Княжна Олли

***

От автора

Наверное, стоит сказать, что текст создавался для марафона и выгружен сюда в первозданном виде.

Пропустив первый день марафона, я начала писать со второго.

Также, в рамках марафона, я никак не могла продумать целостную историю. Однажды я вернусь к ее написанию и пропишу персонажей и их отношения как нужно. А пока они будут существовать только в этих отрывках.

Приятного чтения!

День второй. Мягкое сердце

— Моя дорогая Олли, — писал князь Миколь своей средней дочери, — твоя Мама рассказала мне, что случилось у вас с этим бунтовщиком. Но он же негодяй последний! Ты говорила мне, что он относится к тебе, как я отношусь к маме. Олли, я бы не посмел, не то что руку, голос поднять на твою маму. А он? Моя милая, он не любит тебя. Я долго закрывал глаза на это все и не хотел вмешиваться в вашу жизнь, потому что ценю тебя. Терпению моему пришел конец. Я поручил доложить обо всем, что у вас во дворце происходит. И у меня только один вопрос: почему ты не говорила мне? Я твой отец, Олли. Я, даже будучи обычным крестьянином, бросился бы тебя защищать!

Я вытащил его из ссылки, дал возможность исправиться. Потому что он клялся в любви к тебе, задаривал тебя подарками и обещал жениться. Тогда его слова мне не внушали доверия, но я решился на этот шаг ради тебя. Затем, когда поползли эти противные слухи… Олли, я пытался их не слушать. И всё-таки я князь, мне нужно было что-то предпринять, если мой будущий хотел опорочить честь дочери. Я не мог сидеть сложа руки с одной стороны, а с другой стороны я не мог вмешиваться в вашу жизнь. После вашего внезапного отъезда, Мама сказала что на приеме тебе пришлось спрятаться ей за спину, потому что он не посмеет подойти. Затем рассказала, что увидела на твоей щеке и шее синяки. Но ты, по ее словам, просила меня не беспокоить. Олли, моя милая, ты меня беспокоишь только тем, что не говоришь о таких страшных вещах.

Сейчас я желаю лишь одного: отправить его в ссылку, в самую далекую, самую северную, чтобы ни один человек не более не страдал. Знаю, что ты не хочешь для него подобной участи и хочешь его защитить. Чувства твои, Олли, сильны, понимаю. Подумай, прошу, такого ли ты хотела? Разве ты этого заслужила? Тебе нужно жить дальше. Мы с мамой тебя ждём! Приезжай к нам, все уже украшено к празднику. Мама заказала для тебя коньки, говорит, что ты не сможешь удержаться, чтобы не покататься на катке или по замерзшей реке. Вспомнил! Мне говорили, что река у Крыжовниковых Холмов так хорошо замерла, что там катаются не на коньках, а на санях. Представляешь, Олли? У меня все нет времени взглянуть на это чудо. Приедешь и мы обязательно туда сходим, я разрешаю прокатиться тебе в санях. Только в этот раз, прошу, не расшиби себе лоб. Мама меня не простит.

А Мари и Аликс говорят, что вы должны гадать на святки. Кстати, они все приготовили. В восточной гостиной они пропадают вечерами, но без тебя, по их словам, ничего не выходит. У тебя это получается намного лучше. Что ж, я в вашем женском колдовстве, как и в любом другом, понимаю мало, но верю им.

Вёкла ходит на ярмарку и приносит оттуда леденцы на палочках и пиво из крыжовника. Никогда не знал, что пиво из этих ягод будет таким необычным. Вёкла говорит, что туда добавляют морскую соль, но я не чувствую. Александр Кириллович сказал, что это редкостная дрянь и пить он такое не будет. Ты его знаешь, он всегда спешит с выводами. Сказал, что раз ты первая сварила девичье пиво, то тебе и это может понравиться. Ещё сказал, что ты можешь их направить свой мягкой рукой и подсказать, что изменить.

В общем, Олли. Нет причин, чтобы игнорировать наши письма. Ты должна знать, что здесь все ждут твоего возвращения. Тебе здесь рады и тебя любят. Мы готовы сделать тебя счастливой, даже если придется достать все звезды с неба. Приезжай к нам на праздники и не сиди одна в четырех стенах. На тебе такой образ жизни дурно сказывается (у вас с мамой это общее).

Твой любящий Папа.

День третий. Сквозь время и расстояние

— Олли, — говорила княгиня с акцентом, — мы с па-па приготовили для тебя подарок.

Ей подали коробку тёмно-синего цвета, расшитую бусинами и золотом. Крышку украшала роспись: тройка лошадей запряженная в сани. На самих санях девчонка до боли напоминающая юную княжну Олли. Князь Миколь наблюдал за сценой со стороны, а вот Мари и Аликс окружили Олли и ждали когда же та откроет коробку. Княгиня села в кресло, укутавшись в шаль.

Из чуть приоткрытой коробки в нос ударил запах кедра и Олли подняла удивленный взгляд на маму. Княгиня улыбнулась и сделала кивок, подтверждая ее догадки. Олли тут же закрыла крышку.

— Оленька, не терзай душу! Покажи, что там, — Аликс не подняла взгляда на сестру, смотря только на коробку. — Я сгораю от нетерпения!

— Аликс, — строго сказала Мари, — потерпи. Олли, может, и не захочет открывать его перед нами.

Аликс недовольно скривилась и обиженно выпятила нижнюю губу. Она была самой маленькой из сестер и самой нетерпеливой. Это временами раздражало Олли, но больше раздражало Мари, которая спешке предпочитала размеренность.

Олли видела в отражении покрытой лаком крышки, что Мари хмурит брови и приставляет палец к губам, чтобы Аликс не мешала ей. Затем увидела силуэт отца. Он подошел достаточно близко, чтобы увидеть саму Олли в отражении, при этом оставался на расстоянии. Олли прикрыла глаза, и в тот же миг открыла коробку.