Колдовство

Глава 1

"Браво, мадемуазель Идо.

Я сорвался с важной деловой встречи, преодолел сотни километров, лишь бы ни в коем случае не пропустить премьеру. Вижу, мой сценарий пришёлся по душе тому идиоту, что сидит в режиссёрском кресле. Даже не знаю, считать ли это за комплимент или окончательно впасть в отчаяние.

Сегодня вы превзошли себя, мой ангел музыки, а ваш голос в этот раз звучал, словно благословение небес. Потрясающе. Если бы нас не разделяли деловые отношения, я бы с превеликим удовольствием пал к вашим ногам и осыпал руки поцелуями, боготворя ваш талант.

Изабель, вы достойны обожания, восхваления, поклонения. И я готов молить небеса, чтобы каждый смог испить хоть каплю вашего совершенства.

Прошу, примите мои цветы. Они — лишь песчинка на фоне того, чем я готов одарить вас, лишь бы вы не переставали петь.

Изабель... вы не передумали перейти в мой театр? Нет? Тогда мне придётся впервые проявить грубость и украсть вас.

Я желаю вас. Желаю видеть вас в своём театре, слышать ваш голос, ловить ваш взгляд. Вы — образец невероятной женственности и непревзойдённого великолепия, и я не согласен с отведённой мне жалкой ролью вашего коллеги.

Я буду с трепетом ожидать вашего ответа, моя несравненная муза.

Ваш П.О."

Изабель вздохнула, проведя кончиками пальцев по письму, потом взглянула на себя в зеркало туалетного столика. Грим она уже смыла, сняла парик, и теперь её пышные каштановые кудри обрамляли усталое лицо. Повторно наносить макияж не было смысла — девушка планировала сбежать от поджидавших у чёрного входа поклонников, добраться до дома, принять душ и как можно быстрее лечь в постель. Она устала, но усталость была приятной и долгожданной.

В конце концов, она всю жизнь мечтала стать примой Opéra Garnier, и теперь мечта сбылась. Её признали, её любили, ей восхищались.

Её звали в другие театры.

И между строк признавались в пылких чувствах.

Нахмурившись, Изабель перечитала письмо ещё раз. П.О. был самым необычным её поклонником. Во-первых, он писал без ошибок, во-вторых, он дарил дорогие подарки, в-третьих, он был её коллегой и, наконец, в-четвёртых, с каждым письмом он отправлял посыльного, который не уходил без ответного письма. У Изабель обычно не было времени читать каждое послание, но с П.О. дела обстояли иначе. Ему приходилось отвечать сразу.

Нельзя сказать, что Изабель была против. Этот мужчина был интеллигентным, вежливым, галантным. Если бы он появился в её жизни в те годы, когда она была молоденькой студенткой, она бы точно не устояла.

Но Изабель для влюблённости чувствовала себя слишком старой и слишком чёрствой.

К тому же, она не была свободна.

Изабель взяла бумажный лист, украшенный по краям золотистым цветочным узором, ручку и начала:

"Мой дорогой друг.

Я бесконечно рада вашему вниманию. Вы слышали моё пение сотни раз, начиная с того момента, когда я играла фоновые роли, и потому мне вдвойне приятно, что я до сих пор могу вас чем-то впечатлить.

Вы ещё сомневаетесь в своём гении? Мсье, ваши сценарии — произведения искусства, а ваш новый "Господин Люпен" довёл меня до слёз. Я смеялась, я плакала, я переживала. И жила, пока читала ваши строки. И я желаю, чтобы мне и впредь давали только ваши работы.

Вы всегда были добры ко мне, и я благодарна вам за поддержку, за участие, за всё, что вы для меня сделали. Но больше наша невинная переписка продолжаться не может.

Я выхожу замуж. И подобным образом я себя компрометировать не могу.

Свадьба состоится 1 декабря, в 17:00 в Нотр-Даме. Приходите. Я вложила в конверт приглашение.

Спасибо за всё, мой самый дорогой друг. Прошу, будьте счастливы.

И прощайте.

Ваша И.И."

Выйдя из гримёрной, Изабель отдала письмо посыльному и ушла из театра, накинув на голову капюшон пальто. Простая маскировка, неинтересная, но крайне эффективная. Девушку не замечали, и этому она была рада.

Изабель села на заднее сидение автомобиля и только после этого выдохнула. Не говоря ни слова, водитель тронулся с места, направляясь к квартире примы. Разговаривать после работы Изабель не любила и не могла — от усталости она огрызалась и без конца язвила, желая только одного — чтобы её поскорее оставили в покое.

Глядя в окно, слушая тихий, мелодичный джаз, Изабель думала не о своём выступлении, а о П.О.. Как он отреагирует на её письмо? Наверное, разозлится и расторгнет все контракты с Opéra Garnier, либо сделает вид, что её свадьба для него ничего не значит. В худшем случае, начнёт хамить.

Ничего. Всё в порядке.

Не существует чего-либо такого, с чем Изабель не могла бы справиться. Тем более, если это — отвергнутый мужчина.

Изабель думала об этом всю дорогу, думала, поднимаясь по лестнице. Открыв дверь квартиры, она застыла на пороге.

Прихожая, четыре комнаты и даже кухня с ванной ломились от обилия чёрных, словно уголь, роз.

Толстые букеты стояли в вазах, лежали на мебели, на полу, на подоконниках. В квартире невозможно было сделать ни шагу, чтобы не наступить на толстый смоляной бутон. И от их сладкого, удушливого аромата саднило в горле.

— Хо... зяйка...

Горничная стояла посреди чернильно-чёрного цветочного безумия и была белее мела.

— Кристин, — выдохнула Изабель, дрожащим пальцем указывая на розы. — Как это понимать?!

— Клянусь, хозяйка, я не сошла с ума! — воскликнула девушка. — Я стояла в прихожей. Т-т-только закончила с ужином. Моргнула — и кругом это... этот... этот ужас!

Глава 2

Сны Изабель часто были тревожными.

Порой во снах она проваливалась под лёд в тёмные воды, порой её преследовали, а она убегала и с трудом двигалась, порой ей снилось, что она связана по рукам и ногам.

Часто девушка просыпалась посреди ночи и от ужаса боялась пошевелиться. Ей приходилось какое-то время убеждать себя, что она в безопасности, дома, что ей ничто не угрожало.

Но сейчас она не была дома.

Кровать, на которой лежала девушка, была слишком просторной, слишком мягкой. Шёлковые одеяла, простынь... откуда? Ещё и так сладко пахло розами.

Розы.

Изабель подскочила на кровати. Воспоминания вернулись выстрелом в голову.

Где она?!

Её похитили! Её совершенно точно похитили!

Тяжело, шумно дыша, она огляделась по сторонам в поисках опасности.

Чья-то спальня.

Кровать была настолько широкой, что Изабель чувствовала себя на ней крошечной. Пол устлан тёмными коврами, на стенах не было окон, только картины. Из мебели здесь были камин, диван с низким столиком, рабочий стол, ломящийся от книг и бумаг, пианино.

Изабель перестала дышать, когда её взгляд остановился на алых розах. Толстые букеты лежали у кровати, стояли на тумбочках, словно кто-то хотел окружить девушку яркими цветущими бутонами.

Как же она хотела вышвырнуть каждый.

Изабель шевельнулась и только сейчас обратила внимание, что на ней по-прежнему было её свадебное платье. Но не было туфель. Их сняли и поставили у кровати.

Ах, как заботливо!

Неужели нельзя было позаботиться о ней и без похищения?!

Стиснув зубы, она приказала себе успокоиться. Паниковать будет потом, сейчас главное — выбраться и позвать на помощь.

К тому же, один раз она уже поддалась панике. Испугалась настолько, что силы не подчинились ей, оставили её. И вот теперь она в большой беде из-за своей же слабости.

Непростительно.

Изабель попыталась подняться с кровати, спустила ноги и тут же оступилась. Мышцы ослабли, их сковало ноющей болью.

Этот ублюдок и её состарил?!

В панике Изабель коснулась своего лица, принялась его ощупывать, дотронулась до шеи. Она тщательно искала морщины, но не нашла ни одной.

И не заметила, как в комнату бесшумно вошёл мужчина.

— Fräulein Ido...

Ни скрипа двери, ни шума шагов, ни шороха ткани. Он умел быть абсолютно незаметным. Изабель похолодела и замерла.

— Вы знаете, кто я? Узнали ли вы меня?

Стиснув зубы, Изабель подскочила, схватив с тумбочки тяжёлое пресс-папье и выставив его перед собой, как оружие.

Так себе оружие.

П.О. из чистой вежливости поднял раскрытые ладони.

— Мой тайный поклонник, — процедила она, взывая к своим силам. — Ты, скотина, писал мне после каждого выступления! Ты присылал посыльного! Ты — П.О.!

Он невесело улыбнулся, глядя ей в глаза.

— Richtig.

— Я не говорю на твоём гавкающем языке!

— В этот раз пылкая эмоциональность не поможет, Fräulein Ido. Поставь пресс-папье, сядь и прекрати пытаться использовать магию. Это бесполезно.

Изабель не пошевелилась. П.О. сделал шаг ей навстречу, и тогда рука девушки дрогнула. Она швырнула в него пресс-папье что было сил.

Потом в ход пошли букет роз, ваза, настольные часы — всё, что попадалось под руку.

Не сработало.

Что бы ни бросала в него Изабель, любой предмет делал дугу в воздухе и возвращался на место.

Она продолжала, пока он не оказался слишком близко. После этого Изабель набросилась на него с кулаками, но не смогла нанести даже одного удара. П.О. схватил её запястья, убрал их за спину девушки и обнял за плечи.

Обнял, крепко прижав её руки к телу, так сильно, что Изабель было трудно не только двигаться, но и дышать.

Девушка застыла, ощутив одновременно тошноту и липкий стыд. П.О. был так близко, что она чувствовала его дыхание, осязала твёрдые мускулы под одеждой.

Вот он и показал своё истинное лицо. Не её голос ему был нужен, а её тело.

Все мужчины одинаковые.

— Я же сказал. Бесполезно.

Зажмурившись, она попыталась вывернуться, изгибалась в его руках, боролась, даже в своём беспомощном положении пытаясь его ударить.

Прима взывала к магии, впервые в жизни молила могущественную силу о помощи.

Но от ужаса её способности спрятались, затаились в глубинах сердца.

Изабель сдалась не сразу. Лишь когда совсем выдохлась, обессилела, когда его объятия стали невыносимо тесными. Девушка стиснула кулаки, всхлипнув и обмякнув в его крепких руках.

Её трясло, слёзы сами собой катились из глаз.

— Пожалуйста, — прошептала она, давясь рыданиями. — Не надо. Я просто певица...

— Не просто певица, — его голос звучал спокойно, даже мягко. — Лучшая из лучших, meine Freude.

Его хватка ослабла. Мужчина больше не прижимал Изабель к себе так тесно, что она не могла дышать. Сейчас одной рукой П.О. мягко обнимал её плечи, а второй — гладил по волосам.

Изабель закрыла лицо ладонями, будто бы пряча слёзы, а на деле — обдумывая ситуацию.

Что же делать?

Что случилось с её силами? Где они?!

— Fräulein Ido, — вновь оборвал тишину он. — Я понимаю, как это выглядит. Но уверяю, ты в безопасности. Я не трону тебя.

Все вы обещаете не тронуть.

— Ты меня похитил! Со свадьбы! Ты убил моего жениха! — она подняла на него взгляд, отстраняясь. П.О. без возражений отпустил её. — Это ты называешь "в безопасности"?

Изабель утёрла слёзы, прежде чем окинуть мужчину взглядом. Он снова был в чёрной маске на половину лица, снова его волосы были аккуратно зализаны назад, снова весь строгий, выдержанный, мрачный.

Он был старше её. Быть может, на двадцать лет или больше. Она была молода, без единой мимической морщинки, в то время как его виски уже посеребрила седина.

Старый сумасшедший маньяк. Потянуло на свежую кровь?

— Я могу предложить тебе куда больше, чем то ничтожество, за которого ты собралась выйти из чистого отчаяния.

Глава 3

Нельзя сказать, что Изабель убежала далеко.

Стоило ей приблизиться к тяжёлой деревянной двери, ощутить холодный ветер с улицы...

Как что-то дёрнуло её за шею, придушило. Словно она была собакой на поводке, а хозяин резко потянул его на себя, не позволяя питомцу убежать.

Изабель сопротивлялась, тянулась к выходу, но тут её дёрнули слишком сильно. Едва не падая, шатаясь, она шла за поводком.

Пока снова не упала в объятия П.О..

Изабель скрипнула зубами. Для "не влюблённого" он слишком часто её лапал!

— ...какого?

— Моя сила ограничивает тебя в перемещениях, meine Seele. Я создал вокруг тебя пару временных петель, которые и возвращают тебя ко мне, — хмыкнул мужчина, глядя ей в глаза и накручивая на палец её кудри. — Сейчас ты можешь отойти на пять метров. Убежишь ещё раз — будет два. И так, пока не научишься хорошо себя вести.

Он склонился и прошептал.

— Либо, пока ты не прилипнешь ко мне.

От его наглости у Изабель перехватило дыхание.

— Слушай, ты, — процедила она, — хамская немецкая скотина...

— Нет, слушай ты, — парировал П.О., пальцем проведя по щеке примы, сжав подбородок, заставляя смотреть себе в глаза. — Ты актриса. А значит ты сыграешь, покажешь мне своё мастерство. И сейчас ты будешь горделивой и безупречной даже в своих лохмотьях.

Изабель попыталась вырваться из захвата. Быть так близко к мужчине было невыносимо, но П.О. оказался гораздо сильнее.

Единственное, чего она смогла добиться — развернуться. В ответ мужчина крепко прижал девушку спиной к себе.

Так было ещё страшнее, но по крайней мере он не видел ужаса в её глазах.

— Давай, — глухо, низко, с угрозой произнёс он ей на ухо. — Докажи, что я не ошибся, выложив за тебя состояние.

Он медленно зарылся носом в её кудри. Изабель похолодела.

— Иначе расплатишься телом.

Она не ответила, перестала шевелиться, чувствуя, как от ужаса всё внутри сжалось. Изабель не помнила, чтобы хоть раз в жизни ей было настолько страшно — она всегда была образцом смелости и нерушимого спокойствия.

Но сейчас её трясло.

С трудом совладав с собой, она, наконец, выдавила:

— И что же мне играть?..

— Мою спутницу, — прошептал он. — Великолепную приму парижской оперы.

— В мешке?! — прошипела она.

— Ты выступала и полуголая, едва прикрытая лохмотьями в роли нищенки. Смущаться не должна.

И почему Изабель не удивило по каким признакам ему запомнилась эта роль?

Но тогда на ней хотя бы было нижнее бельё!

Стиснув зубы, девушка крепко сжала кулаки, стыдясь своей наготы. Вокруг столько людей, все одеты с иголочки, каждый подчёркивал свой статус и состояние. А она стояла посреди бала даже без обуви.

— А теперь, — П.О. выпустил девушку из захвата и, проведя пальцами по её плечам, спустился к руке, поднёс к лицу и поцеловал костяшки пальцев. — Потанцуй со мной.

Что ещё попросишь? Может, в задницу тебя поцеловать?

Изабель прикусила язык, сдерживая рвущиеся наружу слова. Этот извращенец согласится на всё — лишь бы поставить приму на место.

Она вздохнула, глядя в его глаза.

П.О. приказал ей сыграть приму. Пора бы войти в образ.

— Я не танцую с незнакомыми мужчинами.

— Я настаиваю.

С этими словами П.О. притянул её к себе, опустив ладонь на талию. И снова он оказался слишком близко, снова на расстоянии вздоха.

— Разве я могу быть вам незнаком? Я ваш самый надёжный друг.

В гробу она видала таких друзей.

— Вы — сплошная тайна, — ответила Изабель, легко, без стеснения кружась с ним в танце. В Opéra Garnier она часто танцевала, так что сейчас тело двигалось само — умело, грациозно, изящно. — Как мне к вам обращаться... мсье?

Его губы прорезала холодная усмешка.

— Das Phantom der Oper. И никак иначе.

Хоть что-то в этом лающем языке было знакомым и похожим на родной французский.

Призрак Оперы, значит.

— Похоже на псевдоним клуба фетишистов.

Изабель прикусила губу. Слова от страха и раздражения сами собой сорвались с языка.

Впрочем, так ли она была далека от истины? Он не снимал маски, он привязал приму на магический поводок, сделал её слабой и вообще не раз прижимал к себе, обездвиживал, демонстрировал силу. К тому же, он был каким-то... ухоженным, роскошно одевался, носил только чёрное, гладко зачёсывал волосы назад, а ещё от него приятно пахло.

Пахло розами и дымом.

Запах, который будет преследовать Изабель в кошмарах, если она выберется отсюда живой.

Иными словами, мужчина каждой мельчайшей деталью показывал, что готов в любую секунду принять участие в оргии.

Призрак Оперы улыбнулся, глядя ей в глаза. В этот раз лукаво, коварно... похотливо.

— Мне льстит, что рядом со мной ты думаешь только о зове плоти.

Как будто ты об этом не думаешь!

Тварь! Маньяк! Извращенец!

Девушка прерывисто вздохнула, с трудом сдерживая гнев.

Она прильнула к нему в танце, проведя рукой по плечу, и зашептала на ухо, поднявшись на носочки.

— Трудно быть приличной с тем, кто оставил меня без белья.

Изабель хотела поставить его на место, хотела уколоть в ответ, но вновь забыла, с кем имела дело. Как только она попыталась отстраниться, Призрак крепче прижал её к себе.

Он смотрел ей в глаза с такой свирепостью, что прима потеряла дар речи.

Для других гостей театра будто бы ничего не произошло. Со стороны казалось, будто бы странная парочка в порыве страсти теснее прижалась друг к другу.

Как же близко он сейчас был.

Лицо Изабель запылало, руки задрожали, к горлу подступила тошнота. Чёрт! Что если этот ненормальный решит взять её прямо на полу?!

Она отвела взгляд, признавая позорное поражение.

— Ничего бы не случилось, — прошептал Призрак, проведя ладонью по её лицу, носом зарываясь в волосы. Изабель зажмурилась, пытаясь не завизжать от ужаса, — если бы ты сразу согласилась стать моей...

Глава 4

Её губы сводили его с ума.

Жаркие, мягкие, желанные. Призрак давно жаждал коснуться их, ощутить их вкус, поймать губами срывающийся с них стон. И потому он целовал жадно, требовательно, и никак не мог сполна насладиться моментом.

Изабель дрожала, изгибалась под ним, с трудом дышала. Её тело, такое гибкое, изящное, упругое, обещало ему неслыханные удовольствия.

О, как же он этого хотел, как же сильно манила его эта женщина.

Но всё же...

Призрак нахмурился, сильнее вдавив Изабель в мягкий диван, поцеловав её грубее, более сердито. Не выдержав, девушка выдохнула с громким стоном.

Достаточно.

Он оборвал поцелуй, стиснув её запястья, крепко прижав их к сидению. Она, содрогаясь всем телом, с трудом могла дышать.

Не в силах отстраниться, он закрыл глаза, коснувшись губами нежной шеи.

Как же она прекрасна.

Жаль, Изабель выбрала не его.

Воспоминание об этом отрезвило мужчину. Он глухо вздохнул и приказал себе улыбнуться, прежде чем заговорить.

— Мне льстит твоё желание стать моей женщиной.

— Ха... хах...

— Раз так этого хочешь, то мы обязательно станем любовниками, — промурлыкал Призрак, отстраняясь. Не хватало, чтобы она ощутила сквозь одежду то, насколько он был заинтригован её выходкой. — Разумеется, это не входит в мои обязанности, но ради твоего голоса...

Он склонился, коснувшись губами её уха.

— Я готов каждую ночь... перерабатывать.

Изабель напряглась, изогнулась, пытаясь освободить руки.

— Какого чёрта ты медлишь? — процедила девушка. — Сделай это!

Хмыкнув, Призрак выпустил ее руки из захвата. И, когда Изабель подалась вперёд, чтобы снова напасть, он небрежно толкнул её на диван.

Девушка упала, её пышные волосы разметались по сидению.

И от этого зрелища он и в самом деле захотел поддаться вожделению.

Она стиснула зубы, обдав его ненавидящим взглядом. Мужчина лишь холодно хмыкнул, опустив ногу на ногу.

Кто бы мог подумать? В письмах Изабель была такой нежной, меланхоличной, печальной, а в реальности оказалась озлобленной, грубой, крайне опасной стервой.

— Ублюдок...

— Wirklich? И почему же я стал ублюдком? Потому что отказался взять доступную девку?

Изабель задохнулась от ярости. Она стискивала зубы, сжимала обивку дивана, вперив в него пылающий от гнева взгляд. Казалось, будто девушка решала, каким из доступных способов могла убить мужчину и выбирала самый болезненный вариант.

Вот только она его уже убила.

— Отпусти меня, — процедила прима. — Немедленно. Отпусти. Меня. Домой. Я в жизни не подпишу твой чёртов контракт. Даже если там будут указаны миллиарды.

Он холодно хмыкнул, переведя взгляд на сцену.

— Чем я отличаюсь от того дегенерата, за которого ты хотела выйти?

Изабель нахмурилась и набрала в лёгкие побольше воздуха для ответа, но Призрак жестом оборвал её.

— Я предлагаю тебе всё то же, и даже больше, — ответил он. — Хочешь больших денег — забирай. Нужны крыша над головой, сбережения, счёт в банке — пожалуйста. Поклонники? Получишь. Признание? Запросто. Драгоценности и дорогие одежды? Дам. Более того, всего этого ты добьёшься сама. А сможет ли то ничтожество подарить тебе вечную молодость? Раскроет ли все грани твоего таланта? Научит пользоваться силой? Защитит от инквизиции? Отвечай.

Изабель от злобы скрипела зубами, глядя на него. Если раньше в её глубоких голубых глазах была сплошная ярость, то сейчас Призрак Оперы видел сомнения.

Он прекрасно знал, что её беспокоило.

— Можно подумать, ты защитишь.

— Здесь работает много магов, — ответил он. — До моего театра не доберутся ни правительство, ни продажные ублюдки в робах.

Изабель умолкла. Всё ещё сгорая от стыда и ярости, она плотнее закуталась в его плащ, пряча под ним стройную фигуру.

Господи... не слишком ли он груб с ней?

Нельзя выплёскивать на неё свою обиду. Нельзя быть таким резким. Чёрт. Разве её выбор не был логичным? Разве хоть одна в мире женщина согласилась бы пойти за тем, кого никогда в жизни не видела? Неудивительно, что Изабель выбрала кого-то, кто вился рядом, кто выпячивал богатство и статус.

Кого-то, кому не приходилось прятать под маской уродство.

— Я ничего не требую взамен, — произнёс он, опустив ладони на навершие трости. — Тебе не нужно ни заискивать передо мной, ни быть моей любовницей. Только работать. Здесь. Под моим руководством.

Изабель вновь промолчала. Призрак вздохнул, ничего не добавив, и в глубокой тишине дождался начала второго акта.

Действие снова её увлекло. Девушка рядом с ним кусала губу, вздрагивала и порой от волнения переставала дышать. Ей нравились его работы — мужчина хорошо это знал, потому что либретто к этой постановке он писал специально для своей капризной примы.

В последнее время ему было плевать на реакцию зрителей, овации и восторженные отзывы.

Но если она смеялась из-за его сценариев, плакала или в письмах жарко спорила с ним, Призрак считал это самой красноречивой похвалой.

Он провёл пальцем по губам, ощущая на них жар её поцелуя.

Если она ещё раз сделает нечто подобное, Призрак точно потеряет над собой контроль.

И на какое-то время будет счастлив.

Действие близилось к концу. Плечи Изабель задрожали, она натянула высокий воротник на лицо, пряча слёзы. Она обняла себя за плечи и в такой позе казалась до боли нежной, хрупкой, ранимой.

Призрак хотел обнять её, утешить. Но не смел даже коснуться её руки.

Если он сейчас сделает это, она только разозлится.

Поэтому он подождал, пока Изабель не успокоится. Отгремели аплодисменты, опустился занавес, зрители разошлись. Только после этого девушка, наконец, совладала с собой.

Совсем одни. В тихом, огромном зале.

— Изабель.

Она глубоко вздохнула, наконец, взяв себя в руки.

— Что?

Её голос звучал безжизненно, бесцветно, замученно.

— Желаешь прогуляться? Свежий воздух тебе не повредит.