Когда ты стал свободным

ГЛАВА 1. Перепутанные стикеры

Солнечные лучи робко пробиваются через занавески. На кухне царит предстартовая суета. Юна в уютной пижаме с котиками, готовит кофе:

— Мия, ты уже проснулась? Сегодня твой первый рабочий день!

Я тем временем вышла из спальни в халате, с растрепанными волосами:

— Юна, я так волнуюсь! А вдруг я что-то забуду или сделаю не так?

Строго глядя, Юна протянула чашку кофе:

— Даже не смей так думать. Ты сама свидетель, сколько сил я затратила на твою подготовку. Просто не подведи.

Я уселась за стол, обхватив чашку обеими руками, вздохнула. Мы уже столько раз проговаривали этот «первый день», что уже тошно. И от постоянного упоминания сестры об этом я точно сегодня налажаю.

— Я правда не хочу тебя подвести. Знаю, сколько всего ты сделала для меня. А ведь могла еще шесть лет назад просто сдать в приют и…

— Заткнись! — в голосе Юны столько боли.

— Прости, — тихо произношу, прикусив нижнюю губу.

Мне ведь тоже больно! Я — живое напоминание о нашем отце, который предал ее мать. Выходит, мы с Юной кровные сестры лишь наполовину. И история нашей семьи достаточно нетипична. Моя мать — дочь русских мигрантов, проживавшая в штатах. Когда она повстречала мужчину-корейца и вышла за него замуж, я бы даже подумать не могла, что за океаном у меня где-то есть старшая сестра.

Неожиданная правда всплыла шесть лет назад, когда мы с отцом прилетели в Корею: он хотел представить меня Юне. Но от обуревавшей тревоги и стресса ему сделалось плохо с сердцем. Ему не успели оказать помощь в клинике «Хануль», куда его экстренно доставили. А ведь мы едва успели вместе отужинать. Наверное, это от того, что Юна была обижена на отца и держалась максимально холодно.

Затем по странному стечению обстоятельств произошла череда смертей наших матерей. Мать Юны, владелица психиатрической клиники «Yuna’s Mind», прозванной в честь дочери, не справилась с управлением автомобиля, зачем-то сев пьяной за руль. А моя… моя мать, которая не проработала ни дня после свадьбы с отцом, совершила суицид. Сочла, что не справится со мной.

Потеря родителей — наша общая боль с Юной. Оглядываясь назад, я с уверенностью могу заявить, что в свете связавших нас обстоятельств я не свихнулась, только благодаря ее здравому рассудку. Она оформила надо мной опеку и сделала мне корейское гражданство.

Сейчас Юне тридцать три года и она крепко стоит на ногах. Но я то знаю, как она успела намучиться со мной, тогда еще семнадцатилетней соплячкой. Мало спала и много работала, случались обмороки и не раз было зафиксировано истощение. Сестра изо всех сил пыталась обеспечить мое обучение в Японии, чтобы затем я помогала ей в частной клинике, которую она унаследовала после смерти своей матери.

Уже доходит шесть тридцать утра. Заря окрашивает небо в персиковые тона. Кухня заполнилась тревогой. Не сговариваясь, мы переметнулись в гостиную, уселись на диван. Обе устремили взгляд на фото отца, которое всегда находится на столике — словно символ нашей связи. Юна поправила рамку, ее пальцы коснулись стекла над улыбкой отца.

— Твой белый халат в шкафу. Гладила его… вчера.

— Юн, ты опять не спала? — в порыве обняла ее за талию — Спасибо, что… все это — мои слова оборвались, я только жестом указала на вытащенный мой сертификат из Киото в рамке, который мы возьмем с собой в клинику, чтобы затем повесить на стену.

Невольно сейчас перенеслась в события шестилетней давности. Аэропорт Инчхон. Юна, бледная, сует мне конверт с визой: «Там все оплачено. Это то, что тебе нужно».

Будто тоже об этом вспомнив, сейчас Юна резко отвернулась, чтобы скрыть слезы.

Мой взгляд упал на шрам на ее руке от внутривенных инъекций — одно из свидетельств того, через что ей пришлось пройти ради меня.

Через некоторое время давящего молчания, она напомнила:

— Пора. Давай собираться.

Когда я вышла из ванной комнаты, заглянула в спальню Юны. Сестра перебирала в своем сейфе документы. Я неслышно подкралась сзади и заглянула ей за плечо. Юна держала в руках мою неопубликованную статью: «Социофобия: Как зажечь свой свет в мире шумных теней».

За окном внезапно начался дождь.

Несколько шагов до лифта.

Я инстинктивно коснулась точки Хэ-гу на ладони — как учил сенсей Харуки. Там, незаметно для себя вывела иероглиф «семья». Единственной моей семьей осталась Юна.

…

Я за стойкой администратора, поправляю стопку документов. За окном дождь все еще непрерывно льет. В воздухе клиники смешались запахи антисептика и свежесваренного кофе из автомата. В приемной слышались приглушенные голоса медсестер, трели телефонного звонка, торопливые шаги. На стене красовался плакат с надписью: «Здоровье — ваша главная ценность».

Моя сестра Юна в соседнем кабинете готовилась к приему. Внезапно зазвонил телефон.

— Клиника «Yuna’s Mind», — произнесла я в трубку. — Да, доктор Юна свободна. Одиннадцать часов? Запишем. Имя пациента?

После короткой паузы я услышала имя:

— Пак Союн? Хорошо, ждем.

Пак Союн… Где-то я слышала это имя.

ГЛАВА 2. Неизвестный номер

После ухода Союна сестра меня отчитала по полной. Сперва на работе, затем еще и дома вечером. Не выдержав натиска Юны, я заперлась в ванной комнате.

Ведь попросила прощения, ну что еще надо! Не одна она нервничала. Говорит, что пришлось выслушивать претензии Грозилы, который потребовал моего увольнения. Кошмар! Последствия неприятного казуса Юна разрулила. Но все еще кипела внутри. Дошло до того, что она достала из тайника бутылку дорогого бренди и начала глотать из горла прямо при мне. Понимаю: не работа, а одни нервы. Но не спиваться же. Высказала ей по этому поводу. Но она вновь накричала на меня. Вот я и ушла в ванную. Стала набирать себе горячей воды, чтобы расслабиться как следует.

Когда я уже наслаждалась ванной с пеной, лежа с закрытыми глазами, Юна постучалась и затем вошла. Мы никогда не закрывали двери друг от друга — одно из негласных правил проживания вместе.

— Это тебя, — она зачем-то протянула мне именно свой телефон.

Я озадаченно нахмурилась, взяла его из ее рук и спросила, прикрыв микрофон рукой:

— Кто звонит мне на твой номер?

Юна пожала плечами.

— Номер незнакомый, но по голосу вроде наш пациент…

— Что? Из-за бумажки? — буркнула я, догадываясь.

Мгновение я смотрела на сестру, потеряв дар речи. Но она махнула в мою сторону рукой и уже изрядно пошатываясь, вышла:

— Ладно, потом расскажешь.

Меня бросило в жар, а сердце сбилось с ритма. Из телефонной трубки глухо донеслось мое имя.

— Слушаю?

— Мия, да?

У меня в мгновение засосало под ложечкой. Я узнаю этот грубоватый баритон.

Напрягшись, я согнула ноги в коленях и уселась, выпрямив спину.

— Зависит от того, кто и зачем спрашивает.

Из динамика вырвался смешок.

— Разве на вопрос «кто» уже не ответила твоя сестра?

Прежде, чем ответить, я провела рукой по лбу, стараясь не высказать все, о чем подумала. И чего он «тыкает»?

— О да, — я саркастично фыркнула. — Откуда у Вас номер Юны?

— С рабочей визитки, коих на стойке администрации хватало. Стащил один, пока передавал стикер. Не заметила?

Я не нашла, что ответить на это. Но поняла, что в дерзости ему не занимать. В изумлении вскинула бровями.

— Вообще-то я звоню, потому что хочу вернуть тебе твой стикер. Оказалось, они у нас одинакового цвета. Перепутал.

— Вы еще не выкинули эту бесполезную бумажку?

— Бесполезная? Тут вроде на обороте еще что-то важное написано.

— Что? — снова напряглась в попытке вспомнить «важную» запись. Но как ни пыталась, ничего не приходило на ум.

— По-моему, это что-то очень личное. Потому я хочу тебе вернуть твою записку.

Теперь мне стало жутко неловко от того, что я могла написать на обороте стикера. Это могла быть какая угодно глупость, а-ля: «послушать тот-то тот трек или группу». Неважно! Или еще что…

— О’кей, — протянула я спустя секунды размышления. — И как Вы сможете отдать мне бумажку?

— Я подумал… — Он на мгновение осекся и откашлялся. — Я подумал, что может, сам бы мог отдать ее. Лично.

Недолгое молчание.

Так как я ничего не ответила, он еще раз кашлянул.

— Может, на территории клиники? В парке? Вечером там ведь никого не бывает? Как ты на это смотришь?

— В парке? Вечером? Где никого нет? — несколько недоверчиво переспросила я. — Вы же понимаете, это звучит не очень.

— Но… Ты, должно быть, понимаешь, что я не могу иначе.

— Если с этим какие-то сложности, я оплачу доставку, — настояла я.

— Я подумал… — Он на мгновение осекся и откашлялся. — Я подумал, что, может, сам бы мог отдать ее. Лично.

Разговор зашел в тупик. Почему Союн так настаивает на встрече? Это ведь чревато нехорошими последствиями. Не только для меня, но и для него самого. Ни для кого не секрет, насколько контракты с лейблами связывают звезду K-POP по рукам и ногам. Любое «незапланированное» руководством лейбла общение у айдола с противоположным полом случайными папарацци может быть расценено отнюдь не как невинное. Истину перековеркают так, что ты будешь выплачивать огромный штраф и подписывать договора о неразглашении. Или что-то в этом духе. А про всякие расследования фанаток вообще молчу. Начиталась всякого, знаю, на что они могут быть способны.

К тому же, Грозила уже от нас двоих пришел сегодня в ярость. Уже представила, как он выговаривает Союну про многолетние вложения и усилия перед самым дебютом, а-ля: «все коту под хвост». Руководство лейбла блюдет «чистоту» своих детишек. Ведь, ни для кого не секрет, что айдолов к сцене готовят от пяти до семи лет в качестве трейни, прежде чем группу явят Миру. И не хватало еще скандала, который, как я уже подумала, репортеры-шпионы распишут на раз-два.

Но мой соблазн побыть наедине с Союном был столь же велик, как и опасения. А если все обойдется? Тем более, если на территории клиники. Пусть даже в парке. Что в этом криминального?

ГЛАВА 3. Как выбросить тебя из головы?

1.

Сегодня пятница. И мой второй день работы. По графику сегодня мое первое ночное дежурство. Слишком уж удачное стечение обстоятельств. Союн написал, что уже ждет. Я взглянула на время. 06:51.

В парке кроме одного парня на скамейке ни души. Но и его лицо не разглядеть, потому что сидит он уткнувшись в газету. Волосы спрятаны под глубоким капюшоном было видать только кончик носа. Гадая, он не он, я обошла скамью и сделала вид, что иду дальше. Если это Союн, то позовет меня.

— Серьезно? Хочешь бросить меня здесь?

Услышав его, замерла на полушаге. И, скривившись от неловкости ситуации, обернулась. Союн запрокинул голову и я смогла увидеть его искрящиеся от веселья глаза.

Я откашлялась.

— Разумеется, нет. Проверяла, ты не ты.

Союн чуть оттянул капюшон назад и я могла увидеть, как под челкой он дернул бровью. Прошло несколько секунд, прежде чем я осознала, куда неосознанно кошу глаза: обнаженные ключицы под карамельной кожей против воли притягивали взгляд. Быстро отвернулась, проигнорировав мелькнувшую на его лице усмешку.

— Что там с моим стикером? — я решилась прервать неловкое молчание.

— Я произвожу такой эффект, что ты даже присесть рядом со мной не в силах?

Тон для таких слов недостаточно дерзкий. В этот раз. В его голосе скорее звучала непонятная мне неуверенность.

— Разумеется, нет! — повторилась я, на сей раз громче.

— Тшш, ты чего раскричалась, малая, — он протянул руку ко мне и ухватив за запястье, резко дернул, чтобы я тут же уселась рядом. После этого встал и пересел на соседнюю скамью.

Что-о? «Малая»? Опять весь из себя такой, дерзит! Будь мы в комичной дораме, из ушей у меня повалил бы анимированный пар.

— Ах, да, — будто вспомнив о причине нашей встречи, достал из кармана толстовки стикер. Передавая его мне, поддразнивающе подмигнул.

Я развернула смятую бумажку в поисках того личного на обороте. Но… Кажется Союн меня надул.

— Какого черта? — прошипела я.

— Прости. Я не знаю, зачем я так поступил, — видно замечая мое замешательство, виновато опустил голову. — Вчера ночью просто не спал. Не смог заснуть, думая о произошедшем.

— Каково это не спать? — строго взглянув на него, покачала головой, достала из халата его стикер и протянула.

— Я привык не спать.

— Как можно привыкнуть к чему-то столь ужасному, как недосып?

— Если у тебя нет выбора. В особенности, когда в длительном турне. — Союн развернул стикер, чтобы удостовериться, что там будет его запись. — Спасибо.

— Наверное, в следующее турне мне стоит выслать тебе набор выживания с таким количеством вкусняшек, что в сахарном угаре ты и не заметишь, что не дома, — задумчиво произнесла, устремив взгляд на асфальт.

— Сама напечешь?

— А это зависит от силы твоего очарования, — вырвалось у меня.

Я произнесла это в надежде, что прозвучит как самая невинная шутка на свете, которую он тут же оценит и засмеется. А когда до меня дошло, как именно неправильно может понять это Союн: к примеру, будто это мое личное признание его как певца, который занял в сердечке место. Я опасливо повернула голову и уставилась на него в ожидании реакции.

— Ох, Мия… — Союн растянул губы в улыбке, словно довольный котяра. — Ты не можешь бросаться такими словами и ждать, что я смолчу.

Я прикусила нижнюю губу и отвернулась, спеша спрятать лицо в волосах. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Вдох-выдох.

— Я вот тут все гадаю, — разрушил он молчание. — У тебя столь нетипичная внешность для кореянки. И имя…

— Да. Ты прав.

Я рассказала ему про выбор имени родителями. И про свои русские корни в штатах. Утаила саму причину, по которой стала жить в Корее. Незачем ему об этом знать.

— Ты милая и необычная, — усмехнулся он. — Даже сумела вчера вдохновить меня на текст для новой песни. А если ты та самая муза для меня? И, вообще, наша встреча… Кажется, такие моменты называют Судьбой. — Союн тараторил, будто не в себе. Из него лилась какая-то фальшивая ересь. Впоследствии он выдал: — Хочу продолжать общаться. Может, станешь моей музой?

— Что за специфическая форма флирта? — фыркнула я, начиная злиться.

— Я все продумаю. Напишу тебе. Пока, Мия. Мне пора, — он встал со скамьи и не оборачиваясь, пошел в сторону выхода из парка.

Я смотрела в его спину и ощущала себя глупой. Черт, ну почему я «призналась» ему в симпатии? Надеюсь, он не станет думать, будто я его ярая поклонница и слежу за ним в Сети, за каждым его шагом? Я просто…

Просто «что»? Любительница красивых мордашек? Не настолько! Мне немного, кто нравится из айдолов и я до сих пор сомневаюсь, кто из списка любимчиков больше. А в моменты таких размышлений о Союне я даже не думала.

2.

Союн никак не хотел выходить у меня из головы. Я решила залезть в YouTube. Кликнула на красную иконку, ввела поисковой запрос: Пак Союн из StarLight. Вылезшее видео называлось «Пак Союн: смешные моменты». Я листнула дальше: интервью, фан-видео и нарезки каких-то забавных ситуаций, но тут выскочил какой-то клип, и я открыла его. Несколько секунд, пока грузилось видео, барабанила пальцами по столешнице, пытаясь отвлечься от позыва каждые три секунды проверять телефон. Внезапно раздался голос Союна. Я отрегулировала громкость и пригнулась поближе к динамикам. Еще не хватало, чтобы кто-нибудь из пребывавших в клинике пациентов проснулся, хотя Юна говорила, что они никогда не доставляли хлопот и в ночное время не выходили из своих палат.

ГЛАВА 4. Регулярные визиты Союна в клинику

[Первая неделя | Понедельник. 14:45]

Я щелкаю мышкой между вкладками, сверяю график процедур. За стеклянными дверями на входе увидела, как подкатил черный внедорожник. Союн вошел. Маска скрывает пол-лица, но я узнаю его по тому, как он наклоняет голову, слушая менеджера, будто весь мир сузился до его слов.

— Добрый день, — голос звучит приглушенно через ткань. — Я к доктору Юне.

— Кабинет триста пятый, — отвечаю автоматически, указывая на лестницу. Замечаю, как его взгляд скользит по моим по рукам, в которых я бессознательно кручу ручку с логотипом клиники.

Союн задерживается у стойки, поправляя складки на рукаве кофты. — Не подскажете, где можно взять плед? Кажется, здесь прохладно.

— В шкафу за углом, — киваю я, и он улыбается глазами — те самые «полумесяцы», которые фанатки обожают в Сети. Только сейчас они настоящие.

Когда он возвращается с оранжевым пледом, я невольно фыркаю:

— Это же наш запасной для МРТ-кабинета. Вы знаете, сколько медсестры потом отстирывают с него гель? — вдруг произношу, мне почему-то захотелось разрядить обстановку, несмотря на присутствие грозного менеджера.

— Ой, — Союн замирает с комом ткани в руках, — тогда, может…

— Шучу, — перебиваю, и он приглушенно смеется. Звук его смеха похож на всплеск воды в аквариуме за спиной.

[Среда. 14:50]

Сегодня он один. Черная кожаная куртка, джинсы с потертостями на коленях. Выглядит как обычный парень, если бы не Грозила в трех шагах.

— У вас сегодня массаж, — говорю я, наблюдая как он ставит на стойку бумажный стаканчик.

— Это вам.

— Мне? — я поднимаю бровь, в очередной раз отмечая как он вежлив и обращается на «вы». — Вы что, подкупаете медперсонал?

— Просто благодарность, — он снимает маску, обнажая покрасневший шрам над губой — след недавней пластики, как позже вычитаю на форумах. — За то, что в прошлый раз не дали замерзнуть.

Стаканчик теплый. На крышке нарисован кролик — точно такой же, как наклейка в моем ежедневнике. Что за дурацкое совпадение?

— Вы случайно не подглядывали? — показываю на зверька.

— Может, это Судьба? — приглушенно и хрипловато парирует он и при этом будто-бы пытаясь выглядеть безэмоционально, а Грозила поодаль кашляет в кулак.

[Пятница. 15:10]

Союн опаздывает. Я уже трижды перекладывала папки на столе, когда дверь распахивается с грохотом.

— Извините, — дышит он, как после спринта. — Одно из мероприятий перенесли, пришлось…

— Все в порядке, — перебиваю, замечая, как дрожат его пальцы на стойке. — Сегодня у вас назначена физиотерапия.

Он не уходит. Стоит, глядя на мои руки, сжимающие распечатку графика. Вдруг протягивает что-то через стойку — серебристый леденец в прозрачной обертке.

— От кашля, — бормочет. — Вы в прошлый раз…

Я действительно кашляла неделю назад. Принимаю конфету. Наши пальцы соприкасаются на долю секунды. Его ноготь покрашен черным лаком.

— Спасибо, — говорю, и он улыбается, в волнении взъерошивая свои волосы.

— Мне нравится ваш браслет, — вдруг говорит он, указывая на тонкую цепочку на моем запястье. — Он… похож на ноты.

Я замираю. Это подарок отца за выпускной в штатах. Я закончила школу в семнадцать лет — редко, кто так может. И еще, до того, как впервые полетела с отцом через океан в Корею.

[Вторая неделя | Понедельник. 14:55]

Сегодня дождь. Союн входит, стряхивая капли с каштановых кудрей, и я вдруг понимаю, что он в очередной раз покрасился и даже сделал легкий карвинг.

— Кофе? — протягивает стаканчик с каплями дождя на крышке. — Двойной эспрессо, три ложки сахара. Вы такой тоже иногда пьете.

— Откуда… — начинаю я, но он перебивает:

— Вы в прошлый четверг заказывали с доставкой. Я случайно увидел курьера.

Мы пьем молча, под аккомпанемент дождя по стеклу. Он ставит стакан на стойку, и я вижу, как кольцо с логотипом «StarLight» — его группы — соскальзывает с пальца. Он ловит его на лету, засовывает в карман джинсов.

— Неудобно? — киваю на пустое место на безымянном пальце.

— Как рукав, который жмет под мышкой, — усмехается он. — Привыкаешь, но все равно чувствуешь.

Внезапно из-за угла появляется Хёнсу. Менеджер бросает взгляд на наши стаканы, и лицо Союна моментально становится гладкой маской.

— Нам пора, — говорит Хёнсу, хватая его за локоть.

Он уходит, не оборачиваясь. На стойке остается мокрый след от стакана в форме кольца.

[Среда. 15:00]

Сегодня его нет. В кармане халата леденец уже стал липким. Аквариумные рыбки мечутся за стеклом, будто чувствуют мое беспокойство. Только вечером, меняя воду в кулере, нахожу смятую записку под крышкой:

«Спасибо за все. — С.»

ГЛАВА 5. Конфликт с Хёнсу

Конец очередного рабочего дня. Я поспешила в подземную парковку клиники. Поздний вечер. Моя тень скользит на поверхности бетонных колонн. Где-то капает вода, эхо моих шагов разносится по пустому пространству.

Я шла к своей машине, перебирая в голове сегодняшнюю встречу с айдолом. Не так давно Союна начали преследовать панические атаки и потому он оказался в клинике Юны. По словам же сестры ее клиника далеко не первая, куда Союну пришлось обратиться за помощью, так как недуг обрел системный характер.

В кармане халата нащупала обертку от леденца — того самого, что две недели назад давал мне Союн. От воспоминания того момента улыбаюсь, но тут слышу резкий звук: чьи-то туфли стучат по бетону.

Менеджер Хёнсу показался из-за колонны, блокируя мне путь. Очень сердитый. Надвинулся на меня угрожающе. Протянул руку, удерживая телефон, указал на экране фото вчерашнего события, где Союн со мной на крыше. На фото его рука слегка касается моего плеча.

Странно, ведь я помню, что прикосновений как таковых у нас не было. Может, Союн хотел дотронуться до меня, но одумался? А я не заметила. Похоже, что кадр снят через окно из соседнего от клиники здания.

— Знаете, что будет, если это увидят фанаты? Они разорвут вас на куски. А его карьера… — голос Хёнсу стальной. Он включил видео, на котором я улыбаюсь, беру банку колы из рук Союна.

Я сжала ключи от машины так, что металл впился в ладонь.

— Мы просто разговаривали. Это не преступление.

Хёнсу приблизился еще на шаг и мне пришлось отступить. Экран телефона осветил его лицо снизу, сделав черты демоническими:

— Для него — да. Его улыбка стоит десять миллионов в час. Его одиночество — пятьдесят. Вы даже представить не можете, сколько компаний платят за то, чтобы он казался доступным.

Грозила достал сигарету. Зажигалка с логотипом лейбла Союна вспыхнула как миниатюрный факел. Он закурил, не сводя с меня глаз и почти сразу бросил окурок к моим ногам. Произнес тише, почти шепотом:

— Союн снял кольцо в вашем присутствии. Знаете, что это значит? Для него это как снять кожу.

В этот момент я заметила на мизинце менеджера то же кольцо с эмблемой группы.

Не собираясь терпеть такого обращения с собой, резко высказалась:

— А вы когда-нибудь спрашивали, чего хочет он? Или только считаете деньги?

Хёнсу замер. На секунду в его глазах мелькнуло что-то человеческое — усталость? Сомнение? Но тут же погасло.

Хёнсу бросил конверт мне под ноги:

— Думаете, вы первая?

В конверте — фото других девушек. Они чем-то похожи на меня. Судя по бейджикам поверх халатов, такие же работницы клиник с усталыми глазами.

Я отвернулась и села в машину, но не спешила завести мотор. В зеркале заднего вида увидела, как Хёнсу уходит, разговаривая по телефону: «Да, сменили график. Нет, он не сопротивлялся…»

Моя рука дрожит, когда достаю из сумки пустую банку колы — ту самую, с крыши. Сохранила зачем-то. На алюминии остались следы от колец Союна. В сердцах я бросила ее в мусорный бак — звук железа оглушил тишину парковки. Ощущение, что я потеряла свою индивидуальность перед айдолом, которого вдруг стала обожать, хоть и не могла до конца признаться в этом самой себе.

Союн

1.

Звонок от руководства застал меня врасплох. «Срочно зайдите в мой кабинет» — эти слова прозвучали как приговор. Я знал, что этот день рано или поздно наступит.

Головной офис лейбла Nova Entertainment встретил меня привычным запахом дорогой кожи. Менеджер Хёнсу сидел рядом за переговорным столом, перебирая какие-то бумаги. Его взгляд был холодным и расчетливым.

— Присаживайтесь, Союн, — его голос звучал спокойно, но я чувствовал в нем сталь. — Нам нужно серьезно поговорить.

Я опустился в кресло напротив него, стараясь сохранять невозмутимость, хотя внутри все кипело. Хёнсу положил на стол несколько фотографий. На них был я и Мия.

— Вы же понимаете, что это недопустимо? — менеджер указал на снимки. — Ваши отношения с медсестрой могут разрушить всю карьеру группы.

В голове крутились мысли о Мие, о наших коротких встречах в моменты моего визита в клинику, о наших дурашливых разговорах, что грели своим теплом. Мия успела разбавить осточертевшую мне рутину. В нашей незримой связи таилось нечто большее, что Хёнсу тоже понял, но опрометчиво умолчал перед руководством лейбла.

— Я понимаю ваши чувства, — неожиданно мягко произнес менеджер, словно прочитав мои мысли. — Но контракт есть контракт. Вы знаете последствия.

Он достал документ и положил передо мной. Пункт о личных отношениях с гражданскими лицами. Штрафы. Возможность расторжения контракта. Мы можем закрыть глаза на это, — продолжил он. — Но только если вы перестанете так вести себя. Это первое предупреждение. С ней я тоже уже говорил.

Каждая клеточка моего тела бушевала.

Мия…

А ведь мы даже еще толком не сблизились.

За что ей это? Мы месяц не переписывались с последнего момента! А я бы хотел этого. Очень. И не мог вот так взять и потерять на это шанс. Но…, а что бы было дальше?

ГЛАВА 6. Тайный шифр в мессенджере

1.

После разговора С Хёнсу я много чего надумала на Союна. Могу понять опасения его менеджера насчет нас двоих. Но, ведь, толком ничего не произошло критичного. Все наше общение выглядело достойно в рамках моей работы, а у Союна - просто как посетителя клиники.

И еще он извинился за то, что Хёнсу “переборщил”. Хотя, это слишком мягко сказано. Ну, раз нам все равно не избежать встреч из-за наблюдения Союна в клинике - одной из самых лучших в Сеуле, ему ничего не остается как смириться с нашим неминуемым общением. Ведь, пока оно выглядит просто как дружеское.

Мои пальцы дрожат. Но этот тремор такой приятный. Телефон завибрировал и высветилось сообщение, которое я перечитываю в мессенджере снова и снова, словно пытаюсь найти в нем скрытый смысл.

Союн: Предлагаю использовать кодовые имена. Так будет безопаснее для нас обоих.

Мне тоже создать фейковый аккаунт? Я откинулась на спинку стула, прикрыв глаза. В голове вихрь мыслей.

Страх смешивается с возбуждением. Это похоже на какой-то шпионский роман, но слишком реально. Слишком близко к сердцу.

Я открыла ящик стола, достала блокнот и начинала писать. Кодовое имя… Что бы выбрать? Стала перебирать варианты, вычеркивая один за другим. «Принцесса» — слишком банально. «Звезда» — слишком пафосно. «Кошка» — слишком очевидно.

Вдохновение приходит неожиданно.

Я: М.И.Я.Ш.к.а — набрала свой вариант, разделяя буквы точками. Звучит загадочно и немного дерзко.

Ответ пришел мгновенно.

Союн: Интересное решение. А что означает последняя часть?

Я улыбнулась, чувствуя, как теплеет на душе. Отвечаю:

«Это секретный шифр».

Отложила телефон, но пальцы все еще дрожат. Сердце бьется чаще обычного. Новое начало в нашем общении. Тайное, запретное, но такое волнующее. Теперь каждое сообщение будет наполнено двойным смыслом, особым значением.

Телефон завибрировал в руке.

Союн: Тогда я Valery Petrovich.

Я прыснула, давясь от смеха. Давно так сдавленно, до боли в животе и слез, не смеялась. Пожалуй, впервые за долгое время я почувствовала себя по-настоящему живой.

Это было начало наших переписок. И мы оба не знали, как далеко все может зайти.

2.

Я: Любимое блюдо?

Союн: Чачжанмён.

Союн: НЕТ, подожди!

Союн: Нэнмён.

Союн: …Пицца? У меня ведь могут быть три любимых блюда?

Я: Ты можешь выбрать только одно, и тебе придется есть его до конца своих дней…

Союн: Тогда токпокки.

Я: И снова что-то новое?! :D

Союн: Сама сначала попробуй выбрать что-то одно.

Я: Элементарно – шоколад.

Союн: Хорошая попытка, но шоколад – это не блюдо.

Я: Тогда шоколадный торт. Лучше?

Союн: Мне стоит переживать из-за количества потребляемого тобой сахара?

Я: …Возможно. Но! Я сравняла счет, поужинав салатом!

Союн: …

Союн: По-моему, это не совсем так работает.

Я: Тс-с-с.

Пряча улыбку, я перечитывала ночную переписку. Снова и снова прокручивала вниз, будто могла так заставить Союна ответить.

Последние несколько минут мое внимание занимали телефон и каша на столе – не могу сказать, что уловила хоть что-нибудь из разговора, в который Юна пыталась меня втянуть.

– О чем?..

Я понадеялась, что на моем лице в равной мере отобразились раскаяние и просьба кратко ввести меня в курс дела. Правда, в последнее время я, кажется, слишком часто прибегала к этому способу.

– Да где ты витаешь? Уже не первый день! Ты даже тише, чем обычно, а это надо еще ухитриться, – поморщившись, проворчала сестра.

Я пожала плечами, надеясь как-нибудь соскочить с темы. Запас отговорок постепенно подходил к концу.

– Думаю о проф-тестах на следующей неделе.

Тут уже нахмурилась Юна.

– Кому-кому, а тебе волноваться не стоит. Ты ведь которую ночь не спишь и зубришь.

Ну да. Я пытаюсь. Но за эту неделю в девяносто девяти процентах все заканчивается перепиской с Союном, хотя об этом лучше не распространяться. И, как правило, находится час-другой свободного времени, когда мы можем пообщаться. Хотя «свободного» – это преувеличение. Просто времени, когда нет интервью, концертов, репетиций, встреч или тренировок, которое можно посвятить таким занятиям, как еда, работа над новыми песнями или общение. Я так и не выяснила, когда именно он успевает спать. Но теперь, кажется, поняла его слова о том, что, если выбора нет, можно привыкнуть спать и поменьше.

ГЛАВА 7. Скрытие правды от Юны

1.

Проснулась я с тревожными мыслями. Мне хотелось плакать. Неужели я по уши втюрилась в Союна? Нет, только не это! Зачем мне эти проблемы?! Я, что, и вправду не знаю, каким может быть гнев фанаток? Слышала, что они даже убивают!

Я захотела умыться ледяной водой. Ушла в ванную, чтобы это и сделать. Попыталась отвлечься, приготовить себе что-то вкусное и затем упасть на диван перед теликом в гостиной. Не получалось ничего доброго найти. Проклятый Союн все никак не выходил из моей головы. Отставив в сторону пустую упаковку из-под чан-рамена, я запрокинула голову на спинку дивана и обеими руками обхватила лицо — простонала.

После нескольких безуспешных попыток что-то найти и посмотреть на телике, я выключила его ко всем фигам. Зло выругалась. Вернулась в комнату, открыла ноут и нажала на красную иконку ютуба.

Самые свежие видео всплыли верхней строкой, и, как бы я ни старалась убедить себя что не хочу этого, оставила попытки, тут же нажала на первое.

Видео шло всего три минуты и называлось «Союн в фокусе. Black Hole (2022). Израиль». Дебютный альбом и первое турне Starlight. Стоило включить ролик, и тут же мне стало ясно, что именно под этим подразумевалось: крупным планом показалось лицо Союна. Музыка началась с тяжелых басов, справа и слева возникли еще двое людей: почти уверена, это Тэян и Ханби.

Видео вышло засвеченным, постоянно слепили прожектора на заднем плане, но я никак не могла оторваться. Мой взгляд снова и снова метался между свободной рубашкой с двумя лишними расстегнутыми пуговицами и узкими черными брюками. А стоило ему в такт басам начать покачивать бедрами, моя голова заполнилась заставляющими покраснеть образами.

Пришлось остановить ролик. Руками я попыталась остудить щеки и понадеялась, что кровь побыстрее отольет от лица.

Не помню, чтобы именно также я реагировала хоть на кого-то из своих любимчиков. Наверное, дело в том, что Союна я знала лично и мы даже флиртовали.

— Боже, да что ж это происходит! — будто не выдержав, крикнула я и взлохматила себе волосы на голове. Опасливо обернулась по сторонам, прислушиваясь. Вдруг Юна вернулась и услышала мое мракобесие. Но, нет. Все по-прежнему тихо.

Я включила другое видео. Оно начиналось с приветственного гимна группы: «Starlight Never Dies». По слухам фандома она родилась из строчки Союна: «Наши маски становятся вторым лицом».

Вдруг я вздрогнула. Мой телефон завибрировал, я уставилась на него, не до конца осознавая, что пришло новое уведомление от Союна. Пришлось поставить видео на паузу.

Союн: Честно говоря, я чувствую себя виноватым: из-за меня тебе приходится врать сестре.

Я: Я не вру. Просто не рассказываю всей правды.

Союн: Как и все лжецы. Всегда.

Я: Ты только что назвал меня лгуньей?

Союн: Я просто сказал, что эту отговорку часто используют лжецы. А вывод ты сделала сама.

Я: Вау.

Я: Моя старшая сестра не смолчала бы, скажи я ей, что планирую встретиться с людьми, Которых Нельзя Называть, в месте, про которое не могу рассказать.

Союн: А про место-то ты почему не можешь рассказать?

Я: …

Я: Потому что ты, мой безбашенный, его еще не назвал!

Улыбалась я сейчас от уха до уха, но сдержаться — не было никакой возможности. Каждый раз, когда мы переписываемся, у меня мурашки по всему телу.

Союн: …ты собиралась мне сказать об этом или просто не пришла бы?

Я: Я бы призвала мистера Майкла Майерса патрулировать город на предмет шпионов.

Союн: Какой Майкл Майерс, Хэллоуин через месяц.

Союн рассмеялся. Как выяснилось, он не особо почитает ужасы.

Союн: Ты ранишь меня, Мия. Шпионов каких-то выдумала. Все пройдет хорошо. Я уверен в этом.

Я: И даже не чувствую необходимости извиняться за это. : Р

Союн: Знай я заранее, кто ты на самом деле…

Я: То?

В ожидании ответа я барабанила пальцами по ноге.

Союн: Наверное, я бы ничего не поменял.

Я: Это в тебе заговорила мазохистская жилка?

Союн: Разве она не у всех есть?

Я: Честно говоря, не уверена, что хочу продолжать эту нелепую бессмыслицу слов.

Союн: Наверное, разумное решение.

Я: Почти уверена в этом, да.

Союн: Кстати, ты еще не обсуждала с Юной ночь, в которую я тебя украду?

Я: Намекнула же, я не знаю как.

Я: Даже думать об этом не хочу. Одна головная боль.

ГЛАВА 8. Свидание на концерте

1.

На следующее утро, стоило мне проснуться, улыбка уступила место наворачивающим мертвые петли бабочкам и растекшейся в животе нервозности. С той секунды, как я открыла глаза, меня наполняло невероятное напряжение, будто я выпила чашки три кофе и запила его пол-литром газировки. День бежал быстрее обычного, и с каждым часом долгожданная встреча становилась все ближе, а узел в животе затягивался все туже.

Я как могла старалась отвлечь мозг и не дать ему окончательно свариться. Почему худшая часть — всегда ожидание? Я радуюсь встрече с Союном. Даже очень. Но, судя по реакции организма, я переживала из-за нее не меньше, чем могла бы перед защитой проекта по проф-ориентации перед сотней людей. Я убеждала себя, что все будет хорошо, это нужно просто пережить. Но стоило на секунду подумать о предстоящем, мысли снова уносило на круг, как на карусели.

Поэтому отрыла в дальнем углу комода спортивный костюм, почистила кроссовки и сделала несколько кругов по району. Каждые пару метров приходилось переходить на темп помедленнее, так как уровень моей физической подготовки годился только на забеги от кухни до гостиной, но все равно приятно было ощущать движение. Тяжело дыша, я взбежала наверх по лестнице и заметила, что мои плечи немного расслабились. Карусель слегка сбавила скорость, и желудок потребовал не отвар ромашки с успокоительными каплями, а еды.

На душ ушло больше времени, чем обычно. Горячие струи смыли бо́льшую часть остававшегося в плечах напряжения, и стоило мне дойти до своей комнаты и упасть на кровать, я снова почувствовала себя почти что нормальным человеком.

По крайней мере пока я не взглянула на телефон.

Союн: На первое концерт и потом… небольшой сюрприз.

Я: Можешь рассказать мне про сюрприз. Я даже поклянусь, что буду держать все в секрете от себя!

Союн: Хорошая попытка, малышка, но придется потерпеть.

Я: Хорошо уже, что не «малая» — (непременно съязвила). Подразумевает ли вторая часть дресс-код? Этикет? Мне стоит потренировать свой королевский приветственный взмах рукой?

Союн: О чем ты думаешь? Что я доставлю сюда королеву? Мы, конечно, достаточно влиятельны, но это выше моих возможностей.

Я: Класс! Ты такой скромный!

Союн говорил мне, что их с Ханби друзья дают концерт. Оказалось, это рок-группа из трех человек. Никогда не слышала об FTISLAND, но они и правда хороши. С этим я согласилась после того, как Союн скинул мне несколько песен. Они скорее держались рока, и мне прямо не терпелось услышать их вживую. К тому же до сих пор количество концертов в моей жизни можно было сосчитать по пальцам одной руки.

Вот только вторую часть — сюрприз — он никак не хотел мне сдавать. Сколько я об этом ни просила, он непреклонно молчал. Это сводило меня с ума. Вся эта секретность только еще сильнее взвинчивала мои нервы.

И я абсолютно уверена, он знал об этом.

Союн: ;)

Я: Знаешь, как по мне, ответы, состоящие только из смайликов, ужасны.

Союн: Потому что?

Я: Ну, что мне отвечать? Разговор встает. В обычной жизни ты не можешь просто подмигнуть человеку посреди беседы и не развить тему.

Союн: Предположу, что очень немногие люди в реальности общаются и ведут себя так же, как в переписке.

Я: Хм-м-м.

Я: Так оно и есть, но, несмотря на это, я считаю, что права.

Союн: Ты очень странная, Мия.

Я: : Р

Я заблокировала телефон и положила рядом с собой на кровать. Мысленно прокручивала все возможные сценарии на завтра. Что, если нам будет нечего сказать друг другу? Что, если за те короткие визиты в клинику он составил мой портрет, но неверный? И, как только что сказал, действительно считает меня странной?

У меня вырвался раздраженный стон. Почему нет кнопки, которая хотя бы на несколько минут переводит мысли в беззвучный режим? Спустя пару мгновений я забросила попытки силой призвать голову к порядку. Мысленно сражаться с мыслями — это из серии тушить пожар огнем: иногда работает, но чаще всего порождает ад.

Я заставила себя встать с кровати и отправилась на кухню. Окинула ее взглядом и задумалась, стоит ли браться за готовку или лучше просто заказать что-нибудь. Холодильник, как всегда, пуст, но желания идти за покупками нет. А ждать доставку — сейчас звучало скорее как пытка.

2.

Союн: Там есть специальная зона для приглашенных. Ты в списке, назови свое имя, и тебе выдадут билет. Персонал в курсе, что ты придешь одна, тебя отведут куда надо. Но если что — звони.

Мне даже не пришлось «сафарить»* дорогу. Бесконечный поток собравшихся в группки людей двигался в одном направлении. Сверившись на всякий случай с указателем, я последовала за ними. Союн упоминал о том, что с западной стороны здания находится вход, предназначенный для VIP-посетителей и приглашенных гостей. Я отделилась от толпы, обошла здание и наткнулась на очередь, которая была куда меньше. Я встала в ее конец и огляделась. Как странно стоять в очереди без билета! Меня охватил страх: а вдруг на входе скажут, что я ошиблась и моего имени нет в списке?