мною беда и приключилась. Говорили знающие люди, будто бы разрыв переднего крестовидного сухожилия один раз сто лет встречается. И этот самый редкий случай выпал на мою голову, а точнее – на правую ногу, чем поставил всю мою столь тщательно взлелеиваемую будущность под угрозу, да какая уж там угроза! Жирный крест перечеркнул самую мою жизнь. Тут уж ни сложение, ни красота не помогут.

Глава 1 ГЭНРО́КУ – СМЕРТЬ ПОПОЛАМ

Погода стояла такая, что идти в коррехидорию не было ни малейшего желания. Рика подставила лицо ласковым лучам солнца и подумала, что хорошо бы в такой день податься куда-нибудь на природу, ничего не делать, только наслаждаться первыми днями мая, слушать пение птиц и, лёжа на траве, любоваться проплывающими над головой облаками. Крупная рыжая кошка из соседнего дома бесстыдно растянулась прямо на тротуаре, отогревая бока, а прохожие вежливо её обходят, умиляясь игре солнечных лучей в пушистой шерсти.

До церемонии королевского бракосочетания оставалось целых две недели, а его величество Элиас уже издал эдикт о праздничных днях, кои он дарует своим верноподданным по этому случаю. Выходных насчитывалось целых пять, и чародейка не без удовольствия прикидывала, на какие приятные дела сможет потратить столь чудесно перепавшие бездельные дни.

В Королевской службе Дневной безопасности и ночного покоя всё, наконец, возвратилось на круги своя. Младший штаб-офицер Акечи Рёва благополучно отбыл к месту основной службы в Адмиралтейство. Все сотрудники коррехидории (и в немалой степени сам четвёртый сын Дубового клана) вздохнули с облегчением: потому как с уходом Акечи закончились без малого три недели бесконечных придирок и неисчислимых мелочных требований касательно внешнего вида сотрудников, аккуратности прихода на службу и своевременного покидания оной. Притихший Турада возвратился в приёмную полковника Окку. Он похудел и посерьёзнел настолько, что у чародейки даже отпало желание переиначивать его фамилию на Дурада. А вместе с ним вернулись пирожные из Дома шоколадных грёз и восхитительный жасминовый чай, в умении заваривать который адъютанту просто не было равных.

Рика шла и гадала: прошли ли минувшие выходные дни в столице Артании спокойно, или же в прозекторской её поджидают зарезанные, утопленные или абы-каким иным образом умерщвлённые сограждане. При входе ей невольно вспомнился штаб-капитан Акечи, не поленившийся вытребовать со склада Королевского Адмиралтейства матроску для чародейки, ибо «офицеру Королевской службы дневной безопасности и ночного покоя надлежит одеваться подобающим образом». Платья и костюмы от портнихи Дубового клана его, видите ли, не устраивают! Матроску Рика надевала всего единожды и то, поскольку проспорила коррехидору желание. А тот вместо обычного совместного похода в ресторан или театр потребовал облачиться в форму, заботливо припасённую его новым адъютантом.

Трупов за выходные не прибыло, поэтому Рика посвятила утро понедельника доделыванию тех дел, что остались с прошлой недели без её внимания. Перенесла в журнал записи со случайных листочков, никак не получалось избавиться от привычки кратко записывать заметки по вскрытию на всём, что только попадалось под руку.

— Эрика, — вошёл в кабинет четвёртый сын Дубового клана, — у нас срочный вызов.

Вилохэд Окку был необычайно хорош в своём лёгком светлом костюме. Он позволил своим чуть вьющимся волосам немного отрасти — в высшем свете Кленфилда появилась новая мода.

— Убийство? – приподняла бровь чародейка, — и, судя по тому, что выезжаете лично, либо скандальное, либо оно каким-то боком касается сильных мира сего.

— По поводу убийства пока не совсем ясно. Но по двум остальным пунктам попали в точку. В Кленовом институте произошёл несчастный случай, подозрительно смахивающий на гэнроку. Двое студентов обнаружились в заднем дворе. Разбились, упав с крыши Астрономической башни. Возьмите всё необходимое, и едем. Я пока выведу магомобиль. Вот ведь Акечи! – по-мальчишески улыбнулся Вил, — две недели требовал, чтобы согласно Протоколу об обеспечении безопасности сановных лиц я ставил свою колымагу во внутреннем дворе, теперь я могу парковаться, где желаю, а проклятая привычка заставляет заезжать во двор!

Рика улыбнулась в ответ. Она сама перестала задерживаться с возвращением после обеденного перерыва и избегала пить чай в кабинете. Акечи как-то нагрянул с проверкой, застал чародейку с недопитым чаем в руке, и она прослушала пятиминутную познавательную лекцию о необходимости соблюдения всех регламентов служебной дисциплины. Ибо самовольное поведение как в армии, так и в Службе безопасности, чревато не только срывом поставленных Кленовой короной задач, но и является угрозой для здоровья и жизни сослуживцев. Чародейку, натурально, подмывало задать вопрос, какую угрозу чашка таит недопитая чая для парня, получившего накануне пулю на дуэли, но благоразумно промолчала. Её уста запечатала угроза ещё одной лекции, которая неизменно бы последовала за язвительным замечанием. Чувство юмора у штаб-капитана отсутствовало напрочь, и даже невинную иронию он воспринимал как глупость или нелогичность высказываний оппонента, старательно указывая на любые «ошибки и несоответствия».

— Меллоун с оперативниками уже выехал? – спросила Рика, когда они проезжали по оживлённому проспекту, поднимающемуся от Журакавы на высокий холм.

Коррехидор покачал головой.

— Ни Меллоуна, ни опергруппы не будет. Меня настоятельно попросили о приватном рассмотрении этой ситуации.

— А разве такое возможно? Погибли люди и, — она собиралась добавить что-то о законодательстве Артании, но Вилохэд перебил её.

— Это просьба личного свойства. Ректоресса Кленового института приходится мне родной тёткой, и она слёзно просила избегать скандальной огласки, насколько это, естественно, возможно. Я заверил её, если коли произошёл несчастный случай или дурацкое парное самоубийство, — не наше дело. Пускай тётя Са́цуки сама разбирается и принимает необходимые меры. Мне в преднамеренное убийство влюблённой парочки верится с трудом, предполагаю, наш визит в Кленовый институт не займёт много времени.

Глава 2 ДЕВУШКА И ПАРЕНЬ

— Не могли бы вы нас оставить, госпожа Саюси, — обратился Вил к коменданту Кленового общежития. Она как раз открыла рот, чтобы поставить на место нахальную студентку, — нам нужно побеседовать с соседкой погибшей девушки.

— Погибшей? – если бы на лице Яны Окуры имелись брови, они непременно бы взлетели вверх, — значит, леди Смерть уже одарила счастливицу милостью своего последнего поцелуя, — закончила она с удовлетворённой мрачностью.

— Оставляю вас, — чопорно проговорила комендант, — и не позорь институт! – это уже относилось к обитательнице комнаты под номером «три», — прекращай свои фокусы!

Чародейка удивлённо разглядывала вполне себе обыкновенную комнату в студенческом общежитии, разве что величина помещения недвусмысленно говорила о статусе учебного заведения, да большое окно в западном стиле опускалось почти до самого пола. Однако на этом вся обыкновенность заканчивалась. Комната делилась на две абсолютно не похожие друг на друга части, и части эти принадлежали двум явно не похожим друг на друга девушкам. На одной части проживала аккуратная и собранная студентка. Она содержал свой письменный стол в идеальном порядке, даже книги на полке не поленилась расставить по цвету корешков. Кровать заправлена с армейской тщательностью, идеально чистое полотенце на спинке не имеет ни единой складочки. На прикроватной тумбочке помимо кувшина и стакана примостился горшочек с кактусом. Одним словом, даже въедливой госпоже Саюси, явно не брезгующей проверкой девчачьих комнат, не к чему придраться. Зато вторая половина!

Рика не сдержала улыбки, потому как эта часть комнаты здорово смахивала на дурную театральную декорацию. Будто бы третьеразрядный театрик вознамерился создать декорацию «логово некроманта»: обилие лоскутов чёрного цвета, странного вида пентаграмма уродует простенок, внизу алтарь (подозрительно смахивающий на перевёрнутый ящик, укрытый куском чёрного же бархата), на нём черепа животных и птиц. Букетик цветков бессмертника воткнут в чашу с песком вперемешку с ароматическими палочками. Приправлялось всё это безобразие вырезанными из бумаги силуэтами летучих мышей и свечами из багрового воска. А к прутьям спинки кровати привязаны тщательно обглоданные кости, в которых с одного взгляда можно было угадать куриные косточки, судя по всему, оставшиеся от подаваемых на обед блюд.

— Присаживайтесь, где пожелаете, — проговорила Яна неестественно низким, приглушённым голосом, — я не привыкла принимать гостей, так что определяйтесь сами.

Вил не подал виду, что его удивил странный вид и чёрная, нарочито порванная одежда хозяйки, он просто развернул стул, брезгливо покосился на курьи кости, в изобилии свешивающиеся со спинки вперемешку с разноцветными бусинами, но сел.

Чародейка воспользовалась стулом из более аккуратной части комнаты. Яна запахнулась в свой халат и бухнулась на кровать.

— Мне показалось, что известие о гибели Майны Андо вас не особо удивило, — начал коррехидор, — объясните, почему?

— Смерть – сестра-близнец жизни, — нимало не смутившись, ответила девушка своим замогильным голосом, — она оставляет свой отпечаток на том, кого избрала и над кем скоро занесёт свою косу. Смерть всегда тут, она рядом, мы все ощущаем её нежное дыхание на затылке, когда волоски сами поднимаются и мурашки пробегают от головы до пяток. Признайтесь, вы ведь тоже испытывали подобное, господин…?

— Окку, — надменно представился Вил, — можете обращаться ко мне «ваше сиятельство» или «господин полковник», а напротив вас сидит госпожа Таками. Она – практикующая некромантка, посвящённая богу смерти с молодых ногтей. Поэтому прекращайте ломать комедию и пытаться произвести впечатление банальными высказываниями, почерпнутыми из глупых журналов, — он кивнул на письменный стол, где между недопитой кружкой чая и раскрытым учебником по геометрии выглядывал уголок печально знакомого журнал «МУ» или «Магические Ускользанцы», — выслушивать которые у нас с госпожой чародейкой нет на это ни времени, ни желания.

Очень светлые, голубые глаза Яны Окуры вперились в Рику. Она с сомнением рассматривала модное тёмно-синее платье, снабжённое скромным белым воротником и кружевными манжетами, затем перевела взгляд на шляпу. Видимо именно шляпа чародейки с высокой остроконечной тульей решила дело. Девица внезапно бухнулась перед Рикой на колени, ощутимо стукнулась лбом об пол и затараторила:

— Нижайше и покорнейше прошу принять меня в ученицы. Более всего на этом свете я люблю смерть и мечтаю служить всем её богам верой и правдой. Жизнь свою положить на это готова! Я стерплю любые унижения и боль, вы можете бить меня, резать ножом, хлестать бичом. Только возьмитесь обучить меня некромантии!

Рика, не ожидавшая подобного демарша, вскочила на ноги, вырвала из рук студентки подол своего платья, который та покрывала поцелуями, и отодвинулась подальше.

— Прошу, прошу, прошу, — завывала девица, ритмично ударяясь головой об пол и норовя подползти к чародейке.

Видохеда доморощенная некромантка начала сильно раздражать, он встал, резко поднял на ноги кандидатку в Рикины ученицы, хорошенько встряхнул и проговорил:

— Вы немедленно прекратите вести себя неподобающим для благородной девицы образом, — он бросил её полотенце, висевшее на спинке кровати с костями, — умойтесь и приведите себя в порядок. Насколько я помню, ванные и туалетные комнаты у вас в конце коридора? Ступайте и не тратьте попусту время офицеров Кленовой короны.

Тон коррехидора был столь резким, что с девицы мигом слетел её тщательно выстраиваемый образ. Она кивнула, подняла с пола упавшее полотенце и быстро вышла за дверь.