Ключик от сердца Коралины

I.

Любить. Любить сильнее. Убивать.

Так учила Мама. Мама знает, как лучше.

Д.Г.

В воздухе витал кислый металлический запах, смешанный со сладким парфюмом хозяйки этого дома. Кресло-качалка медленно и со скрипом наклонялось сначала вперед, затем назад, словно в нем сидел невидимый призрак. Темнота в комнате сгущалась, душила и наполняла ее особой тревожной атмосферой. На кожаном покрытии кресла еще остался легкий след человеческого тепла, но вокруг не было ни души.

Свет на мгновение озарял коридор и снова пропадал. Выцветшие обои дома навевали тоску. На металлическом крючке рядом с дверью висела шляпка и бежевое легкое пальто. Их владелица была неподалеку: между кухней и гостиной посреди прихожей лежало тело. Его корпус наваливался на низкую тумбу, а ноги в неестественной позе раскинулись на полу. Безжизненные глаза женщины были широко распахнуты и устремлены в конец коридора, увековеченные ужасом. С тумбы одна за другой скатывались капли, разбиваясь о пол в негромком «кап-кап». Затылок был жестоко размозжён, а свидетельством жестокости этой выходки стали кровавая лужа на полу и брызги на стенах квартиры.

Лампочка в ванной мигала, и ее свет сбегал через приоткрытую дверь, озаряя часть коридора своим коротким отблеском. Оттуда доносился шум воды. Она быстрым потоком лилась вниз, и ее капли медленно скользили по обнаженному телу, окрашиваясь в бледно-красный цвет. Смывая с кожи неизвестного чужую кровь, вода исчезала в сливе, унося с собой отголоски произошедшего.

«Кап-кап»

Свет лампы снова моргнул, отразившись в глазах убийцы. Его руки медленно бродили по телу, собирая и направляя ледяную воду на плечи и шею. Окровавленная одежда валялась на полу, на прохладном кафеле, до которого изредка доносились брызги из душа. «Кап-кап». Приятное и будоражащие чувство предвкушения наполнило его грудь и отразилось на лице неизвестного в довольной усмешке.

«Кап-кап»

***

«Кап-кап-кап» — крупные капли громко барабанили по стеклам окон «Розового Дворца», угнетая и без того отсутствующее настроение Коралины.

Комната девчонки резко изменилась с тех пор, когда с ней произошел «странный случай» — именно так она называла то, что с ней приключилось пять лет назад. Невзрачные розовые обои сменились на более насыщенные голубые, а поверх паркетного пола раскинулся ковер кофейного цвета с длинным и мягким ворсом. Новым предметом обихода этой комнаты стал письменный стол, который ютился в самом отдаленном углу комнаты. Его заполоняло множество неряшливо разрисованных скетчбуков, цветных ручек и пустых пачек из-под снеков.

По другую сторону от двери, что вела в ванную, пристроился огромный шкаф для одежды с двумя зеркальными дверцами. Открывать его без подготовки было крайне опасно, поскольку он до упора был набит одеждой. Рядом, на прежнем месте, раскинулась широкая двуспальная кровать. К ней был приставлен ярко-бардовый комод, который Коралина считала главной «достопримечательностью» этой комнаты. Полку камина напротив, собственно, как и другие настенные полки комнаты, заполняла разная сувенирная мелочь и пустые бумажные стаканчики из-под кофе.

Возле входной двери вместо широких полок с игрушками теперь стоял узкий книжный шкаф с модной легкой литературой и глянцевыми журналами, а «башня» превратилась в уютное гнездышко, вмещающие в себя кресло для чтения и нагромождение подушек. Именно там, сидя на полу, провела свое утро Коралина Джонс.

Рассматривая как дождь заливает сад, девушка скучающе водила пальцем по запотевшему стеклу, а затем что-то неторопливо писала в своем блокноте. Траурное черное платье простого силуэта сочеталось по оттенку с ее темными волосами. У нее был грустный вид.

— «Дорогой, Заки, я рада тебя видеть…» — Коралина вслух перечитала содержимое блокнота, а затем отрицательно мотнула головой. — Не годится. На похоронах нет места радости.

Глубоко вздохнув, девчонка резко перечеркнула только что написанную фразу и перевернула страницу, вновь приставив ручку к чистому листу.

— «Заки, мне очень жаль, что твоя бабушка умерла. Мадам Ловат мне очень нравилась, она хорошо ко мне относилась…», — немного подумав, Коралина вновь взглянула на улицу, о чем-то задумавшись. На ум ей пришел образ высокой старушки с костылем в морщинистой руке и привычкой щуриться на ярком дневном свете. На вид она казалась серьезной и ворчливой женщиной, но на самом деле была очень добродушной. В детстве после дождя каждый раз, когда Коралина и Заки бегали по лесу в поисках лягушек до темноты, мадам Ловат, замечая их грязную одежду и испачканные лица, шокировано взмахивала рукой и прикладывала ее к своему озадаченному лицу, а затем всегда поила их горячим шоколадом с зефиром.

На мгновение на лице девушки промелькнуло раздражение, с которым она насупилась, с силой выводя новые строчки в блокноте:

— «И вообще, Заколебайка, кем ты себя возомнил, чтобы игнорировать мои письма целый год?! Думаешь, поступил в колледж и теперь стал лучше меня?»

Отбросив привычным движением прядь волос с лица, девушка на пару секунд прикрыла глаза, помотав головой в стороны. Она была зла, но не хотела срываться на своего давнего друга в этот день. Резким движением руки она вырвала из блокнота исписанный листок и, скомкав, неуклюже отбросила его за спину.

II.

Пасмурное небо отражалось в глазах Коралины. Огромные серые облака медленно проплывали над ней высоко в небе, исчезая за высокими верхушками старых деревьев.

Юная Джонс часто озвучивала свое желание однажды переехать в город, но на самом деле ей было бы крайне грустно расстаться с красотой этих мест. Здесь прошла значительная часть ее детства, и она знала каждый пенек и сучок в округе. В особенности ее любимым местом было озеро, которое располагалось неподалеку от Розового Дворца.

Тело пробивало на мелкую дрожь, а нижнее белье, в котором Коралина не побоялась влезть в холодную воду, промокло насквозь и неприятно липло к коже. Полностью расслабив тело, девушка медленно вместе с облаками плыла по водной глади на спине. Лицо, шея и грудь держались на поверхности, а в вытянутой руке была зажата сигарета. Коралина медленно притягивала ее к своим слегка посиневшим от холода губам и выпускала на воздух новые облака — облака табачного дыма.

Ей нравилось это ощущение покоя, которое дарило озеро. Атмосфера этого места действительно была особенной. В основном, из-за расположения. Небольшое озеро «пригрелось» между двух холмов и с трех сторон было огорожено лесом. Джонс приходила сюда со стороны поля. Проселочная узкая дорожка делила его на две части, а ближе к озеру пролегала между тонких посадок диких яблонь.

Отсюда можно было увидеть дом семьи Ловат. Он размещался на верхушке соседнего холма и по-прежнему казался Коралине «печальным». Она изредка бросала в его сторону взгляд своих карих глаз, задумчиво вспоминая вчерашний день. Лицо нового Заки, возникающее в ее мыслях, вызывало в ней одновременно раздражение и любопытство.

Наконец, девушка почувствовала, как ее правую руку медленно начало сводить судорогой, поэтому предприняла попытки вылезти из холодной воды на берег, беспечно выкинув тлеющий окурок в воду.

Капли одна за другой стекали по ее волосам и телу вниз и, встречаясь с прохладным ветерком, дарили Джонс новую волну мурашек. Клацая от холода зубами, она быстро двигалась к берегу, и вода покорно разбегалась волнами в стороны от ее шагов. Вскоре ноги Коралины ступили на еще влажную после вчерашнего дождя землю.

Рюкзак смирно дожидался хозяйку возле зарослей кустов вместе с одеждой. Вытащив из него полотенце, девушка накинула его на плечи и присела на заранее разложенный ею на траве фиолетовый свитер. Сложив руки на теплом термосе с какао, Коралина начала раздумывать над тем, как уговорить родителей доверить ей ключи от автомобиля на время их отъезда.

«Даже не думай об этом, Коралина Джонс!» — предупредительно раздался в голове голос матери.

— Да-да, конечно, — пробурчала девушка вслух, откручивая крышку термоса и наполняя ее горячим напитком.

На мгновение за ее спиной послышался какой-то шорох, и Коралина оглянулась, внимательно осмотрев высокую траву и стволы деревьев за ними. Никого там не увидев, она пожала плечами и отпила из емкости немного какао.

➵

Жители Розового Дворца только начинали просыпаться. Раньше всех на улице появился мистер Бобински. С готовностью вышагивая по своему неустойчивому крылечку, он выполнял махи руками, готовясь заняться зарядкой. Его распорядок дня редко терпел изменения, и отличался армейской строгостью даже в его преклонном возрасте. Одновременно с рукой мужчина подносил к лицу свежую свёклу и громко откусывал от нее куски, не тратя таким образом дополнительное время на завтрак. В карманах брюк у него лежало еще несколько штук любимого корнеплода.

На улице все отчетливее слышался лай. Дверь мисс Спинк и мисс Форсибл отворилась, и наружу выскочило три терьера. Натянув поводок, Эйприл ненадолго усмирила питомцев для того, чтобы встать на лестничный подъемник и медленно начать вместе с ним двигаться наверх. Мириам же по обыкновению неспешно нащупывая ножкой, облаченную в элегантные сапожки, ступени, шагала вслед за ней.

— А, мистер Джонс! — отозвалась мисс Спинк, заметив соседа на крыльце, и помахала ему свободной рукой. — Как много вещей… разве вы уже уезжаете?

Чарли Джонс как раз выносил из дома последнюю коробку. Он положил ее поверх остальных двух и немного отдышался. На упаковках были почтовые марки и надпись: «Боится сырости!».

— Нет, мисс Спинк. Это для почтового курьера. А мы уезжаем завтра, — добродушно ответил мужчина и тут же вздрогнул, когда по носу его ударила холодная капля дождевой воды. Взглянув наверх, он почесал затылок. — Мел, нам бы вызвать мастера, чтобы крышу залатать! — выкрикнул Чарли и вернулся в дом.

Эйприл, достигнув конца лестницы, уперлась на ходули и под натиском терьеров медленно направилась в сторону сада, как вдруг перед ней, прямо в вязаную борсетку, приделанную к ходулям, что-то с глухим звуком упало. Мисс Форсибл заинтересовано нагнулась и посмотрела сквозь очки на предмет.

— Эйприл, что это? В твоей сумке корнеплод?

— Ах ты ж, мерзкий старикашка! — тут же подняла голову мисс Спинк и пригрозила своим кулачком мистеру Бобо, который теперь усердно выполнял приседания. — Мало того, что весь сад своей свёклой усадил, так еще теперь метишь ею в голову!

— Мерзкий?! — протянул мужчина, перегнувшись через перила, чтобы взглянуть в сторону старушек. — Это ваши собаки мерзкие! Расковыряли все мои грядки!

Собаки, уловив в разговоре повышенные тона жителей Розового Дворца, разволновались и в унисон громко залаяли, при этом подпрыгивая и путаясь в поводках друг друга.