Коллапс "Утренней звезды". Тёмная материя (приквел)

Пролог

– Доктор Горский, вы меня слушаете?

Лучезар вздрогнул, когда Борис Кац, астрофизик Московского университета, а в данный момент штурман и связист их челнока, тронул его за плечо.

– Да, Борис, конечно, – Горский рассеянно кивнул. – А о чем ты спросил?

Кац только вздохнул. Он знал о личных проблемах командира, и ему было по-человечески жаль его, но работа есть работа. Предаваться рефлексии можно на Земле. Ну, или на крайний случай в личной каюте на борту станции. А сейчас они зависли в пространстве на орбите Земли, и Горскому придется вспомнить, что он не только несчастный отвергнутый жених, но и сотрудник Космофлота. Лучший, между прочим. По крайней мере, именно так о нем отзывалось руководство, хотя Кац мог бы с этим поспорить. Но не сейчас.

Сейчас – работа. Маневрирование на сверхблизких расстояниях от космического объекта, стыковка с ним и шлюзование. Расконсервация рабочей части станции, тестирование всех ее систем, подготовка к приемке основной части научной команды. Много работы.

– Я спросил, какой протокол лучше использовать для интеграции в навигационную систему станции, МКИ-15 или все-таки СИО-22?

– Лучше СИО, – Горский нахмурился, – но на самом деле это не так уж принципиально. Я на месте буду перенастраивать ее собственные протоколы.

– На месте вы можете хоть заново переписать весь ее код, но сейчас нам нужно зайти на стыковку, – Кац не скрывал своего раздражения.

– Соберись, Луч. Нам нужны твои мозги, – сидевший в кресле первого пилота грузный немолодой мужчина в форме с отличительными знаками Дальней разведки повернулся к Горскому.

Горский кивнул. Да, конечно, соберись, Луч. Сейчас не время и не место, чтобы раскисать. Космос не терпит слизняков. Поэтому долой сопли и слюни. Хотя романтический вид матушки-Земли из космоса так настраивал поностальгировать, но что бы ни произошло между ними с Лизаветой, все это осталось там, внизу. Потом, когда вернется, он попытается починить их сломанные отношения. А сейчас нужно собраться. И работать.

– Нет, пожалуй, давай все-таки МКИ-15, – Лучезар виновато улыбнулся Кацу. – Прости, Борис, я задумался. Больше этого не повториться.

– Очень на это надеюсь, – Кац пробормотал себе под нос и принялся за настройку стыковочных систем.

– Доктор Горский, на станции есть панорамный пластилитовый иллюминатор с красивым видом на планету, – с заднего ряда кресел донесся молодой женский голос. – Скажите, наш план работ предполагает тестирование этой системы?

– У всех баб только и мыслей, что о красивостях, – пилот проворчал, чем вызвал улыбку Горского:

– Не ворчи, Штефан. – Лучезар обернулся к девушке, – Да, Катенька, предполагает. Вам с доктором Верховцевым нужно будет настроить микроклимат туристической зоны отдыха.

Девушка просияла, но Горский сразу же охладил ее пыл:

– Но это третья очередь наших работ. Для начала – стыковка и проверка систем жизнеобеспечения жилых отсеков, – он покосился на Каца, для которого собственно и сказал эту фразу. – Потом разгрузка оборудования и образцов. Потом отдых. У всех, кроме меня.

– А у вас что? – Катерина Попова пропустила мимо ушей замечание пилота, старого космического волка, устремив обожающий взгляд на командира их научной группы, красавчика Горского.

– А у меня знакомство с Сискиной, – при мысли о предстоящей работе, Горский искренне улыбнулся, окончательно позабыв о своих личных неурядицах.

– С кем? – на сей раз удивился даже Штенмейер. – Кто такая? Почему мне не доложили, что на станции уже есть кто-то из экипажа.

Горский развеселился:

– Сискина – Станционный Искусственный Интеллект, версия А. Там никого нет, Штефан, мы будем первыми людьми на станции.

– А можно называть ее как-то иначе? Хотя бы между собой, – пилот скривился, словно от зубной боли.

– Хорошо, специально для тебя буду звать ее СИИА. Так лучше? – Лучезар вскинул брови.

– Почему ее? – в вопросе Поповой послышалась ревность.

Горский пожал плечами:

– Потому что я прописал искусственному интеллекту женский тип мышления.

– Еще одна баба в космосе, – Штенмейер сокрушенно покачал головой. – Зачем, позволь спросить?

– Потому что все наши лучшие творения мы наделяем женской душой, - Лучезар усмехнулся. – А вообще, мы с вами заболтались, товарищи. Один Борис только и работает. Пятнадцатиминутная готовность до стыковки со станцией. Всем пристегнуться и герметизировать шлемы.

****************************************

Дорогие читатели!

Представляю Вашему вниманию предысторию романа «Падение «Утренней звезды»

https://litnet.com/shrt/VgyX

В ней рассказывается о случившейся на орбите аварии и последующей катастрофе от имени Лучезара Горского – создателя искусственного интеллекта погибшей станции. История независимая, но может содержать спойлеры к роману.

Глава 1

16 марта 2424 г., понедельник, 09:33

Проблемы начались сразу же, не успел челнок пришвартоваться к "Утренней звезде". Шлюзовой механизм наглухо заклинило, на удаленные команды с пульта управления он не реагировал.

– Нужно открывать вручную, – Штенмейер в очередной раз передернул затвор шлюза. Крепежи вхолостую лязгнули по обшивке, скользнув мимо пазов. – Я иду наружу.

Лучезар покачал головой:

– Нет, наружу иду я.

– Да, ты с прошлого года не был в космосе. И опыта у меня больше … – пилот начал было спорить, но увидев выражение лица командира, осекся.

Горский сразу же ободряюще улыбнулся ему:

– Вот именно, Штефан. И твой опыт нужен для маневрирования челнока. Принимай командование. Доктор Верховцев, помогите мне подобрать внешний комплект.

– Может, лучше я помогу? – Попова подорвалась на помощь, но остановилась, наткнувшись на холодный взгляд Горского.

– Не стоит, Катенька. Михаил Александрович справится.

Вдвоем ученые быстро подготовили внешний скафандр для Горского, он облачился в него и шагнул к шлюзу. Обернулся к пилоту:

– Если вдруг будут проблемы со связью, сигналы буду подавать морзянкой.

– Чем? – Попова вопросительно покосилась на Верховцева.

– Вот этим, – Горский продемонстрировал ей армейский мультитул [*], а Штенмейер только покачал головой, прицокивая языком:

– Чему вас только учат в ваших новых академиях? Чем-чем? Кодировкой Морзе, вот чем.

– Но ею же давным-давно никто не пользуется. Потому и не учат, – Попова обиженно нахмурилась.

– Вот и зря, полезная штука, – Горский улыбнулся и защелкнул шлем.

– А почему у нас вдруг должны быть проблемы со связью, Луч? – Штенмейер спросил вдогонку, но инженер не ответил, загерметизировав за собой переход в шлюз челнока.

16 марта 2424 г., понедельник, 10:44

Только войдя в шлюз, Лучезар позволил себе озабоченно нахмуриться. Нет, страшно ему не было, но он и вправду давно не работал в открытом космосе. И опыта у него было маловато. Вон, и пальцы дрожат, пока он вводит личный ключ на активацию шлюза. Не дело.

Горский несколько раз крепко сжал кулак, унимая тремор.

Девятнадцать, ноль семь, двадцать три, девяносто семь – код доступа. Очень простой, но никому и в голову не могло прийти, что инженер первого ранга Космофлота, доктор физико-математических наук, руководитель отдела разработки ИИ Лучезар Горский может пользоваться такой простой комбинацией. Девятнадцатое июля, две тысячи триста девяносто седьмого года. Дата рождения Лизаветы Солнцевой, его невесты. Его бывшей невесты.

– Герметизация шлюза завершена, – Лучезар вздрогнул, услышав в динамиках шлема бесстрастный женский голос бортового помощника. – Выравниваю внутреннее давление шлюза в соответствии с наружными показаниями.

Автоматика начала стравливать воздух, чтобы при открытии шлюза человека не выкинуло наружу аэродинамическим ударом. Горский включил внешний динамик скафандра и успел услышать затихающий тоненький свист. Нахмурился. Свистеть не должно было. Он попытался отследить источник подозрительного свиста, но звук быстро прекратился.

– Давление в шлюзовой камере снижено до наружных значений. Вскрытие внешней двери разрешаю.

– Самомнения тебе не занимать, красавица, – Горский вздохнул, пристегнул страховочный трос и принялся вручную открывать тяжелую герметичную дверь.

– Команда не понятна, – голос компьютера так же бесстрастно прокомментировал слова инженера.

– Выхожу в открытое пространство, – Горский отчеканил в ответ и потянул за рычаг.

Бездна, чернильно-черная, усыпанная мириадами сверкающих песчинок далеких галактик, взглянула в лицо Горскому.

– Фиксирую повышение артериального давления и частоты пульса. Требуется подтверждение для инъекции гипотензивного препарата, – пока физиологические показатели человека не превышали критической отметки, компьютер спрашивал согласия оператора. Если бы параметры зашкаливали, никакое подтверждение ему не потребовалось бы.

– Не нужно, – Горский ответил охрипшим голосом. Прочистил горло и, схватившись за держатели шлюза, одним движением вытолкнул тело наружу.

Он расставил руки в стороны, на миг отдавшись во власть пустоты. Разум отказывался верить в отсутствие привычных раздражителей в виде силы тяготения земного шара и сопротивления воздуха и пытался искать знакомые ориентиры: распахнутый настежь шлюз остался сзади, громада станции "Утренняя звезда" висела справа, а вверху… вверху был опалово-голубой, чуть приплюснутый с полюсов шарик Земли. Горский запрокинул голову в немом восторге, протянул руку к Земле. Кажется, что она так близко, но в действительности очень-очень далеко. Недосягаемо.

Фактически вокруг не было ни верха, ни низа – в космосе нет таких понятий. Горский мог сколько угодно долго задирать голову, махать руками или ногами, без внешнего импульса он никак не смог бы изменить положения своего тела в пространстве. На миг грудь прошило искрой страха: можно вот так зависнуть совсем рядом с открытым шлюзом и не иметь ни малейшей возможности вернуться обратно. Взгляд его скользнул по блестящему шнуру из металлопластика – живительной пуповине страховочного троса, который связывал его с челноком.

Глава 2

17 марта 2424 г., вторник, 00:04

Весь остаток дня продолжали разгрузку челнока и попытки наладить жизнедеятельность на станции. Попова никак не могла управиться со станционной системой жизнеобеспечения, чем вызывала все усиливающийся поток негатива со стороны Штенмейера. Старый космический волк не терпел женщин на кораблях, полагая уделом прекрасного пола воспитание детей и приготовление обедов мужу. Впрочем, сам Штенмейер был холост и, несмотря на свой солидный возраст, с женщинами общаться не умел.

Борис Кац по большей части молчал, хотя после каждого нового распоряжения Горского хмурился все сильнее и все плотнее поджимал губы, полагая его априори виноватым во всех неполадках и нестыковках.

Единственным членом экипажа, который был всем доволен, оказался профессор Станислав Келдыш. В его ведение достался медицинский отсек, который был нашпигован новейшей аппаратурой. В нем была даже универсальная регенеративная капсула, способная лечить практически все: от переломов позвоночника до онкологии. И профессор с упоением погрузился в работу.

Когда Лучезар, наконец, оказался в своей крошечной каюте-трансформере, то чувствовал себя жутко измотанным – физической работой и моральным напряжением. При подчиненных он храбрился. Улыбался ворчуну Кацу, шутил со Штенмейером и даже строил глазки Поповой, чтобы немного ободрить приунывшую девушку. Но теперь, оставшись один на один со своей усталостью, он без сил повалился на кровать.

По графику, запуск станционного искина должен был состояться завтра… Лучезар скосил глаза на таймер в углу каюты. …Вернее, уже сегодня. Но он все еще не был уверен в надежности написанного им самим кода. Он исправил те неточности, которые обнаружил накануне, но все ли их он нашел? Он устал, внимание рассеянно, а просить помощи было не у кого. На "Утренней звезде" он был единственным программером соответствующей квалификации, да и не мог он доверить свою Галатею кому-либо еще.

Со вздохом Горский протянул руку за консолью, в десятый раз за прошедший день загрузил на экране исходный код СИИА…

– Ерунда какая, – пробормотал себе под нос. – Быть не может.

Пальцы мужчины запорхали над сенсорами консоли:

– Я точно помню, что переписывал тебя в этом месте.

Он снова внес необходимые правки и устало откинулся на эргоподушку. Ему необходимо было поспать, чтобы не мерещилась невозможная чертовщина. И хоть сон в скафандре – сомнительное удовольствие, на сей раз Лучезар не решился его снимать. Не без труда он умастился на боку, обняв шлем, а под руку положил консоль с исправленным кодом искина.

Закрыл глаза и попытался отключиться. Так, как учили на тренировках Космофлота. Освободить ум от мыслей, остановить внутренний диалог и погрузиться в пустоту.

Он уже засыпал, в мозгу понеслись первые быстрые образы на границе сна и яви, когда что-то невидимое словно толкнуло его в грудь, и Лучезар распахнул глаза, тяжело дыша, и с колотящимся сердцем. Он осмотрелся – в каюте было тихо и темно. Проверил климат-контроль каюты – все в пределах допустимой нормы, проверил состояние медицинского анализатора скафандра. Диагност показывал тахикардию и повышенный уровень адреналина в крови. Горский недовольно фыркнул, отключил диагност и снова закрыл глаза. Нервы совсем ни к черту. Ему нужно выспаться.

Снова он провалился в легкую дремоту, ему уже почти снилась Лизонька. Не та сердитая бука, с которой они поругались несколько дней назад, а такая, какой он запомнил ее с прошлого лета, во время их выездной практики под Новосибирском. В легком коротком сарафане, с распущенной косой пшеничного цвета…

И снова внутренний удар разбудил его. Лучезар попытался привести в норму сбившееся дыхание и успокоить бешено бьющееся сердце. Спать хотелось адски, и он тут же снова закрыл глаза.

А несколько минут спустя опять широко раскрыл их, разбуженный очередным толчком изнутри. Горский даже сел на кровати, устало потер лоб. И включил медицинское оборудование скафандра. Опять выброс адреналина. Пить снотворное Горский не хотел, ему нужно было рано встать утром. И быть свежим, чтобы принимать решения. Поэтому он снова лег. Контроль над дыханием, отсутствие мыслей и полное внутреннее расслабление…

Нормально уснуть в эту ночь Лучезару так и не удалось. Стоило ему задремать, как невидимая сила будила его, заставляя в тревоге озираться и проверять показания меддиагноста. Он упрямо не хотел принимать снотворное, и в результате заснул только ближе к утру – тревожно и чутко.

А в шесть утра пропищал будильник.

17 марта 2424 г., вторник, 06:37

Утром, когда Горский появился в командном центре, там уже были Кац, выполнявший обязанности связиста, и Катя Попова. Глаза ее лучились счастьем, она тут же бросилась к Лучезару, едва не повиснув у него на шее от избытка чувств, но программер вовремя отстранился.

– У меня получилось, доктор Горский! Она заработала!

– Кто заработала? – после бессонной ночи Лучезар чувствовал себя совершенно разбитым и уставшим, будто и не отдыхал вовсе.

– Климатическая установка. А вы разве не чувствуете? – Попова отреагировала на холодность Горского, улыбка ее потускнела и она отшатнулась от него.

Лучезар втянул носом воздух. Дышалось легко, и в воздухе чувствовался легкий аромат лаванды.