Кофе в постель, пожалуйста! Ч. 1

Беседа первая, непредвиденная

Некоторые имена и события вымышлены, любые совпадения неслучайны.

– Сделайте пять-семь циклов дыхания… Дышите ровно, спокойно… – вещал приятный женский голос под умиротворяющую запись щебета птиц. – Закройте глаза… Расслабьте мышцы лица, шеи, спины… Наблюдайте за дыханием…

Я лежала в гостиной, раскинувшись на коврике для йоги, и представляла себя морской звездой, покачивающейся на прибрежных волнах. Море, ммм… Надо бы вырваться следующим летом куда-нибудь подальше деревни в Калужской области и найти занятие поувлекательнее огородных раскопок. Может, в Испанию? Погрею косточки под андалусским солнцем, пройдусь по узким улочкам Гранады, полюбуюсь величественной Альгамброй… Если, конечно, до этого меня не затопчут толпы туристов и не хватит тепловой удар. Хотя можно забиться в восточный уголок Альмерии. Есть там паэлью, назло гурманам запивая ее сладкой сангрией, и время от времени выбираться в город, напялив на голову сомбреро, которые так бесят темпераментных сеньор и сеньоров. Хм, а это похоже на план…

На запястье завибрировал фитнес-браслет, обрывая ход моих мыслей. Я нехотя приподняла руку, но сообщение уже успело погаснуть, и я так же лениво опустила ее на место. Будем считать, что я ничего не заметила. Мне вообще сейчас надо закрыть глаза и наблюдать за дыханием. Вдох… и выдох… Вдох… и… Вжиг-вжиг! Неизвестный адресант вновь напомнил о себе, из-за чего выдох получился несколько обреченным.

Даже не посмотрев на браслет, я с трудом соскребла расслабленное тело с пола и отправилась в душ, шлепая босыми ногами. Соловьиная аудиодорожка вывела мне в спину финальную трель и затихла, выполнив миссию по спасению моего душевного равновесия.

– Крррасотка! – раздалось с кухни, стоило мне только пройти мимо раскрытой двери. – Иди ко мне, кррошка!

Усмехнувшись, я скрылась в ванной, не обращая внимания на призывное щелканье и мяуканье: к уговорам присоединился кот, рассчитывавший выклянчить у меня долгожданный завтрак.

– Вррредина!

– За шестнадцать лет мог бы и привыкнуть! – крикнула я, отбрасывая в сторону одежду и временно затихший браслет.

Все потом. Сначала освежающий душ, любимый крем с запахом апельсина и обязательная утренняя чашка кофе, без которой интроверт внутри меня превращается в мизантропа.

– Я соскууучился, – проныл Рюк, благоразумно подождав, пока я насыплю в джезву премиальную арабику, залью ее водой и поставлю на огонь, вооружившись длинной витой ложечкой.

– Мяу! – вторил ему черный Люцик, в голосе которого было куда больше укора.

– Попрошайки! – фыркнула я, закатив глаза. – Ладно уж, идите сюда!

Отложив свой кофейный ритуал, я щедро сыпанула сухого корма в кошачью миску и плеснула молока в стоявшее рядом блюдечко. Не услышав ни мявка благодарности от накинувшегося на еду животного, выудила из холодильника последнее яблоко.

– Хочешь вкусняшку? – дразняще произнесла я, покрутив краснобоким фруктом перед глазами Рюка. – Тогда скажи, кто у нас самый красивый!

– Кррасотка! Царрица Тамарра!

– Неплохо, – благосклонно сказала я, сполоснув яблоко и взяв в руки нож. – А кто у нас самый умный?

– Что за вопррос? Царрица Тамарра!

– Да ты просто на лету схватываешь! И последнее, самое сложное: кто у нас самый любимый?

– Царрица Тамаррра! – торжественно прозвучало в ответ, и я со смехом наградила сообразительного попугая сладкой фруктовой долькой.

Мой жако восторженно приподнял серые крылья и, приоткрыв черный загнутый клюв, аккуратно взял угощение.

– Что надо сказать?

– Благодарррю, – послушно произнес Рюк, после чего из его горла вырвалось довольное курлыканье.

Люблю воскресные дни. Никакой тебе гонки, спешки, ругани из соседских квартир. Все отсыпаются, даруя мне блаженную тишину. Наконец-то я могу налить в одну из разномастных чашек свежесваренный кофе, с наслаждением вдыхая его умопомрачительный аромат, устроиться на широком подоконнике и сделать первый глоток. Приятная горчинка прокатывается по языку и согревает горло, оставляя после себя кисловато-сладкое послевкусие. Есть в этом первом глотке что-то магическое, будто зачаровывающее весь грядущий день по моему вкусу. По крайней мере, я предпочитаю думать именно так.

Укутав ноги в цветастый плед, я пила кофе и смотрела, как за окном осень разукрасила деревья в желтый цвет, объявив о своих правах. Казалось, только вчера было лето, а уже сегодня редкие прохожие зябко кутаются в плащи и куртки, несмотря на обманчиво яркое солнце и пронзительно-голубое, недосягаемое по высоте небо.

– Прростудишься! – перелетев на стул, проворчал Рюк, точно копируя интонацию моего бывшего мужа.

– Заткнись.

– Понял, не дурррак.

– Вот за это тебя и люблю, – призналась я, подумав, что некоторым людям не помешало бы поучиться у моего питомца.

– Мяу! – встрял в наш разговор кот, начисто вылизав обе плошки и нагло требуя добавки.

– Заткнисссь, – вместо меня шикнул на кота Рюк, заработав еще парочку баллов на свой кармический счет.

Беседа вторая, интригующая

Несмотря на начало рабочей недели, настроение было каким-то игривым – я даже добавила в утренний кофе ложечку сиропа со вкусом ирландского крема. Пока наводила марафет, вооружившись тушью с обещанным супер-экстра-объемом, Люцик стянул с бутерброда колбасу, за что Рюк, мой бравый защитник, чуть не стукнул ему клювом по темечку и, кажется, выдрал из хвоста клочок шерсти. Отвоеванный кусок колбасы, порядком пожеванный и вывалянный где только можно, под осуждающим кошачьим взглядом отправился в мусорку. В назидание.

Съев трофейный хлеб с сырокопченым привкусом и буквально проглотив на ходу греческий йогурт, я пару раз провела щеткой по пышным каштановым прядям, нацепила сережки с капельками топазов и, накинув поверх блузки пальто, выскочила на лестничную клетку. Если не потороплюсь, то как пить дать пропущу автобус и почти наверняка опоздаю на работу.

– Ваш попугай снова орал все выходные.

Я досчитала про себя до пяти и медленно обернулась, уже зная, кого там увижу. И точно: прямо за спиной, скрестив руки на груди, стоял высокий даже по моим меркам мужчина, хмуро наблюдавший за тем, как я закрываю дверь на оба замка. Его темные брови почти сошлись над переносицей, ярко демонстрируя отношение соседа к моей персоне.

– Доброе утро, Сергей, – спокойно сказала я, убирая ключи в кармашек кожаной сумки. – Это так мило, что вы решили проводить меня на работу, но, право, не стоило утруждаться.

Я выразительно окинула взором остатки пены для бритья на щеке мужчины и накинутую наспех рубашку, которую он не успел застегнуть, выполняя план «Перехват». Впрочем, мое внимание его не смутило, а лишь заставило гневно сверкнуть зелеными глазищами и нервно дернуть уголком рта.

– Ну что вы, это мой гражданский долг! – цедя слова, произнес отчаянный ревнитель общественного порядка. – Ведь, кроме меня, никто, кажется, не торопится напомнить, что вы, вместе со всей вашей живностью, обитаете в многоквартирном доме. И большинство людей в этом доме предпочитают в пять утра спать, а не вскакивать с постели от криков бешеного попугая!

– Поверьте, Рюк абсолютно здоров. Могу ручаться, что у него нет никакого бешенства.

– Рюк? – Густые брови Сергея наконец-то разъединились, да еще и подскочили почти к середине лба. – Вы назвали попугая именем бога смерти? Что ж, теперь понятно его завидное стремление убить мои нервы!

– Рада вашим глубоким знаниям японской культуры, но, видите ли, я тороплюсь, так что давайте отложим нашу беседу на вечер, – на ходу говорила я, стратегически отступая поближе к лифту, который, к счастью, не заставил себя долго ждать. – Всего доброго, Сергей. И не волнуйтесь насчет Рюка, я непременно проведу с ним воспитательную беседу.

Кажется, перед тем как захлопнулись двери лифта, я услышала злобное шипение, поразительно похожее на те звуки, которые издает Люцик, когда он не в духе. Хотя, возможно, это было лишь игрой моего воображения.

***

На ближайший автобус я, конечно же, опоздала. Пока добиралась до школы, в учительский чат прилетело аж три сообщения с напоминанием об утренней планерке. Ах да, планерка! Очередной пример нерационального использования времени, тщательно замаскированный под прогрессивное реформирование. С чистой совестью написала, что стою в пробке и никак не успею к началу. Затем вышла на одну остановку раньше, чтобы не успеть и к концу.

Стоило только зайти в кабинет и сбросить с плеч мягкое кашемировое пальто, как дверь распахнулась, являя передо мной разгневанную англичанку, которая явно неслась сюда на всех парах, торопясь успеть до начала урока.

– Тамара Михайловна! – воскликнула девушка, выставляя перед собой причину своего негодования. – Вот! Вы только полюбуйтесь!

Василиса Морозова, симпатичная и неплохая, в общем-то, девчонка из десятого класса, раздраженно передернула плечами, пытаясь сбросить руки учителя. Но та вцепилась в нее как бойцовский пес, не намеренный отпускать добычу до последнего вздоха.

– Доброе утро, Юлия Игоревна. – Я с интересом изучала наряд пленной старшеклассницы – черную футболку с огромной надписью «ТВАРЬ» на груди. Без сомнения, именно эта деталь туалета стала объектом повышенного внимания разъяренной учительницы. – Хотите чая?

– Что? Какого чая?! – Молодой педагог сначала растерялась, а затем чуть не задохнулся от возмущения. – Вы что, не видите...

– Очень жаль, – заключила я, переводя взгляд на девочку, всем своим видом старавшейся показать бесполезность ожидаемых нравоучений. – А ты, Тварь, будешь чай?

– А? – Глаза подростка неверяще округлились, а на лице постепенно начало проступать осознание сказанного. – Вы это мне?

– Разумеется, – кивнула я, включая электрический чайник и садясь в кресло. – Ты же Тварь. Поэтому я называю тебя Тварью, что в этом странного?

Василиса нахмурилась, не зная, как реагировать на мои слова и, по всей видимости, пребывая в состоянии когнитивного диссонанса.

– Тамара Михайловна! – воскликнула англичанка, возмущение которой было направлено уже в мою сторону, но я бесцеремонно ее перебила.

– Так что, Тварь, налить тебе чая? Есть с мятой и мелиссой, женьшеневый, а еще земляничный, очень вкусный. Какой будешь?

Некоторое время девочка беззвучно открывала и закрывала рот, как выброшенная на берег рыба. Я молча наблюдала за ней, легонько барабаня пальцами по столу и выжидая подходящий момент.

Беседа третья, откровенная

Я с прищуром смотрела на сообщение, постукивая пальцем по краю почти пустой чашки и пытаясь принять решение. Окружавшая меня рутина, хоть и была комфортна, все же оставалась рутиной, весьма опасной для человека моего склада характера. Так почему бы не воспользоваться выпавшим мне шансом и не разнообразить привычный уклад мимолетным приключением? В конце концов, не я ли пару минут назад жаловалась на пресность жизни?

Сделав выбор и довольно улыбнувшись, я выключила телефон, не став отвечать на сообщение. Залпом допив свой капучино, выскочила из-за столика, мимолетом поймав на себе удивленный взгляд молчаливого соседа, быстро рассчиталась с барменом и, окрыленная, вылетела из кофейни. Только что у меня появились большие планы на этот вечер.

На улице давно стемнело, и я торопливо зашагала по брусчатке, освещенной золотистыми шариками уличных фонарей. Всего один поворот на аллейку, засаженную молодыми разноцветными кленами, – и я дома. Здесь тепло, уютно и, к великому неудовольствию соседей, снова шумно.

– Кто прррришел? – громко осведомился Рюк, как делал всегда, заслышав возню возле входной двери.

– Уже хозяйку не узнаешь? – попеняла я попугаю, щелкнув по черному клюву. – Ты опять взломал клетку? Признавайся!

– Тамарра! Царрица Тамаррра! – заголосил Рюк, ловко уходя от ответа.

К птичьим крикам тут же присоединился обиженный невниманием Люцик.

– Мяу! – Кот застыл на пороге кухни и самозабвенно жаловался на самоуправство ластившегося ко мне попугая. – Мяаау!

– Ябедничать нехорошо.

Люцик на мое замечание лишь фыркнул и прошествовал к миске, всем своим видом показывая, что нравоучения на пустой желудок не усваиваются. Сыпанув корма его кошачьему величеству, побаловала Рюка дольками закупленных вчера яблок и, наказав обоим питомцам быть паиньками, отправилась в спальню. Там я тихонько закрыла дверь на замок, оставшийся с тех времен, когда мы со вторым мужем еще надеялись запираться в спальне от сопливой малышни. Надежды развеялись после шести лет брака – вполне себе удачного и счастливого, но не такого крепкого, как итальянская дверная защелка.

Первым делом я включила навороченную блютуз-колонку, тут же наполнившую комнату приятной фоновой музыкой. Пританцовывая, скинула с себя шелковую блузку, стянула юбку-карандаш и колготки и, оставшись в одном белье, подошла к зеркальному шкафу. Хм, а я еще очень даже! Черты лица, может, и не совсем правильные, зато запоминающиеся. Грамотный макияж и выразительные брови отводят внимание от опущенных уголков глаз, а пухлые губы прячут едва заметную щербинку между зубами, которой в юности я очень стеснялась.

Я задумчиво провела пальцем по лицу, изучая ровную, еще помнящую летний загар кожу. Сейчас, лишившись старых комплексов, я была весьма довольна своим отражением. Да и чем здесь быть недовольной? Морщин совсем не видно, разве что носогубная складка немного выдает мой истинный возраст. Но стройная фигура, не знавшая родов, в сочетании с высоким ростом и красивой, не испорченной кормлением грудью еще способна дать фору девицам и помладше меня. Недаром преподавательница по танцам намекала мне на карьеру в стрип-дэнсе.

Подмигнув зеркальному двойнику, я вооружилась телефоном, чтобы наконец исполнить свою задумку. Придирчиво поправила дорогущий бюстгальтер, стараниями модельеров способный даже Кристен Стюарт превратить в Сальму Хайек, и слегка нагнулась, выставляя напоказ ложбинку, заманчиво выглядывающую из-под бордового кружева. Затем сделала несколько фотографий, стараясь, чтобы в кадр вошли только два аппетитных полушария и маленький кусочек ткани.

– Ну ка-с, посмотрим…

На снимках определенно чего-то не хватало. Я пожевала губу, задумчиво оглядела комнату и предвкушающе улыбнулась, когда заметила брошенную на ковре белую мышку. Подобрав игрушку Люцика, пристроила ее между грудей, отчего резиновый мышонок сдавленно пискнул, и тут же запечатлела этот мезальянс, довольная своей выходкой. «Хочешь меня?» – подписала я фотографию, прежде чем отправить ее своему тайному воздыхателю.

Рухнув на разворошенную с ночи постель, я прикрыла глаза, слушая льющуюся из колонки мелодию, и принялась ждать. Музыка успокаивала, постепенно разгоняя пробегавшие по коже мурашки едва сдерживаемого нетерпения, убаюкивала плавными, нежными звуками и расслабляла, выветривая из головы и тела тяжесть рабочего дня. Кажется, я даже на мгновение задремала, прежде чем завибрировавший на запястье браслет выдернул меня из состояния сладкой истомы. Вздрогнув от неожиданности, я схватила телефон и застыла, пытаясь осознать пришедший ответ.

«Сама как думаешь?» – гласила подпись под фотографией большого эрегированного члена, заставившая меня глупо захлопать глазами. Стряхнув с себя остатки полудремы, я с любопытством уставилась на картинку.

Помню, в старшей школе я как-то зарегистрировалась на сайте знакомств. Рассчитывала, как и все девчонки моего возраста, найти милого парня, не страшащегося ввязаться в серьезные отношения, а нарвалась на нескольких повернутых на сексе придурков. Последней каплей стала фотка, присланная одним из друзей по переписке, где он стоял со спущенными штанами, гордо демонстрируя готовое к бою мужское орудие. Смущенная, разозленная и даже немного испуганная, я быстренько удалилась с сайта, оборвав все завязавшиеся там контакты.

Теперь же я провела пальчиками по экрану, увеличивая изображение, и принялась внимательно его изучать. Прямой мощный ствол, увитый змейками вен, венчала крупная розовая головка, призывно торчащая вверх и отливающая матовым блеском. Гладко выбритый пах открывал недурной вид на мошонку с набухшими от желания яичками. Удобно устроившись на кровати, я еще больше изменила масштаб прилетевшего мне подарка. Взгляд заскользил по возбужденному члену, и я облизнулась, представив, какой он, должно быть, упруго-твердый и бархатистый на ощупь.

Беседа четвертая, хулиганская

– Тамара Михайловна, сделайте что-нибудь! – змеей прошептала мне на ухо Безумная Евдокия, стоя у дверей школы вместе с кучкой возмущенных родителей.

Те брезгливо отворачивались, шептались, закрывали детям глаза, но, как и завуч, не торопились вставать на защиту нравственности.

– С чего бы? – Я неопределенно повела плечом, безучастно глядя на целующуюся у ворот парочку. – Разве это не обязанность администрации?

– Мне еще в прошлый раз объявили выговор за нетолерантность, – зло выплюнула единственная доступная на данный момент представительница школьной власти и, столкнувшись со стеной равнодушия с моей стороны, торопливо добавила: – Дам отгул.

– Три отгула, – быстро сориентировалась я в ситуации. – Мне тоже лишняя пометка в трудовой не нужна.

– Меркантильная вы особа, Тамара Михайловна. Два отгула и я закрою глаза на то, что вы спалили микроволновку в учительской.

– Эта рухлядь давно на ладан дышала, – закатила я глаза, но все же согласилась на выдвинутые условия: – По рукам!

Походкой от бедра я направилась к нарушителям общественного порядка. Молодые и, что удивительно, до сих пор не пресытившиеся друг другом родители Лизы Самойловой из третьего класса, проводив в школу своего ребенка, самозабвенно целовались. Делали они это со всей отдачей жадной до ласк женщины и недавно вернувшегося из экспедиции полярника – на радость снующим мимо ученикам, которые пялились, хихикали и шушукались, обсуждая увиденное. Но слишком близко не подходили, боясь получить нагоняй от кружившего рядом завуча.

– Илья… я же могу называть вас Ильей? – уточнила я, обращаясь к темпераментному папочке – довольно субтильному брюнету с короткой стрижкой. – Знаете, я хотела поговорить с вами насчет Лизы. В последнее время она стала беспокойнее, чем обычно.

Отлепившись друг от друга, оба поборника сексуальной раскрепощенности непонимающе уставились на меня.

– Эмм… Тамара Михайловна…

– Что вы! Для вас просто Тамара! – Я соблазнительно улыбнулась и с неприкрытым намеком провела большим пальцем по уголку рта мужчины, стирая чужую помаду. – Может, мы обсудим поведение Лизы… в моем кабинете? Вы сейчас свободны?

– К сожалению, торопимся, – вклинилась в разговор жена выбранной мною жертвы. – Как раз собирались уходить.

– Правда? Как жаль… А что если завтра…

– Завтра у Ильи дела, – поспешно заявила ревнивица, не дав даже слова вставить своей ошеломленной пассии. – Я сама к вам зайду, если это так важно.

– Вы? – Я постаралась добавить в голос капельку разочарования. – О, ну что ж… Тогда… до завтра?

– До завтра, – услышала я суховатый ответ и с чувством выполненного долга вернулась под сень зеленого козырька.

Поймав взгляд Безумной Евдокии, я украдкой показала ей два пальца, одновременно демонстрируя знак победы и напоминая о двух обещанных выходных, и направилась в кабинет, пока мне не нашли еще какую-нибудь работенку.

Не прокатило.

По дороге меня выловила Лиля, которая не знала, что делать с двумя шестиклассниками, внезапно перепутавшими раковину с унитазом. Заглянув в мужской туалет и оценив масштаб причиненного ущерба, я выдала обоим снайперам по тряпке и отправила на трудовое перевоспитание.

На третьем этаже я была перехвачена завхозом, которая тут же завалила меня ворохом каких-то листовок и плакатов. Местная богиня материально-технической базы пять раз повторила, что их необходимо сегодня же развесить в моем кабинете. Я пять раз кивнула и, плохо разбирая дорогу из-за объемной ноши, добралась-таки до своей вотчины. Но и там мне не суждено было обрести покой.

У дверей кабинета стояла мать Василисы Морозовой, еще вчера злостно нарушавшей школьный дресс-код. Я незаметно вздохнула, предвидя непростой разговор.

– Здравствуйте, Наталья Степановна.

– Нет-нет, зовите меня Мишель, – замахала руками явившаяся по мою душу мать «Твари». – Знаете, я недавно вышла замуж…

– Поздравляю.

– Спасибо… Так вот! – захлебываясь словами, продолжила незваная гостья. – Моего нового супруга зовут Михаил. Это судьба, понимаете? Поэтому мне ничего не оставалось делать, как поменять имя. Михаил и Мишель, понимаете?

– Прекрасно понимаю, – сказала я, еще на втором курсе отлично усвоив, что в случае любых психопатологий спорить не только бесполезно, но и опасно. – Вы, наверное, хотели поговорить о Василисе?

Беседа вышла долгой, изматывающей, но на удивление спокойной. Убедив новоиспеченную Мишель, что ни в коем разе не считаю ее дочь Тварью, я выпроводила визитершу, чтобы заняться своими… Ах да, плакаты.

Подвинув стол ближе к стене, я разулась и с горем пополам забралась на него, то и дело одергивая узкую юбку. И надо же такому случиться, что именно в тот момент, когда я, встав на цыпочки, развернула постер, наглядно вещавший о правах личности, в кабинет зашел Он. Мой личный кошмар.

– Тома, утро доброе… – Молодой, статный мужчина осекся, оценивая открывшийся перед ним вид. – Я бы даже сказал, очень доброе!

– И вам здравствуйте, Игорь Аркадьевич, – хмуро отозвалась я, понимая, что коллега сейчас самым наглым образом разглядывает мои ноги. – С чем пожаловали?