Код Фауны

ПРОЛОГ

Мир был знакомым.
Он укладывался в рамки экранов, в строки газет, в привычный ритм метро, в шум вечеринок, где смеялись над глупостями и строили планы на будущее. Люди верили, что всё уже открыто, изучено, разложено по полочкам — что завтра будет таким же, как вчера.
Но мир всегда умел притворяться.
Он прятал трещины под асфальтом, шептал неслышимыми голосами в гуле ветра, подменял истинные тени — театральными. Он делал вид, что подчиняется законам, что ночь сменяет день, что смерть — это конец, а не дверь.
А потом перестал.
Сначала — незаметно. Птицы, замолчавшие на рассвете. Деревья, чьи ветви скрипели не от ветра. Сны, которые начинали длиться дольше, чем бодрствование. Люди списывали это на усталость, на стресс, на сбой в ритме жизни.
Но трещина росла.
Небо изменило цвет — не в один день, а будто кто-то медленно подмешивал в него яд. Воздух стал густым, тяжёлым, словно перед грозой, которая никогда не разразится. А потом пришли звуки: шорох под землёй, скрежет в проводах, шёпот из пустых комнат.
И самое страшное — осознание.
Что это не апокалипсис. Это что-то хуже. Мир не умирает— он пересобирается, и никто не знает во что.
Кто-то, или что-то, взяло привычную реальность и начало её перекраивать, как ребёнок, который устал от старой игрушки. Стежки расползались, детали не совпадали, и сквозь дыры в ткани мира проглядывало нечто, для чего у нас никогда не было слов.
Теперь человек должен снять последний фильм в истории - не для зрителей, а для самой реальности. Потому что если он не успеет, не останется даже камеры, чтобы запечатлеть конец.
Осталось только одно: наблюдать, как знакомые улицы становятся декорациями к кошмару, в котором нет режиссёра. Нет сценария. Нет уверенности, что кто-то крикнет «Стоп, снято!» и всё вернётся на свои места.
Потому что это уже не кино.
Это — первая сцена.
А занавес только поднимается.

ГЛАВА ПЕРВАЯ "НЕБО ЕЩЕ ГОЛУБОЕ"

1
Летний воздух был густым, как растопленный мёд, и солнце висело в небе, ослепительно белое, выжигая последние остатки прохлады. Лиам щурился, прикрывая ладонью глаза, и смеялся, пока его друзья — Майкл и Джек — спорили о чём-то совершенно бессмысленном, как они это обычно делали.
— Нет, ты просто не понимаешь! — Джек размахивал руками, будто отгонял невидимых ос. — Если бы ты хоть раз попробовал бургер с ананасом, то сразу бы…
— Это кощунство! — Майкл скривился, будто откусил лимон. — Кто вообще кладёт фрукты в мясо? Это же… это…
— Гениально? — вставил Лиам, ухмыляясь.
Они обернулись к нему синхронно, как два раздражённых мопса, и Лиам фыркнул. Они действительно были похожи — одинаковый рост, одинаковые карие глаза, даже голоса иногда сливались в один. Если бы не имена, можно было бы подумать, что это один человек, раздвоившийся от скуки.
— Ладно, ладно, — Лиам поднял руки в знак мира. — Давайте не будем начинать войну из-за еды. Особенно после того, как мы только что съели полменю.
— Ты прав, — вздохнул Майкл. — Хотя бы потому, что Джек всё равно неправ.
Джек закатил глаза, но спорить не стал. Вместо этого он потянулся, зевнул и бросил взгляд на часы.
— Опа, уже пятый. Мне пора, — сказал он. — Мамка опять будет орать, да я боюсь маму в свои девятнадцать лет.
— Да уж, — фыркнул Майкл. — Тебе бы уже давно переехать.
— Ага, и жить на что? На твои мечты? — Джек толкнул его плечом, и они оба засмеялись.
Лиам наблюдал за ними с лёгкой улыбкой. Ему нравилось это — просто стоять тут, под палящим солнцем, слушать их глупые споры и чувствовать, что всё в порядке. Мир был обычным, предсказуемым, и в этом была своя прелесть.
— Ну, я тоже пойду, — сказал он, потягиваясь. — Завтра увидимся?
— Конечно, — кивнул Майкл. — Только без ананасов в меню, ладно?
— Без обещаний, — засмеялся Лиам и помахал им на прощание.
Они разошлись в разные стороны, и Лиам зашагал по раскалённому тротуару, насвистывая что-то бессмысленное себе под нос. Его белые волосы, почти серебряные на солнце, слегка колыхались на лёгком ветерке, а голубые глаза, яркие, как океан в солнечный день, ловили блики света.
Прохожие иногда оборачивались — не каждый день увидишь парня с такими волосами. В детстве он даже злился, когда его дразнили «стариканом» или «альбиносом», но сейчас ему было плевать. Это была его особенность, и он даже начал этим гордиться.
Дорога домой занимала минут двадцать, и Лиам не спешил. Он прошёл мимо парка, где дети кричали, гоняя мяч, мимо старого книжного магазина с потрёпанной вывеской, мимо кафешки, где вечно сидели какие-то хипстеры с ноутбуками… Всё как обычно.
— Лиам! — чей-то голос окликнул его.
Он обернулся и увидел соседку, миссис Кларк, которая выгуливала своего старого пса Барни.
— Привет, миссис Кларк! — улыбнулся он.
— Опять гуляешь один? — она покачала головой, будто это было преступление. — Молодой парень, а всё время один да один.
— Ну, я только что с друзьями был, — засмеялся он.
— А, ну тогда ладно, — она кивнула, и Барни слабо вильнул хвостом, будто тоже одобрял.
Лиам погладил пса по голове и пошёл дальше.
Дом был недалеко — небольшой, но уютный, с зелёной дверью и цветами на подоконнике. Он достал ключи, щёлкнул замком и шагнул внутрь.
— Я дома! — крикнул он в пустоту.
Тишина.
Родители были на работе, как обычно. Лиам бросил ключи на тумбочку, скинул кроссовки и плюхнулся на диван. Телефон завибрировал — сообщение от Майкла:
«Джек только что прислал мне фото бургера с ананасами. Я в ярости.»
Лиам рассмеялся и ответил:
«Ты просто завидуешь его смелости.»
Он откинулся назад, закрыл глаза и вздохнул. Всё было… нормально. Обычно. Прекрасно.
Лиам ещё несколько минут переписывался с Майклом, хихикая над его возмущёнными сообщениями про ананасы в бургерах, а потом отложил телефон и потянулся. В доме было тихо — только старые часы на стене мерно тикали, отсчитывая секунды. Он поднялся с дивана, потрепал себя по животу — есть хотелось, хоть в кафе и наелся — и направился на кухню.
Дом был двухэтажный, не новый, но уютный, пахнущий древесиной и чем-то домашним, может, печеньем, которое мама иногда пекла по выходным. Лиам помнил, как родители копили на него годами, отказывая себе во всём, лишь бы дать детям крышу над головой. Стены были украшены семейными фотографиями — вот они все вместе на Рождество, вот Роберт с Лиамом на пляже, вот Бэлла в выпускном платье...
Он спустился по лестнице, слегка скрипящей под ногами, и зашёл на кухню. Здесь всегда пахло кофе и специями — мама любила готовить. Холодильник гудел, как старый добрый друг, и когда Лиам открыл его, внутри обнаружился вчерашний суп — куриный, с лапшой, мамин фирменный.
— Ну хоть что-то, — пробормотал он себе под нос, доставая кастрюльку.
Плита зашипела, когда он зажёг огонь, и вскоре аромат супа начал наполнять кухню. Лиам прислонился к столешнице, достал телефон и начал листать ленту. Смешные видео с котиками, дурацкие мемы, очередной скандал в политике...
И вдруг — она.
Бэлла.
Его старшая сестра, которую он не видел уже... сколько? Год? Два? Она выглядела совсем по-другому: её белые, почти такие же, как у него, волосы теперь были угольно-чёрными, а голубые глаза, всегда такие ясные, теперь казались карими — наверное, линзы. Она улыбалась в камеру, обнимая какого-то парня с татуировками, и подпись гласила: «Лучшие выходные на побережье!»
Лиам замер.
Он помнил, как они с Бэллой были неразлучны в детстве. Она водила его по магазинам, покупала ему мороженое, смеялась, когда он рассказывал глупые шутки... А потом погиб Роберт.
Роберт.
Старший брат, который всегда защищал их обоих. Высокий, сильный, с такими же белыми волосами и голубыми глазами. Он разбился на машине, возвращаясь с вечеринки. Пьяный водитель, красный свет, мгновение — и всё.
После этого семья развалилась.
Родители начали ссориться — мать обвиняла отца, что он слишком мягкий, отец кричал, что она слишком холодная. Бэлла... Бэлла просто сломалась. Однажды утром Лиам проснулся и увидел, что её комната пуста. Только записка на столе:
«Я не могу больше здесь быть. Прости.»
Она уехала куда-то на побережье, сменила номер, удалила все старые фото. Как будто стёрла их из своей жизни.
Лиам вздохнул и потёр глаза. На плите суп уже булькал, и пар поднимался к потолку. Он выключил огонь, налил себе тарелку и сел за кухонный стол.
Дом был тихим. Слишком тихим.
Он взял ложку, но прежде чем начать есть, взгляд снова упал на телефон. На фото Бэлла смеялась, и её глаза блестели.
— Ну хоть ты счастлива, — прошептал он.
И улыбнулся. Потому что иначе было бы слишком грустно.
Тарелка с остатками супа звякнула о дно раковины, когда Лиам ставил её в воду. Пар ещё поднимался от горячей посуды, оседая каплями на его пальцах. Он автоматически потёр их о джинсы, включил воду и принялся мыть тарелку, наблюдая, как жирные круги от бульона растворяются в пене.
— Ну хоть посуду помыл, — пробормотал он себе под нос, — уже достижение.
Кухня погружалась в темноту — за окном летний вечер медленно перетекал в ночь. Лиам выключил свет и потянулся, чувствуя, как усталость наваливается на плечи тяжёлым грузом. Телефон в кармане джинсов слегка жал бедро, напоминая себе.
Лестница на второй этаж скрипела под ногами — третий шаг всегда издавал особенно громкий звук, будто протестуя против любого, кто осмелится по нему ступить.
— Тише, старина, — усмехнулся Лиам, наступая аккуратнее.
Его комната встретила его прохладой и лёгким беспорядком — футболка валялась на спинке кресла, пара книг лежала раскрытыми на столе, а гитара, на которой он так и не научился толком играть, скромно прислонилась к стене. Лиам пнул кроссовки в угол и плюхнулся на кровать, отчего пружины жалобно заскрипели.
Телефон снова оказался в руках. Большой палец сам собой начал листать ленту, но сегодня что-то было не так. Обычные мемы и смешные видео вдруг казались... пустыми. Лиам откинулся на подушку и уставился в потолок.
— Девятнадцать лет, — прошептал он в темноту, — а ты что сделал?
Школу закончил — да. Но разве этого достаточно? Вон, Майкл уже подрабатывает в автосервисе, Джек и вовсе умудрился устроиться в местную газету. А он?
Он перевернулся на бок и снова взглянул на экран.
— Актерство... — пробормотал он.
Ещё в школе все говорили, что у него талант. Когда он читал монологи на литературе, даже самые отъявленные хулиганы замолкали. Учительница театрального кружка как-то сказала ему:
— "Лиам, у тебя дар. Ты заставляешь людей верить."
Но где этот дар теперь? Пылится где-то между нестиранными носками и невыученными аккордами на гитаре?
Пальцы сами набрали в поиске: "Кастинги для начинающих актёров".
— Ого, — прошептал он, увидев объявление.
"Требуются молодые люди для съёмок в рекламе энергетика. Опыт не обязателен."
Сердце вдруг застучало чаще. Он прикусил губу, пальцы замерли над экраном.
— Чёрт с ним, — резко выдохнул он и начал набирать сообщение.
"Здравствуйте! Меня зовут Лиам, мне 19 лет. Хочу попробовать себя в актёрской сфере. Опыта нет, но я быстро учусь и..."
Он задумался, потом стёр последние слова и написал просто:
"...и я горю этим. Дайте шанс. Мой номер..."
Отправил.
Телефон шлёпнулся на грудь, а Лиам закрыл глаза. В голове уже крутились картинки — вот он на съёмочной площадке, вот камера крупным планом, вот он...
— Ладно, мечтатель, — сам себя оборвал он, — сначала дождись ответа.
Он потянулся к выключателю, погружая комнату в темноту. Глаза медленно привыкали к темноте, выхватывая из мрака знакомые очертания — гитару, книжную полку, силуэт дерева за окном.
— Завтра, — прошептал он в подушку, — завтра всё может измениться.
И хотя разум подсказывал, что это всего лишь реклама энергетика, что это не "Голливуд", не премьера, не овации... сердце упрямо стучало: "Это начало".
Сон медленно накатывал, унося с собой сомнения. Последнее, что он успел подумать — а вдруг Бэлла когда-нибудь увидит его по телевизору?
И впервые за долгое время он заснул с лёгкой улыбкой.
2
Горячий воздух словно плотное одеяло обволакивало Лиама, вырывая его из сна. Он ворочался, пытаясь найти прохладное место на простыне, но безуспешно - кондиционер молчал. Сонные пальцы нащупали пульт на тумбочке, несколько раз бесполезно тыкнули в кнопку, прежде чем он открыл глаза.
— Чёрт... — хрипло пробормотал он, садясь на кровати.
Волосы прилипли ко лбу, а футболка стала мокрой от пота. Лиам провёл рукой по лицу, смахивая капли, и потянулся к окну, распахнув его шире. Утренний воздух, ещё не раскалённый солнцем, слабо шевелил занавески.
Шаги по лестнице были тяжёлыми, будто ноги стали ватными от жары. На кухне пахло корицей и чем-то молочным - мама стояла у плиты, её белые волосы, аккуратно подстриженные каре, слегка шевелились от движения. Она держала телефон в одной руке, а другой помешивала что-то в кастрюле, её карие глаза быстро скользили по экрану.
— Доброе утро, — хрипло сказал Лиам, плюхаясь на стул.
Мама вздрогнула, чуть не выронив ложку, и обернулась. Её лицо, обычно такое строгое на приёмах, смягчилось, когда она увидела сына.
— Ой, Лиам! Доброе утро, солнышко, — голос её звучал тёпло, как и всегда по утрам. — Ты так тихо спускаешься... Как вчера в кафе?
Он потёр глаза, пытаясь прогнать остатки сна, и зевнул:
— Нормально. Джек снова пытался убедить Майкла, что ананасы в бургерах - это гениально.
Мама закатила глаза, но губы её дрогнули в улыбке:
— Боже, эти ваши бесконечные споры... Каша почти готова, хочешь с ягодами?
Лиам кивнул, разглядывая маму. В утреннем свете её лицо казалось моложе, морщинки у глаз менее заметными. Но руки... Руки выдавали её профессию - пальцы были длинными и тонкими, всегда ухоженными, но с едва заметной дрожью - последствия бесконечных операций, бессонных ночей и сложных решений.
— Как на работе? — спросил он, принимая от неё тарелку с дымящейся овсянкой.
Мама вздохнула, откладывая телефон:
— Сегодня выходной, слава богу. Вчера была сложная операция... — она на мгновение задумалась, будто решая, стоит ли продолжать, но потом махнула рукой. — Но всё хорошо закончилось.
Она села напротив, обхватив чашку с кофе. Лиам видел, как её глаза блеснули - это был тот редкий момент, когда она позволяла себе расслабиться, снять маску "доктора Стивенс", стать просто мамой.
— Ты сегодня что-то планировал? — спросила она, отпивая глоток.
Лиам покрутил ложкой в каше, размышляя, стоит ли рассказывать о вчерашней заявке на кастинг.
— Не знаю... Может, с парнями куда-то сходим.
Мама внимательно посмотрела на него, и он почувствовал, как под этим взглядом ему становится неловко - казалось, она всегда знала, когда он что-то не договаривает.
— Лиам... — начала она, но тут зазвонил её телефон.
Она взглянула на экран, и её лицо сразу изменилось - снова появилась та собранность, которую он знал так хорошо.
— Извини, солнышко, это из клиники... — она уже вставала, прижимая телефон к уху. — Да, я слушаю...
Лиам наблюдал, как она вышла в коридор, её голос стал деловым, чётким. Он вздохнул и продолжил есть кашу, размышляя о том, как быстро она может переключаться - только что была просто мамой, а теперь снова доктор Стивенс, к которому пациентки приходят со своими страхами и надеждами.
Через несколько минут она вернулась, уже держа в руках ключи от машины.
— Извини, мне нужно заехать в больницу, — её голос звучал виновато. — Обед в холодильнике, ладно?
— Да без проблем, — Лиам махнул рукой. — Я же взрослый уже.
Она улыбнулась, быстро поцеловала его в макушку и уже спешила к выходу. Лиам слышал, как хлопнула входная дверь, завелась машина... И вот он снова один на кухне, с тарелкой овсянки и мыслями о том, что сегодня может прийти ответ на его заявку.
Он достал телефон, проверил почту... Ничего.
— Ну конечно, — пробормотал он, — кто будет отвечать в такую рань?
Но где-то глубоко внутри уже зарождалась маленькая надежда - а вдруг сегодня действительно станет тем днём, когда что-то изменится?
Последняя порция овсянки исчезла с ложки, оставив после себя сладковатое послевкусие корицы. Лиам лениво провёл языком по губам, отодвинул тарелку и потянулся, чувствуя, как суставы похрустывают после сна.
— Наелся, — пробормотал он себе под нос, поднимаясь со стула.
Тарелка со звоном опустилась в раковину, присоединившись к одинокой чашке из-под маминого кофе. Лиам оглядел кухню — чисто, пусто, без признаков папы. Ни его любимая кружка с надписью "Лучший папа", ни привычный беспорядок из газет и ключей на столе.
— На работе, конечно, — вздохнул Лиам.
Отец исчезал на сутки, а то и двое, возвращаясь лишь затем, чтобы переодеться и снова уйти. "Строительный бизнес не ждёт", — говорил он, но Лиам иногда ловил себя на мысли, что уже почти не помнит отцовского голоса.
Лестница скрипела под ногами, провожая его на второй этаж. В комнате было душно, несмотря на распахнутое окно — летняя жара не собиралась отступать. Лиам плюхнулся на кровать, отчего пружины жалобно застонали, и достал телефон.
Экран ожил, показывая пустую переписку с друзьями — ни новых сообщений, ни ответа на вчерашнюю заявку.
— Ну и ладно, — проворчал он, открывая чат с Майклом и Джеком.
Пальцы замерли над клавиатурой. Что написать? "Привет, чем заняться?" — звучало слишком уж по-детски. "Есть планы?" — будто он какой-то официант.
В конце концов он просто набрал:
— Эй, придурки, не померли там?
Ответ пришёл почти мгновенно — видимо, оба уже уткнулись в телефоны.
— О, белый призрак ожил! — это был Джек.
— Ты проспал до полудня или как? — добавил Майкл.
Лиам усмехнулся — они всегда знали, как его раздразнить.
— Полудня ещё час, дебилы, — отбился он. — Чё по планам?
Троеточие в чате долго мигало, будто друзья совещались. Наконец пришло сообщение:
— Киношка в два. Идёшь?
Лиам задумался. Кино... Обычно он любил, но сегодня что-то не лежала душа к темноте зала и чужим историям.
— Может, лучше куда-нибудь на улице? — написал он. — Жара же, можно в парк.
— В парке сдохнешь от жары, — ответил Майкл.
— Да ты просто боишься, что твой ананасовый бургер не одобрят голуби, — парировал Лиам.
Джек прислал смайлик с хохотом.
— Ладно, встречаемся у фонтана через час, — сдался Майкл. — Только если я умру от теплового удара, вы оба будете плакать на моих похоронах.
— Обещаем принести ананасы на могилу, — пообещал Лиам, ухмыляясь.
Он выключил телефон и откинулся на подушку. Час до встречи... Чем заняться?
Взгляд упал на гитару в углу.
— Может, попробовать... — он потянулся к ней, смахнув пыль с гриффа.
Пальцы неуверенно перебирали струны, извлекая фальшивые ноты. Лиам скривился — сколько времени он уже "учится", а толку ноль.
— Ладно, не судьба, — положил гитару обратно.
Осталось только ждать. Он лёг на спину, уставившись в потолок, где с детства осталось пятно, похожее на дракона. Сколько раз он представлял, что это облако, корабль, лицо... Он пролежал так очень долго.
Телефон вдруг завибрировал. Не чат — письмо.
Лиам резко сел, сердце заколотилось где-то в горле. Он открыл почту...
"Уважаемый Лиам! Мы рассмотрели вашу заявку и..."
Он не успел дочитать — снизу раздался звонок в дверь.
— Лиам! — это был голос Джека. — Ты там уснул опять?
Друзья стояли на пороге, задыхаясь от жары. Майкл уже красный, как рак, а Джек размахивал бутылкой воды.
— Ну что, идём умирать в парк? — спросил Майкл.
Лиам засунул телефон в карман, чувствуя, как улыбка расползается по лицу.
— Сейчас, — крикнул он. — У меня для вас новости есть.
Дверь захлопнулась за спиной с глухим щелчком замка. Лиам на мгновение задержался, перекладывая ключи в руке, потом наклонился и засунул их под потертый коврик, где они лежали уже лет пять — вся семья знала это место.
— Ты серьезно до сих пор оставляешь ключ под ковриком? — Джек скривился, поднимая бровь. — Любой маньяк может...
— Заткнись, — Лиам толкнул его плечом, заставляя споткнуться. — У нас тут райский уголок, никаких маньяков.
Майкл фыркнул, поправляя солнцезащитные очки:
— Сказал парень, который боится темноты.
— Я не боюсь! — Лиам заерзал, чувствуя, как уши начинают гореть. — Я просто... рационально опасаюсь.
Друзья переглянулись и синхронно рассмеялись — они всегда так делали, будто отрабатывали заранее подготовленный номер. Лиам только покачал головой и тронулся в путь, чувствуя, как асфальт жжет подошвы кроссовок. Солнце висело прямо над головой, раскаленное и беспощадное, заставляя пот стекать по спине.
Они шли по знакомой дороге, мимо покосившегося забора старого дома миссис Кларк, мимо ларька с мороженым, где когда-то Бэлла покупала эскимо, мимо остановки, на которой Роберт в последний раз махал рукой перед тем, как сесть в автобус...
— Так что там ты хотел рассказать? — Джек неожиданно нарушил молчание, швырнув камешек под ноги.
Лиам замедлил шаг, пальцы непроизвольно потянулись к карману, где лежал телефон.
— Я... кажется, мне ответили в заявке, — голос его дрогнул, выдавая волнение.
— И? — Майкл остановился, развернулся к нему. — Ты даже не проверил?
— Я хотел... — Лиам глотнул, чувствуя, как комок подкатывает к горлу. — Я хотел прочитать это с вами.
Тишина повисла между ними, густая и неловкая. Джек первым не выдержал:
— Ну так давай, доставай уже, дурачок!
Они столпились вокруг него на узком тротуаре, заслонив телефон от солнца. Лиам сглотнул, открыл почту...
"Уважаемый Лиам! Мы рады сообщить, что ваша заявка одобрена, съёмки завтра, адрес..."
— Блин! — Джек врезал ему в плечо так, что телефон едва не вылетел из рук. — Ты прошел!
— Тише, идиот! — Майкл зашипел, но глаза его сияли. — Это же... это реально круто!
Лиам не мог говорить. Он только стоял, сжимая телефон в дрожащих пальцах, и чувствовал, как что-то теплое и огромное распирает его изнутри.
— Ты будешь сниматься, — Джек покачал головой. — Настоящий актер.
— Пока только реклама, — Лиам наконец нашел голос, но он звучал чужим, сдавленным.
— Это начало, — Майкл серьезно посмотрел на него. — Ты же сам говорил.
Они снова тронулись в путь, но теперь шаг стал легче, а солнце — не таким обжигающим. Лиам ловил на себе взгляды прохожих — ему казалось, что они уже видят в нем кого-то другого, не просто парня с белыми волосами, а...
— О, смотрите, кто у нас тут — звезда экрана! — Джек вдруг заковылял, изображая важную походку.
— Заткнись, — Лиам рассмеялся, но внутри что-то ёкнуло приятно.
Магазин встретил их ледяным дыханием кондиционера. Они замерли у витрины с напитками, выбирая подходящий.
— Берем "Фанту", — Джек схватил бутылку с оранжевой этикеткой. — Она же как будто светится, прямо как твое великое будущее.
— Ты сегодня особенно невыносим, — Лиам потянулся за "Колой", но Майкл уже протягивал ему "Фанту".
— На, будущая звезда. Пей свою славу.
Они вышли на улицу, и жара снова обрушилась на них, заставляя морщиться. Джек первым открутил крышку, и газировка с шипением брызнула ему на футболку.
— Идеально, — он осмотрел пятно. — Теперь хоть немного прохладнее.
Фонтан был уже близко — его шум слышался сквозь шелест листьев. Они ускорили шаг, предвкушая прохладу.
—Завтра я так понимаю ты будешь занят? — Майкл спросил, отпивая из бутылки.
Лиам снова достал телефон, перечитал письмо:
— Получается что да.
— Мда, — Джек присвистнул. — Ну звезда...
— Звезда, — Майкл закончил за него.
Тишина. Даже Джек не нашел что сказать. Они стояли у фонтана, и брызги воды оседали на их разгоряченной коже, а Лиам чувствовал, как реальность медленно меняется вокруг него, принимая новые очертания.
— Я не знаю, что делать, — он вдруг выдохнул.
Друзья переглянулись. Потом Джек хлопнул его по спине:
— Ты будешь идти и делать. А мы будем смотреть и гордиться.
И в этот момент, под плеск воды и крики чаек, Лиам понял — что бы ни случилось дальше, сегодняшний день он запомнит навсегда.
Брызги фонтана оседали на их разгорячённые лица, принося долгожданную прохладу. Лиам с наслаждением подставил ладони под струи воды, чувствуя, как капли стекают по запястьям. Джек плюхнулся на траву с таким видом, будто пробежал марафон, и залпом осушил половину бутылки с газировкой.
— Ах, вот это да! — выдохнул он, вытирая рот тыльной стороной ладони. Пустая бутылка с глухим стуком упала на газон, покатившись к кустам.
Лиам нахмурился, следя за тем, как пластик застревает в высокой траве. Пальцы сами собой сжались — он ненавидел, когда мусорили, особенно в их любимом парке.
— Ты что, не видишь урну? — не выдержал Майкл, указывая на металлический бак в трёх шагах от них.
Джек только махнул рукой:
— Расслабься, эколог. Уборщики за это деньги получают.
Лиам промолчал, отворачиваясь. Он знал, что спорить бесполезно — Джек всегда находил оправдания. Вместо этого он растянулся на траве, чувствуя, как влажные травинки щекочут шею.
— О, смотрите кто пришёл! — вдруг фыркнул Джек, доставая из кармана смятую пачку сигарет.
Он ловко стукнул её по запястью, ловия выпавшую сигарету зубами. Зажигалка щёлкнула один, два раза — и вот уже синий дымок закружился в воздухе, смешиваясь с запахом воды и нагретого асфальта.
— Ну что, будущий актёр? — Джек протянул пачку Лиаму, хихикая. — Для храбрости перед кастингом?
Лиам скривился, отодвигаясь:
— Ты же знаешь, я не курю.
— Да ладно тебе, — Джек закатил глаза, — один раз не считается.
— Оставь его, — Майкл выхватил пачку из рук Джека. — Не всем нравится травить себя этой дрянью.
Джек только фыркнул, выпуская дым колечками. Они сидели втроём, наблюдая, как дети бегают вокруг фонтана, а пенсионеры кормят голубей.
— Так что будем делать? — наконец спросил Лиам, ломая тягостное молчание.
— Можно в кино, — предложил Майкл.
— Опять? — Джек скривился. — В прошлый раз ты заснул на первом же экшн-сцене.
— Потому что это был третий фильм подряд!
— Ага, и кто нас на них таскал?
Лиам слушал их перепалку, улыбаясь. Эти двое могли поспорить даже из-за погоды. Он закрыл глаза, подставляя лицо солнцу, и вдруг почувствовал, как телефон в кармане завибрировал.
Сердце ёкнуло — а вдруг это снова о кастинге? Но экран показал незнакомый номер.
— Кто это? — приподнял бровь Майкл, заглядывая через плечо.
— Не знаю, — Лиам сглотнул, принимая вызов. — Алло?
Голос в трубке был женским, чётким и деловым:
— Это Лиам Стивенс? Говорит Анна из кастинг-агентства "Прожектор". Мы хотели бы уточнить некоторые детали...
Он замер, чувствуя, как друзья затаили дыхание рядом.
— Да, я слушаю...
Пока женщина говорила о времени, месте и необходимых документах, Лиам машинально выдёргивал травинки из земли, не в силах усидеть на месте.
— Понял. Да. Спасибо большое! — он отключился и уставился на друзей широко раскрытыми глазами.
— Ну??? — не выдержал Джек.
— Они... они хотят, чтобы я принёс несколько своих фото. И... — голос Лиама дрогнул, — они сказали, что это может быть не только реклама. Что там будут смотреться и для небольшой роли в сериале.
Тишина. Даже Джек потерял дар речи.
— Чёрт, — наконец выдохнул Майкл. — Это же...
— Капец как круто! — закончил за него Джек, вскакивая на ноги. — Мы должны это отметить!
Он размахнулся и швырнул окурок в фонтан, чем вызвал недовольные взгляды прохожих.
— Идём в бар", — объявил Джек, потягиваясь. — Я угощаю.
— Ну наконец-то, — проворчал Майкл, поднимаясь.
Лиам задержался на секунду, глядя на окурок, плавающий в чистой воде фонтана. Потом вздохнул, достал его и выбросил в урну.
— Будущий актёр, а мусор собирает, — усмехнулся Джек.
— Будущий актёр, а ведёт себя как человек, — парировал Майкл.
Лиам только покачал головой, догоняя друзей. Сегодняшний день становился всё страннее и прекраснее, и он чувствовал — это только начало.
Тротуар под ногами постепенно сменялся от серого асфальта к выложенной плиткой дорожке, ведущей к неожиданной находке – двухэтажному бару в стиле старого Нью-Орлеана. Ажурные кованые балкончики второго этажа увивали плющ и гирлянды теплых желтых огней, которые уже начинали зажигаться, хотя до вечера оставалось несколько часов. Темное дерево фасада контрастировало с бирюзовыми ставнями, а над входом висела вывеска в форме трубы саксофона с неоновой надписью "Blue Note".
— Ого, — Джек замер, закинув голову назад, — мы что, в кино попали?
— Похоже на декорацию, — согласился Майкл, поправляя очки, будто не доверяя своим глазам.
Лиам молчал, впитывая атмосферу. Сквозь открытые окна доносились живые джазовые аккорды, смешанные с гулким гомоном голосов. Дверь с витражными стеклами призывно покачивалась, будто манила их войти.
— Ну что, господа будущей кинозвезды? — Джек уже толкал дверь, пропуская внутрь волну прохладного воздуха, пахнущего дубом, кофе и чем-то сладковато-пряным.
Интерьер оказался еще более впечатляющим – барная стойка из полированного красного дерева тянулась вдоль всей левой стены, за ней сверкали сотни бутылок с золотистыми и рубиновыми жидкостями. Потертые кожаные диваны и низкие столики из темного дерева расставлены так, чтобы никто не мешал соседям, но все еще чувствовалось единство пространства. На маленькой сцене в углу трио – контрабас, саксофон и ударные – играло что-то томное и меланхоличное.
Они устроились в углу, у окна, где свет падал мягкими пятнами через витражи.
— Ну что, господа, — Джек уже изучал меню, — раз у нас тут будущая знаменитость, надо заказать что-то соответствующее.
Официантка с татуировкой вишенки на запястье и улыбкой, которая казалась слишком теплой для этого места, подошла к их столику.
— Что будете, джентльмены?
— Что-нибудь... особенное, — Джек сделал многозначительную паузу. — Чтобы запомнилось.
Девушка улыбнулась еще шире:
— У нас как раз новые настойки – "Мечта поэта" с лепестками роз и "Голубой закат" с цветами бузины.
— О, это про нас! — Джек хлопнул по столу. — По две каждой!
Лиам хотел возразить, но Майкл его опередил:
— Только "Голубой закат" – он под цвет глаз нашей будущей звезды.
Настойки оказались такими же красивыми, как и обещали – одна переливалась градиентом от нежно-розового к золотистому, другая сияла глубоким синим цветом с фиолетовыми переливами.
— За будущее, — Джек поднял бокал, в котором жидкость переливалась, как северное сияние.
— За будущее, — эхом откликнулись Майкл и Лиам.
Первый глоток обжег горло, но почти сразу сменился неожиданным цветочным послевкусием. Лиам кашлянул, заставив друзей смеяться.
— Ну и как, — Майкл облокотился на стол, — ты вообще представляешь, что будешь делать, если... ну, если все получится?
Лиам покрутил бокал в руках, наблюдая, как жидкость оставляет синие следы на стекле.
— Не знаю. Может, перееду...
— В Лос-Анджелес? — Джек фыркнул. — Ты же ненавишь жару.
— Тогда в Нью-Йорк, — Лиам улыбнулся.
— А мы? — Майкл задал вопрос, который, казалось, висел в воздухе с момента того письма.
Тишина затянулась. Даже Джек перестал ухмыляться.
— Вы... — Лиам обвел взглядом их лица – Майкла с его вечными очками и серьезным взглядом, Джека с беспечной улыбкой, которая никогда не доходила до глаз. — Вы будете моими личными кризисными менеджерами.
Джек рассмеялся и налил еще:
— То есть будем отгонять от тебя папарацци и назойливых поклонниц?
— Особенно поклонниц, — подхватил Майкл.
Они смеялись, пили, говорили о будущем так, будто оно уже наступило – Лиам на красной дорожке, они с Майклом и Джеком в первом ряду на премьере, их имена в титрах...
А за окном медленно садилось солнце, окрашивая бирюзовые ставни в золотистый цвет, и музыка внутри становилась все громче, все веселее, пока не слилась с их смехом в единую мелодию этого странного, прекрасного дня.
Синий закат за окнами бара постепенно сгущался до фиолетовых сумерек, а их столик превратился в островок теплого света среди полумрака заведения. Вторые круг напитков уже стоял перед ними – на этот раз бармен, заметив их оживленную беседу, предложил что-то особенное: коктейль "Последний кадр" с гранатовым сиропом, который оставлял на стекле следы, похожие на кинопленку.
— Представляешь, — Джек размахивал руками, едва не опрокидывая бокал, — ты получаешь "Оскара", поднимаешься на сцену, а твоя речь такая дурацкая, что...
— Как у тебя сейчас? — перебил Майкл, но глаза его смеялись.
Лиам откинулся на спинку кожаного дивана, чувствуя, как алкоголь теплой волной разливается по телу. Он наблюдал, как свет от витражей рисует на столе причудливые узоры, как саксофонист на сцене закрывает глаза, полностью отдаваясь музыке, как официантка с вишневой татуировкой перемигивается с барменом.
— А помните, — вдруг сказал он, — как мы в девятом классе ставили тот дурацкий спектакль про...
— О боже, нет! — Майкл закрыл лицо руками. — Ты с твоей "драматической" смертью в третьем акте.
— Зато я получил свою первую овацию, — Лиам поднял бокал в тост за прошлое.
Джек тем временем увлекся попытками сбалансировать ложку на носу, что привлекло внимание соседнего столика – пары женщин лет тридцати, которые явно находили их компанию забавной. Одна из них, рыжая в зеленом платье, даже подмигнула Лиаму, когда их взгляды встретились.
— О, похоже у нашей звезды появилась первая поклонница, — прошипел Джек, тут же забыв про ложку.
— Заткнись, — Лиам почувствовал, как кровь приливает к лицу, что никак нельзя было списать на действие алкоголя.
Майкл, всегда самый трезвомыслящий из них, тем временем заказал тарелку картофельных драников с соусом из трюфелей – "чтобы не умереть с голоду", как он выразился. Аромат жареного картофеля и трав смешался с джазовыми аккордами, создавая странное ощущение уюта посреди этого полутемного заведения.
— Я серьезно, — Майкл вдруг сказал, обмакивая драник в соус, — что ты будешь делать, если тебе действительно предложат уехать?
Тишина повисла между ними. Даже Джек перестал строить глазки рыжей. Лиам медленно поворачивал бокал в руках, наблюдая, как гранатовые капли стекают по стенкам.
— Вернусь, — наконец сказал он. — Чтобы снять кино про нас троих. Про этот бар. Про эти дурацкие драники.
Джек фыркнул, но что-то изменилось в его взгляде – стало теплее, мягче.
— Тогда за дурацкие драники! — он поднял бокал, и они снова чокнулись, на этот раз так сильно, что синий коктейль расплескался, оставив на скатерти пятно, похожее на крошечное озеро.
Музыка на сцене сменилась на что-то более ритмичное, и вскоре они уже подпевали незнакомой мелодии, путая слова, но не теряя энтузиазма. Лиам ловил себя на мысли, что хочет запомнить этот момент до мельчайших деталей – как пахнет кожа дивана, как дрожит голос саксофона, как свет играет в бокале Джека, когда тот заливается смехом над какой-то своей же шуткой.
Когда они наконец вышли на улицу, ночь уже полностью вступила в свои права. Фонари бросали длинные тени на мостовую, а где-то вдали слышался смех другой компании, такого же потерявшего счет времени, как и они.
— Завтра тебе на кастинг, — вдруг вспомнил Майкл, спотыкаясь о бордюр. — А ты пьян в стельку.
— Я в порядке, — Лиам покачал головой, хотя мир вокруг слегка плыл. — Это просто... подготовка к роли.
Они шли по пустынным улицам, распевая что-то бессвязное, их голоса разносились между спящими домами. Лиам знал, что завтра будет головная боль, будет волнение перед кастингом, будет страх и сомнения. Но сейчас, в этой синей ночи, под бесконечным небом, он чувствовал только одно – что бы ни случилось завтра, эти мгновения, этот вечер, этот смех – настоящее. И ни один кастинг, ни одна роль не смогут этого изменить.
Фонарь мерцал, как уставший страж, когда они подошли к дому Лиама. Тротуар под ногами казался мягким, неровным — то ли от выпитого, то ли от усталости, накопившейся за этот бесконечный день. Лиам остановился, пошатываясь, и вдруг заметил дверь в дом приоткрыта, а ключа под ковриком нет.
— Опа, — Джек присвистнул, — либо твоя мама дома, либо самые вежливые грабители на свете.
— Заткнись, — Лиам провел рукой по лицу, пытаясь стряхнуть алкогольную дымку. — Наверное, мама вернулась с дежурства.
Майкл нахмурился, поправляя очки, которые сползли на кончик носа:
— Ты уверен, что в порядке? Может, проводить?
— Да ладно, — Лиам махнул рукой, хотя мир вокруг слегка плыл, как вода в фонтане, у которого они сидели всего пару часов назад. — Я просто посплю, и всё будет окей.
Они стояли втроем на пороге, в тишине, нарушаемой только далеким лаем собаки. Джек вдруг протянул руку, неожиданно серьезный:
— Ну, удачи завтра, звезда.
— Да, — Майкл кивнул, — просто будь собой.
Лиам почувствовал, как что-то теплое и тяжелое подкатывает к горлу. Он сжал их руки по очереди, крепче, чем планировал.
— Спасибо, парни. Завтра расскажу, как всё прошло.
Они еще секунду постояли, потом Джек фыркнул и толкнул Майкла в плечо:
— Ладно, пошли, пока этот мечтатель не расплакался.
Их смех и шаги затихли в темноте, а Лиам остался на пороге, вдруг осознавая, как сильно дрожат его руки. Он толкнул дверь, и она со скрипом открылась, впуская его в темный коридор.
Дом пахнул привычно — полиролью для мебели, мамиными духами и чем-то еще, что невозможно было определить, но что всегда ассоциировалось с домом. Лиам снял кроссовки, поставил их аккуратнее, чем обычно — алкоголь делал его странно сосредоточенным на мелочах.
Родительская дверь в конце коридора была закрыта, но под ней виднелась узкая полоска света.
— Мам? — тихо позвал он, но ответа не последовало.
Может, она заснула с включенным светом. Или читает. Или...
Лиам покачал головой — мысли путались, как нитки в бабушкином клубке. Он пошел наверх, держась за перила, которые почему-то казались сегодня более шаткими.
Его комната встретила его прохладой и беспорядком — гитара в углу, куча одежды на стуле, открытый ноутбук на столе. Лиам пнул кроссовки под кровать и плюхнулся на простыни, даже не раздеваясь. Потолок над ним медленно вращался, принимая странные формы — то сужаясь, то расширяясь, как объектив камеры.
Он закрыл глаза, и перед ним поплыли образы — синий коктейль в баре, улыбка рыжей девушки, серьезное лицо Майкла, когда он говорил "просто будь собой"...
— Завтра, — прошептал Лиам в подушку, уже на грани сна.
И последнее, что он почувствовал перед тем, как провалиться в темноту — легкий стук в дверь и мамин голос:
— Лиам? Ты вернулся?
Но ответить он уже не успел. Сон накрыл его, как волна, унося с собой все тревоги, все надежды, все страхи этого долгого дня.
3
Резкий солнечный луч, пробивавшийся сквозь незадернутые шторы, вонзился в веки Лиама, заставив его застонать. Он резко перевернулся на живот, но это только усилило пульсирующую боль, будто кто-то маленький и злой стучал молоточком изнутри черепа.
— Чёрт... — прохрипел он, с трудом приподнимаясь на локтях.
Комната медленно переставала вращаться, когда он сел на кровати. Язык прилип к нёбу, а во рту было такое ощущение, будто там ночевала стая кошек. Лиам потянулся к бутылке с водой на тумбочке и сделал несколько жадных глотков, чувствуя, как прохладная жидкость смывает хотя бы часть этого ужасного состояния.
Он натянул первые попавшиеся шорты и мятую чёрную майку, даже не глядя, что берет — лишь бы поскорее добраться до ванной. Ноги подкашивались, когда он спускался по лестнице, держась за перила, как старик.
— Мам? — позвал он, заглядывая на кухню.
Тишина. Кофейник был холодным, а на столе лежала записка:
"Ушла на дневное дежурство. В холодильнике есть еда. Удачи сегодня."
Лиам сжал бумажку в кулаке, чувствуя, как комок подкатывает к горлу. Он хотел, чтобы она была здесь. Хотел, чтобы кто-то сказал ему что-то ободряющее перед этим дурацким кастингом.
Аптечка висела в коридоре, за зеркалом. Лиам открыл её, разбрасывая по дороге пластыри и бинты, пока не нашёл заветную упаковку с таблетками. Он уже собирался запить их водой из-под крана, когда услышал шаги на лестнице.
Отец.
Мужчина спускался медленно, в своей привычной позе — плечи слегка ссутулены, будто невидимый груз давил на них годами. Его рабочая рубашка уже была застегнута на все пуговицы, готовность к новому дню.
— Привет, — хрипло сказал Лиам.
— Сынок, — отец кивнул, останавливаясь перед ним. Его глаза — такие же голубые, как у Лиама, но потухшие — скользнули по помятой одежде, красным глазам. — Весело вчера было?
Лиам почувствовал, как кровь приливает к лицу.
— Мы просто... отмечали.
— Конечно, — отец прошёл мимо него на кухню, доставая из шкафа свою любимую кружку. — Нашёл наконец работу?
Голос его был ровным, но Лиам знал, что за этим скрывается. Отец никогда не понимал его увлечения актерством, считая это детской блажью.
— Сегодня иду на кастинг, — выдохнул Лиам, сжимая таблетки в ладони. — Реклама.
Отец замер на секунду, затем налил себе кофе.
— Реклама, — повторил он, и Лиам услышал в этом слове всё — и разочарование, и снисхождение. — Ну, развлекайся.
Кофе хлюпнуло в кружку, звук показался Лиаму невероятно громким.
— Это может быть началом, — попытался он, но отец уже повернулся к нему спиной, доставая газету.
— Конечно, сынок.
Тишина повисла между ними, густая и неловкая. Лиам сглотнул, чувствуя, как таблетки впиваются в ладонь.
— Я... пойду собираться, — пробормотал он.
Отец даже не ответил, уже углубившись в чтение.
Лестница на второй этаж казалась сегодня длиннее обычного. Лиам заперся в ванной, наконец запил таблетки и уставился на своё отражение в зеркале — бледное, с красными прожилками на белках глаз, с всклокоченными белыми волосами.
— Отлично выглядишь, звезда, — прошипел он сам себе.
Вода из-под крана была ледяной, но он умылся несколько раз, пока кожа не начала гореть. Потом долго стоял, уперевшись ладонями в раковину, слушая, как за стеной отец хлопает дверцей холодильника, включает телевизор... обычная жизнь, которая будто не замечала, что сегодня у него может всё измениться.
Лиам глубоко вдохнул и вышел в коридор. Его комната встретила его беспорядком — вчерашняя одежда валялась на полу, гитара в углу, экран ноутбука всё ещё показывал страницу с адресом кастинг-студии.
Он сел на кровать, взял телефон. Ни сообщений от друзей, ни новых писем. Только время — 10:37.
Кастинг в час.
Лиам закрыл глаза, чувствуя, как таблетки начинают потихоньку действовать, приглушая боль. Он представлял, как завтра отец откроет газету и увидит его лицо на рекламном плакате. Как мама улыбнётся, показывая коллегам: "Это мой сын". Как Джек и Майкл будут тыкать пальцами в экран телевизора, когда реклама пойдёт в эфир.
Но сейчас он был один. С пустым желудком, трясущимися руками и диким желанием доказать всему миру — и прежде всего тому человеку внизу на кухне — что это не просто забава.
Что это его жизнь.
Пальцы Лиама скользили по экрану телефона, уничтожая ряды разноцветных шариков в игре, которую он скачал лишь для того, чтобы убить время. Каждый взрыв виртуальных шаров отдавался слабой пульсацией в висках — похмелье не собиралось отступать, несмотря на таблетки. Он перевернулся на бок, чувствуя, как простыня прилипла к спине — в комнате было душно, но открывать окно не хотелось, чтобы не слышать уличный шум.
— Ещё один уровень, — пробормотал он себе под нос, — и тогда встану.
Но уровень сменялся уровнем, а время текло странно быстро — то тянулось, как жевательная резинка, то внезапно прыгало вперёд. Когда Лиам наконец оторвался от экрана и взглянул на часы, цифры 12:47 заставили его резко сесть на кровати.
— Чёрт!
Он швырнул телефон на матрас и вскочил на ноги, от чего комната на мгновение поплыла перед глазами. Шкаф распахнулся с громким стуком, вещи вываливались на пол, пока он не нашёл то, что искал — чёрный спортивный костюм, купленный когда-то для занятий в зале, на которые он так и не пошёл.
— Хотя бы не выгляжу как клоун, — проворчал Лиам, натягивая брюки и ловя своё отражение в зеркале.
Белые волосы торчали в разные стороны, словно испуганный ёжик. Он смочил руки под краном и попытался пригладить непокорные пряди, но они упрямо возвращались на место.
— Ладно, пусть думают, что это мой стиль, — махнул он рукой, спускаясь по лестнице.
Отец сидел на кухне в том же положении, что и пару часов назад — склонившись над газетой, с неизменной кружкой кофе в руке. Только теперь рядом стояла тарелка с доеденным бутербродом.
— Я уезжаю, — сказал Лиам, останавливаясь в дверном проёме.
Тишина.
Газета шелестнула, когда отец перевернул страницу, даже не подняв глаз.
— На кастинг, — добавил Лиам, чувствуя, как в груди закипает что-то горячее и колючее.
— Угу, — отец отхлебнул кофе, — не опоздай на ужин.
Как будто он собирался в школу. Как будто это был обычный день, а не...
Лиам резко развернулся и вышел в коридор, хлопнув дверью громче, чем планировал. Его ладони дрожали, когда он набирал номер такси в приложении.
— Пять минут, — прочитал он вслух, выйдя на крыльцо.
Солнце палило нещадно, заставляя щуриться. Лиам прислонился к стене дома, чувствуя, как штукатурка цепляется за ткань костюма. В голове крутились мысли — что он скажет на кастинге? Как будет себя вести? А если забудут текст?
— Хотя бы адрес запомнил, — усмехнулся он сам себе, замечая подъезжающую машину с нужным номером.
Таксист — мужчина лет пятидесяти с усталыми глазами — кивнул ему, когда Лиам сел на заднее сиденье.
— Куда едем, молодой человек?
Лиам назвал адрес, и машина тронулась, увозя его от дома, от отца, от всего, что было так знакомо и в то же время так давило.
Он смотрел в окно, как улицы сменяли друг друга, как люди шли по своим делам, не подозревая, что вот он, Лиам Стивенс, едет на свой первый кастинг.
— Всё получится, — прошептал он, сжимая кулаки.
И впервые за этот день поверил в это.
Такси плавно остановилось у белоснежных ворот, за которыми возвышался особняк, словно сошедший с обложки архитектурного журнала. Лиам задержал дыхание, разглядывая фасад — идеально выбеленные стены, увитые плющом, огромные окна от пола до потолка, отражающие небо, и цветы. О боже, эти цветы! Каскады розовых гортензий, алые петунии в подвесных кашпо, стройные ряды лаванды, наполнявшие воздух сладковатым ароматом.
— Вам выйти здесь? — таксист обернулся, прерывая его восхищение.
— Да, спасибо, — Лиам расплатился, чувствуя, как ладони становятся влажными.
Каменная дорожка вела к массивной дубовой двери с бронзовой ручкой в виде виноградной лозы. Он поднял руку, но дверь внезапно распахнулась сама, выпуская наружу взрыв смеха и музыки.
Внутри царила оживленная суета — люди с планшетами и гарнитурами сновали между стойками с кофе, кто-то тащил стойку с одеждой, двое мужчин горячо спорили у мониторов. Лиам замер на пороге, чувствуя себя незваным гостем на чужом празднике.
— Вы к нам на кастинг?
Голос заставил его вздрогнуть. Перед ним стояла девушка — нет, не просто девушка, а ходячее произведение искусства. Ее волосы цвета спелого граната ниспадали волнами на плечи, контрастируя с фарфоровой кожей. Но больше всего поражали глаза — неестественно голубые, будто два осколка тропического льда. Линзы, понял Лиам.
— Да, это я, — его голос прозвучал хрипло, и он сглотнул. — Лиам Стивенс.
— Прекрасно! — ее губы растянулись в улыбке, обнажив идеально ровные зубы. — Я Лола, ассистентка кастинг-директора. Пойдемте со мной.
Она развернулась, и ее платье цвета хаки заколыхалось, обнажая татуировку на лодыжке — крошечную летучую мышь. Лиам последовал за ней, стараясь не споткнуться о кабели, тянущиеся по полу.
В небольшом кабинете с окнами во всю стену Лола протянула ему документ на клипборде.
— Просто формальность, — ее ноготь с черным лаком постучал по строке для подписи. — Подтверждаете согласие на использование вашего изображения.
Лиам подписался, замечая, как его рука оставляет дрожащий росчерк.
— Вот и отлично, — Лола забрала бумаги и внезапно протянула руку. — Официально знакомимся. Лолита Маркес, но все зовут Лола.
Ее ладонь оказалась удивительно теплой и живой в его потных пальцах.
— Лиам Стивенс, — он едва не добавил "просто Лиам", но вовремя остановился. — Но вы уже знаете.
— О, я знаю о вас куда больше, чем кажется, — ее глаза блеснули загадочно, когда она открыла дверь в соседнее помещение. — Посмотрев на вас, на вашу харизму, я думаю можно взять вас даже не проходя кастинг.
Сердце Лиама бешено заколотилось. Харизма. Это слово крутилось в голове, пока Лола вела его по коридору, где на стенах висели постеры с рекламными кампаниями, которые он узнавал — та самая парфюмерная реклама с бегущими по пляжу моделями, банковский ролик с улыбающейся семьей...
— Здесь мы вас подготовим, — Лола распахнула очередную дверь, открывая комнату с зеркалами во всю стену и стойками с косметикой. — Визажист и стилист приведут вас в божеский вид.
У зеркала уже сидела девушка с розовыми волосами, которая тут же вскочила при их появлении.
— О, наш новичок! — она захлопала в ладоши. — Я Миа, давай посмотрим, что с тобой делать.
Лола мягко толкнула Лиама вперед.
— Я оставлю вас в хороших руках. Через двадцать минут вас вызовут. Удачи, — она исчезла за дверью, оставив его один на один с визажистом, которая уже крутила в руках кисточку с таким видом, будто собиралась рисовать шедевр.
— Ну что, красавчик, — Миа подняла его подбородок пальцами, — давай сделаем из тебя звезду.
Лиам закрыл глаза, чувствуя, как кисточка скользит по его векам. Где-то за стеной играла музыка, смеялись люди, а в его груди поселилось странное чувство — будто он наконец-то оказался там, где должен быть.
Холодное прикосновение кисточки заставило Лиама вздрогнуть, когда Миа аккуратно подводила ему глаза. В зеркале отражалось его лицо — бледное, с едва заметными синяками под глазами от вчерашнего, с неуверенным выражением, которое он никак не мог согнать.
— Сиди спокойно, — Миа легонько щелкнула его по лбу, — а то сделаю тебе стрелки как у египетской царицы.
Ее пальцы ловко двигались по его лицу — то припудривая, то замазывая несовершенства, которые Лиам сам никогда не замечал. Аромат косметики смешивался с запахом ее духов — что-то сладкое, с нотками ванили.
— Ты давно здесь работаешь? — спросил Лиам, стараясь не шевелиться, когда она взялась за его волосы, смачивая их чем-то липким и холодным.
Миа задумалась, закусив губу.
— Где-то два года уже, — она провела расческой по его белым прядям, заставляя их лечь идеально. — Начинала стажером, мыла кисти и бегала за кофе. А теперь вот делаю красивыми таких вот дрожащих новичков.
Она улыбнулась, и в зеркале Лиам увидел, как преображается ее лицо — появляются ямочки на щеках, а глаза сужаются от искреннего веселья.
— А что, тут часто берут людей... без кастинга? — он не мог поверить, что это происходит с ним.
Миа замерла на секунду, затем громко рассмеялась.
— О боже, нет! — она схватила спрей и начала фиксировать его прическу. — Это как выиграть в лотерею. Я за все время, что здесь, может, пару раз такое видела.
Лиам почувствовал, как в груди что-то екает.
— Я даже не знал... Я просто пришел на кастинг, думал, может, повезет...
— Ага, а тебя сразу взяли, — Миа щелкнула пальцами перед его носом. — Значит, в тебе что-то есть. Лоли не просто так людей выбирает.
Она отошла на шаг, оценивая свою работу, затем резко повернула его кресло к большому зеркалу.
— Ну что, красавчик?
Лиам едва узнал себя. Его обычно растрепанные волосы теперь лежали идеально, слегка поблескивая под светом ламп. Кожа выглядела ровной и сияющей, глаза — больше и выразительнее. Даже губы казались более четкими.
— Я... — он не нашел слов.
— Да, я знаю, я гений, — Миа похлопала его по плечу. — Теперь слушай сюда.
Она присела перед ним, внезапно став серьезной.
— Первый раз всегда страшно. Ты будешь трястись, потеть и думать, что все ненавидят тебя. Но это не так.
Ее пальцы с ярко-розовым лаком сжали его колени.
— Главное — показать себя. Не старайся быть кем-то другим. Они уже выбрали тебя, значит, ты им нравишься.
Лиам кивнул, чувствуя, как ее слова оседают где-то глубоко внутри, придавая уверенности.
— И если сегодня все пройдет хорошо... — Миа встала, поправляя свой розовый хвост, — у тебя будет все, о чем ты мечтал. Деньги, слава, девушки...
— Или парни, — добавила она, подмигнув.
Дверь открылась, и в проеме появилась Лола, ее бордовые волосы ярко выделялись на фоне белых стен.
— Готовы? — ее голубые линзы поймали свет, на мгновение сделав глаза совершенно нереальными.
Миа толкнула Лиама вперед.
— Он более чем.
Лола протянула руку, и Лиам встал, чувствуя, как ноги слегка подкашиваются. Но теперь — теперь он был готов.
— Пойдемте, — сказала Лола, и ее губы растянулись в загадочной улыбке. — Ваша новая жизнь ждет.
4
Лоли шагала впереди быстрым уверенным шагом, её каблуки отстукивали чёткий ритм по бетонному полу. Лиам следовал за ней, чувствуя, как сердце колотится где-то в горле. Они прошли через несколько поворотов, мимо людей с рациями и стопками бумаг, пока наконец не остановились перед массивной дверью с табличкой "Съёмочная площадка №3".
— Готов к своему первому выходу на сцену? — Лола обернулась к нему, и её голубые линзы поймали свет, вспыхнув неестественным бирюзовым отблеском.
Лиам лишь кивнул, сжимая ладони в кулаки, чтобы скрыть дрожь.
Дверь распахнулась с тихим скрипом, и перед ним предстал удивительный мир — искусно воссозданная мини-заправка с блестящими колонками, витриной магазина, даже с настоящим автомобилем у одной из стоек. Всё выглядело настолько реальным, что на секунду Лиам забыл, где находится.
— Красиво, правда? — Лола провела рукой по воздуху, как фокусник, представляющий свой лучший трюк. — Наш декоратор — настоящий волшебник.
По площадке сновали люди — кто-то поправлял свет, кто-то проверял камеру, женщина с клипбордом что-то кричала в рацию. В центре всего этого стоял мужчина в кепке и клетчатой рубашке — он что-то оживлённо обсуждал с оператором, но, заметив Лола, сразу же направился к ним.
— Вот наш новичок? — его голос был неожиданно высоким для такого крупного мужчины.
— Лиам Стивенс, — Лола легко подтолкнула Лиама вперёд. — Лиам, это Виктор, наш режиссёр.
Виктор оценивающе осмотрел Лиама с ног до головы, затем неожиданно улыбнулся:
— Ну что, готов подарить нам немного магии?
— Я... — голос Лиама предательски дрогнул, но он сделал глубокий вдох. — Да. Абсолютно.
Виктор хлопнул в ладоши, заставив всю площадку замолчать:
— Внимание, все! У нас пять минут до начала. Лиам, иди с Лолай, она объяснит сцену.
Лоли увела его в сторону, к столику с бутылками энергетика — продукта, который, видимо, и предстояло рекламировать.
— Всё просто, — она взяла одну из бутылок, переливая голубую жидкость перед его лицом. — Ты молодой, дерзкий, полный энергии. Заезжаешь на заправку, берёшь этот напиток, делаешь глоток — и мир вокруг взрывается красками.
Она сделала паузу, изучая его реакцию.
— Главное — не играть. Не старайся быть кем-то другим. Просто почувствуй этот момент. Представь, что ты действительно получаешь невероятный заряд сил.
Лиам кивнул, перекатывая бутылку в ладонях. Жидкость внутри переливалась, как жидкий электрический заряд.
— Понял. Просто... быть собой.
— Именно, — Лола улыбнулась и поправила воротник его рубашки. — Ты ведь полон энергии, правда?
— После трёх часов сна? — Лиам фыркнул, но тут же увидел её предупреждающий взгляд. — То есть... да. Конечно.
— Камера любит уверенность, — прошептала она ему на ухо, прежде чем отойти. — Покажи им, на что ты способен.
Громкий голос ассистента объявил:
— Тишина на площадке! Приготовились к первому дублю.
Лиам занял позицию у входа в "магазин", чувствуя, как десятки глаз уставились в его спину. Где-то зажужжала камера, кто-то крикнул "Мотор!", и...
Мир вокруг будто замер. Лиам сделал шаг вперёд — и вдруг понял, что не боится. Всё было как в детстве, когда он разыгрывал сценки перед зеркалом.
Он вошёл в кадр с лёгкой ухмылкой, взял бутылку с полки, открутил крышку одним движением. Взгляд в камеру. Глоток.
И тогда случилось нечто удивительное — он действительно почувствовал прилив энергии, будто жидкость и правда ударила в голову. Его тело само начало двигаться — он откинул голову назад, улыбнулся во весь рот, сделал шаг вперёд...
— Стой! — крикнул Виктор, но в его голосе слышалась улыбка. — Боже, парень, ты только что сделал это с первого дубля?
Лиам замер, внезапно осознав, что все на него смотрят. Но теперь это были не оценивающие взгляды — люди улыбались, кто-то даже хлопал.
Лоли подошла к нему, её глаза сияли:
— Я же говорила. Харизма.
Виктор подошёл и неожиданно обнял Лиама за плечи:
— Ну что, народ, кажется, мы нашли нашего нового лица для кампании!
Площадка взорвалась аплодисментами. Лиам стоял, чувствуя, как что-то тёплое разливается по груди — не от энергетика, а от осознания: он сделал это.
И это было только начало.
Камера щелкала снова и снова, ловя каждый его взгляд, каждую улыбку, каждый поворот головы. Лиам уже потерял счет дублям — то он бежал к машине с бутылкой в руке, то замирал у витрины с выражением восторга, то подбрасывал ключи в воздух с беззаботным смехом. Каждый раз Виктор кричал "Снято!" и тут же просил попробовать что-то новое.
— А теперь представь, что ты только что выиграл гонку! — кричал режиссер, размахивая руками. — Ты чемпион, ты на вершине мира!
Лиам вытирал лоб рукавом, чувствуя, как рубашка прилипает к спине. Он и не думал, что реклама потребует столько энергии — буквально.
— Последний дубль! — наконец объявил Виктор, и вся площадка вздохнула с облегчением.
Лиам прислонился к фальшивой бензоколонке, пытаясь отдышаться. В этот момент к нему подлетела Лоли, её бордовые волосы растрепались, а голубые глаза горели возбуждением.
— Ты был потрясающ! — она схватила его за руки. — Но скажи честно, ты принёс те детские фото, о которых я писала?
Лиам замер. Всё его лицо вдруг стало горячим, но теперь не от съемок.
— Чёрт, — прошептал он. — Я... я совсем забыл.
Лоли на секунду выглядела разочарованной, но тут же улыбнулась.
— Ничего страшного, звезда. Мы разберёмся. — Она похлопала его по плечу. — Ты и так сделал сегодня больше, чем мы ожидали.
Они ещё немного постояли, наблюдая, как команда начинает разбирать оборудование. Виктор что-то оживлённо обсуждал с оператором, показывая на монитор.
— В принципе, ты свободен, — Лола повернулась к Лиаму. — Иди в гримёрку, Миа поможет тебе смыть всё это.
Лиам кивнул и направился к выходу, но вдруг остановился.
— Лола... Спасибо. За всё.
Она улыбнулась по-особенному — не той рабочей улыбкой, которую щёлкали камеры, а какой-то настоящей, тёплой.
— Это только начало, Лиам. Поверь мне.
Гримёрка встретила его тишиной и беспорядком — везде валялись кисти, салфетки, баночки с косметикой. Миа сидела в углу, уткнувшись в телефон, но, увидев его, тут же вскочила.
— Ну что, герой дня? — она щёлкнула пальцами. — Садись, сделаем тебе "разгрузку".
Холодные салфетки скользили по его лицу, смывая слой макияжа. Лиам закрыл глаза, чувствуя, как вместе с косметикой уходит и напряжение этого дня.
— Так... — Миа откинулась назад, оценивая свою работу. — Снова обычный смертный.
Лиам посмотрел в зеркало. Там снова был он — обычный парень с белыми волосами и усталыми глазами. Но что-то изменилось. Может, взгляд? Или выражение лица?
— Не переживай, — Миа будто прочитала его мысли. — Они тебя возьмут. Я видела, как Виктор улыбался.
Лиам только кивнул, слишком уставший для слов. Он собрал свои вещи и вышел в коридор, где его уже ждал охранник, чтобы проводить к выходу.
Дверь за ним закрылась с тихим щелчком. Лиам стоял на улице, вдыхая свежий воздух, и думал о том, что сегодня всё изменилось. Он сделал первый шаг.
И мир, кажется, заметил.
Лиам уже выходил за ворота студии, когда вдруг остановился как вкопанный. Ладонь резко ударила по лбу — он забыл самое главное.
— Чёрт возьми! — вырвалось у него, когда он развернулся и почти побежал обратно к зданию.
Охранник у входа поднял бровь, но пропустил его без вопросов. Лиам нырнул в знакомый коридор, где уже начали выключать свет — съемочный день явно закончился. Его кроссовки гулко стучали по бетонному полу, пока он озирался в поисках бордовых волос Лолы.
И вдруг он её увидел — она стояла у кофейного автомата, задумчиво нажимая кнопки, её голубые линзы отражали мерцающий экран.
— Лола! — Лиам подбежал, запыхавшись. — Я... я забыл...
Она обернулась, и на её лице появилось удивление, быстро сменившееся пониманием.
— Номер телефона? — улыбнулась она, доставая из кармана визитку. — Я тоже только что вспомнила об этом.
Её пальцы были удивительно тёплыми, когда она вручала ему маленький прямоугольник картона. Лиам заметил, что её ногти покрыты чёрным лаком с едва заметными блёстками.
— И вот, — Лола протянула ещё одну визитку, — номер Мии. На всякий случай. Если я вдруг не отвечу.
Кофейный автомат булькнул, выдавая ароматный чёрный кофе. Лола подхватила стаканчик и сделала глоток, сморщившись от горячего.
— Я позвоню тебе завтра, — сказала она, придерживая дверь плечом. — Примерно к обеду. У нас будет график следующих съёмок.
Лиам сжал визитки в кулаке, чувствуя, как картон впивается в ладонь.
— Спасибо, — он кивнул. — Я... я буду ждать.
Она улыбнулась через край стаканчика, её глаза блестели в тусклом свете коридора.
— Иди уже, герой. Ты заслужил отдых.
Лиам вышел на улицу во второй раз, но теперь с лёгкостью в груди. Вечерний воздух был прохладным после душной студии, и он глубоко вдохнул, разглядывая визитки при свете фонаря.
"Лолита Маркес. Кастинг-координатор". Снизу аккуратным почерком было написано личное число. Визитка Мии оказалась розовой, с нарисованной кисточкой для макияжа в уголке.
Он аккуратно положил их в самый безопасный карман рюкзака и застегнул молнию на всякий случай. Автобусная остановка была пустынной — только пожилая женщина с тележкой да пара подростков, хихикающих над телефоном.
Лиам сел на скамейку и выдохнул, чувствуя, как усталость накрывает его волной. Сегодняшний день крутился в голове калейдоскопом ярких моментов — камера, свет, восторженные лица команды...
Он достал телефон и увидел пять пропущенных от Майкла и три от Джека. Улыбнувшись, Лиам начал набирать сообщение:
"Парни, вы не поверите..."
Автобус подъехал, громко скрипнув тормозами. Лиам вскочил на ноги, в последний раз оглянувшись на здание студии, где в нескольких окнах ещё горел свет.
Завтра она позвонит. Завтра начнётся что-то новое.
А пока — он ехал домой, к своей обычной жизни, которая уже никогда не будет прежней.
5
Стекло автобуса было прохладным под лбом Лиама, когда он прислонился, наблюдая за мелькающими за окном огнями. Город жил своей вечерней жизнью — женщины с сумками из супермаркетов торопились домой, мужчины в деловых костюмах снимали галстуки прямо на ходу, компания подростков громко смеялась на остановке. Каждый спешил куда-то, каждый был героем своей собственной истории.
— А моя история только начинается, — прошептал Лиам, чувствуя, как по спине бегут мурашки.
Автобус резко затормозил у его остановки, встряхнув всех пассажиров. Лиам спрыгнул на тротуар, вдыхая знакомый запах своего района — смесь цветущих палисадников, свежескошенной травы и далекого дыма от чьего-то барбекю.
Дом встречал его теплым светом в окнах. Когда ключ повернулся в замке, из гостиной донеслись звуки вечерних новостей.
— Мам, я дома! — крикнул Лиам, снимая кроссовки.
Тишина. Потом быстрые шаги. И вот она уже стоит в прихожей — его мама в старом халате, с распущенными белыми волосами, которые она обычно собирала в тугой пучок на работе. Ее глаза, такие же голубые, как у него, но с сеточкой морщинок по уголкам, широко раскрылись.
— Наконец-то! — она схватила его за плечи, будто проверяя, цел ли. — Я уже начала волноваться.
Лиам почувствовал знакомый запах ее духов — лаванда и что-то медицинское, антисептическое, что въелось в кожу за годы работы в больнице.
— Все хорошо, — он улыбнулся. — Просто... задержался.
Мама отвела его в гостиную, где на столе уже стоял чайник и две чашки — она явно ждала его.
— Ну? — она усадила его на диван, сама села напротив, сложив руки на коленях. — Как прошло? Рассказывай все!
Лиам потянулся за чашкой, чувствуя, как дрожат его пальцы.
— Это было... невероятно. Они... они сразу взяли меня. Без проб, без ничего.
Глаза мамы округлились. Она прикрыла рот ладонью, как делала всегда, когда сильно удивлялась.
— Боже мой, сынок... — ее голос дрогнул. — Я так за тебя рада!
Она вскочила и обняла его так крепко, что заныли ребра. Лиам уткнулся носом в ее плечо, вдыхая родной запах, и вдруг почувствовал, как по щекам текут слезы — он сам не понял, когда это началось.
— Папа... — он начал, но мама перебила:
— Твой отец... он просто не умеет показывать свои чувства. — Она отстранилась, держа его за лицо. — Но он тоже будет гордиться тобой. Обязательно.
На кухне закипел чайник, и мама бросилась выключать его. Лиам остался сидеть на диване, глядя на экран телевизора, где беззвучно двигались ведущие.
— А где он сейчас? — крикнул он на кухню.
Тишина. Потом вздох.
— На работе. Где же еще?
Мама вернулась с подносом — чай, печенье, даже кусок пирога, который, видимо, приберегала для особого случая.
— Рассказывай дальше, — она устроилась рядом, поджав под себя ноги, как делала, когда он был маленьким и они читали сказки перед сном. — Какие там люди? Что тебе нужно будет делать?
Лиам взял чашку, чувствуя, как тепло разливается по ладоням.
— Там есть девушка, Лола... — он начал, и слова полились сами собой.
Он рассказывал про съемочную площадку, про камеры, про то, как все аплодировали ему после первого дубля. Мама слушала, не перебивая, только иногда восклицала: "Боже!" или "Не может быть!", и ее глаза сияли ярче любого софита на съемочной площадке.
Когда часы пробили одиннадцать, Лиам вдруг осознал, как смертельно устал. Его веки стали тяжелыми, а слова путались.
— Иди спать, звезда, — мама поцеловала его в лоб, как в детстве. — Завтра важный день.
Лиам побрел в свою комнату, разделся и плюхнулся на кровать, даже не почистив зубы. Последнее, что он помнил перед сном — как мама осторожно закрывает дверь его комнаты, оставляя небольшую щель, как она делала всегда, с тех пор как он был маленьким.
И где-то в глубине души он знал — что бы ни случилось завтра, как бы ни сложилась его новая жизнь, этот дом, эта комната, этот свет в щели двери — останется с ним навсегда.
Тьма комнаты внезапно разорвалась, когда Лиам резко открыл глаза, словно кто-то выдернул его из глубины сна невидимой рукой. Он лежал неподвижно, прислушиваясь к стуку собственного сердца, которое бешено колотилось где-то в горле. Потолок над головой казался чужим в этом полумраке, а тени от уличного фонаря за окном принимали странные очертания.
— Что за черт... — прошептал он, проводя ладонью по лицу.
Он не помнил снов, только ощущение тревоги, которое медленно отступало, оставляя после себя странную пустоту. Лиам перевернулся на бок, уткнувшись лицом в подушку, пытаясь поймать ускользающие остатки сна. Но сон не шел.
Вместо этого перед глазами всплыл образ — бордовые волосы, рассыпавшиеся по плечам, голубые линзы, ловившие свет, тонкие пальцы с черным лаком, вручающие визитку...
— Лола... — имя само сорвалось с губ, и Лиам почувствовал, как по спине пробежали мурашки.
Он перевернулся на спину, уставившись в темноту. В голове крутились обрывки сегодняшнего дня — как Лола смеялась, когда он забыл про фотографии, как она поправляла ему воротник перед камерой, как ее глаза блестели, когда она сказала "Это только начало"...
А потом в памяти всплыла Миа — ее розовые волосы, собранные в небрежный хвост, ямочки на щеках, когда она улыбалась, ее слова "Ты будешь звездой"...
— Черт возьми, — Лиам накрыл лицо руками, чувствуя, как щеки горят.
Он потянулся к телефону на тумбочке. Яркий экран ослепил — 3:17 утра. Ни новых сообщений, ни звонков. Только фото на заставке — он с Майклом и Джеком в прошлом году на пляже.
Лиам швырнул телефон обратно и с силой выдохнул, переворачиваясь на живот.
— Спать, — приказал он себе вслух. — Завтра важный день.
Но тело не слушалось. Каждый раз, когда он закрывал глаза, перед ним возникало то лицо Лолы, то улыбка Мии, то восторженные лица съемочной группы.
Он ворочался с боку на бок, простыня путалась между ног, подушка становилась неудобной. В голове крутились мысли:
"А что, если завтра все пойдет не так?"
"А вдруг сегодняшний успех был случайностью?"
"Как она посмотрела на меня в конце дня?"
Лиам сел на кровати, охватив голову руками. За окном уже начинал бледнеть восток — чернота ночи постепенно переходила в темно-синий рассвет.
— Хватит, — прошептал он, снова ложась и натягивая одеяло до подбородка.
На этот раз он сосредоточился на дыхании — глубокий вдох, медленный выдох. Вдох... выдох...
И постепенно, очень медленно, мысли начали уплывать, как осенние листья по воде. Образы Лолы и Мии смешались, стали размытыми, превратились в цветные пятна...
Когда часы на телефоне показали 4:23, дыхание Лиама наконец стало ровным, а пальцы разжались на простыне.
Он не видел, как за окном первые лучи солнца окрасили небо в персиковый цвет. Не слышал, как в соседнем доме кто-то включил радио.
Но где-то в глубине сознания, в самом последнем уголке перед полным погружением в сон, мелькнула мысль:
"Сегодня начинается новая жизнь..."
И на этот раз это был не страх, не тревога — только тихая уверенность, теплая, как первые солнечные лучи, пробивающиеся сквозь шторы.