Ключ от Иритау. Книга вторая

ГЛАВА 1. Домой!

В карете я тут же сгибаюсь в приступе кашля. Меня выворачивает наизнанку, и при этом все тело содрогается от дрожи. Лессий помогает мне вдеть руки в боварон, сам завязывает его под горлом, а потом вдруг притягивает к себе и обнимает.

- Все, Элизэ, успокойтесь! Это у вас нервное! Все позади!

- Я хочу домой! – сквозь кашель повторяю я и отпихиваю Лессия.

Прикладываю платок к губам и в ужасе вижу кровь на белой ткани.

- Мы едем к порталу, - комментирует Лессий в ответ на мой упрекающий взгляд. – Мои сурры уже все подготовили. Вам останется сущая ерунда – шагнуть в проход между мирами.

Я обхватываю себя за плечи и отодвигаюсь от Лессия. Он мне не друг и пусть даже не пробует подбивать ко мне клинья. Получил свой скрилл шантажом, вот пусть теперь и не суется! Я мрачно смотрю в окно на несущиеся мимо дома. Глаза Нардиз и Каврит неотступно преследуют нас.

Наконец карета выезжает из Соркитоса. Мы доезжаем до какого-то заброшенного дома: это видно и по повалившемуся каменному забору, и по заросшей подъездной дорожке. К каменным перилам привязаны две лошади. Лессий помогает мне выйти из кареты и ведет в дом.

Прямо в просторной прихожей я вижу знакомую картину: пол разрисован сложными геометрическими фигурами, их гораздо больше, чем в прошлый раз. Хотя я тогда особо не приглядывалась к рисунку на полу. В углах фигур разложены камни, из них льется голубой свет. Такой же свет льется с притолоки закрытой двери.

- Куда я попаду? – с тревогой спрашиваю я.

- Туда же, откуда вы сюда пришли. Я приказал настроить портал именно таким способом.

- А вон то свечение над дверью? Оно что означает?

- Если увидите такое, это значит, что открыт проход в другой мир, - объясняет Лессий. – Можно настроить проход как снаружи, так и изнутри. В прошлый раз я настроил его отсюда, из Церенты. И пригласил вас войти.

- Пригласили? – скептически поинтересовалась я. – Скорее уж похитили.

Мои дальнейшие возмущения прерывает кашель.

- Переоденьтесь в той комнате, - предлагает Лессий и ведет меня направо.

В пыльном зале на вешалке висит моя одежда. А рядом сумочка. Боже! Я же совсем забыла про нее.

- Выйдите! – командую я. – Хотя нет! Расстегните платье!

Блондин проворно расстегивает пуговицы на платье сзади, и оно снова едва не соскальзывает с меня.

- Элизэ! – говорит Лессий, и его руки мягко ложатся мне на обнаженные плечи.

- Оставьте меня! – жестко повторяю я, и Лессий, со вздохом убрав руки, удаляется и прикрывает за собой дверь.

Я быстро скидываю с себя церентскую одежду вплоть до панталон и беру в руки свою, земную. Она пахнет тонким сладко-кислым запахом мальзиса: Жезелта постирала все мои вещи и погладила. Я с признательностью провожу рукой по ткани. Жезелта мне понравилась. Буду, пожалуй, по ней скучать. Я торопливо надеваю шорты и блузку. Переобуваюсь. В таком виде я чувствую себя в Церенте почти голой. Холод заброшенного дома леденит мне ноги и голые плечи. Я быстро избавляюсь от украшений на голове и собираю волосы в простой хвостик. Накидываю на плечи боварон, не вдевая руки в рукава. Подхватываю сумочку.

- Возвращаю! – говорю я Лессию, выйдя назад в зал.

Я протягиваю блондину ожерелье с шеи и высыпаю в подставленную руку горсть голубых жемчужин. Стягиваю с пальца кольцо.

- Не надо, - останавливает меня Лессий и ловит мои пальцы. Медленно целует их. – Я хочу, чтобы это кольцо осталось у вас.

- Слишком дорогой подарок, - бурчу я, хотя мне, честно признаться, приятно. Мой ангел осуждающе крутит головой и хмурится.

- Элизэ, - снова говорит Лессий. – Вы сейчас снова вернетесь в свой мир. И я даже не могу вам передать, как больно мне на душе от мысли, что мы можем с вами не увидеться вновь…

- А это ничего, что я тут медленно умираю? - напоминаю я блондину, демонстративно покашляв в платок. Цигель, цигель, ай люлю.

- Есть еще пара часов в запасе, - успокаивает меня Лессий и поглаживает по руке, которую и не думает отпустить.

- А этот ваш Черный не нагрянет с инспекцией здания, использующегося не по назначению?

- Служба Вэрлена засечет лишь момент самого перехода, когда в мир выплеснется энергия от кристаллов. Сейчас они в пассивном состоянии.

- Ясненько, - говорю я, в смущении потупив глаза.

Надо ли говорить, что у меня самой сосет под ложечкой? Мне тоже жалко расставаться… нет, не с этим обаятельным типчиком, но с Церентой. Этот мир, несмотря на смертельные опасности, в которые меня кунали, как слепого кутенка, с головой, мне понравился. Он меня очаровал. Наверное, я до самой смерти буду помнить сладкий аромат мальзиса, уютные улочки Соркитоса и лепящиеся друг к другу домишки с зелеными черепичными крышами, улочки, где затерялся луварь моего отца. Этот мир навсегда вошел в мое сердце, и теперь оно тоже плачет, прощаясь с ним навсегда.

- Элизэ, - грустным проникновенным голосом говорит Лессий. – Я очень надеюсь на нашу новую встречу. Я буду надеяться и ждать.

Я смущенно выдергиваю свою руку.

- Мне пора, - сухо говорю я и снова с намеком кашляю.

Лессий душераздирающе вздыхает. Вот же блондинистый донжуан.

- Карточка с вашим вознаграждением… простите, Элизэ, с вашей зарплатой, лежит в кошельке. Простите, что позволил залезть в вашу сумку.

- Прощаю, - ледяным тоном изрекаю я.

У меня на душе скребутся кошки. Но еще и очень чешется под лопаткой. Поэтому я торопливо сбрасываю Лессию на руки боварон и шагаю вперед, стараясь не наступать на нарисованные на полу линии и светящиеся камни. Мне очень хочется думать, что Лессий таращится на мои ноги – недаром на мне коротенькие шортики, но оглядываться я себе запрещаю. Мы, атермы, гордый народ.

- Толкните дверь, Элизэ! И пусть Имрис осветит ваш путь! – слышу я напутствие Лессия, но только киваю и берусь за ручку двери. Поворачиваю ее. Дверь со скрипом открывается, и…

ГЛАВА 2. Эффект бабочки

…И на меня обрушивается наш земной мир: трением шин по асфальту, разгоряченным летом, доносящимся из-за гаражей визгом болгарки, запахом бензина и пыли, родной речью... И даже вкрапление обсценной лексики меня сейчас умиляет. Дверь захлопывается за моей спиной, отрезая прошлое. Оно кажется теперь совершенно невозможным, словно приснившимся наяву. Я стою, обливаемая жаркими потоками солнца, моргаю ослепленными глазами, и на мою душу снисходят покой и радость. Я дома! Наконец дома! И не умираю! Мне кажется, что земной воздух входит в мои поры, излечивая травмированный Церентой организм и даруя здоровье.

Несколько секунд я стою как дура. Потом появляется беспокойство: и что мне сейчас делать? Меня уже объявили в розыск? Вместе с чужой тачкой? Как угонщицу. Интересно, как быстро Иришкину «Ауди» разобрали на запчасти? Держу пари, что ее фары уже светят где-нибудь на Ямале, а кондиционер холодит в Махачкале… Тут мой взгляд наталкивается на знакомую голубую машинку с открытым багажником. А рядом с ней на знакомого блондина. Максим недоуменно смотрит на меня. А я на него. Полагаю, что даже баран на новые ворота смотрел более осмысленным взглядом. Я с опаской подхожу к молодому человеку, не зная, что сказать и как действовать.

- А пиццы? – спрашивает блондин, приподнимая левую бровь. – Еще не готовы?

- Какие пиццы?

- Которые мы заказали, - спокойно говорит блондин и улыбается: несомненно, выгляжу я очень забавно: растрепанные волосы, недоумевающее лицо.

Шестеренки в моей голове вертятся со страшной скоростью, но все как-то вразнобой. Мой демон щипает меня в плечо, понуждая соображать быстрее. А-а! Максим спрашивает меня про те самые пиццы, которые мы с ним… Он что – бредит? Не может же он всерьез дожидаться своей пиццы целую неделю?

- Ты давно ждешь? – интересуюсь я с невинным лицом.

- Пару минут, - пожимает плечами Максим. – Ты пошла за пиццами и сразу вернулась.

- Понятно.

Я подхожу к «Ауди». Внутри лежат положенные мной продукты, а рядом термосумка. Я открываю ее и трогаю мороженое. Оно ледяное. Так, это что же получается? Я вернулась в ту секунду, когда ушла?

- Так пиццы готовы или нет? – терпеливо повторяет Максим.

Я оглядываюсь на дверь пиццерии. Сейчас над ней нет голубоватого свечения. Только я ни за какие коврижки туда не пойду! Хоть режьте меня.

- Ты не мог бы за ними сходить? – прошу я Максима, хлопая ресницами. – И, кажется, я чек куда-то дела.

- Лиза, с тобой все в порядке? – внимательно разглядывает меня Максим. – Ты какая-то странная. С тобой ничего не случилось?

- Случилось. То есть не случилось, - тут же открещиваюсь я. – Просто будь другом, сходи за пиццами. Если без чека дадут.

- Дадут. Подожди меня.

Максим скрывается в пиццерии. Я успеваю увидеть в открывшуюся дверь прилавок и двух пиццераст… пиццеде… пиццайоло. Кажется, портал схлопнулся. Но как же так? И было ли оно вообще – мое попаданство? Стоп! Это же легко… Я поднимаю руку и вижу его: совершенно неуместное на задворках Подмосковья и совершенно неподходящее к моим шортикам и легкой маечке кольцо – с загадочно переливающимся камнем в обрамлении драгоценных капелек ювелирной росы. Было! Я не сошла с ума. Не меньше минуты я таращусь на осколок затонувшей Атлантиды, то есть исчезнувшей Церенты на моем пальце. Легкие сожаления робко касаются теплыми пальцами моей души. Брысь! Я стою обеими ногами на планете Земля, и даже Архимед с его рычагом фиг два меня отсюда сковырнет!

Так, надо соображать быстро, ведь скоро вернется Максим, а я тут стою и пялюсь на кольцо, как каннибал на туриста, сошедшего с парохода. Прежде всего надо понять, сколько сейчас. То есть когда сейчас. Тьфу! Короче, какое сейчас число. И час. Копаюсь в сумочке, достаю мобильник. Ну естественно! Он полностью разряжен. «Надо было подзаряжать его в Церенте!» - ехидно изрекает мой демон. Точно! Забыла у Жезелты спросить, где там у них розетка в замке. И пароль от вай-фая. Истерически смеюсь. Мой ангел легонько шлепает меня по щеке. Так, соберись, Ершова! У Максима спрашивать мы ничего, конечно, не будем. А где еще можно посмотреть время? Господи, да в машине же! Мой демон мелко хихикает надо мной. Ну ты дождешься от меня сегодня! Я лихорадочно копаюсь в сумочке. Ключей нет! Тут новая мысль леденит мое сознание. Кажется… кажется я посеяла ключи от «Ауди» в Церенте. Да махдир… то есть ексель-моксель! Судорожно вспоминаю, что было до того, как я провалилась в другой мир. Вспоминается с трудом. События последних дней затмили все. Обычно я держу ключи от машины в кармане. В сумку бросаю редко, разве что карманов нет. Но тогда я ведь спешила, да? Открыла багажник, чтобы Максим мог положить свои продукты, побежала за пиццей. Я бы точно не бросила ключи в сумку: копаться в ней, держа на весу две пиццы? Скорее, я бы положила ключи в задний карман шорт. Но сейчас там ничего нет, покопавшись, прихожу я к неутешительному выводу. Итак, ключи были в шортах. Я в них попала в Лируэнил-аза. Там шмякнулась в обморок. Проснулась в постели в одних трусах. Да-да, это я помню. Одежды уже не было. Ее, скорее всего, тогда забрала Жезелта, чтобы постирать. И ключи, наверное, выпали из кармана где-то в процессе. Вот голову даю на отсечение, что они так и валяются где-то в замке, никому не нужные. Вот гадство-то! В отчаянье вываливаю все содержимое сумки в багажник и в который раз от нечего делать копаюсь в своих вещах.

За этим занятием меня и застает Максим. От коробок с пиццей несет таким умопомрачительным запахом, что у меня начинается отчаянное слюноотделение. Господи, я ела миллион световых лет назад! Еще в другой галактике!

- Что-то потеряла? – приподнимает правую бровь блондин.

- Кажется, ключи от машины посеяла, - нервно хихикаю я. Полагаю, что в этот момент он должен прийти к совершенно логичному выводу, что вчера меня выпустили из филиала Кащенко.

Максим внимательно смотрит на меня, словно изучая каждую черточку на лице. Потом осторожно ставит пиццы в багажник, едва не задев плечом. Его ноздри раздуваются, как будто блондин обнюхивает меня. Я на всякий случай отодвигаюсь.

ГЛАВА 3. В гостях

Всю дорогу Максим рассматривает меня украдкой. Вместо того, чтобы почувствовать себя польщенной от пристального внимания симпатичного молодого человека, я начинаю нервничать и не выдерживаю:

- Что?

- Не хочешь поесть пиццу вместе? – неожиданно предлагает блондин.

- А… - невразумительно говорю я. – В смысле вместе пообедать?

- Ну да. Если ты не занята.

- Я не занята. Но знаешь, давай лучше вместе поужинаем, - предлагаю я. Отказываться мне неудобно. Надо же как-то отблагодарить Максима за помощь. – Ужин я приготовлю.

- Заманчиво, - улыбается Максим.

Он нажимает на брелок, и ворота коттеджного поселка открываются. Мы доезжаем до наших домов. Максим выходит. Я следом за ним. Блондин достает из багажника свои продукты и пиццу.

- Так что насчет ужина? – настойчиво спрашивает он. – Хочешь, приходи ко мне поужинать? Благо идти недалеко.

Он снова улыбается – совершенно искренне и обаятельно. Я в замешательстве смотрю на него.

- А твой… работодатель не против? – я слегка краснею от неловкости. Как-то звучит это все бестактно. Может, пригласить к себе? В смысле, в дом Борюсика? Вспоминаю камеры по периметру. Нет уж, лучше не стоит.

- Не против, - улыбается Максим. – Приходи. Буду ждать.

- В девять нормально?

- Вполне.

Максим захлопывает за собой калитку. Я открываю ворота гаража и заезжаю внутрь. Забираю термосумку, пиццу и иду в дом. Там на полном автомате я кладу продукты в холодильник. Надо бы поесть. Я ведь не ела… Да черт знает сколько уже. Последняя еда была с Лессием. В памяти всплывает роскошный зал с гобеленами, огромные окна, за которыми плещется сиреневое море цветущего мальзиса. Я встряхиваю головой, отгоняя от себя воспоминания.

Пицца уже остыла, но все равно кажется божественно вкусной. Как же я соскучилась по земной еде! Сажусь в качалку на веранде, ем и слушаю пение свиристели в лесу. Вот к ней присоединяются варакушка, а затем оползень в глубине леса. Откуда-то сверху доносится крик сарыча, и на миг птичий концерт смолкает, чтобы через минуту снова разлиться стрекотом и звоном. Зеленая листва ласково шелестит под родным голубым небом. С родным солнцем. Собственно, и небо, и солнце двух миров похожи как… как две капли воды. Мой демон, желудочно удовлетворенный, лишь хмыкает над моей неловкой аллегорией, но я так устала, что только благодушно кидаю в него недоеденной корочкой пиццы.

Тащусь в душ. Сбрасываю одежду прямо на пол и забираюсь под горячие струи воды. Блаженство! Все же прогресс имеет неоспоримые преимущества. И чесотка, и кашель прошли почти сразу по возвращении на Землю. Дома и стены помогают. Я стою, омываемая водой, и стресс постепенно стекает с меня, а заодно и все обиды на Церенту и его обитателей. Да, они использовали меня, шантажировали, подвергали смертельной опасности, но… Но это было просто офигенно! Да-да, уж сама-то себе я могу признаться. Демон, сузив свои разноцветные глаза, мурлычет: «Так говоришь, так!» Но вот согласилась бы я еще раз на подобную авантюру? Это вопрос другой. И, к счастью, отвечать на него сейчас нет необходимости.

Я с трудом вылезаю из-под душа, доползаю до постели и заваливаюсь в нее. Кайф! В окно вливается лето – со светом солнца, шелестом листвы и многоголосым хором лесных обитателей, но глаза закрываются сами собой. Ну-да, я же привыкла уже к другому режиму. В Церенте сейчас ночь. И две луны. Надо бы поставить будильник на телефо…

Просыпаюсь я сама, без будильника. Солнце окрашивает стены в теплый цвет яичного желтка. Мамочки дорогие, а сколько времени? Я же с Максом договорилась!

Тянусь к телефону. Ага, размечталась! Телефон же беспробудно мертв. Я вскакиваю, натягиваю одежду и кручусь по комнате в поисках зарядки. Телефон включается. После этого разражается писками. Сообщение от Иришки:

«Блин, Лизунь! Вот я курица безмозглая! Я брелок у себя в сумке оставила! Прости! (Умоляющий смайлик. Плачущий смайлик. Подлизывающийся смайлик.) Я уже написала в нашу управляйку. Но они только через пару дней тебе брелок сделают. А пока охране передадут, чтобы тебя пропускали круглосуточно».

«Как ты там?» - пишу в ответ и получаю целую серию картинок с видами на ослепительное море, пальмы и бунгало. Ну-да, ну-да, трави душу, подруга. Кажется, Иришка и сама понимает неуместность своего фоторяда, потому что снова разражается ворохом смайликов, выражающих целый диапазон чувств от заламывания рук до посыпания головы пеплом.

«По пятницам не подаю», - мстительно сообщаю я и присовокупляю сердитый смайлик. Комкаю беседу и прощаюсь с Иришкой.

Перехожу в раздел эсэмэсок. Я открываю свежепоступившую, и моя челюсть отвисает до пола.

В сообщении написано, что на мою, Елизаветы Ершовой, карту начислено пятьсот тысяч рублей ноль ноль копеек. Я чувствую, как руки потеют от волнения. Ексель-моксель! Они не обманули! Кажется.

Я роюсь в сумке, нахожу свой потрепанный кошелек и извлекаю на свет новехонькую кредитную карту: золотую, солидную. Я провожу пальцем по своему имени, пропечатанному выпуклыми латинскими буквами. Елизавета Ершова. Черт! Как же приятно! И вот на ней сейчас лежит такое богатство? Махдир тебя… То есть чтоб меня черти побрали! А-а! Да я теперь богачка! Кружусь по комнате, едва не сшибая борюсиковы мебеля.

«И всего-то какие жалкие пол-лимона», - пытается остудить мой пыл ехидный демон, за что тут же получает щелчок по лбу от ангела. Но-но! Не омрачай момент, шелупонь парнокопытная!

Но что мне теперь делать? Мысли разбегаются, как ящерицы из-под поднятого с земли камня. Ну, для начала… Макс! Ужин! Время! Я ведь должна еще что-то приготовить. Начало седьмого? Срываюсь с места как ошпаренная и бегу на кухню кашеварить.

Кажется, я соскучилась по готовке. Успеваю за два часа сделать многое: и свинину под сливочно-грибным соусом, и легкий салатик из овощей. Переодеваюсь, слегка подкрашиваюсь и, захватив еду, иду, вся такая нарядная, в соседний дом.

ГЛАВА 4. Это элементарно, Ватсон!

Я бледнею. Со стуком ставлю стакан на стол и оглядываюсь вокруг. Мир стремительно перетекает из состояния уютной норки в состояние опасной ловушки.

- Что ты имеешь в виду?

- Так мы договорились или нет? – настаивает Максим. Его серые глаза смотрят на меня с сочувствием и вниманием. Они все сговорились, все эти мужики? Давят, шантажируют, приказывают, вертят мной, как марионеткой, дергают за невидимые нитки… - Я расскажу тебе, как я пришел к таким выводам. Честно и откровенно. А ты в ответ…

- Договорились, - тихо говорю я.

Я обнимаю себя за локти руками. Максим откидывается на диване и отводит взгляд от меня.

- Мужчин обычно считают невнимательными к деталям женской прически и макияжа…

- А ты не такой?

- А я подмечаю детали. Итак, первая мелочь. Когда мы встретились перед поездкой в магазин, у тебя были прямые волосы. С укладкой, я полагаю. А когда ты вышла из пиццерии, твои волосы были завиты локонами. Ты их собрала в хвостик, но от этого они не перестали виться.

Я принужденно улыбаюсь. Какой, однако, наблюдательный молодой человек оказался. Один на миллион. И почему-то сейчас я не уверена, что мне это нравится.

- Вторая мелочь?

- Вторая, - кивает Максим. – Ногти, - я невольно бросаю взгляд на свои руки. Какого мах… - Когда мы ехали в магазин, я смотрел на твои руки на руле, поэтому хорошо запомнил. У тебя были коротко остриженные ногти с почти прозрачным лаком. Очень аккуратный маникюр.

Хм. Скалолазание не способствует длинным ногтям, поэтому я их стригу почти под корень. А в больнице у меня была уйма времени заняться и маникюром, и педикюром. Да при желании можно было себя татуировать вдоль и поперек. Но Макс! Какая внимательность! Уровня бог!

- Предположим, - осторожно соглашаюсь я. – И что?

- А то. Когда мы ехали назад, я посмотрел и увидел: ногти стали значительно длинней. Как будто они отросли. И лак почти везде слез. Маникюр ты тоже как будто не делала несколько дней.

Я молчу. Мне нечего возразить.

- Все?

- Ну еще разные мелочи. Другой запах. Отсутствие косметики на твоем лице. То, как ты ошарашенно осматривалась вокруг, когда вышла из пиццерии. Словно отсутствовала долго. Моргала и щурилась на свет. Еще сверкающее колечко на твоем пальце, которого раньше не было. Мне продолжать?

- Достаточно…

Мои губы дрожат. В конце концов, я не обязана ему ничего сообщать. Могу просто встать и выйти из комнаты.

- Лиза, не хочешь мне ничего рассказывать, не рассказывай, - проницательно замечает Макс. - Просто я человек логики. И вот я стал думать: как буквально за несколько секунд отсутствия ты смогла так преобразиться. Первая версия: это не ты, а другая девушка. Что очень странно, поскольку у вас даже родинка на левой кисти находится на том же месте: между мизинцем и безымянным пальцем. Клон? – я фыркаю. – Это первый вариант.

- А второй?

- А второй еще более невероятный. Ну предположим, что каким-то образом ты смогла за минуту сменить прическу и убрать макияж. Допустим. Другие духи. Хотя это очень странно. Но…

- Но?

- Но ногти за минуту не могут вырасти!

Максим вдруг протягивает ко мне руку. Я невольно вздрагиваю.

- Что ты хочешь?

- Дай мне твою руку!

Я протягиваю ему требуемое. Макс берет мои пальцы, смотрит буквально секунду, хмыкает и отпускает.

- И каков приговор? – стараюсь я пошутить.

- Натуральные. Не накладные ногти. Лиза, твои пальцы выглядят так, как будто прошло несколько дней.

Я молчу. А что тут сказать? Да я и не обязана. Так ведь? Беру мартини и собираюсь налить себе еще, но Макс мягко отбирает у меня бутылку и наливает сам. Не забыв добавить сока.

- Ты можешь мне ничего не рассказывать, - говорит он, глядя, как я топлю свою растерянность в коктейле. – Но вдруг тебе нужно с кем-то поговорить?

- Ты все равно мне не поверишь, - шепчу я, допиваю коктейль и с несчастным видом снова обхватываю себя руками. – Потому что в это нельзя поверить.

Мне жутко хочется довериться этому симпатичному блондину. Мне так не хватало этого всю последнюю неделю: открыться кому-то, пожаловаться и посоветоваться. Вокруг были одни враги или шпионы.

- А ты попробуй. Чем ты рискуешь?

Я колеблюсь и прихожу к выводу, что ничем. Это в Церенте мне приходилось рьяно оберегать свой секрет. А здесь? «Здесь тоже есть люди, которые за тобой следят», - осторожно напоминает ангел. «Ага, - соглашается с ним демон, - и Макс может быть одним из них». Я серьезно размышляю над этим, потом не соглашаюсь с ними. Нет, ребята, тут вы не правы! Я сама пришла к Максу. Он не может быть из той шайки, которая отправила меня в портал. По крайней мере, мне хочется так думать.

- Я могу рассказать. Но готов ли ты мне поверить?

- Не попробуешь, не узнаешь, - улыбается Макс.

Я молча протягиваю ему свой бокал, и Макс наливает еще мартини. Напьюсь вусмерть. В голове давно уже разливается приятное опьянение. Может, так и надо? Довериться первому встречному, довериться своему инстинкту? А он мне подсказывает, что Максу можно открыться. Не зря же существует женская интуиция? «Это не интуиция, - мягко намекает мне ангел, - а первая, нет, вторая степень опьянения». Кыш, вредная недоптица!

- Короче… - я нервно облизываю губы. – Я вошла в пиццерию, только там оказалась не пиццерия…

Я начинаю рассказывать, сначала с трудом выдавливая из себя слова и поглядывая на Макса. С боязнью увидеть на его лице скептическую улыбку или даже издевку. Но он серьезно слушает меня и хмурится. Я сбрасываю с ног сандалии, забираюсь с ногами в кресло и продолжаю рассказывать все по порядку. И про миссию, и про атермов, и про скриллы, и про Черного Вэрлена, и про отравление… События льются из меня, все ускоряясь. Макс не перебивает меня, только иногда направляет в нужное русло деталей уточняющими вопросами, не давая разлиться эмоциями и завязнуть в болоте жалоб. Его умное лицо сосредоточено.

ГЛАВА 5. Заговорщики

Я долго ворочаюсь в постели и никак не могу заснуть. Я пережила самый длинный день в моей жизни и должна по идее спать как убитая, но вместо этого лажу по интернету. Писк, и выскакивает сообщение.

Иришка: «Как ты, Лизунь? Все еще злишься?» И робкий извиняющийся смайлик.

Я: «А ты чего не спишь? У тебя уже черт знает сколько времени должно быть!»

Иришка: «Смена поясов. Перелет. Сбился график. Не спится. А ты так и сидела на даче безвылазно?»

Я: «Вот еще! Отсутствие брелка не остановило меня. Съездила в твою фермерскую пиццерию и купила обалденно вкусную пиццу». Смайлик с высунутым языком.

Иришка: «А как ты выбралась?» Недоуменный смайлик.

Я: посылаю мем с Иваном Грозным, запертым в лифте. Добавляю: «Не дождетесь!»

Иришка: «Как???» Умоляющий смайлик.

Я: смайлик с высунутым языком.

Иришка: сердитый смайлик с паром из ушей.

Я: решаю сменить гнев на милость и коротко рассказываю, как познакомилась с Максимом, и он одолжил мне брелок.

Иришка: целая россыпь офигевших смайликов. «Ты познакомилась с нашим соседом?» Количество вопросительных и восклицательных знаков готово перейти в ультразвук. «Черт! Если бы Борюсик Георгич уже не спал, я бы позвонила и вытрясла из тебя все подробности!»

Я: «Какого рода?» Недоуменный смайлик.

Иришка: «Ни фига себе, Лизка! До тебя снизошел наш самый нелюдимый сосед! Я от него максимум, что слышала за целый год, это здрасьте-до-свидания. Но он симпатичный. В твоем вкусе». Хитро улыбающийся смайлик.

Я: нахмуренный смайлик. Потом смайлик-джеймс-бонд в черных очках. «Да он просто мне брелок одолжил. Все».

Иришка: «Все?» Недоверчивый смайлик. Смайлик с подозрительным прищуром.

Я: «Ну, поболтали пару минут…»

Иришка: ликующий смайлик. Смайлик, танцующий ламбаду. «И кто он? Максим? По профессии?»

Я: «Программист».

Иришка: удивленный смайлик. Смеющийся смайлик.

«Программист другу:

- Я с девушкой познакомился.

- Красивая?

- Очень!

- А ты ее во всех браузерах видел?»

Я: посылаю смайлик с кулаком. И знаки вопроса.

Иришка:

«Жил-был программист. И было у него два сына: сын Иван и сын не-Иван».

Я: смайлик, выражающий крайнее возмущение.

Иришка:

«Тонет программист. И во все горло кричит:

- F1! F1! F1! Тьфу! То есть помогите! Помогите! Помогите!»

Я: смайлик с пистолетом. Лопату. Холмик земли с надгробием.

Иришка: смайлик, испуганно прикрывающий рот. Потом смайлик со ртом на молнии.

Я: усиленно молчу.

Иришка: «Лизунь?» И робко выглядывающий из кустов смайлик.

Я: «Что?» Сердито прищуренный смайлик.

Иришка:

«Программист ставит себе на тумбочку перед сном два стакана. Один с водой на случай, если захочет пить. Второй пустой: на случай, если не захочет».

Я: «А-а-а-а!!!» Самоубивающийся смайлик.

Иришка: хохочущий смайлик.

Я: картинка-мем с Леонидом Каневским из «Следствие вели…» и надписью: «Короче, без длинных предысторий…»

Иришка: стикер с котенком, прячущимся в коробку.

Я: склянка с ядом. Виселица. Автомат Калашникова.

Иришка: самокат. Машина. Поезд. Самолет.

Я: летящая ракета. Ядерный взрыв. Череп и кости.

Иришка: стикер с котенком, делающим харакири.

Я: рыдающий смайлик. Могила. Букет цветов. Торт с кремом. Шампанское. Салют. Смайлик, танцующий ламбаду.

Иришка: смайлик привидения.

Я: рука с крестом.

Иришка: «Спокойной ночи! И пусть тебя до утра терзают кошмары об убиенной подруге!»

Я: зевающий смайлик. Махающая на прощанье рука.

Иришка: храпящий смайлик.

После чего я с чистой совестью выключаю звук на телефоне и проваливаюсь в глубокий бархатный колодец сна без сновидений.

Утром я просыпаюсь поздно. Долго рассматриваю голубое небо в обрамлении покачивающихся занавесок и муху, сердито бьющуюся в потолок. Вспоминаю вчерашнее. Прихожу к выводу, что не зря открылась Максиму. Если он и так все знает, то какая мне разница? А если он не при делах, то вдруг что-то посоветует?

Иду на кухню. Готовлю себе омлет (ура! Из куриных яиц, а не из яиц труантуса!), томно поглощаю его за планшетом. Вновь обретенные блага цивилизации кажутся такими милыми. Как мне их не хватало! Звонок по интерфону. На экране Максим. Плюю на сандалии и мчусь по раскаленной дорожке босиком открывать ему калитку.

Максим стоит, прислонившись к каменному столбу, и ерошит свои волосы. Он в своей любимой полинялой майке. Какой же он все же классный!

- Привет! – радостно улыбаюсь я.

- Привет, пьянчуга! – не менее широко лыбится Макс.

- Зайдешь? – я отодвигаюсь в сторону.

- Не очень хорошая идея, - хмурится Макс. И тычет пальцем в камеры.

- Тогда…

- Приходи ко мне на обед. К четырем. Поговорим, - предлагает с намеком блондин.

Мой демон радостно мурчит и уже было просится Максу на ручки, когда мы с ангелом хватаем мерзавца за хвост.

- С меня обед? – с энтузиазмом предлагаю я.

- Принимается.

Макс машет рукой, отлепляется от столба и идет к себе. Я задумчиво закрываю калитку. Что-то он мне скажет?

- Ну что я тебе могу сказать, Лиза?

Макс доедает последний кусок запеченной рыбы и, ловко подцепив помидор с тарелки, отправляет его в рот. Я случайно нашла в холодильнике тушку форели, которая чудом не стухла, дождавшись, пока я соизволю обратить на нее внимание, честно замариновала ее в лимонно-горчичном соусе и запекла с луком. Не то чтобы мне хотелось поразить Макса своими кулинарными достижениями, но все же… «Правильно, Лизка, правильно! - мурлычет мой демон, ехидно суживая глаза, - Прикармливай! Тогда и клевать будет лучше и быстрей». «Клевать на что?» - брезгливо осведомляется мой ангел, стряхивая невидимую пылинку со своего плеча.

ГЛАВА 6. Полет

- Лететь еще час, - докладываю я Максу, поглядев на телефон.

В иллюминатор видно небо с белыми островками облаков. От облаков падают тени на землю, и забавно наблюдать, как тени движутся по расчерченным темным и светлым квадратиками, между которыми видны тоненькие извивы дорог и рек. А ведь кто-то на земле сейчас стоит в тени этих облаков. Может, он тоже смотрит на нас снизу? Но мы никогда-никогда не встретимся с этим человеком вживую. Хотелось бы думать, что мои преследователи так же стоят где-то там внизу и, скрипя зубами, провожают взглядом самолет, пролетающий мимо со скоростью восемьсот километров в час.

- Я в туалет, - заявляю я Максу и начинаю пробираться со своего места у окна к проходу.

Идти недалеко: нас посадили ближе к хвосту. Я иду, машинально глядя по сторонам, когда мой взгляд замечает одну маленькую деталь, и сердце начинает биться с удвоенной скоростью. Но я делаю безмятежное лицо и продолжаю двигаться по проходу.

Я стою в очереди и с таким трудом удерживаю себя от соблазна обернуться назад, что плечи сводит от напряжения. Выйдя из туалета, нарочно смотрю в другую сторону.

- Что? – внимательно посмотрев на меня, тихо спрашивает Макс, когда я усаживаюсь в кресло.

- Что?

- Говори, Лиза, что произошло!

- У меня прямо на лице все написано? – смущенно хихикаю я.

- Нет, на лице нет, но я…

- Понятно! «Шерлок, как вы поняли, что этот человек шпион?» - «Это элементарно, Ватсон! У него за спиной тащится парашют!» У меня тоже что-то тащится? Надеюсь, не туалетная бумага?

- Лиза, - мягко останавливает мой словесный понос Макс. – Сначала скажи, пожалуйста, что с тобой произошло за крайне короткий срок в ограниченном пространстве воздушного лайнера. Ты же не провалилась в очередную кроличью нору?

- Нет! Никуда я не проваливалась. Но я обнаружила хвост! – возбужденно шепчу я Максу.

Брови Макса выразительно подскакивают вверх. Потом он демонстративно пытается заглянуть мне за спину.

- Мутация после посещения иного мира? И какого он цвета – рыжий или в черно-белую полоску? А главное, как ты умудрилась его спрятать в…

- Не будь дураком! – я раздраженно хлопаю Макса по руке.

- Тогда о каком хвосте идет речь? Объясни попонятней.

- Да слежка за мной, понимаешь? Мы не оторвались от них! А ведь ты и билеты сам заказывал, и имя у меня другое, и телефон я…

- Спокойствие, только спокойствие! Почему ты так решила?

- Там мужик сидит! Я его в «Пятерочке» срисовала. Когда неделю назад там с тобой покупала продукты. Я его тогда запомнила по носкам в сандалиях. Ржала еще про себя. А сейчас я шла по салону и его узнала.

- Но носкам?

- Нет, блин - по сандалиям! По лицу, Макс, по лицу!

- Где он сидит?

- Средний ряд слева. Он правда в мою сторону даже не посмотрел, но не поверю я в такое совпадение!

- Мне тоже верится с трудом. Ладно, сиди!

Макс встает и идет в хвост. Я с нетерпением ерзаю на месте. Мое разыгравшееся воображение рисует сцены, одну фантастичней другой. Вот Макс, проходя мимо носко-сандалиевого мужика, колет его усыпляющей иглой. Или нет! Они сражаются в туалете. Шкафообразный мужик выбивает локтем иллюминатор! Разгерметизация! Всех начинает тянуть в образовавшуюся дыру. Мы с Максом падаем. Он хватает меня, дергает за… м-м… что они там дергают? Скажем, веревочку. Дерни, детка, за веревочку, парашют-то и раскроется! Он – парашют - большой и голубой. А затем…

Когда Макс возвращается из туалета, в моем воображении мы с ним уже построили хижину на необитаемом острове и охотимся на диких коз.

- Ну? – возбужденно спрашиваю я.

- Сидит, - пожимает плечами Макс. – На вид обычный пассажир, но раз ты говоришь, что видела этого мужчину и запомнила, то я тебе поверю.

- И что же нам делать? – жалобно спрашиваю я. – Я не хочу, чтобы за мной следили. Чтобы за нами следили. Блин! И тебя еще в это впутала. Вот что теперь делать?

- Думаю, надо притвориться, что едем мы не по делу, а, например… Например…

Я терпеливо ожидаю, когда Макс придумает что-то. «Вот так села на парня и ножики свесила, - ехидно констатирует мой демон. – А где же феминизмь? Где независимость? Где Клара Цеткин и Роза Люксембург? Где горящего коня на ходу? А? Я тебя, Елизавета, спрашиваю!» Я вздыхаю. И правда. Видимо, дает знать перенесенный в Церенте стресс. Поэтому и хочется хотя бы на время прижаться к сильному плечу, неважно чьему, навалиться на него и даже немного поваляться. А Макс так рьяно взялся решать мои проблемы, что я сразу расслабилась. Но демон прав: надо быть сильной женщиной. Собраться и решить проблему…

- Например? – с надеждой спрашиваю я Макса, любуясь, как в его красивых серых глазах загорается какая-то мысль.

- Например… - осторожно предлагает Макс и начинает мне шептать на ухо свой план.

- Мне щекотно! – капризничаю я.

На еще пустой карусели по кругу ездит чей-то ковер, упакованный в прозрачную пленку. Это как можно было его забыть? Интересно, а сколько он еще так крутиться будет? Час? Два? День? А потом что? Воображение рисует, что бесхозный ковер забирают себе летчики и расстилают в кабине. Я хихикаю и пытаюсь чуть вырваться из рук Макса, который обнимает меня сзади.

- Терпи! – шепчет мне Макс, снова вызывая щекотку в ухе. – Ты же не хочешь испортить нашу легенду?

Легенду Макс придумал просто зашибись! И теперь мы изображаем страстно влюбленную парочку.

- Макс, мы же знакомы два дня, - пыталась я отговорить молодого человека.

- Уже третий идет, - парировал Макс. – А другого объяснения, почему я лечу с тобой к черту на рога…

- В Закрайск, - попыталась обидеться я.

- Я и говорю – к черту на рога. Того и гляди, свалимся с черепахи и полетим вниз. За край. Знаковое название.

ГЛАВА 7. Закрайск

- Бабуль, это мой знакомый, - смущенно говорю я, сваливаясь как снег на голову бабушке.

Из соображений конспирации я не стала звонить заранее, и сейчас бабушка застукана на месте преступления: за просмотром передачи «Дом 2». Из-за ее спины слышно громко бубнящий телевизор. Бабушка явно ожидала увидеть на пороге свою соседку, а к ней вломилась я. Да еще и с кавалером.

- Максим, - представляется мой блондин.

- Вера Петровна, - машинально говорит бабушка. – Да вы проходите!

Мы смущенно снимаем обувь и проходим в гостиную по нагретому солнцем полу. Макс ставит наши сумки в угол.

- А у меня и к чаю ничего нет! – смущается бабушка и строго выговаривает мне: - Что же ты, Лиза, меня не предупредила?

- Да мы проездом, - оправдываюсь я. – На полчаса буквально.

Бабушка еще более возмущенно смотрит на меня поверх очков. Нет, я понимаю чувства бабушки: мало того, что я, поступив в институт, переселилась жить в общежитие, так потом не вернулась в ее дом на окраине Закрайска, а купила свою квартиру в центре неподалеку от места работы. Но как я ни люблю бабушку, жить с ней тяжеловато: она властный человек, не терпящий инакомыслия, и бороться с ней я устала за долгие годы совместной жизни.

- Я быстро схожу за тортиком или пирожными? – понятливо предлагает Макс.

- Там магазин есть. Около автобусной остановки, - говорит бабушка. – Только что же это за угощение? Знала бы, испекла бы пирожков или свиные ушки сделала.

Это бабушкины фирменные печенья – песочное тесто и сверху безе. В детстве мне казалось, что вкусней нет ничего.

- Я видел, когда мы мимо проходили, - замечает Максим, получает от нас добро и ретируется.

- Бабуль, я с тобой поговорить хочу, - сразу беру я быка за рога.

- Ну пойдем на кухню, - говорит со вздохом бабушка.

Кухня большая, с развешанными по стенам ухваточками, прихваточками, скалками, венчиками и прочими инструментами кулинарной деятельности. Все безукоризненной чистоты. Сковородки блестят с обеих сторон, начищенные от копоти песком. Современной посуды бабушка не признает и продолжает пользоваться толстыми чугунными сковородками еще советского производства.

Я сажусь за покрытый клеенкой стол, по которому ползет муха в тщетных поисках чего-нибудь съестного. Ну-ну! У бабушки не забалуешь. Все вылизано, убрано в холодильник или замотано пленкой.

- И как там Москва? – гремя чашками, спрашивает бабушка.

Я начинаю свой рассказ, наблюдая, как на столе выстраивается посуда и вазочка с конфетами и печеньем. Ага, нет ничего! Предупреди мы заранее, бабушка бы устроила пир горой.

- Бабуль, я знаешь, что узнать-то хотела, - перехожу я непосредственно к цели визита. – Мне нужно, очень нужно отыскать деда.

Бабушка замирает с чайником в руке, потом ставит его на огонь, выбрасывает спичку в жестяную коробку, усаживается напротив меня и осуждающе смотрит.

- Лиза! Зачем тебе это?

- А что? – привычно щетинюсь я. – Он мой дед по отцу. Почему я не могу хотеть его увидеть?

- Да зачем?

- Бабуль, что ты имеешь против деда? Ну скажи мне!

Бабушка упрямо хмурится. Ее вражда застарелая, не нуждается в подтверждении и уж тем более в пересмотре.

- Да ему плевать на тебя, Лиза!

- Почему?

- Ты что, не помнишь, почему родители перестали отпускать тебя одну к деду?

- Не помню.

- А я напомню! – гремит бабушка. – Отец отвозил тебя туда раз в месяц на несколько дней. И однажды забирает тебя. Простуженную. А ты ему с гордостью рассказываешь, какая ты стала самостоятельная. Дед сказал, что на час-другой отъедет. И в избе тебя оставил. А сам сутки где-то шлялся. Это каким маразматиком-дегенератом надо быть, чтобы шестилетнего ребенка на сутки бросить?

- Я это плохо помню, - задумчиво произношу я.

- И очень странно! – язвительно замечает бабушка. – Потому что ты чудом выжила.

- Не утрируй!

- Ох Лиза. Знала бы ты, с какой гордостью ты нам рассказала, как хозяйкой сутки была! Сама нашла дрова на поленнице, сама печку затопила. Суп себе погрела. Чай сварила.

- Ну вот видишь, - пожимаю я плечами. – Все обошлось!

- Да чудом! – взвивается бабушка. – Чудом! Ты могла угореть от печки! Обвариться кипятком! Ночью одна ночевала! Да что угодно могло с маленьким ребенком случиться!

- Шесть лет – это не такой уж маленький ребенок, - не соглашаюсь я, но бабушка только поджимает губы.

- Вот после этого Надя устроила скандал и запретила отцу оставлять тебя у деда одну, без присмотра. И Павел ездил с тобой вдвоем.

Я слушаю и пытаюсь воскресить в памяти свое детство. Деревня деда видится мне сказочным миром. Там в конце улицы стояли старые ржавые качели - вернее их остов - невесть кем поставленные в стародавние времена. За качелями уже было поле и лес вдалеке. За молоком мы с дедом ходили с большим бидоном. Дед брал с собой всегда половник, потому что из дыры в заборе одного дома выскакивал драчливый петух и пытался меня клюнуть. Когда дед спрашивал, куда меня сводить погулять, я неизменно говорила: «Дедуля, своди меня к горелому дому». Черное пепелище почему-то поражало мое детское воображение. После смерти родителей дед пропал и не появился даже на похоронах. Это, помимо всего прочего, и не могла простить бабушка.

- Не нужна ты ему, Лиза, - упрямо внушает она. – Что за дед, который за много лет всего раз проявился. Да и то…

- Что? – встрепенувшись, удивляюсь я. – Так дед появился?

- Один раз, - неохотно признается бабушка. Заметно, что ей очень не хочется говорить, но врожденная правдивость и чувство справедливости не дают промолчать. – Я его хотела от порога прогнать, но он сказал, что помочь тебе хочет.

- Помочь? Как?

ГЛАВА 8. Старый дом

Наш дом, где я жила с родителями, машет мне издалека ветками давно отцветшей сирени, свешивающейся из-за забора. Макс расплачивается с таксистом, и мы выходим, стараясь не обращать внимания на машину, которая словно в раздумье остановилась метров в пятидесяти позади нас.

- Пасут, - констатирует Макс. Я молча киваю.

Мы направляемся к дому с голубыми крашенными стенами и облупившимися белыми наличниками. У меня привычно щемит сердце.

Когда родители погибли, меня забрала бабушка. Дед, как я уже говорила, не явился даже на похороны. И обида на него стала окончательной и обжалованью уже не подлежала.

Я почти каждый день после школы прибегала в наш дом. Там меня и находила бабушка: рыдающую в обнимку с маминым халатом или свернувшуюся на родительской кровати. Бабушка старалась не сердиться, хотя я только позже осознала, чего ей стоило сдерживаться. Она в одиночку переживала смерть единственной дочери, тянула работу, которую не могла бросить (ведь ей теперь надо было меня растить), да еще и моталась почти каждый день после работы на другой конец города, чтобы отыскать и утешить сироту. Через некоторое время она догадалась перевести меня в школу рядом со своим домом, и побеги прекратились. Но я еще долго в выходные приезжала в пустой дом родителей, доставала ключ из-за желоба на стене и бродила по кладбищенски молчащим комнатам.

Через год после смерти родителей бабушка решилась продать наш дом: денег на нормальную жизнь катастрофически не хватало. Я узнала об этом утром перед школой: подслушала случайно разговор бабушки с соседкой. В школу я шла с пылающим сердцем, со второго урока сбежала.

Когда бабушка открыла калитку нашего дома, ведя покупателей, она увидела меня, стоящую на крыльце с палкой в руках.

- Не отдам! – сказала я, и по моему взгляду бабушка поняла, что это не пустая угроза.

Пожалуй, я в первый раз дала ей такой жесткий отпор. Позже мы так и жили – в вечном противостоянии, характер на характер, сила воли на силу воли. Притерлись: я научилась поступать по-своему, втайне от бабушки, а она - делать вид, что ничего не замечает. Родительский дом стоял заброшенный, ветшая и требуя постоянных мелких починок, вызывая ворчание бабушки на глупое расточительство.

Когда я закончила учиться, передо мной замаячила перспектива вернуться в бабушкин дом, но мне, вкусившей вкус свободы, этого крайне не хотелось, и я стала думать, что делать. Родительский дом принадлежал мне, но ездить оттуда на работу было слишком далеко, да и вести такое хозяйство мне, одинокой девушке, было не с руки, поэтому я, скрепя сердце, решилась с ним расстаться.

Это было чертовски тяжело. Дом снился мне несколько дней подряд: полный родных призраков, со стенами, на которых были брызги детского счастья, и я просыпалась в слезах, цепляясь за дорогие тени из моих снов.

Я приезжала в дом и по нескольку часов ходила из комнаты в комнату, гладила стены, разбирала вещи, которые надо было выкинуть или раздать. Каждую мелочь, принадлежащая родителям, я окунала в боль моего сердца. Я разговаривал с домом, плакала и прощалась, извинялась перед ним и снова плакала. Я говорила ему, что он, как и человек, не должен жить прошлым, не должен быть сиротой, что ему надо искать новых жильцов, которые принесут в дом радость и счастье. Наверное, со стороны я выглядела сумасшедшей: разве можно говорить с домом? Но я все говорила и говорила, обсуждая каждый предмет, с которым расставалась, вычерпывая из своей памяти остатки воспоминаний. Я просила дом не злиться на меня, не сниться больше, потому что я устала и от этих воспоминаний, и от этих снов. Прошлое тянуло ко мне дрожащие руки, но ударить по ним я не находила в себе сил.

Потом стали приезжать покупатели. Я поставила цену выше по рынку, словно надеясь отпугнуть этим кого-то.

Помню, как приехала одна пара: пожилой мужчина с женой. Приехали на дорогой машине и почти сразу сказали, что их все устраивает: очень уж место им понравилось. Начали ходить по участку, уже планируя, что они здесь построят.

- Так, ну дом под снос. Деревья в конце участка спилим.

- Конечно, спилим. И выкорчуем. Они нам не нужны. Дом вон там построим. А здесь будет парковка… А там…

Я слушала, и мне казалось, что они собираются снести не мой дом, а все мое прошлое. Выкорчевать не деревья, а мое сердце. Но я не выдала себя ни одним жестом, ни одним движением мускула. Только попросила неделю отсрочки. Якобы, чтобы привести в порядок документы. Не знаю, на что я надеялась и что бы я сделала, если бы неделя закончилась, и ничего бы не изменилось. Но появились они.

Они пришли облачным тусклым утром, но на их лицах было такое предвкушение праздника, что даже мой домишко, казалось, заиграл красками. Мать, отец, сын и маленькая дочь.

Они трогали руками печь и восхищались. Они залазили на чердак и восхищались. Они гладили ветки сирени и радовались. Открывали и закрывали скрипучие двери и веселились.

- Смотрите: березки! – кричали они, перебивая друг друга. – Тут надо сделать беседку. Будет изумительно.

- Папа, а в этих зарослях у меня будет шалаш.

- А здесь же раньше был огород? Надо привести в порядок.

- Рябинка! Какая прелесть! Осенью повесим здесь кормушку для птиц!

- Надо подновить и покрасить наличники! Они такие красивые. Настоящий раритет. И карниз надо поменять. Знаю знакомого резчика, который увлекается стариной.

- Смотри, какой вид из окна!

«Говорите, говорите еще!» - хотелось мне закричать. Я отворачивалась и украдкой вытирала слезы, стараясь не выдать себя. А потом скинула цену, боясь, что им не хватит денег, и они уйдут, передумав. Увидела ошеломленные лица, и тут уже не выдержала и заплакала. А вместе со слезами стала рассказывать, как я жила в этом доме с родителями.

Что ж. Они въехали туда. Все вместе, вшестером. У них еще была собака и старый кот. И еще мы с ними подружились. Каждый месяц Светлана и Николай зазывали меня в гости на пироги, и мне неудобно было отказываться. Меня словно купили как часть этого дома, как дерево, которое не поднималась рука спилить. Каждый раз я боялась, что перемены больно ранят меня, но произошло обратное: я радовалась всем подновлениям. Дом помолодел, а сад расцвел. Возможно, так действовало на них счастье?

ГЛАВА 9. Дед

В деревню, где живет дед, мы добираемся уже ближе к сумеркам, чудом не разбив защиту картера и не растеряв запчасти на ухабистых дорогах. Пару раз навигатор заводит нас не в ту степь, но в итоге мы добираемся. Один плюс – в такой глуши мы бы увидели преследователей за версту, но они и носа не показывают.

- И как мы тут твоего деда будем искать? – интересуется Макс, оглядывая запыленную улицу с разнокалиберными домами без малейшего намека на таблички с номерами.

Я глушу машину посередине села.

- Язык до Киева доведет? – задумчиво предполагаю я. И тут же выскакиваю из машины, потому что вижу идущую по дороге жертву – женщину с козой. Через несколько минут я получаю ценную информацию: что дед Кириллыч живет на отшибе, почти в лесу, гостей старый хрыч не жалует, а пришлых тем более. Я хитро увиливаю от расспросов, кем я ему прихожусь и что мне от него надо, и мы едем с Максом в указанном направлении, провожаемые цепкими взглядами селянки и козы.

Когда мы находим дом, между великанами-сторожами – столетними соснами - уже висит темнота. Белые пятнышки мотыльков купаются в поднимающемся от трав тумане. Тонкий месяц плывет в рое комаров. Из леса доносится скрежет козодоя и глухое ворчание выпи. Черная громада дома с парой горящих окон не кажется гостеприимной ни мне, ни Максу.

- Пойдем? – робко предлагаю я. Мой ангел благоразумно отступает за спину демону, но и тот не рвется в бой.

Ступени скрипят под ногами. Почти сразу после стука в дверь раздается старческий голос:

- Кого черти несут?

- Дедушка, это я, Лиза, - моя душа дрожит от волнения, а на глаза готовы навернуться слезы: прошлое нахлынуло на меня вместе со знакомым голосом.

Дверь резко распахивается. На пороге он – мой дед. Я смотрю в это давно затерявшееся в памяти, но сейчас всплывающее из ее глубин лицо и шагаю вперед.

- Дедушка!

- Лиза! – чуть не всхлипывает дед и отставляет в сторону ружье.

- Дедушка!

И я обнимаю пахнущего луком, какими-то травами и лекарствами старика.

- Ночевать я тебе, парень, на терраске постелю. Там топчанчик есть, - решает дедушка, в то время как мы с Максом пьем обжигающий чай и едим хлеб с медом и булочки Надежды. Хлеб странный, непривычный мне на вкус. Мед приходится выколупливать из банки, но он такой душистый, что я мажу его и мажу поверх масла.

- Мне с тобой поговорить, деда, надо, - намекаю я и извиняюсь взглядом перед Максом.

- Что-то я утомился сегодня, - понятливо говорит Макс. – День длинный: перелет, то да се. Пойду-ка я спать. Спокойной ночи!

- Кабинка там, у леса, - говорит дед и провожает уходящего Макса взглядом. – Ты ему доверяешь?

- Ох дед! Скажу честно, я с недавнего времени никому не доверяю. Но Максу больше, чем кому бы то ни было другому. И он мне так помогал…

- Хвали утро вечером, - хмыкает дед. – Ну раз ты, Лиза, до старика решила добраться, значит, припекло. Что, Великий пост всем прижмет хвост?

Я вспыхиваю.

- Если бы ты не пропал, я бы и раньше приехала! Но ты ведь бросил нас! Меня!

- Не бросал я тебя, Лиза, - морщится дед. Его глаза скрываются в морщинах век. Старческая рука с одеревеневшими ногтями трет бугристое лицо с щетиной. – Я тебя оберегал. Надеялся, что они тебя не тронут.

- Кто они?

- Сама знаешь, - строго говорит дед и смотрит на меня с прищуром. – Или ты не стала атермой?

- Стала! – подтверждаю я. – Когда меня силком выпихнули в Церенту и заставили воровкой стать.

- Ох-хо-хо! – вздыхает дед. – Надеялся я, что тебя это не коснется, но не судьба.

- И скажу честно, если бы я знала заранее, что будет, то мне было бы легче.

- А ты бы мне поверила? – прищуривается дед.

- Ну-у…

- Или сказала бы, что старый пень выжил из ума?

- Смотря по обстоятельствам, - отступаю я.

- Что теперь уж? Быть тебе атермой, Лиза, а вот как себя вести, ты уж сама решай.

- А ты тоже атерм, деда? – спрашиваю я, понизив голос.

Дед косится на дверь. Слышно, как Макс укладывается спать на терраске. Я придвигаюсь к деду ближе, чтобы все слышать.

- Атерм, атерм. В нашем роду много таких. Эта зараза с кровью передается. Не в каждом поколении, правда. Ну расскажи, что там у тебя случилось.

Я коротко рассказываю, кто меня похитил и зачем.

- Хм, принц, говоришь, скриллы ищет? Раньше за королевским домом такого не водилось, - задумчиво трет щетину дед.

- А ты тоже скриллы искал?

- Да я всего один-то и нашел. И то повезло, можно сказать.

- А как их вообще ищут? Мне сказали, что все скриллы давно нашли и перепрятали.

- Вот именно. Но так спрятали, чтобы найти можно было.

- Но это же бред, дедушка! Почему тогда не уничтожили?

- Уничтожить их практически невозможно, Лиза.

- Ну почему тогда вместе не собрали и не выкинули куда-нибудь? Зарыли в пустыне?

- Я слышал, что нельзя их, вроде, вместе собирать. Что-то нехорошее произойдет. Да и зов такой силы получится, что все атермы сбегутся. Или же специальная защита нужна. Материал экранирующий.

Я тру лицо и зеваю.

- Иди-ка ты спать, Лиза, - улыбается в бороду дед. – Завтра все обсудим.

- Но у меня столько вопросов, дед, - слабо сопротивляюсь я. – Про скриллы, про атермов, про Церенту…

- Завтра-завтра, - говорит дед. – Утра вечера мудренее. А пока вот, возьми, обещал тебе отдать, как правда вскроется.

Дед долго копается в буфете, достает откуда-то из глубины жестяную коробку из-под печенья и протягивает мне запечатанный конверт.

- Что это?

- Письмо Павла, - строго говорит дед, и я бледнею. – Ты не думай, Лиза, что я бросил тебя. На самом деле я все годы за тобой приглядывал. Втайне…

ГЛАВА 10. Новая пропажа

Сплю я беспокойно, просыпаюсь время от времени, искусанная комарами, и раздраженно чешусь. Поэтому утром встаю невыспавшаяся и сердитая. Умываюсь в рукомойнике, причесываюсь и сажусь за стол. Дед греет чайник на газовой плитке.

- Дед, ты ничего мне сказать не хочешь? - хмуро интересуюсь я.

- Что, учуял кот сметану? - усмехается дед.

- Да как зуд в голове, - недовольно говорю я. - И что ты собирался с ним делать?

- Да тебе отдать, - просто говорит дед.

С улицы входит Макс. Ему очень идут и всклоченные волосы, и мятая футболка с потным пятном на спине. С трудом отрываюсь от любования красавчиком. Макс улыбается мне и садится рядом.

- Спасибо тебе, внучок! - кивает ему дед с толикой добродушной язвительности, но настороженность из глаз деда так и не уходит.

- За что? - удивляюсь я.

- Я там дровишки чуть поколол, - скромно объясняет Макс.

- Ой! - спохватываюсь я. - Дед, давай я тоже что-нибудь по хозяйству помогу. Правда у меня вопросов к тебе целое море.

- Ничего, успеешь еще нахозяйствоваться, Лиза. Как замуж выйдешь.

- Не дождетесь, - машинально говорю я и протягиваю руки к тарелке с кашей, которую дает мне дед.

Мы с Максом, не жалуясь, едим кашу и вареные яйца, приготовленные нам дедом. Держу пари, что яйца еще совсем недавно были у важно расхаживающих сейчас по двору куриц в… внутри, короче. Мне хочется расспросить деда о многом, но его явно смущает присутствие Макса. Поэтому мы рассматриваем фотографии моих родителей в старом потертом альбоме. Я вижу, что страницы часто перелистывали, и ласково глажу деда по жилистой руке. В альбоме я вижу и несколько своих фотографий, но сделаны они издалека и не всегда удачно.

- Я навещал тебя тайком, - встретившись с моим вопросительным взглядом, объясняет дед. - Старался, чтобы ты меня не видела. Ну и чтобы за мной хвост не увязался.

- То есть за мной следили? - запоздало пугаюсь я.

Мне вдруг приходит в голову, что меня могли в любой момент похитить и превратить в раба, добывающего скриллы.

- Думаю, приглядывали, - нехотя говорит дед. - Но они не могли знать точно, станешь ли ты атермой. Более того, считается, что человек может не стать атермом, если на него давить. Напротив, он замкнется, и его способности окажутся полностью блокированными.

- Это в любом возрасте?

Мне невольно приходит на память предостережение Эрвентуса о том, что меня могут похитить и пытками добиваться покорности.

- В детском, - объясняет дед. - Вообще с атермами обращаются очень осторожно из-за их ценности, хотя не исключено, что есть и отморозки, которые плюют на это, ища сиюминутной выгоды.

- Так ты прятался, чтобы не вывести кого-то на меня или чтобы самому спрятаться от тех, кто мог следить за мной?

- И то, и другое, Лиза. Я испугался того, что случилось с Павлом и Надеждой.

- А что с ними?.. Родители же в аварию попали!

- Да не все в этом деле гладко, Лиза, - нехотя признается дед. - Я потом со следователем виделся. И ему тоже показалось, что это была не просто авария, а покушение. Вляпался Павел в какие-то нехорошие дела. Мне толком ничего не рассказал, говорил, что скрыться ему надо вместе с семьей. Приехал сюда с Надей, чтобы меня предупредить да книгу оставить. А по дороге домой их…

Дед отворачивается и шумно сморкается. Я морщусь, стараясь не показать слез.

- Вот что, ребятки! - вдруг бодрым голосом говорит дед. - Вы, раз приехали, меня уважьте. Съездите в магазин, что в городке соседнем. А то сюда лавка редко заезжает. Да и товары ихние я все наизусть уже изучил. А хочется иногда кое-чего…

- Конечно, дедуля. Давай список! - радуюсь я.

Через десять минут мы уже выруливаем из деревни. Макс не мучает меня расспросами, за что я ему бесконечно благодарна. Все разговоры с дедом, ночь в старом доме — все это как касание болевых точек в моей душе. Однако я уверена, что Макс все подмечает и запоминает. Но тактично молчит. Золото, а не парень.

Мы закупаемся в городе и возвращаемся назад. Я с наслаждением подставляю лицо под струю воздуха, льющегося в открытое окно машины. Мы плывем среди бескрайних полей иван-чая и золотарника, и я смакую каждый вновь открывающийся вид. Как ни красиво было в Церенте, но родина мне милей во сто крат.

Звонкий голос кукушки разносится по лесу, когда мы подъезжаем к дому деда. Я радостно выпрыгиваю было из машины, когда меня за руку хватает Макс:

- Стой, Лиза!

- Что? - удивляюсь я.

- Сядь в машину, - напряженным голосом говорит Макс, и я невольно замираю.

- Что? - шепотом повторяю я.

- След от другой машины, - показывает Макс на землю. - Здесь кто-то побывал, пока нас не было.

Я бледнею и, выскочив из машины, стремительно бегу к дому, несмотря на предостерегающие крики Макса. Дверь распахнута, и, ворвавшись в дом, я застаю там беспорядок. Стулья опрокинуты, дверцы комодов и шкафов открыты, и их содержимое валяется на полу.

- Дедуля! - жалобно зову я.

- Стой! - жестко приказывает мне Макс, прибежавший вслед за мной. – Жди здесь.

Он осторожно обходит все комнаты. Потом качает головой.

- Они его?.. – с замиранием спрашиваю я.

- Думаю, что увезли с собой, - нехотя говорит Макс. - Я не видел следов борьбы или, не дай Бог, крови. Думаю, что твой дед мог согласиться уехать добровольно.

- Зачем?

- Боялся, что, если потянет время, то вернемся мы, - предполагает Макс.

Сердце сжимает болью. Получается, что я навела их на своего деда? Он скрывался много лет, пока я… Но как они нас выследили?

- Мы должны срочно отсюда уехать, Лиза! - говорит Макс.

Я поднимаю с земли альбом с фотографиями, на котором остались отпечатки вражеских ног. Мне хочется плакать, но я понимаю, что сейчас не время для этого.

ГЛАВА 11. Книга

- Он учил меня распознавать голоса птиц, - говорю я через час полного молчания.

Я стираю украдкой слезы и продолжаю упрямо рулить. Возможно, будь мы на оживленной трассе, Макс выдавил бы меня из-за руля (интересно, а он водить-то умеет?), но вокруг простираются лишь пустынные поля, где жаркий ветер валяется в травах под тихо звенящим солнцем. И ни души. Русь как она есть – зеленые, желтые и голубые краски. Безлюдье и покой.

- Птиц? – переспрашивает Макс, и я киваю.

- У деда было хобби – орнитология. Особенно ему нравилось птичье пение. Он записывал голоса разных птиц на пленку. Собирал редкие записи. Потом мы вместе с ним слушали их. Наша любимая игра была узнать по голосу птицу. Я и сейчас почти всех их помню. Оксюморон – человеческие голоса я запоминаю плохо, а птичьи хорошо.

- Прекрасное хобби, - говорит Макс. Наверное, чтобы сказать хоть что-нибудь.

- Это мы его… - слово «убили» у меня не поворачивается на языке. Нет, дед жив! Он должен быть жив! Мой ангел пытается ласково погладить меня по плечу, но я сбрасываю его руку – чужая жалость мне сейчас не нужна.

- Лиза, - вздыхает Макс. – Я полагаю, что твоего деда пасли много лет. Ждали, когда ты у него появишься.

- Нет! Это мы навели на него врагов. Но как? Как они узнали?

Мне не хочется подозревать Макса. Поспешные подозрения в отношении моего единственного союзника, разрыв с ним… И что тогда? Я снова останусь совершенно одна? Одиночество почему-то страшно пугает меня. Мне хватило недели в Церенте, когда вокруг были одни враги и в груди словно трескались ледяные кристаллы. Это так тяжело – быть совсем одной. Нет, я сильная, я справлюсь, но все же…

- Ты думаешь, что я причастен к этому? – спрашивает Макс.

- Не знаю, - честно говорю я.

Останавливаюсь на обочине (очень условной) и глушу машину. Слушаю, как кузнечики стрекочут в траве, потом отчаянно смотрю в глаза Макса. Взгляд у него серьезный и грустный.

- Лиз, я скажу один раз, ладно?

- Что скажешь?

- Я не предатель. И тебя никогда не предам. Просто помни об этом. Всегда. Хорошо?

Я вытираю слезы. «Раскисла, нюня?» - презрительно бросает мой демон, отрываясь от пасьянса. «И ничего не раскисла!» - злобно отвечаю я, он показывает мне большой палец и начинает заново раскладывать своих королей и дам. Ладно! Мне же нужна точка опоры? Вот пусть этой точкой и станет Макс. Интуиция мне подсказывает, что ему можно верить. Интересно, а у атерм интуиция рабочий инструмент? Или, как и у остальных женщин, только последний аргумент, когда надо уговорить мужа дать денег на ноготочки? Не успела у деда ничего узнать. А все он! «Завтра, завтра!» Вот и дозавтракались!

- Ладно! – говорю я, снова заводя машину. – Будем считать аксиомой, что мы с тобой преданные друг другу напарники.

- Посыл неверный, но ход твоих мыслей мне нравится, - голосом Вовочки из анекдота говорит Макс, и я смеюсь. Пока сквозь слезы, но смеюсь.

- Ладно! - повторяю я. - Надо теперь решить, что делать.

- Поехали! А по дороге и решим, - предлагает Макс, и я послушно трогаюсь.

Макс

Ни ехать к знакомым, ни снимать номер в гостинице мы не захотели: боялись, что нас найдут. Нашли по объявлению квартиру с посуточной оплатой. Когда Макс сказал, что снимаем до вечера, а то, может, и до утра, на Макса посмотрели с уважением, а на меня с интересом и даже завистью, но мне было, если честно, уже по барабану.

Я разлеглась на широченной и явно предназначенной для иных целей кровати, а Макс пошел на кухню кашеварить из тех продуктов, которыми мы затарились в соседнем магазинчике. Кондиционер гудел мягко и усыпляюще и шелестел страницами рукописи, которую я перебирала.

Книга была старинной. Это был скорее потрепанный временем журнал в кожаном самодельном переплете. На срезе были видны торчащие листки, частично совсем затертые. Я с трепетом библиофила погладила рассохшийся корешок, ласкающим движением провела пальцем по обложке, на которой не было никаких надписей. Потом открыла.

Листки явно дополняли и вклеивали. Кто-то – и было это не так давно, может, лет десять или двадцать назад – приделал несколько больших конвертов формата А4 и вложил в них старые разрозненные листки. Видимо, это были остатки более старой книги.

Я достаю и аккуратно разворачиваю эти листки. Некоторые явно написаны шифром, потому что смысла в них мало. Старые «яти» и «еры» мелькают у меня перед глазами. Вот даже обрывок рукописи на древнерусском языке. Наверное, мне не хватило бы и жизни, чтобы разобраться во всем этом. Тем более, не факт, что древние места захоронения скриллов не были кем-нибудь уже найдены. «Прятали и перепрятывали», - вспоминаю я слова Лессия. Более перспективными с точки зрения поиска могут быть заметки последнего века. Вся книга рукописная, почерк моих предков ровный и легко читаем – вот что значит старая школа и отсутствие мессенджеров! Моя рука невольно вздрагивает, когда я вижу приписки отца на одной из последних страниц. В конце книги между листов вложены какие-то распечатки статей из интернета и газетные вырезки. Я пролистываю их, но ничего интересного не обнаруживаю. На секунду глаз цепляется за одну из фотографий, но сейчас меня больше интересует другое, и я с легким сердцем откладываю отрывки новостей десятилетней давности.

Я так погружаюсь в чтение, что не замечаю, когда Макс подходит ко мне. Возвращаюсь в реальность от пристального взгляда.

- Что?

- Ты такая сосредоточенная, - улыбается Макс, смотрит по сторонам и усмехается. – Если у них тут есть скрытая камера… Ну знаешь, чтобы снимать клубничку… То они будут сильно разочарованы.

- Предлагаешь их не разочаровывать? – я брякаю глупость и тут же краснею.

ГЛАВА 12. И снова здорово!

Я помню это лицо. Именно эта женщина выдавала себя за собирательницу подписей в коттеджном поселке.

- Езжайте, Лиза, - приказывает она мне без малейшего намека на приветствие.

Макс приподнимает брови в удивлении, но, увидев мое лицо, замолкает.

- Лиза, - повторяет женщина. – Лучше ехать. Иначе нас схватят они.

- Кто они? – спрашивает Макс.

Я вижу в зеркальце заднего вида, как женщина нацеливает взгляд в спину Макса – холодный и оценивающий.

- Молодой человек в курсе ситуации, - говорю я.

Мой демон выстреливает в меня кадрами из разных боевиков: про киллеров, стреляющих с заднего сиденья машины из пистолета с глушителем, опять же про киллеров, душащих проволокой водителя… Прекрати! Мне надо выдохнуть и успокоиться. Вдох – выдох! Вдох – выдох!

- Лиза, в этой игре много игроков, - строго замечает женщина. – Мы со своей стороны лишь приглядываем за вами. Чтобы обеспечить безопасность.

- Ну да, - не удерживаюсь от язвительности я. – А еще подсовываем филькины грамоты и обманом заставляем нарушить закон иммиграции. Другой галактики, между прочим.

Мой демон, отпихивая локтем ангела, рвется в бой и размахивает Лесным кодексом республики Бурунди.

- Давайте все же поедем, - повторяет женщина, оглядывая вечереющую улицу, и ее непритворная нервозность заставляет меня наконец решиться: я завожу машину и вливаюсь в поток машин.

- Итак, - говорю я.

- Здесь налево, - приказывает женщина.

- А не направо? – усмехаюсь я, но послушно поворачиваю: все же эта группировка меня пока убить не пыталась, а значит, им нет резона начинать это делать. По крайней мере, прямо сейчас.

- Нас кто-то пасет, - ровным голосом замечает Макс. – Серое «Вольво».

- Это свои, - говорит женщина, оглянувшись. – Теперь на круговом движении сверните вон туда.

Я послушно сворачиваю. Нет, мне даже интересно, что они скажут.

- А как вы нас нашли?

- Я предполагала, что вы захотите поместить в банк нечто ценное, поэтому около него караулил наш человек.

- Размах организации поражает воображение, - говорит Макс, и я сурово киваю в знак согласия.

- Куда мы едем? – интересуюсь я.

- Уже приехали, - говорит женщина, глядя на дом по правую руку.

Я паркуюсь. Чуть поодаль паркуется машина, которую я узнаю: именно она следила за нами с Максом до моего старого дома. В машине сидят двое мужчин, но лица в сумерках уже сложно разглядеть.

Женщина жестом предлагает идти за ней.

- Возьмите вещи, - как бы невзначай роняет она.

Макс приподнимает бровь, а я только возмущенно кручу головой. Но сумку прихватываю. Кладу в нее купленные книги.

- Типичный багаж интеллигентной девушки, - не может удержаться от подкола Макс, и я мстительно втюхиваю ему мою потяжелевшую сумку. Макс только крякает.

Мы поднимаемся вслед за женщиной в квартиру на первом этаже. Входим в ободранный коридор, в гостиную.

- Съемная, - молча комментирует женщина и садится на диван.

Жестом она приглашает меня присесть рядом, но я в знак протеста отхожу к окну и прислоняюсь к подоконнику рядом с Максом.

- Итак! – жестко говорю я. – Давайте не будет тянуть труан… кота за хвост.

- Лиза, - вздыхает женщина. – Нам надо, чтобы вы вернулись в Церенту.

- Кому надо? Его высочеству?

- Да.

- Зачем?

- Я уверена, что вы знаете, где искать следующий скрилл. Или хотя бы догадываетесь.

- Зачем принцу скриллы?

Женщина разводит руками.

- Я не уполномочена рассказывать о таких вещах. Да, честно говоря, и сама толком не знаю.

- Как удобно, - тихо, словно про себя, говорит Макс.

- Как бы там ни было, вы должны вернуться.

- И как вы собираетесь заставить меня это сделать? – чуть воинственно говорю я, и мой демон с ангелом дружно шагают вперед, выпятив подбородки.

Женщина вздыхает, опускает глаза на руки, любуется своим маникюром, потом встречает мой взгляд.

- Лиза, - мягко говорит она, - вы же понимаете, что у каждого можно найти болевые точки? У нас у всех есть близкие, которые нам дороги…

- Вы мне угрожаете смертью близких людей? – ахаю я.

- Ну зачем же смертью? Но нетрудно догадаться, что, наблюдая за вами всю жизнь, мы в курсе ваших личных привязанностей. Ваша бабушка, Вера Петровна. Ваша подруга Ирина. Надежда и…

- Только попробуйте с ними что-то сделать! – рычу я.

Мой демон молча вкладывает мне в руку кинжал, и я до боли в кулаке… в душе сжимаю его рукоять.

- Нам бы очень, очень не хотелось ничего делать. Более того, мы готовы простимулировать ваш положительный ответ любым способом.

- Это каким же?

- Что насчет вознаграждения за следующий скрилл в размере миллиона рублей?

- Два! – не думая, ляпаю я и тут же перебиваю себя. – Нет, пять!

- Принимается, - говорит женщина, и мы с демоном стонем в один голос: продешевила!

Макс, который на протяжении всей беседы отмалчивался, теперь бросает на меня тревожный взгляд. Я отвечаю ему таким же: разве у меня есть выбор? Мы же пытались от них сбежать. От них всех, кто бы ни были эти все. Но их слишком много. Слишком много для одной маленькой атермы и даже для одного благородного рыцаря.

- Макс, - шепчу я и накрываю его руку своей. Мне так много хочется сказать моему милому садовнику. За эти несколько дней мы стали близки, как никто.

В руках женщины оживает телефон. Она хватает его и через секунду вскакивает.

- Они идут, Лиза! Мои люди могут не удержать их!

- Да кто идет?

Я не собираюсь так просто сдаваться. Все эти манипулирования моим сознанием, обман и шантаж надоели мне еще в Церенте. И вот – снова здорово!

Мои возмущения прерывает шум за дверью. Вскрики. Глухие удары о стену, о дверь – явные признаки борьбы. Я бледнею и сжимаю руку Макса.

- Вы должны срочно перейти в Церенту! – восклицает женщина.

По ее испуганному лицу я вижу, что шутки закончились.

ГЛАВА 13. Наше вам с кисточкой!

…едва не падаем на холодный пол из потрескавшихся плит.

- Элизэ! – порывисто восклицает шагнувший мне навстречу Лессий, тут же застывает и хмурится, глядя на обнимающего меня за талию Макса. – Это кто еще?

- Друг! – буркаю я, но все же мягко высвобождаюсь из объятий Макса. Максим мне друг, но репутация дороже. В отличие от истины.

Макс молча ставит сумки на пол и оглядывается. Я тоже.

Еле подсвеченный горящими светильниками, ввысь уходит потолок. На полу уже знакомые мне линии и стремительно гаснущие кристаллы. Узкие окна, перечеркнутые плетьми растений, пропускают тусклый серый свет – сейчас что, рассвет? Я оглядываюсь и вижу за спиной массивную дверь.

- Где мы? – спрашиваю я Лессия, игнорируя протянутую им руку.

- Мы в нескольких днях пути от Соркитоса, - говорит Лессий, продолжая буравить с подозрением Макса. – Элизэ! Не хотите мне объяснить, что здесь делает этот… - и местный блондин взглядом выразительно окидывает с ног до головы блондина неместного. Макс невольно распрямляет плечи.

- Лиза, этот петух расфуфыренный и есть тот граф, что чуть не довел тебя до смерти? – спрашивает он с неприязнью.

Лицо графа твердеет. Он тоже выпячивает грудь и кладет руку на эфес шпаги. Двое краснокосичников – ну, конечно, куда же без этих громил? – делают шаг вперед.

- Так! – вклиниваюсь я в самый эпицентр международ…. межгалактического скандала. – Макс со мной, и это не обсуждается. Ясно? – рявкаю я на Лессия: церентский блондин вызывает сегодня во мне лишь раздражение.

- И что мне с ним делать? – недовольно говорит после секундного колебания граф.

- Блин! Ну что-что?! Накормить, обогреть, баньку истопить… То есть мыльню. Лессий, ну что вы, как маленький? Переодеть, адаптировать к местным реалиям. Обучить языку, как вы меня. Небось, у вас не одна мозгопромывалка имеется?

- Не знаю, - сварливо говорит Лессий. Наталкивается на мой свирепый взгляд. – Ладно, спрошу у Авьертия. А дальше что?

- Помогать мне будет. Скриллы искать.

Лицо блондина сразу проясняется.

- Так вы согласны?

- Нет, разумеется, махдир вас раздери! – возмущенно говорю я. – Только разве мое несогласие кого-то колышет?

- Элизэ, вы не совсем правы, - мягко пытается подсластить пилюлю Лессий. – Мы готовы вознаградить вас щедро. Два, как вы изволили однажды забавно выразиться, лимона…

- Пять! – мстительно говорю я. – Мне обещали пять!

Мой демон ржет, видя, как у Лессия вытягивается лицо. Но блондин быстро берет себя в руки.

- Пять так пять, - говорит он, поднимая руки в знак капитуляции. – Ваша помощь, Элизэ, просто бесценна, и мы...

- Вы же понимаете, - мягко замечаю я, - что сейчас удвоили плату за следующий скрилл. Если не утроили…

Лицо Лессия вытягивается еще больше. Но неожиданно он разражается смехом:

- Элизэ! Вы прелесть! – и аплодирует мне: бьет двумя пальцами правой руки по ладони левой.

- Мы долго будем здесь мерзнуть? Может, вы полюбезничаете с этим павлином в теплом вольере? – кстати замечает Макс.

- Да-да! – спохватываюсь я. – Лессий! А нам не пора отсюда убираться? А то нагрянет Черный Вэрлен.

- Вряд ли, - пожимает плечами Лессий. – В такой глуши нас никто не найдет, полагаю.

Он галантно показывает рукой на выход. Я тяну Макса за собой. Лессий морщится, видя, как я беру Макса за руку, но ничего не говорит.

Мы выходим из мрачного помещения. Я оглядываюсь и вижу, что мы вышли из небольшой, увитой плющом и заросшей кустарником круглой не то ротонды, не то…

- Это что? – нехорошие подозрения начинают шевелиться у меня в душе. – Очень похоже на склеп.

- Ну да, - нехотя отвечает Лессий. – Это семейная усыпальница в ныне заброшенном поместье графов Ми…

- Вы что?! – ахаю я. – Меня из… И куда та дверь вела?

- В подвал с саркофагами…

Да нарги тебя раздери, Лессий! Я было открываю рот, чтобы в очередной раз возмутиться, но Лессий прерывает меня:

- Прекрасный вариант! Вокруг ни души. И псов Вэрлена нет.

- Одни жмурики, - ворчу я.

- Прошу! – проигнорировав мое ворчанье, Лессий провожает нас до экипажа, стоящего на поросшей травой каменистой дороге. Видно, что ею давно не пользовались. Вдалеке из серой мглы выступают холмы. Я вдыхаю утренний воздух Церенты и невольно чему-то радуюсь.

Граф, подав мне руку, чтобы помочь забраться в карету, заступает дорогу Максу:

- Нет уж, пусть ваш друг садится на козлы. У меня есть к вам, Элизэ, приватный разговор.

- Макс же по-церентски ни бум-бум, - пытаюсь оспорить решение графа я.

Но Лессий жестко качает головой. Кажется, в этот раз он не собирается мне уступать. Мы с Максом переглядываемся. Краснокосичники снова делают неуловимое движение вперед, и я сдаюсь.

- Макс, - ласково говорю я. – Садись на козлы. Мне Лессий что-то хочет личное напеть.

- Если этот кенар будет тебя доставать, Лиз, скажи мне, - просто отвечает Макс, сгружает наши сумки в руки одного из слуг Лессия и послушно лезет на верх кареты.

Лессий захлопывает за мной дверцу, что-то приказывает краснокосичникам и влезает в карету через другую дверцу. Я невольно одергиваю на себе шортики, но это бесполезно – они так коротки, что все ноги на виду. С другой стороны, что это я так переживаю за чувства церентцев, а в частности графа? Пусть попялится на меня маленько. Пока такой шанс есть. А за прямоту и красоту своих ног мне тем более переживать незачем.

Карета трогается. Я с удовольствием смотрю в окно. Сквозь мглу начинает пробиваться утреннее яркое и озорное солнце. Я вдруг понимаю, что мне совершенно не холодно.

- Лессий, а сколько времени прошло с тех пор, как я покинула Церенту? – спрашиваю я.

ГЛАВА 14. Гамитан

Гамитан – красивый город. Коричневая черепица из местной породы глины, глиняные же беленые стены домов. Маркизы над окнами и широкие навесы над лотками фруктов и овощей на улицах – обилие выбора и количество поражает мое воображение. Солнце, заливающее трехэтажные дома с маленькими садиками на крышах и широких террасах.

Гамитан построили на высокой отвесной скале, стоящей отдельно среди долины. Это избавило гаметанцев от необходимости строить защитные крепостные стены, но и осложнило жизнь горожан. Все товары поднимали в город на специальных платформах с помощью системы лебедок. За подъем тут же на месте брали плату, которую рассчитывали исходя из веса поднятого товара – такая вот необычная система налогообложения импорта. Так же поступали с конными и пешими гостями Гамитана. Бедным же людям, которые были не в состоянии заплатить за себя серебряную монету, приходилось подниматься вверх по узкой и опасной тропе над пропастью, рискуя упасть вниз и разбиться. А после проверки их пропускали в ворота, которые были построены только в этом месте – из оборонительных соображений.

Главной проблемой Гамитана была вода. Ее тоже поднимали на подъемниках из мутной мелкой речушки, текущей у подножья скалы. Пока очередной правитель, которого звали Терлус, не захотел решить эту проблему кардинально. Население города росло, и нехватка воды ощущалась все сильнее и сильнее.

- Надо рыть колодец! – сказал Терлус и вызвал к себе храмовых мастеров-инженеров.

Больше полугода они рассчитывали, где и как лучше рыть колодец, а потом начались работы.

В скальной породе была выдолблена сложная система туннелей, по которым вода должна была расходиться по городу, давая источники питья для всех районов Гамитана. А потом мастера пошли вглубь.

Они крошили и крошили породу. Посменно. В жаре. Углекислый газ скапливался от дыхания работяг, и приходилось ждать, пока шахта проветрится. Пятьдесят ниммисов вниз. Сто ниммисов. Адская работа. Порой людям становилось дурно, и их поднимали вверх.

Наемные работники, которые привлекались к долблению скальной породы, подъем раскрошенных камней вверх, лестницы, балки, бадьи – все это стоило денег. А их в городском бюджете почти не осталось.

Тогда Терлус обложил повышенными налогами всех купцов и ремесленников Гамитана. Ввел дополнительные пошлины.

Шахту продолжали копать, но воды не было ни малейшего признака. Дошли до грунта и продолжили работать, надеясь на то, что теперь-то уж вода совсем близко.

Жрецы храма Имриса сказали, что им было видение, и шахту надо сместить к востоку. Сместили и продолжили копать, но воды все не было.

К этому моменту ширина шахты была всего три ниммиса, то есть чуть больше двух метров. В ней с трудом помещались двое работяг, которые продолжали каторжный труд, постоянно сменяясь.

Один раз произошло обрушение конструкции, и один из рабочих разбился насмерть. В городе поползли слухи, что колодец Терлуса проклят, и работы надо прекратить. Власти боролись с недовольством горожан, но ропот лишь множился.

Колодец требовал денег, и Терлус тянул их из жителей. Неурожай, случившийся на следующий год, еще осложнил ситуацию. К Терлусу пришла делегация самых уважаемых и обеспеченных граждан. Они попытались внушить Терлусу прекратить или хотя бы заморозить работы, но он уперся: ведь в строительство колодца было вложено уже столько денег!

Число недовольных росло. Люди голодали, а из них тянули деньги на безумное сооружение, в пользе которого усомнились уже даже жрецы.

И тогда по городу, словно пожар, пронеслась весть. Якобы один из местных юродивых увидел пророческий сон. В видении ему явился сам Имрис, бог солнца, и сказал, что колодец даст воды, если богам принесут жертву. Ею должна стать жена Терлуса.

А надо сказать, что Терлус как раз пару лет назад женился. Его жена всячески поддерживала честолюбивые планы супруга, ездила на стройку, помогала советами. Даже пожертвовала на строительство большую часть своего приданого.

Когда до Терлуса дошел этот слух, он ужаснулся. И решил отправить свою жену подальше из города. Но не успел.

Однажды утром стены домов содрогнулись от набата. В Гамитане начался бунт. Простолюдины ворвались в спальню градоначальника и вырвали жену Терлуса прямо из его объятий. А потом связали и опустили на дно колодца.

Целый день Терлус валялся на коленях перед бунтовщиками и умолял позволить поднять его жену. Но те были непреклонны.

На следующее утро караулящие жерло колодца люди услышали дальний гул. За ним последовали грохот и треск ломающихся конструкций. А затем вода, пробившая тонкий грунтовый слой на дне колодца, стремительно стала подниматься вверх.

А жена Терлуса? Ее тело так и не всплыло на поверхность. Боги, видимо, приняли жертву и подарили жителям Гамитана желаемое. Вода в колодце была вкусной и чистой, поднимаясь из самой глубины земли и растекаясь по выдолбленным шахтам по всем районам города.

Легенда рассказывает, что Терлуса однажды нашли мертвым около колодца, куда он приходил оплакивать смерть любимой жены.

Эту историю Лессий рассказал мне для развлечения, пока мы ехали в Гамитан – городок, где должны были остановиться на отдых перед окончательным прибытием в королевскую летнюю резиденцию.

Сейчас для удобства подъезда вокруг скалы была построена спиральная эстакада, такая широкая, что две повозки могли свободно разъехаться. А по бокам были еще и дорожки для пешеходов. Это сооружение поразило меня даже больше, чем рассказ о древнем колодце Терлуса, которым пользуются, кстати, до сих пор. Иной системы водоснабжения в Гамитане не было.

Мы проезжаем по залитым солнцем улицам, и я таращусь изо всех сил. Возбуждение снова бурлит во мне. Нет, у нас с Максом и так было немало погонь и бегства, но тут же другой мир! И еще я понимаю, что, кажется, соскучилась по глазам ночного чудовища - Нардиз и Каврит. Сегодня ночью я не засну, решаю я. И тут же душераздирающе зеваю, едва успев прикрыть рот рукой. Интересно, а сколько сейчас времени на Земле – не иначе, как полночь.

ГЛАВА 15. Свободу Анджеле Дэвис!

За завтраком я так клюю носом, что Лессий сменяет гнев на милость и отправляет меня спать, что я и делаю почти до вечера. Встаю с квадратной головой от короткого сна в душной и жаркой комнате. Эх, жаль, что кондиционеров тут нет. Очень бы пригодились.

И холодильников, добавляю я, выпивая теплый сок из фруктов, похожих по вкусу на апельсин, поданный мне Жезелтой.

- Я бы хотела погулять, Жезелта. По городу. Как думаешь, его сиятельство не будет возражать?

- А чего ему возражать-то? – пожимает плечами Жезелта, взбивающая подушки.

- Возражаю, - говорит Лессий. - Это опасно.

- Для кого? - сразу щетинюсь я.

Лессий видит мое посуровевшее лицо и нахмуренные брови, и в его голову закрадывается подозрение, что сейчас станет меньше или у него на одну атерму, или в Церенте на одного графа. Не такой уж я покладистый котеночек, могу и коготки показать. Мой демон демонстративно точит меч о свои рожки – вжик-вжик! вжик-вжик!

- Незнакомый город. Вы красивая хрупкая девушка… - пытается выкрутиться Лессий.

- И?

Я понимаю, что с самого начала должна отстоять свою свободу и независимость. В прошлый раз принц с графом мне и шага ступить не давали. Во дворец и из него только в карете под конвоем. По Соркитосу даже не прогулялась ни разу. Но я тогда была подавлена и растеряна. А сейчас другое дело.

- Или вы даете мне свободу действовать по своему усмотрению, или сделке конец, - шиплю я.

- Хорошо, Элизэ, - сдается Лессий, понимая, что в этот раз ему меня не переубедить. – Но я хотел бы вас сопровождать.

- Лессий, - сразу успокаиваюсь я и смягчаю тон, - давайте договоримся на берегу.

- На каком?

- На левом. Или на правом. Господи, это просто выражение такое!

- О чем договоримся, Элизэ?

- О нашем доверии друг к другу. И о планах на ближайшее будущее. Я добуду вам скрилл. И хочу потом вернуться домой. Взять, так сказать, отпуск.

- Это что такое?

- Ну, ваши служащие же иногда покидают ваш замок, чтобы отдохнуть от работы? Например, Жезелта.

- С какой стати? – так искренне удивляется Лессий, что мне хочется стукнуть его по голове Хабеас корпусом.

- А ваши сурры? Им же надо отдыхать? Или как? – снова начинаю горячиться я.

- Суррам? – еще больше удивляется Лессий. – Им-то это зачем?

Кажется, наш разговор медленно, но верно заходит в тупик. Мои ангел и демон переглядываются. Нет, ну как объяснить Лессию всю степень его заблуждения без лекции о равенстве людей, а также неумолимости прогресса и улучшения условий труда.

- Ладно, - сдаюсь я, - ваши слуги, ваши сурры, ваши игры. Но в моей стране есть гарантированное конституцией право на отдых. Вот я им и собираюсь воспользоваться.

- А… - открывает было рот Лессий.

- А атермы, - быстро перебиваю я, - народ нежный, ранимый. Могут из-за психологического прессинга со стороны вообще нюх потерять. То есть осязание. Короче, то, чем я эти скриллы чувствую.

- Серьезно? – в глазах блондина впервые как будто вспыхивает беспокойство.

- А то! – вдохновенно лгу я. – Я за тот короткий срок, пока смогла выбраться из-под вашего колпака, пообщалась кое с кем. И узнала кое-что.

- Будь по-вашему, Элизэ, - сдается Лессий. – Добудьте очередной скрилл, и я уговорю его высочество дать вам отпуск, как вы изволили выразиться.

- Ладно. В этом вопросе, я надеюсь, мы пришли к консенсусу. Теперь следующий…

- А сколько всего? – с тревогой спрашивает Лессий.

- Немного, - обезоруживающе улыбаюсь я. – Итак, второй вопрос касается денег.

- Нет! Только не говорите, что вы хотите больше…

- Я-то свое слово держу, - с нажимом говорю я. – Так что увеличения вознаграждения, как вы изволите выражаться, не потребую. А вот аванс – да! Причем в местной валюте.

- Элизэ, - вздыхает Лессий, - если вам что-то потребуется, стоит лишь намекнуть мне.

- Прошу прощения! Есть вещи, на которые женщине мужчине неприлично даже намекать. Так что уж извините, но предоставьте мне самой тратить мои кровные.

- И сколько вы хотите?

- Хм. Сто тысяч рублей, но в местной валюте?

Мой демон толкает меня под локоть и ожесточенно жестикулирует, требуя увеличить сумму. Ну уж нет! Транжирства я себе позволить не могу.

Я вижу, что Лессия прямо корежит от мысли, что он предоставит мне хоть чуточку независимости, но по моему лицу граф понимает, что деваться ему некуда.

- Хорошо. Будь по-вашему, Элизэ, - вздыхает он.

- И не надейтесь обдурить меня, - строго добавляю я. – Информация о ценах на различные товары Церенты у меня записана вот здесь, - я со значением стучу себя по голове. - А сейчас я хотела бы походить по городу одна. Одна, понимаете?

Лессий молчит и с упреком смотрит на меня. Где-то в глубине души – ну прямо очень глубоко – мне даже становится жалко Лессия, но я давлю в зародыше это опасное чувство и просто смотрю на него с непоколебимым упрямством на лице.

- Ну хорошо, - снова рвущийся из глубин графа вздох. - Но своих сурр я отправлю с вами.

- А они вам не нужней?

- Нет, ваша безопасность для меня стоит на первом месте.

И галантно целует мне ручки. Ах ты ж котяра двуличная!

Ну, то, что со мной пойдет Макс, я Лессию даже говорить не стала. И так, кажется, у них возникли какие-то шероховатости в общении. Зачем же дразнить труантуса красной тряпкой?

За Максом я посылаю Жезелту. Прибегает она вся розовая и улыбающаяся.

- Такой милашка! – шепчет она мне по секрету. – Откуда он?

- Издалека, Жезелта.

- Из Креца, сьерра?

- С моей родины, - ничуть не грешу против истины я.

- А у него девушка есть?

- Нет, Жезелта. А как же Ави? – лукаво улыбаюсь я.

- Ой, да я же ничего! – смущается Жезелта. – Я просто так говорю.

- Ну, бескорыстное любование никому повредить не может, - смеюсь я. – Только Ави не ставь в известность о своих эстетических пристрастиях.

ГЛАВА 16. Суд

Когда мы выходим из таверны, то сталкиваемся в дверях с двумя сьеррами. Стальные глаза шатена равнодушно пробегают по моему лицу, и он кланяется мне, пропуская. Идущий за ним крепко сбитый невысокий мужчина смеряет Макса с ног до головы взглядом и отворачивается. Я слегка наклоняю голову в знак благодарности и выкидываю случайных сьерров из головы.

- Нас будут все время пасти? – тихо интересуется Макс, кивая на краснокосичников, нет, теперь я знаю, что правильно звать их сурры – которые следуют за нами по пятам.

Я развожу руками. Слова тут излишни.

Гамитон очень компактен. Не в силах разрастаться вширь, он рос ввысь, смыкаясь стенами домов и не оставляя втуне ни один сантиметр – по-местному правильней сказать «ним» - полезной площади. Часть домов даже надстраивали над пропастью, и издалека город напоминает закипевший суп, который начал выливаться из кастрюли.

Дефицит воды сказался на зелени, которой мало в городе. Ни единого дерева или куста, растущего на улице. Зато многие крыши домов превращены в импровизированные садики, а балконы увиты плющом и заставлены кадками с миниатюрными цветущими деревцами.

Улицы узкие, не улицы – щели. Небо – уже не паляще голубое, а вечерне ласковое – течет рекой над нами между изломов крыш. Мы идем по Гамитону, и мои глаза разбегаются от обилия фруктов и других товаров.

Наверное, будь я одна, я не получила бы и половины удовольствия, которое получаю сейчас. Как же это приятно, когда можно обсудить свои впечатления с приятным тебе человеком.

Мы обсуждаем с Максом все – и одежду людей, и архитектуру, и повадки жителей, и я в который раз поражаюсь его проницательности и умению видеть детали.

- Значит, ты обещала им найти очередной скрилл? – спрашивает меня с тревогой Макс. – А если не найдешь?

- Давай надеяться на лучшее, - беспечно машу я рукой.

Собственно, Максу незачем знать, что один скрилл у меня уже есть. Тот, что остался от деда. Разумеется, отдавать его за здорово живешь я не планирую, но все же это мой запасной вариант на тот случай, если ничего не выгорит. Однако в глубине души у меня уже горит азарт – найти скрилл, найти во что бы то ни стало. В прошлый раз такого не было, а сейчас есть. У меня руки чешутся приступить к поиску. Возможно, в этом и состоит особенность атерм – безудержное желание отыскать эти странные зовущие кристаллы. Даже не понимая, зачем это делаешь.

На центральную площадь мы выходим совершенно случайно. Она, конечно, не такая просторная, как площади в других городах, но здесь дома почтительно отступили в сторону и сгибают свои черепичные крыши перед острошпильным зданием в центре.

- Похоже на земную так называемую пламенеющую готику, - говорю я Максу и обрисовываю рукой здание. – Вимперги, обилие архитектурных элементов. Вон даже розочка есть.

- Очень интересно, - совершенно равнодушно отзывается Макс.

Мы подходим ко входу со стрельчатыми арками.

- Это не иначе как местный храм. Как ты думаешь, мы можем зайти? – интересуюсь я у Макса.

- А какие правила? Или вернее, есть ли запреты?

Я погружаюсь в свою карусель-библиотеку, пытаясь найти подсказку, как нам себя вести. Особо ничего не нахожу, пожимаю плечами и вхожу под каменные своды здания.

Внутри храм гулок и прохладен. Так же, как и снаружи, он весь стремится вверх, к небу. Неф небольшого размера, но из-за высокого потолка и рвущихся ввысь колонн кажется просторным. Алтаря в нашем понимании нет, но в середине зала стоит статуя бога. Это мужчина в плаще, держащий в руках две маски. Одна маска страшно скалится на зрителя, а другая добродушно улыбается. Вместо лица у статуи гладкая поверхность без носа, глаз и рта.

- Кто это, Лиз? – шепотом спрашивает меня Макс.

Я в свою очередь зову одного из сурр.

- Извини, не знаю твоего имени, - с дружелюбной улыбкой говорю я ему.

- Первая тень господина, - бесстрастно отвечает мне сурр.

- Хм. А твой коллега…

- Вторая тень господина, - так же бесчувственно отвечает мне мужчина.

- Ладно. Пусть. Ты не скажешь мне, Первый… уж извини, но целиком твое имя долго выговаривать… Ты не скажешь, что это за храм. И что это за бог?

- Бог Варидис.

- Спасибо!

Какие-то эти сурры неприятные. Вылитые роботы. Разговариваешь с ними, словно с микроволновкой. Хотя нет. Та и то эмоциональней. Радостно звенькает, когда еда готова.

- Лиз, ну что?

- Это бог Варидис, бог закона и порядка.

- А-а! То-то у него такое лицо индифферентное. Наверное, ему все по барабану, пока не занесешь мзду.

- Куда занесешь? У него вон руки заняты.

- Здесь нельзя разговаривать! – строго произносит кто-то рядом с нами, и я вздрагиваю от неожиданности.

На проходящем мимо мужчине белого цвета балахон и лиловый плащ с откинутым на спину капюшоном. Он идет куда-то в глубь храма, и при виде него с лавки поднимается и кланяется несколько человек.

- Ваше преподобие!

- Священник! – шепчу я Максу и тяну его за собой. Любопытно же! Всегда испытывала нездоровый интерес к разного рода религиозным церемониям – абсолютно непонятным и абсурдным, но наполненным неведомым мне сакральным смыслом.

- Зачем вам нужен суд бога Варидиса? – спрашивает священник у ожидающих его людей.

Вперед выступает мужчина. Он одет в одежду ремесленника, лицо у него добродушное, но с едва заметной хитринкой.

- Это все жена, - разводит мужчина виновато руками.

- Я? – взвивается женщина. Ее круглое румяное лицо, которое она то и дело вытирает рукавом от пота, краснеет от гнева еще больше. Упирая руки в бока, она наседает на мужа: - Я? А не ты разве?

- В чем его вина, дочь моя? – спокойно спрашивает священник.

- Изменщик он, ваше преподобие, изменяет мне с соседкой. С Турлиной, с этой непотребной девкой, прости меня Варидис.

- В стенах храма запрещено сквернословие, - равнодушно замечает священник. Наверняка он уже привык к подобным сценам.

ГЛАВА 17. Дорога

- Элизе, эти недели без вас тянулись мучительно долго… – снова начинает мягко стелить Лессий. Я отвожу взгляд от гористой местности за окном кареты, на которую любуюсь под прикрытием газеты.

Карету основательно трясет, а солнце сквозь стекла печет неимоверно, отчего пришлось их опустить. Я жмусь к краю кареты в тень, радуясь каждому дуновению ветерка. Лессий попытался было жаться ко мне, но я остудила его пыл ледяным взглядом, и граф пересел назад, на сиденье напротив. Откуда начал жечь взглядом, словно мне и так мало полуденного пекла.

Воздух от зноя дрожит, отчего голубая линия дальних гор, кажется, то и дело пропадает и возникает вновь, подобная фата-моргане. Зелень еще сочная и зеленая, но подозреваю, что через месяц луга высохнут и станут белесо-желтыми. Черная туча, показавшаяся из-за дальней горы, так и не пролила на землю ни одной капли и поволокла свое брюхо за горизонт, оставив землю изнывать от сухости. Цикады стрекочут, как оглашенные. Огромные стрекозы пытаются догнать медленно ползущую карету и порой зависают в воздухе, блестя яркими, как ртуть, крыльями.

При каждой попытке Лессия флиртовать со мной я загораживаюсь от него газетой и начинаю делиться с графом новостями из прессы.

Газету я честно купила за три льяма в Гамитоне. Монеты забавные. Что медные льямы и льяры, что серебряные ньяды и ньяры – все с дырочкой посередине. Продавцы их нанизывают на тонкие веревочки, привязанные к поясу и зажатые с другой стороны неким подобием прищепки, и быстро отсчитывают покупателю сдачу. Я честно поделила выцыганенную у Лессия сумму пополам между собой и моим милым садовником, и теперь моя душа спокойна: Макс, в случае чего, не останется без материальных средств. Сейчас он трясется вместе с Жезелтой и суррами во второй карете, тогда как мы остаемся с графом наедине в первой.

Лессий начинает подкатывать ко мне почти сразу, как мы оказались наедине.

- Вы даже не представляете, Элизэ, как я скучал без вас… - заявляет он, подпуская в голос низкие хрипловатые нотки.

- Какая интересная статья! – отзываюсь я на прозрачный намек графа. – Тут пишут о группе торговцев, которых поймали на том, что они добавляли всякую гадость в мед, масло и хлеб. Пока их не поймали за руку. Вот послушайте, Лессий! «После многочисленных жалоб храмовникам бога Варидиса…»

И я добросовестно и с выражением читаю всю статью до конца, игнорируя огонь в глазах своего визави.

- А недавно я видел вас во сне, Элизэ… - заходит с другого бока Лессий после паузы.

- Ух ты! – невежливо перебиваю я своего собеседника. – Вот бы не подумала, что Гамитон такой богатый на происшествия город. Посмотрите, что там произошло! Так… Обнаружили утром… Соседи… Не отзывалась… А! Вот! «По рассказам свидетелей на лице умершей было жуткое выражение. Глаза были вытаращены и едва не вылезли из своих орбит. Рот был искривлен как будто в крике. Лицо почернело. Казалось, что умершая видела перед смертью что-то страшное, отчего с ней и приключилась кончина…» Забавное выражение: приключилась кончина. Кажется, ваши храмовники не нашли в этом никакого криминала. Списали на естественную причину смерти…

Я задумчиво вожу пальцем по нижней губе. Потом замечаю, что Лессий смотрит, не отрываясь, на мои губы, и снова смущенно отгораживаюсь от него газетой. Холеная графская рука с кольцами появляется у меня перед носом и осторожно опускает газету. Я снова сталкиваюсь взглядом с голубыми глазами блондина.

- Давайте поговорим, Элизэ, - предлагает Лессий.

- Давайте. Но только о деле, - твердо говорю я. – А если вы опять начнете подпускать турусы… Имейте в виду, я еще не дошла до страницы брачных объявлений, местной рекламы и некрологов.

Лессий хмурится.

- Мне казалось, милая Элизэ, - мягко говорит он, - что наши отношения продвинулись чуть дальше деловых.

- Вы абсолютно правы, - с обворожительной улыбкой заявляю я. И после секундной задержки, успев уловить радость, вспыхнувшую в глазах графа, добавляю: - Вам показалось.

- Месть! – усмехается Лессий. – Как же это по-женски!

- Требовать от женщины вести себя не по-женски, когда вам это выгодно, и наоборот – как это по-мужски! – парирую я.

Лессий смеется и поднимает руки вверх ладонями ко мне.

- Все, все! Сдаюсь.

- Дорогой сьерр Эрвентус, - ласково добавляю я. - Если у вас есть что-то сказать мне по существу вопроса, то валяйте. Я вся во внимании. Или…

И я с намеком трясу газетой. Лессий откидывается на спинку сиденья и на секунду прикрывает глаза. Потом бросает свои кошачьи повадки и собирается. Смотрит жестко и наконец по-деловому. Мой демон усмехается, украдкой щипает клюющего носом ангела и усаживается на моем плече поудобней, чтобы слушать.

- Мы едем, Элизэ, в летнюю королевскую резиденцию, - строго говорит Лессий. – Собственно, его величество перестал посещать ее уже лет с восемнадцать назад. Но вот ее высочество принцесса Селестина и его высочество принц Акенерий каждое лето проводят здесь от месяца до четырех.

- Так.

- Я не буду вас пытать, Элизэ, зачем вам срочно понадобилась библиотека. Я полагаю, что это не каприз.

- Отнюдь.

- Но все же предпочел бы, чтобы мы не задерживались надолго в резиденции.

- У меня и так время ограничено неделей, - с намеком говорю я, успеваю увидеть, как Лессий на секунду теряется, и хмурюсь: что-то тут нечисто. «А где тут чисто?» - хлопая себя по лбу, интересуется проснувшийся ангел, и демон мрачно кивает в знак согласия.

- Тогда тем более, - быстро отвечает Лессий. – Но этим летом в резиденции особенно оживленно. Туда прибыли послы из Лиогарии. С неофициальной, но важной миссией.

- Какой? Не мнитесь, как старая дева на пороге секс-шопа, Лессий! Знаете ли, мне порядком поднадоело, что меня используют в темную. На этот раз все будет иначе.